Зарубежная фантастика (изд-во Мир) - Рама Явленный

      Возвращаясь в собственные апартаменты, Николь увидела Орла, стоявшего там, где луч сливался с кольцевым коридором, окружавшим сердцевину «морской звезды». Она подъехала к инопланетянину.
      — Развлекаешься, — заметил Орел.
      — Возможно, — усмехнулась Николь. — Просто фантастическая игрушка. Едва не забыла о боли в бедре.
      — А как ты спала? — осведомился Орел.
      — Спасибо, намного лучше, — ответила Николь. — Сегодня по твоей рекомендации я спала на здоровом боку. Вчерашнее лекарство тоже в значительной мере уменьшило неудобства.
      Орел махнул рукой в направлении ниши с другой стороны коридора.
      — Не посидеть ли нам, — сказал инопланетянин. — Нужно переговорить с глазу на глаз.
      Николь направила свое кресло поперек коридора к невысокому пандусу. Орел, шедший позади нее, указал ей, куда ехать. Поскольку около дюжины октопауков уже занимали комнату. Орел и Николь выбрали себе место справа, где можно было остаться вдвоем.
      — Носитель завершает свои работы в Узле, — проговорил Орел. — Через двенадцать часов он сделает здесь короткую остановку и примет новых пассажиров… завтра я объявлю, кто будет переведен на Носитель.
      Инопланетянин повернулся и поглядел на Николь своими внимательными синими глазами.
      — Кое-кто из людей, вероятно, будет недоволен моим объявлением… Когда было принято решение разделить ваш вид на две отдельные группы, я сразу понял, что разделить вас так, чтобы все были довольны, никак не удастся… И я бы хотел, чтобы ты по возможности помогла нам сгладить процесс.
      Николь разглядывала удивительное лицо и глаза своего инопланетного друга. Она подумала, что уже встречалась с подобным взглядом. «Это было в Узле, когда меня просили сделать видеопередачу».
      — И что же ты от меня хочешь? — спросила Николь.
      — Мы решили допустить известную гибкость в этом процессе. Хотя каждый, кто будет переведен на Носитель, обязанпринять свое назначение, кое-кому из приписанных к Узлу мы предоставим возможность для повторного обсуждения данного вопроса или позволим действовать по своему усмотрению. Оба аппарата расстанутся навсегда, и в случае сильных эмоциональных привязанностей мы бы не хотели…
      — Итак, — перебила его Николь, — вы намереваетесь разделить семьи?
      — Да, такое возможно, — ответил Орел. — В ряде случаев один из супругов приписан к Носителю, а партнер остается в Узле. Есть и случаи, когда будут разделяться родители и дети…
      — Иисусе! — воскликнула Николь. — С чего это вы вдруг решили, что имеете право разделить жену и мужа, привыкших друг к другу, и при этом рассчитываете на согласие с их стороны?… Хорошо, если подобное объявление не приведет к открытому бунту.
      Орел помедлил несколько секунд.
      — В нашем решении нет ничего произвольного. Многие месяцы мы изучали всю информацию по каждому созданию, ныне проживающему в «морской звезде», в том числе и сведения, полученные с Рамы… К Узлу приписаны те, кто соответствует критериям, необходимым для пребывания в нем.
      — И каковы же ваши критерии? — быстро спросила Николь.
      — Я могу сказать тебе лишь то, что Узел представляет собой место обитания многих видов… Личности, обладающие ограниченной приспособляемостью к другим разумным существам, приписаны к Носителю.
      — Выходит, — проговорила Николь немного погодя, — что некоторые из обитателей Нового Эдема, по каким-то причинам отвергнуты вами как непригодные…
      — Если я правильно понимаю тебя, — перебил ее Орел, — ты хочешь сказать, что мы разделяем группы на основании каких-то достоинств. Нет, это не совсем так; мы рассчитываем, что члены каждой группы в конечном счете окажутся счастливее именно в тех условиях, где им предстоит жить.
      — Даже без супругов и детей? — спросила Николь. Она нахмурилась. — Иногда мне кажется, что вы так и не сумели по-настоящему понять, чем именно вызваны те или иные поступки людей… Эмоциональные привязанности, если использовать ваши слова, обычно являются самым важным компонентом счастья любого человека…
      — Мы знаем это, — проговорил Орел, — и внимательно анализируем каждый конкретный случай нарушения семейных связей, а потому допускаем и некоторые поправки. С нашей точки зрения, все предлагаемые варианты разделения семей, которых не так уж много для подобного разговора, обосновываются результатами наблюдений.
      Николь поглядела на Орла и затрясла головой.
      — Почему же ты прежде молчал об этом? Упоминая о будущих перемещениях, ты ни разу даже не намекнул, что нас разделят на две группы…»
      — Мы решили пойти на эту меру недавно. Не забудь: наше вмешательство в развитие событий на Раме заставило обратиться к запасному варианту плана… И как только разделение стало неизбежным, мы не захотели менять статус-кво…
      — Дерьмо! — вдруг не сдержалась Николь. — Не верю даже на миг. Вы все зналидавным-давно… просто не хотели выслушивать возражения… — С помощью пульта управления на ручке кресла Николь развернула свое транспортное средство. — Нет! — твердо произнесла она. — В этом вопросе я вам не помощница… Кроме того, вы скомпрометировали меня тем, что не сказали правду заранее…
      Она нажала на кнопку и направилась к главному коридору.
      — Могу ли я чем-нибудь изменить твое мнение? — спросил Орел, последовав за ней.
      Николь остановилась.
      — Я могу представить только один сценарий, в котором помощь с моей стороны возможна… Почему бы вам не рассказать людям о разнице условий жизни в обеих группах? Пусть каждый человек решает Сам за себя.
      — Увы, мы не можем этого сделать, — проговорил Орел.
      — Тогда не рассчитывай на меня, — ответила Николь, включая коляску.
      До дверей своей комнаты Николь добралась в скверном настроении. Она потянулась к замку и набрала цифровую комбинацию.
      — Патрик и мама ищут вас, — проговорил Кеплер, встречая ее. — Они встревожились, когда не нашли вас в коридоре.
      Николь въехала в комнату, минуя молодого человека. Из ванной вышел Бенджи, завернутый в полотенце.
      — Привет, ма-ма, — он широко улыбнулся и, заметив недовольство на лице Николь, заторопился к ней. — Что случи-лось? Ты не упа-ла?
      — Нет, Бенджи. Со мной все в порядке… Поговорила с Орлом и расстроилась.
      — А о чем? — спросил Бенджи, беря ее за руку.
      — Скажу тебе позже, — промолвила Николь, немного поколебавшись. — Когда ты вытрешься и оденешься.
      Бенджи улыбнулся и, поцеловав мать, направился в ванную.
      Гнетущее чувство, которое Николь испытала во время разговора с Орлом, вернулось. «О Боже, — вдруг подумала она. — Только не Бенджи. Конечно же, Орел не хотел намекнуть на предстоящую разлуку с Бенджи». Она вспомнила слова Орла про судьбу тех, кто наделен плохой приспособляемостью, и запаниковала. «Не сейчас, пожалуйста, не сейчас, после всего пережитого».
      Николь вспомнила давний случай — это было годы назад, когда они впервые гостили в Узле. Она была в спальне, и Бенджи пришел, чтобы выяснить, будут ли ему рады в семье, если он решит вернуться вместе со всеми в Солнечную систему. С огромным облегчением он убедился в том, что его не ждет разлука с матерью. «Бенджи и так уже достаточно много перенес, — сказала себе Николь, вспомнив, что Бенджи жил в Авалоне все то время, пока она находилась в тюрьме. — Орел должен знать это, если он и в самом деле изучал данные».
      Невзирая на все старания держаться спокойно, Николь не могла подавить страх и разочарование. «Лучше бы мне умереть во сне, — с горечью подумала она, опасаясь худшего. — Я не могу сейчас распрощаться с Бенджи, это разорвет его сердце и мое тоже».
      Единственная слезинка выкатилась из ее левого глаза и поползла по щеке.
      — С вами все в порядке, миссис Уэйкфилд? — взволнованно спросил Кеплер.
      — Да, спасибо тебе, Кеплер, — ответила Николь, вытирая лицо тыльной стороной ладони. Она улыбнулась. — Мы, старики, очень эмоциональны, — объяснила она. — Беспокоиться не о чем.
      В дверь постучали. Когда Кеплер открыл ее, в комнату вошли Патрик и Наи, за ними следовал Орел.
      — Мы обнаружили твоего приятеля в коридоре, мама, — проговорил Патрик, приветствуя ее поцелуем. — Он сказал нам, что вы с ним недавно беседовали… Мы с Наи встревожились…
      Орел подошел к Николь.
      — Есть еще один вопрос, который я хотел с тобой обсудить, — промолвил Орел. — Не могла бы ты выйти со мной наружу на пару минут?
      — Полагаю, что у меня нет выбора. Но я не собираюсь изменять свое мнение…
      Когда Орел и Николь оставили комнату, мимо них проехал полный вагончик.
      — Итак, что же? — с нетерпением спросила Николь.
      — Я хотел проинформировать тебя о том, что все различные формы сетчатых существ, а с ними и уцелевшие птицы определены в группу, которая будет переведена сегодня вечером на Носитель. Если ты по-прежнему хочешь, как говорила после своего пробуждения, вступить в контакт с сетью, пережить то, что описывал Ричард…
      — Скажи мне сперва вот что, — Николь с удивительной силой схватила Орла за предплечье. — Нас с Бенджи разделят? Мы с Бенджи не окажемся в разных группах того списка, который ты собираешься зачитать сегодня вечером?
      Орел помедлил несколько секунд.
      — Нет, этого не будет, — наконец проговорил он, — но я не могу раскрывать детали…
      Николь облегченно вздохнула.
      — Спасибо, — ответила она, выдавливая улыбку.
      Наступило долгое молчание.
      — Сети же, — вновь начал Орел, — станут для тебя недоступны, после того как…
      — Да-да. Идея прекрасная. Я очень благодарна, и мне бы хотелось пообещаться с сетью… Конечно, после завтрака…
      Небольшие кубико-роботы повсюду торчали в луче, отведенном птицам и сетям. Стены, тянувшиеся от пола до потолка, делили его на несколько отдельных зон. Кирпичеголовые караулили все входы и выходы, а также каждую остановку.
      Птицы и сети жили возле оконечности луча, в последнем из выделенных помещений. Вход охраняли и кирпичеголовые, и птицы. Оказавшись вместе с Николь у двери. Орел защебетал по-птичьи, отвечая на вопросы крылатого существа. Когда они вошли в помещение, к ним приблизился мирмикот. Он заговорил с Орлом высокочастотными импульсами, исходящими из небольшого круглого отверстия под овальными молочными глазами. Николь удивил уверенный посвист Орла. Она завороженно поглядывала на вторую пару глаз мирмикота, поднимавшуюся на стебельках в 10–12 сантиметрах над головой. Когда Орел закончил свой разговор с мирмикотом, застывшее на время шестиногое создание, напоминавшее гигантского муравья, отправилось прочь по коридору быстрой и гибкой походкой кошки.
      — Они знают о тебе, — проговорил Орел, — и польщены тем, что ты пришла нанести им визит.
      Николь поглядела на своего спутника.
      —  Откудаим знать меня? — спросила она. — Я лишь изредка встречала кое-кого из них в общественных местах и никогда не вступала в контакт…
      — Твой муж гостил у них… и если бы не он, ни птиц, ни сетей здесь не было бы вообще. О тебе они знают по изображениям, запечатленным внутри его памяти…
      — Но разве это возможно? Ричард умер шестнадцать лет назад…
      — Но отчет о его пребывании с ними сохраняется в недрах их коллективной памяти, — ответил Орел. — Каждый мирмикот появляется из манно-дыни, обладая значительными познаниями в ключевых областях культуры и истории… Процесс роста эмбриона происходит не только с увеличением его физического размера, но и сопровождается передачей важной информации непосредственно в мозг еще не рожденного мирмикота.
      — Ты хочешь сказать мне, — проговорила Николь, — что эти создания начинают учиться еще до рождения? И что внутри манно-дынь, которые мне приводилось есть, хранится информация, каким-то образом передающаяся нерожденным мирмикотам?
      — Именно так. И я не вижу причин для удивления. Физически эти существа не столь сложны, как люди. Эмбриональное развитие человека — процесс намного более тонкий. Ваш новорожденный является в мир, лишенный многих физических возможностей и атрибутов. Ваши младенцы нуждаются в старших как для выживания, так и для образования. Мирмикоты рождаются «более умными» и потому независимыми, но наделены куда меньшим потенциалом для интеллектуального развития.
      Они услышали пронзительный звук, исходящий от мирмикота, находившегося уже примерно в пятидесяти метрах от них по коридору.
      — Он зовет нас, — сказал Орел.
      Николь медленно направила свое кресло вперед, так чтобы Орлу было удобно идти рядом.
      — Ричард никогда не говорил мне, что эти создания передают информацию от поколения к поколению.
      — Он не знал этого. Ричард вычислилих метаморфический цикл и понял, что мирмикоты передают информацию сети или паутине, зови их как хочешь… Но он не подозревал, что наиболее важные элементы их коллективной информации хранятся в манно-дынях и передаются следующему поколению… Можно не говорить, как это сложно и насколько увеличивает жизнестойкость вида.
      Николь была потрясена словами Орла. «Вот было бы здорово, — подумала она, — если бы человеческие дети рождались, уже зная основы нашей истории и культуры. Скажем, пусть какая-то часть плаценты содержит информацию в сжатой форме. Немыслимо? Отнюдь. Если один вид способен на это, значит и…»
      — Какой же объем информации передается от манно-дыни к новорожденным? — поинтересовалась Николь, когда они приблизились к ожидавшему мирмикоту.
      — Приблизительно одна тысячная процента всей информации, присутствующей в полностью зрелом образце, подобном тому, в котором находился Ричард. Основной функцией итоговой формы проявления этого вида являются обработка и такое сжатие информации, чтобы ее удобно было разместить в манно-дынях… Но как именно происходит процесс обработки данных, мы еще не вполне понимаем…
      — Через несколько минут ты встретишься с сетью, — продолжил Орел. — Случилось так, что некогда она представляла собой маленький кусок материала, в который с помощью блестящего алгоритма была вписана бездна мыслей… Мы прикинули, что в том небольшом цилиндре, который много лет назад Ричард принес в Нью-Йорк, содержалась информация, эквивалентная емкости памяти сотни взрослых людей.
      — Удивительно, — Николь покачала головой.
      — И это только начало. Каждая из четырех манно-дынь, которые вынес Ричард, также содержала свой набор сжатых данных — с известными различиями. Из них в зоопарке октопауков выросли мирмикоты. Теперь сеть содержит и их воспоминания… Полагаю, что тебя ждет настоящее приключение.
      Николь остановила свою коляску.
      — Почему ты не сказал об этом раньше? Я бы потратила больше времени на…
      — Этого не следовало делать, — ответил Орел. — В первую очередь тебе нужно было обжиться среди своих… Прежде ты не была готова для этой встречи.
      — Вы управляете мной, контролируете то, что я вижу и переживаю, — проговорила Николь без возмущения.
      — Быть может, — согласился Орел.
      Николь приближалась к сети — как это ни удивительно — со страхом. Вместе с Орлом они вступили в комнату, не столь уж отличающуюся от той, в которой обитала Николь со своей семьей. Возле стены сидела пара мирмикотов. Ватная сеть, или паутина, занимавшая процентов пятнадцать объема комнаты, размещалась в правом углу. Посреди плотного белого материала виднелся разрыв, как раз достаточный для Николь и ее коляски. Орел велел Николь закатать рукава и поднять платье до колен.
      — Итак, — проговорила она с легким недовольством, — оно рассчитывает, что я въеду в это пространство и дам опутать себя волокнами.
      — Да, — отозвался Орел. — Один из мирмикотов сказал сети, чтобы она выпустила тебя по первому требованию… Я буду здесь все время, чтобы ты не тревожилась.
      — Как рассказывал мне Ричард, — произнесла Николь, все еще не решаясь войти, — для того чтобы вступить с ней в контакт, ему потребовалось довольно много времени…
      — Теперь это не проблема, — ответил Орел. — В образце сохранилась информация о методах общения с человеческим мозгом.
      — Ну что ж, — Николь нервно провела рукой по волосам, — поехала. Пожелай мне удачи.
      Николь въехала в разрыв посреди ватного переплетения и выключила двигатель коляски. Менее чем через минуту существо окружило ее, так что она не могла даже видеть Орла. Николь попыталась успокоить себя. «Больно не будет», — сказала она себе, ощутив, как первые сотни и тысячи тоненьких волокон погружаются в кожу рук, ног, шеи и головы. Как Николь и предполагала, больше всего нитей оказалось возле головы. Она вспомнила описание Ричарда. «Отдельные волокна чрезвычайно тонки и заострены. Я даже не ощутил, что они погрузились в мое тело, пока не попытался оторвать одно из них».
      Николь поглядела на характерный клубок нитей в метре от ее лица. Ганглий медленно полз к ней, остальные элементы в тонкой сети также меняли положение. По спине Николь пробежал холодок. Наконец умственным взором она увидела, что находится внутри живого существа. Тут-то и начались изображения.
      Она сразу поняла, что существо-сеть читает ее мысли. Картинки собственной жизни в ошеломляющем темпе возникали в уме Николь, не задерживаясь настолько, чтобы пробудить чувство. В череде их не было порядка… детские блуждания по уютному лесу возле Шилли-Мазарин сменялись хохочущим лицом Марии, выслушивавшей очередное мудреное повествование Макса.
      «Идет стадия передачи информации, — подумала Николь, вспомнив отчет Ричарда о времени, проведенном внутри сети. — Существо копирует в себе мою память. Причем с очень высокой скоростью». Она удивилась, тому, зачем сети могут понадобиться ее воспоминания, и неожиданно увидела… самого Ричарда в просторном зале с незавершенными фресками на стенах. Четкость изображения поражала. Николь словно бы оказалась перед цветным телеэкраном, размещенным в недрах ее мозга. В зале около дюжины мирмикотов делали наброски и раскрашивали незаконченные фрески.
      И вся эта великолепная работа была затеяна лишь с одной целью: предоставить Ричарду информацию о том, чем он может помочь инопланетянам. Часть фресок занимало пособие по биологии, оно поясняло сущность трех форм этого вида (манно-дынь, мирмикотов и сетей) и взаимоотношений между ними. Картинки были настолько отчетливы, что Николь казалось, будто она стоит вместе с Ричардом. И потому даже испугалась, когда новая последовательность воспоминаний перенесла ее к сцене прощания между Ричардом и его проводником-мирмикотом.
      Ричард и мирмикот находились в тоннеле у дна бурого цилиндра. Кадры с любовью подчеркивали каждую деталь их прощания. Бородатому Ричарду явно было не слишком удобно нести оттягивавшие его рюкзак четыре тяжелые манно-дыни, два кожистых птичьих яйца и цилиндр, вырезанный из сети. Но, видя решимость в глазах Ричарда, оставившего обреченное поселение, Николь могла понять, почему этот вид считает его героем. «Рискуя своей жизнью, — напомнила она себе, — он спас их от истребления».
      Ум ее наполнили новые картинки. Дело происходило в зоопарке октопауков сразу же после появления на свет мирмикотов, вылупившихся из манно-дынь, которые Ричард доставил из Нью-Йорка. Невзирая на четкость, Николь не следила за ними пристально. Она по-прежнему думала о Ричарде. «После пробуждения я еще не позволяла себе скорбеть о твоем уходе, потому что не хотела обнаруживать слабость. А теперь, вновь так близко увидев твое лицо, вспомнив, сколь многое перенесли мы вместе, я понимаю, как смешны мои попытки не думать о тебе. Когда мы переживаем любимых, в воспоминаниях о прежней любви черпаем мы радость и силу».
      Вдруг мимолетное изображение человеческих фигур — мужчины и женщины с крошечным ребенком на руках — привлекло внимание Николь. «Погоди, — едва ли не вскрикнула Николь. — Верни назад, я хочу их увидеть». Сеть не воспринимала ее мысли и продолжала показывать картинки. Оставив свои воспоминания о Ричарде, Николь сфокусировала мысли на кадрах «внутреннего телевизора».
      Менее чем через минуту она увидела всех троих снова: люди шли следом за смотрителем зоопарка октопауков мимо пространства, отведенного мирмикотам. Мария сидела у матери на руках. Отец ее, темноволосый симпатичный мужчина, подволакивал ногу. «Я никогда не видела его, — подумала Николь. — Иначе бы запомнила».
      Изображений Марии и ее родителей больше не было. Далее видеоповествование рассказало о переселении мирмикотов после начала бомбардировок. Николь поняла, что последние кадры относились ко времени, когда октопауки и люди спали. «Ну а вскоре, если я правильно понимаю их жизненный цикл, четверо мирмикотов, порожденных принесенными Ричардом манно-дынями, превратились в сеть… сохранив всю свою память».
      Картинка в уме ее полностью изменилась. Теперь Николь видела, надо полагать, сцены жизни родной планеты птиц и сетей. Она вспомнила, что рассказывал ей о них Ричард после ее возвращения из Нового Эдема.
      Въехав внутрь сети, Николь преднамеренно оставила руку на пульте. Нажав переключатель вперед-назад, она чуть дернулась на месте. Изображение немедленно прекратилось, и существо принялось втягивать свои нити.

6

      На следующий день примерно за час до ленча часть стены во всех помещениях «морской звезды» превратилась в большой телеэкран. Всем обитателям объявили, что через тридцать минут последует важное сообщение.
      — Всего третий раз, — пояснил Макс Николь во время ожидания, — к нам обращаются с подобным сообщением. В первый раз это случилось сразу же после того, как мы появились здесь, во второй — когда было решено разделить области обитания видов.
      — Что же ожидает нас сейчас? — поинтересовался Мариус.
      — Наверное, расскажут о подробностях грядущего переезда, — ответил Макс. — Во всяком случае, так считает большинство.
      В назначенное время на экране появилось лицо Орла.
      — Когда в прошлом году после пробуждения всех вас вывезли с Рамы, — начал Орел, сопровождая свою речь цветовыми полосами на лбу, — мы сказали вам, что этот корабль не станет вашим постоянным местом обитания. Теперь мы можем переселить вас в другие места, где более благоприятные условия жизни.
      Помедлив немного. Орел продолжил:
      — Однако вы будете разделены. Примерно одну треть нынешних обитателей «морской звезды» переведут на Носитель: огромный плоский корабль, который будет располагаться вблизи Узла еще чуть меньше недели. Через несколько часов он завершит все свои дела на прежней стоянке и переместится сюда. Те из вас, кто приписан к Носителю, перейдут на него сегодня после обеда.
      — Остальные в ближайшие три-четыре дня переселятся в Узел. Здесь, на «морской звезде», не останется никого… Мне бы хотелось подчеркнуть, что в обоих местах вы будете отлично размещены — куда лучше, чем здесь.
      Орел сделал паузу — секунд на пятнадцать, — чтобы аудитория осознала его слова.
      — После моего выступления на телеэкранах будет показан перечень всех, кто присутствует на борту, с указанием номера каюты и места приписки. Понять будет просто. Если твое имя и идентификационный код пропечатываются на экране черными буквами на белом фоне, значит, ты назначен на Носитель. Если же имя и код написаны белыми буквами на черном фоне, ты, проведя здесь несколько дней, будешь переведен в Узел.
      — К вашему сведению, на Носителе каждый вид будет содержаться раздельно. Никакого межвидового общения не предусмотрено, за исключением случаев естественного симбиоза. Напротив…
      — Вот радость-то для вождей наших! — заметил Макс. — Совет уже не один месяц агитирует за раздельное проживание.
      — …ситуация в Узле будет требовать регулярного общения… Распределяя обитателей «морской звезды», мы старались направить каждого индивида в наиболее подходящие ему условия. Выбор был произведен на основании всех наблюдений за вами, проведенных здесь и на Раме… Однако важно, чтобы все осознали — после разделения на группы общения между ними небудет. Те, кто сегодня отправляется на Носитель, больше никогда не увидят будущих обитателей Узла.
      — Все, кто приписан к Носителю, — продолжил Орел, — должны немедленно приступить к сборам и завершить их еще до обеда. Но те, кто определен в Узел, в случае нежелания могут изменить место своего назначения. Сегодня, после того как все приписанные к Носителю перейдут на свой корабль, я жду в кафетерии тех, кто хочет вместо Узла отправиться на Носитель… Если у кого-нибудь из вас есть вопросы, весь следующий час я буду находиться за большим столом в нише главного коридора…
      — И что сказал тебе Орел? — спросил Макс у Николь.
      — То же, что и двадцати другим людям, пришедшим к нему с тем же вопросом. Для тех, кто назначен на Носитель, никакого пересмотра не будет. Могут решать лишь те, кто приписан к Узлу.
      — Это было, когда Наи… э, сорвалась? — спросила Эпонина.
      — Да, — ответила Николь. — Но до этого она держалась прекрасно. Когда Наи пришла к нам после того, как были объявлены списки, я нашла ее удивительно спокойной… Она явно успела убедить себя, что назначение Галилея — какая-то канцелярская ошибка.
      — Я вполне могу понять, что она чувствовала, — проговорила Эпонина. — Признаюсь, сердце мое дрогнуло, пока я не убедилась, что все мы приписаны к Узлу.
      — Держу пари, распределением расстроена не только Наи, — Макс встал и начал шагать по комнате. — Только представь себе, что бы мыделали, если бы Мариус был приписан к Носителю.
      — Ну, это понятно, — быстро ответила Эпонина. — Мы бы тогда перевелись к сыну.
      — Ага, — произнес Макс, чуточку помедлив. — Наверное, ты права.
      — Этот вопрос Патрик и Наи сейчас обсуждают в соседней комнате, — сказала Николь. — Они попросили молодежь выйти, чтобы можно было переговорить с глазу на глаз.
      — Ты считаешь, что Наи сумеет так скоро справиться с дополнительным стрессом после этого… инцидента? — спросила Эпонина.
      — У нее нет никакого выбора, — ответил Макс. — Есть только пара часов на решение.
      — Двадцать минут назад она показалась мне вполне спокойной, — промолвила Николь. — Легкого успокоительного хватило… Патрик и Кеплер были с ней очень ласковы… Я думаю, что этой выходкой Наи больше всего перепугала себя.
      — Итак, она действительно набросилась на Орла? — поинтересовалась Эпонина у Николь.
      — Нет… один из кирпичеголовых схватил ее, как только она закричала. Но она утратила контроль над собой и могла сделать все что угодно.
      — Черт, — проговорил Макс, — если бы мне в Изумрудном городе сказали, что Наи способна кинуться на кого-нибудь, я бы ответил каждому…
      — Да, — перебила его Николь, — только тот, у кого были дети, способен понять те могучие чувства, которые испытывает мать к своему чаду. Наи страдала не первый месяц… я не оправдываю ее реакцию, но, конечно же, понимаю…
      Николь умолкла. В дверь вновь постучали, несколько мгновений спустя в комнату вошел Патрик, не скрывавший волнения.
      — Мама, мне нужно с тобой поговорить.
      — Мы с Эп можем выйти в коридор, — сказал Макс, — если хотите…
      — Спасибо, Макс… Я действительно буду очень обязан тебе за это, — озабоченно проговорил Патрик. Николь еще не видела сына таким расстроенным.
      — Не знаю, что делать, — промолвил Патрик, оставшись вдвоем с Николь. — Все произошло так внезапно… Мне кажется, что Наи ведет себя совершенно неразумно, но я не могу… — голос его угас. — Мама, она хочет, чтобы все мы переписались на Носитель. Все до единого. Ты, я, Кеплер, Мария. Макс… Все мы… Она утверждает, что в противном случае Галилею будет там одиноко.
      Николь поглядела на сына, на глаза его наворачивались слезы. «У него не хватает жизненного опыта, чтобы справиться с подобным кризисам, — торопливо подумала она. — Он ведь бодрствует чуть более десяти лет всей своей жизни».
      — А что сейчас делает Наи? — негромко спросила Николь.
      — Медитирует, — ответил Патрик. — Она говорит, что таким образом обретет душевный покой… и силы…
      — И ты должен уговорить всех нас?
      — Да, наверное… Но, мама, Наи даже в голову не пришло, что кто-то может отклонить ее предложение. Она не сомневается в том, как все поступят.
      Патрик явно мучился. Николь хотелось протянуть к нему руки, своим прикосновением изгнать душевную боль.
      — И как, по-твоему, надлежит поступить? — спросила Николь после долгого молчания.
      — Не знаю, — Патрик принялся расхаживать по комнате. — Как и все вокруг, я заметил, что на Носитель отправлены все активные члены Совета и большая часть людей, переведенных в другие условия. Люди, к которым мы относимся с симпатией и уважением, как и почти все октопауки, приписаны к Узлу… Но мне жаль Наи. Она не может представить себе, что Галилей окажется один, навсегда отрезанным от всякой привычной опоры…
      «А что бы ты делала, — спросил Николь внутренний голос, — на месте Наи? Разве ты утром не ударилась в панику, представив себе, что тебя могут отделить от Бенджи?»
      — …Может быть, ты поговоришь с ней, мама, — предложил Патрик, — когда она закончит медитацию? Она выслушает: Наи всегда говорила, что уважает тебя за мудрость.
      — Возможно, ты хочешь, чтобы я ей что-то передала от тебя? — спросила Николь.
      — Скажи ей… — Патрик принялся ломать руки, — скажи ей, что она не вправе навязывать свое мнение всем. Пусть решает только за себя.
      — Хороший совет, — проговорила Николь, поглядев на сына. — А скажи мне, Патрик, — спросила она помедлив, — ты уже решил, что будешь делать, если Наи отправится на Носитель, а мы нет?
      — Да, мама, — негромко ответил Патрик. — Я буду с Наи и Галилеем.
      Николь остановила свое кресло в уголке возле обсервационного окна. Она была одна, как и хотела. Утро выдалось настолько нервным, что она уже не ощущала в себе сил. Николь поначалу казалось, что разговор ее с Наи складывается удачно. Наи внимательно, без особых комментариев, выслушала ее советы. И поэтому через час Николь была крайне удивлена, обнаружив перед собой разгневанную Наи в компании Макса, Элли и Эпонины.
      — Патрик сказал мне, что никтоиз вас не собирается последовать за нами, — выпалила Наи. — Так вот какой награды я удостоилась за многолетнюю преданность своим друзьям… Ради вас я увела своих детей из собственного дома. Я лишила Кеплера и Галилея нормального детства из уважения и восхищения перед вами, Николь, моим примером для подражания… И теперь в ответ на мою просьбу…