Сто тысяч франков в награду

И оба бросились к павильону. Однако в ту минуту, когда они подбежали к лестнице, свет исчез. Лантюр бросился к двери, но она оказалась заперта: ее ранее закрыл сам граф, а ключ передал Мэри-Энн.

– Я пойду за ключом, – сказал Лантюр.

Гувернантка, поддавшись суеверному страху, не захотела ночевать в павильоне и перешла в одну из комнат замка, смежную с комнатами Губерта. Матрос, быстро поднявшись на второй этаж, громко постучал в дверь англичанки.

– Что нужно? – сладким голосом поинтересовалась Мэри-Энн.

В нескольких словах Лантюр рассказал, в чем дело.

– Вы заблуждаетесь, – заверила его гувернантка. – Никто не мог войти в павильон. Вот вам и ключ. Возьмите его из-под двери.

– Хорошо, давайте… А вы что, уже спать легли?

– О нет! Я молюсь за ту, которой больше нет с нами. Спаситель сказал…

Но Лантюр был уже внизу, где его с нетерпением ждал граф. Открыв дверь павильона, они вошли внутрь. В коридоре стояла кромешная темнота, но Лантюр, будучи курильщиком, имел при себе спички и рассеял мрак. Граф вошел в библиотеку, но она была пуста. Однако ошибиться они не могли: свет видел не только господин Керу, но и Лантюр. За несколько минут они обошли весь павильон, но ничто не обнаруживало человеческого присутствия. Граф замер, погрузившись в глубокие раздумья.

– Этот павильон был построен на месте старого феодального замка. Когда я приобрел эту землю, нотариус счел нужным рассказать мне о слухах, окружавших это владение – о подземных ходах, что ведут к Фон-де-Пюльон. Может, в этих стенах и сейчас есть тайные лестницы…

– Будем искать, – сказал Лантюр.

И в течение следующих двух часов граф вместе со своим верным слугой занимался тем, что тщательно осматривал стены и полы, но ничто не подтверждало существования потайных ходов. Этот необъяснимый факт сильно возбудил воображение Керу, и его беспокойство все усиливалось.

– Я прикажу срыть этот проклятый павильон! – вскрикнул он гневно. – Я хочу, чтобы от него не осталось и следа. Даже если мне придется взорвать стены замка, я докажу, что мы с тобой не сумасшедшие!

Вдруг дверь отворилась, и на пороге появилась белая фигура Мэри-Энн. Из окна своей комнаты она также увидела свет в павильоне, но то были граф и Лантюр. Она это знала, однако захотела узнать о результатах поисков. Гувернантка слышала последние слова графа.

– Горе порождает иллюзии, – холодно произнесла она. – Без сомнения, вы приняли отблеск света снаружи за внутреннее освещение. Посмотрите, моя лампа возле вашего окна – не отсвечивает ли она в стеклах?

Граф вышел. Мэри-Энн говорила правду: в глубоком мраке свет из окон замка отражался в окнах павильона.

– Что ж, может, это и так, – задумчиво протянул господин Керу.

– Гм! – недовольно хмыкнул Лантюр. – Но почему же тогда мы перестали видеть свет, когда подошли ближе?

– Оптический обман, – пояснил граф.

Лантюр опустил голову.

– Ваша лампа все время стояла на том же месте? – спросил он у Мэри-Энн.

– А вы думаете, что я нарочно поставила ее туда? – обиделась гувернантка.

– Нет-нет, я ничего не думаю, – сказал моряк.

А затем едва слышно процедил сквозь зубы:

– Все равно тут что-то неладно.

– Пойдем, – сказал граф. – Все это меня ужасно тревожит… Я едва стою на ногах. Обрету ли я когда-нибудь покой и отдых?

– Молитесь Богу, откройте ему свою душу, – наставительно проговорила Мэри-Энн.

«Славная бабенка, – пожав плечами, подумал матрос, – но уж очень она надоедает своими нравоучениями».

– Запри дверь, Лантюр, – распорядился граф, – и передай ключ мисс Мэри-Энн. Я проведу остаток ночи возле Элен и буду молиться.

VI

Были ли они оба сумасшедшими? Действительно ли они видели огонь или это была только иллюзия? Прежде чем ответить на этот вопрос, мы должны познакомить читателя с двумя новыми лицами, которые будут играть заметную роль в нашем повествовании.

Дело было на рассвете, на следующий день после убийства. Мы уже сказали, что замок располагался на возвышенности близ Темной долины, окруженной лесами… Дорога из маленького городка Рошфор в Клер-Фонтен почти все время шла по опушке этого леса.

Рошфор, представляющий собой немало интересного в археологическом отношении, являлся когда-то постоянной резиденцией Роганов. На кладбище, прилегающем к древней церкви, все еще стоят надгробные памятники знаменитейших представителей этой династии. Среди них есть и памятник старшему обер-егермейстеру Людовика XIV, умерщвленному на эшафоте из-за участия в заговоре. Всю эту землю покрывали древние руины феодальных времен, и не проходило ни одного года, чтобы историки не обнаружили здесь признаков существования укрепленных замков и монастырей.

В глухой чаще, где верхушки деревьев золотило всходившее на горизонте солнце, под сенью ветвей, образовавших громадный зеленый купол, была небольшая опушка, покрытая густой травой и пестревшая маргаритками и другими лесными цветами. Тишину, царившую вокруг, нарушало только пение пробудившихся птиц.

Вдруг ветви раздвинулись, и среди густой зеленой листвы показалась прелестная девушка с большими карими глазами, открытым белым лбом и длинными черными волосами. Одетая в серую рубаху, спускавшуюся до самых босых ног, она медленно пробиралась между ветвями, не чинившими ей никаких препятствий. Вместо пояса ее талию обвивала зеленая ветвь ивы. Девушка, скорее скользившая по траве, нежели ступавшая по ней ногами, боязливо оглядываясь, выбралась на опушку. Одну руку она прятала под рубахой, а другой защищала глаза от солнца. Убедившись в том, что она одна, девушка улыбнулась и сказала:

– Здравствуйте, друзья мои!

Поприветствовав цветы и насекомых, она села на траву и вытащила спрятанную руку. В ней был венок из белых листьев и померанца. Положив его рядом с собой на солнце, она проговорила:

– Мое милое солнышко, высуши его поскорее!

В этой местности пробегает маленькая речушка. Она то прячется за густой листвой кустарников, то открывается взгляду. Вечером, когда всходит луна, она напоминает серебряную ленту. Однажды крестьяне, собирая клоповник[4], росший на ее берегах в изобилии, нашли в траве спящую девочку, которой было всего несколько дней. Откуда взялся этот младенец? Кто его бросил? Никто не знал. Все попытки выяснить, чей же это ребенок, оказались тщетны. Кто-то посоветовал отправить его в воспитательный дом, но у крестьян доброе сердце, к тому же девочка была невероятно милой. Когда она открыла глаза, то стоявшая рядом женщина с грудным ребенком на руках тотчас предложила вскормить ее.

Девочку нашли в чудный весенний день и с общего согласия назвали Аврилеттой[5]. Правда, в книгах мэрии она значилась под именем Аликс, но привычка взяла свое, и все звали ее Аврилеттой. Она была ничьей и принадлежала всем. «Это наша общая дочь», – говорили крестьяне.

Странное дело! С тех пор как девочка научилась ходить и бегать, с ней стали связывать различные суеверия. Вскоре Аврилетту даже стали считать покровительницей Клер-Фонтена. Старики рассказывали легенду, что во времена Роганов на этой земле жила Белая женщина, царица Булонского леса. Они не сомневались в том, что она возродилась в лице Аврилетты.

Хоть девушку и нельзя было назвать дикаркой, характер у нее был весьма независимый. Заставить ее жить на одном месте не представлялось возможным. То она была у одних крестьян, то у других. Два дня жила в одном месте, неделю – в другом. Рассчитывать на то, что она останется у кого-нибудь в доме, было большой ошибкой.

Иногда, шутки ради, ее запирали в чьем-нибудь доме. Как бы не так! Утром ее там уже не было. Каким образом она убегала? Куда девалась? Никто не знал. Впрочем, девушка не любила подобных шуток и после этого исчезала надолго. Однако ее отсутствие беспокоило крестьян.

«Счастье наше ушло, – говорили они. – Беды не миновать!»

Однажды такая выходка чуть было не стоила одному крестьянину жизни. Но Аврилетта явилась как раз вовремя и спасла несчастного от преследований толпы. Девочка росла, и ее любовь к свободе и независимости только усиливалась. С тех пор как ее нашли на берегу реки, прошло уже пятнадцать лет. Все это время ей жилось очень легко. Когда она показывалась в каком-нибудь поселении, устраивали большой праздник. Все приглашали ее зайти и подавали лучший кусок. Она же в знак благодарности дарила детям цветы или пела старикам песни минувших времен, которым научилась случайно.

Что касалось тайны рождения Аврилетты, то никто не стремился ее выяснить. Это была дочь всей округи, и ее семью составлял весь свет. У Аврилетты, однако, было трое друзей, которых она сама себе выбрала. Один из них, самый лучший, сейчас сам представится читателю. Едва девушка устроилась на опушке, как в кустарниках послышался шум, и большая черная собака одним прыжком очутилась возле нее.

– Ну хорошо, Паком, довольно! Не порти мой красивый венок! – предупредила девушка.

Появившаяся таким образом собака не была породистой: легавая, пудель, волк – в ней всего было понемногу. Ее короткую морду покрывала густая шерсть, которая, спускаясь со лба, застилала глаза. Все тело Пакома представляло собой массу клочковатой шерсти. Формы лап видно не было, так как шерсть и на них росла очень густо. Это животное, откликавшееся на свое имя, казалось веселым, добрым и свободолюбивым.

Сдерживая одной рукой нетерпеливую собаку, другой девушка собрала рассыпавшиеся цветы и затем взяла венок. Он высох, и Аврилетта долго рассматривала его, улыбаясь. Наконец, она надела его на голову. Паком, видимо, нашел ее очень хорошенькой и потому стал бегать вокруг и громко лаять.

– Как тебе идет этот венок! – раздался чей-то голос.

Аврилетта покраснела и быстро поднесла руку к венку, но возле нее уже стоял высокий юноша лет двадцати, отлично сложенный, с открытым и честным лицом. Это был Сильвен, сын крестьянина из Эрбье, второй друг Аврилетты. Он больше других заслуживал расположения девушки. Когда та была еще очень маленькой, случалось, что дети из зависти зло подшучивали над ней. Добрый Сильвен, отличавшийся недюжинной силой, выручал ее и давал отпор преследователям. Повзрослев, юноша продолжал покровительствовать девушке. Часто провожая стадо быков на пастбище, он думал об Аврилетте – доброй, милой и дикой, как сама природа.

Сильвен Шарме был простым крестьянином и считал, что ему очень повезло. Его отец, Жак Шарме, нажил себе хорошее состояние и мечтал сделать из сына известного человека. Сильвен обучался в школе и блестяще закончил курс. Все дороги были открыты для него. Юноша легко мог возвыситься над той средой, где вращался, но он и не думал об этом. Сильвен любил леса, большие пространства и чистый воздух.

«Отец, – сказал он как-то раз старому Жаку Шарме, – оставь меня с быками и телегой. Нет более высокого предназначения для человека, чем жить среди природы. Земледелец – это завоеватель. У него случаются как неудачи, так и победы. Я учился и знаю это. Я хочу применить науку, чтобы сделать нашу жизнь лучше».

И старик, который также гордился званием земледельца, не противоречил сыну. Скоро Сильвен стал первым знатоком земледелия в крае. Люди издалека приезжали, чтобы полюбоваться его землей в Эрбье. Не один крестьянин просил его совета, когда сооружал молотильную или жатвенную машину.

Сильвен в то же время был поэтом, любившим природу, которую по-настоящему понимает так мало людей, а художники – и того хуже – порой извращают ее в узких рамках жанровых картин. Этот юноша, наделенный широким кругозором и богатой душой, любил Аврилетту. Какая была эта любовь, он и сам не знал. В глазах Сильвена Аврилетта сочетала прелесть, силу и независимость. Не было и дня, чтобы он не пришел поговорить с ней. Девушка тоже его любила, но удивилась бы, услышав слово «любовь». В Сильвене, по ее убеждению, соединялись красота и доброта.

Итак, юноша подошел к ней. Он еще издали заметил, как она надевает на свои черные волосы белый венок. Опустив голову и покраснев, она выслушала комплимент молча. Еще больше ее смущало то, что Сильвен, вместо того чтобы, как всегда, подбежать и весело поцеловать ее в лоб, вдруг остановился и удивленно вскрикнул.

– Что с тобой, Сильвен? – спросила она, быстро подняв голову. – Разве я обидела тебя?

Молодой человек продолжал пристально на нее смотреть.

– Что ты так смотришь? – спросила Аврилетта с нетерпением в голосе. – Разве этот венок мешает тебе меня поцеловать? – И, быстро сорвав венок с головы, она кинула его в траву.

Паком тотчас же бросился на него, но Сильвен остановил его.

Примечания

1

Черт побери! (франц.)

2

Сивилла – прорицательница.

3

Флердоранж – белые цветы померанцевого дерева, атрибут свадебного убора невесты.

4

Клоповник – растение из семейства крестоцветных, употребляется в народной медицине как средство от клопов и лихорадки.

5

От франц. аvril – «апрель».

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.