Забудь о прошлом

– Ты же знаешь, я хотела разговорить Генри на тему возможности моего сотрудничества с ним, – сказала она. Ее голос вполне предсказуемо задрожал. – И знаешь, что самой мне это не по силам. Я едва знакома с Чемберсами. Они ведь твои друзья, а не мои. – Она сделала паузу и, не дождавшись реакции, заговорила агрессивнее. – Его жена такая снобка! Когда я упомянула, чем занималась последние пять лет, ее челюсть отвисла чуть ли не до пола. Высокомерная сука! Она смотрела на меня как на головастика в деревенском пруду. Можно подумать, она никогда не раздевалась, чтобы добиться желаемого! Мне хорошо знакома эта порода. Удивляюсь, как я удержалась и не швырнула креветки в ее глупую физиономию.

Филип не сумел сдержать улыбки, представив, как Лори дает волю рукам по отношению к Элисон Чемберс. Нелепее не придумаешь! Жена Генри была настоящая леди. Она даже порой отказывалась присутствовать на приемах, даваемых мужем, если считала, что может столкнуться там с чем-то рискованным. Филип легко мог поверить, что Элисон пришла в ужас, узнав, что Лори зарабатывает себе на жизнь, демонстрируя нижнее белье. Она вообще считала моделей одной из разновидностей куртизанок.

– Хотелось бы мне это увидеть, – пробормотал Филип с нескрываемым весельем, и Лори хихикнула.

– И увидел бы, если бы был там, – сказала она, язвительным тоном давая понять, что еще не окончательно простила его. Затем, видимо решив воспользоваться временным преимуществом, добавила: – Как ты смотришь на то, чтобы присоединиться ко мне во время ланча? У меня в холодильнике есть бутылка шампанского, которую я собиралась открыть вчера вечером. Мы могли бы испробовать новые способы пить его. Что ты на это скажешь, дорогой?

Предложение было соблазнительным, но Филип вынужден был отказаться.

– Я не могу, – сказал он. – У меня встреча с поставщиком за ланчем, а днем я улетаю в Париж, на совещание с европейскими распространителями продукции. Вряд ли я вернусь раньше полуночи.

Лори застонала. Затем с заметным воодушевлением предложила:

– Я могла бы полететь с тобой. У меня весь день свободен.

– Я так не думаю, – без колебаний отверг ее поползновения Филип. – Много ли я успею сделать, если в течение всей поездки ты будешь неотлучно находиться при мне? Нет, Лори. Наверное, придется оставить шампанское до другого случая.

– Если я не найду, с кем выпить его раньше, ты хочешь сказать? – не сдержавшись, выпалила она.

– Это твое дело, – сухо ответил Филип, заметив, что за открытой дверью в кабинет воцарилось гробовое молчание. Он слишком долго говорил по телефону, и, видимо, список тем, которые можно было обсудить в его отсутствие, исчерпался.

– Значит, я не увижу тебя до субботы, – натянуто произнесла Лори.

– Похоже, что так, – согласился Филип. – Я позвоню тебе, когда вернусь.

Короткие гудки были ему ответом. Филип скорчил рожу своему отражению в залитом дождем окне и положил трубку.

Вернувшись к коллегам, он изобразил улыбку.

– Простите, джентльмены. Как это говорится? Небольшие осложнения частного порядка? Итак, на чем мы остановились?

Джоан испытывала большое искушение не пускать сегодня Криса в школу. Мальчик провел беспокойную ночь, плакал и ворочался во сне. Джоан, естественно, не сомкнула глаз, и за завтраком оба сидели до крайности измученные.

Но на столе в кабинете ее ждала гора работы, а на утро были назначены встречи с клиентами. Джоан понимала, что не может пропустить еще день. Она и так слишком долго испытывала терпение своего босса, ухаживая за матерью, и не хотела обманывать себя тем, что на работе незаменима.

Кроме того, ей казалось, что в школе сыну будет легче. Оставшись дома, он наверняка станет вспоминать о том, что произошло вчера вечером, а Джоан отчаянно хотела, чтобы Крис поскорее забыл об этой неприятности. Он ведь совсем еще ребенок! И многого не понимает. Филипу не следовало вымещать свое недовольство женой на сыне.

Однако чего еще она ожидала? Джоан знала, что рано или поздно Филип – или кто-то другой – выскажет Крису сомнения по поводу этого отцовства. Мать не раз обещала ей сделать это. Но Джоан потребовала под угрозой прервать с ней всяческие контакты ничего не говорить мальчику, пока тот не повзрослеет достаточно, чтобы справиться с этим.

И все у них шло довольно хорошо. Конечно, они не купались в роскоши. Плата за обучение Криса и расходы на содержание матери съедали почти все доходы, но Джоан знала, что многим приходится гораздо хуже.

Однако болезнь леди Сибил стала серьезным ударом по их бюджету – и уверенности Джоан в завтрашнем дне. Она понятия не имела, где найти денег на лечение матери. Мысль о том, чтобы поместить ее в Национальный госпиталь, пришлось сразу отвергнуть. Врач сказал, что с этой страховой медициной она может умереть прежде, чем дойдет очередь делать ей операцию, а Джоан никак не могла этого допустить.

Филип наверняка одолжил бы ей денег, если бы она попросила, но у нее не было никакого желания втягивать его в эту историю, а события вчерашнего вечера сделали это окончательно невозможным. Поэтому она продала машину и те немногие украшения, которые у нее были, и сократила расходы до минимума.

Конечно, Джоан не могла предвидеть, что Филип захочет встретиться с ней и что ее матери станет хуже как раз в день их встречи. Прошли уже годы с тех пор, когда они общались полноценно. Если ему нужно было поговорить с ней, он обычно звонил, и Джоан впрямь стала верить, что Крис превратится во взрослого юношу, прежде чем придется покаяться перед ним в своей доле вины за то, что Филип ушел из семьи.

Но это было до того, как на сцену вышла Лори Такер. Лори, которая была молода и красива, которой был нужен не просто роман. Ей нужен был муж. Муж Джоан.

– Я действительно не… не его сын? – прервал молчание Крис как раз тогда, когда Джоан решала, что говорить матери, когда она навестит ее сегодня вечером, а о чем лучше промолчать.

Джоан повернула голову к сыну. Она была настолько поглощена своими мыслями, что не заметила, как мальчик, отложив ложку, с тревогой смотрит на нее.

– Нет, ты его сын. – Джоан оставалась непреклонной. Ее не заботило, что она уличает Филипа; она не собиралась лгать своему ребенку. – Мы уже говорили об этом вчера вечером, Крис. Что бы ни сказал… папа, какими бы, возможно, обидными ни казались его слова, ты – его сын. Ты наш сын. И я очень тебя люблю.

– А он – нет, – упрямо произнес Крис и отодвинул от себя тарелку, с нетронутой кашей. Немного погодя он осторожно спросил: – Почему он не верит нам?

Джоан подавила стон.

– Я… Твой отец не может простить мне одного поступка, который я совершила до твоего рождения, – наконец призналась она. – Это моя вина, а не его.

Крис нахмурился.

– А что ты сделала?

Но Джоан и самой не было это толком известно.

– Теперь уже неважно. – Она встала из-за стола и, прихватив чашку, отнесла ее в раковину. – Ешь свою кашу. Через десять минут нам выходить, а мне еще нужно позвонить в больницу.

– В больницу? – Хотя Крис так и не притронулся к каше, но теперь тревога на его лице относилась уже к другому. – А бабуля долго пробудет там?

– Не знаю. – Джоан на миг почувствовала стеснение в горле. События вчерашнего вечера отвлекли ее мысли от состояния матери, но сейчас реальное положение дел вдруг показалось ей невыносимым. Между нею и леди Сибил никогда не было особой близости, и Джоан порой казалось, что мать перебарщивает в своем стремлении доставить ей лишние хлопоты. Но все же она оставалась ее матерью, единственным за исключением Криса родным человеком, и, если бы с нею что-то случилось, Джоан бы места себе не находила от горя.

– Она умирает?

В голосе Криса звучала та же паника, которую Джоан изо всех сил гнала от себя. Чтобы приободрить сына, она издала короткий смешок.

– Конечно нет! – воскликнула она, снова указывая на тарелку. – Можешь пойти навестить ее со мной сегодня вечером. А теперь ешь свой завтрак. Я не хочу, чтобы ты тоже заболел.

К ее облегчению, Крис взялся за ложку. Но он все еще был расстроен, и Джоан снова засомневалась, стоит ли отправлять его в школу в таком состоянии.

Однако у нее не было выбора. В отсутствие матери она была весьма ограничена в возможностях. Конечно, всегда оставалась Ди Роджерс. Но хотя подруга с удовольствием соглашалась присмотреть за Крисом, у нее было двое своих детей.

К счастью, утро стояло прекрасное, и Джоан с сыном с удовольствием прошли четверть мили до школы леди Флеминг, где Крис учился второй год. Через три года ему предстояло перейти в среднюю школу, и Джоан с ужасом думала; какой будет плата за нее. Но пока она справлялась и не позволяла себе задумываться о столь далёком будущем; настоящее и без того пугало неопределенностью.

Джоан проводила Криса в класс, а потом отправилась поговорить с мистером Трейси, классным наставником. Она объяснила ему, что бабушка Криса снова заболела и мальчик очень огорчен этим. Это была не вся правда, но достаточная для того, чтобы мистер Трейси пообещал поговорить с учителем и попросить его быть особенно внимательным к Крису сегодня.

– Дети в этом возрасте очень болезненно относятся к вопросам жизни и смерти, – сказал он, проводив Джоан до двери своего кабинета. – Уверен, все будет в порядке. И передайте леди Сибил, что мы от души желаем ей скорейшего выздоровления.

Джоан пообещала сделать это, но, уходя, не удержалась и посмотрела на окна класса, где учился Крис. Ее отнюдь не утешило то, что сын стоял у окна и смотрел ей вслед, и Джоан отправилась на работу с тяжелым сердцем.

4

Филип закрывал портфель, когда на пороге кабинета появилась секретарша.

– Только что позвонил Рэнди и сказал, что к вам поднимается посетитель. – Ее голос звучал немного насмешливо.

Филип прикрыл глаза, пожалев; что не ушел минут пятнадцать назад. Он не сомневался, что знает, кто это. С тех пор как ему позвонила Лори, он почти ждал, что она возобновит свои попытки, и, похоже, оказался прав.

– Насколько я понимаю, Рэнди сказал, что я здесь, произнес он, подумав, что надо было предупредить охранника о том, что у него нет времени на посетителей, какими бы настойчивыми они ни были.

Энни Спаркс улыбнулась.

– А зачем? Вы все равно вряд ли сможете отказаться от этой встречи.

Филип бросил на нее свирепый взгляд.

– Смогу, – сказал он, впрочем зная, что она права. – Полагаю, вы не…

– Эй, я даже не знаю, кто это. – Энни в беспомощном жесте подняла руки, и Филип вздохнул.

– И где же посетитель?

– Как я уже сказала, поднимается, – произнесла Энни и с фамильярностью, приобретенной за десять лет совместной работы, добавила: – Удачи!

Филип подумал, что это уж слишком, даже для Энни, но она уже исчезла в приемной. Он швырнул портфель на стол и последовал за ней. И как раз вовремя, чтобы увидеть худенькую фигурку, выходящую из лифта.

– Боже правый! Крис! – воскликнул он, потрясенно взглянув на Энни, вернувшуюся на свое место за столом. – Вы это знали?

– Рэнди сказал, что пришел ваш сын, – призналась Энни, приподнимаясь, чтобы рассмотреть приближающегося мальчика. – Да он совсем ребенок!

– А вы чего ожидали? – осведомился Филип, взъерошив волосы. – Не такой уж я старик!

Энни задумчиво приподняла брови.

– Должна сказать, вы весьма тщательно скрывали его существование.

Филип стиснул зубы. Слова «это не мой сын» застряли у него в горле. Нет, он не скажет этого. Во всяком случае, не теперь, когда Крис вдруг заметил его и целеустремленно направился к столу Энни. Еще мгновение Филип оставался неподвижным, а затем, подавив стон, пошел навстречу мальчику.

– Привет, – сказал Крис немного нервно, и впервые Филип задался вопросом, как он сюда добрался, как узнал, где искать его. Конечно же это не Джоан сказала ему, не она послала его… или все-таки она?

– Привет, – произнес он в ответ и, сознавая, что они привлекают всеобщее внимание, указал рукой себе за спину. – Хочешь пойти в мой кабинет?

– Ммм… да.

Крис казался в высшей степени взволнованным, и Филип отметил, насколько отличается его поведение от вчерашнего. Что-то случилось? Может быть, Джоан объяснила ему, почему они не живут вместе?

Энни улыбнулась мальчику, когда тот проходил мимо ее стола, и Филип вынужден был представить их друг другу.

– Гмм… это моя секретарша, Энни Спаркс, – натянуто произнес он. – Энни, это Крис…

– Брок, – закончил за него мальчик с гордостью. – Крис Брок. – Он поклонился и протянул руку. – Как поживаете? Рад познакомиться с вами.

– Взаимно, – пробормотала Энни и тайком взглянула на своего босса. – Ты первый раз здесь, Крис?

– Да. – Крис вел себя на удивление уверенно, учитывая обстоятельства, и Филип понял, что зря надеялся: Джоан не сказала ему правды. – Очень красивый офис. И какой большой! Просто огромный.

– Нам нравится.

Энни повернула насмешливое лицо к Филипу, и, поняв, что пора прекращать этот обмен мнениями, тот повел Криса в свой кабинет. По пути он бросил Энни через плечо:

– Если не трудно, позвони Джонатану и предупреди, что в ближайшие… – он сверился с часами, – минут сорок машина мне не понадобится.

– Хорошо.

Голос Энни звучал в меру почтительно, но Филип чувствовал, что ей доставляет удовольствие то, что он попал в переплет. Не каждый день случаются события, о которых можно вволю посплетничать, а появление тщательно скрываемого сына, несомненно, относится к числу таких.

Филип испытывал большое искушение попросить Энни держать рот на замке, но он понимал, что это бесполезно. Приход Криса наблюдало слишком большое количество людей, чтобы надеяться и впредь сохранять этот секрет. Поэтому он с вполне понятным мучительным чувством закрывал дверь своего кабинета, где Крис уже осматривался. Мальчик опять был в школьной форме, а ранец валялся на полу. По-видимому, он чувствовал себя здесь как дома, и первой реакцией Филипа было разубедить его в этом.

Но потом Крис повернулся к нему с подозрительно посветлевшими глазами – ах вот в чем дело: они полны слез! – и возмущение Филипа как рукой сняло. Как бы уверенно он ни держался в присутствии Энни, этот поступок, по-видимому, потребовал от него недюжинной храбрости, и теперь он изо всех сил старался восстановить утраченное душевное равновесие.

– Ты… ты ведь не сердишься на меня за то, что я пришел сюда, правда? – робко спросил Крис, и Филип почувствовал, что просто не в состоянии на него сердиться.

– А… а твоя мама знает, где ты?

– Нет.

Филип нахмурился.

– Разве она не будет беспокоиться о тебе?

– Пока нет. – Крис подошел к окну и выглянул из него. – Ого, как высоко!

– Двадцатый этаж, – сообщил ему Филип. – Но ты ведь должен знать это. Ты поднимался на лифте.

– Да. – Крис, должно быть, почувствовал, что от него ждут еще каких-то слов, и снова повернулся к Филипу. – Мама не хватится меня, пока не вернется с работы.

– Во сколько это будет?

– В пять. – Мальчик пожал плечами. – Или около того. Иногда она приходит раньше, иногда позже.

– Насколько позже?

– В половине шестого. Один раз она вернулась в шесть часов, но только потому, что клиент, который должен был принять работу, опоздал.

Филипа снова охватило возмущение. Но на этот раз направленное не на Криса. Неужели Джоан не понимает, что мальчик еще слишком мал, для того чтобы оставлять его дома одного? Почему бы ей, черт возьми, не нанять какую-нибудь женщину на пару часов в день? Соседку, например. Кого угодно, кто проследил бы, чтобы Крис не наделал глупостей в ее отсутствие… Вроде этого прихода сюда!

– Ладно, – вздохнул он, понимая, что вопросы нужно задавать Джоан, и указал Крису на кресло. – Садись и рассказывай, зачем пришел.

Крис колебался.

– Я думал, ты знаешь, – сказал он в ответ на его слова. – Я хочу поговорить с тобой о маме.

О маме? Ну конечно!

– Продолжай. – Филипп уселся боком на край стола из полированного дуба. – Что там с мамой?

Крис прикусил губу. Затем, сжав кулачки, быстро произнес:

– Я знаю, почему ты не живешь с нами.

Брови Филипа сошлись на переносице.

– Знаешь? – переспросил он, стараясь скрыть удивление.

Крис кивнул.

– Да. Мама сказала мне. Она сказала, что что-то сделала, наверное очень плохое, и ты не можешь ей простить. – Мальчик нервно провел рукой по волосам. – Но она жалеет, я знаю, что это так. Мама никогда никого не обижает. Спроси у бабули.

Плечи Филипа поникли.

– И ты проделал весь этот путь, чтобы сообщить мне это?

– Угу. – Его глаза по-прежнему казались слишком светлыми, но в них появилось выражение ожидания. Он тихо шмыгнул носом и нервно потер его пальцем. – Я хотел попросить тебя, чтобы ты простил ее. Ради меня. – Мальчик немного помолчал. – Я хочу, чтобы мы снова стали семьей.

Черт побери!

Как же он был наивен, полагая, что Джоан не имеет ко всему этому никакого отношения! Ведь Крису всего девять лет! Откуда он мог узнать, как добраться до офиса, если только ему не сказала Джоан? И как он доехал сюда? Школа Криса находится на другом конце города.

– Послушай, – заговорил Филип, отчаянно стремясь исправить ужасное недоразумение. – Я не… Это… – Молящие синие глаза заглянули в его глаза, и Филип понял, что побежден. – Как… откуда ты узнал, где я работаю? – упавшим голосом закончил он.

На губах Криса мелькнула озорная улыбка.

– Я нашел адрес в телефонной книге в учительской, когда там никого не было, – с гордостью сообщил он. – «Империя игр» – так ведь называется твоя компания, верно? Найти было нетрудно.

Филип с шумом выдохнул.

– А как ты приехал сюда? На такси?

– На такси? – Крис непонимающе посмотрел на него. – Да нет, я не могу позволить себе такси. Я приехал на автобусе.

– На автобусе?! – Несмотря на отказ признавать Криса своим сыном и, следовательно, чувствовать себя ответственным за него, Филип был потрясен. Ему стало не по себе при мысли о том, что мальчик, выйдя из школы, сел на автобус и проехал через весь город, и при этом никто даже не знал, где он и что с ним происходит. И если бы что-то случилось, – о чем Филип даже думать не хотел, – никто не знал бы, где его искать.

– Все в порядке, – заверил его Крис, видимо уловив направление его мыслей. – Я каждый день езжу на автобусе из школы домой.

– Сколько это? Три остановки? – Голос Филипа звучал резко, но он ничего не мог с собой поделать. – Проклятье, Крис, разве можно колесить по городу, никому ничего не сказав? А что, если бы тебя… похитили?

– Из-за того, что я твой сын? – Крис, должно быть, обдумывал такую возможность.

Окончательно потеряв терпение, Филип спрыгнул со стола и шагнул к двери. Распахнув ее, он свирепо воззрился на испуганную Энни, которая говорила по телефону. Она тут же положила трубку, усугубив его недовольство. Лишенным обычного дружелюбия голосом Филип произнес:

– Отмените мою поездку в Париж, хорошо? Свяжитесь с Морисом Ренье и передайте ему мои извинения. Скажите, что нашу встречу придется перенести на следующую неделю.

Энни, лицо которой теперь немного порозовело, энергично кивнула.

– Да, Филип.

– И скажите Рэнди, что минут через пятнадцать мне понадобится моя машина… после того как вы принесете нам кофе и апельсиновый сок… Хорошо?

Энни вскочила.

– Кофе и апельсиновый сок, – эхом откликнулась она. – Понятно.

Филип немного помолчал, а затем, чтобы не оставлять Энни в уверенности, что ей удалось одурачить его, отчеканил:

– И если я узнаю, что вы болтаете об этом направо и налево, то лучше сразу подыщите другую работу!

Возвращаясь домой, Джоан обратила внимание на блестящий черный «ягуар», припаркованный у дома. Она была усталая и расстроенная и вообще не заметила бы его, если бы тот не показался ей очень знакомым. Он был похож на машину Филипа, и Джоан подумала: интересно, кто из соседей способен на такую любовь к своему средству передвижения? «Ягуар» был в великолепном состоянии. Безупречно вымытый, с блестящими, словно новенькими, колесами. Даже номер был тот же!

И вот тогда ее охватила паника.

Последние несколько ярдов она пробежала, нашаривая рукой ключи в сумке. Но дверь открылась, едва только Джоан прикоснулась к ней, а это означало, что за ее приближением следили. Она взлетела по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, что было поразительно при ее нынешнем подавленном состоянии.

Все мысли о том, что сказал ей врач, когда она во время ланча забежала в больницу, были мгновенно забыты. Что здесь делает Филип? Приехал, чтобы подкрепить откровения прошлого вечера деталями? Сказать ребенку раз и навсегда, что не намерен принимать участия в его жизни и в жизни Джоан?

Крис открыл дверь прежде, чем Джоан успела воспользоваться ключом, но мальчик совсем не казался несчастным. Только немного виноватым, словно сделал что-то недозволенное. И тут впервые Джоан пришло в голову, что машина Филипа могла оказаться поблизости совершенно случайно.

Впрочем, она не успела укрепиться в этой мысли.

– Здесь папа, – неоправданной, по мнению Джоан, скороговоркой сообщил сын. – Он привез меня домой!

– Вот как?

Джоан ничего не понимала. Закрыв дверь, она прошла в холл, слегка трясущимися пальцами расстегнула плащ.

– Ты бы лучше рассказал маме, откуда я тебя привез, – заметил Филип, появляясь на пороге гостиной.

Джоан, подняв глаза, столкнулась с его загадочным взглядом.

– Откуда он тебя привез? – эхом откликнулась она, бросая плащ на комод, служивший подставкой антикварному зеркалу, и снова посмотрела на сына.

Крис сгорбился.

– Из своего офиса, – с некоторым вызовом произнес он.

Глаза Джоан тревожно расширились.

– Ты… ты… ездил к нему в офис? – спросила она, думая о том, что все оказалось даже хуже, чем можно было предположить. – О, Крис…

– Подумаешь, – пробормотал мальчик. – Почему я не могу съездить к папе в офис? Другие мальчики это делают.

– Меня не интересует, что делают другие мальчики, – сказала Джоан, с ужасом представив, что мог подумать Филип. – Ох, Крис, неужели у меня и без того мало проблем, чтобы создавать мне новые?

– Какие проблемы?

Филип оттолкнулся от косяка, выпрямляясь, и Джоан позволила себе посмотреть в его направлении. Она сразу даже не заметила, как он одет, но сейчас ей бросился в глаза официальный костюм. Узкие брюки подчеркивали длину стройных мускулистых ног, а из-под угольно-черного двубортного пиджака выглядывал черный же свитер, а не рубашка, – единственная уступка привычке к свободной одежде.

Как и всегда, он показался Джоан опасно привлекательным. И ей пришлось разыграть маленькую сцену с убиранием ключей в сумочку, чтобы собраться с мыслями для ответа.

– О… да знаешь, – произнесла она, мечтая о том, чтобы Филип подвинулся и освободил ей дорогу, – то да се.

– Бабуля снова в больнице, – вставил Крис, которому, по-видимому, хотелось отвлечь внимание от своего проступка.

– Вот как? – нахмурившись, протянул Филип и посмотрел на Джоан из-под невероятно густых для мужчины ресниц. – Ты мне об этом не говорила.

– А разве у меня была возможность хоть что-то тебе сказать? – возразила Джоан, вдруг почувствовав страшную усталость, и прошла мимо него по коридору в кухню.

Как она и ожидала, Филип последовал за ней. Крис шел на несколько шагов сзади.

– Так вот почему ты опоздала вчера вечером, – без всякого выражения произнес Филип. – Мне следовало спросить у тебя.

– Это не твоя проблема, – ответила Джоан, бросая сумку на стойку и проверяя, есть ли в чайнике вода. – Как давно ты здесь?

– Недавно. – Филип обернулся. – Почему ты не идешь делать уроки, Крис? – спросил он тоном, не допускающим возражений. – Мне нужно поговорить с твоей мамой.

– Но…

– Наедине, – предостерегающе добавил он. – Думаю, ты уже достаточно на сегодня испытывал судьбу, не так ли?

Мальчик насупился.

– Ты заглянешь ко мне, когда будешь уходить? Я хочу с тобой попрощаться.

Филип испустил тяжелый вздох.

– Если хочешь.

– Хорошо.

Крис усмехнулся, протянул руку, и почти автоматически они обменялись рукопожатиями. Затем, виновато взглянув на мать, мальчик побежал в свою комнату, оставив взрослых вдвоем.

– Прости, – сразу же сказала Джоан, спрашивая себя, придет ли то время, когда ей не нужно будет без конца извиняться перед этим мужчиной. – Я понятия не имела, что Крис может… Словом, он не имел никакого права приходить в твой офис. Надеюсь, он не создал тебе проблем?

– Да что ты! – Голос Филипа звучал саркастически, однако в отличие от прошлого вечера он не пытался воспользоваться своим преимуществом. – Ерунда! Все только поинтересовались, где я так долго его прятал.

Джоан на мгновение потеряла дар речи.

– Ты сказал им, что он твой сын? – наконец сдавленно спросила она.

– Я ничего им не говорил, – сухо заметил Филип. – Этого не понадобилось, – добавил он. – Ну да ладно, забудем об этом. Как там старушка? Все еще призывает кару небесную на мою голову? Забавно, я думал, что после нашего разрыва твоя мать закопает топор войны, но при любой возможности она старается поддеть меня.

Джоан в упор посмотрела на него.

– Ты видишься с ней?

– Время от времени, – небрежно подтвердил Филип. – Когда требуется ремонт той развалюхе, которую она именует родовым гнездом.

Джоан была потрясена.

– Она ни словом не обмолвилась мне об этом.

– А зачем? – Филип пожал плечами. – Ей выгодно держать нас с тобой порознь. Мне кажется, она боится, что я могу простить тебе измену с Кинни. Она довольна мною как банкиром, но ей не хочется снова видеть нас вместе.

Пальцы Джоан дрожали, когда она поднимала чайник.

– Я этому не верю. – Рука ее дернулась, и на запястье выплеснулось немного кипятку. – Проклятье! – пробормотала Джоан. От жгучей боли, не говоря уже обо всем остальном, у нее на глазах выступили слезы. – Она не могла так поступать. Тем более не сказав мне. Мама… она слишком гордая для этого.

– Гордость не греет, когда твой дом у тебя на глазах разваливается на куски, – возразил Филип, подходя к Джоан и забирая у нее чайник. Взяв ее руку, он включил холодную воду и сунул запястье под сильную струю. – Не беспокойся, Джо. Я могу позволить себе это. Это ничтожная плата за то, чтобы отделаться от старой гарпии.

Джоан дрожала. Как давно он не прикасался к ней, не был так близко, не будоражил все ее чувства. От него исходил тонкий аромат лосьона, чистого мужского тела, к которому примешивался, когда полы пиджака расходились, едва уловимый запах пота. Все это было так знакомо ей, что вдруг захотелось повернуться и прижаться пылающим лицом к его груди.

Она отчетливо помнила это ощущение, когда его мускулистый живот прижимается к ее торсу. Джоан почувствовала, как жидкое пламя потекло по жилам.

Боже правый, какое безумие! Она все еще хочет его, хочет снова очутиться в его объятиях, таких надежных, таких успокаивающих…

Да, вот чего мне недостает! – с жаром подумала Джоан. После такого дня, после того, что узнала о леди Сибил, она отчаянно нуждалась в любом утешении, любом проявлении приязни. Она чувствовала себя такой одинокой, такой беспомощной перед лицом болезни матери, и в то же время ей было так стыдно, что та продолжает выдвигать какие-то требования, что Джоан обрадовалась бы даже самой невинной ласке.

Но она совершила ошибку, посмотрев на Филипа. И что бы он ни прочел на ее лице, этого хватило для того, чтобы он насторожился, почуяв опасность.

– Подержи ее под водой еще несколько секунд, – натянуто произнес он.

Его слова прозвучали так прозаично, так практично, что она поначалу не поняла, о чем он говорит. Но когда Филип отпустил ее руку, до Джоан дошел весь ужас того, что она натворила.

Какой позор так недвусмысленно выдать свое желание!

Закрутив кран, Джоан схватила кухонное полотенце и обвернула им запястье. Кожа покраснела, но теперь ей было значительно легче. Поставив чайник на плиту, чтобы снова довести его до кипения, она нашла в себе силы повернуться к Филипу.

– Спасибо, – поблагодарила Джоан в тон ему довольно равнодушно. – Впредь буду осторожнее.

– Угу. – И, словно решив взять на себя ведение разговора, он добавил: – С тобой все в порядке?

– Мне случалось обжигаться и раньше, – сообщила Джоан, доставая чашки из шкафчика. – Выпьешь чаю?

Филип заколебался, и она явственно представила, как он смотрит на часы.

– Мне все равно, – наконец сказал он, видимо только для того, чтобы что-то сказать. – Так как же старушка? Ты до сих пор не ответила на мой вопрос.

Джоан сосредоточила все свое внимание на коробке с пакетиками.

– Мама… в общем, мама умирает, – напрямик заявила она, не зная, как еще можно преподнести это. – Я забыла… тебе нужны молоко и сахар?

Возглас Филипа заглушил ее вопрос. И Джоан уронила пакетики, когда он схватил ее за плечи и встряхнул.

– Она – что?!

Джоан не могла заставить себя поднять на него взгляд. Не теперь, когда была на грани.

– Думаю, ты слышал, что я сказала, – пробормотала она, пытаясь преодолеть слабость, и огляделась. – Я должна собрать пакетики…

– Да пропади они пропадом, эти пакетики, – взволнованно произнес Филип, стискивая пальцами ее плечи. – Проклятье, Джо, почему ты не сообщила мне об этом раньше? Я думал, что операция прошла успешно.

– Мы тоже так думали, – призналась Джоан, тщетно пытаясь освободиться. – Филип, чайник кипит. Если ты не дашь мне его снять, вся квартира наполнится паром.

Филип бросил на нее нетерпеливый взгляд. Она прочла в нем на этот раз не только неприязнь. Однако чтобы не повторить ошибки, постаралась не встречаться с ним глазами. Если он станет утешать ее сейчас, это будет в лучшем случае жест милосердия, а ей не хотелось стать объектом подобного чувства.

– Филип, – снова заговорила она, поднимая руки и отталкивая его.

На этот раз он, кажется, понял, что его действия могут быть истолкованы неверно.

– Да-да, – сказал он, отпуская ее.

Однако Джоан заметила, что, уронив руки, он сжал ладони в кулаки, и поняла, что известие о близком и неминуемом уходе ее матери потрясло и Филипа.