Дядя достал откуда-то фляжку с омерзительной на вкус водкой Осетинского разлива. Выпили. Захорошело. Ясное дело, что согласился пустить земляков на ночлег. Одна загвоздка. Он сегодня в палатке один. Дровишек бы полить. Да не вопрос. Уже через минуту Вовка с Женькой скинув бушлаты, яростно разделывали огромное бревно. Чурбаки только успевали отлетать, а дядя только успевал их колоть, да в палатку таскать. Да не такой уж Юрка оказался и дядя, всего то на три года Вовки старше, если б не борода, может еще и моложе выглядел бы. У Уральцев оказывается, за бороды не преследовали. Это в бригаде, прямо как при Петре первом. Не прошло и часа, как дров оказалось на дня два. Самое время печку топить. И тут...
      И тут появился молодой мужчина с властным лицом. Он сразу набросился с бранью на Юрку и сказал, чтобы посторонних и духу не было. Это был их офицер. Ну что можно было сделать, да ничего. Поплелись Вовка с Женькой в голое поле, к технике, искать где прикорнуть. Вот тут-то Вовка не раз похвалил себя за то, что взял спальный мешок. Вместе с Женькой, он тоже не дурак, свой захватил. Расстелили спереди на БМП один мешок, легли, а вторым укрылись. А ноги чтобы не мерзли, сапоги сняли, а ватные брюки приспустили, и босые ноги в них убрали. Так нормально и переночевали. Не с женой в постели, но все-таки не хуже других, а кое-кого и лучше. Не такие запасливые, всю ночь прыгали вокруг, согреться пытаясь. Даже караул выставлять не пришлось. Все одно вон их сколько не спит, снег топчет.
      Утром стало ясно, что и в этот день никуда колонна не тронется. Почему стояли, никто не знал. Поели кое-чего всухомятку. Вовка с ребятами свой "сухпай" разделил. Его коллегам, оказалось вообще ничего выдали с собой. Только вчера дали по одной банке каши и все. Остальное подвезти должны на место. А кто, когда, куда?
      Прошла вторая и третья ночь. Многие перемерзли до того, что уже ни черта не соображали, особенно молодые срочники. Наконец тронулись дальше. Опять петляли по каким то заброшенным дорогам мимо развалин, иногда возле разрушенных домов стояли местные жители. Они молча взирали на войска. Радости и надежды в их взглядах не наблюдалось. Много машин по дороге вышло из строя и их тащили на буксире. Вовка не мог понять где они находятся, далеко ли они от бригады? Может даже где-то рядом, просто путь долгий и извилистый.
      Наконец остановка в поле. Посреди равнины ну вылитое кольцо. Да, да самый настоящий земляной вал круглой формы, диаметром метров шестьдесят и высотой метра два. На валу еще росли жиденькие деревца и кустарник. Похоже на воронку, но уж слишком мощной должна быть бомба, не меньше ядерной, чтобы такое чудо сделать. Скорее уж какой-то метеоритный кратер, хотя и ему тут откуда взяться. Как бы тут не было, тем не менее, место представляло идеальную природную крепость.
      Здесь колонна стала разделяться. Рота, к которой прикомандировали Вовку, вместе с тремя танками и минометом осталась здесь. Остальная колонна, свернув влево на проселочную дорогу, проследовала дальше. С ними уехал командир батальона, он же главный во всем этом войске и Мишка. Так их разлучили. Теперь стали обстраиваться. Времени много это заняло. Все уже природа сделала. Посередине "кратера" как про себя Вовка назвал природное чудо, разлилась огромная лужа, в тот момент покрытая уже крепким льдом.
      И вот когда в печках уже закурился дымок, произошло чудо. На доселе пустынной дороге затарахтел мотоцикл. Остановился напротив укрепления, прямо перед стволами танков и БМП. Из коляски вылез старик с седой бородой, в папахе и длиннополом развевающемся пальто. Старик стал что-то гортанно кричать в сторону только что обустроенного блокпоста, ежесекундно потрясая клюкой, которую держал в руке. Казалось, что старик сейчас кинется с этой деревянной палкой на танки. Весь его вид напоминал какого-то неистового библейского пророка. За рулем мотоцикла сидел молодой парень и безучастно наблюдал за всей этой сценой.
      Наконец, старец привлек внимание солдат и навстречу ему решил идти молодой лейтенант-двухгодичник, что был старшим на блокпосту. Вовка, а вместе с ним солдат по кличке Старый, вызвались сопровождать командира. Ожидалось что-то интересное и необычное. Сам старец и его спутник явно были безоружны и никакой угрозы, кроме вербальной не представляли.
      Когда пробирались через глубокие, наполненные водой колеи от гусениц, Вовка еще раз похвалил себя за предусмотрительность. Его спутники нахватали воды полные сапоги, в то время как Вовка был защищен чулками от ОЗК. Все-таки опыт великая вещь. Сделав знак рукой, чтобы они оставались на месте, командир, в смешной вязаной шапочке на голове, нервно поправляя автомат на плече, подошел к старцу. В облике лейтенанта было что-то, по детски трогательное, особенно эта шапочка, напоминавшая колпак гномика из детской сказки. Автомат на его плече, настолько контрастировал с его обликом и казался чуждым, инородным телом.
      В противоположность ему от седобородого чечена веяло такой неистовой, фанатической энергией, что казалось, он сам здесь как магометанский ангел мщения. Вовке пришла в голову мысль, что он бы, пожалуй, не удивился бы, если бы клюка старика, по воле Аллаха, вдруг превратилась бы в огненный меч архангела Джебраила. Что тут началось! Как коршун старец набросился на молодого лейтенанта:
      -- Убирайтесь отсюда! - Вещал он. - Убирайтесь, пока Аллах не истребил вас. Это святое место. Его никто не может осквернять. Здесь никто не может находиться.
      -- Но, - пытался вставится лейтенант.
      -- Малчы, слющай. - тут же заткнул его оратор. - Я людей еле сдержал. О, Алла! Они уже сейчас вас хотели повырезать. Ты что думаешь, танки твои помогут, - при этом он так энергично ткнул клюкой в сторону танка, что казалось, хочет пробить его насквозь, - нет, не помогут, с нами Аллах.
      -- Но, - опять попытался что-то сказать лейтенант, но инициатива была прочно перехвачена исламским пророком.
      -- О, Алла! Да вас сегодня же ночью не будет. Ты понимаешь. Никто не простит что вы здесь. Аллах сегодня же уничтожит вас. - Старик плюнув в сторону командира, снял с головы папаху и в сердцах бросил ее на дорогу. Убирайтесь куда хотите, но здесь не будете.
      Высказав все это, старец еще раз, подняв пылающие очи к небу, возопил: "О, Алла!", поднял папаху, резко повернулся и сел в коляску. Мотоцикл, презрительно фыркнув, обдал стоявших в недоумении на обочине военнослужащих и поехал в сторону небольшого села, расположившегося на отлогом склоне горы. Но даже сидя в коляске, старец продолжал потрясать клюкой и кричать какие-то, видимо сильные проклятья на родном языке.
      Лейтенант стоял, потупившись, как школьник, не выучивший урок, у доски после учительской проработки. Вовка и Старый переминались с ноги на ногу и не знали, как успокоить лейтенанта. Вовке было жалко молодого командира. Судя по всему, этот вчерашний студент был не таким уж слабаком, как сейчас оказался. Просто он, будучи вероятно человеком интеллигентным (что впоследствии и подтвердилось), не был готов к словесным баталиям в наглости. Здесь нужен был бы мастер бандитских разборок "по понятиям", да где же его на войне возьмешь? Понуро побрели они обратно. Из офицеров на блокпосту был один этот лейтенант, и посоветоваться относительно такого щекотливого дела, ему было явно не с кем. Пока Вовка в своей, а Старый в своей палатках со смехом, как очередной анекдот, рассказывали обстоятельства переговоров, раздалась команда: "Выходи строиться!" О, как не хотелось покидать, только что обустроенные и протопленные палатки. Но, таковы уж тяготы и невзгоды службы, которые рекомендуют преодолевать солдатам, люди, сами их благополучно избегающие.
      Микроскопическое войско построилось на берегу лужи. Лейтенант, стоя на льду, объявил всем, что они снимаются и переезжают к основной группе. Прямо сейчас. Все, грузиться. И побыстрее, уже темнеет.
      О, с какой неохотой принялись бойцы разрушать только что созданный своими руками, со всей любовью уют. Ведь, говорили же им, что надолго здесь, вот и обустраивались от души. Теперь все рушить. С трудом разобрали палатки, печки то горячие, еще тлеют уголья. Все руки обожгли, пока их разбирали, да в золе перепачкались. Но собрались. Но погрузились, и уже в начавшихся сумерках, тронулись по проселочной дороге, в сторону, куда несколько часов назад отбыла основная часть группы.
      Дорога проходила через разрушенную ферму. Посередине дороги, лежала давно сгоревшая башня танка. Колея огибала ее с обеих сторон. Чуть поодаль, в поле стоял на сорванных гусеницах тоже обгоревший, корпус несчастного танка. В полутьме он выглядел устрашающе, напоминая скелет доисторического чудовища. Наконец прямо посреди заснеженного поля показались боевые машины, уставившиеся стволами, как хоботами в разные стороны, и беспорядочно рассыпанные палатки. Вот и прибыли. Уже совсем стемнело. Не разжигая огня, лень было, просто воткнули колы и накинули брезент, так и заночевали. У Олега, механника-водителя страшно разболелся зуб. Бедолага мыкался по лагерю, в поисках обезболивающего. Наконец ему вкололи анальгин и еще с час поворочавшись, он наконец, погрузился в спасительный сон. Вовке стало искренне жалко его. "А ну и меня также прихватит, делать то что тогда? думалось ему в ночи. - Слава Богу, свои больные перед отъездом вылечил, да поудалил, а все равно, кто знает, ведь уже полгода прошло? Как их тут лечить то?"
      Утром он встретил Мишку. Тот похвалился своим новым жильем, что он сделал вместе с экипажем танка. Жилье и вправду было на славу. Просторная яма, покрыта добытым где-то шифером, в земле выкопаны удобные нары, печка, все аккуратненько. Мишка похвастал, что они нашли канал добычи водки, через местного фермера Саида, на земле которого они расположились. Гостеприимный поневоле, хозяин рад был взаимовыгодному сотрудничеству. А что впрочем, еще оставалось ему делать. Война войной, а жить и хозяйство вести надо. Саид, оказывается, сразу определил им постройки, которые можно ломать на дрова, а какие просил не трогать, взамен обещая всякую посильную помощь. Вовка позавидовал Мишке с его товарищами. У них будет, что иногда припить, а вот у них? К этому моменту уже стало ясно, что они снова, пренебрегая гневом Аллаха, возвращаются обратно в "кратер". Вовка тогда и предположить не мог, что им будут завидовать не только весь батальон, но и вся бригада, а пожалуй и вся группировка. Но об этом позже. А пока осквернители святыни возвращались обратно. На этот раз с ними ехал заместитель командира батальона и еще и еще трое офицеров. Видимо на лейтенанта особых надежд не возлагалось.
      Пока палатки обустраивали по новой, на старых местах, то заприметили, что по дороге нет-нет, да проезжают машины. А раз так, то можно на водку что-то сменять. Каких-то конкретных задач командиры не ставили. Сам по себе вид их был крайне растерян. Судя по всему, о блокировании дороги речи не шло. Поговаривали и достаточно серьезно, что в Курчалое сосредоточена очень большая группировка и наши два блокпоста никакой угрозы для них не представляют. А тут еще сделали печальное открытие, что еды осталось от силы на один день. Еще тревожные слухи пошли из офицерской палатки, что разведка и танки, что колонну сопровождали до места, на обратном пути в засаду попали. Танку "яйца" оторвало миной, разведку вроде постреляли. В общем, колонны с едой в ближайшее время не предвидится. Получилось что-то похожее на окружение. Но разве солдат смотрит так далеко. Сегодня главное есть, а завтра - будет день, будет пища. И вот стали думать о пище. Решили идти на "большую" в самом прямом смысле слова дорогу. Предусмотрительный Вовка достал из своих бесчисленных запасов пару новеньких резиновых сапог, взятых им по какому-то наитию свыше. Это был самый ходовой товар для обмена с "чехами". Вот и пошел он со Старым на дорогу.
      Наконец то появилась одинокая белая "копейка". Воины одновременно замахали руками. Машина нехотя остановилась и "чех" средних лет сидевший за рулем, недоуменно уставился на солдат. Весь вид его выражал одно: "Вот сколько ездил тут, ни разу никто не тормозил. А это что за чудо?".
      -- Здравствуй брат, - обратился к нему Старый. - Сапоги не нужны?
      -- Какие сапоги, - внешне равнодушно спросил водитель, но по глазам было видно, что наживку он зацепил.
      -- Резиновые, с нуля, муха не трахалась, - бойко затараторил Вовка, доставая из мешка пару сапог. - Во, гляди земляк, как раз по тебе.
      -- И сколько хотите? - не успели Вовка со Старым переговорить, как "чех" отрезал, - два литра хватит?
      Такой удачи наши герои не ожидали. Они рассчитывали получить максимум одну бутылку, да и то готовы были еще в нагрузку сдать пару банок консервов. А тут целых два литра. Невероятная удача.
      -- Ну ладно, - важно произнес Старый, пытаясь не выдать радость от удачи, - так и быть, через сколько привезешь?
      -- Ну, минут за сорок, мотнусь в Курчалой.
      -- Ладно, мы здесь будем ждать.
      Вовка со Старым, когда машина скрылась, переглянулись. Вот так да, только вышли на дорогу и уже такое везенье. Что же дальше то будет?
      -- Слышь, Вов, а чего еще толкнуть можно? - спросил Старый.
      -- Ну не знаю, может ОЗК, у меня один есть. А так, жратвы у нас по нулям. Патроны опасно, да и вряд ли денег много получим.
      -- Вов, а давай насчет патронов спрошу. Просто так, интересно, сколько предложат. - Осторожно начал прощупывать почву Старый.
      -- Да спросить то можно, за спрос деньги не берут, только опасно. Случись что "чехи" молчать не станут, сразу скажут, кто продал.
      -- Да нет, я просто спрошу.
      Они еще раз переглянулись и стало ясно, что мысль сделать деньги из ниоткуда теперь не оставит их. Морально-этическая сторона вопроса их не интересовала. Вовка не раз видел, как на блокпостах, подобно этому, на продажу шло все. Так меняли гранату за две бутылки водки, правда, не особо часто. Старый и сам наверняка был в курсе всех этих дел. А Олег, тот самый их "механ", тут без комментариев.
      "Чех" вернулся не через сорок минут, а раньше. Привез все как обещал. Старый стал к нему с вопросами подходить.
      -- Слушай, а патроны, гранаты нужны?
      -- Нэт, я мирный, мне этого нэ надо, - поспешно ответил чечен.
      -- Ну может кому из земляков нужны? - Продолжал Старый.
      -- Нэ знаю, я с ними не дружу. С тэми, кто воюет. Я спокойно жить хочу.
      Разговор явно не клеился и предложив купить еще что ни будь из вещей, "чех" укатил в сторону села, раскинувшегося на склоне.
      В палатке Старого с Вовкой встретили с распростертыми объятьями. Еще бы, не успели уйти, а уже четыре пузыря. Выпили, закусили последним сухпаем. Завтра будет голод, но сейчас об этом никто не думал. Все думали, что еще можно придумать, что еще продать. Остальные палатки с завистью смотрели на них. У них не нашлось таких удачливых купцов.
      Однако, не надо думать, что день прошел в поисках спиртного. Были, как положено, выставлены посты по каждой стороне "кратера" всего четыре. Каждую сторону "курировала" одно отделение, жившее в палатке. Часовой вел наблюдение за местностью из окопов, которые кольцом опоясывали вершину "кратера". А посередине, на берегу лужи установили походную кухню, заведовать которой назначили Старого, как самого почтенного обитателя блокпоста. Но продуктов не было, и должность старого была чисто номинальной.
      Еще наблюдатели обратили внимание, на заброшенное огромное здание, возвышавшееся примерно в километре от "кратера", за посадкой, что обрамляла поле. При внимательном рассмотрении в бинокль, увидели, что с крыши здания за ними тоже ведется интенсивное наблюдение. Не вызывало никаких сомнений, что там находятся боевики. Правда, вели они себя тихо. Никаких выпадов не делали. Все это было странно.
      Ночью нервы многих были напряжены. Часовые палили на каждый шум. По установленному правилу, одиночными, если для профилактики, на всякий случай. Очередь означала уже реальную опасность. Хотя не все строго придерживались этого правила и несколько раз за ночь подрываясь по тревоге, рассыпались в окопах, водя стволами оружия по темноте. Ежеминутно в воздух взлетали осветительные ракеты. Офицеры не слезали с рации, поддерживая связь с бригадой. Из бригады артиллерия выпускала осветительные снаряды, что висели на парашютах, освещая местность мертвенным лунным светом. На таинственном здании время от времени засекали блеск оптики. Там видимо тоже спокойно не спали. Все ожидали каких-то действий друг от друга. Но ничего не произошло. Настало утро. Еда кончилась. Как не призывали командиры экономить, правда, чего непонятно, но все смели зараз.
      И тут на дороге, там, где вчера был "пророк", остановился грузовой ГАЗ-57, из которого вышло трое вооруженных автоматами чеченов. Они стали махать руками, вызывая командиров на переговоры. В этот раз на переговоры пошел заместитель командира батальона капитан Черновский. С ним увязалась солидная свита из солдат, свободных от караула. Вовка со Старым и Женькой тоже из любопытства присоединились к парламентариям. Вперед вышел среднего роста, худощавый, чечен лет сорока с небольшим, без бороды, цивилизованного вида, одетый в армейский бушлат песочного цвета, поверх "гражданки". Позади него стоял богатырь, одетый в танковый комбинезон и бородатый, вылитый боевик в черных джинсах и такой же рубашке, обутый в армейские "берцы" и подпоясанный портупеей. Вооружены все трое были автоматами, которые держали в руках, стволами в землю.
      Цивилизованный чечен представился как Шамиль, комендант и одновременно командир местной самообороны села Белоречье. Того, что стояло на склоне. Речь его выдавала грамотного, сильного человека. Он явно не желал обострения конфликта, но держался с достоинством, даже немного высокомерно. Шамиль деловито, не суетясь объяснил что их село наконец-то начало жить мирной нормальной жизнью. Вон недавно уже электричество провели, теперь свет в домах, поэтому конфликт им не нужен. Конечно сил вырезать русских хватит, но при этом пострадает от артиллерии электролиния, поэтому, ребята, давайте жить дружно. Вот в Курчалое, там другое дело. Там Дудаевцы, настоящие боевики. Но Шамиль с ними попробует уладить вопрос, но опять же при условии, что русские будут тише воды, ниже травы. Иначе их здесь больше в несколько раз, воевать умеют, привыкли.
      Когда Шамиль окончил речь, к ним со стороны Курчалоя подъехала вишневая "Нива" из которой выскочил молодой чечен в длинном светлом плаще и лакированных туфлях, словно сошедший с обложки журнала мод. Совсем нелепо смотрелся в его руках АКМ. И вообще он выглядел несуразно в своем с иголочке наряде, на фоне грязи и моросившего снега с дождем.
      Однако чечена это совсем не смущало. Он напрямую по глине прошествовал к землякам и обнялся с каждым. Затем, дерзко глянув на солдат, презрительно произнес в их сторону:
      -- Я с вашими, еще в 95-ом в Грозном воевал, - после чего заговорил на своем языке с Шамилем. - Мы вас не боимся, - это снова к нашим.
      Однако, в отличие от лейтенанта-двухгодичника, капитан Черновский с не меньшим достоинством ответил чеченам, что они, уважая их мирные намерения и не желая обострения, тем не менее, будут выполнять свою задачу. Какую именно он им не обязан докладывать.
      Молодой чечен, что-то еще сказал по своему, после чего, презрительно сплюнув, укатил на "Ниве" обратно. Все время разговора солдаты с любопытством рассматривали сопровождение Шамиля и его самого. Не часто увидишь настоящих боевиков (а что это боевики, никто и не сомневался) так вот рядом. А в целом переговоры окончились ничьей. Каждый остался при своих интересах. Формально пообещали друг другу не конфликтовать, а на уме у каждой стороны явно было другое. Просто не время.
      Последующие два дня стало совсем худо. Еды не было. Колонны пройти не могли. "Вертушки" по каким-то причинам тоже не летали. Продать или обменять на водку или еду, было практически нечего. Одно было терпимо, что вокруг росло немало деревьев и проблем с топливом не испытывали. Делали просто, ехали на БМП и валили худосочные деревца и волоком тащили на блокпост.
      На третий день Старый заприметил в небе орла. Похваставшись, что он старый охотник, пообещал снять его с автомата. К удивлению всех, Старому это удалось. Правда, снял он орла не в полете, а когда тот сидел на земле. Да и орел был весьма древен, наверное, еще Прометея клевал. Но как бы там ни было, успех на лицо. Тем же днем Женька собрал с каждой палатки по одному автоматному магазину вышло всего пять. Он успел договориться с "чехом", что ездил на хлебовозке, обменять их на десять буханок белого хлеба. К обеду обмен состоялся. Старый в это время колдовал над убиенным орлом, пытаясь приготовить из него кушанье. Уже собирались охотники ловить собаку, замеченную в поле. Но тут, как в сказке, в небе появилась долгожданная "вертушка".
      Не садясь, а просто зависнув над дорогой, боевая машина превратилась в рог изобилия. Сколько из нее всего посыпалось. Консервы выдавались ящиками, заспиртованный хлеб мешками, и всего много, очень много. Когда после посчитали, то на каждого солдата пришлось по ящику одной только гречневой каши, плюс на всех по норме и еще всякие томаты, крупы, маргарин, тушенка. На орла, а тем более собаку смотреть никто не стал. Огорченный Старый пытался привлечь хоть кого ни будь из гурманов, отведать его блюдо. Но никто не желал. Попробовал зам. комбата, но, скорчившись, вежливо отказался от такой "демьяновой ухи". Пришлось Старому самому поедать свое произведение. Теперь у него работа появилась. Повар он стал не только формальный. Кухня задымилась. Люди праздновали конец голодовки. А многие смекнули, что консервы можно сменять на водку. На дорогу стали выползать "коробейники". На обочине развернулся этакий мини "военторг". Не побрезговали торговлей и офицеры, а что тоже ведь люди. Появились свои маркетологи и логисты.
      ГЛАВА 11
      Так прошло еще два дня. Ничего не происходило. Молчаливое противостояние и взаимная демонстрация силы. На здании по прежнему дежурили наблюдатели, но ничего, кроме наблюдения не предпринимали. Каждый день на переговоры приезжал Шамиль с теми же сопровождающими. Один из них, тот, что был в джинсовом костюме, оказался вообще Вовкиным земляком. Близкое знакомство произошло во время коммерческого рейса Вовки со товарищами на дорогу. Бородач поинтересовался у Вовки, откуда родом тот.
      -- А тебе то что, - отвечал Вовка, чувствуя какой-то подвох, со стороны боевика. - Ясно что не из Грозного.
      -- Э, падажды, - миролюбиво, с ноткой ностальгии заговорил "чех", - я ведь в России учился в М-ском медучилище, а у тебя говор ихний.
      -- Где? - ошеломленно переспросил Вовка. Это было так неожиданно. В М-ске откуда Вовка был родом, действительно было медучилище, и кто там только не учился раньше. Вот те на, действительно земляк получается.
      -- Бабы у вас красивые, особенно в "Кольце" собираются весной. Мечтательно продолжал "чех".
      -- Слушай, а сюда как попал? - заинтересовался Вовка.
      -- Как обычно, окончил училище и домой работать вернулся. Меня Казбек зовут, а тебя? - предложил бородач знакомство.
      -- Вова меня. - Знакомство состоялось.
      Странное знакомство без рукопожатий, двух вооруженных противников, которые в любую минуту станут врагами, но сейчас они курили и беззаботно смеялись, вспоминая город, для них обоих знакомый и родной. В котором прошла вся жизнь русского и лучшие молодые годы чечена. Скользких и острых политических и военных тем не касались. Только о "гражданке". А о чем еще говорить. Все итак ясно. Людям этим не примириться. У каждого свое в душе и в голове. Каждый по своему дров наломал. Просто, вот оказались с одного города, такая вот ирония судьбы. Странно было, что Вовка испытывая естественную ненависть к боевикам не питал никаких личных агрессивных чувств к собеседнику. Он видел в нем такого же солдата, как и он сам.
      Тем временем вновь появилась вишневая "Нива". На этот раз вместо молодого боевика в плаще, из машины вышел безоружный чечен лет тридцати и подошел к солдатам, что пытались продать кашу. Беседа шла в основном со Старым. Вскоре "Нива" уехала. Переговоры тоже окончились. Однако день преподнес приятный сюрприз.
      К вечеру вернулось БМП, на которой Чернявский с солдатами обследовал местность в поисках дров. Поиск был более чем удачен. Кроме дров заехали в то таинственное здание, что стояло за посадкой. Оно было безлюдно. Видимо чечены там не всегда обитали. Вот и нашли в подвалах великое множество банок по десять литров каждая. Попробовали, оказался сок, самый разный, персиковый, сливовый. Банками загрузили БМП под завязку. По приезду Черновский выставил банки прямо посередине "кратера" на лед.
      -- Налетайте, мы тут сок нашли, полезно для здоровья будет. - Сказал Черновский.
      Дважды повторять не надо было. Солдаты подходили к банкам и пили такой вкусный забытый сок. Вовка тоже выпил кружечку персикового. И тут раздался радостно-изумленный крик:
      -- Мужики! Да это вино!!!
      -- Да ну на хрен, какое вино? - заговорили вокруг.
      -- Да точно вино, вон в тех темных банках.
      Что тут началось. Крышки со всех банок были сорваны и каждая продегустирована. Да, это оказалось правдой. В большинстве банок оказалось чистейшей воды крепленый портвейн. Прекрасного качества. А что вы хотите, строение оказалось винзаводом, а в банках остатки его основной продукции, сок, это всего лишь побочно. Черновский понял, какую промашку он допустил, но было уже поздно. Сам же им выпивку и привез, ну кто мог подумать? А народ ликовал. Пили прямо с банок. Их было много, на каждого вышло не меньше литра. Участники знаменательного рейда, захмелевшие, красочно расписывали, какие батареи банок уставлены на заводе, а ведь они не все исследовали. Радости толпы конца и края не было. Какая удача и главное под боком.
      А вино было славное. Давно Вовка такое не пил. Это не водка осетинского разлива, более походящая на ацетон, а настоящий, веселящий душу портвейн. Еще нашли одну банку с крепленым сиропом. Такого дива никто не пил раньше. Жизнь заиграла всеми красками. Только офицеры поняли, что для них наступило тяжелое время. Пойди теперь, отлучи эту толпу от вожделенного нектара. Особо, когда соблазн так близко. Черновский был вне себя, ну как же так, сам же показал где выпить достать. Но, будучи человеком мудрым он не стал кричать и наказывать подчиненных, все равно бесполезно, только бед наживешь. Он просто сделал вид, что ничего не произошло. Но надо отметить, что и солдаты совсем голову не потеряли. Посты также стояли на местах, ну конечно не совсем трезвые.
      Вино было изничтожено в течении минут тридцати. Мало. Когда стемнело к Вовке подошла компания в лице Женьки, Стаса - пулеметчика и Виталика. Стас пулеметчик был легендарной личностью. Участник боев за Грозный, старейший контрактник бригады, отчаянный малый - сорвиголова. Он и был инициатором предстоящего мероприятия. Виталик, престарелый мужичек с внешностью сильно пьющего БОМЖа (которым он видимо и был в прежней жизни), непонятно как затесался в их компанию. Стоя на земляном валу, Женька, указывая рукой на освещаемое ракетами здание завода, держал перед "обществом" речь:
      -- Слышь, мужики, тут напрямую всего ничего. Ты - обратился он к Вовке, - "Шмеля" бери с собой, у Стаса ПК (пулемет Калашникова), мы че, "чехов" что ли боимся. Сейчас все вино перетаскаем.
      -- Да, Вов, бери "Шмеля" и пойдем. - Поддакнул Стас. - Мы уже часового на "фишке" предупредили. По темноте пройдем в завод и винища натащим. Все нормально пройдет.
      Мысль сама по себе Вовке понравилась. Вино как раз дало в голову и стало отпускать. А так хотелось еще. А оно вот рядом. Но рискованно, но ведь не один, но ведь хочется. Дважды просить не пришлось. Вовка пошел за огнеметом.
      -- Мужики, я на завод, винца принесу, тут ребята собрались, - обратился он к обитателям палатки.
      -- Вов, может ну его, - попробовал образумить Старый. - Я тут с "чехом" на дороге договорился "цинк" патронов за полтинник сдать. Утром деньги привезет.
      -- Старый, ты дурак, это будет завтра, а сегодня это сегодня. - С этими словами Вовка, подхватив автомат и "Шмель" вышел из палатки.
      Стемнело. Очертания завода были едва видны. Пошли напрямую по полю, ежесекундно проваливаясь в глубокие лужи, едва затянувшиеся ледком. Вовка в этот раз не надел резиновые чулки, так как они изрядно сковывали движения, а скорость могла пригодиться. Теперь он проклинал все на свете. Сапоги наполнились ледяной водой и хлюпали при каждом шаге. Пока дошли до лесопосадки, окончательно стемнело. Светила только луна да звезды. Блокпост пропал в темноте. Иногда оттуда слышались одиночные выстрелы, и в небо взлетали осветительные ракеты.
      -- Ребята, - спросил Виталик, - а нас часовой не завалит на обратном пути?
      -- Нет, не должен, - ответил Стас, он и был заводилой всей этой акции. - Я договорился, что в нашу сторону стрелять не будут, пока мы не придем.
      -- Погоди Стас, - вмешался Женька, - а эти сменятся часовые, следующая смена про нас то не знает?
      -- Да, нет, - Стаса было не смутить, - они по смене передадут.
      -- А не забудут, - встревожился Вова, - они же пьяные?
      -- Забудут, значит нам п...ц, - резонно заметил Стас. И успокоил, - ну наверное не забудут, они же тоже вино ждут.
      Против такой железной логики было трудно что либо возразить и друзья продолжили путь. Вскоре они стояли на краю лесополосы, откуда виднелись ворота заводской проходной. Тут выяснилось, что никто из них понятия не имел, где же искать.
      -- Ладно, - прошептал Стас, - сейчас тихо в проходную заходим. Тут канава вижу, аккуратно перепрыгиваем.
      Завод действительно был окружен канавой неглубокой и узкой. Но тем не менее падать в нее все равно не хотелось. Как тени они преодолели это препятствие и стояли у дверей проходной. Испод двери выбивались отблески огня. По все видимости горела печка. Держа пулемет в руках, как легендарный Рембо, Стас пинком открыл дверь каморки сторожа. Там действительно горела печка, но никого не было. В каморке кроме печи был еще стол, с неубранной посудой, две табуретки и кровать, покрытая тряпьем. В сторожке, как обычно имелась и вторая дверь, ведущая внутрь завода. Она была открыта. Стало ясно, что кто-то недавно покинул комнатку.
      Вовке стало не по себе. Он только теперь понял всю глупость и опасность создавшегося положения. Одни, в огромном заводе, вдали от своих, командиры не в курсе. Сослуживцы, хоть и в курсе, но до утра будут молчать как партизаны на допросе. А здесь кто знает сколько "чехов" и каких? Мирных или боевиков? Видимо такие же соображения возникли и в других протрезвевших головах. Но признать свой страх первым, боялся каждый. Да и соблазн разжиться вином, которое было где-то рядом, был все-таки по-прежнему велик.