Те, кто старше нас

Впереди и справа по курсу начал вырастать наш голубой шарик. По мере сближения на нем все более вырисовывались детали. Из-под облачных пятен показывался то Аравийский полуостров, давно уже покрытый тропическими лесами, то каменистая пустыня Гоби, так и оставшаяся пустыней. То синел бок планеты, почти целиком занятый Великим, или Тихим, океаном.

При подходе к Луне, когда «Ситутунга» уже начала тормозиться, в поле зрения телескопа попался необычный объект. Он имел вид огромной сферы. Часть обшивки на ней еще не установили, поэтому различалась сложная внутренняя структура шара, состоящая из ячеек различной величины. Внутри этих сот вспыхивали многочисленные огни сварки.

Орбитальные буксиры осторожно подтягивали к необычному сооружению обруч еще большего диаметра. Пара таких же колец ждала очереди в некотором отдалении.

— Интересно, что здесь строят? — спросил я.

— Это вакуум-перфоратор «Фантаск». — с нескрываемым восхищением сообщила Доминика. — Деда, он будет летать быстрее света! Ты что, не смотришь новости?

— Да как-то в последнее время был занят.

— Папа хочет полететь на нем в другой мир, — сообщила Доминика. — Но мама не пускает. Деда, а ты хочешь полететь на «Фантаске»?

У меня даже дыхание перехватило. Мгновенно вспомнились гулкие просторы Гравитона, черный провал Кроноса, отупляющее одиночество «Туарега»…

— Ну уж вряд ли, — сказал я.

В собственной судьбе я никогда не был пророком. И, наверное, не буду. А вот Круклис тогда подозрительно хмыкнул. Ох и не прост же этот старший лаборант! Не такой уж и людь, доложу я вам.

Нас приняла «Лунная Звезда» — центральная пересадочная станция. Она висела между Луной и Землей в одной из точек либрации и действительно походила на многолучевую звезду. Каждый из лучей завершался широкой плитой гравитона, накрытой прозрачным сводом.

«Ситутунга» мягко соединилась с отведенным нам терминалом. Чуть раньше сюда же, но с другой стороны, причалил крейсер Дюнуа. Когда открылись люки, экипаж «Космической Гончей» уже ждал нас в почетном строю.

Еще были представители администрации «Лунной Звезды», репортеры, многочисленные встречающие, официальные лица Всемирного Совета, службы реабилитации из отдела Дальних Перелетов ОКС. Эзра поспешно выстроил свой малочисленный экипаж.

— А вы что же? — строго спросил он. — Отставку мобилизованных я пока не принимал!

И вытащил нашу троицу из толпы пассажиров. Честно говоря, описание торжественных церемоний мне уже прискучило. Остановлюсь только на паре существенных моментов.

С удовольствием сообщаю, что коммодор Дюнуа вручил нашему капитану Рубиновую Звезду Космоса. Насколько мне известно, это один из наиболее почитаемых орденов Космофлота, причем орден боевой. И Эзра заслужил его в полной мере. Так что я чистосердечно присоединился к восторгам пассажиров «Ситутунги».

После того как они утихли, Дюнуа учтиво посторонился, пропуская некую даму. Женщина прошла вдоль коротенького строя нашей команды и остановилась передо мной. В руках она держала старинное колюще-рубящее оружие под названием «меч». На космической станции смотрелся он до крайности экзотично. Хотя в древности фантасты любили вести космические войны при помощи холодного оружия, действительность оказалась совершенно иной. Ни тебе клинков мерцающих, ни весьма экономно одетых амазонок, ни самих звездных войн как таковых. Скучища. Всего одна дама с мечом отыскалась. За ее плечами висел огромный недоуменный диск Луны.

— Сударь, прошу преклонить колено.

Я преклонил с некоторыми опасениями. Но ничего страшного не случилось. Женщина, правда, хлопнула меня клинком, зато потом сказала очень приятную речь. О том, что она, принцесса Эллен Уэльская Тридцать Седьмая, имеет честь от имени и по поручению Британского Королевского Совета посвятить Сержа Алекса Рыкоффа Третьего в рыцари и возвести оного в достоинство графа Кроносского.

— Встаньте, сэр Серж, — строго приказала Эллен Уэльская Тридцать Седьмая.

Я встал.

— А теперь, граф, позвольте выразить соболезнования, — сказала она, лукаво улыбаясь. — Существенных привилегий вы не получите, а вот придворных обязанностей свалится масса. Тем не менее с вас причитается.

Учтиво раскланявшись, она повернулась к Мод и вдруг обняла ее. Забытый меч упал на плиту гравитона.

— Здравствуй, мамочка. Мы так волновались… Ты навестишь папу? Я созову всех! Графа пригласи, ему не будет неловко, ручаюсь. Мы правда соскучились, мам. Свобода тебя не заменяет… Помнишь, как заплетала мне косички, а?

Похожее чувство я испытывал только после гравитационного удара. И еще перед инсайтом. Представляю, насколько мелодраматически это выглядело со стороны: новоиспеченный граф лишается чувств от избытка этих самых чувств.

Никак не ожидал, что инсайт настигнет меня буквально на пороге Земли. И не просто инсайт, а самый сильный из всех, что мне довелось испытать. При всем почтении к тем, кто старше нас, волей-неволей возникает настороженность.

Братья по разуму! Зачем же так демонстрировать, мудрейшие? Мои мозги можно поразить куда более скромным калибром. И с меньшим ущербом для мужского самолюбия..

12. ИНСАЙТ. 2004 ГОД

Стоял август. Солнце садилось. Над потемневшей травой резко выделялись стволы берез. Андрей затормозил на мосту и вышел из машины.

Под ногами ровно дрожал настил. Снизу поднималась прохлада, слышалось баюкающее журчание. Выше по течению высился обрывистый островок с кривыми сосенками и бурой скалой посередине. Его плавно обтекала река, образуя узкую, затененную протоку.

День таял. Лето шло на убыль. На скале уже сидел филин, нетерпеливый посланец ночи. Наступало особое, предвечернее время суток, так располагающее к спокойной грусти.

Андрей задумался. Размеренными дозами добиваясь успеха, он знал, с какой должности уйдет на пенсию. К своему закатному рубежу приближался имея дачу, квартиру, машину, престиж, связи, — весь тот смешной минимум, на который может рассчитывать средний преуспевающий житель страны. По всем признакам, предстояла золотая, хотя и не слишком долгая пора, когда человек имеет наконец возможность пожить по-человечески, без унизительных хлопот о существовании. Счастлив тот, кому выпадает такое еще до неизбежной полосы болезней. Особенно если умеет не задаваться вопросом: как, вот и все?

Но с этим не все обстояло благополучно. Время от времени Андрей видел сон, в котором спиной вперед поднимался по лестнице со ступенями, стертыми множеством подошв. Монотонная ходьба продолжалась долго, иногда всю ночь. Каждый раз он пытался разглядеть через плечо нечто важное, ускользающее. И когда это начинало получаться, когда в звездной тьме проступали силуэты, наступало пробуждение.

Андрей просыпался с очень правдоподобно ноющими мышцами. Пожимал плечами, завтракал, уходил на работу. Погружался в дела, привычно успокаивая себя надеждой на то, что до заката времени еще хватает. Настанет срок и для главного, ускользающего.

Однако в тот раз, на мосту, утешение не сработало. Грусть не отступала. Он облокотился о перила и постарался отвлечься красотой места. Через какое-то время понял, что не получится.

Начинало смеркаться. На острове сердито ухнул филин. Андрей бросил недокуренную сигарету, завел мотор, проехал мост и, удивляясь себе, свернул с асфальта. Его внезапно охватила полузабытая жажда приключений. Охватила и привела к редкому для взрослого мужчины состоянию. Он беззаботно поддался очарованию неизвестности, подстерегающей за каждым поворотом. Это оказалось приятным. Восприятие действительности сделалось свежим, красочным, будто с черно-белого телевизора он переключился на цветной.

Невысокая насыпь из красноватой глины петляла по лесистой пойме, хорошо выделяясь в зелени лугов. Ровно гудел двигатель. Из-под шин с щелканьем вылетали камешки, иногда звонко ударяясь в днище.

Справа, между деревьями поблескивала река, слева проплывал пологий склон сопки. Через дорогу перелетали стайки бабочек. Их было много, и они, наверное, представляли угрозу для леса. Если каких-то существ становится много, они неизбежно начинают представлять угрозу. Для поддержания одной жизни неизбежно требуется губить другую. Даже если не питаешься мясом. И что за закон такой? Андрей покачал головой и почувствовал, что она болит. Это был плохой знак, предвещающий перемену погоды.

Действительно, с гребня холма, на который поднялась машина, открылся сизый грозовой фронт. Воздух стал тяжелым, давала о себе знать накопившаяся за день духота. Ветерок из открытых окон помогал мало, виски продолжали наливаться болью.

Андрей еще раз покачал головой и прибавил скорости. Он твердо знал, что подобной выходки, точнее, выездки больше себе не позволит. Поэтому нынешнюю решил довести до логического конца. Непонятно, правда, какого. Какого-нибудь. Вспомнилась поговорка, которую Владимир Ян приписывал Чингисхану: боишься — не делай, делаешь — не бойся.

Солнце бросало последние мазки на тучи, переваливающие гряду сопок. Быстро темнело и холодало. Крупные капли пробарабанили по крыше, рассыпались на ветровом стекле. В салон влетела водяная морось, запахло свежестью. Вдоль дороги крутились вихри, но дождь споро прибил красную пыль.

Много позже Андрей с удивительной легкостью вспоминал сырой запах грозы, расползающиеся в колеях лужицы, брызги из-под колес, статические разряды между пальцами и металлическими частями машины. И ощущение надвигающегося события. Он тогда подумал, что ради одного этого ощущения стоило сворачивать с привычной дороги бытия.

Ощущение не обмануло. Событие произошло за поворотом, на склоне очередного холма. Событие вполне заурядное, имеющее вид двух девушек в полиэтиленовых дождевиках, размахивающих руками.

Они стояли у километрового столба с цифрой 46. Поначалу эта цифра привлекла большее внимание, чем сами девушки. Андрей тогда удивился, откуда может быть цифра 46 в десятке километров от магистрального шоссе.

Тормозить на мокрой глине следует весьма аккуратно. Андрей плавно выжал обе педали — сцепление с тормозом чутко прислушиваясь к ощущениям пальцев на руле. Задние колеса слегка повело, но он это проигнорировал, баранку не дергал. Резкие действия на скользкой дороге совершенно ни к чему.

Машина выровнялась сама, прокатилась еще пару метров и остановилась. Красный свет стоп-сигналов позволял видеть, что обе девушки уже близко. На миг всплыло усталое шоферское сомнение: а нужно ли брать? Но тут полыхнула молния, высветив юные симпатичные лица. Нет, таким не откажешь.

— Добрый вечер! Не могли бы вы… — оглушительно шарахнул и перекатился по небу гром.

Андрей энергично закивал и тут же скривился от боли. Шейный остеохондроз, черт бы его побрал.

— А можно минутку подождать? Сейчас прилетит наш филин.

— Кто?

— Филин. Почему-то все его называют совой, но он — филин. Честное слово!

Андрей с удивлением посмотрел на дыру в плаще светловолосой девушки. Она поняла его по-своему.

— Поверьте, наш Бубо создание спокойное и опрятное.

— Верю, — улыбнулся Андрей.

Шум дождя нарастал. Вновь вспыхнула молния. Откуда-то сверху на плечо второй девушки упал ком взъерошенных перьев.

— Бедненький ты мой, — сказала она. — Совсем разрядился.

Хлопнули дверцы. Девушка на переднем сиденье откинула капюшон и рассыпала по плечам светлые волосы. Конечно же, от них распространился аромат. Но не духов и не трав, а чего-то неведомого.

— Меня зовут Наташей.

— Очень приятно. Андрей.

— Позвольте представить вам Марину.

Он вежливо обернулся. Вторая девушка производила черно-белое впечатление — бледный овал лица в обрамлении густых волос. Ее щеку пересекала ясно различимая царапина. Андрей не удержался от усмешки:

— Это спокойный Бубо постарался?

— Нет. Неловко приземлилась с парашютом.

Секунду Андрей размышлял, как отнестись к ответу. Но… каков вопрос, таков ответ. Рассмеявшись, он тронул машину.

— У вас каникулы, лесные феи?

— Домой возвращаемся, — неопределенно ответила Наташа. — Нам немного дальше деревни. Довезете?

— Отчего же. Если не застрянем.

— Обязательно застрянем, — сообщила Марина.

На этот раз жесткие нотки, прозвучавшие в ее голосе, ничем не были спровоцированы, и Андрей замолчал.

Красная дорога поднялась на плато. Мокрый лес отступил в стороны. Ветер трепал траву в беспризорных полях, пробегая шквальными волнами между ржавыми остовами комбайнов. Гроза входила в полную силу. Горизонтальные струи дождя били в стекло. Щетки «дворников» успевали сделать слой воды лишь более тонким. Пейзаж сквозь него выглядел расплывчатым, колеблющимся, неверным.

Сбоку проплыло старое кладбище с часовенкой и покосившимися крестами.

— Вот и Старопокровка, — сказала Наташа. — Голова еще болит?

— Нет, — рассеянно отозвался Андрей.

Машину заносило. Ему приходилось быть внимательным. Перед самой деревней он объехал бульдозер с размотанной гусеницей. Машина при этом едва не сползла в кювет. Андрей включил фары.

Полосы света пробежали по срубам, ребрам стропил, скользнули по остаткам заборов, выхватили переполненное ведро, висящее над колодцем, затем — заросли одичавшей малины, почти скрывшей корпус холодильника.

В пустой раме ворот на миг показалась то ли собака, то ли волк. Зверь вздыбил шерсть, сверкнул глазами и канул во тьму.

— Ой, — сказала Наташа.

— Как после нашествия марсиан, не правда ли? — спросил Андрей.

— Какие еще марсиане? — отозвалась Марина. — Нет их в природе. Сами натворили.

Андрей поднял брови.

— Вы говорите о моем поколении?

— О всех ваших поколениях.

— И о своем?

— Я-то какое имею отношение?

— Полагаю, такое же, как и я. Или вы иностранка?

— Скорее — иноземка.

Разговор потерял смысл. Девушка пребывала в дурном настроении. Андрей вновь замолчал.

— И зачем только живете? — с непонятной страстностью добавила Марина.

Андрей не ответил. Машина спускалась к мосту. Это было нечто.

Неизвестного названия поток бежал через Старопокровку. Минувшим днем был он, наверное, всего лишь невзрачным, замученным людьми и животными ручьем, но ливень куда как прибавил ему сил. Ручей вздулся, затопил ближние дворы, свободно втекая в разбитые окна. И если дорога еще как-то возвышалась над водой, то поверх мостка, в который она упиралась, течение несло многочисленные щепки, кус-гы, бутылки, остатки домашней утвари и прочий мусор.

Ниже переправы в небо торчали колеса перевернутого грузовика. Весь этот ужас дополнялся громами и молниями. Наташа тихо ойкнула.

— Бояться нечего, — уверенно заявила Марина.

Она начинала действовать на нервы. Андрей обернулся.

— Нам очень нужно, очень, — умоляюще сказала Наташа.

И Андрей смирился с совершенно неоправданным риском. Он остановил машину, прошел вперед, насколько позволяла вода. Потыкал подвернувшейся хворостиной в поток на мосту и вернулся.

— Плавать умеете? — хмуро спросил он, глядя на Наташу.

— О да, экзамен сдавали. Андрей Васильевич, неужели придется плыть?

— Надеюсь, что нет. Но ремень отстегните.

— Зачем?

— На всякий случай.

— Отстегни, отстегни, — сказала Марина.

Бросив на нее насмешливый взгляд, Андрей медленно въехал на мост. Под днищем зашумела вода. Что-то гулко ударило в правый борт.

— Бутылка из-под шампанского, — сообщила Марина. — Плавание обещает быть успешным.

Бревна настила дергались и шевелились В конце моста заднее колесо провалилось в щель. Еще секунда, и оно бы там заклинилось. Но Андрей мгновенно вдавил педаль газа в пол. Мотор взревел во все лошадиные силы. Машина буквально выпрыгнула на берег.

— Ох, — сказала Наташа. — Можно опять пристегиваться?

— Не обязательно. Инспектору дорожного движения тут делать совершенно нечего.

От моста единственная улица Старопокровки поднималась к коренному берегу. В свете фар различались даже проплешины старого, выщербленного асфальта. Они проехали мимо Доски почета с чудом уцелевшими портретами передовиков советской эпохи. Казалось, что во всей деревне именно эти метеостойкие портреты меньше всего пострадали от судьбы.

— Неузнаваемо изменился наш край, — голосом телевизионного диктора сообщила Марина.

Андрей не выдержал.

— Послушайте, вы напоминаете…

— Кого?

— Переутомленного мессию.

— Почти так и есть, как ни забавно.

— О!

— Что «о»? — рассердилась девушка.

— Нет, нет, ничего.

— Ах как мы выдержанны, как мы тактичны, — язвительно заметила Марина.

Андрей с подчеркнутым спокойствием пожал плечами. Что есть, мол, то есть. В отличие от некоторых.

Видимо, этот жест усилил раздражение собеседницы.

— А позвольте вас спросить.

— А пожалуйста.

— Многое вы свершили за свои сорок шесть для пользы человечества?

— Не очень, ваша честь.

— А именно?

— Оставался порядочным.

— Это все?

— Не каждый находил нужным. По-моему, не так уж мало.

— Не так много, чтобы гордиться, — отрезала Марина.

— Зря ты так, — грустно сказала Наташа.

Андрей признался себе, что не понимает, зачем тратит время на этих красивых, но совершенно чужих ему девушек, а в качестве благодарности слушает нелепое брюзжание. Не из-за денег же.

— Да, — сказал он. — Марина, боюсь, что требования к другим у вас не те же самые, что и к себе.

— Простите, — сказала Наташа. — У нас был тяжелый день.

И отвернулась к окну. Марина промолчала.

За деревней вновь начался лес. Дорога превратилась в сущее болото, местами переходящее в водоемы. Андрей форсировал их, повинуясь могучему шоферскому инстинкту, который всем хорош, за исключением того, что далеко на нем не уедешь.

Выл двигатель. Несколько раз машина чудом выкарабкивалась из гиблых колдобин. Все же после деревни Андрей испытывал облегчение. Мертвые дома Старопокровки напоминали призраков, которым безразлично, кому мстить, — что коммунистам, что демократам, что «новым русским». На рубеже тысячелетий Россию страшно поразила бацилла тупого безразличия. И брошенные деревни на веками насиженных местах как нельзя лучше символизировали это безразличие. Безразличие, которое еще даст свои всходы…

Девушки молчали. Наташа даже успела задремать. Филин балансировал крыльями, когда машину подбрасывало. Делал он это и впрямь так аккуратно, что на спинке сиденья не оставалось следов его когтистых, нервно переступающих лап. В отличие от своей хозяйки птица начинала Андрею чем-то нравиться. Своим воспитанием, наверное. Кто его так выдрессировал? Неужели вредная Марина? Странная все же парочка эти девчонки.

Андрей вдруг вспомнил, что Наташа назвала его по отчеству, хотя представился он только по имени, а Марина точно угадала возраст. Запоздало удивился, но спросить ничего не успел. Потому что машина прочно и недвусмысленно села на днище.

Попытка сдать назад ни к чему не привела. Двигатель заглох. Сразу стало понятно, что внутри тепло и уютно, а снаружи холодно и враждебно. Наташа проснулась.

— Приехали, — сакраментально сказала Марина.

— Как вы догадались, что мне сорок шесть лет? — спросил Андрей.

— Нет ничего труднее на свете.

— М-да, характер. Кажется, дождь заканчивается.

— Не расстраивайтесь. Пожалуйста, — виновато попросила Наташа.

— Вам сложно отказать.

— А у вас хорошая улыбка.

— Ну-ну, — сказал Андрей. Смущенно потер небритый подбородок и начал осматривать местность.

Дождь и в самом деле прекратился. Последние тучи уходили в сторону далекого Ледовитого океана, а над обидно чистым горизонтом вставала луна. С елей упали стрельчатые тени. По лужам пробегала ветровая рябь. В лесу нерешительно перекликались ночные птицы. Кроме их голосов, послегрозовую тишину нарушал негромкий, но настойчивый гул.

Андрей опустил стекло и выглянул, надеясь увидеть трактор или дизельный грузовик. Но вся доступная взгляду дорога оставалась пустой, как до, так и после машины. Гудело другое.

Со стороны Старопокровки, быстро увеличиваясь в размерах, летели два вертолета. Грузовой старичок «Ми-8» и…

— Черт побери, — пробормотал Андрей. — «Черная акула»!

Бубо заклокотал и угрожающе расправил крылья.

— Эх, — сказала Наташа. — Не успели.

— Красиво здесь, — безмятежно заметила Марина.

— Думаешь, все обойдется?

— Конечно.

Боевой вертолет с грохотом пронесся над машиной и развернулся. Его тридцатимиллиметровая пушка, снаряды которой прошивают танковую броню, уставилась прямо в беззащитное ветровое стекло «Лады».

— Ну и шуточки, — продолжал бормотать Андрей.

Грузовой вертолет тем временем снизился. Страшно грохоча, он сел на пригорок рядом с дорогой. Открылась дверца, и на траву спрыгнул человек в пятнистом комбинезоне Подтянул голенища сапог, привычным жестом поправил автомат и решительно зашагал к машине.

— Мы что, нарушили государственную границу? — прокричал Андрей.

Военный усмехнулся, глядя на лужу.

— Нет, вы еще в наших территориальных водах.

— Тогда в чем дело?

— Это кто, сова?

— Ноу, — заявила несносная Марина. — Зенитная ракета «Стингер».

— Образованная барышня, — одобрил военный. — Давно сидите?

— Нет, — сказал, Андрей. — Только что присели.

— Хорошо.

— Вы так считаете?

Военный качнул головой, давая понять, что шутить ему некогда.

— Что-нибудь необычное по дороге видели?

— Ну… такое, из-за чего в нас стоит целиться пушкой, не замечал.

— Формальность, инструкция, — отмахнулся военный. — Не надо бояться человека с ружьем. Сами боимся.

Потом взглянул на Марину и козырнул:

— Капитан Шестаков. Заместитель командира эскадрильи.

— Странное впечатление производят ваши вертолеты в окрестностях ненаселенного пункта Старопокровка, — заявила Марина. — Не находите, капитан?

— Нет. А что тут странного?

— Да ваши вертолеты стоят столько, сколько нужно для восстановления деревни. Вы материалист, я надеюсь?

Непередаваемое выражение появилось на лице капитана Шестакова.

— Господи, и здесь митинг. Студентки небось? Люди просвещенные?

— Да в общем — не дурочки.

— Тогда понимать должны.

— Например, что?

— То, что хорошие люди в банды не собираются. А вот плохие — собираются. И пока это происходит, а происходить такое будет всегда, нужны если не вертолеты, то бронемашины. Дубинки на худой конец. Столько еще обезьяньего в человеке! Я уж не говорю о потенциальных внешних угрозах.

— Браво. Аи да капитан, — серьезно сказала Марина.

— Спасибо. А как вас зовут?

— Марионелла-Жозефина, — еще более серьезно сказала Марина.

Капитан перебросил автомат за спину и с сомнением почесал переносицу.

— Редкое имя в окрестностях ненаселенного пункта Старопокровка.

— В этих окрестностях сейчас все редкое.

— М-да? Как сказать. Ну вот что. В интересах расследования мне нужно знать ваш адрес.

— Пожалуйста. Сфероидальная галактика в Печи.

— Какой печи?

— В созвездии Печи. Южное небо. Навигационной ценности не представляет.

— Послушайте, — обиделся офицер. — Я ведь задание выполняю, а не охочусь за девушками с вертолета.

— Да? — смилостивилась Марионелла-Жозефина. — Андрюша, дорогой, скажи ему адрес нашего гнездышка.

— Вам записать? — не без лукавства предложил Андрей.

Капитан растерялся.

— Вы что же, супругами будете?

— Будем, будем, — неожиданно вмешалась Наташа.

— Ну и шуточки… — пробормотал капитан Шестаков. — Афганистан какой-то…

— Так вам записать?

— Ладно, достаточно того, что я запомню номер машины. Извините, помощь оказать не сможем, у нас горючее на исходе. Когда вернемся на базу, попробую связаться с дорожной службой.

— О, не беспокойтесь, — почему-то взволновалась Наташа. — Мы сами справимся.

— Уверены?

— На сто процентов. Кажется, так это говорится.

— Жаль, — грустно обронил капитан Шестаков,

Он козырнул и вернулся к своему вертолету. Наскоро почистил сапоги, взбежал по алюминиевой лесенке, на миг обернулся. Взмахнул рукой.

Дверь захлопнулась. Чудище зарычало, оторвалось от пригорка и пристроилось к собрату.

Свистящий гул винтов вскоре стих за лесом. Растрепанные кроны деревьев успокоились. Но все равно лес казался уже не тем, другим. Придавленным, что ли. Есть нечто противное природе в орудиях убийства.

— Андрей, как вы думаете, кого они искали?

— Быть может, бежавших солдат.

— Но почему капитан нас не предупредил?

— Странно.

— Наверное, Марина смутила его своими насмешками.

— Очень может быть. Зря, между прочим. Неплохой парень. По-моему, не женат.

— Вы тоже не женаты, — утвердительно сказала Наташа.

Андрей помрачнел.

— Я разведен. Это другое дело.

— Не печальтесь. Тут неподалеку живет наша бабушка. Отчего вы смеетесь? Марина, я что-то не так сказала?

— Слегка.

— Андрей, извините. Просто я приглашаю в гости. Должны же мы вас отблагодарить. О машине не беспокойтесь, здесь еще сутки никто ехать не решится. Вы большой мастер вождения! Марина считала, что мы застрянем тремя километрами раньше.

— Спасибо, но…

— Знаете, в лесу страшновато…

Вот так мы и попадаемся, подумал Андрей. Дщери Евы. Он улыбнулся и открыл дверцу.

— Бр-р. Океан Ледовитый. Территориальные воды. Марина, давайте я вас перенесу.

— Лучше помогите Наташе.

— Да, — сказала Наташа. — Если не очень затруднит.

— Нисколько. Я лет двадцать не носил девушек, успел отдохнуть.

Наташа посмеялась ему в плечо. Из машины вылетел филин со свернутыми дождевиками в когтях. Лениво помахав крыльями, птица ухнула и скрылась в лесу.

Марина невозмутимо брела через лужу. Андрей приостановился.

— Н-да, — сказал он.

Наташа встрепенулась в его руках.

— Что-нибудь случилось?

— Нет, ничего. Закаленная у вас сестра.

— Почему вы считаете нас сестрами?

— Но у вас же общая бабушка!

— А, да, правильно. Знаете, лужу мы преодолели. Можно ставить меня на поверхность планеты.

На поцарапанном лице Марины появилось нечто вроде улыбки. Андрей начал придумывать, что бы такое сказать.

Наташа тактично прервала паузу:

— Здорово у тебя получилось с капитаном, Маринчик.

— Мелочи. Поживешь тут с мое, тоже научишься. Спасибо вам, Андрей.

— Да вроде не за что.

— Есть за что. За благородство и бескорыстие. Доверие и дружелюбие.

— Ты пропустила воспитанность и выдержку, — лукаво добавила Наташа.

Марина впервые рассмеялась:

— Не только. Еще гордость и гуманность. И так далее, по алфавиту. Продолжать?

Андрей отвернулся.

— Интересно, как наш капитан умудрился запомнить номер? — спросил он. — Все заляпано грязью.

Наташа махнула рукой:

— Ничего он не запомнил. Но это — его проблемы. Маринчик, веди.

Марина молча шагнула в придорожные кусты.

— Куда это? — поразился Андрей.

— Так ближе. Пожалуйста, дайте мне руку.

Гостеприимно запели комары. Наташа ничуть не преувеличивала, когда сказала, что в лесу страшновато. Андрей с шумом пробивал дорогу, думая о том, что медведи в конце лета должны быть добродушными, равно как и волки. Но вот в отношении беглых солдат и уголовников сомнения оставались. Не зря же вертолеты здесь летают… Он пожалел, что не захватил из машины чего-нибудь увесистого, вроде монтировки.

Брюки и куртка быстро вымокли. Стараясь не стучать зубами, он спросил, не может ли поблизости быть трактора.

— Это такое… лязгающее сооружение?

— Да, л-лязгающее. Хорошо машины вытаскивает.

— Пусть вас это не беспокоит. Машину мы освободим иначе, не так шумно. Знаете, к металлам у меня предубеждение. Мертвые они уж очень. Вы не считаете, что сталь, например, жестока?

— Как может быть жестоким мертвое?

— Оно всегда угрожает живому.

Андрей немного помолчал, стараясь понять, играет ли девушка словами. Потом наугад спросил:

— А бронза?

— Бронза — сплав. В нем есть теплота, отпечаток души.

— У вас художественное восприятие.

— Да нет, иное видение.

Что-то скрывалось за этим абстрактным диалогом. Но от дальнейшего разговора Наташа уклонилась, сославшись на усталость.

— К тому же, — добавила она, — я не совсем уверенно владею идиоматической стороной русского языка. Не успела вжиться.

От этого пояснения Андреево недоумение ничуть не уменьшилось.

Они выбрались на более открытое место. Идти стало легче. Но вскоре малозаметная тропинка пересекла поляну и вывела к краю обширного болота. Захлюпала вода. Упругие стебли хвощей цеплялись за ноги. Досаждал гнус, образец жестокости живого. Наташа звонко пришлепнула очередного мокреца и вздохнула.

— Что, тяжело быть белковым телом? — иронически спросила Марина.

— Да, и больно. Ты на меня сердишься?

— Какой смысл? Что сделано, то — прошлое.

Андрей откашлялся.

— С вами что-то стряслось, лесные феи?

— Стряслось. Очень даже сильно стряслось. По моей оплошности. Марина, можно рассказать?

— Немного позже, Бубо уже на месте. Там все и расскажем. Андрей, вы подождете?

— Да я вообще не уверен, имеют ли ко мне отношение ваши секреты.

— Имеют, имеют.

Андрей пожал плечами.

— Кажется, болото мы миновали.

За болотом начинался молодой еловый лес. Деревьям было лет по тридцать, ветви висели низко, приходилось нагибаться. Андрей придержал хвойную лапу, пропуская девушек.

Неожиданно фигура шедшей впереди Марины вспыхнула, будто попав в луч прожектора. И тут же пропала. Андрей вздрогнул и выпустил ветку.

— Это еще что?

— Кольцевой поток фотонов. Ничего страшного, — ответила Наташа.

Андрей разозлился:

— Перестаньте морочить мне голову. Кольцевой поток фотонов невозможен.

— Возможен, возможен.

— Это ж какая гравитация должна быть!

— Большая.

— Нас бы тогда раздавило.