Мент: Свой среди чужих

      И в этот момент произошло непредвиденное. Входная дверь резко распахнулась, и в бар ворвались трое головорезов с автоматами наперевес. Они двигались вполне профессионально – один впереди, двое на шаг сзади. Охранник, стоявший у самой двери, даже не успел выхватить пистолет – короткая автоматная очередь переломила его пополам. Его напарник – накачанный верзила в кожанке – получив смертельный удар по шее, рухнул на пол, прямо под ноги влюбленной парочке. Все это произошло настолько быстро, что никто из присутствующих не успел даже дернуться. Лишь третий охранник, самый осмотрительный, осторожно отступил в тень. Там находилась дверь, ведущая в кухню, которой он и надеялся воспользоваться: под шумок смыться за помощью. Увы, ему это не удалось – один меткий выстрел, и охранник с хрипом повалился на пол.
      – Всем сидеть! – заорал один из вооруженных парней, самый молодой и самый наглый, и для пущей убедительности дал короткую очередь в потолок.
      В баре воцарилась тишина. Посетители, стараясь не делать лишних движений, с ужасом наблюдали за тем, как юнец с ехидной улыбкой осматривает зал.
      – Что, суки, притихли? – негромко и совсем не зло спросил он. – В штаны со страху насрали?
      Желающих отвечать на этот вопрос не нашлось – каждый, на ком останавливал взгляд юнец с автоматом, тут же опускал глаза. И только Андрей не сделал этого, рассудив, что бояться отморозков ему, майору уголовного розыска, зазорно. В Москве он и не таких крутых обламывал, и ничего, жив-здоров...
      Его вызывающий взгляд не остался незамеченным. Когда юнец понял, что один из посетителей его не боится, то искренне удивился. Вскинув оружие, он передернул затвор и двинулся к столику Андрея. Лада негромко всхлипнула и вцепилась в рукав его куртки. Затем пробормотала сквозь зубы что-то похожее на ругательство. Юнец же, указав на девушку дулом автомата, приказал:
      – Иди сюда, сучка! Быстро!.. Ты-ты, и нечего по сторонам зыркать!
      Андрей сделал попытку сунуть руку в карман – там у него лежал «глок». На этот жест бандит отреагировал немедленно.
      – Стоять, козел! Не двигаться! – проорал и перевел дуло автомата на него. – Руки по швам!.. И отойди от этой сучки, если не хочешь схлопотать пулю!
      Андрей медленно вытащил из кармана зажигалку.
      – Но покурить-то можно?
      Фраза попала точно в цель – на лице юнца появилась растерянность. На долю секунды он выпустил из поля зрения Андрея, и тот воспользовался ситуацией. Рубленым ударом справа он нокаутировал юнца и, когда тот начал медленно оседать на пол, вырвал у него из рук автомат. Бандиты, стоявшие у выхода, оторопели. Пока они соображали, что к чему, Андрей полоснул короткой очередью чуть повыше их голов, затем направил автомат на лежавшего в отключке юнца.
      – Бросай оружие, руки за голову, лицом к стене! – скомандовал он.
      Один из бандитов послушно выполнил приказ – автомат с грохотом полетел на пол. Второй же вдруг сделал резкий выпад в сторону и, схватив за волосы стоявшую поблизости официантку, прикрылся ею, словно щитом. В его руке, словно по мановению волшебной палочки, появился «ТТ», дуло которого тут же уперлось в голову несчастной девушки.
      – Бросай пушку! – проорал бандит. – Иначе я продырявлю башку этой дуре!
      Его кореш, опомнившись, тут же подхватил свой автомат, передернул затвор и направил оружие на Андрея. Обстановка опять вышла из-под контроля.
      Андрей чувствовал – еще мгновение, и этот отморозок выстрелит.
      «Черт, что же делать?» В следующую секунду его взгляд уперся в юнца, все еще пребывавшего в отключке.
      – Я пристрелю этого сосунка. – Носком ботинка он пнул его под зад. – Мне терять нечего, и вы это знаете! Поэтому предлагаю обмен: вы забираете своего кореша и сматываетесь. И больше никаких трупов.
      Надежды на то, что бандиты примут его условия, было мало. Но даже эта небольшая отсрочка играла Андрею на руку. Ведя пустые переговоры, он тянул время, так как видел, что официантка вот-вот грохнется в обморок. Он ждал этого момента с огромным нетерпением и напряжением, так как знал – когда девушка потеряет сознание, бандит, державший ее под прицелом, не сразу сообразит, что же ему, сердечному, делать. Официантка обмякнет, ее тело станет тяжелее, и отморозок вынужден будет либо отпустить ее на мгновение, чтобы обхватить поудобнее, либо на долю секунды убрать от ее виска пистолет.
      «И вот тогда все будет зависеть только от меня», – подумал Андрей. И тут же напрягся, так как почувствовал, что официантка вот-вот «дозреет». На какое-то мгновение лицо девушки стало совсем серым, глаза закатились, и, не издав ни единого звука, она потеряла сознание. Бандит запаниковал и опустил руку с пистолетом. Андрей тут же вскинул автомат и, почти не целясь, нажал на курок, плавно передвигая ствол вправо.
      Он не слышал выстрелов – от напряжения заложило уши. Зато вдруг стал видеть все, что происходит вокруг, как бы в замедленном действии. Он видел, как одна из пуль пробила череп отморозка, как хлынула кровь прямо на белый передник официантки, как второй бандит кулем осел на пол.
      «Хватит!» – мысленно приказал он себе и перестал нажимать на курок.
      А в следующее мгновение прямо перед собой увидел испуганно-восхищенные глаза Лады и, почувствовав в своей ладони ее прохладные пальцы, услышал торопливый шепот:
      – Смываемся... быстро... ну!
      Он понял, что Лада права, – ему не стоит светиться в этом кабаке. И не стоит терять время на размышления, а надо мчаться из этого проклятого места изо всех сил...

* * *

      – Все, я пас, – тяжело выдохнула Лада и остановилась. – Не могу больше.
      Тяжело дыша, она прислонилась к стенке старого дома и обессиленно опустила руки. По ее лицу текли ручейки пота, тщательно уложенные в прическу волосы рассыпались по плечам. После долгой пробежки от макияжа не осталось и следа, и только на полных губах каким-то чудом сохранилась ярко-красная помада.
      Оглядев девушку насмешливым взглядом, Андрей сказал с подначкой:
      – Что, устала?.. Спортом надо заниматься, тогда и уставать не будешь.
      Сам же он чувствовал себя очень даже неплохо. Особенно если учесть тот факт, что последние пятнадцать минут они с Ладой в бешеном темпе носились по ночным питерским дворикам. Заметали следы. И вроде бы вполне успешно.
      – Сейчас там, наверное, такое началось! – нервно хихикнула Лада. – Ментов понаехало, да и наши братки, наверное, на ушах стоят. Как-никак, погром на их территории. Слава богу, что вовремя смылись.
      – Согласен, – кивнул Андрей и достал из кармана пачку «ЛМ».
      Странно, но, когда они выскочили из бара, им даже в голову не пришло взять такси. Только сейчас, спустя почти полчаса, он по достоинству оценил это интуитивно принятое решение. Ведь гораздо проще и безопаснее покинуть место происшествия на своих двоих, никого не нервируя и не подставляя. Как-никак, на его совести смерть двух людей. Даже если учесть, что он просто защищался, а убитые – отъявленные бандиты, объяснений с оперативниками не избежать. А ему этого не очень-то хотелось. Да и Лада, судя по всему, не жаждала встречи с блюстителями порядка. Интересно, почему?
      – Дай мне сигарету, – попросила девушка.
      – Держи. – Андрей протянул ей пачку. – Только у меня крепкие... Мне кажется, в баре ты курила «Вог»?
      – А, все равно, – махнула рукой та. – Курить страшно хочется, а свои я с перепугу оставила на столике... – Она щелкнула зажигалкой, глубоко затянулась и уселась прямо на траву. Сняла туфли, небрежно отставила их в сторону и с видимым удовольствием вытянула вперед длинные ноги. Затем порылась в сумочке и достала оттуда маленькую бутылку виски. – Хочешь?
      – Нет, спасибо, – отказался Андрей.
      – А я, пожалуй, сниму напряжение. – Лада отвинтила крышку и сделала несколько глотков.
      Они молча курили. Андрей думал о том, как нескладно это у него получилось: пошел в кабак, чтобы узнать кое-что об Альке, а вместо этого взял да и вляпался в историю со стрельбой и трупами.
      – А ты, Андрей, парень не промах, – вдруг сказала девушка. – Здорово ты их подстрелил. Как куропаток! Вообще-то эти сволочи давно нарывались.
      – Кто они?
      – А, козлы малолетние. С Покровки. На зоне чалились без году неделя, а самомнение, как у крутых урок. Насмотрелись американских боевиков и решили разделить территорию. Небось думали, что это легко и просто – автоматом помахал, пару охранников пришил, и все, кабак твой. Козлы! Они давно к нам подгребались. Вначале по-хорошему, потом, когда поняли, что дело не сладится, решили немножко попугать. Поймали Колю-бармена, избили до потери сознания... Можно подумать, что Коля тут что-то решает!
      – А кто решает?
      – Ну, а тебе-то какая разница? Тот, кто решает, в наш кабак никогда не заглядывает и с такими девками, как я, не спит. Он если и развлекается, так не в нашей дешевой забегаловке!
      – Такой крутой?
      – Круче не бывает, – сказала она и вдруг добавила: – Кайзером зовут... Слыхал?
      – Откуда? Я ведь не местный. Из Москвы.
      – Ну, Кайзера и в Москве знают.
      – Какой-нибудь закоренелый урка?.. Или из новых? Тех, кто не сидел?
      – Не знаю. По виду – вполне приличный. Ведет себя как джентльмен... Ой, что-то я совсем разболталась, – рассмеялась Лада. – Хотя ты вроде бы не из трепливых, а? И не из трусливых?.. Скажи, а почему ты вдруг решил проучить этих козлов малолетних?
      – Не люблю, когда кто-то пытается заставить меня делать то, что я не хочу... Слушай, а почему ты вдруг решила смыться? Если это твоя территория и ты на ней честно работаешь, то чего тебе бояться?
      Лада томно закатила глаза и повела плечами.
      – Чего-чего... А того, что не хочу влезать в дерьмо.
      – То есть?
      – Вот скажи мне, котик, в баре стреляли?
      – Стреляли.
      – Значит, жди ментов. А эти гаврики, когда приедут, начнут трясти всех, как липку, проверять документы.
      – А что, у тебя их нет? Или они фальшивые?
      – Документы-то есть. Только если менты в них заглянут, мне мало не покажется. Я ведь еще в школе учусь, десятый класс заканчиваю.
      – Ого! – искренне удивился Андрей. – Никогда бы не подумал... Так сколько же тебе лет?
      – Через пару недель семнадцать стукнет. Ты только не думай, что я какая-нибудь конченая. Не колюсь, не пью. Только если чуть-чуть, с клиентом... Кстати, о выпивке! Не хочешь поддержать компанию? – Лада вновь отхлебнула из горлышка и протянула бутылку Андрею.
      – Спасибо, не хочу. Да и тебе не советую.
      – Брезгуешь? – В голосе Лады послышалась обида. – Ну и зря. Я ведь ничем не больна, между прочим. Да и этим самым занимаюсь не очень-то давно. Всего полгода... Да ты не смотри на меня так, будто я прокаженная. Можно подумать, ты никогда с проститутками дела не имел. – Она опять приложилась к горлышку.
      Андрей опять с досадой подумал, что сегодняшний вечер для него складывается не самым удачным образом: мало того, что пришлось ввязаться в бандитские разборки, так еще на горизонте маячит перспектива нянчиться с пьяной проституткой... А Лада между делом изрядно накачалась виски и перешла к пьяным откровениям:
      – Вообще-то мне самой не очень-то по кайфу этим заниматься. Кому охота ублажать этих старых ублюдков? Да пусть бы они все передохли! Но, что поделаешь, приходится терпеть и делать то, что приказывают... Вообще-то я всегда мечтала стать актрисой. Вот скажи, я похожа на Деми Мур?
      – Погоди, я что-то не понял, – перебил Андрей. – Тебя что, заставляют заниматься проституцией?
      Лада брезгливо поморщилась и сплюнула на траву.
      – Фу, какая это все-таки гадость – виски. Самогон! Самый настоящий самогон! Да и сигареты у тебя дерьмовые. Курить невозможно.
      – Эй, ты не уходи от вопроса! Тебя заставляют обслуживать клиентов? Кто?
      – Можно подумать, что ты работаешь в ментовке! Такой любопытный, ну просто жуть... Нет, никто меня не заставляет трахаться со всеми подряд. Я сама выбираю, кого хочу, – с вызовом произнесла Лада и вдруг, не сдержавшись, громко всхлипнула. А затем заревела, как пятилетняя девчонка.
      Размазывая по лицу остатки косметики, она начала быстро говорить что-то совершенно непонятное. Про какую-то студию, про съемки, про знаменитого продюсера по фамилии Шершнев, который только с виду приличный мужик, а на самом деле настоящий говнюк. Затем Лада плавно перешла на старых маразматиков, которые заставляют ее переодеваться в пионерскую форму и возбуждаются только после того, как она повязывает им на шею красный галстук. Слушая эту галиматью, Андрей чувствовал, что совершенно ничего не понимает. Однако все это время, пока пьяная Лада делилась с ним наболевшим, он подозревал: ее откровения каким-то образом пересекаются с тем, что случилось с Алькой. Между двумя этими школьницами было что-то общее: обе учились в десятом классе, обе подрабатывали на панели и обе мечтали сниматься в кино.
      «Впрочем, то, что Алька подрабатывала на Невском, – недоказуемо, – подумал Андрей. – Никто из постоянных обитательниц этого злачного места не видел ее здесь. А вот о знаменитом продюсере я уже что-то, кажется, слышал. Только где и когда?»
      Он попытался вспомнить, но так и не смог. Словно кто-то таинственным образом вычеркнул эти сведения из его памяти.
      «Ладно, Корнилов, – мысленно обратился он к самому себе, – не забивай голову разными глупостями. Ты и так сегодня здорово прокололся. Вначале с Невским, затем с этими „отморозками“. Ну какого черта ты лез на рожон? Какого черта устраивал в этом вшивом кабаке перестрелку? Да и с Алькой нехорошо получилось. Записал ее в проститутки, поверив на слово какому-то питерскому майору... Ладно, если уж судьба свела тебя с настоящей шлюхой, так хотя бы узнай у нее что-нибудь о Мяснике. Наверняка девчонки обсуждают между собой подобные проблемы».
      Он присел на корточки рядом с Ладой и ласково погладил ее по голове.
      – Ну, успокойся, не надо. Вытри слезы и расскажи мне лучше, что поговаривают в ваших краях о Мяснике? Он ведь, кажется, убил несколько ваших девушек.
      Реакция Лады оказалась совершенно неожиданной. Она мгновенно перестала плакать и с испугом уставилась на Андрея.
      – А тебе-то что? – спросила на удивление трезвым голосом.
      – Просто интересно.
      – Ври, да знай меру. Простой интерес тут ни при чем! Если бы ты не смылся вместе со мной из кафешки, то я бы решила, что ты – легавый. А про Мясника я знаю не больше твоего. Ко мне он не приставал!
      – Ладно, – вздохнул Андрей. – Придется сказать тебе всю правду. Девушка, фотографию которой я тебе показывал, племянница моего друга. Он очень хочет найти убийцу. А я хочу помочь ему в этом.
      – Так ты – частный сыщик? – с недоверием переспросила Лада.
      – Что-то вроде того, – соврал Андрей.
      – А ты меня, случаем, не накалываешь?
      – Все более чем серьезно. Поэтому я хочу знать все, что говорят в ваших кулуарах об этом извращенце.
      Лада виновато развела руками.
      – Извини, ничем не смогу тебя обрадовать. Я – новенькая, и о Мяснике почти ничего не знаю. Девчонки что-то болтали об этом... но все это как-то несерьезно. Во всяком случае, мне так показалось. А та баба, фотку которой ты мне показывал, не работала с нами, это факт. Я тут всех знаю, а она – девица приметная, я бы запомнила.
      – Ладно, спасибо за помощь, – вздохнул Андрей и с сожалением подумал, что этот вечер прошел для него впустую.
      Он так и не смог ничего узнать об убийстве Альки. Но теперь был уверен на все сто, что на этот раз маньяк ошибся в выборе жертвы. По неизвестным никому причинам он принял Альку за проститутку, и эта ошибка стоила бедной девушке жизни.

Глава 6
ПЕРЕКРЕСТНЫЙ ДОПРОС

      На первый взгляд между убийствами молодых девушек, трупы которых были обнаружены в Приморском лесопарке, не было ничего общего. Именно поэтому все четыре дела отдали разным следователям, хотя на Литейном давно поговаривали о том, что надо бы их объединить. Но никто из прокуратуры не хотел брать на себя ответственность, и в результате – ни одно из преступлений не было раскрыто. Вначале, когда на горизонте замаячил призрак нового Чикатило, ГУВД стояло на ушах. На розыски были брошены лучшие оперативники, по телику каждый день передавали сообщение о том, что гулять в Приморском лесопарке не только не рекомендуется, но и крайне опасно для жизни. Однако когда на протяжении двух лет новых убийств не последовало, страсти немного поутихли. На Литейный навешали новые трупы, и дело о сексуальном маньяке тихонечко отошло на задний план. Именно поэтому Парамонову с трудом удалось достать материалы двухлетней давности.
      Сидя в своем маленьком, неуютном кабинете, он раз за разом перечитывал показания свидетелей, заключения экспертов, результаты расследования оперативников, которые, не щадя сил и времени, пытались раскрутить эти почти безнадежные дела.
      Первый труп, обнаруженный в Приморском лесопарке в марте 1996 года, был учащейся одного из ПТУ Кате Литвиновой. Девушке было восемнадцать лет, училась она весьма посредственно, а все свободное время торчала на Невском – «подрабатывала». До поступления в ПТУ Катя росла в детском доме, родственников у нее не было, близких подруг тоже. Поэтому заявления о розыске никто не подал. Когда Литвинова пропала, ее соседки по общежитию решили, что девчонка ударилась в очередной загул. С Катей такое случалось.
      В начале марта в 106-й школе проводились лыжные соревнования, и несколько участников, решив сачкануть гонку, сошли с трассы. Вот тут-то они и наткнулись на припорошенное снегом тело. Никаких документов у погибшей не оказалось. Смерть наступила от огнестрельного ранения в голову примерно месяц назад. Для установления личности были подняты все заявления о розыске молоденьких девушек, но это не дало никаких результатов. Лишь после того, как труп Кати показали по телевидению, в милицию позвонила директор детдома, в котором воспитывалась Литвинова, и сообщила, что погибшая девушка очень похожа на одну из ее бывших учениц.
      После опознания дело не продвинулось ни на шаг. Катя вела беспорядочный образ жизни, у нее была масса знакомых, но она ни с кем не делилась секретами своей личной жизни. А если учесть, что с момента наступления смерти прошел целый месяц и на месте преступления не осталось никаких следов...
      Вторую девушку обнаружили спустя два месяца почти там же. На этот раз заявление о розыске было. Его оставили родители Жени Гончаренко, но лишь после того, как на них нажал завуч школы, где училась Женя. Из материалов следствия можно было понять, что и матери Жени Гончаренко, и ее отцу было наплевать на то, что их десятиклассница-дочь не посещает школу вот уже две недели. Они были законченными наркоманами, и, кроме проблемы – где подешевле достать «кайф», – их ничего не интересовало.
      Женя Гончаренко была застрелена с близкого расстояния, почти в упор, из того же самого пистолета, что и Катя Литвинова. Само оружие, пистолет «беретта», валялось рядом с трупом. На пистолете не имелось никаких отпечатков пальцев, он не был зарегистрирован, поэтому отыскать его владельца оказалось невозможным. Как показывали материалы следствия, Женя Гончаренко совмещала учебу в школе с проституцией, причем и тем и другим занималась вполне добросовестно. У нее были постоянные клиенты, в основном командированные. Был свой сутенер – местный громила по кличке Жорик – и своя такса. Естественно, что подозреваемым номер один оказался сутенер. Однако у Жорика имелось твердое алиби – в тот день, когда по предположениям экспертов Женя Гончаренко была застрелена, Жорик находился в КПЗ местного отделения милиции. Туда он попал в результате пьяной драки и нанесения телесных повреждений гражданину Мезенцеву. Спустя несколько дней Мезенцев забрал заявление, и Жорик благополучно оказался вне КПЗ. К этому времени Женя была уже мертва. Так что эту, столь удобную для следствия, версию можно было смело отбросить куда подальше. Нужно было все начинать сначала. Однако никаких серьезных зацепок так и не удалось отыскать.
      Третья потерпевшая, восемнадцатилетняя шалава по кличке Фикса, а в миру Федоткина Виолетта Степановна, была найдена в Приморском лесопарке через год, в мае 1997-го. В отличие от первых двух девушек, Виолетта занималась проституцией безо всякого «совместительства» – профессионально, с пятнадцати лет. Она трудилась под крышей «братков» из группировки знаменитого Кайзера и спала преимущественно с иностранцами. Родители Виолетты погибли три года назад в автокатастрофе, она жила со старенькой бабушкой, которая не особенно интересовалась жизнью внучки.
      Труп Федоткиной, еще не остывший, обнаружили работники милиции и сразу же вызвали следственную бригаду с Литейного. Рядом с телом девушки валялась ее сумочка, в которой лежал паспорт. Так что оперативникам не пришлось тратить время на то, чтобы установить личность потерпевшей.
      Итак, благодаря чистой случайности, сыщики начали свою работу по горячим следам. Но сей факт не принес обнадеживающих результатов: преступник (или преступники?) и на этот раз не оставил никаких серьезных зацепок – всего лишь парочку следов от мужских ботинок да орудие убийства. Естественно, без отпечатков.
      В отличие от Гончаренко и Литвиновой, Виолетта Федоткина умерла не от выстрела в голову. На ее теле были обнаружены многочисленные колотые и резаные раны. Нож, которым были нанесены эти ранения, валялся в кустах, метрах в пяти от трупа. Экспертиза показала, что девушка скончалась от потери крови. По-видимому, Виолетту долго и жестоко пытали. Чтобы в парке не было слышно криков, рот ей залепили скотчем, а голову обмотали курткой. Перед тем как уйти, убийца (или убийцы?) перерезал жертве вены на обеих руках.
      Вначале оперативники решили, что Виолетту убрали свои же – «братки» или «товарки-конкурентки». Сыщики вплотную занялись этой версией, проверяя и перепроверяя всех проституток, работающих под крышей Кайзера. Впрочем, эта версия не подтвердилась, так как, согласно свидетельским показаниям, Виолетта уживалась со своими подругами вполне мирно, а с хозяевами держалась весьма корректно. К ней ни у кого никогда не возникало претензий.
      После двух месяцев кропотливой работы оперативники зашли в тупик. И тогда была выдвинута совершенно иная версия – о сексуальном маньяке, который ненавидел девиц легкого поведения. К расследованию подключили профессиональных психиатров, которые и составили психологический портрет преступника. Парамонов с удивлением констатировал, что предполагаемый убийца вполне мог быть причастен к милицейским кругам. Он был явно знаком со всеми тонкостями сыскного дела. Только профессионал мог оставить место происшествия абсолютно чистым. Все три дела объединяло именно это – отсутствие каких-либо улик.
      Четвертое убийство случилось спустя два месяца после обнаружения трупа Федоткиной. Стоял жаркий июль 1997 года, в лесопарке гуляло много подвыпивших горожан, в том числе и те, кого в простонародье называют «шалавами». Потерпевшая, которую «зарезали» быстро и умело, также принадлежала к категории риска. Двадцатипятилетняя Лидия Петрова в отличие от остальных жертв преступления уже лет пять не работала на Невском. А слетела она оттуда по очень простой причине – спилась. Теперь Лидка «обслуживала» только местных пьяниц и тех, кто только что «откинулся» из мест не столь отдаленных. Иные особи мужского пола на нее просто-напросто не клюнули бы. Лидка-помойка, а именно так называли ее в родном микрорайоне, отдавалась первому встречному всего за бутылку водки. В тот вечер она вместе со своим дружком Гогой Минадзе, грузчиком гастронома, отправилась в парк, надеясь подцепить какого-нибудь подвыпившего приезжего. Если верить словам Гоги, Лидке это удалось: он видел, как девушка подсаживалась на лавочку к пьяному мужику лет двадцати семи. Парень едва держался на ногах, и Гога засомневался, удастся ли Лидке его раскрутить. Однако девушка показала своему дружку большой палец, а затем сделала весьма характерный жест, мол, давай побыстрее отваливай. Гога отвалил, решив подождать подругу у себя дома. Но в тот вечер Лидка так и не пришла. А на следующее утро ее труп обнаружили в Приморском лесопарке.
      Сыщики с Литейного тут же принялись искать того самого подвыпившего мужика, которого накануне успешно «сняла» Лидка. Но, кроме Гоги, этого парня никто не видел. А Гога был здорово пьян и даже не смог толком описать подозреваемого. По его словам, Лидкин хахаль был высокий блондин, одетый в кожаную куртку. Он сидел на лавочке в укромном уголке парка и цедил из банки импортное пиво. Под такое расплывчатое описание запросто подходил каждый пятый, поэтому проверить, говорит Гога правду или врет, не представлялось возможным.
      После четвертого убийства в коридорах Литейного поползли слухи, что дело взято на контроль Генеральной прокуратурой. Парамонов прекрасно помнил, как волновались его коллеги, задействованные в раскрытии этих преступлений. Но со временем страсти поутихли. Маньяк затаился, убийств больше не было, и все вздохнули с явным облегчением. Но через год и девять месяцев вновь произошло убийство. И вновь в Приморском лесопарке. На этот раз жертвой преступления стала самая обыкновенная питерская школьница...
      «Кажется, моя версия о том, что маньяк убивает только проституток, разваливается на глазах, – с грустью подумал Парамонов и тут же спросил у самого себя: – А с чего ты решил, что эта Потанина не была проституткой? Ведь результаты экспертизы показали, что перед смертью девчонка применяла сильнодействующие психотропные вещества и имела сношения с несколькими партнерами почти одновременно. И делала это не в парке, а в месте, гораздо более приспособленном для группового секса».
      От этих мыслей майору стало не по себе. Ему очень понравилась мать Алевтины Потаниной, и, вспоминая Анастасию Петровну, он никак не мог поверить, что ее дочь могла заниматься чем-то подобным. Однако времени для сантиментов у него не было. Прошло более двух суток с тех пор, когда был обнаружен труп Потаниной, а Парамонов все еще не решил – в каком направлении двигаться.
      Показания Анастасии Петровны Потаниной, которые она давала сразу же после опознания, были расплывчатыми и весьма субъективными. По словам матери, в тот вечер Алька ушла из дома часов в пять, предупредив, что задержится. Где и почему, естественно, не уточнила. Сама же Анастасия Петровна об этом не спросила, так как разговор велся на ходу. Они столкнулись в дверях, и на вопрос матери: «Когда вернешься?» – Алька ответила: «Завтра утром... Иду к Вере учить роль».
      Еще Анастасия Петровна уверяла, что Алька почти всегда ночевала дома, школу посещала исправно, а если и задерживалась допоздна, то по уважительной причине – в театрально-драматической студии. В том, что у Алевтины не было мальчиков, Анастасия Петровна была уверена на все сто. Как, впрочем, и в том, что до этого страшного происшествия в лесопарке ее дочь была девственницей.
      В тот же день Парамонов попытался отыскать эту самую театральную студию, где Алька Потанина занималась сценическим мастерством. И конечно же, не нашел. Он опросил всех ее школьных друзей в надежде узнать что-то новое. И ничего не узнал. Только то, что Алька была очень скрытной и никогда не делилась с друзьями подробностями своей личной жизни. Вывод напрашивался сам собой – не исключено, что потерпевшая подрабатывала на панели.
      Поразмыслив, Парамонов решил не открывать матери всей правды. Зачем травмировать несчастную женщину, если от горя и слез она и так не находит себе места. Пусть она верит в то, что ее дочь вела праведный образ жизни. Переубеждать ее в этом незачем.
      От своих коллег, занимающихся проблемами проституции, Парамонов узнал, что Алька Потанина не промышляла на Невском. Возможно, у нее имелись постоянные клиенты, которым она уделяла те самые часы, когда якобы посещала студию. В таком случае у нее должен был быть опытный сутенер, которого следовало найти и допросить. Но где его искать? В том районе, где жила Потанина? Для того чтобы проделать эту колоссальную работу, требовалось как минимум человек десять. Но на расследование, как всегда, выделили слишком мало оперативников – всего троих, включая самого Парамонова.
      Немного поразмыслив, он решил, что начинать следует все-таки с Невского. Ведь все потерпевшие, кроме Потаниной, так или иначе были связаны с этой улицей. И погибшая Фикса, и детдомовка Катерина Литвинова, и даже Лидка-помойка. Вот только Женя Гончаренко работала у себя в районе, но ее сутенер был отлично знаком с ребятами Кайзера – негласного хозяина Невского.
      Сам Кайзер, а в миру Казимир Петрович Тепляков, уже давно мозолил глаза Парамонову. Парамонов был уверен, что почти все заказные убийства, совершаемые в Питере и области, организованы Кайзером. Однако подступиться к нему официальным путем было невозможно. С точки зрения закона Кайзер был чист. К тому же «дружил» с милицейским начальством и имел ушлых адвокатов. Поэтому его «мальчики» всегда выходили сухими из воды. Но ни для кого не было секретом, что вот уже пять лет Невский по праву считается его законной территорией. За эти годы капитал Кайзера разросся до внушительных размеров. Благодаря кругленьким суммам на его счетах, все уже забыли, что когда-то Кайзер был уголовником – сидел в местах не столь отдаленных за разбой с применением огнестрельного оружия. Теперь он слыл уважаемым человеком, «покровительствовал» начинающим бизнесменам, хотя в самом бизнесе не разбирался. Но зато Кайзер разбирался в гораздо более прозаичных вещах: как устранить зарвавшегося конкурента, как заставить должника платить по счетам. У него была надежная команда головорезов, несколько крутых тачек, шикарный особняк в городской черте, дача невероятных размеров и огромный дог по кличке Боря. Кайзер был невероятно самолюбив. Когда на его территории случалось ЧП (а убийства проституток вполне можно было отнести к разряду «чрезвычайных происшествий»), он из кожи вон лез, чтобы во всем разобраться по справедливости. Виновных наказывали, потерпевших поощряли, а сам Кайзер тихо отваливал в сторону. До поры до времени, разумеется...
      О «справедливом» правлении Кайзера Парамонов знал не понаслышке и был уверен, что об убийствах в Приморском лесопарке крестному папаше известно гораздо больше, чем всем сыщикам с Литейного. Но вряд ли хозяин Невского станет делиться с оперативниками этой информацией. Подступиться к нему у Парамонова не было никаких шансов.