Коммунизм как реальность

Общество в целом

Исследование такого сложного предмета, каким является человеческое общество, имеет аналитическую и синтетическую задачи. Первая заключается в выделении составных частей и сторон целого, отдельных свойств и закономерностей. Вторая означает выяснение того, каким образом и с какими последствиями эти отдельные ручейки жизни общества сливаются в единый поток, суммируются. Синтез при этом есть не простое складывание сведений, добытых в анализе, в один текст, а отыскание приемов, с помощью которых из аналитически добытых сведений можно получать новые сведения, совпадающие с той или иной степенью приближения с конкретной реальностью. Результатом синтеза должно быть изобретение научной теории, с помощью которой можно было бы объяснять наблюдаемые факты жизни общества и предсказывать поведение этого общества в ситуациях определенного рода с достаточной степенью уверенности. Но для этого сам анализ с самого начала должен быть построен с расчетом на такой синтез, т.е. в анализе должны добываться такие сведения о предмете, синтез которых может дать желаемый результат. Синтез должен дать методы вычисления характеристик общества в целом и выяснения его суммарных тенденций на основе некоторых первичных измерений и допущений анализа. Если оставить в стороне количественный аспект (измерения), то синтез должен ответить на такие «качественные» вопросы: что можно ожидать от данного общества, что от него бессмысленно ожидать, как оно будет вести себя в определенного типа ситуациях, в каком направлении оно будет эволюционировать? Для этого общество должно быть понято как большая эмпирическая система с определенными, более или менее устойчивыми характеристиками, как своеобразная среда, в которой происходят или должны происходить интересующие нас события. Именно знание этих характеристик должно дать возможность предвидения способов протекания в этой среде предполагаемых событий, поведения самой системы в ответ на эти события, поведение системы в отношении ее окружения. Эти характеристики суть, например, плотность, связность, стабильность, инертность, динамичность, выживаемость, сопротивляемость и т.п., выраженные в определенных величинах или оценочных понятиях («высокая», «средняя», «слабая»).

Вопрос о том, как можно получить упомянутые выше характеристики системы, есть вопрос техники научного исследования. Ниже я очень кратко расскажу о способе, который я часто использовал для получения своих суждений, не обнажая его логическую природу. Это – особый вариант системного метода. Коммунистическое общество есть частный случай большой эмпирической системы. Оно и должно быть рассмотрено как система, раз стоит задача описать его как единое целое. Вот некоторые принципы такого подхода.

Эмпирическая система есть скопление большого числа элементарных тел в данной области пространства и в данных временных рамках. Элементарные тела рассматриваются как нерасчленяемые на части. Не принимаются во внимание их пространственные размеры и формы, а также продолжительность их существования. Это не отвергается. Предполагаются какие-то нормы на этот счет. Но для самого метода это роли не играет. Важно, что элементарные тела существуют достаточно долго, воспроизводятся, удовлетворяют некоторым требованиям, без чего они не могут быть элементами системы. В силу того, что элементарные тела вступают в многочисленные и разнообразные «соприкосновения» друг с другом, происходит своего рода «обтесывание углов», – приведение их к. некоторому усредненному виду. Это – неизбежный результат массовости и вынужденности столкновений тел. В различных системах механизм осреднения различен. Действие массового общества на индивида с этой точки зрения, например, аналогично действию морских волн на обломки скал. Конечный результат тех и других – некий средний, обкатанный индивид, в принципе заменимый любым другим индивидом данной категории. Это дает основания рассматривать элементарные тела как неразличимые.

В силу произведенных абстракций у элементарных тел принимаются во внимание такие и только такие свойства, которые необходимы и достаточны для существования их в качестве элементов системы. Допускается, что все они в той или иной мере обладают этими свойствами. У людей это, например, способности познавать окружающее, правильно оценивать те или иные ситуации, желать, ставить цели, действовать для их достижения. Чтобы элементарное тело могло существовать в качестве элемента системы, оно должно осуществлять определенные действия по отношению к другим элементарным телам системы, – системные действия. Оно должно иметь способности к бытию в системе и регулярно осуществлять их на деле. Эти действия не анализируются. Они принимаются как данные. Фиксирование действий элементарных тел служит основой введения терминов, обозначающих потенциальные признаки или способности к действиям такого рода (способность говорить, думать, передвигаться). Все способности элементарных тел сводятся к конечному числу первичных, т.е. не определяемых через другие. Стремление свести их к минимуму естественно. Если даже допустить, что число таких способностей бесконечно, то практически это не играет никакой роли. Даже на однократную реализацию способности нужно время. А так как предполагаются регулярно реализуемые способности, то число первичных способностей тел практически оказывается очень небольшим. В качестве первичных способностей отбираются регулярно реализуемые способности элементарных тел, свойственные всем телам. Отклонения от нормы, разумеется, бывают, но их нельзя принимать во внимание в теоретическом анализе. Элементарные тела различаются лишь по величине первичных способностей. Здесь имеются минимальные и максимальные пределы, выход за которые делает элементарное тело нежизнеспособным. Например, люди страдают и погибают не только из-за чрезмерной глупости и нечестности, но и от чрезмерного ума и чрезмерной честности.

Сложные тела системы суть скопления из двух и более элементарных тел – группы и группы из групп различных рангов. Группа как целое имеет какие-то пространственные размеры и положение. С точки зрения системного подхода важно лишь число индивидов или групп, входящих в нее. Это число конечно. В зависимости от физической природы элементарных тел имеются какие-то минимальные и максимальные размеры групп. Если размеры меньше этого минимума, то между телами не могут установиться такие связи, которые дают регулярный массовый (системный) эффект. Если размеры больше максимума, то группа распадается вообще, распадается на подгруппы, из нее выделяется часть в качестве нормальной группы. Из сказанного должно быть очевидно, что чем больше число индивидов в данной системе, тем больше рангов групп в их иерархии. Группы прежде всего рассматриваются по тем же признакам, что и элементарные тела. Кроме того, в группах возникают явления, обусловленные самим фактом скопления множества тел в одной пространственно-временной области. Задача системного метода – фиксировать эти следствия массовости тел и событий и указать методы вычисления их величин как функций величин, характеризующих элементарные тела и группы тел низших рангов.

Любые свойства предметов в принципе измеримы. Скажу коротко о некоторых особенностях измерения в системах. Первичным способностям элементарных тел приписываются некоторые величины. Они выводятся из наблюдений, из экспериментов и по соглашениям. Для производных признаков (способностей) указывается метод вычисления величин, исходя из первичных. Он должен быть единым для всех аналогичных величин для групп. Один из методов приписывания величин первичным способностям элементарных тел – оценка в баллах. Оценка величин в баллах широко известна (спорт, учебные заведения). В рассматриваемом мною случае необходима единая для всех оцениваемых в баллах явлений системы шкала оценок. Число баллов должно быть конечно и невелико. Большое число баллов, создавая трудности вычислений, абсолютно ничего не прибавляет к содержанию и точности знаний. Например, в случае социальных систем часто бывает достаточно трехбалльной оценки: норма, ниже нормы, выше нормы. Измеряемые базисные величины, например, таковы: первичные способности элементарных тел системы; число элементарных тел (в оценочных величинах); число тел, с которыми вступают в связи; размеры групп; ранги групп; ранги производных тел и производных связей; время распространения воздействия. Короче говоря, тут надо изобрести методы измерения, подобные измерениям длин, объемов, весов, температур и других признаков тел, а также методы вычисления производных величин, подобные физическим.

Хочу обратить внимание на то, что в случае задач такого рода, как рассматриваемая, невозможно причинное объяснение результирующих явлений системы. В силу огромного числа взаимодействующих явлений практически невозможно проследить механизм их суммирования в форме причинно-следственных отношений. А противоречивый характер следствий одних и тех же причин, сходство следствий противоположных причин, наличие ситуаций, когда одни причины нивелируют действие других, и другие свойства систем делают причинное объяснение принципиально невозможным. Приведу еще один любопытный пример эффекта системности, действующего в том же направлении.

В эмпирической системе тела воздействуют друг на друга. Акт воздействия предполагает время и какие-то затраты на его осуществление, в результате чего образуются потери в том, что передается от одних тел к другим (в веществе, энергии, информации). Имеются некоторые константы таких потерь. Если эти константы известны, то можно выяснить, через какое число посредников (то есть на каком расстоянии от источника) воздействия затухают. Например, приказание, отданное начальником, через несколько промежуточных инстанций уже теряет силу и на местах не исполняется. И это – не случайный дефект данного учреждения, а нормальный эффект системы. Упомянутые потери передачи воздействия не вступают в конфликт с законами сохранения физики, так как эмпирическая система не есть изолированный кусок мира, а есть лишь своеобразная сетка, накладываемая на реальные куски мира и частично организующая их. Из системы всегда что-то выпадает и теряется, – неизбежные издержки на организацию. Но в нее также кое-что поступает извне, как нечто подлежащее системной обработке. Так что для эмпирических систем допустимы случаи, когда источник воздействия одних тел на другие не имеет причинных оснований в данной системе. Некоторые ее тела обладают способностью к имманентному продуцированию воздействий, – они воздействуют, передавая нечто другим телам, не получая это нечто от других. Так что наряду с затухающими рядами воздействий здесь имеют место внезапные первичные воздействия как бы из ничего. Пример таких имманентных поступлений в систему в случае социальных систем – намерения власть имущих провести реформы, повышающие уровень организации общества. В рамках социальной системы такие намерения не имеют источников и даже объяснений в ее терминах. Рассмотрение системы в других аспектах прибавляет еще целый ряд обстоятельств, вследствие которых причинное объяснение поведения властей и попытки предсказания их поступков лишены смысла. Здесь уместны лишь вероятностные объяснения и предсказания, да к тому же в терминах предпочтения и оценок (например, «послабления маловероятны», «повышение цен очень возможно», «власти предпочитают репрессии»).

Случай с причинно-следственным объяснением в эмпирических системах не является единственным. Так что лишь серьезное теоретическое исследование, свободное от предрассудков не только обывательского, но и привычного научного мышления, способно справиться с рассматриваемой здесь синтетической задачей.

Эффекты системности

Приведу примеры, иллюстрирующие познавательную ориентацию системного подхода. Определенными методами подсчитано, что в текущем году в Советском Союзе ожидается урожай, характеризуемый некоторой величиной. Возникает вопрос: сколько хлеба он будет иметь в этом году на самом деле? Отнюдь не эту величину. Чтобы установить (и предсказать) реальную величину, мы должны знать некоторый коэффициент системности, выражающий неизбежные потери на системную среду. И тогда можно рассчитать, что на самом деле страна будет иметь значительно меньше хлеба, чем предполагается согласно академическим расчетам. Упомянутый коэффициент системности действует неумолимо, не считаясь с погодой и прочими явлениями, ибо он сам есть представитель особой среды обитания и деятельности людей. Другой пример. Рассчитано, что на постройку данного сооружения (здания, завода, аэродрома) потребуется определенная величина затрат. Зная некоторый коэффициент системности, мы заранее можем сказать, что на самом деле будет затрачено много больше. Должен сказать, что власти по опыту знакомы с этими явлениями и иногда заранее принимают их во внимание в своей планирующей деятельности. Правда, другие законы системы мешают это делать в полной мере. Кроме того, тут срабатывает системный эффект иного рода: потери на системность, принятые во внимание заранее, все равно не избавляют от некоторых непредвиденных потерь.

Общеизвестно изречение по поводу поведения советских людей: каждый по отдельности против, а все вместе за. И истолковывают это качество людей в чисто моральном плане, который тут совершенно бессмыслен. На самом деле это – характерный пример эффекта системности: каждый элемент системы действует в силу отведенной ему роли в системе, а суммарный результат их действий может быть даже противоположен их субъективным желаниям, ибо он им неподконтролен. Этот эффект системности дает о себе знать с неумолимой силой во всех звеньях общественного организма, на всех уровнях иерархии, во всех группах. В том числе – ив высшем руководстве, и в тех организациях, которые осуществляют поведение страны в целом по отношению к тем или иным задачам. Когда западные политики и обыватели надеются на изменения в поведении Советского Союза вследствие каких-то перемен в руководстве и в составе ответственных организаций, они обнаруживают полное непонимание силы эффекта системности. Самое забавное тут состоит в том, что они сами суть рабы своей собственной системы, что очевидно беспристрастному наблюдателю. Но они свое собственное системное рабство воспринимают как свободу и на системное рабство в другом обществе смотрят не как на нечто иное, а как на нечто аналогичное своему собственному.

Сейчас человечество волнует, естественно, вопрос о новой мировой войне. Люди утешают себя мыслью, что советские люди и руководители тоже не хотят войны, ибо они знают, что тоже пострадают от нее, может быть даже роковым образом. Но, увы, это сознание не играет роли. Войны не начинают, они начинаются сами собой. Отношения в системе руководства могут сложиться так, что начало войны окажется суммарным результатом усилий отдельных людей именно предотвратить ее наступление. Советский Союз создал армию нападения и проводит агрессивную внешнюю политику, руководствуясь интересами самообороны. И это – не просто пропаганда. Это есть прежде всего эффект той самой системности, когда чрезмерная оборона переходит в нападение. Особенность коммунистической системы состоит в том, что она имеет очень слабые внутренние сдерживающие начала, очень слабый самоконтроль. Роковые последствия жизнедеятельности коммунистическое! системы страшны не предумышленностью, а именно их системной неподконтрольностью. Это грубая ошибка думать, будто в коммунистической системе все подчинено центральному руководству и его воле. Подчинение есть отношение между людьми. Законы же этих отношений никому не подчиняются.

Совершенно поразительный пример эффекта системности дает деятельность руководящих органов коммунистической страны. Самим участникам этих органов кажется, будто они сами планируют события и поведение страны. Посторонним поверхностным наблюдателям кажется, будто в руководящих органах есть какие-то лица или группировки, которые проводят ту или иную политику, изобретают и принимают решения. Мне не раз приходилось слышать, например, будто афганистанская операция Советского Союза была проведена по настоянию «военных», будто в советском руководстве идет борьба «ястребов» и «голубей», будто «хозяйственники» конфликтуют с «идеологами» и «политиками» и прочий вздор такого же рода, свидетельствующий о полном отсутствии у говорящих такого системного понимания общественных явлений. На самом деле руководство советского общества образует систему, в которой возможны необъяснимые в обычных понятиях явления. Например, здесь человек, заинтересованный в принятии некоторого решения, может выступать против этого решения, зная заранее, что решение будет принято все равно, что о его позиции станет известно, что это будет несколько идеализировать его персону. Здесь принятие окончательного решения высшим органом власти может оказаться пустой формальностью в констатации положения вещей, независимо от него и навязывающего ему данное решение. Здесь конфликты между лицами и группками по поводу какой-либо высокой проблемы могут быть лишь формой примитивной борьбы за посты. И дело тут не в том, что нет личных и групповых отношений, различий людей, личных особенностей их и прочих явлений того же рода, – все это тут есть. Дело в том, что если вы будете иметь абсолютно все сведения о характере людей, о их взглядах, о их взаимоотношениях и намерениях, вы все равно на основе этих знаний не будете в состоянии предсказывать возможное поведение руководства страны как целого. Чтобы делать более или менее надежные предсказания на этот счет, вы должны именно эти сведения отбросить как излишние и даже как мешающие пониманию сути дела и использовать в качестве основы для своих рассуждений сведения о данной системе совсем иного рода.

Стабильность, целостность, живучесть

Когда я в своих выступлениях говорил о том, что коммунистическое общество стабильно, многие мои слушатели и собеседники выражали по сему поводу недовольство. Они, наоборот, настаивали на нестабильности этого общества, выдавая желаемое за действительное. А между тем это общество не просто стабильно, оно стабильно в высокой степени. Но стабильность – не обязательно положительное качество общества. Стабильность может быть следствием низкого уровня социальной организации, застойности, консерватизма, разрушения или отсутствия институтов цивилизации. Нестабильность может быть следствием динамики жизни, высокого уровня организации, роста цивилизации. Именно так обстоит дело в отношении социальных систем.

Определим само выражение «стабильность». Стабильность социальной системы есть способность сохранять данное состояние, которое является нормой для нее, стремление сохранить это состояние и способность возвращаться в это состояние в случае вынужденных отклонений от него. Любая достаточно большая социальная система имеет тенденцию к стабильности, раз она существует. Но она порождает и явления, нарушающие стабильность. Соотношение этих тенденций в процессе жизни общества весьма изменчиво. Нет абсолютно стабильных и абсолютно нестабильных систем. Но они различаются по степени стабильности (или нестабильности) и по способам ее восстановления (и нарушения). История пока дала еще мало данных для категорических суждений относительно характера стабильности коммунистического общества. Я свой вывод о его высокой степени стабильности базирую на анализе этого общества как эмпирической системы и некоторых принципах систем такого рода.

Коммунистическое общество является высокостабильным благодаря таким его свойствам (среди прочих): 1) однородность структуры всех его пространственных частей, органов, тканей, слоев, групп; 2) стандартизация условий жизни населения и системы управления; 3) централизованное управление всеми аспектами жизни общества; 4) мощная единая система власти, пронизывающая все общество сверху донизу и в различных разрезах; 5) единая идеология и мощная идеологическая обработка населения, имеющая результатом однообразие поведения в важных ситуациях; 6) способность огромного числа людей занимать любые руководящие посты к действовать так, как это требуется интересами целого; 7) отсутствие серьезных оппозиционных движений, мощная сеть органов подавления проявлений недовольства; 8) способность сохранять целостность общества и жизнь его в случаях больших потерь, т.е. высокая степень выживаемости в трудных условиях; 9) возможность удерживать низкий жизненный уровень населения достаточно долго и без серьезных протестов. Если проследить, как сплетаются воедино эти и многие другие факторы коммунистической системы, то сформулированный выше тезис будет звучать убедительно и без точных измерений.

Коммунистическое общество стабильно до такой степени, что внутри его просто не вызревают достаточно серьезные силы, способные разрушить его изнутри. И бессмысленно надеяться на какие-то радикальные перемены этого общества в сторону западных демократий, обусловленные внутренними потребностями коммунистических стран. Что касается стабильности в смысле целостности страны, то коммунистические страны развивают беспрецедентные в истории средства для этого (в виде могучих армий, органов государственной безопасности, ограничений на въезд и выезд из страны, препятствий для внешних влияний и т.д.). Мощные армии в коммунистических странах создаются не только для защиты от возможного нападения извне и для нападения на другие страны, но и для сохранения внутренней целостности и стабильности общества.

Целостность системы – это не обязательно мир и согласие ее частей и элементов. Внутри целостности может иметь место вражда и борьба. Мир и согласие частей целого не обязательно укрепляют целостность страны, а вражда и конфликты не обязательно ослабляют ее. Здесь есть своя мера. И при рассмотрении различного рода конфликтов в системе надо принимать во внимание не только то, что разъединяет элементы системы, но и то, что объединяет их в целое. Например, на Западе возлагают надежды на национальные конфликты в Советском Союзе, игнорируя при этом тот факт, что несмотря ни на что различным народностям все же выгоднее оставаться в составе Советского Союза, чем отделяться от него. Возлагают надежды на конфликты в руководстве, хотя эти конфликты нисколько не затрагивают генеральную линию руководства, выражают лишь борьбу людей за места в руководстве, никогда не преступают меру, угрожающую серьезным ущербом для руководства как целого. Даже диссидентское движение здесь нисколько не угрожает целостности общества, выполняя до некоторой степени положительную роль информирования руководства о положении в обществе.

Коммунистическое общество необычайно живуче в трудных условиях. Советский Союз доказал это опытным путем. Этому явлению можно дать и теоретическое обоснование, но совсем не в духе советской пропаганды. Гитлеровская Германия, готовясь к войне с Советским Союзом, совершила грубую ошибку в оценке жизнеспособности этой страны, хотя фактическая информация была в избытке. Правда, эта ошибка была неизбежна по причинам психологическим, – она была желаемой. Но не исключено, что ход событий мог быть иным, если бы руководители Германии имели в своем распоряжении надежный метод расчета жизнеспособности страны: они заранее могли бы установить, что степень жизнеспособности Советского Союза именно как коммунистической системы значительно превосходила степень жизнеспособности Германии как государства в основе все-таки капиталистического. Степень жизнеспособности страны есть функция от многих величин. Эта степень высока для коммунистических стран благодаря тому, что жизненный уровень населения может быть безнаказанно понижен дальше предела, какой способно терпеть население стран Запада, невозможна серьезная оппозиция, стандартизирована структура всех частей общественного организма, стандартизирована идеология, руководство готово пойти на любые жертвы, население готово принести любые жертвы, – короче говоря, рассмотренные выше элементы жизни общества дают в совокупности и высокий коэффициент живучести общества. Это качество, однако, не является абсолютно положительным. Если условия жизни общества оказываются сравнительно благоприятными, то именно высокая степень живучести оказывается серьезным препятствием общественного прогресса, в частности – она препятствует росту производительности труда. Эта система родилась как средство преодоления катастрофически трудной ситуации в стране, складывалась и отстаивала себя в обстановке хронических трудностей, так что порождение и преодоление трудностей стало ее глубокой натурой.

Вместе с тем, существование на грани экономического краха является столь же нормальным состоянием для коммунистического общества, как и стабильность. Это состояние обусловливается всем строем жизни страны, и в том числе такими факторами. Руководство вынуждено ставить перед страной задачи, каждая из которых по отдельности кажется разрешимой, но совокупность которых оказывается не по силам стране. Страна вынуждена жить по единому государственному плану, но эффект системности с необходимостью ведет к отклонениям от плана, к невыполнению его, к незапланированным и неподконтрольным последствиям. Плановая экономика, стандартизация, коммунальность, отношение к труду и прочие элементы организации общества порождают тенденцию к снижению темпов роста экономики и к застою, порождая одновременно прогресс амбиций руководства обществом в отношении его перспектив, вследствие чего образуется несовпадение реального состояния страны с представлениями руководства о нем. Амбиции высшего руководства и эгоистические интересы правящих слоев населения удовлетворяются с ущербом для общего состояния страны. В стране отсутствуют силы, способные удержать движение общества в направлении, ухудшающем состояние страны, и только катастрофические последствия этого движения вынуждают руководство принимать какие-то сдерживающие меры.

Отсюда – тенденция решать внутренние проблемы за счет хищнической эксплуатации природных ресурсов, создания полувоенной ситуации, эксплуатации других стран, обмана, шантажа, воровства. Не случайно же Советский Союз, обладающий гигантской территорией и огромной массой населения, занятого в сельском хозяйстве, вынужден приобретать продукты питания за рубежом. А кто знает, какова доля, которую занимает воровство научно-технических достижений на Западе в прогрессе науки и техники в Советском Союзе?! Во всяком случае прогресс за счет воровства оказывается экономически выгоднее, чем за счет развития своих внутренних сил. Думаю, что некоторые важные тенденции коммунистического общества (тенденция к застою и к экономическим кризисам в первую очередь) в наше время ослаблены за счет использования стран Запада и колониализма. Если бы мир был коммунистически однороден, эти тенденции сказались бы более роковым образом. Так что коммунизму следует больше бояться не существования конкурирующего с ним Запада, а именно своей мировой победы. Я уж не говорю здесь о будущих военных конфликтах между коммунистическими странами, которые приведут к войнам на полное уничтожение стран и народов.

Тенденция к расширению и гегемонии

Все живое стремится к самосохранению. Правила коммунальности суть правила поведения людей, выражающие это стремление. Одним из важнейших средств самосохранения и самоупрочения для социальных групп является стремление к расширению. Оно обусловлено многими причинами. Назову главные из них. Увеличение размеров группы означает увеличение ее социальной значимости, а значит – рост социальной значимости ее руководителей. Увеличивающаяся группа получает больше средств существования, легче справляется со своей деловой задачей. Облегчается труд членов группы. Стремление людей трудиться по возможности меньше вынуждает ту же долю труда выполнять большим числом людей. Общая тенденция к разрастанию руководящей части населения стимулирует и создает возможности для расширения групп именно за счет наименее производительной части. И руководящие слои населения имеют достаточно власти, чтобы позаботиться о себе. Изобретаются многочисленные должности для подрастающих поколений привилегированных слоев населения. Усложнение производственной и вообще деловой жизни общества имеет ближайшим следствием усложнение управленческого аппарата и расширение социальных групп за счет нового типа специалистов и руководящего аппарата.

Тенденция к расширению имеет место не только в существующих группах, но и по другой линии – по линии образования новых сфер деятельности и новых групп в ней. Сюда устремляется избыточная масса людей, жаждущих улучшить свою социальную позицию. Это несколько снижает напряженность социальной борьбы в обществе и делает более обнадеживающими перспективы жизненного успеха для молодежи.

В масштабах страны эта тенденция к расширению подкрепляется целым рядом других стимулов. Основные из них – стремление сделать все свое окружение однородным и себе подобным, уничтожить материал для сравнений коммунистического образа жизни с другими, уничтожить потенциальную угрозу разоблачений, подчинить себе другие страны и заставить их покрывать дефекты организации экономики страны (например, поставлять продукты питания). Отсюда – постоянно действующая установка проникать во все области пространства, куда есть хотя бы малейшая возможность проникнуть. Идеология дает этому оправдание как самой гуманной и прогрессивной деятельности страны по освобождению человечества от колониализма и эксплуатации. Годами создаваемый аппарат, реализующий эту установку, приобретает такую силу в системе управления, что отказ от нее становится практически невозможным. Немалую роль здесь играет тщеславие руководителей, всемерно поощряемое идеологией и правящей кастой. Общество не имеет в себе никаких сдерживающих начал против этой тенденции. Только внешние ограничения способны (если способны!) остановить растекание коммунистической системы по миру.

Советский Союз является первой в истории и самой сильной коммунистической страной. В прочих странах советского блока коммунизм сложился благодаря завоеванию их Советским Союзом во время войны и навязан этим странам силой. Поэтому роль Советского Союза как гегемона в советском блоке не вызывает сомнений как факт исторический. Более глубокая же социальная тенденция к гегемонизму при этом остается скрытой. А между тем именно она совместно с тенденцией к расширению определила нынешнюю ситуацию в этой части мира.