Взаимный контроль

Характерным для советской системы власти является взаимный контроль различных учреждений и Лиц друг за другом, пронизывающий общество во Всех измерениях. В этом есть свой плюс: тебе не позволят сделать грубую ошибку. Но в этом есть и свой Минус: тебе не позволят сделать больших дел, требующих личной инициативы и риска. Когда в обществе возникло ощущение опасности вследствие инициативы Западника, оно поставило на его пути эту систему взаимного контроля, обойти которую был бы не в силах даже сам Генсек.

Разумеется, не все лица, окружающие данного индивида, решившего проявить опасную для них инициативу, набрасываются на него. Они выталкивают из своей среды отдельных врагов инициатора, которых наделяют властью палачей. Часто на эту роль выталкивают какого-нибудь интригана, склочника или просто параноика. Почувствовав одобрение коллектива, такой параноик впивается в новатора как клещ, отравляя его жизнь бесконечными придирками. Именно такой властью окружение Западника и наделило Соперника.

Мелкие придирки

Участились критические замечания в адрес Западника и его ведомства. Западник признавал их справедливость, обещал ликвидировать недостатки в работе отдела, но обращал внимание критикующих на то, что «без недостатков нет успехов», что «не ошибается лишь тот, кто ничего не делает». Особенно острой критике отдел Западника был подвергнут на совещании по методам разложения и дезорганизации Западной Европы. Соперник упрекал Западника в том, что тот недооценивает огромной разрушительной для Запада роли наркомании, порнографии, промискуитета, гангстеризма, терроризма и других язв, разъедающих западное общество изнутри.

— Настало время, — говорил Соперник, — внести во все это, как учил Ленин, «русский революционный размах и американскую деловитость». На Западе уже давно наметилась тенденция к концентрации этих явлений и к вторжению организованного криминального бизнеса в легальную жизнь общества. Надо им помочь в этом благородном деле.

Западник молчал, кивая в знак согласия головой, а про себя думал другое.

Идиот, думал он о Сопернике, и прохвост. Надо во всем меру соблюдать. Все эти средства разложения Запада хороши, когда они действуют в рамках определённой меры. Сейчас эти явления существуют как имманентные явления западного общества. И разрушают его они естественно, т.е. наилучшим образом. Если мы во все это внесём наш «революционный размах», мы нарушим меру и принудим Запад начать решительную борьбу против всего этого. Мы заставим Запад принять меры к оздоровлению. А «американской деловитости» у них своей в избытке. Ихние бизнесмены сами лучше нас сделают то, о чём ты тут поешь. Мы можем только испортить дело. И ко всему прочему, не следует преувеличивать важность этого направления работы. Не следует клевать на удочку преувеличений западной прессы.

Все это он думал про себя. Вслух же он похвалил доклад Соперника и предложил создать особую группу под руководством Соперника, в задачу которой вменить более тщательное изучение этого аспекта нашей работы на Западе. Участники совещания понимающе переглянулись и усмехнулись. Руководивший совещанием член Политбюро, считавший Соперника своим человеком, предложил пока воздержаться от организационных выводов и закрыл совещание.

Крупные нападения

Его вызвал к себе шеф КГБ.

— Вот, ознакомьтесь, — сказал он, положив перед Ним объёмистый «документ», — и дайте подробное объяснение.

«Документ» был подготовлен особой комиссией. Задача комиссии заключалась в расследовании контактов Нашей агентурной службы и секретных служб западно-европейских стран. Надо признать, комиссия поработала на славу. Факты были подобраны и истолкованы так, что неискушённые в делах разведки и контрразведки люди немедленно решили бы, что мой Западник является агентом всех западноевропейских стран. Для Западника этот «документ» был не первым и, надо думать, не последним. И дать объяснение по этому поводу — дело в принципе пустяковое. Но хлопотное. На это уйдёт много времени и сил. Много работников отдела будет оторвано от важных дел. А во всей системе власти нет человека, который мог бы приказать выбросить этот «документ» в мусорную корзину или сдать в архив. В силу правил функционирования системы этот «документ» должен сыграть свою роль — отнять у людей определённое количество времени и сил, причинить определённую сумму зла, — прежде чем исчезнуть в архивах аппарата.

Объяснительную записку отдел готовил в течение целого месяца.

«Записка» получилась огромная — около пятисот машинописных страниц. Подробное объяснение пришлось давать по каждому факту, упомянутому в заключении комиссии. Но банальная суть дела, известная всем и каждому, сводилась к следующему. Наша агентурная сеть работает не в Москве, а во враждебных нам странах. Она с необходимостью должна вступать в разнообразные контакты с секретными службами этих стран. Значительное число наших агентов известно западным контрразведкам. С другой стороны, и мы должны знать западные секретные службы. Короче говоря, мы должны вступать в отношения с западными секретными службами, аналогичные отношениям между государствами, в том числе осуществлять обмен информацией на взаимовыгодных условиях, договариваться о числе действующих агентов, о сферах и масштабах их деятельности. Мы должны иногда позволять нашим партнёрам добиваться успехов, оправдывающих их существование в глазах их правительств и перед общественным мнением. Многие «провалы» нашей разведки на Западе суть на самом деле наши уступки с целью предотвратить реальные и более значительные провалы.

Объяснительная записка была передана шефу КГБ и членам комиссии. Но её никто не стал читать: все заранее знали, что именно будет в ней написано, и заранее знали, что все действия нашей агентурной сети были оправданны и целесообразны. Однако она сделала своё чёрное дело. Она послужила сигналом для сослуживцев Западника переходить к более решительным действиям.

Комиссия

Сообщили, что Генсек выздоровел. Но всем в аппарате было известно, что это за «выздоровление». Генсек появился на заседании ЦК и Президиума Верховного Совета, дал короткое интервью, принял западного дипломата и политического деятеля из какой-то страны «третьего мира». И снова надолго исчез. Западника он лично принять не смог, но дал указание создать особую смешанную комиссию по поводу Великого Проекта. Этим самым Генсек давал понять, что он ничего общего не имеет с Проектом Западника. Но он сохранял за собой свободу действий в принципе и в будущем, если придётся вновь вернуться к идее какого-то другого Великого Проекта.

В комиссию были включены представители от ЦК, от КГБ, от Министерства обороны и Генерального штаба, от Совета Министров. Председателем комиссии назначили старого члена Политбюро, который не мог принимать участия в утомительных заседаниях комиссии. Потому заместителем его назначили нового Председателя КГБ. Но тот был слишком занят и потому помощником своим назначил того самого человека, Делом Жизни которого стало помешать осуществлению Дела Жизни Западника, — назначил Соперника. Первое заседание комиссии прошло на редкость вяло. Ещё не ясно было, каковы окончательные намерения высших лиц в отношении Западника и его замысла. Члены комиссии ещё «не притёрлись» друг к другу, ещё не знали, какую роль им взять на себя самим или им навяжут обстоятельства.

Проблемы

На второе заседание комиссии почему-то явились Главный Идеолог и шеф КГБ. Но лучше бы они не приходили. С их появлением дискуссия приняла поверхностный и пустяковый характер. Главным предметом дискуссии стал почему-то вопрос о центральном штабе войны.

По проекту Западника, центральный штаб войны будет спрятан под землёй в полной безопасности с таким расчётом, чтобы не выходить на поверхность до окончания войны и до обезвреживания среды существования. На поверхности же земли останется дублирующий его штаб. Обойтись без такого штаба нельзя, так как есть опасность, что население на поверхности земли выйдет из-под контроля подземного руководства. Дублирующий штаб будет посредником между высшим, подземным, руководством и руководимым надземным населением. Конечно, и дублирующий штаб будет защищён. Но не так надёжно, как подземный. Для него останется некоторая доля риска. А главное — ему придётся так или иначе получать информацию о реальном ходе войны и её последствиях. Можно сказать, он будет на границе между надземным адом и подземным раем. Подземный рай!.. Очень интересное выражение. Коммунизм и тут все переворачивает с головы на ноги. Почему раньше рай помещали на небе, а ад под землёй? Надо как раз наоборот!.. Но вернёмся к основной идее.

Возникает целый ряд проблем. Первая проблема — как исключить опасность захвата власти дублирующим штабом? Главный Идеолог предложил положиться на высокую сознательность членов дублирующего штаба. Все-таки все они окончили наши учебные заведения, где на «отлично» сдали экзамены по марксизму-ленинизму. Многие окончили Высшую партийную школу при ЦК КПСС. Шеф КГБ сказал, что дублирующий штаб должен постоянно находиться под наблюдением и охраной особых частей КГБ. Есть опасность, что эти особые части переметнутся на сторону дублирующего штаба: они же тоже будут «наземниками»! Чтобы предотвратить это, нужно использовать достижения современной науки. Надо всем членам дублирующего штаба и всем служащим особых частей КГБ вживить в тело специальные устройства, на которые можно воздействовать из-под земли. Если кто заартачится, можно будет нажать кнопку под землёй — и человека нет.

А кто будет информировать подземное руководство о поведении дублирующего его наземного, думал Западник, приехав после заседания комиссии домой. Стукачи? Технические устройства? А кто будет обслуживать эти устройства?

Ломая голову над этими проблемами, Западник вздремнул. Ему тут же привиделся Генсек в пещере глубоко под землёй, наблюдающий через гигантский перископ (наподобие капитана подводной лодки) ход войны на поверхности. Вдруг к перископу подбежал американский аппаратчик и замазал стекло грязью. И стало темно. И Западник очнулся. Да, проблемы, проблемы и проблемы! Тут надо шевелить мозгами. Ну ладно, допустим, мы эти проблемы решили. А если Штаб спрячется под землю, но война по каким-то причинам не начнётся? Что тогда? И он опять задремал. И увидел сон, соответствующий его Великому Проекту.

Великий сон

Когда всем стало ясно, что войны не избежать, приказало высшее руководство отобрать наиболее ценных граждан (включая самих высших руководителей с семьями) и спрятать их в самое надёжное бомбоубежище, снабжённое всеми жизненными благами по самым высшим нормам на сто лет. На земле оставили руководство, во всем дублирующее то, которое спряталось под землю, с той лишь разницей, что наземное руководство подчинялось подземному. Первое должно было сообщать второму информацию о ходе войны, получать распоряжения второго и претворять их в жизнь. Но война почему-то не началась. О подземном руководстве как бы позабыли — наземное руководство решило не выпускать подземное наверх. Но чтобы уцелеть, оно решило создать специальное учреждение, которое стало передавать под землю информацию о фиктивной войне. Разумеется, информацию приятную. Под землёй руководители фиктивной войны во всю мощь произносили речи, издавали указы, присваивали чины, награждали орденами. Генсеку присвоили чин супергенералиссимуса и наградили десятью орденами «Победа». Торопили с окончанием войны — очень уж подземным руководителям захотелось побывать на южных курортах и по покорённой загранице поездить. Наконец под землю сообщили: победа! Но вылезать наверх пока опасно — радиация, бактерии, газы, эпидемии. Надо подождать по крайней мере десять лет.

Прошли годы. Подземный штаб успешно руководил фиктивными преодолениями последствий фиктивной войны. За эти годы ведущие страны мира настолько хорошо подготовились к настоящей войне, что избежать её уже было невозможно.

Но подземный штаб не был готов к этому: он находился в состоянии дебильной эйфории. Надземный тоже: он понадеялся на подземный.

Комиссия

Комиссия собиралась нерегулярно. Заседания отменяли и откладывали по всякому поводу. А собравшись, большую часть времени говорили о чём угодно, только не о деле.

В газетах сообщили, что советские учёные оживили микроорганизм, который жил пятьдесят тысяч лет назад. Его нашли во льду Антарктики. В аппарате и в высших кругах сильное возбуждение по этому поводу: значит, в идее замораживания людей с целью быть оживлёнными через много лет есть вполне здравый практический смысл. Высшие руководители настолько верят в свою исключительную важность для человечества, что в глубине души питают надежду быть воскрешёнными... ну, не через пятьдесят тысяч лет, а через двести, триста, пятьсот. Вот будет радость для человечества, когда воскресят Брежнева, Хрущёва, Черненко, Громыку! Скорее всего, потомки остолбенеют от изумления. «Неужели, — скажут они, — эти монстры, которые пару слов связать не могут, правили миром?! Так что же это был за мир?! Развитой и зрелый социализм? Слава Богу, вся эта нечисть позади осталась!» Один член комиссии вполне серьёзно сказал: «Жаль, из Владимира Ильича мозг и все внутренности выкинули! Если бы его оживили, все пошло бы иначе!» А другой член комиссии тоже не в шутку заметил: «Не беда, со временем смогут все внутренние органы новые вставить! Оживят и Ленина!» — «А от Маркса, — сказал третий, — ничего не осталось. Не оживишь!» — «Если хоть одна косточка осталась, — возразил четвёртый, — то по ней наши учёные всего Маркса восстановят. Кювье по одной косточке мог восстановить животное, вымершее миллион лет назад. А тут остались сотни томов сочинений! По ним весь Первый Интернационал оживить можно!» Поговорив таким образом, перенесли обсуждение очередного раздела Великого Проекта на следующий месяц.

Рутина

Всю совокупность поступков сослуживцев по отношению к Западнику, совершаемых с тех пор, как всем стало очевидно, что Генсек отдаёт его им на съедение, можно назвать одним словом: подлость. Но подлость эта особого рода: она совершалась с чистой совестью, с сознанием справедливости и целесообразности совершаемого (это есть обычное дело в человеческих отношениях). Человек вообще есть прирождённый подлец. Существенно тут то, что подлость имеет разумное оправдание и облекается в форму благородных дел. Именно справедливость, разумность, оправданность, благородность образуют тут сущность подлых поступков людей по отношению к ближним, сама же подлость, как таковая, есть лишь их внешняя форма. Устаревшая форма, так как поступки такого рода тут вообще не подлежат моральной оценке.

Западник употреблял слова «подлость», «подлецы», «мерзавцы» и другие, аналогичные им, когда думал о своих друзьях и соратниках. Но делал он это в силу чисто словесной привычки, не вкладывая в эти слова высокого морального смысла. Он сам совершал аналогичные поступки в отношении других, не оценивая их категорией «подлость».

За годы работы в КГБ он накопил на всех своих врагов (т.е. друзей) достаточно компрометирующих материалов. Теперь он пустит их в ход. Только не надо торопиться. Спокойно. В подходящей ситуации и в подходящий момент! Начать надо, разумеется, с Соперника. У него, у Западника, есть компрометирующие материалы на «этого мерзавца». Во-первых, морально-бытовое разложение (спит с домработницей, с нянькой, с секретаршей и с экспедиторшей). Во-вторых, валютные махинации. Последнее, пожалуй, главное. Надо продумать, как передать эти материалы лично Главному Идеологу и шефу КГБ, а самому остаться в стороне.

Комиссия

Комиссия раскололась на две группировки. И по каждому пустяку стали возникать бесперспективные дискуссии. Представитель одной группы, например, настаивает на режиме экономии, в соответствии с которым все операции военного времени надо планировать без расчёта на спасение людей и техники, участвующих в той или иной операции. Например, самолёты не снабжать горючим на обратный полет. Представитель другой группы возражает, мотивируя своё возражение демагогией о человеколюбии. Представитель одной группы восторгается «психологической» бомбой, которая на один час парализует население в радиусе трехсот километров. Хорошая бомба, не правда ли? В другой группе находится кто-нибудь, кто обрушивается на эту бомбу с резкой критикой. «А как этот час использовать? — возражает он. — Нужна всё равно специальная армия и техника. Как быть с людьми? Их же всё равно уничтожать надо. Так какая разница, каким способом их уничтожать? С этой точки зрения „психологическая“ бомба хуже. К ней нужны ещё особые средства уничтожения людей. Вспомните трудности, с которыми столкнулись немцы...»

Что касается взаимоотношений Западника и Соперника, то тут положение стало абсолютно безнадёжным. Если один предлагал некую страну делить на части вдоль, то другой настаивал на том, что её надо делить поперёк. Если один предлагал расширять нашу агентуру в такой-то стране, то другой настаивал на том, что её надо углублять.

Великий сон

На него теперь все чаще и чаще накатывалось отчаяние и безразличие. Однажды у него мелькнула безумная мысль стать американским шпионом. Вот была бы сенсация! Американцы оценили бы его гений по достоинству. Обдумывая эту идею от нечего делать, он как-то незаметно заснул. И ему приснился Великий сон... ...Ему приснилось, будто он пробрался в посольство США, сообщил, кто он, и заявил о своей готовности предать гласности все то, что ему известно о подготовке Советского Союза к войне и о советской агентуре на Западе. Сенсация — ожидал он — получится небывалая. Из-за женитьбы английского принца не было такой мировой шумихи, какая будет из-за него. Американское правительство пришлёт за ним специальный искусственный спутник Земли, а скорее всего — специальный космический корабль с самим Президентом. Космический корабль действительно прилетел. Он приземлился на территории американского посольства. Советское правительство привело в боевую готовность номер один все средства перехвата ракет противника. Западник уже было направился к кораблю, приготовившись пожать руку Президенту, но его остановил третий помощник четвёртого заместителя атташе по вопросам культов и попросил его подождать, поскольку есть более важное дело: нужно вывезти с территории посольства религиозных сектантов, которые живут в подвале посольства уже тридцать лет и произвели на свет уже третье поколение сектантов. Ещё несколько лет, и посольство придётся надстраивать на два этажа, если не вывезти сектантов сейчас. А он, Западник, может пока пожить в подвале лет пять или десять. Спать может на тряпьё, которое останется от сектантов. Религиозное возрождение в России сейчас важнее всего, так как из-за него советский строй рухнет наверняка. А из-за разоблачений Западника только хуже будет. Запад от страха в штаны заранее наложит, а советское руководство заменит всех агентов за две недели. И ещё надо проверить, с какой целью Западник решил выдать секреты... Одним словом, сиди спокойно, кагэбэвская шкура! Когда нужно будет, тебя позовут.

Очень обиделся Западник. Сказал, что хочет домой, в свой родной КГБ. «Нет, голубчик, — ответили ему, — раз пришёл, сиди. Да и в КГБ тебя уж не возьмут. Все места твои уже заняты твоим Соперником и Заместителем!» Заплакал Западник горючими словами: «Ах, я несчастный! Никто меня не любит! Никто не жалеет!» Но вдруг почувствовал, что кто-то тычет его локтем в бок.

Проснулся — щупает, а это домработница-осведомительница КГБ.

— Дай, — шепчет, — я тебя приласкаю и пожалею!

— Ладно, — говорит он, — приласкай и пожалей. Только ты бы что-нибудь остренькое выдумала, а то надоело по-дедовски-то!

— А я по-другому не умею, — отвечает она.

— И чему только вас в университетах учат! — сказал он.

— А ты бы сам что-нибудь придумал, — говорит она. — Ты «Плейбой» с похабными картинками глядишь...

— Я по долгу службы, — отвечает он, — а не для разврату... Ну да ладно, давай по-дедовски...

И она приласкала его. И пожалела его. И он уснул, умиротворённый.

Рутина

Сломалась Великая Карта. С ней и раньше случались поломки. Западник прилагал титанические усилия к тому, чтобы содержать механизм и штат Карты в образцовом порядке. В нашей системе (это он знал лучше других) вообще нужно вложить душу в дело, чтобы что-то работало более или менее исправно. А надолго ли хватит энтузиазма и сил одного человека?! Стоило ему немного ослабить личный контроль за Картой, как участились поломки и ошибки, люди стали работать хуже, в коллективе возникли все явления обычного советского учреждения. Однажды в списке агентов, работающих в Париже, Карта назвала самого Президента Франции и бывшего императора Бокассу. История эта широко распространилась в аппарате, обросла шутками и анекдотами, что способствовало подрыву авторитета Западника. Главный Идеолог сказал в связи с этим по поводу отдела Западника, что «они там даром хлеб жрут». И это несмотря на то, что именно из этого отдела он получал самую обстоятельную и объективную информацию о состояний идеологии на Западе. И вот теперь произошла серьёзная поломка во всем комплексе компьютеров. На исправление нужно несколько месяцев. Нужно закупать новые компьютеры на Западе. А это — валюта, которой постоянно не хватает на более серьёзные вещи: на мебель, санитарное и кухонное оборудование для работников аппарата, например. Его Заместитель, фактически ставший руководителем отдела и оттеснивший Западника от главных дел под предлогом занятости последнего Проектом, предложил усовершенствовать Карту, заменив «устаревшие» американские компьютеры новейшими. Правда, тоже американскими, но всё-таки новейшими. Западник знал, что «модернизация» Карты обойдётся в копеечку и кончится провалом. Он один в аппарате знал об этом. Но он решил об этом умолчать. Он даже похвалил Заместителя за прогрессивные идеи, за намерение утереть нос Западу.

Вот когда обнаружится провал этой затеи «модернизации», думал он, тогда худо придётся и его Заместителю и Сопернику. Он ещё и не такую свинью подложит Им, погодите!

От таких мыслей настроение у него улучшилось. А когда стало известно, что Политбюро приняло решение освободить от должности первого заместителя председателя КГБ и предать его суду за злоупотребление служебным положением, Западник возликовал: ещё не все потеряно, он ещё выкарабкается!

Главное — терпение и выдержка. Он — кристально честный человек и прекрасный работник, этого у него не отнимешь. Сейчас, когда в коррупции и в разврате погрязли даже отдельные видные работники аппарата ЦК и КГБ, такой человек, как он, должен служить образцом для прочих. Нет, вряд ли его скинут. Это смутное время скоро пройдёт, и все станет на свои места. И тогда он Им покажет, на что он способен!

Но такое приподнятое настроение длилось недолго. Комиссия по Великому Проекту прекратила существование явочным порядком, а Политбюро санкционировало её ликвидацию. Западник вновь впал в мрачное состояние. Его не обрадовало даже известие о том, что бывший первый заместитель шефа КГБ покончил с собой.

Помощник сообщил ему, что Соперник слёг в Кремлевку со вторым инфарктом. Значит, материалы Западника сработали. Сопернику теперь будет трудно выкарабкаться. Но поможет ли это ему, Западнику? Не опоздал ли он с этой операцией? Не упустил ли он момент?

Тактическая ошибка

Шеф КГБ обратил внимание на то, что Западник плохо выглядит, и посоветовал ему отдохнуть недельки две на юге. Он подумал, что Соперник не выберется из больницы за это время, и согласился пойти в отпуск. На другой же день он улетел на юг набираться сил для будущей контратаки на своих сослуживцев.

Это была грубая тактическая ошибка. В его положении надо было бы дневать и ночевать в кабинете независимо от того, нужно было это для дела или нет. Его личное присутствие на занимаемом им посту было бы сдерживающей силой для его противников. Но он переоценил свой фактический вес в аппарате и недооценил силу врагов. Шеф КГБ специально спровоцировал его на эту отлучку из Москвы, чтобы произвести нужные ему перемены в своём аппарате.

В народе

Отдыхал Западник на этот раз в санатории, почётном для простых смертных, но унизительном для демиургов истории. Раньше он имел в своём распоряжении изолированный дом и участок пляжа протяжённостью в километр, отделённый от прочего мира железным забором с колючей проволокой и с охраной, какой позавидовал бы и американский Президент. Теперь же он имел всего лишь отдельную палату из двух комнат в санатории для секретарей областных комитетов партии, академиков, министров, знаменитых писателей, прославленных Героев Труда. Для него это и был народ. Раз много, значит, народ.

«Откуда набралось столько монстров?» — думал он, разглядывая бесформенные туши и распухшие морды отдыхающих. То, что и он далеко не красавец, что и он от этих монстров отличается, может быть, лишь большей властностью в чертах расплывшегося розового лица, роли не играет: он не народ, а власть, ему можно быть монстром по положению.

Отдыхающие вели себя так, что ему с непривычки стало не по себе. Они говорили пошлости, ругались матом, ржали над старыми анекдотами. И без умолку несли околесицу по всякому поводу.

— Насчёт Запада все ясно, — говорил за обедом министр республиканского значения. — А вот Китай — это проблема. Миллиард человек — это не шутка. Для такой массы поглотить и растворить в себе народ в двести миллионов человек — дело двух или трех поколений. Китай — наш смертельный враг. Если оставить его в покое, он воспользуется результатами мировой войны и отхватит нашу территорию до Урала. Как низвести Китай до такого состояния, чтобы он был нам не опасен? Тут без атомного оружия не обойтись.

— Можно обойтись, — сказал знаменитый академик. — Наша наука близка к открытию вещества, с помощью которого можно влиять на механизм воспроизводства потомства у животных. Вещество это очень эффективно. Достаточно ничтожного количества его в атмосфере, чтобы оно сработало. Причём оно неустойчиво. Уже через несколько часов оно бесследно исчезает. И эффект его действия сказывается лишь во втором поколении. Так что за пятьдесят лет население Китая можно сократить минимум вдвое.

— Китай от этого станет вдвое сильнее, — сказал министр. — К тому же этих пятидесяти лет у нас нет. А если война начнётся через десять или пять лет? В Китае всё равно останется около миллиарда человек. Нет, тут без атомных бомб не обойдёшься. Надо с американцами договориться, вместе нанести удар по Китаю и поделить всю Азию. Совсем китайцев уничтожать не надо — негуманно. Миллионов сто можно оставить: рис всё-таки нам нужен. И тёплые штаны для женщин и полотенца махровые они хорошо делают.

— Скоро изобретут такие защитные средства против атомных бомб, — сказал партийный руководитель одной отдалённой области, — что атомная война уже не будет такой опасной, как кажется сейчас. Миллионов пятьсот человечество потеряет. Но это не будет катастрофой.

— Вот когда эти защитные средства изобретут, тогда война и начнётся, — пошутил академик. — Кто начнёт — это не важно. Скорее всего — оба противника сразу. Подпишут соглашение о запрете атомного оружия и тут же пустят его в ход. Не исключено, что упомянутое соглашение подписать не успеют. Представителей в Женеву или в Вену пошлют. И пока те чемоданчики упаковывают, руководители великих держав кнопочки нажмут: мол, начнём, пожалуй! Пора! Ну, с Богом, голубчики! (Голубчики — это атомные, водородные, нейтронные и прочие бомбы.)

— Слишком либеральничаем мы с этим Западом, — сказал партийный руководитель области. — Не мешало бы его слегка прикрыть для наших людей. А то распустились.

— Полностью согласен с тобой, — сказал министр. — На кой ляд он, Запад, нам сдался?!

— Не могу согласиться с вами, — возразил знаменитый писатель. — Запад нам нужен. Зачем? Я расскажу вам по сему поводу короткую, но поучительную историю.