— Наташа… — раздавалось у меня над ухом. Я открыла глаза. Надо мной стояла испуганная Рута в ночной рубашке и пыталась поднять меня с полу. Я села, потёрла ушибленный бок и наконец проснулась.

— Наташа! — Рута с беспокойством смотрела на меня. — Что тебе приснилось? Вначале ты стонала — но, похоже, не от боли, а как будто от блаженства, потом закричала — и упала… Что с тобой?

— Все в порядке, — ответила я. — Все в порядке.

Неужели это последствия визита к Инге? И зачем вообще мы к ней попёрлись?

— Наташа, тебе на бедро надо бы приложить что-то холодное, а то будет синяк на ноге… Некрасиво.

«Кому тут смотреть на мои бедра?» — хотелось мне огрызнуться, но я смолчала: Рута говорила из лучших побуждений.

— Давай смочим тряпочку холодной водой и приложим тебе на бедро? — предлагала моя соседка. — Пойдём в душевую. Я схожу с тобой. Пойдём.

— Сколько времени? — спросила я.

— Начало второго.

Я прислушалась: в доме стояла тишина, все уже давно спали. Мы с Рутой на всякий случай накинули халаты — мужики в доме все-таки — и тихонько спустились по лестнице на первый этаж. Половицы в доме не скрипели, что меня каждый раз удивляло.

Я специально бросила взгляд в направлении комнат Друвиса и добрых молодцев: ни из-под одной двери свет не выбивался.

Мы зашли в душевую и плотно прикрыли за собой дверь, чтобы никого не разбудить шумом льющейся воды. Рута слегка приоткрыла кран, смочила прихваченное с собой небольшое полотенце холодной водой и приложила его мне на бедро.

— Давай постоим тут немного, — прошептала она.

Я кивнула.

— Тебе больно? — с беспокойством спрашивала меня Руга.

— До свадьбы заживёт, — ответила я, подумав, что до моей-то точно, если она вообще когда-то у меня будет. Кандидатов в мужья вокруг себя не видела.

Мы обе замолчали. Прошло минут пятнадцать. Мы открыли дверь душевой и уже сделали пару шагов по направлению к лестнице, как услышали лёгкую трель будильника, которая раздавалась со второго этажа. Мы с Рутой удивлённо переглянулись: кто это мог поставить будильник на половину второго ночи? Слышно было, что в одной из комнат проснулись.

— Назад! — шепнула я Руте, и мы опять нырнули в душевую: душ-то, наверное, полуночники принимать не станут? Если и воспользуются, то туалетом, да и то скорее второго этажа. Душевые были только на первом.

Я оставила щёлочку приоткрытой, свет мы не зажигали. В коридор попадал свет от фонаря, висевшего над крыльцом и не выключавшегося по ночам. Винета оставляла его всегда включённым. Сейчас я была этому рада: таким образом мы могли наблюдать за происходящим в коридоре.

Через несколько минут по лестнице спустились две молдаванки — Нина и Валя. У Вали в руках был какой-то небольшой свёрток. Девушки не стали заходить ни в туалет, ни в душевую, а прямёхонько направились к входной двери. Я приоткрыла дверь душевой, подскочила к окну, открывавшемуся во двор, и увидела, что девушки двинулись по направлению к речке. Светила полная луна, и их силуэты были хорошо видны;

Я подумала, что, наверное, девчонки пошли ворожить по указанию Инги, но тут зашевелились в комнате Мартына и Гунара. Мы с Рутой вновь нырнули в душевую.

Парни вышли из комнаты, переговариваясь между собой на латышском.

Пискнули клавиши радиотелефона: они кому-то звонили. Голоса были отчётливо слышны, но что толку? Я не понимала ни слова. Но Руга понимала все. У неё округлились глаза, и она судорожно схватила меня за руку, потом прижала палец к губам. Она ловила каждое их слово.

Мы услышали быстрые шаги — парни вышли на крыльцо и, как я предполагала, тоже увидели два девичьих силуэта. Обсуждение на крыльце продолжалось, потом голоса стали удаляться, и я решила, что молодые люди захотели прогуляться в лунную ночку вслед за девушками. Когда звук шагов и голосов стих, я снова подбежала к окну и увидела, что парни, словно пригибаясь, двигаются в ту же сторону, что и молдаванки, — к речке.

Я повернулась к Руте, прошептала: «Пошли верх!» — схватила её за руку и буквально затащила к нам в комнату. Ноги её не слушались.

— Ну? — спросила я соседку. — О чем они говорили?

Похоже, что Руте требовалось выпить воды. У нас в комнате были только остатки сливок, которыми я разбавляла виски. Я сунула кружку ей в руку. Она выпила.

— Ну?! — повторила я, думая, не придётся ли мне снова применять свои способности.

— Их прислал Марис… — прошептала она. — Они ему сейчас звонили.

— Следить за нами с Вахтангом?

— Да, наверное… Они испугались, что вы что-то заподозрили и решили исчезнуть… А им тогда не поздоровится…

— Так их прислали нас охранять или следить за нами? — уточнила я.

Все-таки следовало убедиться, что Рута ничего не перепутала: девушка она впечатлительная, тем более, такое пережила за последнее время.

— Наверное, следить, Наташа. Чтобы вы с Вахтангом не сбежали… А судя по разговору, ну телефонному, он, Марис, велел им идти за вами. Они же думали, что это вы уходите. Они в панике.

— Ладно, не будем гадать, кто что думал, — перебила я её. Теперь мальчики должны успокоиться.

У нас появились кое-какие факты. Мне они совсем не нравились. Вроде Марис — наш партнёр? А тогда зачем он прислал этих волкодавов? Значит, днём перепугались, что нас нет с Вахташей, побежали по окрестностям и ночью не спят, прислушиваются. Ребята не очень-то опытные, или у Мариса нет возможности нанять более квалифицированный персонал?

Я опять стояла перед выбором: сматываться или не сматываться?

Предположим, милые латышские мальчики сейчас развлекаются с молдавскими девочками. Зачем же им упускать такую возможность, тем более, девочки наверняка будут не против, даже если и ходили колдовать на Вахтанга. Кстати, мой-то друг один почивает или как?

Я решила проверить.

Проследовав на цыпочках до Вахташиной двери, я тихонько приоткрыла её (как хорошо, что тут двери не скрипят и не запираются!) и заглянула внутрь. Ну как тут смотаешься по-тихому? Вахташа сдвинул две кровати (свою и дяди Сашину) и возлежал, подпираемый с двух боков пышными женскими телами. Да, спала я сегодня крепко, не слышала никакого шума в соседней комнате, а там явно отдыхали очень бурно… Будем надеяться, что Вахташа восстановил силы, отдохнул и расслабился. Ладно, придётся отложить наши планы на завтра. Днём прогуляемся до Инги, а оттуда нас и дядя Саша заберёт… Вещи, правда, придётся бросить, но ведь большая часть нашего барахла уже была у дяди Саши. Предусмотрительный он все-таки мужик… Остаётся взять с собой документы, Вахташин фамильный кинжал — вот и все. Сделаем вид, что пошли на речку, как обычно, прихватим полотенца, сменное бельё, паспорта завернём в полотенце, с трубками мы и так все время не расстаёмся. Обычный день, обычные дела. А потом завернём к Инге. Опять же, если мальчики поинтересуются, им объяснят, кто она такая. Могут же гости Латвии сходить погадать к местной колдунье? Тоже ничего необычного. Я решила лечь спать, посоветовав Руте сделать то же самое.

— Мы всю ночь спали, ничего не видели и не слышали, — сказала я ей.

Латышка кивнула. Она была со мной полностью согласна. Зачем кому-то говорить, что мы стали свидетелями того, что не предназначалось для наших глаз?

Меня разбудили дикие крики, доносившиеся со двора. Я с трудом продрала глаза: казалось, только что заснула, не видела никаких снов — ни хороших, ни плохих. Рута уже выглядывала в окно. Светало.

— Сколько времени? — прохрипела я.

— Без пяти семь. Наташа! Там все молдаванки… И кто-то лежит на земле… Ой!

Я вскочила и посмотрела в окно. Один из мужчин-молдаван заносил в дом бесчувственную девушку. Мы с Рутой быстро переглянулись, накинули халаты и побежали вниз.

Процессия заходила в комнату Друвиса. Все девчонки рыдали.

— Что случилось?! — закричала я. Во входную дверь вбежала Винета с парой простыней и автомобильной аптечкой. Она крикнула Руте что-то по-латышски и скрылась в комнате Друвиса. Девчонки-молдаванки толпились под дверью.

— Что она сказала? — прошептала я на ухо Руте, — Просит принести кипячёную воду с плиты. Пошли.

Мы направились на кухню, вход в которую был с улицы, с угла дома. Вслед за нами побежала одна из молдаванок — Ксана.

— Что случилось? — спросила я у неё.

— Я… я встала, пошла в туалет… — Ксана перемежала слова рыданиями.

— Потом вышла на улицу. Смотрю: Нина лежит во дворе. Господи! Лежит и не шевелится! Я к ней бросилась. Она застонала. Я всех разбудила. Вот, к доктору её понесли… Господи, что могло с ней случиться?! Она вся в крови!

Ксана говорила несвязно, но я поняла, что произошло. Мальчики поразвлекались. Где-то сейчас эти молодцы? Спят мертвецким сном или отдыхают после ночных подвигов?

Рута в ужасе посмотрела на меня: до неё тоже стала доходить причина нездоровья Нины. Я незаметно для Ксаны толкнула Руту в бок, чтобы она молчала.

— А со всеми остальными девчонками все в порядке? — повернулась я к Ксане, чтобы выяснить, что с Валей.

— Не… не знаю… — пролепетала она.

— Пойди взгляни, все ли ваши на месте, — велела я ей.

Она кивнула и убежала.

— Мы ничего не видели, — шепнула я Руте. Она кивнула: опыт последнего месяца многому её научил и испытать на себе гнев друзей Друвиса ей совсем не хотелось.

Мы с Рутой взяли нагревшийся чан с водой прихватками и понесли в комнату Друвиса. Ему требовалась кипячёная вода, а не горячая из крана. Нас тут же пропустили. Молдаванки так и стояли, сгрудившись внизу. Из своей комнаты выползли заспанные Мартын с Гунаром. Они стояли, переминаясь с ноги на ногу, почёсываясь и тоже пытаясь выяснить, в чем дело. Винета открыла нам с Рутой дверь, и мы прошли в комнату Друвиса.

— Я — психотерапевт, — говорил он. — Я не могу ей помочь. Её надо везти в больницу. Срочно. Но боюсь, что уже не дотянет… Поздно.

Нина лежала на кровати Друвиса и изредка стонала. Она была белая как смерть, нижняя часть юбки набухла от крови. Кровь смешалась с грязью. Да тут же заражение получить — раз плюнуть!

— Как вызвать «скорую»? — повернулась я к Винете. — У меня же есть телефон.

— Я уже позвонил, — Друвис посмотрел на меня. — Они выехали. Но от Мадоны семнадцать километров. И я не уверен, что там есть возможности…

— Давайте я её отвезу, — предложила я. — Ведь машины на ходу!

— Дело не в машинах, — грустно сказал Друвис. — Она не переживёт эту дорогу. Транспортные возможности есть. Нет медицинских. — Он грустно вздохнул.

— А до Риги часа три с половиной. Ухабы, дорога не очень хорошая… И ведь придёт даже не реамобиль…

Друвис опустил голову.

— Вы хоть что-то ей вкололи? — закричала я. — Хоть какие-то лекарства у вас есть?

— Я — психотерапевт, Наташа. И приехал сюда…

«Чтобы следить за нами по просьбе или приказу Мариса», — хотелось добавить мне, но я сдержалась, хотя и с большим трудом. Ничего, я буду действовать сама. Ещё не хватало, чтобы девчонка умерла из-за каких-то сексуально озабоченных козлов: я не сомневалась, что это два волкодава постарались. Сволочи! Пусть девчонки пытались найти мужчин, пусть вешались на каждого встречного, но чтобы вот так над ней поиздевались… Попользовались и бросили.

Я выхватила из рук Винеты аптечку и высыпала содержимое на стол. М-да, негусто. Хоть бы что-нибудь кровоостанавливающее. Я знала, что делать при пулевом или ножевом ранении в конечность. Тут можно было перевязать жгутом, но внутреннее кровотечение… Что же делать? Инга! Нужно ехать за Ингой! Только она сможет помочь.

Я резко повернулась к Винете.

— Машина на ходу? Она кивнула.

— Ключи давай!

— Она открыта…

Я пулей вылетела из комнаты, расталкивая молдаванок. Рута бросилась за мной. За нами побежала Ксана. Я заскочила в гараж: там стоял джип «сузуки», на котором приехали парни, «мерседес» Друвиса и видавший виды «Москвич». Я подлетела к «Москвичу», дёрнула дверцу, ключ зажигания был на месте. Рута мгновенно оказалась рядом, Ксана — на заднем сиденье. Я вырулила из гаража.

Высыпавшие на крыльцо Мартын, Гунар и молдаване в удивлении смотрели на меня, не понимая, куда я так быстро решила уехать.

При выезде с территории я чуть не столкнулась с «девяткой» мужа Винеты.

Черт побери, как же его зовут? Он был в полицейской форме. Да, он же где-то дежурит сутками. А ведь надо вызвать полицию!

Я открыла дверцу машины и заорала:

— Стой!

Муж Винеты, уже проехавший немного вперёд, резко затормозил и высунулся из окна. Он смотрел на меня широко раскрытыми от удивления глазами. Я только потом поняла, почему: видок, наверное, у меня был…

— Нинку изнасиловали! — заорала я. Он, конечно, не знал, кто такая Нинка. — Я за Ингой. Колдуньей. Вызывай своих! Звони в полицию!

Больше я ничего говорить не стала и нажала на газ. Муж Винеты закричал мне что-то вслед на латышском, но я уже не слышала его слов и гнала к дому Инги. Должен был что-то понять этот полицейский. Хоть чему-то его научили? И где эта чёртова «скорая»? Так и не встретилась нам по пути. Правда, уже тормозя у дома Инги, я вспомнила, что Мадонна находится в другой стороне, может, они уже приехали?

Инга спала. Я судорожно заколотила в дверь. Рута — в окно. Наконец она открыла — в халате, накинутом на ночную рубашку. Тут я поняла, что одета точно так же. Рута с Ксаной выглядели не лучше. Инга не успела открыть рот, как я затараторила:

— Поехали! Внутреннее кровотечение. Девчонку изнасиловали. Что делать?!

Соображала она быстро. Кивнув, исчезла в доме и практически сразу же появилась с чемоданчиком. Ксана уже распахнула ей заднюю дверцу. Я рванула назад.

Когда мы подлетели к дому, там уже стояли и «скорая», и полицейская машина. Муж Винеты разговаривал с одним полицейским, другой осматривал двор вместе с одним из молдаван. Три девчонки сидели на лавочке и рыдали. Больше никого не было видно.

Я резко затормозила, Инга вылетела из машины одновременно со мной, и мы кинулись в дом.

Над Ниной трудились двое врачей, Друвис стоял в углу, заламывая руки, Винета прижимала к груди окровавленную простынь.

— Выйдите! — повернулся один из врачей. Инга стала ему что-то говорить на латышском. Он кивнул, но меня все-таки попросил удалиться. Я вышла и столкнулась нос к носу с Гунаром и Мартыном.

— Ну чего там? — одновременно обратились они ко мне.

В их глазах я прочитала страх. Я пожала плечами и собралась уже пойти хотя бы брызнуть холодной водой в лицо, когда Гунар схватил меня за предплечье.

Его пальцы казались железными.

— Кого ты привезла? — спросил он. Теперь его глаза стали злыми.

— Местную знахарку. Отпусти, мне больно. Он разжал пальцы, и я тут же скрылась к душевой.

В коридоре послышалось одновременно несколько голосов. Я поняла, что можно спокойно выходить: снова встречаться с молодыми людьми один на один мне не хотелось.

— Можно с вами побеседовать? — обратился ко мне один из полицейских — очень приятный молодой человек лет тридцати, блондин с серыми глазами. Эх, пересеклись бы мы при других обстоятельствах!

— Я только вначале переоденусь, хорошо?

Он кивнул, а я отправилась наверх. В нашей комнате Рута облачалась в джинсы. — Вали нет, — прошептала она и посмотрела на меня взглядом доверчивого щенка, ожидавшего приказа хозяина.

— Мы ничего не видели и не слышали, — повторила я. — Ты же не хочешь, чтобы с тобой сделали то же самое? Рута не хотела.

Я решила заглянуть в комнату к Вахтангу. Господин Чкадуа продолжал спать сном праведника. Ну разве с таким сваришь кашу? Да тут весь — дом сгорит или разнесут его по брёвнышку, а Вахташа так и будет сладко посапывать на кроватке. Устал вчера, бедненький. Наворожился, налюбился. Я решила его не будить. Оставлю эту почётную миссию латышской полиции.

Немного приведя себя в порядок, мы с Рутой спустились вниз. К дому подъехали ещё две полицейские машины.

К тому времени об исчезновении Вали было уже известно всем. Нас всех допрашивали чуть ли не до вечера. Полиция осмотрела прилегающую территорию и выяснила, что бедная Нина, истекая кровью, ползла до общежития около километра, Может, если бы она осталась лежать там, где над ней измывались подонки, она выжила бы. Конечно, если бы её вовремя нашли. Столько «бы»… Спасти её не удалось. Я чувствовала свою вину, но тем не менее не открывала рта, как и Рута.

Своя рубашка ближе к телу. Все равно Нине уже ничем не поможешь.

Самым ужасным было другое. Её насиловали несколько человек… Перед смертью она смогла кое-что сказать. «Их было много… Четверо, да, кажется.

Точно не помню… Много… Один за другим… Они уехали, потом приехали снова.

Когда я уже ползла домой».

Откуда столько? И почему возвращались? Мало показалось? Этот вопрос волновал меня больше всего. Может, у неё помутился рассудок?

Через некоторое время полиция подтвердила, что Нина была права.

Недалеко от речки они обнаружили следы машин. Двух разных. Сколько в них приезжало народу сказать было невозможно: человеческие следы все спутались, их оказалось слишком много. Может, четверо, может, семеро, а может, и десять.

Друзья двух последних прибывших постояльцев Винеты? Двумя партиями? Одни поразвлекались, потом друзей пригласили?

Валю тоже нашли. Её левая рука, чуть повыше локтя, была перевязана белой тряпкой, правая — чёрной. Она лежала в траве, опалённая пламенем свечей, воткнутых в землю треугольником. Её не только изнасиловали, но и прижигали…

Подонки.

Вечером я вызвалась отвезти Ингу. Она молчала всю дорогу до своего дома, но потом предложила мне зайти.

Мы долго сидели молча, потом она посмотрела на меня полными слез глазами и сказала:

— А я ведь вчера сказала тебе про двух покойников в твоём доме.

— Но это не мой дом!

— Ты сейчас там временно проживаешь… Я видела двух покойников вчера, Наташа… У Вахтанга и у тебя…

То-то Чкадуа так переживал. Наверное, думал, что это Тамара, или дети, или Зураб. Мне стала понятна сегодняшняя радость Вахташи, которую он так усиленно старался ото всех скрыть.

— Тебя полиция очень доставала? — спросила я у Инги.

Она пожала плечами.

— При чем здесь полиция? Я себя буду клясть до конца дней. Это ведь я сказала им идти в лес среди ночи, свечи выставлять, на Вахтанга твоего ворожить…

— Но кто же знал?

— У нас всегда было так спокойно, — словно не слыша меня, говорила Инга. — Все девчонки ходили в лес, на речку. Ворожили. Никто никогда на них не нападал. Не насиловал.

Она помолчала, а потом с ненавистью закричала:

— Это все вы, русские! Это не наши! Это приезжие!

Инга перешла на латышский. Я увидела в её глазах огонёк безумия и решила, что мне пора сматываться, встала и направилась к двери. Инга замолчала, в бессилии рухнула на стул, закрыла лицо руками и зарыдала. Я вернулась, попыталась её успокоить, но у меня ничего не получалось.

Наконец она отняла руки от залитого слезами лица, подняла на меня глаза и сказала:

— Уезжай отсюда, Наташа. Уезжай поскорее. Тебе опасно здесь оставаться.

Как я уже убедилась, Ингины пророчества имеют тенденцию сбываться, поэтому я тут же позвонила дяде Саше и попросила приехать за нами. Никитин обещал быть часа через четыре.