Завтра - океан

      Тем временем собралась гроза. Грянул гром. На четвертый день после злополучного заплыва друзей Алеша Чижиков и Фима Линецкий вывесили очередную классную газету "Ежик". Почти весь номер был посвящен нашим героям. Правда, ни Коля, ни Вадя, ни Борис не упоминались в "Ежике". Говорилось о каком-то Самохвальском, некоем Задралоносе и Черноморе Залиманском.
      Номер "Ежика" был хорошо оформлен. Особенно выделялся рисунок, подписанный художником Сеней Ставридкиным. Рослый осводовец выбрасывает трех отважных пловцов за борт шлюпки. На борту шлюпки надпись:
      Коль нет ума, то в назиданье
      Разок полезно и такое наказанье!
      Всевидящее око
      Неразлучные друзья подошли к "Ежику".
      Коля побледнел, Вадя - наоборот: цветом лица мог соревноваться с садовой клубникой. Борис оторопел.
      Товарищи по классу стояли в стороне, не обращая никакого внимания на друзей. Пусть читают спокойно, без свидетелей, не торопясь.
      "Ежик" попал в цель. Это видел каждый. Но никто из ребят не проявлял злорадства. Алеше Чижикову было даже жаль товарищей. Он питал к ним искреннюю симпатию. Ведь он сам мечтал стать моряком.
      На двух последних уроках Коля, Борис и Вадя делали вид, что "Ежик" нисколько их не волнует. Мало ли что можно написать! Вот когда они объявят об открытии водной станции на берегу Отрады, интересно, что тогда скажут в классе! Никто не посмеет назвать их Самохвальскими...
      Занятия закончились. Три друга торопливо собрали книги и вышли на улицу. В полном молчании они прошли квартал-другой.
      - У-у-жасная пыль! - вдруг, отстав шага на два, проговорил Вадя. - Прямо в глаза...
      - Плачешь, мокрица! - сказал Борис. - И ты? И ты, Коля? По лицу Коли скатилась одинокая, но довольно крупная слеза. Борис не плакал.
      - Пойдем к морю, - сказал он тихо и тяжело вздохнул.
      Море навеяло на них теплую целебную дрему. Вода до самого дна просвечивалась солнцем. На берегу было много рыбаков-любителей. То тут, то там слышалось тонкое осиное пение подсекаемых лесок. На куканы нанизывались десятки бычков. Попадались нередко и ставридки.
      Вадя, лежа на спине, наблюдал за далекими рыбацкими парусами. Он думал о дальнем плавании. Мысли Бориса шли в другом направлении. Он думал: "А все-таки "Всевидящее око" не совсем всевидящее. Никогда никакое око не узнает об императоре Веспасиане и дворнике Никите". А Коля дремал, положив голову на руку.
      - Коля, - вдруг спросил Борис, - скажи, кто, по-твоему, "Всевидящее око"?
      - Не знаю.
      - А я знаю. Это Алеша Чижиков. Нина все ему рассказала... Ох, как я ее ненавижу! - сказал Борис.
      Сказал и загрустил.
      Не прошло, однако, и четверти часа, как он ласточкой прыгал в воду, с громким смехом нырял и кувыркался, подражая крику парящих над водой чаек.
      Коля заплыл далеко-далеко.
      А Вадя не купался. Держа в руках комок зеленоватой береговой глины, он что-то усердно лепил из нее: сначала вышел горбоносый, длиннобородый дед, потом голова оленя и, наконец, чертик. Рожица у чертика была грустная-грустная.
      5
      Была большая перемена. Двор школы с фонтаном в центре и скамьями в тени акаций звенел веселыми голосами. Кто упражнялся на кольцах, кто на турниках, кто просто сидел у фонтана, глядя на жемчужные, бьющие ввысь струи. Фима Линецкий, окруженный малышами-первоклассниками, читал вслух "Пионерскую правду", Женя Сименцул приводил в порядок школьную клумбу, а Валерий Стуржа, страстный поклонник кожаного мяча, подбрасывал ногой свою собственную кепку.
      Поодаль, под кроной серебряной оливы, стояла неразлучная тройка. Вид у друзей был необычайно строгий и в то же время таинственный. Борис держал в руках записную книжку и наготове ручку-самописку. Составлялись списки команды будущей водной станции.
      - Сименцул? - спросил Вадя.
      - Он может хранить тайну. Я за него ручаюсь, - ответил Коля.
      - Одно плохо, - выразил сомнение Коля, - он всегда нянчится со своими кактусами и цитрусами...
      - Зато он может плотничать и никогда не хнычет, - сказал Борис. - Кто за Сименцула? Все!
      - Линецкий! - назвал следующего Коля. - Он хороший товарищ.
      - Верно, - поддержал Вадя. - И стихи пишет. И дисциплинированный.
      - Какой же из него выйдет матрос, если он хочет быть аптекарем? - сказал Борис. - Банки-склянки...
      - Ладно, не придирайся. Он напишет о нашей водной станции... вступился за Липецкого Коля.
      - А плавать он умеет? - спросил Борис.
      - Умеет, - заверил Вадя.
      - Что ж, тогда можно, - согласился Борис, правда не очень охотно. - Теперь Вася Херсоненко?
      Вася прошел единогласно. Так же прошел и Шевчук, художник 7-го класса.
      Следующим Вадя назвал Валерия Стуржу.
      - Он же футболист... - запротестовал Коля.
      - Ничего, что футболист: он сильный, веселый и хорошо ныряет, - сказал Борис.
      В список внесли и Стуржу. После этого Вадя, который с веселой улыбкой наблюдал, как Стуржа футболит шапку, сказал:
      - А теперь Алеша Чижиков.
      Ручка-самописка в руках Бориса почему-то сделала волнообразное движение.
      - Алеша? Ну да, "Всевидящее око"!..
      Все замолчали и, словно забыв о своем деле, стали глядеть на легкие, прозрачные облака, летящие к морю.
      Продолжая глядеть на облака, Вадя сказал:
      - Алеша Чижиков, как и мы, мечтает стать моряком... Он смелый.
      - Верно, - одобрил Коля. - Жалко только, что он брат Нины... Но это ничего, я тоже за Алешу!
      В конце школьного дня все, кто был внесен в записную книжку Бориса, получили необычайные пригласительные билеты - парусные кораблики, вырезанные из картона.
      На борту корабликов мягким зеленым карандашом, ярким, как сама весна, было написано:
      "Завтра, в четверг, в шесть часов вечера, ты должен быть на берегу Отрады. Никому ни слова.
      Неразлучная тройка".
      6
      На другой день, к шести часам вечера (правда, до настоящего вечера было еще далеко - вовсю светило солнце), на берегу Отрады стали появляться ученики 7-го класса "Б".
      Возле разрушенного рыбацкого домика стояли Борис, Коля и Вадя.
      - Сюда, сюда! - с видом радушного хозяина кричал Борис. - Сюда, ребята! - Его глаза, всегда веселые и даже немного озорные, сейчас были серьезные и озабоченные.
      Коля и Вадя приветливо встречали товарищей. Подходя, мальчики вопросительно глядели на Бориса.
      - Интересно, что придумала неразлучная тройка? - спросил Шевчук, на лице которого выделялись желтые, как две соломинки, брови.
      - Сейчас узнаем, - ответил Вася Херсоненко. - Что же это Алеша с сестрой не пришли?
      Со стороны гавани донесся бой башенных часов и звон корабельного колокола.
      Подойдя к разрушенному домику, Борис указал на него рукой и спросил у собравшихся:
      - Ну-ка, ответьте, что это такое?
      - Как - что? - переспросил Сименцул, и его темные с синеватым отливом глаза выразили недоумение.
      - А я знаю, - сказал Валерий Стуржа, - здесь клад.
      Борис сердито поглядел на Стуржу и снова спросил, указывая на разрушенный рыбацкий домик:
      - Ребята, скажите, что здесь такое?
      - Развалины, - ответил Вася Херсоненко.
      - Правильно! Вадя, дай-ка сюда...
      Вадя вытащил из кармана лист бумаги и передал Борису. Тот медленно развернул бумагу, и все увидели на ней рисунок: небольшой домик на берегу моря, с полукруглым окном и наблюдательной вышкой на крыше.
      Первым, кто все понял, был Вася Херсоненко.
      - Да здравствует водная станция! - закричал он обрадованно.
      - Да здравствует парус! - подхватил Шевчук.
      - И весло, ребята, и весло!
      - Ура удочке! - подбросив вверх кепку и поймав ее на лету, крикнул Стуржа.
      - А когда же мы будем строить? - спросил Шевчук. - Ведь на носу экзамены.
      - Время найдется! - сказал Вася Херсоненко. - Для такого дела - и не найдется? Найдется! Вот только бы учебе не помешало.
      - Не бойся, не помешает! - раздались голоса.
      - Скорей бы начать! - сказал Сименцул. - У меня уже руки чешутся. Ведь я могу плотничать. Раму сделаю! Табуретки! Стол! Все могу! У входа посадим серебряную оливу, акацию!
      - И морской аквариум у нас будет ведер на десять, - заявил Вася Херсоненко. - Ух, и хорошо вы придумали, ребята!
      - То-то! - важно произнес Борис.
      - Ребята, - подойдя к неразлучной тройке, смущенно произнес Линецкий, - "Всевидящее око" - это я. Я очень жалею...
      - Ты? - удивился Борис. - А мы думали, Алеша...
      - Я, я... Теперь я вижу, вы настоящие ребята!
      - Где же ты тогда был, когда нас из шлюпки выбрасывали? заинтересовался Коля.
      - На берегу. В купальне. Я очень жалею...
      - А мы и не обижаемся, - сказал Вадя. - Что правда, то правда.
      - Алеша, Алеша, Нина! - вдруг закричал Стуржа. - Отчего же вы опаздываете? Скорей сюда! Живо!
      Увидев Нину, друзья переглянулись. Радостное настроение исчезло. Что ей нужно? Не думает ли она примазаться к ребятам, нахальная девчонка?
      - Тоже мне морячка!.. - сострив презрительную гримасу, сказал Борис.
      - Лезет не в свое дело! - заворчал Коля. - И Алеша хорош, нечего сказать: притащил на веревочке!
      Вадя, стараясь не глядеть на Нину, поднял руку.
      - Ребята, - сказал он, - здесь мы будем нести матросские вахты и учиться морскому делу. Я, Борис и Коля - начальники водной станции - подберем отличную команду...
      - Постой, постой, - перебил его Вася Херсоненко. - А кто вас выбрал в начальники?
      - Мы и выбрали! - вместо Вади вызывающе ответил Борис. - А что, не нравится?
      Мальчики удивленно взглянули на троих друзей.
      - Кому руководить водной станцией, решит школа, - твердо сказал Алеша Чижиков. - Может, назначат и вас, и даже наверное...
      - "Назначат", "не назначат" - все уже решено! - надменно отрезал Борис. - Никто, кроме нас, не может идти на парусной шлюпке против волны!
      - Или за два дня угадать шторм! - гордо добавил Коля.
      - Или по звездам определять время, - заявил Вадя. - Мы хорошо знаем море.
      - Знаете? А что такое девиация? - вдруг спросила Нина, недоверчиво глядя на Бориса.
      Борис досадливо дернул плечом и сказал:
      - Я тебе не морской словарь! Впрочем, могу сказать: это что-то с компасом...
      - Нет, не "что-то", а отклонение магнитной оси стрелки компаса от магнитного меридиана, - твердо произнесла Нина. Она рассмеялась и сказала: - Нехорошо важничать, мальчики.
      - Это не твое дело! - покраснев от досады, крикнул Борис. - Ты лучше скажи, что тебе здесь нужно! Строить водную станцию мы будем без тебя. Ты лишняя. Пусть девчонки из твоего класса строят себе отдельно. И подальше от нас. Вас там целый муравейник...
      - Что, что ты сказал, толстый бегемот?
      Алеша схватил сестру за руку и крепко сжал ее.
      - Молчи! - сказал он. - Не нужно ссориться.
      Школьники обступили неразлучную тройку.
      - Нина дружит с нами два года... Чего вы от нее хотите?
      - А еще живете с ней в одном дворе!.. - сказал Липецкий. - Нет, я не жалею, что протянул вас в "Ежике"!
      - Обойдемся без Нины! Не хотим! И выбирайте: мы или она. А не хотите, уйдем... - угрожающе произнес Борис. - Можете строить сами! Только ничего у вас не получится! И со шлюпкой без капитанов у вас ничего не выйдет!
      - С такими капитанами, как вы, как раз и попадешь крабам на обед, - сказала Нина.
      Она стояла рядом с Шевчуком, бледная и разгневанная.
      Мальчики молчали.
      - Ну что, мы или Нина? - зло и нетерпеливо выкрикнул Борис. Выбирайте!
      Никто не ответил.
      - Ну хорошо, тогда стройте сами! Верно, Вадя? - Борис сделал шаг в сторону.
      За ним, словно нехотя, шагнул и Коля. Вадя стоял в какой-то нерешительности.
      - Идем! - сердито окликнул его Борис. - Посмотрим, как они управятся...
      И трое друзей направились в город. Они шли медленно. Каждый ждал, что сейчас их остановят и будут просить возвратиться.
      Но ничего подобного не произошло.
      Товарищи долго глядели им вслед и о чем-то тихо переговаривались.
      На берегу пахло водорослями, смолой и дымом рыбацкого костра.
      7
      Возвращаясь домой, три друга шагали в ногу и пели:
      Раскинулось море широко,
      И волны бушуют вдали...
      Вадя вдруг замолчал и почему-то безнадежно махнул рукой:
      - Печальная песня, давай другую.
      Запели другую, веселую:
      По волнам, по морям!
      И эта отчего-то не ладилась. Виноват был Коля. Увидев на мостовой кошку, он погнался за ней, пока не загнал ее на дерево. Борис тоже отличился: взял и сплясал на улице "козачка".
      Настроение у всех было какое-то отчаянно веселое. На самом деле каждому изо всех сил хотелось скрыть свои мысли. А мысли были неприятные. Ни отчаянная погоня за кошкой, ни пляска на улице не могли заставить забыть ссору с товарищами на берегу Отрады.
      Когда подходили к дому, Вадя, не в силах сдержать тревогу, спросил товарищей:
      - А что, если возьмут да сами построят?
      Борис сразу присмирел.
      - Все из-за Нины! - сказал он.
      - "Нины, Нины"! - уныло передразнил Вадя. - А по-моему, она не такая уж плохая девчонка, как мы думаем. Ведь слово она сдержала...
      Борис поглядел на Вадю, как глядят на предателя:
      - Верблюд!.. Ну верблюд и есть, и самый настоящий!
      - И верно, что-то ты быстро забыл про верблюда, - поддакнул Коля.
      - Я не забыл... - смутился Вадя, - только вот остались одни...
      - Моряк должен быть гордым и никому не прощать обиды! - сердитым голосом сказал Борис.
      - Угу... - невнятно пробормотал Вадя.
      Разговор дальше не клеился.
      Мальчики молча разошлись.
      Придя домой, Борис вздохнул и снял куртку.
      Елена Александровна заваривала в белом фарфоровом чайнике чай.
      - Что случилось, Боря? - спросила она.
      - Ничего.
      - Нет, я вижу, что-то случилось.
      - Ну и случилось, - признался Борис. - Вот наши ребята строят на берегу Отрады водную станцию, а я, Коля и Вадя отказались.
      - Как же так - отказались? - удивилась Елена Александровна.
      - Очень просто, - ответил Борис. - Мы все придумали, а они строят... Ну и пусть! На здоровье!
      - Боренька, вас обидели? - пытливо глядя на сына, спросила Елена Александровна.
      - Никто и не думал...
      Борис ухарски присвистнул и собрался в кухню мыть руки.
      - Подожди, - остановила его мать. - Скажи, школьники коллективно строят водную станцию?
      - Коллективно.
      Елена Александровна отодвинула чайник в сторону и строго посмотрела на сына:
      - Боря, расскажи, в чем дело.
      Боря тоскливо прислонился к стене. Но Елена Александровна требовательно ждала ответа.
      - Это наша мысль - построить водную станцию, - наконец сказал он, - значит, мы главные...
      - Ах, вот оно что... - Елена Александровна покачала головой. Знаешь, как я должна поступить, Борис? Не знаешь? Нет? Я должна взять лопату, прийти к ребятам и сказать: "Я буду работать вместо моего сына". Вот как я должна поступить. Да только жаль позорить тебя... Садись, пей чай.
      Она налила сыну чай и вышла из комнаты.
      Оставшись один, Борис машинально поднес стакан ко рту, отпил глоток и поперхнулся. Во дворе послышался голос Нины.
      - Мирза, Мирза, Мирза! - звала она свою овчарку.
      - Ничего, будет тебе бегемот! - зло пробормотал Борис и подумал: "А что, если по-настоящему похитить у Нины Мирзу? Нет, не годится... Но Нина - Ниной... Главное, Вася Херсоненко! Как он только мог принять сторону девчонки?".
      Долго сидел за столом Борис и думал, угрюмый и недвижимый.
      О случившемся на берегу Отрады думал и Вася Херсоненко.
      Одобрит ли желание ребят строить водную станцию директор школы Анна Алексеевна? "Должна одобрить. Непременно". Петр Ильич Белов, их классный руководитель, сам в прошлом - моряк-полярник, горячо поддержит ребят. Вот только история с неразлучной тройкой...
      Вася слегка вытянул губы, словно собрался тихонько засвистеть. Так он всегда делал, когда у него что-нибудь не ладилось. Он поднялся из-за стола и, поглядев в окно, решил: "Завтра соберу комсомольцев и пионеров класса. Будем держать совет".
      Звезды вечернего неба ярко светили. Вот Полярная, вот Венера, вот созвездие Ориона. Вдоволь налюбовавшись, Вася направился в кухню. Там он разжег примус и поставил на него медный чайник, начищенный матерью до зеркального блеска.
      Васина мать работала на судоремонтном заводе чертежницей. На том же заводе работал и Васин отец, Семен Николаевич, мастер корпусного цеха.
      Со всех океанов и морей шли советские корабли врачеваться к корпусному мастеру, и Семен Николаевич, осмотрев корпус поднятого на док судна, говорил:
      - Вот, на корме, видать, Бискай свое взял, отыгрался...
      Моряки удивлялись и спрашивали:
      - Как же вы, Семен Николаевич, догадались о Бискае?
      - Очень просто, - отвечал мастер. - Бискайская зыбь особенная: вся бурлит, от нее резко, как в лихорадке, дрожит корпус корабля.
      Услышав на лестнице неторопливые отцовские шаги, Вася бегом бросился к двери:
      - Отец, есть новость!
      Семен Николаевич вошел в комнату и, присев к столу, сказал:
      - Ну-ка, Рыжик, выкладывай.
      - Мы водную станцию решили строить... Чай наливать?
      - Налей. Что же, давайте, ребятки. - Семен Николаевич улыбнулся, отхлебнул из стакана чай и кивнул головой. - Водная станция - дело хорошее! Кто же первый подал вам всем такую мысль? Не ты ли, Рыжик?
      - Нет, - тихо ответил Вася, - это наша неразлучная тройка придумала.
      - Видать, молодецкая ваша тройка! - Улыбка осветила обветренное лицо отца.
      А Вася, присев к столу, раскрыл книгу. Но читать не хотелось. Все вспоминалась ссора на берегу Отрады.
      8
      Директор школы Анна Алексеевна Зимина обладала удивительной памятью. Она знала по имени и фамилии каждого ученика, знала, кто на какой улице живет и кто чем увлекается.
      Когда на другой день Вася, Алеша и Женя Сименцул пришли к ней, Анна Алексеевна по озабоченным лицам ребят поняла, что произошло что-то необычное.
      - Рассказывайте все, как есть, - сказала она, словно уже знала, о чем будет идти речь. - Я слушаю.
      Вася стал рассказывать о водной станции и, закончив, сказал:
      - Анна Алексеевна, ребята увлечены, горят желанием строить. Вот только неразлучная тройка отказалась...
      Анна Алексеевна удивилась:
      - Как же так? Ведь они славные ребята, влюбленные в море... Неужели я в них ошиблась? - Поднявшись из-за стола, она в раздумье прошлась по кабинету. - Да, может быть, и ошиблась. А вот ваше желание изучать морское дело я, откровенно говоря, хвалю. И за вашу водную станцию я всей душой? Ну просто всей-всей!
      Анна Алексеевна возвратилась к столу и открыла журнал 7-го класса "Б".
      Вася Херсоненко хорошо знал ее. "Сейчас она улыбнется, - подумал он, - кивнет головой и скажет: "Добро, мальчики!".
      Но Анна Алексеевна молчала. Это встревожило Васю.
      - "Добро" не сказала, - сообщил он шепотом Сименцулу.
      Анна Алексеевна закрыла школьный журнал.
      - Да, ребята, не сказала, - улыбнувшись, заметила она. - А почему? Потому что в школе сейчас самая жаркая пора: приближаются экзамены. А в каникулы - пожалуйста!
      - Анна Алексеевна, разрешите нам уже сейчас начать постройку водной станции! Мы начнем завтра! - горячо произнес Вася Херсоненко.
      - Ну, а если у вас понизятся по какому-нибудь предмету оценки?
      - Мы в тот же день прекратим работу, - заверил Вася.
      - Погоди, погоди, дай подумать, - сказала Анна Алексеевна. - Кого же вы наметили?
      - Липецкого, Шевчука, Сименцула, Чижикова с сестрой, Новикова, Дьяченко, - торопливо перечислял Вася Херсоненко, - и других...
      Анна Алексеевна покачала головой, видимо не соглашаясь.
      - Не много ли ребят? Ведь домик - не совсем домик, а рыбацкая халупа... Кто же еще?
      - Стуржа.
      - Нет, Стурже нельзя: он всех педагогов привел в отчаяние. И Дьяченко слабый... Вот видите, лучше всего дождаться каникул.
      - Анна Алексеевна, мы их подтянем! - Алеша Чижиков поднялся и шагнул к столу. - Мы сможем, - твердо сказал он. - Ну разрешите... Пожалуйста!
      - Ох, ребята, мастера уговаривать! - весело произнесла Анна Алексеевна. - Захотите - все сможете. Руки у вас крепкие и головы светлые. И давайте договоримся: если строить, так строить самим, без нянек... И старший пионервожатый не сможет вам помочь - у него сейчас много важных и сложных дел с малышами, а ваш седьмой класс "Б" почти весь комсомольский. Ну, добро, мальчики!
      - Есть! - обрадовался Вася.
      - Есть без нянек! - так же по-матросски ответил Алеша.
      - Идите, ребята, - щуря глаза, словно от яркого солнца, сказала Анна Алексеевна. - А ты, Вася, останься.
      Когда мальчики вышли из кабинета, лицо Анны Алексеевны приняло озабоченное выражение. Недовольно взглянув на Васю, она сказала:
      - Как же нам быть с этой неразлучной тройкой, как вы их называете?
      - Надо решать. Мы поставим вопрос на классном собрании, снова протянем в "Ежике". Пусть знают!
      - А я не советую протягивать, - тихо сказала Анна Алексеевна. - Вы лучше похвалите их в "Ежике" за хорошую мысль - построить водную станцию.
      - Они же упрямые, Анна Алексеевна! - удивленный словами директора, запротестовал Вася. - Их надо против шерстки.
      - Похвалите. И похвалите весело, от всего сердца, - еще раз посоветовала Анна Алексеевна.
      И Вася понял ее.
      Но, выйдя в коридор, он в беспокойстве развел руками.
      Нет, Анна Алексеевна не знает, какие они упрямые...
      9
      После урока географии, когда мальчики шумной стайкой устремились к двери, неожиданно раздался голос старосты класса, Петра Новикова:
      - Борис, Коля и Вадя - к директору!
      - За что же? - забеспокоился Борис. - Двоек у нас нет, поведение отличное...
      - Наверное, наговорили про нас всякое... Мораль читать будет, увидите, - сказал Коля.
      Но Анна Алексеевна приветливо встретила друзей.
      - Присаживайтесь, - сказала она. - Я, мальчики, вами довольна!
      Борис расцвел. Вадя почувствовал приятное волнение. Коля горделиво приосанился. Не так просто было заслужить одобрение строгой Анны Алексеевны!
      - Вы отличники, - продолжала она, - хорошо знаете и любите море. Вот только одно удивляет меня - это ваше нежелание дружить с товарищами. Вы будущие моряки... Не верится!
      Друзья переглянулись. Прошла минута. Ответа не было. Анна Алексеевна, словно забыв о неразлучной тройке, что-то быстро записывала в небольшую тетрадку. Вдруг она подняла голову и пристально взглянула на каждого:
      - Не нравится мне ваше молчание, мальчики... Ох, не нравится!
      - Это вы о водной станции, Анна Алексеевна? - спросил Вадя и весь залился краской. У него даже руки покраснели.
      - Да, о водной станции.
      - Мы хотим... Мы согласны... - начал Борис, - но только без Чижиковой. Она, знаете, как нас оскорбила!
      - Нина? Ведь она добрая, скромная девочка!
      - Она назвала меня бегемотом.
      - А меня верблюдом.
      - А я вот... козел.
      - Нина?
      - Истинная правда, Анна Алексеевна!
      - Значит, вы обидели ее.
      - И не думали!
      - Тогда расскажите все по порядку. Ну, ты, Коля...
      Коля неохотно стал рассказывать о ссоре. Когда он дошел до письма Нины, Анна Алексеевна рассмеялась. У нее даже слезы выступили от смеха. Сначала Борис, Коля и Вадя обиделись, а потом и сами рассмеялись.
      - Я вам ничего не советую и не приказываю, - на прощанье сказала Анна Алексеевна. - Поступайте так, как велит сердце.
      В этот же день к вечеру все трое сидели у ворот и глядели, как дворник Никита поливает из шланга деревья. Вадя, задумавшись, вслушивался в журчание струи.
      - Знаете, - неожиданно сказал он, - верблюд очень красивый... Настоящий корабль пустыни.
      Борис собрался было согласиться с Вадей, но передумал и из чувства противоречия сказал:
      - Бегемот лучше верблюда!
      - Лучше? Чем же лучше? Речной сонный бездельник!
      - Лучше! - повторил Борис. - Он умница!
      - Это бегемот умница? - смеясь, спросил Коля.
      - Ну да. Не козел же! - сказал Борис.
      Рассердившись, Коля с силой толкнул локтем Бориса, и тот чуть было не свалился со скамьи, на которой они сидели.
      - Ладно, хватит шутки шутить! - сердито произнес Вадя и поднялся. - Да, хватит! По-моему, нам нужно прийти и сказать: "Мы согласны и мириться, и строить".
      Коля не сказал ни "да", ни "нет". Он только слабо кивнул головой. Глаза Бориса стали печальными. Долго сидели молча. Наконец Борис сказал:
      - Трудно...
      А на самом деле не было ничего более легкого, чем прийти на берег Отрады и сказать: "Ребята, мы с вами!".
      Но есть на свете такая штука - мальчишеская гордость. Такая гордость была и у Васи Херсоненко. И все же он первый собрался идти к неразлучной тройке.
      А друзья в это время все еще продолжали сидеть у ворот дома.
      - Хватит шутки шутить! - решительно повторил Вадя.
      - Я тоже так думаю! - подтвердил Коля. - Просить нас не придут!
      - Не придут? - вдруг обрадованно произнес Борис. - А ну-ка, глядите! Сам Вася Херсоненко идет... Вон переходит улицу. Видать, круто пришлось без нас - парламентера прислали!
      Коля оживился, а Вадя даже великодушно сказал Борису:
      - Раз так, будь нашим капитаном. Я не возражаю. Слово за Колей.
      - Я тоже не возражаю... Все вышло по-нашему! - обрадовался Коля.
      Так неожиданно закончился давнишний спор.
      Гордый своим избранием в капитаны, Борис победно усмехнулся и встретил Васю Херсоненко едва приметным движением головы.
      - Здравствуйте, ребята!
      - Здравствуй, Вася.
      - Я к вам...
      - Видим!
      - С одним разговором...
      - Что же, выкладывай!
      - Дело такое, - сказал Вася, - плохие вы товарищи: обиделись, как маленькие...
      - Ну и обиделись, - вызывающе глядя на Васю, признался Борис, - только это не ваше дело!
      - Ерунда ваша обида! - сказал Вася.
      - Вадя, Коля, слышите?
      - Ну да, ерунда! - подтвердил Вася. - Хватит задаваться!
      - А что, может быть, вы снова протянете нас в "Ежике"?
      - Можно и в "Ежике".
      - Эх, Вася, Вася! Пришел нас пригласить, а "Ежиком" пугаешь! сказал Вадя, краснея.
      - А как же вас еще надо приглашать? - Вася рассердился. - Ну как? Ковры-дорожки стелить вам под ножки?
      - Ну ладно, мораль нам не читай! - сказал Борис. - Хотим - придем, а хотим - не придем. Ведь вы без нас все равно не справитесь... Эх вы, морячки!
      Васино лицо побледнело. Он почти до крови прикусил нижнюю губу и, резко повернувшись, зашагал в сторону.
      - Эй, ты, все равно без нас не обойдетесь! - крикнул Борис ему вдогонку. - Верно, ребята?
      А Вася Херсоненко шел по улице, шел куда глаза глядят и думал о своей ошибке. Ведь они расценили его приход как свою победу и стали куражиться. Нет, не надо было приходить... Он сделал непоправимую ошибку.
      10
      Во второй половине апреля, в теплый воскресный день, началось строительство водной станции.
      - Веселей, веселей! - голосом настоящего бригадира кричал Вася Херсоненко.
      Штыковых лопат было две: у Нины и Шевчука. Алеша с Липецким выкладывали стены. Было жарко. Волосы прилипали ко лбу.
      Если дул ветер, Нина подставляла под свежую струю воздуха свое разгоряченное лицо и негромко напевала:
      - Дуй, дуй, ветерок!
      Она крепко уперлась ногой в плечо лопаты-штыковки. Раз! - Нина всем корпусом навалилась на нее. Два! - лопата с глиной описала дугу. Три! - бросок. При этом нужно было произвести выдох. Лопату - простой шанцевый инструмент - надо хорошо знать, когда работа идет без остановки.
      Работали два часа в сутки, иногда сразу после занятий, а чаще после обеда. Работа была нелегкой. Но дни пролетали быстро.
      Алеша и Нина изредка до самого вечера оставались на берегу. Вот и сегодня, тут же приготовив уроки, они сидели на морской скале.
      Издали доносилась песня. На теплоходах зажигались огни. На верхней террасе берега засветились окна дачного поселка.
      - Вот видишь, лампочка слева, - сказал Алеша, - над самым обрывом... Там живет наш классный руководитель, учитель географии Петр Ильич Белов. Он у нас недавно, вместо заболевшего Николая Васильевича. В Петра Ильича весь наш седьмой "Б" сразу влюбился.
      - Это за то, что он бывший моряк-полярник, - сказала Нина.
      - Совсем нет. Он хороший учитель. Послушала бы - завидно бы стало... И, конечно, за то, что моряк, тоже. Разве ты еще не видала его?
      - Нет, Алеша.
      - А он сегодня был на берегу. С удочкой. Ловил бычков. Ну, высокий, толстый...
      - Это я толстый? - неожиданно раздался из темноты сердитый голос.
      Послышались шаги, и перед глазами сестры и брата предстал географ, Петр Ильич Белов. В левой руке он держал связку бычков, в правой удочку.
      - Алеша Чижиков, неужели я такой толстый?
      Не находя слов для оправдания, Алеша поднялся и стоял, опустив голову.
      Петр Ильич, словно обращаясь к кому-то невидимому, продолжал:
      - Вы подумайте - "толстый"!
      - Извините нас, пожалуйста, - сказала Нина.
      - Не прощу, нет!.. А впрочем, так уж и быть - на первый раз прощаю! - Петр Ильич добродушно засмеялся и спросил: - Не знаете ли, кто сейчас пел? Хорошая песня.
      - Да. Это старый моряк, Матвей Корнеевич, - сказала Нина. - Он живет здесь, на берегу.
      - Матвея Корнеевича я знаю. Кстати, ребята, как приготовляются эти киты?
      - Вы не смейтесь, Петр Ильич, - ответила Нина, - они очень вкусные. Самая сладкая уха в мире приготовляется из бычков.
      - Вот не знал! А чем же плоха стерляжья?
      - Куда там! Стерляжья и в подметки ей не годится!
      Петр Ильич весело рассмеялся:
      - Вы, одесситы, - ужасные патриоты. Ваше море, ваши бычки... А на самом деле, море как море.