– Лерка! – Поликарпова грохнула кулаком по столу. – Ты меня слушаешь или нет?

– Я слушаю, – встрял Костик. – Очень интересно.

– Аня, – посмотрела я на гостью, – чего ты добиваешься?

Веселость слетела с ее лица, взгляд стал жестким.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она другим тоном.

– Я имею в виду твою конечную цель, – спокойно ответила я.

Анька замолчала, уставилась в окно, потом сходила за сигаретами. Я попросила ее курить на балконе или на лестничной площадке.

– Пошли вместе на балкон, – предложила она.

Костик хотел последовать за нами, но я сказала ему, что нечего дышать дымом. Анька глубоко затягивалась, выпускала дым, облокотившись о металлическую планку, и смотрела вдаль. Она молчала, молчала и я, прислонившись к стене.

– Я знаю, что ты согласилась на предложение Инессы, – наконец заявила она. – Я заплачу больше.

Анька посмотрела мне в глаза.

– Изображать меня ты не будешь. Это я сделаю сама.

– То есть?

– Для дорогих родственничков я исчезла. Уже исчезла. Нет меня. Где я – неизвестно. Никому. Сейчас, к сожалению, нельзя быть уверенной в том, кто на кого работает. Поэтому я предпочитаю ничем ни с кем не делиться. Выдаю информацию по минимуму. Добавляю кучу шелухи. Вот ты, например, просто отключаешься, когда идет «шелуха». Молодец. А другие слушают, пытаются вникнуть – и окончательно запутываются. Что я говорила? Что хотела сказать? Ответить потом не могут. – Анька затушила одну сигарету и тут же закурила вторую. – Не знаю, начались поиски или еще нет. Но я решила, что пора делать ноги. И сделала. К тебе обратятся в самом скором времени. Но работать вместо тебя буду я. Если тебя волнуют деньги – все твое. Все, что получишь от Инессы. И я добавлю. За молчание. Знаешь, как в том анекдоте про киллера? Плачу пять за работу и еще десять за то, что не расскажешь журналистам. Но тебя журналисты беспокоить не будут. Инесса их близко не подпускает. И ты не должна никому говорить про наши с тобой разговоры.

Я ничего не понимала, а главное – теперь я совсем не хотела участвовать в этих играх богатых людей. Да, в какой-то момент я подумала, что мне в жизни всегда не хватало игры. Но к чему может привести знакомство с Анькой и ее родственниками? Своя шкура и в первую очередь сын – дороже всех денег на свете. Жила я себе и жила в своей «хрущобе», расписывала деревянные яйца и матрешек, на еду вполне хватало. А тут началось…

Я честно призналась Аньке, что была бы счастлива, если бы и она, и ее родственники и знакомые забыли о моем существовании. Заявила, что проклинаю прошлую субботу, когда мы с Костиком заехали в тот придорожный ресторан и попались на глаза молодцам, заметившим наше с ней сходство.

– В ресторане было вкусно, – вякнул откуда-то из-за спины Костик. – Мам, может, еще съездим? Мы же у медведя не сфотографировались.

– Туда я больше не поеду, – твердо сказала я. – Мне это застолье у Миши будет вспоминаться всю оставшуюся жизнь. И все, что произошло после.

– Время не повернешь вспять, Лера, – заявила гостья. – А на пластическую операцию у тебя просто нет денег. Ты похожа на меня. Или я на тебя. Это неважно. И на этом можно хорошо заработать.

– А можно и головы лишиться! – возразила я. – И у меня, между прочим, ребенок, которому угрожают твои родственники!

Ребенок робко подал голос, заявив, что тетя Аня права: мы живем скучно и неинтересно. Тетя Аня тут же пообещала обязательно задействовать Костика в своих планах, раз у меня ребенок грустит. Я на нее заорала, чтобы оставила нас с сыном в покое. Костик не хотел оставаться в покое. Анька спокойно заметила, что это уже в любом случае невозможно.

– Не будет тебе покоя, Лера. Не будет. Смирись с этой мыслью. Это факт. Неоспоримый, неопровержимый, необсуждаемый. Хочешь остаться в живых, хочешь, чтобы не пострадал твой сын, да еще и разбогатеть заодно, выбраться из этой собачьей будки, – Анька махнула рукой, как бы обводя ею мою «хрущобу», – слушайся меня.

Я не понимала, почему должна слушаться Поликарпову. Если уж и соглашаться на кого-то работать, так на самого сильного и могущественного участника игры, каковым, по моему мнению, являлся ее папочка. Но не сомневалась, что ни Чапай, ни Артем считаться с моим сыном не станут. Они его не пожалеют. С другой стороны, мне почему-то казалось, что от Аньки Костик не пострадает… И ведь она ему явно понравилась.

Я честно заявила Поликарповой, что боюсь идти против крупного мафиози, каким, как мне ясно дали понять, является ее отец, приглашавший меня на аудиенцию.

Анька расхохоталась и смеялась до тех пор, пока у нее на глазах не выступили слезы.

– Лера, я тебя умоляю!

Я опять не понимала, что сказала не так. Что тут смешного? Плакать хочется.

– Ты что, в самом деле приняла этого недомерка за крестного отца? Ха-ха-ха!

Внезапно Анька заткнулась, снова стала очень серьезной, вернулась на кухню (мы последовали за ней), разлила остатки вина, выпила свое залпом и заявила:

– Всем крутит Инесса. Неужели ты не врубилась? Крестная мамаша. – Последнюю фразу Анька произнесла с такой ненавистью, что мне стало страшно. – Да, она хочет упрятать меня в психушку, потому что я – единственная, с кем ей не справиться. Да, все вокруг считают, что я маюсь от безделья, а поэтому… шалю. Но то, что я делаю, не шалости. И только Инесса это понимает. Больше никто. И она также понимает, что я – ее самая серьезная соперница. Единственная соперница. Или она, или я.

– Что она тебе сделала?

– Убила мою мать, а теперь хочет еще избавиться и от отца. Возможно, он уже мертв. Я даже представить не могу, в каком он сейчас состоянии, – процедила Анька, в эту минуту совсем непохожая на ту хохотушку и шалунью, которая, казалось бы, только что сидела на моей кухне и курила на моем балконе. – А за это я сживу ее со света. За отца я убью! Придумаю что-нибудь такое… что окажется хуже смерти. Просто убить – это слишком легко. Все, что я делаю, нацелено против Инессы. И она это прекрасно понимает. Я срываю сделки, которые готовит она. Я отпугиваю партнеров, с которыми она достигает соглашения.

Из сбивчивого рассказа Аньки, перескакивающей с одного на другое, я поняла, что сейчас руководство империей Чапая захватила Инесса Кальвинскене – литовка по национальности. Каким образом ей это удалось, Анька не объясняла, на мой вопрос, как ее отец отдал Инессе власть, не ответила, а продолжала говорить, словно меня и не слышала.

Инессе помогают два ее взрослых сына – и эта троица перекачивает в свой карман все, что должно было достаться Аньке и двум ее братьям.

– А куда смотрят твои братья? – спросила я.

Оказалось, что старший, Иван, работает на Инессу – за обещание богатства и власти. Он быстро разобрался, что к чему и с какой стороны дует ветер, и не хочет лишиться куска пирога. Хотя, как считает Анька, как раз лишится – если останется на стороне Инессы, а не объединится с сестрой. Средний же, Степан, – ни рыба ни мясо. Он не делает погоды. Как считает Анька, Степан примкнет к сильнейшему, а пока старается ни в чем не принимать участия. Живет как живется. И ему вообще все до лампочки. Денег хватает, вообще всего хватает. А ему больше ничего не надо. Власть его не интересует.

– Я не намерена ничего отдавать этой литовской сучке! – воскликнула Анька. – Ничего! По крайней мере одна треть наследства, которое останется от бати, – моя. Я – женщина честная, – усмехнулась Анька. – Не все заберу, только треть. Остальное – братьям. Если, конечно, смогут получить свои доли. Но я свою точно получу. Сейчас. В самое ближайшее время. С твоей помощью. Пусть лежит себе полеживает где-нибудь в Швейцарии. Или в какой другой тихой европейской стране. А ты, Лерка… – Анькин взгляд остановился на Костике, – получишь деньги на образование ребенка. Ребенок, поедешь за границу учиться? – Не дожидаясь ответа, Поликарпова продолжила: – Я заплачу тебе сто тысяч долларов, Лера.

Анька замолчала, посмотрела вдаль и добавила:

– Если добьюсь своей цели и если мы обе останемся живы.

Хорошенькая перспектива, ничего не скажешь!

Потом Анька внезапно улыбнулась, рассмеялась и хлопнула меня по плечу.

– Но скучать не придется, Лерка! Это я тебе гарантирую.

То есть вся эта каша заварилась из-за бабок? Из-за них, родимых? Или тут несколько мотивов смешалось воедино? Месть и деньги? И желание власти? По-моему, Анечка не исключала и этого. Почему бы не прибрать к рукам все, что останется от отца? Или осталось – в каком времени мы о нем говорим? Его что, кокнуть успели после нашего знакомства? И Анечке хочется самой занять трон? Но чего же она все-таки желает больше? Я задала прямой вопрос.

– Отомстить Инессе и спасти отца, – ни секунды не задумываясь, ответила Анька, потом усмехнулась и добавила: – Ну и денежки тоже будут очень кстати. А власть? Нет, Лерка, власть мне не нужна. Ты можешь представить меня каждый день с серьезным видом занимающейся подготовкой каких-то сделок? Руководительницей? Ха-ха-ха! Нет, работать я не хочу. Я хочу, чтобы у меня на счете лежало достаточно бабок, чтобы хватило до старости. Чтобы я могла жить так, как хочется. Развлекаться, путешествовать. Причем это должны быть мои бабки. Мои собственные. На моем личном счете. Чтобы не зависеть ни от какого мужика. Чтобы я могла показывать пальцем: эй, вот ты, иди сюда, а ты – пошел вон! Я, правда, и сейчас так делаю, – Анька подмигнула мне. – Но сейчас все знают, чья я дочь. А я хочу, чтобы все знали, что деньги, которыми я распоряжаюсь, – мои. Пусть знают, каким способом я их добыла. Что я победила! В тех кругах, в которых я вращаюсь, будут уважать только за это. Но главное, повторяю: отомстить Инессе и спасти отца. Иначе я сама не буду себя уважать.

– Откуда ты знаешь, что эта кобыла убила твою мать? – спросила я.

– Знаю – и все, – твердо сказала Анька. – Расскажу как-нибудь. И не только мою. И Ванькину. И Степкину. Всех батиных жен сжила со света. Сука. Теперь его и меня еще хочет. Но фиг ей!

Поликарпова рассказала мне, что ее отец привез Инессу в Ленинград из Литвы много лет назад – еще до Анькиного рождения. Кстати, и ее среднего брата тогда на свете не было – только старший, Иван. Кальвинскене работала в Литве в психиатрической больнице, но, кроме того, занималась и другой деятельностью, несовместимой с гордым званием советского человека, как сказал бы мой родитель. Ее подпольная активность тесно пересекалась с официальной трудовой. Скорее всего Чапай пользовался ее услугами – или услугами ее заведения. Потом Инесса оказалась под следствием, но ее отпустили за недоказанностью, к тому же она была беременна вторым сыном. Муж, боявшийся испортить биографию, быстро с ней развелся, возникли проблемы с поиском работы, а тут еще второй ребенок родился… Она связалась с Василием Ивановичем, он подумал и предложил ей место экономки, домработницы и няньки в одном лице. Потом ее функции значительно расширились. Она стала партнершей, советчицей, его правой рукой. Кальвинскене с радостью трудилась на своего спасителя, но хотела иметь его только для себя. Через год после ее появления в доме умерла мать Ивана, старшего Анькиного брата. Но Чапай, со временем принявший Кальвинскене как чуть ли не равную помощницу в делах, все равно не смотрел на нее как на женщину. До самой старости не смотрел. А она избавлялась от конкуренток. Тех, кто был дорог Василию Ивановичу.

Я молчала. Я не знала, верить Аньке или нет. Вообще кому верить? Инессе и Чапаю? Конечно, если последний еще жив, в чем Анька очень сомневается. И с кем хоть посоветоваться? Кто знает всю эту команду? У кого я могу спросить, что мне делать? Кто мне поможет, не преследуя при этом своих собственных корыстных интересов? Соседи? Артур с Лехой что-то знают, но достаточно ли? Они Аньку никогда в жизни не видели, слышали только про Чапая. И вообще-то парни сказали, чтобы я мотала отсюда куда-нибудь подальше. Наверное, это было бы самым разумным решением. Но куда? Вслед за теткой Катей на Урал? Но не достанут ли меня и там щупальца этой команды? Или правильнее сказать: банды? Вполне могут достать, если я уже включена в их планы.

Кто вступится за нас с Костиком? Кому мы нужны? Инесса недвусмысленно пригрозила: не хочешь добровольно – заставим, у тебя есть сын. Сразу поняла, где мое слабое место. Я думала, что мне будет не так сложно изображать эту самую Аньку на приемах в доме ее отца, мило улыбаться и вести светские беседы, получая за это в твердой валюте. Но сама Анька имеет совсем другие планы. А тоже хочет заставить меня работать на себя. И ведь еще есть Комиссаров… Что он потребует за «Тойоту»? Ведь тоже наверняка что-то уже напланировал, не поставив меня в известность. Все отвели мне какую-то роль, выгодную для них. Но кто подумал обо мне? Я в очередной раз убедилась в том, что рассчитывать могу только на себя.

Казалось, Анька читала мои мысли.

– Не можешь определиться, с кем лучше? – усмехнулась она. – Вполне понятно. Но определиться все равно придется. Мы тебя так просто не оставим. Ты прикинь, Лера. Я предлагаю тебе больше всех.

– Дело не в деньгах, – устало возразила я. – Я предпочла бы никого из вас никогда в жизни не видеть и жить без ваших денег. В этой собачьей будке, как ты выразилась. На то, что я зарабатываю, расписывая яйца и колокольчики. Но спокойно!

– Теперь это невозможно! – расхохоталась Анька. – Прими как факт. Ты уже нас увидела. Причем все задействованные стороны. Надо кого-то выбрать. Как ты считаешь, с кем ты скорее договоришься?

Я не хотела ни с кем договариваться, я хотела только обезопасить сына и себя, но если выбирать между Инессой и Анькой, все-таки склонялась к последней. Возможно, во мне проснулись какие-то чувства к моему двойнику? Кстати, почему «двойнику»? Увы, в русском языке это слово, кажется, не имеет формы женского рода. Если она говорит правду – в смысле об Инессе и убийстве матери, – то да, конечно, Анька. Но ведь она, как я понимаю, соврет – недорого возьмет. А, может быть, правду говорила Инесса – и Аньку надо лечить? С кем бы посоветоваться, черт побери?! Или молча соглашаться со всеми, тихо кивать, а тем временем гнуть свою линию? Никому ничего не обещать, что-то делать – по минимуму и постараться как-то выкрутиться. Может, найти могущественного покровителя?

Но Поликарпова, в отличие от предыдущих новых знакомых, понравилась Костику. А интуиции ребенка я доверяю. Это решило дело.

Анька тем временем сходила в комнату, вернулась на кухню со своей вместительной сумкой, вытащила оттуда сотовый телефон и внушительную пачку стодолларовых купюр, перетянутую резиночкой, отслюнявила десять бумажек и положила их на стол, а пачку убрала обратно в сумку.

– Это тебе, – сказала она. – На мелкие расходы. Телефон тоже тебе. Запомни номер моего сотового. – Она назвала его и заставила нас с Костиком несколько раз повторить. – Ну? Берешь или нет?

Купюры зеленого цвета радовали глаз. Если все-таки надо принять чью-то сторону…

– Ты можешь гарантировать, что мы с Костиком останемся живы? Что с моим ребенком все будет в порядке? – спросила я.

Анька хмыкнула.

– Этого гарантировать не может никто, – сказала она. – Но я могу дать тебе слово, что не буду специально подставлять вас. А это уже что-то. Ребенку вообще незачем высовываться. Понял, ребенок? Будешь сидеть тихо, чтобы мама не волновалась. – Анька растрепала ему волосы и снова повернулась ко мне: – Инесса же непременно тебя подставит.

– А ты?! – воскликнула я. – Мне все равно – специально или неспециально.

Анька покачала головой.

– Ты не поняла меня с самого начала, Лера. Подставляться буду я. Я сама буду изображать себя. Я, а не ты, как планирует Инесса. А ты в это время будешь сидеть тихо и даже носа не показывать. Вместе с ребенком. Есть у меня кое-какие норки… Подготовлены на черный день. – Анька немного помолчала, усмехнулась и добавила: – Ну, не исключено, что ты иногда поможешь мне. Если захочешь. Но насиловать не буду.

Я согласилась. А что мне еще оставалось делать? Да и сто тысяч долларов получить очень хотелось. Главным, конечно, была моя уверенность (пусть основанная на интуиции), что Костик от Аньки не пострадает. И я очень надеялась, что она даже поможет защитить его от своих родственничков.

– Так как быть с Костиком? – спросила я после того, как мы убрали на кухне и перешли в комнату.

– Лучше бы его, конечно, куда-нибудь отправить, – ответила Анька.

– Нет!!! – завопил ребенок. – Никуда не поеду. Здесь так интересно, а меня отправлять? Не поеду! – Сын топнул ножкой.

Зная своего ребенка, я поняла, что теперь-то уж точно его никуда не отправишь. Но как его уберечь? Анька уверенно заявила, что подумает насчет Костика и того, как его присутствие обернуть в нашу пользу. В твою пользу, Анечка, хотела я поправить гостью, но сдержалась. В крайнем случае, Костик посидит у Лехи или у Артура. Но, как я видела, у ребенка загорелись глаза. Ему наши уже имевшие место и будущие приключения очень нравились. Он собрался активно участвовать в планах тети Ани. А тетя Аня уже мечтательно смотрела вдаль… Что-то она сейчас планирует?

Внезапно в дверь позвонили.

– Кто это может быть? – резким тоном спросила Анька.

Я пожала плечами. Судя по последнему развитию событий, мог быть кто угодно.

– Так, я иду открывать, – заявила Анька, – и изображаю тебя. Посмотрим, как это у меня получится. А ты… в шкаф! Ребенок, со мной. Поможешь, если что.

Я юркнула в свой вместительный стенной шкаф, пожалуй, самую рационально сделанную часть «хрущобы», а Анька с Костиком отправились к входной двери.

Я держала дверцу шкафа чуть приоткрытой, чтобы слышать, о чем говорят. Если зайдут в комнату – закроюсь плотно.

Пришел Артур Иванов – за солью.

Костик с ним поздоровался, Анька тут же пригласила в кухню. Представляю, что она могла подумать, когда его увидела. Я же еще не рассказала ей, с кем общаюсь в «мирной жизни». Кстати, этот пробел следует восполнить, если уж мы работаем вместе. Надо, чтобы она хотя бы по фотографиям изучила моих знакомых, а я – ее. Круги-то общения у нас не совпадают. Но на ошибках учатся. К сожалению, на своих. Хорошо еще, что первой ошибкой стал мой сосед.

Я глубоко задумалась, и из размышлений меня вывел гневный голос Артура.

– Лера, ты издеваешься надо мной? На солнце перегрелась?

– Ну а чего такого? – недоуменно спросила Анька.

Я догадалась, что она предложила бедному парню бананов. Откуда же она могла знать, как он к ним относится? Я поняла, что должна вмешаться. Портить отношения с Артуром совсем не хотелось, тем более что его помощью скорее всего придется воспользоваться. По крайней мере мне.

Я вышла на кухню.

– Куда приперлась?! – завопила Анька. – Тебе было велено сидеть в шкафу!

Артур в одних спортивных шортах на завязочках и тапках на босу ногу, с майонезной баночкой в огромных лапищах ошалело переводил взгляд с Аньки на меня и обратно, на столе лежали четыре банана, которые мы с Костиком и Анькой не успели съесть.

– Артур, прости ее, она не знала, – извинилась я за Аньку.

Иванов еще раз внимательно посмотрел на меня, потом на гостью и дико расхохотался. Смеялся он так заразительно, что вскоре к нему подключились и мы.

– Нет, ты прикинь, – заливалась Анька. – Открываю дверь. Стоит полуголый негритос. Просит насыпать баночку соли. Ну, я веду его на кухню. Тут бананы. Конечно, предлагаю. А он… Ха-ха-ха! Ой, не могу!

Отсмеявшись, мы снова плюхнулись за стол. Артур заявил, что у него есть бутылка, но только одна. Не хватит.

– Ты и пьешь, как русский? – уставилась на него Анька.

– А я и есть русский, – сказал сосед. – Моя фамилия Иванов.

– Издеваешься?

– Спроси у Лерки.

Анька посмотрела на меня. Я кивнула. Анька опять залилась смехом.

– Ты тут пока расскажи гостье историю моей жизни, – сказал мне Артур. – А я еще за одной сбегаю. И Леху привезу.

– Кто такой Леха? – тут же насторожилась Анька.

Мы пояснили.

– Вези, – сказала она Артуру. – Тогда бери еще две бутылки. Лучше три. Тебе денег дать?

Артур опять обиделся. Он не мог позволить себе брать деньги у женщины, в особенности, если сам предложил сбегать к ларьку. Анька тут же выдала Артуру несколько комплиментов, заявив, что ей, к ее большому сожалению, приходилось слишком много общаться с альфонсами, но, оказывается, есть еще на Руси настоящие мужики, хотя и черного цвета.

Артур удалился. Я тут же высказала умную мысль о необходимости обмена информацией о наших знакомых. Анька велела мне для начала рассказать о моих, заявив, что для рассказа о ее мужиках потребуется не один день, более того, на этот раз она пришла неподготовленной – без фотографий и видеокассет. В следующий раз принесет. А тогда уже и пояснит, кто есть кто.

– Кстати, как он в койке? – вдруг спросила гостья. – Слыхала я, что негры в этом деле очень даже ничего. Я, правда, сама никогда не пробовала.

– Я тоже, – огрызнулась я и заметила, что ей следует соображать, что можно говорить при ребенке, а что нет.

– Я уже не маленький, – тут же встрял Костик, – и все понимаю.

Мне очень бы хотелось выгнать сына погулять, но разве сейчас это удастся?

– А все-таки? – спросила Анька.

– Не в моем вкусе, – сказала я.

– Неужели никогда не хотелось попробовать? – не отставала Поликарпова.

Костик тут же поинтересовался, что именно. И не попробовать ли ему? Он любит пробовать все новое. И вкусное.

– Для меня это неприемлемо, – сказала я Аньке, не отвечая сыну, и предложила сменить тему.

Анька не желала ее менять и поинтересовалась, не стану ли я возражать, если она поэкспериментирует в этом направлении.

– Зачем тебе мое разрешение?! – заорала я. – Да только б на здоровье!

Гостья порекомендовала мне не заводиться, а потом заметила, что хоть она и стерва из стерв, но не имеет дурной привычки уводить мужиков у других баб, тем более у тех, с кем она хочет остаться в хороших отношениях. Аньке и свободных мужиков хватает – отбою нет. И если бы я ей сказала, что поддерживаю связь с Артуром или хотя бы имею на него виды – она бы и думать о нем не стала. Принципы у нее такие. Мораль с нравственностью называются.

«Ой ли?» – почему-то подумала я.

– Значит, я сегодня чешу к нему? – еще раз спросила у меня Анька.

– Это ты у него спрашивай, – ответила я. – Если захочет – на здоровье, как я тебе уже сказала.

– Еще не родился мужик, который меня не захотел бы, – уверенно заявила Анька и принялась поправлять макияж.

Костик наш разговор слушал очень внимательно, переводя взгляд с Аньки на меня и обратно, но больше не встревал, что было для него нетипично.

Вскоре в дверь опять позвонили. По стуку коляски я слышала, что это Артур вместе с Лехой.

– Кто пойдет открывать? – посмотрела я на Аньку.

Она сказала, чтобы я пошла и предложила господам определить, кто им открыл. Как раз попросим мужиков сказать, сильно ли мы отличаемся – с их мужской точки зрения.

Я не была уверена в абсолютно адекватном восприятии белых женщин черным мужчиной, хотя Артур и прожил всю свою жизнь в Питере. В данном случае я больше полагалась на Леху…

Периодически прикладываясь к рюмочкам, мы обсуждали с парнями наши с Анькой малые различия. Артур с Лехой заставляли нас ходить по комнате, поворачиваться, садиться, вставать. В общем, было очень весело и смешно (в особенности после попадания в организм значительного числа градусов). Я поняла, что нам с Поликарповой следует немного отработать походку – чтобы она была одной и той же, Аньке – чуть-чуть осветлиться (мы решили, что завтра же пойдем покупать краску для волос), мне еще позагорать, Аньке скинуть килограммчик, мне носить каблучок – и все в порядке.

Часам к двенадцати я заметила, что Костик засыпает в кресле. Вообще-то он в каникулы поздно ложится и поздно встает – как я, но сказывалась усталость. Мы провели несколько часов на пляже, днем он даже не прилег, перевозбудился и скоро просто отключится. Я велела гостям перебазироваться на кухню, а сама, нагрев воды (горячую уже отключили), ополоснула ребенка и отвела в его комнату. Ничего читать ему не потребовалось – Костик заснул, едва донес голову до подушки.

Я слышала, что на кухне за закрытой дверью идет бурное обсуждение, к теме дискуссии не прислушивалась, да и мне самой тоже захотелось спать. Не могли бы дорогие гости перебазироваться в одну из соседних квартир? У меня ребенок спит. А я вообще-то сегодня ночью собиралась работать. Но уже не в состоянии. Я тут такого нарисую… Такие лики у меня получатся. Надо ложиться спать. Может, завтра встану пораньше. Я с тоской посмотрела на деревянные заготовки. Опять не укладываюсь в срок. Нет, пораньше встать у меня никогда не получается. Мне проще посидеть часов до пяти утра, а потом спать полдня. Но сегодня я уже не могу. Я дала себе обещание, что на пляж больше не поеду до тех пор, пока не выполню работу. Так ведь и жить скоро будет не на что.

Но в это мгновение я вспомнила десять зелененьких купюр, выданных мне сегодня Анькой на мелкие расходы. Жить мне есть на что. Но я все равно обязана выполнить заказ. Ведь это моя постоянная работа. Ну, относительно постоянная. А Инесса, Анька и прочие… Я очень надеялась, что вся эта компания вошла в мою жизнь лишь временно. Однако интуиция подсказывала, что надеюсь я зря.

Дверь кухни открылась, и оттуда показалась троица моих гостей. Артур с Анькой держались за Лехину коляску и смотрели по сторонам осоловевшими глазами.

– Отбываете? – спросила я, стараясь скрыть свой энтузиазм.

В ответ послышалось мычание. Стоящие на двух ногах (хотя и нетвердо) попытались развернуть коляску, но никак не могли с ней справиться. Я велела двуногим гостям шествовать вперед самостоятельно, держась за стеночку, развернула Леху и покатила вперед.

– Ко мне! – скомандовал Артур заплетающимся языком.

Дверь квартиры Иванова открывать пришлось тоже мне: Артур никак не мог попасть ключом в замок, на выключатель тоже нажимала я – три попытки хозяина оказались безуспешными. Анька все время повторяла, что никогда не думала, что негры пьют, как русские, Иванов бил себя в грудь и вопил, что слово «как» – лишнее. Он – русский. Только черного цвета. Мне надоело слушать их споры, и я оставила троицу в комнате Артура с остатками водки в последней бутылке, после чего удалилась к себе и в самое ближайшее время отключилась.

Утром меня разбудил Костик. Я заявила, что ни на какой пляж его сегодня не повезу – пусть идет гулять в сад.

– А где тетя Аня? – спросил ребенок.

– Понятия не имею, – ответила я.

– А ты позвони ей. Она же номер оставила. Может, она меня отвезет? С ней так весело.

Мне совсем не хотелось, чтобы ребенок куда-то ездил с Анькой. Никто не знает, во что с ней можно вляпаться. Врагов и недоброжелателей у нее, как я понимаю, – пруд пруди. Еще не хватало, чтобы из-за ее выкрутасов пострадал мой ребенок.

– Или идешь гулять в сад, или сидишь дома, – поставила я ультиматум. – Выбирай. Никаких тетей Аней. А не то отправлю к бабушке.

Последний аргумент подействовал наиболее убедительно, и ребенок удалился в сад.

После того, как я проработала часа три, в дверь позвонили. Я глянула в глазок – и увидела Аньку.

– Пожрать есть чего? – спросила она с порога. – И опохмелиться.

– А джентльмены что, в ларек не сбегали? – спросила я у нее, провожая гостью на кухню.

– Их на работу вызвали, – пожала она плечами. – Парни уехали, а я еще поспала и вот пришла к тебе. У Артура – хоть шаром покати в холодильнике. Одни яйца. А я их терпеть не могу. Ладно, хватит трепаться. Дай пожрать-то.

Я разогрела остатки борща, сварила картошку, и мы с Анькой перекусили. Аппетит у нее был волчий. Я подумала, что с таким аппетитом не то что килограмм сбросить, тут два, если не три наберешь за пару дней.

– Кстати, а где работают твои соседи? – спросила Анька.

Я пожала плечами.

– Не в курсе? Ну ты даешь.

Я заметила, что как-то до сих пор обходилась без данной информации, проживу и дальше. Но для Аньки отсутствие этих сведений оказалось очередным шилом в заднице. Она начала строить догадки. Мне надоел этот – который уже за короткое время нашего знакомства? – лившийся из нее поток словоблудия, и я поинтересовалась, как прошла ночь – если Поликарпова, конечно, что-нибудь помнит.

– Гиганты! – воскликнула Анька и подняла большой палец кверху. – Никогда раньше не трахалась ни с негром, ни с инвалидом. Ну когда бы я такое попробовала, если бы не познакомилась с тобой?! А ты зря отказываешься.

Я махнула рукой.

– Кстати, мужик у тебя какой-то постоянный есть? – поинтересовалась Анька.

– Нет, – ответила я.

Гостья очень удивилась и решила, что сейчас самое время поделиться любовными историями наших жизней, чтобы не попасть впросак. Я заметила, что хотела бы поработать. Анька у меня что, жить собралась?

– Временно поживу у тебя, – кивнула Поликарпова, словно прочитав мои мысли, – ночевать, наверное, буду у Артура, а днем у тебя потусуюсь. Кто меня здесь искать вздумает? В общем, пока останусь на вашей лестничной площадке.

Я предпочла бы, чтобы Аня постоянно тусовалась у моих соседей. А в идеале – вообще где-нибудь подальше от этих мест. В малых количествах с ней было весело, но от постоянного общения я, честно говоря, уставала.

– А Артур – классный парень, – вдруг сказала Анька и мечтательно посмотрела вдаль. – Настоящий друг.

Я вопросительно взглянула на гостью.

– О Лехе думает. Когда я открытым текстом предложила себя Артуру, он мне тоже открытым текстом ответил: или вместе с Лехой, или никак. Ну, я челюсть отвесила. А он мне: а ты поставь себя на Лехино место. Все по полочкам разложил. Леха с нами на кухне сидел, красный как рак, но молчал. Ну а я что? Я согласилась. Попробовать чего-нибудь новенькое – это я всегда за.

– А у тебя постоянный мужик есть? – прервала я ее откровения.

Анька кивнула, мечтательно уставившись в окно.

– Сашка, – произнесла она, вложив в это имя все свои чувства к любимому человеку.

Дальше я не успела ничего выяснить: в дверь позвонили. Это был Костик, запыхавшийся от быстрого подъема по лестнице.

– Дедушка на подходе! – выпалил он с порога.