Рейволюция. Как это было на самом деле

Микс для кассеты я готовил месяца два. Тогда ведь все записывалось живьем, никакого монтажа не было. Я сидел над миксом очень долго, но в результате это был настоящий лидер продаж! Люди из торговли говорили мне потом, что поп-артисты нервно курили в углу – такие невероятные у нас были продажи! Из всех киосков звучала только наша музыка. По глупости на обложки мы поставили свои лица, и нас стали везде узнавать. Это был реальный культ. Вдруг промоутеры поняли, что если нас не пригласить, то они просто не соберут необходимое количество слушателей. Теперь это был уже серьезный бизнес, и к нам стали относиться совсем по-другому.

На пике этой популярности у меня появилось ощущение, что надо дать возможность поиграть молодым диджеям. Я стал человеком, который давал возможность мечтам диск-жокея сбыться. Играть и получать за это деньги. Я был работодателем, а на афишах так и писали: крупно “Бумер”, а мелким шрифтом “и компания”. Так, собственно, и появилась вся современная грядка драм-н-бейсовых диск-жокеев. У большинства этих ребят даже не было своих имен, но я вывел-таки их в люди. Вместе с Олегом Слоном мы были промоутерами в высшем смысле этого слова. Не просто тупо и цинично рубили деньги, а делали какую-то историю.

Владимир Иванов (группа “Пи-Си-Пи”): Он все врет! Так и напиши: первым драм-н-бейсовым музыкантом в России был я! (Смеется.) Мы играли джангл, и Федя играл джангл. Причем мы все вместе играли в “Тоннеле” и в “Ten-Club’e”. А он теперь орет, будто кроме него этим никто не занимался. Они всегда были ублюдками!

По-любому отцы всего, что сейчас происходит, это мы со Слоном. Сами это заварили, а теперь оба сидим в жопе. Я – в Ломоносове, Слон – в Ольгино. Сейчас очень смешно наблюдать, как всякие лохи, которые раньше были детьми, пытаются на тебя подзалупный творожок крошить. Говорят, дескать, это они тут отцы всего!

Я каждый раз им отвечаю: “А ну, пошли на хуй отсюда! Распоясались!”

За все это я Бумера и не люблю. Когда в последний раз встретил его на фортах, то чуть рожу ему не набил.

DJ Лена Попова: Постепенно пошла волна крупных рейвов, очень массовых мероприятий, но лично мне играть там не нравится. Раньше еще куда ни шло, а сейчас… Играть не в прайм-тайм, за сто долларов, на сгоревшем звуке, как я последний раз играла? И смотреть на семнадцать тысяч нагрибоченных малолеток, потому что нормальные люди давно уже никуда не ходят? Мне это совсем неинтересно. После такого как минимум за моральный ущерб надо доплачивать.

Павел Стогар (промоутер): Мы проводили вечеринки в Сосновом Бору, где расположена атомная электростанция, и в Выборге, рядом с рыцарским замком. Мы проводили очень много вечеринок, и часто случались очень жесткие истории, которые я для книжки даже не хочу рассказывать. Бывало, там творились такие безобразия, что мне самому было страшно. Все было: и побоища, и несчастные случаи. А вот Госнаркоконтроль почему-то никогда меня не навещал. Хотя я к деятельности Госнаркоконтроля отношусь очень положительно. Не было бы его, у нас бы пенсионерки здесь кокаин нюхали.

Вообще, для нормального промоутера важно, чтобы человек пил в баре пиво. Постоянно подходил, покупал и пил, потому что доходы вечеринки складываются в том числе и из выручки бара. А если человек понюхал спидов или кокса, то на следующие двенадцать часов ничего, кроме бутылки минеральной воды, ему уже не надо. Так что, когда милиция задает мне хитрый вопрос: “А на чем это вы во время „Медного озера“ зарабатываете?”, я каждый раз говорю: “Не на том, на чем вы думаете. Мне невыгодно, чтоб у меня люди херачили это дело. Финансово невыгодно, понимаете?”

DJ Бумер (Федор Крылов): Все эти массовые огромные мероприятия выглядят очень увлекательно. Но основная идея из них давно ушла. На большие рейвы сегодня ходят слушатели, которые и понятия не имеют о том драм-н-бейсе, который играл я. Так что настал момент, когда я сказал: “Нет, ребята! Это не мой драм-н-бейс! Я к этому никакого отношения не имею и иметь не хочу! Я сделан из другого теста”.

Павел Стогар (промоутер): А мне большие мероприятия нравятся. На “Медном озере” я ведь почти ничего не зарабатываю, больше трачу. Но это отдых, замечательный отдых, за который не жалко платить. По большому счету я организую этот фестиваль для себя, а если туда придет еще тридцать четыре тысячи девятьсот девяносто девять человек, ну что ж, прекрасно!

Сегодня мне тридцать три года, и я не чувствую никакой усталости. Вообще ни от чего – ни от бизнеса, ни от вечеринок! Знаешь, бывает, в таком возрасте люди начинают жаловаться на жизнь, а я не могу! Сейчас мне вообще охуенно. Я чувствую себя прекрасно! Недавно поставил себе в машину звука на три с половиной тонны баксов – и счастлив! Нормальный человек ведь не поставит себе в машину звук за три с половиной тысячи долларов, как думаешь? А я поставил! Зато если теперь включить у меня в машине музыку, то звучит отлично! Сейчас вот жесткач с фестиваля “Mayday” слушаю. Никогда еще не чувствовал себя так замечательно!

“Порт-FM”

(1997—1998)

DJ Бумер (Федор Крылов): На момент появления радио “Порт-FM” и клуба “Порт” за нами уже стояла целая толпа людей, огромная тусовка. То есть на наши вечеринки приходило, может быть, не очень много народу, но зато это были нереальнейшие модники, которые врубались во всю историю. Мы будто сидели на динамите. Мы верили, не сегодня завтра выстрелим. В то время мы были техно-романтики, верили во что-то неземное. Все думали, что наступит момент, и техно-культура победит. Вот это раннее техно-движение, оно было сродни хиппи. Все ждали какого-то отличного, охуенного рейва, когда все станет так здорово. Но как ни странно, чем больше народу к нам приходило, тем все становилось хуевее и хуевее. А после того как закрылся “Порт”, все, можно сказать, и совсем кончилось.

Олег Назаров (промоутер): В Москве был такой парень Игорь Поддубный. Он был владелец компании “Техносервис” – в то время самого крупного поставщика сигарет в России. И он вложил в проект “Порт” два с половиной миллиона долларов.

Михаил Воронцов (промоутер, диджей): И клуб, и радиостанция “Порт-FM” изначально не строились как бизнес-проекты. Это было развлечение сигаретного магната Поддубного, который, используя разные хитрые схемы, возил сюда сигареты. Он зарабатывал миллионы, сотни миллионов. И “Порт” был просто его игрушкой.

Олег Назаров (промоутер): “Порт” сначала строил Леша Хаас с одним московским чуваком, которого звали Данила. Этот Даня резанул из бюджета пятьдесят тысяч долларов и проиграл их в казино. К счастью, голову им отрывать не стали, а просто выгнали и вместо них позвали модного архитектора Мишу Бархина.

Бархин до этого жил в Москве. Петербургскую специфику он знал не очень хорошо. И он позвал меня. А мы тогда как раз устроили рейв в Знаменке. И хозяева “Порта” сказали: “Вот это да! Вот это мероприятие! Очень вменяемые чуваки! Давайте возьмем их к нам на зарплату? Нашему клубу такие нужны!”

Денис Одинг (промоутер): Оупен-эйр в Знаменке сделали Бархин и Назаров. Сперва я очень обиделся, что все это было проведено без меня. Потому что о том, чтобы провести оупен-эйр в императорском Константиновском дворце, где сейчас резиденция Путина, я думал уже несколько лет подряд. Мне сперва казалось, что ребята украли у меня идею. Но потом поостыл, сам туда съездил, и мне очень все понравилось.

DJ Лена Попова: В Знаменке, я помню, играла в одних трусах и в варежках. И еще у меня была страшно модная куртка. Помню, там на кого-то упали… или кто-то откуда-то сверху свалился… в общем, я играю, а ко мне подходят и говорят: “Там девочка разбилась насмерть!”

Я играю и плачу. Я плачу и думаю: да как вы можете танцевать?! Человек погиб! Потом, правда, оказалось, что вроде все ничего, девушка жива, просто здорово разбилась.

DJ Бумер (Федор Крылов): Как раз после того рейва в Знаменке я и познакомился с Мишей Бархиным и со всеми остальными участниками проекта “Порт”… И Назаров сказал, что помимо клуба у них будет еще и свое радио.

Я говорю: “Всё, пиздато! Я буду в этом участвовать!”

Олег Назаров (промоутер): Развести москвичей еще и на радио – это была моя идея, потому что я узнал, что продается волна. Это был стопроцентный развод. Было понятно, что больше полугода радио не протянет и все это время будет жутко убыточным. Так, кстати, и получилось. Минус был порядка тридцати тысяч долларов в месяц. То есть радио сжирало тысячу долларов в день.

DJ Бумер (Федор Крылов): Когда я узнал о радио “Порт-FM”, сам проект представлял собой пустое место. Над ним работала Вета Померанцева. Был выделен какой-то бюджет, Вета уже несколько месяцев получала какую-то зарплату. Но дело при этом не сдвинулось ни на миллиметр. Потому что Вета – очень интересный, творческий человек, но как администратор… В общем, она не могла свести концы с концами. Надо было просто жестко относиться к каким-то моментам и работать, а она не могла.

Когда до открытия оставалась всего неделя, появился я. Вета собрала всех, кто хоть как-то выразил желание во всем этом поучаствовать. Мы приходим на общее собрание и понимаем, что ничего не готово. Радиостанция должна выйти через неделю, а ничего не сделано! Ни одной отбивки, ни единой программы! И люди, участники проекта, только сейчас встречаются в первый раз. За неделю до открытия!

В общем, понятно было, что проект надо спасать. Бархин на том собрании сказал, что, мол, определенная сумма из бюджета была выделена, но раз ничего не произошло, то все – радио, наверное, закроется. А я до этого уже работал на радио. Радио было моей мечтой, и я стал очень настойчиво говорить: “Ребята! Погодите! Не надо ничего закрывать! У меня есть план, как вывести страну из кризиса!”

Собрание длилось полчаса, но так ничем и не закончилось. Все разошлись по домам, а мы поехали к Мише Бархину. Я рассказал ребятам, как все вижу. Они сказали: замечательно! За следующие два часа мы даже расписали какую-то эфирную сетку. В конце Миша сказал: “Федор, приезжай завтра к полудню ко мне в офис, и я думаю, мы договоримся”.

Я приехал, мы еще пообщались. Миша Бархин сказал: “Все, что ты вчера говорил, мне очень понравилось. Я ставлю тебя возглавлять проект. Будешь программным директором”.

А у меня ведь юридическое образование. Я знал, как настроить делопроизводство. Пришел на набережную реки Карповки, в наш офис. На тот момент все радио представляло собой два стола, пачку бумаг и коробку скрепок. Нам нужен был хотя бы секретарь. Я вызвонил секретаря и за пару дней набрал штат сотрудников в двадцать с чем-то человек.

Сергей Мельников (теле– и радиоведущий): По городу ползли слухи, что затевается открытие чего-то нереального. Какого-то мегаклуба! И мы решили съездить, снять для программы “Камыши” еще не открывшийся “Порт”…

Вадим Воронов (теле– и радиоведущий): Мы заходим во двор, где расположен клуб… Белянкин летит впереди, мы с камерой семеним за ним. И он комментирует происходящее, а там во дворе помойка, какие-то бачки, бегают драные кошки. Попахивает мочой… В общем, ужас. А потом Белянкин звонит в дверь, нам открывают, и вдруг за железной дверью мы видим фантастический мир будущего. Все эти механистические конструкции – невиданная роскошь по тем временам. Какие-то гигантские блестящие штуки, высоченные потолки, все сверкает. Вышел Миша Бархин давать нам интервью и сказал, что это будет клуб для друзей. Я тогда еще подумал: у зала вместимость минимум тысяча человек. Ни хрена себе, сколько у этого парня друзей!

Олег Назаров (промоутер): Перед тем как провести открытие клуба “Порт”, мы проводили такой эксперимент: составляли списки знакомых. То есть каждый, кто приходил в клуб, должен был вписать в эти списки тех, кого знает. И после двух тысяч персонажей список стал повторяться. То есть несмотря на то что электронная музыка существовала уже восемь лет и постоянно открывались новые клубы, сама компания людей, все это слушавших, почти не выросла. В этом смысле мы очень рассчитывали на влияние нового радио. Потому что если бы и оно не изменило ситуацию…

DJ Бумер (Федор Крылов): “Порт-FM” объединил всех адекватных диск-жокеев. Они перезнакомились, они начали чаще видеть друг друга, они стали тусоваться в одном месте. Было ощущение одного большого общего дела. И, я помню, всего через месяц после открытия у всех были футболки “Порт-FM”. И появилась какая-то дурацкая гордость. Не только у меня, у каждого, кто участвовал в этом проекте. Это был последний такой всплеск. В ближайшее время в России вряд ли появится что-то подобное.

DJ Лена Попова: Мы все будто вернулись на несколько лет назад. Я помню, на этом радио всегда было весело. Мы всей компанией отмечали праздники. На первое апреля записали кучу смешных джинглов, а ребята в прямом эфире сказали, что Лена Попова вышла замуж за DJКарла Кокса.

DJ Бумер (Федор Крылов): В то время Интернета, считай, не было. Поэтому все наши эфиры на радио люди записывали, а потом выпускали на кассетах. Ты приезжаешь в какой-нибудь Екатеринбург, а там уже продается твой диск. Культурная значимость всего, что тогда происходило, была крайне велика. То, что сейчас происходит в течение года, не может сравниться даже с одним месяцем в то время. Потому что вся история происходила именно тогда. Жалко только, что нынешняя молодежь этого не застала.

Олег Назаров (промоутер): С “Рекордом” я тогда полностью испортил отношения. Они как раз стали звать меня делать программы и устраивать вечеринки. А тут – раз! – я у них за спиной открываю радиостанцию! И все люди, которые работали у них, теперь начинают работать у меня! Зарплата на “Порт-FM” была двенадцать долларов в час. Огромные деньги! На радио тогда никому столько не платили! Плюс – делай что хочешь. Полная свобода! Конечно, у “Рекорда” резко упали рейтинги. Меня там до сих пор за это ненавидят.

DJ Лавски (Константин Петров): Я, кажется, единственный диск-жокей, который не сбежал с “Рекорда”, когда открылся “Порт-FM”.

DJ Федор Бумер: Все это счастье продолжалось три месяца. Ровно через три месяца всё понемногу стало портиться.

Еще в самом начале мне было сказано: “Насчет формата не парься. Рекламодателей мы найдем”.

Потом пришли рекламщики и были в шоке. Нас интересовало не то, что скажут спонсоры, а творчество в чистом виде. И мы нарушили вообще все возможные правила. Например, диджеи у нас почти ничего не говорили. Шел нескончаемый микс танцевальной музыки, а на коммерческих станциях так не бывает.

Пока во главе проекта стояли нормальные люди, ямог делать, что хотел. А потом у клуба сменились учредители. Вся старая команда ушла. У радио тоже сменилось руководство. Миша Бархин ушел, ну и я с ним.

DJ Кома (Алексей Дунаевский): Первым программным директором “Порт-FM” был Федя Бумер. Он меня с давних пор невзлюбил, и при нем на радио я работать, конечно, не мог. А потом Бумер ушел, и директором вместо него стал Сергей Демидов.

DJ Слон (Олег Азелицкий): Когда Бумер ушел, Вета Померанцева звала меня работать одним из программных директоров. Она говорила, что “Портом” теперь станут заниматься Лена Попова, Демидов и Кефир. Вот сейчас они сделают сетку вещания, и все начнется по-настоящему. Да только до составления сетки дело так и не дошло.

Денис Одинг (промоутер): “Порт” – это был мощнейший проект. Просто Миша Бархин – он ведь художник. Манипулировать людьми не умеет. А кроме Мишитам были очень странные ребята, которые в конце концов всех и выжили. Очень быстро весь этот проект – клуб, радио, кибер-кафе – превратился в убогую дискотеку. Романтические мечты, которыми мы жили, столкнулись с суровой правдой жизни.

DJ Федор Бумер: Проблема была в том, что это было предприятие, знаешь, как в басне Крылова – каждый тянул в свою сторону. Было слишком много советчиков, и все продвигали какие-то свои идеи. А нужен был единый лидер, который сказал бы: будет вот так, и все! Пиздец, не ебет! А там было просто какое-то неимоверноеколичество людей, которые работали над проектом. Иногда я приходил и не понимал: кто эти люди?! То есть понятно, что они здесь работают, но чем конкретно они занимаются? Разобраться в этом было невозможно! И постепенно эта публика оттеснила, оттерла всех, кто начинал “Порт”. Постепенно все отцы-основатели оказались не у дел.

Олег Назаров (промоутер): Клуб “Порт” был неоправданно большим. Было ясно, что без регулярных выступлений коммерческих музыкантов он не протянет. Чтобы собирать такое помещение под завязку, нужны были громкие имена. Их не было. И постепенно с зарплатами стали закручивать гайки. Мне это не понравилось, я собрал все бумаги и ушел.

DJ Лена Попова: Почему закрылся “Порт”? Там очень остро стоял вопрос денег. Ну, и люди сложные. С нашей стороны выступали Миша Бархин и Олег Назаров. Они, в общем-то, знают, как чужие деньги использовать правильно. Медленно, но верно они свое дело делали. Но вот люди, которые давали деньги, явно хотели чего-то другого. Они, кажется, хотели просто вложить деньги и быстренько их отбить. А этого не получилось.

Павел Стогар (промоутер): Хотите, я расскажу вам, как выглядела самая последняя вечеринка в клубе “Порт”? Закрытие “Порта” стало реально концом большой эпохи. А устраивал ее я.

На эту вечеринку пришла налоговая полиция. Ворвались и спрашивают: “Ты хозяин?”

Я отвечаю, что нет. Хозяин – Вета Померанцева, а я координатор. Ничего не знаю, ни за что не отвечаю. Они подходят к Вете, а та глазами хлопает, и понятно, что добиться от нее внятного ответа не выйдет. Тогда эти ребята встали у кассы и сказали, что будут пересчитывать все собранные мною деньги. Тогда я объявил, что сегодня вход бесплатный. Они в ответ собрали все деньги, которые уже лежали в кассе, в коробку и собрались ее опечатать, но каждый раз, как только они отворачивались, я быстро хватал деньги из коробки и пихал себе под куртку. Просто руками воровал и под куртку запихивал. Мне надо было потом еще рассчитываться с артистами. Так что куртку я отдал маме, и мама убежала с этой курткой и спрятала ее в машине. Причем маме на тот момент было шестьдесят шесть лет и она у меня была оформлена в клубе грузчиком, а папа числился охранником.

Потом про меня показали пятнадцатиминутный сюжет в программе “Криминальный вестник”. Это были мои пятнадцать минут славы. Потому что там такого понаговорили: и деньги-то, украденные у государства, я отмываю, и наркотиками-то торгую. Меня превратили в какого-то авторитета. После этого сюжета мне все начали жать руку. За полкилометра меня видели и бежали здороваться. А как иначе? Попробуй не поздоровайся с авторитетом!

Денег, которые я напихал в куртку, хватило, чтобы я смог рассчитаться с артистами. В итоге вечеринки мы все равно подзалетели, но как-то уже не очень серьезно. По-моему, мне пришлось продать машину, и все. После этого “Порт” полностью сменил формат. Такого, как было раньше, больше не было. И вообще, вся эта история в тот вечер закончилась навсегда.

Нулевые годы

Владимир Иванов (группа “Пи-Си-Пи”): Мы все живем на обугленных развалинах рейв-культуры. Меня окружают люди с прожженными мозгами, которые и не тут, и не там. Они и не в обществе, и не в полном подвале, – телепаются туда-сюда. Взрыв прошел, и никто не понимает, что теперь. Мы его застали, но сейчас от взрыва остались только редкие подвалы, где до сих пор круто, и еще – выхолощенные, огромные дискотеки.

Никита Маршунок (основатель фестиваля “Казантип”): Танцевальная электроника, на мой взгляд, остановилась в развитии в 1998 году. После этого последовал дефолт, который совпал с кризисом идей. За следующие десять лет ничего интересного и свежего в этом мире не появилось. И вся дальнейшая история – это история упущенных возможностей. Мы остановились, мы остались страшно недоразвитыми и потеряли целое поколение молодежи, которое ушло, в общем, не понятно куда. И если в Европе электронная музыка давно стала мейнстримом, то в России – как была андеграундом, так и осталась. Всем казалось, что еще чуть-чуть… еще немного… и ситуация изменится. Но она так и не изменилась.

Владимир Иванов (группа “Пи-Си-Пи”): На протяжении всего этого десятилетия нам казалось, будто музыка изменит мир. Выяснилось, что это не так. Но я до сих пор верю, что все изменится, просто Систему можно точить разными способами. Можно выходить на баррикады и бить машины, как это делают антиглобалисты. А можно точить Систему изнутри. Создавать закрытые сообщества, такие как клуб “Deep Sound” или как лейбл “Underground Experience”. Выцеплять туда самых буйных и деятельных. Процесс отбора идет на очень простом уровне: ну кто пойдет ночью в темный клуб, далеко от метро, на бандитской Лиговке? К нам приходил участковый и говорил: “Тут по соседству два ножевых, ребята. Тусуемся поаккуратнее, ладно?”

Пришел тот, кто не испугался: фу, какой у вас тут негламурный клуб! Фу, какой у вас вонючий сортир! Эти люди (будь то зрители, будь то артисты) – они уже никогда не смогут мыслить иначе. А ведь в этом и есть свобода. Кто остался в нашем клубе, это уже настоящие отморозки. Только из них потом что-то настоящее и выходит. Ты личным примером показываешь, что жить иначе возможно. Можно провести жизнь не так, как все! По иным правилам! Жить так может каждый. И твой личный пример понемногу, но каждый день меняет этот мир.

DJ Лавски (Константин Петров): Дефолт страшно долбанул по всем диджеям. Ну и по мне, в частности. Тогда зарплату все время считали в долларах, а вы давали в рублях. А тут рубль вдруг со страшной силой завалился, и я помню, были времена, когда ты получал деньги, которые не отбивали даже одну пластинку. Да что пластинка?! Дорогу не отбивали!

Владимир Иванов (группа “Пи-Си-Пи”): Накануне дефолта мы с Олегом Слоном пытались выпустить первый в России винил. Ну и влетели, кажется, каждый на четыреста баксов. Фирма, которая делала нам этот винил, находилась в Москве. Мы поехали туда на машине, причем Слон поехал в тапочках. Как вышел из дома, так и уехал: в трениках, кенгурухе и тапочках. Он вообще всю дорогу в себя не приходил. Машина у нас была старая “пятерка”. Ехала она очень плохо, поэтому мы оставили ее где-то на въезде в Москву, а дальше поехали на метро. Мы забрали тираж винила (тысячу экземпляров) и со всем этим добром, с коробками и пластинками, поехали на Красную площадь, потому что Слон отказывался уехать из Москвы, не заехав на Красную площадь. Пока мы туда-сюда катались, дефолт и случился. Когда мы выезжали из города, все было еще о’кей, а когда приехали в Москву, сигареты стоили уже двадцать рублей – в пять раз дороже, чем накануне. Естественно, наш винил моментально стал никому не нужен. Это был первый в стране винил, и никому не было до этого дела. Кстати, недавно я его переслушивал – все это и до сих пор звучит очень актуально. Даже сегодня у нашего винила такой модный саунд. Но тогда всем было наплевать. Слон продал одну пластинку, а остальную тысячу мы просто раздарили первым встречным.

DJ Magic B (Василий Борисов): После дефолта огромное количество людей потеряли деньги, клубы стояли пустые, диджеям не платили. Денег ни у кого не осталось, было уже не до клубежа. Из этого невеселого трипа все выкарабкивались несколько лет подряд. Цены на пластинки были непонятные, курс скакал, с гонорарами была полная неразбериха. Тратить деньги на посещение клубов мог только реально сумасшедший. Люди, до 1998-го бывшие вполне зажиточными, теперь находились в абсолютно подвешенном состоянии. И всю культуру сразу отбросило на несколько лет назад.

DJ Фонарь (Володя Фонарев): Перед самым дефолтом вдруг стало понятно, что наркотики и электроника спаялись так крепко – не разорвешь. Это было такое наркодвижение. Оно принимало очень жесткие формы, особенно в регионах, потому что там люди доходили до совсем кошмарных состояний. Многие города, такие как Екатеринбург, просто захлебнулись героином. Через танцевалку они шагнули сразу в нарк.

DJ Кома (Алексей Дунаевский): Уже давно замечено – рейверы меняются волнами.

DJ Слон (Олег Азелицкий): Те, кто в конце 1980-х– начале 1990-х ходили с нами на первые вечеринки, – многие из них уже давно мертвы.

DJ Фонарь (Володя Фонарев): Все начинали с легких наркотиков, а потом всех заносило. Я помню, что в середине 1990-х годов вдруг стало очень много героина. И огромное количество людей просто вымыло. Я не успевал реагировать: то один знакомый умер, то другой… Вчера человек еще был здесь, ходил на вечеринки, а сегодня мертв.

DJ Массаш (Александр Массальский): Году в 1998-м я стал играть все реже и реже. Перестал устраивать вечеринки. Была такая темная полоса мрачного употребления наркотиков, которую я не без труда преодолел.

DJ Лена Попова: После того как закрылся “Порт”, было несколько попыток начать все заново. Но они все, в общем-то, окончились ничем. Например, заново открыли “Тоннель”. И что? Да ничего!

Идея восстановить “Тоннель” пришла в голову одновременно мне и Леше Хаасу. Как-то неожиданно. Язвоню Лехе, а Леха говорит: “А я как раз собирался звонить!”

Это был 2001 год. Мы планировали открыть клуб за шесть месяцев, но не вышло. Мы стали вести переговоры с людьми, с которыми, как потом выяснилось, вообще ни о чем нельзя договориться. Сначала мы три месяца уговаривали их купить турбо-саунд. Наконец договорились. Мы еще пытались составить какие-то юридические документы – на это ушло очень много времени. Но когда мы все составили, оказалось, что эти люди не имеют права ничего подписывать, потому что клуб находится на балансе у муниципалитета – это ведь стратегический объект. То есть они сами там нелегально сидели. Короче, подписать с ними бумаги мы так и не смогли.

Мы все равно сделали этот клуб. В конце концов он открылся в День космонавтики 2002 года. Но вскоре они нас кинули и на деньги, и на клуб. Ну как кинули?! Мы сами отдали, потому что общаться с ними и обсуждать что либо было нереально. От них, например, поступали такие предложения: давайте не будем везти диск-жокея из Швеции, а за двести долларов привезем какого-нибудь парня из Томска, который не будет говорить по-русски, и выдадим его за шведа. А деньги спонсора, предположим “Winston’а”, возьмем себе и попилим. Все это было очень трудно терпеть, так что я полгода проработала там арт-директором и ушла.

Олег Назаров (промоутер): Начинать все заново и еще раз открывать клуб я не хочу. А вот ресторан, может быть, и открыл бы. Я ведь наркотики теперь не употребляю, а есть по-прежнему люблю.

DJ Лена Попова: Я с тех пор, как стала диджеем, так и не бросала это дело. Даже когда у меня родилась дочка, я довольно быстро стала снова гастролировать. У меня есть фотка, где я стою в Таллине, в черном платье, а у меня на платье белые круги от молока… В Петербурге я ехала в клуб играть, а в два часа ночи возвращалась домой, кормила Дусю и ехала обратно… Потом возвращалась к шести утра, опять кормила Дусю, – и так много-много месяцев подряд.

Дуся Ким (дочка Лены Поповой): Я часто хожу с мамой на вечеринки. Мне там нравится. Напитки бесплатные, и еще музыка хорошая – можно в догонялки играть.

Олег Назаров (промоутер): Понимаешь, это ведь такая вещь… Мы все повзрослели. И стало ясно, что скакать всю жизнь по клубам не получится. Обзаведешься семьей, появятся другие интересы… Я ведь пятнадцать лет этим занимался. Мне все известно: что будет в клубе, что мне скажет встреченный где-нибудь старый знакомый, картинка не меняется. Я лучше с дочкой в зоопарк схожу. Потому что это – настоящее. А все остальное – было и кончилось. Давным-давно кончилось.

Эта книга не будет завершенной без выражения благодарности всем тем, кто смог встретиться со мной или моим соавтором Кириллом Ивановым и рассказать свои истории: Лене Поповой, Анжеле Шульженко, Косте Петрову, Леше Дунаевскому, Федору Крылову, Денису Одингу, Мише Воронцову, Олегу Назарову, Денису Медведеву, Косте Шевелеву, Андрею Котову, Василию Борисову, Володе Фонареву, Никите Маршунку, Александру Массальскому, Володе Иванову, Алексею Мешкову, Саше Зайцеву, Илье Барамия, Вадиму Воронову, Сергею Мельникову, Джулиану Либератору, Павлу Стогару.

Если бы у меня было больше возможностей и времени, этот список был бы намного длиннее, но, к сожалению, в связи с занятостью многих моих друзей он таков, каким вы его видите.

Огромное спасибо за помощь и поддержку в работе Илье Стогову.

Особая благодарность тем людям, без которых этот труд попросту не состоялся бы: Станиславу Малькову и Ольге Губочкиной.

Олег Азелицкий