Сломанная стрела (Герольды Вальдемара - 3)

      Принцу не терпелось, ему надоело ждать, пока естественная кончина его отца возведет его на престол. К тому же он был честолюбив, и его не устраивала перспектива правления всего лишь одним королевством. Здесь, в одном помещении, сидел его отец и все те, кто могли бы воспротивиться правлению Анкара, а также двое Герольдов, которые могли бы предупредить свою королеву о его намерениях. Слишком соблазнительная возможность, чтобы принц прошел мимо нее. Когда пир будет в самом разгаре, двери запрут - и все, кто мог бы пойти наперекор желаниям Анкара, умрут.
      За исключением Герольдов: их Анкар приказал только вывести из строя, но не убивать. И это напугало Тэлию еще больше, хотя казалось, что больше уже некуда.
      Должно быть, Анкар составил весь план много месяцев назад и лишь ждал подходящего момента для его осуществления. Шести дней, которых он получил на подготовку, когда Герольды пересекли границу, ему хватило, чтобы мобилизовать то, что уже было приготовлено.
      Когда бойня закончится, он двинется с армией к границе, нападет на королеву и ее свиту, как только они пересекут рубеж Хардорна, убьет Селенэй, захватит Элспет и провозгласит себя правителем Вальдемара, поставив его население перед свершившимся фактом.
      Как жалела Тэлия, что не обладает способностями Кирилла к передаче мыслей: даже на таком расстоянии она смогла бы послать Герольдам, находящимся вблизи от границы, какое-то предупреждение. И могла бы послать мысленный зов Крису и предостеречь его. На деле же все, что она могла сейчас - послать зов Ролану на волне чистого страха и надеяться, что он сможет передать все Крису через Тантриса.
      Тэлия выскользнула обратно на лестницу так же бесшумно, как и пришла, и стала спускаться вниз.
      Холл этажом ниже был хорошо освещен, и Тэлия боялась выходить в него; ее страх удвоился, когда она ощутила присутствие людей Анкара, расставленных вдоль него, вероятно, для того, чтобы позаботиться о любых опоздавших. Полупарализованная от ужаса, она прижалась к двери и попыталась думать. Есть ли другой выход отсюда?
      Тут ей вспомнились комнаты, предназначенные для приемов и тому подобных мероприятий меньшего размаха; они находились на втором этаже и смотрели на внешний двор. У многих имелись балконы, а заодно и окна и двери, открывающиеся на эти балконы. С колотящимся сердцем Тэлия уже во второй раз поднялась по лестнице, обострив свое чувство эмпатии до предела.
      Она двигалась вдоль стены - между стеной и затхлыми драпировками, ее украшавшими - пока не добралась до двери в одну из таких комнат. По счастью, она оказалась пустой и незапертой; внутри не горело ни единой свечи. Тэлия выползла из-за драпировки, не обращая внимания на пыль, от которой свербело в носу и чесались глаза, и юркнула за дверь.
      Ее встретил лишь слабый отблеск пламени факелов и света луны из окна, но его хватило, чтобы Тэлия увидела, что комната с полированным деревянным полом совершенно пуста, в ней нет даже мебели. Тэлия пошла вдоль стены, жалея уходящего времени, но не желая, чтобы кто-нибудь, проходящий через дверь холла, увидел ее силуэт на фоне окна.
      Дверь на балкон оказалась заперта, но изнутри. Тэлия поняла это после полного паники мгновения борьбы с нею. Щеколда была тугой, но в конце концов поддалась. Тэлия отворила дверь и шагнула на балкон, пригибаясь, чтобы ее закрывали перила. Быстрый осмотр двора показал, что здесь нет посторонних глаз; Тэлия перелезла через перила и уже собиралась спрыгнуть вниз, когда началась резня.
      При том, как были напряжены все ее чувства, связанные с эмпатией, ощущение едва не убило и ее вместе с другими. Тэлия почувствовала смерть десятков людей собственным телом; руки, державшиеся за поручень, разжались, и она полетела вниз, на булыжники двора. Потрясение, боль и страх выбили из нее все прочие мысли, она не могла пошевелиться, даже чтобы спастись. Она падала - и не могла думать, не могла двигаться, не могла ничего, только реагировать на агонию, ужас... и мучительное чувство вины телохранителей Алессандара, увидевших его пригвожденным к трону десятками арбалетных стрел прежде, чем погибнуть самим...
      Но Альберих предвидел день, когда может случиться что-то подобное; он натаскивал Тэлию так, чтобы некоторые реакции стали инстинктивными. Хотя ее сознание оказалось беспомощным перед натиском кошмарных эмоций и сцен, ее тело действовало...
      Тэлия сгруппировалась в полете, свернулась в комок, упала на ноги и превратила удар в кувырок, в результате чего растянулась на мостовой, заработав несколько синяков, но в остальном невредимая.
      Морщась от боли, она с трудом поднялась на ноги и поплелась ко входу в конюшню, пытаясь водрузить на место щиты и заблокироваться от муки умирающих.
      Казалось, на каждый спотыкающийся шаг уходила вечность, и все же она не успела пройти и полдюжины, когда услышала удары копыт о брусчатку и увидела несущийся к ней белый силуэт.
      Это был Ролан - без седла. Он миновал ее, не останавливаясь, зная, что она не сможет вспрыгнуть на него на ходу. По пятам за Роланом несся Тантрис с Крисом на спине, который свесился набок, вцепившись одной рукой в гриву, а второй тянулся к Тэлии, стискивая ногами бока Спутника с такой силой, что Тэлия почти почувствовала боль в мышцах. Когда Тантрис со своим всадником проносились мимо, Тэлия подпрыгнула и ухватилась за руку Криса; тот втащил ее на спину Спутника перед собой. Тантрису пришлось немного замедлить ход, и Ролан обогнал их, но останавливаться им не пришлось.
      Однако оставалось миновать одно последнее препятствие - узкий проход между внутренней и внешней стеной, который вел к решетке и наружным воротам. А Тэлии удалось снова заблокироваться - поэтому ничто не предупредило их о том, что на стенах есть люди.
      Они влетели прямиком в тучу стрел.
      Спустя несколько секунд все было кончено. Плечо Тэлии пронзило огнем и в тот же миг Тантрис завизжал от муки, пошатнулся и рухнул на землю. Тэлию швырнуло вперед, и она врезалась в землю, оглушенная; древко стрелы от удара сломалось, наконечник вошел еще глубже. Но гораздо мучительнее ее собственной боли была та, что испытывал Крис.
      Ролан замедлил свой сумасшедший галоп - лучники позволили лошади без седока проскочить. В мозгу Тэлии, кроме мучительной боли, жила единственная мысль - что хоть один из них должен уйти.
      - Ролан, лети! - закричала она - голосом, сердцем, всем своим существом.
      Он больше не колебался: пронесся сквозь ворота в тот самый миг, когда решетка с грохотом упала, едва не задев его, так что Тэлия почувствовала острую боль и волну страха Спутника, когда оказались выдранными несколько волос из его хвоста.
      Крис, скорчившись, лежал возле неподвижного тела Тантриса; боль была такой жуткой, что он не мог даже закричать. Тэлия попыталась встать и полуподковыляла, полуподползла к нему. Обняла скрученное от боли тело, отчаянно пытаясь придумать хоть что-нибудь, чтобы помочь. В нем торчало столько стрел, что Крис походил на соломенную мишень - но мишень, истекавшую кровью: это его тело и тело Тантриса заслонили Тэлию от выстрелов.
      Даже в колеблющемся свете факелов она видела, что его Белое испещрено алыми растекающимися пятнами, которые на глазах становились все шире. Обезумев от ужаса, Тэлия стала искать в себе Целительную силу, которой пользовалась Керитвин - она не знала точно, что сможет сделать с ее помощью, но переполняющая ее потребность освободить Криса от груза страдания вытолкнула ее за грань рассудка. Тэлия почувствовала, как внутри растет какое-то давление, как когда-то в прошлом, когда отчаяние заставило ее выйти за границу неведомого. Оно росло до тех пор, пока Тэлия не перестала осознавать что-либо вне ее самой - даже боль, терзающую ее собственное плечо...
      А потом внезапно нашло выход.
      Тэлия открыла глаза и встретилась взглядом с Крисом: его глаза были лихорадочно ясными, свободными от боли. Хотя Тэлия все еще чувствовала его муку, Крис ее не чувствовал. Тэлии как-то удалось встать между ним и его страданием.
      Но он умирал, и они оба знали это.
      Тэлия оглянулась, ожидая увидеть смыкающихся вокруг них солдат.
      - Нет.
      Хриплый шепот Криса заставил Тэлию снова повернуться к нему.
      - Они... здесь лабиринт. Они не придут, пока я жив.
      Тэлия поняла. Дар Криса сказал ему, что солдатам придется пересечь целый лабиринт лестниц и коридоров, чтобы добраться до входа в их зону. Но тот же Дар показал ему, как мало времени ему осталось.
      - Крис... - больше Тэлия ничего не смогла выговорить: слезы подступили и перехватили горло, задушив слова.
      - Нет, моя любимая, моя маленькая птичка. Плачь о себе, не обо мне.
      Тэлии казалось, ее разрывает на части от горя.
      - Я не боюсь Смерти; я с легким сердцем, с радостью ушел бы в Гавани, зная, что мой Спутник ждет меня там... но покинуть тебя... как мне покинуть тебя, оставив тебе все свое бремя и твое впридачу? - Крис кашлянул, и в углу рта у него показалась кровь. Он как-то сумел поднять руку и дотронуться до щеки подруги; Тэлия схватила ее и заплакала, уткнувшись в нее.
      - Несправедливо... оставлять тебя одну... но предупреди их, сестренка. Как-нибудь предупреди. Я не могу довести задание до конца, так что оно завершится с тобой.
      Тэлия кивнула: говорить она не могла, душили слезы.
      - Ох, птичка, я так люблю тебя... - Крис, казалось, пытался сказать еще что-то, когда новый приступ кашля сотряс его. Он снова поднял глаза, но явно не видел Тэлии; его глаза просветлели и засветились радостью, словно он видел что-то чудесное и неожиданное. - Как... светло! Т...
      На одно мимолетное мгновение Тэлия ощутила... счастье. Счастье с примесью благоговения и странного торжества, непохожего ни на что, испытанное ею прежде. Затем его тело содрогнулось в ее руках, и из глаз ушли и свет, и жизнь. Крис обмяк в ее объятиях... осталась лишь пустая оболочка.
      Тут появились солдаты, оторвали Тэлию от тела и уволокли прочь; она настолько оцепенела от потрясения и горя, что даже не сопротивлялась.
      Глава восьмая
      Конвоиры обошлись с ней далеко не ласково.
      Ей связали руки за спиной и пинками и тычками прогнали по бесчисленным облицованным камнем коридорам и лестнице с грубо вырубленными каменными же ступенями. Когда Тэлия спотыкалась, ее били ногами, пока она не вставала, когда шаталась - подгоняли ударами. От заключительного толчка она растянулась в центре пустой и голой комнаты. Здесь ее и оставили в обществе трех громадных скотов, созданий, больше похожих на животных, чем на людей.
      Эти трое раздели ее догола, не обращая внимания на раненое плечо, и грубо обыскали. Затем по очереди, все с той же жестокостью и равнодушием изнасиловали. К тому времени уже Тэлия почти ничего не чувствовала от боли и шока, и ей все казалось безразличным. Просто еще одна пытка. Тэлия не могла даже сосредоточиться настолько, чтобы защититься с помощью Дара, а когда она попыталась слабо сопротивляться, тот, что насиловал ее в тот момент, ударил ее головой о каменный пол с такой силой, что Тэлия едва не потеряла сознание.
      Закончив, они подняли ее на ноги, рванув за руку, и швырнули в камеру с каменными стенами и земляным полом, бросив следом то, что осталось от ее разодранной и запятнанной кровью формы. В чувство Тэлию в конце концов привел холод, который пробрал ее до костей и от которого ее начало неудержимо трясти, что в свою очередь вновь разбудило боль в ее измученном плече. Тут только девушка очнулась настолько, чтобы подползти туда, где лежала ее одежда, и натянуть ее на свое испоганенное тело.
      Разумеется, о ране в ее плече никто не позаботился, и она продолжала понемногу кровоточить.
      "Надо... что-то делать, - подумала Тэлия сквозь туманящие сознание холод и боль, - Надо... вытащить стрелу..."
      Тэлия постаралась сосредоточиться; кажется, она припоминала, что стрелы, которые она видела у стражников, имели плоские наконечники в форме листа. Точно... - она собралась с духом перед лицом неизбежности, покрепче ухватилась за скользкий обломок разбухшего от крови древка и потянула.
      Наконечник вышел наружу - и Тэлия ненадолго потеряла сознание, когда он оказался в ее руке. Когда же в глазах прояснилось, перевязала рану, действуя здоровой рукой и использовав в качестве повязки обрывок своей разодранной рубашки в надежде, что она хотя бы замедлит потерю крови.
      "Селенэй. Элспет. Необходимо предупредите королеву..."
      Эта мысль непрестанно понукала ее и поддерживала - иначе Тэлия давно бы уже сломалась. Она должна предупредить остальных. Ради этого она обязана оставаться в сознании - и жить, как бы ей ни хотелось умереть. Тэлия свернулась в клубок, заставляя себя войти в транс, забыть о боли, терзающей измученное тело. Когда за плечами столько боли, даже ей должно удаться дотянуться до Границы.
      Но она наткнулась на ту же стену, что защищала принца от прощупывания, Тэлия бросалась на нее яростно, как дикая птица на прутья клетки - и столь же тщетно. В стене не было ни щелей, ни слабых мест. Как Тэлия ни билась, она не могла послать свой мысленный зов за ее пределы. Наконец она сдалась и бессильно скорчилась на полу, рыдая от острой боли и мучительного разочарования.
      Тэлия не знала, сколько пролежала так, прежде чем ее вырвал из кошмара, полного потрясения, боли, горя и растерянности какой-то странный звук. Она прислушалась снова. Чей-то шепот.
      - Герольд! Госпожа Герольд! - голос показался ей смутно знакомым. Герольд! - Звук шел из маленького отверстия в потолке.
      Тэлия проползла на четвереньках по земляному полу и легла под отверстием: ноги дрожали так сильно, что она сомневалась, что они ее выдержат. Ей пришлось несколько раз откашляться, прежде чем она смогла заговорить.
      - Я... здесь.
      - Госпожа Герольд, это я, Эван... Эван, торговец из Западной Вежи в Вальдемаре. Тот, с кем вы недавно разговаривали.
      Тэлия осторожно потянулась к нему Даром, засомневавшись на миг, не ловушка ли его появление.
      Боги... если это правда... но что мне терять? Прошу тебя, Владычица...
      Она едва не упала в обморок от облегчения, когда Дар подтвердил, что человек наверху действительно Эван.
      - О боги... Эван, Эван, да благословит тебя Владычица... - Тэлия сглотнула и взяла себя в руки, заставив перестать бессвязно бормотать. Где ты?
      - За стенами, в сухом рву. Один мой знакомый служил в дворцовой охране и рассказал мне об отдушинах. Я приехал после вас, сегодня поздно вечером... мы выпивали со стражниками, когда... услыхали крики. Мне рассказали кое-что о том, что творится, и предупредили, чтобы я держал язык за зубами, если жить хочу. Они неплохие люди, но они боятся, Герольд, очень боятся. Принц уже не скрывает, что у него есть злые чародеи и целая армия, которая слушается только его.
      ... Если бы я только переубедила Криса... он был бы сейчас жив...
      - Потом мне сказали, что вас схватили... и я... не мог бросить вас и не попробовать помочь. Я подкупил стражника, и он узнал, в какую камеру вас посадили. Госпожа... - торговец, кажется, с трудом подбирал слова, Госпожа, вашего друга убили.
      - Да, я... я знаю. - Тэлия склонила голову: слезы хлынули снова, и она не пыталась их сдержать. Эван долго молчал.
      - Госпожа, вы спасли мне жизнь; я все еще перед вами в вечном долгу. Могу я вам как-то помочь? Принцу вы нужны живая; я слышал, у него есть насчет вас какие-то планы.
      В Тэлии слабо затеплилась надежда.
      - Ты можешь помочь мне бежать отсюда? И погасла.
      - Нет, госпожа, - промолвил торговец печально. - Для такого дела нужна армия. Я бы с радостью и один попытался - да только вам бы от того толку не было. Вы бы все равно остались здесь, а я был бы мертвехонек.
      В голове Тэлии пронеслось с полдюжины мыслей; одна зацепилась.
      - Эти вентиляционные шахты прямые? Ты смог бы что-нибудь спустить мне или поднять отсюда?
      - Да, если что-нибудь маленькое, госпожа, - легко. Знакомый говорил, они совсем прямые и гладкие.
      - Ты не мог бы найти мне две стрелы - если удастся, постарайся, чтобы бородки на оперении были тяжелыми... и... - Тэлия запнулась, затем заставила себя продолжить, - и по меньшей мере десять драхм аргонела.
      - Вы ранены, госпожа? Есть более безопасные способы унять боль, чем аргонел. И, госпожа, такое количество...
      - Торговец, не спорь. У меня есть свои соображения, и мне нужен аргонел. Ты можешь сделать то, о чем я прошу?
      - Лечу, госпожа.
      Слабый шорох, и торговец исчез. Тэлия села, привалившись к стене, и постаралась использовать приемы., которым ее обучили, чтобы успокоить плечо и дергающую боль в паху. Она не позволяла себе надеяться на то, что торговец выполнит обещание, и старалась оставаться пассивной, бесчувственной, оцепеневшей. Было еще темно, когда она услышала шуршание и голос Эвана.
      - Госпожа, я принес все, о чем вы просили. Сейчас спущу.
      Тэлия поднялась, держась за стену, и, чувствуя, как рвутся от усилия мышцы в раненом плече, потянулась здоровой рукой к свертку, который, покачиваясь, повис под потолком.
      - Бутылка на четырнадцать драхм, полная.
      - Пусть Владыка Огней и Светлая Владычица осияют тебя, мой друг, весь род и дела твои... - пылко отозвалась Тэлия, вытаскивая пробку и вдыхая отчетливый кисло-сладкий запах аргонела. Бутылка действительно оказалась полна. - Оставь веревку. Через минуту ты поднимешь кое-что и сослужишь мне еще одну службу, последнюю, которую полностью освободит тебя от долга передо мной.
      - Приказывайте, я ваш, - просто и искренне ответил Эван.
      Тэлия придавила ногой одну стрелу и отломала наконечник. Потом, не сдерживая бегущих по щекам слез, изобразила на оперении код Криса, про себя благодаря тех, кто заставил ее научиться выполнять такую операцию даже в темноте; мешали лишь совсем свежие воспоминания о том, как Крис показывал ей свой код. Стрела без наконечника - знак, обозначающий погибшего Герольда. Оставалась более важная часть сообщения - ее собственный код и знак задания, настолько провалившегося, что не следует предпринимать никаких попыток ее спасения. Тэлия сломала вторую стрелу пополам и оборвала нужные бородки на оперении, изобразив свой личный узор. Затем оторвала от рубашки остатки рукава, надежно связала обломки стрел в сверток и прикрепила к веревке, свисающей из отдушины в потолке.
      - Поднимай, торговец.
      Мгновение сверток покачивался на фоне камня, потом исчез.
      - Теперь слушай внимательно. Я хочу, чтобы ты уехал сейчас же, до рассвета, прежде, чем принц постарается перекрыть выходы из города. Тебе нужно выбраться за городские ворота.
      - В ночной страже у ворот есть один - его можно подкупить, я знаю.
      - Хорошо. Неподалеку от заставы стражи на главном тракте, ведущем от Триумфальных Ворот, стоит святилище, посвященное богу путников.
      - Я знаю, где это.
      - Мой конь разыщет тебя там. - Единственное, что проклятый колдун не смог заблокировать, это ее связь с Роланом! - Привяжи сверток к его шее, прямо как есть, а дальше поступай как сочтешь нужным. На твоем месте я бежала бы к Границе: в Вальдемаре ты будешь в безопасности. И знай, что уносишь мою благодарность и благословение.
      - Госпожа... привязать к коню?
      Только тут Тэлия вспомнила, что Эван хардорнец и не может знать, как отличаются Спутники от обычных лошадей.
      - Он больше, чем просто конь; думай о нем, как о родственной душе. Он вернется к моим соратникам с вестью. Ты выполнишь мою просьбу?
      Эван сам чуть не плакал.
      - А больше я ничего не могу сделать?
      - Если ты выполнишь то, о чем я прошу, ты сделаешь больше, чем я могла мечтать. Да пребудет с тобой моя благодарность и благословение. А теперь прошу тебя, уходи, и поскорее.
      Торговец больше не произнес ни слова, и Тэлия услышала шорох, сказавший ей, что Эван ушел.
      Она нащупала свой контакт с Роланом. Их связь пролегала на таком глубоком уровне, что колдун не мог даже ощутить ее, а не то что блокировать. Хотя попеременные волны боли и обморочной слабости угрожали захлестнуть Тэлию, ей удалось удерживать сознание до тех пор, пока она полностью не убедилась, что Ролан получил от торговца сверток с посланием.
      Ролан не нуждался в ее указаниях, чтобы знать, что делать дальше. Его связь с Тэлией слабела и тускнела по мере того, как девушка теряла силы от напряжения и потери крови, а Спутник удалялся по направлению к Границе со всей доступной скоростью, пока наконец не растаяла совсем, когда Ролан вышел за быстро сужающиеся пределы действия ее Дара. К тому времени уже почти рассвело.
      Теперь оставалось сделать еще два дела, и она сможет дать волю горю и боли.
      Сначала склянка. Торговец не зря беспокоился из-за аргонела. Снадобье считалось опасным. Порой даже обычная доза в четыре драхмы убивала - но Целители время от времени пользовались аргонелом для того, чтобы прекратить мучения тех, кого не могли спасти. Его достоинство заключалось в том, что как бы велика ни оказалась доза, никаких болезненных побочных эффектов, которые наблюдались при использовании других средств, не возникало больной просто мирно погружался в сон. Если четыре драхмы могли убить, четырнадцать наверняка должны были оказаться смертельными.
      Помогая себе отломанным наконечником стрелы, Тэлия выковыряла в полу под ворохом гнилой соломы, призванной служить ей постелью, ямку, достаточно глубокую, чтобы спрятать в ней бутылочку. Алессандар не принадлежал к числу государей, часто использующих свои темницы; благодаря милости богов полы здесь были земляными, а не каменными, уборную заменяла выкопанная в углу камеры яма.
      Тэлия не могла пока выпить лекарство - до тех пор, пока не будет совершенно уверена, что королева получила предостережение. Поскорее, Светлая Владычица... сделай так, чтобы поскорее...
      Затем Тэлия выкопала еще две ямки и спрятала в них наконечники от стрел - отломанный и тот, что вытащила из собственного плеча. Если по какой-нибудь несчастной случайности бутылку найдут, она сможет одним из них вскрыть себе вены.
      Когда она закончила свою работу, плечо снова горело от боли и кровоточило, а сквозь отдушину сочился тусклый серый свет.
      Тэлия легла на солому и наконец-то позволила себе дать волю скорби.
      Слезы горя и боли еще струились из ее глаз, когда потеря крови и изнеможение наконец погрузили ее в беспамятство. - Когда Тэлия снова пришла в себя, на полу лежало одно-единственное пятно солнечного света, по контрасту с которым остальное помещение казалось черным. Раздался лязг, и девушка заморгала от боли и смятения: дверь отворялась.
      Тэлия увидела одного из тюремщиков: он шел к ней с садистской улыбкой на лице, на ходу расстегивая штаны. Секунду Тэлия была готова закричать и съежиться, отползая от него прочь, но затем ею овладела холодная и убийственная ярость, и ее терпение вдруг лопнуло.
      Она собрала всю свою боль, все страдания Криса (все еще настолько свежие в ее памяти, что она ощущала их как собственные), всю горечь утраты, всю ненависть, и швырнула их в незащищенное сознание тюремщика в ослепительный миг насильственного раппорта.
      Ненависть не могла долго поддерживать ее - Тэлия смогла продержаться лишь одно мгновение - но и мгновения оказалось достаточно.
      Тюремщик беззвучно завопил и слепо кинулся к двери, врезавшись в нее с такой силой, что едва не рухнул оглушенным. Захлопнул ее за собой и задвинул засов.
      Тэлия слышала, как он в панике бормочет что-то своим сотоварищам по ту сторону. Она тяжело опустилась на пол, зная, что они не посмеют больше докучать ей, если только рядом не будет колдуна. Что крайне маловероятно. Он слишком занят, защищая принца и мешая ей воспользоваться Мысленной речью, чтобы выкроить свободное время и помочь холуям развлечься.
      Чуть позже ей в камеру просунули ведро с водой и миску каких-то помоев. На еду Тэлия даже не посмотрела, но жадно напилась несвежей, отдающей тухлятиной воды. Мучившая ее жуткая жажда обратила ее внимание на то, что она начинала чувствовать одновременно жар и озноб.
      Тэлия опасливо дотронулась до плеча рядом с раной. Кожа была сухой и горячей на ощупь, плечо сильно распухло.
      У нее начиналась лихорадка.
      Пока еще оставались силы, Тэлия облегчилась в яму в углу, отведенную для уборной, говоря себе, что должна радоваться, что желудок и кишечник пусты и понос ей не грозит. Слабое утешение. Подтащив ведро с водой поближе к соломенной подстилке, Тэлия села, привалившись спиной к стене, на случай, если кто-нибудь попытается захватить ее врасплох. Когда начались галлюцинации и бред, она оказалась более или менее готова к ним.
      Лихорадка то усиливалась, то спадала. Когда Тэлия могла, она обихаживала себя, насколько хватало сил. Когда лихорадка брала верх терпела.
      Ее осаждали жуткие видения бойни в пиршественном зале; убитые показывали Тэлии свои раны и безмолвно спрашивали, почему она не предостерегла их. Напрасно она говорила им, что ничего не знала - они напирали, тыча ей в лицо изуродованные обрубки конечностей и кровоточащие раны...
      Появились полчища зверей-тюремщиков и насиловали ее, насиловали, насиловали...
      И тут пришел Крис.
      Сначала Тэлия подумала, что ее ждет еще один кошмар, подобный предыдущим, но она ошиблась. Крис казался целым и невредимым, даже счастливым - пока не увидел ее. А увидев, к огорчению Тэлии, заплакал, виня себя за то, что случилось с ней.
      Тэлия попыталась хорохориться при нем, но стоило ей шевельнуться, как боль стала такой сильной, что ее слабое притворство рухнуло. Тогда Крис забыл о собственном горе и поспешно опустился рядом с ней на колени.
      Он как-то отгонял от Тэлии боль, говорил слова утешения, смачивал горящий лоб холодной водой. Когда она шевельнулась и невольно всхлипнула оттого, что боль копьем пронзила плечо, он снова заплакал от досады на собственное бессилие, браня себя за то, что оставил ее одну. А когда пришли другие, жуткие сны, Крис прогнал их.
      Очнувшись в очередной раз, Тэлия обнаружила, что возле ведра лежит лоскут, оторванный от рукава. Ткань была еще влажной. Поломав немного голову, Тэлия решила, что сделала все сама, а сон лишь предлагал происшедшему фантастическое объяснение.
      Почувствовав снова приближение бреда, она сказала себе, что вряд ли вторично увидит Криса.
      Но он пришел, и опять охранял ее от отвратительных видений, непрестанно стараясь ободрить.
      Наконец она бросила даже притворяться, что на что-то надеется, и рассказала Крису об аргонеле.
      - Нет, птичка, - ответил он, качая головой, - Твое время еще не пришло.
      - Но...
      - Поверь мне. Поверь, родная. Все будет хорошо. Ты только держись... и он вновь растаял, словно прошел сквозь каменную стену, а Тэлия снова очнулась.
      Она была озадачена. С какой стати видение из ее собственного бреда пытается убедить ее жить, когда сама она хочет лишь одного - освобождения?
      Но большую часть времени Тэлия просто мучилась и терпела, ожидая какого-нибудь знака, что Селенэй получила ее сообщение. Королева со свитой должны были достичь Границы спустя два дня после того, как Тэлия с Крисом въехали в ворота дворца. Они, наверно, подождали Криса на Границе дня три-четыре - итого неделя с момента, как Тэлию бросили в темницу. Если ему будет сопутствовать удача и милость Владычицы, Ролан примерно в это время должен добраться до них. Она мысленно сложила дни: выходило, что Спутник доберется до королевы через шесть-десять дней непрерывной скачки - шесть, если сможет двигаться по дорогам, десять - если придется скрываться и пробираться окольными путями.
      * * *
      Когда в конце третьего дня впервые появилась Хулда, Тэлия поначалу приняла и ее за галлюцинацию.
      Не будь острые черты лица и странные серо-фиолетовые глаза Хулды слишком своеобразны, чтобы спутать ее с кем-то, Тэлия не узнала бы ее.
      Бывшая няня Элспет щеголяла в роскошном бархатном платье винного цвета с глубоким и вызывающим вырезом, на ее шее, руках и сеточке, державшей волосы, сверкали драгоценности. Но, что самое удивительное, она выглядела едва ли старше самой Тэлии.
      Хулда остановилась, вглядываясь в темноту; ее взгляд обежал камеру. Жестокая улыбка заиграла на ее губах, когда она наконец заметила Тэлию, съежившуюся у стены. Хулда двинулась из середины помещения странной скользящей поступью, встала над Тэлией, сузив глаза от удовольствия, и резко ткнула ее носком элегантной туфельки.
      Боль заставила Тэлию охнуть и прийти в себя - и сердце подпрыгнуло и забилось у нее где-то в горле, когда она поняла, что Хулда по-прежнему стоит над ней, что она реальна, а не галлюцинация.
      Увидев в расширившихся глазах Тэлии изумление и узнавание, Хулда улыбнулась.
      - Ты меня помнишь? Как трогательно! Я и не надеялась, что у тебя сохранились какие-то воспоминания об обожаемой няне малютки Элспет.
      Она прошла несколько шагов дальше и остановилась в картинной позе в луче света, падающего сквозь отдушину.
      - А как низко пал наш могучий Герольд! Ты бы порадовалась увидев меня столь униженной, верно? Но меня не так легко поймать, мой маленький Герольд. Отнюдь не так легко.
      - Кто... кто ты такая? - вырвалось у Тэлии почти что против воли.
      - Я? Ты имеешь в виду, кроме того, что няня? - Рассмеялась Хулда. Ну, пожалуй, ты назвала бы меня чародейкой. Ты что, думала, что Герольды владеют всей магией на свете? О нет, крошка-Герольд, это далеко не так, очень далеко.
      Она снова засмеялась и выплыла из камеры; дверь за ней с лязгом затворилась.
      Тэлия заставляла себя думать; но... Господь и Владычица, значит, на карте стоит гораздо больше, чем ей могло присниться.
      Хулда, которая выглядит столь юной и заявляет, что она чародейка. А Тэлия точно знала, что у Хулды не было ни тени Дара. Прибавить сюда того мага, что прикрывал Анкара и не давал Тэлии мысленно связаться с другими Герольдами... да сохранят Вальдемар боги! Значит, старая магия, настоящая магия, а не просто Магия Герольдов, вновь появилась в мире. И в руках врагов Вальдемара...
      И Хулда наверняка вела гораздо более масштабную игру, чем кто-либо догадывался, и гораздо дольше.
      Но с какой целью?
      * * *
      Хулда явилась снова, на сей раз после наступления темноты, принеся с собой какой-то колдовской светильник. Это был странный туманный шар, испускавший красное, колеблющееся и пульсирующее сияние; он вплыл в камеру вслед за Хулдой и повис у нее над плечом, залив все помещение жутким красноватым светом.