Слепой - Слепой. Кровь сталкера

К концу рабочего дня Дарья Рыкина положила на стол Сукманову и тексты о Старой Ладоге на русском, английском и шведском языках (каждого по два экземпляра), и билеты на поезд, и записку с номерами забронированных в одной из местных гостиниц комнат.

Сукманов удовлетворенно кивнул и спросил:

– А где там наша красотуля? Мне же еще тоже собраться нужно.

– В смысле Катя? – уточнила Рыкина, которая принципиально всегда называла Катрин Катей или в крайнем случае Екатериной Сергеевной.

Сукманов, просматривая текст про Старую Ладогу, чисто механически кивнул.

Времени у него еще было достаточно. В его московской квартире всегда стоял небольшой, собранный на случай экстренной командировки дежурный чемоданчик, где, кроме мыла и зубной щетки, лежал аккуратно выглаженный и упакованный деловой костюм, три рубашки, теплый свитер, смена белья, несколько пар носков, сланцы и туфли на выход и еще кое-какие необходимые в дороге вещи. Путешествовать Шурик Сукманов предпочитал в джинсах и кроссовках. Ему-то самому собираться раз плюнуть. Но, зная Катрин, Шурик решил, что лучше сразу забрать ее с собой. Однако, увы, Дарья Рыкина, которая минут через пять заглянула в кабинет, сообщила:

– Катя позвонила из салона, сказала, что у нее еще много дел и на работе она уже не появится.

– Вот блин! – не сдержался Сукманов, понимая, что теперь придется заезжать за Катрин в салон, везти ее к ней домой, ждать, пока она соберется, потом заезжать к себе забирать чемодан. Это напрягало его не на шутку, хотя у него сейчас были проблемы и посерьезнее: он ведь так и не решился еще позвонить в ФСБ.

В конце концов Сукманов, взглянув на часы, решил, что позвонит, когда будет точно знать, что именно интересует шведов в Старой Ладоге.

Он попытался перечитать текст, который принесла Рыкина, по-английски, чтобы хоть что-нибудь запомнить и рассказать шведам по дороге, но тут же увяз в сносках, которыми Дарья обычно щедро украшала все тексты. Пришлось возвращаться к русскому варианту.

Сукманов даже разозлился. Ну зачем шведам было вот такое пояснение: «Варяги – восточнославянское название выходцев из Северной Европы и Скандинавии «эпохи викингов» (в истории Древней Руси условный период со второй половины IX до первой половины XI столетия). Дружины викингов (в Западной Европе их называли еще норманнами – северными людьми) на своих судах совершали опустошающие набеги на прибрежные области Европы, проникая временами вглубь материка. Восточная Европа манила варягов своими природными богатствами, а также возможностью наладить контакты с местным населением, странами Арабского Востока и Византией. Этому способствовала и разветвленная речная сетка, что связывала Балтийское море с Волгой и Каспийским морем, так называемый Волжский путь («из варягов в арабы»), с Днепром и Причерноморьем – путь “из варягов в греки”»…

Шурик Сукманов дочитал и даже хотел чертыхнуться, но потом до него дошло, что Дарья Рыкина сделала эту сноску не для него, Шурика, и тем более не для шведов, а для Катрин, которая, по ее мнению, могла понятия не иметь кто такие варяги, кто такие викинги и тем более норманны. Хотя если он, Шурик, увяз в этих ссылках, то Катрин, скорее всего, вообще их не будет читать. Все равно рассказывать о достопримечательностях Старой Ладоги придется ему самому. А Катрин была, есть и будет украшением всякой поездки. В крайнем случае сможет дать несколько дельных советов, где и что купить.

Когда он позвонил Катрин, та только что вышла из салона.

– Ой, Шурик, какой же ты молодец, что перезвонил! – воскликнула Катрин. – Заедь за мной, котик, а то я катастрофически не успеваю. Хотела уже такси брать.

Сукманов глянул на часы и покачал головой:

– Катрин, сейчас самое пробочное время. Ты вот что, спускайся в метро и дуй к себе домой, собирайся. А я заберу свой чемодан – и к тебе.

– Да ты что! Здесь еще до метро чесать и чесать! – возмутилась Катрин. – И потом, у меня же прическа, маникюр, педикюр свежий. А ты говоришь в метро! В час пик! Мне же там весь лак на ногах оттопчут!

В другое время Шурик не преминул бы съязвить, а теперь только хмыкнул и сердито сказал:

– Катрин, если ты не успеешь, я поеду с Дашей!

– Ах, она тебе уже Даша! – воскликнула Катрин и отключилась.

Но Шурик прекрасно знал ее характер и был уверен, что она на своих каблучищах уже ковыляет к метро, а через час, от силы полтора перезвонит и недовольным, но смиренным тоном скажет, что готова и просит за ней заехать. Однако в этот раз он не будет ждать ее смиренного звонка и постарается заехать пораньше.

Сукманов уже собирался уходить, когда дверь его кабинета без стука распахнулась и к нему решительно вошел молодой подтянутый, коротко стриженный мужчина в светлом костюме и синей рубашке.

Дарья, которая, очевидно, пыталась заменить Катрин, появилась следом, испуганно выдохнув:

– Это к вам, из ФСБ.

– Выйдите и закройте дверь, – довольно грубо одернул ее мужчина.

– Проходите, присаживайтесь, – проговорил Сукманов, поднимаясь из-за стола и чувствуя, что голос его начинает предательски дрожать.

– Времени присаживаться нет, – строго сказал мужчина, показывая удостоверение.

Шурик успел прочитать, что к нему пожаловал капитан ФСБ Чадов, но так и не решился обратиться к нежданному гостю по званию, лишь спросил:

– Чему обязан?

– Это мы вам будем очень обязаны, – чуть улыбнувшись и, очевидно, желая вызвать к себе расположение, сказал Чадов.

– Вы – мне? – удивился Шурик, присаживаясь за стол.

– Ну да, – кивнул Чадов, внимательно разглядывая Сукманова, и продолжил: – Как вы понимаете, вся информация строго конфиденциальная. К нам поступили сведения, что из Швеции сегодня в Москву прилетают некто Ларсоны. Вам знакома эта фамилия? – спросил капитан Чадов, вновь окинув Сукманова испытующим взглядом.

Шурик, бледнея, кивнул.

– По нашим сведениям, они собираются посетить Старую Ладогу. Вам что-нибудь об этом известно? – спросил Чадов.

– Да, – едва справляясь со своим голосом, вымолвил Сукманов. – Они, супружеская чета Ларсон, просили отвезти их в Старую Ладогу. Я буду сопровождать их лично. Прямо из аэропорта, где мы их встретим, мы отправимся на вокзал, вот билеты. Мы хотели разместить наших гостей в Доме творчества художников, но, к сожалению, там теперь проходит международный пленэр, и поэтому пришлось срочно заказывать гостиницу. Вот приблизительный план наших экскурсий, – Сукманов протянул капитану Чадову стопочку распечатанных Рыкиной листочков. – Здесь по-русски, по-английски и по-шведски.

– Вы что, говорите по-шведски? – удивился Чадов.

– Нет, есть у нас одна сотрудница, Дарья Рыкина, вот она сейчас изучает шведский, – ответил Сукманов.

– Вы вместе с ней будете сопровождать супругов Ларсон? – спросил Чадов.

– Нет, – смутился Сукманов.

– А с кем же, если не секрет? – спросил Чадов и тут же с улыбкой добавил: – Хотя от нас у вас секретов быть не должно.

– Да какой тут секрет! Господин Ларсон попросил, чтобы вместе со мной поехала женщина, чтобы его жена могла с ней обсуждать, так сказать, деликатные проблемы.

– И кого вы выделили для этих, так сказать, деликатных проблем? – с легкой иронией поинтересовался Чадов.

– Катрин, – сказал Сукманов и тут же поспешил уточнить: – Екатерину Сергеевну Малкину.

– А она что, тоже владеет шведским? – улыбнулся Чадов.

– Нет, – покачал головой Сукманов, – только английским.

– Ладно, не это главное, – враз посерьезнев, проговорил капитан Чадов.

– А что главное? – напрягся Сукманов.

– Мы считаем, что супруги Ларсон… – начал Чадов, взвешивая каждое слово, – приехали не с чисто туристической целью, полюбоваться красотами Старой Ладоги и белыми ночами…

– Точно! – вдруг совсем некстати воскликнул Сукманов. – Там же еще белые ночи! Нужно будет обязательно вставить в нашу рекламку… Простите…

– В общем, вы должны будете внимательно следить за ними и докладывать нам обо всем, чем они будут интересоваться, с кем будут встречаться и так далее, – сухо и строго сказал капитан Чадов.

– А они что, может, какие-нибудь террористы? А то вон в Норвегии… самая же тихая была страна, а какой придурок выискался! – проговорил Сукманов, следя за реакцией капитана Чадова.

– Да нет, – покачал головой Чадов. – Они по другой части… Но я не хотел бы об этом говорить с вами раньше времени. Когда появятся какие-то факты, тогда мы скажем вам, что нужно делать. А пока что вам будет достаточно каждый день писать небольшой отчет, вкладывать его в конверт и передавать горничной, которая поздно вечером будет заходить к вам в номер. Отчет должен быть кратким, но ясным.

– Понятно, – кивнул Сукманов.

– Хорошо было бы, чтобы с вами поехала девушка, владеющая шведским… Ну да ладно. Думаю, конфиденциальную информацию мы сможем поймать у них в номере, – задумчиво сказал капитан Чадов.

– Если вам нужно будет что-то перевести, то наша Рыкина всегда к вашим услугам, – поспешил пообещать Сукманов.

– Что ж вы думаете, у нас нет переводчиков? – хмыкнул Чадов. – Но если что, мы обязательно обратимся за помощью к вашей Рыкиной. А теперь мне нужно идти. Да и вам пора собираться в дорогу. Да, когда к вам зайдет горничная, она скажет: «Добрый вечер. Во сколько утром я смогу у вас убраться?» А вы должны ответить: «Не раньше десяти».

– Хорошо, – кивнул Сукманов.

– В экстренном случае позвоните по этому телефону. С вами свяжутся, – сказал Чадов, передавая Сукманову бумажку с телефоном и пожимая руку. – Всего доброго.

– Всего доброго, – кивнул Шурик, глянув на настенные часы. Времени у него оставалось все меньше.

Как только он подошел к двери, позвонила Катрин и своим обычным капризным тоном, которого Шурик терпеть не мог, проговорила:

– Ну где ты там, котя, застрял?! Я уже дома. Я не знаю, какая там в твоей Старой Ладоге погода. Ты мне должен посоветовать, что брать. Я здесь вещи разложила…

– Лучше бы ты их уже сложила! – перебил ее Шурик, предполагая, что Катрин, как всегда, будет тянуть резину, пока они не опоздают.

Но он знал, что, если кого-то нельзя ускорить, нужно ускориться самому. Поэтому, заехав домой, он даже не стал перекусывать, проверил свой дежурный чемоданчик, захватил с полки еще не прочитанный новый роман Акунина и, объезжая намертво, будто тромбами запертые в это время суток дорожные артерии, меньше чем через час затормозил у подъезда Катрин.

Из-за невысокого роста и невзрачной белесой внешности Шурик Сукманов никогда не пользовался у женщин особой популярностью. Добрый и, как оказалось, вправду чудодейственный совет дал ему его дядя, мамин брат Эдуард, благодаря которому, собственно, у него теперь и была своя турфирма. Дядя тоже был невысок, уже изрядно лыс, но всегда ухожен, богато, с шиком одет и обязательно пребывал в обществе какой-нибудь сногшибательно привлекательной полногрудой и длинноногой юной девы. Мама, правда, как-то заметила: «Размер груди его спутниц растет по мере того, как Эдик старится». Так или иначе, дядя Эдик, переоформляя на единственного своего племянника турфирму, похлопал его по плечу и сказал: «Запомни, Шурик, красивых женщин к мужчине притягивает не красота, не высокий рост и не ум или там какие-то особые душевные качества. Деньги – вот единственный надежный магнит, к которому длинноногие красавицы притягиваются, как гвоздики. И вместо головы у них шляпки. Но и ты относись к этим красавицам, как магнит к гвоздикам». Действительно, как только у Шурика Сукманова появилась своя турфирма и достаточно денег, он смог выбирать не только одежду, но и женщин. В Катрин на данном этапе его устраивала не только эффектная внешность, но и невысокий интеллектуальный уровень. А проще сказать, глупость. Катрин, пусть там для порядка немного покапризничав, всегда готова была его обласкать, но при этом так была занята своей внешностью, что Шурику не составляло труда, сославшись на срочное дело, провести вечер или ночь с какой-нибудь другой не менее эффектной длинноногой красавицей.

Но сейчас ему предстояло с Катрин не развлекаться, а работать. И Шурик знал: это будет непросто. Учитывая появление в кабинете этого капитана ФСБ Чадова, о котором Катрин никак не должна узнать, поездка в Старую Ладогу, которую он предвкушал как легкое развлечение, обещает быть более чем напряженной. Знай он подобный расклад, наверняка взял бы с собой Рыкину. Однако стоило Шурику вспомнить ее собранные на затылке в жиденький хвостик засаленные волосы и темное помятое платье-балахон, как его передернуло. Пока что он явно не созрел для того, чтобы путешествовать с Рыкиной.

Поднявшись к Катрин и застав ее в полупрозрачном халатике, накинутом на почти голое, не считая черных ажурных чулок, которые она, очевидно, примеряла, тело, Шурик Сукманов, не вслушиваясь в болтовню относительно развешанной по всем стульям и креслам одежды, потащил ее в спальню и там, на кровати, и сам получил и ей дал то, что с древнейших времен люди называли наивысшим наслаждением.

– Оргазм! – закатив свои размазанные глазищи, застонала Катрин.

– Ну вот и ладненько! – деловым тоном сказал Шурик, одеваясь и с улыбкой припоминая еще один совет дяди Эдика: «Если женщина пытается навязать тебе какую-то проблему, доставь ей удовольствие. Если уже стар – купи шубу. А если молод – секс, секс и еще раз секс!»

Поднявшись с постели, Катрин действительно не сразу даже вспомнила, о чем хотела просить Шурика. Но, выйдя в зал, где на стульях висели многочисленные шмотки, оживилась:

– О, я хотела тебя попросить помочь мне выбрать, что взять в Старую Ладогу!

– Дитя мое, – покачал головой Шурик Сукманов, которому тоже после секса, да еще с такой привлекательной длинноволосой полногрудой брюнеткой, море казалось по колено, – мне достаточно, если ты возьмешь с собой эти чулочки и этот халатик…

– Чулочки я еще лучшие купила. Сейчас покажу! – радостно встрепенулась Катрин.

– Потом, в Старой Ладоге, покажешь. Там белые ночи, а у нас здесь уже смеркаться начинает. Давай бери, что тебе нужно, и поехали, – решительно сказал Шурик.

– Нет, подожди. Я должна тебе показать… – начала Катрин.

– Там, там все покажешь! – сказал Шурик и спросил: – Где твой чемодан?

– Вот, я вот этот, в клеточку, хочу взять. На колесиках… – сбиваясь на капризный тон, проговорила Катрин.

Чемодан был абсолютно пуст. Шурик взглянул на часы и принялся сбрасывать в чемодан все развешанные на стульях шмотки. Катрин остановила его:

– Подожди. Все не влезет… И потом их же в мешочки надо упаковать.

– Так, даю тебе ровно пятнадцать минут. Через пятнадцать минут мы должны быть в машине… Иначе звоню Рыкиной. Она за пять минут соберется и к тому же шведским владеет… – строго сказал Шурик.

Это привело Катрин в чувство, и вместе с Шуриком они в конце концов упаковали ее чемодан.

– А ты билеты взял? – спросила Катрин уже в джинсах и розовой выше пупа маечке.

– А ты паспорт взяла? – вопросом на вопрос ответил Шурик.

– А зачем паспорт? Мы же не на самолете летим… Или мы там наконец оформим наши отношения?.. Как это романтично… Старая Ладога… – начала Катрин.

– Слушай. Не до того, мы опаздываем. А паспорт для гостиницы нужен, – не на шутку начал нервничать Шурик.

– Да ладно. Паспорт всегда со мной! – улыбнулась Катрин.

Секс явно пошел ей на пользу. Она зарозовелась, и ее темные, наново подведенные глаза игриво блестели.

– Слушай, а что, если эти шведы предложат нам с тобой шведскую семью? – подкрашивая губы, уже в машине спросила Катрин. – Ну ладно, мне нетрудно со шведом старым переспать… А каково тебе будет со шведской старушкой…

– С чего ты взяла, что она старушка? – выруливая на ведущее в аэропорт шоссе, хмыкнул Шурик.

– Конечно, старушка, – уверенно заявила Катрин. – Они все там на Западе работают, работают, работают… а как состарятся, начинают путешествовать…

– Ладно, посмотрим. Но я что-то сомневаюсь, что они едут в Старую Ладогу сексом заниматься, – покачал головой Шурик.

– А я вот не сомневаюсь, – уверенно заявила Катрин. – Это верный способ оживить свою угасающую сексуальную жизнь. Смена обстановки, смена партнеров. Шведы в этом знают толк, потому и продолжительность жизни у них о-го-го…

На улице было совсем темно, пошел дождь, и придорожные фонари радостно поделились своим желтоватым светом с мокрым асфальтом и лужами. По тому, что фонари стояли все гуще и светили все ярче, можно было понять – они подъезжают к аэропорту.

Катрин неожиданно умолкла. И, уже затормозив, Шурик понял, что она задремала.

– Подъем! Приехали! – окликнул он ее.

– Да я не сплю, я просто задумалась, – поспешила заверить его Катрин.

– Нам некогда задумываться. Самолет уже наверняка приземлился! – сказал Шурик, распахнув дверцу и помогая Катрин вылезти.

До поезда оставалось еще три часа. Шурик рассчитывал довезти шведов до вокзала, выгрузить вещи, загнать машину на стоянку и, если получится, покормить этих, как уверяла его Рыкина, викингов в каком-нибудь привокзальном ресторане.

Самолет из Стокгольма действительно уже приземлился. И поскольку пассажиры уже начали выходить, Шурик достал из сумки белый лист бумаги и ярким красным фломастером написал английскими буквами – Larson.

Через несколько минут к ним подошли мужчина и женщина. Если бы они с Катрин поспорили, старые или молодые будут супруги Ларсон, могли бы оба и проиграть и выиграть. Они были то, что называется неопределенного возраста. Женщина, невысокая, светленькая, коротко стриженная, почти не подкрашенная, с яркими голубыми глазами, была одета, как и Катрин – в джинсы и маечку. И уступала ей разве чуть по росту, но никак не по стройности. А мужчина с рыжими смешными бакенбардами и открытым веснушчатым лицом был едва ли не вдвое выше и толще своей спутницы, тоже в джинсах и синей майке с какой-то надписью по-шведски.

Шурика несколько обескуражило, что Ларсоны, в отличие от всех остальных прилетевших, были без багажа и не улыбались.

– Турфирма «Веселый парус» рада приветствовать вас на российской земле! – звонко произнес Шурик по-английски.

– Добрый вечер, – выговорила, широко улыбнувшись, тоже по-английски Катрин.

На что господин Ларсон, вздохнув, ответил:

– Не совсем добрый. Во всяком случае для нас…

– Что такое? – напрягся Шурик.

– У нас пропал багаж, – объяснил Ларсон.

– Так может, еще найдется! – как можно бодрее сказал Шурик. – У нас до поезда еще есть целых три часа.

– Не найдется. Его украли. И я уверен, что сделали это еще в Швеции, – покачал головой Ларсон.

– В таком случае нужно заявить в полицию! У нас тоже теперь полиция! – продолжал бодриться Шурик.

– Да. Конечно… – как-то вяло произнес Ларсон.

– Давайте заявим в полицию и попросим, как только багаж найдется, сообщить нам. Я оставлю свои координаты. А потом поедем на вокзал, там мы перекусим в ресторане, вы сделаете необходимые покупки. И поедем в Старую Ладогу. Нам удалось, как вы и просили, взять билеты на ближайший поезд. И забронировать места в гостинице…

– Старая Ладога временно отменяется, – вздохнув, сказал Ларсон. – В багаже были очень ценные, необходимые для нашего путешествия вещи. Без них нам в Старой Ладоге делать нечего.

– Ну, хорошо, – пожал плечами Шурик, вспомнив о визите капитана ФСБ Чадова и окончательно растерявшись.

– Вы что-то говорили о бонусе, о том, что три дня будете гулять нас по Москве, – напомнил Ларсон, – Так давайте гуляйте! Мы согласны, правда, Хелен? – обратился он к своей сосредоточенно молчащей спутнице.

– О’кей! О’кей! – закивала она.

– Так мы что, никуда не едем?! Я зря, что ли, чемодан собирала?! – обиженно отозвалась Катрин.

– Катрин, отвянь! Видишь, не до тебя! – понизив голос, нервно проговорил Шурик Сукманов, пытаясь сообразить, в какой отель теперь везти и определять этих Ларсонов и как позвонить этому капитану Чадову, чтобы сообщить о том, что визит шведов в Старую Ладогу временно отменяется.

Глава 3

Начало лета выдалось дождливым и прохладным, и поэтому, как только немного потеплело, все ринулись за город. Глеб Сиверов тоже рассчитывал провести несколько дней подальше от Москвы на даче у своего давнего приятеля Романа Соболева, с которым был знаком еще со школы. Соболев отправил свою семью, включая тещу, на юг, к морю, а сам собрался от души порыбачить. Глеб Сиверов не очень-то любил часами напролет сидеть с удочкой, но сам понимал, что после той сумасшедшей, более чем рискованной игры, из которой ему всего лишь несколько дней назад удалось выйти если не победителем, то, во всяком случае, непобежденным, он просто обязан хотя бы немного расслабиться. И тут важно даже не место, а люди, которые будут рядом. У Романа Соболева была одна очень редкая черта характера – он никогда ни о чем не расспрашивал. А ему, Глебу Сиверову, которого всего несколько человек знали как секретного агента ФСБ Слепого, лишние расспросы были совсем ни к чему. Да и просто посмотреть на воду, а потом, сколько бы ни поймали они рыбы, посидеть у костра, похлебать ароматной, с дымком ушицы – этого будет достаточно, чтобы успокоиться и прийти в форму. Он давно на себе проверил – лучше всего человека успокаивают вода и огонь.

Поэтому, встав утром пораньше, Глеб Сиверов начал собираться за город. Однако не успел он снять с полки пресловутые зубную щетку-пасту, как ожил его мобильный. В такую рань его мог потревожить лишь один человек. И Слепой не ошибся. Звонил его непосредственный шеф – генерал ФСБ Потапчук.

– Доброе утро, Глеб! – довольно бодро сказал Потапчук. – Чем занимаешься?

– Да вот собираюсь на природу, на рыбалку, – вздохнул Слепой, понимая, что, скорее всего, отдых на природе, рыбалка и уха отменяются.

– Отлично! – неожиданно обрадовался Потапчук. – Поедем вместе!

– В смысле? – удивился Глеб.

– В смысле я приглашаю тебя к себе на дачу, – уточнил Потапчук. – Рыбалки не обещаю, но шашлыки будут.

– Шашлыки так шашлыки, – вновь вздохнул Слепой, понимая, что шашлыки лишь предлог, чтобы включить его в какое-то новое дело.

Глеб позвонил Соболеву, извинился за то, что не приедет, чем капитально того расстроил. Но что поделать, с того времени, как Глеб Сиверов стал агентом Слепым, его личная жизнь ему не принадлежала.

На улице и правда полной грудью дышало лето. Все вокруг так долго ждало тепла, что теперь, казалось, таяло от счастья. Даже разогретый на солнце его новый серебристый «фольксваген» завелся с полоборота.

Выехать за город, как и предполагал Слепой, было непросто. Но дача генерала Потапчука, к счастью, располагалась не на Рублевке, поэтому, съехав с Кольцевой, Слепой наконец смог набрать скорость и, приоткрыв окно, сполна насладиться теплым, пронизанным свежими летними ароматами ветерком.

Дачу, точнее, бревенчатый дом у самого леса Потапчук купил в прошлом году для кого-то из своих родственников, но те уехали за границу, и теперь Потапчук считал своим долгом ее досматривать. Грядок он не закладывал и цветников не разводил, но трава на участке была аккуратно выкошена, плодовые деревья обрезаны. Еще подъезжая к недавно выкрашенному зеленому забору, Слепой успел заметить, что Потапчук на даче не один. Сидя у вынесенного на улицу журнального столика, он пил кофе вместе с миловидной светловолосой девушкой. Оба они, похоже, сосредоточенно о чем-то беседовали, но на шум подъезжающей машины отреагировали тут же.

Девушка встрепенулась и, покраснев, одернула поднятый ветром подол светло-розового платья, а Потапчук, отставив недопитую чашку, пошел отпирать ворота.

Слепой въехал на участок и затормозил. Судя по тому, что машины Потапчука видно не было, своего водителя он отпустил.

– Здравствуйте, Глеб, – подчеркнуто уважительно приветствовал Потапчук Слепого и, подведя к привставшей из-за столика девушке, представил: – Это Лиза Ларсон, дочь моего давнего друга генерала Чернявского.

– Очень приятно, – галантно поклонившись, улыбнулся Слепой. – Глеб Сиверов.

– Чай, кофе? – слегка смутившись, спросила Лиза.

– Если можно, кофе, без сахара и покрепче, – попросил Глеб, только теперь заметив, что девушка босая.

Лиза, перехватив взгляд Глеба, улыбнулась:

– Соскучилась по нашей траве.

– Вот пытаюсь переманить Лизу назад в Россию, – пожал плечами Потапчук, – а то всех наших лучших девушек увозят проклятые викинги.

– Ну почему увозят, – смутилась Лиза. – Я сама туда поехала…

– Ну да, а каково без вас здесь вашим родителям?! – продолжал не то в шутку, не то всерьез наезжать на нее Потапчук.

– Я их звала к нам в Швецию. Там и условия, и питание, и медицинское обслуживание… но они же не хотят… – вздохнула Лиза и добавила: – Я за кофе. Вам, товарищ генерал, еще принести?

– Спасибо. У меня еще есть, – кивнул Потапчук и, проводив, девушку по-отечески снисходительной улыбкой, сказал: – С детства ею любуюсь. И семья у них просто загляденье. За что им теперь такое…

– Я так понял, вы меня вызвали из-за нее? – спросил Глеб, присаживаясь к столу.

– Я тебе уже сказал, что Лизу знаю с детства, она мне как дочь. И теперь, когда ее отец пропал, а мать в больнице, кроме меня ей помочь некому. Но дело сложное, боюсь, в него втянуты серьезные люди и мне одному не справиться. Как говорится, одна голова хорошо, а две лучше, – начал Потапчук. – Сейчас я введу тебя в суть дела, а потом подумаем, как действовать. Но действовать придется быстро. Времени на раздумья у нас нет.

Лиза принесла кофе и, не присаживаясь, спросила:

– Мне уйти?

– Да нет, Лиза, оставайся. Может, еще что-нибудь важное вспомнишь… – попросил Потапчук и, глянув на Лизу, предложил: – Знаешь что, давай-ка расскажи обо всем еще раз сама.

– Хорошо, – с готовностью сказала Лиза, наливая кофе Глебу.

Сев за стол, она проговорила:

– У нас дома случилась трагедия. В общем-то из-за этого я и прилетела из Швеции, где живу уже много лет. Мой отец, генерал Чернявский, он пропал. А теперь вот оказалось, что его похитили…

– Если можно, Лиза, давай чуть поподробнее, – попросил Потапчук.

– Хорошо, – кивнула Лиза. – Отец несколько недель назад поехал к себе на родину, в деревню Залесье, которая расположена всего в нескольких километрах от Чернобыльской АЭС. Там со времен аварии никто не живет. То есть если и живут, то лишь самоселы. Там Зона. До сих пор Зона. Отец давно там не был, а теперь вот решил наведаться.

– Он один туда поехал? – спросил Слепой, предполагая, что генерал Чернявский там и пропал.

– Да, один, – кивнула Лиза и уточнила: – То есть не совсем один. Его шофер возил, Виктор. Он и рассказал, что отец пропал.

– А Виктора вы давно знаете? – спросил Слепой.

– Да, – подтвердила Лиза и добавила: – Виктор у отца был шофером еще до пенсии. А потом стал личным водителем. Отец и сам неплохо машину водил. Ой, водит… – испуганно поправилась Лиза. – Им с мамой Виктор был не только водителем, но и помощником. Все-таки молодой сильный мужчина рядом.

– Виктор, как я понял, – проговорил Слепой, – из той поездки в Зону вернулся?

– Да, – подтвердила Лиза. – Это он и рассказал маме, как все случилось. Отец хотел проведать могилы родителей и взять какие-то дорогие для него книги. В общем, они ночевали в доме папиных родителей, а утром Виктор проснулся, а отца нет. Он бросился в лес, но там после аварии и отселения, как говорит Виктор, не пройти, болото подступает к самой деревне. Он хотел сообщить в местную милицию, но они там вроде как без специального разрешения были, добирались какими-то окольными путями… В общем, не стал пороть горячку. До вечера подождал и рванул в Москву, думал, что отец уже дома или хотя бы знать о себе дал. А мама, как узнала про весь этот ужас, в больницу слегла. Только позвонить мне успела, попросила немедленно приехать. Я не знала, с чего и начинать. Маме совсем плохо с сердцем стало, лекарства ей покупала. А потом вот письмо получила, которое вроде как отец набрал на компьютере. Там написано, что я должна найти какую-то важную вещь, которая спрятана в одной из его книг. Иначе отца убьют. А библиотека у нас еще дедушкина. Огромная. Все книги мне никак не пересмотреть за три дня, которые мне дали. Да, потом мне позвонил мужчина и сказал, что времени у меня всего три дня.

– А что за вещь? – спросил Слепой.

– Да в том-то и дело… я понятия не имею, о чем идет речь… – вздохнула Лиза.

– А письмо у вас с собой? – спросил Слепой.

– Да, там, в доме, в сумочке… – кивнула Лиза.

– Вы не могли бы мне его принести? – спросил Слепой.

– Конечно, – с готовностью сказала Лиза и направилась к дому.

– Бедная девушка! – покачал головой Потапчук. – Столько на нее сразу свалилось… Я ее случайно в больнице встретил. Пришел проведать ее мать и ее встретил… Она мне все это рассказывает, а я стою и понятия не имею, с какого конца к нему подступиться. Ты, Глеб, не так давно бывал в Зоне и тамошние порядки знаешь. Стоит с местной милицией связываться, не стоит…

Но договорить они не успели. Вернулась Лиза и протянула Слепому конверт с письмом. Глеб внимательно изучил конверт, письмо.

– Читай вслух, – попросил Потапчук.

И Слепой прочитал:

– «Дорогой мой Лизок! Извени, что втянул тебя в эту историю. Но только ты можиш памоч. В одной из книг в моей комнате спрятана очень важная вещ. Ты должна передать ее тем, кто папросит. Выпални все ихние условия. Иначе они меня убьют. Лизок, памаги! Твой папик».

– Меня смущает… – покачал головой Потапчук, который уже несколько раз перечитывал этот текст. – Меня больше всего смущают в этом тексте…

– Ошибки? – высказал предположение Слепой.

– Да, – подтвердил Потапчук. – Чернявский великолепно знает русский язык.

– Да, отец никогда не делает грамматических ошибок, – подтвердила Лиза. – Он в детстве все мои сочинения проверял.

– Да и стиль не Чернявского, – покачал головой Потапчук.

– Вот еще, – вспомнила Лиза, – когда я домой вернулась, то поняла, что у отца в кабинете кто-то был, там книжки с полок сброшены и обложки зачем-то оторваны.