Клуб худеющих стерв

Однако магниты вне дома у Люси все-таки были. Главный магнит – супермаркет для богатых, в котором продавались разные экзотические продукты. К счастью, он работал круглосуточно, и Люся делала вылазки в него глубокой ночью, когда покупателей не было. Ухоженных и высокомерных богатых Люся ненавидела так же сильно, как вульгарных, пахнущих потом бедных. Супермаркет казался ей земным раем, она часами любовалась на стройные ряды коробочек и баночек, расставленных по полкам и холодильникам, обнюхивала каждую упаковку и, бывало, находила какое-нибудь месяцами не востребованное другими покупателями сокровище в виде уникального соуса или необычного полуфабриката, которые затем превращала в чудеса кулинарии. Пробовать их примерно раз в месяц приходили малоежка Юля и их общие подруги, члены клуба худелиц, которых Люся, сама не зная почему, терпела.

В сущности, Люсин мир, состоявший из всяческих фуа-гра, Анжелины Джоли со товарищи, игры на арфе за небольшие деньги, а также дивана, книг и мастурбации, был не так уж плох, клаустрофобичен, но для Люси вполне уютен. В этом мире можно было жить, не заботяс ь о том, сорок тебе, пятьдесят или семьдесят, сколько ты весишь и есть ли у тебя морщины. Разве что место Анжелины заняла бы со временем новая старлетка. Например, Скарлетт Йоханссон. К слову сказать, совершенная уродина.

Люся была осмысленно согласна прожить оставшуюся жизнь так же, как жила последние годы, и не оставить после себя ненавидимому ею человечеству никаких позитивных свидетельств своего существования.

Но однажды, вместе с ежеутренней порцией адреналина, Люсю посетила тревожная, навсегда погубившая ее покой мысль. На что она будет жить, когда сын окончит институт и бывший муж перестанет платить алименты? На что она будет покупать хамон, пармиджано реджано и другие свои излюбленные лакомства, которые дорожали год от года? А диски, а книги? Ей срочно был нужен новый стабильный источник дохода. Люся не грезила миллионами, так… две-три тысячи долларов в месяц… Именно от этих мыслей она и проснулась сегодня снова так рано.

И поскольку ее ненависть, как и положено настоящей ненависти, признавала все же пару исключений, ей нужно было приготовить сегодня что-то особенное, сегодня была ее очередь проводить «клубную вечеринку». К тому же только готовка и могла ее успокоить. И Люся принялась за дело с самого утра.

В эту неделю, как и уже много-много недель, Люся весила ровно 80 килограммов.

Глава 2

Рыбак

Зазвонил телефон. Наташа подошла к нему и долго смотрела, как мигают на дисплее огоньки. Она боялась, что снова звонит ненормальная любовница ее мужа. Все вокруг делали все возможное, чтобы развести ее с мужем. Любовница пыталась внушить Наташе, что ее браку конец, что еще день-другой, и муж объявит ей о разрыве. Говорила всякие гадости. В первый раз Наташа страшно перепугалась и несколько дней с замиранием сердца ждала, что муж начнет с ней объясняться, но муж оставался таким же, как все последние годы, – ровным, приветливым и безразличным. Не больше и не меньше, чем обычно. И Наташа поняла: он все решил, только выжидает удобного момента. Со временем она привыкла к звонкам и встречала их во всеоружии. Но на прошлой неделе случилось непонятное. Любовница-истеричка позвонила снова, но проклинала уже не Наташу, а ее мужа, и угрожала покончить с собой. На следующий день случилось нечто еще более странное: муж пришел домой вовремя, принес Наташе цветы и духи, казался милым, рассказывал, как прошел день, и даже поинтересовался ее настроением.

Другая женщина на ее месте обрадовалась бы, но Наташа была стреляным воробьем, ей было ясно, что надо готовиться к худшему. Теперь она действительно ждала подлянки. Когда через пару дней муж снова принес цветы и на этот раз белье, Наташа откровенно запаниковала.

И теперь, глядя на телефон, она содрогалась от ужаса, она была уверена, что это звонит муж, чтобы сообщить ей, что он требует развода. Звонил и вправду муж, он находился в магазине видеодисков и спрашивал, что бы она предпочла посмотреть вечером. Наташа ответила и поплелась на кухню принять корвалол.

Они поженились пятнадцать лет назад, и Наташа уже давно остыла к своему мужу, не считала его ни умным, ни красивым, ни привлекательным, воспринимала его как неприятную данность. Но замужество позволяло ей не работать, муж не пил, не был злым или жадным, опять-таки имел значение статус состоятельной замужней женщины, поэтому менять что-то в своей жизни она не собиралась. Супружеские обязанности она переносила с трудом, терпела, сжав зубы. Возможность выдавить пару прыщей на спине мужа привлекала ее в десять раз сильнее, чем секс. Да и муж со временем перестал усердствовать в этом деле, поэтому терпения ей хватало. Иногда Наташа думала, почему в нашей стране запрещено многоженство, как, например, в мусульман ских странах или в Древнем Китае. Можешь прокормить больше женщин – женись. По правилам ей, Наташе, как старшей жене, полагались бы привилегии, она была бы главной хозяйкой, могла бы шпынять младших жен и командовать ими, они избавили бы ее от досаждавшей ей постельной повинности, а заодно от уборки и приготовления еды.

Но однажды Наташа задумалась: а могла бы она сейчас, такая как есть, в свои тридцать пять, познакомившись где-нибудь со своим мужем, снова увлечь его и женить на себе. Она подошла к зеркалу и взглянула в него с пристрастием. Она посещала элитный косметический салон раз или два в неделю, следила за каждой порой на своем лице, ежедневно проводила смотр морщин, в увеличивающем зеркале разыскивала несуществующие пигментные пятнышки. Однако она все равно постарела. Уголки рта от вечного недовольства опустились вниз, носогубные складки углубились, под глазами появились темные круги. Все, как ей казалось, отекшее лицо было похоже на зимнюю елку из трех ярусов. Глаза, конечно, все еще были ясны и красивы и отвлекали внимание от обнаруженных несовершенств, однако губы стали вялыми и тонкими, щеки немного обвисли. Шея была в норме, но наметился второй подбородок. Ответ был однозначным – нет, не могла бы. Но главное, что сводило Наташу с ума, – это кончик носа. С каждым годом он все отчетливее и отчетливее смещался в правую сторону, поэтому правым глазом она видела гораздо большую часть носа, чем левым. Перекошенный нос снился Наташе в кошмарных снах. Вдруг он совсем загнется набок? Прооперировать его требовалось однозначно. Но муж заметил бы это и тогда разглядел бы и другие исправления, которые Наташа собиралась внести в свою внешность.

Тогда он поймет, как она на самом деле состарилась, и бросит ее.

В нашей стране, на горе Наташе, многоженство не было узаконено. И при таком изобилии молодых, красивых, готовых на все девиц ей следовало держать мужа обеими руками. Осмотр же выявил полную Наташину нек онкурентоспособность. Постоянное недовольство и отсутствие интереса к интиму тоже были не в ее пользу. И Наташа еще раз с ужасом осознала, что уже несколько лет ходит по краю пропасти. Первая встречная, более умная, чем нынешняя любовница мужа, молодая гадина, которой придет в голову отбить у нее мужа, сделает это легко и просто. И что тогда будет с ней, с Наташей, ведь она уже столько лет нигде не работает? Да и кто возьмет ее на работу без всякого опыта. Она на всякий случай проглядела колонку объявлений о найме на работу в бесплатной газете, которую клали в почтовый ящик. Везде требовался персонал до тридцати пяти лет. По возрасту ее уже не взяли бы и на самую непрестижную работу.

И Наташа наметила план по превращению в молодую красавицу. В него входили: установка белоснежных фа рфоровых виниров на зубы, подтяжка груди и абдоминопластика – избавление от растянутой беременностью кожи на животе, самая болезненная операция, а также коррекция век, удаление жировых грыж под глазами и полная эндоскопическая подтяжка лица и шеи. Наташа решила пойти на консультацию к самому известному в городе специалисту по полной подтяжке.

* * *

Юля рассчитывала индекс массы тела новой пациентки, когда ее телефон издал писклявый звук напоминания. Юле нужно было купить сырокопченую колбасу. Сама Юля, упаси господи, в рот не брала этой под завязку набитой холестерином жирной пищи. Колбаса была необходима для работы. Обычно Юля предпочитала заниматься с женщинами. Не из-за каких-либо убеждений. Просто с женщинами ей было интересней. Женский организм очень сложен и всегда подкидывает сюрпризы. С мужчинами все проще, ни тебе месячных, ни гормональных отеков. Они худеют сами, если им задать правильную программу. И Юля не брала их, кроме случаев, когда за кого-нибудь просило начальство, как было с депутатом городской Думы.

Но однажды в Юлин кабинет постучал молодой человек. У него были прекрасные глаза, обезоруживающая дерзкая улыбка, но при этом пухлые щеки и свисающий через ремень живот. А Юля терпеть не могла толстых мужчин. Она считала, что если человек, в данном случае толстый мужчина, не может справиться с собой, со своим аппетитом, то он не справится и ни с чем другим в своей жизни. Это безнадежные пустые эгоистичные лентяи. Так считала Юля.

– Вы не могли бы помочь мне похудеть? – спросил мужчина.

– К сожалению, в моем расписании нет ни единого «окошка».

– Я готов оплачивать дополнительное время и вообще готов на все.

– Давайте я напишу вам рекомендации, и вы похудеете дома сами.

– Я не смогу похудеть дома сам, я пробовал неоднократно.

– В чем же ваша проблема?

– Я страдаю тяжелой формой зависимости.

– Что вы говорите! Алкоголь?

– Я обожаю сырокопченую колбасу.

– Ну, знаете. Чем-то в жизни надо жертвовать.

– Я могу пожертвовать всем чем угодно, но только не сырокопченой колбасой.

– То есть вы хотите похудеть, но при этом продолжать есть сырокопченую колбасу?

– Что-то вроде этого.

– Что ж, это интересная задача. Я подумаю. Позвоните в пятницу вечером. – Юля протянула визитку. – Может быть, мне удастся найти для вас время на следующей неделе.

– Спасибо большое, меня зовут Денис.

О нем и подумала Юля, когда нужно было замаскировать занятия с Ильей.

Юля нашла подходящую методику для нового клиента, более того, она сделала колбасу, которую он так любил, главной мотивацией для занятий. Она разрешила Денису сырокопченую колбасу, 50 граммов один раз в неделю, из ее рук и только если на тренировке ему удавалось сбросить более 500 граммов. Надо ли говорить, что старался Денис изо всех сил. За два часа в неделю он регулярно сбрасывал по 700–800 граммов. Правда, удержать их в течение недели ему было трудновато. Поэтому цифра сползала к необходимым 500 граммам в неделю.

Короче, Юле надо было идти за колбасой. Сегодня она решила порадовать Дениса отборной «Сан-Марко» фабрики «Дымов».

По пути назад Юля встретила в коридоре Вику. Та заглянула в пакет и увидела колбасу.

– А! Колбасник у тебя сегодня. Офигительный мужчина, хоть и толстоват. Все хочу сказать тебе, сдается мне, неправильно ты с ним решила.

– Почему? – изумилась Юля.

– Он на тебя саму уже смотрит как на колбасу, просто пожирает глазами. Но до чего обаятельный, я так тебе завидую. Хотела бы я, чтобы он на меня так смотрел.

– Да брось ты. У него выработалась рефлекторная связка: тренировка – колбаса. А мне он просто благодарен за то, что сбрасывает вес.

– Ты врач, тебе видней, – ответила Вика и подмигнула Юле.

Юля не могла нарадоваться на то, как укрепился ее ин теллектуальный и творческий потенциал, она связывала свой успех с еженедельными упражнениями с Ильей. Ему они, видимо, тоже нравились, потому что за два месяца он не пропустил ни одного занятия, несмотря на плотный график работы и частые командировки.

И вот диссертация была закончена и отдана на чтение рецензентам. После защиты Юля рассчитывала получить должность завкафедрой в своем Институте физкультуры. Хотя времена давно изменились и ученые звания уже не приносили ни льгот, ни дохода, заряженная давным-давно на академическую карьеру Юля по-прежнему оставалась верной совковым представлениям об идеальной судьбе, и ни один путь не казался ей столь же увлекательным, как восхождение от аспиранта к ректору. На самом деле она мечтала стать светилом. И у нее были все шансы. Стать профессором медицины в тридцать лет! Мало кто из женщин мог бы похвастаться таким серьезным успехом. Да, собственно, в нашей стране – никто. Юля обладала феноменальной памятью, отнюдь не женской логикой и никогда ни на что не отвлекалась. Перед Юлей маячили серьезные гранты, ее исследованиями интересовались в Госкомспорта. Она состояла в постоянной переписке с коллегами из многих зарубежных университетов. Ей предлагали работать за границей – например, заниматься с олимпийской сборной по баскетболу в Объединенных Арабских Эмиратах. Там требовалось решать сложные физиологические проблемы высоких арабских девушек. У них наблюдались серьезные отличия в обмене веществ по сравнению со спортсменками обычного роста. А вы представляете, какой уровень жизни в Эмиратах! Юле обещали огромный дом, машину с водителем и прислугу.

Но все это было возможно только в случае успеха диссертации. Собственно, волноваться за диссертацию было нечего, она была безупречной. В гораздо большей степени Юлю волновали вопросы, так сказать, внутриполитические. На должность заведующего кафедрой претендовал сын ректора. Он был абсолютно бесперспективным и никакой конкуренции с деловой точки зрения Юле составить не мог. Но у Юли не было личных защитников, вся ее борьба строилась только на том, что ее работа совершенна. Завалить ее было немыслимо. Поэтому Юля смотрела в будущее с оптимизмом. Она собиралась записаться на прием к ректору и убедиться, что тот не собирается ставить своего сына-болвана на нужную Юле должность.

Однако попасть на прием к ректору удалось только за день до защиты. Это было плохо, потому что не оставалось времени для маневра. Даже обдумать ситуацию времени уже не оставалось.

Юля вошла в кабинет и села напротив ректорского места. Ректор вышел из комнаты отдыха и мрачно посмотрел на Юлю. Юля давно не видела его и поразилась про изошедшей с ним перемене. Он был худ, изможден, пожалуй, даже желт. И она решилась спросить ректора о самочувствии.

Ректор просветлел лицом и как будто даже обрадовался.

– Это хорошо, Юлечка, что вы спросили. Теперь мне легче будет вести разговор, потому что мне предстоит сказать вам неприятные вещи. Я очень болен, меди цина бессильна, осталось совсем немного. Кстати, у вас есть дети?

– Нет, – ответила Юля.

– Жаль, если бы были, вам было бы легче меня понять. Должность, на которую вы будете претендовать после защиты диссертации, – единственное, что я могу оставить в наследство своему сыну. А вы – блестящий ученый, найдете что-нибудь другое.

– Но почему? Вы же знаете, что у меня получится лучше.

– В моей нынешней ситуации для меня главное, что бы мой сын занял прочное положение в институте. Но мы говорим не о нем. Вы сможете защититься только при условии, если прямо сейчас напишете заявление об уходе. Если не напишете, вас завалят и все станет для вас в десятки раз сложнее. Поверьте, меня это не радует, но у меня нет выбора. Вы пробьетесь в другом месте. Мой сын – никогда.

– У меня есть время подумать?

– Сколько вам нужно? Пять минут? Десять?

Юля пребывала в полном смятении. Она не ожидала такой прямоты от ректора и уж тем более не догадывалась, что все обстоит так серьезно. Она могла бы отказаться – ее работу осмеять будет трудно, но если все заранее предупреждены и запуганы… Конечно, найдутся два-три человека, которые выступят против ректорского беспредела, пользуясь преимуществом тайного голосования. Но основная масса все равно сделает так, как приказано администрацией, – пенсионерам нужно досидеть, ассистентам защититься, никто не хочет обострений. Предположим, она уйдет… тогда надо срочно отправить согласие в Эмираты.

Ненависти к ректору она не испытывала, к его сыну тоже. Ненависть тут ни при чем. Ничего личного.

Жизнь совершала крутой поворот против Юлиной воли. Заветное ускользало. Обычно она сама управляла своей жизнью и двигалась по ней, следуя четко намеченному плану, однако сейчас все вышло из-под контроля. Если бы она узнала о болезни ректора раньше, тогда бы ей удалось придумать план «Б». Но вместо того чтобы собирать по институту сплетни, она писала диссертацию. Бедная глупая Юля. Она пожалела сама себя.

Юля встала.

– Я очень вам сочувствую, – сказала она, – несмотря на сложившуюся ситуацию. Позвольте мне зайти завтра. Я должна прийти в себя.

– Спасибо, – ответил ректор и поцеловал ей руку. – Вы не только талантливы, но и великодушны. Однако помните – завтра последний срок.

План «Б» нужен был прямо сейчас. Юля спрятала сум ку в ящик своего стола на кафедре, достав оттуда только проездной и немного денег. Удалила в туалете макияж и отправилась в магазинчик секонд-хенд в полутора кварталах от института. Там она выбрала неяркую мальчиковую куртку, свисающие рэперские джинсы, кеды и бейсболку. В подъезде соседнего дома надела все это поверх собственных брюк и жакета, туфли положила в обширные карманы джинсов, заправила волосы под бейсболку. Затем дошла до ближайшей станции метро и встала там у входа. Ректорский сын не изменил своим привычкам и пришел на станцию через пятнадцать минут после окончания четвертой пары. Юля спустилась по эскалатору, пропустив между ректорским сыном и собой четверых. Он вышел на перрон и остановился у самого края. Юля встала прямо за ним. В туннеле уже показались огни поезда. Юля оглянулась, места для отступления пока хватало. И она вплотную приблизилась к спине ректорского сына, спина была нерешительной и вялой. Она даже почувствовала исходившее от него тепло, ей стало не по себе, но она подавила это ощущение. Главное, чтобы лягушка не крикнула. Оставалось только слегка подтолкнуть его, когда поезд подойдет ближе.

Но тут на платформу выбежало примерно сорок подростков класса шестого-седьмого в сопровождении нескольких учителей, они заняли все свободное пространство вокруг. Юле пришлось отказаться от своего намерения: она не смогла бы сбежать незамеченной.

И тут Юля будто проснулась и сама себе поразилась. Что ею двигало сейчас – холодный расчет или бешеная страсть? Однако Юля всегда чуралась рефлексии, и следующей ее мыслью было: «Чуть-чуть не считается». Ещ е через минуту она обо всем забыла. Даже сердце билось ровно. Она выбросила в мусорный бак непригодившийся подростковый прикид и вернулась в институт.

Заявление она написала за столом секретаря в приемной, и ректор тут же подписал его.

Она чувствовала себя совершенно не в своей тарелке. Все, о чем она мечтала, – ректорство, Академия наук, Нобелевская премия – вдруг рассыпалось в прах без надежды на восстановление.

Юля вспомнила, как в минуты неудач анализировала сво ю жизнь Ниночка. «Может, это мне такой сигнал, может, я что-то делаю не так», – говорила в таких случаях ее тетка-мать. И Юля стала припоминать, какие она могла совершить грехи, за которые на нее навалились неприятности. И вдруг ее осенило: она уже два с лишним месяца спит с чужим мужем. Пускай она не слишком эмоционально воспринимает эти взаимоотношения, находящиеся исключительно в физиологической зоне. Но факт остается фактом. Он – чужой муж. И она с ним спит. Может, дело в этом? Нет, стыдно ей не было, просто это было неправильно.

Юля поехала домой. Она решила выспаться и запросить приглашение в Эмираты.

Перед защитой появился свободный день. Юля сделала уборку в своей запущенной квартире, разобрала библиотеку, стоявшую в коробках с самого переезда. Он и с Ниночкой уже три года как въехали каждая в однокомнатную квартиру после расселения их коммуналки. Они бы с удовольствием поселились вместе, но Ниночка почти в шестьдесят впервые вышла замуж. Ее муж Василий Сергеевич круглый год жил на даче, и она жила с ним, а свою новую квартиру сдавала. Юля навестила Ниночку на даче, поделилась с ней горестями. Ниночка охала, ахала, гладила Юлю по голове, но помочь ничем не могла.

Однако этими занятиями Юля не исчерпала свободное время. Обычно она не проявляла склонности к медитативным прогулкам – закаты, золотая осень и прочая романтика были ей чужды и непонятны. Она вырос ла на железнодорожном щебне и городском асфальте и считала, что парки оставлены в городе с одной целью – экологической – поглощать выхлопные и промышленные газы.

Но тут от нечего делать пошла бродить по городу и с удивлением обнаружила, что по аллеям ЦПКиО это делать несравненно приятнее, чем по загаженным дворам так и не обжитых новостроек конца восьмидесятых, где теперь обитала.

Стоял май, со всех мостов в городе рыбаки удили корюшку, а в речках ЦПКиО ставили снасти на щуку. Юля не ела корюшки. Эта рыба питается падалью. Еще во время учебы в институте, когда они ходили в морг, Юля вид ела утопленников, сплошь облепленных жадными рыбешками. В другой раз в гостях у Ниночкиной подруги Юле пришлось потрошить корюшку, внутренности которой просто кишели глистами. Поэтому свежий огуречный запах этой петербургской достопримечательности не вызывал у Юли приступов аппетита. Но общее весеннее ликование на нее все-таки повлияло. Юля отнесла внезапный подъем настроения на счет солнца, которое благотворно действует на всех петербуржцев, выбравшихся на улицу после зимнего стресса в тоске по теплу и свету.

Прогуливаясь по островам, Юля набрела на дебаркадер. Удивительно было, что он сохранился, в других местах города они давно сгнили или были сожжены гопниками. А этот стоял себе как ни в чем не бывало, был заново окрашен и сверкал новенькими стеклопакетами. Однако никакой таблички на нем не было, и Юля пришла к выводу, что это дебаркадер частного пользования. Невдалеке рыбачила стайка мальчишек. Юля подошла, заглянула им в ведра, они тут же стали наперебой уговаривать ее купить корюшку. Но Юля не поддалась на уговоры, а угостила мальчишек жвачкой. Понаблюдав еще некоторое время за рыбной ловлей, Юля собралась уже было восвояси, но тут к компании подъехал на велосипеде мужчина в тельняшке. Мальчишки окружили его и начали просить показать улов. Он сначала отнекивался, но, увидев Юлю, передумал и повел пацанов к старой раскидистой иве. В корнях ивы располагался тайник-холодильник. Мужчина вытащил оттуда несколько здоровенных щук и продемонстрировал их восхищенной публике. Юля стояла позади, но тоже с любопытством рассматривала огромных зубастых рыбин.

– Девушка, хотите, подарю щуку? – спросил му жчина.

Юля вздрогнула и оглянулась вокруг. Никаких других девушек поблизости не наблюдалось.

– Вы мне? – спросила Юля.

– Вам-вам.

– Да нет уж, спасибо, я готовить их не умею, да и есть некому.

– Я вас научу. У вас время есть?

– Есть, – все еще не понимая, что происходит, ответила Юля.

– Значит, прямо сейчас и начнем.

– А где мы дрова возьмем? – поинтересовалась Юля.

– Зачем дрова?

– Ну, костер жечь. Вы же шашлык готовить собираетесь?

– Нет, не шашлык. Пойдемте-пойдемте. – Мужчина ловко запрыгнул на палубу дебаркадера и подал Юле трап: – Заходите. Будьте гостьей.

Он отомкнул дверь ключом и широким жестом пригласил Юлю внутрь.

Дебаркадер оказался большой комфортабельной квартирой на одного человека. Перегородок не было, пространство просматривалось насквозь.

Мужчина включил электрогенератор и пригласил Юлю на кухню. Она была оборудована вполне современно, во всяком случае значительно современнее, чем Юлина.

– Ну что ж, приступим, – мужчина вымыл руки и подал Юле нож и сетку с луком. – На этого зверя, – он указал на лежавшую в раковине щуку весом килограммов пять, – нам потребуется двенадцать луковиц.

«Почему бы и нет, – подумала Юля, – делать все равно нечего». Она забралась на барный табурет лицом к окну, чтобы видеть реку, и принялась чистить лук.

– Эй, послушайте, – обратился к ней хозяин. – Вы напрасно отвернулись, так вы ничего не увидите и не научитесь делать котлеты из щуки. Поворачивайтесь сюда.

– Хорошо.

Но тут в глубине комнаты зазвонил телефон, и хозяин удалился его искать. Поэтому Юля так и осталась сидеть в прежнем положении. Примерно на четвертой луковице из глаз ее начали капать слезы. Юля тысячу лет не чистила лук, забыла, как с ним обращаются, и потерла глаза рукой, туда попал луковый сок, и резь стала нестерпимой, а слезы потекли рекой. Юля выбежала на палубу, встала на колени, окунула лицо в ледяную речную воду и под водой разомкнула веки. И тут она подумала, как хорошо было бы упасть в эту холодную воду, опуститься на дно и лежать там облепленной хищной корюшкой. Не то чтобы ей так уж жалко было академической карьеры, заветной должности, которой ее так вероломно лишили… Но довольно врать самой себе! Да! Ей было ужасно жалко всего – и работы, и карьеры, и восьми лет жизни, и вообще ей было очень горько, больно и обидно, и она чуть не убила человека! Она, пожалуй, только сейчас осознала, что произошло. Никакого ректорства, никакой Академии наук и никакой Нобелевской премии ей не светит.

Примечания

1

Альфа-самец – у приматов самый сильный самец в стае, обладающий полной властью, всеми самками; вожак.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.