Звезды в ладонях (№2) - Галактики, как песчинки

– Вы долго сканировали дром-зону?

– Четыре часа двенадцать минут. Когда появилась Гамма Апуса, мы с Вальком решили, что лучшего варианта уже не дождёмся.

– А ещё что-нибудь было интересное?

– Сто шестьдесят семь звёзд из Сектора Один. В точном соответствии со статистикой. Также десяток каналов, выходящих недалеко от систем чужаков. А ещё... Как тебе нравится такое: звезда с собственным названием, но отсутствующая в Универсальном Каталоге?

– Бред! Незарегистрированных звёзд, конечно, хватает – это и блуждающие вдали от Галактической Спирали, и расположенные в непосредственной близости от Ядра. Но если звезда не указана в Каталоге, то откуда у неё может взяться собственное название?

– Вот именно. Это и озадачило нас. Почти сразу после твоего ухода Валько распорядился, чтобы компьютер заносил в отдельный список звёзды без каталожных наименований. Сказал, то ли в шутку, то ли всерьёз, что подадим заявку на их открытие. Таких звёзд набралось порядка двух сотен – одни координаты, и больше ничего. Но среди них оказалась одна, у которой есть имя – Хэйна. Она находится в запредельной области пространства, на расстоянии ста тринадцати килопарсеков от центра Галактики. Склонение – минус семьдесят два с хвостиком градуса, азимут – двести двадцать шесть, тоже с хвостиком. Путём обычных астрономических наблюдений её обнаружить невозможно.

– Гм... Какая-нибудь информация об этой звезде есть? Нужно запросить компьютер.

– Мы уже запрашивали. И получили ответ, что никаких дополнительных данных нет. Только имя и координаты. Но Валько не поверил, подключился к компьютеру и нашёл в его памяти ссылку на файл с названием «Хэйна». Однако сам файл был удалён, а все его следы тщательно вытерты. Представляешь: корабль битком набит сверхсекретным оборудованием, а его хозяева беспокоятся о том, как бы кто не пронюхал о какой-то блуждающей в межгалактическом пространстве звезде. Ты догадываешься, что это значит?

– Кажется, догадываюсь, – медленно проговорила я. – Возможно, там находится их база. И... да! Возможно, они отправили туда отца с Анн-Мари.

– Вполне возможно.

Я на минуту задумалась.

– Наверное, само упоминание о Хэйне было оставлено по недосмотру.

– Валько тоже так думает. Я с ним согласен.

– А знаешь, какая вероятность...

– Знаю. Одна тысячная процента. Валько затрагивал и этот вопрос. Мы могли сканировать дром-зону годами и не добраться до Хэйны. Но она попалась нам среди первых полутора миллиона звёзд. Дуракам, детям и пьяницам везёт. Мы, конечно, не пьяницы, зато дури в наших головах хватает, а отчасти мы ещё дети. Нам просто повезло.

Я снова помолчала, собираясь с мыслями.

– Скорее всего, дром-зона Хэйны заблокирована.

– Возможно, – не стал возражать Олег.

– А может, и нет. Ведь у этой системы отсутствуют близкие соседи, до неё нельзя добраться по каналам первого рода, так что её обитатели должны чувствовать себя в безопасности.

– Тоже верно.

– Но скоро они всполошатся, – рассуждала я. – Когда сообразят, что в памяти захваченного нами корабля могло остаться упоминание об их секретной базе. Тогда они точно законопатят все каналы, и до них уже никак не доберёшься. Согласен?

– Да, – кивнул Олег.

– Мы долетим до Гаммы Апуса. Объективно это займёт немного времени. При такой мощности генератора – часа четыре, не больше. Потом пять или шесть скачков к одной из соседних с Дельтой звёзд. Там всегда есть наши патрули. Они доставят нас в локальное пространство Терры-Галлии. Мы встретимся с Дюбарри и всё ему расскажем. Он соберёт экстренное совещание. Быстро соберёт, но всё же это займёт определённое время. А учитывая важность вопроса, возможно, потребуется консультация с главами правительств. В конце концов они отправят к Хэйне эскадру. Или даже целый экспедиционный корпус. Но будет уже поздно.

– Ты думаешь, нам следовало лететь прямиком туда?

– Может быть. Не знаю. Но мне кажется, что у нас было больше шансов хоть что-нибудь узнать. А там, глядишь, нагрянув внезапно, нам удалось бы освободить отца с Анн-Мари. В худшем же случае нас просто срикошетило бы от закрытого канала. Мы потеряли бы... Сколько времени занял бы полёт до Хэйны, ты не считал?

– Примерно восемнадцать с половиной часов на максимальной мощности.

– Ну, потеряли бы около полутора суток. Это уже ничего не решает.

Прищурившись, Олег пристально посмотрел на меня:

– Ты хочешь сказать, что если бы я вовремя разбудил тебя, ты выбрала бы Хэйну?

Подумав немного, я отрицательно покачала головой:

– Нет. Я полетела бы к Терре-Галлии. Мой долг как военного – не бросаться сломя голову в авантюру, а немедленно связаться с командованием и сообщить обо всём. Располагая такими важными сведениями, я не вправе рисковать – ни собой, ни вами, ни кораблём.

– Значит, я поступил правильно, – подытожил Олег.

– Да, – со вздохом согласилась я. – Правильно.

– Правильно, что не разбудил тебя, – уточнил он. – Иначе ты запретила бы мне лететь к Хэйне.

От неожиданности я чуть не подскочила в кресле и изумлённо воззрилась на него:

– Что?!

– А то! – невозмутимо ответил Олег. – Протри свои заспанные глаза, мой милый лейтенант-командор, и посмотри на наш курс.

Я последовала его совету, то есть протёрла глаза, и наконец удостоила своим вниманием тактический дисплей.

– Ах, чёрт! Будь я проклята! Это же вопиющее нарушение... – Я осеклась.

– Ну? – спросил меня он. – Нарушение чего? В отличие от тебя или Валька, я не военнослужащий. Я вообще несовершеннолетний. С меня взятки гладки.

– Что верно, то верно... А Валько знал о твоей затее?

– Я предложил ему свой план, но он сказал, чтобы я не смел даже думать об этом. Потом проверил состояние ходовой части и пошёл спать.

– Вот так и пошёл?

– Да.

– После того, как ты предложил лететь к Хэйне?

– Да.

Я представила себе эту сцену. «Не смей даже думать об этом, – говорит Валько. И сразу же за этим: – Так-с, что там у нас с двигателями и генератором?.. Похоже полный порядок. Тогда ладно, пойду-ка я спать...»

– Ну, ребята, вы даёте! – сокрушённо произнесла я. – Один нагло узурпирует командование кораблём, а другой откровенно закрывает на это глаза... И что прикажешь с тобой делать, Олег? Даже не знаю – то ли отлупить тебя, то ли расцеловать.

Он ослепительно улыбнулся мне:

– Можно и то и другое, дорогая. Только в порядке очерёдности – сначала побои, а лишь потом поцелуи.

Махнув рукой на все чёртовы правила, я соскочила с капитанского кресла и уселась на колени к Олегу. Из-за пультов это было не слишком удобно, зато чертовски приятно.

Нежно поцеловав его в губы, я сказала:

– С битьём, пожалуй, повременим. А насчёт остального... Знаешь, когда Валько проснётся, мы передадим ему вахту, а сами пойдём в мою каюту. Среди Аниных тряпок я нашла потрясную ночную рубашку. Тонкую-тонкую и совсем-совсем прозрачную. Думаю, она понравится тебе.

Олег крепко сжал меня в своих объятиях.

– А я думаю, мне больше понравится то, что будет видно сквозь эту рубашку.

СТЕФАН: В ПЛЕНУ

32

Нас с Анн-Мари содержали в комфортабельной каюте, состоящей из двух жилых комнат – спальни и кабинета. Во всяком случае, мы считали, что это каюта космического корабля, все её характерные признаки были налицо. Хотя, конечно, мы могли находиться и в каком-нибудь подземном комплексе, кто знает. Но наиболее вероятным представлялся именно вариант с кораблём.

Быть узником чертовски неприятно, особенно, если не знаешь, кого представляют твои тюремщики. С момента нашего пленения мы не продвинулись ни на шаг в разрешении этого вопроса и только мучились всевозможными догадками.

К счастью, хоть за Рашель мне переживать не пришлось. Ещё в самом начале, когда мы с Анн-Мари лишь недавно очнулись после действия парализатора и только-только начали обсуждать случившееся с нами, в каюту ворвалась Аня Кореева, потрясая в воздухе пистолетом. Её бледное лицо, воспалённые глаза и мелкая дрожь в руках свидетельствовали о том, что она, как и мы, переживает постпарализационный синдром. Девушка была босая, в коротком цветастом халате, под которым, насколько я мог судить, отсутствовало какое-либо бельё.

– Ваша дочь, эта сучка... – слегка заплетающимся языком произнесла она, глядя на меня со злостью и злобой. – Я ещё доберусь до неё... Я ей такое устрою...

Очевидно, Аня явилась к нам, дабы ввиду недосягаемости Рашели отыграться на мне, но от очередной дозы парализатора меня спас вовремя поспевший Боря Компактов. Отобрав у неё оружие, он схватил Аню за шиворот и буквально поволок её к выходу.

– Да уймись ты! – приговаривал он. – Вы с Сашей сами сваляли дурака, нечего искать виноватых. И не брыкайся – а то и от меня получишь, если тебе ещё мало...

Мы с Анн-Мари даже не пытались воспользоваться ситуацией, чтобы напасть на Борю и Аню. Во-первых, мы пребывали не в лучшей физической форме, а во-вторых, это всё равно было бесполезно – охранная система корабля вмиг бы подстрелила нас из парализаторов.

А из этого инцидента сам собой напрашивался вывод, что Рашели повезло куда больше, чем нам, и она сумела ускользнуть, примерно разделавшись с Аней Кореевой и Сашей Киселёвым.

– Молодец, девочка! – сказала Анн-Мари. – Хоть за неё мы можем быть спокойны. Теперь этим ребятам не удастся свалить вину за наше исчезновение на альвов.

– Интересно, – задумчиво произнёс я, – был ли при этом Олег? А если был, то на чью сторону встал?

Анн-Мари хмыкнула:

– По-моему, вопрос риторический. Ясно, на чью. Никакая дружба, даже самая преданная, не может соперничать с любовью...

Как оказалось, Аня с Борей были первыми и последними нашими посетителями. Больше никто проведывать нас не заходил, даже чтобы приносить еду, поэтому мы завтракали, обедали и ужинали продуктами из пищевого автомата.

Компьютерный терминал в каюте был предусмотрительно деактивирован, однако наши тюремщики оказались достаточно любезными и не отрезали нас полностью от внешнего мира, позволив нам следить за событиями на планете по передачам государственных телеканалов. Весь следующий день после нашего пленения эти передачи не отличались разнообразием – с самого утра повсюду транслировался какой-то балет. На первых порах мы, поглощённые своими неприятностями, не придавали этому особого значения и только ближе к вечеру, убедившись, что все без исключения каналы передают одно и то же, заподозрили неладное, но не могли понять, что происходит. А в девять часов, когда балетная вакханалия закончилась и вышли долгожданные выпуски новостей, сразу всё прояснилось – таинственные силы, стоявшие за Вейдером и его ребятами, перешли в решительное наступление.

А уже во вторник состоялись помпезные траурные церемонии по погибшему государю, кульминацией которых явилась экуменическая заупокойная служба, отправленная совместно главным муфтием и патриархом. На всех этих церемониях присутствовала Эстер – и не просто присутствовала, а стояла по левую руку от нового царя Новороссии Павла VIII, где по строгим правилам придворного этикета могла стоять только жена, мать или невеста.

– Чёрт возьми! – сказал я. – Павел действительно намерен жениться на ней.

– Ага, – кивнула Анн-Мари. – И объявил о своём намерении вполне определённо и недвусмысленно.

– Значит, поэтому Эстер разрешили остаться. А я-то думал, что её вместе с другими отзовут сразу после нашего исчезновения.

– Может, и отозвали, но она отказалась.

– То есть, не подчинилась приказу?

– Ну, да. А чему ты удивляешься? Любовь не только сильнее дружбы, она сильнее долга.

По завершении траурных церемоний Павел издал ряд указов, которые огласили в вечернем выпуске новостей. Прежнее правительство Новороссии было распущено, половина членов кабинета отправлена на пенсию, а другая половина во главе с первым министром – за решётку, по обвинению в коррупции и злоупотреблении властью. Сформировать новое правительство царь поручил восемнадцатилетнему студенту Николайбургского университета Сергею Иванову. А оберполицмейстером Новороссии был назначен курсант полицейской школы, ровесник Иванова, некий Игорь Федотов; ему сразу было присвоено звание генерал-адъютанта.

– Могу поспорить на что угодно, – произнёс я, – что этот Федотов из Вейдеровой компании.

– Пари не принимаю, – ответила Анн-Мари. – Потому что наверняка проиграю.

– Ты представляешь, какой шок вызвали у людей эти назначения!

– Меньший, чем ты думаешь. Новороссийцы не привыкли оспаривать решения своего государя. Большинство их искренне считает, что царю виднее. Даже если этот царь – семнадцатилетний юноша.

Кстати, о возрасте. Среди прочих указов как-то незаметно проскользнуло постановление о снижении порога совершеннолетия с восемнадцати до шестнадцати. Комментаторы не уделили ему должного внимания, сочтя его не более чем прихотью молодого царя, однако мы смотрели на это иначе. Отныне все соратники Павла, а не только самые старшие из них, официально становились взрослыми и могли занимать государственные должности.

– Я всё больше убеждаюсь, – резюмировала Анн-Мари, – что за ребятами никто не стоит. Похоже, они действуют сами.

– Да, похоже, – согласился я. – Вопрос только в том, где они взяли для этого ресурсы. Откуда у них корабли, вооружение, сверхсекретные технологии, включая излучатели ЭМИ, странглетные запалы да ещё этот чёртов транслятор. – Я бросил злой взгляд на своё левое запястье, где до пленения у меня были часы со встроенным в браслет загадочным устройством, которое Вейдер назвал транслятором. Когда я очнулся, часы, разумеется, исчезли. – Больше всего меня бесит, что эти сопляки знают о его назначении, а я – нет. И даже не имею ни малейших соображений...

Около полуночи Анн-Мари ушла в спальню, а я расстелил постель на узком диване в кабинете, лёг и стал смотреть трансляцию сегодняшних траурных церемоний в записи, предназначенной для жителей западного полушария Новороссии.

Сна у меня не было ни в одном глазу, однако я не думал о происходящем на планете, не ломал себе голову, пытаясь предугадать дальнейшие события, не предавался мрачным мыслям о том, как долго может продлиться наше заключение. Я вспоминал свою прошлую жизнь и с грустью констатировал, что мне катастрофически не везёт с женщинами. Два тяжёлых брака, несколько неудачных романов, а теперь вот меня угораздило влюбиться в Анн-Мари, которая отчаянно хочет, но никак не может ответить мне взаимностью. Наверно, я принадлежу к тому типу мужчин, одиноких волков, которые от природы не созданы для семейной жизни. И мне просто сказочно повезло, что у меня есть дочь – моя Рашель, моё солнышко ясное...

Примерно через час в кабинет вошла Анн-Мари, закутанная в длинный белый халат.

– Я почувствовала, что ты не спишь, – сказала она, присаживаясь на край дивана. – Не знаю как, но почувствовала. Может, из-за того взгляда, который ты бросил на меня, когда я уходила. Ты считаешь меня стервой... Нет, только не надо возражать. Ты действительно так считаешь. Ты думаешь, что я могла бы пересилить себя, заставить. В конце концов, ничего страшного не случилось бы, а потом, глядишь, всё и наладилось бы. Ведь так? Только честно.

– Да, – неохотно признал я. – Однако я не считаю тебя стервой.

– Не важно, каким словом ты это называешь, суть остаётся той же. Но пойми меня, пожалуйста, очень тебя прошу. До встречи с Арчибальдом я была страшно влюбчивой, я влюблялась буквально на каждом шагу и поэтому ни разу в жизни не занималась сексом без любви. В этом просто не было потребности – всегда находился мужчина, которого я искренне любила... или считала, что люблю. Я и в тебя было влюбилась – тогда, на станции, когда помогала тебе одурачить Ахмада Рамана. Но потом оказалось, что ты занят Ритой, и я переключилась на Арчибальда. – Она горестно вздохнула. – Вот с тех пор всё и началось... Вернее, закончилось. Закончилась моя личная жизнь.

– Я люблю тебя, Анн-Мари, – сказал я безнадёжно. – Моей любви хватит на нас двоих.

– Нет, Стас, не хватит. У каждого должна быть своя любовь. Ты мне нравишься, для большинства женщин этого было бы достаточно, но для меня... – Она немного помолчала. – Я говорила тебе, что семь лет у меня никого не было. Это не совсем правда. Почти правда, но с маленьким уточнением: никого, кроме Арчибальда. Два года назад так получилось, что... Словом, я провела с ним одну безумную ночь. С ним и его женой. После этого Рита предложила мне быть третьей. Она сказала, что понимает мои чувства и согласна делить со мной мужа... в разумных пределах, конечно.

– О боже! – пробормотал я.

– Тогда я отвергла её предложение. С негодованием отвергла. Но теперь... теперь я передумала. Когда мы выберемся из этой передряги, я соглашусь. Лучше хоть так, чем вообще никак. Если и ты ничего не смог со мной поделать, то уже никто не сможет... – Анн-Мари поднялась. – Спокойной ночи, Стас. И не сердись на меня.

Она быстро вышла из кабинета, а я, проводив её беспомощным взглядом, снова уставился в телевизор, где по уши влюблённые и безумно счастливые Павел с Эстер лицемерно изображали вселенскую скорбь по фальшивому покойнику.

РАШЕЛЬ: СИСТЕМА ХЭЙНЫ

33

Когда прозвучал сигнал, извещающий о начале отсчёта последней тысячи секунд «затяжного прыжка», мы втроём уже битый час находились в рубке, проверяя и перепроверяя состояние всех корабельных систем, в особенности огневых и защитных. Мы не представляли, что ждёт нас по ту сторону канала, но готовились к самому худшему.

Вскоре после сигнала бортовой компьютер выдал сообщение:

«Определена конфигурация области входа-выхода. Радиус – 1,5 км.»

– Канал сжат, – констатировала я. – Но проходим. Это очень странно. Вряд ли он является одним из маршрутных, такое совпадение было бы вообще невероятным. Тогда с какой стати они его совсем не закрыли?

– Может, не умеют этого делать? – предположил Олег.

– Глупости. Если у них есть такие корабли, как «Нахимов», то и с закупоркой каналов они наверняка справились бы. Ох, не нравится мне всё это! Боюсь, в системе Хэйны нас ждёт тёпленький приёмчик... Но тут уже ничего не поделаешь.

Я решила, что выходить будем с позывными. Пусть корабль сигналит, что мы являемся эскадренным флагманом в составе Военно-Космического Флота Новороссии. Всё равно хуже не будет – а так, возможно, выгадаем лишних несколько секунд.

– Погоди, – сказал Валько. – Добавь к позывным ещё кое-что. Вот.

Поскольку он был подключён через свой имплант к компьютеру, то не стал пользоваться клавиатурой или голосовым интерфейсом, а напрямую выдал на мой тактический дисплей буквенно-цифровую комбинацию из полусотни символов.

– И что это значит? – озадаченно спросила я.

– По всей видимости, пароль.

– Где ты его взял?

– Раскопал в Большой Новороссийской Энциклопедии.

– Нет, я серьёзно спрашиваю.

– А я серьёзно отвечаю. Эта галиматья была зашифрована в ней по ключевому слову «Хэйна». Не знаю, для чего она предназначена, но послать её вместе с позывными не помешает.

– Да, наверное, – согласилась я и тут же рассердилась: – Валько, негодник, почему ты раньше не сказал о пароле?

– Я его лишь недавно вычислил.

– Но ведь не только что?

– Почти только что. Три часа назад. И с тех пор пытался сообразить, куда бы его присобачить. Хотел преподнести тебе всё в готовом виде, но ничего не получилось.

Я вздохнула:

– Ты несносный, недисциплинированный, безответственный мальчишка...

За сто секунд до выхода раздался второй сигнал.

«Открывается горловина канала, – сообщил компьютер. А чуть позже: – Внимание, опасность! В пяти километрах от точки выхода, прямо по курсу обнаружено присутствие стазис-поля».

– Стазис-поле? – удивилась я. В глубинах моей памяти зашевелилось что-то знакомое... из фантастической литературы. – Это ещё что такое?

Восприняв мои слова, как адресованный ему вопрос, компьютер ответил:

«Темпоральная аномалия. В области пространства, подверженного действию стазис-поля, энтропия не возрастает».

– Иными словами, – вставил Валько, – время там останавливается... Проклятье! Очередной сюрприз – временная ловушка. Так вот почему они не заблокировали каналы... – Он закрыл глаза и полностью расслабился, погружаясь в свой кибер-транс. Спустя несколько секунд его голос зазвучал из динамиков: – Увы, увы. Корабль не располагает средствами нейтрализации стазис-поля. Его можно отключить только извне.

Я как раз собиралась задать компьютеру тот же вопрос.

– Но как?.. Пароль, чёрт возьми! Позывные!

– Есть позывные! – отозвался Валько.

Пошли позывные. Таймер отсчитывал последнюю минуту до выхода. Предупреждение о наличии стазис-поля по-прежнему оставалось в силе.

– Что-то не то, – пробормотала я растерянно. – Пароль не годится...

– Нуль-связь! – воскликнул Олег. – Нужна нуль-связь!

– А это идея, – сказал Валько. – Рискнём.

На дисплее всплыл текст: «Активация нуль-портала...»

Я напряжённо замерла, положив руки на консоль. Перед самым выходом я приготовилась включить на максимуме боковое ускорение, хотя и понимала, что нам это не поможет. Попадая из гиперпространства в реальное пространство любой материальный объект оказывается в состоянии покоя относительно центра масс системы. А это значит, что по отношению к дром-зоне он движется со скоростью, самое меньшее, несколько километров в секунду. Даже при таком чудовищном ускорении мы не сможем уклониться от попадания в стазис-поле – временно-пространственную аномалию, ранее существовавшую только в неуёмном воображении фантастов, а теперь в одночасье ставшей реальностью.

Я повернула голову и посмотрела на Олега. Наши взгляды на секунду встретились. Мы не произнесли не слова, а попрощались молча. Если мы угодим в стазис, то кто знает, может, это навсегда. Мы останемся вечно молодыми до скончания веков, так и не прожив вместе долгую и счастливую жизнь, о которой совсем недавно мечтали, лёжа в объятиях друг друга. Больше не будет у нас ни светлых и радостных дней, ни нежных, сладостных ночей. А будет только миг Вечности, после чего наступит Ничто...

Двадцать секунд до выхода. Компьютер сообщил:

«Нуль-портал активирован. Поиск приёмника. Связь установлена. Начат сеанс...»

Пятнадцать секунд.

«Получено подтверждение приёма пароля. Пароль корректен. Стазис-поле отключено. Пароль изменён. Сеанс связи завершён. Идёт деактивация нуль-портала...»

– Ох! – шумно выдохнул Олег.

Я от облегчения чертыхнулась и произнесла:

– Внимание! Полная готовность к выходу. Максимальная мощность всех защитных систем, батареи к огню... Четыре, три, два, один... Есть выход!

Я немедленно дала боковую тягу, развернув корабль под углом к направлению движения, и врубила восьмисоткратное ускорение основных ходовых двигателей. Всё это я проделала вслепую, без оценки обстановки, руководствуясь принципом «сначала действуй, а после думай». Лишь затем я ознакомилась с показаниями систем наружного наблюдения.

Мерцающая голубизной горловина открытого канала и без моих стараний уносилась от нас в сторону со скоростью свыше 25 км/сек. Её сопровождала громадная космическая станция, рядом с которой плыли в пространстве два странных белесых объекта шарообразной формы.

На экранах заднего обзора пылал жёлтый диск светила, похожего на Солнце, каким оно выглядит с орбиты Земли. А впереди, чуть левее, висел в беззвёздной черноте космоса подёрнутый атмосферной дымкой сине-бело-зелёный шар планеты. Синеву ей придавали моря и океаны, белизну – полярные шапки и облачный покров, а зелёный цвет материков в умеренных и экваториальных областях свидетельствовал о том, что там вовсю буйствует жизнь.

До планеты было порядка трехсот тысяч километров. Мы летели почти прямиком на неё, и я торопливо подправила курс. Сине-бело-зелёный шар переместился на один из боковых экранов, а с правого края обзорной стены выглянула приплюснутая спираль Галактики, имевшая видимый угловой размер всего в пятнадцать градусов.

– Вот это да!.. – потрясённо промолвил Олег. – Планета в дром-зоне. Никогда о таком не слышал.

– Ты удивишься ещё больше, – откликнулся Валько, – если я скажу, что планета не пересекается с дром-зоной. Тут кое-что покруче: дром-зона обращается вокруг планеты, как спутник... Кстати, Рашель, мэм, командир. Не гони лошадей. В смысле – не улепётывай без оглядки. Нас никто не преследует. Похоже, мы вообще никого не интересуем.

Я убавила мощность двигателей, но совсем глушить их не стала.

– Ну, что там? – спросила я, так как именно он заведовал всеми средствами наблюдения. – Где отчёт?

– Даю. – На мой тактический дисплей хлынул поток данных. А Валько стал комментировать: – Прежде всего, искусственные объекты. Станция, орбитальные спутники. Обмениваются между собой радиопередачами. Обычный обмен сведениями о собственном месторасположении и перемещении других космических тел. В свою очередь, спутники интенсивно общаются с планетой. Передача и приём технической информации; большинство из них функционируют в режиме ретрансляторов, некоторые выполняют геометеорологические наблюдения. Общая плотность сигналов невелика, эфир почти чист.

– За нами следят?

– Никаких признаков слежки не обнаружено. Мы, конечно, находимся в поле зрения их радаров, но специально они нас не пасут... Ага! Только что из-за обратной стороны планеты показался ещё один спутник. Вернее, объект искусственного происхождения весьма внушительных размеров. Похоже, какой-то крупный корабль. Сохраняет полное радиомолчание. Не маневрирует, движется по стационарной геоцентрической орбите. На нас никак не реагирует. Но будем держать ухо востро.

– А эти два белых шара? – Я ткнула пальцем в дисплей. – Здесь сказано, что они представляют собой кластерные сгустки стазис-поля, поддерживаемого энергетическим потоком со станции. Как это может быть? Сгустки поля – дичь какая-то.

– Похоже, это не является полем в классическом понимании этого слова. Как уже сообщал компьютер, это темпоральная аномалия пространства. В памяти отсутствует физическое описание самого стазис-поля, бортовые датчики определяют его наличие по специфическому нейтринному излучению. Это всё, что я раскопал.

– Интересно, что находится в этих сгустках?

– Моя гипотеза: непрошенные гости, попавшие во временную ловушку. Вот почему хозяева системы не закупорили каналы, они нашли лучшую защиту. Рикошет и возвращение обратно свидетельствовал бы о том, что здесь что-то затевается. А так корабли просто исчезли бесследно, и те, кто послал их, пришли к выводу, что канал ведёт в зону опасных природных катаклизмов, например, к Сверхновой. И поди проверь, что это не так.

– Но два корабля уже слишком много, – заметил Олег. – Два случайных попадания в одну систему – это невероятно.

– Вряд ли эти попадания были независимыми. Тут либо оба корабля совершали прыжок «вслепую» вместе, либо второй из них последовал за первым, чтобы узнать о его судьбе. А когда и он пропал, то канал занесли в «чёрные списки»... Впрочем, что толку гадать. Надеюсь вскоре мы всё выясним... Так-с, неизвестный корабль продолжает движение по орбите, не подавая никаких признаков жизни. Я всё больше утверждаюсь в подозрении, что на его борту, как и на станции, вообще нет людей... Ладно, теперь переходим к объектам естественного происхождения. Центральное светило – звезда спектрального класса G2V, в точности как Солнце. В системе присутствует по меньшей мере четыре планеты. Одну из них вы можете видеть воочию, все полученные физические данные прилагаются, но они ещё неточны, требуется более тщательное изучение. Тем не менее, уже сейчас можно заключить, что планета пригодна к жизни, её гравитация и состав атмосферы приблизительно равны земным. Ещё три планеты обнаружены средствами дальнего наблюдения, но, думаю, это не всё – найдутся и другие. Количество видимых невооружённым глазом звёзд впечатляет – аж тридцать четыре штуки. Думаю, с поверхности планеты можно разглядеть от силы десяток самых ярких. Расстояние до ближайшей звезды – от двухсот до трехсот парсеков. Точность слабовата, так как прошло недостаточно времени для удовлетворительного измерения параллакса. Если вас удивляет, что сей параллакс вообще удалось сосчитать так быстро, то примите во внимание следующее: судя по сдвигу в красном смещении галактик и квазаров, система движется с нехилой скоростью едва ли не в половину от световой.

– Да ты что?! – изумилась я.

– Представь себе. Эта звезда – залётная пташка. Прибыла к нам издалека, и скорее всего, не из Местного скопления галактик. Потрясающе! Кроме всего прочего, Хэйна со своей скоростью позволяет разрешить давний спор о том, как сказываются релятивистские эффекты на гиперпереходах. Лично я склоняюсь к гипотезе о существовании некоего подобия центра масс дром-зон, относительно которого и нужно считать замедление или ускорение времени...

– Не сейчас, Валько, – перебила я. – Это действительно интересный вопрос, но обсудим его позже. Что ты там говорил о здешней дром-зоне? У меня на дисплее нет никакой информации.

– О, я приберёг её на десерт! Это самый смак. Дром-зона обращается вокруг планеты по слабо эллиптической, почти круговой орбите с незначительным эксцентриситетом. Среднее расстояние до планеты – триста десять тысяч кэ-мэ. Наклон орбиты... Ай, это неинтересно. А вот что действительно интересно: каналов первого рода, разумеется, нет, ввиду отсутствия близких соседей, все каналы второго рода сжаты до полуторакилометрового радиуса; радиус же самой дром-зоны в точности равен двум кэ-мэ.

– Что? – не поняла я. – Как это может быть?