Глава 4

Пугающий холодильник и летающий портшез

— Разобраться, кто это был, — сказал Георг, глядя в дымящуюся кружку, — очень просто. Забираешься в архив-классификатор, перебираешь всех, кто подходит под описание, идентифицируешь…

— А где архив?

— В малой комнате, за аквариумом. Даю тебе два часа. Я пока чаю попью.

Мари вернулась через пять секунд.

— Извините, я не нашла…

— …аквариума? Ничего удивительного. Он уже давно высох. Я в него складываю зимнюю одежду.

— Извините, я комнаты не нашла.

— А что там искать? Встаешь в центр большой комнаты, лицом к правому сейфу, отсчитываешь 45 градусов влево, разворачиваешься на 180 градусов, идешь, у второй стопки книг поворачиваешь направо, снова идешь, не доходя до холодильника, останавливаешься… — Георг посмотрел на Мари и пришел к гениальному выводу: — Нет, показать будет быстрее.

С видом человека, которого по пустякам отрывают от важных дел, инструктор встал, покряхтел и направился в комнату. Там он ногой отодвинул пачку книг, плечом — шкаф с цветочными горшками, и ловко подцепил то, что казалось висевшим на стене куском старых обоев, а оказалось куском старых обоев, закрывавшим проход в темную комнатушку. Георг широким жестом указал Мари путь и вернулся на кухню с видом человека, которого перестали отрывать от важных дел, и уж теперь-то он наконец сделает то, что откладывал столько лет.

Девушка осторожно вошла в малую (и еще более захламленную) комнату. Там она попыталась нащупать на стене выключатель, два раза обо что-то укололась и решила подсветить себе фонариком. Кандидатов на роль аквариума оказалось два. Слева — низкий и широкий, справа — повыше и поуже. Оба стеклянных ящика были заполнены каким-то барахлом. Мари попыталась выяснить, какое из барахлов (барахол?) зимнее. Ей повезло. Перебрав в узком ящике несколько толстых от пыли рубашек, она наткнулась на лыжную палку.

Теперь осталось найти архив-классификатор.

Мари разгребла груду вещей за аквариумом и обнаружила на полу архив — объемистый альбом в синем бархатном переплете. Девушка села рядом и погрузилась в изучение отвратительных мутных физиономий. В среде кошмаров, судя по всему, было принято принимать человеческий облик, некоторые выглядели почти как настоящие люди. Выдавал их только злобный, безжалостный взор. Мари искала очень тщательно, но все равно не смогла выполнить приказ шефа. Во-первых, не нашла никого похожего, во-вторых, уложилась в десять минут. «В любом случае, — решила курсантка, — доложить об отсутствии результата нужно».

Георг пребывал на кухне в блаженном состоянии. Кружка его уже не дымилась, а пенилась. Увидев Мари, инструктор спешно вернул на лицо страдальческую гримасу.

— Лечебное пиво, — пояснил он, — снимает любые боли. В том числе послеоперационные, травматические и фантомные. А также позволяет быстро восполнить нехватку калорий. А ты что, решила подкрепиться перед большой работой?

— Никак нет. В смысле, этого кошмара там никак нет.

Георг посмотрел на часовую башню. Хотя механизмы и привирали, ни у одного из них не хватило наглости заявить, что прошло уже два часа.

— А вас там неплохо натаскали, — заметил он. — И что, совсем никого похожего?

— Один, кажется, похож, — Мари протянула раскрытый архив. — Он чем-то смахивает на нашего начальника Школы.

Полицейский внимательно изучил указанную фотографию.

— А ты наблюдательна, стажер. Это и есть ваш начальник Школы.

Георг выудил из-за батареи влажную тряпку и начал с усилием тереть обложку архива. Вскоре на ней проступили буквы:

«Высшая Школа Полиции. Выпуск 1981 года».

Мари задумчиво зарделась.

— А теперь скажи мне, девушка, — ласково произнес Георг, — почему ты полчаса любовалась моим выпускным альбомом, вместо того чтобы выполнять приказ?

— Значит, — ответила Мари, — это был не аквариум.

И направилась к выходу из кухни.

— Нет уж, — сказал Георг, — теперь я тебя сам отведу. За ручку. А то вас там даже ходить по офису не научили.

В малой комнате инструктор мгновенно нашел выключатель, который оказался вмонтированным в плинтус. Тусклая лампочка осветила левый ящик и недвусмысленно торчащую из него шапку-ушанку.

— Если это аквариум, — сказала Мари, — то за ним архива нет. За ним только стена и дверь. А вы сказали, архив в маленькой комнате, за аквариумом.

— Архив в маленькой комнате за аквариумом, — согласился Георг.

— Но за аквариумом нет никакого архива… подождите. Архив что, за дверью? То есть архив не за аквариумом в маленькой комнате, а архив в маленькой комнате за аквариумом?!

— Архив в маленькой комнате за аквариумом.

— Так бы сразу и сказали, — сказала Мари, чтобы хоть что-то сказать.

— Поздравляю, — сказал Георг и отхлебнул из кружки. — Тебе понадобилось всего сорок минут, чтобы осознать приказ начальства и уловить разницу между коридором и комнатой.

Он открыл дверь.

Маленькая комната выглядела раза в два просторней большой. Впрочем, когда Мари, прижав холодные ладони к пылающим щекам, достигла некоторого температурного равновесия, она поняла, что на самом деле комната меньше. Просто в ней совершенно нет хлама. Архив-классификатор представлял собой три плоских металлических шкафа со множеством ящиков. На каждом ящике белел картонный прямоугольник с надписью. В центре комнаты под мощной люминесцентной лампой стояли вращающееся кресло и маленький столик.

— Оказывается, в делах у вас порядок, — сказала девушка. — А по большой комнате и не подумаешь…

Она увидела выражение лица инструктора и замолкла.

— У меня. В делах. Порядок. И это не оказывается, а должно быть ясно от одного взгляда на меня… — Георг взмахнул кружкой и вылил на себя глоток лечебного пива. — Тьфу! А архив этот мой напарник собрал. Тот, который Макс. Который с докторской степенью по математике. Которая ему не помогла…

— Что ты сидишь над тарелкой? Почему не ешь суп ?

Девочка лет четырех с торчащими в разные стороны, хвостиками косичек задумчиво водит ложкой в разноцветной жиже.

— Ну что за фокусы, Элен ? — мать девочки садится напротив. Полуденное солнце светит ей в спину, так что лица матери почти не видно.

Девочка выпячивает нижнюю губу.

— Хочешь, чтобы, он совсем остыл ? Чтобы стал совсем невкусным ?

— Он уже совсем невкусный, — говорит девочка и бросает ложку на стол. — Не хочу супу.

Мать хмурится на дочь, потом заглядывает в вазу с конфетами.

— Ну конечно! Ты опять ела конфеты перед обедом! Перебила аппетит. Разве я тебе не запретила есть сладкое перед едой ?

— Конфеты вку-у-усные, — начинает ныть Элен. —А суп проти-и-ивный…

— Значит, так. Если ты сейчас же не доешь суп, придет дядя полицейский и заберет тебя в тюрьму. Слышишь ? — мать несколько раз топает под столом ногой. — Он уже стучит в дверь. Я иду открывать.

— Мама! — глаза девочки расширяются. — Ты отдашь меня полицейскому ?

— Как же я тебя не отдам полицейскому, если он действует по закону ? По закону всех девочек, которые не едят суп, забирают в тюрьму. Я тебе ничем помочь не смогу.

Элен хватается за ложку.

— «Пугающий Холодильник», — читала Мари с архивной карточки. — «Неподвижный. Технологический. Глотатель. Парализует жертву урчанием…»

Она подняла глаза на Георга.

— Так я и думал, — с довольно мрачным видом (одновременно мрачным и довольным) произнес инструктор. — Никакого системного подхода. Ты знаешь, сколько здесь карточек?

— Много.

— А знаешь, чему равно это «много»? 20 167 штук. Или 19 785. Или около того. Если брать их наугад, как ты, и на каждую тратить пять минут… Сколько получится?

Мари полюбовалась изображением черного холодильника. И без умножения было ясно, что работы ей тут на несколько месяцев.

— Засовывай свой Холодильник на место, — приказал Георг, — и начинай думать головой.

Полицейский отхлебнул еще пару раз, после чего не выдержал:

— Не про меня думай, и не гадости всякие, а про то, как правильно искать информацию.

«Сейчас мне будет стыдно», — подумала Мари, жалобно вздохнула и посмотрела на инструктора своим фирменным взглядом недоумевающего олененка. От этого взгляда самый матерый волчище забыл бы о злодейских планах и вывез Мари из дремучего леса на серой спине.

— Вот несчастье на мою голову! — в сердцах воскликнул Георг. — Мы полицейские или мы в детском саду? Все же классифицировано, разнесено по видам, подписано! Ну смотри, этот ряд — условно вымершие кошмары, о них можно сразу забыть…

— Условно вымершие?

— Поясняю на примере. — Георг выдвинул один из ящиков, выхватил карточку и прочел: — «Летающий портшез. Подвижный. Устаревший. Раздробитель. Зажевывает полы камзола до полного удушения жертвы». Понятно, почему вымер?

— Не совсем. А что такое «портшез»?

— Вот потому и вымер. Как люди будут бояться каких-то портшезов, если они не знают, что это такое? Вот если портшезы вдруг снова получат распространение, тогда другое дело. История, знаешь ли, движется по спирали… Да-да, по спирали, нечего на меня смотреть так удивленно. И чему вас только в Школе учили…

— Древним расам, — начала перечислять Мари, — вампирам, инопланетянам, рукопашному бою…

— Понятно. То есть непонятно, как ты вообще прошла проверку. Твой кошмар был антропоморфным, предметообразным или не пойми что?

— Первый или второй?

— Первый — мелочь, он нас не интересует. Второй был антропоморфным?

— То есть был ли он похож на человека? Да нисколечко! У него был совершенно нечеловеческий взгляд!

— При чем тут взгляд? Сколько у него было тел?

— Одно.

— Голов?

— Одна.

— Рук? Ног?

— По две. Но это все равно был не человек! Это было… чудище!

— Эх, девочка, плохо ты знаешь людей. Значит, твой был антропоморфным. Средний шкаф. Дальше. Кошмар подвижный?

— Да. Рот открывал.

— Рот они все открывать мастаки. У кого он есть, конечно. Раз, как ты говоришь, твой ужас из шкафа вылез, значит, подвижный. Вот если бы он пасть открыл и ждал, пока ты туда сама заберешься…

— Еще чего!

— …тогда был бы неподвижным. Неподвижные — верхняя треть среднего шкафа. Что осталось? Остались ящики 135-264. Видишь, как все просто.

Мари оглядела ящики 135-264. «Глотатели», «Душители», «Жеватели», «Давители», «Откусыватели», «Затягиватели», «Затаскиватели», «Засасыватели», «Выскакиватели», «Выпрыгиватели», «Щипатели», «Щекотатели»… Ей стало зябко.

— И чего ты ждешь? — спросил Георг. — Давай ищи.

— А нельзя еще точнее… классифицировать?

— Нельзя. Если бы ты не поторопилась, то можно было. По способу уничтожения жертвы.

— То есть вы предпочли бы, чтобы я дождалась, пока он начнет меня жевать, а я бы его определила как жевателя?

— Ну-у-у… В идеале да.

— У нас разные представления об идеале, — девушка отвернулась к шкафу и выдвинула ящик с номером 178.

Георг пошевелил усами и заметил:

— Ты бы лучше с глотателей начала. Ящики 135-152. Вряд ли у душителя были бы зубы.

Мари не отвечала.

— Хотя, — произнес полицейский, — в принципе, бывали случаи.

Ответом ему было упрямое сопение. Георг пожал плечами и отправился на кухню. Там он плеснул себе еще немного лечебного пива и неспешно стал им лечиться…

— Ну вот, молодец. Видишь, ничего сложного в том, чтобы съесть суп, нет. И стоило из-за этого так мать изводить, а, Элен ? Вот тебе целых три конфеты, заслужила.

Девочка хватает конфеты, бежит к дивану, садится рядом с большим розовым слоном, включает телевизор. На экране тут же начинают скакать и верещать рисованные зверюшки.

— Элен, я ухожу. Ненадолго. Вернусь в шесть. Помнишь, сколько это? Когда большая стрелка будет показывать строго вверх, а маленькая — вниз.

Девочка кивает.

— Что ты, не должна делать одна дома, повтори.

— В окно не высовываться, дверь никому не открывать.

— И?.. И не брать конфет из вазы. Ты меня поняла?

Девочка смотрит на маму, ее перепачканные шоколадом губы начинают дрожать. —Конфеты вку-у-усные…

— Значит, так, — говорит мама.

Она берет вазу, ставит ее на верхнюю полку серванта, открывает ящик комода, достает ножницы, показывает дочке.

— Это заколдованные ножницы. Смотри, я их кладу рядом с вазой. Как только какая-нибудь непослушная девочка полезет за конфетами, ножницы — чик! — и отрежут ей пальчики.

Элен недоверчиво смотрит на маму, потом на полку.

Мама уходит, гремя дверным замком. Элен отворачивается к телевизору. У нее есть еще две конфеты.

…Георгу снился нестрашный кошмар. Ужасные твари летали, ползали и прыгали, пытаясь его напугать, а он совсем их не боялся. Наоборот, смелый полицейский ловил ужасы большой пивной кружкой и вытряхивал в архив-классификатор. Вот к нему приблизилась целая группа кошмаров, которые поддерживали увесистые нижние челюсти маленькими лапками.

— Жеватели, — представились они.

— Душители, — отрекомендовалась вторая группа, размахивая змеевидными конечностями.

— Глотатели! — прогорланили ужасы из третьей группы.

Кошмары уставились на Георга, ответного приветствия не дождались и принялись скандировать:

— Жеватели! Душители! Глотатели! Кто-то положил щупальце на плечо Георгу.

Полицейский оглянулся. Антропоморфный ужас в облике симпатичной девушки склонил к нему лицо и спросил:

— А что, эти глотатели и душители на самом деле глотают и душат?

Инструктор открыл глаза. Помотал головой. Антропоморфный ужас принял облик курсанта Мари.

— Глотатели и душители, — терпеливо повторила она, — на самом деле глотают и душат?

— Нет, конечно.

— А почему тогда они так называются?

— Это просто их способ пугать. Мари удивилась.

— Хороший способ. Если бы меня начали заглатывать, я бы обязательно слегка испугалась.

— Да нет. Это вид угрозы, при помощи которой они воздействуют на людей. Как правило, они лишь изображают, что собираются задушить или зажевать, чтобы испугать человека. Они ведь не людьми питаются, а их страхом.

— Вы сказали «как правило», — заметила Мари.

— Это ты верно заметила, — почему-то довольно произнес Георг. — Бывают и телесные повреждения, и летальные исходы. Редко, но бывают.

— Вот как? — девушка поникла, вся ее бодрость куда-то улетучилась. — То есть на этих карточках не преувеличивают?

— Да, — повторил полицейский. — Ужасы иногда убивают людей.

Он выжидательно посмотрел на Мари.

Мари молчала.

— Ну? — наконец не выдержал инструктор. — Разве ты не хочешь сказать: «А почему же эти ужасы не истребят?»

— Люди тоже иногда убивают людей, — ответила Мари, думая о чем-то другом. — Что ж теперь, всех людей перебить?

— Это должна была быть моя фраза! — возмутился Георг. — Да что ты за стажерка такая! Все новички, как узнают о летальных исходах, тут же требуют поголовного изничтожения кошмаров, одна ты… Кстати, — инструктор воззрился на часовую башню. — Два часа прошло… Или не прошло? Короче, ты задание выполнила?

Мари кивнула и положила на стол красную, как тревожный сигнал светофора, карточку.

Мультфильмы кончились. Конфеты тоже. Элен выключает телевизор, задирает голову к часам. Большая стрелка показывает влево, а маленькая немного не доползла до самого низа. Элен ставит к серванту стул, забирается на него. Поднимается на цыпочки, внимательно смотрит на ножницы. Ножницы неподвижны. Элен вздыхает, протягивает руку к вазе, держа ее подальше от ножниц.

Щелк!

Девочка отшатывается и чуть не падает со стула. Невидимая рука поднимает ножницы — щелк! щелк! — еще пару раз режет воздух и начинает проявляться. Рука похожа на куриную лапу.

Элен кричит, поворачивается, спрыгивает со стула, бежит через комнату, забирается с ногами на диван, крепко обнимает плюшевого слона, замолкает и только после поднимает глаза на полку.