– Разреши, – прошептал Себастьян, берясь за ее платье.
– Застежка на спине.
Он легко повернул ее и, занимаясь крючками, поцеловал в волосы.
Франческа дрожала, будто в лихорадке. Когда платье соскользнуло с нее, Себастьян провел по ее телу руками, дотронувшись до той части груди, которую не закрывал корсет. Франческа застонала и, выгнув шею, уперлась головой в его плечо.
Губы ее были так близко, что можно было слегка повернуть голову и дотронуться до них.
Франческа положила руки поверх рук Себастьяна, сдвигая его ладони к себе, и он ощутил ее плотные ягодицы.
– Корсет, – выдохнула она.
Себастьян принялся торопливо освобождать ее от шнуровки, затем швырнул одежду на пол и повернул Франческу к себе.
– О да, – прошептал он, глядя на ее обнаженную грудь, затем он нагнул голову и обхватил губами сначала один сосок, потом другой.
Пальцы впились в плечи Себастьяна, и тут она подумала, что ему тоже пора раздеться.
– Ты мог бы сделать это, – проговорила она, задыхаясь и сдергивая с него пиджак.
– Ты права. Просто я хотел доставить тебе удовольствие.
– Удовольствие – это физическая реакция. Такое может случиться с каждым животным.
Франческа толкнула Себастьяна на кровать и устроилась сверху. От талии вниз на ней еще были нижние юбки, составлявшие легкий барьер между ними, и Себастьян поднял их, после чего Франческа села на него и стала тереться о его набухшее мужское естество.
– Еще, еще, – шептал Себастьян.
Затем он медленно погладил ее, лаская внизу, и Франческа вскрикнула. Тело ее напряглось от удовольствия столь естественно, что Себастьян был поражен. Целуя ее, шепча нежные слова, он мягко перевернул Франческу на спину. Тело ее было гибким и теплым, глаза – полузакрытыми и сонными, волосы окружали ее, словно облако.
– Ах, как хорошо, – прошептала она.
Себастьян улыбнулся, аккуратно поднял юбки и устроился между ногами Франчески. Входя в нее, он смотрел ей в лицо, глубоко проникая в жаркое лоно. Теперь все было иначе, чем в прошлый раз, и ему приходилось контролировать себя.
Франческа сжимала его бедрами, обнимала и вскрикивала.
В конце концов оба одновременно испытали блаженный трепет, и за ним пришло опустошение.
Лежа с распахнутыми глазами, Франческа некоторое время рассматривала балдахин, затем, повернувшись, оглядела мебель и драпировки на стенах.
– Красивая комната: похоже на пещеру атамана разбойников.
– Уверяю тебя, здесь нет ничего краденого. – Себастьян усмехнулся и погладил ее щеку тыльной стороной ладони. – Я рад, что ты получила то, зачем пришла ко мне.
Глаза Франчески засияли.
– Себастьян, ты безнравственный тип, а теперь и меня такой сделал.
– Нет, не безнравственный. Просто я даю тебе возможность быть собой.
Внезапно Франческа стала серьезной; она села, и волосы закрыли ее плечи и грудь.
– Знаешь, я правда волнуюсь за родных. Я подвергла их опасности, и теперь от меня зависит, что будет с ними дальше.
– Но я же за тобой наблюдаю…
– Да, бесплатно. Я хочу нанять тебя, хочу платить тебе.
– Ну нет, на это я не согласен. – Себастьян потянулся и снова заключил ее в объятия. – И поверь: этой платы с меня вполне достаточно.
Так Франческа попала в паутину, в которой роль паука играл Себастьян. Она сделала все, что могла, ради того, чтобы вступить с ним в связь, и вела себя совершенно иначе, чем обычно, но на самом деле ей не следовало сюда приходить. Она ведь могла послать Лил с запиской, разве нет?
Разумеется, Франческа знала, как просто говорить себе, что следовало и что не следовало делать. Теперь она получила удовлетворение, и бурные эмоции, пробужденные Себастьяном, сошли на нет. Разумеется, на этом все и должно закончиться.
Начав одеваться, Франческа принимала помощь Себастьяна безо всякого протеста.
– Ты еще придешь? – поинтересовался Себастьян, когда она надела соломенную шляпку.
Франческа усмехнулась:
– Сама не знаю. Я даже не знаю, как поступлю в следующее мгновение. – Внезапно глаза Франчески наполнились слезами. – Ты был опасен для меня с первого мгновения. Я старалась отвадить тебя, но ты отказывался слушать. Я была с тобой в гостинице, потому что ты обещал уехать. И уж конечно, я не ожидала, что увижу тебя снова.
Себастьян протянул к ней руки.
– Франческа, ты спасла мне жизнь, и я не хочу, чтобы ты уходила. А еще я хочу всегда заниматься с тобой любовью.
– Ты не знаешь, чего просишь.
– Ну хотя бы через день…
Франческа опустила глаза.
– Думаю, в этом виновата Афродита, – с горечью проговорила она.
– Афродита? Но при чем здесь она?
– При том, что я – ее дочь.
Глава 17
Лил и Мартин ждали ее внизу.
– Мисс Франческа…
– Не надо, Лил.
Однако Лил было не остановить; она последовала за Франческой на улицу, где длинный летний вечер медленно переходил в ночь.
– Будьте осторожны, вот и все, что я хочу сказать.
– Осторожна? О чем ты? – Франческа была слишком возбуждена, чтобы сразу понять слова служанки. – Впрочем, ты права. Я и думала, что осторожна, но почему-то все пошло не так.
– Конечно, мужчины умеют устраивать всякие никчемные дела, – мрачно заметила Лил.
– Как бы мне ни хотелось, я не могу все свалить на мистера Торна: здесь есть и моя вина.
Лил пожала плечами:
– Пусть будет по-вашему. Мистер О'Доннели говорит, что мистер Торн не тот, каким кажется, но я не верю ни тому ни другому.
Франческа нахмурилась:
– Не веришь? Очень интересно! Может быть, это тебе нужно проявить осторожность?
– Между нами не было ничего особенного, мисс. Мы прогуливались, и Мартин купил мне мороженое. А вообще он ирландец и подхалим. – На губах Лил заиграла легкая улыбка, чего Франческа давно у нее не наблюдала.
Миссис Марч предупредила Франческу, что миссис Джардин удалилась в спальню по причине головной боли, после чего чопорно спросила:
– Вы будете обедать как обычно? – Холодный взгляд отметил помятую юбку и растрепанные волосы под шляпкой. – Мистер Тремейн обедает в клубе, – добавила миссис Марч с ноткой нетерпения в голосе.
– Тогда, миссис Марч, я перекушу чем-нибудь в комнате. Я устала и лягу рано.
– Что ж, хорошо.
Франческа направлялась к себе, но потом решила проведать по дороге Эми. Та была бледна, хотя ее головная боль уменьшилась. Она поинтересовалась, не может ли Франческа принести ей сладкого чая, потому что чай обычно помогал ей при головной боли.
– Конечно, я сейчас. – Франческа потянулась к шнуру звонка, но Эми остановила ее:
– Пожалуйста, дорогая, не могла бы ты сама сходить за ним на кухню? Повариха – приятная женщина, но миссис Марч подняла такой шум, когда я позвонила последний раз! Она сказала, что у девушек и так хватает из-за меня дополнительной работы.
Франческа была вне себя. Эта женщина просто невыносима!
– Лучше бы эта особа поостереглась со мной разговаривать, – заметила она, но все же спустилась ради Эми за чаем.
Повариха встретила ее довольно приветливо, и вскоре Франческа отправилась обратно с чаем и несколькими сладкими пирожными, попутно раздумывая о Себастьяне. Неожиданная роскошь квартиры на Халфмун-стрит удивила ее – ковры и занавеси были дорогими, с глубокими яркими цветами, а на потрете восемнадцатого века, висевшем над камином, была изображена царственного вида дама в белом парике с темными глазами, так похожими на глаза Себастьяна.
Должно быть, он ее внук или правнук, но это портрет дворянки, возможно, знатной леди. Неужели Себастьян – дитя наследника и служанки? А может быть, его ветвь слишком низко пала? Какой бы ни была правда, этот портрет, очевидно, имел для Себастьяна особое значение.
Поняв, что слишком долго задержалась в коридоре, Франческа продолжила путь и тут услышала где-то неподалеку негромкий разговор. Один из голосов, несомненно, принадлежал миссис Марч. Двинувшись в ту сторону, Франческа поняла, что голоса исходят из гостиной, дверь в которой была распахнута ровно настолько, чтобы можно было разглядеть спины миссис Марч и темноволосой женщины, в облике которой угадывалось что-то знакомое. Когда Франческа попыталась вспомнить, где видела эту женщину раньше, миссис Марч повернулась и обнаружила ее. Она была поражена.
– Мисс Гринтри!
Франческа невинно улыбнулась:
– Я несла чай миссис Джардин. Я пошла за ним сама, чтобы не доставлять неудобств слугам – ведь они так заняты…
Глаза миссис Марч вспыхнули, и она, быстро оглянувшись, заслонила собой дверь, лишая Франческу возможности увидеть свою собеседницу. Тем временем незнакомка отошла в дальний угол комнаты и скрылась в тени.
– В другой раз вам следует позвонить слуге, – холодно заметила миссис Марч.
Франческа кивнула:
– Я запомню. Миссис Марч, а у вас, кажется, гости?
– Да.
Франческа выждала немного, но миссис Марч все так же холодно смотрела на нее.
– Спокойной ночи, мисс Гринтри, – наконец сказала она и закрыла дверь.
* * *
– Мисс Гринтри наняла нас следить за своими родственниками, – весело объявил Себастьян Мартину.
– О, это уже интересно. – Мартин усмехнулся. – Так теперь мы работаем по заказу мисс Гринтри или мадам Афродиты? Или по заказу обеих?
– Мы работаем по заказу Афродиты, – ответил Себастьян. – А мисс Гринтри пусть думает, что мы работаем по ее заказу.
– Что ж, понятно.
Однако, на взгляд Себастьяна, было не все так просто. Основная задача понятна – обеспечение безопасности Франчески; но вовсе не от этого он не мог заснуть. Обнимая ее сегодня, он ощутил необузданность, ту примитивную черту, которую разглядел в ней при первой встрече. Недаром Франческа никак не могла сосредоточиться в его присутствии.
Но как добиться того, чтобы миссис Слейтер раскрыла все свои тайны? И что случилось бы после? Продолжила бы Франческа приходить к нему? Или обвинила в двуличности и вернулась к одинокой жизни на болотах?
С того момента как Франческа спасла его из трясины, Себастьян не мог представить, как жил без нее. Мысль о том, что они расстанутся, сводила его с ума. Кажется, он даже прекратил быть тем, кем был последние восемь лет, и стал другим.
В его памяти начали всплывать события и отдельные моменты из детства, связанные с сестрой Барбарой.
Именно Барбара послужила причиной того, что он повернулся спиной ко всему, что знал, и стал другим человеком. Он покарал себя. Но возможно ли простить себя после трагедии? Себастьян никогда в это не верил. Простила бы его Барбара, если бы была жива?
– Сэр?
Себастьян поднял голову.
– Прости, Мартин, я задумался.
– Скажите, вы уходите сегодня вечером?
– Да, ухожу. Ты тоже.
Мартин вздохнул:
– Ну разумеется, я так и думал.
Хелен приехала на следующее утро, и они с Эми уединились в столовой.
Когда Франческа спустилась после бессонной ночи, они мирно завтракали, но ей сразу стало ясно, что они что-то придумали.
– Умоляю, больше никаких магазинов, – взмолилась Франческа. – Как бы мне ни нравился новый гардероб, не думаю, что я переживу новый поход за покупками.
Эми рассмеялась:
– Нет, моя дорогая, у тети Хелен есть другая чудесная идея. Не правда ли, это так?
Хелен с волнением подалась вперед.
– Франческа, мы с твоей матушкой решили снова вдохнуть жизнь в этот старый дом. Уильям так давно тут ничего не устраивал…
– Думаю, последним значительным событием был твой первый бал, Хелен.
– Вот именно. – Хелен вздохнула и на мгновение замолчала, погрузившись в воспоминания.
– Должно быть, ты была хорошенькая, как картинка, – мягко проговорила Франческа.
Хелен улыбнулась:
– Речь не о моем первом бале, Франческа, речь о тебе. Мы хотим устроить бал в твою честь.
Франческа перевела взгляд с взволнованного лица Хелен на лицо Эми, на котором явно выражалась надежда.
– О нет… Я… Мне слишком много лет для первого бала!
Хелен рассмеялась:
– Это не первый бал, он… ознакомительный. Должны же мы представить тебя лондонскому обществу!
– Ах, пожалуйста… – застонала Франческа, но Эми как ни в чем не бывало налила ей чаю и протянула чашку.
– Дорогая, мы знаем, это не совсем то, что ты предпочитаешь, но я прошу ради Хелен, ради мистера Джардина, ради дяди Уильяма! Это такой чудесный способ объединить нас. Тремейн-Хаус сможет вернуться к жизни и стать тем чудесным местом, где мы были молоды. – Глаза Эми сияли, лицо раскраснелось.
Глотая чай, Франческа думала о том, что так легко не сдастся. Обе почтенные дамы смотрели на нее не мигая, пытаясь угадать, что им предстоит услышать.
Мгновение спустя Хелен потеряла терпение и попыталась заговорить, но Эми тут же дотронулась до ее руки, чтобы утихомирить.
Франческа поставила чашку.
– Я согласна, но… если только согласится дядя Уильям. В конце концов, мы не можем дать бал в его доме, если он будет против, не так ли?
Хелен всплеснула руками.
– Он согласится, я знаю!
В отличие от нее Эми выказала меньшую уверенность, и сама Франческа пыталась не строить иллюзий. Она не могла себе представить, что дядя Уильям согласится дать бал, да еще в ее честь. К тому же бал означал представление лондонскому свету, но что дальше? Список подходящих женихов? Нет, это не для нее. Она была собой, плохо это или хорошо.
Однако облегчение ее продлилось лишь до того момента, как Уильям появился к завтраку.
Эми не замедлила рассказать ему о задуманном, но Уильям восторга не выказал.
– Ах, какая это была бы прелесть! – напомнила Эми. – Последний раз дом был полон гостей во время первого бала Хелен. Сколько лет прошло с тех пор, братец?
Франческа наблюдала за ними с интересом, ожидая, когда начнется всеобщая перепалка, но, к ее удивлению и ужасу, дядя Уильям неожиданно проявил сентиментальность.
– В тот вечер Хелен выглядела сущим ангелом.
Хелен зарделась от удовольствия.
– Спасибо, Уильям.
– Знаешь, ты могла сделать великолепную партию, поскольку несколько очень важных джентльменов проявили к тебе особый интерес. Неужели тебе обязательно было убегать из дома с этим сумасшедшим Тоби!
– Уильям, Франческа не собирается ни с кем бежать, – быстро проговорила Эми, предупреждая слезы Хелен и плохое настроение хозяина дома.
– Что ж, кто знает. Пожалуй, она может выйти замуж столь же удачно, как и ее сестры. – Ты так считаешь? Уильям взглянул на Франческу с сомнением.
– Согласен, она хорошенькая или была бы хорошенькой, если бы выбросила эти ужасные мешки из Йоркшира и носила что-то поизящнее. Ее манеры… Что ж, она может быть самоуверенной, но все вы, девушки, таковы. По крайней мере, ее имя не связано ни с одним скандалом.
– Думаю, Франческа может устроиться так же хорошо, как и Мариэтта, – заметила Эми.
– Когда-нибудь Макс Велланд станет герцогом, – продолжил ее мысль Уильям.
– Но и граф был бы приемлем. Ты это имеешь в виду?
Уильям поднял брови.
– Что ж, думаю, такое возможно. Ну, девочка, что ты на это скажешь? У тебя есть какой-нибудь граф на примете?
У Франчески давно сложилось впечатление, что Уильям ее недолюбливает, но она все же улыбнулась.
– Ты и правда считаешь, что она могла бы составить гордость семьи? – спросил Уильям у Эми.
– Да, думаю. Разумеется.
– Франческа очень красива, как и ее мать, – добавила Хелен, видимо, желая помочь решению вопроса; однако после этого замечания в комнате повисла тишина.
Наконец Уильям сурово нахмурился:
– Чем меньше мы будем говорить на эту тему, тем лучше.
У Хелен задрожали губы.
– У нее есть часть семейного состояния Гринтри в качестве приданого.
Тут же Эми поторопилась сменить тему на более приятную для брата.
– Уильям, она не нищенка и у нее есть родственники. Ты ее дядя… – Она замолчала, наблюдая за его реакцией.
Уильям кивнул:
– Я понимаю, что ты имеешь в виду. Моя респектабельность распространяется и на нее. Племянница, ты хорошая девочка?
– Дядя, я…
– Франческа – добродетельная молодая леди! – обиженно воскликнула Хелен.
– Что ж, хорошо.
Франческа изо всех сил старалась выглядеть добродетельной под тяжелым взглядом дяди. Должно быть, ей это удалось, потому что постепенно взгляд Уильяма сменился почти на благосклонный.
– Что ж, пожалуй, я поговорю на эту тему с миссис Марч. Поблагодари меня, девочка! У тебя скоро будет гораздо больше денег, чем ты, без сомнения, заслуживаешь.
– Дядя Уильям, я не хочу…
– Поблагодари дядюшку, дорогая. – Эми определенно спешила закрепить успех и уж точно не хотела злить брата.
Франческа поняла, что побеждена.
– Большое спасибо. А теперь, прошу прощения: я так взволнованна…
Закрыв дверь, она остановилась, чувствуя, что у нее начинает болеть живот. Бал означал, что малознакомые люди будут оценивать ее внешность и ее перспективы. А еще все это время за ней будет наблюдать дядя Уильям, ожидая, когда она допустит ошибку и шокирует весь Лондон.
– Но… как же Себастьян? – Франческа вздрогнула. Если бы дядя Уильям узнал про него, с ним случился бы апоплексический удар. Два удара. Однако возможно ли, что дядя что-то узнает? Себастьян не из тех, кого приглашают на балы: его место в тени, и именно там он и должен оставаться.
И все же Франческа знала, что ей будет не хватать Себастьяна. Ей было бы чрезвычайно приятно вальсировать с ним, а еще она получила бы особое удовольствие от того, как он воспримет ее новое бальное платье. Себастьян не стал бы возражать, если бы она шокировала Лондон; ему вообще все равно, что она делает, пока она остается собой. Зато Себастьян не одобрял, когда она изображала молодую даму, какой ее желал видеть дядя Уильям.
Он хотел освободить ее, но только Франческа никак не могла решить, хорошо ли это.
Глава 18
– Видишь мужчину вон там?
Лил взглянула на другую сторону сквера в направлении, указанном Мартином. Дом был погружен в темноту, но рядом горела газовая лампа, так что она могла рассмотреть движущиеся тени.
– Думаю, да. А что в нем особенного?
Мартин негромко рассмеялся:
– Он собирается к любовнице. Мы проследим за ним до ее дома и на этом завершим работу.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Мистера Торна нанял муж леди, значит, у него сомнения по поводу наследника, которого она носит.
Лил фыркнула:
– Он думает, что его обманули? Неужели он хочет это услышать именно от мистера Торна? Почему бы ему не спросить жену?
– Ах, Лил, таковы браки в высшем свете. Сомневаюсь, что там супруги вообще разговаривают друг с другом, разве что за завтраком: «Передай мне тост, любимый» или «Еще джема, милый?»
Лил вздохнула:
– Чего еще ожидать, если замуж выходят ради денег, положения в обществе или потому, что так велит отец!
Повернув голову, Мартин взглянул на нее с интересом:
– А для чего, по-твоему, им выходить замуж?
– Ради любви, разумеется!
Произнеся эти слова, Лил крепко закусила губу. Ну зачем она это сказала? Вдруг Мартин решит, что она закидывает удочку по поводу брака с ним?
– Ты так романтична, Лил, – проговорил Мартин с легким ирландским выговором, от которого у нее защемило сердце.
– Я вдова. В этом нет ничего романтичного.
– Неужели? Так вот откуда этот черный цвет? Я думал, ты отказалась от другой одежды ради спасения души.
Взгляд Лил сделался очень выразительным, и Мартин опустил глаза.
– Прошу прощения, мне не всегда удается пошутить. Скажи, Лил, ты любила мужа?
– Он был хорошим человеком.
Мартин ненадолго задумался.
– Мужчина может быть хорошим, если он и не мил.
– Возможно. – Лил не хотелось продолжать этот разговор. – Разве тебе не надо следить за тем джентльменом?
– О Господи! – пробормотал Мартин и потянул ее за руку, увлекая за собой.
– Что случилось? Ты его видишь?
– А вон же он.
– Слава Богу!
Лил отчего-то хихикнула, и Мартин сверкнул белыми зубами.
– Можешь смеяться сколько угодно, но ты еще не знаешь мистера Торна. Я только-только оправился от последней порки.
Лил остановилась и недоверчиво посмотрела на него:
– Он бьет тебя! Мартин, ты должен сейчас же уйти от него.
Ее спутник усмехнулся:
– Я пошутил. Разумеется, он не бьет меня, но вид у него иногда бывает довольно свирепый.
Лил ускорила шаг и пошла впереди. Она расстроилась из-за того, что Мартин поддразнивал ее, заставляя демонстрировать чувства, которые ей обычно удавалось скрывать.
– Я польщен твоей заботой, – мягко проговорил Мартин, догоняя ее размашистым шагом.
– Ну что ты! Я позаботилась бы о любом бессловесном создании, с которым так плохо обращаются, – чопорно проговорила Лил.
– Ага, вот как ты обо мне думаешь!
При виде мрачного выражения лица Мартина Лил не смогла удержаться и рассмеялась.
Мартин улыбнулся в ответ, и вдруг у Лил появилось очень странное чувство, будто она падает.
– Лил? – Мартин едва успел схватить ее за руку. На этот раз он по-настоящему встревожился.
– Прости… у меня закружилась голова. Сейчас уже все в порядке.
– Тебя проводить домой?
Лил вздохнула, почему-то ей совсем не хотелось уходить. Хорошо остаться с ним вместе, но Лил не могла ему ничего сказать, поэтому вынужденно улыбнулась:
– Боюсь, тогда мистер Торн снова побьет тебя за невыполненную работу.
Мартин улыбнулся в ответ:
– Лил, ты просто ангел.
Сердце ее снова вздрогнуло. Ангел? Она была далеко не ангелом, но никому не собиралась об этом рассказывать. Она не рассказывала ничего мистеру Кейту, не рассказывала ничего Джейкобу и не собиралась ничего рассказывать Мартину, как бы сильно ей того ни хотелось.
Франческа улизнула от Эми и Хелен, бурно споривших о визитах к портным и о многом другом, и направился в «Клуб Афродиты». Она обещала навестить Рози; хотя Лил и говорила, что ребенок пребывает в добром здравии и хорошем настроении, Франческа хотела увидеть девочку лично.
Добсон провел ее наверх, в небольшую гостиную, где Рози играла со щенком. Она тут же подбежала и потянула Франческу за руку, приглашая познакомиться с маленьким пухлым существом.
– Я назвала его Джемом, – объявила Рози, потом взглянула на Добсона и хихикнула.
– Она говорит, что щенок похож на меня, – с улыбкой объяснил Добсон.
Франческа покачала головой:
– Не вижу сходства.
– А нос? – Рози аккуратно дотронулась пальцем до розового носика щенка. – Правда, очень похож?
– Ты хочешь навестить мать? – осторожно поинтересовался Добсон.
– Конечно, если она не слишком занята.
– Разумеется, она занята, но обидится, если ты не встретишься с ней по этой причине.
Вид у Добсона был такой, будто он собирался добавить что-то еще, но потом передумал.
Повернувшись, он молча проводил Франческу до крошечной конторы Афродиты.
Франческа осторожно вошла внутрь, и у нее упало сердце.
Афродита выглядела очень больной: лицо ее всегда отличалось бледностью, но теперь оно было белым, с лихорадочным румянцем на скулах, а блеск глаз свидетельствовал о сильном жаре.
Тем не менее, увидев дочь, она улыбнулась:
– Котенок, какой чудесный сюрприз! Почему никто не сказал мне о твоем приходе!
– Я решила проведать Рози.
– Ах, эта крошка такая милая. Она говорила, как назвала щенка?
– Джем, в честь Добсона. Рози считает, что они очень похожи.
Афродита рассмеялась:
– Добсон, конечно, притворяется оскорбленным, но, я думаю, на самом деле он тронут. Из него вышел бы хороший отец.
Афродита замолчала, задумчиво глядя на большое кольцо с бриллиантом, украшавшее ее палец.
– Мадам…
Испытывая неловкость, будто при вторжении во что-то очень личное, Франческа присела в кресло у стола.
– Мне дорога Рози, но я сожалею, что привезла ее к тебе.
Запачканные чернилами пальцы Афродиты замерли, а морщины на лице стали видны отчетливее.
– Почему ты так говоришь? Она ведь довольна, разве не так?
– Нет, я не то имела в виду… Я не думаю, что ей плохо.
– Да? Тогда в чем дело?
– Мадам, мне объяснили, что, приведя ее сюда, я подвергла вас опасности. Мне так жаль…
Афродита успокоилась, ее голос зазвучал мягче:
– Дорогая, я знала, что делала, когда соглашалась на твою просьбу. Разумеется, это опасные люди, но я не боюсь их угроз. Если никто не будет противостоять злу, что станет с нами со всеми? А кто сказал тебе, что ты подвергла меня опасности?
– Мистер Торн. – Франческа поднялась.
– Понимаю, – проговорила Афродита с легкой улыбкой. – В последнее время мистер Торн успевает прямо-таки повсюду, я права?
– Мадам, я попросила его защитить нас.
Афродита удивленно посмотрела на дочь:
– Это очень интересно. И что он ответил?
– Он хотел заняться этим бесплатно, но я настояла на вознаграждении.
– Неужели он сказал, что будет работать бесплатно? Странно. Котенок, как ты думаешь, почему он сделал такое предложение?
– Мистер Торн не любит оставаться в долгу, а я спасла ему жизнь на болоте, во время бури. – Голос Франчески задрожал.
Афродита вгляделась в нее внимательнее.
– Прошу прощения, мадам. Со мной уже все в порядке. Не обращайте внимания.
– Тебе не за что извиняться. Так ты позволила себе влюбиться в мистера Торна? Не думаю, что стоит любить мужчину, жизнь которого столь опасна. Если уж влюбляться, то в того, кто хочет дожить до старости.
Франческа засмеялась и тут же с ужасом обнаружила, что не может остановиться. Она закрыла рот руками, понимая, что образ респектабельной мисс Гринтри окончательно испорчен.
– Мадам, простите… – начала она.
– За что? И почему ты извиняешься? Ты страдаешь. Не сомневаюсь, тебе пришлось притворяться, будто все хорошо, чтобы не волновать милую Эми и ее ужасного братца. Я права? Только сейчас и здесь ты можешь рассказать все, что пожелаешь. Раскрой мне секрет, котенок, и я тебе помогу, если это будет в моих силах.
– Это правда, я не знаю, что делать, – прошептала Франческа. Она наклонила голову и зажмурила глаза, словно опасаясь, что перед ней вот-вот разверзнется пропасть.
Афродита встала и обошла вокруг стола; потом рука ее обняла Франческу за плечи и крепко сжала.
– Котенок, поговори со мной, и мы вместе решим, что делать.
– Мне стыдно. Вы последний человек, с которым мне следует об этом советоваться.
– А я думаю, об этом ты должна поговорить именно со мной! Наш разговор не выйдет за пределы этой комнаты, и мое мнение не имеет для тебя особенного значения. Ты ведь не любишь меня, как любишь Эми, правда?
Франческа ошеломленно взглянула на нее, и Афродита ответила ей проницательным взглядом.
– Да, котенок, я все знаю. Ты не можешь отказаться от своих ощущений, и тебе будет проще рассказать. Именно мне то, что ты предпочитаешь держать в секрете от других.
– Но, мадам, я…
– Нет, не притворяйся. Ты не оскорбишь меня, даю слово. Скажи, что беспокоит тебя в мистере Торне. Откуда тебе знать, вдруг я смогу помочь. – Афродита прибавила это с улыбкой, намекавшей на помощь, возможно, уже оказанную другим.
Франческа глубоко задумалась. В самом деле, что плохого в том, чтобы быть правдивой? Лучше пусть отношения будут основаны на честности, чем на ложных надеждах.
В конце концов она кивнула.
– Однажды, я поклялась себе, что никогда не вступлю в связь с мужчиной. Мадам, я не хочу быть такой, как вы. Я не хочу быть игрушкой мужчин. И все же я ощущаю, что меня влечет к Себастьяну, и ничего не могу с этим поделать. Я все время думаю о нем, он снится мне. Когда я с ним, у меня такое ощущение, что мне ничего больше не нужно. Я будто сделала то, что давно хотела, отдалась ему всем сердцем. Думаю, я могла бы быть с ним… счастлива. Надолго ли? Такое чувство не может длиться вечно – оно слишком сильно. Но не буду ли я жалеть всю жизнь, если расстанусь с ним? Не знаю, сейчас уже ничего не понимаю.
Шелковые юбки зашуршали, и Афродита принялась расхаживать по комнате.
– Действительно, проблема. Но может быть, это вовсе не всепоглощающая страсть?
– У меня нет опыта, и я не знаю, страсть это или нет.
– Понимаю. Иногда страсть, как ты ее описываешь, сходит на нет. Ее нельзя поддержать, она быстро угасает.
– Возможно, но теперь, когда я узнала эту страсть, почему бы мне не желать большего?
– То есть ты будешь искать ее с другими мужчинами? Франческа, для цельности ощущения тебе не нужна любовь мужчины, но тело может жаждать его прикосновения. Ради этого ты можешь заводить любовников, но если ты женщина, любящая одного мужчину, то посчитаешь такой опыт деградацией духа. – Афродита вернулась к креслу и, откинувшись в него, подперла подбородок руками. – Куртизанка зарабатывает на мужчинах, любящих ее, восхищающихся ей, нуждающихся в ее обществе. Я любила отцов моих детей, и все время я пыталась воссоздать еще большую любовь – ту самую, которую когда-то утратила. Но потом я нашла ее снова и теперь знаю, что без великой любви, без великой страсти моя жизнь была бы пуста.
– Я не хочу быть такой, как вы.
Афродита вздохнула:
– Любить не значит проявлять слабость. Любовь не должна делать тебя несчастной. Вы с мистером Торном можете завершить роман без разочарования на всю жизнь. Надеюсь, знакомство с ним и любовь к нему сделают тебя лучше. Ты ведь любишь его, да? Ты страстная женщина; пытаясь задушить страсть, ты станешь мрачной, недовольной и одинокой. Как бы сильно ты ни желала, ты не можешь изменить этого…
Франческа встала.
– Боюсь, мне надо идти.
– А я так и не помогла тебе… – Афродита огорченно развела руками.
