XVIII
Куприян был уже под осиной.
Он пробрался задами и никого не встретил, кроме Фомы Болото, который, пьяный и лохматый, попался ему на выгоне.
Он узнал Куприяна, но ничего не сказал и, шатаясь, пошел своей дорогой.
Было еще рано и совершенно светло, но светло каким-то обманчивым светом: вблизи было все видно, как днем, издали сливалось в общую массу.
— Здравствуйте, Куприян Васильевич, — застенчиво проговорила Матрена, подходя к нему.
— Мотря, — тихо ответил Куприян, — не серчаешь, желанная?
Матрена вспыхнула и расцвела.
— Не… не серчаю я…
Куприян ее обнял.
— Вам, Куприян Васильевич, грех меня обижать, — заговорила Матрена, потому я вас оченно почитаю и всегда…
— Я это понимаю, а только горько мне, так-то наше дело выходит, ответил Куприян грустно.
— Вам теперь на село ходить нельзя, Куприян Васильевич… оченно мужики серчают.
— Пущай, — махнул рукой Куприян, — я их не очень-то боюсь, а что мне уйти отсюда следует, так это верно.
Он тряхнул головой.
На глазах у Матрены показались слезы.
— Куда же вы уйдете? — спросила она.
— Под Одест Васька зовет… Да я бы пошел, если бы не такая наша доля… чтобы в разлуке.
— От Бога все, Куприян Васильевич, — со слезами в голосе вздохнула Матрена.
— Да уж там… А так жить душа не стерпит… Оба молчали.
Небо все больше и больше темнело и зеленело с одного края.
— Не поминай, значит, лихом! — сказал Куприян. Матрена заплакала.
— Бог вам на помощь, Куприян Васильевич, а я вас всегда… Может, когда вспомните, дедушке Федору письмо для меня пришлите… Куприян отвернулся.
— Когда же вы?..
— Сегодня ночью и двинемся, — неровным голосом ответил Куприян.
У Матрены ноги подкосились. Она присела на бугорок и сильнее заплакала.
— Ну, что же ты… Мотря! Ты не плачь, — заговорил Куприян. — Может, еще и свидимся.
— Нет уж, — прошептала Матрена. В это время ворота двора сильно скрипнули. Матрена и Куприян сразу подняли головы. От дома по дорожке бежал Егор Шибаев с толстой жердью в руках.
— Ой, Боже мой! — вскрикнула Матрена, закрывая лицо руками.
Куприян съежился и оглянулся вокруг.
XIX
Фома, шатаясь и ругаясь, побрел с выгона по селу. Около винной лавки его окликнул Семен.
— Эй, Фома… шапку пропил! — закричал он. Фома остановился.
— Похоронил, что ль, старуху? — спросил Семен.
— Не… пробормотал Фома. Мужики засмеялись.
— Впрок солить ее хочешь, что ли? глупо зубоскалил Семен.
Фома тупо улыбнулся.
— Негодящий мужик, — вздохнул лысенький Битюгов.
— Народ, — отозвался Егор, — у него жена померла, а он натрескался… пьянчуга!..
Фома вдруг обиделся.
— Ну ты, солдат, — с пьяным задором отозвался он, — не на твои деньги пью, так тебе какое дело?
— Ну, проваливай, — строго возразил Егор Шибаев.
— Чего проваливай, — не унимался Фома, — а до моей жены тебе дела нет… померла, так не твоя печаль… Ты за своей смотри.
Егор Шибаев встал.
— Ну, ну!.. — угрожающе проговорил он.
Битюгов придержал его за рукав.
— Плюньте вы на него… известно, пьяный человек болтает, сам не знает…
— Нет, знаю, — угрюмо возразил Фома.
— Что ты знаешь? — багровея и приступая к нему, прохрипел Егор.
— А то и знаю, что к твоей бабе Куприян-конокрад пошел и сейчас там.
— Что врешь, пьяная голова? — вступился Касьян Рыжий.
— Ничего не вру… сам видал сейчас… на задах встретил. Прямо к нему на огород попер.
Егор Шибаев посинел.
— Братцы, — тоненьким голоском вдруг заговорил он, — подсобите…
Фома покачивался и ухмылялся.
— Поди, поди… он тебе еще нос расквасит, — насмешливо бормотал он.
— А и то, мужики, что ж ему спущать-то! — поддержал Касьян Рыжий.
— Переломать ему ребра, чтоб знал, как коней уводить.
— К начальству приставим!
— Иди, что ль!..
— Вали!
— Держи его! — закричал уже кто-то пьяным голосом.
Мужики повалили к избе Егора, по дороге выдергивая палки из плетней.
— Заходи из Семенова огорода! — командовал Битюгов.
— Ладно, не учи, — отвечали мужики, разделяясь на две партии. Одна часть пошла через двор Егора, другая повалила Семеновым огородом.
Когда Егор Шибаев увидел издали Куприяна с женой, у него потемнело в глазах, и он рысью побежал к ним по огороду.
Куприян сразу увидел опасность и огляделся вокруг.
Егор, с налитыми кровью глазами и перекошенным ртом, тяжело бежал по дорожке. — А… — только мычал он.
За ним бежали Битюгов и Семен.
— Держи! — кричали они Егору.
Куприян вдруг бросился навстречу Егору и со всей силы ударил его сапогом в живот.
— Ой-ой! — закричал Егор плачущим голосом, роняя палку и сгибаясь в три погибели. — Держи-и!..
Битюгов налетел на Куприяна, но поскользнулся и упал. Семен попятился назад.
— Беги, Купря… ой, Господи! — голосила Матрена.
Куприян бросился бежать по огороду, прыгая через грядки.
«Эх, хоть бы Васька…» — подумал он.
Наперерез ему бежали мужики из Семенова огорода.
— Упустили… держи! — кричали они.
Куприян бежал изо всех сил, слыша, как сзади бегут Битюгов и Егор, оправившийся от удара.
«Не догонят», — задорно подумал Куприян.
Но в это время что-то ударило его по ногам и попалось под ногу. Куприян споткнулся и упал, едва успев подумать:
«Пропал!..»
— Вот так… держи! — крикнул Касьян Рыжий, бросивший ему под ноги палку.
В ту же минуту Куприян вскочил на ноги, но сзади на него навалился Егор.
Куприян хватил его локтем в лицо, но страшный удар по голове сшиб его самого с ног. У него все закружилось в глазах. Падая, он ударился лицом о чье-то колено, вскочил и опять упал, вцепившись пальцами в чей-то зипун. Удары посыпались на него градом. Кто-то со всей силы ударил его тяжелым сапогом в грудь, и что-то горячее хлынуло у него изо рта. Куприян закричал тоненьким голоском и, выпустив захваченную полу зипуна, встал на четвереньки, чувствуя, как кровь течет у него по лицу и заливает глаза.
«Голову разбили…» — смутно мелькнуло в его сознании, и он снова упал.
Сквозь рев, удары, ругательства и сопение возившихся с ним мужиков он услышал еще голос, как ему показалось, Федора Гунявого, но на голову ему обрушилась с страшной силой какая-то гора, и земля попала ему в рот…
Над ним образовалась спутанная куча зипунов, лаптей, сапогов, поднимающихся и опускающихся кулаков…
Федор Гунявый, Мозявый, сотский Шпрунь и другие мужики действительно бежали со двора, от церкви, услышав пронзительный крик о помощи Матрены и рев пьяных, бешеных голосов. Им удалось растащить мужиков, возбужденных, красных и потных, с оборванными полами и бородами, но Куприян лежал ничком, подогнув голову, и уже не шевелился. Волосы его слиплись от крови и грязи.
Мужики, тяжело дыша, смущенные и испуганные, стояли вокруг.
— Ишь ты, — недоумело пробормотал Касьян Рыжий.
— Ах ты, грех-то какой! — ударил об полы Битюгов, оторопело рассматривая убитого. — Как же это так?
— Звери, не люди, — горько пробормотал Гунявый.
Вечером Васька узнал об этом и весь вечер плакал навзрыд, а потом напился и стал грозиться сжечь село.
— Один конец! — сквозь зубы кричал он. — Куда пойдешь? Где она, жисть-то?
— Молчи, заводский! — спокойно и сурово сказал Гунявый.
1902
