Я кивнула, припоминая все, что было связано с Марисом. И, в частности, то, как он собирал бумаги на заводе. Да и дядя Саша там хорошо поработал.

Интересно, а почему они все-таки полезли на завод? И кому это было нужно больше?

Собравшиеся усмехнулись и рассказали, какую оплошность допустил Олег Николаевич Волошин. Ему требовалось где-то временно подержать две цистерны, совсем не предназначавшихся для посторонних глаз, и они случайно попали к Вахтангу Георгиевичу, ожидавшему увидеть в них совсем другое содержимое. Олег Николаевич решил отправить их на металлопрокатный завод, где они с Вахтангом арендовали цеха: Волошин — для хранения своих сигарет, которыми продолжал заниматься, несмотря на то, что его, как старого приятеля, взял в дело Дубовицкий, а Чкадуа разливал идущие на экспорт напитки. Все цистерны, поступавшие на завод раньше, шли только к Чкадуа. Волошин сглупил, отправляя их туда, потом кто-то из заводских, может, даже дедушка-охранник, указали им путь в цех Чкадуа. Кто же знал, что Вахтанг перегонит их в свой подземный бункер?

Вахтанг Георгиевич быстро сориентировался. Правда, информация о содержимом цистерн просочилась наружу… Поэтому кое-кого пришлось убрать. Теперь единственный, кто знает об ошибке Волошина из посторонних, — это господин Чкадуа-старший. Но он уже и не посторонний. Он заменяет Волошина. Будет выполнять его функции в цепочке.

Через две недели после моего появления на острове Сергей улетел по делам, а я занялась английским по дяди Сашиному учебнику, чтобы не страдать от одиночества. Как натура деятельная, я маялась на этом куске греческой земли. Я избегала встреч с Дубовицким, проживающем в этом же особняке, правда, в другом крыле. Не смогу никогда простить ему гарема. Он должен быть наказан, и раз с этим не справился Сергиенко, должна постараться я. Все чаще и чаще я вынимала из потайного карманчика своего многострадального рюкзака бутылочку с остатками яда, смотрела на неё и размышляла… Всего несколько капель, чтобы никто другой не пострадал, надо будет понаблюдать, не пьёт ли Геннадий Павлович что-то особенное (как, например, я свой коктейль — виски со сливками).

Я ждала возвращения милого и вспоминала слова колдуньи Инги — Сергей должен прекратить заниматься тем, чем занимался. Он перестал быть посредником между заказчиками и исполнителем, но все равно остался посредником, правда, в другом деле — торговле нефтью. Но перестал или нет? Может, мне было легче так думать.

Сергей вернулся через пять дней и привёз мне пачку газет, которые специально для меня собрал в Петербурге — я попросила его это сделать. Хотелось почитать на русском и узнать, что делается в родном городе.

Потягивая свой любимый коктейль, я быстро перебрала ворох газет и решила начать со вчерашних «Санкт-Петербургских ведомостей».

Я открыла криминальную хронику. Журналист Пётр Иванов, сообщавший в своё время про смерть Водолея, написал очередной репортаж о гибели очередного авторитета. И «почерк» киллера был все тот же: пуля попала жертве в левый глаз.

Убийство произошло позавчера.

Я посмотрела в стакан, который держала в руке. Да, пока в моей жизни есть не только сливки. Но это все равно мой любимый коктейль. Но нужен ли мне этот мужчина? А может быть, я вбила любовь себе в голову, идеализировав Сергея, потому что не встречала никого лучше? Это же совсем другой человек. С ним мне было хорошо, как ни с кем другим, но стоит ли связывать с ним свою жизнь?

Через неделю я стояла перед квартирой дяди Саши в Петербурге и давила на кнопку звонка. Очень долго никто не открывал, я уже начала впадать в отчаяние. Неужели я опять сделала не правильный выбор? Неужели все мои усилия, предпринятые за последнюю неделю, все мои уловки пойдут насмарку? Кто бы только знал, чего мне стоило добраться до дяди Сашиной квартиры… И назад пути теперь уже точно нет. Наворотила я делов…

Наконец за дверью послышались нетвёрдые шаги, щёлкнул замок. В первое мгновение я не узнала Никитина: недельная щетина, оплывшая физиономия, запах перегара, грязная рубашка… Он взглянул на меня затуманенным взором — и на моих глазах произошло магическое превращение.

— Наталья?! Жива?!

Дядя Саша сгрёб меня в объятия, прижал к себе, потом поднял на меня глаза (я ведь выше его на полголовы). По небритой щеке стекала слеза.

— Дочка… — говорил дядя Саша. — Слава Богу, жива. А я… я тебя…

Неужели ты? Наташка, ты не представляешь, что я пережил…

Горечь виски сменилась сладостью сливок.

— Дядя Саша, — обратилась я к соседу, — вы мне поможете? Дело гораздо серьёзнее, чем в предыдущий раз;

— О чем речь, Наталья?!

— И давайте-ка позвоним Марису. И Виталию Станиславовичу. Нам нужна любая помощь. Боюсь, самим не справиться.

Как выяснилось, дядя Саша поминал меня моим любимым коктейлем, вернее, одним его составляющим — виски — вприглядку с пакетом сливок. Пока я готовила для себя любимую смесь, Никитин звонил.

На следующий день у меня на кухне сидели Александр Петрович Никитин, Марис Шулманис и банкир Сергиенко. Мы обсуждали план дальнейших действий…