Глава 1

Я бродила по огромной пятикомнатной квартире моего последнего спонсора в ожидании возвращения этого самого милого друга. Требовалось подготовиться к торжественному моменту, который, кстати, вполне мог перерасти в трагический.

Каким он станет, было известно одному Богу. Я, к сожалению, не Бог и даже на ангела не претендую. Как и на то, чтобы попасть в рай. Я уже давно точно знаю, что моё будущее место обитания определено очень точно — ад, и только ад. Больше никуда меня не возьмут. Но, в общем, в этом самом месте, где беспрестанно пылает дьявольский огонь, скучать мне не придётся (по крайней мере, мне так кажется), потому что на соседних сковородках будут жариться все мои знакомые — которым место тоже только там. Да и мой предыдущий, несомненно, уже занял какой-нибудь котелок, причём, как я подозреваю, самый комфортабельный — судя по тому, как он любил комфорт на этом свете и умел получать то, что ему захочется.

А может, мне удастся охмурить кого-то из администраторов этого самого загробного заведения? Как знать, как знать… Уж на нашей грешной Земле я в этих делах поднаторела — к своим неполным двадцати двум. Жизненный опыт у меня — о-го-го! У других за шестьдесят такого не набирается. Уж в каких переделках я только не побывала… прости, Господи!

Итак, надо было точно решить, что надеть — парадно-выходной наряд, украсив уши и шею брюликами, или, наоборот, что-то скромненько-грустненькое, не бросающееся в глаза, и не использовать косметику. Шансы угадать у меня были пятьдесят на пятьдесят. Все зависело от того, в каком настроении вернётся Олег Николаевич. А мог он вернуться или порхая на крыльях, или мрачнее тучи. Со щитом или… нет, все-таки надеюсь, что не на щите. Хватит моего предыдущего.

Олег Николаевич вообще человек настроения. После проведения удачных переговоров, заключения выгодной сделки и тем паче получения крупной суммы — все равно в чем, — он обычно мурлыкает что-то радостное себе под нос, иногда даже приплясывает, устраивает пир на весь мир, а главное, обязательно покупает мне какой-нибудь подарок. Волошин считает: если ему хорошо, то и его девочке (то есть мне) тоже должно быть хорошо. За те десять месяцев, что я у него живу, он заключил немало удачных сделок… Я уже им и счёт потеряла. А вот неудач и проколов было всего три…

Их я хорошо запомнила. Вернее, не их, а последствия. Я точно не знаю, что конкретно у него случалось в деловом плане, но зато усвоила другое: когда у него что-то не пошло, его девочка тоже должна быть в грусти. То есть не наряжаться, не краситься, не улыбаться, а лучше слезу пустить.

В первый раз он разорвал на мне моё любимое платье, а потом раскромсал его ножницами на мелкие кусочки. Ну не псих ли? Во второй — сунул меня под холодную воду, чтобы смыть так тщательно наложенную косметику, — и так больно тёр мне лицо, что я потом два дня не могла сниматься… А в третий… ох, в третий дело вообще закончилось «фонарём». И я «пролетела» с очень выгодной рекламой каких-то шоколадок. А он до сих пор периодически постанывает, что что-то там не туда отправил. Ну ошибся адресом — так обратись к получателям, скажи: так и так, верните, можно за вознаграждение, а он ведёт себя, будто я виновата в его оплошностях. Понятно, что ему от кого-то из партнёров-компаньонов досталось, по башке ему дали, но я-то тут при чем?

Я, как вы, возможно, уже догадались, — модель. И в рекламе снимаюсь, и по подиуму шляюсь. Олег Николаевич с этим делом помогает. В смысле, с поиском работодателей. Ему приятно, когда его видят под ручку с той, чьё очаровательное личико и обалденная фигурка мелькают в телевизоре.

Вообще Олег Николаевич по сигаретам специализируется. Но я их не рекламирую — они и так расходятся. Как любит вспоминать милый друг, именно благодаря ему Россия узнала в своё время «Соверейн»: Олег Николаевич целый пароход (или теплоход, или ещё какое судно — я точно не могу сказать) пригнал к Невским берегам. Да, конечно, Россия должна быть вечно благодарна господину Волошину за этот подвиг.

В общем-то, Олег Николаевич — ничего мужик. Но очень ревнив! Ну просто очень! Ему можно на других женщин смотреть, а мне на других мужчин — ни-ни! А то можно опять фингал схлопотать. И опять с чем-нибудь пролететь.

Только вот какой он придёт сегодня… Знать бы… Я, наверное, не правильно оценила свои шансы. Не пятьдесят на пятьдесят. Если за последние десять месяцев проколы у него случались только трижды, а количеству удачных операций я даже счёт потеряла, то ситуация выглядит, конечно, гораздо радужнее, чем я обрисовала. Не мог же он опять что-то не туда отправить, тем более до сих пор вспоминает тот свой провал. Должен был стать вдвойне внимательнее. В худшем случае, не угадав его настроения, я получу фингал. Ну, может, два — под оба глаза. Нос, в принципе, легко ломается… Но операцию по его исправлению сделать — нет проблем. Может, получится ещё лучше, чем есть.

Зубы… Это вообще ерунда. Но что это я все о грустном? Неразрешимых проблем нет, как учил мой предыдущий. Тем более, с деньгами моего дражайшего «папика». А если он ещё почувствует себя виноватым… Я тут как раз себе одно колье насмотрела. Я давно хотела, чтобы по бриллианту было и спереди, и сзади — а не застёжка, которая тут же бросается в глаза, если сделать высокую причёску… Так что, будем считать, что колье я получу в любом случае — и если он сразу же придёт в хорошем настроении, и если в плохом и нанесёт мне, как говорится, моральный и физический ущерб. За который потом ему придётся раскошелиться.

Придя к такому выводу, я тут же почувствовала себя ещё лучше, покрутилась перед одним из трех огромных зеркал, что опять же только радовало глаз (вернее оба мои глаза — и порадовало бы любой мужской и вызвало зависть в любом женском), и села за туалетный столик.

Как популярная модель, я должна пользоваться определённой косметикой — или там «Ревлоном», или «Орифлеймом», или «Л'Oреалем». Так сказать держать марку. Я и ношу все это с собой на кастинги, показы и съёмки — чтобы все, кому надо, видели, что у меня есть все, что требуется. Но на самом деле я предпочитаю нашу родную «Невскую косметику» — потому что она натуральная и никаких аллергий не вызывает. Я недавно познакомилась с тёткой у них в магазинчике при фабрике — так у них все время посольские отовариваются, коробками берут и на родину отправляют. А наши все гоняются за этой иностранщиной. Ну и пусть гоняются. Посмотрим, что с их кожей будет годам этак к тридцати. А уж к сорока…

Приводя в порядок лицо (которое, впрочем, у меня всегда в полном порядке) — вернее, делая себя ещё краше и милее, — я прикидывала, чем там сейчас занимается мой Олежка. Я давно решила, что мне нужно быть в курсе дел своих мужиков. Ну, например, для того, чтобы вовремя сделать ноги — если что.

Или вот, как сейчас, знать, какую маску для себя выбрать — радостную или грустную.

Сегодня мне было сложнее определиться, чем обычно — у Волошина на вечер было запланировано две встречи. Идеальным вариантом было бы успешное завершение обеих. Вторым в хит-параде — успешное завершение последней встречи. Далее — очень успешное — первой и приемлемое — второй. Ну а далее… О других вариантах мне думать не хотелось.

Я не знала, с кем он встречается с первым, правда, хорошо представляла обоих типов. И с тем, и с другим карта могла лечь по-разному… Оба — орлы хоть куда…

Вахтанг Георгиевич Чкадуа вызывал у меня гораздо больше симпатий, чем «нефтяник» Геннадий Павлович Дубовицкий. Вахташа был вообще личностью колоритной. Грузин по национальности, родившийся под Тбилиси, курсирующий между Петербургом, Афинами, Нью-Йорком, Тель-Авивом, Гамбургом, Антверпеном и прочими городами мира, занимался торговлей водкой, вином и сигаретами. (Вот тут как раз и имелись общие интересы у господ Чкадуа и Волошина.) Может, чем-то ещё, я не знаю. В прошлом году был арестован в Париже за участие в попытке похищения соотечественника (в смысле грузина), но выпущен под крупный залог, после чего Вахтанг отправился в Грецию и стал ещё и Константиносом Колиастасисом. Доказать участие Вахтанга Георгиевича в попытке похищения французы так и не смогли. Они, кстати, назвали его дело «делом русской мафии». Я тогда как раз находилась в Париже с моим предыдущим. Он очень смеялся, читая в парижских газетах про «нового русского» Вахтанга Чкадуа. Но французов можно понять — как ещё они могли именовать этот «компот»? А вскоре я была представлена «новому русскому» лично уже следующим спонсором — Олегом Николаевичем, приятелем моего предыдущего, подхватившим и утешившим бедную девочку (то есть меня) после того, как мой предыдущий отбыл в мир иной.

Ему, кстати, пустили пулю в лоб. Ну не совсем в лоб, откровенно говоря… По пуле в оба глаза. Но от лица ничего не осталось, одно месиво. Я оказалась бедной брошенной девочкой… которую тут же быстренько подобрал Волошин.

Но на меня также уже год имеет планы Дубовицкий — этот второй тип, с которым мой сегодня встречается. Гeннадий слюни давно пускает… Но он мне несимпатичен. Вахташа хоть и напоминает орангутанга, но Мужик! С большой буквы.

И женщин любит. Ну просто всех баб. Настоящий грузин! А что Гeннадий любит, мне не разобраться. Ну деньги, конечно, власть… Вообще он какой-то непонятный, скользкий. Отдать должное, держит себя в форме: подтянут, сухощав, говорят, регулярно в спортзал и тир наведывается. Ко мне все подмазывается, даже звонил мне, когда Олега дома не было, обещал золотые горы. Я Олегу ничего не сказала: неизвестно, чем бы дело закончилось… И какие у них с Волошиным могут быть общие дела? Неужели Олег нефтью заинтересовался? Этого ещё не хватало. Ведь Гeннадий Павлович занимается только ею.

Вообще отношение к тем, кто торгует нефтью и нефтепродуктами, у меня двоякое. С одной стороны, такой человек вызывает уважение (в особенности, если не скрывает рода своих занятий, живя в нашей стране и в наше время), с другой (если этот человек мне небезразличен) — невольное опасение за его жизнь. На Дубовицкого мне было плевать с высокой колокольни, а судьба Олега Николаевича, напротив, очень волновала. Ведь мой предыдущий погиб после того, как начал крутить совместные дела с Гeннадием Павловичем. Мало ему было компьютеров, нефтепродуктов ещё захотелось. А Сергей-то, в смысле мой предыдущий, был человеком совсем неглупым. Но прибыли-то баснословные, хотя и риск немалый…

Может, Дубовицкому не нужен был слишком умный партнёр? Или беспокоиться начал Гeннадий Павлович, что Сергей все дело к рукам приберёт? Мог ведь, царство ему небесное, вернее, подземное. Но зачем вообще полез?!

Волошину, конечно, слабо тягаться и с Гeннадием Павловичем, и с моим предыдущим — было бы слабо в последнем случае. Но с Дубовицким Олег зачем-то встречается. Неужели все-таки влез в нефтяные дела? Ох, чует моё сердце — не к добру.

И тут ещё один малопонятный мне аспект примешивается… В прошлом месяце Гeннадий Павлович на людях все время появлялся с Оксанкой Леванидовой — моей основной конкуренткой. Тут дело такое — фигуры у нас, можно сказать, одинаковые и рост — сто семьдесят девять, но она — брюнетка, а я — натуральная блондинка. Мы с самого начала друг друга с Оксанкой возненавидели. Как же — соперницы. Если работодатель блондинок предпочитал — брал меня, брюнеток — её.

Нас даже иногда вместе снимали. Вот были дела… Стоим, улыбаемся в камеру и говорим друг другу гадости… Там по сюжету мы должны были разговаривать, только слова не записывались. Представьте, какими «комплиментами» мы друг друга осыпали… Приличная девушка, по идее, таких слов знать не должна. И я ведь своего предыдущего от неё увела. Вот вони было… Но это все в прошлом. Сейчас речь не о том.

Просто недели три назад Оксанка куда-то пропала. Она не пришла на съёмку клипа про шампунь. Я так пилась, что эта реклама досталась ей, но зато потом страшно обрадовалась, когда заказчики позвонили мне и все-таки предложили сняться у них. Оксанка так и не проявилась и никому не звонила. А на последних тусовках Дубовицкий был один и опять смотрел на меня глазами мартовского кота.

Один раз подошёл — но я не дала ему открыть рот и сама поинтересовалась, где Оксана. Он просто пожал плечами. А вчера до меня дошли слухи, что её родители заявили в милицию.

До этого у Гeннадия Павловича была Мулатка — Лена Отару. Поговаривали, что она отбыла к отцу в Нигерию. По крайней мере, такой слух ходил, но опять никто точно не знает. Одной конкуренткой меньше — и слава Богу. Сейчас ведь столько моделей — пруд пруди, конкуренция у нас страшная, да и новые кадры постоянно подрастают. Во времена моего золотого детства девочки хотели становиться актрисами, потом был период, что все стремились в валютные проститутки, а вот теперь — в модели. Ну и некоторые в секретари-референты, хотя я до сих пор не могу разобраться, что же все-таки включает в себя это понятие. Многостаночная какая-то должность. Требования, как к модели, плюс ещё надо уметь с офисной техникой обращаться, на иностранных языках лопотать, шефа ублажать, утром вставать, каждый день на работу ходить и пребывать на ней с утра до ночи. И денег получается меньше, чем у просто модели. Ну, конечно, больше, чем у непопулярной, но в сравнении с такой, как я… Короче, я никогда не стремилась в секретари-референты, а в принципе, и в модели тоже. Просто так получилось. Я очень рано поняла, что для женщины главное — удачно выйти замуж.

А ведь для достижения цели все средства хороши, правда? Может, и не правда, но я так считаю. Для меня, для достижения моей цели.

Я училась в выпускном классе и с тогдашним моим молодым человеком тусовалась на ночной дискотеке. Ко мне подошла дама из модельного агентства и предложила работу у них. От нечего делать я согласилась. Это было проще, чем идти учиться — и открывало возможности поиска такого мужа, как мне надо. Вот так я и стала моделью.

Так, лицо готово. Теперь нужно выбрать, что надеть. Может, просто пеньюарчик прозрачненький накинуть на чёрное бельишко, которое Волошин так любит? Чего мудрствовать? В принципе, этот наряд сойдёт и на трагедию: не одета; А почему бы и нет?

Я достала чёрные кружевные трусики, сделанный по спецзаказу лифчик, визуально увеличивающий размер груди, натянула чулки со швом, пристегнула к пояску… Туфельки на каблучке — не важно, что Волошин мне едва до плеча достанет он любит на груди порыдать. Низенький, толстенький, лысеющий — а вот имеет меня. Но здесь все объяснимо: у Олега есть деньги. И, откровенно говоря, после моего предыдущего для меня нет особой разницы… Все равно с покойным Сергеем ни один мужик сравниться не может. Что имеем — не храним, потеряем — плачем. И вообще в последнее время я что-то часто всех жалеть стала, себя, конечно, в первую очередь.

И ещё мне жалко стареющих мужиков без хрустящей «зелени» в кармане, особенно тех, кто в молодости очень ничего были, «сдонжуанили» вовсю. Хочется им молоденькую, а мы теперь не те: нам нужны пусть пострашнее, но побогаче. Но все равно жалко! Или это только мне, идиотке?

Ладно, пора заканчивать подготовку. Скоро явится. Ужин у меня готов — это на тот случай, если после «процесса» их величество кушать захотят, если что — быстро накрою. Шампанское в холодильнике. Надо бы для поднятия тонуса отведать моего любимого напитка. Я плеснула в стакан немного виски, потом добавила сливок «Валио». Все знакомые говорят, что у меня извращённый вкус. Но о вкусах не спорят. Все, жду Волошина и пью виски со сливками.

В дверь позвонили только в третьем часу ночи. Звонок был подозрительный. Олег обычно звонил не так. Я тихонечко подобралась к «глазку» и посмотрела на площадку. Там стоял Павел, его водитель, фактически перекинув своего хозяина через плечо. Наверное. Павел все-таки услышал меня, потому что сказал:

— Наташа, открывай! Он пьян в стельку.

Я открыла. Павел молча пронёс Волошина в спальню, положил на кровать, стянул с него ботинки, потом вышел в гостиную, кивком головы позвав меня за собой.

— Где он так нажрал… — уже начала я, но Павел меня остановил:

— Наташа… — Водитель очень серьёзно посмотрел на меня. — Тебе нужно уезжать. Срочно. Из города. Возьми самое необходимое. Я подкину тебя, куда скажешь.

— Но почему?! — не понимала я.

— Он, — Павел кивнул в сторону спальни, — проиграл тебя в карты.

Глава 2

Так, только этого ещё не хватало. Я была возмущена до глубины души. Я, конечно, слышала, что моделей дарят в качестве подарка, передают в пользование, проигрывают, но чтобы это случилось со мной… Да как этот старый придурок посмел?! Как он мог?! Я, такая девочка, мечта любого мужика, снизошла до того, чтобы жить с ним, а он… Моему негодованию не было предела.

Правда, Павел быстро остудил мой пыл, напомнив, что времени у меня в обрез: неизвестно, когда новый хозяин изволят пожаловать за своим имуществом.

— Раз не приехал вечером — появится только утром, — резонно заметила я.

— Кто же попрётся среди ночи?

Павел пожал плечами.

После того, как первый порыв возмущения прошёл, я задала главный вопрос:

— А кому проиграл-то?

Мне следовало знать, кто теперь на меня претендует и от кого следует скрываться в первую очередь. Пусть сами разбираются между собой с Волошиным, раз тот не сумел передать ценный груз из руки в руки — так ему и надо.

— Я не знаю, — ответил Павел.

— То есть как не знаешь?! — снова заорала я.

— Да тише ты. В самом деле не знаю. Я же не присутствовал во время игры. Я вообще узнал о случившемся из его пьяных бредней себе под нос. Ну поспрашивал чуток, чтобы вытянуть из него побольше. Он и напился-то поэтому.

Сидел в баре — заливал горе. Любит он тебя, Наташа.

Ха, любовь называется! Чтобы на предмет этой самой любви играть в карты?! Это ж надо только придумать!

— Но он же планировал на сегодня встречи с Вахтангом Чкадуа и Геннадием Дубовицким, — заметила я. — Он что, с ними с обоими играл? — Надо было выяснить, кому я теперь все-таки принадлежу. Нет, конечно, я принадлежу только себе, я не так выразилась. Кто на меня претендует?

— Они там оба были, — вздохнул Павел. — И ещё какие-то типы. Я других не знаю. В первый раз видел.

— Наши или грузины?..

— Целый интернационал. Можно сказать, встреча представителей бывших союзных республик.

М-да. Ситуация осложняется. Если бы точно знать… Я пока решила об этом не думать и принялась за сборы. Считается, что женщине нужно очень много времени на то, чтобы куда-то собраться, — но только не мне. В особенности, в таком случае. Я всегда готова к тому, чтобы быстро сделать ноги. Знаю, с кем общаюсь и живу. Нет, на такой вариант я, конечно, не рассчитывала… но что-то подобное предполагала. Рюкзачок с документами, деньгами, драгоценностями, комплектом фотографий для потенциальных работодателей, зубной щёткой, косметикой, сменой белья, джинсами, майкой и свитером у меня всегда собран. Во вторую сумку я покидала пару платьев, запасные кроссовки, любимые туфли, которые было просто жалко оставлять, блузочку, юбочку и что-то там ещё, что попалось под руку. Плюс по пакетику крекеров и чипсов, три яблока, пару апельсинов, бутылку «Пепси». В мгновение ока скинула свой «рабочий» прикид, облачилась в чёрные джинсы, хэбэшную футболку и летнюю курточку. Сборы заняли минут семь-восемь.

— Ну ты быстро, — поразился Паша, не ожидавший такой прыти.

— А что тянуть-то? — спокойно спросила я. — Вперёд!

Когда я опустилась на сиденье «шестисотого» «мерседеса», в котором обычно ездил Волошин (как и мой предыдущий), Павел вопросительно посмотрел на меня.

— На Пулковское шоссе, — сказала я.

— Наташа, лучше бы ты из города уехала, — заметил он. — Может, у тебя бабушка какая-то…

Бабушек у меня не было, а на Пулковском шоссе находилась однокомнатная квартира, принадлежащая лично мне. Когда полтора года назад умер отец, мы с моим старшим братом Андреем поставили вопрос ребром перед матерью: размениваем нашу огромную трехкомнатную. Старая квартира располагалась в хорошем районе — на Васильевском. Все комнаты были изолированные. Пятьдесят шесть метров полезной площади. Её удалось разменять на три однокомнатные — не очень хорошие, но три.

Мне досталась самая большая: восемнадцать — комната, девять — кухня, но в отвратительном состоянии. Правда, состояние я быстро улучшила — были бы стены. Брат поехал на Ново-Измайловский, в «хрущобу» на пятый этаж пятиэтажки, с малюсенькой кухонькой и совмещённым санузлом; мать — на Белы Куна, далеко от метро, без балкона и с маленькой неудобной кухней. Мы тогда бросали жребий.

Кому как повезло. Я считаю, что мне повезло больше всех. Я вообще везучая.

— У тебя подружка на Пулковском живёт? — спросил Павел, трогаясь с места.

— Нет, это моя квартира, — ответила я. — Я там прописана.

— Идиотка! — взорвался Павел. — Тебя же там в первую очередь искать будут!

Я не стала объяснять Павлу, что, во-первых, в самых очевидных местах как раз могут и не искать (ведь как часто бывает воры перерывают все ящики и оставляют брюлики и деньги, лежащие на самом видном месте), а во-вторых, долго задерживаться я там не собиралась. Я никому никогда не доверяла на все сто — нет оснований доверять и Павлу. Да ведь и любой человек смертен… А перед смертью подручные, как Вахтанга, так и Дубовицкого (и Волошина, и прочих) могут вытянуть из него все, что он знает о моих передвижениях. А с какой стати ему жертвовать собой ради меня? И так спасибо. Пусть сообщит, что отвёз девушку по месту прописки. Если спросят, конечно.

На прощание я чмокнула Павла в щеку, сказала, что он классный мужик, мы пожелали друг другу удачи, и я скрылась в подъезде.

Свою квартиру я посещала по крайней мере раз в неделю. Холодильник обычно не оставался пуст: тушёнка, паштеты в банках, чай, кофе, макароны и крупы всегда имелись в запасе, чтобы в случае чего я могла безболезненно сменить место дислокации и держать осаду. Но осаду я держать не собиралась, я планировала в самое ближайшее время отбыть и отсюда. Кое-что вынуть из сумки, кое-что положить — и двинуться в путь.

Проанализировав ситуацию, в которой оказалась, я решила, что пока следует остаться в Питере, но залечь на дно. После того, как буду точно знать обстановку, приму окончательное решение. Во-первых, нужно выяснить, кто меня выиграл. Свидетелей радостного события. А потом главных конкурентов — или даже лучше врагов — победителя. Вот к ним и податься. Кто-то на меня определённо клюнет — в этом я не сомневалась. Мне ещё не доводилось встречать мужика, который бы на меня не отреагировал. Правильно ведь говорят, что внешность — главное для женщины. Ну кто же откажется поиметь русский вариант Клавы Шиффер в своей постели? А внешнее сходство у нас с ней имеется. Клава Шиффер Питерского уезда — это я, Наташа Перепелкина. Только глаза у меня темно-карие, а брови чёрные-чёрные, но натуральная блондинка. Ошибка природы, как говорил мой предыдущий. Но почему ошибка? Успех, я считаю. Я и на знаменитую немку похожа и все-таки своя, родная для наших самцов. Что бы наш мужик с Клавой делал? Ну раз трахнул, два, а дальше? Наши же все поговорить любят, особенно, когда на грудь примут. А как с ней разговаривать, если наши на родном, блатном и матерном изъясняются, а Клава — на немецком, английском и французском? А со мной — пжлста!

Итак, я рассчитывала на свои внешние данные и на похотливую натуру самца породы мужик. А уж врагов у этих самых «карточных игроков» должно быть немало. Причём у каждого. В этом я опять же не сомневалась. Правда, на время придётся свернуть свою модельную деятельность, но ничего, денежки у меня на чёрный день припасены, да и родной братик, если что, в беде не оставит. И ещё есть кое-какие личности, которые мне могут согласиться помочь… За красивые глаза. Ну и не только за них, конечно.

На мгновение у меня возникла мысль подключить к делу родную милицию, но я быстро отвергла эту идею. Во-первых, любой из тех, кому Волошин мог меня потенциально проиграть, в состоянии с потрохами закупить всех наших стражей правопорядка. У ментов — зарплата от государства, у Вахтанга Георгиевича и Геннадия Павловича — твёрдая валюта. А во-вторых, среди милиционеров у меня не было надёжных знакомых. Нет, имелся один… Но он не подойдёт.

Этот самый подполкаш проживал с моим предыдущим в одном подъезде, и познакомились мы все при весьма любопытных обстоятельствах. Подполковник Суравейкин отмечал что-то с приятелем в своей машине, стоявшей прямо за «запасной» машиной Сергея «Вольво-850», прямо у нас под окнами. Потом подполковник решил куда-то поехать и стал выруливать из-за «вольво».

Догадываетесь о результате. Я выскочила на улицу, помятуя о том, как Сергей любил свои драгоценные тачки, и сообщила Суравейкину, что сейчас вызвоню своего, чтобы они там между собой договорились, как положено. Суравейкин с красной рожей выполз из своей колымаги («Жигули» шестой модели), выпятил грудь и стал громогласно информировать меня о том, «кто он, а кто я». Я не растерялась, запомнила номер, ретировалась к квартиру, позвонила своему, он, в свою очередь, — кому-то там в ГАИ. Суравейкин выехал из-за дома как раз к встречающим его коллегам, правда, по пути успел врезаться в мою любимую «Оку».

Как из порядка двадцати машин, стоявших у нашего дома, он выбрал именно принадлежавшую мне, остаётся до сих пор великой тайной.

Сергей вечером был злой как черт. Звонок Суравейкину отложил до следующего дня, чтобы тот успел протрезветь. Я все-таки опасалась, что у нас ничего не выйдет — в смысле, получить компенсацию за испорченные машины. Как-то я с детства приучена с милицией не связываться. Но мой предыдущий не сомневался в успехе.

— Заплатит, — заверил меня он, а потом мечтательно спросил:

— Ты знаешь, на что человек может смотреть долго?

Я не знала. Я ни на что не могу. Предполагаю, что мужики могут на меня.

Нет, не могут, им не сдержаться, штаны разрываются. А поэтому тянут в койку.

Оказалось, что на воду, огонь и на то, как другой работает. Мечтой Сергея было заставить Степана Трофимовича заняться ремонтом лично и прямо у нас под окнами. Это доставило бы Серёже неслыханное удовольствие. Правда, когда на следующий день он позвонил подполковнику и представился хозяином всех машин, в которые господин Суравейкин вчера врезался, тот, видимо, в свою очередь наведя справки о соседе, тут же заявил, что ремонт будет произведён в кратчайшие сроки в его гараже. Что и было сделано. Догадываюсь, что не руками Степана Трофимовича. Потом Сергей с подполковником дружно напились у нас дома.

Суравейкин не сводил с меня сального взгляда. Жена его меня возненавидела с первой нашей встречи. Но я её прощаю: её можно понять, если посмотреть вначале на неё, а потом на меня. Или наоборот. Да и вообще бабы меня не любят.

В общем, я решила не обращаться к Суравейкину. Возможности его явно ниже волошинских (как и других партеров Олега по карточной игре). Может, конечно, он что-то и сделает для меня (чтобы хотя бы разок трахнуть), но полную защиту обеспечить не сможет. Требовалось думать дальше.

Оставались представители других органов. У меня имелся знакомый в ФСБ.

Вернее, он раньше был в КГБ, а теперь вроде бы трудился внештатным сотрудником, то ли в ФСБ, то ли ещё где… Он упоминал что-то, но я особо не прислушивалась.

Да и после всех переименований и реорганизаций КГБ сами чекисты, как мне говорили, не всегда знают поутру, как зовётся родная «контора». Куда уж мне, бедной девочке. Александру Петровичу Никитину было лет пятьдесят. Видов он на меня никаких не имел (видимо, в виду девальвации ряда мужских достоинств — другого объяснения найти не могу), но относился хорошо. Можно сказать, по-отечески. Жил дядя Саша один, на два этажа выше меня по месту прописки, в такой же однокомнатной квартире.

Познакомились мы с ним в один из периодов моего проживания на Пулковском. Я возвращалась вечером с какой-то тусовки (одна, потому что и бизнесмены, и бандиты осточертели — на тот момент) и увидела дядю Сашу, предпринимавшего безуспешные попытки попасть ключом в дверь парадной (у нас и парадная запирается). Никитин внешне выглядел человеком приличным и нисколько не походил на ненавистный мне на тот момент типаж «спонсора». Я решила помочь человеку, которого при первой нашей встрече приняла за научного работника: открыла дверь парадной, дверь его квартиры, довела до кровати, стянула ботинки, развязала галстук.

Полковник Никитин позвонил на следующий вечер, поблагодарил. Когда я жила дома, мы часто общались, да и потом, изредка заглядывая к себе в квартиру, я не забывала его. Дядя Саша всегда очень подробно интересовался моими делами и знакомыми. Профессиональная привычка? В общем, можно сказать, отношения с ФСБ у меня складывались гораздо лучше, чем с МВД. Дружили домами. Так что для начала я решила обратиться за советом к дяде Саше. Почему бы ему мне не помочь? Кто его подкармливал горячей пищей? Кто развлекал разговорами в долгие зимние вечера? Может, он потом как-то использовал полученную информацию, звёздочку очередную получил — я не интересовалась. И, между прочим, я у него ещё ничего не просила. Просто оказывала посильную помощь. По-соседски. Потому что он просто хороший мужик. Никогда не сказала бы, что кагэбэшник. Может, потому что не сидел в известном здании на Литейном, дом четыре (я имею в виду, в кабинете). Когда-то в загранку плавал, потом какой-то закрытый НИИ курировал?

Поэтому я, наверное, и приняла его за научного работника при первой встрече — окружение наложило свой отпечаток. Баек он мне много рассказывал про свои по хождения в молодые годы. Вот только жизнь у него не сложилась. Остался один на старости лет. Ну не совсем, конечно, на старости — другие в его годы ещё те рысаки… Заводят подружек типа меня. Детей он не нарожал, а жена к какому-то старшему чину сбежала. Почему бы ему мной не заняться? Вернее, моим делом?

По-соседски. Хотя я точно не знала — служит он сейчас или нет.

Я решительно встала, подхватив рюкзачок и спортивную сумку, набитые самыми необходимыми вещами (как повезло, что сейчас лето), и отправилась пешком по лестнице. Может, пожить пока в квартире дяди Саши? Ну послушаем, что скажет.