Битва на Калке - Битва на Калке. Эпизод первый

      Шлагбаума не возникло, зато из-за поворота дороги появился передвижной пост в виде пятерых конных ратников, главным из которых был здоровенный детина в кольчуге и блестящем шлеме. Его широкое лицо укутывала огромная черная бородища. «Ну, прямо дядька Черномор», — решил Забубённый, подъехав поближе.
      Увидев Путяту, детина с бородой чуть не вытянулся по струнке в седле своего тяжеловоза.
      — С прибытием, воевода, — радостно пробасил он.
      — Здорово, Геронтий, коль не шутишь, — приветствовал его в ответ Путята, остановив коня. — Ну как дела в Чернигове и окрестностях? Все ли сообразно?
      — Тихо пока, — сообщил Геронтий. — Князь уж заждался. Велел с дороги сразу к нему.
      — Ну, то я и сам разумею, — кивнул воевода. — Не будем время зазря терять. А ты неси службу крепко, чтоб ни одна мышь без спросу не прошмыгнула.
      — Оно понятно, — кивнул задумчивый Геронтий.
      На том и расстались. Отряд ускорил свой ход и поскакал в город по все расширявшейся дороге. А дозор во главе с Геронтием не спеша поехал вперед. Пропуском в Чернигов послужила личность воеводы, сообразил Забубённый. «Интересно, а какой паспорт придется предъявлять тем мужикам на телеге, что тащились сзади за отрядом, — пришла неожиданно мысль в голову механика. — Наверняка с рыбалки возвращаются али из местной командировки. Небось, тормознут их бравые ратники на проселке и давай шмонать: мол, колеса не того диаметра, техосмотр телега не прошла, аптечки нету, короче, — делись рыбкой и вали дальше». Забубённый до того распереживался из-за плодов своей буйной фантазии, что даже обернулся назад и посмотрел вслед предтечам гаишников, которые уже почти скрылись за поворотом дороги.
      Еще через пару километров по проселку стали попадаться первые домишки местного крестьянства. Большинство лепилось прямо к берегу Десны. То были либо хибарки, слепленные из обломков древесины, либо вообще землянки, возвышавшиеся над землей только небольшим скатом накладной крыши из Дерна. У особо зажиточных домишек виднелись плоскодонные лодчонки. Видно, народ здесь, как водится у речных жителей, промышлял рыболовством на жизнь.
      Никакими трехэтажными особняками новых русских здесь и не пахло. Наверняка местные бояре жили в самой крепости, опасаясь вражеских набегов. Ибо в случае войны или разбойного нападения все эти займища и починки первыми попадали под удар и почти полностью выжигались. Гораздо безопаснее было жить в городе. Но, как и во все времена, места для всей голытьбы в столице не хватало, вот и приходилось народу обживать ближайшие территории: берега рек и обочины дорог. Все к стенам крепости поближе, в случае чего можно там спрятаться или в лесу затеряться, жизнь свою спасти. Ну, а имущество — дело наживное. Сегодня есть, завтра нет, и наоборот. Да, судя по местной крестьянской архитектуре, имущества тут отродясь не водилось. Не было, видать, крепких хозяйственников.
      Скоро избушек по краям дороги стало больше, они все теснее жались друг к другу. Прибавилось и бродячего народу. Встречный люд, встречая воеводу, останавливался, завидев конный отряд, ломал шапки. По всему выходило, Путята тут был личность известная, полету высокого, не какой-нибудь рядовой ратник. Забубённому все это было непривычно, словно ехал он сейчас рядом с уважаемым генерал-губернатором, да еще предварительно обещал на него порчу навести, если тот не выделит участок под строительство дачи. Как-то даже совестно стало за мистификацию с фонариком и введение власти в заблуждение. Но вспомнив про обещанный кол, Григорий передумал и успокоился. Этот, блин, генерал-губернатор еще птица темная, неизвестно, каких от него подарков ожидать. Да и будут ли они. А кол — штука реальная.
      Тем временем отряд проехал через слободу и оказался у самого берега реки. Забубённый во все глаза искал признаки деревянного моста, наведенного через узкое место Десны, но пока ничего не увидел. Река здесь была, конечно, гораздо уже, берега расходились всего метров на сто, но при желании утонуть было можно. Путята, не раздумывая, направил коня в воду, за ним последовали все остальные ратники. Лошади с шумом погружались по самое брюхо и шли вперед, осторожно переступая копытами. Когда дошла очередь до Забубённого, он закрыл глаза на мгновение, мысленно перекрестился и, собравшись с духом, шлепнул Жорика пятками по бокам. Тонуть вместе с лошадью как-то не хотелось. Да и без нее не хотелось. Жорик, не обратив на команду никакого внимания, несколько секунд постоял, размышляя о чем-то своем, а затем ровно вошел в воду и двинулся за остальными. Сразу за ним в воду устремился Изяслав, тянувший за узду Савраску с копьями.
      Обернувшись назад, механик бросил короткий взгляд на своего первого коня. Савраска рассекала воду, словно заправский броненосец, даже груз копий ее, похоже, не смущал.
      Еще через десяток метров, почти на середине переправы, конь Забубённого вдруг яростно забил копытами и начал терять дно. Но, почуяв, что земли уже нет, быстро успокоился и поплыл. Видимо, Жорику, как боевому коню, не раз приходилось форсировать реки. Оно и понятно, с мостами, понтонами и паромами тут пока была напряженка.
      Григорий посмотрел, что делается впереди, и увидел, что весь отряд уже плывет через Десну. Довольно сильное течение постепенно сносило ратников вниз, но никто из них не паниковал и не кричал, словно так оно и было задумано. На другом берегу механик заметил толпившийся народ, для которого переправа воинов была чем-то типа утреннего киносеанса на халяву. А выше, над кронами прибрежных сосен, Забубённый увидел маковки каких-то высоких строений. Похоже, это были башни крепостной стены.
      Скоро сильное течение подхватило Жорика и понесло вниз. Забубённый немного забеспокоился. Было холодно и мокро. Повернувшись к рассекавшему рядом воду Изяславу, который тянул за собой на поводе Савраску, механик спросил:
      — Слушай, Изя, а у вас тут на реке лоцманы водятся?
      Отрок отрицательно мотнул головой.
      — Не слыхал пока.
      — А глубину кто-нибудь мерил?
      — Да чего ее мерить-то, пока утопло немного. Да не боись, тут неглубоко. Скоро кони дно почуют.
      В следующее мгновение, словно услышав слова отрока, Жорик глухо ударил передними копытами о каменистое дно, а через несколько гребков уже скреб по нему всеми четырьмя. Григорий поднял голову и увидел, что Путята с первыми ратниками уже выбрался на берег и поджидает остальных. Спустя несколько минут арьергард в составе Забубённого, Изяслава и транспорта типа «Савраска» присоединился к основным силам отряда.
      Выбравшись на берег, отряд поднялся вверх по крутому берегу, оказавшись в редком лесочке. Скоро дорога, наконец, вывела ратников на открытое место, сразу за которым открылся длинный пояс бревенчатых стен с бойницам, перемежавшихся островерхими башнями. Под стеной был виден не очень глубокий ров. Сама дорога, пройдя через поле, упиралась в огромные ворота, сооруженные между башнями. Ворота были закрыты, мост поднят.
      Похоже, это смутило Путяту.
      — Знать, невесело сегодня князю, — пробормотал он и, пришпорив коня, поскакал к воротам.
      Остановившись на краю рва, в котором, как увидел Забубённый, воды не было, воевода зычным голосом гаркнул:
      — А ну открывай, бездельники, своему воеводе! Али не увидали, кто прибыл, спите, что ли?
      Из башни высунулось, действительно, заспанное рыло и мгновенно исчезло обратно. Вместо него, спустя пару минут, показалась более достойная личина с бородой и в шлеме, затянутая в кольчугу.
      — Нам спать никак нельзя, — философски заметил новый человек и зевнул. — Ибо враг на подходе. А своего воеводу мы завсегда увидим. Здрав будь, Путята Алексич.
      — То-то и оно, — ответствовал воевода. — Отворяй, Гаврила Боречич! Князь ждет.
      — Ужо отворяют, отроков послал.
      Скоро послышался лязг и скрип за воротами. Дрогнул огромный створ и отворился. Мост опустился под копыта воеводских коней, закрыв собой ров.
      Отряд, следом за воеводой, вступил в город.
      — Добро пожаловать в Чернигов, — крикнули им вслед с башни.
      Взору Забубённого, по-прежнему обретавшегося в арьергарде, предстал древнерусский город. Собственно, в книжках по истории врали не сильно. Общие черты совпадали. Стены со рвом вокруг города. Деревянные лачуги внутри начинались сразу от городских ворот. Здесь их было так много, что появились даже подобия улиц. Затянутые бычьим пузырем прорубы вместо окон. Дворы, огороженные забором. Помои выливались прямо на улицы, а потому вонища стояла страшная. Даже кони, казалось, с омерзением наступали в помойные лужи, попадавшиеся через каждые три метра. Забубенный пожалел, что не захватил с собой противогаз, впрочем, остальных ратников ничуть не раздражали резкие запахи. Они искренне радовались прибытию домой и оживленно глазели по сторонам, переговариваясь о том, что изменилось за их долгое отсутствие.
      Постепенно продвигаясь вперед, отряд проезжал мимо множества домишек, и Забубённый скоро стал улавливать разницу. Город стоял на крутом берегу, на холме, возвышавшемся над Десной, а внутри был разбит на кварталы. Судя по запахам, райончик, притулившийся у городских ворот, был кварталом кожевенников, где мяли кожи и делали всякие полезные штуки, от обувки до кожаных доспехов.
      Потом запахи изменились. Стал преобладать дым и запах горячего металла. Значит, въехали в квартал, где обретались кузнечных дел мастера. И правда, механик-новатор заметил, что дым здесь валил изо всех щелей, а во дворах кучками стояли здоровенные полуобнаженные мужики в фартуках и колдовали над какими-то сложными приспособлениями. «Меха, — догадался Забубённый, — прообраз мартеновской печи, а это первые литейщики-металлисты». То и дело из-под навесов выбегал какой-нибудь отрок из подмастерьев с раскаленной заготовкой меча в руке и совал его в воду. Будущий меч страшно шипел и пускал пузыри, охлаждаясь. Работа во всех кузнях кипела, словно все черниговские кузнецы недавно получили госзаказ.
      Неожиданно эта мысль механика получила подтверждение. Остановившись рядом с одним из дворов, Путята знаком подозвал мастера.
      — Здрав будь, воевода, — сказал, подойдя вплотную здоровенный потный мужик в грязном фартуке, о который он как раз, не торопясь, вытирал руки. Лоб его и русые волосы были перехвачены тонким металлическим обручем. Как вспомнил Забубённый, таких надо было называть «косая сажень в плечах».
      — Здорово, Михайло. Ну что, готов заказ княжеский?
      — Почитай все готово. — Кузнец Михайло кивнул в сторону выстроившихся вдоль стены кузни новехоньких мечей. — Завтра к утру, как и было велено, все откуем.
      — Добро, — удовлетворенно кивнул воевода и подозвал знаком отрока Изяслава. — Нако вот тебе еще работы. Возьми эти копья да навостри оконечники, так, чтоб щит вражеский пробивали с одного маха.
      Изяслав спешился и под уздцы завел во двор кузни Михайло еле передвигавшую ноги после длительного похода и заплыва Савраску, груженную мокрыми копьями. К концу пути силы стали покидать престарелую кобылку и, едва ступив на двор, она рухнула на бок под тяжестью груза.
      — Лошаденка устала, — резюмировал Забубённый.
      Не обратив на припадок Савраски никакого внимания, Михайло подошел к лежащей лошади, присел на корточки и внимательно осмотрел наконечники копий. Пересчитал, прикидывая объем работы. Видно, остался доволен, кивнул сам себе, а потом встал и ответил воеводе:
      — Послезавтра к обеду будет.
      — Уговорились, — в ответ кивнул Путята. — Этот отрок к тебе заедет за заказом. И лошадь заберет, если еще жива останется.
      Теперь Михайло заметил лошадь и посмотрел на Савраску с видом знатока, который не первый день общается с лошадьми.
      — За этой-то? — переспросил хитрый кузнец. — Да она ж у вас вечная. Отлежится немного, отожрется, ее только подковать маненько, и снова тягать тяжести начнет, как молодая.
      Воевода понял, куда клонит Михайло, и сказал как отрезал:
      — Ковать не надо, кормить тоже. Она свое пожила. Если оклемается, то заберем. Ты копья востри, да ни о чем другом не помышляй. Князю оружье скоро понадобится во множестве. Торопись.
      — Оно понятно, — заметил кузнец.
      На том и расстались. Проехав еще несколько кварталов, запахи в которых уже висели более тонкие — там, похоже, шили одежду, — отряд выбрался на небольшое открытое пространство. Забубённый осмотрелся по сторонам и понял, что это была площадь перед воротами в княжеский терем. Путь туда преграждали десять ратников с копьями в руках, Они сразу узнали воеводу и срочность его миссии оспаривать не стали, пропустили во внутренний двор.
      Оказавшись во дворе княжеского терема, механик стал с любопытством озираться по сторонам. Не каждый день простые механики с автосервиса попадают в гости к черниговскому князю. А терем был знатный, словно из сказки: башни высокие, с золочеными флюгерами в виде рыбок и петухов. Окна повсюду с резными наличниками, а в них не бычий пузырь, сразу видать, а слюда всяких цветов отсвечивала. Крыльцо богатое — резное, с колоннами и широкими лавками.
      На крыльце стоял видный муж в дорогих одеждах, золоченых штанах, кушаком подпоясанный. Его широкое лицо с умными глазами обрамляли волосы черные как смоль и борода умеренной длины. То и был князь Черниговский, которого в народе звали Чернявым. А за спиной его тенями виднелись два ратника в полной броне с мечами у пояса.

ГЛАВА 6
Мстислав Чернявый беседует

      — Ну, Путята, пес мой верный, — сказал князь, ухмыльнувшись, спешившемуся воеводе, — долго я тебя ждал. Знать, порасскажешь ты мне немало. Да и я тебя кой-чем обрадую.
      Воевода поклонился стоявшему на крыльце и произнес в ответ:
      — Не гневись, княже. Поспешали мы, как могли, к тебе на встречу. Да только много напастей да заминок по дороге приключилось. Вот и опоздали маненько.
      Нахмурился князь.
      — Нынче время такое, что и день опозданья может дорого стоить, — ответствовал Мстислав Чернявый не то воеводе, не то размышляя сам с собою. — Заходи, воевода, в терем ко мне, потолкуем о делах наших многотрудных. А ратников на отдых отпусти.
      Тут князь присмотрелся пристальнее к воинам за спиной воеводы.
      — Что-то, я смотрю, людей у тебя поубавилось, али отстал кто?
      Вздохнул воевода негромко.
      — Да нет, княже. Напали на нас ночью в лесу дремучем разбойники числом втрое более, чем воинов моих. Сеча была сильная. Почитай на треть ратников моих скосили в бою ночном лихие люди. Да еще двое отроков, Черняй с Митяем, Богу души отдали.
      Путята снова вздохнул и добавил, указав на Забубённого:
      — Мы бы там и все сгинуть могли, да помог нам человек сей новый. Разбойников распугал колдовством своим.
      Забубённый ухмыльнулся и подумал: «А воевода, ничего, слово держит, только бы не переборщил с колдовством».
      Князь с удивлением воззрился на механика, после чего снова спросил Путяту:
      — Ас каких это пор, воевода, колдуны тебя от напастей спасают? Али сам не в силах?
      Промолчал мудрый воевода, склонив голову. Ждал княжеского решения.
      — Ну да ладно, — рассудил Мстислав. — Заходи в терем, время о деле поговорить. Да колдуна, своего спасителя, возьми, я и его заодно порасспрошу.
      Воевода подал знак, и Данила с остальными ратниками, подняв тучу пыли, выехал с княжеского двора, отправился на постой. «Интересно, — подумал Забубённый, провожая их взглядом, — а где же у них казарма?» Но ему и самому пора было переходить к действиям. Механик спешился, отдал поводья подскочившим конюхам и двинулся вслед за воеводой.
      Пройдя за Путятой сквозь резные двери, Григорий оказался в просторном помещении, уставленном по стенам лавками. Из узких окон лился слегка размазанный слюдой свет. «Ни дать ни взять гостиная, — решил про себя механик. — Только вот с мебелишкой тут туговато. Диванов кожаных не хватает. Наверняка здесь бояре всякие княжеской аудиенции ждут да в зубах ковыряют. Им на таких лавках и до геморроя недалеко».
      Княжеские телохранители, разделившись, шли один следом за своим хозяином, а второй между воеводой и Забубённым. Из светлой горницы в следующую, длинную и узкую, вел проход через широкие двери, по краям которых стояли еще два охранника при оружии и, как полагается, с окаменевшими лицами. «Да, — снова подумал Забубённый, — секьюрити на каждом шагу. Видно, князю черниговскому приходится постоянно опасаться за свою жизнь. Разборки тут какие-то наверняка. Борьба за власть. А может, заказал кто из конкурентов?»
      Третья горница была обвешана доспехами, копьями и мечами, напомнив механику музейные залы. Далее из нее было два выхода. Воевода свернул налево, Забубённый тоже. Очередная комнатушка больше походила на зал ожидания для нежеланных гостей. Окно здесь было всего одно, у стены напротив стоял дубовый стол и лавка, а метров в ней было не более десяти. Шедший за воеводой княжеский охранник вдруг развернулся и преградил путь Григорию. Механик резко притормозил, вопросительно взглянув на быка-секьюрити: «И чего ему надо? Может, зарубить решил по-тихому?»
      — Ты не боись, Григорий, — раздался голос воеводы из-за широкой спины ратника. — Посиди тут, покудова мы с князем не обсудим дела наши важные. А после судьбу твою решим. Обожди маненько.
      — Ну ладно, — нехотя согласился Григорий, пятясь назад. — Только вы там не очень долго. Про меня не забудьте. А я тут пока на лавочке посижу, помедитирую.
      — Давай, — согласился воевода, — медитируй, человече.
      И скоро его тяжелые шаги затихли, отрезанные очередной дубовой дверью. Григорий осмотрелся по сторонам. Сзади показался еще один охранник и подпер своим плечом косяк, перекрыв пути к отступлению. Оставалось, в самом деле, только сидеть и ждать высочайшего решения.
      Механик подошел к столу, сел на лавку, опершись спиной о шершавую бревенчатую стену. За спиной по-прежнему висел рюкзачок, а в рюкзаке лежал спасительный фонарик. Неожиданно Григорий ощутил, как он устал за прошедшие двое суток. Спина болела, ноги гудели, отбитая за время скачки попа ныла, словно больной зуб в плохую погоду. Еще влажная после недавней переправы одежда противно облегала тело. Забубённому вдруг страстно захотелось комфорта, посидеть в сауне до десятого пота, расслабиться, а после лечь на мягкий диван, отхлебнуть пива «Балтика» и посмотреть телик. Но действительность предлагала ему жесткую лавку и пустой стол без всякого пива. «Хоть бы аперитива принесли хозяева, — с грустью подумал механик. — И где же хваленая русская гостеприимность? Сиди тут и жди, пока придумают вожди, что с чародеем непонятным делать. То ли наградить за спасение отряда, то ли на кол посадить, чтоб не намутил чего. А может, и то и другое от греха подальше». Всего можно было ожидать.
      Но усталость брала свое, и ему даже захотелось спать, несмотря на жесткие доски, на которых покоился сейчас его истерзанный скачкой зад. Забубённый закрыл глаза и даже задремал на некоторое время. Но уснуть не давали навязчивые мысли о том, что еще не время расслабляться. Что его ненароком могут зарезать во сне и надо быть начеку, пока ты не просек всю местную бодягу, то есть расстановку сил. Кто друг, а кто враг. Кто кому и чего должен, а кто нет. И где твое место, человече, в этом новом и непонятном для тебя мире, куда тебя непонятно как и зачем забросило.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.