Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Каньон Холодных Сердец

ModernLib.Net / Ужасы и мистика / Баркер Клайв / Каньон Холодных Сердец - Чтение (стр. 33)
Автор: Баркер Клайв
Жанр: Ужасы и мистика

 

 


Итак, перед ней стояло отродье Люцифера во всей своей козлиной красе. Слезы на его раскосых глазах успели высохнуть, и он, казалось, позабыл о колючках. Тэмми заметила, что шипы повредили его кожу, по которой стекали многочисленные ручейки темно-красной крови. Из чувствительного места глубоко в паху тоже торчали шипы, однако мальчик-козел, более не обращая на них внимания, неотрывно взирал на соблазнявший его предмет. На всадников он даже не смотрел, хотя, несомненно, слышал топот копыт так же хорошо, как и Тэмми. Вероятно, он знал, как ускользнуть от охотников. Он успешно проделывал это на протяжении веков. В его распоряжении был целый лабиринт потайных ходов и надежных укрытий.

Тэмми подняла глаза к небу; положение луны и солнца не изменилось. Потом она обвела взглядом пейзаж, освещенный тусклым рассеянным светом; дорогу, по которой летели всадники; нагромождение серых валунов, у которых стоял Тодд в разодранной футболке, пытаясь смыть кровь водой бьющего из-под земли ручья.

Тэмми знала, что через несколько секунд отродье сатаны исчезнет и измученные охотники вновь останутся ни с чем. Так, по словам Зеффера, происходило уже многие века.

Возможно, настало время раз и навсегда положить конец этой нескончаемой истории? Что, если именно она, ничем не примечательная Тэмми Лоупер из Сакраменто, поможет герцогу поймать порождение дьявола? Тогда он передаст козлоподобное дитя тоскующей матери, и затянувшаяся на века изнурительная охота прекратится.

Тэмми знала лишь один способ, рискованный, безрассудный способ, при помощи которого можно было задержать маленького похотливого монстра. Не теряя времени, она приступила к действиям – принялась медленно расстегивать свою грязную, изорванную блузку. Как только пальцы ее коснулись первой пуговицы, мальчик-козел уставился на нее, перестав замечать что-либо вокруг. Позабыв о колючках, терзающих его кожу, о приближающихся всадниках, он не сводил глаз с груди Тэмми.

– Нравится? – спросила она одними губами, так, чтобы никто из стоявших рядом не услышал ее слов.

За исключением мальчика-козла. Тэмми догадывалась, что тот наделен звериным слухом.

В ответ он кивнул – медленно, почти благоговейно.

Осталось расстегнуть всего две пуговицы – и блузка упадет на землю, а мальчик-козел в полной мере насладится впечатляющим зрелищем. Пальцы Тэмми замерли. Из груди чудовища вырвалось сдавленное рычание. Улыбка, перекосившая рот, исчезла. Тэмми показалось, что в глазах его вспыхнул огонь ярости.

Она сочла за благо не дразнить его и вновь принялась за пуговицы. Сын дьявола одобрительно улыбнулся, и она увидела кое-что, чего не замечала прежде. Мелкие его зубы были острыми, как иглы. Улыбка мальчика-козла напоминала улыбку пираньи. Стоило Тэмми представить, как эти кошмарные зубы-иглы коснутся кожи, по всему ее телу побежали мурашки.

Она бросила торопливый взгляд в сторону всадников, но в этот момент они исчезли из виду, скрывшись в небольшом сосновом лесу. Тэмми перевела глаза на мальчика-козла. Он нетерпеливо притопывал левой ногой, на пальце которой красовался загнутый коготь, сделавший бы честь лапе любого хищника. Несомненно, приближение герцога и его людей не слишком нравилось мальчику – он вовсе не хотел оказаться в их руках. Но еще меньше он хотел скрыться, так и не увидев всех прелестей Тэмми.

Он указал на нее пальцем и распорядился:

– Покажи.

Женщина наградила его самой пленительной из всех своих улыбок, однако не спешила повиноваться.

– Покажи, – вновь приказал он.

Тэмми продолжала улыбаться, подсчитывая про себя, сколько шагов их разделяет. Если он таки решит на нее наброситься, ему достаточно будет сделать всего пять шагов, решила она. Или даже четыре.

Тэмми расстегнула еще одну пуговицу. Теперь взору мальчика-козла открылся ее левый сосок. Внезапно Тэмми с потрясающей отчетливостью вспомнила жаркий летний день много лет назад. Ей было тогда четырнадцать, и она, украдкой пробравшись в спальню родителей, принялась кривляться перед большим зеркалом, изображая из себя стриптизершу. В ту пору она выглядела куда взрослее и соблазнительнее, чем большинство ее одноклассниц. Крепкие груди стояли торчком, а меж ее ног уже курчавились волосы. О, если бы ее груди перестали расти в тот день, жизнь ее сложилась бы куда счастливее. Но они решили побить все рекорды: к пятнадцати годам Тэмми уже походила на молодую Шелли Уинтерс и при этом продолжала пухнуть как на дрожжах.

Странно, что все в этом мире идет по кругу. И жгучий стыд, испытанный когда-то, внезапно вспыхивает вновь. Пальцы Тэмми скользнули к последней пуговице. Она знала, что взгляд мальчика опустится вслед за ее рукой и она сможет, заглянув через его плечо, увидеть, где сейчас всадники.

То, что она увидела, заставило ее похолодеть. Охотники так и не показались из леса. Неужели они сбились с пути, свернув не на ту дорогу? Вряд ли. Несомненно, они как свои пять пальцев знают местность, где провели столетия.

– Покажи мне свои сиськи, – вновь потребовал мальчик-козел.

С этими словами он ударил загнутым когтем по лежавшему рядом камню. Из-под когтя вырвался целый сноп ярких искр, разлетевшихся по жухлой траве. Трава мгновенно вспыхнула. Огонь быстро сожрал сухие стебли и потух, однако в те несколько секунд, пока искры не угасли, Тэмми услышала топот лошадиных копыт и краешком глаза увидала всадников, показавшихся из-за деревьев.

Сын дьявола хищно прищурил свои золотистые глаза. Уголки его рта опустились, обнажив нижний ряд зубов, таких же острых, как и верхние.

– Покажи сиськи, – угрожающе прорычал он. Затянувшаяся игра ему определенно надоела. Он хотел увидеть наконец все то, чем обладала Тэмми, и увидеть немедленно.

Тэмми уже не притворялась, будто приближающиеся всадники совершенно ее не интересуют. В этом больше не было надобности. Все они, включая мальчика-козла, стали участниками дикой потехи. Отродье дьявола слегка склонило голову; Тэмми могла бы догадаться о его намерениях, но в этот момент она прикидывала про себя, сколько времени потребуется герцогу и его людям, чтобы спешиться. Когда она поняла, что пышущий вожделением монстр более не желает медлить, их разделяла всего пара шагов. И лишь молитва могла оградить ее от мерзкого слюнявого рта, острых зубов и кривых пальцев.

Глава 8

Предчувствуя самое худшее, Тодд испустил отчаянный вопль и по скользкой, пропитанной кровью земле бросился на помощь Тэмми. Но прежде чем он успел добежать, женщина сама сообразила, что делать. Расстегнув последнюю пуговицу, она сбросила блузку. Груди ее наконец открылись взору дьявольского отродья во всей своей арбузной прелести. Зачарованный этим зрелищем, мальчик-козел буквально прирос к месту. Нижняя губа его отвисла, изо рта потекла струйка слюны.

У Тэмми хватило выдержки подавить в себе отвращение. Она распахнула руки, приглашая маленького монстра в свои объятия. Впрочем, Тодду подобный жест показался не слишком разумным. Пикетт догадывался, что мальчик-козел – не любитель сентиментальных нежностей и предпочитает грубые игры. Однако мгновение спустя выяснилось, что Тодд ошибался.

Мальчик-козел с хохотом рухнул на колени. А потом он пополз – именно пополз – в объятия Тэмми. Его трясущиеся руки жадно потянулись к ее обнаженной груди, крючковатые пальцы заскользили по коже. Глаза чудовища затуманила похоть, зубы обнажились в сладострастной ухмылке.

– Господи помилуй, – пробормотал потрясенный Тодд.

Тэмми ощутила, как слюнявые губы сатанинского отродья коснулись ее левого соска. Это было самое странное ощущение, которое она испытала за тридцать четыре года своей жизни. В тот момент, когда жуткий острозубый рот приблизился к ее телу вплотную, она сообразила, что должна испугаться. Эта тварь способна запросто откусить ей грудь. Но интуиция подсказывала Тэмми: ничего подобного не случится. Ее груди привели сына дьявола в неописуемый восторг, и он не причинит им вреда. Скорее, он будет им поклоняться – разумеется, по-своему. Влажные губы сомкнулись вокруг соска, но женщина не ощутила боли; острые зубы лишь слегка оцарапали ей кожу. Тэмми даже предположила, что он каким-то непостижимым образом ухитрился их втянуть – умеют же змеи прятать свои ядовитые зубы. Он сосал, сосал и сосал; это вызвало прилив крови к соску, сделало особенно чувствительной кожу, и Тэмми со стыдом ощутила жаркий приступ наслаждения.

Затем, словно желая придать действу еще более мирный и домашний характер, сын сатаны закрыл глаза, подобно сосущему младенцу, сжал грудь Тэмми своими маленькими пухлыми руками, и она принялась тихонько укачивать его в своих объятиях.


Многие века герцог Гога преследовал сына дьявола и Лилит. Порой небо над его головой было ясным, порой его затягивали тучи – но солнечное затмение не кончалось никогда. Герцог не имел даже отдаленного понятия о том, как долго продолжается его заточение в Стране дьявола. Рассудок давно уже утратил всякое представление о времени. Век за веком он и его люди проводили словно в амнезии. Впрочем, иной раз на привале, когда охотники подкрепляли силы, изжарив на костре свою добычу – обычно то был кролик, кабан или олень, – им случалось припомнить день роковой встречи с Лилит и порассуждать о том, где они теперь. Герцог полагал, что ныне они пребывают отнюдь не в реальном мире, но в фантазиях дьявола, что все они пленники этих фантазий. Как иначе объяснить, что вокруг них ничего не меняется? Те же самые корабли виднеются на горизонте, те же самые звери бродят по лесным тропам, и в небесах тускло светит солнце, наполовину закрытое луной.

Но в последние несколько дней – если только здесь вообще существовали дни и ночи – появились некие признаки того, что в этом мире, доселе неизменном, происходят перемены. В Стране дьявола и раньше появлялись чужаки (такие же пленники сатанинских козней, по мнению проницательного Гоги). Однако в прошлом те люди, что проникали сюда, не имели возможности воздействовать на мир, их окружавший. Недавние же гости на свою беду оказались не столь безобидны и беспомощны. Визит в фантазии дьявола не для всех окончился удачно. Кое-кто из пришельцев погиб на опушке леса.

Все это само по себе было достаточно странно, но теперь глазам герцога открылось еще более удивительное зрелище.

На обочине дороги сидела женщина с обнаженной грудью и, словно самое обычное дитя, баюкала на руках того, за кем они так долго и безуспешно охотились.


Герцог спешился в нескольких ярдах от Тэмми. Охотники последовали его примеру и, обнажив мечи, стали тихонько подбираться к женщине с дьявольским отродьем на руках.

Тэмми все это видела, но не проронила ни звука, даже пальцем не шевельнула, опасаясь потревожить покой пребывавшего в блаженной дреме сына сатаны.

Герцог бесшумно приблизился к ней и сделал своим людям знак отступить. Один из охотников достал грубо сколоченную деревянную клетку и теперь держал ее наготове.

Мальчик-козел, не открывая глаз, выпустил изо рта грудь Тэмми и произнес:

– Зря вы шныряете вокруг нас. Я вас вижу. И знаю, что вы задумали.

Сказав это, он тут же забыл о герцоге и его людях и вновь принялся за сосок.

– У тебя красивые сиськи, – снова оторвался он от Тэмми. – У них есть имена?

– Имена? – переспросила изумленная Тэмми. – Конечно нет. Разве у сисек бывают имена?

– Ты должна дать им имена. Они такие сладкие.

И он принялся целовать груди Тэмми, сначала левую, потом правую, потом снова левую. То были нежные, легкие, осторожные поцелуи.

– Хочешь, я сам назову их?

Предложил он это робко, неуверенно, далее с некоторой запинкой. Несомненно, меньше всего мальчик хотел нанести Тэмми оскорбление.

– Конечно хочу, – откликнулась она.

– Ты мне разрешаешь? О, спасибо. Тогда та, что я сосал, пусть зовется Хелена, а вторая пусть будет Беатрис.

Он вскинул глаза на лицо Тэмми.

– А ты? Как тебя зовут?

– Тэмми.

– Просто Тэмми?

– Тэмми Джейн Лоупер.

– А меня зовут Квафтзефони, – сообщил сын дьявола. – Скажи, Тэмми, ты тоже от кого-нибудь убегаешь?

– Можно сказать, да.

– От кого?

– От Арни, моего мужа.

– Он не ценил тебя?

– Нет.

Мальчик-козел начал поочередно лизать Хелену и Беатрис. Движения его шершавого влажного языка, вновь вызвали у Тэмми дрожь наслаждения.

– А детей у вас нет? – спросил он, на секунду оторвавшись от своего занятия.

– Нет. Арни бесплоден.

– Но ведь ты-то можешь иметь детей, Тэмми. – Квафтзефони прижался головой к ее груди. – Поверь мне, уж я-то разбираюсь в таких вещах. Ты плодородна, как долина Нила. Когда понадобится, эти прекрасные груди начнут истекать молоком. Все твои дети вырастут крепкими и здоровыми. У них будут сильные, отважные сердца. Такие, как у тебя.

Чуть приоткрыв глаза, мальчик вновь посмотрел ей в лицо, потом скосил взгляд чуть в сторону, на деревянную клетку.

– Так какого ты мнения?

– О чем?

– Что мне лучше сделать – сдаться или заставить этих недоумков продолжать охоту?

– А что с тобой будет, если ты сдашься?

– Я вернусь домой, к своей матери Лилит. Назад в ад.

– Но ведь там тебе и следует находиться.

– Ты права. Однако если я скажу, что тебе следует вернуться к Арни, тебе это не понравится, правда?

– Нет.

– Значит, ты меня понимаешь.

Он ласково провел ладонью по мощным полушариям ее грудей, потом устроил между ними голову, опустив подбородок в глубокую выемку.

– Иногда, понимаешь ли, надо убежать, хотя бы на какое-то время. Но когда я вот так лежу, то чувствую: наверное, настало время сдаваться. Много-много лет я скрывался от преследователей. Никому не позволял пальцем к себе прикоснуться. Кроме тебя.

Голос его, и без того тихий, перешел в едва слышный шепот, почти шипение.

– Они уже близко? – спросил он.

– Да, – ответила Тэмми. – Совсем близко.

Квафтзефони поиграл с ее затвердевшим соском.

– Если я позволю им поймать себя, что случится с тобой и людьми, которые пришли сюда?

– Думаю, мы все покинем эту страну, так или иначе.

– И как ты считаешь, это ведь будет не так плохо?

– Я считаю, это будет очень хорошо, – убежденно заявила Тэмми.

– И они не причинят мне вреда? Не сделают больно?

– Нет. Они не причинят тебе ни малейшего вреда.

– Ты обещаешь?

Тэмми взглянула в его золотисто-карие глаза.

– Обещаю, – непререкаемым тоном сказала она – Тебе не будет больно. Ни капельки.

– Хорошо, – вздохнул мальчик-козел, обвивая ее шею руками. – Настало время положить этому конец. Но прежде ты должна поцеловать меня.

– Но почему должна?

– Потому что я этого хочу.

Тэмми поцеловала сына дьявола в капризно изогнутые губы. Сразу после этого он выскользнул из ее объятий и подпрыгнул, взлетев в воздух на несколько футов над ее головой.

– Prindei1! – закричал герцог.

Люди его, наученные горьким опытом, на этот раз сделали все, чтобы не упустить вожделенную добычу. Они схватили сына дьявола – который издавал пронзительные звуки, больше напоминавшие свинячий визг, чем козлиное блеянье, – за руки и за ноги и понесли его к деревянной клетке.

Однако, прежде чем им удалось засунуть чудище в клетку и запереть, раздался сварливый голос Эппштадта:

– Что они намерены сделать с этой тварью?

– Думаю, они его увезут, – пояснил Тодд.

– Ну уж нет. Я этого не допущу. Этот ублюдок, кем бы он ни был, совершил убийство. И должен ответить по всей строгости закона.

И он побежал к охотникам, намереваясь помешать им. Герцог, обнажив меч, бросился ему наперерез.

Тэмми, еще не успевшая застегнуть блузку, попыталась остановить Эппштадта.

– Не вмешивайтесь, – взмолилась она. – Иначе вы все испортите.

– Ты что, с ума сошла? Впрочем, и спрашивать нечего. Только сумасшедшая могла позволить этому поганому уроду сосать свою грудь. Ты просто извращенка.

– Несите его в клетку! Не обращайте внимания на этого идиота! – заорал Тодд охотникам, стараясь жестами передать смысл своих слов.

Это ему удалось. Герцог угрожающе наставил на Эппштадта острие меча, а люди его тем временем поместили мальчика-козла в деревянную клетку, к прутьям которой были прибиты маленькие железные иконки. Неизвестно, в чем заключалась их сила, но в том, что ею иконки обладали, не было сомнений. Хотя сыну дьявола ничего не стоило разломать клетку в щепки, он не сделал этого, а спокойно усевшись на пол, стал ждать, что будет дальше.

Герцог выкрикнул несколько новых приказов, и его люди принялись устраивать клетку на спине одной из лошадей.

Тем временем герцог обратился к Тэмми с короткой, но весьма горячей речью; как она предполагала, он благодарил ее за помощь, которую женщина оказала им, подвергая себя неимоверному риску. При этом Гога по-прежнему не спускал глаз с Эппштадта, и меч его был готов пронзить наглеца, пытавшегося помешать благополучному завершению охоты. Гарри, несомненно, понял, что с герцогом шутки плохи, ибо держал рот на замке, а руки вскинул вверх, словно умоляя о пощаде.

Тодд, стоя поодаль, поднял глаза к небу. Он заметил, что во взаимном расположении светил произошли некоторые перемены. Луна медленно отодвигалась, открывая солнце.

Внезапно один из людей герцога испустил пронзительный крик. Сын дьявола отыскал место, где ему удалось просунуть свою короткопалую руку сквозь прутья, не коснувшись иконок. Воспользовавшись тем, что один из охотников зазевался, он мертвой хваткой вцепился ему в щеку, оторвал свою жертву от земли и принялся раскачивать туда-сюда, словно марионетку. Из-под пальцев сатанинского отродья захлестала кровь, обагрившая лицо злополучного охотника.

Лошадь, на спине которой стояла клетка, взвилась в испуге. Клетку еще не успели как следует закрепить, и она соскользнула на землю. Но сын дьявола и не думал разжимать свои цепкие пальцы, видимо, надеясь, что, ударившись о землю, клетка разлетится на куски, однако этого не случилось. Увидев, что расчеты его не оправдались, мальчик-козел пришел в ярость и принялся раздирать когтями лицо своей жертвы.

Тут на помощь охотнику подоспел герцог. Один взмах меча – и кисть сатанинского отродья отделилась от запястья. Мальчик-козел издал душераздирающий вопль, полный боли и отчаяния.

Тэмми, в недоуменном оцепенении наблюдавшая за жуткой сценой (ей трудно было поверить, что нежное дитя, которое она недавно баюкала в своих объятиях, внезапно превратилось в злобное чудовище), заткнула уши, не в силах слышать крики обоих раненых, мужчины и мальчика. Однако, как ни ужасно было происходящее, она не могла отвести взгляд в сторону. Она видела, как охотник, истекая кровью, упал на колени, как страшная рука по-прежнему цепляется за его щеку, подобно огромному насекомому. Она видела, как мальчик-козел корчится в своей клетке, зажимая кровоточащий обрубок другой, здоровой рукой. Видела, как герцог вытирает окровавленный клинок.

На какое-то время стенания раненых смолкли – мальчик-козел утих в своей клетке, а охотник, освободившись наконец от хватки крючковатых пальцев, перевязал рваную рану обрывком какой-то ткани.

Однако период затишья длился недолго. Донесшиеся из-под земли громовые раскаты нарушили тишину. Казалось, где-то в глубине движется огромный механизм, сделанный из железа и камня.

– Что еще за новая чертовщина на наши головы? – пробормотал Джерри.

Тэмми не сводила глаз с пленника. Слезы на глазах мальчика-козла высохли. Позабыв о своей ране, он смотрел сквозь прутья куда-то вдаль. Несомненно, он прекрасно знал, что сейчас произойдет.

– Опять землетрясение? – подал голос Эппштадт.

– Нет, – покачала головой Тэмми, догадавшаяся обо всем по лицу отродья сатаны. – Это не землетрясение. Это Лилит.

ЧАСТЬ IX

КОРОЛЕВА АДА

Глава 1

Земля разверзлась, и, словно с приходом фантастической весны, десятки тысяч багровых побегов, острых, как иглы, пронзили ее поверхность. Изломанная глубокая расщелина разрезала землю неподалеку от того места, где стояла клетка с сыном дьявола.

Гудение громадного механизма нарастало, и вскоре стало понятно, что источник мощного звука приближается к поверхности земли. В расщелине показалась голова огромной змеи. Острые багровые побеги продолжали расти с потрясающей быстротой, и с каждой секундой земля рождала все новые; особенно густо они опутали пространство вокруг расщелины. Когда высота неведомых растений достигала примерно фута, они на глазах покрывались бесчисленными пунцово-черными цветами, испускавшими резкий запах, не известный никому из ошеломленных очевидцев происходящего (за исключением, разумеется, Квафтзефони). Подобно запаху специй, аромат этот был терпким и пряным – но ни один повар на свете не решился бы его использовать; столь сильный и едкий запах заглушил бы вкус самого изысканного блюда. Он был таким назойливым, что вызывал у всех присутствующих легкую тошноту.

Эппштадт, обладатель наиболее слабого нутра, не сумел удержаться от рвоты. К тому времени, как он извергнул из себя вчерашний ужин, стремительный рост диковинных растений прекратился. Пунцово-черные цветы моментально увяли, лепестки их пожухли. Чудовищно бурная весна сменилась осенью. Запах, испускаемый растениями, стал иным. Он уже не казался ни тошнотворным, ни едким, ни навязчивым.

Теперь этот аромат проникал в сознание каждого из присутствующих, пробуждая самые сладостные, самые упоительные воспоминания о том, что утрачено навсегда. Пребывая в пленительной власти этих воспоминаний, никто не мог сказать, что именно ему грезится. Видения, вызываемые чудесным ароматом, были слишком мимолетны, слишком неуловимы. Но всякий, кого они посетили, ощущал, что чувства его становятся особенно пронзительными, а душа – впечатлительной и ранимой. К тому времени, как «пасть ада» разверзлась окончательно и из длинных остроконечных теней появилась Лилит, диковинные растения успели проникнуть в душу каждого, кто с содроганием ждал появления супруги дьявола. Отныне все, что они когда-либо увидали, сказали и сделали, было пропитано чудодейственным благовонием.

Была ли жена дьявола красива? Возможно, да. Всепроникающий аромат был прекрасен. Тело ее в клубах благовонного дыма восхищало совершенством форм; что же касается лица, то бесстрастный наблюдатель мог бы заметить, что своим оттенком и расплывчатыми чертами оно напоминает гниющие цветы.

Голос Лилит – как опять-таки мог заметить лишь тот, кто не пребывал во власти магического аромата, – отличался резкостью и неблагозвучностью, а платье, весьма длинное, просторное и потребовавшее немалого труда (на нем миллионы раз повторялся один и тот же узор, вышитый вручную), свидетельствовало о навязчивой идее, даже о безумии, охватившем его владелицу, но уж, никак не о хорошем вкусе.

Несмотря на то, что потрясенные свидетели явления супруги дьявола не обладали возможностью трезво и здраво судить о внешних и внутренних качествах Лилит, кое-что можно было сказать о ней со всей определенностью. Во-первых, она пребывала в превосходном настроении. Увидев свое дитя, заключенное в клетку, она разразилась громким раскатистым смехом, хотя от взора ее не могло ускользнуть, что у мальчика-козла отрублена рука. Насмотревшись вдоволь на обожаемого сына, Лилит обратилась к герцогу, и речь ее полилась плавно и изысканно.

– Ты немало пострадал за злодеяние, совершенное против меня и моей семьи, – изрекла она на безупречно правильном английском языке, который герцог непостижимым образом понял. – Имеешь ли ты представление о том, сколько лет провел, преследуя это несмышленое дитя, моего сына?

И Лилит указала пальцем на мальчика-козла, который вновь принялся хныкать и стонать, так что ей пришлось успокоить его, похлопав ладонью по прутьям клетки.

Герцог ответил, что не имеет ни малейшего понятия о том, сколько времени длилась изнурительная охота.

– Что ж, тем лучше для тебя, – заявила Лилит. – Но кое-что тебе все же следует открыть, ибо иначе ты не поймешь, что случится после того, как я заберу своего сына. Так знай же, что реальная твоя жизнь – те семь десятилетий, что отпущены человеку на земле, – закончилась много веков назад.

Герцог устремил на Лилит взгляд, полный тягостного недоумения, но мгновение спустя до него дошло значение слов, и в глазах его мелькнул ужас. Он понял, что он и его люди провели жизнь в тщетной погоне за дьявольским ребенком, который за все время преследования едва ли повзрослел на два года.

– Мой отец, – прошептал герцог. – Мои братья. Что с ними?

– Они давно мертвы, – сообщила Лилит, и во взоре ее мелькнула тень сочувствия. – Все, кого ты некогда знал, умерли.

Лицо герцога словно окаменело, но слезы наполнили его глаза и потекли по впалым щекам.

– Если бы ты и твои люди не поддались власти низменных инстинктов, все было бы иначе, – продолжала Лилит. – Вы бы нашли себе достойных жен и провели бы свой век в любви и счастье. Но вам нравилось убивать, не так ли? Лишать жизни ни в чем не повинных кабанов и оленей. Поэтому вы и оказались здесь. На краю собственной могилы.

Смысл этих слов, по-видимому, состоял в том, что время герцога истекло и сейчас, когда охота завершилась и он искупил свою вину, его ожидает награда Смерть, обычная смерть без всяких прикрас.

– А теперь отдай мне моего сына, – изрекла Лилит. – И мы покончим с этим злополучным делом раз и навсегда.

Однако Эппштадт вновь подал голос. До поры до времени он наблюдал за происходившим с кривой, но довольной ухмылкой. Причины подобной радости были просты. Эффектный спектакль, разыгравшийся на глазах у Гарри – разверзшаяся земля, диковинные цветы, чудный запах, пробуждающий воспоминания, – окончательно убедил председателя совета директоров студии «Парамаунт» в справедливости собственных догадок. Теперь Эппштадт окончательно убедился, что на самом деле лежит без сознания где-нибудь в доме (скорее всего, оглушенный тяжелым предметом, свалившимся ему на голову во время землетрясения), а все эти чудеса являются плодом его разыгравшегося от удара воображения. Правда, в этих бредовых видениях он проявлял недюжинную волю и настойчивость, что редко случалось с ним во сне; впрочем, он и сны-то видел крайне редко, а проснувшись, тут же забывал. Уверившись в собственной способности направлять эти невероятные фантазии по своему усмотрению, Гарри не собирался позволять событиям развиваться по нежелательному сценарию. К тому же роль посредника была для него привычной. А потому Эппштадт сделал шаг вперед и протянул руку, явно намереваясь помешать герцогу подойти к клетке с пленником.

– Я думаю, вам не стоит этого делать, – произнес он, помогая себе жестами, поскольку далеко не был уверен в том, что этот странный тип в диком костюме его понимает. – Как только вы прикоснетесь к этому ублюдку, вы умрете. Поняли?

– Заткнись, Эппштадт, – предостерег Тодд. – Не вмешивайся.

– Но почему? Чего мне бояться? Это всего лишь сон…

– Это не сон, – возразил Джерри. – Это явь. Все здесь так же реально, как и…

– О господи, Брамс, хватит пороть чушь. Знаешь, что я сделаю, когда разберусь со всем этим бредом и наконец очнусь? Дам тебе хорошего пинка под задницу.

И Эппштадт осклабился, явно довольный, что так лихо отшил собеседника.

– Если ты будешь лезть не в свое дело, придурок, тебе придется сильно пожалеть, – процедил Тодд. – Джерри прав. Это не сон.

– Что за хреновину вы оба несете! – скорчил пренебрежительную гримасу Эппштадт. – Посмотрите только вокруг! Разве вся эта чертовщина может быть реальной? Все это я вообразил – я, и никто другой! Уверен, вы все считали, что фантазия у меня бедная, как у учительницы начальных классов. Как бы не так!

– Эппштадт, – перебил его Тод, – твоя долбаная фантазия здесь совершенно ни при чем.

Тут Гарри издал что-то вроде ослиного крика, который обычно сопровождает неправильный ответ в телевикторинах. Он буквально упивался сознанием своей правоты и превосходства над остальными, над этими тупоголовыми кретинами.

– Ошибаешься, мой мальчик! Самым прискорбным образом ошибаешься. Вижу, ты никак не можешь врубиться в ситуацию. Хочешь, я тебе кое-что скажу, пока этот гребаный сон не прервался? Тем более и момент сейчас подходящий. Так вот, Голливуд давно не видал такого дрянного актеришки, как ты. Честно говоря, когда смотришь фильмы с твоим участием, хочется рыдать. Рыдать оттого, что такой безнадежный бездарь ухитрился пролезть на экран. Мы в «Парамаунт» просто слезами горючими заливаемся, когда ты пытаешься от страсти разорваться в клочки.

– А ты просто старая, облезлая паскуда.

– Возможно, ты прав, мой милый. Только ты в миллион раз хуже. Ты – пустое место, и ничего больше. И не забывай, это ведь я убеждал шайку идиотов, привыкших думать задницами, а не головами, выложить тебе кругленькую сумму. За демонстрацию смазливой физиономии весьма сомнительных достоинств, которой наградил тебя Бог.

Эппштадт повернулся к Лилит, которая наблюдала за перепалкой с таким любопытством, словно перед ней проделывала забавные штучки дрессированная собака редкой породы.

– Простите мою бестактность, мадам, – галантно произнес он. – Наверное, мне не следовало упоминать Бога в вашем присутствии. Полагаю, это слово вас коробит.

– Бог? – произнесла Лилит. – Я ничего не имею против Бога.

Эппштадт собирался продолжить упражнения в остроумии, но Лилит, внезапно потеряв к нему всякий интерес, отвернулась.

Она издала мелодичный свист, и из темной пасти земли на зов явились две женщины. Груди их были обнажены, на головах – ни единого волоска. При виде женских лиц и грудей, а может, и того и другого, мальчик-козел вновь пришел в возбуждение, захныкал и заметался по своей клетке.

– Это конец, – обратилась Лилит к герцогу. – Я забираю его. Хочешь сказать что-нибудь на прощание?

Герцог покачал головой и сделал выпад мечом в сторону Эппштадта, предостерегая того от вмешательства. Гарри не двигался с места, пока острие меча не коснулось его заляпанной грязью рубашки. Лишь тогда он с пронзительным воплем отскочил в сторону.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44