Средневековье (№1) - Лилия и меч

– Похоже, они обобрали все сады, – пробормотал Радолф.

Веселое настроение приподняло уголки его рта, и он взял Лили за руку и высоко поднял их сцепленные руки. Толпа ликующе взревела.

– Улыбнитесь, я приказываю.

Лили послушно растянула губы, хотя ее лицо оставалось неподвижным и холодным, а сердце словно окаменело. Все было очень красиво, но совсем не так, как виделось ей когда-то в мечтах.

Радолф искоса взглянул на свою будущую супругу. Если бы только он мог поскорее покончить с этим шумным мероприятием и уехать назад в гостиницу, то, возможно ему удалось бы растопить лед ее надменности.

Увы, от этого момента их отделяли многие часы: пиры Вильгельма не отличались краткостью. Вздохнув, Радолф приготовился к долгому ожиданию. Во дворе замка их встретила суетливая толпа слуг и мутантов, громко объявлявших об их прибытии. Убранство большого зала, украшенного вьющимися листьями и цветами, поражало великолепием: интерьер больше напоминал лесные заросли, чем творение рук человеческих, и все посторонние запахи перекрывал сладкий аромат трав и цветов. В помещениях деловито суетились слуги и кухарки. Вино лилось рекой, и гости Вильгельма от души воздавали ему должное. Нормандцы были великими воинами и охотниками, но они также любили хорошо поесть и выпить и ублажали свои плотские потребности с чувством особого удовольствия.

К несчастью, когда дело касалось сердца и души, они, как правило, проявляли излишнюю сдержанность и осторожность, и это вызывало у Лили искреннее сожаление.

Она вспомнила дом отца: в нем постоянно звучал смех, создавая атмосферу искреннего веселья, а отец то и дело дарил ее матери улыбки и ласкал ее взглядом. Его не заботило, что другие это увидят; он не видел ничего дурного в том, чтобы любить кого-то. Любовь, думала Лили, не зависит от земельных угодий или богатства, она лишь соединяет два сердца.

А как же сладострастие, которое она испытывала к Радолфу? Но в их случае похоть ничего общего не имела с землей или богатством или с той стороной, которую занимал каждый из них на поле боя. Как и удар молнии, она была неподвластна объяснению.

Священник ждал их в небольшой часовне, снаружи и внутри которой столпились гости. По простоте душевной Лили надеялась увидеть кого-то вроде отца Люка, однако священник с впалыми щеками и провалившимися глазами скорее напоминал живые мощи. Пока он произносил традиционные слова, Лили стояла, высоко подняв подбородок, сохраняя внешнее спокойствие, но за ее внешней холодностью скрывался страх.

Какое будущее сулил ей этот брак?

Пока она размышляла над этим, Радолф наклонил голову и оставил на ее губах мимолетный, жесткий поцелуй. В следующий миг Вильгельм похлопал Лили по спине, и громкие голоса стали со всех сторон выкрикивать поздравления. Шумная многоцветная толпа хлынула назад в зал, чтобы приступить к чревоугодию и возлияниям.

Взяв Лили за руку, король подвел ее к высокому столу на помосте и усадил на почетное место рядом с собой.

– У вас холодная рука, леди Уилфрида, – насмешливо произнес Вильгельм. – Означает ли это, что у вас горячее сердце?

Судя по всему, король очень в этом сомневался; в его проницательных глазах Лили не заметила и намека на дружественность, с которой он смотрел на Радолфа.

– Будете ли вы верной супругой моему Мечу? – продолжил Вильгельм, не дожидаясь ответа. – Мне бы не хотелось видеть, что мой верный вассал не в состоянии найти покой в собственной опочивальне из боязни, что ему всадят нож в спину.

Лили вспомнила, что, по слухам, сам Вильгельм жил в счастливом браке и никогда не делал попыток искать утешения на стороне. Возможно, норманны со временем все же поймут толк в любви.

– Я только хочу, чтобы моими землями управляли со знанием дела и разумно, сир, и сделаю все, что в моих силах, лишь бы добиться осуществления этого желания. Разве это может помешать мне быть верной супругой?

– Разумеется, нет, миледи, но верность – это не плащ, который надевают по собственному усмотрению. – Радолф заслуживает большего.

– Я не намерена изменять своему супругу, – спокойно ответила Лили. Вильгельм нахмурился и, видимо, собирался что-то завить, но в этот момент в зал внесли огромное блюдо с жареным вепрем, уложенным на подушку из виноградных листьев в окружении медовых овощей. Среди гостей пронесся шепот восхищения, и Вильгельм довольно потер руки. Лили с ужасом наблюдала, как он навалил на ее тарелку гору еды и велел до краев наполнить пряным вином стоявший перед ней кубок. – Хотите вы того или нет, леди Уилфрида, вам придется праздновать вашу свадьбу, – ухмыльнулся Вильгельм. – А теперь ешьте!

– Да, сир. – Лили потупила глаза. Лишь когда удушающее внимание короля переключилось на кого-то еще, Лили осмелилась взглянуть на Радолфа, сидевшего по другую сторону от нее. Встретившись с ней глазами, он, словно угадав ее мысли, пробежал взглядом по доверху наполненной тарелке Лили, и уголки его губ поползли вверх.

– Миледи, по изобилию пищи, которую вы, видимо, собираетесь съесть, я могу предположить, что вы невероятно прожорливы.

– Нет, – вспылила Лили. – Ничуть!

Веселые огоньки продолжали мерцать в глубине его темных глаз.

– И все же вы слишком худы. Немного больше плоти вам не повредит.

Лили с досадой вздохнула:

– Если я съем все это, то раздуюсь, как шар, а то и просто лопну.

Радолф заразительно рассмеялся, откинув назад голову. Напряжение между ними спало, и его лицо как по волшебству разгладилось. Лили никогда не видела, чтобы он так смеялся. Теперь Радолф выглядел красивым и беспечным и совсем не походил на Меча Короля!

Это наблюдение смутило Лили, заставив болезненно сжаться ее сердце.

В этот момент в зале появилась пестрая толпа музыкантов: они играли на всевозможных музыкальных инструментах и громко пели, пока окончательно не оглушили Лили своей какофонией. После веселых мелодий арфист сыграл и спел несколько жалостливых песен, но вскоре его вытеснили акробаты, а затем актеры, исполнившие пьесу, основанную на истории, начинавшейся захватом Лили в плен и заканчивавшейся ее свадьбой.

Узнав себя в гибком юноше в парике с длинными светлыми волосами и высокомерным видом, Лили пришла в ужас. Актер плавно фланировал по залу, виляя бедрами, потряхивал кудрями и время от времени бросал кокетливые взгляды в направлении другого исполнителя, игравшего роль Радолфа.

Если собственный образ вызывал у Лили смущение, то с Радолфом дела обстояли куда хуже – его актеры изображали полным идиотом: слоняясь по залу, он то и дело спотыкался о собак, ругался и потрясал кулаками, не забывая при этом постоянно похваляться своим «мечом». Тем не менее каждую шутку сопровождали взрывы непристойного смеха.

Откинувшись на спинку кресла, Радолф время от времени высокомерно улыбался, но было видно, что он, как и Лили, чувствует неловкость из-за того, что его личная жизнь, выставленная напоказ, стала источником веселья для Вильгельма и его алчного двора.

Когда пьеса подошла к концу и «невеста» с «женихом» сплелись в объятии, больше похожем на борьбу, Радолф облегченно вздохнул. Искоса взглянув на Лили, он обнаружил, что она сидит, опустив ресницы, и ее щеки пылают. Неужели эта ерунда ее расстроила?

В этот миг Лили вскинула голову, и он увидел прямо перед собой ее темно-серые глаза с огромными черными зрачками.

– Дурацкое представление, не правда ли?

Лили вздрогнула:

– Нет, но... Я не знаю, милорд.

Внезапно Радолфу показалось, что непробиваемый щит, который Лили ни на минуту не выпускала из рук, опустился, но уже мгновение спустя все вернулось в прежнее состояние: ее подбородок поднялся, а взгляд наполнился высокомерием.

Отвернувшись, Радолф вернулся к разговору с соседом, сидевшим по правую руку от него, но при этом он продолжал ощущать присутствие Лили, словно каждое ее движение отпечатывалось на его коже. Было ли тому виной его воспаленное воображение, или же на самом деле он уловил в ее серых глазах скрытое приглашение? Может ли его брачная ночь вылиться в нечто большее, чем обычное пьянство?

Нервы Радолфа свились в тугой клубок, как будто ему предстояло первое в жизни свидание. Это было странное и унизительное ощущение, но он ничего не мог с собой поделать. Он хотел Лили, нуждался в ней и ни о чем другом, кроме предстоящей ночи, не мог и думать.

Глава 12

Воспользовавшись необходимостью облегчиться, Лили извинилась и выскользнула из зала. Испытываемое ею напряжение было достаточно велико, и возможность побыть немного наедине очень ее обрадовала. Она едва не выставила себя дурой, когда повернулась к Радолфу в порыве нежности, как влюбленная девица, дрожа от желания очутиться в его объятиях. Реальная жизнь – не пьеса, и подобные вещи не должны в ней случаться. Радолф ясно изложил причины их венчания, и теперь, когда она стала его супругой, ее жизнь всегда будет находиться в его власти, а это означало, что ни при каких обстоятельствах она не должна позволить ему обнаружить, что он воспламеняет ее кровь, превращая в безвольную пленницу.

Вернувшись в зал, Лили на короткое время застыла в дверном проеме, наблюдая за гостями. Костюмы мужчин и женщин, от изысканной роскоши до обносков, удивили ее. Хотя мода из года в год не подвергалась особым изменениям, но некоторые отличия она все же заметила, назвав их про себя лондонским стилем.

Кто-то тронул ее за руку, и Лили, с испугом обернувшись, увидела женщину с золотисто-янтарными глазами, которая запомнилась ей по первой аудиенции у короля Вильгельма.

– Леди Уилфрида.

Голос женщины прозвучал почти ласково. Ее платье цвета вина поблескивало золотой нитью и вкраплениями мелкого жемчуга, темные вьющиеся волосы украшала диадема, усыпанная рубинами. Красота дамы заставляла забыть про мелкие морщинки у глаз, неизбежные признаки возраста.

– Вы меня не знаете? – спросила дама, разочарованно приподнимая темные брови. – Я – леди Анна Кентон. Это я прислала вам свадебный наряд.

Лили зарделась:

– Простите, леди Анна, я не знала... Бесконечно вам благодарна за вашу доброту. Я почти ничего с собой не захватила из дому, и подобный великолепный подарок оказался как нельзя кстати.

Удовлетворенная ответом, Анна улыбнулась:

– Я предвидела, что Радолф не позаботится о вашем гардеробе. Женские дела его никогда не волновали.

Хотя сказано это было весьма любезно, сквозь улыбку леди Анны проглядывало что-то неуловимо неприятное, словно под личиной доброты она потешалась над Лили.

Лили невольно сделала шаг назад:

– Вы знаете лорда Радолфа, леди Кентон?

Анна мягко рассмеялась:

– О да, я знаю его, и даже очень хорошо. Разве он не упоминал обо мне? Впрочем... – она пожала плечами, – есть определенные вещи, о которых посторонним не рассказывают. Я обладаю его частицей, моя дорогая, которую вам никогда не заполучить, как бы вы ни старались. Надеюсь, вы понимаете, о чем речь?

Лили озадаченно покачала головой, и золотистые глаза Анны вспыхнули.

– Я говорю о его сердце, миледи.

Эти слова заставили Лили вздрогнуть. Кто эта женщина и что скрывается за ее словами? Кто вообще она для Радолфа?

В следующий миг Лили ощутила за спиной знакомое тепло и увидела, как взгляд леди Анны метнулся в сторону, а затем взвился вверх.

– Радолф! – Рот леди Анны сложился в улыбку. – Я как раз рассказывала твоей жене, как замечательно мы с тобой ладили когда-то. Никто не знает тебя так хорошо, как я, верно?

Чувственный рот Радолфа сжался в узкую линию, губы побелели. Лили никогда не видела его таким, даже когда он поймал ее во время попытки побега, организованного Хью.

– Идем, – негромко приказал он. – Мы должны проститься с королем.

– Но, Радолф... – Лили вовсе не хотелось уходить.

Анна тихо рассмеялась.

– Что ж, убегай, – насмешливо произнесла она. – Но теперь ты знаешь, что никогда не убежишь от воспоминаний, Радолф. Воспоминания – это то, что не остывает и не уходит, и мы всегда можем вернуть их к жизни. Я постоянно думаю об этом с тех пор, как ты бросил меня.

– Я бросил тебя? – Радолф пожал плечами.

Лили невольно поморщилась: никогда прежде она не видела этого большого человека таким уничтоженным и таким обессиленным. Кем бы ни являлась для него леди Анна, но уже от одного ее вида у него словно угасла воля к жизни.

– Что ты думаешь о новом платье своей жены, Радолф? – продолжала женщина, все еще улыбаясь. – Оно – мое. Вот видишь, я стала частью твоего венчания. И я всегда буду стоять между тобой и ею. – Она бросила в сторону Лили ядовитый взгляд. – Я предполагала, что ты не заметишь платья и не станешь задавать вопросы. Ты никогда не замечал внешнюю оболочку и всегда стремился завладеть тем, что под ней скрывалось.

Радолф отрывисто втянул в грудь воздух:

– Но ты сама затащила меня к себе в спальню, чтобы я помог тебе с платьем, а потом оказалось, что на тебе и вовсе не было одежды.

– Я уже тогда тебя хотела, Радолф, и я все еще хочу тебя.

Сделав над собой усилие, Радолф повернулся и пошел прочь; при этом он делал такие широкие шаги, что Лили пришлось почти бежать, чтобы нагнать его.

– Ты сегодня же возвратишь это платье! Тебе вообще не следовало его надевать, – не оглядываясь, буркнул Радолф.

Лили хмуро взглянула на него; она все еще не могла преодолеть растерянности.

– Мне больше нечего надеть, – призналась она, понижая голос. – Ты даже не подумал обеспечить меня одеждой.

Радолф обернулся к ней, свирепо сверкая глазами:

– Но ты меня ни о чем не просила!

– Откуда мне было знать, что я имею такое право!

На лице Радолфа появилось недоуменное выражение, и он остановился, что позволило Лили с облегчением перевести дух.

– Разумеется, миледи, вы можете обращаться ко мне с любыми разумными просьбами. Я – ваш супруг и обязан относиться к ним с вниманием.

Лили недоверчиво рассмеялась:

– Но Ворген никогда не снисходил до этого; с какой стати тебе быть другим? Ты сказал, что женился на мне, чтобы наказать, а теперь утверждаешь, что, стоит мне только попросить, и любое мое желание будет немедленно удовлетворено. Как же мне совместить эти два утверждения, милорд?

– Уж как-нибудь постарайся, – ответил он голосом, скорее похожим на рык.

– Эй, Радолф!

Обернувшись, Лили увидела тщедушного человека в отороченной мехом тунике, с насмешливой улыбкой на тонких губах; его пальцы были унизаны драгоценными перстнями, что свидетельствовало о внушительном богатстве.

– Для жениха ты выглядишь несколько бледновато, друг мой, – продолжал незнакомец. – А это кто – твоя жена? Леди, вы поистине прекрасны. Теперь я понимаю, почему Радолф так хочет приучить вас к нашему нормандскому образу жизни.

Уловив за внешне вежливыми словами скрытую насмешку, Лили покраснела.

– Я уже знакома с нормандским образом жизни, сэр! – отозвалась она резко.

Незнакомец рассмеялся:

– Вы даже более шустрая, чем кажетесь, миледи. Но помните: обвенчавшись с Радолфом, вам придется смотреть в оба. Уж поверьте, я знаю, о чем толкую. Позвольте представиться – лорд Кентон.

Лили бросила на Радолфа удивленный взгляд, но он стоял с каменным лицом, словно ничего не замечая.

– Рада с вами познакомиться, – ответила она. – И... я уже встречалась с вашей супругой.

Глаза Кентона вспыхнули любопытством и неожиданным сочувствием, словно он увидел в ней родственную душу. Его светло-каштановые волосы, хотя и поредевшие на лбу, роскошно вились на висках и за ушами. Хотя он был старше Радолфа и совсем на него не походил, Лили ощутила в душе странную неприязнь.

– Как долго вы еще пробудете в Йорке? – неожиданно раздался рядом спокойный голос Радолфа; видимо, он уже справился со своими эмоциями, и теперь Лили уловила в его глазах мерцание скрытого огня.

Лорд Кентон улыбнулся и пожал плечами:

– Это зависит от моей жены. Анна очень настаивала, чтобы мы поехали в Йорк, и теперь желает побыть здесь еще немного. Думаю, она хотела бы здесь кое с кем встретиться.

Радолф чуть поморщился, но не стал больше ничего спрашивать.

По мнению Лили, леди Анна и ее супруг представляли несовместимую пару: она – дама высокого роста и хороша собой, в то время как он – хрупкий на вид ипохондрик. Возможно, количество драгоценных камней на его пальцах объясняло причину их брака.

По выражению лица Лили лорд Кентон, по-видимому, без труда догадался, о чем она думает, и его губы дрогнули в лукавой улыбке.

– Леди Анна удивительно красива, не так ли? Такая женщина просто нуждается в мужчине, который обеспечит ей соответствующую оправу...

Радолф снова поморщился:

– Ты, как всегда, говоришь загадками, Кентон.

– Вовсе нет. Впрочем, если ты настаиваешь, я скажу тебе без обиняков: жена – моя собственность, и я никогда не отпущу ее.

Лили почудилось, будто ее ударили, но Радолф по-прежнему сохранял невозмутимость; видимо, напряжение окончательно отпустило его. Широко расставив ноги, он скрестил руки на груди.

– Ну вот, наконец-то; а то вечные намеки и недомолвки, которые утомляют меня гораздо сильнее, чем хорошая битва. Когда видишь над острым клинком глаза человека, то легко можешь сказать, что на самом деле лежит у него на сердце. Ну а теперь о главном: я всегда с исключительным почтением отношусь к чужой собственности, Кентон, и, как видишь, только что сам обзавелся женой.

Лорд Кентон мило улыбнулся Лили:

– Да, и весьма красивой женой. Полагаю, ты уже опробовал на ней свое обаяние? Увы, миледи, вам никогда уже не обрести свободу; я один из тех, кто это точно знает. Радолф с детского возраста умел обращаться с женщинами и вряд ли уже растерял свои выдающиеся способности...

Мужчины продолжали обмениваться колкостями, и Лили не могла дождаться, когда эта странная беседа подойдет к концу.

– По-моему, кто-то ввел тебя в заблуждение, друг мой. – Лицо Радолфа приобрело задумчивое выражение. Когда он снова заговорил, его слова прозвучали довольно загадочно: – Не мое дело давать тебе советы, Кентон, но не верь всему тому, что слышишь. Я уже хаживал этой дорогой и...

– Довольно. – Кентон не повысил голоса, и все же одного слова хватило, чтобы остановить собеседника. – Я не желаю больше слушать. Забирай свою женушку и отправляйся домой в супружескую постель.

Радолф холодно кивнул:

– Это я и намерен сделать.

Взяв Лили за руку, он повернулся и направился прочь. Когда Лили проходила мимо Кентона, он склонился над ней и, обжигая дыханием, жарко зашептал в ухо:

– Не любите его, миледи, заклинаю. – Когда Лили отпрянула, он сладким голосом добавил: – Что за удовольствие познакомиться с такой красавицей. Лорду Радолфу несказанно повезло – ведь вместе с вашими северными землями он приобрел вас...

– Странный тип, – пробормотала Лили, когда они удалились от лорда Кентона на достаточное расстояние и он не мог их слышать.

– Что он тебе сказал?

– Боюсь, я не расслышала. – Отчего-то Лили не хотелось говорить ему правду.

Радолф смерил ее хмурым взглядом:

– Да, он скользкий как угорь. Недалеко от Йорка у него есть земли, которые Кентон заработал благодаря своему языку, а не мечу. Если он хочет драться, то умирать за себя нанимает других.– Глаза Радолфа смотрели холодно и угрюмо. – Мне он не нравится, и я не доверяю ему. Тебе тоже следует его поостеречься, если случайно окажешься в его компании.

– Удивительно. – Лили помолчала. – Он сказал то же самое о тебе.

Глаза Радолфа вспыхнули, напомнив ей, что его гнев еще не погас. Но в чем причина неприязни Радолфа к этому человеку? Состояла ли она в личности лорда или была как-то связана с леди Анной?

– Для норманна Кент производит впечатление достаточно безобидное. – Лили сделала вид, что не замечает сурового взгляда Радолфа. – Как давно он женат на леди Анне?

Однако Радолф, судя по всему, не собирался отвечать ей.

– Идемте, леди. – Он больно схватил Лили за руку. – И довольно разговоров.

Прощание заняло на удивление мало времени.

Когда Радолф с новоиспеченной супругой возвращался к себе в гостиницу, в его ушах все еще звучали пожелания Вильгельма и громкий смех.

В ночной скачке по Йорку не было ничего общего с утренней поездкой в королевский замок: тихие, холодные улочки, похожие на сон, казалось, воплощали сцену из норвежской сказки, рассказанной когда-то Лили матерью. Над дорогой стелился белый призрачный туман, он окутывал двери домишек, мимо которых они проезжали.

Только оказавшись в седле, Лили почувствовала, как сильно она устала. И все же события последних нескольких часов никак не выходили у нее из головы. Кто эта леди Анна для Радолфа? Почему он рассердился по такому пустяку, как заимствованное платье? И что означали слова лорда Кентона?

Что, если Анна и Радолф были любовниками и когда-то Радолф сжимал Анну в объятиях, целовал ее большой рот, смотрел в золото янтарных глаз, а она гладила его широкую спину, сжимая в объятиях, пока он сгорал от любви? По словам Анны, сердце Радолфа до сих пор принадлежит ей. Не по этой ли причине он так долго не вступал в брак?

Лили поежилась, чувствуя ревность столь сильную, что ей не хватало слов, чтобы ее описать. Не поэтому ли Радолф так рассердился на нее, что она напомнила ему о том, чем он не мог обладать? А лорд Кентон – неужели он не знал о Радолфе и своей красивой жене? Не поэтому ли он говорил странные вещи, вонзая в соперника мелкие шипы в попытке причинить ему боль?

Вероятно, так оно и было.

Лили закрыла глаза; она чувствовала себя так, как будто в ее сердце повернулся нож. Правда состояла в том, что она хотела, чтобы Радолф безраздельно принадлежал ей, и только ей.

Впереди продолжал клубиться туман. Несмотря на теплый плащ, Лили вдруг ощутила, что замерзла.

Хотя поблизости от нее безмолвно ехали солдаты Радолфа и сам он темнел рядом смутной тенью, она вдруг почувствовала себя бесконечно одинокой.

В гостинице было тепло и душно; от дыма воздух был густым и серым. Уна убрала комнату Лили цветами и, застелив постель свежим бельем, поставила на стол поднос с подогретым пряным вином и овсяными лепешками. В очаге пылал яркий огонь, отбрасывая на стены замысловатые тени.

Комната сулила тишину и покой, и все же Лили не чувствовала себя в ней в безопасности.

За закрытой дверью солдаты, смеясь, провозглашали здравицы в честь своего командира, но производимый ими шум лишь усугублял безмолвие спальни.

Радолф осушил содержимое своего кубка, почти не заметив, что пьет; его лицо покрывала бледность, под глазами после двух бессонных ночей пролегли глубокие тени. Казалось, он чувствовал себя больным и несчастным.

– Сними платье, и я немедленно велю отправить его обратно, – приказал он.

Лили осторожно прикоснулась к мягкой шелковистой материи. Вряд ли ей когда-нибудь снова доведется надеть подобный наряд. Что бы ни говорил Радолф, он скорее всего будет держать ее в лохмотьях, прикованной цепями к стене спальни.

– Не понимаю, что тебе в нем не нравится, – спокойно заметила она.

Радолф смерил ее тусклым взглядом:

– Давай не будем обсуждать эту тему, просто сними платье, и все.

Лили так и подмывало ослушаться, но она подозревала, что в своем теперешнем настроении Радолф просто сорвет с нее это платье. Зажмурив глаза, чтобы не расплакаться, она распустила завязки на талии и резким движением потянула за платье, давая ему возможность сползти по бедрам вниз. Золотистая материя лужицей распласталась у ее ног, оставив на ней лишь сорочку, столь тонкую, что она едва ощущала ее присутствие. Полыхавшее за ее спиной пламя камина просвечивало тонкую ткань насквозь, и Лили сознавала, что прозрачная сорочка не скрывает ее тела.

Она заметила, что Радолф замер в неподвижности, и, покачнувшись, прикрыла грудь руками. Ей захотелось велеть ему уйти, но в этот миг перед ее глазами возникла обольстительная улыбка Анны...

Как узнать, что Радолф не возвратит платье сам, поинтересовался вкрадчивый внутренний голос. Не успеешь и оглянуться, как он упадет с леди Анной в ее постель, а потом поцелует и приласкает ее...

Лили испытала болезненный укол ревности. «Теперь я его жена, – напомнила она своему раздраженному двойнику. – Зачем мне отправлять его к другой женщине, вместо того чтобы оставить себе?» То, что это в самом деле было в ее власти, даже не вызывало у Лили сомнений: какие бы дурные чувства они ни питали друг к другу, их тела слишком идеально подходили друг другу.

Неотрывно глядя в глаза Радолфа, Лили начала медленно спускать с обнаженного плеча рукав сорочки, и этого оказалось достаточно: тотчас вскочив, он потянулся к ней и зарылся пальцами в ее волосы. Его ладони приподняли ее лицо, и в следующий миг он припал губами к ее губам с грубой жадностью человека, истосковавшегося по поцелуям.

Неужели в этот момент он представлял на ее месте Анну, неожиданно подумала Лили. Нет, вряд ли. Он желал ее, желал с того момента, когда они впервые увидели друг друга.

Лили беззвучно ахнула, когда его руки нетерпеливо заскользили по ее спине и бедрам, заново знакомясь с нежными округлостями, пока не сомкнулись на ее мягких ягодицах. Он притиснул ее к своему телу так, чтобы она ощутила его твердую длину, упиравшуюся в ее живот. Лили обожгла горячая, расплавляющая радость. Радолф хотел обладать ею с таким же неистовством, как и она хотела его.

Грудь Лили набухла и отяжелела, и его руки уже мяли ее сквозь прозрачную ткань. Склонившись над ней, он провел зубами по ее соскам, и Лили тихо вскрикнула, извиваясь всем телом, в то время как ее ладони прильнули к его широким плечам.

Когда Радолф повалил ее на постель, аромат цветов в воздухе смешался с запахом страсти. Он нетерпеливо рванул шнурки на штанах и, путаясь в штанинах, стянул их с могучих ног, а затем резким движением отбросил в сторону.

Руки Лили юркнули под его рубашку, и прохладные пальцы ласково заскользили по его многочисленным боевым шрамам. Этот воин внушал страх многим, но сегодня он принадлежал ей, и только ей.

Лили в восхищении уставилась на него. Никогда ей не надоест любоваться им. Твердый рельеф мышц, могучие плечи, крепкий и плоский живот, над которым гордо реял символ его половой принадлежности, – все это вызвало в ней трепет.

Внезапно Лили почувствовала, что больше не в состоянии себя контролировать. Впрочем, ей и не хотелось останавливаться. Наклонившись, она коснулась его груди губами, искушая и дразня; и тут же вокруг ее головы рассыпался непроницаемой стеной серебристый водопад чудных волос.

Радолф стоически терпел ее ласки, пока ее язык не опустился ниже, заставив его застонать. Оторвав от себя ее голову, он стащил с нее прозрачную сорочку и, бросив ее на пол, с удовлетворенным рыком откинулся назад, чтобы насладиться совершенной наготой Лили. Его лицо пламенело желанием, дыхание стало отрывистым, грудь вздымалась часто и резко.

Подняв глаза, он встретился взглядом с Лили. Ее серая радужка потемнела, веки отяжелели. Тело Лили подрагивало, и по разгоряченной коже ползли мурашки легкого озноба. Как возбужденная кобыла, она готовилась принять своего жеребца, и Радолф улыбнулся.

Медленно, словно желая помучить, он протянул руку к ее губам и провел большим пальцем по нежной кромке, затем коснулся ее груди, осторожно взвешивая в ладонях каждую округлость и нежно пощипывая затвердевшие соски. Потом его руки устремились вниз, повторяя изгибы ее талии, наслаждаясь мягким теплом живота и гладкой поверхностью ног. С каждым прикосновением он заглядывал в ее лицо, в ее глаза, словно хотел что-то прочитать в них.

Лили не могла скрыть своего нетерпения, отчего его улыбка стала еще шире. Она не возражала – для нее он был богом, он был ее Тором.

К тому времени, когда внимание Радолфа сосредоточилось на светлых завитках у основания ее ног, страсть Лили накалилась добела, грозя прорваться языками пожара. Медленным движением он ввел в нее палец, и она невольно вскрикнула. По ее телу прошла волна дрожи, а руки обвились вокруг его шеи.

Обняв бедра Лили большими теплыми ладонями, Радолф приподнял ее, чтобы тут же опустить на вздыбленное оружие своей мужественности. Лили выдохнула его имя, и в следующий момент он погрузился в глубину ее недр, а его тихий томный голос проурчал у ее уха:

– Вы – моя, леди. Моя.

Лили подумала, что большее удовольствие уже недостижимо. Глубоко в ней возникла пульсация, расплавляя кожу, кости, сухожилия. Прильнув к его плечу, она стонала и всхлипывала.

И тут же Радолф последовал за ней.

Когда по прошествии короткого времени их дыхание замедлилось и тела остыли, Радолф повернулся на бок и, притянув Лили к себе, укрыл их обоих шкурами. Сознавая, что должен потушить огонь сделанной из рога лампы, он не имел сил двигаться, испытывая удовлетворенную истому. Но все же в его мозгу маячила мысль, что нужно взять проклятое золотистое платье и отдать одному из солдат с поручением возвратить его прежней хозяйке.

Необузданная ярость, овладевшая Радолфом на свадебном пиру, грозила снова захлестнуть его могучей волной, но он переборол ее. Завтра. Он разберется с этим завтра.

Мало-помалу его тело расслабилось. Теплая и послушная, Лили находилась в его объятиях, и он будет наслаждаться ею столько, сколько сможет, а там... Кто знает, что готовит им будущее?

Словно услышав его мысли, Лили зашевелилась. Она лежала, прижавшись грудью к его груди и закинув длинную, стройную ногу на мускулистую твердь его ноги. Радолф уже подумал, что она спит, но тут ее пальцы пришли в движение и легкими прикосновениями исследовали колючую поросль его подбородка, а затем добрались до старого шрама у его левого глаза.

Лили снова и снова водила пальцем по загрубевшей коже, словно хотела сгладить ее поверхность, а заодно успокоить его, но вместо этого прикосновение ее тела повторно разбудило страсть, которую, как полагал Радолф, он уже утолил. Сам он в этот миг казался себе чудовищем из легенды, взявшим в жены красавицу, но, может, она теперь превратит его в прекрасного принца?