Армада 2

Андрей Меньшутин

Армада 2

86 рублей 90 копеек

Столько стоила моя мечта детства – японский двух кассетный магнитофон с отстегивающимися колонками Главная мечта конечно была стать моряком но так как в СССР образование было бесплатным то эта мечта – сбылась даром…

А собственно двухкассетник в 1989 году стоил эти самые 86 рублей и 90 копеек Правда сумма эта оплачивалась в не привычных большинству из нас купюрах а в чеках ВТБ СССР да еще и с якорем на них. Были когда-то кроме известных магазинов «Березка» еще и магазины «Альбатрос» в основном в портовых городах.

Конечно такой магнитофон можно было купить в любом иностранном порту, но получалось раза в 2-3 дороже чем в «Альбатросе». В Гонконге или еще какой другой “столице электроники” вышло бы дешевле но наши “река-море” пароходики в те времена туда не ходили – Морской Регистр не пускал.

Поэтому вместо Гонконга я попал в Херсон. Магазин “Альбатрос” там был современной постройки уютный просторный и с хорошим ассортиментом импортных товаров производства всех стран мира кроме тогда еще “бедного” Китая.

Банка индийского кофе стоила 80 копеек джинсы американского и европейского пошива 5-8 рублей замшевые куртки и пальто по 10-15 рублей… Пускали правда к этому изобилию – по паспорту моряка или служебному удостоверению с красной и тешащей самолюбие надписью – загранплавание. У меня в карманах были оба этих документа – только чеков оказалось меньше чем надо да и “Фишер” я не хотел. Он был черного цвета а я хотел что-нибудь серебристое и с надписью “Шарп” – желательно.

Побродив по магазину и насмотревшись еще раз на то что стало надоедать уже там – где все это делали поехал обратно в порт. Наш “Балтийский-69” стоял на рейде и зайдя на первый попавшийся у причала теплоход из рубки по рации связался с ним чтоб за моим драгоценным телом матроса-практиканта подали – мотобот.

Мотобот приплыл подозрительно быстро. Сидящие в нем двое других членов нашего экипажа – удивленно посмотрели на меня и почти в унисон спросили А магнитофон где???

Я слегка опешив ответил там только “Фишер” и еще какая-то хрень вместо “Шарпа”.

Ребята нахмурились и дали полный ход. Долетели до парохода быстро. Забравшись по штормтрапу на палубу… я очутился в окружении еще троих членов нашего славного экипажа.

Странно подумал я – капитана и то так не встречают к чему бы это?

Купил? – спросил меня боцман.

Нет говорю – там “Шарпов” нет одни “Фишеры” только.

Бери дурак “Фишер” а то и их скоро не будет.

У меня чеков не хватает… да и не хочу я “Фишер” – черный он.

Сколько? – спросил стоящий рядом матрос.

Рублей 15 – ответил я еще не до конца осознав происходящее.

Матрос убежал в жилую надстройку а молчавший до этого второй штурман – протянул мне 10 рублей собственно в рублях СССР и сказал

Купишь магнитофон – на общественный транспорт не суйся с ним возьми такси.

Я машинально взял купюру хотя и свои были в другую руку – вернувшийся матрос добавил еще пачку чеков.

Боцман подтолкнул меня обратно к штормтрапу и в качестве напутствия добавил А в серебристый цвет – я его сам тебе раскрашу.

На обратном пути в “Альбатрос” я думал – зачем мне “Фишер”… если я хочу “Шарп”?

И если я все таки куплю “Фишер”, то чем его будет красить в серебристый цвет боцман? Краски на борту было литров 300 и десяти разных цветов… но серебристой то не было.

Решая в голове эту сложную задачу – я выписал оплатил и получил то чего не особо хотел.

Уставший от раздумий я доехал на такси до порта зашел на тот же пароход с которого связывался со своим Балтийским и опять попросил прислать за мной мотобот.

Мотобот… приплыл еще быстрее чем в первый раз. Ребята сначала загрузили магнитофон потом и меня. Доплыв до стоящего на якоре “Балтийского-69” процедура погрузки-выгрузки повторилась… сначала выгрузили магнитофон а меня – забыли.

Поговорка “Любишь кататься – люби и саночки возить” – на флоте тоже действует поэтому я остался помочь поднять мотобот на его штатное место на шлюпочной палубе зачехлить и закрепить по-походному.

Спускаясь со шлюпочной палубы на главную – услышал звуки начинающийся на борту “дискотеки”. В моей каюте была уже почти половина экипажа. Фишер был распакован собран и снабжен запасом кассет. Второй механик принес “гуся” Смирновской водки в 1, 75 литра и стали обмывать покупку.

На звуки музыки и звяканья стаканов – пришли капитан и старпом. Капитан поздравил с покупкой покрутил эквалайзер но пить водку не стал. Старпом – был с ленцой поэтому ничего не крутил а только пил. Началось горячее обсуждение частотных и акустических характеристик разных марок аудиотехники прерываемое только звоном стаканов.

Потом вспомнили что мне часа через 3 надо заступать на вахту. Поэтому магнитофон забрали а меня уложили спать. ”Фишер” орал где-то на другом конце парохода а я засыпая думал

Хорошо что не было “Шарпов“, а то точно бы – не заснул…

1. Пиндуши – это где?

«Пиндуши?! Это рядом с Лумбушами» – так весьма своеобразно расширил мои познания в географии СССР старший механик или говоря по-флотски дед.

Посмотрев на меня и поняв, что я ничего не понял уточнил координаты более человеческим языком Если у земного шара и есть попа то это там – в Пиндушах.

Я опять не въехал в морской юмор но расхотелось мне в то что рядом с Лумбушами.

Был я тогда на практике на штатной должности матроса-моториста на одном из семидесяти сухогрузов серии «Балтийский». Ходили мы почти полгода по Средиземному морю. Грузились в Туапсе углем и везли его в Италию в микроскопический порт под названием Торвискоза. Неторопливым и экономичным ходом – до Италии доходили за пять-семь дней.

В порту был один-единственный причал и встать к нему могли только два небольших теплохода и то не вдоль причала, а бортами друг к другу. Городок был небольшой – тысячи в три жителей. Зато в паре часов езды от этой коммуны находилась Венеция куда мы и ездили в свободное от вахты время.

Освободившись от двух тысяч тонн угля влезавшего в три трюма нашего сухогруза шли дальше в единую еще тогда Югославию, и в порт почти с русским названием – Масленица. Переход был коротким – всего 16-18 часов. Грузились там бокситами – красноватой алюминиевой рудой. Хоть название руды и вроде бы легкое но она была тяжелой в трюмах кучки были на треть объема от силы, а наш Балтийский садился по самую летнюю грузовую марку…

Везли мы это хозяйство в Бердянск – красивый зеленый городок на Азовском море. Пока выгружали в порту – экипаж делал свои морские дела на родном берегу кому то приезжала замена и экипаж пополнялся новыми и отдохнувшими силами. В море пожарными насосами – смывали красную бокситовую пыль и шли опять за углем – чаще в Туапсе реже в Рени небольшой порт на Дунае чуть выше Измаила.

Снова через все Черное море Босфор и Дарданеллы вокруг Греции. Там частенько проходили мимо родины Одиссея – острова Итака. Дальше начиналось Ионическое море – цвет воды в нем резко отличался от Эгейского Лигурийского Мраморного и всех остальных входящих в Средиземное. На каждое море в отдельности есть свои легенды мне больше всего запомнилась одна – о проливе Дарданеллы. Вернее о его устаревшем греческом названии Геллеспонт.

“…В одном из древнегреческих городов-государств правил царь Афамант, сын бога ветра Эола. Женат он был на красавице богине облаков Нефеле. Было у них двое детей сын Фрикс (Ветерок) и дочь Гелла (Солнечный свет лучик). Но как и многие цари Афамант взял и женился на другой, на Ино. Невзлюбила мачеха чужих детей и решила их убить. Она уговорила часть подданных – высушить семена, заготовленные для посева. Конечно из таких семян ничего не взошло.

Надвигался голод. Царь Афамант – поступил так как было принято в те далекие времена: отправил посольство в Дельфы, чтобы узнать у оракула бога Аполлона – как избежать голода. Ино подкупила послов, и они, по возвращении из Дельф, дали царю – подложный ответ оракула: Принеси в жертву богам своего сына Фрикса, и вернут боги плодородие на твои земли.

Афамант расстроился но тогда не принято было противиться воле богов. Решил все-таки пожертвовать своим любимым сыном. Ино обрадовалась: удался ее план погубить Фрикса.

К жертвоприношению все было готово но внезапно появился овен с золотой шерстью. Послала его Нефела чтобы спасти детей. Сели на овна Фрикс с сестрой и овен понес их по воздуху куда-то на север. Овен поднимался все выше внизу быстро пронеслись поля и леса, реки и горы. Потом все это сменило – бескрайнее море. Когда берегов стало не видно на море разыгралась страшная буря. Гелла посмотрела вниз и испугалась от страха разжались пальцы и упала она с овна. Фрикс не сумел спасти упавшую в море сестру. Она исчезла среди бушующих волн. С тех времен море, где погибла Гелла, стали называть Геллеспонтом – морем Геллы.

Есть другой вариант перевода этого названия Путь Геллы Путь Солнечного Света…”

Фрикс долетел на Золотом овне до Колхиды но это уже – начало другой легенды.

Про Золотое руно.

Геллеспонт и Эгейское море – мы уже прошли начиналось Ионическое. Вода в нем – казалась какой-то тяжелой и темно-темно синей. Жара под сорок, на небе ни единого самого крошечного облачка и ветра нет – мертвый штиль… море ровное и гладкое как зеркало и блестит вместе с палящим над ним Солнцем. Палуба разогревалась как сковородка и ходить по ней даже в шлепанцах на толстенной подошве – было почти горячо.

Глушили оба главных двигателя, и капитан давал добро – окунутся за бортом. Через фальшборт вывешивали штормтрап и экипаж начинал прыгать в воду кто-то прыгал с почти десяти метровой высоты крыльев мостика.

Матрос со спасательным кругом на длинном шкертике – бросал свое дежурство и вместе со всеми бултыхался вокруг теплохода. Однажды накупавшись вволю – я вылез по штормтрапу на палубу родного и моего первого теплохода сходил быстренько в душ и смыл морскую соль и пошел в ходовую рубку – посмотреть на штурманском столике на карте точку, где мы сейчас купались.

Посмотрел а рядом цифра обозначающая глубину – 2200 метров Да зря смотрел после этого старался далеко от теплохода больше не отплывать.

Собравшись на борту – запускали двигатели и вперед вдоль всего сапожка – на Север Италии – под Венецию… потом опять в Югославию.

И вот на тебе – следующий рейс в ГДР… в Штральзунд а потом в эти самые непонятные – Пиндуши, которые рядом с Лумбушами. И намеки – что это все вообще полная попа…

Эти самые Пиндуши – мы почти все видели… в фильме «Любовь и Голуби» Помните момент: когда Михайлов с Юрским сидят на деревянном причале и пьют пиво? Рядом там еще сухогруз стоит «Балтийский – 33», потом Юрский исчезает и с удивленным Михайловым пьет пиво уже баба Шура – жена Юрского… Это и есть небольшой кусочек Пиндушей.

Правда, когда я смотрел этот фильм то не знал что попаду в те края где это кино и снимали…

Пиндуши действительно рядом с Лумбушами… и ни какой попы земного шара – там уж точно нет А тот деревянный причал – по совместительству наплавной мост на крошечный остров Заяц – с одни единственным деревянным и двухэтажным домиком на нем…

Однажды знакомый боцман и второй механик – поплыли на рыбалку на Прогрессе 2М, и решили проскочить под этим причалом. Хорошо что успели распластаться по днищу катера лобовое стекло срезало так как будто его и не было вообще…

2. “Река – Море”

Интересные теплоходы получились «Балтийские» и «Сормовские» «Волго-Балты» и «Амуры» «Омские» «Волги» «СТК» «Морские» «Сибирские». Потом повысили класс регистра «Волго-Донам» и «Волжским» и тоже стали их подальше в море выпускать…

Много их было и других проектов и названий– строили сериями по 50-100 а то и 200 судов. Да и строили по всей стране и заграницей тоже. Калининград Рыбинск Нижний Новгород и Волгоград. Чехословакия и ГДР Финляндия и Португалия Болгария и Румыния…

Многие участвовали в проектировании создании и развитии постройке судов смешанного «река–море плавания». Многие тысячи речников-моряков проработали на этих теплоходах почти всю свою жизнь…

Десятки РЭБ (ремонто-эксплуатационных баз флота) и судоремонтных заводов выполняли на них средний и капитальный ремонты. После развала СССР когда большая часть морского флота осталась не в России именно за счет судов «река-море» обеспечивалась значительная доля грузовых перевозок по всей Западной Европе и средиземноморскому побережью Африки.

В Министерство речного флота РСФСР входило больше двадцати речных пароходств и практически в каждом из них были суда – нового и перспективного типа. В каких то пароходствах их были считанные единицы или в лучшем случае десятки в наиболее крупных – сотни и больше.

Сейчас – больше половины всех этих шустрых и юрких, пронырливых сухогрузов нефтерудовозов и танкеров типа «река-море» проданы заграницу списаны разрезаны или пущены на «иголки» – как говорят на флоте. А раньше это была почти “великая армада река-море”. В России около трех миллионов рек и озер было. Да и сейчас почти столько же и осталось только флот почти исчез.

Первым моим сухогрузом – на практике в должности матроса-моториста стал «Балтийский 69» проекта 781 Э.

Сухогрузы этого проекта были пожалуй самыми надежными и мореходными из всего многообразия проектов «река-море»… Правда были они короткими – 96 или 98 метров длинной и бросало их на волнах как щепку.

В морях – после двух мировых войн осталось огромное количество мин… их до сих пор правда все реже и реже… после сильных штормов – выносит на поверхность.

В шестидесятых годах – мин на Балтике попадалось на порядок больше… на одну из них и напоролся «Балтийский 5». Взорвалась она – в районе бака и корабль стал тонуть… экипаж быстренько спустил мотоботы и попрыгал в них. Отошли подальше от тонущего сухогруза – чтоб не затянуло вместе с ним на дно.

Но Балтийский не хотел тонуть – и зарывшись развороченным носом в воду так и остался на плаву. Экипаж вернулся на борт – запустили главные двигатели и дошли самостоятельно до ближайшего порта. Эта одна версия – действительно имевшего место события… рассказали мне ее как-то после вахты во время очередного много часового чаепития.

По другой версии – на выручку подоспел боевой корабль ВМФ СССР – посланный как раз на поиск и уничтожение этой самой мины. Вояки немного обалдели – такой мелкий пароход и не утонул после столкновения с морской миной – обычно сразу отправляющей на дно суда с водоизмещением в десятки раз больше чем этот «Балтийский».

По этой версии – сухогруз отбуксировали в Ленинград без помощи экипажа удравшего на мотоботах и приварили нос от другого похожего теплохода Предварительно конечно отрезав – развороченный взрывом мины старый и родной нос «Балтийского 5».

Добавляли еще, что именно после этого случая – все суда типа река-море зачислили на случай войны во вспомогательный флот ВМФ СССР. Это уже явный перебор – все грузовое – что могло двигаться и не только по рекам и морям зачислялось и ставилось на военный учет еще чуть ли не на стадии проекта.

3. Снова в Пиндуши.

Общежитие в Пиндушах было намного уютнее чем в столице Карелии и заодно и пароходства городе Петрозаводске… Из общего коридора двери вели в отдельные тамбуры – прихожие с двумя дверьми направо в четырех местный номер прямо в более маленький и уютный двухместный отсек в этой мини-прихожей была и третья дверь в туалет а рядом висели на стене зеркало и раковина с горячей и холодной водой…

Петрозаводская общага – была казарменного типа и туалеты с умывальниками были только в конце коридора… одно направо – другое налево. Краники над раковинами были как в армии – бронзовые и только с холодной водой… Горячая вода была только в душевой и соседней с ней – прачечной… в подвале общежития.

Двери были не раз и не два сломанными с раздолбанными косяками и поэтому если ночью кто-нибудь вдруг выходил по своим делам в конец коридора то весь этаж слышал каждый сначала приближающийся шаг потом удаляющийся стук двери в туалете или плеск воды в умывальнике. Потом шаги опять приближались по коридору ровнялись с твоей комнатой и затихали где-нибудь у себя… под аккорд захлопнувшейся двери.

Общежитие в Пиндушах было новее двери все были целы и прихожие с раковиной и туалетом играли роль дополнительной звукоизоляции. Так что было слышно только ближайших соседей… если они конечно были. Окна с обратной от входа в пятиэтажное здание общаги стороны – смотрели прямо в лес… некоторые деревья были выше самого здания и иногда казалось что ты находишься прямо в каком-нибудь пансионате или доме отдыха.

На первом этаже был просторный актовый зал со сценой и роялем на нем. Пару ночей – я на этой сцене и спал… как будто в президиуме но правда на раскладушке и рядом с черным роялем. Приехало нас – человек двенадцать… еще по распределению тогда еще был СССР и на дворе стоял 1990 год.

Распределение в бывшем «МРТ» а к тому времени объединенном с речным ПТУ и соседним «МИВТ» в один «МИИВТ»… а позже и в цельную Академию – было простым и коротким. Комиссия состояла человек из пяти и кто-нибудь из низ спрашивал где были на практике? В «БОПе» – ответил я… следующий и последний вопрос где хотите работать? В «БОПе» – снова ответил я…

Комиссия глядела друг на дружку и что то там у себя отмечала и записывала.

Морские дипломы – наши двое гонцов оформили всей группе у капитана Ленинградского морского торгового порта а рабочие речные – оформили по месту учебы и заполнены они были красивым каллиграфическим почерком и были в отличие от синих морских – красного цвета…

Приехав нашим полувзводом обратно в уже немного знакомый Петрозаводск пошли такой же толпой распределенных выпускников в отдел кадров «БОП».

Кадровики сначала удивились тому – что у всех нас «Красные» дипломы?!

Вы все отличники что ли? Спросил то ли заместитель начальника отдела кадров то ли сам начальник… Мы ответили честно у отличников – «красный» диплом об окончании учебного заведения а рабочий может быть в принципе любого цвета.

Половина из нас была уже в прошлом году здесь и на судах загранплавания кадровики сказали – практика это практика… а сейчас надо на “внутрянке” поработать (ВВП – внутренние водные пути).Отработаете по паре лет без залетов – тогда и на “визу” обратно выпустим.

Ну и отправили нас заодно и подальше от Петрозаводска – в Пиндуши а могли и еще дальше ведь послать… в Беломорск например Сели мы на мурманский поезд и часа через четыре – оказались в Медгоре… ну а там и до Пиндушей на автобусе минут пятнадцать езды.

Кадровики Медвежьегорской РЭБ Флота – тоже удивились обилию выпавших на их голову красных дипломов. После оформления первой партии необходимых бумаг-документов… всей московской толпой и пошли в общежитие. Там нас на скорую руку и определили всех в актовый зал – из подвала принесли раскладушек получили белье и устроились среди стульев и роялей – очень даже весело.

За пару-тройку дней… нам всем – новым третьим механикам досталось по своему пароходу. Больше всего выпало нам на душу «Волго-Балтов» мне – 146 другому Андрею – 185 Виктору – 162, Борису – 223 Паше – 220 Лехе – 229… двадцать лет назад это было все номера уже и не помню.

Много в БОПе было «Волго-Балтов»… номера иногда по десять подряд и более были сплошными да и всего наверное больше трети всех спущенных на воду сухогрузов этого типа были в нашем пароходстве.

Потихоньку готовили свои пароходы к началу навигации в затон Пиндушской РЭБ флота – помещалось под 40 теплоходов и еще десяток стояли на самом берегу – на слипе. По мере готовности – по нескольку пароходов в день покидали надоевший за зиму затон и разбегались по всей стране а некоторые и заграницу.

Было в БОПе свыше 200 судов и одного плавсостава больше 3 500 человек. А еще три РЭБ флота с цехами и корпусами затонами и слипами и тоже тысячами береговых рабочих и служащих. Поработав на одном пароходе – ты мог встретить старого знакомого из того экипажа через два-три года… а мог и вообще не встретить больше.

Теплоходы расходились и затон пустел… стояли только вытащенные совсем на берег суда – был у них средний или вообще капитальный ремонт.

В навигацию – на завод заходили редко… получить новую партию снабжения или что-то срочное и большое починить, то что нельзя было сделать в судовых условиях.

РЭБ – со всех сторон окружал густой лес… больше похожий на тайгу озеро было видно только с высоких мест и казалось что десятки пароходов непонятно как и зачем забросило прямо в самую его чащу… и возникало какое-то фантастическое ощущение – будто ты вообще на другой планете или скорее всего в каком то другом мире но он все таки здесь – на Земле.

4. Медвежья гора.

Сам городок называется Медвежьегорск а на небольшом тогда еще деревянном здании вокзала на табличке значилось – станция Медвежья гора Северной железной дороги и приписка на финском – Karhumaki.

Коренных карелов знающих к тому же еще и финский – было тогда меньше 8 % населения Карельской АССР… а надписи были везде…

Гор в округе хватало – какая из них Медвежья? Наверное та что начиналась сразу за железнодорожным полотном и нависала над всем городком – прижимая его к берегу Онежского озера. У подножья горы – сразу попадались несколько толстых бронеколпаков маленьких дотов… дальше и выше среди заросшей травой и деревьями скалы – было еще несколько укрепленных огневых точек.

Из них открывался удивительно красивый вид уходящее за горизонт огромное как море озеро… берега и горы поросшие лесом деревья местами росли почти над самим озером – на огромных и позеленевших от моха камнях. Озеро – ближе к городу – вдавалось в берег подковой…. с песчаными косами в несколько метров шириной и за ними опять начиналась стена зеленого леса.

На берегу – были видны несколько кранов в грузовом порту небольшой волнолом с полузатопленными рядом с ними древними буксирами и баржами… лодочная станция и городской парк – мало отличавшийся от дремучего леса. Все таки в Карелии очень красиво и тихо иногда мне казалось, что это вообще самое лучшее место на Земле. Багамы с Мальдивами – отдыхают.

В городском парке была одна широкая аллея и несколько крошечных больше похожих на тропинки. Упирался парк в широкую полосу песка – по нему можно было выйти к лодочной станции. Смотритель на этой станции зачерпывал воду кружкой прямо из озера и пил. Вода была очень вкусной и холодной. Тогда это можно было делать – абсолютно без вреда для желудка и прочего здоровья.

Парк был почти всегда пуст и бродя по нему… возникало ощущение что здесь вообще кроме нас и смотрителя пьющего из озера – никого больше нет. В Карелии – часто возникает такое чувство одиночества спокойствия тишины… просто – остаешься наедине с природой.

С горы над городком – это тоже ощущалось. С обратной стороны был широкий въезд почти в вершину самой горы – грузовик влезал точно. За входом пещера расширялась и была больше похожа на огромный ангар с ровными бетонными стенами. Бетон был светлый и как новенький… как будто ему всего несколько лет а не минимум полвека.

Несколько проходов внутрь горы – были завалены и местами забетонированы от любопытных туристов. Говорили что здесь был целый городок с казармами госпиталем столовой и складами боеприпасов и часть дотов на горе соединялась между собой подземными ходами.

Бои здесь были очень тяжелые да и сама гора осталась усеянной минами. Что-то наши саперы разминировали но в горе оставались еще секреты и несколько местных исследователей погибло. Тогда и взорвали засыпали и забетонировали остатки лазов внутрь горы…

А еще перед въездом в пещеру была красивая и уютная полянка с бьющим в самой ее середине – родничком.

5. В ночной рубашке

На любом теплоходе – много механизмов из которых периодически капает масло топливо вода и еще другие разные жидкости. Сальники зажимать чтоб вообще не капало – нельзя… потому что этот самый сильно зажатый сальник начнет “съедать” вал и не надолго избавившись от редкого подкапывания – вы получите приличный поток этой самой жидкости льющейся не туда – куда положено.

Что бы вытирать все эти жирные грязные капли и лужицы да и сами руки после работы с каким-нибудь механизмом – используют ветошь. Отходы всевозможных и многочисленных тогда в СССР – швейных производств. Получали эту самую ветошь мешками и старались набрать ее с запасом.

Самая лучшая ветошь – нитяная. Обрезки и кусочки ниток всевозможной длинны и и размеров. Нитяная ветошь лучше всего и больше всего – вбирала в себя масла солярки и воды или смеси всего этого вместе.

Намного хуже – если попадалась синтетика Особенно какие-нибудь нейлоновые вещи. Много чего разного попадалось в очередном новом мешке с ветошью. Попалось как-то и пару мешков с женскими ночными рубашками Были они хлопчатобумажными и белыми в неярких и мелких цветочках.

Часть их аккуратно порвали или порезали на небольшие квадратные тряпочки-платочки и засунув их края в карман робы – выглядели почти джентельменами на вахте в машине. Рубашек было много. А рабочей одежды – мало. Обычно один комплект сначала полдня отмокал в дефицитном тогда стиральном порошке потом собственно долго и нудно стирался и наконец – сушился.

В особо грязных случаях – на длинном конце привязанном к леерам выбрасывались за борт связанные между собой куртка и брюки и все это полоскалось там почти автоматически и целыми сутками. Со временем как и в любом деле – набираешься опыта в том числе и меньше пачкаешь рабочую одежду.

Изредка попадались в ветоши и женские чулки или колготки с браком. То ли без носка или без пятки или просто все уже в стрелках. На свои ноги – механики их конечно не натягивали…

А использовали их вместо длинных перчаток если руками надо было работать в особо грязном и тесном месте. Большая часть технической грязи которая вообще не венерическая (так иногда шутили на флоте) – оставалась как раз на этих колготках превращенных в перчатки…

А еще в ночных рубашках – хорошо было ходить ночью по пароходу И пугать случайно вышедшего в гальюн и сонного члена экипажа…

В ходовой рубке ночью – вахтенный штурман и рулевой сидят почти в абсолютной темноте… и вот рулевого посылают на камбуз за колбасой с сыром чтоб попить чаю. Вместо рулевого – возвращается что-то белое и молча протягивает руки к горлу штурмана Штурман начинает звать то ли маму… то ли капитана – или даже всех вместе сразу. Были попытки и с крыла мостика прыгнуть за борт…

Когда ночных рубашек не было на борту вдруг заводился – гномик Особенно этих самых гномиков почему-то боялся второй механик. Здоровенный двухметровый мужик – весом под 130 кг и кулаками с мою голову Гномик видно чувствовал что его боится именно второй механик и поэтому, появлялся на борту только во время его “ собачьей” вахты – с ноля до четырех.

Гномики тоже любят поспать и всю эту четырех часовую вахту он не носился по пароходу А появлялся примерно в одно и тоже время с 00-10 до 00-20. Второй механик как раз заканчивал в это время прием вахты и осмотр машины и начинал подниматься по трапу на главную палубу.

Выйдя из тамбура главной шахты в коридор с рядком жилых кают он как раз замечал спину бегущего куда то по своим делам – гномика Второй механик бежал в другую сторону – на мостик и докладывал вахтенному штурману что он опять видел гномика.

Собирали нескольких еще не улегшихся спать членов экипажа и толпой пытались его поймать. Ловили – целый месяц Видели его одновременно многие – но поймать или хотя бы разглядеть поближе ни разу не удалось…

Были на подозрении двое – радист и электромеханик… но их на время охоты за гномиком старались держать на виду а гномик все равно появлялся.

Замучавшись ловить этого гномика – ниндзю экипаж пришел к выводу – что это никакой не гномик.

А самый настоящий “пароходный” – и поэтому его хрен поймаешь…

6. ББК.

Начинался ББК в Повенце. Местная присказка: «Повенец – белому Свету конец». В свое время был в этих краях в ссылке Михаил Иванович Калинин который потом стал “Всесоюзным старостой” – на память о нем здесь и улицу одну назвали его именем.

Во время Великой Отечественной Войны – в канал уперлись финны и дальше не смогли пройти.

В Карелии вообще очень красиво а на канале – особенно. Иногда борт проходит в нескольких метрах от поросших мхом огромных камней. Часто прямо к самому берегу стеной подходит лес – и кажется что корабль двигается по какой то аллее… не понятно откуда появившейся в этих глухих краях.

По плану на проход всего ББК и его девятнадцати шлюзов – давалось вроде 36 часов. Наш «Волго-Балт 146» проходил его обычно за сутки и был своего рода “чемпионом” БОПа. Иногда канал – закрывали… тащили в доке подводную лодку или в Питер или наоборот в Северодвинск.

Тогда десятки “банановозов” – вставали на якоря и ждали пока пройдет док с подлодкой. Кто стоял на озере у Повенца кто в Белом море в районе Беломорска. Наконец показывалась огромная махина плавучего дока с лежащей в нем лодкой. Что могли закрывали брезентом – но все равно было видно что это лодка а не что-то другое.

Впереди и сзади буксиров тянущих лодку – шли небольшие катера… в случае чего разгоняя близко подошедший или не совсем удачно вставший на якорь сухогруз.

Вдоль бортов подводной лодки стояло минимум по десятку матросов а на подобии мостика на доке – несколько офицеров во главе с седым адмиралом.

Махина дока – скрывалась из вида… и десятки в основном «Волго-Балтов»… врывались в ББК с противоположенных сторон.

В отдельные годы только одних БОПовских – сухогрузов стояло на линии Архангельск-Калининград по сорок единиц Перевозили за навигацию – миллионы кубометров леса. Были еще и другие грузы и теплоходы другие и из разных пароходств СЗРП СРП ЗРП ВОРП. Частенько на канале было не протолкнуться и возникали очереди на шлюзование.

Кто-то из БОПовцев – вроде даже песню про канал написал. Второй штурман – как то ее спел… я помню только начало… ББК ББК это не море не река а трижды проклятый канал – который многих доконал…

В 1991 или 1992 году – мы последними шли по ББК кругом уже был лед и ворота шлюзов открывались медленно и неохотно. Мы одни шли по каналу и было это очень не привычно после летнего столпотворения на нем.

Потом не стало страны самого БОПа и на канале – летом бывало так же пусто как и в наш – тот самый последний рейс по нему. Но все равно – там очень красиво быть может это одно из самых красивых мест в Карелии будет возможность – побывайте там обязательно.

7. Боцман с бачком.

На юте обычно стояло в специальных креплениях по три-четыре бачка для пищевых отходов. Бачки были метра полтора в высоту диаметром около метра и весили намного больше чем их содержимое – килограммов под пятьдесят. Все на флоте – делается как минимум с тройным запасом по прочности поэтому и бачки делались наверное вообще “навечно” и из металла – похожего чем-то на броню.

При стоянках в порту – пара матросов тащила эти полные и тяжелые бачки через три трапа на берег и высыпала их содержимое в специальные контейнеры. Отдыхать приходилось после каждого трапа и если матросы были сильно разного роста то периодически о дно бачка еще и отбивали ноги. Да и за прием мусора и отходов надо было тоже платить.

Чтобы избежать лишних расходов и физических затрат – пищевые отходы выбрасывали за борт подальше от берега… чайки и рыбы их тут же дружно уничтожали так что экология почти не страдала.

Онежское озеро старались беречь и выбрасывали максимум половину содержимого бачков и темной-темной ночью. Делали это на полном ходу и два вращающихся винта – превращали все выброшенное практически в планктон.

В ходовой рубке на вахте как обычно – был один из штурманов и рулевой из практикантов. Боцман посмотрел что уже стемнело и поднялся на мостик. Вахтенный начальник предложил попить всем чайку но боцман сказал потом сначала надо бачки выкинуть – нужен помощник…

Штурман отправил практиканта в помощь боцману. Вышли они на ют и боцман сказал выкинем только один – остальные почти пустые. Взялись они каждый за свою ручку подняли на уровень лееров и наклонили чуть вниз… тут практикант свою ручку и… отпустил совсем.

Боцман за эти самые бачки отвечал периодически их красил… поэтому ручку свою не отпустил и вместе с бачком улетел за борт.

Матрос вернулся на мостик и встал вместо штурмана на руль. Вахтенный начальник пошел к штурманскому столику с картой района повозился там с другими бумагами прошелся по рубке посмотрел на радар сел в лоцманское кресло и стал вглядываться в окружающую темноту.

Помолчав минут пять штурман спросил бачки то выкинули?

Матрос да выкинули.

Штурман чего ж тогда боцман все не идет чай пить?

Матрос так он за борт упал вместе с бачком.

С играли тревогу «Человек за бортом»… на мостик прибежал капитан и развернули пароход на обратный курс.

Врубили все пять мощных прожекторов и стали всматриваться в темную воду Онеги. В каждом прожекторе была огромная с бутылку из под Шампанского размером – лампа в тысячу ватт. Били они так далеко что без бинокля и не разглядишь что там вдали высветил прожектор.

Пять широких и ярких лучей вытянулись к темноту как – огромная ладонь с растопыренными пальцами. Течения в озере не слабые и боцмана могло отнести далеко от курса ушедшего вперед сухогруза…

Поэтому и с помощью пятидесяти прожекторов найти в открытом Онежском озере ночью человека за бортом – не просто. Нашли через час.

Вытащили на борт… пока боцман вытирался – переодевался согрели ему чаю и им он запил стакан водки.

Вернулись на прежний курс… практиканта подменили на вахте налили ему тоже водки но меньше и уложили спать. Просто человек был в шоке и не сказал сразу что боцман упал за борт вместе с несчастным бачком. Да и выкинуть бачок – он понял буквально.

А эти самые тяжеленные бачки… потом стали заменять на гораздо более легкие – почти алюминиевые и невесомые.

8. Противоторпедные маневры.

Грузились мы в Варне – зерном на Туапсе. Своего зерна в России и в те годы хватало и зачем его еще надо тащить из Болгарии – было не совсем понятно. Сухогруз наш типа “река-море” и по собственно морским меркам – маленький. Грузоподъемность 3 000 тонн Так что нормальным пневматическим погрузчиком нас бы загрузили часов за восемь.

Если грузить непосредственно с вагонов-хопперов уложились бы за пару дней. Да и вагонов понадобилось – штук 50 примерно. Болгары легких путей видать не искали и грузили с 10-15 тонных грузовиков. А их в этом случае нужно было уже штук 300

В те годы себестоимость грузоперевозок водным транспортом была в 40 раз ниже чем автомобильным. Но судя потому что от флота в России остались “рожки да ножки” а на дорогах сплошные пробки – теперь все наоборот. Ладно вернемся в Варну.

В день подавали по 10-20 машин да и то с перерывами. Так что простояли под погрузкой целый месяц. Правда за это время облазили вдоль и поперек ближайшую к порту часть города да и не только ее.

На одном из многочисленных холмов – разбит был уютный парк помимо всего прочего и разного стояла там на постаменте и подводная лодка времен Великой Отечественной Войны.

От нее открывался красивый вид на мирный город и цепочку гостиниц где-то вдали переходящих в известную туристическую зону черноморского побережья Болгарии – «Златы Пясцы» Золотые Пески…

Была осень… конец октября и пляжи были пустынными и унылыми. В городе было веселее ходили по магазинчикам и небольшим кафе с ресторанчиками. Еда была дешевле раза в три-четыре чем в Греции или Италии – и во столько же раз вкуснее и натуральнее.

Ходили обычно по три-четыре человека… реже по двое. Выпивали по две-три рюмки не больше и после хорошей закуски возвращались на борт – трезвыми как стекло… Вечно терялся – электромеханик Шурик… то ли пил больше всех то ли плохо закусывал.

Русские своих на берегу не бросают – особенно заграницей. Вроде выходили из кафе все вместе а монтера опять нет И на ближайших улицах тоже не видно Куда успел удрать непонятно. Стали спрашивать у редких прохожих пьяного русского не видели? Очередной болгарин махнул рукой да вон там его видел.

В конце небольшой зеленой аллеи – мы нашли наконец Шурика он с видом Геракла упирался в небольшой и ажурный фонарный столб видимо для того чтобы он не упал Мы ему вежливо объяснили блин замучились тебя опять искать.

Шурик посмотрел на нас ничего не соображающим взглядом и выдал да это я вас все время ищу.

Подхватили монтера покрепче за локотки и повели на родной пароход отсыпаться.

В большинстве случаев – старались выпивать все таки на борту.

Лишний раз светиться на глазах у местных полицейских или на проходной в порту чревато было как минимум штрафом или еще другими неприятностями вплоть до списания на берег с последующими разборками в пароходстве заканчивающимися как правило переводом на пару-тройку лет на ВВП.

Шурику везло. Выгрузившись в Туапсе мы должны были идти обратно в Варну и обратно за зерном. Все документы были оформлены и на борт должна была придти комиссия – для закрытия нам границы. Примерно за час – весь экипаж должен был быть на борту и у трапа – становился пограничник второй дежурил ближе к носу теплохода и никого пускать на борт кроме самой комиссии было уже нельзя.

Вахтенный штурман и я – в лице третьего механика… были в рубке и пили чай – рассматривая в иллюминаторы берег от которого скоро должны отчалить. Пришел старший помощник – посмотрел на стоящих у борта нашего «Волго-Балта» пограничников нахмурился и сказал монтера опять нет если из-за него задержат выход в рейс… работа комиссии за его счет… из зарплаты вычту.

До прибытия комиссии оставалось минут пять… старпом злился все больше и начал ругаться матом. Вдруг мы увидели электромеханика Он двигался по причалу – чисто противоторпедными зигзагами чем ближе он подходил к трапу тем зигзагов было больше.

Пограничник у трапа шагнул вперед чтобы грудью остановить Шурика… но он совершил очередной противоторпедный маневр и плавно обогнул погранца Десяток шагов по трапу и все – он на палубе. Это все вышло легко и непринужденно и как бы само собой – пограничник стоял с разинутым ртом…

Старпом облегченно вздохнул и пошел на главную палубу – выписывать монтеру “пряников”…

9.Капитан имеет… кого захочет.

В очередном порту – пригласили на пароход большую группу девушек чисто для ознакомления с устройством теплохода как такового изучением флотского быта ну и прочими разными интересными и романтическими штучками которые обычно не встречаются на берегу.

Девчонки попались шустрые и любознательные. Сходили даже на самый нос к брашпилю ножкой в туфельке попробовали прочность якорной цепи двумя ладошками попытались измерить диаметр швартового конца что шел с бака на берег. Попинали теннисный мячик в спортзале покатались немного на велотренажерах и даже – ласково и нежно постучали своими кулачками по боксерской груше.

На обратном пути заглянули в пару открытых трюмов и сказали ой как высоко В надстройке – спустились не надолго в машину там сильно пахнет соляркой и машинным маслом вечно что-то тарахтит жужжит и неожиданно включается… поэтому женщины там долго не выдерживают а бывали случаи что они там и терялись и не могли найти дорогу – на главную палубу обратно.

Еще понравились и вызвали видно аппетит – большие судовые запасы провизии с редкими в те времена у нас – заморскими продуктами во всевозможных красивых ящиках мешках и банках. Больше всего девчонкам нравилось на мостике – вид открывался конечно красивый и на весь наш теплоход… да и свой родной город который виделся им совсем с непривычного ракурса Многие в бинокли пытались разглядеть на берегу – свои жилые дома…

Потом следовало ознакомление со средствами спасения в виде мотоботов и ПСН 8 или ПСН 10. Тут же была небольшая мачта с кормовым флагом и здесь обычно девчонок сразу же просили отдать честь… флагу разумеется.

На жилых палубах показывали расположение двух душевых сауны нескольких комнат 00 в общем всего того что может скоро пригодиться.

Потом шли в самую просторную каюту где уже ждало шампанское пару ящиков с баночным пивом и колой и прочие импортные и не очень закуски и угощения. Все это весело и дружно – уничтожалось разговаривали кто о чем и обо всем и все сразу… анекдоты флотские байки и местные новости.

Не понятно кто уже и на ком сидел и казалось что количество женских ног окружающих тебя со всех сторон и частью своей лежащих – везде где только можно не соответствует обычной пропорции одна девушка – это две ножки.

Было хорошо весело и интересно… тут неожиданно – две самые веселые и любознательные девчонки вдруг затихли и стали как то странно переглядываться друг с дружкой Стало ясно что они хотят о чем то спросить но почему то стесняются или не решаются.

Мы тоже переглянулись с третьим механиком – интересно… что сейчас эти две девчонки отмочат? Механик Леха – был всем известный хохмач и решил им помочь ну чего замялись? валяйте – спрашивайте.

Одна из них набралась смелости и начала.

У Вас ведь женщин на борту – вообще нет?

Да – ни одной поваренок и тот мужик.

А долго бываете… в море ну и к берегу не подходите?

В среднем по две или три недели бывает и месяц или больше.

Ну и ведь того?! В смысле… женщин очень хочется?!

Конечно хочется.

А раз их нет… то Вы…. друг друга… может… трахаете иногда?

Леха сделал серьезное лицо и выдал конечно трахаем и еще в рот берем.

Девчонки обалдевши – переглянулись между собой и самая смелая продолжила.

А как это происходит? Вас же 15 человек – на пары разбиваетесь что ли?

Леха стал совсем мрачным Обычно – капитан строит весь экипаж ходит задумчиво вдоль строя… и выбирает с кем он сегодня будет спать. Отказываться нельзя. Ну а остальные – по взаимной симпатии.

Двое других членов нашего теплохода то же состроили рожи будто вспоминали о чем то не очень приятном и… вынужденном.

Девчонки стали выглядеть так как будто они попали в логово отъявленных сексуальных и прочих маньяков Чувствовалась – лихорадочная работа симпатичных девичьих мозгов… типа сейчас нас поимеют всевозможными способами а потом может и вообще… зажарят и даже съедят !!

Мы с Лехой… умирали от смеха а глядя на продолжающих сидеть с открытыми ртами девчонок – умирали долго и громко. Когда до них дошло что Леха пошутил – то они попытались сделать с ним то что никогда не делал капитан.

Мы стали помогать Лехе… и делать с девчонками то то что капитан не делал но регулярно – обещал.

10. Приз – женские колготки…

На баке – в сухом трюме обычно делали неплохой спортзал. Велотренажер боксерская груша штанга и гантели и теннисный стол. В теннис играл почти каждый член экипажа.

При чем играли так что любого китайского чемпиона мира могли бы разделать под орех Попробуйте поиграть в настольный теннис во время качки… ты в одну сторону наклоняешься – стол в другую – ну а сам шарик вообще летит куда захочет.

В паре метров от края стола торчали шпангоуты и надо было видеть их затылком! С другой стороны к столу подходили трубопроводы с развешанными на них банными вениками. И можно было въехать ракеткой или головой и туда.

Шарик летал с такой скоростью и силой… что могли бы позавидовать и коллеги из большого тенниса. Играли обычно в одних спортивных шортах. Третий штурман – послал очередной шарик так что он попал мне в живот и на нем образовался почти синяк и ощущения было близкое к огнестрельному тьфу-тьфу… ранению.

Шарики старались покупать заграницей на культфондовские… помполит раз затеял почти официальный турнир. Выиграл третий штурман и получил приз… женские колготки Видать помполит перепутал вернувшись из городки пакетики с покупками – вот и схватил первое что попалось под руку…

11. Академия “булыжников”

Не знаю кто и почему так назвал однажды главную кузницу кадров для БОПа – Петрозаводское Речное Училище. К официальному названию позже добавили еще одну букву “К” и стало звучать лучше и почти по-военному Петрозаводское Речное Командное Училище.

Мои знакомые ПэРэУшники были – нормальными ребятами и мало чем отличались от выпускников других учебных заведений системы МРФ/ММФ.

Есть версия – что пошло это от местных милиционеров которые каждый год снимали огромную тельняшку с памятника Петру Первому.

Принято было у выпускников этой самой “академии” к окончанию училища сшить большущую тельняшку и темной-темной ночью… надеть ее на памятник По другим рассказам – это был здоровенный гюйс (для тех кто на берегу – элемент флотской формы одежды такой в виде синего воротника с тремя белыми полосками по краям).

Защитники правопорядка – устраивали засады и чуть ли не круглосуточное патрулирование но все равно… памятник одевали За это – проспавшие на посту милиционеры конечно получали по шапке да и “раздеть” памятник – лишняя работа.

Кто-то из них наверное и обозвал так целое училище сгоряча…

12. Две бутылки пива – много.

На нашем пароходе был еще один практикант с благородным и даже рыцарским именем Ричард. Флотский или морской юмор – это особая ветвь самого обычного сухопутного с накладываемыми на него особенностями и традициями морской профессии – призвания – романтики… Иногда он грубоват – и чем то похож на армейский. Часто связан с розыгрышами и богатой фантазией – как рыбак любит увеличит размеры пойманной рыбы… так и моряк любит приукрасить свой рассказ и называлось это – травить.

Все конечно помнят короля Ричарда Львиное Сердце… но нашего матроса называли – Ричард Львиные Яйца Хотя на торговом флоте – клички не в почете и обычно обращались друг к другу по именам. К капитану старпому и стармеху – обращались по имени отчеству и то – если они были уже в летах. Хотя – две трети экипажа обычно были в возрасте от 18 до 32 – 35 лет… и моряки старше 40 и тем более 50 – казались уже “пожилыми”.

Я стоял вахту со старшим механиком (дедом) с 8 до 12 и с 20 до 24. Когда мы шли вокруг Греции дед называл меня на греческий манер – Андреасом, около Италии – я становился Андриотти ну а в районе Польши – Анджеем.

Наши теплоходы типа «река-море» хоть и были серийными, но в отличии от миллионных серий в автопроме – у каждого сухогруза были свои особенности и свой индивидуальный характер. Это накладывало отпечатки и на весь экипаж… но конечно не до такой степени как на «Летучем Голландце»…

Во время стоянок в порту – у трапа ведущего на борт должен был стоять вахтенный матрос… корабль не военный поэтому матросы или сидели на ближайшем кнехте на крышке трюма или на трапе ведущем на ют. Ричард – предпочитал устроиться на кнехте – при чем получалось у него весьма удобно почти как в шезлонге – правда чугунном.

Иногда он там засыпал… будил его обычно или сам вахтенный штурман или кто-нибудь из экипажа. Однажды – капитан возвращался из города и лично разбудил Ричарда и заодно снял его с вахты. Проработав восемь лет в торговом флоте и наверное на 10 разных теплоходах – это на моей памяти был единственный такой случай.

Происшествие – сами теперь поняли – почти чрезвычайное. Тем более для практиканта Могло отразиться и на общей оценки за практику характеристике да и могли письмо по месту учебы соответствующее послать. Для начала – полагалось разобрать его проступок на общесудовом собрании.

Были тогда еще и помполиты, которые и отвечали за моральный и прочий облик членов экипажа. Все свободные от вахты человек 10 собрались в кают-компании… Предварительную часть уже не помню… вот дошла очередь и до помполита (первого помощника капитана) – он спросил Ричарда знаешь же прекрасно что нельзя спать на вахте тем более при стоянке в иностранном порту Перед вахтой что ли не отдыхал?...

Ричард выдал Жарко очень было… ну я и выпил пару маленьких бутылок пива – вот и разморило и уснул.

Формально… его за эти слова могли бы и сразу списать (уволить) с нашего сухогруза. Теплоход – это предприятие повышенной опасности… в свободное от вахты время еще ладно но в рабочее – то есть во время вахты особенно на ходу… однозначно заканчивалось списанием на берег в ближайшем порту.

На стоянке у причала – можно конечно было расслабиться – но опять же только в свободное от вахты время. Мог ведь и за борт свалиться между причалом и бортом сухогруза… Ричард да и все собравшиеся – все это прекрасно понимали. Но ведь матрос – выпил то всего две бутылки пива Можно сказать что и вообще не пил.

Были у нас молодцы – вдвоем дня за полтора выпивали пяти литровую канистру спирта один почти семидесяти летний капитан – квасил два месяца подряд… была даже поговорка «Все пропьем но флот не опозорим!». Но пили все таки в нерабочее время – к вахте приходили в себя и делали что положено.

Так что две бутылки пива – это не серьезно и вообще не повод для суровых разборок.

Все почувствовали что зря собрались… но надо было как то заканчивать собрание.

Первый помощник и закончил: раз тебя так развозит с двух бутылок пива – то пей тогда одну.

В характеристике ничего писать не стали и тем более сообщать по месту учебы да и Ричард больше не засыпал на вахте…

13.Гонки с дельфинами…

Мне нравилось стоять на самом носу сухогруза и немного свесившись через фальшборт – смотреть как форштевень разрезает набегающую волну. Похоже немного на плуг – вспахивающий землю. Еще в фильме «Титаник» похожая была сцена только я стоял так лет за 10 до его выхода на экраны и без дамы…

В зависимости от нашего хода силы течения и погоды – пласты воды уходящие в отвал были и по нескольку метров высотой а иногда были и почти крошечными в десятки сантиметров.

Пласты воды и буруны у форштевня – переливались и блестели на солнце и вся эта цветомузыка сопровождалась плеском и журчанием… периодически при набегании редкой и более крупной волны – раздавался удар в корпус похожий на большой барабан.

Если на море была зыбь то звук барабана сливался практически в один сплошной бум…

Дельфины тоже любили плавать рядом с носом проходящих теплоходов. Обычно это была небольшая стайка в пять-шесть особей. Один дельфин всегда шел впереди – опережая нос парохода метра на три. Периодически он отставал и на его место сзади выплывал другой дельфин с более свежими силами.

Вроде в Малаккском проливе – один из дельфинов чуть ли не тридцать лет выполнял обязанности местного лоцмана… когда какой-нибудь теплоход шел опасным курсом ведущим на мель или рифы – дельфин начинал выпрыгивать из воды прямо по курсу… его замечали и корабль отворачивал в сторону.

Наши дельфины – просто сопровождали пароход или играли с ним и с нами. Одиноко стоящий на носу член экипажа – естественно привлекал внимание находящихся на ходовом мостике или целый день проводящий по своим служебным делам боцман – подходил выяснить все ли в порядке и не поехала ли крыша – у одинокой фигуры на самом носу корабля?

Увидев что с крышей вроде все в порядке и посмотрев на резвящихся дельфинов – шел на камбуз к коку и получал пару кусков мяса… Мы всегда бросали сопровождающим нас дельфинам немного мяса ели они эту говядину и свинину – не знаю но мы бросали.

14. Голубые пароходы.

Теплоходы конечно бывают выкрашены в разные цвета… но “голубыми” называли те у которых кок – был мужчиной. Называли их так – другие коки только женского пола с других теплоходов нашего Беломорско-Онежского пароходства.

Отношение к представителям сексуальных меньшинств на борту было однозначным и категоричным Во первых их тогда не было вообще а если вдруг и всплывала такая тема то любой матрос говорил попадется такой гад на борту – сразу в море за этот самый борт и выкинем.

А красили конечно сухогрузы часто и в основном единообразно. Много и сразу любили красить на слипе или у причала в РЭБ Флота. Платили тогда с метража окрашиваемой площади – поэтому старались береговые художники покрасить все что попадется под руку с пульверизатором.

Как то мы неделю искали и не могли найти на борту газовый ключ №3. Ключ этот почти метр длиной и куда-то вдруг пропал? Нашли случайно – на палубе среди многочисленных комингсов и прочих закутков-шхер… Он был намертво прикрашен к палубе – такого же цвета краской… красновато-коричневым суриком.

На огромных, двадцати-тридцати тонных крышках трюмов рядом с надстройкой или баком во время работ иногда забывали пачку сигарет или какой-нибудь моток шланга… это все непременно прикрашивалось береговыми к самому теплоходу. Может это так маляры-художники шутили просто?

Хотя иногда казалось что если и ты сам – случайно подвернешься им под руку то и тебя покрасят в тот же цвет что и ту часть парохода что красят сейчас…

На слип в Пиндушах влезало десять – двенадцать теплоходов… корпус зачищали дробеметными и пескоструйными аппаратами потом грунтовали и красили. Были еще промежуточные операции – всего вроде штук шесть по технологии и уже последняя – седьмая и была собственно окраской.

Когда поджимали сроки сдачи теплохода или горел план – часть операций пропускали. Бывало соседний борт обрабатывают пескоструем и кругом стоит пыльная буря как в пустыне – а соседний теплоход в это же самое время красят – прямо по залетевшему песку.

Иногда – пароход уже спускали в воду на тележках и на ходу подкрашивали пропущенные участки корпуса.

Летом и где-нибудь в открытом море – докрашивали или перекрашивали заново все то что положено. Сначала зачищали места где начинала шелушиться краска и грунтовали их. Постепенно сто метровая палуба сухогруза превращалась во что-то пятнистое. В это время такие пароходы так и называли – пятнистый олень.

Матросов переводили с вахт на рабочий день и с самого утра после завтрака и под руководством боцмана начиналась или продолжалась эпопея с покраской.

Кроме “разноцветных” пароходов – был в Беломорско-Онежском пароходстве еще и один “китайский”. Хотя флаг у него был такой же как и у остальных теплоходов – Российский да и в экипаже ни одного китайца не числилось.

На одном из «Волго-Балтов» перевозивших лес из Архангельска в Калининград нарисовали метровыми буквами рекламную надпись TIMBER LINE. Английский язык тогда учили те кому положено а не все подряд – как сейчас. Поэтому береговые рабочие да и экипажи с других пароходов читали эту надпись так Тим Бер Линь. Вот и прозвали этот борт – китайским а весь его экипаж – китайцами. “Китайцы” на это сильно обижались и потом эту надпись закрасили.

Юмор – страшная сила однако…

15. Заодно и помоетесь.

На каждом сухогрузе была… баня. Электрические печки нагревавшие камни поначалу были самодельными. Потом снабженцы в пароходстве догадались закупить фирменных – финских. Печки были компактными ажурными и даже с финскими же камнями в комплекте.

На «Волго – Балтах» сауна находилась по левому борту – напротив камбуза. Сначала шел небольшой предбанник с душем – ну а за ним уже сама сауна. Деревом обшивали обычно во время ремонта в РЭБ флота… хороших плотников тогда еще можно было найти в царстве лесов и десятков тысяч озер – Карелии.

Мне баня не особо нравилась. В машине и так жара под сорок так что вся четырехчасовая вахта – превращалась в эту самую баню. У огромной приточно-вытяжной вентиляции было конечно прохладно… но можно было и в разгар лета получить воспаление легких.

Получали его отдыхая в мастерской и ставя кресло прям под дующий раструб.

Заходя с главной палубы на трап ведущий в МКО – ты сразу ощущал плотную теплую стену. Спускаясь все ниже и ниже становилось все жарче… к самому концу трапа ты становился уже мокрым.

Пот капал с кончика носа и средних пальцев рук поэтому на сланях за тобой оставалась тройная дорожка-цепочка из почти сплошных капелек пота. Беря в руки ключ и начиная разбирать очередной насос или еще какой механизм – рука становилась настолько мокрой что ключ все время выскальзывал из нее. Приходилось держать его через тряпку или кусок ветоши…

В зависимости от вида и объема работ в машине – приходилось и махать кувалдой ворочать чего-нибудь тяжелое… в общем повышенные физические нагрузки и поэтому вся роба – становилась насквозь мокрой – хоть отжимай… после таких вахт идти и жариться еще и в бане – как то уж слишком.

Вот контрастный душ самое оно.

В прочем любителей бани обычно было подавляющее большинство. Веники начинали заготавливать еще в Карелии и пополняли их запас при каждом удобном случае в том числе и заграницей.

Запас карман – не тянет… особенно в открытом море. Так что и запасных частей на сухогрузе с постоянными и хозяйственными механиками – хватило бы на несколько однотипных пароходов. У рачительного боцмана – запасов краски нашлось бы на пару-тройку лет… непрерывной покраски.

Так что бывало запас веников пополнялся быстрее чем его расходовали. Частенько почти треть сухого трюма на баке – там где спортзал – была увешена и завалена вениками двух-трех летней давности.

Были маньяки парившиеся по восемь часов… естественно с перекурами и прогулками по пароходу в белых простынях и шлепанцах. Пока они гуляли и перекуривали – успевала попариться и помыться большая часть экипажа.

В общем эти ребята – открывали банный день и они же его потом заканчивали.

Кому-нибудь не хватало пары… чтоб помахать веником. Тогда одинокий любитель бани – приставал к уже попарившимся пошли еще раз сходим – а то одному неудобно самого себя веником обрабатывать. Мы как то вдвоем с матросом сидели на небольшом диванчике рядом с котельной и курили…

Второй штурман как раз собрался в баню и не мог найти себе помощника по работе с веником. Спросил двух-трех прошедших мимо нас по коридору – никто больше уже не хотел париться. Последний шанс – подвернулся в виде начальника радиостанции… тот тоже ломался да и пожилой уже был долго в парилке сидеть не мог…

Штурман уговаривал его минут пять. Вдруг матрос решил помочь да ладно тебе Степаныч Сходи ты с ним в баню… заодно и помоетесь. Матрос успел убежать а второй штурман ругался матом и махал ему вслед – веником.

Зимой любителями бани становились все – кто даже ее и не любил вообще. Большая часть теплоходов типа «река-море» проектировалась и строилась без учета круглогодичной эксплуатации. Поэтому теплоизоляция была слабенькая особенно на чешских «Волго-Балтах». Штатные батареи в РЭБ старались заменить на большие да и температуру нагрева воды в котле выкручивали чуть ли не на максимум…

Поэтому и любили зимой как следует погреться в судовой бане. При стоянке в портах в том числе и иностранных – красные и распаренные выбегали на палубу и начинали обтираться снегом или вообще ныряли в сугробы на люковых закрытиях. Иностранные работяги – таращили на нас свои изумленные глаза и сильнее кутались в зимнюю одежду.

16. Река… или Море?

Везде по-своему красиво а когда бываешь и там и там – то вообще здорово Правда с речным дипломом нельзя в море и соответственно с морским нельзя на реки. Наши пароходы были «река-море», поэтому у меня были оба этих диплома.

По рекам ходить – сложнее узко и мелко – чтобы пройти по Единой Глубоководной системе приходилось недогружать минимум одну треть теплохода.

Да и на шлюзах Волго-Донского или Беломоро – Балтийского канала до днища парохода иногда оставалось пять-десять сантиметров Работающие винты – поднимали со дна камни и песок и все это молотило о корпус с противным и сильным стуком звоном ударами. Если попадался булыжник покрупнее – то звук становился похожим на огромную кувалду – бухающую по металлу. Да и на мелководье – весь корпус корабля противно и надоедливо вибрировал.

Авторулевого включали только на крупных водохранилищах и то не надолго.

Зато на ВВП – внутренних водных путях… не бывает практически таких же сильных и продолжительных штормов – как в открытом море. Да и на проплывающих за бортом берегах – открываются очень красивые пейзажи да и жизнь бьет ключом и не только по голове…

Во времена СССР береговые зоны каналов – были практически закрытыми с начала девяностых… сами собой открылись. Народ купался в двух-трех метрах от проходящего сухогруза а некоторые экстремалы на надувных матрасах лезли чуть ли не под самый форштевень. Вахтенный штурман через громкую связь усиленную судовыми стационарными и мощными мегафонами – загибал флотским трехаршинным матом…

Иногда на палубу выходил боцман с пожарным багром и обещал кого-нибудь ближайшего – вытащить вместе с матрасом на палубу и навалять по шее.

На некоторых участках Дона до берега было всего два-три метра и отдыхающий – загорающий народ приветливо махал руками и расспрашивал кто куда и зачем идет-плывет. Чуть в стороне сидела – симпатичная и грустная девушка в открытом купальнике погруженная в свои наверное невеселые мысли…

Заметив наш пароход и нас двоих с матросом стоящих и перекуривающих на палубе – она внимательно посмотрела на нас и спросила – Вы куда плывете?

В Москву – ответил кто-то из нас… Возьмете с собой? – спросила уже чуть веселее она. Залезай – сказал матрос.

Можно было тогда и автостопом путешествовать по рекам. В порту назначения – путешественница находила другой теплоход проходящей через нужную ей точку на карте и рядом с рекой… если время поджимало – то возвращалась из внезапного круиза к себе домой на самолете или поезде…

Мы тогда из Турции везли прямо в Москву чуть меньше двух тысяч тонн мрамора – то ли на ремонт Госдумы то ли для нашего Белого Дома… после его расстрела из танков. Мрамор был одно название много-много цемента и тоненький слой мраморной крошки. Стоило это все переть за тысячи километров?

Возили тогда и минеральную воду и всякие там колы которые тогда еще не разливали у нас воду – везли по воде. Иногда попадались и экзотические грузы – типа оборудования для парка развлечений или почти собранный и готовый Луна-парк. Большая часть влезала в трюма а что-нибудь не стандартное и большое – крепили на палубе…

Правда – встречные пароходы начинали шутить на эту тему… типа серьезных грузов не доверяют что ли?

На речках – не до шуток особо, сложная все таки обстановка. В море просторнее – чем то проще, чем то сложнее… и намного скучнее – в свободное от вахт и авралов время. Поэтому там и шуток больше.

Начинается с подтруниванием друг над другом – штурманов и механиков. Механики обычно говорили «все несчастья – от водки женщин и штурманов».

На что “обиженный” штурманский состав обычно отвечал «хороший механик – это мертвый механик»…

Иногда в просторном машинном отделении – механики что-нибудь перебирали – чинили, и в это время получали с трапа – очередь в спину… из водяного пистолета – это штурманский состав устроил набег на механиков. У механиков в руках обычно были ключи – редко попадающиеся на берегу… типа 55 на 60 или масленки – плюющиеся машинным маслом на несколько метров – так что штурмана обычно очень быстро убегали…

Да и присказка была «Лучше попасть под паровоз – чем под руку механика»…

Шутили даже в официальных – служебных телеграммах в пароходство. Был такой хороший капитан… Иванов. Телеграмма в пароходство – обычно заканчивалась строчкой вместо подписи – КС (капитан судна) Иванов. Телеграммы от него заканчивались проще целую Иванов.

Обычно – при любой поломке на теплоходе – тут же посылается телеграмма в пароходство с кратким описанием случившегося… пока экипаж старается ее устранить самостоятельно – в пароходстве думают-решают чем помочь и как и где лучше чего-нибудь починить.

Пока в пароходстве думали – экипаж устранил все сам и продолжал выполнять рейс.

Тут приходит телеграмма уточните какой вид ремонта может потребоваться? Ответ с борта надо к старой трубе – приварить новый пароход целую Иванов.

На каждом пароходе на баке в сухом трюме обычно был спорт-зал с тренажерами боксерской грушей теннисным столом – ну и так по мелочи вроде гантелей и гирь.

Периодически пароходство централизованно закупало различный спортивный инвентарь – получали его или на базах флота или предавали с другим бортом… где-нибудь при встрече.

Получили циркуляр из пароходства сообщите каким видом спорта хочет заниматься экипаж и где сможете получить инвентарь?

Ответ от КС Иванова Экипаж хочет заниматься КОННЫМ спортом. Лошадей и фураж выслать в Ленинград…

В эфире по радиостанции «Рейд»… тоже иногда шутил. Было это еще во времена СССР и адмирал Колчак тогда был плохим Сидя в ходовой рубке и слушая разговоры судов в этом районе – Иванов запоминал какое-нибудь название нашего – советского парохода… снимал с рации трубку и говорил теплоход такой-то ответьте «адмиралу Колчаку»…

Сами понимаете – все кто слышал такое название теплохода… начинали усиленно думать что он тут с революции еще бродит что ли? или какой-нибудь богатый западный судовладелец – в качестве политической провокации так назвал свой корабль?...

В общем пока они думали… все кто был на мостике с Ивановым – умирали со смеху…

17. Усы.

Не знаю как сейчас а тогда – на флоте многие носили усы или еще в довесок к ним – бороду. На одном из моих теплоходов абсолютно весь экипаж был с усами включая и повариху.

С начала вернее был только один без усов молодой парень которого из-за возраста и звали не коком а уменьшительно и ласкательно – поваренком.

Экипаж ему не раз намекал чтобы он не выделялся и не ставил себя выше коллектива и отпустил усы Но они у него не росли вообще.

Поваров старались менять почаще – хотя бы раз в четыре месяца… поэтому когда приехала новая повариха и с усами – экипаж почувствовал себя как никогда сплоченным и единым целым. И перевыполнил план за навигацию.

18. Черная вода…

Да – бывает в речках вода и такого цвета. “Бананы” из Архангельска – выгружали обычно в Калининграде. Стояли мы на отшибе от всех многочисленных портов и причалов и выше по течению реки Преголя.

Вода для гальюнов – используется забортная и однажды… бросился в глаза именно непривычный черный цвет воды на белоснежном фаянсе, извините, унитаза.

Я вышел на небольшой причал и с него уже на не обустроенный берег и подошел к воде… Небольшие волны набегали на бело-желтый речной песок и черный цвет был немного прозрачнее. Пройдя вдоль среза набегающей на песок волны – нашел целую стеклянную банку… то ли из под червей то ли из под закуски во время какого-нибудь пикника.

Вытянул руку к воде насколько получилось и зачерпнул почти полную банку. Вода была черная – но все таки не на все 100 % и тем более в банке она просвечивалась и в ней плавало несколько таких же черных мальков.

Ниже по реке – виднелись сотни грузовых кранов… высокие ангары судоремонтных и военных заводов. Многоэтажные надстройки огромных океанских судов… я шел в обратную сторону. Тут начинались зеленые поля и росшие рядом с берегом огромные и ветвистые акации.

Берега реки – кое где выложены брусчаткой и были прямыми и похожими на пешеходную дорожку. Брусчатка была старой но красивой и даже уютной – наверное ее выкладывали еще аккуратные и педантичные немцы. Но запомнилась больше всего – именно почти черная вода…

19. Ночь на борту…

Мне нравилась ночь на теплоходе. На мостике вахтенный штурман и рулевой и я один вахтенный механик в машине… все остальные спят и на пароходе тихо.

Если идем в открытом море – то у матросов рабочий день и в ходовой рубке на вечерних и ночных вахтах… штурман тоже один как и я… Двух мотористов сократили давно и я их уже не застал. Оставили одного моториста на трех механиков.

Он стоял обычно вахту со стармехом – изредка при необходимости в помощнике… несколько вахт работал и со вторым или со мной с третьим механиком. Но это было очень редко – обычно я в машине всегда один.

Второй механик – будил меня минут за десять до заступления на вахту. Умыться – одеться и пару десятков шагов в машину… все ты на вахте. Тратить время на дорогу к работе – не приходилось вообще.

Осмотрев и обойдя все МКО – особенно работающие механизмы и агрегаты… далее запись в машинном журнале о приеме вахты и отсутствии замечаний. Конторка с журналом находилась на площадке у ГРЩ – тут же были видны оба пульта управления каждым из двух главных двигателей с кучей манометров и лампочек сигнализации над каждым из приборов…

Все было в порядке – ничего не светилось и не звенело. Машина была просторная – с множеством разно уровневых площадок и выгородок отдельных закутков с разными механизмами и закрепленными запасными – поршнями втулками и головками цилиндров.

Металлический и состоящий из отдельных съемных листов – сланей… пол или палуба в МКО – красился почти каждый год и в разные цвета. Многие предпочитали синий или ярко-зеленый… торчащие из вырезов в сланях десятки вентилей задвижек и насосов – были желтого белого и красного цвета и чем-то напоминали траву в лесу усеянную ягодами или грибами…

Несколько вертикальных и полых колонн – пиллерсов были всегда белого цвета и некоторые эстеты-механики наносили на них небольшие черные полоски придавая им сходство со стволами березок.

Иногда на зеленых сланях… рисовали белые ромашки с желтым кругом в середине.

Обходя железную машину в этом разноцветном многообразии – создавалось ощущение что ты почти на земле… правда один и что-то все время жужжит и тарахтит звуками – совсем не похожими на живую природу.

Вахта начиналась в четыре ноль-ноль… самый сон и самая тишина на борту. Ну в машине всегда что-то работало звучало и крутилось… но это не мешало спать другим… а даже как то убаюкивало.

Рядом со шкафами контроля параметров ГД – висел пульт судовой связи «Березка»… в громкоговорителе над ним раздался сухой щелчок – это штурман в рубке приглашал пить чай. Днем по ней разговаривали – но ночью даже через все тамбуры с двойными и герметичными дверьми ведущими в машину… человеческий голос резко выделялся на фоне шума от работающих движков и механизмов и мог разбудить кого-нибудь из спящих. Окинув еще раз взглядом мерные стекала в расходной топливной цистерне, стекла контроля воды идущей на дейдвуды – начинал подъем из недр теплохода – практически на самый его верх.

Первый крутой почти вертикальный трап – и я на главной палубе… дверь в машину открывается и закрывается мягко и практически бесшумно – днем конечно можно чуть хлопнуть – но все равно не сильно… несколько человек всегда спят или после вахты или перед ней…

Молчаливый пластик коридоров с рядком жилых кают и тусклым ночным освещением. Серый и унылый линолеум на палубе. Тишина большая часть парохода спит а меньшая включая вахтенных – работает и все вместе – идут в очередной порт с таким же очередным грузом.

Еще один трап рядом с кают-компанией и ты уже на верхней палубе где каюты старших офицеров и затесавшегося к ним третьего штурмана и радиста. Можно выйти из рубки на шлюпочную палубу и подняться в ходовую рубку с крыльев мостика по левому или правому борту… но ночью лучше все таки через трап внутри жилой надстройки…

На мостике темно и тихо… светится только подсветка многочисленных приборов и экран работающего радара. Справа от центрального трапа на мостик – небольшой деревянный шкафчик и зеленый диванчик.

Тусклое и местное освещение включается на десяток секунд – налить чаю и насыпать сахару. Штурман сидит в крутящемся капитанском кресле по левому борту или стоит рядом с ним опершись на небольшой столик-полочку идущую вдоль всего ряда больших иллюминаторов мостика…

Мы уже вдвоем. Смотрим в окружающую наш сухогруз – темноту слушаем тихое потрескивание дежурного канала радиостанции «Рейд».

Прихлебываем крепкий и вкусный чай. Такой вкус у него встречается только на флоте. В темных иллюминаторах отражаются красноватые огоньки наших – первых за вахту сигарет освещая заодно и полуметровое пространство вокруг двух одиноких – вахтенных фигур…

20.Наш ответ – НАТО…

Дед он же старший механик нашего трех трюмного и двух тысячетонного «Балтийского» по странному совпадению был и самым пожилым из всего экипажа – было ему тогда около пятидесяти лет наверное…

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.