Звездные войны (№143) - Кореллианская трилогия-2: Смертельная схватка

— Он и читать-то как следует еще не научился, — сказал Джесин, — но буквы и цифры знает хорошо.

Спустя полтора часа, которые им показались долгими, как сутки, Эбрихим и Марча отпустили детей. Они решили, что узнали от них все, что можно было узнать. А узнали они очень много, в этом нет никакого сомнения. Анакин, которому немножко подсказывали, смог воспроизвести буквально весь разговор, свидетелями которого были младшие Соло, слово в слово. Марча с помощью своего оборудования все это записала и перевела в текст. Прослушали публичное обращение Сал-Соло, записанное с помощью аппаратуры на борту «Сокола». Составили графическое изображение с точными координатами, записанными Анакином.

И все же никаких выводов сделать не смогли.

— Племяш, — проговорила тетушка Марча. — Мы имеем дело с загадкой. И мы должны разгадать эту загадку. Но с чего начать, я себе даже не представляю. То самое послание, которое слышали дети, является доказательством или во всяком случае важным свидетельством того, что его авторы смогли взорвать звезду. В послании призывают к сохранению секретности, ничего не сообщают о его авторах и в то же время приводят много деталей касательно времени и места планируемых диверсий. Послание требует выполнения указаний, но никаких указаний не приводится.

Второе послание — то самое, которое ты слышал, — прозвучало всего лишь сутки спустя. В нем все население планеты оповещается о том, что авторы заявления утверждают, будто могут взрывать звезды, выдвигают совершенно невыполнимые требования и вслед за тем генерируют помехи и гравитационное поле, тем самым не давая никому возможности даже попытаться выполнить их требования. И вот еще что. Второе заявление обитателям других планет не передавалось. Однако, если учесть «человеколюбивый» характер второго заявления, направленного против дроллов и селониан, я могу понять, почему его авторы не захотели довести его до сведения обитателей тех планет, которые смогли бы выместить свой гнев и возмущение на проживающих там представителях человеческой расы. Не вижу тут никакой логики.

— Совершенно верно, — согласился Эбрихим. — Если предположить, что оба заявления принадлежат одним и тем же людям.

— Конечно, тем же. Как же иначе?

— А в первом послании содержатся факты, которые заставляют сильно в этом сомневаться.

— Объясни, что ты имеешь в виду.

Эбрихим взял в руки распечатку, выданную транскрибирующим устройством.

— Для этого требуется порассуждать и сделать ряд логических умозаключений, — начал он. — Исходя из того факта, что определенная информация здесь отсутствует, можно прийти к некоторым выводам. «Это будет наше единственное предупреждение перед началом событий», — процитировал Эбрихим текст, который он держал в руках. «Никому не сообщайте об этом послании и ждите дальнейших указаний, чтобы исключить необходимость принятия нами дальнейших мер. Мы будем прослушивать все каналы связи. Не пытайтесь обращаться к кому-либо за помощью. Любое нарушение инструкций ускорит дальнейшие события». Это все, что сообщил в своем устном послании его автор. Вспомни, что первое послание состояло из двух частей — из списка дат и координат, никак не соотносящихся с анонимным голосом, который был записан, и записанным устным посланием, в котором не содержится никакого упоминания о перечне дат и координат.

Поскольку голос автора показался детям похожим на голос их отца, я нахожу весьма вероятным, что он принадлежал Тракену Сал-Соло. Допустим, что так оно и есть. Допустим, что ему вручили текст и не сообщили, о чем в нем идет речь. Может быть, авторам текста было нужно, чтобы у диктора было произношение жителя Кореллианы. Может быть, им было нужно, чтобы Тракена узнали по голосу, И тогда они стали бы связаны с ним. Может быть, он просто подвернулся этим людям под руку в тот момент, когда им понадобилось сделать упомянутое заявление.

В любом случае послание было записано на носитель информации. Если Мара Шейд не имеет никакого отношения к заговору, то запись не могла быть сделана позднее, чем три недели назад, когда послание оказалось в руках у Мары. Но, разумеется, если она участница заговора, то оно могло быть записано в любой другой момент перед тем, как Лея Органа Соло вскрыла контейнер с посланием. Но предположим, что Мара тут ни при чем. В таком случае послание могло быть составлено несколько месяцев, даже лет тому назад.

— Ну и что из этого следует? — спросила Марча.

— Тогда все встает на свои места. Если не возражаешь, я расскажу тебе такую вот историю. Мне кажется, что произошло нечто похожее на нее. К Тракену Сал-Соло обратились авторы первого послания. По какой причине, не знаю. Предполагаю, что он был каким-то образом замешан в заговоре, и им необходим был кто-то с произношением, характерным для кореллианца.

Детали не имеют никакого значения. Итак, он зачитывает послание, записанное на аудио-клип, а затем каким-то образом узнает о содержании письменного послания. Во всяком случае, узнает о заговоре звездных диверсантов. И ему приходит в голову мысль самому инсценировать заговор. Он знает, когда будет передано послание, во всяком случае может выяснить, когда оно будет передано. Все, что ему остается сделать, — это дождаться, когда прибудет Мара и вступит в контакт с Леей Органой Соло. И тотчас начинает осуществлять свой собственный план мятежа. Он делает заявление по широковещательной сети, утверждая, будто в его руках находится устройство, способное взрывать звезды, а затем отдает распоряжение включить генераторы помех и гравитационное поле.

Тетушка Марча покачала головой и сказала, обращаясь к Эбрихиму:

— Я могу согласиться с твоей гипотезой, но только отчасти. А как объяснить происходящие в одно и то же время мятежи на других планетах? Если верить твоей теории, то или Сал-Соло — вдохновитель бунтов, направленных против людей, или же налицо целый ряд просто невероятных совпадений. Насколько нам известно, «Лига защитников прав человека» — это не такая организация, которой под силу иметь в своем распоряжении мощную систему подавления каналов связи, не говоря уже о том, чтобы разработать сверхмощное оружие вроде генератора, способного вырабатывать гравитационное поле с радиусом действия, соразмерным с поперечником системы планет, или же создать систему для взрыва звезд. Кроме того, если ты допускаешь, что Тракен может генерировать помехи и гравитационное поле, то получается, что существуют две сомнительные организации, которым под силу разрабатывать высокие технологии. Лучше сделай из него обыкновенного мальчика на побегушках и не обладающего реальной властью диссидента, и тогда все встанет на свои места. Ведь для осуществления заговора именно такой неудачник и нужен.

Задумавшись на мгновение, Эбрихим спросил у тетки:

— А может, ты разрешишь ему контролировать генератор помех? Техника тут примитивная, большого ума не надо. Мне представляется, что такая роль Тракена могла бы уложиться в схему.

— Пожалуй, — осторожно кивнула Марча. — Ну-ка, попробуй убедить меня.

— Спасибо. Посмотрим, что получится, если я внесу некоторые коррективы в свою гипотезу. — Эбрихим помолчал, задумавшись, затем продолжил: — Группировке Сал-Соло поручается передать послание перед возникновением сверхновой звезды, чтобы тем самым доказать, что авторы послания могут по желанию производить взрывы звезд. Случайно или преднамеренно выполняют задание тяп-ляп, медлят, и послание приходит по назначению уже после взрыва звезды. Людям Сал-Соло также велено доложить своим хозяевам, когда послание попадет в руки Леи Органы, что и будет сигналом для начала мятежа. Лея получает послание, и организаторы мятежа отдают приказы поднять повсюду бунты.

Согласно плану руководителей бунта включается гравитационное поле, не позволяющее ей, главе государства, покинуть Кореллианскую систему, а правительству Новой Республики прийти ей на помощь. Однако каналы связи должны быть открыты: надо же вести переговоры. Тут во всей системе начинается хаос, приспешники руководства мятежом, завербованные из местных крикунов, экстремистов и диссидентов, свергают местных царьков. После этого мозговой центр мятежа должен вступить в переговоры с правительством Новой Республики, для пущей убедительности своих доводов взрывая одну звезду за другой до тех пор, пока не добьются того, чего желают. В этом случае мозговой центр становится полновластным хозяином Кореллианской системы, а следовательно, и Кореллианекого сектора, а его ставленники получают контроль над отдельными планетами.

Но не тут-то было. Тракен Сал-Соло решил перехитрить своих хозяев. Он устраивает бунт, затем передает по широковещательной сети заявление, в котором приписывает себе роль разрушителя звезды. После этого велит глушить все каналы связи, с тем чтобы его хозяева не могли реагировать на его действия. Он или захватывает генератор гравитационного поля, или просто не позволяет мозговому центру добраться до этой генераторной установки, чтобы отключить ее.

Создав повсюду хаос, он ловит рыбку в мутной воде. Возможно, он задался целью прибрать к рукам Кореллианскую систему, пока мозговой центр не успел принять решительные меры. Продолжать глушение каналов связи до бесконечности он не может. Рано или поздно должно отключиться и гравитационное поле. Но к тому времени, как оно будет выключено, когда дым мятежа рассеется, он станет властелином всей Кореллианской системы.

Герцогиня Марча невесело посмотрела на племянника.

— Увы, должна признаться, что твоя гипотеза достаточно убедительна, — сказала она. — Но и весьма неутешительна. Если ты прав, то, следовательно, у заговорщиков начался разлад, и теперь они дерутся между собой, как пауки в банке.

— К сожалению, если даже моя теория верна, а я полагаю, что она по крайней мере недалека от истины, то все равно картина происходящего полностью не ясна, — проговорил Эбрихим. — В нее никак не вписывается находка, о которой рассказывали дети. Непонятно, зачем так лихорадочно ищут эту систему легионеры и какая связь существует между ней и археологическими раскопками, которые ведутся на нашей планете.

— Мне представляется, что связь очень тесная, — произнесла Марча в ответ. — Если судить по снимкам, сделанным Кьюнайном, и по тем сведениям о раскопках, которыми я располагаю, оба раскопа очень похожи друг на друга. Единственная разница в том, что на Кореллиане легионеры в большей степени приблизились к разгадке установки. Я довольно хорошо представляю, что именно обнаружили дети, и предполагаю, что аналогичную камеру можно найти и на месте археологических раскопок у нас на Дролле. Но нам сначала нужно найти ее, а для этого, к сожалению, придется воспользоваться услугами детей. По крайней мере Анакина.

Эбрихим изумленно лосмотрел на тетку.

— Смею тебя заверить, если ты хочешь использовать Анакина, то тебе придется иметь дело со всеми троими. В последнее время старшие дети весьма серьезно относятся к своим обязанностям по отношению к младшему брату. Кроме того, у меня сложилось такое впечатление, что только они могут заставить Анакина что-то сделать.

— Понимаю. Я должна сказать, что ничего удивительного в этом не вижу. Но как бы то ни было, я намерена отвезти детей на место раскопок на Дролле и попросить Анакина выяснить, нет ли и здесь такой же камеры. Разумеется, придется пойти на определенный риск. Как ты полагаешь, захотят дети помочь нам?

— Скорее всего, да. Дело в том, что человеческие дети весьма бесшабашны. Но дело не в этом. Этично ли будет обращаться к детям с просьбой принять участие в рискованном предприятии? Ведь они слишком молоды, чтобы судить о степени опасности, поэтому мы не вправе требовать от них согласия.

Герцогиня Марча посмотрела на список координат звезд, составленный Анакином.. Список звезд, написанный четким детским почерком. Звезд, вокруг которых вращаются планеты, населенные людьми. Людьми, которых чья-то злая воля обрекла на гибель.

— Мне и самой не очень-то приятно вовлекать в свои дела детей, — произнесла она. — Но иного выхода я не вижу.

Расположившись в кресле пилота космического корабля, Тендра Ризант неотрывно следила за показаниями дисплеев на приборной доске. Край гравитационного поля близок, очень близок, а она еще не решила, что будет делать. Хотя слово «близко» — весьма относительно. Она приблизительно у границы поля, но информация о Кореллианском поле, которую ей удалось купить, чрезвычайно неопределенна. Возможно, до него рукой подать, а возможно, до поля еще добрый миллиард километров. По идее ничто не мешает ей выйти из гиперпространства по своей воле хоть сию же минуту и двигаться к Кореллиане в нормальном пространстве. Ну а если до нее действительно миллиард километров? Тогда придется тащиться еще лишнюю неделю, а то и полторы. Пробыв на борту своего «Гостя», Тендра поняла, что не станет продлевать это «удовольствие» ни на одни сутки, если только у нее появится такая возможность.

Полетим в гиперпространстве сколько можно, а уж гравитационное поле само позаботится о том, чтобы швырнуть ее в нормальное пространство.

Буммм!

«Благородный Гость» затрясся всем корпусом от удара, полученного им от резкого перехода из гипер— в реальное пространство. В иллюминаторах засверкали зигзаги огней, заревели сирены всех аварийных систем. Еще совсем новичок в деле освоения космоса, Тендра было растерялась, увидев, что все огни в корабле погасли, а сам корабль вращается, как веретено легендарной пряхи, сидящей в потемках. Но усилием воли она взяла себя в руки и потянулась к ручному выключателю гиперпривода.

Едва гипердвигатель перестал работать, как половина сирен перестала завывать: привод уже не пытался удержать корабль в гиперпространстве. Если ей повезло, то гипердвигатель не успел сгореть. Правда, теперь это уже не имеет особенно большого значения. Она вырубила остальные системы аварийной сигнализации и стала набирать высоту, чтобы замедлить падение аппарата. Конечно, спешить пока некуда, просто очень уж неприятно, когда видишь, как перед иллюминаторами вся Вселенная летит куда-то вверх тормашками.

Кроме того, надо выровнять корабль, чтобы увидеть, куда же она направляется.

Вон она. Там, вдали. Еще и диска не различить. Самая близкая, самая яркая звезда. Это Корелла, солнце Кореллианы.

До этой планеты надо еще пилить и пилить. Но она на пути к ней. На пути, большая часть которого осталась далеко позади.

Глава двенадцатая

В ОСНОВАНИИ АЙСБЕРГА

Хэн потерял счет времени. Вместе с Дракмус они ползли с черепашьей скоростью по бесконечным подземным туннелям, освещенным багряно-красными лампами. Хотя в туннелях было сухо, сами они содержались в образцовом порядке, но что-то подсказывало Хэну Соло, что они существуют давным-давно, испокон веков. А почему бы и нет? Ведь селониане живут на Кореллиане — вернее сказать, в Кореллиане — уже тысячи лет. А туннель, раз уж его выкопали, никуда не спрячешь. Наверное, лишь в районе кореллианской столицы протяженность таких туннелей составляет не одну тысячу километров.

Лучше бы этих туннелей было поменьше да высота их была бы побольше, думалось Хэну. Иногда, как бы идя навстречу его пожеланиям, туннель становился просторнее. Ширина его могла быть такой, что двое селониан могли разминуться без труда. Но случалось и так, что они попадали в просторную подземную пещеру искусственного происхождения, достигавшую в поперечнике несколько сотен метров, залитую тем же зловещим красноватым светом. Хэна такая встреча вполне устраивала. Особенно когда и высота ее была достаточной для того, чтобы встать во весь рост. Правда, теперь и выпрямиться-то он уже не мог. Бесконечные часы, проведенные на четвереньках в тесных туннелях, привели к тому, что он ссутулился, спина ныла, колени были покрыты ссадинами и синяками, так что разогнуться стоило ему большого труда. И все равно, несмотря на то что он с трудом переставлял ноги, а спину пронзала острая боль, Хэн предпочитал передвигаться на своих двоих, а не ползти на карачках по низким туннелям.

Свидетелями его мучений были многие. В любом достаточно просторном помещении собиралось огромное количество селониан. Дюжины, сотни их работали с какими-то незнакомыми Хэну механизмами, что-то носили туда и сюда, говорили, кричали, спорили, общаясь между собой как на знакомом Хэну селонианском наречии, так и на языке, состоявшем из свистков и гудков, с которым он впервые познакомился в туннеле. Впору удивляться тому, сколь нетипичны типичные селониане.

Где бы Хэн ни появлялся, все глядели на него, словно на какое-то привидение, появившееся из верхнего мира. В тех помещениях, где скапливалось много селониан, последние старались держаться подальше от него — не то из страха, не то движимые отвращением или уважением. А может быть, потому что так им было приказано — почем знать! Раз или два какой-то селонианин, спешивший по делу, толкнул его.

Хэн не обращал на все это особенного внимания. Это придавало ему ощущение реальности происходящего. Он по существу не возражал против того, что отовсюду на него глазеют, как на диковинку. Пусть себе глазеют на здоровье. Ведь Хэн был прирожденным туристом. Несмотря на то что он устал и все у него болело, он и сам смотрел во все глаза на происходящее, прекрасно понимая, что ему представился редкий случай оказаться здесь, в подземных лабиринтах.

Ему даже довелось взглянуть краешком глаза на другие касты — самок и самцов-производителей. Во всяком случае, он так решил. В одном большом помещении, мимо которого проходил, он увидел четверых или пятерых селониан и селонианок, которые были более упитанными и рослыми, чем все остальные, суетившиеся вокруг них. Но несмотря на внимание, которое они оказывали более упитанным сородичам, в их поведении не было ничего подобострастного. Один из прислужников принес большую миску еды производителям. Без всяких церемоний, по-деловому. Церемония эта походила скорее на кормежку фермером скота, а не на прислуживание привилегированным особам.

Он заметил, что в туннелях стоит едва заметный специфический запах. Это был запах многих селониан, собравшихся вместе. Запах этот даже как-то успокаивал.

Хэну прежде и в голову не приходило, что селонианские туннели имеют такую протяженность. Став подростком, он узнал, что селонианам нравится находиться под землей, но ему казалось, что это относится лишь к их прошлому, чему-то такому, что происходило в незапамятные времена. Современные, цивилизованные селониане, полагал он, больше не живут в подземных туннелях. А живут в приличных, обычных домах и квартирах — живут так же, как и люди, в нормальных условиях.

Лишь теперь Хэн догадался, что селониане, которых он видел в городах, это вершина айсберга — индивиды, специально обученные общению с чужаками. Ему стало понятно, что те селониане служили, так сказать, для украшения витрин, чтобы расположить к себе людей, которые не должны смотреть на селониан как на непонятные, глубоко чуждые им существа. Хэн смутно догадывался, что привычка жить логовищами, септами в подземных убежищах по-прежнему свойственна им, хотя они как бы пережитки далекого прошлого, которые не имеют особого значения для современного селонианина. Теперь только Хэн сообразил, что именно современный образ жизни не имеет особого значения для этих созданий.

Он наблюдал вещи, о существовании которых прежде и не догадывался, но которые тем не менее всегда были частью того мира, который он называл своей родиной. До чего же он был слеп, как и все люди, обитающие на Кореллиане, к подлинной природе селонианской культуры. А что же можно сказать о Дролле? Неужели обитатели этой планеты тоже прячут свои тайны и так же глубоко?

Хэн прервал свои размышления в тот самый момент, когда они с Дракмус выбрались из особенно тесного туннеля и оказались в огромной подземной камере, которая была раза в два больше любой, какая им попадалась до этого. Она походила на нечто вроде подземного города, причем довольно населенного. Здесь словно бы витало безумие, если можно так выразиться. Особый запах множества селониан ощущался здесь особенно, но к нему примешивался еще один — запах страха.

Выходя следом за Дракмус из тесного бокового туннеля, Хэн с трудом встал на ноги. Ему казалось, что каждый квадратный сантиметр его тела болел по-своему. Да и от взбучки, которую ему задала Дракмус на потеху Тракена, он еще не вполне оправился. Случилось это всего несколько дней назад, а ему казалось, будто с тех пор прошло полжизни, не меньше. От тех побоев он не скоро бы оправился и без мук, которые ему пришлось терпеть во время бесконечного странствия на карачках по этим узким, как кишка, туннелям. Еще удивительно, как вообще может передвигаться. И все-таки, несмотря на боль, до чего же приятно выпрямиться во весь рост! Едва он это сделал, как спину его пронзила острая боль. Нет, оказывается, приятного мало.

Но он тотчас убедился, что его страдания — сущий пустяк по сравнению с теми, которые испытывают селониане. Он огляделся. И увидел множество раненых. Некоторые лежали на носилках. Сквозь повязки выступали пятна крови. В гуле толпы различимы были стоны, кто-то плакал, кто-то кричал, и в криках было чувство потери и тоски. Даже те, которые на первый взгляд не были ранены, выглядели испуганными, изнуренными и как бы перенесшими контузию.

— Кто это? — спросил Хэн.

— Беженцы, — ответила Дракмус сердитым голосом. Забыв о приказе не разговаривать с Хэном, она не смогла удержаться от гнева. — Беженцы, которые спаслись бегством от бесчинств вашего кузена Сал-Соло и его легионеров-"гуманистов". Дома сожжены, в подземные туннели брошены бомбы, наполненные газом. Их гнали, как диких зверей. Основные магистрали забиты этими несчастными, поэтому им приходится идти в обход, узкими туннелями. Мы дрались как могли, но на стороне легионеров был численный перевес, они были вооружены и застали нас врасплох. Вот почему мы отступаем, бежим, прячемся. Снабжение нарушено или не налажено. Мы ничем не можем помочь своим сородичам. Нет перевязочных средств, нет лекарств, даже продовольствия. И нам никак их не достать, потому что Лига препятствует нам. Мои сородичи страдают, потому что ваш родственник, Тракен Сал-Соло, заявляет, что должно быть именно так, а не иначе.

Хэн хотел было возразить, заявить, что он тут ни при чем, что Тракен для него такой же враг, как и для Дракмус. Но потом понял, что это не так. Ведь Тракен Сал-Соло не собирался охотиться за всеми членами семьи его, Хэна, лишь за то, что они относятся к роду человеческому, и не требовал изгнать их с планеты, на которой они родились, чтобы уступить место другой расе.

Хэн попытался взглянуть на обстановку с точки зрения Дракмус. Ведь семейные взаимоотношения между селонианами значительно отличаются от тех, что существуют между людьми. Каждый, родившись, принадлежит к своей септе, своему клану, и выхода из него не существует. О нем не может быть даже речи. Он является неотъемлемой частью целого — чего не бывает у людей. Клан, септа, логовище — все, кто в них входит, перемещаются с места на место как единое целое, а не порознь. Сестра по септе не может выступать против септы, подобно тому, как рука человека не станет хватать этого человека за горло и душить его. Хэн представлялся селонианам частью семьи, к которой принадлежит его кузен. Видя, как обращается с селонианами один из его родственников, Хэн начал понимать, почему ему так не доверяли селониане.

Но вот что его удивило: почему никто его до сих пор не убил. Хочется верить, что этого и не произойдет.

— Пойдемте же, уважаемый Соло, — проговорила Дракмус. — Нам нужно двигаться. Конец уже близок, но времени мало.

«Конец уже близок». Фраза звучит довольно зловеще. Хэн даже не осмелился спросить, о каком конце идет речь. Впрочем, он таки задал вопрос, но другой.

— Куда нам нужно двигаться? — поинтересовался он, с трудом переставляя ноги. Даже после короткой остановки все тело его словно налилось свинцом. — А времени мало для чего?

Лицо у Дракмус напоминало теперь высеченную из камня маску.

— Я и так слишком много сказала, — заметила она. — Пошевеливайтесь.

Преодолевая усталость и боль, Хэн пошел следом за своей спутницей, оставляя позади огромное помещение, наполненное гулом и стонами.

Люк Скайвокер вошел во внутренний садик дома Гэриэл Каптисон и сел на скамейку напротив каменного куба. Под ним, как он успел узнать, покоился прах Птера Танаса, который был мужем Гэриэл. Ему трудно было отвести взгляд от этого камня, трудно не думать о человеке, в память о котором он тут поставлен. Говорят, это был славный человек и добрый муж.

Да, мужем Гэриэл был не он, Люк Скайвокер. Именно эта мысль мучила его. А ведь если бы судьба распорядилась по-другому, им мог оказаться он сам.

Но прошлого не воротишь. Надо думать о сегодняшнем дне Ведь в беде Кореллианский сектор, сестра, ее семья. Вот о чем нужно думать, а не о былом, которое быльем поросло.

Да нет, не так-то просто его забыть, это прошлое. Во всяком случае нынешним утром. Услышав позади себя шум, он поднялся и обернулся. По лестнице спускались двое. Гэриэл и ее дочь Малинза.

Роскошные черные волосы девочки были заплетены в косы, лежавшие у нее на спине. Матовая кожа, серьезные карие глаза. На матери и дочери простые, без всяких украшений, белые платья. Гэриэл двигалась медленной, полной достоинства походкой. Малинза, как и следует ребенку, прыгала со ступеньки на ступеньку, мурлыкая какую-то песенку.

Люк пошел им обеим навстречу и остановился внизу лестницы.

— Доброе утро, Люк, — поздоровалась Гэриэл. — Рада, что ты пришел. Я хотела вас познакомить.

— Разве я мог упустить такую возможность? — проговорил Люк.

— Рада слышать это, — улыбнулась Гэриэл и, повернувшись к дочери, сказала: — Малинза, хочу представить тебя моему старинному другу. Он полетит вместе со мной.

Девочка перестала напевать и внимательно посмотрела на незнакомого мужчину.

— Привет, — проговорила она. — Вы полетите с моей мамой, чтобы заботиться о ней?

Люк опустился на колени перед ребенком. Общение с племянниками научило его кое-чему. Он понимал, что некоторые вопросы нужно понимать не в буквальном смысле, а соотносить их с характером детей, если хочешь понять, что они на самом деле думают. Малинзу беспокоило то, кто позаботится о ней, пока мамы не будет рядом. Так что лучше всего перевести разговор именно в этом направлении и постараться успокоить девочку.

— Я лечу вовсе не затем, чтобы заботиться о твоей маме. Но я буду за ней присматривать. Хотя твоей маме и придется на время отлучиться, но она никогда бы не сделала этого, если бы не была уверена, что кто-то будет здесь заботиться о тебе.

— Это сущая правда, Малинза, — сказала Гэриэл, опускаясь на колени рядом с дочкой и гладя ее по плечу. — С тобой останется мадам Бобле, а госпожа Корвелл будет приходить к тебе каждый день, чтобы заботиться о тебе. И все твои близкие будут здесь. Они все будут присматривать за тобой.

— Но мне нужна ты, мамочка, — возразила Малинза.

— Я это знаю, детка. У меня разорвалось бы сердце, если бы было иначе. Но иногда взрослым приходится делать такие вещи, которые им делать не хочется. Мне не хочется покидать тебя, но вынуждена. Когда-то друзья Люка очень помогли нашей планете. А теперь они нуждаются в нашей помощи. Ведь долг платежом красен.

Малинза серьезно посмотрела на Люка.

— Тебе действительно нужна мамина помощь? — спросила она.

Люк вспомнил о своей племяннице и племянниках, оказавшихся в изоляции благодаря гравитационному полю и, возможно, все еще находящихся на борту «Сокола». Если бы не Гэриэл, они не получили бы бакуранские корабли. А без бакуранского флота освободить Кореллиану не удастся.

— Да, — произнесен. — Нам действительно нужна ее помощь.

Подумав немного, Малинза кивнула.

— Ну, тогда ладно, — с важным видом проговорила девочка. — Только ты присматривай за ней, как ты обещал.

— Обязательно, — сказал Люк. — Обязательно буду присматривать.

«Благородный Гость» не спеша летел себе по направлению к Кореллиане, сохраняя подсветовые скорости. Курс, которым следовал пилот, рано или поздно приведет корабль к этой планете.

В сотый раз Тендра Ризант проверяла радиопередатчик. Судя по всему, он должен работать. Световые индикаторы горят зеленым, как кошачий глаз, огнем. Тока потребляет, как положено по спецификации. Передающий репитер повторяет сигнал вызова. В этом она успела убедиться.

«Тендра вызывает Ландо, — раздался голос в динамике. — Прошу ответить на условленной частоте». Пауза. «Тендра вызывает Ландо. Прошу ответить на условленной частоте». Пауза. «Тендра вызывает Ландо. Прошу ответить на условленной частоте…» Затем пауза десять секунд, и снова сигнал вызова, повторяемый до бесконечности.

Но прошло уже много дней, а ответа нет как нет. Ландо уверял, что радиоприемник, установленный на борту его «Госпожи Удачи», постоянно включен, постоянно настроен на прием. Так почему же он не отзывается? Да и находится ли он в пределах Кореллианской системы? Может быть, его нет на борту «Госпожи Удачи»? Уж не умер ли он? А может, какая-нибудь деталь, которая и гроша ломаного не стоит, вышла из строя у нее в передатчике или у него в приемнике? Может, Ландо отвечает на ее вызов и удивляется тому, что она не выдает «квитанцию»? Да нет, аппарат, судя по всему, работает. Во всяком случае, когда она поворачивает ручку громкости до предела, слышится негромкое шипение — внешние помехи. Если аппарат принимает помехи, то наверняка должен принимать и сигналы. Или это не обязательно? Тендра поняла, что ровно ничего не смыслит в радиотехнике.

Но она станет чемпионом Галактики по ожиданию. И тревоге.

Молодая женщина снова повернула ручку регулятора громкости, чтобы убедиться, что аппаратура по-прежнему работает.

«Тендра вызывает Ландо. Прошу ответить на условленной частоте». «Тендра вызывает Ландо. Прошу ответить на условленной частоте». «Тендра вызывает Ландо. Прошу ответить на условленной частоте…»

Глава тринадцатая

ВЫБОР ИГГИНА

— Сколько можно тянуть кота за хвост, — сказала Мара, обращаясь к спутнице. — Пора что-то решить.

Сидевшая за пультом управления, «Нефритового пламени» Мара спокойно посмотрела на Лею, расположившуюся в кресле штурмана. Та бесстрастно взглянула на пилота, хотя на душе у нее было тревожно.

— Совершенно верно, — отозвалась она. — Нужно принимать решение.