Миры и междумирье - Выбравший бездну

– Ну, бог, – пожал он плечами. – Хотя и не тот парнишка, на которого ты подумал. Я не покровительствую ни торговцам, ни гонцам, ни мошенникам.

– А кому же?

– Никому, – сознался Маг. – Меня самого покровительство оскорбило бы, поэтому я стараюсь не оскорблять других.

– Вряд ли они оскорбились бы, – усмехнулся Гермес. – Многие, напротив, были бы очень благодарны.

– Не будем говорить о недостойных. – Маг шевельнулся на колченогом табурете и чуть не упал с него. – Ты не возражаешь, если я поправлю это сиденье?

– Поправляй, – разрешил хозяин.

Маг превратил табурет в удобное кресло и с облегчением откинулся в нем.

– Теперь можно и пообщаться, – сказал он.

– Никогда в жизни я не общался с богом. – Гермес по-прежнему не сводил глаз со своего гостя. – Никогда бы не подумал, что они такие…

– Это только плотная форма, – пояснил Маг, – а не настоящий облик.

– Я не о внешности, – уточнил его собеседник.

– Что же во мне не так?

– Я всегда считал, что боги общаются с людьми свысока. – Гермес иронически поднял бровь. – Что они поучают людей и заставляют их поступать по своим требованиям.

– Может, я еще начну, – хмыкнул Маг.

– Не похоже. Некоторые поступки взаимоисключающи.

– Возможно, – согласился Маг. – Но не обольщайся, другие творцы не такие. Я среди своих ни на кого не похож.

– Вы называете себя творцами? – заинтересованно спросил Гермес. – Вас много? Какие вы там, наверху?

Слово «наверху» на мгновение озадачило Мага. Затем до него дошло, что для обитателей этого крохотного шарика вся громада проявленного мироздания находилась «наверху».

– Поменьше, конечно, чем вас, – ответил он. – А какие мы – разные, пожалуй. Как и вы, люди. Просто мы – более развитая форма сознательной жизни, а в остальном то же самое. Что наверху, то и внизу.

– Значит, и у вас есть свои боги? – последовал неожиданный вопрос.

Маг почему-то ждал, что собеседник начнет расспрашивать его об устройстве других миров и измерений – сам он начал бы именно с этого.

– Здесь мы различаемся, – признал он. – Выше нас стоит только Единый, и он никогда не вмешивается в нашу жизнь. По крайней мере, напрямик, как мы в вашу. Он влияет на нас, но окольными путями.

– Этот Единый – он и наш бог? – продолжал допытываться его собеседник.

– В той же степени, что и наш, – подтвердил Маг, – хотя мы чувствительнее к его присутствию. Люди пока считают, что нет божественных сил выше нас, но со временем и они осознают Единого.

– Среди ученых нет единодушия в том, с чего начался наш мир, – брови Гермеса сосредоточенно сошлись у переносицы. – Я прочитал все известные мне книги, и все они противоречат друг дружке. Ты знаешь, с чего он начался? – спросил он напрямик.

– Ваш мир создали мы, – не стал утаивать Маг, – но есть еще и наше проявленное мироздание, вещество которого мы использовали для творения. Мы предполагаем, что все сущее создано Единым, хотя не знаем этого точно. Чтобы узнать что-либо наверняка, познающая система должна быть сложнее познаваемой.

– Теперь я вижу – что наверху, то и внизу, – усмехнулся Гермес. – Ваше знание о мире тоже не полно. У вас, творцов, те же проблемы.

– Да, – ответил ему усмешкой Маг. – И у нас, как и у вас, далеко не каждый мучается ими.

Они обменялись понимающими взглядами, словно двое заговорщиков.

– Тебе известны основные законы мироздания? – спросил Гермес. – Расскажи мне о них, – потребовал он в ответ на утвердительный кивок Мага. – Я хочу знать их. Я хочу знать, насколько они соответствуют моим догадкам. – Маг пришел сюда спрашивать, а не отвечать на вопросы, но ему было трудно отказать этому человеку, слишком напоминавшему его самого.

– Во-первых, закон тонкой энергии – энергии сознания, разновидностью которой является мысль, – начал он. – Энергия сознания Единого лежит в основе всего сущего. Затем – закон вибрации и связанный с ним закон ритма. Все сущее находится в колебательном движении, все имеет свой день и свою ночь, свои приливы и отливы, взлеты и падения. Затем – закон божественной любви, – он замолчал.

– Что такое – божественная любовь? – спросил Гермес. Остальное, видимо, не нуждалось для него в пояснении.

Маг не ответил – он искал в себе ответ и не находил.

– А можешь ты ответить мне, что такое любовь? – спросил наконец он.

– Любовь? – повторил его собеседник. – Трудный вопрос, бог. Я многое слышал о ней, когда был помоложе, – о любви к родному дому, к предкам, к женщине, к детям. Мне известно, что есть любовь к власти, к славе, к богатству и роскоши, но сам я знаю только одну любовь – к истине, и ради нее я готов пожертвовать всем, даже жизнью. Наверное, если ради чего-то ты готов пожертвовать всем, даже жизнью, – это и есть любовь.

– Ты счастливее богов, человек. – В голосе Мага прозвучала неожиданная горечь. – Ты можешь ответить на этот вопрос. Знаешь, есть еще один закон – жертвы и смерти, он считается следствием закона божественной любви. Нам, бессмертным, трудно понять его.

– Да, нам, смертным, это проще, – подтвердил Гермес. – Каждый из нас рано или поздно умирает. Большинство людей цепляется за жизнь до последнего, но находятся и такие, для кого в этом мире есть нечто дороже собственной жизни. И когда приходит время выбора, они без сожаления расстаются с ней. Они уходят в небытие, чтобы осталось то, ради чего они уходят.

– Они уходят не навсегда, – торопливо напомнил Маг. – Божественная искра в человеке бессмертна, она каждый раз возвращается в новорожденного и начинает новую жизнь.

– Но тем, кто уходит, это уже все равно, – заметил Гермес. – Их прежняя личность, их опыт, их память уходят навсегда, разве не так?

– Так. – Маг опустил голову, словно был виноват в этом.

– Это навсегда.

– Значит, и я уйду навсегда. – В голосе Гермеса прозвучал не вопрос, а утверждение. – И все мои мысли, все мои стремления исчезнут вместе со мной.

– Не совсем, – поправил его Маг. – В новом человеке останется твой след. Отпечаток твоего опыта, исканий и размышлений. Новый человек начнет жить с тем, с чем ты закончил свою жизнь.

– И не только он! – Гермес сделал резкий жест рукой, словно стремясь добавить силы своим словам. – Я сумею проложить след истине! У меня будут книги и ученики, они понесут семя истины из головы в голову, из жизни в жизнь!

Он придвинул к себе книгу и беспокойно залистал страницы, уставясь в них невидящим взглядом.

– Я напишу другую книгу, – сказал он. – Здесь неполная истина, моя тоже будет неполной, но она будет полнее! Кто-то другой допишет мою книгу, и она станет еще полнее. Пройдут века, и такие же, как я, общими усилиями напишут великую книгу истины. Так будет, бог, я предвижу это и счастлив своим предвидением.

Маг пристально смотрел на него, не говоря ни слова.

– Зачем ты пришел ко мне, бог? – повернулся к нему Гермес. – Что тебе от меня нужно? Если наверху то же, что и внизу, я не верю, что ты явился ради меня, а не ради себя.

– Я – творец, – напомнил Маг, – а значит, исследователь. Мне нужно было узнать, почему люди становятся такими, как ты.

– И ты узнал почему?

– Нет.

– Рад бы помочь тебе, но я этого тоже не знаю.

– Я уже понял.

Свечной огарок зашипел, фитиль в нем накренился, медленно оседая в прозрачную лужицу. Гермес взял другую свечу, привычным движением поджег ее от догоравшего язычка пламени и установил в подсвечнике.

– Мне пора, – сказал Маг.

Ему было некуда спешить, но и здесь ему было незачем оставаться.

– До свидания, – ответил Гермес. – Заходи еще, поболтаем.

– Зайду, – пообещал Маг.

Он медленно растворился в воздухе. Гермес встряхнул головой, словно отгоняя сон или наваждение. Но вместо хромого табурета у стола по-прежнему стояло удобное кресло.

* * *

Маг поднимался над городом, не зная, что ему испытывать – разочарование или восхищение. Он не узнал ничего из того, ради чего втиснул себя в три координаты плотного мира. Ему осталось неизвестным, почему этот человек отличается от других, почему его искра так жадно тянется к росту, тогда как окружающие искры еле теплятся, удовлетворенные своим бытием.

Однако этот человек не оставил его равнодушным. Впервые за долгую историю людского бытия Маг почувствовал, что здесь, в плотном мире, есть родственные ему искры. В отличие от Нереи или Геласа, он не был одержим желанием иметь детей и не впадал в соблазн видеть их в людях. Но в этом человеке он нашел нечто другое – внутреннюю близость, способность ясно выразить полуосознанные стремления, не дававшие покоя ему самому. Что с того, что эта крохотная искорка рассуждает о мироздании по-детски смешно и примитивно – она еще станет большой. Маг не сомневался, что эта искра вырастет. Она еще вырастет, и, может быть, они еще станут друзьями.

Его вдруг охватила странная, нетерпеливая тоска. Тоска по будущим творцам, которые вырастут из человеческих искр.

Вызов Хризы оборвал его размышления. Видимо, Жрица следила за ним и дожидалась его возвращения.

– Да? – откликнулся он.

– Что ты узнал? – спросила она. – Лети сюда.

Маг в рассеянности перенесся к ней, хотя, наверное, достаточно было просто сообщить ей о неудаче.

– Нет, ничего я не узнал, – покачал он головой в ответ на ее требовательный взгляд. – Ничего.

– Почему? – расстроилась Жрица. Она окинула взглядом лежащий под ними плотный мир. – Там не одна такая искра. Попробуй еще раз.

– Это бесполезно, – вздохнул Маг. – Сначала мне нужно ответить на вопрос, почему я сам такой, а я даже этого не могу. Божественные искры в людях – наша ровня, и только Единому известно, почему одна из них не похожа на другую. Это знание неподвластно творцу!

– Не верю! – возмущенно воскликнула Жрица. – Если это знание не дается тебе, не говори, что оно не подвластно другим!

– Как хочешь. – Маг не стал спорить с ней. – В конце концов, у тебя есть возможность разобраться в этом самостоятельно.

– И разберусь. – Ее сердитый взгляд прожег Мага насквозь. – В отличие от некоторых.

Жрица отвернулась от Мага, словно он перестал для нее существовать, и уставилась вниз, чтобы выбрать себе объект изучения. Почувствовав себя лишним. Маг телепортировался подальше от нее. Для себя он нашел ответ, хотя и не тот, который рассчитывал найти.

Глава 16

Маг подумал было, не слетать ли ему в Аалан, но тут же отклонил эту мысль. В отсутствие творцов привычный мир выглядел слишком нежилым и пустынным. Кроме того, здесь оставался человек, которому Маг обещал вернуться, а даже короткое путешествие по тонким мирам занимало целую человеческую жизнь.

Но главное – ему не хотелось улетать отсюда. Несмотря на все свои горечи и недостатки, этот мир манил его и притягивал, словно однажды принятое зелье. В этой короткой, нелепой, порой невыносимо жестокой человеческой жизни была какая-то странная привлекательность. В ней был сладостно-терпкий привкус хрупкости и мимолетности, будоражащий чувства Мага. Прежняя жизнь казалась ему невыносимо пресной и однообразной по сравнению с этой – может быть, до сих пор она тянулась слишком благополучно? Но теперь у него появилась возможность прожить иную жизнь, по иным правилам.

И по дорогам людского мира зашагал высокий белокурый парень. На его пути сменялись дни и ночи, мелькали города и поселки, леса и реки, встречные и попутчики. Не изменяя принятым правилам, он не позволял себе никаких поблажек, во всем оставаясь таким же, как и другие бродяги: голодал, терпел жару и холод, людскую злобу и неприязнь, радовался случайной улыбке, протянутому куску и теплому ночлегу, предоставленному сострадательной хозяйкой. Его глаза восторженно прикасались к щедрой красоте природы, скользили по лугам и небу, изучали россыпи человеческих жилищ, каждое из которых многое говорило о своих жильцах.

Чаще он ночевал под открытым небом, реже в гостиницах или на постоялых дворах – этих вечных приютах людей дороги. По вечерам он сидел в трактирах за миской какого-нибудь мерзкого варева и кружкой не менее мерзкого пойла, и его внимательный взгляд останавливался на лицах собиравшихся здесь людей. За каждым лицом стояла целая судьба, раскрывающаяся навстречу его взгляду. Путешествующий торговец среднего достатка – хищник обывателей и добыча разбойников, ремесленник, спускающий заработанные медяки ради короткого удовольствия забыться, осторожный крестьянин, едущий к родне или на городской рынок. Здесь же искали заработка доступные девицы, крутилось мелкое жулье и мошенники, а иногда попадался и преступник покрупнее, наводивший на других страх своим тяжелым, недобрым присутствием. В придорожных ночлежках сходились обе эти категории человеческого общества – путь людей дороги лежал через людей дна.

Маг не замечал, как летят дни и месяцы, месяцы и годы. Заскучав в одной стране, он переносился в другую и продолжал бродяжничать – это было наилучшим способом увидеть мир людей изнутри. Наконец дорожные впечатления утратили для него новизну, он ощутил некоторую повторяемость событий. Пора было вспомнить о заброшенных делах.

Он оставил плотное тело и понесся над миром, размышляя, чем бы теперь заняться. Вдруг его внимание привлекла какая-то возня на промежуточном плане. Подлетев поближе, он увидел, что в драке сцепились двое. Одним из дерущихся был Лабу, возглавлявший местную группу Сил, другим – невиданное прежде человекоподобное существо с когтистыми лапами, клыкастой, рогатой головой и кожистыми крыльями за спиной. Правда, крылья служили скорее для украшения, чем для полета, потому что уродливое создание перемещалось в пространстве, не шевеля ими. И очень ловко перемещалось.

Нескольких мгновений хватило, чтобы понять, что перевес не на стороне Лабу. Оба противника сражались голыми руками, но у Лабу не было таких роскошных клыков и когтей. Маг потянул Ариндаль с плеч, но побоялся зацепить своего. Вместо этого он кинулся на крылатую тварь сзади и оглушил ее кулаком по голове.

Тварь выпустила Лабу из когтей. Маг взмахнул плащом и разрезал ее на мелкие куски, а затем подлетел к руководителю местных Сил. Тот морщился от боли, держась за прокушенное плечо.

– Привет, светоносный, – криво улыбнулся он Магу. – Ты подоспел очень вовремя.

– Что там у тебя? – Маг отстранил его руку. – Я – не Хриза, конечно, но кое-что могу. – Рана Лабу стала закрываться под его умелыми пальцами.

– Спасибо, – поблагодарил тот. – Уже легче.

– Откуда здесь взялась эта тварь? – поинтересовался между делом Маг. – Почему она напала на тебя?

– Это я напал на него, – признался Лабу. – Я вышел за ним на охоту, но не ожидал, что он окажется так силен.

– Он? – переспросил Маг. – Ты знаешь, кто это?

– Еще бы не знать, – раздраженно фыркнул Лабу. – Это бог.

– Бог? – Маг взглянул на него в изумлении, думая, что тот шутит.

– Но в нем же нет божественной искры! – Он уже успел подумать, что это очередное творение кого-то из любителей тартарских боев, и приготовился устроить хулигану взбучку.

Однако Лабу смотрел на него серьезно.

– Правильно, это – не творец, но все-таки это – бог, – сказал он. – Бог, созданный людьми.

– Это чудовище – бог? – снова усомнился Маг.

– Люди называют его богом, – пояснил Лабу. – Как нас.

– Ты утверждаешь, что они сами создали его?

– А что тут такого? – Лабу махнул рукой на ближайший рой грязеедов. – Создают же они вот это!

Маг восстановил в памяти внешний вид и поведение крылатой твари.

– Он выглядит как продукт осознанного творчества, – сказал он, жалея про себя, что поспешил уничтожить это существо вместо того, чтобы изучить его, – а грязеедов люди создают бессознательно.

Лабу снисходительно усмехнулся его словам:

– Прогресс не стоит на месте, светоносный, и люди понемногу совершенствуются в творчестве. Это уже не первый бог, от которого мне приходится избавлять этот мир.

– Но как они создают богов? – спросил Маг, выпуская из рук его плечо.

– Ясно как. – Лабу повращал рукой, проверяя, как она действует. – Все в порядке, спасибо. – Он восстановил разодранную одежду и расправил по плечам плащ. – Люди их мыслят. Они придумывают некую сущность, задают ей внешний вид и черты характера, а затем признают ее главенствующей над ними и начинают приносить ей жертвы и одолевать просьбами. Разве ты этого не знал, светоносный?

– Нет, – качнул головой Маг.

– Чем же ты тогда здесь занимаешься? – ехидно поинтересовался Лабу. – Всем, кто постоянно работает с людьми, это прекрасно известно.

– Я все больше по особым делам, – не стал вдаваться в подробности Маг.

– Тогда займись этими самодельными богами, – посоветовал ему Лабу. – Их, наверное, было бы не меньше, чем нас, если бы мы своевременно не уничтожали их. Это дело давно заслуживает статуса «особого». И кстати, об уничтожении – раз уж ты здесь, не поможешь ли прикончить еще одного? Он обитает неподалеку, на острове.

– Тоже бог? – уточнил Маг. – Куда лететь?

– Демон, – ответил Лабу, озираясь в поисках направления. – Туда, кажется.

Он полетел вдоль тянущегося внизу морского берега, Маг – за ним.

– А чем демон отличается от бога? – спросил он в спину Лабу.

– Ничем, – оглянулся тот. – Хотя люди как-то различают их.

– Откуда же ты знаешь, что это демон?

– Так они его называют, – ответил Лабу. – По сути он точно такой же, как и этот бог, но люди любят делить все надвое, – пустился он в объяснения. – Для любого явления они устанавливают шкалу и ставят на ней точку отсчета. Все, что оказалось по разные стороны этой точки, считается противоположным друг другу.

Магу были известны особенности человеческого мышления, но его заинтересовали рассуждения Лабу.

– А точка отсчета имеет постоянное положение? – спросил он.

– Разумеется, нет, – отозвался тот. – У каждого человека она меняется несколько раз на дню, не говоря уже о значительных сдвигах, происходящих со сменой поколений. Не знаю, как только им удается пользоваться ею!

– Подобная система оценки может существовать именно потому, что она относительна, – заметил Маг, – иначе ей было бы невозможно пользоваться.

– Пожалуй. – Магу показалось, что в голосе Лабу промелькнуло тайное смущение: – Знаешь, эти демоны обычно дерутся гораздо круче богов.

Они летели вдоль побережья, пока впереди не показался голый скалистый остров, отделенный узким проливом от основного берега.

– Сюда, – сказал через плечо Лабу. – Демон живет здесь.

– Ну и местечко! – Маг окинул взглядом нагромождение обгаженных птичьими колониями скал. – Неужели ему нравится здесь жить?

– Человеческие творения не выбирают, где жить, – сообщил его спутник. – Они живут там, где их помещают люди. Раз местные жители уверены, что на этом острове живет свирепый демон – там он и живет. Поведение этих созданий не выходит за пределы людского воображения. Какими их придумали люди, такими они и будут.

– А каким люди придумали этого демона? – Маг заподозрил, что вопрос будет уместным.

– Как бы это сказать… – замялся Лабу.

– Как есть, так и говори, – подбодрил его Маг, рассудив, что перед началом драки не помешало бы узнать, с кем дерешься.

– У местных жителей слишком богатое воображение, – со вздохом сказал Лабу, – а на этом демоне оно у них окончательно разгулялось. В итоге получилось такое чудовище, что не только люди, но и творцы обходят остров стороной. Кое-кто из людей поклоняется этой твари, они создали на острове капище и приносят на нем человеческие жертвы. Сам понимаешь, как это ее усиливает.

– Понимаю, – отозвался Маг. – Идет постоянное подкрепление демона энергией мысли. – Он сосредоточился на промежуточном плане острова, разыскивая демона, но того пока не было видно.

– И эта мысль направлена не на улучшение его нрава, – подтвердил его подозрения Лабу. – Каждое следующее поколение поклонников, воображая этого демона, словно бы стремится превзойти предыдущее.

– Люди сами могли бы его уничтожить, – заметил Маг. – Нужно только, чтобы все они дружно и искренне подумали, что его не существует. А так – даже если мы его прикончим, в скором времени они создадут его снова.

– Может быть, тогда он получится у них посмирнее, – выразил надежду Лабу.

Они перелетели узкий пролив и оказались над островом. Его береговые скалы отвесно обрывались вниз, только в одном месте виднелась небольшая бухта, где можно было причалить к берегу. От края воды в глубь острова вела тропинка, заканчивавшаяся на ровной площадке перед пещерой. Посреди площадки был выложен каменный круг с огромным плоским валуном в центре.

– Это – капище, а демон там, в пещере. Он выходит оттуда только в плохую погоду, – сказал Лабу, спускаясь на площадку.

– Почему?

– Так придумали люди. Он топит лодки, которые не успели вернуться с промысла.

Они остановились на краю каменного круга и заглянули издали в пещеру. В темном отверстии не было заметно ни малейших признаков чьего-либо присутствия.

– Демон там?

– Там.

– Нужно как-то выманить его оттуда. – Маг взглянул на Лабу, но тот не проявил никакого желания подойти поближе к пещере. Парень заметно робел, но Маг не осуждал его – могущество Сил было несравнимо с могуществом Властей.

– Может быть, вызвать непогоду? – предложил Лабу. – Тогда он сам вылезет.

– Обойдется. – Маг понял, что в этом бою он будет основной военной силой.

Он шагнул ко входу в пещеру и заглянул внутрь. Его высшее зрение устремилось вглубь по неровному, извилистому коридору, пока не наткнулось на широкую, медленно вздымавшуюся и опускавшуюся глыбу живого промежуточного вещества. Демон спал.

Маг разглядел его шиповатые плечи, мощную спину, на которой бугрились мышцы, красно-бурую чешую, длинный и гибкий хвост с острием на конце. Сейчас этот хвост был свернут в кольцо и лежал поверх тела. Морды не было видно – она была прикрыта корявыми лапами, из-под которых торчали длинные уши и рога. Это было могучее существо с прочной кожей и когтистыми конечностями, но Маг надеялся, что оно не настолько могучее, чтобы противостоять огненной струе Ариндаля.

Лучше всего было бы сжечь его спящим. Маг сформировал из плазмы плаща огненный шар и запустил в пещеру. Хотя огонь был создан на промежуточном плане – человеческий глаз не мог бы увидеть ни Мага, ни демона, ни катящейся по коридору огненной лавины – эхо призрачной битвы отразилось и на плотном веществе, заставив каменную крошку осыпаться со стен и потолка пещеры. Шар докатился до демона и взорвался, наполнив его обиталище огнем. Каменная основа острова задрожала, с окрестных скал снялись тучи птиц.

– Надеюсь, этого будет достаточно, – сказал Маг, наблюдая за огненным вихрем, охватившим демона. – Мало что может устоять перед таким огнем, – обернулся он к Лабу, – даже кошмары…

К несчастью, тут же выяснилось, что демон относился именно к этой незначительной категории. Огонь не уничтожил, а только разбудил его. Не успел Маг договорить последнюю фразу, как из пещеры выкатился огромный, пахнущий паленым, шипящий от злости ком.

Оба творца отскочили на дальний конец площадки. Ком развернулся в чешуйчатое красно-бурое чудовище с острейшими зубами и кинжаловидными когтями на всех четырех конечностях. За спиной у чудовища подрагивали короткие перепончатые крылышки, не замеченные Магом при осмотре. На плотном плане они не подняли бы на воздух даже кошку, но на промежуточном плане действовали другие законы. Люди были уверены, что демон летуч, и он исправно взвился на этих коротышках в воздух, готовясь спикировать на обидчиков.

– Может, ну его? – зашептал Лабу. – Пусть себе торчит на этом острове. Согласен?

– Кажется, он не согласен, – ответил сквозь зубы Маг, не сводя глаз с готовившегося к броску демона. – Сейчас я его приласкаю…

Он размахнулся Ариндалем, и горизонтальная струя плазмы веером разлетелась в воздухе. Она угодила поперек демона, но не разрезала его пополам, а оставила темную полосу на его красно-бурой чешуе. Демон взвыл – видимо, попадание было болезненным – и замахнулся когтями на Мага.

С когтей слетели молнии. От неожиданности Маг не успел защититься, и весь пучок попал ему в грудь. Однако на белой рубахе не осталось даже следа – только в открытом вырезе у горла, где удар пришелся на голую кожу, вздулось пятно ожога. Рубашка Сейдула была идеальной броней.

Демон зашипел от досады – прежде ему всегда хватало одного удара. Он натужно скрючил пальцы, но второго пучка молний не получилось. Тогда он прицелился кинжаловидными когтями в горло Магу и яростно метнулся на него, получив на лету повторную струю плазмы. Вторая темная полоса ожога пролегла на его чешуе рядом с первой.

Маг увернулся от демона и полоснул его градом огненных ударов. Воздух вокруг них стал спертым от невыносимого жара. Это сказалось даже на плотном плане – скалы накалились, волны плескались о них с шипением, птицы разлетелись прочь, подбирая под себя обожженные лапы.

В памяти Мага всплыло название рыбного блюда, которое он пробовал, пока находился в человеческом облике. Как бы не сделать из моря уху – спохватился он и перестал размахивать плащом. Демон кружил над площадкой, кидаясь на Мага, тот без труда уворачивался от него – тварь была могучей, но неуклюжей.

– Он неуязвим для огня! – крикнул Лабу. – Попробуй холод!

Маг сотворил леденящий вихрь и метнул в демона. Окружающие скалы мгновенно заледенели, у берега образовалась ледяная корка. Но, вопреки ожиданиям Мага, демон не превратился в сосульку. Лютая стужа подействовала на чудовище не сильнее легкого ветерка.

Как бы не сделать из моря студень – вылезла откуда-то нелепая мысль и завертелась в голове Мага. Он отогнал ее прочь. Лучше бы вместо этой глупости туда заскочило ценное соображение о том, как прикончить демона. Если не огонь и не холод, то что же?

– Лабу! – крикнул он. – Вы как справлялись с такими?!

– Никак! – раздалось в ответ. – Я думал, ты знаешь! Брось его, уходи на тонкий план, ему туда не пробраться! Он весь промежуточный!

Сбежать и оставить на свободе разъяренного демона – это был совершенно неприемлемый совет. Маг кружил по площадке и отмахивался от чудовища, надеясь придумать что-нибудь получше.

– Жалкие ублюдки! – захохотал демон, услышав, как они перекрикиваются между собой. – Захотели справиться со мной, со всесильным, непобедимым, неуязвимым! Небесные боги трепещут передо мной! Я – великий, могучий, непобедимый, неуязвимый! Ни огонь, ни вода, ни земля, ни ветер не причинят мне вреда! Ни твердый камень, ни холодный металл не пробьют мою кожу.

Маг догадался, что демон перечисляет свойства, которыми наделило его воображение людей. Действительно, что-то оно слишком разгулялось: чтобы топить рыбацкие лодки, за глаза хватило бы твари поскромнее. Как же ее прикончить?

– Ничего! – крикнул он демону. – Если понадобится, я разорву тебя голыми руками!

Люди не предусмотрели для демона трусости. Он захохотал еще громче и кинулся на Мага. Вместо того чтобы увернуться в очередной раз, Маг одной рукой перехватил его когтистую лапу, а другой рванул за куцее крылышко. Раздался хруст, демон потерял равновесие в воздухе и рухнул вниз, когти его нижних конечностей клацнули о камень площадки. Скалы задрожали от его яростного рева.

Это было обычным для творений – если по замыслу творца нормальное крылышко держало чудовище в воздухе, то поврежденное переставало его удерживать. Сам демон не был творцом и не мог заставить себя летать без оговоренных создателем условностей, хотя по законам промежуточных миров для полета не требовались крылья. Теперь он не мог оставаться в воздухе и использовать для драки когти ног.

Не приспособленный к пешему бою, он неуклюже заковылял по земле к Магу. Маг сделал обманное движение, отвлекшее демона, вскочил на него сзади и ухватился за рога, намереваясь сломать неподатливую шею. Тот упал на спину, чтобы стряхнуть врага, и они оба покатились по камням.

Вдруг движения демона стали беспорядочными, судорожными, он забыл о висевшем на его спине Маге и перестал размахивать лапами в попытках стащить с себя врага. Вместо этого он стал хвататься ими за горло, словно его что-то душило. Маг проследил за лапами демона и увидел плотно обвившуюся вокруг его горла веревку.

Демон задыхался. Маг отцепился от него и встал поблизости, к нему подошел Лабу.

– Что с ним? – спросил он.

– Веревка на горле. – Ощупав свою поясницу, Маг удостоверился, что Талесты там нет.

– А разве он дышит горлом? – удивился Лабу.

Было общеизвестным, что обитатели промежуточных миров дышат всем телом.

– Видимо, да, – кивнул Маг, наблюдая, как когти демона рвут себе горло, пытаясь подцепить веревку. По правде говоря, не ожидал.

Они стояли и смотрели, пока демон не затих. Как только жизнь ушла из его тела, оно распалось и исчезло у них на глазах. На камнях осталась одна Талеста. Гордо подняв узелок, веревка подползла к хозяину и заняла свое обычное место у него на поясе.

– Молодец, Талеста! – похвалил ее Маг. – Как ты догадалась, что он дышит горлом? Я никогда не додумался бы до этого.

– Он создан людьми, а люди всегда дышат горлом, – с важностью ответила веревка. – Они не могут придумать ничего другого. И вообще меня зовут не Талеста, а Талиханар…

– Пожалей меня, веревочка! – взмолился Маг. – После этой драки у меня даже язык не ворочается!

– Ладно уж, – взмахнула она кисточкой. – И зачем только я тебе служу…

Оставив последнее слово за ней, Маг обернулся к Лабу.

– Здесь еще много демонов? – спросил он.

– Не навоевался? – весело улыбнулся тот. – Здесь их пока больше нет, но можешь слетать к Индре. Там найдется чем развлечься.

– Нужно позаботиться, чтобы «пока» тянулось подольше. – Маг окинул взглядом остров. – Нечего здесь делать этим создателям демонов!