– Большая часть золота в слитках добыта и аффинирована в Южной Африке. Качество металла и маркировка также подлинные. Монеты российские и американские, достоинством 10 и 15 рублей, 20 долларов. Подлинные, – ответил господин семитской внешности.

– Тоже малоинтересно. А как насчет количества?

– Вот здесь возникает самый тонкий момент. Пока общее количество поступивших во внутреннее обращение и на мировой рынок золота сопоставимо с тем, которое может реально находиться в частном владении достаточно крупного сообщества физических лиц или, раз мы имеем дело с русскими монетами, в руках врангелевского правительства. Например, это могло быть частью переправленного каким-то образом из Казани в Крым царского золотого запаса. Однако непонятно, почему оно всплыло лишь сейчас, хотя у Врангеля были и раньше весьма серьезные финансовые затруднения. Что же касается южноафриканских слитков, появление их совершенно необъяснимо.

– То есть?

– Движение маркированных слитков проследить не слишком трудно. По нашим сведениям, золото со штампами и реквизитами, аналогичными предъявленным для экспертизы, находится сейчас совсем в других местах.

– Реально или по документам?

– Пока лишь по документам…

– Необходимо срочно выяснить реальное наличие золота там, где оно должно быть, после чего станут возможными какие-то выводы. Что, если близкие нам люди начали двойную игру?

– Мне кажется, это перспективный путь…

Еще с полчаса продолжалось обсуждение частностей, высказывались обоснованные и не очень предположения и гипотезы.

В целом выходило так, что в распоряжении присутствующих имеются неограниченные средства давления даже и на правительства ряда держав, входивших ранее как в Антанту, так и в Тройственный союз. Однако нет главного – четкого понимания того, каким образом политическую и финансовую власть преобразовать в эффективные силовые действия.

Легко можно купить или шантажировать премьер-министра, но даже он при самом горячем желании не сможет в обозримом будущем объявить полномасштабную войну той или другой России. Увы, издержки парламентаризма и буржуазной демократии. А суверенных властителей вроде Вильгельма, Франца-Иосифа или даже Абдул Гамида в сопредельных регионах уже не осталось.

Выходила как минимум на ближайшие полгода-год только стратегия непрямых действий против уже выявленных непосредственных виновников столь наглого вмешательства в дела «Системы». Диверсии, террор, организация провокаций, дестабилизация внутренней обстановки, «народные» восстания, в идеале – «законная» смена власти в одном или обоих сразу русских государствах путем активизации оппозиционных сил.

Для этого как раз имелись и теоретики, и практики. Двое из них присутствовали прямо здесь. Специалисты суперкласса. Соратники Лоуренса Аравийского и незабвенного Сиднея Рейли. Владевшие русским как родным, разбирающиеся в тайнах славянской души почти как Достоевский, а главное, имеющие в своем распоряжении штат кадровых агентов и добровольных помощников… Уж чего-чего, а Джеймсов Бондов и тогда вполне хватало.

– Вот первая и неотложнейшая задача, джентльмены, – изрек, категорическим жестом гася дискуссию, председатель. – В конечном счете устранить, но лучше бы, конечно, захватить живыми для последующей беседы таинственного господина Ньюмена с его людьми. Это касается вас. – Он указал костлявым пальцем на двух разведчиков и «палестинца». – И хорошенько присмотритесь к Троцкому. На что-то он еще способен или?.. Очередная встреча – здесь через неделю.

ГЛАВА 1

…Новиков неожиданно долго выплывал из беспамятства. Обычно процесс пробуждения занимал у него доли секунды, а сейчас уже начавшая осознавать себя личность пребывала в состоянии словно бы наркотического полусна. Еще не понимая, где он находится, Андрей вспомнил, как Сильвия протянула к нему руку, как его ослепила бело-фиолетовая вспышка, и догадался, что, наверное, после этого произошел очередной внепространственный переход.

Ему уже доводилось перемещаться во времени и пространстве, и он снова удивился, насколько отличаются, в зависимости от используемой техники, физиологические реакции организма. Кустарный аппарат Левашова вызывал головокружение, дурноту и потерю пространственной ориентации, но всего лишь на доли секунды. Совершенная форзелианская техника Антона позволяла преодолевать годы и парсеки так же легко и непринужденно, как порог между комнатами обыкновенной квартиры. А вот сейчас с ним случилось нечто ранее не испытанное…

Да нет, как же неиспытанное? А тогда, на Валгалле?.. Новиков со странным в его состоянии удовлетворением подумал (или ощутил?), что память у него восстанавливается даже быстрее, чем ожидалось.

Действительно, они сидели с Берестиным после танкового сражения в тени разбитых тяжелыми снарядами «Леопарда» аггрианских бронеходов, курили, рассуждали о возможностях человеческого разума в постижении особенностей инопланетной инженерной мысли.

Алексей, помнится, посетовал на собственную тупость и ограниченность, а Новиков не согласился и привел в пример такого признанного титана мысли, как Михайло Васильевич Ломоносов. Во всех науках изощренного, а иные и самостоятельно придумавшего. Но много ли он сумел бы понять, рассматривая обломки истребителя «F-16», сбитого зенитной ракетой?

Так что не стоило Берестину слишком самоуничижаться.

– Многие вещи нам непонятны не потому, что наши понятия слабы, а потому, что сии вещи не входят в круг наших понятий… – успел еще процитировать Андрей Козьму Пруткова, и тут-то с ними все и произошло.

То есть аггриане захватили их в плен какой-то гравитационной ловушкой и перебросили в мгновение ока с горного перевала в недра своей удаленной на тысячи километров базы. Разложив попутно на атомы и проанализировав психические структуры личностей.

Без всякой преамбулы Новиков перестал тогда осознавать себя частью окружающего мира. Только что они с Алексеем радовались, что остались живы, дышали удивительно свежим и вкусным после заполненного пороховыми газами боевого отделения танка воздухом, щурились на выглянувшее в просвет между тучами местное солнце. И сразу все это исчезло. Будто в темном кинозале оборвалась пленка и погас дымный луч света проектора. Но даже в наступившем беспамятстве ему было очень и очень плохо. Как если бы… ну, скажем, броситься с гранатой под гусеницы танка, успеть догадаться, что граната не взрывается, и пережить долгий и мучительный процесс перемешивания собственного организма с не слишком твердым грунтом.

Тот раз ему показалось, что длилось все это целую вечность, то есть до самых дальних границ сознания не воспринималось и не вспоминалось ничего, кроме боли и отчаяния.

Сейчас, правда, боли не было. Но состояние напоминало тяжелое похмелье после неумеренного употребления какой-нибудь гадости вроде самогона из гнилой картошки.

Однако завершился мучительный процесс перехода к обретению себя скачкообразным восстановлением интеллектуальных и физиологических функций, настолько полным, что уже и не верилось, вправду ли было ему только что так плохо или пригрезилось в одном из кошмарных видений.

Открыв глаза, Андрей увидел себя внутри белого шарового объема, заполненного как бы упругим непроглядным туманом. И хотя здесь не было и не могло быть никаких ориентиров, он догадался, что попал в то же самое место, что и прошлый раз. В камеру нулевого времени, своего рода переходный шлюз между Землей и Валгаллой. Конечно, он не мог быть в этом уверен полностью, аналогичное устройство, логически рассуждая, должно функционировать в любой точке сопряжения «нормальной» Вселенной с аггрианской, существующей по совсем другим законам. Однако интуиция подсказывала, что место – именно то…

Решив пока исходить из этого предположения, Андрей использовал тактику, прошлый раз принесшую ему успех. Сосредоточился, мысленно обращаясь к Сильвии и ее здешним соратникам, потребовал создать в «предбаннике» (или чистилище?) обстановку, соответствующую человеческим вкусам и привычкам.

Получилось. На долю секунды свет померк, как на театральной сцене при смене картин, и Новиков увидел, что в неудобной позе теперь полулежит на диване в холле большого гостиничного номера. Весьма похожего на тот, куда их с Алексеем заточили аггры годом раньше. Только мебель, ковры и портьеры тогда были выдержаны в шоколадных тонах, а сейчас – в золотисто-лимонных.

Стараясь быть несуетливым, не проявляя ненужного любопытства, все равно ведь не увидишь здесь ничего, что не было бы предусмотрено хозяевами, Андрей встал с дивана. Ноги его держали прочно, голова не кружилась.

Застекленный бар напротив был, как и в прошлый раз и как вообще положено в отелях такого класса, полон. Он взял с витрины пачку «Кэмела» и банку пива. Выглянул в окно и ничего там не увидел, кроме привычного молочного тумана. Как и ожидалось. Удивляясь собственному безразличию и спокойствию, Новиков опустился в кресло и начал ждать, рассматривая прилипшую к подошвам сапог кирпичную крошку с дорожек британского поместья Сильвии.

Похоже, как ни странно, его сюда перенесли вполне материальным образом. Или?..

Только сейчас, оказавшись в сравнительно нормальной обстановке, он начал восстанавливать то, что сохранилось в памяти от очередного выхода в галактическую Гиперсеть. Дважды он уже попадал в нее с помощью Антона и дважды же по инициативе кого-то из Держателей. Очевидно, из клана тех, чьим инструментом был Антон вместе со всей его Конфедерацией Ста миров.

А сам он произвольно делать этого по-прежнему не мог. Хотя вся заварушка из-за того и завязалась, что некто великий и могучий до полусмерти перепугался потенциальной способности земного разума включиться в игры титанов. Аггры и форзейли по определению на такой подвиг способны не были, да и вообще существовали (по некоторым данным) всего лишь в качестве внешних эффекторов нематериальных сверхсуществ. Впечатляет – цивилизации, включающие в себя более сотни звездных систем, освоившие тысячи кубических парсеков пространства, на века опередившие земную, – на самом деле не что иное, как элементы механизма дистанционного управления.

Они – инструмент, а мы, едва успевшие слезть с деревьев земляне, – субъект истории Вселенной. Как тут не загордиться, не восхититься самонадеянной гордыне предков-антропоцентристов. А также авторов Библии: человек, мол, создан по образу и подобию, а потому богоравен…

Странно только, что, обладая такими сверхъестественными способностями, он продолжает ощущать себя обычным человеком. В отличие, скажем, от персонажей последнего прочитанного в нормальной жизни романа Стругацких – люденов. Те, получив кое-какие особые дарования, однозначно и очень быстро теряли всякую духовную связь с нормальным человечеством. Или дело в том, что его способности пока все-таки лишь потенциальны? А в повседневности он, за исключением умения в не очень значительных пределах изменять статистическую вероятность осуществления не противоречащих законам природы событий да еще обостренной интуиции, ничем от других людей не отличается.

В случае чего «не поднимет простое пятивершковое бревно, тем более – дом пятиэтажный».

А как понимать то, что он пережил в какие-то доли секунды, пока Сильвия переносила его (или его квантовую матрицу) с Земли на Валгаллу?

Он последовательно попадал в сугубо чуждые параллельные реальности, гораздо более далекие от тех, что ему уже доводилось видеть. Не зря Антон его предупреждал: смотри, мол, брат, не заблудись. Выйдешь на веселенькую изумрудную лужайку, а под ней – бездонная трясина хлюпающей сероводородной грязи.

И везде присутствовала женщина, прекрасная и несущая в себе смертельный риск. Самое странное, он так и не мог вспомнить, на кого она похожа – на Ирину, на Сильвию, или то был совершенно новый персонаж альтернативной истории, причем каждый раз разный?

Но с тем же успехом это могла быть не «обыкновенная» параллельная реальность, а те самые Ловушки сознания… Запущенные в Гиперсеть особые подпрограммы, аналоги компьютерных «антивирусов», предназначенные для разрушения проникающих в Сеть конкурирующих мыслеобразов. И если бы он не сумел (или ему не помогли бы) из поля притяжения этих Ловушек вырваться, то он был бы обречен метаться внутри генерируемого ими псевдомира, пока не растворился бы в нем без следа, как кусок сахара в чашке чая…

А грезившаяся ему женщина играла в осуществлении коварного плана особую функциональную роль. Стоило бы, к примеру, узнать ее, откликнуться на ее призыв – и все! Пропал бы, как Хома Брут, не удержавшийся и взглянувший на панночку. Не зря же еще там, в бреду, мелькнула у него подобная ассоциация…

Если только… Если только он действительно сумел вырваться, а не остается по-прежнему там, в Сети, и все вокруг просто более убедительная имитация реальности. Есть способ проверить это или нет?

Ладно, еще будет время разобраться, нужно просто повнимательнее приглядываться к окружающему миру, чтобы вовремя заметить очевидные несообразности. Если их вообще можно заметить.

А пока подождем развития событий, решил Андрей, допил неприятно теплое пиво и швырнул банку в угол, целясь в корзинку для мусора. И попал. Вот это, например, что пиво теплое – квалифицирующий признак или нет? Будь оно иллюзией, что мешало бы ему оказаться ледяным, бутылочным да хоть просто более приличного сорта?

Как он и рассчитывал, ожидание было недолгим. И неудивительно, времени в распоряжении аггров было неограниченное количество, если бы им требовалось как-то специально подготовиться к встрече. А уж наблюдать за его поведением исподтишка тем более глупо. Знали они о нем все до потаенных глубин подсознания, раз уж сумели в нужный момент переписать его личность на матрицу и пересадить в сознание товарища Сталина.

Сильвия вошла без стука, решительно, как в свою собственную комнату, и даже не поздоровалась. Очевидно, считала, что день, начавшийся неизвестно когда и неизвестно в скольких десятках парсеков отсюда, все еще длится. Правда, переодеться для этого визита она отчего-то потрудилась.

Вместо прозрачного, огненного цвета пеньюара, наброшенного прямо на голое тело, в котором она «только что» пыталась соблазнить Андрея, леди Спенсер предстала в строгом, цвета железной ржавчины костюме и в туфлях на такой высоты каблуках, что Новиков в очередной раз поразился, как вообще женщины ухитряются сохранять равновесие в такой обувке да вдобавок еще довольно грациозно и легко передвигаются.

Смену облика Сильвии он понял как намек, что прежние сексуальные игры закончились, а сейчас следует ожидать более серьезного разговора. И вновь подумал, а действительно ли эта рыжеволосая дама с пронзительными изумрудными глазами – природная инопланетянка, лишь изображающая английскую аристократку? Или все наоборот?

Он не смог найти ответа на этот вопрос, восемь лет зная Ирину, причем больше двух лет подряд – ежедневно, и также не нашел его, изучая Сильвию. Слишком уж они обе были земными женщинами во всех своих мыслях и поступках. Да вот и сейчас, пользуясь привычными аналогиями, можно ли представить себе Штирлица, вернувшегося из Берлина в Москву и прихватившего с собой Шелленберга в качестве военнопленного, Штирлица, продолжающего на родной Лубянке носить эсэсовский мундир, тщательно при этом соблюдая все непростые правила – когда допустимо надеть полевую форму, а когда парадную, к какому кителю полагаются два погона, а к какому один, и уж не дай бог появиться в сапогах, но без ремня с портупеей.

Вот и Сильвия, оказавшись впервые за столько лет среди своих, не расслабилась, не сбросила надоевшие вражеские одежды, а старательно выбрала максимально соответствующий человеческим традициям наряд. Странно? Возможно, что и нет, если прочесть этот факт как некий сигнал, намек на то, что даже здесь ее следует воспринимать с учетом ранее достигнутых договоренностей, независимо от того, как она будет говорить и поступать в присутствии своих соотечественников, а то и прямых начальников.

…Усмехнувшись внутренне тому, как намертво въелась в него привычка анализировать и раскладывать на элементы все, даже внешне незначительные факты и явления окружающей действительности, Андрей вежливо привстал из глубокого кресла и изобразил нечто вроде поклона.

– Какая неожиданная встреча! Вы неизменно очаровательны, леди Спенсер. Я даже затрудняюсь определить, когда вы более восхитительны, сейчас или…

Новиков сделал движение головой, словно указывая куда-то назад и вверх. По его представлению там, среди звезд находилась сейчас Земля, Англия, родовое поместье Спенсеров и каминный зал, где Сильвия роняла с обнаженных плеч облачко алого шелка.

Андрей знал со слов Ирины и самой Сильвии, общаясь с Антоном и ведя собственную «оперативную разработку», что она исполняла роль английской аристократки на протяжении как минимум ста десяти лет. Появившись на Земле где-то около тысяча восемьсот семьдесят пятого года, она, оставаясь вечно молодой тридцатилетней дамой, участвовала в качестве «агента влияния» в Берлинском конгрессе, во всех внешнеполитических акциях империи против России до семнадцатого года, приложила руку к победе большевиков в гражданской войне и так далее, вплоть до завершившейся крахом последней попытки коммунистической модернизации при Андропове. На этом ее плодотворная деятельность закончилась, поскольку их, аггрианский, исторический враг – форзейли, персонифицированные на Земле в лице шеф-атташе Антона, проявили большую военно-политическую гибкость и обошли аггров на повороте. А если еще точнее – сумели четче отследить ситуацию и догадались, что, используя догматизм и интеллектуальную «заторможенность» аггров, сделать необыкновенно способных землян своими союзниками дешевле и выгоднее, чем неизвестно сколько продолжать конфликт без результата и шансов на победу.

Сильвия прищурила глаза, губы ее чуть дрогнули, но она ничего не сказала, не улыбнулась даже, только подчеркнуто медленно закинула ногу за ногу, поправила край юбки, чуть выше, чем допускают приличия, соскользнувший вверх по искристому нейлону чулка. Потом надменно-изящным жестом, словно для поцелуя, протянула тонкую руку с массивным, грубо кованным браслетом старого золота на запястье.

Андрей вскочил, подал ей сигарету, щелкнул зажигалкой. Когда аггрианка сделала первую глубокую затяжку, Новиков как бы между прочим спросил:

– Все время удивляюсь, что на вас гляжу, что на Ирину. Неужели вам действительно курить нравится? Биохимия… инопланетянская (он хотел сказать – аггрианская, но вовремя воздержался, Сильвии почему-то остро не нравилось это название. Слыша его, она всегда недовольно морщилась, словно Наташа Ростова, беседующая с поручиком Ржевским) тоже никотина требует или это чисто культурологическая привычка?

– Да вот, представьте, нравится. Причем от курения я получаю больше удовольствия, чем вы… – И на недоуменно приподнятую бровь Андрея пояснила: – Раком легких заболеть не боюсь.

– Это еще как сказать, – охотно ввязался в дискуссию Новиков. – Курить с риском для жизни куда приятнее. Помните: «Все, что опасностью грозит, для сердца смертного таит неизъяснимое блаженство…» Впрочем, откуда вам это знать, на Западе Пушкина не читают…

– Опрометчивое заявление. Кое-кто и читает. «Все, все, что гибелью грозит, для сердца смертного таит неизъяснимы наслажденья – бессмертья, может быть, залог! И счастлив тот, кто средь волненья их обретать и ведать мог». Может быть, так?

– М-да… – Новиков тяжело вздохнул. – Забываем великие страницы… Интеллигенты, аристократы духа! Одно только извиняет, растаскали классиков на цитаты за полтораста лет, ну и редактируем помалу для удобства повседневного употребления. А вы молодец, леди Спенсер, утерли меня аккуратненько…

Сильвия снова обозначила намек на улыбку легким движением губ. Андрей подумал, что вопреки всем доводам разума эта дама нравится ему все больше. Независимо от его чувств к Ирине. И даже, наверное, не так в сексуальном плане, как в интеллектуальном. Словно достойный партнер в преферанс. Играющий примерно в одинаковую силу, но по другим принципам. Нет, как женщина она тоже весьма привлекательна. Пропорции великолепные, классически правильные черты лица, роскошные волосы. И эта вот неуловимая аура чужеродности, совершенно неславянского генотипа. Ирина красивее Сильвии по всем параметрам, но она своя, стопроцентно русская по внешности, характеру, стилю поведения, а значит – в ней не хватает загадочности. Вдобавок уже второй месяц леди Спенсер не скрывает настойчивого желания затащить его в свою постель. Он пока держит дистанцию, но эта агрессивность волнует, и мысль о том, что стоит ему лишь захотеть… Да…

Она, похоже, догадалась, о чем он думает, и скромненько потупила глаза.

– Так вот, – Сильвия неторопливо выдохнула дым, – мы условились отвлечься от предрассудков и попытаться посмотреть на мир непредвзято. Ты согласился. И поверил мне более, чем я осмеливалась надеяться. Я это ценю…

– То есть? – спросил Новиков.

– У тебя были все основания предположить, что я затеяла очередную интригу. Заманиваю тебя в ловушку. Ты не испугался, даже позволил мне применить «портсигар», зная, что он не просто «средство передвижения», а и весьма мощное оружие…

– Как же, помню. Ты Сашку собралась им ликвидировать, «растянутое время» пыталась использовать… Чего уж… Война есть война. Схема простая. Или мы вас, или вы нас. Однако кое-какие принципы благородства должны сохраняться. Ты знаешь, чем уникальна русско-японская война девятьсот четвертого – девятьсот пятого годов?

– Не знаю, – несколько растерянно ответила Сильвия.

– А тем, что это была, с одной стороны, первая по-настоящему межцивилизационная война, а с другой – последняя в истории война, где стороны на сто двадцать процентов соблюдали все существовавшие к тому времени правила. Перемирия для сбора раненых, освобождение из плена под расписку о дальнейшем неучастии в войне, благодарственные письма микадо русскому царю за героизм его воинов, публикации стихов Такубоку Иэясу на смерть адмирала Макарова… Джентльменская война… Как раз потому, что японцы захотели показать, что они вполне готовы вступить в мировое сообщество на равных. Вот и я допустил, что у нас с тобой нечто такое же может получиться…

– Спасибо. – Сильвия посмотрела на Новикова каким-то новым взглядом.

«Мне удалось перехватить инициативу, – подумал Андрей. – Только для чего?»

Впрочем, аггрианка быстро взяла себя в руки. То ли просто колени у нее затекли, то ли с целью переключить внимание партнера на более простые мысли, она поменяла их (не мысли, а ноги) местами. Опять же демонстративно неторопливо, рассчитывая на примитивные эмоции собеседника.

«За кого она меня держит? – раздраженно подумал Новиков. – Будто я не знаю, чем кончаются самые длинные ноги…»

Хотя все равно глаз не отвел. Чисто инстинктивно.

– Твой друг Антон оказался полным дураком, – сказала Сильвия, вновь поправив юбку. – Он убедил вас, что после прорыва на таорэрианскую базу и взрыва информационной бомбы мои соотечественники окажутся полностью выключены из существующей реальности. И в вашей Вселенной их больше нет и не будет…

– Так… – кивнул Андрей, уже догадываясь, что услышит дальше. Сильвия вспомнила сейчас о ключевом моменте многовековой войны ее соотечественников аггров и противостоящей им Галактической Конфедерации Ста миров, когда шеф-атташе Конфедерации на Земле, называвший себя Антоном, организовал диверсионную акцию против аггров, оккупировавших планету Валгалла. Тогда Сашка Шульгин, Олег Левашов и двое вообще непонятно как попавших в их реальность русских космонавтов из двадцать третьего века заблокировали развилку мировых линий, через которую аггры проникали в земную реальность, и заодно выручили томившихся в телах Сталина и командарма Маркова Берестина и Новикова. Сделать им это удалось. То есть аггры, которые вели свою злокозненную тайную работу на Земле чуть ли не с десятого века, оказались из канонической истории вычеркнуты. Но одновременно с этой победой Новиков и его друзья потеряли возможность вернуться в свой тихий, обжитый, удобный восемьдесят четвертый год советской эры. Побочный, так сказать, результат. Но ведь за любую победу приходится платить. Часто – несоразмерно.

Взамен Антон предложил им год тысяча девятьсот двадцатый. Как единственное место в двадцатом веке, куда можно еще переместиться. Потому что следующая подходящая для натурализации точка (хроноузел в паутине времени, если угодно) находилась уже в тысяча восемьсот пятьдесят четвертом и далее по обратной нерегулярной экспоненте: тысяча семьсот семьдесят седьмой, тысяча семьсот девятый, и еще ниже по две-три даты в абсолютно не приспособленных для жизни цивилизованных людей семнадцатом, пятнадцатом, одиннадцатом и так далее веках…

– Но он-то заявил вам, что нас не останется больше в восемьдесят четвертом году, так?

– Похоже… – согласился Андрей. – И в Лондоне, куда за тобой пришел Сашка, вас уже ведь и не стало…

– Да… – с каким-то жутковатым шипением в голосе сказала Сильвия. – А в двадцатом?

И Новиков наконец понял, что его смущало и тревожило при всех теоретических собеседованиях с Антоном. Чувствовал ведь, что есть в его словах какая-то неувязка, а не понял вот…

Ему захотелось вдруг вскочить, ударить кулаком по столу или швырнуть вторую банку пива, что он уже успел достать из бара, в зеркальные дверцы напротив. Просто чтобы таким невинным способом погасить охватившую его злость на друга-форзейля, а прежде всего на себя самого. Надо же, психолог, экстрасенс, собеседник Богов… Придурок, и ничего больше!

Конечно же, чистенький от вмешательств извне двадцатый год. Где все так, как было… А не хватило соображения, чтобы понять элементарное – раз реальность прежняя и момент появления в ней отстоит на шестьдесят четыре года от блокированной развилки, то этой развилки просто еще нет, и путь на Валгаллу открыт…

– Быстро ты догадалась? – спросил он Сильвию, оставаясь внешне спокойным и даже лениво-расслабленным.

– Не очень. – Аггрианка тоже не преувеличивала своей сообразительности. – Уже там, в Крыму. Когда мы с тобой вернулись от Врангеля. Помнишь разговор в баре?

– Так. Догадалась и решила попробовать, получится ли переход на Валгаллу. Получилось? А я тебе зачем?

– Ну, князь! – Сильвия резко вскочила, закружилась по комнате, заложив руки за спину, и Андрей не сразу заметил, что туфли она оставила возле кресла и ходит по ковру в одних чулках и нога у нее на удивление маленькая при ее росте – тридцать седьмой размер максимум.

– Ты издеваешься или забыл наши… собеседования? Межгалактический переход так подействовал? Я же говорила: ты мне нужен, чтобы в устройстве мира разобраться. Чтобы из-под контроля Держателей выйти. У тебя ведь получалось уже. А теперь здесь попробуем. Понимаешь, о чем я говорю?

Андрей кивнул утвердительно. Неважно, насколько он на самом деле понял то, что Сильвия ему сейчас говорила. Главное, что ее слова сейчас давали ему повод, ни о чем не говоря самому, выслушать очередную трактовку событий, происходивших на протяжении последних… Как сказать лучше – двух, или шестидесяти, или вообще неизвестно скольких лет?

Отчего вообще случилось то, что случилось? Жил на свете вполне довольный собой человек, имел двух близких друзей, на которых мог положиться в любой мыслимой (в те времена, приходится теперь добавить) ситуации, был «выездным», то есть имел право ездить за границу по служебному паспорту и наслаждаться прелестями загнивающего капитализма, веря при этом, что все равно советское общество является самым передовым и прогрессивным, невзирая на некоторые видимые (под влиянием того же Запада) недостатки. Влюбился по неосторожности в странную девушку, с которой вдруг пришлось на три года расстаться, и не совсем по своей воле, а в силу опять же странно и непредсказуемо сложившихся обстоятельств. Снова встретил Ирину, которая наконец-то сказала ему, что никакая она не земная девушка, а инопланетная разведчица. Выслушал он ее исповедь с интересом, но без внутреннего потрясения, будто бы давно был готов к подобному повороту сюжета. Так же спокойно отнесся и к дальнейшему. Когда за Ириной явились агенты их службы безопасности, намеренные арестовать ее за измену и депортировать «на родину», они с Шульгиным, Берестиным и Левашовым сумели дать недостаточно подготовленным и излишне самоуверенным «спецназовцам» пришельцев должный отпор, тем самым включившись в межгалактические игры цивилизаций, превосходящих земную куда больше, чем наша современная – древнеегипетскую.

Первый бой они в тот раз выиграли. Добрались даже до затерянной в каком-то из спиральных рукавов Галактики землеподобной планеты Валгалла.

Прожили там счастливо почти целый год. Ввязались ни с того ни с сего в войну между Ириниными соотечественниками агграми и валгальскими аборигенами, почти что выиграли и ее тоже, но в итоге оказались в плену. Как уже было сказано – в этом же «земном» гостиничном номере.

Здешняя аггрианская резидентша, звали ее, кажется, Дайяна, предложила Новикову и Берестину в качестве альтернативы к довольно изощренным и мучительным интеллектуальным пыткам сходить в некий период земной истории и, перевоплотившись ни больше ни меньше как в личности Сталина и его ближайшего соратника командарма Маркова, переиграть вторую мировую войну в желательном для аггров направлении.

Они это сделали, только вот направление история приобрела не совсем то, на какое рассчитывали пришельцы.

Она, история, оказалась штукой настолько упругой, что даже и «товарищ Сталин», вооруженный знанием всего происшедшего в двадцатом веке, не сумел справиться с ее логикой и инерцией…

Постепенно в ходе этих невероятных для нормального здравомыслящего человека приключений, которые, впрочем, будучи организуемы последовательно и в тщательно вычисленной пропорции, воспринимались почти естественно, Андрей и оказался в обществе своих друзей в одна тысяча девятьсот двадцатом году, каковой и был определен им как постоянное место и время жительства.

Попутно Новиков узнал, что вся эта межгалактическая заварушка произошла как раз оттого, что он оказался тем человеком, который в силу особого устройства своей психики потенциально был способен на равных участвовать в играх неких высших существ, со времен Большого взрыва контролирующих и направляющих развитие Вселенной. Поверить в это он не смог, но постепенно убедился, что какими-то специальными способностями все же обладает.

И вот теперь он вновь оказался на Валгалле (Таорэре по-аггриански), где Сильвия захотела объяснить ему свое представление об истинной картине мира.