Антеро (№3) - Королевства Ночи

– А если что-то с ними случится?

– А мы в часовые выберем тех, у кого резвые ноги и острый слух, и скажем, что в случае тревоги пусть они орут что есть сил, а потом мчатся на корабли.

Мне не очень-то нравилась мысль оставлять людей на суше, пусть Джанела и не ощущала никакой опасности. Но…

– Ну хорошо, – решил я, – Отбери людей. А мы с тобой по очереди будем расхаживать на страже отсюда – до того недействующего фонтана.

Квотерволз снова поклонился и сказал:

– Господин Антеро, не сочтите меня хамом, но временами мне кажется, что Тедейт испытывал сожаление, вкладывая мозги в вашу голову. Ведь я отвечаю за вашу жизнь, а не этих типов, которые не будут особенно возражать, если ваша задница навсегда останется на этом проклятом берегу. А уж об охране я сам позабочусь!

– Спасибо за откровенность и заботу, Квотерволз, – сказал я. – Но приказ остается в силе. Я буду караулить первым. Сменишь меня в полночь.

Но Квотерволзу на эту смену так и не пришлось идти.

Вахтенный на «Ибисе» отбил полуночные склянки, звон эхом разнесся над мертвым городом, и город, словно только и дожидавшийся этого сигнала, ожил.

Внезапно, пока все наши люди торопливо расхватывали оружие, на площади появились богато одетые, распевающие песни или просто что-то выкрикивающие люди. Один совершенно пьяный человек двинулся, пошатываясь, мне навстречу, а когда я попытался остановить его, он прошел сквозь меня, и в ту же минуту я понял, что слышу еще какие-то крики, и уже не этого карнавала.

Сигналы тревоги доносились с кораблей и от наших часовых.

Это был город призраков, и, пока я метался, не зная, что делать, вокруг нас уже безумствовала настоящая вакханалия. Ко мне подскочила Джанела с саблей в руке.

– Амальрик, – сказала она, – все это началось несколько секунд назад. Я едва успела ощутить присутствие этих призраков, но не успела предупредить, как они уже появились.

– А ты не можешь понять их намерений?

– Не могу. Но мы должны как можно быстрее вернуться на корабли. Я боюсь, это только начало.

Большинство часовых, следуя приказу, уже ретировались на корабли. Квотерволз собирался спускаться по трапу «Ибиса» с отрядом поддержки, когда мы показались на причале. Мы быстро очутились на борту и теперь зачарованно наблюдали за происходящим.

Здания теперь выглядели совершенно новыми, ярко окрашенными свежей краской и украшенными знаменами; тот самый сухой фонтан, возле которого я стоял на страже, выбрасывал вверх искрящиеся разноцветные струи, а из различных районов города доносились звуки мелодий, исполняемых музыкантами так громко, словно они задались целью оглушить всех окружающих.

Призраки продолжали веселиться, не обращая на нас никакого внимания.

– Отчаливаем? – спросила Келе. Джанела покачала головой.

– Пока еще нет. Нет необходимости. Я по-прежнему не ощущаю злого умысла против нас. Но все может измениться так же быстро, как появились эти призраки.

Я распорядился всем в полном вооружении находиться на палубах, хотя и понятия не имел, что может сделать сталь против привидений.

Теперь у нас было время оглядеть толпу и понять, что же тут происходит. Праздновалось что-то совершенно особенное, поскольку даже жизнерадостные жители Ирайи на своих карнавалах не веселились так самозабвенно. Я ощущал, как ослабевает напряжение среди моряков, наблюдавших за веселящимися призраками.

– Посмотри-ка на ту. Совсем голая.

– Ага. Да и попробуй одень такую толстую. На нее палатка нужна.

– Ей-богу, вон тот выдул две бутылки подряд и стоит как ни в чем не бывало… Нет, пробрало… повело… прибивается к рифам… крушение! – комментировал кто-то, наблюдая за призраком, который в полусогнутом состоянии описал круг и рухнул на землю.

– Эй, а вон там… Глянь-ка на ту парочку, чем они занимаются…

– А им на всех наплевать, надрались так, что ни на кого внимания не обращают, – проклятие! А вон тот выхватил кинжал! Тедейт, они же закололи друг друга… и оба умирают!

– Проклятие… никогда еще не видела подобной свистопляски, – бормотала Келе. – Словно последний день последнего на свете праздника.

Вдруг музыка оркестров потонула в звуке горнов, и все находящиеся на площади призраки повернули головы в одну сторону и застыли. Площадь двойным кольцом охватили лучники в черном с луками наготове. Горны зазвучали громче, и тут же с самой широкой улицы на площадь хлынула толпа каких-то чудовищ – полулюдей-полудемонов. Сначала я разглядел существо с телом женщины и головой шакала, а далее – паука с торчащей сверху мужской головой. Некоторые из этих существ были одеты, многие – наги. Все поголовно были не то пьяны, не то пребывали в трансе, который я видел лишь у примитивных народов на церемониях камлания. Все эти чудовища слились с празднующими горожанами, все принялись совершенно бесцеремонно совокупляться – мужчины с мужчинами, женщины с животными, звери с мужчинами. Кое-кто наносил себе удары кинжалами, заходясь в радостном вопле и купаясь в собственной крови. Все они орали, визжали и пели во всю мощь легких.

Я услыхал, как один матрос принялся молиться, другого вырвало.

Я ощутил, как черная волна окатила меня исходящим от призраков морем злобы. Я повернулся к Джанеле и, увидев выражение ее лица, понял, что она испытывает те же чувства.

Никто из нас ничего не успел сказать, как на площадь ворвалось еще что-то. Я не знаю, как точно описать это существо. Если это и был демон, то о таких я никогда не слыхивал. Внешне он походил на человека, несмотря на лапы с когтями, а Джанела позже мне сказала, что чудовище показалось ей женщиной. Но оно постоянно меняло образ, с каждым разом становясь все отвратительнее и злобнее. И не знаю, откуда пришла ко мне эта мысль, но я подумал, что в этом существе отражается все зло, накопившееся в нас самих… Существо уже приобрело громадные размеры, возвышаясь над домами.

Это чудовище выглядело так ужасно, что, казалось, имело материальную природу. Перед ним откуда-то появились дети, прикованные друг к другу цепью, пропущенной через ошейник каждого. Монстр протянул лапу вниз, разразился хохотом и поднял их всех за цепь – раздались хрипы умирающих от удушья. Существо с легкостью отбросило их в сторону, точно швырнуло за ненадобностью венок из цветов, вновь протянуло лапу, схватило какую-то женщину, подняло ее и с размаху кинуло вниз. Тело распласталось на камнях.

На площадь вкатились клетки на колесах, битком набитые мужчинами, женщинами, детьми, завопившими от ужаса при виде демона. Но просить пощады было бесполезно. Чудовище подхватило одну клетку, оторвало крышку, схватило людей в горсть и сжало, вызвав новую волну затихающих воплей.

Я испугался и отдал приказ рубить концы и отчаливать, пока демон не ощутил нашего присутствия. Тут он наконец заметил нас, как и остальные, находящиеся на площади. Крики веселья сменились угрожающими воплями, кто-то уже подобрал камень и швырнул в нас. Очевидно, все призраки вдруг обрели плоть, потому что камень со стуком ударился в палубу, едва не угодив в Маха. Вслед за этим щелкнул арбалет, и рядом со мною в фальшборт впилась стрела.

Келе и остальные капитаны стали выкрикивать команды, матросы налегли на весла. Джанела посмотрела вверх по течению и закричала, на что-то указывая. Я обернулся.

Огромная волна от одной стены каньона до другой катилась на нас, заглушая своим ревом даже крики толпы. Огромная стена воды вставала почти на всю высоту каньона, вздымалась выше домов города, выше демона, который, увидев ее, завопил, только теперь от страха.

Завопили призраки, завопили моряки, увидев, какой ужас несется на всех. Не было ни времени, ни возможности развернуть корабли носом к волне, чтобы принять удар воды.

Я понял, что этой волною правит сам Черный Искатель и что смерть наконец-то явилась за Амальриком Антеро, но будь я проклят, если я собирался сдаваться просто так. Я схватил Джанелу, прижал ее к себе, а другой рукой ухватился за фок-мачту в тщетной надежде удержаться и пережить надвигающееся крушение. Звук от несущейся волны становился все громче, громче, заполняя собою весь мир, и вот она уже нависла над нами, над городом. Я закрыл глаза, ожидая, как обрушится волна и похоронит все крики под грохотом разрушения, вдохнул поглубже, чувствуя, что это мой последний вдох, но твердо собрался задерживать дыхание столько, сколько смогу.

Но вода нас не захлестнула, хотя прошла не одна секунда, прежде чем до меня это дошло. Я открыл глаза и увидел безмятежную и тихую ночь, наши корабли спокойно покачивались на воде. Но я успел увидеть, как остатки волны проносятся по городу, смывая всех призраков и руша дома, и вскоре все улеглось. Мы уставились на пустой, залитый лунным светом город. Я теперь знал, отчего он погиб.

Джанела подняла голову и огляделась. Моряки поднимались на ноги. Наступившая тишина давила тяжестью, до всех не сразу доходило, что они остались в живых.

Мы продолжали таращиться на оставшиеся от города руины, устроенные той волной, оказывается, давным-давно, и Джанела быстрее всех смогла объяснить случившееся.

– То, что мы сейчас видели, произошло очень давно. Но это не видение. Капитан Келе, надо немедленно поднимать паруса. Старейшины ли, боги ли уничтожили город – я не знаю, но проклятие по-прежнему висит над ним.

Никто с ней не стал спорить, но, после такого шока двигаясь заторможено, как во сне, мы подняли паруса, взялись за весла и вывесили на цепях людей за борта с факелами, чтобы не пропустить какую-нибудь подводную скалу. Хотя сейчас это пугало не сильно.

С нас пока хватало и того, что мы остались живы. И никому из нас никогда не забыть ни ужасного празднества, ни последовавшего затем разрушения.

Когда город скрылся позади за излучиной, мне показалось, что я слышу что-то.

Сзади доносилась веселая музыка, и отсветы снова играли на облаках.

Мы услыхали новый, с каждым ярдом нарастающий рев задолго до того, как поняли его источник. Все вздрогнули, страшась атаки новой гигантской волны, но на этот раз не призрачной. Нервы у всех были на пределе. Ведь пока, хвала Тедейту, путешествие наше ограничивалось небольшим числом потерь. Но мы испытали уже слишком много страха, увидели слишком много крови. И теперь даже рассветная и закатная красота ущелья, по которому текла река, начинала надоедать. Мы жаждали открытых пространств и открытой воды, где к опасности или атаке врага можно приготовиться заранее, до того, как будет поздно.

Плыть становилось все труднее – скорость течения усиливалась, а ветры все чаще меняли направление. Вновь и вновь приходилось браться за весла, но даже они мало помогали нашему продвижению.

Река сделала поворот, и мы угодили в тупик.

Нашим глазам предстала стена кипящего водопада невиданных размеров. По поверхности реки разбегались постоянные волны, вверх поднимались клубы тумана, а вся картина восхищала и пугала одновременно. Река без всяких перекатов и ступеней просто падала с высоты в несколько сотен футов в ущелье.

Я скрипнул зубами. Нам, очевидно, предстояло расстаться с кораблями. Но хуже того – осмотрев отвесные стены в поисках каких-нибудь лестниц или туннелей, ведущих вверх, я не увидел ничего, только влажные скалы в зеленых пятнах лишайников.

Подошла, ругаясь, Келе.

– Чтоб у этих старейшин ноги отсохли! Может быть, тут у них вырастали крылья и они переносили грузы домой по воздуху?

– Вряд ли, – сказала Джанела. Она закрыла глаза и, подрагивая ноздрями, как зверь на охоте, медленно повела головой. – Нет, – сказала она. – Мы можем продвигаться дальше.

– Как?

– Смотрите. Вон туда, – указала она.

Я вгляделся, и мне показалось, что за водной пеленой я вижу что-то темное, вроде бы вход в пещеру.

– Капитан, – сказала Джанела, – держите курс прямо на центр этого водопада.

Келе принялась выкрикивать команды. Послышались протестующие голоса, но экипаж, как и прежде, подчинился. Понеслись вопрошающие крики с «Искорки» и «Светлячка», и Келе проорала, чтобы они смело следовали за ней. Вряд ли там поверили, что мы на «Ибисе» не сошли с ума, но тем не менее выстроились за нами. Продвигаясь короткими галсами, мы подошли ближе к водопаду. Рев падающей воды становился все громче и громче, нас охватывал клубящийся туман, и я ждал, что вот-вот поток воды погребет нас.

Но водопад оказался не таким плотным и широким, как ожидалось. Конечно, мы все вымокли до нитки, но через пару минут оказались в огромной пещере за стеной водопада, которую обнаружила Джанела при помощи своего магического сверхчутья.

Говорить при таком реве воды было невозможно, и мы обходились жестами. На веслах мы двинулись внутрь пещеры. Мне казалось, что должно было становиться все темнее и темнее, на самом же деле нас окружал неизменный полумрак. Я так и не понял, что же давало этот небольшой свет – замаскированные окна или магия.

Но недолго я размышлял над этим. Вскоре я был очарован настоящим чудом.

Как правило, волшебство осуществляется с помощью заклинания и большинство из нас, глядя на какой-нибудь хитроумный механизм, как-то не связывает его с магией. Но он может быть сделан искусными воскресителями посредством обычных инструментов. Я подозревал, что модель Вакаана, занимающая центральную часть дворца короля Гейята, была как раз таким механизмом; да и моя сестра Рали в свое время разрушила роковую машину, созданную последним архонтом, намеревавшимся уничтожить Ориссу и стать богом с помощью этого чуда магической техники. Разумеется, тут не обошлось без чудес, но не обошлось и без великого мастерства, более творения умелых рук создателей, нежели магии.

Перед нами, наполовину выступая из воды, вращалось огромное колесо с зубцами, тянущими цепь со звеньями таких же примерно размеров, что составляли некогда цепь, перегораживающую гавань Ликантии. Цепь тянулась вверх.

Наверняка здесь присутствовала магия, поскольку ни колесо, ни звенья цепи не были затронуты ржавчиной, а оставались такими же новыми, словно только что вышли из той невообразимо огромной кузницы, где их выковали.

Один наш моряк упал на колени и принялся молиться; но боцман схватил его за шиворот, поднимая на ноги и возвращая к работе.

Джанела, наклонившись к моему уху, прокричала, поскольку грохот водопада, отражаясь от стен пещеры, не давал возможности нормально разговаривать:– Магия старейшин по-прежнему работает, она ощутила наше присутствие. И держу пари, нас сейчас поднимут наверх.

Я не представлял себе, как это произойдет, и ждал, что будет.

И из воды показался огромный желобообразный лоток, на котором запросто поместился бы самый крупный из моих торговых кораблей. Лоток имел наклон градусов в десять, и по нему стекала вода, но вовсе не тем стремительным потоком, которого следовало бы ожидать. И здесь трудилась магия. Тут механизм остановился, словно бы ожидая наших дальнейших действий.

Джанела подошла к Келе и стала что-то объяснять, но та уже согласно кивала, она знала, что надо делать. Капитан забегала по палубе, хватая матросов за плечи и выкрикивая команды в уши. Моряки отцепили якорную цепь от якоря, разложили ее на палубе, затем достали из ящика запасную цепь и растянули ее рядом. Другие моряки убирали лееры на полубаке. Концы цепей намертво закрепили на корабельных лебедках. Другие концы остались свободными.

Келе подошла ко мне и сказала:

– Ну что, рискнем прокатиться на водяной мельнице?

Я понял, как собирается поступить Келе. Трое лучших моряков «Ибиса» получили капитанские наставления, Келе приказала гребцам подвести судно ближе к гигантскому лотку. Моряки перебрались через борт и, потащив за собой громадные позвякивающие цепи, закрепили их на толстенном кронштейне, соединяющем лоток с гигантской спицей этого колеса. Заработали лебедки, и цепи затащили нас на лоток.

Конечно, принцип работы этого механизма был хорошо известен, такие мельницы наши фермеры широко применяли для орошения полей. Работал у нас в Ориссе когда-то и действовавший подобным образом фуникулер из канатов и кабинок, в которых на гору Афена поднимались любители экзотики, и проработал все лето, пока зимние ветра не разнесли установку вдребезги. Но во имя Тедейта, насколько же огромна и совершенна была эта машина! С помощью этого механизма старейшины, очевидно, давали возможность продолжать путешествие только тем, кто с добрыми намерениями направлялся к сердцу их страны.

И не было необходимости сражаться с врагами, не пуская их вверх по реке. Просто-напросто достаточно было сотворить запирающее этот механизм заклинание или заклятие, отводящее взор от едва видимого прохода за стеной водопада. Я тут же вспомнил, как говорил мне некогда Янош:

– Самый великий из государей не тот, кто сражается в битвах, а тот, кто отражает все нападки на свою страну с помощью ума и хитрых уловок.

Несомненно, заклинание ощущало подходящий снизу по реке корабль, и механизм автоматически включался. Интересно, а при возвращении назад этим же путем это колесо будет вращаться в обратную сторону? Я тут же усмехнулся. Похоже, я стал столь самонадеян, что даже и не сомневаюсь в возможности спокойного возвращения всех нас домой. Ведь всего лишь день назад я был погружен в уныние и ужас, а теперь, при виде чудесного механизма, уже готов прыгать от радости, как болван, которому посчастливилось выиграть в кости.

Наш корабль начал подниматься. По палубам «Светлячка» и «Искорки» забегали матросы, которым Тоура и Берар велели дублировать наши действия.

Цепь, медленно продвигаясь все выше, вытянула нас в другое озерцо, где находились такое же колесо и цепь, поднимающие на следующий уровень как по ступенькам. Времени оказалось более чем достаточно, чтобы отвязаться от первого лотка и привязаться к новому. Впереди нас ждала еще пара подобных механизмов, и через несколько часов неторопливого продвижения мы вышли из туннеля с высоким сводчатым потолком на ясный солнечный свет, оказавшись на небольшом скалистом островке, и лоток плавно опустил нас в реку, текущую по плато. Мы в последний раз отцепились от подъемного механизма и подождали, пока из полумрака выйдут оставшиеся два судна.

Позади доносился рев водопада, льющегося на дно каньона, который мы покинули несколько часов назад.

Клянусь, я ощущал запах настоящих Далеких Королевств.

Мы продолжили плавание среди земель столь же бесплодных и пустынных, как и те, что были обнаружены нами после восхождения по лестнице над убежищем в скалах. Смотреть было не на что, делать было нечего, лишь поддерживать курс, поскольку ветер ровно дул в нужном нам направлении, и мы валялись на палубах, дыша тяжело, как собаки, и потея. Мы натянули навесы, но сухой и горячий ветер все равно нес из окружающих пустынь пыль и песок, засыпая палубу и нашу пищу.

Но мы не унывали, гордясь тем, что, преодолевая одно препятствие за другим, идем к своей цели. Может быть, нас ждет за поворотом еще один водопад или трясина, но мы одолеем их, как одолели предыдущие, и справимся, коли придется, с Клигусом и Модином, если, к нашему несчастью, они все же настигнут нас.

Таков уж человек, вечно взлетает к восторженности и падает в отчаяние. Но, в конце концов, если бы любой из нас желал другой жизни, то не находился бы здесь, в неизведанных землях, а спокойно спал бы в тепле и скуке своего ориссианского дома.

Однажды вечером на горизонте показалось какое-то сияние. Мы занервничали, припомнив город призраков. Но сияние оставалось на том же месте и после восхода солнца, и по мере нашего приближения к нему оно оказалось вертикальным столбом огня, поднимающимся над голой пустыней.

– Магия, – сказал один из моряков.

– Не обязательно, – сказала Джанела. – Вы что, не видели никогда бьющие из земли нефтяные фонтаны? Так вот если такой фонтан поджечь, то зрелище будет примерно такое же.

Поднявшись по реке дальше, мы разглядели россыпь хижин вдоль берега, не более чем в лиге от столба огня. Возле них стояли люди и наблюдали за нами.

Мы решились подойти ближе, но держа оружие наготове, с намерением отбиваться и уходить на середину реки, если прием окажется недружественным. Но страхи наши оказались напрасными.

Впереди показался грубо сколоченный деревянный причал. Мы встали на якорь недалеко от него и спустили на воду лодки. Джанела, Квотерволз, Пип и я направились к берегу, желая скорее размять ноги, а не надеясь получить хоть какую-нибудь информацию.

И хорошо, что мы не обольщались, потому что обнаружили на редкость бедных и несчастных созданий. Мы не удивились, узнав, что они называют себя «народом пламени». Но при этом они утверждали, что являются последними представителями некогда могущественного племени, правившего когда-то в этих пустынных землях. Но боги лишили их силы и славы.

– Какие боги? – спросила Джанела.

– Которые живут там, – ответил вождь племени, указывая рукой куда-то на восток.

– Но кто же они? Как выглядят? Далеко ли до них? И видел ли их кто-нибудь из вас?

Джанела забросала вождя вопросами, но ни на один не смогла получить вразумительного ответа.

Торговать им было нечем, разве что вкусной колодезной водой, и мы, скорее жалея их, чем из надобности, наполнили бочонки, оставив им взамен безделушки и леденцы.

Я дал кусок сахара мальчугану лет семи. Был он совершенно наг, и, судя по запаху, исходившему от него и его соплеменников, мытье тела здесь не считалось занятием, достойным внимания. Мальчик держал на поводке ручную зверюшку, ящера, размером с мою руку. Я спросил, как называется это животное, но мальчик покачал головой. Он сказал, что название ящера запрещено произносить, и добавил, что это существо является потомком великих животных, отнятых у народа пламени богами.

Я склонился, чтобы осмотреть это создание. Оно разинуло крошечную клыкастую пасть и плюнуло в меня, при этом слюна задымилась и загорелась. Я отпрыгнул и выругался.

Мальчик усмехнулся:

– Оно и со мной так поступает.

Он пососал кусочек сахара, и лицо его приняло счастливое выражение, из которого было ясно, что такого ему пробовать еще не доводилось.

Я посмотрел на ящера, хотел еще что-то спросить, но понял, что ничего полезного не выведаю.

Мы вернулись на корабль и поплыли дальше.

На шестой день после этой встречи мы увидели тянущуюся на горизонте дрожащую полоску.

Мы подплывали ближе и ближе, и вскоре перед нами раскинулось огромное озеро.

А на далеком противоположном берегу поднимались горы.

Глава 11

ОЗЕРНЫЙ НАРОД

Все речные жители имеют склонность размышлять о начале и конце сущего. Мы сидим по берегам наших рек и наблюдаем за бесконечными причаливаниями и отчаливаниями и задумываемся, не принять ли и нам участие в этом процессе. Некоторые доходят до того, что становятся бродягами, вечно ищущими смысл всего на свете, а иногда и похваляющимися тем, что даже нашли это. Подобное детское желание прославиться позволяет на короткий миг забыть о том, что ты обычный жалкий смертный, и вместо этого представить себя надменной и вечно существующей горой, взирающей на все свысока. Я и сам несколько раз за свою жизнь испытывал такие мгновения. И они никогда не приедаются. И теперь, когда мы оказались в этом громадном озере, откуда, как позднее выяснилось, брала начало река, часть меня настороженно принюхивалась, не пахнет ли новыми опасностями, а другая часть вдыхала пьянящий воздух открытия – ведь старейшины, должно быть, царствовали здесь тысячелетиями, и я первым из Ориссы добрался досюда.

Озеро было огромным, как море. Карта Джанелы говорила, что нам следовало пересечь его и добраться до противоположного восточного берега, которого отсюда почти не было видно. Над холодными водами клубился туман, но они уже сверкали под яркими лучами восходящего солнца, придавая сходство озеру с магическим зеркалом. В это время года у берега было мелко, и водоросли расстилались по поверхности. Лилии с плавающими листьями размерами с большую тарелку вовсю цвели, наполняя воздух благоуханием. Тут и там метались, трепеща крылышками, сказочных расцветок стрекозы, а птицы с изумрудным оперением ростом по пояс человеку бродили в воде на тонких голенастых ногах и длинными розовыми клювами как кинжалами втыкались в воду, отыскивая пищу среди лилий.

Слабый бриз доносил прохладный влажный запах папоротников, разросшихся под удивительно прямыми и высокими деревьями, устремленными к небу. Пушистые облака придавали всей картине такой безмятежный вид, словно в этом краю абсолютно всем было жить просто, хорошо и радостно.

Из этого озера и вытекала река, по всем берегам которой когда-то цвела жизнь многочисленного населения. После зимних холодов снег в горах начинал таять, к озеру устремлялись гремящие потоки и бесчисленные ручейки, неудержимые в своих узких берегах, и наполнялось озеро, и река несла воды вниз через все земли, которые мы миновали, и впадала в море. В эпохи процветания в это время года в деревнях и городах люди, должно быть, устраивали праздники, благодаря богов за их милость; звучала музыка, целовались влюбленные, и болтливые старушки покачивали головами, наблюдая за происходящим.

Я улыбнулся нахлынувшим ярким видениям, выглядевшим, как мои собственные воспоминания, почувствовал себя их участником в те времена, когда я был молод, когда кровь еще во мне играла, как вода в горных ручьях, а вокруг было полно девиц, готовых развлекаться вволю, давая повод посудачить старушкам.

– Что тебя так позабавило, Амальрик? – спросила Джанела. Когда я рассказал ей, она улыбнулась и заметила:

– А ты уверен, что эти годы для тебя уже безвозвратно потеряны, а, друг мой?

Я почувствовал, как вспыхнули мои щеки, а она, увидев это, совсем развеселилась. Я не мог отрицать, что здорово изменился с тех пор, когда она впервые увидела меня на моей вилле. Я стал сильнее, гибче, руки и ноги обросли новыми мышцами, талия сузилась, пропала одышка. Старческая сутулость исчезла, и я вновь приобрел стройность; шаг мой стал увереннее. Я не нуждался в зеркале, чтобы понять, как исчезают с лица приметы пожилого возраста, или почувствовать, что мои седые локоны сменились на пылающие рыжим огнем пряди. И лишь иногда, поймав удивленный взгляд товарища по путешествию, я понимал, что выгляжу как человек, которому под сорок, а не как старик, проживший почти семьдесят лет.

Однако никто вслух не высказывал своего удивления. Поначалу меня это поражало не менее, чем таинственные изменения в моем организме. Но позднее я понял, что все считали происходящее лишь еще одной гранью того таинства, что называется Амальриком Антеро, тем таинством, что на их глазах шло, ведя за собой остальных к очередному невероятному открытию.

Но вместе с радостью от омоложения я, услыхав напоминание Джанелы об изменении моей внешности, почувствовал печаль. Годы забрали моих друзей и мою любимую Омери. Почему же меня ждет иная судьба? А если и ждет, то я вовсе не был уверен – благословение это божье или проклятие? Иногда я ощущал себя чужаком среди товарищей, иностранцем, рядящимся не в свое платье. Их мысли и разговоры говорили об их настоящей молодости, которой свойственны безрассудность и вера в чудеса.

– Что происходит со мной, Джанела? – спросил я. Она успокаивающе положила руку мне на запястье.

– Не уверена, но я не думаю, что эти изменения – плод деятельности черной магии, – сказала она.

Я посмотрел на нее, удивляясь, как она могла догадаться о моих самых мрачных мыслях.

– Я слышала о людях, постаревших раньше времени; о колдуньях, превратившихся за ночь в старух, а через день ничего не оставивших после себя, кроме клока волос да горстки праха. Но я никогда не слыхала о том, чтобы время можно было повернуть вспять, хоть это и является заветной мечтой большинства магов. Все, что я могу сказать: чем ближе мы подходим к нашей цели, тем, похоже, моложе ты становишься. Хотя в последнее время этот процесс, кажется, замедлился. И я сильно сомневаюсь, что в конце концов ты превратишься в слюнявого несмышленыша, играющего своей саблей, как погремушкой.

Я рассмеялся.

– А вот об этом я как-то и не подумал. Ну вот, ты добавила мне переживаний.

– А ты не переживай, – сказала она. – Вспомни о той танцовщице, что носил с собою мой прадед, и как она становилась все новее по мере продвижения к вашей цели.

И я глянул на происходящее иначе. Я подумал, как здорово было бы, если бы сейчас рядом оказалась Омери, и мы бы молодели вместе и каждую ночь до самого рассвета доставляли друг другу удовольствие.

Но мои мечты прервали. Чтобы обойти густое поле водорослей прямо по курсу, Келе повернула на север и направила «Ибис» вдоль берега. Слева на берегу появился ориентировочный знак старейшин – столб с ликом женщины-демона. Красивая сторона скульптуры смотрела на нас холодно и величественно, словно издеваясь над моими мечтами. Я не нуждался в напоминании о том, что в жизни наслаждения могут обернуться величайшей ложью.

И первой ложью оказалось это озеро, оказавшееся лишь небольшим слоем воды над толстым слоем плотного ила, дна которого не доставал и самый длинный из наших шестов. Двуликие ориентировочные столбы старейшин, стоявшие на берегу и выступающие из воды, указывали фарватер, который существовал, должно быть, давным-давно, а теперь все было в прошлом. Целых столбов оставалось мало по прошествии стольких лет. В основном они были обломаны, как старческие зубы, но даже эти обломки возвышались над нашими леерами. Судя по высохшим раковинам моллюсков на столбах, в свое время вода стояла достаточно высоко и корабли могли проплывать совершенно свободно. Теперь же уровень был так низок, что даже наши суда с их мелкой осадкой с трудом пробивались вперед, а иногда и застревали.

Я послал вперед разведчиков на лодках; они вернулись и сообщили, что дальше все то же самое, хотя изредка встречаются и глубокие участки чистой воды, где можно двигаться быстрее.