Люди однако погибали, кто в бою, кто по случайности. Погиб Антон, тот самый разведчик, что отрезал ухо убитому. Ему разнесло голову гранатой из ГП (гранатомет подствольный) на блокпосту у Аргуна. Были нелепые смерти, вроде той, когда насмерть завалило в яме двух солдат, посаженных туда за какие-то провинности. Непонятно зачем застрелился приехавший из отпуска, солдат-контрактник роты РЭБ, что стояла по соседству. Часовой на ЦБУ (центр боевого управления) застрелил коменданта. Вообще неизвестно как и почему. Пропало без вести четверо срочников, стоявших на блокпосту у Шали. Ушли в этот город, что-то купить, скорее всего водку, конечно и пропали. Пресловутой "дедовщиной" не пахло. В среде контрактников, составлявших большинство бригады, не в обычае было третировать молодежь. Хотя кто знает? При таинственных обстоятельствах попал в плен блокпост в полном составе. Все сорок человек. В одну ночь. Без единого выстрела. Просто вечером все были, а утром ни людей, ни техники, никого.
      Вовка в переделки больше не попадал. Несколько раз прикомандировывался в мотострелковый батальон. Где находился на усилении при управлении дней по пять - семь. Потом возвращали обратно в роту. Грязь, вши, холод - неизбежные спутники войны. Теперь и Вова увидел их в полном объеме. Бесконечное сидение под дождем и снегом во влажной, липкой глине. Но удивительно, болезни не приставали.
      Личный состав в роте обновился. Не осталось никого, с кем Вовка приезжал сюда. Серега, тот самый, что рвался воевать, перевелся в NNN полк, откуда их взяли в бригаду. Он полагал, что там навоюется вдоволь. Кто знает? Может и так. Вовка философски взирал на эти вещи: "Куда посадили - там и сиди". Сашка, с кем они были в разведроте, уволился по приезду с гор и сказал, что теперь восстановится в ОМОНе. Дай то Бог. Уволился по окончанию контракта Боря, тот самый, что встретился им первым в роте. Он так и просидел в роте весь контракт. Никуда не выезжал. Кстати был представлен к медали. За что вы спросите? Да ни за что. Просто человек добросовестно служил, выполнял свою задачу. А разве этого мало? Запомнилось увольнение командира роты со старшиной.
      В тот памятный день капитан Попов и прапорщик Рыков в приподнятом настроении, одетые в нарядные камуфляжи, заправленные в брюки, обутые в новенькие "Берцы" и с легкомысленными пакетиками в руках, попрощавшись со всеми, отправились в штаб, откуда, получив документы, с колонной уехать в Ханкалу. Однако, к всеобщему удивлению, менее чем через час Попов и Рыков вновь появились в роте. Куртки у обоих были уже навыпуск и подпоясаны, как положено. Весь остаток дня они посвятили повторным сборам. Оказалось, что командир бригады устроил им строевой смотр и т.к. у обоих не было укомплектованных вещмешков, кирзовых сапог и фляжек, комбриг решил, что с такими недостатками в снаряжении они не смогут добраться до дома. Наутро, уже в кирзовых сапогах, с фляжками на поясе и мешками за спиной "дембеля" вновь пошли в штаб. На этот раз вернулся один ротный. Оказалось, что хитрый старшина взял б\у -шный котелок и фляжку, а вот капитан новые, да не посмотрел, что они в солидоле. Он не посмотрел, а полковник Мутов посмотрел. Еще сутки на устранение недостатков. С третьей попытки командир роты наконец-то вырвался из Ичкерии. Еще имели место курьезные случаи увольнения "за оскорбление чеченского народа". Оскорбление выразилось в расхаживании летом по пояс голые на виду у гражданских чеченов. Но эти ребята сами уволиться хотели. Надоела рутина и быт поганый. Тогда же водовоза уволили, попался на глаза Мутову в расстегнутой куртке, а главное солдат был хороший и увольняться не собирался, командиры за него, ан нет, уволили по дискредитации. И смех, и грех с этим полковником Мутовым Сам он, однако по своим стандартам не одевался, а видом походил на американского рейнжера из голливудского боевика. А командира взвода, у которого Вовка на блок-посту начинал, перед увольнением в яму посадили. Он со взводом запил. Ну, всех в яму и посадили. Командира в одну, подчиненных в другую.
      К счастью Мутова достаточно скоро убрали. Пришедший ему на смену полковник Курков был безразличен к внешнему виду подчиненных, что, кстати, очень положительно сказалось на моральном климате и боевом духе.
      Вовка и сам миллион раз собирался бросить все и свалить, но каждый раз, в самый последний момент, что-то останавливало его. Тем более, он наверное больше других понимал, что ловить дома нечего. Хорошо в его память запало, как он жил до этого.
      Вот и сейчас, сидя в окопе, положив на колени, длинный как весло, автомат АК-74 он смотрел в звездное небо и курил на пару с Михаилом сигарету.
      Михаил приехал месяц назад, его прикомандировали из воинской части с Нижнего Новгорода, где он служил по контракту. Попал в роту РХБЗ тоже огнеметчиком. Михаил был на два года моложе Владимира, но уже имел двух детей: мальчика восьми и девочку пяти лет, которых нажил от жены, бывшей старше его на десять лет. Парнем Миша был спокойным, очень общительным и интересным собеседником. Его рассказы о гражданской жизни, а особенно сексуальные похождения, а может быть и фантазии, были весьма занимательны. Вот и сейчас, беря от Вовки "бычок", он продолжал свою байку:
      -- И вот, короче, пока проститутка по вызову от меня выходит, ну водила их в дверях стоит, а тут моя жена вернулась. Ну, кто знал, что раньше времени с рынка придет? Ну и на меня значит наехала. Знаешь, так с выпендрежем, что, мол, с кем лучше с ней или со мной?
      -- Это при ней? - поинтересовался Вовка.
      -- Да нет, она уже уехала. Да ты слушай, не перебивай. И вот, я возьми да правду и скажи: "С ней конечно".
      -- Да, это уж действительно лучше, - мечтательно промурлыкал Вовка.
      -- И тут моя, как треснет меня сковородой, по голове. - Как бы имитируя этот удар, где-то на окраине Шали грохнул взрыв и поднялся столб огня. - Во, глянь, что это?
      -- Да нефть взорвалась, - ответил Вовка. - Да хрен с ней, потом-то что?
      -- Да что, что, во, смотри. - Сняв ушанку, Мишка показал шрам на стриженой голове. - Потом три недели в госпитале лежал, едва не комиссовали.
      -- Да, за правду все страдают, - по философски утешил товарища Вовка.
      -- Эх, не говори, - только и осталось тому ответить.
      Затем оба, как по команде встали, вылезли из окопа и шлепая сапогами в резиновых чулках по хрустящему ледку прошли размяться по расположению роты.
      Кроме них в карауле еще были водитель "водовозки" срочник Виталик и дед Слава. Да, именно дед, а как еще назвать сорокалетнего мужика, у которого в самом деле уже была внучка. А также многострадальный кот Барсикоднофамилец Вовкиного домашнего любимца, и кавказская овчарка Джохар - тезка и земляк мятежного генерала.
      Увидев Вовку, Барсик мгновенно забрался по его одежде на плече своего заступника и мертвой хваткой вцепился в воротник бушлата. Вовка полюбил Барсика и не раз прятал его в своем спальном мешке, когда расшалившиеся товарищи пытались остричь животное "подо льва", то есть обрить наголо, оставив гриву и кисточку на хвосте.
      Джохар виляя хвостом, радостно вился вокруг Мишки. Джохар, взятый в роту маленьким смешным, толстеньким щеночком, вырос в огромного зверя. К солдатам роты он относился более чем дружелюбно, снося от них все. Но для посторонних это был грозный страж. Кидался на всех. Так как команд он не понимал никаких, то днем его привязывали, а если кто заходил в роту, то еще и держали. А он все одно рвал и метал. С Барсиком они, однако, были дружны. Опровергая знаменитую дружбу кошки с собакой.
      Дед Слава по своему обычаю сидел в бане, и что-то мастерил, положив автомат на самодельную лавку. Его работящие крестьянские руки не могли мириться с вынужденным бездельем. Собственно говоря, баня и была на 90% его рук делом. Валентин мирно спал в кабине своей машины-водовозки.
      Тут из офицерской палатки по нужде вышел техник роты прапорщик Лутов.
      -- Эй, а где еще двое? - спросил он первым делом.
      -- Дак, это, здесь. На территории - неуверенно, в один голос ответили Вовка с Мишкой.
      -- Ну, где, не вижу, - и уже громко. - Эй, наряд, сюда!
      Кряхтя, на ходу надевая на плечо автомат, засеменил из бани дед Слава.
      -- А четвертый где? Эй Сушков! Сушков!
      На крик из кабины "водовозки" вылез Валентин.
      -Чего там делаешь? - грозно спросил Лутов.
      -Да грелся. Мне что, охреневать на этом морозе?
      -- Ну, за такие "бабки" можно и поохреневать, - резонно заметил техник.
      -- Да я же срочник, товарищ прапорщик, какие же мне "бабки" - ответил не в меру развитый юноша.
      Тут Лутову крыть было нечем и, справив нужду за палаткой, он ушел спать.
      Вскоре на вторую половину ночи заступила следующая четверка, а наша забралась в жарко натопленную палатку, отдаваясь объятиям Морфея и оживавшим вшам. Еще немного почесавшись, они уснули. Даже во сне, обитатели палатки машинально продолжали чесаться.
      Рота РХБЗ стояла теперь на окраине разрушенного коровника. Палатки закопались в землю. Равнину занесло снегом, который постоянно смешивался с глиной гусеницами и колесами техники, месился солдатскими сапогами. Трудно было представить, что здесь, на этой фактически голой равнине, расположен целый город из палаток, блиндажей и землянок. Со своими проспектами и площадями, улицами и переулками, кварталами. Вовка за шесть месяцев службы привык к нему как к родному. Конечно, он понимал, что это неестественная жизнь. И, скажи ему, особенно, когда он был следователем прокуратуры и занимал отдельный кабинет, что он, вот так будет жить зимой, в чистом поле, в грязной, вшивой палатке, неделями не то, что не моясь, но даже не всегда умываясь, он наверное, сказал бы, что это бред, и бежать из такой жизни нужно со всей прытью. Но вот он в ней, причем добровольно. И можно разорвать контракт и уехать отсюда. Но теперь он не видел в такой жизни ничего уж особенно дикого. Более того, он, да и не он один находил, что рота РХБЗ можно так сказать - элитное жилье. Все-таки нет особых проблем с водой. От роты РЭБ (радиоэлектронной разведки и борьбы) провели кабель и часто горит электрический свет. А это немало. Куда хуже жили в мотострелковых подразделениях. В этом уж он убедился, вот там уж правда задница. А здесь что? Здесь - курорт.
      Но другой стороной этого кошмара, с постороннего взгляда, было комфортное ощущение душевного покоя. Владимир стал часто задумываться о Боге, о вечности. Часто стал молиться про себя. Нет, не со страху. Просто бродя по ночам в карауле, под звездным небом он видел со стороны тщетность и никчемность людских потуг. Жизнь и смерть сошлись на этой земле. Казалось, что стоишь на пороге вечности. А ведь по мифам и преданиям, как Вовка читал еще дома, где-то в этих горах орел терзал печень Прометею.
      А что дома - снова мелкая суета, погоня за куском хлеба. Глупые, пустые разговоры. Красования друг перед другом, ничем, кроме голых словес не подкрепленные. Постоянное стремление казаться не хуже других. Видимость вместо реальности, пускание пыли в глаза. Боже мой, наконец-то всего этого не нужно. Его здешние товарищи, несмотря на то что воевали, были куда более человечнее и добрее, чем те лакированно-лощеные благополучные граждане, что загребая жар чужими руками, свои сохраняли в чистоте и бравировали этим, перед ними - ассенизаторами политики и истории. Души политиков напоминали ему ротный нужник. Даже нет, он чище и ароматнее.
      А те, маленькие, но такие желанные и иногда доступные радости, вроде баньки. Да она куда милее всех "новорусских" саун, в которых парятся как раки "хозяева жизни". А кружечка крепкого чая? Да та же водка. Это дома ее завались, а здесь редко да метко. Тут вот пару недель назад, Вовки тогда не было, его во второй батальон вместе с дедом Славой откомандировали. Так караул крышу - кусок шифера, с "оружейки" - обычной ямы, сняли и запасы старшинской водки вытащили. Все опились и давай стрелять почем зря. Вон в палатке дырочки, сейчас даже звездочку видать на небе. А техника роты, так поговаривают, повалили, как он был в одних кальсонах, и сапогом в зад тыкали. Вот, на гражданке будет что вспомнить. А то там пьянка это банально.
      И вот утро 31 декабря 1995 года. Командир роты, тучный, уже в годах старший лейтенант, построил свое войско и раздал всем новогодние подарки. Это были стандартные детские кулечки со сладостями из гуманитарной помощи. Разошлись по палаткам и стали их рассматривать. Чем-то далеким и нереальным повеяло на всех. Конфеты, шоколад, улыбающиеся мишки и елки, новогодние шарики, как не вязалось все это с окружающей обстановкой. Мелочь, но все равно приятно. Частично поели, частично оставили на ночь. Вставала одна грандиозная проблема. Что же пить. После "известных событий" водки в роте однозначно не было. Колонн давно не было. А счастливчики с других подразделений, которые ездили в Ханкалу и запаслись вожделенным напитком, делиться им в этот день не собирались. Да и не близко до них. Да и контроль сегодня за личным составом о-го-го! Вон офицеры каждую минуту в палатку заглядывают. Короче водки не нашли.
      В ночь все с автоматами в руках, высыпали из палаток, и, не смотря на строжайший запрет офицеров, стали палить в воздух. Все небо осветилось, ракетами, трассирующими очередями. Кто орал, кто смеялся. Шум стоял невообразимый. Артиллерия дала залп осветительными снарядами и мириады светящихся шаров повисли в воздухе. Где-то правее раздался слишком громкий треск и ярко вспыхнуло пламя. Послышались крики, ругань. Но это было далековато и никто ничего не понял. Спиртного не было и в общем-то ночь прошла достаточно спокойно. Закусили чай шоколадкой. Вот и все. И как обычно ночь пополам - караул. В этот раз Вовка стоял с двух ночи до шести утра. В том же составе.
      Наутро узнали, что сгорела палатка второго батальона. Это их крики они и слышали ночью. Обошлось без жертв. Неприятно конечно было ее обитателям в новогоднюю ночь шляться полуголыми в поисках ночлега, но не смертельно. А все пьянка. Прав был ротный.
      ---------------------------------------------------------------------
      В квартире Лехи стены сотрясались от музыки. Пьяная Наташка демонстрировала стриптиз на новогоднем столе. Зритель был пока один. Хотелось бы аудиторию побольше (да и артисток получше - это мысль зрителя), но и Леши хватит. А скоро и Саша с Игорем Агеевы придут. В момент, когда она снимала лифчик, раздался звонок. Вот и пришли. Дальше все по плану - пьянка, "доклад" младшего Агеева о "очередной" поездке в Чечню. Видя что аудиторию захватить не удается и на него никто не обращает внимания Агеев предложил почтить минутой молчания Владимира, погибшего смертью храбрых в Чечне. На секунду возникло замешательство. Первый сообразил Леха.
      -- Саш, чего правда, что ли? Откуда узнал?
      -- Ну я же над ним живу. Мать его сказала.
      -- А похороны? - спросил Леха.
      -- А его на куски разорвало, там же и похоронили, в братской могиле.
      Леха не знал, насколько можно верить Агееву. Поэтому решил просто молча выпить рюмку. Вот те на! Проносилось у него в голове. И чего он там тормознулся то надолго. Может и брехня все. А как его мать спросить? Вдруг брешет Сашка, от него всего можно ожидать.
      -- Наташа, ты понимаешь, скоро мне туда ехать, - обращался Агеев младший к единственной даме. - Ты понимаешь, что и меня могут как Вовку, так же. А он моим лучшим другом был. Пей, пей, за него.
      Широко раскрытыми глазами Наташка смотрела на него. "Неужели этот красивый мальчик может погибнуть (Агеев конечно). Нет, надо отговорить его. А какой храбрый. Ведь вот друга убили, а он туда же.
      А Саша дальше и дальше опутывал ее словесной паутиной, рассказывая, через какие испытания предстоит ему вскоре пройти вместе со спецназом. Конечно, как не уединиться с героем. А Леша подождет. Больше о "погибшем" не вспоминали.
      ГЛАВА 10
      Спустя две недели, "погибший смертью храбрых" Владимир, получивший, кстати, в честь праздника младшего сержанта, на пару с Валентином пилил дрова, не подозревая о своей ужасной участи, "разорванного на куски и похороненного в братской могиле". Разорван на куски, правда, был его новый бушлат, да именно, во время известных событий когда он для пущей сохранности оставил его на хранение в палатке. И теперь он щеголял в драном, но так же теплом бушлатишке второго или третьего срока.
      -- Во, теперь на ночь хватит, - удовлетворенно поглядев на внушительную поленицу дров, произнес Вовка.
      -- Уголь подвезти с Ханкалы должны скоро, - порадовал Валентин. - Тогда классно будет. Дров не нужно пилить.
      -- Да, уголек - хорошо.
      Но хорошо оказалось другое. Рутина закончилась. Вовку с Мишкой вызвал ротный в офицерскую палатку и велел собираться по полной программе. Через час выдвигаться к ЦБУ (цент боевого управления). Готовится рейд. На сколько - неизвестно. Дальше все как обычно, чего там собирать-то, главное спальный мешок. Мишка сначала сдуру ума свой брать не хотел, начал говорить, что может все одним днем обернется. Но Вовка памятуя прошлый опыт решил запасаться на год вперед. Через час они уже тряслись на броне БМП, где было уложено всяческое снаряжение. Нести все это в руках было проблематично. Для неискушенного читателя я просто перечислю: бронежилет, каска, которые им приказано было сразу же одеть на себя, противогазы, так же повешенные на плечо, по четыре "Шмеля", автомат, ну и само собой вещмешок с едой и спальный мешок. Но зато свое близкое будущее можно быть спокойным. Старшина не поскупился и отсыпал им вдоволь консервов. Явно больше чем на три дня. Это радовало, но с другой стороны настораживало Вовку - щедрость военных руководителей объяснялась обычно чем-то нехорошим. Значит, что придется явно больше трех дней мыкаться отрезанными от мира. И если бы лето, а то ведь январь.
      На ЦБУ, посередине лагеря бригады столпотворение людей и техники. Гусеницы машин так глубоко вспахали землю, что колеи напоминали глубокие овраги, в которые, провалившись ночью, нелегко было бы выбраться, особенно учитывая, что глина налипнет. И ротный провалился. При его тучном сложении выбраться было действительно нелегко. Вовка с Мишкой, уже в боевом облачении, неуклюжие в своих тяжелых бронежилетах, одетых на толстые бушлаты и спадающих на глаза касках неуклюже вытаскивали командира из грязи, рискуя сами оказаться ежесекундно в таком же жалчайшем положении. Когда командир был уже почти вытащен и одной ногой балансировал на краю борта БМП, куда его затаскивали, Мишка, видимо припомнив какие-то старые обиды, разжал руку, державшую ротного и тот под смех зрителей вновь рухнул в грязь.
      -- Ты чего? Опупел, - грозно прорычал он, вставая в липкой грязи.
      -- Да я что, товарищ старший лейтенант, сами видели рука выскользнула. - Оправдывался Мишка. - Я же не нарочно, вам бы надо было крепче хвататься.
      Вовка, не имевший особых претензий к командиру, спрыгнул вниз, глубоко увязнув в глине под тяжестью "облачения" стал демонстративно поддерживать его под локоток, приговаривая.
      -- Ах, не ушиблись ли, товарищ капитан (приписав командиру желанную звездочку), сейчас мы Вас в лучшем виде достанем. Вы на него дурака внимание не обращайте. Молодой, еще, вот каши мало ел, вот и не удержал. Вы старшине скажите, что бы подкормил его получше.
      Командир, наконец, то был поднят из грязи и с почестями усажен на башню БМП. Дальше все по плану. Их отвели к третьему батальону и передали в распоряжение их комбата. От третьего батальона здесь присутствовало чуть больше роты солдат. Еще стояло несколько танков. Вообще на ЦБУ собиралось какое-то микроскопическое войско. Коктейль представителей всех видов сухопутных войск, и пехота и танки, один из которых украшали подвешенные спереди на металлической конструкции катки, которые солдаты окрестили "яйцами", и какие-то устрашающего вида, но безобидные землеройные машины. Колонна собиралась приличная. Стояли и еще какие-то ранее невиданные Вовкой, диковинные машины. Обращало на себя внимание, что в пехоте было много АГС (автоматический гранатомет станковый). Оказалось, что это гранатометный взвод в полном составе, была и минометная батарея. Вообще все подразделения были максимально технически вооружены. Не было просто стрелков, обязательно все с какими-то еще усиленными орудиями войны. Присутствие здесь огнеметчиков со "Шмелями" было очень кстати, и Вовка с Мишкой гармонично вписывались в общий пейзаж.
      Войско построили. Стояли все упакованные в бронежилеты и каски, что сковывало движения. Толпа этих людей напоминала сборище неведомых, огромных майских жуков в панцирях. Ждали неведомо чего, как обычно в армии. Курили, трепались. Искали земляков. Нашли конечно, как без этого. Вовка так вообще рядом с земляком в строю оказался. Парень по имени Женька, уже третий месяц здесь. Женька был из деревни, а в городе жил в "общаге", ну дальше, наверное, без комментариев, сами представляете, что там за жизнь и кто живет в большинстве. Женька и был то подавляющее большинство, обитателей этих людских муравейников, со всеми пороками им присущими. А с другой стороны читатель, с кем бы ты хотел бы жить и выживать? С ними или обитателями богатых особняков? Задумался? То-то же. У Мишки нашлось земляков побольше. Их большую партию с одной части прикомандировали. В основном все специалисты: механники-водители, связисты, саперы и т.п. Один земляк был особо полезен, он был "механ" на БМП, в том самом подразделении, куда их прикомандировали.
      О цели такого сбора никто не знал. Слухи ходили разные. Доминирующим был тот, что "чехам" наносится перед грядущим заключением мира некий последний удар страшной силы. И вот поэтому их тут и собрали. В подтверждении этой версии говорило наличие лучшей техники в бригаде, собранной здесь и максимально усиленного вооружения. Остальные версии варьировались от обычного строевого смотра и учений до полного вывода войск в Россию.
      Наконец что-то стало проясняться. Из штабной палатки вышел командир бригады в сопровождение старших офицеров. Ряды войска выровнялись. Вдоль них забегали офицеры, что-то записывая и помечая. Внимательно рассматривали технику и.... И все. Разойдись. Вовка и Мишка безуспешно пытались разыскать БМП с их ротным, но те давно уехали, отдав их в третий батальон. И куда теперь? Ночевать в третий батальон? У них самих негде. А как все добро в роту переть. Двух рук не хватит, да и путь неблизкий, около километра по грязи. А завтра обратно сюда же строиться. Их новый командир интереса к своим новым нахлебникам не проявлял и предоставил им полную инициативу в поиске ночлега.
      Вот тут то Мишкин земляк и пригодился как нельзя кстати. Пришли к разумному компромиссу. Все свое добро, а главное "Шмелей", оставили в его БМП. На ночлег, в роту, пошли налегке, с одними автоматами. А в роте оказалось, что их совсем не ждали и обед с ужином съели. Кряхтя, выдал им старшина банку кильку. Тем и поужинали.
      Следующий день прошел, так же как и предыдущий. Пришли, построились, постояли до обеда и разошлись. Вовке даже понравилось такое дело. А что, уходишь с утра, простоял до обеда и в роту. Ни тебе нарядов, ни работ, ни начальников. Ротный уже вроде как передал в батальон, а там вроде как еще не пристроили к месту. На третий день Вовка с Мишкой в таком же приподнятом настроении месили грязь по направлению к ЦБУ.
      -- Вов, а классно, если правда вывод скоро, - отряхивая налипшую глину с сапога и доставая сигарету сказал Мишка. - Домой наконец попаду. А то на шесть месяцев прикомандировали, а тут через два окажусь.
      -- Не знаю Миш, - задумчиво произнес Вовка. - Мне уже и страшно ехать. Я здесь привыкать начал.
      -- Да ты что? Вообще свихнулся? Чего тут делать?
      -- Миш, понимаешь, ты вернешься к семье, к жене, что тебя сковородой еще раз огреет, к службе. А я к чему? Опять работу искать бегать. Опять один на один с собой. А здесь я при деле.
      -- Ты Вова дурак, ты за полгода уже сколько "бабок" набрал? Купишь "тачку" то да се, заживешь.
      -- Миш, "тачки", "бабки". "Бабки" кончатся, а что "тачка" это тоже стоянка-гараж, бензин, права-ГАИ. Ну не в этом дело. Вон помнишь, с пятой роты в отпуск парень ездил, как уж звать не помню, тот, правда, все холодильником грезил. Ну и что, в первый день все просадил, до дома ехать не на что. Так он тем же днем сюда обратно. Вчера в строю увидел. С нами поедет.
      -- Ну, это он без ума. А если с умом....
      -- Да все мы тут без ума, - стал раздражаться Вовка. - Послушать вас, ну министры финансов, а только все без гроша. Кто с умом он дома деньги делает, сюда не прется.
      -- Да, ладно, Вова, не кипятись. У нас вот один пацан приехал, деньги по уму вложил, сейчас квартиру купил, магазин у него.
      -- Ты его сам-то видел.
      -- Нет.
      -- А магазин его?
      -- Ну, - замялся Мишка, - он в центре где-то. Да точно есть. Я тебе говорю. Мне пацаны точно рассказывали.
      -- Ладно, есть так есть. И ты магазин в квартире купишь. - Вовке уже надоели эти разговоры о скатерти-самобранке в виде денег полученных за службу.
      Ну и пусть надеются. Должен же человек во что-то верить. А Вовка не верил уже ни во что.
      В этот раз на ЦБУ была сверхнервозная обстановка. Командиры надорвали глотки строя своих нерадивых подчиненных. То тут, то там слышались крики:
      -- Каску одень! Противогаз где, тебя спрашиваю?! Ты автомат держишь, а не бабу за сиську! Это что такое?! Я тебя спрашиваю! Живот выпятил как баба Рязанская!
      Мишка и Вовка заняли свои места в крайнем ряду и переминались с ноги на ногу, пытаясь согреться. А погода ухудшилась. Вчера выпал сильный снег и таять не собирался. Снегопад возобновился, и сейчас липкие белые хлопья осыпали солдат.
      Перед строем, бодрой, пружинистой походкой вышел самый настоящий генерал. Офицеры и солдаты напряглись, ожидая страшного разгрома, за недостаточно бравый вид, бардак и прочие армейские грехи. Кое-кто в уме прикинул, сколько ему придется сидеть в яме, что зимой было вовсе некстати. Однако генерал-майор повел себя на редкость демократично. Он произнес краткую и энергичную речь, сводившуюся к тому, что собранной группе предстоит первыми выставить блокпосты в окрестностях Курчалоя. Перекрыв тем самым возможные пути отхода из Новогрозненска банде Салмана Радуева. Подчеркивалось, что впереди ожидают тысяча с лишним боевиков и полное отсутствие мирных жителей. "Там нет пастухов, там одни бандиты", - вот было генеральское резюме. Для обеспечения задачи не пожалели сил и средств. Дали даже водоопреснительные машины. Колонну будут сопровождать "вертушки" (вертолеты). Вскоре подтянутся еще войска. Задача особой важности, курируется командованием, бдительность, боеготовность и т.д. и т.п...
      Слушая все это Вовка приходил в уныние. Ясно, что просто так такие речи генералы не говорят, а значит, ожидается что-то совсем уж нехорошее. Подозрения усилились, когда генерал стал лично пожимать руки каждому солдату. Над полем раздался гул, это появилось звено вертолетов. Подали команду и народ стал грузиться на машины. Вовка со второй попытки залез на БМП. С Мишкой их разлучили. Он ехал с другой ротой. Зато Вовка попал с его земляком, Олегом, тем самым механником-водителем. Олег оказался человеком чудной судьбы. Был а Афганистане, Чернобыле, Таджикистане. Являясь импотентом после Чернобыля, продолжал жить с женой. Вот такие чудеса. А кроме того, незадолго до этой операции Олег отличился. Послали его ребята с блокпоста, где он стоял за водкой на рынок. Дали на обмен три "Мухи" (гранатомет одноразовый), чтобы он их выменял, не менее чем за литр. Олег и пропал с концами. Вернулся под самый вечер, пьяный и счастливый, ни "мух", ни водки. Ребята сильно разозлились на него тогда. Били смертным боем. Вот такие дела. Про незадачливого торговца все знали, в том числе и офицеры, но мер никаких не приняли, с ребятами, что лупили его как сидорову козу, он вскоре помирился, и все продолжалось по старому.
      БМП напоминало цыганскую кибитку. Чего там только не было нагружено: кастрюли, палатки, печка, даже два толстенных бревна, на всякий случай топливо. Солдаты как мухи облепили машины и колонна тронулась. Спереди шел, тряся "яйцами" танк, сверху, подобно коршунам кружили вертолеты. Впереди лежали заснеженные поля. Вовка с интересом поглядывал по сторонам. Часто они проезжали блокпосты, где из землянок, словно кроты из нор, вылезали на свет грязные, закопченные солдаты. Такова были зимняя жизнь. Тяжелая, холодная и грязная.
      Навстречу ехала чеченская колонна автобусов и грузовиков, наполненных молодыми мужчинами. Все как на подбор в традиционных шапочках, наподобие тюбетейки. Поравнявшись с военными, чечены стали улюлюкать и показывать непристойные жесты. Впрочем, и наши в долгу не остались. Наконец, долго плутая по разбитым дорогам, колонна наконец, когда начало темнеть заехала на огромное поле. К удивлению Вовки там располагалось какое-то подразделение. Были едва заметны три одинокие, вросшие в землю палатки. Здесь и предстояло ночевать. Спешились с машин. Костры разводить командиры запретили, чтобы не демаскироваться. Ничего хорошего это не предвещало, так как заметно похолодало. Прыгая на месте и разгоняя кровь, после долгого сидения на железе Вовка с Женькой, они попали в одно подразделение, вернее это Вовка попал в роту к Женьке, обсуждали планы ночлега. Сошлись на том, что надо, пока другие не опередили, попробовать попроситься на ночлег к солдатам, стоявшего здесь подразделения.
      Такие умные они были не одни. В сторону палаток двигались еще маленькие группки людей. Ребята подошли к палатке возле которой ковырялся в автомате мужик с огромной окладистой бородой.
      -- Здорово дядя! Откуда будешь, - обратился к нему Вовка, протягивая сигарету
      -- Мы все тут с Урала, - ответил мужик, - а вы?
      -- Мы с М-ска. А вообще все с Московского округа.
      -- Откуда вы? - удивленно переспросил мужик.
      -- С М-ска.
      -- Слышь, ребят, я с вашей области родом, с Р-кого района.
      -- А на Урал то, как попал? - спросил Женька.
      -- Да, с женой развелся, от алиментов бегал, - простецки ответил дядя.
      -- Во дела, - удивился Вовка. - И как удачно, убежал.
      -- Да нет, вон долгов набралось за пять лет. Ну тут думаю поправлю дела. А то тюрьма.
      Беседа стала совсем дружеской.