Александр Прозоров
      ГОД ПОЛНОЛУНИЙ
      [фрагмент]
      ЯНВАРЬ
      Царапины начинались примерно на уровне глазка, чем ниже, тем их становилось все больше и больше, и внизу дверь напоминала густой, широкий веник. - Что это? - мрачно спросила Таня. - Это их собака, - осторожно ответил Олег, - по кличке Охлос. - И ты хочешь, чтобы мы взяли домой этакую тварь? - Да она маленькая совсем. Чуть выше колен. Милый такой пуделек. - Тогда откуда эти пробоины? - Таня задумчиво ковырнула ногтем свежую белую ссадину рядом со стеклянным кругляшком. - Ну, наверное домой собачке хотелось, - пожал Олег плечами, - она подпрыгивала... радовалась, так сказать. - А если она и нашим дверям радоваться начнет? - Да никто нас Охлоску брать не заставляет, - примирительно напомнил Олег. - Не хочешь - не возьмем. К тому же она не так уж и любит скакать. Миша обувь на вешалку ставит, чтобы псина не грызла. И ничего, не достает. - Куда он ставит обувь?.. - зловеще переспросила Таня. Олег понял, что сболтнул лишнее, но сказанного не воротишь: по таниному лицу стало ясно, что супруга приняла окончательное и бесповоротное решение - можно спокойно разворачиваться и уходить: все равно никакие аргументы на нее уже не подействуют. Однако палец успел вдавить кнопку звонка, уже лязгал замок, открывалась дверь, и через образовавшуюся щель вырывался истошный вопль: - Жрать хочу! Жрать давайте! Голодом зам-морили! - А это кто? - шепотом спросила мужа Таня. - Это попугай, - ответил вместо Олега Михаил. - Врет, паразит, только что миску овса стрескал. Михаил Немровский вымахал почти на две головы выше Таниного мужа, но получился раза в полтора тощее. Плечей у него, казалось, не было вообще, и рубашка не соскальзывала до пояса только из-за туго застегнутого воротничка, а брюки не падали лишь благодаря затянутому ремню. В качестве компенсации, Миша обладал великолепными пышными кудрями и в довершение был блондином. В общем, одуванчик, а не человек. Неординарную внешность дополнял восторженный склад ума: Немеровский мгновенно возгорался самыми разноообразными увлечениями и столь же быстро угасал. Как напоминание о многогранном интеллекте под окнами квартиры ржавел "запорожец", почти ставший "фольксвагеном", пылился в прихожей увешанный автомобильными камерами багажник, почти ставший катамараном, бегал по квартире сибирский кот, почти научившийся искать земляные груши... Теперь вот еще и попугай какой-то объявился. - А птица тебе зачем? - поинтересовалась Таня, с царственной небрежностью сбрасывая зимнее пальто мужу на руки. - В цирке, что-ли, выступать собираешься? - Да нет, - отмахнулся Миша, доставая для гостей тапочки. - Это сынок постарался. Прибежал тут на днях домой, и говорит: "Пап, а у нас в подвале кто-то по-английски разговаривает. Наверное, шпионы забрались. Давай в милицию сообщим?" В отделение звонить я, естественно, не стал, но любопытство разобрало. Взяли мы с Андрюшкой фонарик и пошли смотреть, что за Джеймс Бонд в доме завелся. А там эта тварь летает. Грязная, мокрая, полуощипанная - в общем, курица второй категории. А у меня как раз клетка старая дома валялась... - Жрать давайте! - О! Слыхали? Навязался на мою голову! - А посмотреть можно? - Хоть килограмм! Могу даже подарить! В высокой клетке, подвешенной к потолку вместо светильника, сидел крупный ослепительно белый попугай. Увидев людей, он заметался из угла в угол, захлопал крыльями, потом быстро и ловко вскарабкался вверх по проволочной стенке и, повиснув вниз головой, принялся яростно долбить желтым крепким клювом планку насеста, не забывая надрывно орать: - Жрать хочу! Голодом зам-морили! Клетка угрожающе закачалась, на пол посыпались перья, мелкий сор. - Старую уже сломал, - грустно сообщил хозяин. - Альфонс выцветший. - Жрать хочу! Жрать давайте! - Ты б ему насыпал чего, что ли?.. - осторожно предложил Олег. - Да кормлю я его, кормлю! - взорвался Миша. - Меня соседи уже достали: "Чего, - говорят, - над животным издеваешься!" Заткнись, суп сварю! Услышав хозяйский крик, попугай от неожиданности разжал лапы и сорвался вниз, однако удержался клювом за насест, забрался на него, хлопая крыльями, и угрюмо затрещал, точно механический будильник. - Пойдем в комнату. А то ведь не успокоится. - Жрать хочу! Жрать давайте! Прежде чем усадить гостей на диван возле уже накрытого стола, Мише пришлось перенести на стул огромного черного кота с нежной кличкой Муля. - Кот-то попугая не трогает? - Кто? - переспросил Миша и нехорошо усмехнулся. - Могу продемонстрировать. Он вышел на кухню. Через секунду оттуда послышался жизнерадостный вопль "Голодом зам-морили", и одновременно по полу покатился опустевший стул круглые, зеленые, кошачьи глаза светились из-под кресла. С восторженным воплем крылатый Альфонс спикировал рядом, с ходу попытался клюнуть кота в хвост, но неудачно. Тогда он прошелся вдоль, переваливаясь, как "бычок" из детской считалки, заглянул под кресло с другой стороны и угрюмо сообщил: - Жрать хочу! Коту эта фраза энтузиазма отнюдь не прибавила. Попугай прошелся туда-сюда еще пару раз, поднял свой хохолок и внезапно дружелюбно предложил приятным женским голосом: - Андрюша, вставай! - Это он научился, пока у сына в комнате висел. - Миша снял румяную, щекастую матерчатую бабу с заварочного чайника. - Мы сперва ничего понять не могли... Таня, тебе покрепче? Олежьи вкусы я уже изучил... Так вот. Андрюшка по утрам стал заходить к нам и жаловаться, что будим рано. Мы сперва ничего понять не могли. Это чучело белое в клетке сидит - голова набок, глаза закрыты, даже похрапывает. Ну, да потом застукали "с поличным". К себе перевесили. Так он, гад, через неделю будильником орать начал! Олег, тебя будили когда-нибудь по выходным в пять утра? Я его чуть в форточку не выкинул. Жена отняла. Она теперь скорей меня выкинет. Этот недобитый Альфонс как ее увидит - голову на спину откинет, глаза зажмурит и эдак вдохновенно басит "Боже мой, как ты прекрасна!". Мозгов с наперсток, а жену, считай, у меня отбил. - Жрать давай! - снова заорал попугай. - Пусть тебя моя мегера кормит, петух некрашенный! - огрызнулся Миша. - Весело живешь. - Не то слово! Кстати, вы у меня Охлосиху не возьмете? Недельки на две, не больше. - Слушай, - прихлебнула чай Таня, - а почему вы ее назвали так, а? Странное какое-то имя. - Да мы ее поначалу Сволочью назвали. Не специально, просто так сложилось. Ну, а потом поняли, что неудобно. Мальчишка растет... Да и во дворе звать неудобно... Пришлось синоним подбирать. Да, а ведь я ее обувь жрать отучил! - Не может быть! - Запросто! - хозяин гордо вскинул голову. - Простудился я на прошлой неделе. Башка трещит, кости ломит, с носа течет. Не согнуться, не разогнуться. Прихожу домой, скидываю бутсы, а эта скотина курчавая уже бежит, хвостом виляет - а зубами щелкает. И так обидно мне стало все от нее прятать-распихивать... Достал из кармана купленную "упсу", взял две таблетки, да в глотку ей и загнал. - И как? - Весь вечер с треугольными глазами у крана в ванной паслась. Язык набок, морда мокрая. Только слышно - "Ик! Буль-буль-буль... Ик! Буль-буль-буль..." Ночь спала как убитая. С тех пор к ботинкам - ни ногой. Так что можете брать спокойно. Ничего не попортит. - Ты понимаешь, Миша, - мягко начала Таня, - у нас маленький ребенок... - Ну ребята!!! - взмолился Михаил. - Ну хоть на одну недельку... - Ну что тебе даст эта неделя? - покровительственным тоном спросила Таня. - Даже отдохнуть толком не успеешь... - О-о-о! - Миша мечтательно закатил глаза. - Целая неделя! Я успею провести сразу семь сеансов суброментальной йоги! - Субро... чего? - Суброментальной йоги! - лицо Михаила озарилось приливом энтузиазма, голос наполнился глубиной и окреп. - Суброментальная йога позволяет полностью применить потенциальные возможности человеческого мозга, которые в повседневности используются на два-три процента! Можно создавать целые новые вселенные, полноценные миры; можно путешествовать во сне по иным странам и континентам, по параллельным пространствам, по прошлому и будущему... - И где ты этого набрался? - со скепсисом спросил Олег. - Подожди, Олежка, - остановила мужа склонная до всяческой мистики Таня. А что это за йога путешествий во сне? - Ну, в принципе, она совершенно проста. У нас на Крестовском острове Ма Нирдыш Тшола из Непала целую неделю вела занятия. Я не попал, меня с работы не отпустили, а Костик, наш охранник, пошел. Он мне все рассказал... - От нахлынувшего восторга Миша говорил все громче и громче, и даже попугай на время отвлекся от кота, повернулся к хозяину и с любопытством склонил голову. - Когда заснешь, нужно вообразить себе такой мир, в какой хочешь попасть. Получается настоящая вселенная, неотличимая от реальной. Там можно путешествовать, сражаться, любить женщин и заводить детей, наживать врагов и друзей. В общем, совершенно реальный мир, но только такой, какой ты пожелаешь. - И почему тогда все люди еще не живут в своих вселенных? - вклинился извечный скептик Олег. - Во-первых, некоторые живут; во-вторых, пока что это получается скорее случайно, чем целенаправленно; а в-третьих - есть одно совершенно необходимое условие: нужно сохранить во сне собственную свободу воли. Обычно человек, засыпая, катится по воле случая, нисколько не контролируя ситуацию. - И что делать? - Таня пихнула мужа локтем под ребра - чтобы не ехидничал. - На первый взгляд все просто. Заснув, именно заснув, а не раньше, нужно во сне поднести к глазам ладонь и посмотреть на нее. Как только это случилось - все! Новый мир у ваших ног. Можете дальше воображать стены, потолки, людей, гурий и так далее. Увы, на деле желание взглянуть во сне на свою ладонь уплывает вместе с сознанием. Наверное, кто-то может добиться своего с первой попытки, кто-то - лет через двадцать, а кто-то не увидит своего личного мира никогда в жизни. Хотя человеческий мозг достаточно развит, чтобы создать не одну, а сотни вселенных. Это вам любой биолог скажет. Пока люди рассуждали о высоких материях, неугомонный Альфонс покинул кота, добрел до Таниных шлепанец, деловито почистил длинным кривым ногтем клюв и внезапно долбанул гостье по носку тапка. - Ой! - девушка поджала ноги. - Что ты делаешь, скотина! - вскочил со стула Миша, а попугай закинул голову назад, зажмурил глаза и нежным бархатным баритоном простонал: - Боже мой, как ты прекрасна! - Как? - Изумленно распахнув голубые глаза, Танечка утратила бдительность, и Альфонс немедленно клюнул другой тапок. Муля, явно решивший под шумок сделать ноги, выполз из-под кресла, волоча по полу жирное брюхо, однако попугай заметил беглеца и, взмахнув широкими ангельскими крыльями, кинулся за ним. Хлопнула входная дверь. Заливаясь яростным лаем пуделиха ворвалась в комнату и попыталась ухватить ненавистную всем птицу за хвост. Альфонс увернулся, кот не успел. Собака по имени Охлос рухнула коту на голову и мохнатые обитатели дома покатились по полу, мимоходом снова опрокинув невезучий стул, а подлый попугай пикировал на них сверху, долбя клювом то одного, то другого. Шумно грохнулся на пол торшер, полился кипяток из опрокинутого чайника... - Вот, - страдальчески вздохнул Миша, - разве можно заниматься йогой в такой обстановке? Шлепая босыми ногами, прибежал семилетний Андрюшка, кинулся разнимать зверей, тут же был поцарапан, клюнут и укушен, но реветь не стал, а принялся тоже ловить попугая. Альфонс, теряя яркие, как свежий снег, перья, не только ловко уворачивался, но еще и ухитрялся стучать четвероногих преследователей по головам, а двуногого по пяткам. Досталось даже Мише, хотя тот чинно восседал на стуле, прихлебывал кофе и флегматично советовал: - Оставьте. Пусть выживет сильнейший. Желательно - один. Кончилось тем, что хлопнула входная дверь, и послышался голос Мишиной жены Иры: - Что за шум, а драки нет?! Драка прекратилась немедленно: Андрюшка с Охлосихой выскочили навстречу любимой мамочке, а Муля опять спрятался под кресло. Попугай с видом победителя уселся Тане на плечо, вдохновенно пробормотал: "Боже мой, как ты прекрастна!", и вытянул шею. Женщина улыбнулась и почесала галантной птице грудь. Попугай замурлыкал. - Слушайте, - осенило Мишу, - А может, вы Альфонса возьмете? Так тихо без него было! - Что б он нам сына по квартире гонял? - усмехнулся Олег. - Да нет, - отмахнулся Миша, - это он только кошек так не любит. - И чтоб орал каждый день в пять утра? - Можно покрывало накидывать. Тогда он спит спокойно. - Боже мой, как ты прекрасна! - простонал попугай, на мгновение прервав мурлыканье. - А если его поставить Сашке в комнату?.. - задумчиво спросила Татьяна. - Я вам и клетку подарю, - почему-то прошептал Миша и радостно побежал на кухню... Больше всех обрадовался приобретению Сашка: приведенный из садика домой, он тут же принялся таскать по комнате огромную клетку, выбирая место получше, потом долго твердил попугаю: "Попка дурак" (Альфонс гордо отворачивался), а ложась спать, даже забыл про свой любимый йогурт, поставленный рядом с кроватью. За его неполные пять лет такие случаи можно было пересчитать по пальцам. Олег укрыл сына одеялом и отправился помогать жене. Обычно этим и заканчивался каждый их день - Таня вставала к раковине и начинала мыть накопившуюся за день посуду, а муж приходил ей помогать. Он подкрадывался сзади, осторожно зарывался лицом в душистые кудри, нежно целовал шею, покатые плечи, касался губами розовых мочек ушей, а руки его ложились жене на бедра, или ласкали грудь, почти сохранившую форму даже после рождения сына, или опускались ниже живота... И чаще всего посуду приходилось домывать утром. - Не подходи! - сурово, даже без тени улыбки предупредила Таня, едва скрипнул пол у порога. - Да я только помочь, - вкрадчиво сообщил Олег. - Не подходи! - Она повернулась к нему лицом и умоляюще добавила: Пожалуйста. Я ведь тоже не деревянная! Извини, любимый, но дня три тебе придется потерпеть. Настал момент такой... - Хорошо, я не буду, - не без тоски в голосе произнес Олег, прошел к окну и присел на подоконник, откровенно любуясь своей женой. Та вымыла одну тарелку, поставила в сушилку. Вымыла вторую, задержала ее в руке, приглядываясь к чему-то и внезапно топнула ногой. - Ну не могу я так! Уйди отсюда! Хочется в такие дни больше, а нельзя вообще. Олежка, любимый, не обижайся! Уйди пожалуйста. Я ведь тебя всем телом чувствую. Аж мурашки по коже. Ложись иди спать. Я тебя очень прошу. Пожалуйста... Олег немного посопел - но что тут скажешь? - и отправился укладываться. В постели без Тани было непривычно холодно и одиноко. Олег покрутился, прислушиваясь к бряцанью посуды, потом накрылся одеялом с головой. Стало теплее. Он вспомнил попугая, мишины "йоги", усмехнулся. Если бы ему пришлось создавать свой мир, то он изготовил бы женщин без месячных... Жалко, они были бы не настоящие... Хотя, придуманные женщины не знали бы, что они не настоящие... Или знали... Мысли перескочили на драгоценные камни: сейчас при выращивании искусственных камней специально добавляют в расплав различные химические элементы, чтобы отличить их от настоящих. Вопрос: какой смысл делить камни на поддельные и настоящие, если между ними нет никакой разницы? Идея показалась здравой. Если сделать женщин, неотличимых от настоящих, значит они и будут настоящими... Олег перевернулся на другой бок и, уже проваливаясь в сон, попытался вспомнить, что нужно, чтобы создавать женщин... Неужели просто посмотреть на ладонь? Во сне он недоверчиво усмехнулся и поднес руку к лицу. Ладонь оказалась мозолистой, исчерканной всякими пророческими линиями жизни, судьбы, здоровья. Еще был застарелый ожог на мизинце - серебро полгода назад брызнуло; чернильное пятно на кончике указательного пальца. Ладонь как ладонь. Видит он ее. Ну и что? И тут же возникло удивление: а как он может ее видеть? Ведь он же под одеялом! Или уже без одеяла? Олег огляделся. Действительно, никакого одеяла нет. Просто комната. Потолок, да четыре стены. Четыре светло-серые стены, без окон, без дверей. Ни единого окна, ни единой двери, ни входа, ни выхода. Где он? Как он сюда попал?! Олега охватил жестокий приступ клаустрофобии. Замурован! Стало страшно - дикий беспричинный ужас, словно он оказался нагишом перед тигром-людоедом. Ему страстно, всей душой захотелось ощутить в руках оружие, простое и надежное, а лучше всесильное... Меч, русский прямой обоюдоострый меч, да такой, чтобы не то что ворога или зверя, а любую стену как повидло резал! Будь она хоть деревянная, хоть каменная, хоть трехслойной керамической брони! И меч возник. Прямо в руке. Достаточно весомый, чтобы ощутить тяжесть оружия, но не настолько, чтобы рука уставала его держать, с длинным лезвием, сверкающим, как первый утренний луч. Клинок до середины украшен тонкой изумрудно-зеленой вязью. Эфес усыпан крупными жемчужинами, а головка завершена огромным плоским фиолетовым аметистом. Непритязательная огранка французским каре открывала глазу дрожащее, живое мерцание в самом сердце камня. Олег поверил мечу сразу. Поверил, как человеку, ощутил, как друга. И даже понял, что у меча есть имя: Драккар. Страх исчез. Даже наоборот, появилось желание сразиться, встать с Драккаром в руках против достойного противника, скрестить клинки, увидеть ужас в глазах врага, услышать мольбу о пощаде, почувствовать радость победы. С кем сразиться? Естественно, с кем-то, олицетворяющим Зло. Буквально из воздуха соткался черный плащ, подбитый кровавым бархатом, появился черный камзол, отделанный кружевами воронова крыла, заструилась над воротником коричневая дымка, обрела форму вытянутой, покрытой шерстью морды. Внизу мелькнул хвост. Шерсть на морде поползла назад, обнажая угольную кожу лица, длинный крючковатый нос, узкую щель рта, густые изогнутые брови. Фантазия быстро обрела ясность, и почти мгновенно выросли прикрытые панталонами козлиные ноги с раздвоенными копытами, вытянулись изогнутые рожки на голове. Дьявол! Сам Дьявол. Впрочем, это естественно. Только Дьявол и есть истинно достойный противник. Олег широко расставил ноги, слегка пригнулся, взяв меч обеими руками, и приготовился к схватке. Дрогнули, поднимаясь, безресничные веки, сверкнули белки. Первый вздох по комнате потянулся острый запах серы. Мелькнули на мгновение сахарные зубы - Дьявол качнулся, словно потерял на миг равновесие, раскрыл глаза и в упор посмотрел на Олега. Кончик меча описал небольшой круг и вернулся в изначальную точку. Легкий и послушный. Дьявол медленно опустился на колено и склонил голову. - Приветствую тебя, Создатель! Драккар, словно сам собою, вскинулся вверх. - Благодарю тебя, Создатель, за подаренную мне жизнь и клянусь служить тебе верой и правдой, и исполнять все твои приказы. Если ты желаешь моей смерти, то я готов погибнуть, благодаря тебя даже за тот краткий миг жизни, который ты дал мне своею волей. - С чего ты решил, что я хочу тебя убить? - Я второе из твоих созданий. Меч взял половину твоей души, мне досталась лишь четверть, но я еще достаточно близок к тебе, Создатель, чтобы чувствовать твои мысли и желания. Если ты пожелаешь, я готов помочь создавать мир в соответствии с твоими желаниями, высказанными и невысказанными, и избавить тебя от необходимости обдумывать каждую мелочь. - Мир в этой камере без окон и дверей? - Олег красноречиво развел руками. - Ты прав, Создатель. Сотворенное тобой однажды уже невозможно изменить. Но можно изменить еще не созданное. - В каком смысле? - кончик меча настороженно подпрыгнул вверх. - Невозможно творить мир в этой, уже существующей комнате. Но можно создать мир за этими стенами. - Дьявол поднялся на ноги. Стало видно, как выглядывающая из-под подола плаща мохнатая кисточка хвоста, похожая на львиную, бегает из стороны в сторону. - Ты позволишь, Создатель? Только согласно твоих мыслей, желаний и представлений. Олег не успел сказать и слова, как рогатый слуга уже склонился в поклоне. - Повинуюсь, Создатель. На миг возникло холодное жутковатое ощущение в голове, словно там зашипела газировка. - Что это? - Весь этот мир, Создатель, - Дьявол развел руки, - лишь осьмушка души твоей, и он благодарен тебе за счастье своего существования. - Ты что, издеваешься? - Олег ощутил нарастающую злость: в их маленькой комнатушке ничего не изменилось. Но тут Дьявол сухо щелкнул черными пальцами, и стены рухнули...
      * * *
      Подушка накрылась в самый неподходящий момент. Впрочем, они всегда выходят из строя невовремя. Речь идет, естественно, не о той подушке, на которой спят по ночам, а о банальной воздушной подушке автобуса марки "Икарус 260-П", в просторечьи - Пешки. Видимо, красавице двухдверной очень не хотелось расставаться с водителем на ночь. Ревнует, что ли? Так ведь не должна, парень он холостой, не к жене убегает. - Сережа наш, между прочим, - с укоризной попенял машине Саша Трофимов, - посимпатичней будет, повиднее. Бабник к тому же. Вот его бы и ревновала! Зануда. Для очистки совести он вышел и направился к заднему мосту. От колес яростно шипело, словно кто-то старался свистнуть в два пальца, но никак не получалось. Трофимов открыл лючок перед правыми задними колесами, сдернул тягу уровня пола - неизменно грязный кусок ржавого прута с двумя заросшими мхом резинками на концах - и перевернул рычаг воздушного крана в верхнее положение: хоть давление из рессиверов сбрасывать не будет. - Ты понимаешь, свинья, что я так без зарплаты останусь? - высказался Саша. - Даже не покраснела, подлюка. - Товарищи пассажиры, - поднялся он на первую ступеньку и заглянул в салон, - к сожалению, автобус дальше не пойдет. - Как это не пойдет?! Почему?! Да что это такое, как вечер, так до дома не доехать! Хоть до остановки довезите! Почему из парка на ломаном автобусе выезжаете?! Чтоб избавиться от криков, Трофимов взял подстилку, кинул поближе к колесам и с умным видом полез под брюхо машины. Все эти вопросы пассажиры задают всегда, при каждой поломке. Можно подумать, водитель специально песочек в подшипники подсыпает. Саша терпеливо лежал на спине и вспоминал Костика с тридцать четвертого маршрута: его сегодня бабка пытала - почему полтора часа автобуса не было. А там круг двадцать минут, он мимо этой старушенции пять раз проезжал! А разве докажешь чего? Фиг! Только жалобы строчат. Как хорошо было бы работать, не будь на маршрутах пассажиров! - Хэй, зэмлак! - постучал кто-то по ботинку. - В чем дело? - высунул Саша из-под машины голову. - Скажи, зэмлак, гдэ улыца Ора Джани, Кидзэ? - Какая? - Ора Джани, Кидзе. - Без понятия! - Трофимов попытался уползти обратно, но смуглый сын знойного юга застучал по ботинку с энергичностью швейной машинки: - Э-э, зэмлак, ты там эздишь, точно эздишь! Шэстэсат чэтвэртый сказали! - Не знаю... - засомневался Трофимов, - Какая, говоришь? - Ора Джани, Кидзе! Два часа эж-жу! - Какая? - Ай, зэмлак, Ора Джани... - Постой... Орджоникидзе, что ли? Так остановку назад была! - Ай, зачэм не гаварил?! Два часа эж-жу! - Южанин театрально вскинул руки и зашагал вдоль тротуара. Еще немного выждав, Саша заглянул в окно салона. Кажется, все разбрелись. - Ох, накатают сегодня на меня жалобу! - вслух подумал Трофимов. - А может, и нет. По Новоизмайловскому проспекту еще один автобус ходит, да и троллейбус тоже, а на кольцо, к платформе, в такое время никто не ездит. Он вернулся за руль, вытер руки, погасил свет в салоне. Рядом, противно визгнув тормозами, остановилась двести тридцать пятая ГМПешка - то бишь "Икарус" с гидромеханической коробкой передач - передняя дверь, опять же с визгом, распахнулась: Антошка с шестьдесят третьего маршрута. - Что у тебя? - крикнул Антон. - Подушка гавкнулась! - Как? - Как-как, еду, вдруг - бабах! Бум-бум-бум... Как они еще накрываются? - Понятно. "Возвратом" пойдешь? - Не-е, я теперь тут жить буду! Места хорошие, воздух свежий. Ночью костерок разведу, прохожего отловлю, на вертеле зажарю. Романтика! - Понял, оставь чуток жаркого, утром подъеду, пикник устроим! - Заметано! - Ну, до завтра! - Пока! - Саша закрыл форточку и еще раз протер руки. Антону хорошо трепаться, он через час машину на БАМ поставит и домой, баиньки. А ему с автобусом корячиться. Теоретически сейчас нужно было звонить в парк и брать "возврат" по технеисправности. Но тогда за последний круг снимут премию за регулярность движения. Саша считал, что допускать этого не стоит. Он еще раз тщательно протер руки, воткнул вторую передачу и, высоко подскакивая в кресле от каждой кочки, медленно заковылял на станцию. Когда премудрые венгры ставили на автобус воздушную подвеску, то это было гениально: чуть выше давление - автобус поднялся, чуть ниже - осел. Всегда одинаковое расстояние от ступенек до земли, всегда ровно стоящая машина, причем независимо от загрузки. Это было прекрасно. Теоретически. И для теоретических дорог. А на натуральных российских кочках мост гуляет туда-сюда, и подушки отзывчиво выдергиваются со своих гнезд. Вот потому-то везде, где нормальные машины скачут по ямам как кузнечики после получки, "Икарусы" медленно переваливаются, словно гусыня перед родами. И все равно выдергивают подушки. Нет, "Икарус" машина хорошая. Даже очень хорошая! Но - местами. На кольцо Трофимов приковылял примерно в то время, когда и полагалось. Правда, полагалось вернуться от платформы "Воздухоплавательный парк", но зачем придираться к пустякам? Диспетчер сонно черканула в путевке пару слов, расписалась, и, зевнув, помахала ручкой: "До завтра!" Что и требовалось. Трофимов мог ехать в парк с сознанием честно выполненного долга. Увы, сознание это скорости Пешке не прибавило, и в парк она приковыляла не в двадцать три сорок две, а в полпервого. Заявку на ремонт Саша давать не стал - кто ее ночью выполнять станет? Просто загнал свою красотку на яму, скинул рычаг в нижнее положение, выправил по месту нижний край подушки и руками прикрыл щель между резинкой и ее площадкой. Обнаружив, что рычаг упал вниз, наивный венгерский кран уровня пола решил, будто в салон ввалилась толпа народу и стал трудолюбиво загонять в подушку воздух. Резинку раздуло, расперло во все стороны, придавило к площадке - бабах! - и она встала на место. Это был фарт, такое не всегда получается. Минут за двадцать Саша отмыл руки, - и почему в машинах все всегда такое грязное? - а потом погнал Пешку на БАМ, как в просторечье обзывали открытую стоянку. Часы натикали час тридцать три. Приткнув машину в ряд, Саша лихорадочно скрутил зеркала - а то ведь и ноги могут вырасти - запер их в кабине, (час тридцать шесть) добежал до будки охраны, крикнул в дверь: - Двести тридцать восьмую сдал Трофимов! - бросился в медкабинет (час тридцать девять) - Девочки, я трезвый, штамп, развозка... - Беги, поставим. Трофимов кинул путевку на стол, метнулся на улицу и увидел красные габаритные огни уходящей развозки. Час сорок. Ровно через четыре часа ему вставать на работу. - Не грусти, Шурик, - сказал он сам себе, - за полчаса дойдешь. Если бы ты жил в Веселом поселке, положеньице было бы намного хуже. Саша натянул шапку на уши, застегнул молнию куртки до самого горла, надел перчатки и тронулся в путь. Зимняя ночь отличается тишиной. Особенно в городе. Никому не приходит в голову гулять по улицам с магнитофоном в руке, нет мотоциклистов, редко проезжают машины. Далеко растекается над искрящимся снегом желтый свет фонарей, одиноко смотрит с морозного неба круглая луна. За десять минут Трофимов дошел до Пулковского шоссе, пересек его и потопал к кооперативным гаражам. Оттуда работяще затявкали сторожевые собаки. - Счастливые, вас через пять часов спать отпустят, а мне в это время только на линию выезжать. Псины надрывались так, словно их за хвост на партсобрание волокли. Саша показал трудягам язык и направился к стадиону мясокомбината. На трибунах скамейки скрылись под высокими сугробами, и ветер почти бесшумно сметал с них снег на футбольное поле; нервно дрожал фонарь возле пустого табло, тихо и неразборчиво бормотал громкоговоритель. От холода стало пощипывать кончик носа. Ничего страшного. Полдороги уже позади. По темной от высоких тополей дорожке он дошел до ярко освещенного Московского шоссе. Никаких машин, город как вымер. До дома оставалось минут десять. В тишине далеко разносился резкий хруст снега под ногами, кончик носа почти онемел, мороз забирался в хваленые замшевые перчатки. Ноги тоже начали подмерзать. Саша уже миновал детский садик, когда сбоку померещилась тень. Он обернулся, и... - Вот это да-а!.. - вырвалось совершенно невольно. - Что случилось? - Девушка, примерно с него ростом, сверкнула голубыми глазами. Точеный носик, удивленно приподнятая бровь, алые, но явно ненакрашенные губы, безупречное каре серебристо-белых волос и роскошнейшая песцовая шуба до самой земли. - Вот это да! Я и не думал, что на свете бывают такие роскошные дамы! - Правда? - она кокетливо скосила глаза и поправила пушистый воротник. - Еще бы! И не страшно гулять по ночам в такой шубе? - А что со мной может случится? - Соблазнится кто-нибудь, да и украдет вместе с шубой. - Так прямо и украдет? - она звонко засмеялась. - Ты-то ведь не хватаешь. - Мне на работу через четыре часа, боюсь, спрятать не успею. А то бы уже в мешок засунул! И бегом, пока не поймали! - Мешок? - она задумчиво подняла глаза к звездному небу. - Нет, в мешке мне не нравится. - Можно и другое что придумать. Давай, послезавтра встретимся, и я тебя осторожно, культурно украду? - Послезавтра? - Ну, что ты зачирикалась, Синичка? Шутит человек: ночь на дворе, вот и морочит тебе голову спросонок, - услышал Трофимов низкий мужской голос и внезапно понял, что красавица гуляет не одна. Неподалеку ехидно улыбался спортивный русоволосый парень с тоненькими усиками. Он был одет в брюки-дудочки, легкие ботинки и клетчатый пиджак, несмотря на мороз расстегнутый на груди. Парень обнимал за плечо стройную девушку в короткой дубленке. К их компании явно принадлежал и высокий старик с посохом. Старик был в рясе с откинутым капюшоном, длинные, иссиня-черные волосы рассыпаны по плечам, а на грудь опускалась столь же черная окладистая борода. - Шутишь? - переспросила девушка. - Проверим? - предложил Трофимов. Говорил он, конечно, не всерьез, но украсть такую красотку не отказался бы ни один нормальный мужик. Послезавтра? Парень громко засмеялся. Девушка обернулась к нему, потом посмотрела на Сашу: - Нет, послезавтра не получится. Но если ты не забудешь и не передумаешь, и через месяц, в полнолуние придешь на это место... - она многозначительно прикусила губу - То я разрешу меня немножечко украсть... Придешь? Парень захохотал, его девчонка хихикнула, даже дед улыбнулся. - Обязательно! - заявил Трофимов всем им на зло. - Пойдем, Синица, - окликнул девушку старик. Они повернулись и пошли к школе. Девушка немного помедлила: - Значит, через месяц? - и побежала следом. Когда они поворачивали за угол школы, она обернулась и помахала рукой. Саша улыбнулся в ответ - есть же красотки на белом свете - и пошел домой.
      * * *
      ...будильник надрывался, едва не подпрыгивая на столе от усердия. Олег открыл глаза, лениво попытался достать истязателя рукой. Знал, что стоит изверг далеко, что дотянуться не удастся, но каждое утро делал подобную попытку. Потом закрыл глаза, надеясь вернуть утраченный сон - меч, Дьявол, стены рухнули... В самом интересном месте! Что там, за стенами? Будильник продолжал звенеть. Хоть бы батарейку свою пожалел, садист. Олег с завистью покосился на жену - Танечка ухитрялась безмятежно спать даже под раскаты грозы, не говоря уж о всяческих человеческих изобретениях, и сейчас только тихонько посапывала, натянув одеяло до ушей - тоскливо застонал и смирился с суровой действительностью. Он сел в теплой постели, выпростал ноги, лихорадочно нашарил на холодном полу не менее холодные войлочные тапки, встал и зло стукнул служителя точного времени по макушке. Тот обиженно тренькнул напоследок и замолк. Олег, отчаянно зевая, прошлепал на кухню, поставил чайник на плиту, развернулся, открыл кран с холодной водой и решительно сунул под него голову. Утро настало. Не вытирая рук, Олег зашел в маленькую комнату, стянул с сына одеяло и стряхнул холодные капли ему на спину. Тот завизжал и ловко нырнул под кровать. - Когда вытрешь там пыль, вставай. Пора кашу варить. - Варить утреннюю кашу, точнее, следить, чтобы она не убежала, было первой трудовой обязанностью маленького Сашки. Затем Олег развел растворимый кофе, отнес в большую комнату, откинул краешек одеяла и подсунул чашку, полную горячего аромата, Танечке под нос. Женка улыбнулась во сне, довольно мурлыкнула, перевернулась на живот, не открывая глаз, нащупала чашку и поднесла к губам. Кофе в постель было любимой процедурой не столько для Тани, сколько для самого Олега. Ему доставляло огромное удовольствие слышать сонно-довольное бормотание своей прелестной супруги, необычайно возбуждало стройное обнаженное тело, еще полное ночного тепла, нравилось видеть, как Танечка лежит на животе, помахивая в воздухе ступнями, и млеет от маленьких глотков горьковатой бодрости. По выходным сия процедура кончалась тем, что он снова нырял к супруге под одеяло, но сегодня день был будний. Поэтому Олег лишь погладил свою Таню по волосам, один раз, не удержавшись, скользнул ладонью вниз по шелковистой спине, до плотной попочки, увы, затянутой на этот раз кружевными трусиками, вздохнул и отправился готовить завтрак. Работал Олег Димин плавильщиком в частной ювелирной мастерской, можно даже сказать - небольшом заводике. Некая буржуйка Надежда Альбертовна устроила свое предприятие на Обводном канале. Представляло оно из себя трехэтажный дом, где на первом этаже сверкал обширный офис (служащий, скорее, выставочным залом), а на двух других пятнадцать художников лепили восковки. В подвале стояла муфельная печь, в которой Олег плавил драгметалы (в основном серебро) и разливал по формам. Главной его задачей было не допускать простоя расплава - угорают ценные металлы со страшной скоростью. По той же причине нельзя было оставлять работу на потом. Начал плавку - доводи до конца. Хозяйка мастерской - маленькая тощая женщина со злыми глазами - с присущей буржуям бдительностью каждые два часа прибегала в подвал и заглядывала в тигли. Олег тут же привычно начинал ругаться. Частично обижаясь за недоверие, частично демонстрируя свою пролетарскую независимость. Сегодня, после очередного визита Надежды Альбертовны, он подумал, что можно было бы воссоздать ее в своем сне и покарать за недоверие Драккаром. Олег представил себе ее тщедушную жилистую фигурку, тоненьку шею, жалобный писк, и совсем было уже замахнулся мечом... но в последний миг пощадил несчастную: в конце концов, тетка она была неплохая. Бесплатную спецодежду всем выдавала, проездные карточки. Один раз, когда три месяца денег с клиента получить не могла, продала свою квартиру, чтобы зарплату выдать. Да и угорают в тиглях ее кровные, не чьи-нибудь. А мысли тем временем перескочили на рухнувшие стены: что же там, что за ними? Дьявол обещал сделать мир таким, какой Олег пожелает. Что же там получилось? Эх, проснуться бы хоть на десять минут позднее! Домой Олег вернулся около десяти. У художников разыгралась фантазия на крупные формы - пришлось две лишние плавки делать. Сашка встретил его в коридоре и угрюмо сообщил: - А у меня мама Афика отобрала. - Кого? - Ну, попугая... - Времени-то сколько, - серьезно, как мужчина мужчине, ответил Олег. Тебе уже полчаса как спать пора. А ты, небось, играл с птицей? - Да я его только положить рядом хотел. Чтобы ему спать удобнее было. Олег представил себе желтоклювого Альфонса в детской постельке и с трудом подавил улыбку: - Нет, Сашка, ты не прав. Птичкам нужно спать на жердочках. - Тогда я за йогуртом пошел, - вздохнул сын. - Спокойной ночи. И потопал к холодильнику. Там, на кухне, Таня, не забывая поглаживать млеющего на плече попугая, уже накладывала в тарелку с дымящейся вареной картошкой котлеты. - Мы как раз только поели. - Она взъерошила мужу волосы. - Устал? - Но кое-что еще могу. - "Кое-чего" пока нельзя, - она усмехнулась и показала ему нос. - Вот тебе. Терпи, крепче любить потом будешь. Сразу после ужина Олег был отослан спать. Он разделся, забрался под холодное одеяло, закрыл глаза. - Я взял на себя смелость облегчить твой переход в этот мир, Создатель, склонился в почтительном поклоне Дьявол, и Олег увидел, как плавно, словно лепестки тюльпана, раскрываются стены. Стены мягко и бесшумно легли в густую траву. На миг Олегу показалось, что это всего лишь картинка, но Дьявол вновь склонился в поклоне, и тотчас пахнуло пьянящим, сладким и чуть влажным ароматом заливных лугов, донесся шелест ветра, стрекот кузнечиков. Пестрая, густо усыпанная цветами поляна ограничивалась темно-зеленым лесом, высоко забравшимся острыми вершинами деревьев в чистое голубое небо. На небосклоне ярко светилось несколько лун разного размера, причем все они ощутимо перемещались вверх или вниз. В поисках солнца Олег огляделся кругом и обнаружил, что прямо за его спиной высится горная гряда. Это была отвесная стена, утыканная заснеженными вершинами, как Кремль - зубцами. Немного левее однообразие прерывалось несколькими высокими и стройными, словно минареты, шпилями. - Это центр мира, - немедленно сообщил Дьявол. - Твой замок, Создатель. - Мой? - искренне удивился Олег, но тут же спохватился. Действительно, ведь именно он - Создатель этого мира. Так кому еще может принадлежать этот замок? - Тогда войдем. Рва перед замком не было, но длинная пологая лестница дважды изгибалась в рукотворном ущелье, и возможным ворогам пришлось бы довольно долго добираться до дверей под смертоносным обстрелом защитников, для которых предусматривались специальные площадки наверху. Розоватая толстая дверь из мореного дуба, окованная шипастым железом, оказалась невероятной высоты впору на слоне въезжать. Она раскрылась с тяжелым скрипом, повинуясь жесту Дьявола, и изнутри пахнуло прохладой. - Нетоплено, - машинально отметил Олег. - Это замок Создателя, - торжественно изрек Дьявол, - и за всю историю человечества никто не решился посягнуть на него. - Какую историю? - Ты представлял его уже готовым, Создатель, а потому он существует в этом мире столько же лет, сколько и сам мир. - Один день, - отметил Олег. - Прости, Создатель, но для создания человека по образу и подобию твоему есть три пути. Можно одарить женщину твоим семенем, и она родит подобного тебе. Но у меня не было женщины. Можно дать родиться первым молекулам, из них позволить развиться микробам, потом простейшим, потом животным, пока не появится человек. Но это невероятно долго. И есть третий путь. Сразу создать человека с памятью о его долгой жизни, предках, истории. В этом мире есть цивилизация хеленов, прошедшая долгий путь развития и войн, пока не была объединена в единую страну, есть дикие и полудикие племена, есть Долина Странных Мыслей, куда я поместил все, чего не мог постичь. Люди этого мира насчитывают тысячелетия своей истории и всегда в центре мира стоял пустой замок Создателя. Они даже дали ему имя Мертвого Замка. Олег неторопливо вошел в двери. Дьявол бесшумно скользнул следом. Они оказались в совершенно пустой комнате - ни шкафов, ни столов, ни диванов, ни даже табуретки. Только толстый слой пыли, да масса несуеверных пауков по углам. - Они тоже помнят о массе поколений? - кивнул Олег в сторону густой паутины, затянувшей высокое готическое окно. - Об этом помнит весь мир, Создатель, - сурово ответил Дьявол. - Не самое уютное здесь место... - Нужно призвать жителей ближайших селений и объявить, что Создатель пришел. Они приведут все в порядок. Олег выглянул в окно, на сверкающий красками луг, потом обернулся назад, к пустым и холодным залам Мертвого Замка, и решительно приказал: - Пусть готовят замок. А мы пока осмотрим мой мир. - Слушаюсь, Создатель, - склонился в поклоне Дьявол и звонко хлопнул в ладоши. Тотчас за стеной послышался дробный топот. Стараясь не выпачкаться в паутине, Олег приоткрыл дверь в соседний зал и увидел двух крупных серых коней. Кони стояли оседланные, взнузданные и звонко били копытами в мраморный пол. - Откуда они взялись? - Я приготовил их для нашего путешествия, - несколько забеспокоился рогатый слуга, - они не нравятся тебе, Создатель? - Но почему они в замке? - Я же объяснял, Создатель. Мы не в силах изменить то, что уже создано. Улица пуста. Чтобы кони появились на ней, их было бы нужно привести, оседлать, взнуздать, а твои слуги еще не явились в замок. - Ты хочешь сказать, что создал их прямо в соседней комнате? - Нет, я просто предположил, что они стояли там и ждали твоего визита на протяжении тысячелетий. Поскольку никто и никогда не смел заглядывать в твой замок, то возможность эта вполне реальна. Один из коней просунул голову в дверь и ткнулся мордой Олегу в плечо, громко чмокая влажными губами. - Как его зовут? - Олег погладил теплую конскую шею. - Джордж, - после секундного замешательства ответил Дьявол. - Хороший, Джордж, хороший, - тихонько похлопал коня по ноздрям Олег, слушай, Дьявол, а кусочка хлеба ты "предположить" не можешь? - Прости Создатель, я не подумал об этом сразу, а теперь поздно. Здесь больше ничего нет. - Так создай, - предложил Олег. - Наверное, я плохо обьяснил, - Дьявол прошел в соседний зал, взял второго коня под узцы и повел за собой. - Если в этом мире люди столетиями ходили по полю, и на нем никогда не было никаких валунов, то создать посреди пашни огромный камень уже невозможно. Можно привезти его из другого места, или предположить, что он существует под полем, куда никто и никогда не заглядывал. Но если валун появился, то убрать его можно только одним способом - выкопать и увезти. Я не догадался создать хлеб сразу, а теперь уже поздно. Его нет. - Жалко, - вздохнул Олег и, следом за Дьяволом, повел коня на улицу. Значит, чудеса творить мы не можем... - Мы можем менять по своему желанию события, которые непостоянны сами по себе: менять погоду, поднимать и успокаивать ветер, вздымать волны, подчинять себе волю зверей и насекомых... Мы не можем создать из пустоты птицу, которая гнездится на дереве уже много лет, но можем заставить ее лететь туда, куда пожелаем, - Дьвол ловко взметнулся в седло, натянул поводья. - Тебе даже не нужно уметь ездить верхом, конь и так будет следовать твоей воле. Разве это не чудо? Дьявол рассмеялся. Выглядело это так, словно кто-то потянул его за кожу на макушке, отчего черные губы обнажили острые клыки. Зубки у слуги оказались весьма впечатляющими. Вегетарианцем он явно не был. - Чему ты так радуешься, рогатый? - не очень дружелюбно спросил Олег. - Как прекрасно жить, Создатель... - Дьявол поднялся в стременах, с наслаждением втянул прохладный воздух: - Просто существовать... Олег поставил ногу в стремя, положил руку на луку седла. Все его познания в области верховой езды сводились к просмотру голливудских вестернов. Конь засеменил вперед. Олег несколько раз неуклюже подпрыгнул на одной ноге, потом изловчился и забросил ногу на лошадиный круп. Джордж громко заржал. Олег покосился на Дьявола. Тот невозмутимо смотрел вперед. Отчаянно изгибаясь и помогая себе руками, Олег перебрался в седло и поймал поводья. Если не считать того, что колени пришлось развести в стороны до боли в паху, седло было удобным. Только непонятно, как управлять доставшимся транспортным средством. - Они приближаются, - сообщил Дьявол, поведя носом. - Кто? - Твои слуги, Создатель, - Дьявол указал на вход в ущелье. Олег попытался разглядеть, что там происходит, и внезапно Джордж, трочно пришпоренный, совершил дикий прыжок, едва не сбросив седока. Олег бросил бесполезные поводья и мертвой хваткой вцепился в луку седла. Конь замер как вкопанный. - Тебе не нужно так стремиться вперед, Создатель, - вкрадчиво прошептал Дьявол над самым ухом, - просто представь, что ты медленно движешься вдоль стены. Огромным усилием воли Олег оторвал взгляд от точки между ушей Джорджа и скосил глаза в сторону. Справа обнаружилось коричневое пятнышко мха. Пару секунд Олег его разглядывал, потом представил себе, что оно медленно перемещается назад. Седло дрогнуло, конь сделал пару шагов вперед и остановился. Олег выбрал трещинку на стене немного впереди, мысленно подтянул к себе - Джордж сделал еще несколько шагов. Тогда Олег переменил тактику: он представил себе, что конь продолжает вот так же, медленно, двигаться вперед... и все оказалось на удивление просто - Джордж неспешно переставлял ноги, седока слегка покачивало, никаких скачков, вставаний на дыбы и прочих "прелестей" из арсенала родео. Через минуту Олег решился отпустить луку седла и снова взялся за поводья. Кони спустились по пологой лестице замка и вынесли седоков в поле, посреди которого лежали рухнувшие стены комнаты. Только теперь они представляли из себя заросшие травой, выветренные, темные от дождей валуны, кое-как скрепленные раствором и с редкими следами штукатурки. Казалось, прошло уже не меньше века с тех пор, как здесь стояло здание. Олег обернулся к Дьяволу. Тот пожал плечами: - Не знаю. Я ничего не делал. - Но ведь ты создавал этот мир... - ... и с тех пор он существует самостоятельно, - закончил фразу Создателя слуга. - Несколько минут! - фыркнул Олег. - Тысячелетия... - тихо поправил Дьявол, поднялся на стременах. - Идут... На дорогу из леса высыпала нестройная толпа с хоругвями, вымпелами, странными фигурками, поднятыми высоко на шестах. Люди пели какую-то заунывную песню, не в такт размахивая зажатыми в руках алыми ленточками. Шедшие впереди старцы, были одеты в длинные черные балахоны, остальные, независимо от пола - в длинные разноцветные рубахи и белые шаровары. Не дойдя до всадников, все, словно по команде, рухнули на колени, ткнувшись лбами в землю. Олег почувствовал себя несколько неуютно, и конь под ним сразу попятился. Дьявол сморщился, фыркнул и, наконец, отвернулся, зажав нос. - Создатель... Ты пришел, Создатель, - бормотали старцы, чмокая губами дорожную пыль. - Да встаньте же вы! - не выдержал Олег. - Создатель явился! - взвыл один из старцев во весь голос, и люди расползлись на коленях в стороны, заплетая траву вокруг в косички и украшая ее ленточками. - Ступайте в замок и приготовьте его к возвращению Создателя! - резко приказал Дьявол, и конь в несколько прыжков унес его вперед. Олег, оставшись один на один с почитателями, растерялся. Угадав скрытые желания седока, Джордж громко заржал и, высоко вскидывая копыта, помчался в погоню за черным всадником. Вскоре они поравнялись. - Я понимаю, Создатель, им очень хотелось тебе понравиться, но нельзя же употреблять столько духов! - Дьявол громко фыркнул, недовольно сморщился и закрутил головой: - Я пропах насквозь! Боюсь, мне никогда не удастся войти в твой замок... Нет, ничего не может быть лучше свежего воздуха! Рогатый слуга громко захохотал и пустил коня вскачь, высоко вскинув руку. Большая серебристая стрекоза, описав стремительную дугу, спикировала Дьяволу прямо на ладонь, чем вызвала у всадника еще больший восторг. Олегу даже завидно стало. Он тоже вскинул руку, но к нему никто садиться не спешил. Некоторое время Создатель выжидал, потом выбрал взглядом одну из стрекоз, мысленно потянул к себе. Маленький живой вертолетик послушно завис над головой и плавно спустился на кончик среднего пальца. Почему-то именно этот пустяк вызвал у Олега страстное желание жить. Просто жить, дышать, разговаривать, валяться в траве, пить чистую прозрачную воду. Создатель расхохотался, спугнув уже совсем ручную стрекозу и пришпорил Джорджа. Дорога обогнула обширную, заросшую высокими сиреневыми цветами опушку и уперлась в развилку. В разные стороны уходили чистенькие, опрятные дорожки, на самой же развилке стоял высокий, замшелый, мрачный валун с хорошо знакомой надписью: "Прямо пойдешь - коня потеряешь, налево пойдешь - сам пропадешь, направо пойдешь - головы лишишься". Над надписью лениво топтался отъевшийся ворон, а вокруг живописно валялись несколько черепов и обглоданных костей. Не хватало только низких, черных грозовых туч. Олег вскинул глаза к чистому небу. Над головой немедленно завихрилась легкая дымка, которая быстро превратилась в пухлое облако. - Не надо, Создатель, - попросил Дьявол, - поблизости укрыться негде, промокнем насквозь... Олег промолчал - он ошеломленно созерцал, как сразу три солнца быстро поднимались над горизонтом. Еще несколько, размером поменьше, падали вниз. - Не может быть... - Олег закрыл глаза, потряс головой, снова взглянул на небо. Три солнца по-прежнему лезли ввысь. И еще одно, маленькое, немного левее. Чертовщина какая-то... Как раз под стать камню на распутье. "Налево пойдешь... Направо пойдешь..." Олег покосился на Дьявола: - И куда ведут эти дороги? - Правая в сторону Дикого леса; левая - к селениям рыбаков, средняя - в поселок пахарей. - А что означает надпись на камне? - Не знаю, Создатель. Так было в твоем сознании. - Понятно... Ворон на валуне расправил крылья, вытянул шею и старательно, очень зловеще каркнул. Потом сложил крылья и выжидательно склонил голову набок. Олег поежился. - Дьявол, а где страна хеленов, про которую ты говорил вначале? - Она по другую сторону хребта. Туда можно пройти только через Мертвый Замок. За хребтом - цивилизация, а эту часть мира населяют дикие племена. - Насколько дикие? - Разные... - замялся Дьявол, потом добавил: - Замок еще не готов принять тебя, Создатель. - Что, так сильно пахнут? - усмехнулся Олег. - Да, - кивнул слуга. Ворон нетерпеливо потоптался на месте. Впрочем, на голодающего он не походил... к сожалению. - Так ты не знаешь, что означает эта надпись? Дьявол отрицательно покачал головой. - Ну не будем же мы стоять здесь, пока все запахи из замка не выветрятся... - Умом Олег понимал, что камушек этот из сказки и всерьез его угрозы воспринимать не стоит, да ведь и все остальное, происходящее с ним, казалось неправдоподобным. Однако сидит же он верхом на коне, рядом Дьявол, сделавшийся покорным слугой, и мысленных приказов раболепно слушаются и стрекозы, и облака на небе. Так явь это или сказка? - Поедем прямо, - решился наконец Создатель и положил ладонь на рукоять меча. Коричневая пыльная дорога отнюдь не напоминала прямое, как стрела, шоссе. Она петляла между рощицами, ныряла в овражки, описывала беспричинные петли среди полей, скрывалась в сумраке леса и опять выходила на ароматные луга. Дьявол молчал, улыбаясь чему-то своему, а у Олега все не выходило из головы обещание придорожного валуна оставить его пешим. Создатель ни на мгновение не отпускал эфеса, внимательно всматриваясь в придорожные кустарники. Кто может там прятаться? Волк? Тигр? Или какой-то неведомый зверь? Дорога свернула к опушке густого соснового леса, ложась под самые кроны. Олега словно кольнуло под сердце - здесь! И он потянул Драккара из ножен. Пронзительный детский крик перекрыл уютное стрекотание кузнечиков в траве, огромная черная тень рухнула вниз из кроны. Сверкнул клинок, описав короткую дугу, на Олега дохнуло влажным теплом, и на земле забил кожистыми крыльями буро-зеленый обрубок. - Осторожно, Создатель! - Дьявол спрыгнул на землю, метнулся вперед. Осторожнее, ты же смертен! Джордж попятился, закрутил головой, громко заржал. - Смертен? - удивился Олег. - Это же сон?! - Ты создал бессмертным меня, мой господин, - ответил Дьявол, склоняясь над попискивающим обрубком, - но сам остался человеком. - Но ведь это сон! - повторил Олег. - Это новый мир, Создатель, - поправил Дьявол, и выпрямился: - Его нужно добить, а у меня нет оружия. - Кто это? - Вампир, из Дикого леса. Странно, что он оказался здесь. Они не умеют летать и плохо ходят. К тому же охотятся только из засады. - Так это и была засада! - Нет, Создатель. Они слишком тяжелы, чтобы летать. Когда они прячутся в лесу, то крыльями оборачивают тело, становясь похожими на пни. Потом ждут, пока кто-нибудь пройдет мимо... А вот так, кинуться на дорогу, сверху... Странно. Впрочем, этот еще слишком молодой. Пока они маленькие, то еще летают... Его нужно добить, Создатель. Иначе он будет мучиться довольно долго. Олег спрыгнул на землю, вскинул меч, примериваясь, но встретился с тоскливым взглядом раскосых красных глаз и опустил клинок: - Не могу. Беззащитного - не могу. - Ну, что ж... - Дьявол вздохнул, отвернулся от умирающего вампира. - Тебе нужно вымыться, Создатель, ты весь в крови. Люди могут счесть это очень плохой приметой. Только теперь Олег обратил внимание, что весь забрызган слизистой бурой жижей. - Да, не мешало бы... Вот только где? - У пахарей посреди каждого поля обычно есть небольшой пруд. Я думаю, это там, - Дьявол указал на несколько раскидистых деревьев, высящихся посреди темной пашни. Пруд оказался маленьким и мелким, но зато вода в нем была теплой и нежной, как кожа младенца, а дно покрыто зернистым рыжим песком. Олег бултыхался долго, с наслаждением, а потом вытянулся на шелковистой траве, подставляя бока лучам десятка здешних солнц... ... Он вскочил, прыгнул к столу и со злостью стукнул дребезжащий будильник по макушке: это ж надо зазвенеть в самый неподходящий момент! Охлос железный...
      ФЕВРАЛЬ
      Вьюга зло кидала в подвальное окно колючий крупяной снег, который с дробным стуком отлетал обратно. Правда, неведомыми путями отдельные зернышки ухитрялись проникнуть в подвал и холодными каплями падали на лицо. Олег зябко поежился - нынешняя морозная зима ему совсем не нравилась. Хотелось под теплое, нежное солнышко, на берег пусть мелкого, но такого чистого пруда. А тут восковки все тащат и тащат. Говорят, к выставке готовятся. А лепят мещанскую пошлятину по образцу немецких "пикантных" статуэток. Но немцы-то их хоть из бронзы делали, а эти "художники" - от слова "худо" - все из серебра норовят. Восковок накопилось где-то на две плавки. Этак раньше полуночи домой не попадешь. Олег посмотрел на часы, почесал в затылке, потом сплюнул в мусорный ящик и стал решительно переодеваться - ничего с этими "произведениями искусства" до утра не сделается. А он от зимы уже устал. - Папка! - Маленький Сашка разбежался по коридору и запрыгнул на отца, едва не опрокинув Олега на пол. - Ну, привет дошколенкам. Чем тут занимаетесь? - Мы часы рисуем. Тетя Света мне их до завтра оставила. Я нарисую и на стенку повешу. - Хорошая мысль. Часы - вещь полезная. Олег сполоснул под краном руки, заглянул на кухню: - Ну, и чем нас сегодня будут потчевать? - Жрать хочу! - откликнулся попугай с Таниного плеча. - С тебя хватит, Альфонс, - сурово отрезала Таня. - Представляешь, Олежка, он в банку с горохом забрался. Никогда не думала, что попугаи горох едят! - Боже мой, как ты прекрасна! - закатил глаза Альфонс. - И не подлизывайся, ничего не получишь, - отрезала Таня, доставая из сушилки тарелку. А сынок наш сегодня у Светки часы отобрал. Она человек мягкий, совсем было подарить собралась. Но я сказала, только до завтра... Олег представил себе, как жена еще долго и в подробностях будет пересказывать все, произошедшее с ней за день, и тихо попросил: - Танюш, я устал сегодня очень... Давай, я перекушу - и спать... Хорошо? - Ложись, конечно... - удивилась Таня. - Хотя времени еще и девяти нет.
      - Хорошо-то как... - простонал Олег, перекатился с боку на бок, чувствуя, как щекочут кожу сочные, ломкие травинки, открыл глаза - и тут же зажмурился от пронзительного света многих солнц. И не поверишь, что в Питере сейчас темень и холод... - Ты прав, Дьявол. Жить - это здорово! - Твоя одежда высохла, Создатель, - ответил слуга. - Мы можем отправляться в путь. Дорога вела меж ароматных лугов и душных пашен, между светлых, прозрачных рощиц и мрачных сосновых боров; под копыта кидались крупные коричневые кузнечики, метались туда-сюда звучные стрекозы, хлопали крыльями разноцветные бабочки; высоко в голубом небе ласточки резали воздух между легкими облаками, и со всех сторон щедро светили многочисленные солнца. - А море здесь есть? - спросил Олег, от души наслаждаясь здешней погодой после питерской зимы. - Конечно есть, Создатель, - откликнулся Дьявол. - Оно омывает Землю. - Здорово! - рассмеялся Олег. - Солнце и море. И Никакой работы. Мечта курортника. Далеко до него? - До моря? Дней пять пути... Если не останавливаться на дневки. - Дневки? Зачем? - удивился Олег. Между тем, дорога вывернула из протяженных ивовых зарослей, разделяющих два широких вспаханных поля, и всадники увидели огромную разноцветную толпу... И грянул гром: люди дудели в рожки, свистки, дудочки, стучали кочергами в выпуклые днища котелков, просто орали, подпрыгивая от восторга и размахивая красными ленточками и желтыми шарфами. - Что это? - Олег с трудом успокоил вставшего на дыбы коня. - Праздник, - коротко сообщил Дьявол. - Ну, это и так понятно. Бей в трубы, труби в барабаны... А какой? - Твое прибытие, Создатель, - Дьявол снял воображаемую шляпу и низко склонился в седле. Всадников окружили. У встречающих Создателя, восторженно визжащих девушек алые и ярко-желтые ленточки увивали руки и красовались в косах. Парни перепоясались цветными шарфами, а ленточки были подвязаны на шее и коленах. Чтобы издавать максимально возможный шум, сильная половина населения использовала подручные средства (вплоть до верещащих от ужаса поросят, которых самые находчивые держали за задние ноги и раскручивали над головой). - С ума сойти. А на колени они падать не будут? - Нет, Создатель. У замка мы встретили сектантов, поколениями готовивших себя для служения, а это дикие селяне: радуются, как умеют. Ты гневаешься? - Нет. Веселые праздники мне по душе, - сознание того, что его визит может вызвать у толпы столь буйный восторг, согрело Олегу сердце. Словно ощутив благожелательность Создателя, двое парней приблизились, отпустив на волю несчастных, раскрасневшихся от крика поросят, и взяли Джорджа под уздцы. Олег вопросительно покосился на Дьявола. - Они собираются проводить нас в деревню, - сообщил слуга. - Похоже, там уже жарят на вертеле самого большого хряка, режут салаты, достают из погребов мухоморы и перегораживают улицу для танцев. - А улицу перегораживать зачем? - Затем, что до конца праздника из деревни все равно никого не выпустят. - Ага, - кивнул Олег, - насколько я понимаю, наш путь к морю удлинился дня на два. - Ты прав, Создатель... - рассмеялся Дьявол. - Но море плещется вокруг Земли уже не один миллион лет. Что изменится за каких-то два дня?.. Молоденькая девчушка подкралась к Создателю, быстро и ловко обвязала его колено ленточкой и тут же отскочила с радостным смехом. Селяне взорвались криками с новой силой. - Вот и все, Создатель, - участливо покачал головой Дьявол, - теперь ты их гость. Не отпустят, даже если придется связать. - Нет, - улыбнулся Олег восторженным туземцам, - лучше я пойду добровольно. Что изменится с морем за каких-то два дня?
      * * *
      Автобус, сыто урча, снизил скорость, принял вправо, вежливо позволив обогнать себя какой-то "девятке", торопящейся в сторону Гатчины, и решительно развернулся в обратном направлении, затормозив у желтого фанерного флажка с надписью: "Цветочный комбинат". Раздраженно пшикнув, передняя дверь открылась, выпустила на остановку несколько человек. Вместо них в салон поднялась только одна женщина. Саша Трофимов посмотрел на часы, на тропинку, ведущую в сторону поселка, закрыл дверь и тронулся в обратный путь. Дорога была пуста, как желудок перед завтраком. Тьма - космическая. Абсолютный мрак, и только желтоватый свет подсевших фар вырезает перед машиной, словно по линейке, четкий треугольник "жизненного пространства". Бежит из ночи под колеса дорога, порождаемая в полусотне метров впереди и исчезающая прежде, чем успеваешь поверить в ее реальность. Пешка выбралась на самую макушку Пулковской высоты, за лениво мигающим светофором мелькнула остановка - пустая - и вдруг все исчезло... Автобус парил в небе, в бесконечности, в тишине, лишь далеко внизу колдовскую мглу разрубал сияющий клинок Пулковского шоссе, по левую сторону от которого бегало, светило, переливалось, перемигивалось множество огоньков. Там жил, дышал и ворочался гигантский организм аэропорта. А по правую сторону отдыхала вечность, и покой ее не нарушала ни одна суетливая искорка. Пешка ухнулась вниз, екнуло сердце. Но фары вырвали из небытия круто убегающий вниз заиндевевший асфальт, руки привычно повернули руль, и через несколько секунд машина, проскочив поворот на Пушкин, выехала на ярко освещенную аэропортовскую трассу. Единственная пассажирка вышла возле метро, взамен сели трое. Правда, все они доехали до конечной, так что времени на остановки Трофимов не терял, и заявился на станцию на двадцать пять минут раньше графика. - Ну ты гонщик! - Диспетчером на станции сегодня была Зина. Она сурово погрозила пальцем и быстро закрыла путевку. - Ладно, лети на свою развозку, еще успеешь. Но в час сорок Саша только-только заезжал на БАМ. Впрочем, расстраиваться причин не было: все равно завтра выходной, почему бы и пешком не прогуляться? Не торопясь, он снял зеркала, подмел в кабине, написал сменщику записку и отправился в путь. Мороз не чувствовался - наверное, из-за полного безветрия. Небо отсутствовало напрочь, даже задранный вверх прожектор на будке сторожа возле гаражей не мог дотянуться до непробиваемых ночных облаков. Трофимов неспешно шагал домой, предвкушая, как выпьет чашечку кофе, заберется под теплое верблюжье одеяло и тщательно проспится, часиков этак до двенадцати или до часу. В крайнем случае, до двух. Потом заберется в ванную, прихватив с собой чашечку кофе и свежую газету, и хорошенько отмокнет в горячей воде. Потом подсушится феном, пообедает и, прихватив бутылочку коньячка, отправится к Сереже в гости - тот как раз две новые видеокассеты обещал. Настроение было благодушным - и воздух от этого казался сладким, холодок приятным, и на деревьях иней переливался серебряными искрами, а фонари стояли по стойке смирно и услужливо светили прямо под ноги.