— Вы не на старости, а во цвете, — вставила я.

— Спасибо, Наташа, — ответил Вахтанг и снова повернулся к дяде Саше:

— Слушай, дорогой, ну не надо на автобусе, а? Какой автобус? Машину возьмём, поедем, куда скажешь… Как белые люди.

Но дядя Саша был твёрд в своём решении. Более того, мы сели даже не в «финнэйровский», регулярно курсирующий между аэропортом и центром города, а в обычный рейсовый. Правда, поездка в нем не очень напоминала езду в общественном транспорте Петербурга: кроме нас в него сели только двое, да и потом он так и не заполнился, свободные места оставались, их было даже больше, чем занятых.

Этот автобус был гораздо комфортабельнее, чем жёлтенькие «Икарусы», вот уже столько лет трясущиеся по ухабинам моего родного города.

— Запомните на всякий случай, — инструктировал дядя Саша. — Шестьсот пятнадцатый. Останавливается на площади у железнодорожного вокзала. Если стоите лицом к вокзалу, то справа, а «финнэйровский» — слева.

— Зачем нам это запоминать, дорогой? — угрюмо спросил Вахтанг Георгиевич, вынужденный «на старости лет» осваивать езду общественным транспортом, пусть и финским. — Ты думаешь, дорогой, что я на автобусы перейду?

Я тогда себе свой персональный куплю. И вообще…

— Может пригодиться. Мало ли что.

— А что? — вставила я.

— Неизвестно, какая машина может остановиться, если ловить станете. А тут — гарантия.

Я решила, что дядя Саша, как обычно, прав, и поинтересовалась, когда и где мы встречаемся с Марисом. Никитин объяснил, что он будет нас ждать в машине.

— Что, в аэропорту не мог встретить? — огрызнулся Вахтанг.

— На моей? — уточнила я.

— Не все сразу, — спокойно сказал дядя Саша и вначале ответил мне:

— Нет, Наташа, твоя осталась дома, на твоей обычной стоянке, как вы и договаривались. Здесь будет другая тачка, с финскими номерами. Зачем привлекать лишнее внимание питерскими?

Мы вышли там, где велел дядя Саша, и завернули за угол. Одна из машин, стоящих у поребрика, тут же мигнула фарами. Никитин направился к ней, я шла следом, Вахташа замыкал шествие, водрузив на себя свою большую сумку и мой многострадальный рюкзак. Настоящий джентльмен господин Чкадуа. Никитин следовал налегке — с одной спортивной сумкой среднего размера. Я несла свою небольшую спортивную сумку.

Марис открыл дверцы «семёрки» БМВ. Никитин опустился на переднее место для пассажира, мы с Чкадуа устроились сзади. Вахтанг был хмур, у меня тоже испортилось настроение.

Шулманис сразу же тронулся с места. Похоже, что Хельсинки и окрестности он знал очень неплохо. Я не задавала вопросов, куда мы едем, ни Никитин, ни Шулманис нам с Вахташей ничего не сообщали, а беседовали между собой. Дядя Саша рассказывал последние новости, Марис чего-то лопотал про ситуацию в Питере. Я вначале прислушивалась, а потом отключилась, глядя в окно. Как они мне все надоели! На работу бы устроиться, что ли? Надо будет напомнить Марису про его обещания. А зачем откладывать дело в долгий ящик? — решила я и тронула его за плечо:

— Марис!

Они с Никитиным тут же повернулись ко мне.

— Да?

— Как насчёт работы?

— Какой работы? — не понял Шулманис. Дядя Саша и Вахтанг с удивлением уставились на меня.

— Модельной, конечно. Больше-то я ничего не умею делать.

— Какая сейчас к черту работа?! — заорал дядя Саша.

— А почему бы мне не поработать? — с невинным видом поинтересовалась я.

— Марис, ты что, забыл про уговор? Или мне, может, в Питер вернуться?

Последняя фраза им совсем не понравилась. Марис с дядей Сашей стали убеждать меня, что мне там совсем не за чем появляться, да и небезопасно.

— И вообще, что тебе не живётся? — выпалил дядя Саша. — Разъезжаешь по миру на халяву, ешь, пьёшь, спишь, загораешь. Мужики вокруг тебя вертятся. Мне бы такую жизнь.

— Вот и живите ею. А мне надоело, — заявила я. — Я хочу домой.

— Только твоих истерик нам и не хватало! — вспылил дядя Саша.

Меня поддержал Вахтанг, заявивший, что нечего держать девушку, если ей больше не хочется путешествовать в определённой компании. Я заверила Вахтанга Георгиевича, что в его обществе я с радостью продолжу путешествие, и поинтересовалась, не желает ли он проводить меня домой. Вот чего-чего, а домой Вахташа никак не желал. Оно и понятно: у него там были свои проблемы.

Дядя Саша с Марисом сменили тактику и стали уговаривать меня ещё немного попутешествовать. Моё плохое настроение они объясняли случившимся в гостинице, говорили, что скоро я все забуду и опять буду радоваться жизни.

Потом Марис сообщил, что, оказывается, на самое ближайшее время запланирован наш вылет в Грецию.

— И что мы будем делать в Греции? — спросила я.

— О, это очень кстати, — вдруг подал голос Вахтанг.

Мы с удивлением посмотрели на него.

— А ты что там собираешься делать? — уточнил у Чкадуа дядя Саша.

— Да есть кое-что… — уклончиво ответил Вахташа.

Я тут же вспомнила, что он ведь не только Вахтанг Георгиевич Чкадуа, а ещё и Константинос Колиастасис, о чем, пожалуй, Марис с дядей Сашей не подозревали, а я узнала от своего предыдущего. Сообщать известную мне информацию (информация — сила, как учил тот же дядя Саша) я никому не стала, а решила для себя, что, очень возможно, присоединюсь к Вахташе, когда мы окажемся в Афинах или где там ещё. У него, как я видела, настроение поднялось, и он уже явно планировал какие-то мероприятия в Греции, осуществление которых, пожалуй, не предусматривало участия Мариса с дядей Сашей. Но я-то в них поучаствую — в любом качестве. Прицеплюсь к Вахташе, как пиявка, а там видно будет. Мне очень захотелось отделаться от Шулманиса и Никитина , потому что я чувствовала: они все глубже и глубже затягивают меня в какую-то игру — причём втёмную.

Наконец мы остановились у какого-то дома — то ли это был пригород Хельсинки, то ли уже какой-то другой город. Я не стала уточнять. Мне выделили комнату, как и Вахтангу. Марис с дядей Сашей разместились в одной.

Я слышала, что в доме звонил телефон. Трубку снимал Шулманис и говорил на каком-то иностранном языке — то ли финском, то ли латышском. Я не знала ни того, ни другого, поэтому определить не могла. Но это точно был не английский, которым я теперь усиленно занималась по предоставленному дядей Сашей учебнику, — делать-то все равно было нечего.

После обеда Марис сообщил, что «ребята» прилетят сегодня вечером.

Самолёт приземляется без пяти семь, он поедет их встречать.

— Какие ребята? — не поняли мы с Вахтангом.

— Гунар с Мартыном. Ваши знакомые.

— А им-то что здесь делать? — заорали мы, не имея ни малейшего желания с ними встречаться.

— Это мои друзья, — сообщил Марис. — И нам нужны помощники.

Я высказала все, что думаю о Мартыне и Гунаре. Вахтанг поддакивал. Ему, как я поняла, тоже страшно не хотелось видеть эту команду. Я все-таки решила выяснить, что же произошло прошлой ночью — ну хотя бы для того, чтобы точно знать, не придётся ли мне ночевать в одном доме с насильниками.

— И вообще, — заявила я, — я переселяюсь в комнату к Вахтангу Георгиевичу. Вы, надеюсь, не против?

Чкадуа был совсем не против.

— Они не насильники, — сообщил Марис. — Вы просто не знаете того, что произошло.

— Можно подумать, ты там был, — фыркнула я.

— Не был, — согласился он, — но выслушал отчёт своих людей. И у них нет оснований мне врать.

— Как бы не так, — теперь фыркнул Вахтанг.

— Дайте мне хоть слово сказать! — завёлся Марис. — Вы пришли к каким-то выводам, не выслушав все стороны!

— Так ты тоже не выслушал все стороны, а только своих людей, — перебила я.

— Наташа права, — Вахтанг пододвинулся ко мне поближе и взял меня за руку. Названый папочка.

Пока мы были двое на двое, а вот когда приедут «ребята»… Я подумывала, не умотать ли нам с Вахташей — да хоть в ту же Грецию — до их появления.

Пожалуй, Марис с дядей Сашей поняли, что нужно что-то быстро делать, чтобы не упустить нас. Марис заговорил.

Он признал, что специально прислал в посёлок Гунара и Мартына — мало ли что может произойти. Ребята были хорошо вооружены и готовы прийти к нам на помощь в случае необходимости. Тем более, в Петербурге после того, как мы уехали, стало происходить вообще неизвестно что. Застрелили крупного преступного авторитета (это я и без Мариса знала — только в газете о нем писали, как о бизнесмене и меценате, но такое случалось не впервые). Людей Дубовицкого арестовали. (Об этом мне тоже было известно.) Сам он свалил в Грецию — но об этом известно лишь узкому кругу посвящённых. Как в них попал Марис, я уточнять не стала: все равно не скажет, но, по крайней мере, становилось хоть немного понятно, почему Греция является нашей следующей остановкой. С другой стороны, было совершенно непонятно, зачем нам охотиться за Дубовицким. Рута вызволена из его лап, все остальные пленницы тоже. Да, одна из них покончила с собой, но нам-то, в принципе, какое дело до Лили? У неё отец есть, который и занимался вначале поисками дочери, а теперь явно будет мстить.

— Так пусть Лилин отец и ищет Дубовицкого, — заметила я.

— Он нам нужен живой, — вставил дядя Саша. — Поговорить надо с ним. А Сергиенко наверняка его уже «заказал». Так что мы должны найти его раньше.

И тут меня осенило:

— Значит, я вам нужна как приманка?! Ах вы, сволочи!

— Ты всегда была умной девочкой, Наташа, — только и сказал дядя Саша.

— Наташа, — открыл рот Марис, — с тобой все будет в порядке. И Александр Петрович со своей стороны, и я со своей обеспечим тебе надёжную охрану. С тобой ничего не случится, а потом я обещаю найти тебе…

— Ничего мне от тебя не надо! Сволочи! Гады! — вопила я. — Меня этот подонок или убьёт, или… — Я не знала что могло быть «или». — И работы от тебя никакой не надо. Сама найду. Бог внешностью не обидел. Буду жить, как жила.

Вернусь к Олегу Николаевичу!

Дядя Саша плеснул мне в лицо воды из своего стакана. Я стала отфыркиваться, сопровождая процесс витиеватыми выражениями, которые приличной девушке знать вообще не положено.

— Наташенька, киска, ну, скажи, что ты хочешь? — запел сладким голоском Марис. — Ну хочешь мы тебе сейчас счёт в Финляндии откроем и денежку на него положим?

«Ах, даже так? — подумала я. — Послушаем дальше».

— Можем хоть завтра съездить в одно финское модельное агентство, я с ними уже говорил в принципе, они подпишут с тобой контракт — и через недельку приступишь к работе. А?

— Если жива буду, — процедила я.

— Будешь, — твёрдо заявил дядя Саша. — Ну кто тебя убивать станет? Ну кому ты нужна, подумай сама.

— Вам, — тут же ответила я.

Никитин усмехнулся, опять заметил, что я всегда была умной девочкой, но поработать на них с Марисом мне все равно придётся. И как только они усилия объединили? Ведь совсем недавно даже знакомы не были, а тут, пожалуйста, лучшие друзья и партнёры. Вахтанг молчал, явно пытаясь вникнуть в ситуацию. Может, прикидывал, что он лично может со всего этого поиметь. Наконец Чкадуа решился:

— А из-за чего весь сыр-бор-то, а? — Он переводил взгляд из-под густых чёрных бровей с дяди Саши на Мариса и обратно. — Чего добиваетесь-то? Девчонку втёмную используете, меня втёмную…

— Тебе надо было из Питера свалить? Так? — повернулся к нему дядя Саша.

— Тебя вывезли, в Латвии укрыли, сейчас в Финляндии укрывают, отсюда в Грецию поедешь. Никто тебя не достанет. В Питер-то ума хватило не звонить, как предупреждали? Или звонил?

Вахтанг молчал. Я тоже. Но он ведь постоянно куда-то названивал, сидя на бережку. О чем он говорил и с кем, я не знала: разговоры, в основном, велись на непонятных мне языках.

— Так вот, дорогой, — продолжал Никитин, — дачку твою вверх дном перевернули. Не менты. Другие заинтересованные стороны.

Вахтанг стал выражаться на грузинском (в припадке ярости, гнева или других сильных эмоций Чкадуа всегда переходил на родной язык, как он сам мне говорил), его лицо просто перекосило. Видимо, ему ещё не успели сообщить последние новости, или Зураб не хотел лишний раз расстраивать брата, все равно тот из Латвии ничем не помог бы. Но дядя Саша ещё не закончил свою речь и прервал излияния Вахтанга:

— Твоих ребяток сигаретками поприжигали, не знаю уж, что они там нарассказывали. Сейчас Зураб там всех откачивает да порядок наводит. К твоему возвращению успеет — если, конечно, не будешь особо с ним спешить. С возвращением в смысле. Я понятно излагаю?

Чкадуа, как я видела, все было понятно. Да, похоже, про дела на своей вилле узнал только сейчас. Но мне лично было непонятно: какой толк от этого вандализма? И ребят зачем пытали? И кто, главное? В особенности, если всех орлов Дубовицкого менты загребли, сам он в Грецию отвалил, а у Волошина кишка тонка такими делами заниматься, да и нет у него достойной «бригады».

— Так будешь ещё дёргаться? — обратился к Вахтангу дядя Саша. — Или спокойно поедем в Грецию нашей дружной компанией?

— Поедем, — процедил Вахтанг. — Но у меня там дела будут. Я с ними давно торгую.

— Торгуй на здоровье, — ответил дядя Саша, — но делай, что тебе говорят, и не выпендривайся. Да вот эту, — кивок в мою сторону, — приструнивай.

— Меня не надо приструнивать. Если все доходчиво объяснить, я все понимаю.

— Ox, какие речи мы толкаем! — воскликнул дядя Саша.

— Тем не менее, — как ни в чем не бывало продолжала я, — пожалуйста, объясните, что произошло сегодня ночью. Ведь две девчонки погибли! Умерли жуткой смертью! Я не буду хватать за горло ваших Мартына с Гунаром, но хоть скажите: они или не они?

— Не они, — сказал Марис.

— А подробнее нельзя?

— Сейчас в Латвии работают ребята, — пояснил он, — пока я точно сам не могу сказать, кто.

— Скажи, что знаешь, — настаивала я. Гунар с Мартыном решили пойти за двумя молдаванками. Девчонки жили прямо над ними, а поэтому ребята услышали шум, когда молдаванки поднялись среди ночи. Их первой мыслью было, что это мы с Вахтангом задумали сбежать, тем более что нас полдня не было, а они так и не смогли выяснить, где мы провели все это время. Они позвонили Марису, и он велел следовать за нами, но оказалось, что это две молдаванки. Парни все-таки решили их проверить. С чего бы это вдруг две девицы встают среди ночи и отправляются неизвестно куда?

Девчонки пошли в редкий лесок у речки, там одна завязала другой на предплечьях два лоскутка — белый и чёрный, потом та, что завязывала, отошла назад — они ещё шаги считали, — причём довольно далеко, на триста шагов.

Оставшаяся начала устанавливать свечи, определяя по компасу стороны света.

Светила полная луна. Парни сидели в кустах и обалдело наблюдали за происходящим. И они вначале решили, что, может, девки — сумасшедшие и у них обострение. Потом разделились: один смотрел за втыкающей в землю свечи Валей, а второй пошёл за Ниной, усевшейся на берегу.

Валя зажгла свечи, установленные треугольником, и три раза произнесла имя «Вахтанг». (Чкадуа при сообщении об этом выпучил глаза.) Гунар, следивший за Валей, понял, что она ворожит на одного из тех, кого его прислали охранять.

Валя была девушкой красивой, явно хотела мужчину, и Гунар решил воспользоваться ситуацией. Его мысли совпали с мыслями Мартына. Ночь, безлюдно, полная луна…

Но силой брать не пришлось, девушки отдались им добровольно. Возможно, решили, что ворожба сразу же подействовала — пусть и не Вахтанг появился. Тем более, колдунья их предупреждала, что если Валя сделает что-то не так, результата может не быть — или будет, но совсем другой. Девушки подумали, что так и произошло. Две пары провели примерно полчаса в объятиях друг друга, а потом…

У речки, как раз в том месте, где мы с Вахтангом обычно загорали, затормозила машина. Гунар с Валей бросились к Мартыну с Ниной. Парни велели девушкам тихо лежать на месте, а они пока проверят, кто это может быть. Ребята тут же вспомнили, зачем их сюда прислал Марис. Приезд какой-то неизвестной машины в это уединённое местечко, тем более среди ночи, не предвещал ничего хорошего. Из машины вышли четверо, говорили по-русски, без всякого акцента.

Этих четверых интересовала я…

Мартын с Гунаром обходными путями дёрнули в гостиницу, забыв о Нине с Валей, — парням требовалось выполнять задание по моему спасению. Их отход замечен не был: они принимали все возможные меры предосторожности.

Из гостиницы они тут же связались с Марисом, во второй раз за ту ночь разбудив его. Шулманис велел парням оставаться в доме и дежурить по очереди, обещая прислать подкрепление.

Об остальном можно только домыслить. Наверное, Валю с Ниной обнаружили те, из машины. И воспользовались ситуацией. Потом пришла вторая машина — уже с теми, кого прислал Марис. Они утверждают, что у реки не было ни джипа, описанного Гунаром и Мартыном, ни девчонок. Насчёт джипа, возможно, они и правы, а вот насчёт девчонок… Марис не уверен. Но сейчас ничего не докажешь.

Короче, можно считать, будто бы я во всем виновата. Охраняли меня, а погибли две ни в чем не повинные девчонки. Возможно, Марис и говорил правду, а может, специально придумал эту версию, чтобы таким образом объяснить случившееся и заставить меня одновременно и бояться за свою жизнь, и считать себя виноватой. Но проверить слова Шулманиса я не могла.

Но если меня и вправду кто-то так усиленно ищет? Кому же я нужна, черт побери?

Все молчали. Потом дядя Саша заявил:

— Ты, Наталья, никуда одна не высовывайся. Сиди в доме. Завтра с утра можешь позагорать во дворе, с улицы не видно, что там делается.

— И кого же я могла так заинтересовать? — решила все-таки уточнить я.

Должны же дядя Саша с Марисом это знать?

— Разбираемся, — уклончиво ответил Никитин.

— А кто знал, что мы будем жить в гостинице? — подал голос Вахтанг. — Как нас вычислили?

— Разбираемся, — сказал теперь уже Марис и добавил:

— Тут может быть…

Мы с Вахтангом вопросительно посмотрели на него.

— Радиоперехват. Слишком много болтали по трубе, друзья мои.

Марис взглянул на часы и заявил, что ему пора в аэропорт. В доме мы остались втроём.