Тайны знаменитых пиратов, или «Сундук мертвеца»

В первой, внешней, гавани Дрейк увидел шестьдесят су­дов. Они стояли под погрузкой, но пока без артил­лерии. С ходу Дрейку удалось потопить огромный сорокапушечный галион водоизмещением тысячу тонн. Среди испанцев поднялась паника. И хотя они по­пытались оказать сопротивление, это им не уда­лось. Овладев ситуацией, Дрейк уничтожил тридцать судов. Но этого ему было явно мало.

Во внутренней гавани, как он узнал, стоял галион маркиза Санта Круза, командующего испанским фло­том. Это был по тем временам очень большой ко­рабль – водоизмещением тысячу двести тонн, вооруженный мощ­ной артиллерией. Гордость Дрейка не позволила уйти, не захватив этот флагманский корабль. Но как это сделать? На небольшом судне в сопровождении пиннас Дрейк проник во внутреннюю гавань и на­бросился на флагман, захватив его команду врасплох.

Успех был полный. Дрейк ретировался, уведя за собой захваченное судно. Но тут, как на грех, стих ветер, и английские корабли застыли на воде. Ис­панцы не преминули этим воспользоваться и обру­шили на англичан шквальный огонь орудий берего­вой артиллерии. К счастью, в этот момент погода изменилась, подул ветер и английская флотилия ус­пела скрыться в открытом море.

Но далеко Дрейк не ушел, а решил направиться к берегам Португалии, к мысу Сан-Висенте. Что заста­вило его двинуться сюда? Известие о том, что там находился с флотом, предназначенным для нападения на Англию, один из выдающихся испанских адмира­лов Жуан Мартинес де Рекальд. Кроме того, мыс Сан-Висенте был важным стратегическим пунктом. Он находился на крайней юго-западной точке Порту­галии. И все корабли, которые по приказу Филиппа II должны были прибыть в Лиссабон, пройдут мимо.

Дрейк прекрасно понимал: если он захватит этот мыс, то перережет путь испанским судам в Лиссабон. Но чтобы овладеть мысом, надо было захватить замок Сагриш, построенный еще Генрихом Море­плавателем. Замок этот, возведенный на вершине скалы, казалось, был неприступным. Но Дрейка это не остановило. Он лично, облаченный в шлем и панцирь, с мечом в руке возглавил штурм.

У ворот замка, под пулями, предъявил свой ультиматум. Не дождавшись ответа, приказал та­щить хворост, смолу и поджег их под воротами. Вскоре гарнизон (он состоял из ста с небольшим че­ловек) сдался. Дрейк приказал пушки сбросить в море, крепостную стену разрушить.

Разделив флотилию на две части, он во главе главных сил направился прямо к Лиссабону. Корабли вошли в устье Тэжу, на которой стоит португальская столица. Подходы к ней были хорошо укреплены, а в двадцати милях от столицы в бухте Каскэс стоял испан­ский флот. Им командовал маркиз Санта Круз.

Все это Дрейку было отлично известно, не знал он одного – что испанские галионы , представляв­шие собой грозную силу, не были оснащены артил­лерией, парусами и экипажами, иначе говоря – не были готовы к действиям. Дрейк тщетно надеялся выманить испанцев из бухты и сразиться. На пред­ложение Дрейка выйти и в честном бою помериться силами Санта Круз ответил, что у него нет таких указаний от короля. В конце концов, так ничего и не добившись, Дрейк вынужден был скрыться так же неожиданно, как и появился.

А тем временем к берегам Испании из Америки двигался «золотой флот», большой караван. Корабли везли шестнадцать миллионов песо, из них четыре миллиона предназначались лично королю. Филипп II, напуганный тем, что Дрейк так неожиданно исчез из-под Лиссабона, решил, что тот пошел на перехват «золотого флота». А Дрейк между тем, ничего не зная о походе «золотого флота», вернулся к мысу Сан-Висенте.

Облегченно вздохнув, Филипп приказал послать шестьдесят кораблей и напасть на ненавистного пирата. В этот момент Дрейк снова исчез. Предположение Филиппа подтвердилось – англичанин взял курс к Азорам. Но не «золотой флот» он думал здесь встретить, а португальский каррак (судно типа галиона ) под названием «Святой Филипп».

Как узнал Дрейк, на борту судна был богатый груз: золото, драгоценные камни, фарфор, шелк, пряности. Всего на сто четырнадцать тысяч фунтов стерлингов. Тем яростнее была атака Дрейка на каррак, набитый ценностями. Захватив судно, Дрейк решил не испы­тывать судьбу и вернулся домой. Всем досталась со­лидная доля от приобретенного богатства, но больше всех, конечно, получила королева – сорок тысяч фун­тов стерлингов. К тому же хитроумный Дрейк, зная любовь своей повелительницы к драгоценностям, преподнес ей корзинку с бриллиантами. Еще бы ей не любить «своего пирата»!

Армада выходит в море

Тем временем английские шпионы доносили, что в Испании собирают огромный флот и идет актив­ная подготовка к вторжению в Англию. Стало из­вестно о числе судов, их тоннаже и вооружении, численности на них матросов и солдат. Знали в Лондоне и о финансовом положении Испании. Чтобы снарядить флот и отправить его к англий­ским берегам, надо было дождаться «золотого флота», на борту которого находилось шестнадцать миллионов дукатов.

Однако нетерпение Филиппа было столь велико, что он готов был рискнуть, не дожидаясь «золотого флота», и требовал ускорить подготовку нападения на Англию.

Тогда королева Елизавета решила опередить ис­панцев. Она снова призвала «своего пирата», чтобы спросить у него совета. Дрейк предложил действо­вать в обычной для него манере: первыми напасть на испанский флот, стоявший в портах, и по воз­можности уничтожить его.

И снова Дрейку было поручено командовать эс­кадрой. У него в кармане лежал секретный приказ королевы: уничтожить испанские корабли. Правда, его назначили всего лишь вице-адмиралом, а коман­дование флотом поручили – адмиралу Говар­ду.

В Плимуте собралось семьдесят четыре корабля и восемь пиннас и ждали попутного ветра, чтобы выйти в море. В этот момент пришло известие, видимо, все от тех же шпионов, что огромный испанский флот, назван­ный «Непобедимой армадой», вот-вот двинется к берегам Англии.

Очень скоро это известие подтвердилось. «Непобедимую армаду» проводили в море под звон коло­колов, пение церковных гимнов и молитв. Но это не помогло. Уже в самом начале плавания армаду постигла неудача. Сильнейший шторм разбросал корабли по морю. Испанский адмирал Медина Седония, которого король поставил во главе армады, был так напуган ущербом, нанесенным его флоту, что запросил у Филиппа разрешения отложить экспеди­цию. Но тот был непреклонен, он и слушать не хотел об отсрочке.

Между тем армада приближалась к Англии. А ее корабли стояли в Плимуте и не могли выйти на­встречу противнику. Не видя впереди английских судов, Медина решил, что анг­личане выжидают, пока испанцы пройдут мимо на соединение с сухопутными войсками герцога Пармы, союзника испанцев, находившегося в Дюн­керке.

В этом заключалась большая ошибка герцога Ме­дины. Ему советовали атаковать английские суда в Плимуте, но он не решился на это, а ждал известия от герцога Пармы о готовности его армии к посадке на корабли. А время шло, ветер переменился, и анг­лийский флот вырвался на морской простор. Короче говоря, Медина упустил блестящий шанс напасть на английский флот в гавани Плимута.

Дрейк и остальные капитаны догадывались, что на этот раз у испанцев флот, какого еще не бывало. Армада насчитывала сто тридцать четыре судна, в том числе тридцать три боль­ших боевых галиона . На кораблях находилось восемь тысяч матросов и восемнадцать тысяч солдат. А у англичан было всего девяносто судов, из которых лишь девятнадцать были воен­ными, остальные – кораблями купцов, приспособ­ленными к боевым действиям.

Дрейк находился в засаде на флагмане вице-ад­мирала «Мщение». Он должен был напасть на арьергард, что и сделал. Первой жертвой он выбрал галион «Сан-Жуан», на котором развевался флаг вице-адмирала армады. Следующей жертвой Дрейка стал галион «Розарио». И его он захватил в плен, а заодно и приличную сумму денег, находившуюся на его борту.

После этого морское сражение продолжалось в разных местах и по многу часов. Но никто не стал пока что победителем. На четвертый день сражения Медина укрылся во французском порту Кале и стал ждать вестей от герцога Пармы. Их отделяли друг от друга всего два десятка миль. Если бы они соедини­лись, то англичанам пришлось бы несладко. Но транспортные суда Пармы с сухопутным десантом не могли выйти в море, чтобы не подверг­нуться нападению. А испанский флот, вместо того чтобы помочь судам Пармы, стоял в Кале. Надо было их оттуда выманить.

И англичане решили сделать так. Отобрали во­семь судов, нагрузили их горючими материалами, подожгли и при попутном ветре направили в бухту, где прятались испанцы. Среди них началась паника, когда они увидели в темноте ночи двигавшиеся на них пылающие факелы. Многие перерубили якор­ные канаты и поспешили выйти в море. Несколько кораблей испанцев в суматохе столкнулись, другие были выброшены на берег, остальные в беспорядке плыли на северо-восток от Кале.

Вот тут англичане и бросились в атаку. Канона­да стояла страшная, дым заволакивал арену сраже­ния. Небольшие и низкие английские суда близко подходили к галионам и метким огнем поражали их ниже ватерлинии. К тому же у англичан пушки были скорострельные, а мастерство канониров более высоким. И хотя испанцы сражались мужест­венно, положение их флота становилось все более критическим. Казалось, поражение неминуе­мо.

С великим трудом испанским судам удалось ото­рваться от англичан. Да те и не могли преследовать, так как у них кончился порох и орудия бездейство­вали. Только Дрейк, несмотря на отсутствие боепри­пасов, бросился догонять испанцев. Но и он вынуж­ден был прекратить преследование. За него доделал дело шторм.

Так бесславно закончилась эпопея «Непобедимой армады». Вернулось в Испанию около пятидесяти судов. По­гибло двадцать тысяч матросов и солдат. Потери англичан оказались незначительными. Ни один корабль не был потоплен, число убитых составляло около ста человек.

Но неугомонный Дрейк на этом не успокоился. Он был полон решимости добить испанцев и раз и навсегда покончить с их владычеством в море. Его план, предложенный королеве, состоял в том, чтобы захватить Лиссабон и возвести на португальский трон английского ставленника дона Антонио. Таким обра­зом, англичане получили бы прекрасную возмож­ность торговать с восточными колониями Португа­лии. А заодно нападать на «золотой флот», перево­зивший сокровища из Америки в Испанию. Елиза­вета одобрила план. Началась подготовка к экспеди­ции. Но в этот раз не дремали испанские шпио­ны. Они разузнали о планах Дрейка и предполагаемой экспедиции, в составе которой находилось восемь военных кораблей, семьдесят семь вооруженных купеческих судов и шесьдесят транспортов.

И этот рейд к берегам Испании принес Дрейку ряд побед, были захвачены кое-какие тро­феи, но Лиссабон взять не удалось. Не удалось посадить на престол и дона Антонио – он оказался непо­пулярен у населения, и его никто не хотел поддер­живать.

Тогда Дрейк решил отказаться от плана захва­тить Лиссабон, направил корабли к порту Виго и сжег его. После чего пошел было к Азорским ост­ровам, но сильнейшая буря нанесла немалый урон судам, и он решил вернуться в Плимут. К тому же на кораблях свирепствовали болезни, и многие умерли от них.

Одним словом, рейд окончился неудачей. Только шесть тысяч человек из шестнадцать тысяч остались в живых, было поте­ряно шесть судов. Королева и другие «пайщики» ос­тались внакладе. Елизавета долго еще дулась на «своего пирата» из-за финансовых потерь, которые она понесла.

Недовольны были и купцы, которые финансиро­вали экспедицию. Они посчитали, что Дрейк как флотоводец выдохся и ему не следует больше дове­рять командование. Тем более что другие «королев­ские пираты», которых они финансировали, возвра­щались с богатыми трофеями. За три года – с 1589-го по 1591 год – двести тридцать шесть английских кораблей рыскали по морям в поисках добычи. Ими было захвачено триста судов. Как пишет К. В. Малаховский в своем иссле­довании «Кругосветный бег “Золотой лани”», стоимость награбленного в десять раз превышала стоимость английского импорта.

Салют в честь адмирала

Некоторое время спустя Елизавета переменила свое отношение к Дрейку на более благосклонное. Этому способствовала не ее прежняя симпатия к «своему пирату», а целый ряд других обстоятельств. Прежде всего одно деликатное поручение королевы, которое Дрейк блестяще выполнил. Дело заключа­лось в следующем.

Два капитана, Кросс и Бороу, захватили огром­ный португальский каррак (тысяча пятьсот тонн) с грузом золота, драгоценных камней, шелка и пряностей, которые тогда ценились чуть ли не дороже золота. Такую бо­гатую добычу, пожалуй, никому не удавалось захва­тить. Но когда каррак привели в Англию, Елизавете донесли, что большую часть захваченных сокровищ расхитили.

Королева поручила расследовать это дело и со­здала комиссию для проверки. Был в эту комиссию включен и Дрейк. Он быстро установил факт хище­ния и успокоил Елизавету тем, что за свой пай в три ты­сячи фунтов стерлингов, вложенные в экспедицию, она получит девяносто тысяч из общей стоимости захвачен­ного груза в сто пятьдесят тысяч. Королева осталась довольна, и Дрейк вернул себе ее расположение.

Когда он предложил ей план нового своего похо­да в Вест-Индию, она одобрила его, правда, с одним добавлением: назначила Дрейку напарника, капита­на Хоукинса. Это решение было ошибкой, так как подрывало принцип единоначалия и создавало угро­зу конфликта между двумя командующими.

В плавании участвовало шесть военных кораблей и две тысячи пятьсот солдат во главе с опытным офицером Тома­сом Баскервилем. Взнос королевы составил, как обычно, тридцать тысяч фунтов стерлингов, купцы внесли на организацию экспедиции шестьдесят тысяч и снарядили двадцать один корабль.

В конце августа 1595 года флотилия покинула Плимут. Курс взяли на Канарские острова, где, од­нако, не удалось поживиться ничем существенным. Отсюда пошли прямиком в Пуэрто-Рико, рассчиты­вая на богатую добычу.

Испанцам и в этот раз заранее стало известно о планах Дрейка. Губер­наторы испанских колоний в Вест-Индии были предупреждены и успели подготовиться к обороне. Поэтому, когда Дрейк появился у Пуэрто-Рико, его встретили огнем пушек. К удивлению своих капита­нов и матросов, он не стал атаковать, а приказал идти на остров Гваделупа.

Это было совсем не похоже на прежнего Дрейка: уйти ни с чем, не попытаться даже наказать спеси­вых испанцев! Матросы шептались: «Он уже не тот, каким был». А капитан Хоукинс прямо потребовал вернуться к Пуэрто-Рико и захватить город Сан-Хуан. Дрейк согласился, снова изменив самому себе – легко уступив и отменив свое прежнее реше­ние. Говорили, что адмирал согласился с Хоукинсом лишь потому, что тот был смертельно болен и он не хотел спорить с умирающим.

Как бы то ни было, Дрейк подошел к Сан-Хуану и стал готовиться к штурму. Но неудачи преследова­ли его: с моря взять город не удалось. Испанцы за­топили при входе в гавань фрегат и шлюпки с кам­нями. Теперь прорваться к городу с моря было нельзя. Надо штурмовать с суши, решил Дрейк. Но оказалось, что здесь возведены мощные укрепления.

Томас Баскервиль заявил, что не желает напрас­но губить своих солдат. К удивлению многих, Дрейк и в этот раз не стал перечить и не настаивал на своем предложении. Он отдал приказ уходить и дви­нулся к берегам Панамы. Здесь ему более повезло. В прибрежных селениях он разжился запасами жемчу­га. Но зато в Номбре-де-Диосе ему не досталось ни песо. Город был безлюден и пуст – ни людей, ни драгоценностей. Жители успели скрыться и унесли все ценности.

Тогда Дрейк двинулся к новому порту Пуэрто-Белло, рассчитывая на подходе к нему перехватить караван с сокровищами. Десант под командованием Баскервиля встретил на пути сильные укрепления и завалы. Потеряв несколько человек убитыми, англи­чане решили не рисковать и вернулись на корабли.

Что было дальше? На совете решили попытать счастья у берегов Никарагуа, где, по рассказам, улицы вымощены золотом. Но, как узнали от плен­ных и от индейцев, этот сказочный город, во-первых, труднодоступен, а главное – никаких улиц из золота там нет и в помине. К тому же Дрейк заболел дизен­терией. Ему становилось с каждым днем все хуже.

Когда Дрейк почувствовал себя совсем плохо и понял, что умирает, он позвал в каюту соратников и заявил им: «Господь имеет много возможностей, чтобы спасти нас, и я знаю, как лучше послужить ее величеству и сделать всех нас богатыми».

Увы, это было запоздалое признание. На рассвете 28 января 1596 года знаменитый пират и мореход Фрэнсис Дрейк скончался. Тело положили в свин­цовый гроб и под барабанный бой и грохот салюта опустили в волны почти на том самом месте, как писал очевидец, «откуда адмирал начал свой путь к всемирной славе».

ТОМАС КАВЕНДИШ. ОХОТНИК ЗА ГАЛИОНАМИ

21 июля 1586 года из английского порта Плимут вышли три корабля. Флагман «Желание» (120 т), «Удовлетворение» (100 т) и «Красавчик Хью» (40 т). На мостике флагмана стоял красивый, сравнительно молодой капитан Томас Кавендиш. Образованный вельможа, эсквайр, выпускник колледжа в Кембридже, он, как и многие в ту эпоху, был одержим манией открытия новых земель, где золото валяется под но­гами.

Существовал и иной способ заполучить это самое золото: отнять его у того, кто им владеет. Тогда этим золотовладельцем была Испания. Ее корабли пере­возили добытый драгоценный металл из Южной Америки, точнее, из Перу, где его добывали, по Ка­рибскому морю и дальше, через Атлантический океан. Только с 1521-го по 1530 год было отправлено пять тонн золота. Затем еще двадцать пять тонн золота и сто семьдесят восемь тонн серебра. Дальше – больше. За десять последующих лет Испания получила сорок семь тонн золота и более трехсот тонн серебра.

Но золото любили не только испанцы. На его запах, как акулы на запах крови, бросались пираты со всей Европы. И очень скоро пиратство преврати­лось в весьма прибыльный промысел. Испанским галионам – огромным по тем временам кораблям – стало небезопасно плавать с драгоценным грузом. И тогда с 1537 года испанцы ввели строгий порядок вывоза сокровищ в Европу.

Каждую весну из Испании в Новый Свет отправ­лялась огромная флотилия – десятки галионов с продовольствием и товарами. На подходе к Вест-Индии эскадра делилась на «серебряный флот» и «золотой». Продав товары и погрузив золото и се­ребро, корабли соединялись в Гаване на острове Куба, откуда отправлялись на родину. На всем пути галионы сопровождал конвой из военных фрегатов. И только при переходе из порта Кальяо (на побере­жье Перу в Тихом океане) в Панаму золото остава­лось без охраны корабельных пушек. Об этом знал еще Фрэнсис Дрейк. Помнил об этом и Кавендиш. Недаром в его экспедиции участвовали соратники великого адмирала, проделавшие с ним на «Золотой лани» весь путь вокруг Земли.

Как и другие пираты, Кавендиш сочетал в себе азарт первооткрывателя и исследователя с жаждой обогащения. Собственно, обе эти ипостаси и побудили его отправиться в рис­кованное плавание. Готовясь к нему, он не пожалел денег (рассчитывая с лихвой возместить затрачен­ное, продал даже свое имение), погрузил на корабли в избытке припасов и воды. Набрал команду из ста двадцати трех опытных матросов и офицеров. В снаряжении экспедиции принимали участие и другие компаньоны, те, кто, вложив деньги, надеялись на большие проценты от награбленного.

Как это было и с Дрейком, сама королева Елиза­вета I вложила кое-какие деньги в это предприятие. Она же дала Кавендишу наказ объехать земной шар и нанести на морские карты неизвестные острова, благоприятные течения, попутные ветры и записать все это подробно в своих корабельных журналах. Перед выходом кораблей в море курьер доставил Кавендишу послание королевы с пожеланием счас­тливого пути.

Помимо записей в бортовом журнале, одним из участников путешествия – Фрэнсисом Притти – составлялся отчет. Назывался он, как тогда было принято, до­вольно витиевато: «Восхитительное и благодатное путешествие богобоязненного мастера Томаса Кавендиша». Так что мы сегодня располагаем ценным документом, свидетельствующим о всех перипетиях этого беспримерного странствия по морям и океа­нам.

Итак, в море вышли три корабля под командой Томаса Кавендиша. Ему стукнуло сорок шесть, из них двадцать лет он бороздил морские просторы. Он говорил: «Я обвенчался с морем двадцати шести лет. Надеюсь, что обвенчаюсь со смертью не раньше се­мидесяти». (Срока этого он не достиг – умер в 52 года.)

Ветер благоприятствовал плаванию. Надо было успеть пройти экватор и при осенних ветрах проско­чить «ревущие сороковые».

Благополучно миновали острова Зеленого Мыса, прошли вдоль Африканского побережья и наконец повернули в сторону Бразилии. Плавание проходило без особых приключений. Пользуясь относительным спокойствием, Кавендиш, памятуя наказ королевы, составлял карту берегов, замерял глубины и ско­рость течений, отмечая все это в журнале. Посте­пенно матросы, жаждущие настоящего дела и бога­той добычи, начали раздражаться. Кавендиш успо­каивал их, обещая, что, когда пройдут Магелланов пролив, им будет чем заняться, надо, мол, еще не­много потерпеть.

Рождество застало корабли на подходе к проливу. К этому моменту припасы были на исходе, приходи­лось есть протухшую солонину и пить затхлую воду. А тут еще одна напасть обрушилась на моряков. В районе Рио-Гальегос их настиг жестокий шторм. Казалось, «ревущие сороковые» только и ждали мо­мента, чтобы обрушиться на мореплавателей.

К счастью, им удалось укрыться в тихой бухточке и переждать бурю. После чего, 6 января 1587 года, Кавендиш отважно ринулся по проливу. Точной лоции, у него не было, приходилось плыть почти вслепую по извилистому фарватеру. Пройти этот ла­биринт не удавалось судам, ведомым лучшими кормчими. Только великий Дрейк каким-то чудом проскочил сквозь него. Испанцы владели картой фарватера, но по декрету, изданному королем, эти сведения были объявлены государственной тайной. После удачи Дрейка король Испании приказал построить в проливе форт и таким образом запереть его. На скалистый берег высадили четыреста солдат, и началось строительство. Земля была неподатливая, климат мало сказать суровый. Тем не менее форт построили, возвели укрепления. И все это пышно назвали Городом короля Филиппа. Кроме солдат, в городе остались колонисты, среди них были даже женщины.

Всего два года просуществовала эта колония в проливе. Потом кончились продукты, а вырастить что-нибудь на каменистой почве так и не удалось. Еще бы! Вечный ветер и такой холод, что брызги на лету превращались в ледяные капли. Ни охоты, ни рыбы – ее в проливе не оказалось. Ни деревьев, даже развести огонь было нечем. Приходилось соби­рать бревна, которые шторм выбрасывал на берег, поэтому каждое полено было на вес золота.

Потом начались болезни – страшные цинга и дизентерия. К этому прибавилась еще одна на­пасть – набеги индейцев. Надо было то и дело отражать их. В первую зиму умерло больше полови­ны населения, потом еще семьдесят человек. Оста­лось всего чуть больше двадцати. На родине про них забыли – в Европе шла война, создавалась «Непо­бедимая армада».

Когда Кавендиш проходил мимо этого так назы­ваемого Города короля Филиппа, эти двадцать несчастных, забытых, голодных и почти голых (одежда давно об­ветшала) испанцев никакого сопротивления ему не оказали. Они отчаянно махали руками, встав на ко­лени, умоляли взять их с собой. И Кавендиш решил захватить с собой этих оборванцев. Они могли пригодиться как проводники. Их рассказ потряс даже видавших виды моряков. Землю эту они назвали Портом голода, таким он значится и на сегодняш­них картах.

В конце февраля корабли Кавендиша вышли в Тихий океан. И тут началось нечто несусветное. Сильный шторм обрушился на моряков. Казалось, борта кораблей вот-вот разлетятся под ударами волн. Буря разбросала суда. Когда она утихла, они соединились и двинулись к берегам Чили.

Испанцы появились здесь лет пятьдесят назад и, можно сказать, освоили их. Построили города Арику, Сантьяго, Кальяо, Лиму. Склады в них ло­мились от товаров, а охрана была очень слабая – нападения ждать было неоткуда. По той же причи­не и военного флота у западного побережья Амери­ки не было. Испанцы полагали, что Тихий океан – их собственная вотчина и незачем содержать здесь дорогостоящие корабли. То, что три года назад сюда удалось проникнуть Дрейку, – чистая случай­ность.

У берегов Чили произошли первые стычки с ис­панцами. Захватили два судна, которые Кавендиш тут же сжег – ведь Англия воевала с Испанией. Затем штурмом взял город Пайту и тоже предал его огню. Еще не раз пришлось Кавендишу проявить свой жестокий нрав и безжалостно расправиться с захваченными судами и их командами. Недаром его любимой поговоркой были слова: «Мертвый уже не выдаст».

Однажды, это было в начале июля у берегов Ка­лифорнии, был захвачен очередной испанский корабль. От его капитана узнали, что в этих водах со дня на день ждут манильский галион. Однако про­ходили недели, а желанный гость не показывался. И только 4 ноября 1587 года, во время продолжающе­гося дрейфа кораблей Кавендиша у берегов Кали­форнии, матрос, сидевший в «вороньем гнезде» – бочке на верху мачты, закричал: «Вижу парус!» Вскоре и все остальные увидели огромный галион – вожделенную добычу всех пиратов. Это была «Санта Анна» водоизмещением более 700 тонн – «самый богатый из кораблей», как говорили о нем сами ис­панцы.

Вот как описал эту встречу Фрэнсис Притти: «К вечеру мы догнали его и дали залп из всех наших пушек и затем выстрелили из всех мушкетов. Затем приблизились к этому кораблю – собственности ко­роля Испании».

С первой попытки захватить галион не удалось. Тогда, продолжает Фрэнсис Притти, «мы подняли вновь паруса и еще раз выстрелили из всех пушек и мушкетов, убив и ранив многих. Но их капитан, бу­дучи мужественным человеком, продолжал бой и не сдавался. Тогда наш генерал Кавендиш приказал трубить в трубы и этим воодушевлять наших людей, и мы еще раз выстрелили из всех пушек, пробив борта и убив многих людей».

Бой был ожесточенным и продолжался более пяти часов. В конце концов ядра тяжелых орудий кораблей Кавендиша пробили борта ниже уровня воды, и только тогда галион, «подвергаясь опаснос­ти утонуть, выбросил флаг сдачи и просил о милос­ти, чтобы наш генерал спас их жизни и взял их товары, и потому они сдались нам», – писал тот же Фрэнсис Притти.

Здесь стоит сказать несколько слов, что же это такое – манильский галион как тип корабля.

Раньше, во времена, скажем, Колумба, и позже основным типом океанского корабля были, главным образом, каравеллы и обычные галионы . Но с раз­витием пиратства и растущей угрозой торговым судам были созданы мощные морские плавучие кре­пости – манильские галионы . Их строили в Мани­ле.

В декрете по поводу их создания говорилось, что они предназначены, чтобы обеспечить надежность перевозок с Филиппин – самой дальней испанской колонии, – в Мексику. Плавание было долгим, иногда длилось семь-восемь месяцев. По тем време­нам это был сверхкорабль, четырехпалубный, боль­шого тоннажа, с мощным вооружением, способный принять на борт большое количество груза. Обычно это было золото, китайский жемчуг и фарфор, дра­гоценные камни – рубины и сапфиры с Цейлона, пряности, благовония и многое другое. Такому галиону не был страшен самый жестокий шторм и самый грозный противник, но только не пираты. Этим лихим морским разбойникам испанские ко­рабли-гиганты были нипочем и часто становились их жертвами.

На галионе «Санта Анна» пираты захватили ог­ромную добычу: более ста двадцати тысяч монет, несколько ларцов с драгоценными камнями, слитки серебра, китайские шелка, жемчуг и фарфор, благо­вония и другие ценности. Всех испанцев, захваченных на судне, а их было двести человек, в том числе женщины и дети, Кавендиш, как обещал капитану «Санта Анны», высадил на берег. Сам же галион был ему ни к чему – слишком громоздок и тихохо­ден. Пришлось его поджечь. Несчастные испанцы на берегу со слезами на глазах наблюдали за гибе­лью корабля, у них не оставалось надежды на спасе­ние. И конечно же их не утешил приказ Кавендиша выстрелить из пушки, отдав последний салют тону­щему судну.

После этого начался дележ добычи. Но не обошлось без ссор. Не всем, как оказалось, был по душе принцип дележа, о котором, кстати сказать, догово­рились еще до отплытия из Англии. Особенно про­тестовали моряки с «Удовлетворения». Но, как пишет Фрэнсис Притти, генералу удалось их успо­коить, увеличив их долю. Каждый получил причи­тающееся ему, однако, не золотом, а товарами. Одну восьмую, как полагалось по уговору, Кавендиш взял себе, причем золотом. Выделили и долю королевы, надо полагать немалую.

Цель, которую Кавендиш поставил перед собой, была достигнута. Охота за богатым манильским галионом завершилась. Все расходы на экспедицию окупились сторицей. Можно было возвращаться домой.

«Мы с радостью поставили паруса, – записал Фрэнсис Притти, – чтобы скорее достичь Англии с попутным ветром; но когда опустилась ночь, мы по­теряли из виду «Удовлетворение»… Мы думали, что они обогнали нас, но никогда больше их не виде­ли». Таким образом, из трех кораблей у Кавендиша остался один. («Красавчика Хью» он лишился рань­ше.) На борту «Желания» находилось к тому момен­ту всего сорок восемь матросов.

Идти домой Кавендиш решил дорогой, проло­женной Дрейком: через Гуам, Филиппины, мимо Явы и Суматры, потом пересечь Индийский океан и, обогнув мыс Доброй Надежды, вдоль западного берега Африки вернуться в Англию.

Три месяца ушло на то, чтобы доплыть до мыса Доброй Надежды. Здесь корабль попал в страшный шторм – недаром первоначально место это называ­лось мысом Бурь. Но тому, кто прошел воды едва ли не всех широт, разыгравшаяся стихия была не страшна, тем паче, что дом был близок. Все понимали: еще немного усилий, всего каких-то два месяца – и они обретут твердую землю под ногами. Кончатся муче­ния – голод, жажда, и можно будет насладиться шикарной жизнью: есть свежее мясо и настоящий хлеб, вдоволь пить не только воду, но и вино. На­грабленного на всех хватит.