Здесь вам не причинят никакого вреда

— Тресну его стулом по башке, — предлагала курсантка двадцатый по счету способ расправы с существом из шкафа, — он и рухнет замертво.

— А если не замертво? А если он снова поднимется? Как разинет пасть…

— А я суну ему в пасть гранату, он и взорвется.

— А если он ее выплюнет?

— Тогда я… Постой, Альберт.

Мари повернула голову к шкафу. Шкаф безмолвствовал. Зубастый человек не собирался приходить туда, где к нему относятся столь неуважительно. Так что она сидит совершенно без толку, а сидеть ей — Мари глянула на часы — еще целый час. Или битый час? Выходит, целый час — то же самое, что и битый? Как же их отличить один от другого?..

Мари потрясла головой и вернулась к нужным мыслям. Значит, так. Пока она здесь, мальчик не боится. Может, Зубастый человек приходит только к тем, кто его боится? Она уйдет, мальчик снова начнет бояться, тут-то Зубастый и явится? Тогда уходить нельзя. Тогда нужно… тогда вот что нужно.

— А знаешь, Альберт, ты прав, — страшным шепотом сказала она. — Выплюнет он гранату. Да и нет у меня гранаты. И стулом по башке с ним не справиться. С ним вообще никак не справиться. Он же сверхъестественный!

— И что же будет?

— Да известно что. Влезет в шкаф, дверью поскрипит, одеждой прошуршит, потом вылезет и пойдет к нам. Топ, топ, хлюп, хлюп, пол прогибается, болотная жижа с него капает — зеленая, вонючая. Топ, топ, хлюп, хлюп, Зубастый человек все ближе, Зубастый человек все больше, зубы щелкают, а на поясе — откушенные головы предыдущих мальчиков! Подойдет, схватит меня за ногу, подбросит к потолку и проглотит, как аист лягушку, целиком, я и пикнуть не успею. А потом склонится над тобой и скажет: «Ну-ка, кто тут у нас на десерт?» И что ты ему скажешь?

— Мне страшно, Мари, — сдавленно прошептал мальчик.

Дверь шкафа скрипнула. Потянуло холодом. Мальчик оцепенел, не успев закрыть глаза.

Фокус удался. Зубастый человек почуял детский страх и пришел. Осталось выполнить вторую часть задачи — победить его. Всего-то.

«Ты-то чего боишься? — спросила себя Мари. — Ты же взрослая девушка, большая… упитанная… Тебя-то он первой и проглотит…»

Дверца скрипнула раз. И заскрипела на одной противной ноте. Мари быстро, чтобы не увидеть подробностей, глянула на шкаф — распахнут настежь.

«Спокойно, девушка, без паники. Сейчас надо, как в прошлый раз, представить происходящее в юмористическом контексте…»

Топ.

Зубастый человек учился на собственном опыте. Еще раз предоставлять Мари время для поиска юмористического контекста он не собирался.

Топ. Застонали, прогибаясь, доски пола.

«Хоть болотной жижей не хлюпает, и на том спасибо…»

Топ. Еще два таких шага и…

«Все, поднимаюсь, расправляю плечи и поворачиваюсь к страху лицом, — решила Мари. — Хуже не будет».

Опять ошибка. Стало намного хуже. Но, по крайней мере, существо остановилось — возможно, для того, чтобы Мари получше его рассмотрела.

Зубастый человек изменился. Он вырос настолько, что почти упирался макушкой в потолок. Очертания Зубастого человека были расплывчатыми, а сам он — очень массивным, словно его надули из лохматого куска черной резины, а потом набили булыжниками. Зубы тоже изменились — место акульего частокола заняли ровные, почти человеческие зубы. Если бы существовали люди с двадцатисантиметровыми зубами.

Существо всхрапнуло, выпустив из пасти клуб морозного воздуха. Мари подняла взгляд на разверстые ноздри и выше… А… а… а вот и… в-третьих. Кожа на затылке девушки зашевелилась. У Зубастого человека появились глаза.

Большие, черные, живые… даже слишком живые. Как будто каждый глаз слепили из полусотни шевелящихся черных муравьев.

Мари чуть не стошнило. Она сделала усилие, удержала ужин внутри и немного пришла в себя. «Думай… думай… Зеркало!»

Если карманное зеркальце Мари и огорчило Зубастого человека, то ненадолго. Из приоткрытой пасти выскочил длинный язык, мокро шлепнул девушку по пальцам, подцепил зеркало и нырнул обратно в пасть.

«Все-таки взрывать надо было, — отрешенно подумала Мари. — Что там у тебя осталось? Юмористический контекст? Ну давай свой юмористический контекст. Помирать, так уж с веселым смехом. Что бы такого пошутить… как бы еще губы расклеить…»

— А-а-а… А-а-а… Сейчас. А-а-а… у т-т-т-те-бя… вся спина белая!

Существо моргнуло одним глазом, потом вторым, склонило огромную башку набок. Потом протянуло сморщенную, как сушеный банан, ручищу к Мари, будто собиралось похлопать ее по плечу, вдруг резко уменьшилось, подалось назад и со свистом втянулось в шкаф.

В комнате заметно потеплело.

«Неужели сработало?!» — не поверила своему счастью девушка.

Нет, не сработало.

Топ, — послышалось из коридора.

Топ.

Топ.

«Решило с другой стороны зайти, — поняла Мари. — Ах ты, тварь неугомонная! Ну погоди у меня…»

Она подхватила стул, сделала два неслышных шага и встала у входной двери.

Дверь медленно… очень медленно… невыносимо медленно…

при…

от…

кры…

лась…

и существо быстро просунулось в комнату.

— Отдай свое сердце! — рявкнула умница, красавица, отличница и специалист высокого класса, после чего наотмашь треснула существо стулом по голове.

— Ох, мать… — сказало существо, оседая на пол.

— Господин старший инспектор? — удивилась Мари.

— Нет… — простонал господин старший инспектор, хотя это был определенно он, — нет… Только не это… Почему ты? Почему меня?

— Так это вы… — Она чуть было не ляпнула: «Так это вы сидели в шкафу?», но вовремя поймала себя за язык зубами.

— Мари, ура! — шепотом закричал мальчик. — Ура, Мари! Ты победила сразу двух монстров!

— Нет, Альберт, — сказала Мари. — Второй монстр — это полицейский.

— Это у нас, полицейских, такое фирменное приветствие, — сказал Георг. — Табуреткой по голове.

— Во-первых, это был стул, — сердито сказала Мари. — А во-вторых…

В глубине дома хлопнула дверь.

— Папа идет, — обрадовался мальчик. — Прячьтесь!

— В шкаф, — скомандовал Георг. — Быстро!

Они еле успели втиснуться между вешалками и прикрыть дверцу, как в комнату вошел отец Альберта.

— Ну? — сонным голосом произнес он. — Что за шум? Опять у тебя в шкафу Зубастый человек?

— Нет! — воскликнул Альберт. — Зубастый человек приходил, но потом пришла полиция и его прогнала!

— Полиция? Полиция — это хорошо. А почему я ее не вижу?

— Они прячутся у нас в шкафу!

— У нас в шкафу прячется полиция? — переспросил отец после паузы.

— Да! Они меня охраняют от Зубастого человека! Теперь я его не боюсь!

Еще одна пауза, куда длиннее первой. «Сейчас он заглянет в шкаф, — подумала Мари. — А стул снаружи остался».

— У нас в шкафу полиция, которая охраняет тебя от Зубастого человека, — монотонно повторил отец. — Поэтому ты его больше не боишься. Что ж, такое положение дел меня вполне устраивает. Спокойной ночи, Альберт. Не шуми больше…

Из коридора донесся длинный удаляющийся зевок.

— А во-вторых, — яростно зашипела Мари, выскакивая из шкафа, — как вы посмели подвергать опасности жизнь ребенка?! Это же было настоящее чудовище! Если бы не я, оно бы его съело!

— Да какое чудовище… — промычал Георг, выплевывая рукав рубашки. — Кого бы оно съело? Что за девичьи фантазии… Что ты тут вообще делала? — инструктор тоже перешел на шипение. — Как ты здесь оказалась?

Ты должна была прийти в назначенное место и пройти инструктаж! И только потом вместе со мной идти сюда и спокойно твое чудище ловить…

— Так вы знали, что оно снова придет?! И собирались его ловить?

— Конечно знал, конечно собирался, — Георг полез за пазуху и извлек в качестве доказательства замызганный мешок.

— Вы хотели поймать его этим мешком?! Да оно в десять раз больше!

— Что?! В десять раз? Нет, это уже ни в какие ворота не лезет…

— В этот мешок оно бы точно не влезло!

— У страха глаза велики!

— Еще как велики! У него глаз, как у вас… мозг!

— А вы завтра снова придете? — присоединился к общему шепоту мальчик.

— Нет! — сипло рявкнул Георг.

— А я еще хочу! Вдруг Зубастый человек вернется?

— Не вернется! Мари теперь каждую ночь будет дежурить в шкафу!

«Вот это да! — подумала курсантка. — Вот тебе, девочка, и производственная практика!»

— Вот это да! Я теперь никогда по ночам спать не буду! Буду смотреть, как Мари дежурит.

Георг помолчал.

— Нет, ты уж лучше спи. Мари будет… невидимой. И неслышимой. И… — он повысил шепот, — молчащей!

— У меня в шкафу будет невидимая засада! Здорово!

Инструктор повернулся к Мари:

— Что у тебя по «скрытному незаконному проникновению в частный дом»?

Девушка опешила.

— Ничего. У нас такого предмета нет. Есть «скрытное проникновение в предполагаемое логово предполагаемых террористов». По нему — пять.

— Тогда выясни, где в предполагаемом логове предполагаемый холодильник.

— Холодильник на кухне, — сообщил Альберт. — Но холодное пиво папа вечером допил.

Георг скрипнул зубами.

— Мне нужен лед. Если папа вечером его не доел.

Когда Мари вернулась с пакетом, наполненным ледяными кубиками, мальчик уже спал, обняв подушку. Полицейские двумя неслышными тенями… точнее, одной неслышной и одной постанывающей тенями выскользнули из дома.

— И что? — спросила Мари. — Я действительно буду каждую ночь…

— Не будешь, — сказал Георг. — Участок большой, его патрулировать нужно.

— Но ведь тогда невидимая засада не сработает! Или… сработает? Так, подождите. Пока мальчик не боялся Зубастого человека, тот не приходил. Теперь он не будет бояться, значит, никто не придет… Так что же это получается? Получается, что я спятила? Этот Зубастый человек, что, был массовой галлюцинацией? Он существовал только в воображении мальчика? А потом в моем воображении съел мое зеркало?

— Ага, — проворчал Георг. — В воображении. Представляешь, приходит завтра этот воображаемый чудик в шкаф, а там — в воображении мальчика — ты сидишь. Ты и так девчонка не промах, а уж в воображении…

Мари почувствовала, что краснеет, и поспешно приложила к лицу пакет.

— Кстати, — сказала она, — а лед вам зачем?

— Лед? Тьфу, черт, задумался. Это мне к глазу приложить. Я же говорю, девчонка не промах. «В воображении»… Все было на самом деле.

Мари обогнала шефа и преградила ему путь.

— Я ничего не понимаю…

— Вот-вот, — инструктор приложил пакет со льдом к голове, — ноль понятия. Девчонка, одним словом. В шкафу был настоящий, реальный, живой кошмар. Его следовало изловить, а ты его спугнула. Теперь ищи его…

— Что значит живой кошмар?

— Ну Оглазой или Посмотрень, — Георг перевернул пакет и двинулся дальше. — Хотя, скорее, Оглазой.

— Кто?

— Оглазой редкозубый обыкновенный…

— Редкозубый?!

— Ну да. Изгоняется простым человеческим разговором. Из шкафа никогда не вылезает и никакого вреда причинить не может, разве что напугать. Что, я вижу, ему отлично удалось.

— Но он вылез из шкафа!

— Этого не может быть. Тебе со страху померещилось.

— Если это был настоящий живой кошмар, значит, и все остальное мне не померещилось, — твердо сказала Мари. — Нельзя сойти с ума наполовину. Он вылез из шкафа. Он подошел к кровати. Он уперся головой в потолок. Он слопал мое зеркало…

— Прекрати нести чушь! Да если б там такое было, кто бы тебя вчера туда пустил? Да я бы первый туда тебя не пустил! Но я пустил. Потому что еще вчера все проверил: в шкафу был совершенно не опасный кошмар. То есть не совершенно не опасный, а условно опасный, то есть условно его можно считать безопасным… отчасти… то есть совершенно… Тьфу! Совсем мозги мне задурила! Короче, вчера ничего опасного для тебя там не было!

— А сегодня было! — воскликнула Мари, которая за время тирады шефа как раз успела подумать. — Это был другой кошмар. Безусловно опасный.

— Что значит «другой кошмар»?

— В эту ночь был не тот кошмар, что в ту! В смысле сегодня был не тот, что вчера. Не акулий человек! Наверное, вчера он сильно обиделся и ушел навсегда. А тот, что сегодня, был в три раза больше, и зубы у него были другие. Хотя и первый не был редкозубым, но из шкафа первый и правда не вылезал. И у первого глаз не было, а у второго были! Ой, какие там были глаза!

— Какие глаза?

— Какие, какие… Как у нашего завхоза! Только крупнее.

Георг остановился. По его лицу пробежала тень сомнения, которая тут же перешла в гримасу страдания.

— Давай все выяснения на завтра. Приходи в офис к десяти утра… что это такое я говорю? Крепко же ты меня приложила… Приходи к часу. А сейчас спать. И не грусти, я тебя научу, это проще пареной репы.

— Никогда в жизни не видела пареной репы, — буркнула Мари,.

Инструктор помрачнел.

— А я видел. И даже ел. И тебе не советую.

Когда Мари вернулась в свою комнату, Жанна сидела на кровати. Выглядела соседка бодро, свежо и совершенно нормально.

— Привет, Маришка! — обрадовалась она и подмигнула двумя глазами одновременно. — Ну, как прошла первая практика? Как твой инструктор?

— Более-менее, — ответила Мари. — Хрястнула его стулом по голове. Узнала много нового.

Она достала из тумбочки скотч и тщательно заклеила двери шкафа.

Глава 4

Пугающий холодильник и летающий портшез

Причина хаоса — бессистемные попытки навести порядок.

А. Азимов. «Ты, робот!»

Если не удается поймать преступника, соответствующего описанию,

постарайтесь поймать преступника, максимально на него похожего.

Устное замечание к плану «Перехват»

— Разобраться, кто это был, — сказал Георг, глядя в дымящуюся кружку, — очень просто. Забираешься в архив-классификатор, перебираешь всех, кто подходит под описание, идентифицируешь…

— А где архив?

— В малой комнате, за аквариумом. Даю тебе два часа. Я пока чаю попью.

Мари вернулась через пять секунд.

— Извините, я не нашла…

— …аквариума? Ничего удивительного. Он уже давно высох. Я в него складываю зимнюю одежду.

— Извините, я комнаты не нашла.

— А что там искать? Встаешь в центр большой комнаты, лицом к правому сейфу, отсчитываешь 45 градусов влево, разворачиваешься на 180 градусов, идешь, у второй стопки книг поворачиваешь направо, снова идешь, не доходя до холодильника, останавливаешься… — Георг посмотрел на Мари и пришел к гениальному выводу: — Нет, показать будет быстрее.

С видом человека, которого по пустякам отрывают от важных дел, инструктор встал, покряхтел и направился в комнату. Там он ногой отодвинул пачку книг, плечом — шкаф с цветочными горшками, и ловко подцепил то, что казалось висевшим на стене куском старых обоев, а оказалось куском старых обоев, закрывавшим проход в темную комнатушку. Георг широким жестом указал Мари путь и вернулся на кухню с видом человека, которого перестали отрывать от важных дел, и уж теперь-то он наконец сделает то, что откладывал столько лет.

Девушка осторожно вошла в малую (и еще более захламленную) комнату. Там она попыталась нащупать на стене выключатель, два раза обо что-то укололась и решила подсветить себе фонариком. Кандидатов на роль аквариума оказалось два. Слева — низкий и широкий, справа — повыше и поуже. Оба стеклянных ящика были заполнены каким-то барахлом. Мари попыталась выяснить, какое из барахлов (барахол?) зимнее. Ей повезло. Перебрав в узком ящике несколько толстых от пыли рубашек, она наткнулась на лыжную палку.

Теперь осталось найти архив-классификатор.

Мари разгребла груду вещей за аквариумом и обнаружила на полу архив — объемистый альбом в синем бархатном переплете. Девушка села рядом и погрузилась в изучение отвратительных мутных физиономий. В среде кошмаров, судя по всему, было принято принимать человеческий облик, некоторые выглядели почти как настоящие люди. Выдавал их только злобный, безжалостный взор. Мари искала очень тщательно, но все равно не смогла выполнить приказ шефа. Во-первых, не нашла никого похожего, во-вторых, уложилась в десять минут. «В любом случае, — решила курсантка, — доложить об отсутствии результата нужно».

Георг пребывал на кухне в блаженном состоянии. Кружка его уже не дымилась, а пенилась. Увидев Мари, инструктор спешно вернул на лицо страдальческую гримасу.

— Лечебное пиво, — пояснил он, — снимает любые боли. В том числе послеоперационные, травматические и фантомные. А также позволяет быстро восполнить нехватку калорий. А ты что, решила подкрепиться перед большой работой?

— Никак нет. В смысле, этого кошмара там никак нет.

Георг посмотрел на часовую башню. Хотя механизмы и привирали, ни у одного из них не хватило наглости заявить, что прошло уже два часа.

— А вас там неплохо натаскали, — заметил он. — И что, совсем никого похожего?

— Один, кажется, похож, — Мари протянула раскрытый архив. — Он чем-то смахивает на нашего начальника Школы.

Полицейский внимательно изучил указанную фотографию.

— А ты наблюдательна, стажер. Это и есть ваш начальник Школы.

Георг выудил из-за батареи влажную тряпку и начал с усилием тереть обложку архива. Вскоре на ней проступили буквы:

«Высшая Школа Полиции. Выпуск 1981 года».

Мари задумчиво зарделась.

— А теперь скажи мне, девушка, — ласково произнес Георг, — почему ты полчаса любовалась моим выпускным альбомом, вместо того чтобы выполнять приказ?

— Значит, — ответила Мари, — это был не аквариум.

И направилась к выходу из кухни.

— Нет уж, — сказал Георг, — теперь я тебя сам отведу. За ручку. А то вас там даже ходить по офису не научили.

В малой комнате инструктор мгновенно нашел выключатель, который оказался вмонтированным в плинтус. Тусклая лампочка осветила левый ящик и недвусмысленно торчащую из него шапку-ушанку.

— Если это аквариум, — сказала Мари, — то за ним архива нет. За ним только стена и дверь. А вы сказали, архив в маленькой комнате, за аквариумом.

— Архив в маленькой комнате за аквариумом, — согласился Георг.

— Но за аквариумом нет никакого архива… подождите. Архив что, за дверью? То есть архив не за аквариумом в маленькой комнате, а архив в маленькой комнате за аквариумом?!

— Архив в маленькой комнате за аквариумом.

— Так бы сразу и сказали, — сказала Мари, чтобы хоть что-то сказать.

— Поздравляю, — сказал Георг и отхлебнул из кружки. — Тебе понадобилось всего сорок минут, чтобы осознать приказ начальства и уловить разницу между коридором и комнатой.

Он открыл дверь.

Маленькая комната выглядела раза в два просторней большой. Впрочем, когда Мари, прижав холодные ладони к пылающим щекам, достигла некоторого температурного равновесия, она поняла, что на самом деле комната меньше. Просто в ней совершенно нет хлама. Архив-классификатор представлял собой три плоских металлических шкафа со множеством ящиков. На каждом ящике белел картонный прямоугольник с надписью. В центре комнаты под мощной люминесцентной лампой стояли вращающееся кресло и маленький столик.

— Оказывается, в делах у вас порядок, — сказала девушка. — А по большой комнате и не подумаешь…

Она увидела выражение лица инструктора и замолкла.

— У меня. В делах. Порядок. И это не оказывается, а должно быть ясно от одного взгляда на меня… — Георг взмахнул кружкой и вылил на себя глоток лечебного пива. — Тьфу! А архив этот мой напарник собрал. Тот, который Макс. Который с докторской степенью по математике. Которая ему не помогла…

— Что ты сидишь над тарелкой? Почему не ешь суп ?

Девочка лет четырех с торчащими в разные стороны, хвостиками косичек задумчиво водит ложкой в разноцветной жиже.

— Ну что за фокусы, Элен ? — мать девочки садится напротив. Полуденное солнце светит ей в спину, так что лица матери почти не видно.

Девочка выпячивает нижнюю губу.

— Хочешь, чтобы, он совсем остыл ? Чтобы стал совсем невкусным ?

— Он уже совсем невкусный, — говорит девочка и бросает ложку на стол. — Не хочу супу.

Мать хмурится на дочь, потом заглядывает в вазу с конфетами.

— Ну конечно! Ты опять ела конфеты перед обедом! Перебила аппетит. Разве я тебе не запретила есть сладкое перед едой ?

— Конфеты вку-у-усные, — начинает ныть Элен. —А суп проти-и-ивный…

— Значит, так. Если ты сейчас же не доешь суп, придет дядя полицейский и заберет тебя в тюрьму. Слышишь ? — мать несколько раз топает под столом ногой. — Он уже стучит в дверь. Я иду открывать.

— Мама! — глаза девочки расширяются. — Ты отдашь меня полицейскому ?

— Как же я тебя не отдам полицейскому, если он действует по закону ? По закону всех девочек, которые не едят суп, забирают в тюрьму. Я тебе ничем помочь не смогу.

Элен хватается за ложку.

— «Пугающий Холодильник», — читала Мари с архивной карточки. — «Неподвижный. Технологический. Глотатель. Парализует жертву урчанием…»

Она подняла глаза на Георга.

— Так я и думал, — с довольно мрачным видом (одновременно мрачным и довольным) произнес инструктор. — Никакого системного подхода. Ты знаешь, сколько здесь карточек?

— Много.

— А знаешь, чему равно это «много»? 20 167 штук. Или 19 785. Или около того. Если брать их наугад, как ты, и на каждую тратить пять минут… Сколько получится?

Мари полюбовалась изображением черного холодильника. И без умножения было ясно, что работы ей тут на несколько месяцев.

— Засовывай свой Холодильник на место, — приказал Георг, — и начинай думать головой.

Полицейский отхлебнул еще пару раз, после чего не выдержал:

— Не про меня думай, и не гадости всякие, а про то, как правильно искать информацию.

«Сейчас мне будет стыдно», — подумала Мари, жалобно вздохнула и посмотрела на инструктора своим фирменным взглядом недоумевающего олененка. От этого взгляда самый матерый волчище забыл бы о злодейских планах и вывез Мари из дремучего леса на серой спине.

— Вот несчастье на мою голову! — в сердцах воскликнул Георг. — Мы полицейские или мы в детском саду? Все же классифицировано, разнесено по видам, подписано! Ну смотри, этот ряд — условно вымершие кошмары, о них можно сразу забыть…

— Условно вымершие?

— Поясняю на примере. — Георг выдвинул один из ящиков, выхватил карточку и прочел: — «Летающий портшез. Подвижный. Устаревший. Раздробитель. Зажевывает полы камзола до полного удушения жертвы». Понятно, почему вымер?

— Не совсем. А что такое «портшез»?

— Вот потому и вымер. Как люди будут бояться каких-то портшезов, если они не знают, что это такое? Вот если портшезы вдруг снова получат распространение, тогда другое дело. История, знаешь ли, движется по спирали… Да-да, по спирали, нечего на меня смотреть так удивленно. И чему вас только в Школе учили…

— Древним расам, — начала перечислять Мари, — вампирам, инопланетянам, рукопашному бою…

— Понятно. То есть непонятно, как ты вообще прошла проверку. Твой кошмар был антропоморфным, предметообразным или не пойми что?

— Первый или второй?

— Первый — мелочь, он нас не интересует. Второй был антропоморфным?

— То есть был ли он похож на человека? Да нисколечко! У него был совершенно нечеловеческий взгляд!

— При чем тут взгляд? Сколько у него было тел?

— Одно.

— Голов?

— Одна.

— Рук? Ног?

— По две. Но это все равно был не человек! Это было… чудище!

— Эх, девочка, плохо ты знаешь людей. Значит, твой был антропоморфным. Средний шкаф. Дальше. Кошмар подвижный?

— Да. Рот открывал.

— Рот они все открывать мастаки. У кого он есть, конечно. Раз, как ты говоришь, твой ужас из шкафа вылез, значит, подвижный. Вот если бы он пасть открыл и ждал, пока ты туда сама заберешься…

— Еще чего!

— …тогда был бы неподвижным. Неподвижные — верхняя треть среднего шкафа. Что осталось? Остались ящики 135-264. Видишь, как все просто.

Мари оглядела ящики 135-264. «Глотатели», «Душители», «Жеватели», «Давители», «Откусыватели», «Затягиватели», «Затаскиватели», «Засасыватели», «Выскакиватели», «Выпрыгиватели», «Щипатели», «Щекотатели»… Ей стало зябко.

— И чего ты ждешь? — спросил Георг. — Давай ищи.

— А нельзя еще точнее… классифицировать?

— Нельзя. Если бы ты не поторопилась, то можно было. По способу уничтожения жертвы.

— То есть вы предпочли бы, чтобы я дождалась, пока он начнет меня жевать, а я бы его определила как жевателя?

— Ну-у-у… В идеале да.

— У нас разные представления об идеале, — девушка отвернулась к шкафу и выдвинула ящик с номером 178.

Георг пошевелил усами и заметил:

— Ты бы лучше с глотателей начала. Ящики 135-152. Вряд ли у душителя были бы зубы.

Мари не отвечала.

— Хотя, — произнес полицейский, — в принципе, бывали случаи.

Ответом ему было упрямое сопение. Георг пожал плечами и отправился на кухню. Там он плеснул себе еще немного лечебного пива и неспешно стал им лечиться…

— Ну вот, молодец. Видишь, ничего сложного в том, чтобы съесть суп, нет. И стоило из-за этого так мать изводить, а, Элен ? Вот тебе целых три конфеты, заслужила.

Девочка хватает конфеты, бежит к дивану, садится рядом с большим розовым слоном, включает телевизор. На экране тут же начинают скакать и верещать рисованные зверюшки.

— Элен, я ухожу. Ненадолго. Вернусь в шесть. Помнишь, сколько это? Когда большая стрелка будет показывать строго вверх, а маленькая — вниз.

Девочка кивает.

— Что ты, не должна делать одна дома, повтори.

— В окно не высовываться, дверь никому не открывать.

— И?.. И не брать конфет из вазы. Ты меня поняла?

Девочка смотрит на маму, ее перепачканные шоколадом губы начинают дрожать. —Конфеты вку-у-усные…

— Значит, так, — говорит мама.

Она берет вазу, ставит ее на верхнюю полку серванта, открывает ящик комода, достает ножницы, показывает дочке.

— Это заколдованные ножницы. Смотри, я их кладу рядом с вазой. Как только какая-нибудь непослушная девочка полезет за конфетами, ножницы — чик! — и отрежут ей пальчики.

Элен недоверчиво смотрит на маму, потом на полку.

Мама уходит, гремя дверным замком. Элен отворачивается к телевизору. У нее есть еще две конфеты.

…Георгу снился нестрашный кошмар. Ужасные твари летали, ползали и прыгали, пытаясь его напугать, а он совсем их не боялся. Наоборот, смелый полицейский ловил ужасы большой пивной кружкой и вытряхивал в архив-классификатор. Вот к нему приблизилась целая группа кошмаров, которые поддерживали увесистые нижние челюсти маленькими лапками.

— Жеватели, — представились они.

— Душители, — отрекомендовалась вторая группа, размахивая змеевидными конечностями.

— Глотатели! — прогорланили ужасы из третьей группы.

Кошмары уставились на Георга, ответного приветствия не дождались и принялись скандировать:

— Жеватели! Душители! Глотатели! Кто-то положил щупальце на плечо Георгу.

Полицейский оглянулся. Антропоморфный ужас в облике симпатичной девушки склонил к нему лицо и спросил:

— А что, эти глотатели и душители на самом деле глотают и душат?

Инструктор открыл глаза. Помотал головой. Антропоморфный ужас принял облик курсанта Мари.

— Глотатели и душители, — терпеливо повторила она, — на самом деле глотают и душат?

— Нет, конечно.

— А почему тогда они так называются?

— Это просто их способ пугать. Мари удивилась.

— Хороший способ. Если бы меня начали заглатывать, я бы обязательно слегка испугалась.

— Да нет. Это вид угрозы, при помощи которой они воздействуют на людей. Как правило, они лишь изображают, что собираются задушить или зажевать, чтобы испугать человека. Они ведь не людьми питаются, а их страхом.

— Вы сказали «как правило», — заметила Мари.

— Это ты верно заметила, — почему-то довольно произнес Георг. — Бывают и телесные повреждения, и летальные исходы. Редко, но бывают.

— Вот как? — девушка поникла, вся ее бодрость куда-то улетучилась. — То есть на этих карточках не преувеличивают?

— Да, — повторил полицейский. — Ужасы иногда убивают людей.

Он выжидательно посмотрел на Мари.

Мари молчала.

— Ну? — наконец не выдержал инструктор. — Разве ты не хочешь сказать: «А почему же эти ужасы не истребят?»

— Люди тоже иногда убивают людей, — ответила Мари, думая о чем-то другом. — Что ж теперь, всех людей перебить?

— Это должна была быть моя фраза! — возмутился Георг. — Да что ты за стажерка такая! Все новички, как узнают о летальных исходах, тут же требуют поголовного изничтожения кошмаров, одна ты… Кстати, — инструктор воззрился на часовую башню. — Два часа прошло… Или не прошло? Короче, ты задание выполнила?

Мари кивнула и положила на стол красную, как тревожный сигнал светофора, карточку.

Мультфильмы кончились. Конфеты тоже. Элен выключает телевизор, задирает голову к часам. Большая стрелка показывает влево, а маленькая немного не доползла до самого низа. Элен ставит к серванту стул, забирается на него. Поднимается на цыпочки, внимательно смотрит на ножницы. Ножницы неподвижны. Элен вздыхает, протягивает руку к вазе, держа ее подальше от ножниц.

Щелк!

Девочка отшатывается и чуть не падает со стула. Невидимая рука поднимает ножницы — щелк! щелк! — еще пару раз режет воздух и начинает проявляться. Рука похожа на куриную лапу.

Элен кричит, поворачивается, спрыгивает со стула, бежит через комнату, забирается с ногами на диван, крепко обнимает плюшевого слона, замолкает и только после поднимает глаза на полку.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.