Коммунальное поведение

Фундаментальный принцип коммунального индивида реализуется в целой системе поведения людей. Описать ее нужна целая наука. И на овладение ею у людей уходят многие годы жизни. В моих книгах приведены многочисленные примеры действия этих правил в самых различных сферах жизни общества. Ниже я сделаю несколько важных общих замечаний по этому поводу.

Коммунальным поступком я называю всякое сознательное (и волевое в том числе) действие человека, так или иначе влияющее на его социальное положение и на положение других людей. Человек осознает коммунальный смысл такого рода поступков. Со временем многие из них становятся автоматическими. Но все равно это не отменяет их фундаментальной и потенциальной осознанности: они вырабатывались в качестве навыков как осознанные, и в случае надобности их осознанность может быть восстановлена актуально. Человек может обманывать себя и других насчет природы этих поступков, но объективно она все равно остается той же самой. Например, человек может воображать для себя и изображать для других, будто он заботится о благе государства, отводя кандидатуру другого человека в партийное бюро под тем предлогом, что он неустойчив в быту (пьянствует, изменяет жене), но объективно это его действие продиктовано фундаментальным принципом коммунального индивида: оно ослабляет позицию этого кандидата в члены партийного бюро, чего на самом деле и добивается отводящий его человек, делая открытый донос. Подхалимство перед начальством быстро переходит в привычку, но даже подхалимничая в тысячный раз, подхалим прекрасно отдает себе отчет в сущности своих подхалимских действий. Одной из самых страшных форм маскировки гнусной сути ряда коммунальных поступков является форма искренности. Но не верьте в их природную искренность, ибо таковой в природе вообще нет. Самые крайние фанатики в принципе и в потенции действуют все-таки в силу правил коммунального расчета.

Не все коммунальные поступки людей равнозначны. Многие из них имеют слабые последствия, многие вообще остаются без последствий. Но среди них есть такие, которые определяют собою физиономию общества, образуют его душу, его подлинную натуру. Они побуждают и прочие коммунальные поступки. Они влияют на поведение людей во всех сферах и разрезах их жизни. Процент таких поступков в общей массе поступков людей ничтожно мал. Совершаются они обычно так, что их невозможно отличить от прочих или они вообще незаметны. Они не наказуемы, а часто поощряемы. Опять-таки отсылаю читателей к моим другим книгам, в которых я даю более подробное описание таких поступков.

Если в определенного рода ситуациях люди совершают коммунальные поступки более или менее стереотипным образом, можно говорить и о характерном для данного общества стереотипе коммунального поведения людей или об устойчивой коммунальной атмосфере общества. Человек живет в этой атмосфере как в чем-то естественном и привычном для себя, обычно даже не замечая того, что она давит на него и навязывает ему общепринятый стереотип поведения с гораздо большей силой, чем страх наказания со стороны специальных органов подавления (вроде КГБ). Западные люди, имеющие весьма смутное представление о коммунальной атмосфере, в какой живут советские люди, склонны все их поведение рассматривать как нечто противоестественное, совершаемое в силу страха перед органами государственной безопасности. На самом же деле последние вмешиваются в жизнь граждан лишь в исключительных случаях, когда отдельные члены общества выходят из-под влияния привычной коммунальной атмосферы. В подавляющем большинстве случаев никакого вмешательства со стороны этих органов просто не требуется, – советские люди уже из поколения в поколение воспроизводят естественный для этого типа общества стереотип поведения, сохраняют в более или менее стабильном состоянии свою коммунальную атмосферу. Но чтобы это стало возможно, в обществе должны были сложиться более или менее стандартные условия жизни, для которых стереотип коммунального поведения в соответствии с коммунальными правилами стал бы естественным.

Существует целая неписаная (пока еще) наука коммунального поведения. Многие граждане овладевают ею в совершенстве. Вот что сказано, например, на эту тему в «Записках ночного сторожа». Всякий индивид, желающий получить побольше и повкуснее кусок пирога на пиршестве жизни, должен убедить окружающих в том, что он есть среднеподлое и среднебездарное существо. Этот закон неотвратим. Но есть другие законы, маскирующие этот и модифицирующие его внешние проявления. Представьте себе, в среду советских писателей, художников или ученых приходит человек и говорит следующее. Я – дерьмо. Хотите, я напишу донос. Подпишу лживое письмо, клеймящее диссидентов. Напишу подхалимский портрет Брежнева. Будет такой человек иметь успех? Нет. Но ведь все это делают. И именно благодаря этому имеют успех. Так в чем же дело? Имеется другой закон поведения: в этом обществе бездарность должна принять форму подлинного таланта, подлость – форму добродетели, донос – форму смелости и честности, клевета – форму святой правды. Потому-то индивид должен первое правило достижения успеха реализовать в форме, удовлетворяющей второму. При этом не имеет значения то, что всем известна его натура: он – прохвост. Важно лишь то, что он есть прохвост, отвечающий правилам коммунальности и выглядит согласно этим правилам прилично. Он должен правильно (по правилам!) вести себя формально и быть формально неразоблачаемым в качестве обычного прохвоста. Далее, всякий индивид начинает сражаться за свой кусок пирога, когда все роли уже распределены, выгодные места заняты, и обладатели их не отдадут их без боя. Может ли индивид ждать, когда его заметят и оценят? Общество старается привить людям «скромность», т.е. внушить им, чтобы они именно ждали, когда их оценят другие. Бывает, конечно, так, что замечают и воздают должное. Но редко. И в ситуациях малозначащих. В важнейших ситуациях действует принцип, выражаемый народной мудростью так: «Под лежачий камень вода не бежит». Индивид обычно знает, что окружающие могут заметить и оценить его достоинства, но сделают свои выводы. А если этих достоинств нет? Индивид должен проявить некоторый минимум активности, чтобы его заметили и оценили формальным образом. Но как? Будет ли он иметь успех, если замахнется на очень многое? Например, если начнет доносить на высших чинов в своей сфере? Нет, конечно. Имеется другой закон коммунальной жизни – закон соразмерности. Индивид согласно этому закону должен убедить окружающих (или хотя бы наиболее влиятельную их часть) в том, что его претензии не угрожают их положению. Если индивид рискнет нарушить этот закон, он должен использовать другой закон из той же категории, а именно – поставить власть имущих и влиятельных лиц в ситуацию, когда они будут вынуждены удовлетворить непомерные претензии индивида. Но это бывает редко. Обычно же наряду с законом соразмерности действует закон постепенности. Индивид должен претендовать на больший кусок, предварительно получив кусок поменьше, привыкнув к нему и приучив окружающих к нему как к вполне заслуженному. При этом его нарастающие претензии выглядят естественной платой за его заслуги. Кроме того, на каждого прохвоста, начинающего свой жизненный путь, найдется другой прохвост, который имеет репутацию еще большего прохвоста. Это – тоже закон: индивиды выталкивают из своей среды выдающихся негодяев, чтобы их собственная негодяйность не была заметна и выглядела как порядочность. И путь начинающего прохвоста должен выглядеть как путь развития коммунистического общества от большего негодяйства к меньшему, т.е. как прогресс. Быть участником прогресса, быть передовым и прогрессивным, – это есть тоже требование к индивидам коммунистического общества.

В моих книгах приведены многочисленные правила коммунального поведения и проиллюстрированы примерами, взятыми из опыта советской жизни. Приведу еще два гипотетических примера, на которых проиллюстрирую некоторые общие положения. Пример первый. Представьте себе некоторую область деятельности, участники которой более или менее одинаковы или во всяком случае сопоставимы. Здесь есть свои выдающиеся фигуры и свои слабые индивиды. Но разница между ними не столь уж велика, все это понимают. Но вот они замечают, что в их среде появляется индивид, который вскоре может очень значительно превзойти их всех. Будут они радоваться этому событию, которое обещает отбросить их на очень низкий престижный уровень? Конечно, нет. Они будут огорчены и будут мечтать о том, чтобы такой индивид не состоялся. Но это их состояние вполне естественно, – вот в чем дело. Правила коммунального поведения вообще естественны. Если этим людям представится возможность без ущерба для себя помешать появлению угрожающего им индивида, они это сделают. Но может ли этот индивид пробиться? Может, если есть другие люди, которые заинтересованы в его появлении в своих личных целях и которые способны охранить его от его коллег, прилагающих усилия, чтобы его не было. Такие случаи постоянно происходят в спорте, в науке, в искусстве и других сферах жизни. Эти другие люди, помогающие индивиду пробиться, тоже действуют по коммунальным правилам. У них свои заботы. В реальной жизни происходит такое сложное переплетение интересов и действий людей, что усмотреть в этом клубке откровенное действие коммунальных правил оказывается возможным лишь в редких случаях. И в целом складывается лицемерная атмосфера дружбы, взаимопомощи, взаимовыручки. Подлинные механизмы поведения людей глубоко прячутся в мешанине действий и слов.

Другой пример. Пусть писатель А написал хорошую книгу. Пусть писатель В есть враг А и хочет причинить последнему зло. Для посторонних наблюдателей он защищает книгу А. Но как? Защищать можно по-разному. Так вот В, защищая А, низводит книгу А до некоего посредственного уровня. Ругать А он не может, это будет дискредитировать В и привлекать внимание к А. И потому В хвалит А, сохраняя репутацию порядочного человека и низводя А до уровня посредственности. В этих условиях В наносит ущерб А нужным для себя образом. Пример этот хотя и гипотетичен по форме изложения, но он не выдуман и весьма характерен. В наше время сравнительно высокой образованности людей вырабатываются удивительно тонкие и эффективные навыки вредить ближнему без какого-либо ущерба для себя, даже с выгодой для своей репутации. Правила коммунального поведения сохраняют полную силу в глубинах нашей жизни, каким бы благопристойным общество ни выглядело на поверхности.

Коммунальное поведение сложных индивидов (т.е. групп людей и групп из групп) сводится к поведению их руководящих органов, а поведение последних сводится к поведению простейших индивидов. Конечно, в связи со сложностью объединений людей, представляемых простыми индивидами, появляются новые правила поведения последних. Однако в общем и целом поведение сложных индивидов аналогично простым. С этой точки зрения, например, Советский Союз в целом поступает так, как средне-характерный советский человек: он ненадежен, лжив, лицемерен, становится хамом, чувствуя превосходство в силе, готов лебезить перед более сильным, и вместе с тем он искренен во всем. На Западе удивляются поведению Советского Союза в лице его руководства. А между тем оно вполне естественно. Эта страна – классический образец коммунального индивида. Здесь совпадение типов поведения отдельных людей, отдельных коммун и страны в целом поистине поразительное.

Коммунальные отношения

Основные коммунальные отношения индивидов суть отношения индивида к группе, членом которой он является, отношения группы к индивиду, отношения между индивидами внутри группы. Производные коммунальные отношения суть, например, отношения индивида к другим индивидам вне группы, индивида к обществу в целом и общества к нему.

Подавляющее большинство индивидов входит в общество не непосредственно, а через группу или иерархию групп. Отношение индивида и его ближайшей группы характеризуется степенью зависимости индивида от группы и степенью зависимости группы от индивида. Первая имеет тенденцию к максимальному увеличению, а вторая – к максимальному уменьшению. Группа стремится создать для индивида такую ситуацию, чтобы все, что он получает от общества, он получал бы в зависимости от группы, и чтобы все, что он может отдать обществу, отдавал бы в зависимости от группы. Группа стремится контролировать поощрения и наказания индивида, его производительную деятельность и личную жизнь. И группа имеет для этого основания и известную силу, ибо это – плата индивида за участие в общественной жизни: повторяю, он участвует в ней как член группы, а не сам по себе. Бывают, конечно, индивиды, которые обладают большой степенью независимости от ближайшей группы. Но это – исключения. К тому же в таких случаях есть какая-то другая нечетко оформленная группа, в которую он фактически входит. Зависимость индивида от группы есть фактически зависимость его от каких-то членов группы, которые выполняют функции контроля группы за этим индивидом. Эти контролирующие индивиды могут меняться в зависимости от ситуации. Но тут есть тенденция к стабильности. Обычно эту функцию выполняет руководитель (начальник, лидер) группы и его официальные или добровольные помощники. Другие члены группы, особенно – конфликтующие с данным индивидом, помогают им. Такой контроль есть вполне естественное и здоровое явление, без которого невозможна целостность группы как коммунального индивида. Люди суть явления природы, а для последней не имеет значения, как расценивают ее кусочки ее необходимые связи.

Индивид стремится ослабить свою зависимость от группы, на что группа реагирует в соответствии с принципом «Незаменимых людей нет». Индивид знает это и обычно держится в рамках меры. Мера нарушается в тех случаях, когда индивид покидает группу или лишь формально считается ее членом. Если индивид не имеет сильной защиты вне покидаемой группы, последняя так или иначе наказывает его. Конфликты индивида и группы обычно кончаются в пользу группы, если индивид не поддерживается извне. Отношения индивида и группы прекрасно изучены на материале отдельных типов групп, особенно – гангстерских банд. Я здесь лишь фиксирую их общие закономерности. Гангстерские группы можно рассматривать как своего рода лабораторные экземпляры, в которых научные абстракции воплощаются с предельной резкостью.

»Коммунальные отношения внутри группы разделяются на отношения субординации и координации. Отношения субординации, суть отношения начальствования и подчинения. Они выражают результат разделения функций управляющего органа и управляемого тела. Конечно, в этих отношениях есть элемент насилия и сами они порой устанавливаются в результате насилия одних людей над другими. Однако в основе насилия лежит добровольность. Подчиненные признают начальство в качестве такового и выполняют его волю, что дает им возможность существовать. Начальство же зависит от подчиненных в том смысле, что его положение и перспективы зависят от поведения подчиненных. Это отношение есть отношение взаимовыгодной зависимости, что обеспечивает прочность общества, базирующегося на таких отношениях. Явления конфликтов между начальниками и подчиненными и стремления нарушить эту форму зависимости должны быть поняты как производные от позитивного аспекта этих отношений.

Отношения начальствования и подчинения есть частный случай отношения господства и подчинения. Особенность их состоит в том, что начальствующие лица здесь избираются или назначаются по закону или обычаю, а не становятся таковыми в силу привилегии рождения, экономического превосходства, физического насилия и других некоммунальных обстоятельств. Конечно, и эти обстоятельства играют роль. Но в исходном пункте их следует исключить, ибо не в них суть дела. Дети крупных начальников, например, имеют больше шансов занять руководящие посты, но начальниками они все же становятся по правилам избрания или назначения, которое признается членами общества в качестве справедливого.

Отношение начальствования и подчинения, очевидно, в самом исходном пункте есть неравенство. Оно в принципе неустранимо, раз существует общество. В силу иерархии групп оно еще более усиливается, ибо ранг социальной позиции начальника растет с ростом ранга руководимой им группы в иерархии групп. Отношение начальствования и подчинения становится одной из основ различных форм насилия в обществе, в котором коммунальные отношения являются всеобщими и поощряемыми. Общий принцип этого отношения таков: социальная позиция руководителя (начальника) выше, чем подчиненного, он представляет большую ценность для группы, чем подчиненный, его вознаграждение выше, чем вознаграждение подчиненного. Этот принцип так или иначе признается всеми, ибо без него нет единства группы. Начальник стремится к максимальной степени зависимости подчиненных от него и минимальной степени зависимости себя от подчиненных. Подчиненные же, естественно, стремятся ослабить степень своей зависимости от начальника и усилить его зависимость от них. Лишь в борьбе тенденций достигается некая нормальная мера. Она постоянно нарушается, ибо общественная жизнь есть живой и очень изменчивый процесс. Но есть средства так или иначе восстановить меру или произвести переформирование индивидов в группы.

Отношения соподчинения (координации, сотрудничества) регулируются такими принципами. Наибольшую опасность для индивида представляет другой индивид, превосходящий его по своим возможностям (по каким-то признакам, существенным с точки зрения социального бытия, – по интеллекту, талантам в области искусства, изворотливости, красноречию, корыстолюбию). Отсюда – стремление ослабить социальную позицию другого индивида; не допустить усиления, если ослабить нельзя; свести усиление к минимуму, если нельзя помешать усилению. Так что обычно встречающаяся двуличность, доносы, клевета, подсиживание, предательство, суть не отклонение от нормы, а именно норма. Тогда как обратные им качества суть исключения. Особый протест у индивидов вызывают случаи, когда их реальные коллеги (сослуживцы) или лица аналогичного социального положения добиваются в чем-то успехов, заметно превосходящих средний уровень (особенно – в среде научных работников, деятелей искусства, в спорте). В этих случаях они прилагают неимоверные усилия к тому, чтобы этого не допустить пли свести успех коллеги к минимуму. С другой стороны, слишком сильное ослабление позиций других индивидов также нежелательно, ибо оно угрожает хлопотами и заботой. Неизбежным следствием рассмотренных принципов сотрудничества является тенденция к осреднению индивидов. Будь как все – вот основа основ общества, в котором коммунальные законы играют первую скрипку. Индивид стремится к максимальной независимости от всех других индивидов и стремится максимально подчинить, по крайней мере, одного-другого индивида. Индивид стремится переложить на других неприятные дела, которые должен делать сам. Если индивид может безнаказанно нарушить нормы морали в отношении других индивидов и ему это нужно, он их нарушает. Если индивид имеет возможность безнаказанно причинить другому зло и ему это нужно, он его причиняет. Если индивид может безнаказанно присвоить продукты чужого труда и ему это нужно, он это делает (примеры этого бесчисленны; взять хотя бы практику присуждения премий, выдачу авторских свидетельств на изобретения, поездки на конгрессы, плагиат). Индивид стремится уклониться от ответственности и переложить ее на других. Перечень таких принципов можно продолжить. Они, в общем, известны каждому из его личного опыта, впрочем – лишь как недостатки других.

Внегрупповые коммунальные отношения индивидов строятся по принципу переноса на них правил внутригрупповых отношений. Этому есть основания. Во-первых, вырабатываются определенные навыки поведения. Во-вторых, всякий индивид, с которым приходится иметь дело данному индивиду вне его группы, воспринимается как возможный сотрудник, возможный начальник или возможный подчиненный. Кроме того, имеются многочисленные случаи, когда индивид по роду своей работы имеет дело с другими индивидами регулярно (продавцы, милиционеры, служащие канцелярий, преподаватели), становясь по отношению к этим индивидам в положение, ничем не отличающееся от отношений в группах. Так что здесь складываются неоформленные квазикоммунальные группы, действующие по принципам коммунальных. Более того, в таких случаях коммунальные законы действуют более открыто в силу того обстоятельства, что здесь менее эффективны сдерживающие факторы. Хамство и произвол мелких и крупных чиновников, грубость продавцов, произвол милиции, открытое взяточничество в системе услуг и учебных заведениях, бесконечная бумажная волокита, – все это не мелкие недостатки, а суть дела.

Положение индивида в квазикоммунальных группах не обязательно совпадает с положением в обычных группах. Здесь начальник обычной группы может оказаться в положении подчиненного, и наоборот (хотя реже). Социально-психологический закон переключения внимания и компенсации чаще реализуется во внегрупповых отношениях. Заключается этот закон в следующем: если индивиду нужно причинить зло другому индивиду, но он это не может сделать, он в порядке компенсации выбирает в качестве жертвы другого, более или менее подходящего индивида, которому он может причинить зло с наименьшим риском для себя.

Для отношений коммунальности характерна не конкуренция независимых индивидов, а взаимное связывание и стремление как-то его ослабить и преодолеть.

Руководство

Вопрос о руководителях (начальниках) и руководстве вообще надо рассмотреть особо, ибо в них воплощается ум, честь и совесть общества.

С самого начала сформулирую фундаментальную абстракцию, на которой должен базироваться последующий анализ руководителей в коммунистическом обществе. На роль руководителей выталкиваются подходящие для этого люди. Руководители, конечно, выполняют в группах определенные деловые функции. Для этого требуется какой-то минимум образованности, ума и деловых способностей, которыми в массе людей обладают очень многие. Так что этот аспект дела предполагается, но не играет решающей роли. Когда обществу требуются сотни тысяч и даже миллионы начальников, то бессмысленно говорить об отборе наиболее способных в деловом отношении. Тем более в коммунистическом обществе, в котором исключена конкуренция в буржуазном смысле, этот аспект практически теряет доминирующее значение. Ситуация здесь подобна той, какая имеет место в стране, где миллионы людей имеют автомашины: здесь нужны особые обстоятельства, чтобы не быть допущенным до роли водителя.

Лаконичное, но довольно полное для начала описание руководства в обществе, в котором господствует коммунальность, дано в книге «Зияющие высоты». Приведу его с небольшими сокращениями, ибо считаю его достаточно точным и с научной точки зрения.

Вопрос о руководителе есть один из центральных для социологии, ибо это есть вопрос о том, что из себя представляют социальные группы данного общества. В принципе руководитель адекватен в социальном отношении группе. Социальный тип общества в значительной мере характеризуется типом руководителя.

Позиция руководителя есть более выгодная социальная позиция, чем позиция руководимого, что очевидно всем нормальным людям. Потому руководство не есть функция, которую благородные великомученики выполняют на благо народа. Это позиция, за которую идет ожесточенная борьба. Чем выше ранг руководителя, тем выше его позиция, тем больше благ он имеет, тем защищеннее его положение, и потому тем ожесточеннее борьба за эту позицию. Важнейший принцип действий руководителя – представить свои личные интересы как интересы руководимой группы и использовать руководимую группу в своих личных интересах. Если руководитель и предпринимает какие-то действия в интересах группы, это есть лишь одно из средств достижения им личных целей, и прежде всего – одно из средств карьеры. Человек, хорошо организовавший дело, в некоторых случаях, но далеко не всегда, имеет больше шансов на карьеру. Но чаще карьера бывает успешнее за счет кажущихся, а не действительных усовершенствований и улучшений, – одна из основ очковтирательства, дезинформации, намеренного обмана. Надежды на то, что руководство примет меры, позаботится, улучшит, – детски наивные иллюзии. Руководство предпочитает демагогию об улучшении реальному улучшению, а если и идет на улучшение, то из страха ослабить позиции без этих улучшений, из желания усилить свои позиции, из-за внутренних своих интриг. Что же касается действия коммунальных законов, то руководство не только не стремится их ограничить, но стремится их всемерно поощрить, ибо само оно – наиболее концентрированный продукт этих законов. Аналогично обстоит дело с соотношением интересов дела группы и интересов руководителя группы. Лишь в силу внешних, а не коммунальных причин может случиться так, что руководитель группы добивается личных целен путем обеспечения интересов дела. В качестве социальной нормы имеет силу тенденция сделать ход дела группы независимым от руководителя не только с точки зрения его социального положения, но и с точки зрения организации самого дела. Социальное положение руководителя имеет тенденцию к независимости как частный случай общего закона для всех членов группы. Дело руководителя есть не дело группы, а дело по выдвижению в руководители, по сохранению этого поста, по использованию его в своих интересах, в том числе – для карьеры.

Правила, по которым люди выдвигаются в руководители и делают служебную карьеру, вырабатываются исторически и становятся обычными. И по этим правилам на низших уровнях отбирается среднебездарный (или способный, что одно и то же) и среднеглупый (или умный) индивид, наиболее удобный в роли руководителя со многих точек зрения. Поскольку руководители высших рангов отбираются уже из числа руководителей низших рангов, то здесь опять-таки действует тот же закон отбора, и с повышением ранга руководителей происходит понижение реальной ценности индивида (в том числе – снижение интеллектуального потенциала, уровня культуры, уровня профессиональности).

Имеются, однако, обстоятельства, компенсирующие эту тенденцию. Первое – наличие огромных штатов помощников, референтов, заместителей, а также эксплуатации различного рода учреждений. Причем чем выше ранг руководителя, тем больше группа, реализующая его руководство. Например, доклады, читаемые крупными руководителями, составляются сотнями квалифицированных людей. Сами руководители, читающие свои доклады, не только не способны их написать, но в большинстве случаев даже толком в них разобраться. Однако все упомянутые лица сами являются коммунальными индивидами. И попадают они в окружение руководителя по общим законам делания карьеры. Так что рассматриваемая компенсация в значительной мере фиктивна. Второе обстоятельство – эффект системы, когда достаточно большая группа специалистов, придерживающихся установленной системы правил деятельности, так или иначе добивается желаемого результата.

Третье обстоятельство – примитивизация функций управления с увеличением ранга руководителя. Дело в том, что индивид, какое бы положение он ни занимал, в силу своей физической ограниченности способен вступить в контакт лишь с ограниченным числом людей и высказать ограниченное число суждений. Тем более – мало-мальски обдуманных. И любой самый средний (среднеспособный и среднеобразованный) индивид за среднекороткий срок способен овладеть функциями управления на любом уровне, пройдя соответствующие этапы карьеры. Трудность здесь состоит не в трудностях деятельности управления как интеллектуальной деятельности, а в трудностях самого делания карьеры как особого рода профессиональной деятельности. Профессия руководителя заключается главным образом в том, чтобы уметь удерживаться, пробиваться, лавировать. И лишь в незначительной мере она связана с внешним делом – с руководством людьми. Потому на роль руководителей заявляют претензии лица, наименее связанные с соображениями морали и наиболее бездарные с какой-то иной, профессиональной точки зрения. Индивид, вступивший на путь карьеры руководителя, скоро убеждается в том, что это – наиболее легкий с точки зрения ума и способностей и наиболее выгодный с точки зрения вознаграждения вид деятельности. Число лиц, отказывающихся потом от этой деятельности, настолько ничтожно, что их практически нет. Так что ничего ненормального нет в том, что выжившие из ума старики занимают руководящие посты и добровольно не покидают их. К тому же руководитель в таких случаях, начиная с некоторого уровня, становится лишь символом большой группы лиц, стоящих у власти.

Наконец, надо заметить, что начальствование в условиях, когда нет никакой иной силы, от которой оно зависело бы существенным образом, порождает систему производства жизни, в которой есть господа, но нет хозяев, несущих личную ответственность за дело, вкладывающих в дело свою индивидуальность, – систему бесхозяйственности, безответственности, обезличенности. Господа стремятся лишь урвать и занять более выгодное положение для этого, не думая о несколько более отдаленных последствиях. По изложенным причинам в системе руководства складывается гангстерская система сознания и форма поведения, сознание моральной незаконности и непрочности своего положения и потребность в постоянном оправдании, подтверждении, искоренении.

Свойственное индивиду стремление присвоить себе положительные результаты деятельности других и переложить ответственность за отрицательные результаты своих действий на других в случае с руководящими индивидами (и в том числе – руководящими организациями) принимает такую форму. Все успехи, достигнутые каким-то образом данным обществом (общественной группой), считаются успехами, достигнутыми благодаря мудрости руководства. Причем не играет никакой роли степень и характер участия руководства в достижении этих результатов. Если даже они получены вопреки воле руководства, они все равно в силу приведенного закона рассматриваются как успехи этого руководства.