Мент: Свой среди чужих

      Признаться честно, Парамонова здорово покоробило высказывание следователя о девицах из респектабельных, «благонравных» семей. Он так разозлился, что совершенно позабыл, что несколько минут назад сам думал то же самое. Но одно дело – думать, и совсем другое – высказывать свои мысли вслух.
      Если Бубашкин и прочел на лице оперативника недовольство, то сделал вид, будто ничего не заметил. А через секунду сказанул такое, от чего Парамонов едва не сел.
      – Я знаю, что ты и твои коллеги считаете меня тупым консерватором. Во многом вы правы, и я признаю это. Поэтому давай попробуем работать по-другому – целую неделю ты и Моисеев действуете самостоятельно, на свой страх и риск. Нащупаете какие-нибудь зацепки – милости прошу. Исходя из ваших результатов я и буду выстраивать направление, в котором пойдет следствие.
      «Он что, не с той ноги встал? – растерялся Парамонов. – Или и вправду решил рискнуть?.. Но такой поворот мне только на руку. Это даст возможность нам с Семеном развернуться на полную катушку».
      – То есть вы предоставляете нам карт-бланш? – уточнил на всякий случай.
      – Да, полная свобода действий и неограниченные полномочия.
      Парамонов почувствовал, как у него вспотели ладони. Это же надо, только что он получил полную свободу действий от самого Бубашкина! Забыв обо всем на свете, он принялся соображать, с какого конца лучше всего взяться за расследование: «Во-первых, просмотреть все четыре дела по убийствам в Приморском лесопарке, во-вторых, подключить к делу опытного психиатра, дабы тот составил психологический портрет предполагаемого убийцы, в-третьих...»
      И в этот самый момент тишину парка нарушил громкий вопль, доносившийся оттуда, где стояло такси. Судя по всему, это орал свидетель, причем с таким истеричным надрывом, словно обнаружил в своей машине рептилию или еще один труп. От его вопля у всех заложило уши. Игнатий Петрович вздрогнул и едва не уронил на землю свой чемоданчик, Парамонов удивленно вскинул брови и повернулся в сторону, откуда слышался непрекращающийся крик. И только следователь Бубашкин никак не прореагировал на это «невинное» происшествие. Продолжая что-то чиркать в своем блокноте, он недовольно поморщился и смахнул со лба прядь волос.
      Вопль прекратился так же неожиданно, как и начался.
      – Что это было? – Игнатий Петрович Скиндер вопросительно посмотрел на Парамонова. – Кто-то из ваших оперативников вырабатывает командный голос?
      – Это свидетель, – мрачно констатировал тот. – Тот таксист, который первым обнаружил труп.
      – Это что, сейчас таким образом показания выбивают? – не унимался эксперт.
      – Да какие, к черту, показания? – разозлился Парамонов. – У парня крыша поехала, наверное. Или, может, померещилось что... Он же нервный, словно только что вернулся из Афгана, и страшно мнительный.
      – Идите и разберитесь, что там случилось, – бесстрастно приказал Бубашкин, не отрываясь от блокнота.
      Парамонов быстрым шагом направился к автомобилю с шашечками, на ходу размышляя, что же произошло со свидетелем за те несколько минут, пока он сидел в собственной машине? Спятил от страха или вновь услышал в кустах подозрительные шорохи?
      Когда он подошел к такси, там уже находились люди – коллега Парамонова, старлей Семен Моисеев, самый молодой сыщик в отделе по борьбе с тяжкими насильственными преступлениями, и сержант милиции. Марик, бледный и настороженный, сидел прямо на траве и раскачивался, словно маятник. На его лице был написан ужас.
      – Ну что тут у вас? – недовольно спросил Парамонов, обращаясь к Семену.
      Тот, кивая на Марика, спокойно пояснил:
      – Да вот он обнаружил у себя в тачке чужой блокнот. Уверяет, что никогда раньше его не видел.
      – «Раньше» – это когда?
      – Полчаса назад.
      – И что из этого?
      – А то, – продолжил Семен с улыбкой, – что свидетель уверен: эту вещицу ему подложил убийца. Пока он разговаривал с вами, убийца забрался в машину и сунул в бардачок блокнот.
      Марик, внимательно прислушиваясь к каждому слову Семена, судорожно закивал.
      – Да, это так... все правильно... он бродит где-то рядом... Теперь я уверен в этом!
      «Господи, с какими только чудиками мне приходится работать, – мысленно простонал Парамонов. – Раньше этому кретину слышались подозрительные шорохи, теперь он уверяет, что в его салоне каким-то невероятным образом появляются чужие вещички, а завтра он с пеной у рта начнет доказывать, что общается с духом умершей девушки... Нет, пока не поздно, нужно положить этому конец!»
      – Ты просмотрел блокнот? – уточнил у Семена.
      – Да. Ничего особенного, обычная записная книжка со множеством телефонов и адресов. На первой странице – имя и телефон владельца. Точнее, владелицы – Алевтины Потаниной... – Понизив голос, Семен добавил: – Бедняга-таксист совсем спятил. Наверное, подвозил эту Потанину, та забыла в салоне блокнот, он спрятал его в бардачок, а потом забыл. А теперь пытается внушить самому себе, что блокнот принадлежит убитой девушке.
      – На всякий случай позвони этой Потаниной домой. Проверить не помешает. – Парамонов повернулся к расстроенному таксисту. – Так, парень, на сегодня ты свободен. Отправляйся домой и отдыхай. Записную книжку мы забираем. Если понадобишься, вызовем повесткой. Надеюсь, тебя не надо провожать?
      – Вы мне не верите. – Марик тяжело вздохнул и встал, отряхивая брюки. – Но я голову даю на отсечение, что еще час назад этого блокнота в машине не было! Перед тем, как вы стали меня допрашивать, у меня закончились сигареты. А в бардачке я всегда храню запасную пачку! Я полез туда, взял сигареты! Я точно помню, что тогда там НИЧЕГО не было! Мы с вами поговорили, я сел в свою машину, закурил... Помните, вы мне дали спички? Так вот, я хотел спрятать их в бардачок, открыл его, и этот чертов блокнот вывалился мне прямо на колени!
      – Стоп! – поднял руку Парамонов. – Я вас понял! Вы пытаетесь уверить меня в том, что убийца находится где-то рядом?
      Марик вздохнул с облегчением:
      – Господи, наконец-то до вас дошло...
      – Но ведь здесь нет посторонних, – усмехнулся Парамонов. – Только сотрудники уголовного розыска, эксперты и следователь. Ваша машина все время стояла на виду. К ней подходили только те, кому это положено по долгу службы. Значит, убийцу следует искать среди них?
      – Я этого не говорил, – моментально среагировал Марик. – Но я точно знаю, что еще полчаса назад его там не было!
      – И с чего вы решили, что этот блокнот принадлежит убитой?
      Марик не нашелся что ответить. Помолчав, сказал печально:
      – Да, вы правы. Я, кажется, тихо схожу с ума.

Глава 4
ЖИВЫЕ И МЕРТВЫЕ

      В Питер Андрей отправился налегке. Лишь на пару минут забежал домой, чтобы прихватить «глок». Особой надобности в нем не было, но, отправляясь куда-либо, Андрей всегда вспоминал о нем. Это стало привычкой. Трофейный пистолет, некогда спасший ему жизнь в Курдистане, был для Андрея чем-то вроде талисмана, символа удачи. А удача нужна была и на этот раз.
      Поезд прибыл в Питер без четверти двенадцать. И хотя для визита к Насте время было не самое подходящее, Андрей решил не откладывать эту встречу и вначале заглянуть к ней, а уж потом подыскать себе место в гостинице.
      Если верить Дорофееву, Настя была писаной красавицей и выглядела намного младше своих тридцати пяти. Андрей согласился с этим, взглянув на снимок, который ему показала Жанна. Но, увидев женщину, которая открыла ему дверь, немного смутился, подумав, не перепутал ли адрес?
      – Настя? – уточнил на всякий случай.
      – А вы – Фараон?
      Безусловно, это была Настя. Но совсем не такой он ее себе представлял. Наверняка еще пару дней назад она была точь-в-точь как на фотографии, но сейчас перед ним стояла старуха. Да-да, именно старуха, жалкая, пятидесятилетняя старуха с покрасневшими от бессонной ночи веками и фиолетовыми тенями под глазами. В ней не осталось ничего от прежней Насти, и даже ее карие, лучистые глаза вдруг стали блекло-серыми, как дождливый, осенний день.
      – А в глазок все-таки надо смотреть, – заметил Андрей. – Мало ли кто мог позвонить в дверь.
      Настя вяло пожала плечами и ничего не ответила. Лишь отступила на шаг, приглашая зайти в прихожую. Но как только Андрей переступил порог и закрыл за собой дверь, Настю будто прорвало. Она присела на ящик для обуви и тихо заплакала. Андрей понял, что от Альки по-прежнему нет никаких вестей. Ободряюще погладив Настю по худенькому плечу, он преувеличенно бодро сказал:
      – Не переживай! Может, она сбежала с каким-нибудь пацаном, а мы тут панику разводим? Погуляет-погуляет и вернется.
      – Все не так просто. – Настя отчаянно замотала головой и резко отстранилась. – Я никогда на нее не давила – разрешала встречаться, с кем хочешь. Она и раньше не приходила ночевать, но всегда звонила и предупреждала. А в последнее время была сама не своя. Вот я и подумала: как бы чего не случилось! Обзвонила все больницы, все морги! Звонила и в милицию, просила принять заявление о пропаже. Но там только посмеялись...
      – Давай сделаем так, – предложил Андрей. – Я сейчас поеду в гостиницу, а ты ляжешь спать и выбросишь из головы все глупые мысли. А утром вернусь, и мы вплотную займемся поисками. Хорошо?
      Настя машинально кивнула, но потом спохватилась:
      – Зачем в гостиницу? Я постелю тебе в Алькиной комнате. Да и мне спокойнее будет. А сейчас попьем чаю.
      Предложение показалось Андрею резонным и, мгновение поколебавшись, он остался.
      – А почему не приехал Ваня? – полюбопытствовала Настя, разлив по чашкам чай и опустившись на стул. – Жанна что-то говорила про больницу...
      Андрей был готов к этому вопросу и потому соврал не моргнув глазом.
      – Воспаление легких. Ничего страшного, но недельку отлежаться надо.
      – Жаль... – Настя пристально посмотрела Андрею в глаза. – А знаете, Ваня всегда называл вас исключительно Фараоном. И как мне не стыдно в этом признаться, но я даже не знаю вашего имени. А называть Фараоном...
      – Ну, почему, – улыбнулся Андрей. – Фараоны тоже люди. А если серьезно, то меня зовут Андреем. И, как ни странно, это имя мне нравится больше.
      – Мне тоже. – Щеки Насти покрылись легким румянцем. – А знаете что, – предложила она, – давайте я покажу вам наш семейный альбом. – Не дожидаясь ответа, она встала и вышла из кухни.
      Прошло минут десять, но Настя так и не появилась. Начав беспокоиться, Андрей заглянул в одну из комнат. Настя лежала на кровати, а рядом с ней по одеялу были разбросаны фотографии. Она спала.
      «Небось впервые за все эти дни прилегла...» – посочувствовал Андрей, прислушиваясь к ровному дыханию женщины.
      Потом собрал разбросанные по кровати фотографии и, выбрав себе два снимка Альки, спрятал их в нагрудный карман. Остальные аккуратно сложил на тумбочку. Укрыл Настю пледом, выключил свет и осторожно вышел из спальни.
      В квартире было тихо и довольно прохладно. Зябко поеживаясь, Андрей направился на кухню, намереваясь выпить чашечку кофе, чтобы согреться.
      «Как там Дорофеев?» – эта мысль все время была с ним, вытесняя порой все остальные. Андрей окинул кухню внимательным взглядом, ища телефонный аппарат. Он оказался под табуретом. Подняв его, набрал номер домашнего телефона Лехи Бабкина.
      Трубку долго никто не поднимал. А потом в ней послышался игривый женский голосок:
      – Хэлоу!
      Однако такое приветствие ничуть не удивило Андрея – Леха был тем еще бабником. Наверняка и в этот раз кого-то к себе притащил.
      – Дайте мне Бабкина, – потребовал Андрей.
      – А его нет, – невинным голоском отозвалась девушка.
      Естественно, она врала. Кроме как дома, Бабкину больше негде было быть.
      – Это Корнилов из Питера! – уточнил Андрей.
      После небольшой паузы наконец-то послышался Лехин голос:
      – У вас что, в Америке, сейчас день? – Он был в своем амплуа. – У нас, между прочим, ночь... А у меня лично – первая ночь медового месяца. Представляешь, как ты меня обломал?
      – Знаю я твои медовые месяцы, – оборвал его Андрей. – Что с Дорофеевым?
      – Откачали. До смерти живучим оказался. Но врачи пока ничего не обещают. Короче, пятьдесят на пятьдесят. А у тебя как?
      – Нормально. – Понимая, что Бабкину больше нечего сообщить, Андрей решил сворачиваться. – Слушай, я тут по чужому телефону звоню, так что закругляемся. Пока.
      – Пока, – удивленно пробормотал Бабкин.
      Андрей вернул телефон на прежнее место и достал из пачки сигарету. Щелкнул зажигалкой, подошел к окну. С высоты пятого этажа он видел, как по проспекту мчатся машины. Даже в четыре утра у кого-то находились неотложные дела, кто-то куда-то спешил... Это был город его юности. Некогда родной, теперь он казался чужим и неприступным. Андрей присел на подоконник и вдруг подумал об Альке...
      ...Андрей и не заметил, как задремал. Проснулся он от того, что кто-то решительно тряс его за плечо. Открыл глаза и не сразу сообразил, где находится. Затем, увидев прямо перед собой бледное лицо Насти, вскочил с подоконника и попытался вникнуть в смысл тех фраз, которые она говорила:
      – Мне нужно ехать на опознание в морг... Ты поедешь со мной?
      В первое мгновение Андрей решил, что Настя сошла с ума и поэтому несет какую-то несусветную чушь. Какой морг, какое опознание? Но стоило ему встретиться взглядом с глазами Насти, как он сразу понял – с Алькой и в самом деле произошло что-то серьезное.
      – Она что, умерла? – не подумав, ляпнул спросонья и тут же прикусил язык, заметив, как потемнело лицо Насти. Казалось, еще чуть-чуть, и она свалится в обморок. Однако невероятным усилием воли ей удалось взять себя в руки.
      Молча распечатав новую пачку сигарет и щелкнув зажигалкой, Настя затянулась, а потом сухо сообщила:
      – Пока ты спал, мне позвонили. Из милиции.
      – Может, это ошибка?
      – Не знаю... – Голос Насти задрожал. Было видно, что она с трудом сдерживается, чтобы не сорваться и не расплакаться. – Я очень надеюсь на это, но... Они сказали, что нашли записную книжку, а в ней – номер нашего телефона и адрес.
      – А при чем здесь опознание?
      – Со мной разговаривал какой-то майор Парамонов. Вначале он спросил, дома ли Алевтина. Я сказала, что ее нет. Тогда он спросил про записную книжку. И тут я почувствовала – что-то произошло... А потом этот майор сообщил, что сегодня ночью в Приморском лесопарке был обнаружен труп девушки. Спросил, смогу ли я приехать на опознание.

* * *

      Прошло чуть больше получаса с тех самых пор, как Андрей и Настя Потанина побывали в морге. Труп шестнадцатилетней Альки наверняка уже вновь сунули в холодильник, а Андрей все никак не мог поверить в то, что этот кошмар случился на самом деле. Он сидел рядом с Настей на лавочке, в тихом пустынном дворике больницы, и не мог заставить себя вслух произнести то, что полагается говорить в подобных случаях, – слова утешения. Они застревали в горле, какая-то невидимая преграда мешала высказать их вслух, и Андрей с досадой подумал, что в подобных ситуациях он никогда не бывал красноречивым.
      Впрочем, Настя держалась на удивление мужественно. И сейчас, когда самое страшное осталось позади, и тогда, когда впервые увидела тело дочери. Она не забилась в истерике, не потеряла сознание, хотя крупная докторша в зеленом халате уже держала наготове пузырек с нашатырным спиртом. Только спросила: «Что у нее на шее?» – и, выслушав ответ оперативника, молча кивнула. Затем сама, без всякой поддержки вышла из холодной прозекторской, прижимая к груди Алькины вещи, и зашагала по полутемному мрачному коридору, безошибочно двигаясь к выходу. И только на улице Настя вдруг пошатнулась и, едва шевеля посиневшими губами, прошептала:
      – Давай посидим... Мне что-то нехорошо...
      – Давай. – Андрей подхватил ее под руку и осторожно усадил на скамейку.
      И Настя, сверкая сухими глазами, заговорила. Заговорила об Альке. Стала вспоминать всякие милые подробности из ее детства, как Алька впервые пошла в школу, какие у них были чудесные ровные отношения.
      За свою жизнь Андрей видел много смертей. На его глазах умирали враги и друзья, сраженные пулями и осколками мин. Но все они были солдатами и знали, что рано или поздно с ними это может случиться. Знали и все равно шли на риск. Ведь риск был частью их профессии. Но Алька, милая юная Алька даже не подозревала, что ее жизнь оборвется в шестнадцать лет. Что какой-то подонок изнасилует ее, а затем убьет и бросит в кустах, как ненужную тряпку.
      «Сволочь, – мысленно повторял Андрей, закуривая новую сигарету. – Сволочь, подонок, извращенец и кретин...»
      В этот момент прямо над ухом прозвучал подчеркнуто вежливый мужской голос:
      – Майор Парамонов. Это я вам звонил...
      Андрей был настолько погружен в свои мысли, что не сразу заметил майора. Лишь когда тот заговорил, вздрогнул и повернулся к нему. Однако Парамонов открыто проигнорировал его. Он смотрел только на Настю. Смотрел долгим немигающим взглядом, в котором Андрей не заметил ни капли сострадания.
      – Как вы себя чувствуете? – сухо поинтересовался Парамонов. – Врач не нужен?
      – Нет, – едва слышно ответила Настя.
      – Вы не против, если я задам вам несколько вопросов?.. Не здесь, конечно, а там, где вам будет удобно. К примеру, у вас дома. Я на машине, так что подвезу, куда скажете... Но если вы себя неважно чувствуете, мы перенесем разговор на завтра.
      Настя молча выслушала Парамонова, а затем перевела взгляд на Андрея. Андрей видел, что ей сейчас не хочется говорить об Альке с посторонним человеком. Тем более у себя дома. Он прекрасно понимал, что Настя предпочла бы уехать к себе, зарыться лицом в подушку и выплакать свое горе. Но, будучи женщиной законопослушной, она знала, что без ее показаний следствие не сдвинется с мертвой точки. Тем не менее принять самостоятельное решение не могла. Поэтому и смотрела на него.
      – Поезжай, – кивнул Андрей. – И ни о чем не волнуйся. Все хлопоты о похоронах я возьму на себя.
      – Семен, проводи Настасью Петровну к моей машине, – прежним официально-суховатым тоном приказал Парамонов крепкому пареньку, все это время стоявшему неподалеку. И вдруг безо всякой подготовки предложил: – Может, перекурим?
      – Можно, – с готовностью кивнул Андрей.
      Они присели на лавочку, Парамонов достал свои сигареты, щелкнул зажигалкой и поднес ему огонек. Андрей выпустил в сторону струйку дыма, искоса поглядывая на сидящего рядом майора.
      Парамонов был высок, сутул, неразговорчив. Такие люди внушают уверенность, от них так и прет профессионализмом, а что такое настоящий профессионализм, Андрей знал не понаслышке.
      – Вы были хорошо знакомы с потерпевшей? – спросил Парамонов.
      – Совсем незнаком, – признался Андрей. – Алевтина – племянница моего друга Ивана Дорофеева.
      – А Настасью Петровну давно знаете?
      – Со вчерашнего вечера. Приехал на ночном московском, в гостиницу идти было поздно, и я решил воспользоваться ее гостеприимством.
      – Значит, вы – москвич? – с едва уловимым пренебрежением проговорил Парамонов.
      – Да. – Андрей решил не сообщать о том, что работает в милиции. Ведь вряд ли Парамонов стал бы доброжелательнее, если бы узнал еще и о том, что перед ним такой же мент, как и он, но только московский.
      После ответов Андрея интерес в глазах Парамонова сразу пропал.
      – Что ж, выходит, вы не знаете ни мать, ни дочь и оказались в нашем городе совершенно случайно. А мне нужен человек, который бы мог рассказать о привычках потерпевшей, о репутации в школе, о том, чем она занималась в свободное время. Мне нужно знать, были ли у нее враги, употребляла ли она наркотики, алкоголь.
      – Наркотики?! – искренне возмутился Андрей, вспомнив Алькину фотографию. – Да вы шутите! А что касается друзей, то об этом вам стоит поговорить с Настей. Ваня рассказывал, что у них были доверительные отношения.
      На губах Парамонова появилась саркастическая улыбка.
      – Современная молодежь не доверяет свои секреты даже самым близким друзьям. Тем более – матери.
      – Из всех правил бывают исключения, – возразил Андрей.
      – Потанина не была исключением. Я в этом уверен.
      – На что вы намекаете?
      – На результаты экспертизы. На факты, от которых невозможно отмахнуться. Вам, как постороннему человеку, я могу сказать, что потерпевшая не была пай-девочкой. Она употребляла наркотики достаточно регулярно и спала с мужчинами, как минимум, последние два года. И скорее всего не для собственного удовольствия, а чтобы заработать на карманные расходы.
      Кровь бросилась в лицо Андрею – да как он посмел, этот сыщик с Литейного, говорить такое о племяннице Дорофеева! Как он рискнул объявлять ее проституткой?
      – Вы бывали когда-нибудь на Невском? – тем временем продолжил Парамонов. – Нет? А мне приходилось. По долгу службы, разумеется. Там, бесстыдно оголив колени, стоят молоденькие девчонки. Стоят, курят, вот как мы сейчас, и ждут, когда какой-нибудь старый маразматик польстится на их прелести...
      – Но при чем здесь Алька? Думаете, она тоже бывала на Невском?
      – У нас есть неопровержимые доказательства, что убийство Потаниной – дело рук Мясника. Может быть, слыхали об этом извращенце?
      Андрей покачал головой:
      – Не слыхал.
      – Ах да, вы же не местный... Так вот, Мясник убивает только тех девушек, которые занимаются проституцией.
      – Но это не дает вам права причислять Алевтину Потанину к... вышеупомянутой категории. – Андрей чувствовал, что заводится, но был уже не в силах остановиться. – Чем читать мне лекции о нравственности молодежи, не лучше ли вам заняться поиском настоящих убийц. Проще всего все нераскрытые дела свалить на некоего маньяка. Или в Питере так принято работать?
      Некоторое время Парамонов холодно смотрел на собеседника, а затем вежливо улыбнулся и встал:
      – Надеюсь, лекция вам понравилась.
      Его невозмутимость немного отрезвила Андрея. Он прекрасно понимал, что поступает глупо, по-идиотски, но ничего не мог с собой поделать. Ему хотелось выпустить пар, выместить на ком-нибудь свою бессильную ярость, и не его вина, что этот майор попался ему под горячую руку. Однако спустя мгновение злость куда-то улетучилась, уступив место сожалению.
      «Черт, нехорошо получилось», – подумал Андрей и повернулся к Парамонову, чтобы объясниться.
      Однако худощавого майора рядом не оказалось. Он ушел незаметно, не попрощавшись. Но его уход не был похож на бегство. Просто он решил не тратить свое драгоценное время на какого-то субъекта, готового с легкостью обвинить кого угодно в смерти девушки, с которой даже не был знаком...
      И в этот момент Андрей вдруг отчетливо осознал: все, что говорил Парамонов об Альке Потаниной, правда. Голая, очевидная правда, бесстыдно-обнаженная, как тело проститутки. Голубоглазый майор не врал. В наше неспокойное время, когда почти все измеряется количеством бабок в твоем кошельке, многие девчонки подрабатывают на панели. Торгуют своим телом, потому что заработать на жизнь другим способом практически невозможно. Натурально, что эта адская работа опасна. Можно заразиться СПИДом, можно сесть на иглу, можно спиться, можно вляпаться в какой-нибудь криминал, и, наконец, тебя могут убить. Как убили Альку...
      Андрей твердо решил, что сегодня же вечером он отправится на Невский, потому как Невский – это замкнутый микромир со своими законами, такой же, как Монмартр, Ватикан или Государственная дума. И если Алька в самом деле была связана с этим миром, то там должны остаться какие-то концы, потянув за которые можно распутать это грязное убийство.

Глава 5
ГОРЯЧАЯ ТОЧКА

      В ночном баре было душно и шумно. Громкая музыка, что-то из разряда дешевой попсы, давила на уши. За столиками сидели юные любительницы экстравагантных приключений и откровенно строили глазки потенциальным клиентам. Почти все посетители почему-то заказывали недорогой кофейный ликер, после которого нестерпимо хотелось пить, и беспрестанно курили. Из-за плохой вентиляции в зале стоял спертый воздух, и, казалось, в этом помещении невозможно было высидеть больше трех минут. Однако за те полчаса, пока Андрей «наслаждался» вкусом кофейного ликера, из бара по собственной инициативе не ушел никто. Двоих хорошенько поддавших парней, которые вдруг ни с того ни с сего попытались затеять драку, силой вывели охранники. Один из посетителей покинул бар в сопровождении девицы легкого поведения. А все остальные продолжали тащиться от попсы, пускать в потолок кольца сизого дыма и медленно накачивать себя спиртным.
      Этот бар на Невском Андрей выбрал не случайно. Знающие люди подсказали, что после одиннадцати вечера там можно снять симпатичную подружку для ночных забав. Причем не какую-нибудь потасканную алкоголичку не первой свежести, а вполне приличную юную девочку, лет этак семнадцати. Главное, не суетиться и особенно не высовываться, и девочка сама к тебе подойдет. Сама же и сообщит таксу, а там уж выбирай – по карману тебе такой вид отдыха или нет. Если не по карману, так и скажи, она отвалит безо всяких обид.
      С тех пор, как Андрей переступил порог бара, прошло полчаса. Но никто из девушек даже не попытался с ним заговорить. Андрей понимал, что сам он мало похож на скучающего богатенького Буратино – лицом не вышел, да и шмотки явно не от Кардена. Но если судить по обстановке, сюда ведь заглядывают не только Биллы Гейтсы! Взять хотя бы того бритого парня в джинсовке за соседним столиком. Ничем не примечательный субъект, а не успел даже пригубить из своего стакана, как тут же стал объектом пристального внимания рыжеволосой красотки в коротком платье, облегающем фигуру, будто бы вторая кожа. Девушка быстренько подсуетилась, присела рядом, раз-два, и парень в джинсовке начал откровенно облизываться, словно мартовский кот...
      В тот момент, когда Андрей уже совсем потерял надежду, за его спиной послышался приятный голосок:
      – Привет, красавчик. Скучаешь?
      Андрей обернулся и увидел высокую черноволосую девицу, стоявшую в полуметре от его столика. Девушка призывно улыбалась, демонстрируя белоснежные, ровные зубы.
      – Может быть, пригласишь даму за свой столик? И угостишь чем-нибудь?
      – Садись, – кивнул Андрей.
      Девушка опустилась на краешек стула, профессиональным движением закинула ногу за ногу и, щелкнув замочком ридикюля, вытащила из него пачку сигарет. Ее длинные ногти, окрашенные ярко-красным лаком, притягивали внимание Андрея, словно магнит, и он с трудом заставил себя посмотреть в лицо девушке. На вид ей можно было дать не больше восемнадцати. Большие карие глаза, крупный чувственный рот делали ее похожей на молодую Софи Лорен, но в отличие от знаменитой кинодивы проститутка была не столь идеально сложена.
      – Что будешь пить? – спросил Андрей.
      – То же, что и ты, котик. – Девушка томно улыбнулась и провела кончиком языка по губам. – Тут так жарко, что я просто умираю. Меня, между прочим, Ладой зовут. А тебя, котик?
      Андрей невольно поморщился – никогда в жизни его не называли «котиком». Но здесь, в этом полутемном баре, были свои негласные правила, не соблюдать которые Андрей не имел права.
      – А меня зовут Андреем, – представился он и тут же спросил: – Давно здесь работаешь?
      Лада вскинула тонко выщипанные брови и ненатурально засмеялась.
      – Ты это о чем, котик?
      Догадавшись, что сморозил глупость, он попытался исправить положение.
      – Я хотел спросить, как часто ты здесь бываешь?
      – Каждый вечер. А что?
      – Да нет, ничего. Что-то я раньше тебя здесь не видел.
      – Можно подумать, что ты раньше здесь бывал, – усмехнулась Лада. – Всех завсегдатаев я в лицо знаю. Ты, котик, здесь впервые. У меня глаз наметан. И не надо мне лапшу на уши вешать.
      – Ты права, – кивнул Андрей. – Я здесь впервые. Но я знавал одну девчонку, которая из этого кабака не вылезала. Она говорила, что по вечерам найти ее можно только здесь. Собственно говоря, ради нее я сюда и пришел. Вот ведь зараза какая, ни адреса не оставила, ни телефона, только название этого кабака. Но я поклялся себе, что найду ее...
      Такое многообещающее начало не могло оставить Ладу равнодушной. Как и любая другая молоденькая девушка, независимо от рода занятий, она обожала романтические истории. Это же только в кино такое бывает – вполне приличный на вид мужик по уши влюбляется в проститутку, а потом ищет ее по всему городу. На накрашенной мордашке Лады сразу появился интерес.
      – И как, нашел?
      – Что-то не видно. Наверное, еще не пришла.
      – А как ее зовут?
      – Алька. Высокая такая, красивая. Ну, почти как ты. Только у нее волосы светлые и глаза серые.
      На комплимент Лада отреагировала польщенной улыбкой.
      – Алька, говоришь? – с готовностью переспросила она. – Высокая и светленькая?
      – Ну да. Ты ее знаешь?
      – Трудно сказать... Но если она бывает в этом баре каждый вечер, то, наверное, знаю. Я всех наших знаю.
      – У меня есть ее фотография. Показать?
      – Давай, – согласилась девушка и, взяв со стола стакан Андрея, сделала большой глоток ликера.
      Андрей тем временем вытащил из кармана снимок Альки Потаниной и протянул его Ладе. В баре было темновато, поэтому девушке пришлось подносить фотографию к самым глазам. Несколько минут она внимательно рассматривала Алькино лицо, а потом разочарованно вздохнула.
      – Котик, мне тебя искренне жаль! В нашем баре эта девица не тусовалась.
      – А где тусовалась?
      – Почему ты меня об этом спрашиваешь? – мгновенно насторожилась Лада. – Я откуда знаю?
      – Понимаешь, я познакомился с ней здесь неподалеку. У гостиницы «Невская». В прошлую пятницу. В кабаке хорошо посидели, потом поехали ко мне.
      – Ага, любовь до гроба, – криво усмехнулась девушка. – Тебе что, нужна именно она? Может быть, я смогу ее заменить? А, котик?
      – Очень может быть, – кивнул Андрей, – но... пожалуй, в другой раз. Сегодня никак не получится.
      Не скрывая своего разочарования, Лада встала. За несколько секунд на ее лице отразились самые разнообразные чувства – досада, злость, усталость. Было видно, что начинать раскрутку нового клиента ей не очень-то хочется.