Средневековье (№1) - Лилия и меч

– И что было потом? – дрожащим голосом спросила Лили.

– В конце концов он отправил ее назад к родным, но и тогда он не смог окончательно разорвать с ней. Что касается меня... он отвернулся от меня. Покинув замок, он нашел прибежище в одном из монастырей на севере, где спустя шесть месяцев умер. За это время мы не обмолвились с ним ни единым словом. Скорее всего, умирая, он проклял меня.

– А что же Анна? – поинтересовалась Лили, когда наконец обрела дар речи.

– Думаю, ее вряд ли терзали угрызения совести. Вскоре она повторно вышла замуж, сначала за старого французского барона, а в прошлом году – за лорда Кентона. Я же последовал за Вильгельмом Нормандским и, став его Мечом, за свою преданность был удостоен всяческих почестей и наград. По правде сказать, я куда большую преданность проявил по отношению к Вильгельму, чем к родному отцу.

– А когда ты увидел леди Анну в замке, неужели в тебе не проснулась прежняя любовь?

Лили с трепетом ждала ответа.

– «Проснувшаяся любовь»? – сердито повторил Радолф. – Да я ненавидел ее! Я слышал от лорда Генриха, что она справлялась обо мне, словно то, что мы сделали, давно прошло и забылось! Неужели она думала, что я смогу снова к ней прикоснуться, не испытав чувства тошноты! – Радолф судорожно втянул в себя воздух и задержал дыхание, видимо стараясь успокоиться.

Лили положила свою ладонь поверх его ладони, но он быстро перевернул руку. Их пальцы переплелись.

– После того как Анна прислала тебе платье, я понял, что эта женщина просто так не успокоится. Я должен был дать ей понять раз и навсегда, что между нами все кончено, и только поэтому я согласился на встречу у часовни, где прямо объявил ей, что ненавижу ее и что она сделала мою жизнь невыносимой. Но даже если бы я мог забыть о том, что мы сотворили с ней, шрам снова напомнил бы мне о содеянном. – Глаза Радолфа лихорадочно вспыхнули на бледном лице, обезображенном болью и гневом. – Она была его женой! – взорвался он и тут же замолчал, с видимым усилием возвращая самообладание. – Она и я, его сын, – продолжил он более спокойно, – мы оба предали его. Этому нет прощения, но Анна до сих пор не в состоянии это понять. Я сказал ей, что, если она когда-нибудь снова заговорит со мной, напишет мне или приблизится ко мне, я убью ее и никогда об этом не пожалею.

– Так вот почему она пыталась расправиться с тобой!

– Да. – Вздрогнув, он замолчал.

После короткой паузы Лили вдруг заметила:

– В мире много зла, но это не значит, что мы должны сдаться ему.

Радолф печально усмехнулся:

– Да, моя наивная девочка, ты, разумеется, права.

– Ты получил рану, которая оставила шрам не только на твоем лице, но и в твоей душе. И все же не все женщины такие, как Анна.

Радолфу всем сердцем хотелось поверить в это, но ему приходилось учитывать и другие факторы. К примеру, разве мог он забыть добровольную слепоту отца, его безумную, глупую любовь, приведшую к таким печальным последствиям. Порой его не раз посещала мысль, что отец знал об их отношениях с самого начала, но предпочитал делать вид, что ничего не замечает; и лишь случайное вторжение в спальню в самый неподходящий момент не позволило ему притворяться дальше.

Как мог мужчина прирасти любовью к такой мерзкой женщине и забыть про собственную гордость и честь? Эта мысль приводила Радолфа в ужас. С тех пор он неустанно выискивал подобные черты в себе и теперь больше всего боялся, что в образе Лили встретил свою немезиду. Его так сильно тянуло к ней, что он был готов простить и забыть все, лишь бы удержать ее при себе.

– Тогда тебе просто не повезло, – попыталась утешить его Лили, – но теперь ты вырос, Радолф, и стал умнее. Возможно, в тот момент отец тебя и возненавидел. Но он наверняка гордился бы тем человеком, которым ты стал. Таким, как ты, гордился бы любой отец.

Радолф погладил Лили по щеке; он был до глубины души тронут ее великодушием. Вокруг его глаз легли темные тени; исповедь лишила его последних сил. Лили поцеловала его в сухие губы, казалось, самым целомудренным поцелуем и удивилась, ощутив у бедра шевеление его плоти.

Притянув ее голову к себе, Радолф продлил поцелуй.

– Твое плечо, – прошептала Лили, но он, словно ничего не слыша, водрузил ее на себя сверху. Она хотела воспротивиться, но он уже нашел ее сокровенное место между ног и понял, что она готова для него.

Распираемый мужской гордостью, Радолф улыбнулся. – Я могу это перенести, если ты сможешь, – ласково произнес он.

Лили тихо вскрикнула, когда он совершил проникновение, и слегка подвинулась, чтобы не потревожить его плечо. Они двигались очень медленно, хотя их, как всегда, сжигала неукротимая страсть. Чувствуя на груди его руки, Лили изгибалась от наслаждения; ее распущенные волосы окутали их шелковым занавесом.

«Я люблю тебя». Осознание этого наполнило Лили теплом. «Я люблю тебя таким, какой ты есть, и я мечтала о тебе всю жизнь».

От места их соединения по ее телу распространялись сладостные волны, грозившие прорваться наружу. Все чувства Лили обострились как никогда, словно осознание сжигавшей ее любви придало ей новые силы. Мир, в котором она жила прежде, уносился от нее с невероятной скоростью, и теперь Радолф заполнил все пространство. Она знала его одного, льнула к нему телом и душой. Он обнимал ее крепко и уверенно.

Проваливаясь в бездну, она умудрилась вспомнить о его плече и соскользнула в сторону, давая ему возможность остаться невредимым.

Радолф уснул почти мгновенно, и, пока он спал, Лили с трепетом прислушивалась к его дыханию. Он не любит Анну. Эти слова сложились в ее мозгу в песню, веселую джигу для барабана и свистка. Как славно испытывать такое счастье, после того как тебе поведали столь печальную историю. Ее предупреждали о недоверчивости Радолфа, но теперь Лили знала, что послужило тому причиной. Какой мужчина поверит в доброту и честность противоположного пола после предательства женщины, ставшей его первой любовью?

Радолф был человеком с сильной волей, но именно воля, похоже, мешала его выздоровлению. Он держал себя в ежовых рукавицах, не позволял себе никому верить и не позволял любить, опасаясь стать жертвой предательства, как и его отец.

Лили вдруг подумала, что, возможно, ей никогда не удастся полностью завоевать его доверие. Их с Радолфом впервые соединил бурлящий поток страсти, но лишь до тех пор, пока он не узнал, что она не та, за кого себя выдает. Лили обманула его, солгала. Сходство явно просматривалось: страстное начало, а потом предательство. Во всяком случае, так думал Радолф...

Лили вспомнила, как Радолф разгневался в Трайере, когда увидел у нее перстень с соколом и понял, кем она является на самом деле. А потом насильственный брак. Тот факт, что она – не Анна, ничего не менял: Радолф упивался ее телом, но все, что он мог ей дать, – свое искусство любовника и свое сладострастие; ее любовь не нужна ему; и признание в любви может возбудить в нем еще большую подозрительность.

Но даже несмотря на это, вновь открывшиеся обстоятельства согревали ей сердце. Она любила Радолфа, и ее любовь к нему никогда не умрет, даже если ей придется любить его тайно.

Дыхание Радолфа подействовало на Лили успокаивающе, и она задремала; точнее, она находилась в состоянии между сном и бодрствованием. И тут память перенесла ее в цитадель Воргена, когда она мечтала больше всего на свете обрести свободу. Затем все изменилось, и она превратилась в беглянку, убегавшую, как заяц от гончих псов, из просторов владений, совсем недавно принадлежавших ей. И вот теперь она стала свободной, хотя все еще находилась в плену своего происхождения, махинаций Воргена и лжи, распространяемой о ней другими. Ей вдруг показалось, что за ней гонится Радолф, восседая верхом на огромном черном скакуне, и, хотя она боялась, что он ее схватит, глубоко в ее сердце таилось желание, чтобы это случилось.

Пребывая в полусне, Лили вновь мысленно перенеслась в другое место: она стояла под дождем перед заброшенной часовней Святой Марии. Радолф лежал на земле, истекая кровью, с бледным, неподвижным лицом – так выглядел ее отец, когда его тело доставили домой на импровизированных похоронных дрогах. От ужаса и боли понесенной потери Лили закричала и бросилась к Радолфу, но сцена снова изменилась, и перед ней возникла Анна; она стояла рядом с Радолфом, их руки переплелись, головы приникли друг к другу. Словно почувствовав присутствие Лили, Анна повернулась к ней; на ее губах застыла ядовитая усмешка.

– Неужели ты и вправду думала, что я его отпущу? – спросила Анна Лили мелодичным голосом. – Как бы не так! Он мой возлюбленный. Навеки!

– Неправда! – воскликнула Лили. – Он мой! – И тут же, вздрогнув, проснулась. Ее сердце стучало неестественно громко, и Лили не сразу сообразила, что это кто-то стучит в дверь.

Она быстро поднялась и завернулась в одно из одеял, чтобы прикрыть наготу. От прикосновения к холодному полу пальцы на ее ногах скрючились. Радолф зашевелился в постели и протянул руку за мечом. Резко поднявшись, он потянул больное плечо и громко выругался.

– Кто там?

– Жервуа, по срочному делу.

Радолф рывком открыл дверь и нахмурился:

– Ну, что за спешка?

– Простите, милорд, но... К вам гонец от короля. Натянув повыше одеяло, Лили убрала со лба волосы.

Она пыталась сосредоточиться, после недавних видений ее голова едва соображала. К счастью, Радолф подобных затруднений не испытывал.

– Что ему нужно?

Капитан ответил не сразу, словно ему никак не удавалось подыскать подходящие слова:

– Леди Анна Кентон мертва.

Лили вздрогнула:

– Господи Иисусе!

По-видимому, Радолф ожидал чего угодно, только не этого. Умея превосходно маскировать свои чувства, он тем не менее не смог на этот раз скрыть от Лили замешательство.

– Это невозможно! – Он на мгновение закрыл лицо руками. – Когда это случилось?

– После того, как она рассталась с вами, – смущенно ответил Жервуа. – Ее тело нашли возле свечной лавки. Когда Анна не вернулась домой после встречи с вами, лорд Кентон отправил своих людей на ее поиски, и теперь он винит в ее смерти вас.

– Он обвиняет Радолфа? – ахнула Лили. – Но Радолф никакого отношения к смерти леди Анны не имеет!

– Постой. – Радолф подошел к ней сзади, обжигая жаром своего большого горячего тела. – Неужели, Жервуа, ты хочешь сказать, что этот ублюдок утверждает, будто это я убил его жену?

Капитан кивнул:

– Именно это он и имел в виду, сэр. Лорд Кентон говорит, что вы и его жена были когда-то... любовниками. И вы умоляли ее снова стать вашей любовницей. Она сама сказала это, и еще сказала, что собирается с вами встретиться, чтобы дать ответ.

Лили всплеснула руками.

– Неужели она рассказывала мужу такие вещи? И если он знал, то почему позволил ей пойти?

Радолф поморщился.

– Ваше счастье, что вы ее не знали, миледи. Эта ведьма вила из Кентона веревки. Может, он сам ее и убил, когда она слишком сильно затянула узел на его шее.

Лили все никак не могла поверить тому, что услышала. Неужели лорд Кентон способен на убийство? Перед ней возникло лицо Анны; его напряженное выражение, когда она проезжала мимо Лили под дождем, еще тогда удивило ее. Анна ехала навстречу смерти, хотя не знала этого.

– Но почему король посчитал необходимым сообщить тебе об этом, Радолф? Неужели он считает тебя виновным в этом преступлении? Я-то думала, он твой друг.

Радолф кивнул:

– Так оно и есть. Король хочет предупредить меня, потому что знает: независимо оттого, виновен я или нет, возникнут вопросы, на которые придется отвечать. Лорд Кентон – могущественный человек, у него много друзей. Король не может отмахнуться от его обвинений, не выслушав их и не дав им справедливой оценки.

– Теперь понятно... – Лили почувствовала, как по ее телу пробежала дрожь. Могущественный человек собирался вступиться за честь распутной жены, которую без памяти любил. Когда-то отец Радолфа тоже обожал эту женщину. Но может, Кент и вправду верил, что Радолф покончил с его женой? Или он сам убил ее и теперь искал, на кого бы свалить вину?

– Уже поздно, – наконец произнес Радолф, – Жервуа, отправь королю сообщение, что я благодарю его и предстану перед ним завтра. И я думаю, на сегодня новостей достаточно.

Капитан кивнул и поспешно удалился, после чего Радолф, закрыв за ним дверь, взял Лили за руку и отвел в постель.

Когда Лили проснулась, в комнате было уже светло. В воздухе витали ароматы свежеиспеченного хлеба и пирогов. Радолф рядом с ней потянулся и застонал: его плечо еще болело. Но лихорадка отступила, и теперь он выглядел довольно неплохо.

– Вы встаете с птицами, леди, – пробормотал он, наблюдая за Лили, которая, поднявшись с кровати, собиралась умыться.

Заметив напряженное выражение на ее лице, Радолф сел на кровати, морщась от боли.

– В чем дело? Скажи мне. – Видя, что Лили пытается подыскать слова, он добавил: – Наверное, ты размышляла о том, что я рассказал тебе ночью, и решила, что не можешь жить с таким человеком...

Лили в изумлении уставилась на него. Неужели он всерьез считает себя недостойным ее? У нее внезапно сжалось сердце, и она покачала головой:

– Нет, ничего такого мне не приходило в голову, и я удивлена, что ты так думаешь. А вот мысли о том, что рассказал гонец короля, меня действительно тревожат, как и то, что ты, возможно, до сих пор скорбишь по леди Анне.

Радолф приподнял темную бровь:

– Скорбеть по ней? Слишком много чести.

– Но ведь ты только сейчас начал примиряться с прошлым...

– Это правда. – Радолф немного помолчал. – Хотя в моей душе нет ничего, кроме отвращения к ней. Я вовсе не рад тому, что случилось. Ужасный конец, и если Кентон убил ее, то он за это поплатится.

– А если нет?

– Тогда заплатит убийца. Вильгельм – справедливый человек, и я не сомневаюсь, что Англия под его руководством станет наконец законопослушной страной.

– Англия была законопослушной страной еще до его вторжения, – быстро возразила Лили и тут же постаралась сгладить возникшую неловкость. – Давай не будем спорить; лучше вернемся к твоей ране. Радолф, я должна перевязать ее, прежде чем ты уедешь.

Радолф кивнул:

– Только постарайся, чтобы повязка не мешала, если мне придется драться.

Лили испуганно подняла на него глаза:

– Боже, неужели ты думаешь, что у тебя возникнет такая необходимость?

Радолф улыбнулся и осторожно подвигал рукой. Его мышцы заиграли, и Лили получила представление, какую невероятную силу ее муж держит под контролем.

– Надеюсь, что нет, – ответил он. – Вильгельм не допустит, чтобы я понес наказание за то, чего не совершал, но он не может встать на мою сторону: лорд Кентон всегда поддерживал его в годы войны, и король никогда этого не забывает. А теперь поторопись: мне нужно идти.

Наблюдая за ней, Радолф не мог не залюбоваться тем, что видел. Волосы Лили спускались ниже бедер – серебристая ширма для ее скромности.

При виде торчащего розового соска и светлых кудряшек на лобке у Радолфа замерло дыхание. В этот момент ему следовало бы придумать, что говорить Вильгельму и лорду Кентону, вместо того чтобы представлять, как он бросит жену на кровать и, оседлав, будет скакать на ней до тех пор, пока оба они не упадут без сил.

– И скорей, миледи, – приказал он голосом, не допускавшим возражений.

Лили торопливо направилась к двери.

– Миледи!

Она со вздохом обернулась:

– Вы велели мне поторопиться. Что теперь?

Радолф окинул ее долгим внимательным взглядом:

– Если вы появитесь в соседней комнате нагая, весь мой гарнизон встанет на изготовку.

Лили ахнула и, схватив сорочку, поспешно натянула на себя, раздраженно борясь с запутавшимися волосами. Радолф наблюдал, как она одевается, наслаждаясь нежным румянцем щек и гладкой округлостью ее зрелых форм.

Наконец Лили пулей вылетела из комнаты, и дверь за ней закрылась. Радолф вздохнул. Встречей с Анной он рассчитывал упростить дело, но в результате все только усложнилось, и теперь ему предстояло придумать, как выбраться из этой переделки.

Вот если бы где-нибудь вдруг началась война, это сразу упростило бы дело. Порой ему казалось, что для него гораздо проще владеть мечом, чем языком.

Уну Лили обнаружила на кухне: с закатанными рукавами та возилась с огромной горой пончиков.

– Леди, вот эль и теплый хлеб для лорда Радолфа. Надеюсь, он в состоянии есть?

Лили фыркнула:

– Он более чем в состоянии, Уна.

Она начала собирать и укладывать на поднос снедь для завтрака и все, что требовалось для перевязки. В соседней комнате Жервуа отдавал распоряжения солдатам; когда он вежливо поздоровался с Лили, его усталый и озабоченный вид заставил Лили вмиг забыть о своем дурном расположении духа.

Дела обстояли более чем серьезно. Лорд Кентон ни много ни мало обвинял ее мужа в убийстве. Радолф должен защищаться, причем так, чтобы не поставить короля в затруднительное положение, когда ему придется выбирать между своим другом и лордом Кентоном. Можно ли доверять королям в такой ситуации, Лили не очень представляла.

Что станет с Радолфом, если поверят Кентону, а не ему? Неужели его арестуют и бросят в темницу или ему придется сражаться? И каково ей придется, при том, что она только-только открыла в себе любовь к нему? Лучше бы ей совсем не знать столь восхитительных чувств, если ее собираются лишить их так быстро!

Лили поежилась. Мужу ни к чему знать, как она за него боится. Она перевяжет ему плечо, накормит и отправит в путь в хорошем настроении.

Радолф встретил ее ленивой улыбкой, когда, поставив поднос, Лили протянула ему кружку с элем, которую он осушил единым залпом.

Когда он закончил пить, Лили на секунду приложила пальцы к его щеке.

– Лихорадка прошла, – констатировала она. – Теперь я понимаю, почему некоторые считают тебя бессмертным.

– Я тоже.

Пропустив его замечание мимо ушей, Лили разбинтовала плечо. Припухлость в области сустава значительно уменьшилась, хотя кожа еще оставалась болезненно чувствительной. Лили аккуратно наложила припарки и свежую повязку, стараясь сделать ее, как и просил муж, менее объемной и более аккуратной. Радолф тем временем доел хлеб и опустошил вторую кружку эля, после чего спустил ноги с постели.

– Иди и пригласи Жервуа, я хочу надеть доспехи.

У Лили тревожно расширились глаза.

– Радолф, это будет больно!

Он пожал плечами и осторожно повел плечом. Обращенные к ней глаза утратили веселость.

– Лучше немного потерпеть, чем получить клинок в сердце, миледи.

– Неужели может дойти до этого?

Радолф снова пожал плечами и, поморщившись, поднялся с кровати. Нагой, с мускулистыми ногами, широкой грудью и могучими плечами, он почему-то казался массивнее, чем всегда, – исполин из легенды, несокрушимый воин.

– Надеюсь, что нет, но, если Кентон считает меня виновным в смерти своей жены, он может взять дело в собственные руки. – Радолф потянулся за штанами, но замер на полпути и искоса взглянул на жену. В его взгляде блеснули лукавые огоньки. – А разве тебе не все равно?

У Лили сжалось горло, и она в растерянности уставилась на него. Медленно выдохнув из груди воздух, она постаралась прогнать прочь ощущение страха и потери. Не это хочет он от нее услышать; ему нужна невозмутимая скандинавская принцесса.

– Что толку от мертвого супруга? – холодно спросила она. – Тогда придется искать другого.

Радолф рассмеялся, словно ждал такого ответа, и начал натягивать штаны. Упругие мышцы ягодиц сокращались в такт его движениям. Кожа его широкой спины была сплошь испещрена боевыми шрамами, но, несмотря на это, Лили овладело такое непреодолимое желание прикоснуться к нему, что ей даже пришлось сжать руки в кулаки...

– Я приведу Жервуа. – Лили резко отвернулась и вышла.

Услышав просьбу господина, Жервуа поспешно разыскал громоздкие доспехи и отнес их в спальню.

К тому времени, когда Лили вернулась, Радолф был полностью экипирован; его покрытое бледностью лицо ничего не выражало. Если бы она не знала, чего это ему стоило, то никогда бы не поверила, что это тот самый человек, который держал ее ночью в объятиях и поведал ей о своих юношеских страданиях, – его место занял грозный рыцарь Меч Короля.

Когда они вышли к поджидавшим их солдатам, в зале стояла зловещая тишина. Никто не улыбался, не отпускал шутки, не ворчал и не жаловался на тоску по дому. Все ждали, что скажет командир.

– Жервуа, ты останешься здесь с леди Уилфридой. Возможно, меня... схватят, и тогда я сразу дам знать. Если дело примет серьезный оборот, ты отвезешь миледи на юг, в Кревич: там мои люди обеспечат ей безопасность и защитят даже от Вильгельма.

Жервуа склонил голову:

– Я все сделаю, как вы распорядились, лорд Радолф.

Лили в оцепенении смотрела на мужа. Выходит, она не совсем ему безразлична, если ради ее безопасности он даже готов пойти наперекор королю.

Чувствуя на себе ее пристальный взгляд, Радолф тем не менее даже не оглянулся. Не отрывая глаз от капитана, он отчетливо произносил каждое слово:

– Это всего-навсего предосторожность. Возможно, миледи уже носит под сердцем моего ребенка, моего наследника. Без наследника все мое богатство, все мои земли вернутся к королю, так что ее безопасность играет для меня решающую роль.

Сердце Лили успокоилось, и вспыхнувший в нем пожар пошел на убыль.

– Итак, – Радолф окинул суровым взглядом собравшихся, – половину людей я возьму с собой, а ты, Жервуа, обеспечишь выполнение всех моих распоряжений.

Радолф повернулся к жене:

– Если все будет в порядке, я скоро к тебе возвращусь.

– А если не будет?

– Жервуа позаботится о тебе. Не бойся, в Кревиче к тебе будут относиться со всеми необходимыми почестями, Лили. Моя челядь полностью предана мне... то есть нам.

– Ты имеешь в виду своего наследника? – спросила она спокойно.

– Да, именно это.

С этими словами Радолф поднял ее ладонь и прижался губами к безвольным пальцам Лили.

– До свидания, миледи.

– До свидания, милорд, – прошептала она.

Резко повернувшись, Радолф вышел из гостиницы, а Лили еще долго прислушивалась к цокоту копыт, звону оружия и звяканью металла. Внутри ее образовалась какая-то пустота, словно ее лишили чего-то столь же важного, как воздух, чтобы дышать, или вода, чтобы не умереть от жажды. Неужели Радолф и впрямь сумел за столь короткий срок занять в ее сердце столь значительное место? И что с ней станет, если он не вернется?

И неужели она обрела эту великую любовь только для того, чтобы тут же ее потерять?

Глава 16

Наконец от Джейкоба прибыли заказанные отрезы материи – прекрасная шерсть, полотно и шелк вместе с великолепным красным бархатом, на покупке которого настоял Радолф. Распаковывать их Лили помогала Уна, которая от восторга чуть не онемела. Лили тоже всеми силами старалась изобразить энтузиазм, но у нее это плохо получалось.

– Должно быть, лорд Радолф высоко вас ценит, миледи, – прошептала Уна. – Большинство норманнов чересчур скупы, чтобы наряжать жен в такую роскошь. Вы уверены, что он не англичанин?

Лили от души рассмеялась:

– Дурочка, смотри не скажи этого в его присутствии: Радолф очень гордится собой.

Однако ее веселость продлилась недолго. Лили не переставала думать о том, что происходило в это время при дворе, как протекал разговор, и с напряжением ждала, что перед гостиницей вот-вот остановится гонец и сообщит, что Радолф взят под стражу. Тогда Жервуа посадит ее на лошадь и умчит на юг, в Кревич.

Не так мечтала Лили увидеть Кревич. Она хотела приехать туда вместе с Радолфом, а не в одиночку, спасаясь бегством, скорбя по мужу и любовнику и не зная, доведется ли когда-либо увидеться с ним вновь...

Уна продолжала тараторить, но Лили не слушала. Она никогда не отличалась сентиментальностью, но после встречи с Радолфом ей постоянно приходилось то взлетать на гребне радости, то проваливаться в бездну безысходности.

Надеясь, что Уна не замечает ее рассеянности, Лили склонилась над отрезами ткани, усердно изображая былой энтузиазм.

– Мне нужны белошвейки, – задумчиво произнесла она, проводя пальцем по бархату, – иначе на пошив платьев у меня уйдет целая вечность. Возможно, ты согласишься мне помочь?

Уна смущенно потупила взгляд:

– Я не в большой дружбе с иголкой, миледи.

Лили улыбнулась:

– Ладно. Зато твоим кондитерским изделиям нет равных во всем Йорке.

В глазах Уны блеснула гордость.

– Ваша правда, миледи!

Они все еще продолжали любоваться радугой раскинутых перед ними тканей, когда в дверь просунулась голова Элис Реннок. Ее лицо слегка раскраснелось после встречи с Жервуа в соседней комнате. Элис тут же назвала два семейства, у которых можно было позаимствовать белошвеек для изготовления нового гардероба Лили.

Со вздохом сожаления Уна оставила двух подруг, чтобы заняться другими делами.

– Его цвет похож на цвет спелых ягод осенью! – воскликнула Элис, восторженно глядя на красный бархат, и тут же перевела глаза на Лили. – Я слышала новость о леди Кентон...

– Да, и в этом обвиняют Радолфа, – вскипела Лили. – Я тоже там находилась и знаю, что леди Кентон была жива, когда мы уезжали. Видела бы ты, каким мы доставили Радолфа домой: в таком состоянии он не мог никому причинить вреда. Все это выдумки тех, кто завидует его богатству и могуществу и хочет внести разлад в его дружбу с королем.

Элис посмотрела на подругу с сочувствием:

– Знаешь, Лили, я тоже не верю ни единому слову из того, что болтают. И... Ты ведь любишь его, правда?

Лили испуганно взглянула на подругу. Если уж Элис ничего не стоило разглядеть правду...

Но Элис и на этот раз сумела ее утешить.

– Ты хорошо это скрываешь, Лили, но ведь я знаю тебя с детства. Скажи, почему ты не хочешь, чтобы и он знал об этом?

Лили пожала плечами:

– Если я выдам ему все свои секреты, у меня ничего не останется, чтобы в случае чего защитить себя. Даже в семье у человека должен быть щит. Я научилась этому, пока жила с Воргеном.

– Радолф благородный человек, и он вряд ли станет использовать против тебя твои чувства. К тому же теперь ты его жена...

Лили подумала, что Элис вряд ли следует знать о прошлом Радолфа и его недоверии к женщинам.

– Существует разница между любовью и долгом, – назидательно произнесла Лили. – Если я не скажу ему об этом, мне будет не так больно, когда он от меня отвернется.

Элис с удивлением взглянула на нее.

– Ты знаешь его лучше меня и должна поступать так, как считаешь нужным. По крайней мере у тебя есть муж, к тому же молодой, и он испытывает к тебе желание. А мне, боюсь, уготован сэр Озрик.

Лили поежилась:

– Друг твоего отца? Нет, Элис, этого не может быть!

– Отец предупредил меня, что если я никого не найду себе в Йорке, то он выдаст меня за этого старика.

. – Но я полагала, Жервуа... – Лили отвела взгляд в сторону. – Прости, я видела, как вы смотрите друг на друга...

– Для моего отца он простой наемник, и это правда. Я бы хотела видеть его своим мужем, полагаю, и он не возражает. – Она с трудом подыскивала слова. – Лили, если Радолф замолвит за Жервуа словечко перед моим отцом...

Лили растерянно посмотрела на подругу:

– Конечно, я попрошу его! К счастью, он не такой, как Ворген, который отказывал мне во всем и получал от этого удовольствие. Я обязана тебе гораздо большим, Элис, и с удовольствием сделаю тебе это маленькое одолжение. Но почему Жервуа не хочет сам обратиться к Радолфу?

Элис сердито сверкнула глазами:

– Потому что он мужчина и «имеет гордость».

Лили понимающе сжала руку Элис:

– Я попрошу, не сомневайся. Тебе не понадобится выходить замуж за сэра Озрика.

– Очень надеюсь. Озрик настолько отвратителен, что король непременно должен издать указ, запрещающий ему жениться до самой смерти. – Теперь, когда забрезжил луч надежды, Элис тут же стряхнула с себя дурное настроение. – Ладно, давай раскроим хотя бы одно платье! Заняв себя работой, мы перестанем думать о том, что происходит сейчас в замке. Как насчет этого? – Элис взяла в руки отрез шерсти темно-синего цвета. – Пойдет для нижней сорочки?

Полотно было столь тонким, что, когда Элис поднесла его к свече, оно стало почти невидимым.

Лили улыбнулась:

– Просто превосходно!

Готовая на все, лишь бы хоть на короткое время отвлечься от тревожных мыслей, Лили с энтузиазмом отдалась работе. Может, когда она позволит себе вспомнить о Радолфе, он как раз шагнет на порог комнаты целый и невредимый.

– Что лорд Радолф на это скажет? – Задавая вопрос, Вильгельм всем телом подался вперед и застыл в напряженном ожидании, отчего стоящие вокруг него плотным кольцом придворные слегка попятились. Только лорд Кентон, маленький, богато разодетый человечек, с серым от усталости и горя лицом, и Радолф, рослый и могучий в военной амуниции, с черными глазами, полными холодной ярости, не двинулись с места.

Двор замер в ожидании.

– Сир, с леди Анной меня ничто не связывало, кроме воспоминаний, и с тех пор, как умер отец, я ее не видел до дня моей свадьбы, когда она заговорила со мной и моей женой.

– Ты спал с ней! – злобно рявкнул Кентон. – Она сама мне это сказала. Приехав в Йорк, ты хотел возобновить отношения. Жена тебя не волновала, потому что ты обвенчался с ней по принуждению. Тебе нужна была моя Анна.

– «Твоя Анна» – лгунья.

Хотя плечо Радолфа сводило от боли, он не желал показать слетевшемуся на судилище воронью свою слабость. Только сила и слагаемые о ней легенды могли помочь ему.