Слепой - Слепой. Кровь сталкера

Андрей Воронин

Слепой. Кровь сталкера

Глава 1

За последние годы Лиза Чернявская, по мужу вот уже пять лет Ларсон, настолько привыкла пользоваться Интернетом, что, когда по настойчивому совету сердобольной соседки открыла родительский почтовый ящик и обнаружила там адресованное ей не электронное, а самое обычное письмо, даже растерялась.

– Ну, что? – не унималась Глафира Степановна, которая всегда любила сунуть длинный нос в чужую жизнь.

Лиза поджала губы и, глянув в упор на вездесущую Глафиру Степановну, сухо спросила:

– А что именно вас интересует?

– Ну как же! Если бы не я, тебе, Лизонька, пришлось бы на почту тащиться за получением, в очереди стоять! – обиделась Глафира Степановна. – Почтальонка-то, Таиса, давно у нас, всех жильцов знает. Принесла мне пенсию и пожаловалась, что, мол, пришло письмо Чернявским заказное с уведомлением, а вас никого дома нет. Я говорю, откуда же им взяться! Хозяин, генерал, пропал без вести, как сталкер, в Чернобыльской зоне. Хозяйка не выдержала и слегла в больницу… А почтальонка мне и говорит, мол, письмо-то не хозяевам, а их дочке, Елизавете Григорьевне, которая теперь в Швеции. Ну, а я-то тебя в окно видела, знаю, что ты уже приехала…

– Прилетела, – уточнила Лиза.

– Че? – не сразу поняла Глафира Степановна.

– Я прилетела из Швеции. А не приехала, – вздохнула Лиза.

– Ах да, правильно, прилетела… – кивнула соседка и продолжила: – Ну вот, я говорю, что у девочки времени не будет на почту ходить. Мать в больнице с сердцем, отца искать надо… Оставьте мне, говорю, я распишусь за Лизоньку и ей вручу. Таиса мне доверяет…

– Но письмо же в ящике было… – удивилась Лиза.

– Правильно! Мало ли что там, в этом письме… И потом, ты могла подумать, что я специально его забрала… И я спустилась и вбросила письмо в почтовый ящик. А потом вижу – ты идешь. Думаю, она же ни за что в ящик не заглянет! Ну и напомнила… по-соседски… – продолжала говорить Глафира Степановна, при этом надевая очки, очевидно надеясь, что девушка все-таки не выдержит и вскроет письмо прямо в лифте.

Но Лиза спрятала письмо в сумочку, чем вызвала у Глафиры Степановны вздох разочарования. Лиза с детства недолюбливала излишне любопытную и болтливую соседку, которая всю жизнь работала, как она сама выражалась, «по профсоюзной линии» и считала, что ее призвание – помогать людям. Выйдя на пенсию, она по инерции продолжала бурную общественную деятельность и теперь была председателем домкома. Всегда аккуратно подкрашенная, в шляпке, перчатках, в хотя и стареньком, но элегантном пальтишке, на каблучках, эта невысокая остроносенькая, темноглазая дамочка вызывала у жильцов дома одно желание – поскорее с ней распрощаться. Даже подростки, которые, бывало, собирались на лавочке у подъезда, завидев Глафиру Степановну, сразу ретировались. Единственным местом, где люди поневоле вынуждены были терпеть присутствие председательствующей соседки, был лифт. И она эту возможность использовала на все сто процентов. Лиза в юности старалась подниматься на свой седьмой этаж пешком, а сейчас, прожив столько времени за границей, просто забыла, что в ее родном сталинском доме можно не пользоваться лифтом.

– Как я понимаю, – обиженно поджав губы, заметила Глафира Степановна, – ты понятия не имеешь, от кого письмо.

Лиза промолчала. Действительно, ни обратный московский адрес, ни фамилия Бурундуков ей ничего не говорили. Но как об этом догадалась Глафира Степановна?

– Я уверена, – продолжала вещать Глафира Степановна, – что это письмо каким-то образом связано с похищением твоего отца.

– Похищением? – удивилась Лиза.

– А ты в этом сомневаешься? – скептически хмыкнула Глафира Степановна. – Или у вас в Швеции людей не похищают?

– У нас в Швеции люди вашего возраста занимаются своей жизнью и не лезут в чужую! – резко оборвала ее Лиза.

– Чужую?! – возмутилась Глафира Степановна. – Да какая же мне твоя жизнь чужая?! Я с твоей бабушкой, царство ей небесное, тебя из роддома забирала. Пока твой отец, как ты теперь, по заграницам шастал.

– Мой отец не шастал по заграницам, а… – возмутилась Лиза.

– Знаю, знаю! – тут же завелась Глафира Степановна. – Выполнял секретные задания! Ты, может, сейчас тоже там выполняешь секретные задания?!

К счастью, лифт уже дополз до их седьмого этажа, и Лиза, стараясь не нагнетать обстановку, как можно спокойнее проговорила:

– Всего вам доброго, Глафира Степановна.

Та, очевидно, не ожидала такого быстрого завершения разговора и, недовольно передернув плечами, с вызовом воскликнула:

– Я тебе тоже ничего плохого не желаю! Я тебе тоже желаю только всего доброго!

Лиза поспешила отпереть дверь родительской квартиры и скрыться за нею. Точнее, квартира была еще дедушкина, ее ему дали за большие заслуги перед отечественной наукой. Дедушка был ученым-археологом и большим книголюбом. Его библиотека и теперь занимала целую комнату. В свое время он вел раскопки и в Средней Азии, и на севере России, преподавал в Московском университете, где некоторое время даже был проректором. Тогда-то и дали им эту квартиру в элитном сталинском доме. Отец мечтал, что его дочь, Лизина мама, продолжит дело его жизни. Но мама, окончив истфак МГУ, влюбилась в выпускника военного училища, вышла замуж, родила Лизу и стала, как и бабушка, домохозяйкой. Дедушка в молодости неустанно ездил в археологические экспедиции, а отец Лизы – в командировки. Мама часто не знала даже, где и сколько он будет находиться. Дедушка вскоре умер, и воспитанием Лизы в основном занимались мама и бабушка, которые смогли воспитать из нее истинную леди. Отец, будучи, как понимала Лиза, выдающимся профессионалом, сделал головокружительную карьеру, стал генералом, перешел работать в руководящие структуры ФСБ, а затем вышел на пенсию. При этом, имея достаточно денег, он держал не только машину, но и личного водителя Виктора, который раньше возил отца по долгу службы. Правда, Лиза, когда вырывалась к родителям в гости, предпочитала брать машину напрокат. Так получилось, что уже более десяти лет она бывала в России лишь наездами.

Все дело в том, что в подростковом возрасте у нее обнаружили довольно сложное кожное заболевание, а мамина двоюродная сестра-врач, которая весьма удачно вышла второй раз замуж и обустроилась в Шведском королевстве, взялась помочь. Но при условии, что Лиза переедет жить к ним с мужем в небольшой городок Ньюч,пинг. Ее муж оказался одним из ведущих в Европе дерматологов, у него была своя клиника и проверенные временем методики лечения. Своих детей у тети Вали и ее шведского мужа Питера Эриксона не было, и Лизе создали все условия для жизни и выздоровления. Английский она знала благодаря элитной спецшколе, куда ее устроила, используя старые связи, бабушка, а шведский через пару месяцев выучила. Дядя Питер несколько лет назад умер, оставив свою клинику на тетю Валю и Лизу, которая к тому времени уже успела получить медицинское образование. Муж Лизы, Карл Ларсон, тоже был медиком и работал у них в клинике. Лиза каждый месяц переводила родителям приличную сумму денег; приезжая в гости, привозила подарки. Пока что мама и отец были довольно бодры, полны сил и оптимизма, поэтому, хотя они и повторяли каждый раз, что скучают без нее, Лиза домой возвращаться не собиралась. В Швеции у них с тетей Валей было свое дело, были препараты, оборудование и главное – предостаточно богатых клиентов не только из Швеции, но и из России. Русскоговорящие специалисты для них были настоящим подарком судьбы, и платили они иногда получше американцев, которые тоже высоко ценили уровень европейской медицины.

Лиза и в детстве не любила выделяться среди сверстников, а теперь, благо средства позволяли, сделала все, чтобы выглядеть как истинная скандинавка. Высокая, голубоглазая, светловолосая, подтянутая, даже, можно сказать, чуть сухопарая, Лиза Чернявская-Ларсон в повседневной жизни предпочитала джинсы, кроссовки и маечки, в холод – свитер и куртку, практически не красилась, а волосы собирала сзади в хвостик. Была она всегда доброжелательна, открыта, но в меру, эмоции старалась не демонстрировать. Она их даже не подавляла, а умело перенаправляла в другую сторону.

И теперь, наконец избавившись от назойливой соседки и захлопнув за собой дверь родительской квартиры, Лиза не стала сразу же в прихожей торопливо разрывать конверт и читать адресованное ей письмо, а зажгла в прихожей свет, сняла кроссовки, надела шлепанцы и, захватив сумочку, направилась на кухню.

Лето только начиналось, но на кухне и с открытой форточкой было душновато. К тому же, как показалось Лизе, в квартире завис какой-то незнакомый, чужой резкий запах, не то табака, не то мужского парфюма. Пришлось открыть всю оконную створку. Лиза даже пожалела, что не купила в Швеции родителям кондиционер, хотя и здесь, в Москве, теперь можно было подобрать что-нибудь подходящее. Лиза заварила старым дедовским способом в джезве кофе с корицей и, пока он настаивался, достала из сумочки и положила перед собой конверт. Письмо, судя по штемпелю, было отправлено из Москвы. Даже адрес был указан – улица Строителей, дом 5, квартира 6. И, как правильно сказала Глафира Степановна, она, Лиза, не имела ни малейшего понятия, кто он такой – этот Бурундуков А. А. Адреса и фамилии на конверте были не написаны, а набраны на компьютере и наклеены. Это настораживало больше всего.

Лиза налила себе чашечку кофе и наконец решилась открыть конверт. Сложенное вчетверо письмо тоже было набрано на компьютере. Но уже от первых слов у Лизы перехватило дыхание. Так ее в детстве называл лишь один человек! И Лиза буквально впилась глазами в текст.

«Дорогой мой Лизок! Извени, что втянул тебя в эту историю. Но только ты можиш памоч. В одной из книг в моей комнате спрятана очень важная вещ. Ты должна передать ее тем, кто папросит. Выпални все ихние условия. Иначе они меня убьют. Лизок, памаги! Твой папик».

Лиза оторвалась от текста и наконец поняла, что ее больше всего в нем шокировало – грамматические ошибки. Допустим, отец сам освоил компьютер, но из абсолютно грамотного стать таким безграмотным… Лиза сделала еще несколько глотков кофе и нашла единственно возможное объяснение – отец лишь диктовал текст, который за него набирал кто-то другой. Но от этого было не легче. В комнате отца, точнее, в его рабочем кабинете книги стояли в два ряда в книжных шкафах, которые занимали все стены – от пола до потолка. Это была еще дедушкина библиотека, которую он собирал всю жизнь. Чтобы только просмотреть все книги, потребуется не один месяц, а привлекать к этому деликатному делу посторонних было бы слишком рискованно.

Допив кофе, Лиза направилась в отцовский кабинет. Хотя после того, как пропал отец, прошло несколько недель, сначала мама, пока ее не забрали в больницу, а теперь она, Лиза, каждый день вытирали там пыль, поддерживали, как привык хозяин, идеальный порядок. Дедушка с бабушкой, как рассказывала Лизе мама, не очень-то хотели отдавать дочь за военного. А сошлись они с будущим зятем на любви к книгам и порядку. Родители отца были сельскими учителями и тоже собирали библиотеку, которую, к сожалению, пришлось оставить в их родной деревне, из которой их выселили после аварии на Чернобыльской электростанции, – ведь книги, как и деревья, очень быстро впитывают радиацию. Отец неподдельно радовался, когда находил на полке у дедушки какую-нибудь книгу, которая была и у его родителей, вскоре умерших после переезда в город. Хотя книжные полки были закрыты раздвижными стеклами, раз в год они всей семьей обязательно пылесосили и протирали все книги. В последние годы родителям в этом помогали не то курсанты, не то суворовцы, которых организовывал один из друзей отца. Но звать чужих людей искать какую-то вещь в книгах? Эта мысль казалась Лизе более чем абсурдной.

Лиза открыла дверь отцовского кабинета и ахнула. Отправляясь сегодня утром к маме в больницу, она протерла пыль, открыла форточку и проветрила. А тут… На полу лежала целая кипа книг, которые были сброшены с полок, и, что самое безобразное, у всех у них были оторваны обложки. И здесь, в кабинете, Лиза вновь почувствовала тот самый резкий чужой табачно-парфюмный запах.

В этот миг у Лизы зазвонил мобильный. То, что номер не определился, Лизу тут же насторожило.

– Але… – проговорила она, чувствуя, что голос перестает ей подчиняться и вот-вот сорвется.

– Лизок? – прохрипел в трубку незнакомый мужской голос. – Письмо от папика своего получила?

– Да, – подтвердила Лиза и, не сдержавшись, выкрикнула: – Что с отцом?! Где он?!

– Стоп! Не так быстро! – остановил ее незнакомец и предупредил: – Вопросы здесь задаю я.

– Что с отцом? – чуть спокойнее спросила Лиза.

– Он жив, – уверенно заявил незнакомец и добавил: – Но чтобы мы с ним ничего худого не сделали, ты должна выполнить все наши условия.

– Какие еще условия? – с вызовом спросила Лиза.

– Мы тебе все написали. Твоя задача, детка, найти нужную книгу, взять то, что в ней спрятано, и передать нам. Времени тебе три дня. Иначе отец твой на всю жизнь останется калекой, – продолжал хрипло вещать незнакомец.

– Но что и в какой книге спрятано? Что именно я должна искать? – спросила Лиза и добавила: – Дайте мне хотя бы поговорить с отцом, может, он мне что-то подскажет. И я хочу быть уверена в том, что с ним все в порядке.

– Не положено! – гаркнул мужчина.

– Но что мне искать? – повторила Лиза.

– Я… Мы сами не знаем. Отец сказал, что в книге спрятана очень дорогая вещь. Может, карта, может, драгоценности… – замялся незнакомец.

– Если вы хотите, чтобы я вам что-то нашла, зачем же вы сами сегодня приходили и так варварски обошлись с книгами?! – взяв себя в руки, возмутилась Лиза.

– Мы?! Сегодня?! – удивился незнакомец. – Это кто-то другой там порылся.

– Порылся… Ничего себе порылся… – вздохнула Лиза.

– А ты проверила, все книги на месте? Тот, кто к вам приходил, ничего не нашел?

– Да, похоже, ничего… – сказала Лиза.

– Будем надеяться, – проговорил незнакомец.

– Будем надеяться… – повторила Лиза в задумчивости и решительно спросила: – Так вы дадите мне переговорить с отцом?

– Нет! – отрезал незнакомец и предупредил: – Через три дня чтобы вещь была у нас. И не вздумай идти в полицию!

Лиза больше ничего не успела сказать. Хриплый голос отключился.

Еще раз оценив царящую в отцовском кабинете разруху, Лиза поняла, что даже убрать все одной будет непросто, не то что обнаружить в книгах какую-то неизвестную вещь. Да если б еще хотя бы приблизительно знать какую…

Больше всего Лизу напрягало то, что кто-то беспрепятственно проник в их квартиру. И это был, возможно, лишь первый визит. Лиза точно не знала, но, как ей помнилось, мама как-то говорила, что у них в подъезде есть не только консьержка, но и видеонаблюдение. Значит, можно отсмотреть, кто из незнакомцев приходил в подъезд. Хотя это мог быть и кто-то из жильцов. Незнакомец, который прислал письмо, а потом позвонил, уверяя, что отец находится у него в заложниках, похоже, действительно был не в курсе того, кто похозяйничал в отцовском кабинете. Слишком уж искренне он удивился. Значит, кроме него, за какой-то вещью охотятся еще какие-то люди.

Вездесущая Глафира Степановна, которая, несомненно, сплетничает с консьержкой, может специально отправиться в больницу и рассказать обо всем маме, у которой и так совсем плохо с сердцем. Так что, Лиза это прекрасно осознавала, самой ей из сложившейся ситуации не выпутаться. Ей обязательно нужен помощник, желательно мужчина. Умный, сильный и надежный. И первым, о ком вспомнила Лиза, был водитель отца Виктор. Она его, правда, лет десять уже не видела, но мама, когда она ее проведывала в больнице, несколько раз повторяла: «Единственный у нас надежный человек – это Виктор. Он последним видел отца. И так переживает. Ты, если что, Лизонька, к нему обращайся». Она даже номер его мобильного Лизе дала. Лиза вспомнила, как, будучи девчонкой, даже была влюблена в этого мускулистого голубоглазого парня с широким открытым лицом, мужественным подбородком и усыпанным смешными веснушками слегка курносым носом. От этого воспоминания у девушки даже екнуло сердце. Звонить Виктору в таком состоянии, заикаясь от волнения, она не хотела и решила чуть подождать.

Если бы о визите незнакомцев узнала мама, она, конечно же, потребовала бы, чтобы Лиза немедленно сменила замки. Но это не имело никакого смысла: любой замок теперь специалистам открыть не представляет труда. Так что толку в этом никакого. Да и маму в ближайшие дней десять вряд ли отпустят из больницы. Так что время, хоть и немногое, у нее есть.

Настенные часы в отцовском кабинете пробили пять часов. Лиза подумала, что нужно успеть завезти маме нитки для вязания. Мать в больнице начала вязать отцу теплый свитер. Лиза взяла сначала один, а потом, подумав, забрала все три мотка светло-серой шерсти. Переодеваться не стала, но распустила волосы и подкрасилась. Мама утром говорила, что обещал заглянуть Виктор, и Лиза возлагала на их как бы случайную встречу большие надежды.

Но первым, кого встретила она в больнице, был не водитель Виктор, а старый папин друг генерал Потапчук. Сколько себя Лиза помнила, отец всегда обращался к Потапчуку за советом. И какой породы собаку завести, и как картину повесить, и даже какие духи лучше подарить жене на юбилей. Потом, когда Лиза уже знала, что отец, как и Потапчук, выполняет очень важные, секретные задания, ей даже казалось, что эти все бытовые мелочи, которые они обсуждают по телефону, – какой-то секретный код, едва ли не шифровки. Так или иначе, этот подтянутый, слегка сутулый, похожий на учителя мужчина вызывал у Лизы полное доверие.

Генерал Потапчук со своим знаменитым потертым портфелем решительным шагом направился к выходу, и накинутый на его плечи белый халат едва не соскользнул на пол.

– Молодой человек! – крикнула ему бабушка-гардеробщица. – Халат верните!

Потапчук, пребывавший в глубокой задумчивости, покачал головой, улыбнулся, отдал халат и, повернувшись, сразу заметил и узнал Лизу.

– Лиза, ты? – удивился Потапчук. – Ты к маме?

– Да, – кивнула Лиза. – Здравствуйте, товарищ генерал. А вы здесь…

– Я тоже был у нее. Она задремала. Так что, думаю, ее сейчас лучше не тревожить.

– Товарищ генерал, – вдруг решительно сказала Лиза, – мне нужно с вами срочно переговорить. По очень важному делу. Это касается отца.

– Хорошо, – кивнул Потапчук и, взглянув на часы, добавил: – У нас с тобой есть полчаса.

– Может, тогда присядем? – предложила Лиза, выбирая, где можно это сделать.

– Здесь, в холле, много людей, – остановил ее Потапчук, – давай выйдем на улицу, сядем в мою машину… – он на мгновение задумался и, глянув на Лизу, покачал головой: – Хотя нет. Как я понимаю, разговор серьезный, и мой водитель в качестве свидетеля нашей встречи тут ни к чему…

– Вы не доверяете своему водителю? – удивилась Лиза.

– Я, моя хорошая, не доверяю даже самому себе, – пожал плечами Потапчук и предложил: – Там, через дорогу, есть неплохая кофейня. Я угощу тебя кофе.

– Спасибо, – кивнула Лиза, и они вместе направились в сторону кофейни.

Лиза не знала, правильно ли она делает, решив поделиться своими горестями с генералом Потапчуком. Но пока она ехала в больницу, на нее нахлынули воспоминания, и в них вдруг всплыло то, что могло быть связано с последними драматическими событиями. Кажется, она догадывалась, что именно нужно тем, кто похитил отца. И если это действительно так, то генерал Потапчук сможет подтвердить или опровергнуть ее догадку.

Глава 2

Уже весной всем стало ясно, что самые популярные у новых россиян курорты Египта, Греции и Турции в этом году могут вообще не принести никакой прибыли, и большинство турфирм начало активно осваивать Краснодарский край и частично дружественный Крым. А директор «Веселого паруса» Шурик Сукманов, который всегда слыл большим оригиналом, поручил своим туроператорам разработать эксклюзивные маршруты по Русскому Северу – Старая Ладога, Валаам и так далее, а также экстремальный тур по заброшенным после аварии на Чернобыльской АЭС деревням. Самое удивительное, что, как только эти щедро иллюстрированные предложения были вывешены в Интернете, первыми на них откликнулись иностранцы. Пожилая чета из Швеции, супруги Ларсон, готовы были отправиться в Старую Ладогу прямо сейчас. Но все дело было в том, что все договоры по северному направлению были оформлены только со следующего месяца. Шурик уже хотел выйти в Интернет и сообщить об этом таким выгодным для них клиентам, как вдруг дверь его кабинета распахнулась и Катрин, которая одна могла позволить себе врываться к нему без стука, почему-то понизив голос, с придыханием произнесла:

– Там Ганс Ларсон звонит. Они с супругой вылетают и хотят оформить тур уже в Москве. Но они прилетят поздно вечером и волнуются, будет ли у нас кто-нибудь в офисе.

Катрин, длинноногая, модельной внешности брюнетка с длинными, почти до пояса, густыми волосами и умело подведенными блестящими глазами, не только по долгу службы, но и из личного интереса всегда была в курсе того, что больше всего может поднять настроение Сан Санычу, для нее давно Шурику. То, что новое направление заинтересовало иностранцев, было, несомненно, победой и не могло не обрадовать шефа. Но Сан Саныч неожиданно покраснел и, откинув назад длинные светлые, чуть обесцвеченные волосы, прошипел:

– Капец!

Потом вскочил, хотел пройтись по кабинету, но опять сел и проговорил:

– Соединяй! Я сам поговорю.

Элитная московская гимназия и факультет иностранных языков, а потом стажировка в Штатах сделали свое дело. По-английски Шурик говорил, как по-русски. Даже лучше. Потому что, переходя на иностранный язык, он переставал волноваться.

– Хэллоу! – бодро начал Сукманов по-английски. – Поздравляю вас, вы стали первым, кто будет осваивать один из наших новых эксклюзивных туров. И вам в качестве бонуса будет предложена трехдневная экскурсия по одному из знаменитейших городов России – Москве. Целых три дня в красивейшем городе мира! Красная площадь, соборы Кремля, Оружейная палата…

– Я понял, – неожиданно перебил звонивший по-русски.

– Вы говорите по-русски? – удивился Шурик, уже вполне справившись с волнением.

– Немного, – проговорил мужчина, – но ваш английский значительно лучше моего русского. Это Ларсон, гражданин Швеции. Мы с женой хотели бы совершить путешествие в город Старая Ладога. Сегодня в одиннадцать вечера по московскому времени мы прилетаем в Москву. И если это возможно, хотели бы сразу, не останавливаясь в отеле, отправиться дальше.

Шурик осекся. Он пожалел, что сразу выдал единственную возможную козырную карту. Ведь иным способом задержать в Москве таких важных туристов не было никакой возможности, а в Старой Ладоге еще не срослось.

– О’кей! Я организую билеты на ближайший поезд или автобус. Я лично встречу вас в аэропорту и буду сопровождать на протяжении всего тура.

– Простите, господин Сукманов, – сказал Ларсон. – Если это возможно, моя жена хотела бы, чтобы с вами была еще женщина или девушка. Чтобы с ней можно было решить женские деликатные проблемы…

– Да, я понял… – кивнул Сукманов. – Я возьму в поездку одну из наших сотрудниц.

– О’кей! – удовлетворенно бросил Ларсон и, назвав рейс, которым они прилетают, отключился.

Катрин, которая все это время стояла в дверях и все слышала, недовольно спросила:

– С кем это ты и куда намылился? С какой это такой нашей сотрудницей?!

И хотя ситуация никак не располагала к шуткам, Шурик не преминул задеть Катрин:

– Думаю Дарью Степановну прихватить. Она вроде и шведский неплохо знает.

– Рыкину?! – удивленно хмыкнула Катрин.

Дарья Рыкина была ровесницей Катрин, но из-за природной полноты и абсолютного неумения, скорее, даже нежелания следить за собой выглядела раза в два старше. Собранные в хвостик вечно засаленные волосы и очки в мужской оправе придавали ее образу крайнюю непривлекательность. Но английским, французским, испанским, итальянским и китайским она владела в совершенстве, а японский и шведский изучала последние два года. Сказать о Дарье Катрин, которая худо-бедно изъяснялась по-английски, но зато выглядела всегда более чем безупречно, значило оскорбить ее женское и человеческое достоинство.

– Да если ты возьмешь с собой эту Рыкину, эти шведы убегут назад в самолет и тут же улетят на родину! – продолжала злиться Катрин.

– Ну, зато жена этого господина Ларсона не будет ревновать своего мужа, – продолжал ерничать Шурик, но, взглянув на раскрасневшуюся Катрин, которая готова была хлопнуть дверью, встал из-за стола и приобнял девушку. – Катрин, милая, ну куда же я без тебя. Мы, конечно же, поедем вместе с тобой. Только вопрос куда…

– В смысле? – чуть спокойнее спросила Катрин.

– Ну, шведы требуют, чтобы мы отвезли их в Старую Ладогу. А в Старой Ладоге смогут принять их только через пару недель. Ты же сама с Домом творчества художников договаривалась…

– Да, точно! У них сейчас… как его… Международный планер… – вспомнила Катрин.

– Пленэр, Катя, пленэр! Ай-ай-ай, как не стыдно…

– Я не Катя, я Катрин! – обиженно надула губки Катрин.

– Ай-ай-ай, вы скажите, мы обиделись! – игриво покачал головой Сукманов и, враз посерьезнев, добавил: – Катрин, дело швах!

– В смысле? – передернула плечиком Катрин.

– В смысле… – задумчиво повторил Шурик. – Если везти их в Старую Ладогу, нужно заказывать отель, или там гостиницу, или что там еще в глубинке есть. Срочно. И рассчитываться на месте наличными. Но кто их знает, будут там места или нет. Если там этот пленэр. Да и не успел я с этой Старой Ладогой разобраться. Я ее в Интернет так, для красного словца, закинул…

– Так что за проблема? – пожала плечами Катрин. – Можно их в Москве задержать!

– Да в том-то и дело, что не хотят они в Москве! – вздохнул Шурик. – Я ж им хотел Москву так, в довесок, втюхать. Думал, экскурсию проведу, ну и ты в игру включишься, поулыбаешься и так далее… А они хотят сразу Старую Ладогу.

– И что делать? – округлила глазки Катрин.

– Слушай, позови Рыкину! Может, она что-нибудь придумает… И главное, просветит меня, темного, – предложил Шурик.

– Сейчас позову, – кивнула Катрин и скептически хмыкнула: – Только если решишь с ней ехать, меня предупредить не забудь! А то я буду список писать, что брать, собираться, а ты бах и с Рыкиной решишь ехать!

– Катрин, прекрати! – снова приобнял ее Шурик. – Поедем мы с тобой. И Рыкину с тобой вместе слушать будем. Попросим, как всегда, по-английски тебе текст набрать. Про всякие там староладожские местные достопримечательности.

– Ладно, ща позову, – уже вполне мирно сказала Катрин и, оставив в кабинете облачко чуть терпких сладковатых духов, вышла.

Через пару минут вместе с Катрин в кабинет вошла Дарья Рыкина.

– Здрасьте, Александр Александрович, – проговорила она, покраснев и зачем-то сняв очки.

– Здравствуйте, Дарья Степановна, – кивнул Сукманов, – присаживайтесь. И вы, Катрин, тоже присаживайтесь.

Дарья, одетая в длинное, похожее на балахон, темное платье, неуклюже подошла и, вытащив стул, присела к столу. Катрин, скептически хмыкнув, тоже присела и, несмотря на запредельно короткую юбку, смело забросила ногу на ногу.

– Я вас слушаю, – кивнула Рыкина и опять надела очки.

– В общем, так, – начал Сукманов, – супружеская чета Ларсон из Швеции желает посетить Старую Ладогу. Прилетают они вечером и сразу же хотят отправиться туда. Поэтому нам нужны четыре билета на поезд, четыре места в гостинице…

– Но, разрабатывая маршрут, мы собирались размещать людей в Доме творчества художников… – напомнила Рыкина.

– Там сейчас проходит международный пленэр, – включилась в разговор Катрин.

– Понятно, – кивнула Рыкина и спросила: – Вы сказали «супруги Ларсон»?

– Да, – кивнул Сукманов. – И еще я и Катрин.

– Понятно, – кивнула Рыкина, как-то странно потупив взор и покраснев.

– И еще, Дарья Степановна, нам нужен текст о всяких там староладожских достопримечательностях. По-английски.

– Я могу и по-шведски… – предложила Рыкина.

– Нет-нет, Дарья Степановна, давайте по-английски, – остановил ее Сукманов.

– Хорошо, я сейчас загляну в Интернет и составлю план экскурсии с текстом, – кивнула Рыкина и добавила: – Но я и сейчас уже могу сказать, что эти шведы, очевидно, слышали о расположенной где-то там легендарной могиле Олега, того самого вещего Олега, о котором писал Пушкин: «Как ныне сбирается вещий Олег отмстить неразумным хазарам…»

– А зачем им эта могила? – удивился Сукманов.

– Ну как же! – пожала плечами Рыкина. – Они же викинги!

– Кто? – переспросила Катрин.

– Викинги… – взялась терпеливо объяснять Рыкина. – Все скандинавы считают себя потомками викингов. И существует теория, что именно викинги принесли на Русь государственность, научили нас, темных, жить по-человечески. И первые князья русские были из викингов. Олег – это же скандинавское имя.

– Дарья Степановна, – остановил ее Сукманов. – Давайте ближе к теме. А что за могила? И зачем она шведам?

– Раньше ведь хоронили со всеми почестями. И в могилу клали всякие ценные вещи. Но что там за история с этой могилой – я точно не знаю. Надо тоже в Интернете посмотреть. Я посмотрю и сразу вам на английский переведу, – с готовностью сказала Рыкина.

– А можно и по-русски продублировать? – поспешила попросить Катрин.

Сукманов, очевидно, хотел съязвить, но только покачал головой и выразительно, с едва уловимой ухмылкой взглянул на Рыкину. Та понимающе кивнула:

– Да, обязательно продублирую.

– Я свободна? – спросила, поднявшись первой, Катрин. – А то мне еще собираться надо.

– Да, свободна, – пробормотал Сукманов.

– Мне тоже можно идти? – спросила Рыкина.

Сукманов, не выходя из задумчивости, кивнул.

Он понимал, что одно дело – везти супружескую чету в старый русский город и показывать им местные достопримечательности. И совсем другое, если они уже имеют собственный, весьма сомнительный план действий, если их действительно, как предполагает Рыкина, интересуют какие-то там могилы и сокровища. В таком случае он обязан сообщить об этом куда следует. Телефон сотрудника ФСБ, который курировал их турфирму, у Шурика был записан в его телефонной книжке наряду с телефонами «Скорой помощи», милиции и службы спасения. Конечно, шведы еще ничего ему не сказали, но, когда они приедут в Старую Ладогу, может быть уже поздно. Наверняка не одни они интересуются этими сокровищами.