Клуб худеющих стерв

Акулина Парфенова

Клуб худеющих стерв

Пролог

Inspectio

В час жаркого весеннего заката на террасе ресторана, расположенного на самом берегу одной из малых петербургских рек, за крайним заказным столиком сидели четыре женщины, четыре блондинки. Посетителей в этот час в ресторане было немного: в погожие выходные горожане стремятся выехать на природу. Приборы, салфетки и всегда норовящие потеряться кофейные чашки из бара были уже подобраны и сосчитаны перед сдачей смены. У администратора Марины образовалось свободное время. И она развлекалась тем, что разглядывала четырех посетительниц, удивляясь тому, насколько разношерстную компанию они собой представляли.

Самой молодой Марина дала бы двадцать два, а самой старшей – все сорок пять. Самая молодая была явно самой состоятельной, а самая старшая, видимо, самой бедной. Три женщины имели разную степень избыточного веса, четвертая обладала образцовой фигурой. При этом натуральными блондинками были только две из них, две другие – крашеными.

Заказала столик самая молодая – полноватая, на большом сроке беременности, в золоте и дорогой дизайнерской одежде. Высокомерная стервозность появлялась на ее лице всякий раз, когда к столику приближался кто-либо из ресторанной обслуги. Марина знала таких – душу из официанта вытряхнут, если что не так. Судя по всему, урвала себе богатого мужа, а прежде тоже небось продавщицей была или официанткой. Везет же некоторым. Однако стервозность улетучивалась, когда беременная разговаривала со своими подругами. Особенно часто она обращалась к девушке лет тридцати, с идеальной фигурой – сосредоточенной и строгой, с контактными линзами в глазах. Марина затруднялась определить, кто она такая – серьезный вид контрастировал с довольно легкомысленной и недешевой одеждой и безупречным макияжем.

Еще одна – пухленькая и благодушная с виду девушка лет двадцати восьми все время улыбалась. Однако, не меняя выражения лица, она часто поглядывала на часы, беспрерывно звонила по мобильным телефонам – красному и розовому – и роняла на пол кольца, которые то и дело надевала и снимала с пальцев. Складывалось впечатление, что она из-за чего-то сильно психует. Одета она была попроще, чем две уже упомянутые гостьи ресторана, но вполне прилично.

Самая старшая – интеллигентная и некогда безусловно привлекательная, а теперь с отекшим лицом и растрепанными немытыми волосами – наверняка лет через десять стала бы городской сумасшедшей. К этому были все предпосылки, как то: верных восемьдесят килограммов веса, обляпанное едой бесформенное черное бархатно е платье, разношенные цветные кеды «Конверс». Она, хоть и принимала участие в беседе, одновременно, казалось, вела внутри себя какой-то собственный занимательный разговор, поэтому ее язвительные ухмылки появлялись на лице независимо от реплик сотрапезниц. Толстуха выглядела абсолютно посторонней в компании, однако остальные, очевидно, так не считали, тепло и искренне ей улыбались.

Марина не могла понять, что объединяет всех этих женщин, и надеялась, что выбранная ими еда подскажет ей. Как говорится, человек есть то, что он ест.

И вот принесли заказ.

Он изумил Марину, привел ее в полное замешательство.

Она готова была поспорить, что нечесаная толстуха закажет огромный десерт. Однако та предпочла дюжину отборных бретонских устриц.

Стервозная беременная, которой явно не мешало съесть что-нибудь калорийное, чтобы подобреть, выбра ла простенький греческий салат, хотя Марина ставила на фуа-гра.

Нервная с приклеенной улыбкой, для которой Марина мысленно приготовила суши, предпочла шашлык по-карски.

А единственная обладательница идеальной фигуры и вовсе не дала Марине возможности себя проанализировать и ограничилась сельдерейным соком.

«Что со мной, – думала Марина, – совсем перестала разбираться в людях!»

И она решила подобраться к гостьям поближе. Она подошла к столику, когда трапеза была завершена. Только она открыла рот, чтобы спросить, все ли понравилось, как услышала вот что.

– Почему я хочу есть, когда нервничаю? – спросила улыбчивая обладательница двух телефонов.

– Потому что, когда нервничаешь, организм вырабат ывает нейропептид Y, который выполняет несколько сложных функций. С одной стороны, он подавляет иммунитет, поэтому нервные люди больше болеют, но, с другой – помогает справиться со стрессом. Этот же нейропептид попадает в мозг, когда расходуются внутренние запасы жира, в данном случае его функция – вызывать аппетит, – ответила стройная с испорченным зрением.

– И поэтому, когда у меня наконец начинается сброс веса, сразу возникает ужасный жор? – поинтересовалась гламурная беременная.

– Да.

– Как же мне перестать нервничать? – снова задала воп рос улыбчивая девушка, продолжая снимать и надевать кольца.

– Физические нагрузки!

– При чем здесь они?

– С помощью физических упражнений можно стабилизировать деятельность щитовидной железы, именно она вырабатывает гормоны стресса. Еще вопросы есть?

Молчавшая до того толстуха обвела подруг насмешливым проницательным взглядом.

– Жир уродует человека даже сильнее, чем смерть. Все жирные похожи друг на друга, как близнецы. Жир лишает индивидуальности. К жирным никто не относится серьезно. Жирные – изгои, отстои и неудачники.

– Хватит, – попросила гламурная беременная, видимо сильно переживавшая из-за избыточного веса.

– Действительно, – поддержала улыбчивая блондинка, прикрывая руками свой животик.

«Сельдерейная» девушка внимательно посмотрела на толстуху:

– А саму тебя эти слова не задевают?

– Ты не представляешь, как много лет я трудилась над бесстыдным завышением собственной самооценки. Никто и никогда не сможет заставить меня почувствовать себя куском дерьма. А уж с самой собой я всегда как-нибудь договорюсь.

Марина пожала плечами и раздумала спрашивать их о чем-либо.

Часть I

Anamnesis

Глава 1

Жир

Юля Хлудова была врачом. Нет, не той вредной теткой, которую можно встретить в районной поликлинике, – в мятом халате, с безумными от зверских очередей глазами и горами макулатуры на рабочем столе. Нет, она была Врачом. Ее белые халаты имели идеальный покрой, а прическа всегда была безупречной, равно как обувь и маникюр.

Юля была спортивным врачом, специалистом по снижению веса. Ей приходилось выглядеть гламурно, но не потому, что она имела душевную склонность к внешним эффектам, а потому, что к этому ее обязывали правила внутреннего распорядка того места, где она трудилась. Макияж, каблуки и длинные гелевые ногти для Юли являлись униформой, так же как и для всех ее коллег.

Юля работала в большом и старейшем фитнес-клубе, он открылся первым в городе в девяносто четвертом году. От других этот фитнес-клуб отличался тем, что был создан на базе огромной, образца позднего застоя детской спортивной школы, поэтому в нем имелись не только тренажерные, гимнастические и танцевальные залы, сауны и раздевалки, но также бассейн, теннисный корт, зал восточных единоборств, массажный кабинет и многое другое. В том числе Юлина уютная комната с отдельной раздевалкой, туалетом и душем. К ней приходили люди, которые стесняются публично обнажать свое тело, особенно в присутствии завсегдатаев спортивных залов – женственных загорелых девушек и высокомерных ухоженных мужчин, – поэтому клуб обеспечивал им приватность. Правда, зимой перед занятием необходимо было погреться в общей сауне, тогда занятие становится более эффективным. Но Юля не настаивала. Душевный покой и крепкие нервы – главное для тех, кто хочет похудеть.

В работе Юля использовала собственную методику. Она начала работать над ней еще в институте и продолжала совершенствовать благодаря новым научным исследованиям, за которыми внимательно следила. Жир был основным ее врагом, с ним она боролась и на теоретическом фронте, и на фронте практическом. Счет избавившихся от лишнего веса под Юлиным руководством шел на сотни.

В клубе Юля работала ради денег и экспериментов. Основной же работой она считала другую. Главным делом жизни была для нее карьера ученого. Этому она отдавала все душевные и физические силы. С самого поступления в институт Юля сосредоточилась на спортивной физиологии и стала кандидатом наук и старшим преподавателем кафедры спортивной медицины в Институте физкультуры. Юля рассчитывала вскоре стать доктором наук, потом заведующей кафедрой, потом ректором, потом членом-корреспондентом Академии наук, потом академиком, потом лауреатом Нобелевской премии и т. д. Все это не было плодом ее болезненного воображения. Юля получала гранты на свои исследования, ездила ежегодно на два конгресса спортивных врачей – один в Нью-Йорке, другой в Токио – и уже дважды выступала там с докладами, публиковалась в международных сборниках, вела обширную переписку с коллегами по всему миру. Короче, была способным ученым, талантливым исследователем и находилась в курсе всего самого нового, что происходило в ее области знаний. Личный комплексный план с указанием дат висел дома над ее письменным столом. Каждый год в день рождения Юля обновляла план, потому что несколько пунктов к этому дню непременно выполнялись.

Замужество и рождение детей Юля в свои планы не включала.

К тридцатому году у Юли появились подруги. В детстве Юля вообще не понимала природу дружбы, ее естеств енность и необходимость. Собственно, все Юлины подруги были ее клиентками и худели под ее руководством.

У них образовался своего рода клуб. Встречи проводились каждую неделю, иногда в кафе, но обычно девушки собирались дома у одной из них по очереди. Хозяйка готовила новое диетическое блюдо. Однако по-настоящему готовить умела одна Люся, а блюда Оли и Насти не всегда оказывались съеденными. У Юли не было времени на кулинарные изыскания, и вдобавок она была среди подруг на особом положении, считалась гуру в области здоровья. Поэтому у себя не принимала, а только ходила в гости.

Юля работала над диссертацией. Она во что бы то ни стало хотела закончить и защититься, пока ей не исполнилось тридцать. Женщина – доктор медицинских наук до тридцати лет достойна Книги рекордов Гиннесса. Но в последнее время работа замедлилась, концентрироваться удавалось с трудом, побаливала голова. Поразмыслив, Юля догадалась, что ей нужен мужчина – не для романтических свиданий, а для правильного функционирования организма. Назрела необходимость в физиологической разрядке.

С таким обиходным понятием в жизни других девушек, как любовь, у Юли сложились особые сложные отношения. Юля никого не любила. Однако порой случались приступы влечения – «знойные страсти». Юля считала их проявлением деятельности гормонов. Она просто удовлетворяла потребность без особых раздумий и эмоций, то есть решала проблему медицинским путем, или, правильнее сказать, физиологическим.

В фитнес-баре, куда Юля зашла перевести дух, сидел Илья, постоянный посетитель клуба. Его осанка и походка говорили о том, что он принадлежит к группе альфа-самцов,[1] за которыми полагается охотиться загорелым блондинкам в «леопардовых» одеждах.

Юля пригляделась. Что это – очередная имитация или настоящее качество? Она считала, что нынешним самцам практически поголовно свойственно имитировать внешние признаки современного альфа-статуса: одежда, часы, машина, иногда на последние деньги или в долг.

Юля употребляла биологический термин «альфа-самец» по отношению к мужчинам, потому что всегда отдавала себе отчет, что сама является, в сущности, самкой примата. В животной подоплеке человеческого поведения она разбиралась достаточно хорошо.

Блондинки в «леопардовых» одеждах более низких интеллектуальных категорий часто ошибались, велись на имитацию статуса и потом долго и с большими проблемами расхлебывали свои ошибки.

Юле было проще – у нее не было цели отловить альфа-самца в пожизненное пользование, а значит, не было и задачи непременно отличить подделку от подлинника. И вообще, самцы мало занимали ее мысли, в ни х она нуждалась только в определенные периоды жизни. Поэтому ее возникший интерес к Илье был хоть и искренним, но не глубоким.

Однажды Юля занималась с тучным депутатом горо дского собрания. Собственно, занимался он – изо всех сил бежал по дорожке, а Юля стояла рядом, держа в руках измеритель пульса и папку, в которую вносила показания прибора каждые две минуты. На Юле был, как всегда, идеально белый изящного фасона медицинский халат. Каждые пять минут она протягивала депутату бутылку минеральной воды, а когда тот замедлял бег, ласково его подбадривала.

Илья проходил мимо и остановился. Его поразило, что в услуги клуба входят такие, как он подумал, VIP-занятия, а он сам, безусловный VIP, до сих пор этим не воспользовался. Илья старался не пропустить ничего, что повысило бы его статус. Он тоже хотел, чтобы рядом с ним во время тренировки стояла интеллигентная красивая докторша – блондинка в белом халате, следила за его пульсом и ласково дотрагивалась до его руки, когда пора было отпить из бутылки. И он решил в ближайшем будущем записаться к Юле на прием.

Увидев Юлю в фитнес-баре, он вспомнил об этом своем намерении.

Илья, несмотря на не слишком высокий рост и отсутствие накачанных бицепсов, излучал уверенность и сексуальную агрессию. Рядом с ним у самки, а Юля была вполне способна разделить это впечатление, рождалась глубинная уверенность в том, что в их общей пещере будет вдоволь мяса и что под охраной такого самца она сама и ее потомство будут неуязвимы для врагов.

«Такие тщеславны, – подумала Юля, – значит, не откажется».

Он подходил для ее цели.

Это прежде, давным-давно, альфа-статус получал сам ый крупный и сильный самец стаи. Может, поэтому, в силу генетической памяти, многим девушкам нравятся мощные бицепсы и скульптурные торсы.

Несколько позже некоторые самцы из бета-группы, понимая, что обделены физической силой, приспособились приобретать альфа-статус другим путем. Задейство вав свои новые, уже не животные, а человеческие способности, применяя смекалку или остроумие, они становились не вожаками племени, а его жрецами. Впоследствии «жрецы» и вовсе оттеснили крупных и сильных от власти. И на сегодняшний день тем остались только спорт и отчасти шоу-бизнес.

Когда Юля ушла в свой кабинет, Илья последовал за ней и попросил позаниматься с ним. «Окон» у Юли не было. Но он не уходил, а продолжал задавать вопросы. Через некоторое время Юля почувствовала влияние его уверенности, а вслед за этим и отчетливый приступ влечения. Она подумала, что дело не в манере говорить, цвете волос или телосложении, а в том, как он пахнет. Юля читала про исследования, в которых женщинам предлагалось выбрать одного мужчину из группы, перенюхав их потные майки. Последующие анализы доказывали, что, выбирая самый приятный для себя запах, женщина тем самым находила мужчину с наиболее подходящим для нее генотипом. Но парфюмерия для того и создана, чтобы вводить мозг в заблуждение, и Юля не имела насчет понравившихся ей мужчин никаких романтических иллюзий. Это наверняка были духи. Ее влечение было вызвано искусством парфюмера. Но для Юлиной сиюминутной цели причины влечения значения не имели. Просто нужен секс. В такие минуты Юля никогда не включала животное поведение – телодвижения, специальные взгляды и улыбки не были ей нужны. Тут она действовала сугубо по-человечески – говорила.

«Лет через пять ученые создадут таблетку оргазма, – думала она. – Примешь, и ты на небесах. А пока все упирается в мужчину». Юля еще раз перебрала аргументы. В последнее время у нее участились выбросы гормонов стресса, вызванные боязнью не успеть дописать диссертацию или упустить что-то важное из-за спешки. Битвы между эстрогеном и прогестероном вызывали головные боли, портили настроение и катастрофически снижали умственную работоспособность. «Секс: а), – думала Юля, – нормализует баланс эстрогена и прогестерона за счет дополнительного производства эстрогена, следовательно, исчезнут головные боли, б) заставит организм производить окситоцин, который нейтрализует гормоны стресса, расслабив мышцы и расширив сосуды, значит, уйдут тревога и беспокойство, в) вызовет выработку пролактина, который стимулирует рост новых клеток мозга и улучшит настроение, ну и г) разное другое по мелочи – допамин, серотонин – эти гормоны были бы как нельзя кстати».

Секс был не просто желателен, он был совершенно необходим. Юля прикинула, какой у нее день цикла, поняла, что вполне безопасный, сосчитала до десяти и, набравшись наглости, сделала Илье непристойное предложение, не выходя из суховатого делового тона и не вставая из-за компьютера.

– Что, прямо так сразу? – изумился он.

– Вы привлекательны, я чертовски привлекательна, так чего же зря терять время?

– А вдруг у меня жена – ведьма?

– В таком случае мне жаль вас и того времени, что мы с вами потратили на этот пустой разговор. Что ж, постараюсь извлечь пользу из оставшихся до прихода следующего клиента пятнадцати минут, – ответила Юля и отвернулась к своему компьютеру.

– Пятнадцать минут? – переспросил Илья. – А что вы пишете?

– Докторскую диссертацию.

– И на предварительные встречи нет времени?

– Послушайте, оставим рефлексию невротикам, я спр осила, вы ответили «нет», это нормально. Я учитывала такой вариант ответа. Если хотите заниматься у меня, позвоните администратору клуба в начале месяца, возможно, найдется «окно». Извините.

Она встала, чтобы запереть за ним дверь.

Он вышел.

Юля сняла халат, сделала тридцать отжиманий, потом тридцать приседаний, потом сто раз попрыгала со скакалкой, потом приняла душ в клиентской раздевалке, и приступ пошел на убыль. Юля никогда не мастурбировала, потому что считала, что мастурбация убивает естественную сексуальность женщины и нарушает гормональный баланс.

Он должен был согласиться – она поспорила бы на сто баксов. Но и на старуху бывает проруха. Не угадала. Не срослось так не срослось. Юля уже практически забыла о происшествии, поскольку не чувствовала от отказа ни малейшего унижения. Дело житейское.

С Ильей никогда такого не было. «Может получиться интересное приключение», – подумал он.

Илья был довольно способным бизнесменом, вечно сожалевшим, что в силу юного возраста не успел к раздаче недр. Впрочем, он не имел родни ни среди функционеров КПСС, ни среди уголовных авторитетов, которые могли бы обеспечить ему к этим недрам путь. Поэтому его сожаления были беспочвенными, но ему было приятнее думать, что, родись он на пять лет раньше, стал бы нефтяным тайкуном.

Илья не страдал избыточностью или изощренность ю интеллекта, поэтому занятие бизнесом не казалось ему непроходимо скучным, как это бывает с особо одаренными «жрецами». Напротив, он увлекался, испытывал азарт, охотно соревновался и поддавался на «слабо». Друзья уважали его и заискивали перед ним. Однако был на свете один человек, из-за которого Илья не мог найти покой.

Он волновал и будоражил Илью, каждое его слово вызывало целый вихрь мыслей и чувств, это было некое не лишенное сексуального подтекста тайное обожание, в котором Илья не отдавал себе отчета. Этим человеком был бывший одноклассник Ильи – Денис. Сноб-интеллектуал, мрачный острослов и красавец с особой саморазрушительной, но бьющей наповал и мужчин, и женщин харизмой. С первого класса Денис дружил с Ильей, хотя не слишком скрывал, что считает его мудаком.

Это были очень книжные, просто-таки лермонтовские отношения.

Илья искренне не понимал, чем он не хорош. В юности он подражал своему кумиру в манерах и одежде, теперь старался разбогатеть еще больше, чтобы доказать тому, что чего-то стоит. Но при встрече Денис всегда только снисходительно улыбался рассказам Ильи о его успехах в бизнесе и охотно брал деньги «взаймы» на неопределенный срок. На самом деле Денис далеко не бедствовал и вполне мог позволить себе, например, абонемент спортклуба или недешевые Юлины занятия, просто Илье было приятно давать ему деньги, это повышало его самооценку. Любого другого Илья назвал бы неудачником, пустышкой и паразитом. Денис тоже был таким. Но Илье и в голову не приходило посмотреть на своего друга детства под иным углом. И если кто-нибудь в его присутствии сказал бы что-то дурное о Денисе, немедленно получил бы в морду. В последнее время Денис изрядно прибавил в весе, но это никак не повлияло ни на его обаяние, ни на отношение к нему Ильи.

Самого Илью, если честно, красивым можно было наз вать только потому, что модная прическа, правильно подобранная качественная одежда, общая ухоженность, а главное – орлиный взгляд всегда отлично заменяли мужчинам красоту.

Юля вышла из кабинета, чтобы забрать на рецепции журнал записи.

Илья так и стоял рядом с ее дверью.

– Я не говорил «нет».

– Отлично, – ответила Юля, – в следующий раз соглашайтесь быстрее.

– А будет следующий раз?

– Не имею понятия. Предложение было действительно в течение двух минут с момента озвучивания.

– Может, все-таки…

Юля посмотрела на часы:

– Через три минуты ко мне придет дама девяноста семи килограммов, с которой мы будем два часа потеть и разговаривать о ее неудавшемся браке, так что время упущено.

– Может быть, встретимся после работы?

– Во-первых, я заканчиваю в десять вечера и бываю в силах только доползти до дома. Во-вторых, я вовсе не напрашиваюсь на знакомство и букеты. Меня интересов ала, так сказать, разовая акция без последствий и обязательств. Акция не удалась. Спасибо, до свидания и извините.

Юля энергично развернулась и пошла по коридору.

Илья обогнал ее и помчался вперед.

Юля спокойно дошла до рецепции, забрала журнал и вернулась в кабинет.

Илья побежал вниз по лестнице и, увидев хмурую нео бъятную тетку, редкий экземпляр в фитнес-клубе, затормозил, потому что понял: это та, кого он ищет.

– Простите, вы к Юлии Викторовне идете?

– Да, – одышливо сказала тетка.

– А вы не уступите мне сегодняшнее время, мне срочно нужна ее консультация.

Тетка с сожалением обернулась на уже пройденные два пролета лестницы.

Тогда Илья протянул ей стодолларовую бумажку:

– Пожалуйста!

– Ладно, – согласилась тетка, – все равно я не уде ржала нужный вес, она бы ругать меня стала. А я так не люблю, когда меня ругают.

Тетка спрятала купюру в карман и с заметным облегчением начала обратный спуск.

У Юлиного кабинета Илья на секунду прижался горячим лбом к хромированной табличке «Коррекция веса. Хлудова Юлия Викторовна, к. м. н.» и нажал на ручку двери.

– Придется вымыть руки, вы ведь наверняка только что трогали деньги, – не оглянувшись, сказала Юля.

Она редко ошибалась в мужчинах. Не ошиблась и в этот раз.

Все произошло не так корректно и деловито, как полагается научному эксперименту, а, напротив, быстро и жестко. Юле потом пришлось пришивать к халату оторванные пуговицы.

Пальцы рук и ног сразу согрелись, потому что улучшилось кровообращение, головная боль прошла, настроение повысилось, все вокруг стало выглядеть гораздо более привлекательным и позитивным. И она вдруг поняла, как правильно оформить практический раздел диссертации. Цель была достигнута.

Толстая тетка больше не приходила на занятия к Юле, и время выкупил Илья. Юля завела в кабинете надувную кровать и подушки.

Юлина приятельница массажистка Вика просекла ее взаимоотношения с Ильей моментально. Вика, дипломированный терапевт, зарабатывала тяжелым физическим трудом – массажем, в котором была продвинутым мастером, ибо владела множеством всевозможных техник.

– Юлька, у тебя сейчас больше нет мужчин на занятиях, поэтому другие тоже могут обратить внимание. Поставь в этот же день еще какого-нибудь мужика, чтобы было не так заметно.

Юля, доверявшая Вике на предмет человековедения, к совету прислушалась.

* * *

Люся проснулась в семь утра вместе с собственным адреналином, который пытался внушить ей беспокойств о по десятку разных поводов. Люся уже восемь месяцев пребывала в стрессе в связи с тем, что ей исполнилось сорок лет и она не очень понимала, как жить с этой угловатой цифрой. Люся ненавидела свое тело за «старческую» утреннюю бессонницу, за лишние двадцать килограммов – Люся весила восемьдесят – и за то, что мужские гормоны в ее организме все чаще одерживали победу над женскими. Это означало, что Люся все меньше была довольна собой, обилие женских гормонов, как известно, сильно повышает самооценку. И все чаще и чаще, благодаря тестостерону, который в отсутствие эстрогена и прогестерона становился ее главным половым гормоном, как подросток, мечтала о неистовом сексе. Вчера она трижды потела, обуреваемая сексуальными фантазиями, всякий раз в неподходящее время и в неподходящем месте.

Люся потолстела после родов, и каждый месяц давала себе клятву заняться фигурой. Правда, сыну ее было уже семнадцать лет и с ее первой клятвы прошло уже двести с лишним месяцев, но она так же методично давала ее себе каждое последнее число месяца и каждое первое число находчиво изобретала отмазки. Для очистки совести она иногда ходила на занятия к Юле Хлудовой, но, сколько Юля ни билась, справиться с Люсиными килограммами она не могла. Люсин случай был практически единственной Юлиной неудачей. Все дело в том, что Люся обожала разную вкусную и жирную еду, а также шоколад, ела его тоннами и скрывала этот факт от Юли. А Юля мучилась над загадкой, отчего Люся не худеет.

Но ненавидела Люся не только свое тело, она ненавидела очень многое, например свое имя. Полное имя ее было Люсьена – так ее назвал отец, влюбленный в молодости в актрису Люсьену Овчинникову. Но и эта ненависть была детской и пустячной по сравнению с главной ненавистью Люсиной жизни.

Больше всего она ненавидела людей. По сравнению с нен авистью к людям ее ненависть к собственному телу была игрушечной. Люся страдала самой сильной черной мизантропией. Она ненавидела бездарных коллег по оркестру, глупого фанфарона дирижера, воров и хапуг водителей иномарок, которые обгоняли ее «девятку» в уличном потоке, ничтожеств соседей. А уж тех, кого показывали по телевизору, Люся ненавидела до полуобморока. Главной ее врагиней была, естественно, ее ровесница Рената Литвинова. Та раздражала ее до физической дрожи. Люсе все время казалось, что у Ренаты под густо накрашенными красными губами скрываются неделями не чищенные зубы, ступни в туфлях грязны, ногти на них длинны и обломаны.

Даже Люсин сын, с которым они жили вполне дружно (он не злоупотреблял Люсиным вниманием, деньгами, которые она получала от его отца, равно как спиртными напитками и прочей мерзостью, а Люся не лезла в его жизнь), повел себя странно – попросился пожить у дедушки с бабушкой. Очевидно, ему все-таки хотелось, чтобы кто-нибудь интересовался его жизнью.

Может быть, отношения их были прохладными потому, что ее сын был мужчиной, а мужчины являли собой для Люси особый подвид homo sapiens, о котором вообще говорить было нечего. Мужчины с их самодовольством, нечистоплотностью, потребительством и инфантилизмом вызывали у нее глухую злобу. Чего стоит одна их смешная и отталкивающая физиология! Вд обавок мужчины, по мнению Люси, не способны чувствовать, не могут испытывать хоть сколько-нибудь сильные чувства к кому-нибудь, кроме самих себя.

Страстно желая, помимо своей воли, секса, Люся ни за что бы не стала им заниматься, даже если кому-нибудь взбрело бы в голову ее упрашивать. Люся так брезгливо относилась к посторонним людям, что представить себе чье-то чужое тело в непосредственной близости от тоже неприятного, но все же своего Люся не могла и в страшном сне. Мастурбация, мастурбация и еще раз мастурбация. Вот как Люся решала свои проблемы.

Люся была страстной киноманкой. Кинозвезды женщины, разумеется голливудские, настоящие, а не наши, недоделанные, были ее близкими подругами, а кинозвезды мужчины – возлюбленными. Хотя их она тоже поругивала. На Люсиных глазах Николь Кидман из трогательного рыжего подростка превратилась в искусственное перекроенное страшилище, утратившее к тому же на почве анорексии способность к деторождению. (Кстати, Николь Кидман – последняя кинозвезда с тонкими губами, после нее в Голливуд принимали только девиц с огромными вафлями.) А ее любимая Анжелина Джо ли, главная звезда следующего поколения, из ранимой и дерзкой дебютантки превратилась в матерую стерву. Именно с этой актрисой Люся в глубине души идентифицировала себя, ей казалось, что ее собственная харизма и харизма Анжелины имеют одинаковую природу. Хотя никто, знавший Люсю теперь, не смог бы себе такого представить. В свое время у Люси была лучшая фигура на ее курсе в консерватории, но после семнадцати лет лежания на диване она не носила ничего, кроме черных бархатных концертных мешков, покроем напоминавших чехол для танка. Вместе с американцем Эмерсоном – Люся и книги почитывала тоже, но не так страстно, как смотрела кино, – она считала, что мудрому человеку не нужно странствовать, он познает мир, не выходя из дома.

К сожалению, всякое наслаждение неизбежно влечет нежелательные последствия. Люсин избыточный вес был плодом ее наслаждения едой. Люся не была невротичкой, машиной по переработке в дерьмо фаст-фуда или еще чего попало, отнюдь. Люся была истинной гурманкой и тратила на изысканную вкусную еду практически все свои средства. С каждым новым блюдом, которые она, обладая недюжинными кулинарными способностями, весьма успешно готовила, Люся переживала все этапы любовных отношений. От особого первого взгляда в кулинарную книгу и следующей за ни м романтической заинтересованности до нестерпимого вожделения с легкими нарушениями дыхания и сердечного ритма за мгновение перед соитием, то есть перед дегустацией нового лакомства.

Хотя Люся была профессиональным музыкантом, она уже давным-давно не любила музыку. Она слушала ее только по рабочей необходимости, когда избежать этого было невозможно. Чаще всего это случалось, когда их тупице руководителю приспичивало разучивать с оркестром новые произведения. И хотя партии для арфы встречаются в музыкальных произведениях не часто, Люся все равно обязана была присутствовать на большинстве репетиций и слушать, как ее бездарные коллеги мучают свои дешевые инструменты.