И еще несколько слов о моей собственной позиции. Пользуясь случаем, хочу проинформировать читателей "Двести" о том, что в начале сентября я сложил с себя обязанности ответственного секретаря премии "Странник", а также вышел из состава обеих номинационных комиссий - и "Странника", и "Бронзовой Улитки". Сделал я это не столько из-за того, что так уж сильно повлияла на меня вся эта драчка (хотя и не без того, конечно); главная причина, однако, в том, что со следующего года "Интеркомъ" наконец начинает выходить регулярно - в виде автономного критико-информационного раздела в московском журнале "Если". Для него - и для меня - это означает куда более широкую аудиторию, нежели ранее; следовательно, чтобы объективно освещать события, происходящие сейчас в фантастике, я просто обязан дистанцироваться от любых официальных и полуофициальных организаций, которые эти события производят. Элементарная журналистская этика, не более того.
      Лирическое отступление второе, короткое.
      Готовя свои ответы, я перечитал еще раз письма в "А"-номере журнала "Двести" и обратил внимание на одно обстоятельство, которое раньше от меня ускользнуло, а теперь буквально бросилось в глаза. И именно это обстоятельство, как мне кажется, сильно повлияло на раздувание нынешнего конфликта. Ведь какое письмо ни возьми - вовсе не о "Страннике" оно и не о Столярове. Это лишь повод. Авторы писем, говоря вроде бы о проблемах фантастики, на самом деле просто стравливают пар, сбрасывают напряжение, накопившееся от нашей нынешней дурацкой жизни со всеми ее такими неуютными проблемами. К сожалению, напряжение свое они сбрасывают не куда-нибудь на сторону, в безопасное место, а друг на друга. Именно поэтому Р.Арбитман наезжает на А.Свиридова с А.Приваловым, П.Вязников и С.Логинов - на А.Столярова, А.Больных - на Б.Н.Стругацкого, В.Казаков - на премию "Странник", Б.Штерн на коллег из бывшей метрополии, В.Окулов - на столичных фэнов, А.Лазарчук на фэндом в целом, а Н.Горнов - на А.Черткова.
      На последнем наезде вынужден остановиться особо - понятное дело, почему. Хотя скажу честно - не очень мне этого хочется. Не вижу смысла подымать брошенную на пол перчатку на потеху охочей до скандалов публики. И в то же время - оставлять ее без внимания вовсе, наверное, тоже неправильно. Поэтому в двух словах.
      Я думаю, нынешнее черное состояние души Николая Горнова объясняется просто. Вернувшись из Николаева в свой родной Омск, он с ходу погрузился в удушливые пучины бизнеса, унаследованного им от Павлова-младшего - со всеми его долгами, просроченными кредитами и бандитскими наездами. Это вам не "Страж-птицу" выпускать. Естественно, что Коля попытался найти точку опору, чтобы перевернуть Землю - прежде всего среди друзей-фэнов. Звонил он и мне: не может ли "TF" разместить какие-нибудь из своих заказов в омских типографиях? Я обещал выяснить ситуацию. Но ничего положительного для Горнова не выяснил. И Коля, видимо, обиделся: Чертков, мол, мэн крутой, в Питере прочно обосновался, кучу книг издал, миллионами, должно быть, ворочает, а старому товарищу помочь не хочет. Ну как ты ему объяснишь, что никаких миллионов я и в глаза не видел, особого влияния на финансово-производственную деятельность фирмы не имею, а живу на достаточно скромную зарплату, которую получаю за то, что работаю с текстами и их авторами? Не более того. Фирма же наша в данный момент не имеет возможность размещать какие-либо заказы в Сибири. И устраивать вокруг этого обстоятельства мальчишеские обиды ("руки подам - не подам") не только не имеет смысла, но просто глупо.
      Короче, скажу так. Я надеюсь, что судьба будет к Николаю благосклонна, и он сумеет разобраться со всеми своими проблемами. И у меня дела, даст Бог, наладятся. И встретимся мы через год-другой-третий, с улыбкой вспомним о том, какими дураками мы были, и больше не будет, надеюсь, у нас повода заявлять с обидой в пространство: "Хороший был парень Колька (Андрюшка) ...ов!"
      Ты понял меня, Николай?
      На этом, считаю, с лирическими отступлениями покончено. Могу переходить к ответам на неудобные вопросы.
      1. Вопрос, казалось бы, простой. Потому что как еще я могу относиться к фэндому, если отдал ему добрых полтора десятка лет своей жизни? Если только благодаря ему я стал, как вы выразились, "профессиональным редактором фантастики"? Однако - не все так просто. Ибо в подтексте вопрос звучит совсем не так, как в тексте. Ведь не о том вы спрашиваете, ребята, как я лично я - отношусь к фэндому. А спрашиваете вы о том, какое влияние он, фэндом, оказывает на меня. А также: влияют ли на меня мнения и настроения, которые им продуцируются. Вот, скажем, есть такое мнение, что премия "Странник" - это прямое оскорбление всех честных советских фэнов. Или еще: в лице издательства "Terra Fantastica" мы имеем новую "Молодую гвардию", стремящуюся узурпировать власть в отечественной фантастике. А у меня вдруг странное ощущение - словно перенесся я на десять лет назад, в царство классовой черно-белой логики ("кто не с нами, тот против нас").
      Что ж, господа хорошие, на сформулированный в подтексте вопрос отвечу прямо. Я действительно люблю и уважаю фэндом, более того - по-прежнему считаю себя его частью. Тем не менее, нынешние настроения, сложившиеся здесь, в этой среде, не разделяю и разделять не собираюсь. И потому, что работаю в пресловутом издательстве "Terra Fantastica" и уходить из него не планирую (если, конечно, самого оттуда не попрут). И потому, что знаю, какой ценой даются нам наши книги, которые вы читаете и которые вы - возможно, справедливо - критикуете. А также потому, друзья и коллеги, что фэндома, о котором вы так много говорите в последнее время, на самом деле давно не существует. Фэндом, по определению, это МАССОВОЕ движение ЛЮБИТЕЛЕЙ фантастики. Ну так и где оно? Где все те клубы, что составляли некогда Великое Кольцо? Где многолюдные конвенции, куда мог приехать любой неофэн и полной грудью вдохнуть в себя радость общения с себе подобными? Где фэнзины, выходившие ранее едва ли не в каждой деревне (и даже в Москве)? Ничего этого более нет. Прежний советский фэндом умер. А новый не возник - условий для этого пока не сложилось. То же, что мы по привычке именуем "фэндомом" - лишь небольшая тусовка из старых "профессиональных фэнов" - бывших завсегдатаев конвенций, председателей клубов и прочих фэн-активистов, которые слишком крепко сошлись друг с дружкой и слишком сильно любят фантастику (а также быть при фантастике), чтобы разбегаться по своим углам. К тому же, выражение "профессиональный фэн" нынче не выглядит простой фигурой речи. Потому что большинство из них (из нас) является реальными профессионалами - если не в роли редакторов и издателей, то уж, как минимум, книготорговцев. Однако вот что странно: претендуя по старой памяти на статус фэна, фэновским энтузиазмом иные из них (из нас) не очень-то и горят. Например, один мой хороший приятель (и это именно так - подчеркиваю!) признался мне как-то, что он с большим кайфом покупает все книжки российских фантастов, выпущенные "TF" - для себя лично, однако как сотрудник книготорговой фирмы связываться с их реализацией не хочет - хлопот больше, а финансовая отдача совсем не та, чем в случае с западным "верняком". Что ж, я его понимаю - однако в этом случае имею полное право задать вопрос: а кто же тогда больший фэн - издатель, выпускающий хорошие книги отечественных авторов себе в убыток, или торговец, который эти книги с удовольствием читает, а работать с ними - тем самым помогая выжить российской фантастике - отказывается?
      Ну и как мне прикажете относиться к черной кошке в темной комнате? Тем более, что там ее, видимо, нет.
      2. Значит, так: на выступлении Андрея Михайловича я, к сожалению, не присутствовал - в тот момент, закруглив все дела по "Страннику" и изрядно от этого утомившись, я ощутил острую потребность очутиться где-нибудь в другом, менее официальном месте. Каковую потребность с успехом и осуществил. Можете спросить об этом у... А, впрочем, не надо. Так что с докладом я знаком только в его письменном варианте. О том же, что происходило на заседании и что говорил уважаемый Борис Натанович, я знаю только по показаниям очевидцев, а это, согласитесь, не одно и то же, что собственные впечатления. В любом случае, не думаю, что тезисы Андрея Михайловича можно охарактеризовать как изложение точки зрения Бориса Натановича. Разумеется, определенное созвучие есть. Но иначе, наверное, и быть не может. Борис Натанович - руководитель семинара. Что означает - педагог. Было бы странно, если бы ученики не перенимали мысли и идеи своего Учителя, особенно если Учитель - Личность. Читайте об этом у тех же Стругацких - например, в "Полдне" или в "Отягощенных злом". И это касается не только Андрея Михайловича, но и многих других членов семинара. Меня тоже, наверное, можно обвинить в том, что если не в большинстве случаев (все-таки в семинаре я не столь давно), то уж в некоторых наверняка я высказываю мнение Бориса Натановича. Впрочем, ученики тоже бывают разные - одни все больше отмалчиваются, даже когда у доски, а другим и на месте не усидеть - им есть что сказать! Говорю об этом по собственному опыту: когда я работал в школе, у меня тоже были такие ребята, о которых до сих пор нет-нет да и вспомню. Однако лучшие ученики - не те, которые только повторяют за учителем, а те, которые, отталкиваясь от чужих мыслей, чужих идей, могут отправиться дальше - своей дорогой. И по опыту своего общения с Борисом Натановичем и Андреем Михайловичем (как на семинаре, так и вовне его) могу уверенно сказать, что на самом деле Столяров в своих идеях уже давно и во многом не совпадает со Стругацким. Быть может, именно поэтому Борис Натанович с таким вниманием относится к его идеям?
      3. Этот вопрос действительно следует из предыдущего. Равно как и мой ответ - см. выше.
      4. Наверное, я и в самом деле давно оторвался от фэндома, раз о бытовании такого рода мнения мне до сих пор известно не было. Отвечу так. Писатели - люди в большинстве своем откровенно честолюбивые (как, впрочем, и другие творческие люди). Это и не хорошо, и не плохо - это природа. Столяров может считать себя фигурой номер один в отечественной фантастике. Его право. Однако то же самое - и не без основания - может считать о себе Рыбаков. Интересно, а что думает про себя Щеголев? Неужели и в самом деле, что он посредственный писатель? Чушь! Не верю! Однако главное не то, что ты думаешь о себе сам - главное, чтобы это же думали о тебе другие. Я вот тоже считаю, что я лучший редактор в стране. Увы, члены жюри "Странника" со мной не согласились и выбрали в лучшие редакторы страны Ефима Шура - наверное, справедливо. А я вообще оказался на четвертом месте - после Гены Белова из "Северо-Запада". Ничего не поделаешь - значит, мало работал. Кроме того, есть еще один нюанс, который ставит под сомнение упомянутое в вашем вопросе "мнение". Дело в том, что Столяров не считает, что он пишет фантастику он считает, что пишет этакую "пограничную" современную прозу. Что ж, считать так - его право, однако все же первыми его заметили и признали именно любители фантастики. А что касается пьедестала, то это, право, несерьезно. Ни один уважающий себя писатель никогда не будет претендовать на пьедестал своих великих предшественников. Он будет строить собственный. Так вот: Андрей Михайлович себя уважает.
      5. Помнится, в детстве меня волновал вопрос: а кто сильнее - слон или кит? Когда я стал постарше, этот вопрос меня занимать перестал. Потому что я понял: не имеет смысла сравнивать то, что сравнивать смысла не имеет. Когда я был простым фэном (ну ладно - простым фэнзинером), я тоже любил поразглагольствовать о премиях: эта премия хорошая, потому что за нее голосуют фэны, а та - г..., потому что ее присуждают за закрытыми дверями дяди в замшевых пиджаках, причем исходят не из художественных соображений, а из каких-то своих, нам непонятных. Например, всем сестрам по серьгам. Но с тех пор я стал чуть-чуть постарше (то есть - если и фэнзинером, то непростым) и перестал задаваться подобными вопросами. Точнее - они перестали меня волновать. Потому что каждая премия должна оцениваться исходя из тех задач, ради которых она учреждалась. И в этом плане все вышеуказанные премии: а) прекрасно дополняют друг друга; б) дают возможность всем, кто достоин, "не уйти обиженным"; в) предоставляют мне как журналисту массу материала для различного рода выводов и комментариев. Кстати, последний пункт имеет отношение и к тем премиям, которые вы почему-то в свой список включить постеснялись - скажем, "Золотой Змей". С другой стороны, раз "Золотого Змея" в списке нет, то это еще одно свидетельство того, что премии, в список попавшие, по-настоящему престижны.
      6. Художественную значимость литературных произведений может определить только время. Пройдет десять-двадцать лет - что-то останется, а что-то умрет. И вполне допускаю, что останется произведение, которое не было в свое время удостоено лауреатской медали. В конце концов, ни Рэй Брэдбери, ни Курт Воннегут ни разу не получали "Хьюго". А кто сейчас, кроме специалистов (даже там, у них), помнит роман Марка Клифтона и Фрэнка Рили "Видимо, они были правы" ("Хьюго-55")? И кстати, если бы уже тогда, в 50-х, американцы имели "Небьюлу", Брэдбери и Воннегут могли бы и не остаться без заслуженных ими наград. Впрочем, не уверен. Потому что премии в первую очередь ориентированы не на шедевры (шедевр редко удостаивается признания сразу), а на текущую литературную конъюнктуру. Они оперируют понятиями относительного, а не абсолютного. Кроме того, каждая премия имеет свой механизм присуждения, в который заложена большая или меньшая степень лотерейности. Скажем, степень лотерейности Беляевской премии довольно невелика. Это не значит, что Беляевская премия плоха или необъективна - просто у нее такой механизм. А вот у "Странника" степень лотерейности весьма высокая, что, кстати, подтвердили присуждения этого года (например, по категории "художник" - я чуть со стула не упал). Причем, как мне кажется, не менее высокая, нежели у премии "Интерпресскон". И в этом плане "Гравилету" просто не повезло. Тем, что "Гравилет" не попал в финальный список, я был расстроен нисколько не меньше, чем Вячеслав Михайлович. Быть может, даже больше - тем более, что Булычев (чей роман "Река Хронос" я тоже оцениваю весьма высоко) приехать на "Интерпресскон" не соизволил (подробнее об этом - в ответе на 11 вопрос), а Рыбаков - вот он, здесь, злой и расстроенный. И я очень рад, что Слава получил "Бронзовую Улитку" и "Интерпресскон". Но это, опять-таки, не значит, что премия "Странник" менее объективна, чем те, которых был удостоен "Гравилет "Цесаревич". Потому что абсолютно объективных премий в природе не существует.
      7. На мой взгляд, такая возможность совершенно реальна.
      Во-первых потому, что ни механизм присуждения "Странника", ни состав жюри не представляют из себя некую железобетонную глыбу, придавившую своей тяжестью нежные молодые ростки. И механизм будет дорабатываться, и состав жюри расширяться - причем в первую очередь за счет тех авторов, которых вы перечислили. Во всяком случае, именно эти фамилии назывались в кулуарах жюри - и не только до того, как начался известный конфликт, но и много после. Следовательно, не стоит придавать проблемам чисто технического плана (а именно они сейчас наиболее сложны, уж мне поверьте) статус идеологических или эстетических разногласий.
      Во-вторых, нет вещи более изменчивой, нежели эстетические предпочтения. Да, на коне сегодня турбореализм - то есть то направление, которое олицетворяют собой Лазарчук и Столяров (а также, отчасти, Пелевин). Это верно. Но назовите мне другие вещи последних двух лет, которые, будучи построены на иных эстетических принципах, были бы не просто отдельными вещами в себе, а укладывались бы в некое новое, отчетливо сформировавшееся направление. Я, например, такое направление назвать не могу. Но не исключаю, что оно вскоре появится. И если оно предложит нам новый взгляд на окружающий мир, или новую оригинальную литературную технику, то, думаю, его поддержат не только читатели, но и жюри "Странника". Включая и Столярова с Лазарчуком.
      И, наконец, в-последних. Все упомянутые вами авторы - люди талантливые. Единственное, с чем у них проблема - не успели вовремя попасть в издательскую струю. Или выпали из этой струи по не зависящим от них причинам. Проблема Публикации - это действительно Проблема. Однако нынешняя черная полоса, я уверен, пройдет; не может не пройти. А вот тогда преимущество будет у тех, кто не только талантлив, но и пишет, пишет, пишет, несмотря ни на что - пусть даже и в ящик стола. И в этом плане, как мне кажется, наиболее предпочтительные шансы у Тюрина, Иванова и Лукьяненко. Потому что они пишут. И пишут много. А вот Логинов, скажем, смастерив два года назад хороший роман (то, что он до сих пор не вышел - просто тотальное невезение, с давних пор преследующее Славу), с той поры, насколько мне известно, почти ничего не написал. Или Щеголев - взяв пример с Измайлова, он переключился на боевики. Дело тоже хорошее, но стоит ли тогда рассчитывать на премии по фантастике? Далее, что делает Штерн, я просто не в курсе. Зато в курсе, что делает Вершинин - большую политику на Малой Арнаутской. Лучше бы он делал малую прозу. Хоть на Большой Арнаутской, хоть на Дерибасовской. Поэтому какие тут к черту эстетические принципы...
      8. И опять, господа, вы передергиваете карты. Кто сказал, что "Странник" - самая престижная премия в российской фантастике? Столяров? Так ему просто хочется так считать. Точно так же, как Николаеву хочется считать (хотя по присущей ему скромности он этого ПУБЛИЧНО не говорит), что самые престижные премии - это "Бронзовая Улитка" и "Интерпресскон" - то есть те премии, которые придумал и которые организовывает он, Николаев. Причем "Улитка", присуждаемая лично Борисом Натановичем, по своим результатам весьма близка к "Страннику" - не означает ли это, что и она поддерживает вышеупомянутое литературное направление в его желании быть генеральным? Ах да, вы сошлетесь на "Гравилет" Рыбакова. Да ни о чем этот пример не свидетельствует! "Странник", в отличие от "Улитки", присуждался пока один только раз. Вот когда он три-четыре года подряд будет присуждаться Столярову, Лазарчуку и другим очень похожим на них авторам (таковых я, кстати, не знаю), тогда и можно будет делать оргвыводы. А пока лучше обойтись без таких громких слов, как "подавление свободы творчества". КГБ столько лет не мог ее подавить, а Столяров со товарищи - раз-два и подавят? Право слово, на месте Андрея Михайловича я бы возгордился до небес.
      (Написал все это и вдруг подумал, что шансы у Столярова и Лазарчука и на следующий год весьма высоки - у них вышло по роману в "толстых" журналах, а что могут им противопоставить другие претенденты? Ох уж эта Проблема Публикации!).
      9. Опять двадцать пять за рыбу деньги. Когда-то у меня было историческое образование. Правда, с упором на марксизм. И хотя ни от того, ни от другого в памяти почти ничего не осталось, кое-что я все же помню. Например, то, что не стоит делать далекоидущих выводов, опираясь на недостаточный набор фактов. Во-первых, повторюсь, премия вручалась один только раз. Во-вторых, я имел дело со всеми членами жюри и знаю, что голосовали они исходя не из каких-то чуждых или нечуждых им эстетических принципов, а из того, какая пятка зачесалась у них в этот момент - правая или левая. И из того, сколько рюмок коньяка было принято ими накануне. Я, естественно, утрирую, но, право слово, странно слышать, как из уважаемого Андрея Михайловича пытаются сотворить Сергея Владимировича Образцова, а из остальных уважаемых членов жюри - Образцово-Показательный Краснознаменный Кукольный Театр Для Детей и Взрослых Всея Руси.
      10. Наконец-то вопрос по существу. Поясняю. Борису Натановичу Стругацкому бюллетени для голосования были выданы первому - на несколько дней раньше, чем другим членам жюри. Просто так уж получилось. И вот в эти-то несколько дней с подачи Булычева (весьма щепетильного в вопросах этики человека) и было принято решение, что произведения членов жюри в выдаваемых им бланках будут вычеркиваться секретарем - пусть даже это несколько ослабит тайну голосования. Так что остальным членам жюри бланки я выдавал уже почерканные. А Борису Натановичу я отзвонил (или спросил при личной встрече - уже не помню): как мы будем поступать с повестью Ярославцева? Он сказал, что поскольку его участия в этой вещи почти что не было - процентов пять или десять, то он считает себя вправе голосовать за нее на равных основаниях. Впрочем, он еще подумает. И я оставил этот вопрос на его усмотрение. Тем более, что случай этот не просто сложный - уникальный случай. Такое, увы, уже вряд ли когда-нибудь повторится.
      11. Игорь Всеволодович не приехал потому, что ему, наверное, не очень-то хотелось на "Интерпресскон". Я звонил ему до последнего момента, даже билет на поезд ему заказал. Но он сослался на сложные семейные обстоятельства - и не приехал. Не спорю, семейные обстоятельства тоже имели место, однако причина все же, наверное, была в другом - и это самая моя существенная недоработка по линии "Странника". Так уж случилось, что Булычев оказался единственный, кому я не сумел доставить все необходимые тексты из номинационного списка. Предполагалось, что он получит тексты от Владимира Дмитриевича Михайлова, которому их в свою очередь организуют московские ребята (я слезно просил их об этом одолжении, ибо с текстами завал был полнейший, да к тому же ведь это еще и другой город). Однако что-то там не сложилось, и до Булычева тексты своевременно не дошли. По номинационному списку он проголосовал по телефону (тайну голосования обеспечивал Борис Натанович - он же и провел подсчеты по первому туру), при этом лакун в его бланках было действительно немало. Что же до финального голосования... "Андрей, ну как я могу голосовать за произведения, которые я не читал?" сказал мне Игорь Всеволодович за два дня до "Интерпресскона" - и был совершенно прав. Так что неприезд Булычева - вина моя и только моя. Но никаких других этических нюансов, подразумеваемых в формулировке вопроса, я думаю, не было.
      12. Честно говоря, я не был стопроцентно уверен, что премию получит "TF". Как ни странно, серьезные шансы были у "Текста", хотя это издательство успело насолить многим из членов жюри (в подробности вдаваться не имею права, да и не очень я в курсе). Кроме того, члены жюри в силу чисто этических соображений могли отдать предпочтение вообще кому-нибудь третьему - например, "Северо-Западу" или "Миру". Если бы я был стопроцентно уверен, что эта лотерея беспроигрышная, то я сказал бы об этом Ютанову, и он, уверен, снял бы "TF" из номинационного списка. С другой стороны, просто обидно - впервые появляется премия (пусть даже и нами придуманная), в которой имеется такая категория, а мы что - в стороне? Ведь что-то такое для фантастики мы сделали за эти два года, не правда ли? Причем не денег ради если бы мы работали лишь из-за денег, то и книжки гнали бы совсем другие, да и о премии этой речь бы, наверное, и не зашла. Никакая это не реклама на самом-то деле (по крайней мере, сейчас), а лишь сплошная морока и огромные траты. А в общем-то, черт с ним со всем - что вышло, то вышло. Каждый может иметь по этому поводу собственное мнение, я же, наверное, не имею никакого. Можете меня за это повесить.
      13. Вы знаете, мне не очень хочется обсуждать, что заявил Юра Флейшман. Во-первых, он мой старый знакомый, с которым у меня всегда были если и не идеальные, то достаточно ровные отношения. Во-вторых, я уже высказался по поводу фэндома и фэнов-книготорговцев. В-третьих, никто никого намеренно оскорбить не пытался. И если кто-то решил оскорбиться, то это, извините, его личное горе. На обиженных воду возят. И вообще: недовольные были, есть и будут всегда - так, может, вообще делать ничего не будем, дабы никого ненароком не оскорбить?
      Все, хватит, ставлю точку. И так написал столько, сколько давно не писал - даже для гонорара. Так что с вас, имейте в виду, стакан. В крайнем случае можно чаю. Идет?
      ******** ЧЕРТОВА ДЮЖИНА НЕУДОБНЫХ ВОПРОСОВ АНДРЕЮ СТОЛЯРОВУ, ************* ****************** ЧЛЕНУ ЖЮРИ ПРЕМИИ "СТРАННИК" *************************
      1. До сих пор я считал, что фэндом - это совокупность всех тех, кто любит фантастику, то есть, некое объединение фэнов России и СНГ, однако Сергей Бережной объяснил мне, что это не так. Фэндом - это объединение лиц "переизлучающих" информацию о фантастике. Понятней не стало. Лично я полагаю, что сейчас никакого фэндома нет, он фактически растворился в событиях предшествующего десятилетия, есть лишь разные группы людей, объединенных "Интерпрессконом". Причем, каждая группа считает, что она-то и есть настоящий фэндом. Пусть так. Вероятно, в будущем, когда фэновское движение возродится и возникнет гигантская шоу-машина, раскручивающая тиражи, тогда фэндом появится как механизм этой машины - создавая литературное мнение и формируя читательский спрос. Пока этого нет. Никакого влияния как на писателя фэндом на меня не оказывает. Вообще, вероятно, следует иметь в виду, что писатели разделяются на фэндом-зависимых, чье литературное имя создается исключительно фэндомом, изнутри и которые сознательно или интуитивно это учитывают, и писателей, чьи литературные интересы, в том числе, лежат и за пределами мира фантастики. Это и не плохо и не хорошо, это - факт, и, наверное, относится к этому нужно именно как к реальному факту, то есть, принимая в расчет, но - без каких-либо негативных эмоций.
      2. Сразу видно, что автор вопроса представления не имеет о действительных отношениях в профессиональной среде. Мы расходимся с Борисом Натановичем по многим принципиальным моментам. Эта дискуссия началась примерно в 1983 году и без перерыва продолжается по настоящее время. Причем собственные позиции сторон сблизились очень мало. Например, Б.Н.Стругацкий считает, что написать хорошую фэнтези вообще нельзя: рыцари и драконы - это заведомое ремесленничество, я же полагаю, что фэнтези - перспективный жанр, надо лишь создавать ее средствами реалистической литературы. Эстетические различия, как видите, очень значительные. Преодолеть их, по-видимому, невозможно. Другое дело, что в каких-то элементарных вещах наши точки зрения практически совпадают. Впрочем, как совпадают они, на мой взгляд, и у многих активно работающих писателей. Но здесь речь идет именно об элементарных вопросах. Фэндом, видимо, должен знать, что любой из пишущих ревниво оберегает свою независимость, и поэтому расхождений в среде писателей значительно больше, чем сходства. В этом сила и слабость писателей одновременно. Причем, так, вероятно, будет всегда, потому что несогласие - один из побудителей творчества.
      3. Это абсолютно дикое предположение. Как я только что объяснил, мы расходимся с Борисом Натановичем по целому ряду вопросов. Взять хотя бы доклад, прочитанный мною на "Интерпрессконе". Там довольно много дискуссионных моментов. Однако, те два оппонента, которые при обсуждении задали тон, выступали в настолько нелепой и даже оскорбительной форме, что Борис Натанович был просто вынужден им ответить - выделяя при этом, конечно, согласие, а не расхождения. То была, по-моему, мера педагогическая. Я надеюсь, что все присутствующие это заметили. И я надеюсь, что все присутствующие также правильно поняли суть прочитанного доклада: существует конфликт между литературой и имитацией под нее, конфликт этот вечен, исключить его из литературной жизни нельзя, надо лишь придать ему, по возможности, цивилизованный облик: дистанцирование художественное и этическое, вероятно, позволит избавиться от войны как формы конфликта. Все это демонстрировалось на примере известного противостояния с молодогвардейской фантастикой, никого из наличествующих в аудитории автор не подразумевал, и, наверное, надо было иметь очень сильное желание воевать, чтобы увидеть в докладе нечто совершенно иное. Оба названных оппонента, по-видимому, таким желанием обладали и своими выступлениями проиллюстрировали доклад - лучше, чем это рискнул сделать сам автор.
      4. Если данное мнение существует, то, наверное, разделяют его только полные идиоты. За редчайшими исключениями в литературе не бывает "фигуры номер один". Таковыми могут являться лишь Лев Толстой или, например, Солженицын. А в пределах фантастики, разумеется, братья Стругацкие. Это, однако, гении, возникающие с непредсказуемой частотой, остальные довольствуются "первым рядом литературы". Причем, литература не спорт, в ней существует несколько первых мест, и поэтому неправильно вопрошать: кто первый, Хемингуэй или Фолкнер? Они оба - первые. Точно такая же ситуация и в фантастике. Здесь, по-моему, около десятка лидирующих имен. И я хотел бы сразу же подчеркнуть, что в самом желании быть среди первых нет особого криминала. Этого хочет любой из пишущих, - в том числе и упомянутый Вами "озвучиватель". Собственно, он потому и взялся "озвучивать", что такое желание возобладало у него над всем остальным. Это чрезвычайно важный момент. Жажду первенства следует переплавлять исключительно в литературу. Но как только автору начинает казаться, что ему кто-то мешает - персонально ли кто-то, литературная мафия или мировой сионизм - сразу следует сказать себе: "нет". Потому что дальше начинается зависть, а она, если дать ей волю, сожрет любого автора с потрохами - как она уже пожирает "озвучивателя" и как сожрет еще многих из тех, кто не смог сказать вовремя "нет" самому себе.
      5. Мне как автору наиболее близки "Улитка" и Странник", потому что они выражают мнение профессиональных писателей. Мнение читателей, конечно, не менее важно, и, однако, читатель сегодня восхищается книгой, а завтра - ее забыл. Мнение же писателей говорит о литературном качестве произведения: обладает ли оно какой-нибудь ценностью, кроме коммерческой, или нет, то есть, здесь речь идет о длительности художественного существования. А к тому же, премии "Улитка" и "Странник", на мой взгляд, обладают наиболее внятными механизмами присуждения: эстетически независимыми и не подверженными случайным эксцессам.
      На второе место я поставил бы "Великое кольцо" и "Интерпресскон". Странное дело: и по замыслу (премия фэнов) и по исполнению (обширная выборка) премия "Великое кольцо", вероятно, могла быть стать одной из самых престижных премий. А вот почему-то (на мой взгляд, конечно), не стала. Может быть, ей не хватает какого-то антуража? Внешний блеск для премии не менее важен, чем внутренний. Премия же, которую вручает "Интерпресскон", к сожалению, рыхловата и слишком уязвима для критики: эстетическая непоследовательность (странная пара Звягинцев - Рыбаков), явное доминирование организационных случайностей (в прошлый раз приехали десятка два человек неизвестно откуда и премию получил "Одиссей", в этот раз они не приехали, и всплыл "Гравилет "Цесаревич".