Те, кто старше нас

…Машина раскачивалась, проваливалась в ямы, опасно юзила. Но на дорогу Андрей почти не смотрел. Чисто механически переключая передачи, он только следил за парящим силуэтом того, что имело обличье птицы Он ехал навстречу незавидной доле видеть в каждой женщине искры неземного разума.

Обратная дорога запомнилась отрывочно. В зеркале заднего вида скользнули замшелые срубы, мятое ведро над колодцем, кресты, начинающие желтеть березы И вся далеко за половину пройденная жизнь

Видимо, он дремал за рулем. Во всяком случае, отчекливо воспринимать действительность начал тогда, когда, простуженно ревя мотором, машина взяла подъем перед бетонным мостом.

Дул холодный низовой ветер. Над ломаной линией сопок всплывал краешек солнца. Вершина знакомого утеса отражалась в незамутненной воде. Андрей открыл дверцу и огляделся.

От покрышек валил пар. Бубо уселся на дорожном знаке, запрещающем остановку, и устало мигал оттуда оранжевыми глазами.

— Эй, птица! Скажи что-нибудь.

Филин почесал лапой то место, где у человека располагается ушная раковина.

— Московское время — шесть часов. Доброе утро, уважаемые слушатели «Маяка».

— Все?

Филин почистил перья и снисходительно добавил:

— Обнаружены обломки летательного аппарата, сбитого над дельтой Северной Двины. Два члена экипажа выбросились с парашютами Ведется розыск. Государственный департамент опровергает причастность США к данному инциденту. Пресс-атташе Белого дома…

— Погоди-ка, — сказал Андрей.

Далеко, у самого горизонта, играли солнечные блики. Обострившимся зрением Андрей различил двенадцать точек. Развернутым строем к Старопокровке шли вертолеты.

— Так. А про меня объявляли что-нибудь? Про автомобиль «Жигули» серо-голубого цвета?

— Объявят еще, — пообещал Бубо.

— Похоже, пора ехать.

— Ехать! — передразнил филин. — Когти надо р-рвать, пр-рофессор-р!

Жаргон несколько покоробил Андрея.

— Прощай, — сухо сказал он.

Но расставаться озорник не пожелал. Хитро прищурился, нахохлился и неожиданно произнес милым Наташиным голосом:

— Нехорошо так поступать с друзьями по разуму, член ученого совета. Бубо устал, Бубо разрядился…

Андрей покраснел.

— Извини, коллега.

Он сгреб филина в охапку и перенес его на заднее сиденье. Мотор взвыл. Автомобиль «Жигули» серо-голубого цвета ринулся на юг.

Бензин иссяк в середине дня. Андрей въехал в скопище машин у заправочной станции. Филина он прикрыл одеялом, велел не высовываться и почувствовал, что неодолимо засыпает.

Разбудил его мужчина в спортивных штанах и тапках на босу ногу.

— Эк вас разморило! Сова и то спит. Эй, мужик, кончай держать очередь, бензовоз пришел. Сигналишь ему, сигналишь, как… — Мужчина явно хотел высказаться поопределеннее, но почему-то передумал.

— Сейчас, сейчас, — сказал Андрей. — Извините.

Мужчина не уходил.

— Хорошая у тебя была ночка, браток, — сказал он, многозначительно улыбаясь.

Андрей вспомнил свою ночку и насторожился.

— Вы о чем?

— Да ладно, ладно, дело не мое. Скажи только, где такую девочку урвал?

Андрей обернулся. За его спиной, нежно обняв Бубо, спала Наташа.

— Дорогой ты мой гуманоид! — сказал Андрей. — Проезжай, уступаю тебе очередь. И вот, прими в подарок.

Широко раскрыв глаза, представитель далеко не сентиментального племени водителей взял бутылку армянского коньяка и сделал движение, напоминающее легкий поклон. Неизвестно, сколько бы он простоял, шевеля губами, если б к машине не подошла Марина с шашлыками и пакетом пирожков. Она тут же решительно предложила посторониться.

— Гарем, — догадался мужчина. — Ну, дела…

И удалился, оглядываясь через каждые четыре шага. Ничуть не менее изумленный Андрей открыл дверцу.

— И вы… тоже? — только и смог вымолвить он.

— Видите ли, ваши слова об ожидании смерти… — неуверенно начала Марина.

Но тут же рассердилась и с вызовом закончила:

— И потом, не оставлять же эту глупышку одну… Среди вас!

Я возвестил тебе знание, составляющее тайну тайн. Обдумай его до конца и поступай как знаешь.

Махабхарата.

13. АТОЛЛ ТАРАВА, ТИХИЙ ОКЕАН

Уж перед днем рождения следует поспать как следует. Тем более если всю ночь шумел прибой, шел ливень, а Мод была ненасытной и отчаянно изобретательной, будто на прощание. Мы опять что-то разбили, прямо как встарь. В общем, я проснулся почти к полудню.

Солнце сияло. Море успокоилось. Теплый ветер трепал занавески на окнах. Снаружи слышались веселые голоса, шелест огромных пальмовых листьев, звон колокола на причале. Мод давно уже была на ногах. Умыта, одета, завита и накрашена. В полной форме.

— Дорогой! Хочу, чтобы ты надел смокинг.

Когда такая женщина, как Мод, говорит «хочу», устоять невозможно. Что бы она ни просила. Я наскоро ополоснулся, оделся, как было приказано, но потребовал еды. Проголодался очень.

— Зачем обедать в одиночестве? Нас ждет общество.

— И большое собралось общество?

Мод улыбнулась:

— Триста лет исполняется не каждый день.

— Э! Из этих трехсот почти сотню я провел в разных анабиозах. Еще два года отнял Кронос. Так что признаю только сто девяносто восемь.

— Все равно, мальчик ты уже большой. Идем.

— Куда?

— Туда.

Она вытащила меня на террасу. Я протер глаза. Залитый тропическим солнцем двор напоминал массовку какого-то фильма. Там было очень много людей. Они прохаживались, сидели на песке, загорали в шезлонгах, читали, а одна дама сладко спала прямо на газоне, положив под голову изящную сумочку. Раздавался обычный для таких сборищ гомон голосов. При моем появлении к нему добавился смех.

— Привет, засоня!

— Хеппи бесдей, Серж!

— Как спалось, маленький?

Какой-то господин в огромном парике строго махнул жезлом. Установилась относительная тишина.

— Разрешите представить гостей, ваши сиятельства?

— Ну… это… — сказал я, оглядываясь.

— Разрешаем, разрешаем, — кивнула Мод.

— Госпожа и господин Н’Гбоа!

Поднятые руки Кэтрин и широчайшая улыбка Эзры.

— Господа и госпожи Рыкофф четвертый, пятый и шестой! Миссис Виктория Браун, урожденная Рыкофф! Ейный мистер. Шестнадцать более юных потомков!

Аплодисменты.

— Звездный капитан Джейн Карлуччи и ее супруг, Сумитомо-сан!

В руках у Суми был горшочек с крошечным деревом гинкго.

— Султанша? Ах нет, султан Омана и Маската, ее величество госпожа Беатрис Абу-Бариса!

Полная невозмутимость с чертиками в глазах.

— Герр фон Циммерман с фрейлейн Анютой Цинь!

Парочка держит огромный фолиант с надписью ОСНОВЫ РОБОТЕХНИКИ.

— Пани Станислава. Нет нужды называть фамилию!

Чем же анкеры отличаются от кляммеров, Стася?

— Капитан-лейтенант ОКС Зепп-Ульрих Чаванан!

Бритый череп, мушка над переносицей. Ом, дружище Зепп!

— Что стоишь как истукан, — шипит мне Зара. — Улыбнись, меланхолик! И как тебя Мод терпит?

Я улыбаюсь.

— Надо же, — умилилась Зара. — Не разучился. Стоит только припугнуть. Только опять женщин не перепутай!

— Мисс Оксана Марченко!

Неужели люди были не такими?

— Лейтенант ОКС Роджер Раскл с супругой!

Нет, правда, что за офицеры в Космофлоте? У этого — серьга в ухе. При случае надо тактично…

— Ее сиятельство Доминика НТбоа, потомственная графиня Кроносская!

А бороду я так и не завел, малышка.

— Фру Дженнифер Йенсен с супругом!

Ты сделала больше, чем могла, Дженнифер… А это кто, с полинезийскими глазами? Вот уж никак не ожидал…

— Ее превосходительство Сатурн-Президент госпожа Илеа Лоа!

Ну, все. Доконали. Остальных я видел сквозь дымку.

— …и я, ваш покорный слуга, — заканчивает Абдид, снимая парик. — Прошу к столу! Кушать подано.

Кушать было подано на берегу лагуны, под тентами. Абдид выгнал из-под тропического дерева семейство крабов. На чешуйчатом стволе висела табличка «Подарки складывать сюда». В указанном месте принялась расти гора коробок. Туда стягивалась любопытная детвора.

Зара озабоченно глянула в небо:

— Как бы дождиком не намочило. Кто слышал прогноз?

— По прогнозу ожидаются пьяные!

— Да? И кто бы мог подумать.

Из лагуны выбрался мужчина с аквалангом.

— О! Афродит народился, — удивилась Зара.

Афродит снял маску и вытряхнул воду из ушей.

— Уф! — сказал Кшиштоф. — Я не опоздал? Водиччка — того.

— Шампанского хочешь?

— Дайте мне водки. А, Круклис, негодяй! Из твоих рук не беру, привидение.

Круклис довольно ухмыльнулся.

— Что, так и плыл от Новой Зеландии? — с ревностью спросил Сумитомо.

— Фи! Парамон вот с того света прискакал. Потому как Сержа уважжат-т.

— Надо растереть эту амфибию, — сказала Зара.

Кшиштофа повалили на песок.

— А! О! У! Братья, все отдам!

— Не хохочи, не хохочи. Дело ответственное.

— Да я щекотки не переношу!

— Эх, супермен. Дама речь говорить собирается, а ты заглушаешь.

Кшиштоф вцепился зубами в собственную руку.

— Уммм…

Беатрис величественно подняла бокал.

— Уважаемые гравитонцы и лица, приравненные в правах! Вот мы и собрались. Все, кто смог, кто успел. Там, у Кроноса, в поисках братьев по разуму, мы сами стали братьями. Мы изрядно изменились и немного поумнели. Лично я поняла, как хорошо быть человеком среди людей. Быть человеком Солнца. Таким, как заинька Серж. Еще я поняла, что тяжкую ношу мудрости может выдержать только вечно юная душа. Такая, как у космического студента Рыкоффа. Остается пожелать ему и всему прочему человечеству не стареть. Ну, как говаривали враги библейские, де хаим!

Поздравления, колокольный звон бокалов.

— Э, меня подождите! — кричит Кшиштоф. — Я столько мучений принял за юбиляра!

Едва успели закусить, как на несчастный атолл обрушился грохот ракетных двигателей. Подняв фонтаны воды, раскачав яхты, в лагуну плюхнулся десантный шнелльбот Кос-мофлота. Ни больше ни меньше.

Роджер поморщился:

— Грубовато.

Шнелльбот ткнулся в причал, выбросил трап. Над ним взвился флаг командира оперативного соединения.

— Впрочем, ничего, — решил Роджер.

На пирс выбралась маленькая фигурка. Энергично размахивая руками, пришелец зашагал к нам. Два дюжих субалтерн-офицера тащили за ним красноречивый ящик.

— Прошу извинить, я без приглашения, — улыбаясь, сказал коммодор Дюнуа. — Ба, ваше превосходительство! Как кстати, что вы здесь.

— Вы об этом не догадывались? — усмехнулась госпожа Илеа Лоа.

— Как давний поклонник я мечтал…

— Ближе к фарватеру, коммодор. Горючее потребовалось?

— Жан-Клод. Для вас я — Жан-Клод. Всегда к вашим услугам, мадам.

— Хорошо. И что же в такой спешке вы привезли, дорогой Жан-Клод?

— Шампанское. Самое лучшее шампанское своей исторической родины, мадам.

В руках хитровато улыбающихся субалтерн-офицеров, явно одобрявших чудачества шефа, хлопнули пробки.

— Ну-ну, — усмехнулась Сатурн-Президент. — А я слышала о каком-то подарке Космофлота.

— Ах это? — Дюнуа повернулся ко мне. — Одна безделица, граф. Рад сообщить, что штаб ОКС передает вам в качестве подарка ко дню рождения спасательный звездолет «Туарег». В связи с этим объявленный ранее аукцион отменяется. Месье Абдид, разрешите вручить патент?

— Кладите под пальму, коммодор, — сурово сказал Абдид. — Все подарки равны перед законом.

Свидетели разговора притихли, ожидая, как выкрутится из щекотливого положения галантный Дюнуа.

— Невозможно, сэр, — спокойно сообщил коммодор.

— Почему же?

— То, что вы шутливо называете пальмой, пальмой не является.

— Разве?

— Саговник, сэр.

— Точно?

— Абсолютно.

— И это меняет дело? — пристыженно спросил Абдид.

— Не просто меняет, а буквально в корне, сэр. Так что я уж вручу.

Раздались аплодисменты. У саговника действительно нет настоящих корней, хотя и выглядит он деревом. Древнее растение, постарше динозавров. Но какое это имеет отношение к порядку вручения подарков, понять сложно.

— Вы знаете, я хочу отпустить Джекила, — предупредил я.

— В самом деле? — меланхолически спросил Дюнуа. — Ай-ай-ай. Кое-кого это расстроит, как вы считаете?

— Весьма.

— Но тут уж ничего не поделаешь, не так ли?

— Совершенно ничего, коммодор, — улыбнулся я. — Особенно если не слишком хочется.

Дюнуа огорченно кивнул:

— Святая правда. Ну вот не хочется, и все. Вечером вы меня навестите? После бала, разумеется.

— Не будет ли поздно?

— О нет. Рано я не ложусь. Да и потанцую с удовольствием, раз выпала такая возможность. На Церере, сами понимаете, танцуют редко.

Мне показалось, что мысли собеседника витают где-то далеко. Не меньше, чем в десятке световых лет от того места, где мы находились.

Вечером я его навестил, конечно. Шнелльбот с коммодором ОКС не посылают только для того, чтобы поздравить с днем рождения. Даже если это сам Серж Рыкофф.

Дюнуа принял меня уже в халате, но сугубо по-деловому.

— Рад, что пришли. Садитесь.

— Есть новости?

Он прошелся по каюте и тоже сел в кресло напротив.

— Есть, На Япете мы довольно откровенно беседовали с Джекилом. Оказалось, что ваш софус принадлежит к первой серии машин с так называемой изменчивой этикой. Их выпускали вопреки закону.

— Это как же? — удивился я.

— Да под прикрытием коммерческой тайны. Такие со-фусы, как Джекил, могут самопрограммироваться в вопросах морали, вот в чем криминал. Как вы понимаете, возможны отклонения как в плюс, так и в минус. Греггсен явно собирался воспользоваться последним. Но с Джекилом получилась ох сечка, и это весьма интригует, не так ли? Тем более что трех предшественников Джекила разобрали прямо в секретной лаборатории «Юнайтид Роботс».

— Почему?

— Думаю, вы были правы, когда говорили Греггсену о заразительности морали. Увы, для собратьев Джекила эта инфекция оказалась летальной. От них не того ждали.

— Позвольте, коммодор, но откуда вам известно, что я говорил Греггсену?

— С некоторых пор его переговоры прослушиваются. По крайней мере те из них, что доступны полиции.

— Надеюсь, с санкции прокурора?

— Разумеется. Не только вы испытываете неприязнь к этому джентльмену, — жестко сказал Дюнуа.

— А как удалось уцелеть Джекилу?

— Он оказался уж слишком умным для того, чтобы быть уничтоженным.

— Даже так?

— Да. Джекил сумел убедить психоконструкторов в своей безвредности. Более того, устроил свою продажу в максимально удаленное место, в систему Кроноса. Спохватившись, Греггсен основал Фонд Исследований Потенциальных Угроз Человечеству, надеясь уничтожить опасного свидетеля с помощью закона. Неприятно об этом говорить, но ФИПУЧ вырос в довольно многочисленную организацию. Увы, людей с параноидальными чертами хватает и в наше время. Заразной бывает не только мораль.

— Представляю, какое впечатление о людях должно было сложиться у Джекила.

— Весьма неважное. Но он сумел разобраться. И в этом помогли вы. Снимаю шляпу, Серж.

— Оставьте. Мне повезло. Я действовал чисто интуитивно. И сугубо в личных интересах.

— Остается позавидовать вашей интуиции.

— Спасибо. А как быть дальше? Джекила нужно сохранить.

— Безусловно. Думаю, что Греггсен не оставит своих попыток. Если будет принят закон о правах роботов, показания Джекила приобретут юридическую силу. Тогда нашего общего знакомого ждут конфискация собственности и максимальный срок. Даже если не удастся доказать его причастность к нападению на «Ситутунгу». Понимаете?

— Теперь понимаю. Космофлот намерен охранять Джекила?

— Да. Можете считать, что от нападений он теперь застрахован. Но не все в наших силах. Если инициативы ФИПУЧ будут иметь успех во Всемирном Совете, Джекила уничтожат на вполне законных основаниях. За поводом далеко ходить не придется, поскольку его поведение у Кроноса небезупречно.

— И все это возможно?

— Маловероятно. Но исключить нельзя. Поэтому добрый совет: отправьте «Туарег» куда-нибудь подальше. Пусть вернется лет через десять. На Япете корабль основательно подремонтировали. Госпожа Лоа готова помочь с горючим.

— Я так и сделаю. Огромное спасибо, коммодор.

— Жан-Клод. Для вас я — Жан-Клод. Но вы, я смотрю, готовы откланяться? Напрасно, напрасно. Серьезный разговор только начинается! Я уполномочен передать вам официальное предложение Космофлота. Усаживайтесь поудобнее, отниму вас у гостей еще на полчаса.

Он налил два бокала.

— Что бы вы ни ответили, поздравляю вас со звонким званием Звездного капитана!

Я рассмеялся.

— Вам идет роль Санта Клауса! Честное слово, Космофлоту с вами повезло.

Дюнуа мимолетно улыбнулся. Мысли его были заняты другим.

— Благодарю. Серж, вы помните Феликситур?

— Более или менее. А что вас интересует?

— Сейчас.

Он вставил кристалл в видеофон.

— Это запись из вашего скафандра.

На экране поплыли знакомые картины серного мира. Я увидел паром, желтую дымку, характерную вершину, будто увенчанную короной. И черное пятно на скальном зубце.

— Помните?

— Да. И очень прочно.

— Еще бы! Это макула, Серж. У специалистов нет никаких сомнений. Как вам удалось с ней разминуться?

Я пожал плечами:

— Думаю, просто повезло.

— Опять повезло?

— Разве есть другое объяснение?

— Так везет далеко не всегда. Быть может, вы макулоустойчивы?

Я еще раз пожал плечами:

— Не знаю. Ничего не могу сказать. Почему это важно?

— Вы в курсе того, что творится на Кампанелле?

— В самых общих чертах.

— Тогда я напомню Кампанелла — единственная заселенная планета звезды Эпсилон Эридана. Около пятнадцати геолет назад связь с ней прекратилась. Потом в окрестностях Кампанеллы один за другим исчезли два рейсовых звездолета. Следующий за ними транспортный звездолет «Аркад» погиб, наткнувшись на кометное облако. К счастью, его экипаж был спасен лайнером «Сибелиус». Но и этот корабль получил повреждения в том же кометном облаке, после чего был вынужден повернуть к Солнцу. В результате только через пять геолет после непонятной катастрофы к планете подошел земной звездолет. Но на этот раз — хорошо защищенный крейсер ОКС.

— «Звездный Вихрь»?

— Да. Вы знаете, что обнаружил «Звездный Вихрь»?

— Все, что передавали в новостях Население планеты исчезло. Тринадцать миллионов человек… Там произошла катастрофа. Страшная катастрофа.

— Во всяком случае, непонятная, — мягко поправил Дюнуа.

— Мне трудно оценить значение отдельных фактов.

— Ясно. Тогда я кое-что покажу. Вы знаете, что ребята с крейсера нашли два пустых скафандра?

— Нет.

Дюнуа кивнул.

— Эта деталь ускользнула от внимания общественности. Главным образом потому, что мы не обнародовали всей информации.

— Что именно?

— Оба скафандра принадлежали членам экипажа транспортного звездолета «Альбасете». Того, из пропавших. В одном обнаружена странная видеозапись. Ну а дальше… дальше смотрите.

Я увидел горную цепь на горизонте. Она ограничивала обширный участок пустыни. Ближе располагалась гряда барханов. В одном из них застрял полузанесенный песком космический катер. На его опоре висело нечто темное, колышущееся.

— Макула? — догадался я.

— Она.

Под макулой стоял человек в скафандре.

— Шеген Джумагулов, — пояснил Дюнуа. — Штурман «Альбасете».

Внезапно пятно упало, обрушилось. Взметнулся песчаный вихрь. Неестественно складываясь в местах, где у человека не может быть суставов, оранжевый скафандр осел и под тяжестью кислородных баллонов завалился на спину. Он стал таким плоским, что человеческого тела в нем быть не могло.

Поднявшись над жертвой, черное пятно секунду висело неподвижно. Потом стремительно переместилось прямо к объективу телекамеры. Изображение озарилось короткими вспышками. Камера опрокинулась. На экране остался вид безмятежно голубого неба с редкими перистыми облаками. Погода на Кампанелле в тот день стояла прекрасная…

— Эварт успел выстрелить дважды, — хладнокровно сказал Дюнуа. — Он всегда отличался отменной реакцией. Понимаете, почему мы решили показать это вам?

Вспомнив, что все увиденное происходило в одиннадцати световых годах от каюты шнелльбота, в которой мы находились, и более шестнадцати лет назад, я разжал пальцы, которые сами по себе вцепились в подлокотники.

— Начинаю понимать. Но вы сообщили не все? Наверняка есть что-то еще? Неизвестное информационным агентствам?

— К сожалению, есть. Уже трое суток не поступают сообщения со «Звездного Вихря».

— Как? И он?

— Боюсь, что так. Макулы атаковали базу десантников на Кампанелле. Командор Саян приказала сбросить аннигиляционное топливо. Крейсер вошел в верхние слои атмосферы, пытаясь спасти людей. Был бой. Полагаю, «Звездный Вихрь» применил все свое оружие. Однако же… молчит.

Дюнуа залпом осушил свой бокал и прошелся по каюте. Остановился перед моим креслом и сообщил:

— Через семьдесят шесть часов к Эпсилону уйдет Космофлот Солнца.

— Весь? — поразился я.

— Можно сказать, весь. Все боеспособные корабли, какие только успели собрать и ввести в строй. Тридцать восемь единиц. В Солнечной системе останется лишь несколько устаревших фрегатов.

— Такого еще не было в истории…

— Никогда, — кивнул Дюнуа.

— И я могу быть полезен?

— Да.

— Давайте ваше предложение, Жан-Клод.

— Это предложение контр-адмирала Клеоны Брунтланд, начальника отдела кадров ОКС. Но рекомендовали вас, каюсь, я. И… ваш внучатый зять.

— Эзра? Тем более.

— Видите ли, все тридцать восемь кораблей, уходящие к Эридану, относятся к субсветовым звездолетам. Плыть будут долго. Но как только закончатся ходовые испытания, за ними последует и их опередит наш разведчик.

— Что за корабль?

— Это будет «Фантаск». Его величество вакуум-перфоратор «Фантаск».

— Что ж, разумно. А в чем проблема?

— Там должны быть вы, граф. На «Фантаске». И все гравитонцы, которых удастся привлечь.

— Сколько у меня времени?

— Я ухожу на «Спейс Грейхаунд».

— Понятно. Почему такой интерес к гравитонцам?

— А вы не знаете?

— Точно — нет. Мы как-то не разговаривали о своих переменах.

— Понимаю Но факт можно считать установленным.

— Какой факт?

— Видите ли, у многих из вас появились не просто перемены У вас развились некоторые замечательные способности.

— Например?

— Например, Кшиштоф Ковалек часами может не дышать. В результате мутации его миоглобин связывает в восемьсот раз больше кислорода, чем миоглобин кашалота. С обычным человеком и сравнивать нечего. Месье Абдид с большой вероятностью предсказывает землетрясения. Зара ставит абсолютно точный диагноз по одному внешнему виду больного. Как это получается, она не знает. Сумитомо минимальными воздействиями умеет направить весь ход событий в нужное русло. Правда, если к этому имеются хотя бы малейшие естественные предпосылки. Джошуа Скрэмбл…

— Джошуа Скрэмбл видит в инфракрасном диапазоне, это я знаю.

— Верно. Беатрис Абу-Бариса снимает стрессы одним своим присутствием.

— Тоже проверено экспериментально?

— А как же. Экспериментов было множество. До вас, Серж, до вашей жены и сэра Парамона пока не добрались только потому, что решили дать вам сначала отдохнуть. Всех остальных бывших членов экипажа станции Гравитон-4 обследовали весьма дотошно.

— Всех?

— До единого. Выяснилось, что у половины особых перемен не случилось. У трети просто усилились, заострились способности, присущие им от рождения. А вот оставшаяся часть особо интересна. Примерно каждый шестой из вас приобрел то, чего у обычного человека вообще нет. При более спокойных обстоятельствах я ни за что бы не рекомендовал отправлять гравитонцев с Земли. Вас нужно изучать, изучать и еще раз изучать. Но обстоятельства таковы, что там, в системе Эпсилона, именно от вас может зависеть очень многое. Быть может, судьба нашей цивилизации.

— Сильно сказано.

— Буду рад ошибиться. Кстати, Скрэмбл уже зачислен на «Фантаск» бортинженером. Ну, что скажете?

— Необыкновенный корабль, необыкновенный экипаж… Чего не хватает, коммодор?

Коммодор простецки хлопнул себя по лбу Быть может, чересчур простецки.

— А ведь верно! Вы сами поговорите с Джекилом?

— Да, так будет лучше.

Дюнуа протянул маленькую, но крепкую руку:

— Прощайте, Серж.

— До скорого свидания. Я бы так сказал, Жан-Клод. И… позвольте вас поблагодарить.

— Любопытно, за что на этот раз? — лукаво поинтересовался Дюнуа.

— За все. Но особенно за то, что вы не боитесь уродов.

— Именно доверие порабощает уродов, — усмехнулся он. А я затосковал. Легкое это дело — уговорить Сержа Рыкоффа. Прошло чуть больше полугода с тех пор, как мне довелось вернуться на Землю. И в ближайшие четверть века я никуда не собирался улетать. Соскучился по просторам, ветрам, по возможности каждый день видеть и новые лица, и общаться со старыми друзьями. Возможности быть пусть посредственной, но непосредственной частицей мудрого, деятельного, веселого, дружелюбного и огромного муравейника по имени «человечество».

В коридоре шнелльбота простучали каблучки. Дверь раскрылась. В каюту высокопоставленного чина ОКС решительно ступила Доминичка. За ее спиной мелькнула улыбающаяся физиономия часового.

Высокопоставленный чин, по приказу которого совсем недавно расстреляли космическую яхту, мгновенно извлек коробку с чем-то вкусненьким. Да, подумал я, чем больше привилегий у детей, тем здоровее общество.

— Деда, ты куда подевался? Все ждут. Ты должен идти.

— Это правда, я должен, — сказал я, думая о своем. — Ради тебя. Иду, киска.

У трапа субалтерн-офицеры взяли под козырек. Все-то они понимают, хитрецы. В ОКС не принято отдавать честь штатским лицам.

Об этом знали и Сумитомо с Абдидом, поджидавшие на ярко освещенном пирсе. Они обменялись взглядами.

— Так. Летишь, значит, — сказал Абдид.

Я развел руки.

— Нас возьмешь? — спросил Сумитомо.

— Ребята…

Голос у меня вдруг осип. Мы молча обнялись. Со стороны шнелльбота раздались аплодисменты. Тут прибежал Кшиштоф.

— О-о, какая скульптурная группа! — восхитился он.

Потом признался:

— Что-то мерз-зну я без вас, братцы. Водка осталась?

— Водка была, есть и будет всегда, — сказал Абдид.

— Деда, а у тебя много друзей? — спросила Доминичка.

Абдид взял ее на руки, а потом подбросил вверх. Туда, в сторону звезд. Ох не надо бы, подумал я…

Восточные окна нашего номера выходили на океанский берег. Шумел прибой, кричали чайки, всходило солнце. А в гостиной поселился дух беспокойства и тревожного ожидания.

Мод сидела в качалке, а Круклис мерно прохаживался вдоль открытых окон, запрятав кулаки в карманы брюк. Белых, разумеется. Мне чудилось, что они оба вот-вот упорхнут неведомо куда.

В просторную комнату врывался соленый морской воздух, о котором я так мечтал в космосе. Снизу доносились голоса гостей. Вдруг все звуки утонули в реве и свисте. Взметнулись занавески на западных окнах. Я выглянул. Из лагуны взлетал шнелльбот Дюнуа. Тянувшийся за ним шлейф водяного пара перечеркнул радугу.

— Шумиха началась, — неодобрительно заметил Круклис. — Госпожа Лоа исчезла менее заметно.

— У Дюнуа есть причины, — сказал я. — Ты разве не в курсе?

— В курсе. Тебе надо соглашаться, Серж. Попадешь в места, где графский титул пригодится.

— Это где, на Кампанелле, что ли?

Круклис не ответил.

— А ты полетишь? — спросил я.

Потом взглянул на Мод и поправился:

— Вы полетите?

— Мод, ты не все рассказала? — спросил Круклис.

Моя жена опустила глаза. Я подошел к ней.

— Ты больше меня не любишь?

— Ближе тебя сейчас у меня никого нет, Сережа, — сказала Мод с такой интонацией, за которой неизбежно должно было последовать какое-то «но». Я подождал и дождался. — Но мы с Парамоном не совсем люди.

— Проклятый Кронос!

— Это началось задолго до него. Садись, выпей чего-нибудь.

Я налил можжевеловой.

— И мне, — попросил Круклис.

Грустно глянув из-под бровей, он сказал:

— Во мне человеческого больше. Будь здесь Лаура…

Я кивнул. Круклис выпил и заглянул в опустевший бокал.

— А Кронос изменил многих. Ты про Зару знаешь?

— Да. Диагнозы ставит.

— Это еще не все. Слышал ее последнюю симфонию?

— Симфонию? Нет.

— Обязательно послушай. Она того стоит.

— Значит, у Зары не одно приобретение?

— Не одно. Но больше всего приобрели те, кого еще как следует не обследовали. Те, кто совсем близко подходили к Кроносу. Мы, трое.

— И что можем мы, трое?

— Сейчас покажу. Придется все-таки фокусы показывать…

Круклис подошел к холодильнику и легко смял его в бесформенную массу. Из этой кляксы сам по себе образовался павиан. Обезьяна вскочила на подоконник и ошеломленно захлопала глазами.

— Знакомы? — спросил Круклис.

— Да, — спокойно сказал я. — Больше трех тысяч лет, если не ошибаюсь.

— Гуру не может ошибаться, — усмехнулся фокусник. — Даже если очень слаб. А ты сейчас совсем не слаб, поскольку питаешься регулярно.

— Не знаю, не знаю. Но думаю, что мои способности, в чем бы они ни заключались, — ничто по сравнению с твоими. Мне даже пришла мысль, что ты мог бы остановить нападение, если б захотел.

— Какое нападение?

— Да на «Ситутунгу».

Круклис вздохнул:

— Не преувеличивай. Все-таки я не бог.

— А кто?

— Не имеет значения, Сережа, — вмешалась Мод. — Парамон действительно не в силах останавливать космические корабли.

Я повернулся к ней:

— Стоп! А ты?

— Я? Я предвидела нападение.

— Но… но почему тогда не предупредила?