Шаг во времени

Лорд Ашиндон не появлялся, и к концу недели Аманда не знала, куда деваться от скуки. Поэтому, когда наступил день с предстоящим обедом у Бабушки Ашиндон, она ему даже обрадовалась.

Граф должен был заехать за невестой и будущим тестем с тещей незадолго до начала приема у старой леди Ашиндон, и Аманда волновалась и беспокойно вертелась, пока ее наряжала и прихорашивала Хатчингз.

– Ну, барышня, – увещевала ее служанка, – стойте спокойно, а то у вас будет такой вид, будто надели платье задом наперед. А оно такое красивое! Зачем же все портить-то?

«Действительно, – думала Аманда, в благоговейном смущении разглядывая свое отражение в зеркале. – Серена на сей раз превзошла себя, выбрав такое платье». Оно было из золотистого – точно в тон ее волосам – атласа, ниспадавшего тяжелыми складками к стопам. Сверху струилась легчайшая накидка из газовой ткани телесного оттенка, расшитая золотистыми желудями. Шею украшало ожерелье из топазов, сверкающими брызгами подчеркивая нежность кожи. Делая прическу, Хатчингз решила отказаться от привычных локонов и уложила волосы старомодным гладким валиком, прилегающим к шее; несколько прядей, как бы случайно выбившиеся из общей массы, искусной филигранью обрамляли лицо. «Фотоаппарат бы сюда, – подумала Аманда, – запечатлеть бы это мимолетное видение красоты, которое исчезнет, как золотистое сияние зари, а можно было бы потом любоваться своим видом уже в своем времени».

Она сидела одна в гостиной, когда появился Аш, его серые глаза потемнели до цвета пепла на углях, внутри которых еще теплится огонь. Он молча склонился над ее рукой и губами коснулся ее пальцев с такою чувственною теплотой, что ее пронзило до пяток. У нее перехватило дыхание, но, к счастью, влетела Серена, а за нею вошел и Джереми. Отец вдруг разразился пулеметной очередью слов, и Аманда удивилась, поняв, что он волнуется.

– Вечер добрый, Ашиндон! Ведь верно – добрый? Ну, Аманда, ты – просто картинка! Считаю, что ее сиятельство графиня примет тебя с распростертыми объятиями. А вы – как думаете, милорд? – и не ожидая ответа, замолотил дальше: – Конечно, моя Серена близко знакома с большинством из знати, что будет сегодня у вашей бабушки. Вы же знаете, ее дедушка был граф Брейшинг. Хотите стаканчик бордо, Ашиндон? Уверяю вас, первоклассный лафит!

Однако граф отказался под благовидным предлогом, что пора ехать – их ждет старая леди Ашиндон и опаздывать неудобно.

– Больше всего ее раздражает непунктуальность, – закончил он.

Аманда настороженно глянула на отца, но, вопреки ее ожиданиям, физиономия его не налилась кровью и он не принял воинственной позы, а прекратил болтать, призывно хмыкнул Серене, которая тут же оказалась с ним рядом, как только он разинул рот; затем хлопотливо вывел свое семейство в холл, потребовал верхнюю одежду и приказал подать карету, что уже давно дожидалась у крыльца.

Постоянное место жительства вдовствующей графини Ашиндон находилось в небольших апартаментах на площади Гросвенор-сквер.

– Старушка вынуждена экономить, – шепнул Аш невесте, – но говорит, будь она проклята, если согласится жить рядом с обнищавшими аристократами на выселках – в каком-нибудь Найтсбридже или Кенсингтоне.

У входа их встретил дворецкий такого роскошного вида, что Аманда поначалу приняла его за герцога, явившегося с визитом и случайно проходившего по холлу. Ливрейный лакей проводил их по изящной винтовой лестнице в гостиную на втором этаже. Стоявший в дверях гостиной слуга зычно объявил об их приходе, и Аманда вздрогнула от бликов множества моноклей и лорнетов, разом повернувшихся к ней.

– Входите, входите! – прозвучал чистый голос из середины группы присутствующих в гостиной. – Нечего глазеть оттуда!

И Аманда отыскала глазами маленькую фигурку, облаченную во все черное и расположившуюся в огромном кресле. Белые, как снег, волосы были собраны в импозантную прическу, увенчанную тюрбаном с перьями, тонкую шею обвивала почти метровая золотая цепь, усыпанная самоцветами. Ноги, которые явно не достали бы до пола, покоились на специальном пуфике, и веселенькие мягкие туфельки из атласа выглядывали из-под тяжелой бумазейной юбки.

Взяв Аманду под локоть, Аш повел ее к особе, монаршее величие которой противоречило ее миниатюрному виду; Серена и Джереми последовали за ними.

– Бабушка, – спокойно проговорил Аш, – позвольте представить вам мистера и миссис Бридж, а также их дочь, мисс Бридж.

– Да, да, – старая графиня нетерпеливо взмахнула ручкой, – знаю, кто они такие. – Сверкнув глазами, она взглянула на Серену: – А вас я помню. Вы ведь дочь Полли Маршфилд? Ведь это вы вышли замуж, не посчитавшись с родителями? – Тут она глянула на Джереми: – и вот что из этого вышло. По ее гримасе было однозначно ясно, что она имела в виду, и Серена понимающе сникла. Аманда опять подумала, что Джереми взорвется, щеки его побагровели, но он весело произнес:

– Рад знакомству с вами, ваше сиятельство, – в нависшей тишине он потер руки и добавил: – Очень мило у вас тут и эхо отличное – поддакивать удобно. – От этих слов Аманда внутренне сжалась, а Аш тихо засопел.

– А вам-то откуда это знать? – напрямик спросила старушка, Джереми не успел ответить, а она уж обратилась к Аманде: – Подойди поближе, девочка! – приказала она. – Дай посмотреть на тебя! – и Аманде показалось, что следует покрутиться, растопырив руки, но она не шелохнулась и спокойно взглянула прямо в колючие черные глаза, смерившие ее от макушки до пят. – Хм, – фыркнула графиня, – никогда всерьез не принимала жеманниц с желтыми кудряшками.

– К сожалению, – ответила, улыбаясь Аманда, – ничего не могу поделать с желтизной моих волос, но жеманиться стараюсь поменьше.

Все тихо ахнули, а в глазах графини вспыхнул боевой огонь. Она опять смерила взглядом Аманду с головы до ног.

– Надо побольше есть мяса. Современные барышни сильно заблуждаются, когда морят себя голодом ради модных форм. Ну что это за бедра! С такими не произведешь потомства! – У высокой женщины, стоящей рядом с графиней, вырвался смущенный смешок.

– Вы так думаете? – спросила Аманда и в свою очередь прошлась взглядом по телу старушки. – У вас ведь тоже не густо в нижнем бюсте, а вы, говорят, наградили своего супруга восемью, кажется, отпрысками? – Все, как от удара, вздрогнули и метнули глаза на графиню, а та во все горло гаркнула, что означало хохот; потом старуха подняла свой лорнет и уставилась в декольте Аманды.

– А кувшинчики неплохие, сможешь всласть напоить своих малышей. – Тут вся кучка за спиной графини дружно захихикала, а Аманда почувствовала, как стиснулись пальцы Аша на ее локте. Еще у себя в спальне она посетовала на слишком большое декольте платья из золотистого атласа, а теперь покраснела от резкого замечания старухи. Тем не менее, она расправила плечи, от чего грудь поднялась и стала еще рельефней, и посмотрела графине прямо с глаза.

– Благодарю, миледи. Всегда приятно слышать, когда говорят, что вполне соответствуешь основному предназначению женщины, первейшей ее обязанности в жизни, – она услышала как потянул в себя воздух Аш и ощутила, что он повеселел. Вдовствующая графиня метнула на нее взгляд и, опять гаркнув, хохотнула.

– Выходит, ты – не кисейная барышня, не фигли-мигли-девица-кисель-да-водица! – Она обернулась к стоящим за нею сородичам: – Нечего толпиться, как овцы, идите, представляйтесь! Эмми, прекрати хихикать, как полоумная! Начинай!

Повинуясь, высокая женщина, у которой порозовели щеки от смущения, шагнула вперед и протянула Аманде руку.

– Эмили Уэксфорд, – произнесла она, застенчиво улыбнувшись. – Прихожусь Ашу тетей, живу с Бабушкой, исполняю роль ее компаньонки. – Бабушка при этом хмыкнула, но не обращая внимания, Эмили продолжала: – А вот, – сказала она, повернувшись направо, – зять Аша, Джеймс Бринкли, муж моей племянницы Гортензии.

Потом пошли чередой остальные, и Аманда совершенно запуталась в степени родства всяких дядюшек, тетушек, кузенов, кузин, были там и просто друзья семейства. Все, разумеется, выражали радость по поводу знакомства с «милой мисс Бридж» и ее визита к ним «вместе с мамой и папой», но Аманда заметила, что их радость более сдержанна, когда они обращаются к чете Бриджей. Вдруг Аманда почувствовала, что Аш напрягся, тогда она одарила самой приветливой улыбкой джентльмена, склонившегося к ее руке и сказала:

– Лорд Мичем, весьма рада встрече с вами и с вами, леди Мичем. Простите, чья вы дочь? Ах, да, еще одного кузена. Не представляла, что у Аша так много родственников.

Позади Аманды что-то прощебетала Серена, дрожа от возбуждения, а Джереми, стоявший с ней рядом, подавленно промолчал, не найдя на сей раз нужных слов.

– Браво, Аманда! – раздался у ее уха знакомый голос, она повернулась и увидела перед собой младшую из графинь Ашиндон, в платье из мягко-серого шелка, расшитого серебром, который эффектно контрастировал с ее изумрудными глазами. – Не думала, что Бабушка смирится с таким отпором, ведь прошлым летом, во время празднований победы над Наполеоном она пыталась поставить на место даже родную сестру русского царя.

– Ох, – выдохнула изумленная Аманда, – я не хотела...

– Разумеется, – спокойным тоном перебил ее Аш. – Просто Бабушка проверяла ваш характер. Она тиранит каждого, кто позволяет дерзости, но совершенно не выносит тех, кто ее боится. По-моему, вы успешно прошли проверку, дорогая, – сказал он веселым, как показалось Аманде, тоном; она глянула на него и увидела смешинки в облачно-серых глазах. Лиана постреляла взглядом между ними и слегка обиженным тоном проговорила:

– Всем известно, Аш, как ты крутишь Бабушкой, а теперь и твоя невеста справится с ней не хуже. Ох, мне машет Мелисса! Мелисса Уэксфорд, – пояснила она Аманде, – двоюродная сестра жены Джорджа. Целую вечность не видела ее, пойду поговорю, – и ушла, на прощание натянуто помахав пальчиками Аманде.

Обернувшись к Ашу, Аманда сказала:

– Думаю, рано говорить, что смогу крутить вашей бабушкой. Хотя она меня и не кусала, но, по-моему, отнеслась не совсем обычно как к какой-то там очередной внучатой невестке.

Аш улыбнулся с оттенком восхищения – показалось ей – и сказал:

– Вы удачно отвечали ей и заслуживаете похвалы. Уверяю, то, что она не кусала вас, сулит вам очень хорошие отношения с нею.

После этой фразы им больше не удалось поговорить наедине, потому что к ним то и дело подходили любопытствующие родственники Аша. Наконец дворецкий величественно объявил, что обед подан.

Джереми усадили справа от вдовствующей графини, и незамедлительно стало ясно, что между ним и ее светлостью не может быть никакого согласия. Она облила его потоком колючих, как стрелы, острот и хлестких, как плеть, обидных замечаний – Аманде даже померещилось, что из него вот-вот брызнет кровь и окропит чистейшую скатерть. Аманда не любила этого грубияна, но сейчас она с горечью наблюдала, как он, лишь стиснув зубы, все ниже клонит голову под тяжестью нападок. Серена была рядом с ним, но подавленно мол чала, а на лице ее застыло выражение бол и беспомощности.

Аш, сидящий слева от «матриарха», попытался отвлечь бабушку от злого развлечения:

– У меня была забавная неделя, Бабушка, я учил Аманду танцам.

– Учил?! – воскликнула графиня. – Господи, детка, ты не умеешь плясать?

– Конечно, умеет, – всполошился Аш, поняв, что не о том завел речь. – Но я же говорил вам, что у нее потеря памяти после ушиба. Он помнит вальс, а...

– Теперь вы это так называете? – спросила она с явной неприязнью. – В мое время это звалось иначе. Вести себя подобным образом в присутствии других не то, что... в обще понятно, хватит. Куда девались приличия? Говорят, даже у Олмаков вытворяют такое...

– Не знаю, – невозмутимо произнесла Аманда, отрезая кусочек фрикасе из отварной телятины, – никогда не была у Олмаков.

– Как? – удивленно крякнула старая графиня. – Ты хочешь сказать, что...

– Что мы, то есть Аманда, – нервно вмешалась Серена, – не получила еще письменного приглашения.

– Угу, – пробурчала старая леди. – Патронессы задирают носы перед вами, да? Злобные кошки! – и она уставилась на Джереми, возлагая вину на него. – Ну, – продолжила она, – поглядим-увидим. Давно не бывала в свете, но, полагаю, повлиять могу.

«Такая вдовствующая, – подумала Аманда, – могла бы, наверное, повлиять и на о ставку кабинета министров, если бы захотела Серена оживилась и засияла всем по очереди – графине, мужу, дочери и будущему зятю.

К концу трапезы всем присутствующим стало ясно, что вдовствующая графиня Ашиндон благосклонно воспринимает Аманду, и все повеселели.

Спустя некоторое время после обеда, когда мужчины уже присоединились к дамам в гостиной, кое-кто из женщин стал развлекать собравшихся своими успехами в музыке. Кузина Сюзан Уэллбеловд сыграла пару пьес на фортепиано, тетушка Джейн Уэксфорд – довольно длинный этюд на арфе. Тетя Мелисса Джентри приятным сопрано спела несколько народных баллад.

– Бабушка, – наконец не выдержал Аш, – быть может, вам удастся уговорить мисс Бридж сыграть нам; она – воистину одаренная пианистка.

Как ни странно, ни Серена, ни Джереми не возражали; мать только слегка приподняла брови.

– Подготовила что-то, дорогая? – прошептала она из-за спины Аша. Из этого немного удивленная Аманда заключила, что у молоденькой Аманды были, очевидно, способности к музыке, и она робко кивнула.

– Ну, детка, послушаем тебя, – повелела вдовствующая графиня. Аманда встала с уверенной улыбкой, которой противоречила дрожь в пальцах, и прошла к роялю розового дерева.

Начала она с коротких вариаций из Гайдна и, безошибочно исполнив их, перешла к «Турецкому маршу» Моцарта. Ей аплодировали с таким воодушевлением, что она решила сыграть страстную третью часть «Лунной сонаты» Бетховена. У нее не было уверенности, что это произведение уже создано, но Людвиг ведь уже живет и творит на протяжении нескольких лет. Закончила она сочинением Баха «Пасись безбоязненно, агнец».

«Немало талантов у моей невесты, – размышлял Аш, следя издалека за Амандой, когда она шла от рояля и садилась рядом с матерью. – Почти любой мужчина считал бы себя счастливцем, согласись она выйти за него», – печально подумал он, и горькое сожаление охватило его. Если бы не знал Лианы, то мог бы, вероятно, жить с любимой женой. Но Лиана всегда была преградой между ним и любой другой женщиной, которая ему встречалась. Лиана будто неотъемлемая часть его существа, как дыхание, он никогда не сможет забыть о ней. Даже сейчас, стоит лишь закрыть глаза, и ее образ возникает так осязаемо, словно он держит ее в объятиях. Он чувствует, как ее мягкие черные волосы щекочут ему подбородок, а зачаровывающий взгляд зеленых глаз проникает в самую душу. «О Боже, если бы...» – Но его мысли ушли в забвение, как только его обоняние потревожил запах знакомых духов. Он повернул голову, и сердце замерло – рядом сидела живая мечта его.

– Она прекрасно играет, – сказала Лиана с легкой завистью.

– Да, – ответил он. «Любовь моя, – взмолился он молча, – не сиди так близко! Мне не совладать с собой. Ради Бога, уйди!»

– Аш, нам надо поговорить. Понимаешь, пока все заняты здесь. Сейчас будет петь кузина Арабелла – нескончаемо долго. Давай улизнем отсюда на некоторое время.

– Лиана... – Но, глянув ей в глаза, он не посмел возражать. Неохотно поднялся и последовал за нею. Выйдя из гостиной, она зашла в соседнюю комнату. Когда он тоже вошел туда, лицо ее было в слезах.

– Ах, Аш, – всхлипнула она, – я так несчастна! – шагнув навстречу, она прижалась к нему и зарылась лицом в складки его пышного галстука.

– Лиана, – сказал он, – любовь моя, не терзай себя! – Снял ее руки со своей шеи, наклонился и нежно поцеловал ее в губы. Но когда она опять прижалась к нему, как бы прося повторить, он отклонился и произнес сдавленным голосом: – Не надо. – И она отшатнулась, пораженная.

– Господи, Аш! Этого я и боялась. Ты разлюбил меня. Она отобрала тебя, – и отвернула лицо. – Этого я и ожидала. Она такая красивая, очаровательная... и богатая, – последнее слово она выговорила с ненавистью.

– Ты ошибаешься, – глухо пророкотал Аш. – Ты знаешь, какие чувства я испытываю к тебе, но, дорогая моя, у нас с тобой нет будущего. Теперь я, как ты когда-то, повинуюсь долгу, и он превыше любви. Отныне я буду жить своей жизнью, а ты своей, и вместе нам уже не быть.

– Нет, Аш, мы можем быть вместе, – и она умоляюще провела ладонями по лацканам его пиджака и судорожно вздохнула. – Я много раз думала о нас с тобой, любимый мой, обо всем передумала.

– Да? И? – тихо прошептал Аш.

– Я не в силах сказать тебе «прощай». Когда я стала женой Гранта, ты сразу уехал и мы не виделись долгие годы. Тогда я не была вынуждена лицезреть тебя постоянно и думать, что все между нами кончено. Но теперь я – часть нашего семейства, и нам невольно придется видеться.

– Да, – с тяжелым вздохом согласился Аш. – Я это понимаю и потому...

– Скажи, бесценный мой, тебя устроит такое: «Добрый день, Лиана. Как поживает твоя матушка? Ты была в опере на последней премьере?» – и изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год и ничего, подобного этому. – Она поднялась на цыпочки и прижалась губами к его губам и не отпускала, пока он не задышал глубоко и неровно. Его руки сами обвились вокруг нее, и он задрожал от страстного желания и чувства вины от него.

– О Боже! Лиана! – воскликнул он в ужасе. Ему вдруг показалось, что в глубине ее зрачков мелькнула, как призрак, ухмылка, но уже в следующее мгновение он ничего не видел, кроме своей пагубной страсти, отображенной словно в зеркале пред ним.

– Ведь это так несправедливо, дорогой, что нам придется распроститься с единственным в нашей жизни счастьем, которое мы оба познали! – вновь в глазах ее засверкали слезы, как капли росы на зеленой листве. – Не мог бы ты хоть иногда навещать меня?

– Лиана, не думаю, что...

– Если бы ты смог уделить мне хоть чуточку твоей жизни, я бы смогла, наверное, жить своей жизнью, – и вновь судорожный вздох сорвался с ее ярких губ. – Но я пойму, если ты чувствуешь, что не сможешь, – и посмотрела на него из-под покрова густых ресниц.

– Дорогая моя... – голос его дрожал, как натянутая струна. – Ты же не могла не подумать... Ты же знаешь, к чему это приведет.

– Я так устала от всех этих дум, но другой возможности быть нам вместе не вижу, – она снова всхлипнула. Потом нежно провела пальцами по его щеке, и Аш вздрогнул.

– Любовь моя незабвенная, – прошептал он, сжав ее ладонь, – мы часто будем видеться, и каждая встреча будет мне мукой. Даже если бы мы были совсем одни, и тогда я не вижу как нам...

– Понимаю, – Лиана печально улыбнулась. – Все понимаю, – она выпрямилась, – нам пора возвращаться, пока нас не хватились. Наверное, ты прав. Совсем сошла с ума – пристаю к тебе. Пожалуйста, попытайся забыть о том, что я потеряла контроль над собой. Хотелось бы сказать, что со мной все будет в порядке, но не уверена в этом. Я буду просто... – голос ее пресекся, и она молча выскочила из комнаты.

Медлительно, словно каждое движение давалось с великим трудом, Аш дошел до двери и тоже вышел.

Когда он входил в гостиную, Аманда наблюдала за ним. Она видела, как он уходил, как уходила молодая графиня, и теперь во все глаза смотрела на него. Вид у него был такой, будто кто-то нанес ему удар в солнечное сплетение. Она не попыталась заговорить с ним, и они вообще не были рядом до конца вечера, пока Аш не повел свою невесту прощаться со вдовствующей графиней.

– Ты очень хорошо играла, детка, – сказала ей старая леди. – Навещай меня, Аманда. Загляни, пожалуй, на следующей неделе. У меня есть к тебе разговор.

Путь домой оживлялся лишь предсказаниями Серены блистательного будущего Аманды в качестве супруги графа Ашиндона.

– Ведь ты, милая моя, понравилась вдовствующей графине, – радостно говорила она. – Попомни мои слова – к будущей неделе ты получишь письменное приглашение к Олмакам, – чаша ее сдержанности, видно, переполнилась, и она продолжала в том же духе.

– А потом, – с мрачным удовлетворением перебил ее Джереми, – возможно, увидим изнутри и знаменитые дома на Гросвенор-сквер и на Баркли-сквер. Мне всегда хотелось побывать в доме Девонширов, – закончил он с удовольствием.

Аманда посмотрела на Аша, но на фоне окна кареты он был похож на бесчувственный силуэт. «Что же произошло между ним и Лианой за время их недолгой отлучки из гостиной», – полюбопытствовала она про себя. Сейчас от него веяло лишь неприязнью и отчаянием, и она подавила в себе желание протянуть руку и прикоснуться к нему. Подумала, что почти противоествественно чутко ощущает его настроения, но не придала этому никакого значения. Не было желания налаживать душевную близость с этим мужчиной, ибо ей не предстояло совместное с ним будущее. Глядя на его лицо, она ощутила, как похолодело у нее на сердце от мысли о ее собственном будущем – что же ее ждет? Какое бы ей ни выпало будущее, там не будет Уильяма, лорда Ашиндона – но почему эта мысль полоснула, будто ножом по сердцу?

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Глубоким вечером Аш сидел один в гостиной своей квартиры на Джермин-стрит. Задумчиво потягивая бренди, которое налил ему слуга, он мысленно перебирал события прошедшего обеда. Итак, все устроилось – семейство приняло Аманду благожелательно, особенно «матриарх», что по сути и означает настоящее официальное признание помолвки, а не какие-то подписи и рукопожатия с Джереми Бриджем и его поверенным. Осталось только дождаться объявления Серены на балу у Бриджей и уведомления в газете «Морнинг пост». Он глубоко вздохнул, зная, что за этими мыслями наступит тоска, но губы тронула веселая улыбка – вспомнил перепалку между невестой и бабушкой. Аманда явно одолела грозную, как дракон, старуху, разнесла в пух и прах всю ее, так сказать, рать; не помогли бабушке ее боевые порядки – ни лихая конница нападок, ни артиллерийские залпы взглядов. «Кувшинчики!» – граф громко захохотал. Любая девушка из тех, кого он знает, так бы смешалась, что готова была бы сквозь землю провалиться, а Аманда устояла, спокойно и невозмутимо. Он взволнованно вздохнул, вспомнив ее роскошную грудь в низком декольте золотистого платья, плотно облегавшего бедра и ягодицы. Удивился – никогда так не думал ни о ком, кроме Лианы. Смешно! Ведь не жил, как монах, все эти годы после того, как она вышла за Гранта. Да, но то были женщины совсем другого сорта, и относился он к ним как к источнику преходящих удовольствий. Он не связывал себя с дамами благородных кровей, которые овдовели и разошлись с мужьями. Разумеется, мало у кого из них были такие же ослепительные достоинства плоти, как у Аманды. Рука с бокалом бренди замерла на полпути к губам – но ведь не только из-за этого его тянет к Аманде. Манит и ее духовный облик. Поразительна ее безыскусная и искренняя манера вести беседу. Даже когда злится и выходит из себя, удивляет остроумием и сообразительностью.

Но улыбка погасла – Аманда заявила, что намерена отменить их помолвку. Будь на ее месте другая женщина, он бы заподозрил хитрость, расчет на более выгодную партию. Например, на примете какой-нибудь герцог, еще не разорившийся. Или что она продолжает испытывать нежные чувства к этому подзаборному петушку Космо Саттерли. Нет, убежден, ею движет единственная забота – дать ему свободу, чтобы он смог жениться на любимой женщине. Очаровательно, но не практично. Конечно, это искушает. Жениться на Лиане – разве не предел мечтаний? Поддался грезам о жизни с Лианой. Представил, как они ладно живут в тиши Поместья Ашиндон, совместными усилиями приводя его в порядок, восстанавливая его былое величие.

Вспомнил, что говорила этим вечером Лиана, и нахмурился. Она не имела в виду визиты графа Ашиндона, вдове его двоюродного брата в присутствии ее тети. Он чувствовал, что не это было у нее на уме. Она намекала на какие-то тайные встречи без участия в них ее дуэньи. Но это для нее едва ли не одно и то же, что стать его любовницей. Невозможно поверить, чтобы Лиана предложила столь предосудительную связь. На душе у него потеплело, что из-за него она готова пренебречь всеми условностями, но, тем не менее, вырисовывающиеся перспективы привели его в смятение.

В его представлении Лиана осталась той гибкой девушкой, какой была до замужества, но он, очевидно, ошибался. Она не постарела, такая же безумно красивая, но голос стал резче и лицо немного помрачнело. Он тут же укорил себя – разумеется, она постарела; за шесть лет жизни с Грантом кто угодно постарел бы еще больше. Она по-прежнему любима, и он бы отдал душу за нее. Но этому не суждено случиться, и надо принимать факты, как неизбежность. И Аманда должна так же относиться к ним. Скоро она станет графиней Ашиндон, его супругой и затем матерью его наследника. Греховная радость охватила его при мысли о сыне от золотоволосой красавицы; горло сжало, когда он представил себе ощущения от шелковистых локонов, разметавшихся на его груди. Взял себя в руки – надо прекратить! Разве допустимо любить одну женщину и сладострастно мечтать о другой?! Стиснул зубы. Обязан постоянно помнить, что это не просто Аманда, на которой он женится. Он может сколько угодно толковать, что с молодой женою будет держаться подальше от Бриджей, но узами брака он будет неразрывно связан с ними. И это настолько противно, что и думать не хочется. Серену еще можно терпеть, но сознание того, что он отныне социально и эмоционально неразрывно связан с Джереми Бриджем на нескончаемо долгие годы, давило тяжким гнетом и безысходностью, подобно смерти.

Аш встал, расправил плечи, поставил бокал на стол. Ничего не изменить, остается только собраться с мужеством, чтобы достойно встретить ближайшее будущее, ибо предстоит этот проклятый бал у Серены, а одного его вполне достаточно, чтобы лишить покоя любого мужчину. Чертыхнувшись, Аш пошел спать.

Наутро Аманда проснулась рано, но еще долго недвижно лежала, уставившись широко открытыми глазами на балдахин над кроватью, вспоминала события минувшего вечера. С удивлением подытожила, что все ей, в основном, понравилось. С удовольствием вспомнила детали упрямого спора со вдовствующей графиней и пришла даже к выводу, что они могут подружиться со старой леди. Поскольку та пригласила бывать у нее, значит, и она думает так же.

Плохо, очень плохо, что Джереми был не на высоте. Неужели он не понимает, что старая графиня не любит тех, кто перед нею сдается и угодничает ей? Что с ним случилось? Ведь ясно, что раболепие совсем не в его натуре. Жаль, что он готов пробиться в желанный высший свет даже такой ценой. Ведь все равно знать не станет его принимать, несмотря даже на то, что его дочь – жена графа. Она пожала плечами. Вообще, с ее точки зрения, Джереми как таковой не заслуживает особого сочувствия. Молча принялась за горячий шоколад и бисквиты, принесенные пару минут назад служанкой Хатчингз. Аманда лукаво ухмыльнулась – ведь довольно быстро привыкла к обслуживанию по наивысшему разряду. Если вернется в двадцатый век, то сумеет ли там сама расчесать себе волосы?

Позже, за завтраком, Серена изложила в подробностях план утреннего посещения магазинов, добавив с видом ответственного по особым поручениям, что следует пригласить в этот поход Шарлотту и Кордилию. Аманда, жаждущая новых впечатлений от прогулок по Лондону времен Регентства, охотно согласилась.

Однако потом Аманда пожалела о своем необдуманном согласии. Таскаться по магазинам она всегда не любила, и теперь ей довольно скоро это наскучило, даже смена эпох не помогла увлечься.

– Дорогая, по-моему, это – как раз то, что надо, согласна?

– Что? – уныло спросила Аманда, смутно соображая, что находится, кажется, в шестом по счету за это утро магазине тканей. Когда они заехали за Шарлоттой и Кордилией, Серена приказала кучеру ехать на площадь Лестер-сквер и по дороге – весьма непродолжительной – они все вместе обсудили список покупок. И теперь Аманда видела, что слуга на запятках весь завален горою свертков с приобретениями не только Серены, но и Шарлоты с Кордилией. Обеих девиц, каждую из которых сопровождала своя, подчеркнуто приличная, дуэнья, тоже, оказывается, трясла лихорадка закупок к тому, что Аманда про себя невольно стала называть «Бал на всю Англию».

– Синий атлас, – ответила Серена. – Его мы и ищем. Точно в тон твоих глаз; и самый дорогой, – закончила она с удовлетворением. – Аманда ничего не сказала и лишь отрешенно кивнула, а Серена удрученно покачала головой. – Да что с тобой, дорогая? Может, ты еще и страдаешь от ушиба головы, но меня ты совершенно выводишь из себя. Раньше, когда мы ходили по магазинам, ты всегда бывала в приподнятом настроении, особенно если речь шла о бальном платье, а теперь...

Почувствовав угрызения совести, Аманда склонилась над отрезом:

– Ой, мама, это прекрасно! Простите, я немного расстроена, но, поймите, не каждый день девушке предстоит официальная помолвка. Ну, скажите, что простили меня за мое невнимание! – и она прильнула к матери. Я полностью согласна, этот материал совершенно подходит. А накидку надо, как вы считаете? По-моему, не стоит ничем прикрывать хоть сантиметр такой роскошной ткани.

– Угу, – рассудительно промычала Серена. – Пожалуй, ты права, милая. В наряде, что мы выбрали из журнала «Все для красавиц», предусмотрена накидка из сеточки, но фасон... Верно, сам по себе он будет еще лучше смотреться, – она обратилась к Шарлотте с Кордилией и их фавориткам, и после краткого обсуждения все пришли к выводу, что синий атлас хорош и так.

– Завидую тебе, – сказала Шарлотта, и в тоне ее, кажется, не было яда. – Моя мама не разрешает мне ничего, кроме блеклых тонов. Боюсь, и в будущем году, когда мне исполнится двадцать, опять не позволят носить ничего более броского... то есть более яркого.

– Наверное, – приветливо произнесла Аманда, – но блеклые тона тебе идут гораздо больше, чем мне, согласна, Кордилия?

Кордилия, не успев даже сообразить, какую ей расставили ловушку, горячо поддакнула и получила из водянистых глаз Шарлотты молнию, что обещало неизбежность возмездия.