Антеро (№3) - Королевства Ночи

– Убивайте их лошадей! – закричал я, зная, что вне седла такие воины чувствуют себя не очень уверенно.

Стрелы полетели в лошадей, те падали, придавливая всадников.

– Вперед! – закричал Квотерволз, и мы сблизились с ними.

Передо мной поднялся упавший с лошади разбойник в грязной тунике, скрывающей кольчугу. Он парировал мой выпад, и мы сошлись эфес в эфес, но я толкнул его, изо всех сил ударил ногой в живот, и он упал на спину. И не успел снова вскочить, как моя сабля уже вошла ему в бок.

Отави без устали размахивал топором, неприступный, как те быки, которых мы видели. К нему подскочил небольшой человечек, размахивая шипастым шаром на цепи. Отави придержал топор, подождал, пока цепь обмотается вокруг рукояти, дернул топор, вырывая оружие из рук бандита, и тут же опустил острие топора ему на голову.

Охрана каравана стреляла довольно неточно, одна стрела впилась в землю возле моей ноги, и я выругался, представив себе, что паду жертвой тех, кого мы решили спасти.

Разбойники дрались отчаянно; те, что оставались в седле, теперь стремились уйти в степь, бросив на произвол судьбы своих пеших товарищей. Сомкнув ряды и опустив копья, они пустили лошадей в галоп.

Когда на тебя несется кавалерия, а ты стоишь на открытом пространстве, то кажешься себе таким маленьким и у тебя появляются все основания для страха, если только ты не настоящий солдат. Квотерволз же не зря тренировал нас.

– Копейщики, вперед! – крикнул он. – Сомкнуть ряды!

Наши бойцы уткнули тупые концы копий в землю, встали на одно колено и выставили грозное оружие перед собой. Лошади набирали скорость, словно собираясь перепрыгнуть через нас. Но лошадь – умное и осторожное животное. Человек в безумии схватки может устремиться на стену копий. Лошадь же, видя, что перепрыгнуть невозможно, скорее всего притормозит и развернется.

Что и произошло. Получилась толчея, давка, люди падали, а затем вся эта банда бросилась врассыпную, спасая собственные жизни поодиночке. За ними побежали пешие, моля о помощи, и надо отдать должное тем разбойникам, которые останавливались, подхватывали товарищей на седло позади себя. Но многие отставали.

Над равниной разносились крики раненых и отставших разбойников, им не приходилось ждать пощады от караванщиков, которых, впрочем, самих при другом раскладе сил ждало бы то же самое.

У нас был единственный раненый – одного из братьев Си-рильян стрела царапнула по руке. Но, поскольку ранение оказалось далеко не смертельным, он смеялся и напевал, дурачась, как юный повеса, выпущенный в город с папашиным кошельком и только что опустошивший первую бутылку. Помимо него никто не пострадал – внезапность атаки послужила нам лучшей броней.

Караванщикам повезло меньше – было видно, что по крайней мере половина их людей пала и многих ранило. Джанела, я, Квотерволз, Отави и Пип направились к путешественникам.

От них навстречу нам двинулись четверо. Возглавлял их мужчина моего возраста – я имею в виду по годам, а не по внешности. У него было обветренное лицо и желтая борода, разделенная надвое и свисавшая двумя концами, заплетенными в косицы, на грудь. Его голову венчала кожаная остроконечная шапка. Одет он был в кожаную тунику с металлическими клепками, искусно расшитую рубашку, кожаные бриджи в обтяжку и сапоги до колен. На поясе болталась длинная кривая сабля в ножнах, а с другого боку – кинжал. Второй мужчина был одет похоже, имел с собой лук, колчан и нож за поясом. Двое остальных оказались особами женского пола. Одна женщина была постарше и держалась величественно, как королева. На ней была тесная черная блузка, застегнутая до подбородка, и юбка с разрезами по бокам для верховой езды, при ходьбе виднелись ее крепкие, загорелые бедра. Длинные седые волосы, заплетенные в косу, стягивала на лбу полоска из кожи. Выражение ее лица было слегка презрительным и казалось оставшимся таким с тех пор, когда она увидела первый раз мужчину, снимающего штаны, и догадалась о его намерениях.

Возле нее шла хорошенькая девушка лет шестнадцати. Грудь ее вызывающе выпирала под кожаным камзолом с низким вырезом и виднеющейся бирюзовой шелковой блузкой с высоким воротом. Шаровары из яркой ткани сужались на ее икрах и заправлялись в сапоги. На тонкой талии блестел серебряный пояс, а маленький кинжал казался игрушкой. На маленьком остроносом личике отражались ум и хитрость лисы. Темно-русые волосы, заплетенные в косу, были у нее собраны на затылке в кольцо.

– Приветствую вас, чужестранцы, – пробасил старик. – Вы как могучие волки разогнали шакалов Исмида, полагавших, что они являются истинными хозяевами степей. Мы склоняем головы перед вашей милостью.

Он опустился на колени, подняв обе руки вверх и опустив голову. За ним так поступили и остальные: сначала молодой человек, затем пожилая женщина, выразительно посмотревшая на меня. Девушка улыбнулась мне, прежде чем опуститься на колени.

– Прошу вас, встаньте, – сказал я. – Мы такие же путешественники, как вы, а вовсе не завоеватели.

Старик поднял на меня озадаченный взгляд. Он хотел было что-то сказать, но закрыл рот.

Молодой человек тоже выглядел озадаченным.

– Странно, вы чужестранец, – сказал он, – а говорите на нашем языке.

Старик глянул на него испуганно, словно ожидая, что я прикажу зарубить того за такую дерзость.

– Наш маг, – я показал на Джанелу, – одарила нас способностью разговаривать на языках тех, кого мы встретим.

– Мы сочтем за честь стать рабами столь могущественных мужчин и женщин, – торопливо добавил старик.

– С чего вы взяли, что мы возьмем вас в рабство? Тут встала и шагнула вперед девушка.

– Меня зовут Саиб, я из племени рез вейн. – Она помолчала, ожидая, какое на меня впечатление произведут ее слова. Я кивнул и вежливо улыбнулся. – Мой отец, Сьюян, отправил меня в обучение к куртизанкам Такны, чтобы я овладела искусством супруги. Там я прекрасно провела время. Я закончила обучение, получила диплом месяц назад и теперь возвращаюсь под отеческий кров, где он найдет мне подходящего мужа, понимающего, какое богатство он получит в виде меня самой.

– Не сомневаюсь, – сказал я.

– А этот пожирающий грязь евнух Исмид, этот варвар-импотент, обесчестивший своего отца, зачавшего его от бродячей дворняжки, этот кривоногий ящер, не признающий ни божьих, ни человеческих законов, узнал о моем возвращении из Такны и решил сделать меня своей наложницей. Но вы спасли меня. Теперь я принадлежу вам и сделаю все, что вы ни пожелаете. Прошу только об одном: смилостивиться к моим друзьям и рабам и позволить им служить вам, или если вы все же решите продать их, то в хорошие руки добрых хозяев. – Она вновь опустилась на колени.

Я поднял ее, а затем и старика за руки.

– Я уже сказал, что мы с вами равны, мы такие же путешественники. Я не порабощаю людей, у меня нет рабов. Все мы – свободные люди.

Вся четверка с недоумением вытаращилась на нас. Словно я заявил, что все мы – пустынные демоны.

– Вы не порабощаете людей? – смог выговорить молодой человек. – Но как же вы живете? За счет чего?

– За счет собственного труда, собственных рук, – сказал я. – Любой работающий на меня получает плату золотом или серебром. Ведь ни один раб не работает так хорошо, как человек свободный, да и сам хозяин рабов не может себя считать свободным человеком, коли терпит такое положение вещей.

На мгновение я устыдился, вспомнив, как в далеком прошлом вся Орисса жила за счет рабского труда, да и сам я лишь с помощью Яноша Серого Плаща смог зажечь факел свободы. И теперь, произнося эту речь, чувствовал себя напыщенным ханжой.

Старик был озадачен. Но до молодого человека кое-что дошло.

– Меня зовут Зив, – сказал он. – Вот это наш капитан, Дью. Но если мы теперь не ваши рабы, то кто же мы?

– Люди, которым мне посчастливилось помочь, вольны идти своим путем, – сказал я. – И я попросил бы вас только об одном – поделиться с нами знаниями об этих краях, через которые нам предстоит пройти.

Бормоча что-то бессвязное от радости, трое из этих четверых принялись нас обнимать. Я надеялся, что объятие Саиб окажется чуть дольше и крепче, но, видимо, будучи самой молодой, она сильнее выражала чувства и потому была более порывиста.

После этого оба наших отряда встали лагерем неподалеку друг от друга и мы продолжили общение. Я выяснил, что Дью был офицером, отправленным Сьюяном привезти домой его дочь, Зив оказался братом Саиб, а старая Танис была гувернанткой Саиб со дня рождения той, не разлучавшаяся с воспитанницей и в Такие. Я немного удивился их нравам, задумался над тем, что же делала Танис, пока Саиб прекрасно проводила время в том борделе.

Мы засыпали их вопросами и узнали очень много, но все же недостаточно. Степь, по которой мы шли, населяла дюжина вечно враждующих кочевых племен, самым могущественным из которых было племя рез вейн. Так заявил Зив, а я с ним, естественно, согласился. Они занимались торговлей с другими обитателями этих земель, главным образом оружием и ювелирными изделиями, а жили все-таки в основном разведением овец и охотой. Никто в этих краях не считал земли, где кочевал, своей собственностью. Таково было веление богов. Никто из степняков не имел права нуждаться в большем, нежели стада овец и лошадей, которые дарованы богами. Тот же, кто пожелал бы устроить здесь земледельческую ферму, совершил бы тем самым ужасное святотатство, не говоря уж об основании деревень или городов.

Я спросил у Саиб, найдут ли они шатры ее отца, который мог откочевать в любое место, и она удивленно ответила, что они знают, где расположены шатры, и идут прямо туда. Позже Джанела сказала, что, видимо, шаман племени высылает домашнее заклинание, а может быть, у них века выработали такой инстинкт ориентировки, необходимый для выживания.

Меня же в основном интересовали Королевства Ночи – Тирения. Люди рез вейн даже не слышали таких названий. Правда, они сказали, что боги, которым они поклоняются, живут в восточных горах, и указали на затянутые облаками вершины, к которым мы направлялись. Рассказали они и о том, что в дне пути на юг находится дорога, идущая на восток прямо, как копье, и построенная этими богами. Кочевники никогда не пользовались этой дорогой. Джанела спросила почему, и Зив объяснил, что не дело – приближаться к богам или к тому, что те сделали. Лучше обожествлять и то и другое издали.

– Так, стало быть, – сказала Джанела, – никто из вашего народа никогда не видел богов?

– Конечно, нет. Только наши шаманы, но они говорят, что это зрелище настолько ужасающее, что и говорить о нем страшно.

Стало ясно, что обитающие в Тирении старейшины держались замкнуто и не управляли этими племенами непосредственно. Возможно, только с помощью магии.

Я спросил у Зива, не будет ли возражать Сьюян против нашего путешествия по этим землям, и он сказал, что вряд ли. Разумеется, добавил он торопливо, он не уполномочен говорить от лица такого могущественного монарха, как Сьюян, но поскольку мы оказали ему такую услугу, как спасение дочери от этой свиньи Исмида, то, разумеется, нас ждет щедрая награда.

И Дью и Зив выглядели весьма встревоженными, не зная, как отреагирует Сьюян на то, что они чуть было не позволили похитить, а может быть, и убить, его дочь. И если Сьюян был таким же монархом кочевников, как и виденные мною ранее, то шансы у этих двоих отметить свой следующий день рождения были весьма невелики. Впрочем, это была не наша забота.

Нам предложили взять товары на выбор. Мы ограничились лишь сухофруктами, некоторыми сушеными деликатесами и необычными по вкусу специями, которые, по мнению Маха, должны были разнообразить наше меню.

Мы помогли караванщикам согнать лошадей, собрать грузы и приготовиться к дальнейшей дороге. В караванном деле я имел огромный опыт и потому терпеть не мог, когда лошадей навьючивали кое-как, плохо затягивая веревки, отчего и бедные животные натирали спины и бока, и товар мог развалиться от тряски.

Пока я увлеченно занимался этим, послышались пронзительные крики. Я увидел спорящих Саиб и Танис. Спор закончился таким решительным доводом, как пощечина, отпущенная пожилой женщине.

Я вспомнил Диосе, мою первую любовь. В первой попытке отыскать Далекие Королевства мы спасли ее, юную кочевницу, от рабства. Во время путешествия она стала моей любовницей, а по возвращении в Ориссу – женой. Естественно, между нею и этой юной принцессой, направляющейся сейчас ко мне, было мало общего, разве что сила духа.

Когда она подошла, выражение ее лица смягчилось и она даже улыбнулась. Походка стала более соблазнительной, и я заметил, что она переоделась, дабы выгодно просматривались все ее округлости.

– Господин Антеро, – обратилась она. – Вы равный нам, а работаете своими руками. Никогда не слыхала о подобных вещах.

– Я же не король, не монарх, – вздохнул я, поскучнев. – Я лишь торговец, владелец караванов.

– Держу пари, – сказала она, – что караванов у вас множество, а шатры ваши не объедешь и за несколько дней, хотя я думаю, что сами вы живете в одном из этих холодных, безликих каменных домов, какие стоят и в Такие. Я понимаю, что у вас есть много жен, но это не имеет значения.

Она подошла ближе, положила свою руку на мою и так наклонилась, что я увидел ее груди и набухшие от желания розовые соски. Дыхание ее отдавало сладким запахом кардамона и еще какой-то пряностью.

– Знаешь, – сказала она хриплым чувственным голосом, – когда я поняла, что стала твоей рабыней, меня охватил трепет.

– Вот как?

– И я сомневаюсь, что отец найдет мне в мужья такого же красавца, как ты, такого же великого воина.

– Ну, я думаю, найдет, раз пошел на все хлопоты, связанные с твоим… хм… образованием.

– Может быть, – сказала она. – А может быть, и нет. Она коснулась моей бороды кончиками пальцев.

– Я всегда предпочитала мужчин постарше, – сказала она. – Они надежнее. Юноши же… или мальчики… они туда-сюда и кончили. Как кролики. А взрослые знают, как доставить удовольствие. – Она мечтательно улыбнулась. – За это они мне и нравятся.

Она приоткрыла рот и кончиком языка облизала свои губы. Затем сказала:

– И я тоже знаю кое-какие способы доставить наслаждение, от которого не отказался бы и такой великий маг и путешественник, как ты.

Она опустила руку себе между грудей и достала шелковую нитку с узелками через равные интервалы. Пробежав по ней пальцами, она улыбнулась мне.

– В моем племени, – сказала она, – любой мужчина и женщина легко выбирают себе партнера для любви. Надо лишь три раза сказать: «Выбираю тебя своим господином».

Саиб ждала моего ответа. Я вдруг занервничал, огляделся и увидел Джанелу, помогавшую Отави навьючивать лошадь. Саиб, заметив, на кого я смотрю, зашипела от ярости и обиженно поджала губы.

– Я поняла, – сказала она, и нежность пропала из ее голоса. – Ты раб своей колдуньи. Я должна была догадаться!

И она топнула ногой, как это делают в каком-нибудь дешевом балаганном театре.

– Да, – сказал я торопливо. – Именно так и обстоит дело.

Она заносчиво дернула головой, развернулась и ушла. Спустя полчаса туземцы были готовы отправиться в путь.

Караван двинулся по протоптанной тропе. Саиб лишь однажды бросила на меня быстрый и холодный взгляд.

Мы подождали, пока они не превратятся в точки на горизонте, и продолжили свой путь. В течение часа мы шли на север, как и сообщили Зиву, и лишь затем взяли нужный курс. Излишняя предосторожность не повредит.

Джанела шла рядом со мной. В ее глазах плясали искорки веселья.

– Амальрик, как же это великий полководец мог отвергнуть возможность такой победы?

Она догадалась о произошедшем разговоре. Другая женщина рассердилась бы. Джанела же сочла случившееся забавным.

– Ты права, – согласился я. – Такое событие добавило бы искры в мою жизнь. Боюсь только, что вскоре она бы уже не смогла получать то, что хотела, и я бы однажды почувствовал себя ветвисторогим оленем.

– Мне уже жаль того мужа, которого выберет ей Сьюян, – сказала Джанела. – Несомненно, после первых удовольствий он найдет возможность уезжать в длительные поездки, как можно дальше от нее.

Потом она стала серьезной.

– Вот какой меня волнует вопрос. Насколько я знаю, именно ты первый освободил в Ориссе рабов. Теперь уже два или три поколения называют тебя освободителем.

– Возможно, – сказал я. – Хотя молодые скорее всего думают, что я уже давным-давно помер, и воспринимают меня как одно из тех незначительных божеств, статуи которых, засиженные голубями, украшают улицу Богов.

– Но ведь, используя такую популярность, ты запросто мог бы получить какой-нибудь официальный пост, не так ли? – спросила она. – Почему бы тебе не стать магистром? Или даже главным магистром?

Я посмотрел на нее с искренним изумлением и выпалил:

– Да зачем? Какого черта? Мне это не нужно.

Ее смех разнесся над равниной звоном храмовых колокольчиков.

– Вот поэтому-то, Амальрик Антеро, я и люблю тебя.

Она ухватила меня за бороду, подтянула к себе и поцеловала.

Шедшие рядом улыбнулись.

А я?

Я густо покраснел, как школьник.

Глава 15

ВОЛКИ

На рассвете Модин добрался до нас.

Разложив свои одеяла рядом с постелью Джанелы, я крепко спал, когда раздавшийся рев заставил меня вскочить на ноги. Находясь еще в полусне, я уже выхватывал саблю из рядом лежащих ножен.

Над лагерем возвышалась фигура Модина. Возносясь на высоту в двенадцать футов, он одной ногой спокойно попирал угли нашего костра, не ощущая, очевидно, боли от жара.

Джанела выкатилась из постели, сжимая в руке кинжал, а я пришел в себя и наконец смог разобрать последние слова Модина:

– …призываю тебя, моя собственность, моя добыча. Подчинись. Ты должна позвать меня к себе.

На какую-то секунду я решил, что Модин догнал нас, используя магию. Но почему тогда он такой огромный? И тут я понял, что смутно различаю сквозь его ноги траву, а значит, это всего лишь проекция, хоть мне и непонятно было, с помощью какой магии он мог поместить ее сюда.

– Я подчиняюсь только себе, – сказала Джанела. – Так что не трать время на болтовню. Если ты сотворил какое-нибудь призывное заклинание, то зря потратил энергию. Оно здесь не подействует. Даже при помощи твоих покровителей.

– Я не творил заклинания, – сказал Модин. – И мне не нужна ничья помощь, чтобы сокрушить твои жалкие попытки сопротивляться.

Джанела на мгновение испугалась, но тут же снова приняла спокойный вид. Я заметил, что рука проекции Модина раздута и забинтована и держит он ее в каком-то неестественно напряженном состоянии.

– Чтобы выследить тебя, мне хватило реальной силы моих стражников, – продолжал маг, – моих новых друзей, солдат Клигуса и моего собственного умения. Ты-то думала, что обманула нас, а это я позволял вам бежать все дальше и дальше, теряя силы и кровь. Разве ты не знаешь такой тактики, когда противника сначала изматывают и лишь потом убивают?

– Что с твоей рукой, Модин? – спросил я.

– Посланный тобою демон, Джанела Серый Плащ, хорошо постарался, но не устоял против моего могущества, – сказал он, стараясь не обращать на меня внимания. – Для того чтобы убить его, мне понадобилось менее часа.

Вот теперь мы с Джанелой обменялись недоуменными взглядами: оказывается, Модин считает Митрайка творением рук Джанелы. Я решил было, что, может, стоит сбить спесь с Модина и сообщить, что демон явился совсем из другого места, из настоящих Далеких Королевств, из Тирении. Но передумал. Пусть остается в убеждении, что именно Джанела создала эту тварь, – ведь даже я понимал, что мало кто из воскресителей может вызвать такое создание да еще и заставить его подчиняться себе. Пусть думает, что могущество ее так велико.

Очевидно, Джанела пришла к такому же выводу, поскольку издевательски рассмеялась.

– Целый час, Модин? И сколько же стражников убила моя зверюшка, прежде чем ты справился с ней?

– Все равно у нас сил еще вполне достаточно, чтобы разделаться с твоим жалким отрядом, Джанела, – сказал он. – Через несколько дней я прорвусь через маскирующие вас заклинания, и уж тогда вам от меня не скрыться. Ведь даже по самому существованию этих заклинаний я ощущаю то место, где ты и Антеро залегли, зализывая ваши раны.

Это заявление было столь же озадачивающим.

Я отметил изменения в его поведении по сравнению с тем временем, когда мы встретились в Ирайе. Тогда он, по крайней мере, изображал из себя лишь верного слугу короля Гейята. Я решил попробовать уколоть его еще раз.

– Ты сказал «у нас»? Ты имеешь в виду короля? Неужели король Гейят выжил после мятежа?

– А знаешь, Антеро, – сказал он, – вообще-то я предполагал, что ты не почувствуешь моего появления и будешь спать, как и все остальные в вашем лагере. Но теперь вижу, что ваши отношения с Джанелой гораздо более близкие, чем я думал. Но это не важно. Не важно, сколько у нее было любовников, лишь бы она оказалась в моей постели. Возможно, моя потенция даже увеличится, если я окажусь там же, где побывал и Антеро.

Он улыбнулся своим мечтам.

– Ты не ответил на мой вопрос о короле Гейяте, маг, – сказал я. – Или ответил так тихо, что я не расслышал?

– Король Гейят продолжает спокойно рассиживать на своем троне, – прошипел Модин. – Рабы, восставшие против него, уничтожены. Династия короля Гейята будет править, если даже мне для этого придется уничтожить всех мужчин и женщин Ирайи и заселить город заново.

– Речь, достойная истинного монархиста, – сказал я.

Эти слова вызвали у него зубовный скрежет, и я стал думать, чем его еще раздразнить, понимая, что человек, ослепленный гневом, делает больше ошибок, которыми можно воспользоваться.

– Чего ты добиваешься, Модин? – спросила Джанела. – Ты так упорно преследуешь нас, до самой конечной цели нашего путешествия. Зачем это тебе? Неужели ты не понимаешь, что твое присутствие ощущается там, в настоящих Далеких Королевствах, и оно нежелательно?

– Сомневаюсь, – сказал Модин. – Я много слышал о том, что находится за Восточным морем, и вот теперь, когда появилась необходимость пересечь его, я обнаружил здесь лишь дикарей да зверей. Если что-то и есть впереди, а я сильно в этом сомневаюсь, то скорее всего какие-нибудь обычные шаманы, произносящие заклинания, заученные много лет назад. Старейшины давным-давно покинули эти места. И ты, Джанела, испытаешь лишь глубочайшее разочарование, выяснив, что настоящее могущество обитает лишь в одном месте – в Вакаане. – Так благодаря этому могуществу не работает ваша модель королевства? – спросил я. И, не дожидаясь ответа, продолжил: – И поэтому люди, вопя от отчаяния, восстают против единственного известного им образа правления, предпочитая анархию порядку? Поэтому заклинания на вашей богами проклятой реке не действуют? И поэтому та власть, которую так легко удерживал отец короля Гейята, Домас, теперь трещит по швам?

Модин счел за лучшее не отвечать. Образ его затуманился, задрожал, стал более прозрачным. И вдруг рядом возникла проекция образа моего сына Клигуса. Он не казался гигантом, был обычного роста. Возможно, он все это время находился поблизости невидимым, слушая и наблюдая. Но вряд ли. Скорее всего его появление и не планировалось.

Судя по его расширившимся от удивления глазам, правильным было второе утверждение. На Клигуса обрушились сразу два потрясения: во-первых, он оказался совершенно в другом месте, пусть только и в воображении; а во-вторых, он увидел меня, да еще в таком измененном облике. Он испуганно заморгал, словно вновь став мальчишкой, который трепеща стоял в моем кабинете и ожидал наказания за свои проказы. Но он взял себя в руки, и лицо его приняло решительное выражение.

Я первым бросился в атаку:

– Клигус, я удивлен твоим появлением. Но зато это дает мне возможность задать несколько вопросов. Что это ты затеял? И что ты собираешься сообщить Ориссе, вернувшись туда с моей головой? Или ты думаешь, что граждане города объявят триумф в твою честь, узнав, что ты отцеубийца? Или ты думаешь, что Палмерас поверит тебе на слово, не совершив собственного расследования обычным путем или магическим, благодаря чему узнает, что произошло на самом деле?

Он ответил с вызовом:

– Я собираюсь вернуться с исчерпывающими доказательствами твоей измены.

– Отлично, малыш, – сказал я со всем возможным сарказмом. – Во всяком случае, тебе удалось себя убедить в том, что я настоящий злодей. Это всегда самый важный шаг. Но достаточно ли у тебя опыта? Я припоминаю ту бедную служанку, которую ты оставил с ребенком на руках, когда тебе было четырнадцать, а ей – на год меньше. Ты пытался убедить меня в том, что виновата она, поскольку не смогла сделать выкидыш при помощи уксуса. Помнишь, как ты разъярился, когда я заставил тебя продать твоего жеребца, чтобы заплатить девушке отступного?

– Я не желаю это слушать!

– Придется, – сказал я. – Слушай… или исчезни. Модин, неужели ты не мог никого получше найти в союзники, чем этого? Или ты думаешь, что сможешь в одиночку устоять против Антеро и Джанелы Серый Плащ? Поберегись, маг, как бы не пострадала твоя раздутая спесь, когда ты не справишься.

– А ты думаешь, что я выслушал жалкие слова какого-то торговца, лавочника и затрясусь от страха? – ответил Модин. Он, очевидно, взял себя в руки, и его изображение стало более различимым. – Послушай меня, Антеро, – он вырос в два раза, и при этом я успел заметить, что образ Клигуса исчез, – послушай внимательно. Джанела Серый Плащ и ее могущество обречены стать моими. Как я уже сказал, это будет тем слаще для меня, чем больше уловок и хитростей она предпримет, чтобы избежать этого. Но есть и еще один пустяк. Я позволю ей лицезреть сначала твою смерть, которая будет максимально медленна и мучительна. Ты даже не представляешь, какой мощью обладаю я, чтобы наказать тебя. По сравнению с этой болью ерундой покажутся боли всего мира, и твоя душа мучиться будет очень долго, прежде чем уничтожится ее последний кусочек. Смерть из смертей обещаю я тебе, Амальрик Антеро из Ориссы. И уж такую клятву я не нарушу.

И все пропало, остались лишь ветер, колышущиеся травы да равнины без края.

Мы с Джанелой долго смотрели в глаза друг другу. Я первым нарушил молчание.

– Итак, мы зализываем наши раны, да? Может быть, ты сотворила какое-то заклинание, когда мы уходили от дороги, и забыла о нем? Может быть, этим объясняются подобные странные намеки на бродящую тут кучку недостойных ориссиан, зализывающих раны?

– Может быть.

– Ты просто прелесть. Сначала демон, теперь это происшествие. – Я задумался. – Когда я впервые встретил Модина, мне показалось, что он маг, равный по могуществу принцу Равелину. Я ошибался?

– Я сомневаюсь, что он столь смертельно опасен, как Равелин. Все-таки он не является наследником королевской крови и не прошел через те десятки кровавых бань, с помощью которых Равелин усиливал свое темное могущество. Возможно, именно поэтому-то Модин и возжелал взять меня… в союзники. Но возможно, он и был могуществен. А оказавшись в этих краях, где действуют следы поистине великой магии, – сказала она, показывая рукой в сторону гор, где лежала Тирения, – он потерял часть своей силы. Может быть, это присутствующее нечто и помогло нам.

– А может быть, мы просто уже привыкли к тому, что в качестве врагов нам противостоят выдающиеся маги, – сказал я.

– Боюсь, что тут ты по-настоящему прав. – Джанела перестала улыбаться. – И не следует пренебрежительно обращаться сМодином. Он таков, каков есть, и не отступится, преследуя нас до самых ворот Тирении. Нельзя забывать и о его войске.

Я кивнул, но ничего не сказал, поскольку в этот момент заворочался Квотерволз, открыл глаза и сел.

– Вы встали в такую рань. Уж не понос ли прохватил? – сказал он удивленно. – Прошу прощения, госпожа, но я и не видел, что вы тоже не спите.

Мы не стали ему рассказывать о визите мага. Занимаясь же сбором в дорогу, я вдруг ощутил странный припадок веселья. То ли оттого, что вышел победителем в словесной перепалке с Модином, то ли оттого, что окончательно убедился в слабости Клигуса.

И я понял, что, сколько бы солдат ни было у Модина и Клигуса, им не одолеть нас. И совсем развеселился.

Разумеется, мое благодушие было не к добру.

После полудня того же дня мы увидели ужасного огромного волка. Он рысцой приближался с юга, прямиком к нам, словно спеша на наш зов, затем, не доходя пары сотен ярдов, повернул, замедлил ход и не спеша двинулся параллельным нам курсом. Мы насторожились.

Волки, как правило, охотятся стаей; волчицы в период кормления щенков молоком ходят за добычей в одиночку, стараясь далеко не удаляться от гнезда. Как и все хищники, волки предпочитают слабых или одиноких зверей, избегая схватки с животным, полным сил.

Достойных врагов у них мало. Равные по силе хищники обычно уважают друг друга. Единственным исключением – врагом, опасным для волков, – является человек, и волки чувствуют это, используя любую возможность прикончить своего двуногого недруга. Бывает, что фермер выходит в поле и больше его никто никогда не видит, а находят лишь мотыгу; без следа исчезают человек, его лошадь и даже кожаная упряжь. Нападают они и на стоящие на отшибе дома, поджидая, пока хозяин уйдет, а потом вышибают дверь или окно и набрасываются на женщин и детей.

Но даже в этой извечной ненависти к человеку они не теряют головы. Они издалека мгновенно распознают вооруженного человека и скрываются. Никогда, даже стаей, они не нападут на группу вооруженных людей, но будут бежать невдалеке, как за стадом лосей, в надежде, что кто-нибудь отстанет.

Это единственное животное, вгоняющее меня в трепет. Возможно, теперь он с этим намерением и появился около нас. Следовало ждать остальных.

Обычно мы начинали разбивать лагерь где-то за час до наступления сумерек, чтобы успеть разжечь костер и приготовить пищу, не высвечиваясь особенно в темноте. На этот раз я приказал Квотерволзу не останавливаться, пока не найдем местечко более безопасное, чем прежние стоянки, и поддерживать огонь всю ночь.