Компания плутов - Возвращение повесы

      – Да, конечно, женюсь, – ответил он и тут же добавил: – Видишь ли, мы с Джейн и так собирались просить у тебя благословения.
      Саймон выразительно взглянул на девушку, давая ей понять, что она не должна спорить. Джейн в изумлении смотрела на дядю, однако молчала. Слезы градом катились по ее щекам и падали на серое платье. Эти слезы и распущенные волосы придавали ей сходство со скорбящей Мадонной, написанной Рафаэлем.
      – Это надо сделать сейчас, – снова заговорил Исайя.
      Саймон невольно вздрогнул и заглянул в глаза друга:
      – Сейчас?.. Но мы ведь…
      – Сейчас же, Саймон, – перебил его Исайя. – Я хочу… хочу быть свидетелем. – Тут глаза его закрылись, и он шепотом добавил: – Сейчас же.
      Саймон выпрямился, отошел в сторону и поманил к себе доктора Боулинга. Окружающие из вежливости попятились, но было ясно, что все напряженно прислушивались. Тут кто-то протянул ему чашку чая, и Саймон кивнул в знак благодарности. Повернувшись к доктору, спросил:
      – Сколько ему осталось?
      – Трудно сказать. – Боулинг пожал плечами. – Волевой человек даже при значительной потере крови может протянуть довольно долго. А что с Макартуром? Он убит?
      – Она прервала дуэль. – Саймон покосился на Джейн, все еще стоявшую на коленях. – Зачем ее послали?
      – Видит Бог, никто ее не посылал. Но все соседи тряслись от страха, боялись вмешиваться в дело чести. К вашему возвращению он бы, вероятно, уже умер, если бы она не побежала за вами.
      Джейн всегда держалась в тени, а теперь вдруг… Какая же она на самом деле? Саймон снова посмотрел на девушку, которой предстояло стать его женой. Да, вероятно, ему придется привести ее в свой дом в Брайдсуэлле.
      Ему вдруг вспомнились слова Макартура, и к горлу подступил комок. Действительно, что он знает о Джейн Оттерберн? Он покинул Англию, когда ему было шестнадцать лет, и возвращался только один раз – тогда Джейн была еще ребенком. Выходит, он ничего о ней не знал.
      Впрочем, кое-что, конечно, знал. Здесь, в Канаде, Джейн проявила себя как трудолюбивая и добродетельная девушка, и, как верно сказал Исайя, она остается одна в целом мире. Отец умер давно, мать – в прошлом году. Если у нее и были другие родственники, кроме Исайи, Саймон об этом ничего не знал. Получалось, что она в восемнадцать лет останется одна в совершенно незнакомой ей стране.
      Да, все верно, но ведь он… Он ее не любит.
      Вероятно, у него слишком уж романтические представления о браке. Он все ждал воспетой поэтами ослепляющей, безумной любви к одной-единственной женщине.
      И подойдет ли ему Джейн? Ведь она совсем другая.
      От Исайи он узнал, что ее мать Марта была в юности швеей, но затем удачно вышла замуж – за школьного учителя, поэтому их дочь была воспитана как леди. Когда же Марта овдовела, то ей, чтобы содержать семью, пришлось открыть галантерейную лавку.
      Следовательно, ему предстояло жениться на дочери лавочницы.
      Саймон опять заглянул в лицо умирающего и увидел, что тот, снова открыв глаза, смотрит на него вопросительно. Мысленно пожав плечами, Саймон кивнул, давая понять, что согласен. Что ж, по крайней мере он будет избавлен от множества юных леди, ожидавших его дома.
      Мать в каждом письме писала про очередную претендентку. Например: «Дорогой, ты должен помнить Алисию Маттингли. Она стала такая красавица, и манеры у нее самые приятные. Прелестно играет на арфе. И двадцать тысяч фунтов приданого. Если ты поспешишь приехать…»
      Интересно, что мама скажет про нищую пуританку Джейн Оттерберн?
      Окинув взглядом комнату, Саймон подошел к первому, кого узнал.
      – Мейсон, могу я вас побеспокоить? Найдите преподобного Строна, хорошо?
      Толстяк Мейсон кивнул и вышел из комнаты. И почти тотчас же появился Нортон.
      – Как дела? – спросил Саймон.
      – Макартур рвет и мечет, но приятели уговорили его вести себя по-джентльменски. Он требует повторной дуэли.
      – Он ее получит. А вы, Нортон, очень вовремя пришли. Будете на моей свадьбе.
      – На свадьбе?..
      Ради Джейн он никому не скажет о своих сомнениях.
      – Видите ли, мы с мисс Оттерберн давно уже собирались обвенчаться, а Тревитт желает, чтобы венчание состоялось сейчас, ведь он скоро умрет. Довольно необычно, но такое случается, не так ли?
      Нортон нахмурился. Значит, и он считает такой брак мезальянсом? Что ж, ничего удивительного. Нортон был отпрыском аристократического рода, а его брат учился вместе с Саймоном в Харроу.
      Сделав глоток чая, Саймон снова взглянул на Джейн – и снова поразился красоте ее золотистых волос, рассыпавшихся по спине и по плечам. «Вероятно, она совсем недавно расплела косы», – подумал он неожиданно.
      Когда случилось несчастье, в доме, кроме нее и Исайи, никого не было, и только она одна могла услышать выстрел – видимо, когда расчесывала волосы, которые заплетала на ночь в косы. Должно быть, она же и нашла Исайю, бедная девочка. Возможно, темные пятна на юбке – это кровь. Ей бы сейчас лечь в постель и успокоиться…
      Почувствовав на себе взгляд, Джейн подняла на него глаза, блестящие от слез. На щеках девушки отчетливо проступили веснушки, потому что ее обычно бледное лицо стало белым, как кружева вокруг шеи.
      Да, конечно, им надо обвенчаться. К тому же у них просто нет выбора. Если он сейчас не женится, это будет воспринято как отказ от нее, и таким образом он подтвердит клевету Макартура. Кроме того, он ведь только что соврал, сказав про предварительный сговор с Джейн, Выходит, он сам себе отрезал путь к отступлению.
      Сделав шаг к девушке, Саймон сказал:
      – Нам надо поговорить, дорогая.
      Он помог ей подняться и вывел из комнаты. Люди опять перед ними расступились, но все поглядывали на них с любопытством. Вот она, еще одна проблема. В Йорке сплетни распространяются так же быстро, как в любом английском городке. Даже еще быстрее, наверное. И разумеется, следовало иметь в виду, что у всех местных жителей имелись в Англии родственники и друзья. К тому же многие приехали сюда совсем недавно, поэтому постоянно писали письма домой, писали каждую неделю. Так что можно было не сомневаться: когда он с молодой женой появится в Англии, все уже будут знать, что случилось сегодня.
      Саймон повел девушку в соседнюю комнату. Переступив порог, он невольно вздрогнул, уловив знакомые запахи табака и кожи. Здесь Исайя любил принимать друзей, здесь они пили кларет, портвейн и бренди, играли в карты, триктрак, а также в какие-то старинные игры и в домино.
      Саймон хотел обсудить с Джейн сложившуюся ситуацию, но как-то само собой получилось, что они обнялись, словно стараясь утешить друг друга. Волосы Джейн покрыли его руки, и он почувствовал, что от нее пахло луговыми травами, – видимо, она добавляла их в мыло и кремы, а не только в ароматические комнатные смеси и полироль. Но как это согласуется с ее более чем скромными нарядами и сдержанными манерами? Женившись на ней, он получит ответ на этот вопрос. И конечно же, он не возражал бы, если бы от его жены исходили такие чудесные запахи. К тому же у нее… довольно приятные округлости.
      Саймон еще крепче прижался к девушке, но она тут же высвободилась из его объятий и пробормотала:
      – Нам нельзя этого делать. Нельзя… венчаться.
      – Не вижу другого выхода.
      – Но дяде Исайе уже недолго… – Она прикрыла рот ладонью. – Ах, я не это имела в виду. Просто несправедливо загонять вас в ловушку.
      – Но я же не против. – Черт, как неудачно он выразился! – Видишь ли, Джейн, мне и так пора жениться. Мне двадцать пять лет, и мать пристает ко мне с этим в каждом письме.
      – Конечно, ваша мать хочет, чтобы вы женились. Но женились на подходящей для вас девушке, а не на такой… – Собравшись с духом, она проговорила: – А не на той, которая прислуживала в лавке.
      – Да, наверное, именно так.
      – Вот видите?.. А моя мама держала лавку, и я ей помогала.
      Он не знал, что Джейн прислуживала в лавке. Исайя ему об этом не говорил. Но неужели такое обстоятельство меняло дело?..
      – Зато твой отец был из хорошей семьи, верно, Джейн?
      – Да, он был из знатного шотландского рода, но обедневшего. А вот Тревитты – и вовсе из фермеров, разве не знаете?
      – Знаю, – кивнул Саймон. Но был ли у него выбор? Похоже, что нет. – Пойми, Джейн, Исайя ведь не стыдится своего происхождения, – напротив, даже гордится тем, что сумел сам кое-чего в жизни добиться. Гордись и ты.
      – Чем же мне гордиться? Я-то ничего не добилась.
      Саймон вздохнул, заметив, что девушка вот-вот снова расплачется. Да, конечно, у нее горе, а он заговорил о гордости. Но что же ей сказать? Как убедить в том, что они должны обвенчаться?
      – Джейн, ты должна понять, что мы все-таки обязаны пожениться, чтобы исполнить последнюю просьбу твоего дяди. Обещаю быть хорошим мужем и не сомневаюсь, что ты будешь хорошей женой.
      Она подняла на него свои огромные голубые глаза:
      – Что значит – хорошим?
      Какого черта она цепляется к словам?!
      – Я буду добрым, верным, терпеливым. А ты сама для себя определишь, что значит быть хорошей женой.
      Она взглянула на него с некоторым удивлением:
      – Но вы и сейчас добрый, терпеливый и верный. Верный дяде Исайе. Только стоит ли брать на себя такую ответственность, чтобы угодить дяде перед смертью? Ведь это просто его каприз, прихоть…
      Саймон решительно кивнул:
      – Да, стоит.
      – А если он… уже умер?
      – Все равно стоит. – Чтобы убедить ее, придется выложить ей всю правду. – Видимо, ты не знаешь причину дуэли.
      Джейн насторожилась. Теперь она смотрела на него со страхом – словно маленький зверек, испугавшийся хищников.
      – В конечном счете дуэль была из-за растраты фондов, предназначенных индейцам. Но первой причиной стали слова Макартура. Он заявил, что ты не такая, какой кажешься.
      Девушка смертельно побледнела, а Саймон вновь заговорил:
      – Ты уж извини, что я об этом рассказываю, но он сказал, что ты любовница Исайи и живешь у него именно на таких условиях.
      – Он так сказал?! Свинья! – Джейн залилась краской.
      – Совершенно с тобой согласен, но… Дело в том, что не только Макартур призадумался. Конечно, никто, кроме него, не думает о тебе так плохо. Но люди удивляются, что ты так странно себя ведешь, что отклоняешь все приглашения…
      – Я в трауре!
      – Даже в трауре молодая леди может посещать концерты или принимать участие в морских прогулках. Тем более после того, как положенный для траура срок уже прошел.
      – А если мне просто не хочется? У вас тут что, какие-то особые правила?
      Что ж, вот они и обменялись колкостями. Стараясь говорить как можно спокойнее, он продолжал:
      – Поверь, люди очень удивляются. А некоторые скоро начнут переходить от удивления к скандальным заявлениям. Ты должна была знать, что здесь не принято игнорировать общество. Скажи, почему ты так поступаешь?
      – Отвечать? – У нее был такой вид, будто она сидела на скамье подсудимых.
      Саймон провел ладонью по лицу.
      – Нет-нет, извини. Это риторический вопрос. Я просто имел в виду, что тебе следовало выходить из дома, может быть, немного флиртовать с молодыми людьми.
      Она прикусила губу.
      – Я могу уехать. Куда-нибудь в другое место.
      – Уехать? Но ты ведь почти нищая… Нет уж, пойдем, мы должны это сделать. А о будущем поговорим потом.
      Он протянул ей руку, но она отрицательно покачала головой:
      – Ошибаетесь, я не нищая. Дядя Исайя сделал меня своей наследницей.
      Ах, наследницей? Да, конечно. Но будет ли этого достаточно для полной независимости? Если да, то, возможно, не следует принуждать ее к замужеству. В таком случае даже воля умирающего друга не имеет значения.
      – Сколько он тебе оставил? – напрямик спросил Саймон. Джейн изменилась в лице. Было очевидно, что она не хочет отвечать на этот вопрос.
      – Вполне достаточно для жизни. И еще я могу… чем-нибудь заняться. Например, открыть галантерейную лавку. Я прекрасно знаю это дело.
      – А я должен проглотить горькую пилюлю?
      Она энергично покачала головой:
      – Нет-нет, но я… Я не знаю, как лучше… – Она опять прикрыла рот ладонью.
      Саймон взял ее за руку и проговорил:
      – Джейн, подумай о репутации Исайи. Если мы сейчас не обвенчаемся, ты бросишь на него тень. Да и твоя репутация пострадает.
      Она попыталась высвободить руку, но он еще крепче ее сжал.
      – Подумай хорошенько, Джейн. Если мы сейчас же не выполним волю твоего дяди, ты окажешься в плачевном положении. Люди будут говорить, что я отказался на тебе жениться, потому что заявление Макартура – правда. А ведь даже хозяйке галантерейной лавки нужна хорошая репутация, верно? И вообще, ты слишком молода, чтобы заниматься коммерцией.
      Тут раздался стук в дверь, и Саймон пошел открывать. У порога стоял преподобный Строн в церковном облачении и с молитвенником в руке.
      – Сент-Брайд, если вы желаете выполнить волю Тревитта, пока он жив, то поторопитесь. Ему недолго осталось.
      Саймон повернулся к Джейн:
      – Все в твоих руках, дорогая.
      По лицу девушки было видно, что ей ужасно не хочется это делать, но все же она кивнула и вышла из комнаты вместе с Саймоном.
      Исайя по-прежнему лежал прикрытый одеялом, и одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять: жизнь уходит из него. Болдуин вопросительно посмотрел на Саймона, и тот сказал:
      – Мы готовы.
      Исайя приоткрыл глаза, и в них блеснули слезы радости и облегчения.
      Покосившись на умирающего, преподобный приступил к венчальной службе, которую, учитывая состояние Исайи, предельно сократил. Саймон быстро произнес свою клятву, а Джейн начала свою очень медленно, но потом закончила на одном дыхании.
      Требовалось кольцо. Саймон снял с пальца перстень – тот был слишком велик, но он решил, что для церемонии подойдет.
      – Объявляю вас мужем и женой, – сказал Строн.
      «Что ж, дело сделано», – подумал Саймон. И вдруг почувствовал, что на него снизошло какое-то странное умиротворение. Заметив, что Исайя улыбнулся, он сказал себе: «Да, мы с Джейн поступили правильно».
      Потом молодые супруги стали возле Исайи на колени, и тот, снова улыбнувшись, пробормотал:
      – Спасибо, Саймон. – Теперь голос его звучал чуть громче шепота. – Будь к ней добр. – Исайя с трудом сделал вдох. – А ты, Джейн, будь ему хорошей женой. – У него уже не хватило сил повернуть к ней голову, но она пожала ему руку.
      – Я сделаю все, что в моих силах, чтобы он был счастлив, дядя. Все.
      – Я знаю. Умница. Ты должен заботиться о ней, Саймон. Хорошо заботиться…
      В следующую секунду Исайя Тревитт закрыл глаза, и было ясно, что они уже никогда не откроются.
      Саймону же почудилось, что у него тоже остановилось дыхание. Весь этот день был для него… словно бой. Возможно, бой уже заканчивался, но что ждало впереди?..
      Интересно, знал ли Исайя, что он, Саймон, мог и не выполнить его последнюю просьбу? Да, конечно, если бы Макартур его убил, он не смог бы позаботиться о Джейн. И что бы тогда с ней стало?

Глава 3

      Доктор Болдуин со вздохом закрыл свой чемоданчик. Друзья и соседи Исайи начали расходиться. Саймон с Джейн расписались в брачном регистре, а затем Болдуин и Нортон расписались как свидетели.
      Теперь брак был официально зарегистрирован.
      Джейн опять опустилась на колени возле дяди, и Саймон заметил, что она сжала руку в кулачок, чтобы удержать на пальце его перстень. Черт возьми, где же здесь покупают обручальные кольца? Предстояли и другие хлопоты: гроб, погребение, похоронный оркестр. Как здесь все это устраивают?..
      Тут послышалось чье-то покашливание, и Саймон, подняв голову, заметил Болдуина – тот, оказывается, остался в комнате.
      – Я был поверенным Тревитта, – сказал доктор, приблизившись. – Завещание, должно быть, у него в столе, но у меня есть копия.
      – Как я понимаю, он все оставил Джейн.
      – Да, почти все. Но для Сент-Брайдов это весьма незначительная сумма.
      – Я женился на ней не ради денег. – Болдуин покраснел, и Саймон поспешно добавил: – Простите, я, конечно, понимаю, что вы вовсе не это имели в виду.
      – Никто не сочтет Сент-Брайда охотником за приданым, – продолжал доктор. – Но дела необходимо привести в порядок, потому что вы являетесь его душеприказчиком.
      Саймон проглотил ругательство.
      – Вы можете отказаться от ответственности.
      – Если речь идет о собственности моей жены, я должен в этом разобраться, – заявил Саймон. – Но нельзя ли все сделать побыстрее? Я собираюсь сесть на корабль в конце октября.
      – В основном дело касается уплаты долгов и оформления рискованных сделок. Есть люди, которые…
      – С этим можно подождать, – перебил Саймон, потеряв терпение. – Спасибо вам за все, Болдуин.
      Доктор молча кивнул и вышел из комнаты. Саймон вздохнул и посмотрел на Джейн, все еще стоявшую на коленях возле покойного. По щекам ее струились слезы, капавшие на серое платье и оставлявшие на нем темные пятна. Ее горе было неподдельным. Ей уже довелось терять близких – отца, мать, сестру, – и вот теперь она потеряла дядю, которого очень любила.
      «Выходит, у нее никого, кроме меня, не осталось, – думал Саймон. – Значит, теперь – моя очередь о ней заботиться. Но с чего же начать?» Услышав за спиной шаги, он обернулся. В дверях стоял мужчина в черном костюме, и Саймон почти сразу его узнал. Это был Йоркский гробовщик Джон Росс.
      – Примчался, как ворон на пир, – пробурчал Саймон. Он, конечно же, понимал, что несправедлив к этому человеку, но слова вырвались у него помимо его воли.
      Росс в смущении опустил глаза и, поклонившись, сказал:
      – Смерть мистера Тревитта – большая утрата для всех нас, сэр. Я почту за честь позаботиться о нем.
      – Спасибо. Я понятия не имею…
      – Предоставьте все мне, сэр. Только обсудим кое-какие детали… – Гробовщик раскрыл тетрадь в кожаном переплете и стал задавать вопросы.
      Они сошлись на том, что на ночь покойного оставят дома, в гробу, как здесь было принято, а потом, уже после панихиды, гроб отнесут на кладбище.
      – Некоторые предпочитают, чтобы их хоронили на своей земле…
      – Нет, на кладбище.
      Саймона ужасно раздражал этот разговор, но он прекрасно понимал, что без него не обойтись.
      Росс наконец-то закрыл свою тетрадь.
      – А теперь, сэр… Могу я попросить вас ненадолго увести леди?
      Саймон подошел к Джейн и поднял ее на ноги.
      – Пойдем, дорогая. Мистер Росс позаботится о дяде.
      Она с ненавистью взглянула на гробовщика, но все же подчинилась.
      Выводя жену из комнаты, Саймон спросил:
      – Может, хочешь, чтобы кто-нибудь с тобой посидел? Позвать горничную? – «Потому что я понятия не имею, что сейчас с тобой делать», – добавил он мысленно.
      Джейн молча покачала головой. Саймон в растерянности осмотрелся и вдруг заметил приближавшуюся у ним старушку, миссис Ганн.
      – Вам обоим лучше бы пойти на кухню и поесть, – сказала кухарка. – Идемте.
      Охотно согласившись, Саймон повел жену в кухню. У него совершенно не было аппетита, но перед дуэлью он не позавтракал, а впереди был долгий и трудный день. Да и Джейн, конечно же, ничего еще не ела.
      Когда они вышли из дома и пошли по переходу в кухню, Саймону стало лучше, возможно, от холодного воздуха. Казалось, что и Джейн почувствовала то же самое, потому что она убрала руку с его локтя.
      Возле кухонной двери она сняла с пальца перстень.
      – Ты должен взять его обратно.
      – Нет…
      – Но он слишком велик. Боюсь, я его потеряю.
      Взяв у нее перстень, Саймон заявил:
      – Я найду другое кольцо. Гораздо лучше.
      Они вошли в кухню, и сидевшие за разделочным столом молоденькие девушки уставились на них в испуге.
      – Что ж, – проговорила миссис Ганн, – хозяин умер, но жизнь-то продолжается. Сейчас приготовим завтрак, а потом, девочки, у вас будет много работы. Я привела внучек, они помогут убираться и печь пироги.
      Джейн сняла со стены фартук.
      – Я тоже помогу. Но сначала надо накормить мистера Сент-Брайда.
      Саймону действительно следовало подкрепиться, но он терпеть не мог женскую суету, поэтому, попятившись, пробормотал:
      – Знаете, у меня дела. Только сейчас вспомнил.
      – Не глупи. – Джейн отрезала два ломтя хлеба, намазала их маслом и положила на каждый из них по куску сыра. Протянув один из бутербродов мужу, сказала: – Вот, возьми.
      – Вижу, мне предстоит жить под кошачьей лапкой, – пробормотал Саймон с усмешкой.
      Джейн покраснела, но не от удовольствия.
      – Если это означает, что я не позволю мужу голодать, то да, так и есть.
      Она посмотрела прямо ему в глаза, и Саймону вдруг захотелось ее спросить: «Кто ты, Джейн Оттерберн? Впрочем, нет, теперь – Джейн Сент-Брайд».
      Он направился к двери. У порога остановился, обернулся. Джейн уже надела фартук и теперь, закинув за спину волосы, перетягивала их на затылке каким-то шнурком.
      – Не забудь поесть, – сказал Саймон и вышел.
      «А почему я говорю ей, что она должна делать? – подумал он уже за дверью. – Имею ли я на это право? Да, как ни странно, имею. И всего лишь из-за каких-то нескольких росписей в регистре».
      Ему не хотелось возвращаться в дом, хотелось покоя, хотелось собраться с мыслями… Немного помедлив, он отправился прогуляться по саду. Исайя был не большим любителем садоводства, а Джейн если и была, то не слишком преуспела в этом деле. Садовник же Сол Прити в основном интересовался овощами, а в это время года от них уже почти ничего не осталось.
      «Так что же делать?.. – спрашивал себя Саймон, шагая по дорожке. – Что теперь делать с дуэлью?» Да, теперь ему непременно надо выжить. Ради Джейн.
      Черт побери, а ведь вчера он думал совсем о другом – о том, что взять с собой в Англию. Сегодня же у него – мертвый друг, которого надо похоронить, жена, о которой надо заботиться, и дуэль, после которой надо обязательно выжить. Кроме того, он должен раздобыть где-нибудь обручальное кольцо.
      – Да, кольцо… Вот этим, возможно, и следует заняться в первую очередь, – пробормотал Саймон, направляясь к дому.
      Уже в холле он вдруг обнаружил, что по-прежнему держит в руке бутерброд, который дала ему Джейн. И тут он почувствовал, что ужасно голоден.
      Переступив порог гостиной, Саймон съел свой завтрак с величайшим аппетитом. Только совершенно бесчувственный человек может получать удовольствие от еды в такое время. Но он ничего не мог с собой поделать – было необыкновенно вкусно! К счастью, Исайя держал в гостиной графины с вином, и Саймон, налив себе стакан кларета, поднял тост за своего покойного друга.
      – Надеюсь, рай – это место счастливой охоты. Пусть там у тебя будут веселые собеседники и…
      – Я не помешал?
      Саймон вздрогнул от неожиданности и, повернувшись к двери, в смущении пробормотал:
      – Хэл, неужели ты?
      У порога стоял высокий черноволосый человек с пустым левым рукавом, приколотым к груди, и это действительно был – невероятно! – майор Хэл Боумонт.
      – Да, я. Собственной персоной. И, судя по всему, очень вовремя.
      Саймон рассмеялся и, приблизившись к другу, пожал ему руку.
      – Господи, Хэл, у меня нет слов! Как? Зачем? Какого черта? Что тебе здесь опять понадобилось? – Он посмотрел на свой стакан. – Хочешь кларета?
      – На завтрак? – ухмыльнулся Хэл. И уже с серьезным видом добавил: – Прими мои соболезнования.
      Саймон тихо вздохнул.
      – Да, Исайя Тревитт… Хороший был человек и превосходный друг. Но вы ведь не были знакомы, верно?
      – Нет, не были. Но ты о нем рассказывал. Называл его «повесой».
      Саймон едва заметно улыбнулся. Когда-то они с Хэлом были участниками школьного оркестра, и мальчики называли себя «Компанией повес». В те годы они были лучшими друзьями, а потом рассеялись по всему свету. Некоторые из них погибли на войне – Роджер Меррихью, Аллан Ингрем, Дар Дебнем. Последняя потеря оказалась самой болезненной, потому что Дар был близким другом Саймона.
      – Пожалуй, я все же выпью кларета, – сказал Хэл. Когда Саймон протянул ему стакан, он спросил: – Что случилось?
      – Нечаянно застрелился. Когда-то перенес малярию, и, как я понимаю, у него дрожали руки. – Саймон снова вздохнул. – Что ж, Хэл, что бы ни привело тебя сюда, я очень рад встрече. Может, позавтракаешь?
      – Спасибо, я уже завтракал. У меня номер в гостинице. Я прибыл вчера вечером и собирался пойти к тебе вечером. Но вот услышал новость… Могу я чем-нибудь помочь?
      Эти простые слова друга тотчас же принесли облегчение.
      – Поддержишь меня, Хэл. Слушай, давай я угощу тебя чаем. Да и мне надо выпить чего-нибудь, кроме вина. Я уверен, на кухне нам это обеспечат.
      Росс привел с собой помощников, и в холле сидел парень, ожидавший каких-либо поручений. Саймон послал его на кухню, а затем друзья сели у камина.
      – Так зачем ты сюда пожаловал? Что дома? Ох, Хэл, у меня голова идет кругом!
      – Вот что значит пить с утра. Я прибыл, потому что согласился сопровождать одного молокососа к месту его службы в Кингстоне.
      – Но почему? Неужели только из-за этого переплыл океан?
      Хэл улыбнулся, но улыбка его очень походила на гримасу.
      – Меня это путешествие вполне устраивало. Кроме того, хотелось посмотреть, чем ты тут занимаешься. Ведь прошло четыре года, Саймон.
      – Да, время быстро летит. Но возможно, ты зря отправился в плавание. Я уже заказал место на корабле. И у меня все хорошо. Рассказывай свои новости. Люси родила?
      – Сына.
      – О, замечательно! А как Френсис?
      – Еще не женился. Послушай, Саймон…
      – Я все думал: как странно, что «повесы» женятся. А теперь вот…
      – Саймон, я хотел тебе сказать…
      – Что, еще одна трагедия?
      – Дело в том, что Дар жив.
      Саймон молча уставился на друга; ему казалось, он ослышался.
      – Да, он жив, – продолжал Хэл. – Был тяжело ранен при Ватерлоо, и ему давали опиум – к сожалению, слишком много и слишком долго. В результате Дар стал рабом наркотика. Но он все-таки жив.
      – Хвала Господу! – воскликнул Саймон. – Но как же… Что с ним сейчас? Он оправился от ранения?
      – Я уехал вскоре после того, как его обнаружили. Он был еще очень слаб. Но раны его зажили. И, как я понял, есть надежда, что он избавится от пристрастия к наркотику. Если опиум дают при болях, то у человека, когда боль проходит, больше шансов на избавление от зависимости, чем у того, кто принимал его для душевного равновесия.
      Пристрастие к опиуму показалось Саймону несущественной деталью.
      – Спасибо! Спасибо за хорошие новости!
      В этот момент дверь открылась и в комнату вошла Джейн с подносом. Саймон поспешно поднялся, чтобы ей помочь. Он заметил, что она сняла фартук и заменила шнурок в волосах на ленту. И все-таки она выглядела как служанка. Он еще не сказал Хэлу, что женился, и теперь ему было немного неловко. Как будто он ее стыдился. И кольца у нее не было.
      Поставив поднос на стол, Саймон повернулся к жене:
      – Дорогая, позволь представить тебе моего друга, который появился, как джинн из бутылки, появился в самый нужный момент. Майор Хэл Боумонт. Хэл, это моя жена Джейн.
      Хэл встал, и они оба замерли: майор – от неожиданности, Джейн – при виде пустого рукава.
      Но она быстро овладела собой и сделала реверанс.
      – Добро пожаловать, майор. Для Саймона большое счастье встретить сейчас друга.
      – Рад познакомиться, миссис Сент-Брайд, – проговорил Хэл с улыбкой.
      – Обстоятельства заставили нас обвенчаться сегодня утром, хотя мы не предполагали, что это произойдет так быстро, – пояснил Саймон; ему показалось, что друг отметил отсутствие кольца на пальце Джейн.
      – Тогда я тут лишний, – сказал Хэл.
      – Нет-нет! – воскликнули Саймон и Джейн в один голос и нервно рассмеялись.
      – Джейн, Хэл принес прекрасную новость. Помнишь, я тебе рассказывал про лорда Дариуса Дебнема, про которого говорили, что он убит при Ватерлоо? Оказывается, он жив.
      – О, как замечательно! И здоров?
      – К сожалению, Дар пристрастился к опиуму, но есть надежда на полное выздоровление. К тому времени как мы приедем домой, он, наверное, будет в полном порядке. – Саймон повернулся к другу: – Он сейчас в Лонг-Чарте?
      Хэл пожал плечами:
      – Во всяком случае, он туда направлялся.
      Саймон ненадолго задумался, потом сказал:
      – Полагаю, нам имеет смысл сойти с корабля в Плимуте или Портсмуте и навестить его.
      – Думаю, ты прав, – кивнул майор.
      Джейн разлила чай и подала чашки мужчинам.
      – Саймон, я счастлива, что твой друг жив. Мы обязательно его навестим. А сейчас мне надо возвращаться на кухню. – Взглянув на гостя, она спросила: – Вы ведь присоединитесь к нам за обедом?
      Хэл принял приглашение, и Джейн, кивнув мужу, вышла из комнаты. Проводив ее взглядом, майор сказал:
      – Поздравляю. Она великолепна.
      Саймон прекрасно понимал, что друг непременно должен был сказать что-то в этом роде. Но слова Хэла прозвучали совершенно искренне, и теперь он уже не сомневался в том, что поступил правильно, женившись на Джейн.
      – А теперь, Хэл, расскажи побольше о воскрешении Дара.
      Несколько минут спустя они заговорили о делах Саймона и о той ситуации, в которой он оказался. Майор одобрил действия друга, решившего разоблачить растратчика, но все же заметил:
      – Мне показалось, тебя не очень-то любят в Йорке.
      Саймон пожал плечами:
      – Что ж, возможно. Но почти все относятся ко мне с уважением.
      – Еще бы, – усмехнулся Хэл. – Они ведь прекрасно знают, кто ты такой.
      – Как глупо… – пробормотал Саймон. – Но ты прав. Имена Брайдсуэлл и Марлоу производят впечатление на тех, кто придает значение таким деталям, и я этим пользуюсь. – Он подлил другу чаю. – Но если что-то пойдет не так, то Джейн нельзя будет здесь оставаться. Придется увезти ее в Англию.