СЕРГЕЙ ЖИТОМИРСКИЙ
      ВЕРНУТЬСЯ В ТОТ ЖЕ МИР
      Галя пустила шаротрон, приложив ладони к его истертым панелям. Так делалось, чтобы свободная рука случайно не попала в эфиронный вихрь.
      Руке бы это, правда, вреда не причинило, но известно, что в свое время хозяйки пугались, найдя в чаше сдублированные кончики собственных пальцев. Полупрозрачный вихрь отделился от колонки в центре чаши, неторопливо раздулся и исчез в стенках углубления. Галя ощутила привычное дуновение это чаша выдохнула сдублировавшийся воздух. Яблоки тоже сдублировались, их точные копии появились по ту сторону колонки. Галя сдвинула свою пару, снова пустила вихрь, сгребла восемь яблок в вазу и подошла к окну.
      - Олег, Марина, завтракать!
      Муж и старшая дочь, игравшие на полянке у ручья, сложили в сумку ракетки и воланы и наперегонки кинулись по песчаной дорожке к дому.
      За столом Олег рассуждал о попытке Журавлевой перевести Евгения Онегина на современный русский язык. Он говорил, что стихи поэтессы вульгарны и кощунственны и что как бы ни изменялся язык, Пушкина надо читать в подлиннике. Галя не очень слушала.
      - Кстати, - перебила она его, - ты обещал съездить к Орлову по поводу яхты. Вот сегодня бы и съездил.
      - Почему именно сегодня? - запротестовал Олег.
      - А сколько можно ждать? Все это - глупость какая-то. Где это видано, чтобы заказы отклоняли из-за перегрузки дубликаторов? Пусть твой Орлов сделает им внушение, чтобы не увиливали от работы. Ну, не хочешь ехать позвони.
      - Неудобно звонить по такому делу, - поморщился Олег, - все-таки это нарушение официального порядка.
      - Совсем о сыне не думаешь, - Галя пожала плечами. - Пойми, математикам туризм совершенно необходим.
      - Па, - вмешалась Марина, - по-моему, ма права. Игорек так старался, готовился, сдал на разряд, а тут - отказ. В его возрасте это может просто разрушить психику!
      - Ну, хорошо, будь по-вашему, - сдался Олег.
      День был разбит. Олег связался с Орловым, к его удивлению, тот сразу же согласился на встречу. Олег переоделся, пошел в гараж и прямо из лодки заказал линию до Дубны Машина всплыла, двинулась к светлой щели ворот, створки со скрипом раскрылись под давлением ее силового поля. Воздушный кораблик выскользнул наружу и пошел вверх, чуть заметно рыская в поисках курса. Галя и Марина помахали вслед, дом исчез за лесистой возвышенностью, шорох ветра оповестил о достижении крейсерской скорости. Автор нашумевшей монографии "Физика в социально-экономической истории", досадуя, что поддался на уговоры женщин, понесся на север.
      Дорога отнимала полчаса, их можно было бы использовать для дела, но Олег, откинувшись в кресле, просто глядел на плывущий навстречу простор. Он видел внизу бесконечные парки с россыпью пестрых домиков, массивы заповедных лесов, петляющие по заливным лугам реки с зарослями ив по берегам. Олег любовался землей и думал, что из всех физических открытий наибольшее влияние на человечество оказало, конечно, изобретение эфиронного дубликатора.
      Дубликаторы назвали шаротронами в честь Игоря Шарова, не оцененного современниками ученого, который еще в середине XX века предложил эфиронную теорию микромира. Его гениальная догадка состояла в том, что элементарные частицы есть не что иное, как вихри частиц вакуума - эфиронов, составляющих анизотропное расширяющееся поле.
      Два столетия спустя родилась эфиронная физика, подарившая миру удивительное открытие - эфиронный дублирующий вихрь. Этот макровихрь имел замечательное свойство запечатлевать в себе образ любой встреченной частицы. Ее отпечаток уносился вихрем, созревал и, наконец, материализовался в виде такой же частицы. Пятнадцать лет напряженной работы потребовалось для создания сканирующего вихря, который открыл возможность дублирования материальных тел. Год изобретения дубликатора 2260-й считается временем начала второй технической революции.
      Шаротрон позволил дублировать почти любые предметы, устройства, вещества, лишь бы они умещались в зоне действия вихря. Первые дубликаторы стоили непомерно дорого, но вскоре удалось наладить их дублирование на более крупных шаротронах, и применение этих приборов стало повсеместным. Энергия вихря пополнялась за счет деструкции частиц любой материи. Так вместе с проблемой производства была решена и проблема утилизации отходов. Дублированию подлежало все, правда, дубликаты живых организмов не оживали. Но задача дублирования жизни не имела практического значения, поскольку продукты питания дублировались без потери свойств. От сельского хозяйства уже не требовали урожайности, оно поставляло совсем немного продуктов высшего качества, которые потом тысячекратно дублировались. Домашний шаротрон стал необходимой частью обихода. В нем дублировалось все нужное пища, одежда, книги, украшения. Хозяйки забыли, что такое стирка и мытье посуды. Грязные вещи летели в утилизатор, а едва возникала необходимость, в считанные минуты появлялись новые, сдублированные с герметически упакованных образцов.
      Прекратились горные разработки, стали ненужными химические и металлургические заводы. Любое вещество можно было получить в любом количестве на дубликаторах. Были созданы шаротроны, выпускавшие профильные материалы какой угодно длины, путем приращивания вновь сдублированной части к предыдущей, оставленной на границе вихря. Машиностроение свернулось до бюро-мастерских, создававших образцы новых изделий. Только заводы крупных машин сохранили основные цехи.
      Зато распространились заводы-дубликаторы, часто не имевшие даже упаковочных отделений, которые дублировали самую различную продукцию по образцам "готовым к отправке". Совершенно изменились понятия о технологичности. Появились дизайнеры, которые тысячи раз дублировали одно и то же изделие на слегка дефектных шаротронах, отыскивая среди дубликатов образцы с полезными "мутациями", и с помощью одного лишь направленного отбора изменяли исходный образец до неузнаваемости.
      Многие социологи утверждали, что свалившееся на людей изобилие станет губительным. Опасались, что уменьшение занятости и исчезновение необходимости добывать хлеб "в поте лица" вызовет эпидемии психических заболеваний, рост преступности, повальную наркоманию, быстрое вырождение культуры. В какой-то момент казалось, что эти мрачные прогнозы сбываются. Но здоровое начало человечества победило.
      Несколько всемирных клубов сумели привлечь сотни миллионов прежних пассивных потребителей продукции "индустрии развлечений" к занятиям самообразованием, спортом, моделизмом, художественным творчеством. Ожидали демографического взрыва - произошло обратное. После нескольких десятилетий с преобладанием тенденции к сокращению населения оно стабилизировалось.
      Не во всех областях произошло и сокращение затрат труда. Началась эпоха, названная экологической революцией. Строители меняли лицо земли. Исчезли индустриальные и сельскохозяйственные ландшафты, расширились заповедники. Распыление производства, сокращение перевозок и доступность воздушного мини-транспорта привело к отливу людей из городов в поселки-парки, вкрапленные в пространство "дикой" природы.
      Показалась Москва, окруженная живописными искусственными холмами, сооруженными из груд строительного мусора, который остался после сноса районов массовой застройки. Теперь город мало где выходил за пределы так называемого Земляного вала. Его исторический центр, бережно сохраненный и отреставрированный, лежал в море зелени, из которой, как острова, поднимались ансамбли внешних архитектурных памятников. Над столицей проплывали стайки туристских лодок, Олег шел выше и мимо на север, над старинными водохранилищами и шлюзами канала к Волге. Лодка сбавила скорость, нырнула к домикам Дубны, нашла место на стоянке и села напротив главного корпуса Объединенного института.
      Орлов выглядел плохо, по телефону это было не так заметно, и Олег уже не жалел, что приехал навестить приятеля. Они вместе кончали физтех, но Олег занялся историей науки, а Вадим пошел работать в Институт и прошел путь 6т лаборанта до директора. Вот уже шесть лет он занимал этот пост, возглавляя обширные физические исследования и курируя центр крупных дубликаторов, тот самый, который отклонил заявку Игоря.
      - Молодец, что объявился, - сказал Вадим после обмена приветствиями, а то я уже собирался тебя приглашать.
      - Какое-нибудь дело?
      - Да, хочу привлечь к одной работе, - Орлов откинулся в директорском кредле. - Только учти, то, что я расскажу, - не для распространения.
      Решение Постоянного Комитета, - дббавил он, поймав недоуменный взгляд Олега.
      То, что Орлов рассказал, не укладывалось в мозгу. Это было, как обвал, цунами, прогноз чудовищного землетрясения. Оказалось, уже несколько месяцев все физические институты Земли жили в лихорадке и только притворялись здоровыми. Началось с того, что Петр Альвареш, статистик из Принстона, заинтересовался скачкообразным характером случаев замены шаротронов. Ему удалось выяснить, что при этом почти одновременно выходили из строя машины какой-нибудь одной модели, больше того, работающих машин этой модели вообще не оставалось.
      Физики забеспокоились. Довольно быстро удалось обнаружить причину явления - оказался нестабильным сплав, из которого отливались кольцевые сердечники. Обнаружилось, что он сохранял нужные свойства только около 112 лет, после чего происходило необратимое изменение его структуры. Но поскольку при дублировании полностью воспроизводилась и структура сердечников со всеми назревающими изменениями, а базовые модели создавались в свое время в течение довольно короткого срока, выходило, что через несколько лет в мире не останется ни одного работающего шаротрона.
      Но самым печальным было то, что все попытки снова получить нужный сплав пока ни к чему ни привели. Было похоже, что через тричетыре года может разразиться грандиозная экономическая катастрофа.
      Пока, в ущерб другим заказам, все крупные дубликаторы перевели на дублирование шаротронов последних моделей, а фермам дали задания на увеличение семенного фонда.
      - Ведь семена не дублируются, - закончил Орлов, - их надо вы-ра-щивать! А представь себе, что будет, когда придется выращивать всю пищу?
      Все материалы добывать? Буквально каждую вещь изготавливать?
      - Зачем так мрачно, - возразил Олег. - Три года - не так уж мало.
      Вадим горестно покачад_головой:
      - Ты оптимист. Мы были такими же пару месяцев назад, пока не погрузились в это болото. Видишь ли, дубликатор - вершина технологии целой эпохи. Чтобы достичь этого уровня, нужно чуть ли не снова пройти весь путь развития ядерной техники. Вспомни историю сплава. Мне представляется, что с ним никто не умел работать, кроме Горация Симонова. Он и отливал заготовки сердечников для всего мира здесь в шестом корпусе. Но то ли его отчеты не полны, то ли мы уже не знаем того, что ему казалось очевидным, то ли в его работе было слишком много интуиции, но пока никто не смог получить ничего даже отдаленно похожего на его результаты.
      - Мне кажется, насчет монополии Симонова ты заблуждаешься, - сказал Олег, - Помнится, в начале семидесятых в Швеции была фирма "Электролюкс", которая хвалилась, что ее шаротрон совершенно оригинален.
      - Любопытно! -Орлов повернулся к пульту информационной системы и запросил данные по дубликаторам ("Электролюкса". Но оказалось, система вообще не знает о существовании такой фирмы.
      - Дай-ка я проверю по своему архиву, - предложил Олег.
      Он позвонил домой. Подошел Игорь, который уже вернулся из Плавска. Гали не было - ушла на этюды, - и Олег попросил сына порыться в картотеке. Игорь переключил телефон на рабочую комнату отца и вскоре появился у старинного каталожного шкафа. Олег любил раскладывать пасьянсы из карточек, и работал по старинке. Игорь быстро нашел нужную карточку. В ней говорилось, что действующий шаротрон фирмы "Электролюкс" находится в музее Улувстрема. Правда, сделан он был не в начале семидесятых годов прошлого века, а в 2262-м, то есть был одним из первых промышленных образцов.
      - Действующий? - с недоверием и надеждой переспросил Орлов.
      - Тут так сказано, - кивнул Игорь.
      - А каким годом помечена карточка? - спохватился Олег.
      - Триста семьдесят первым.
      - Тогда все ясно, - сказал Орлов, - в семьдесят первом он еще мог работать. Все же я сейчас запрошу шведов.
      - Постойте, - сказал Игорь, - тут есть приписка, - он перевернул карточку и прочел. - "Данные семьдесят седьмого года. Модель является модификацией шаротрона объединения "Сименс". Образец неисправлен".
      - Вот так! - хмуро проговорил Орлов. - Я даже могу сказать, что он перестал работать в семьдесят четвертом и что при этом нарушилась фокусировка.
      - Спасибо, малыш, - сказал Олег Игорю и отключился. - Да, что-то я напутал. Может, это не шведы были, а швейцарцы.
      - И об оригинальности заявляли ради рекламы, - добавил Орлов. - Но искать надо. Тебе задание: обдумай, что и где можно найти по части технологии и самых последних моделей. Мы сейчас гоним машину сентября двести семьдесят третьего. Каждый месяц после этого - уже благо.
      Не мне тебе объяснять, что под словом "модель" я понимаю исходную начинку и отсчет веду от даты отливки сердечника. Когда будешь готов, свяжу тебя с нашей исторической группой. Но сперва сам, чтобы не идти на поводу И, конечно, не забудь о сохранении тайны.
      - Вот этого я не понимаю, - Олег поднялся, - по-моему, такие вещи нельзя скрывать. Если нам грозит беда, лучше встретить ее с открытыми глазами. К тому же секретность сужает круг исследователей.
      - Ладно, - остановил его Орлов. - Это не наш вопрос. На очередной сессии Совета Земли и Совета Наций Комитет собирается обо всем доложить. Тогда уже будут готовы планы спасения на случай нашей неудачи.
      Олег возвращался домой подавленный. Как историк, он понимал, что грозящая ломка производственной структуры общества может оказаться очень болезненной. Хорошо, если удастся избежать голода и сохранить единство человечества. А если нет? На какую ступень варварства они могут скатиться? Он смотрел вниз на ухоженную гостеприимную землю, и ему чудилось, что место рукотворной лесостепи уже заняли знакомые только по картинкам унылые пространства сельскохозяйственных угодий, кратеры карьеров, коробки бесконечных цехов. Неужели к этому придется вернуться?
      Он думал, что неудачи физиков связаны не только с трудностью постичь кухню гениального Симонова, но и просто с утратой той части технического опыта, которая может передаваться только от человека к человеку и оказалась потерянной между строчками руководств за столетие господства дубликаторов. Звонок Гали перебил его мысли.
      - Ну что, - спросила она, - Орлов согласился?
      Олег не сразу понял, о чем она. Конечно, она находилась еще там, в безмятежном мире изобилия и семейных забот.
      - Орлов? - Олег тряхнул головой. - Ему сейчас не до нас.
      - Ты что, даже не сказал ему, зачем приезжал? Придется, видно, звонить мне самой.
      - Не делай этого, прошу тебя.
      - Ты -просишь меня? -Галя нехорошо засмеялась. - И у тебя хватает на это совести?
      Она отключилась. Олег пожал плечами - пусть звонит. В конце концов, каждый волен звонить кому угодно. Она живет там, где ему уже не дано Ему надо думать о другом - что искать, где искать, в каких архивах, музеях, собраниях могли сохраниться драгоценные сведения, которые позволили бы людям избежать катастрофы или хотя бы выиграть время.
      Дома Олега встретила торжествующая Галя.
      - Яхта будет, и разговор-то занял две минуты, - сообщила она
      - Невероятно, - изумился Олег, - что-то тут не так.
      - Все так, - возразила Галя. - Просто ты предпочитаешь не жить, а выдумывать жизнь. Ты продумывал ситуацию, а я ее проверила. И вот, все решено, и Игорек может отправляться на свои драгоценные астероиды.
      С крыльца сбежал сияющий Игорь.
      - Звонили из Дубны, - воскликнул он, - лечу принимать яхту! Да не смотри так на меня, па, на первый раз у нас с Остапом маршрут несложный, месяца через три вернемся.
      Олег со вздохом похлопал сына по плечу.
      - Хорошо бы, малыш, тебе вернуться в тот же мир, из которого ты улетишь.
      Игорь с тревогой повернулся к отцу
      - Что-то случилось? Ты нездоров? Может, мне не лететь?
      - Лети, лети, - успокоила его Галя. - Просто твой отец расстроен, что я оказалась практичнее его.
      Игорь летел тем же путем, который совсем недавно проделал отец.
      Он чувствовал, что что-то все-таки случилось, что есть какая-то связь между странным напутствием отца, его непонятным звонком из кабинета академика и отмененным отказом сдублировать яхту. Но что же произошло? Юноша вспоминал подробности разговора, сопоставлял, строил догадки и думал, думал.
      Яхта приближалась к станции "Планета 104", построенной больше ста лет назад и оставленной за ненадобностью после тридцатилетней эксплуатации. Игорь, исполнявший роль капитана, и его сокурсник Остап с судовой ролью матроса провели в космосе уже полтора месяца. Они успели посетить спутник Меркурия, помогли монтировать новый отсек, приняли участие в геологической экспедиции на поверхность и получили благодарность с занесением в спортивные книжки.
      Второй этап оказалря более сложным. Эфемериды станции давно не публиковались, ее поиски заняли много времени, и Остап нервничал, боясь, что это скажется на их спортивных результатах. Но когда он увидел станцию, похожую на колесо древней телеги с массивным ободом и толстыми спицами, то перестал ворчать, пораженный удивительным зрелищем. Сверкающее на солнце тележное колесо неторопливо катилось через космос. Они причалили к центру втулки. Станция была давно разгерметизирована. Напялив скафандры, друзья вошли внутрь. В капитанской рубке они нашли журнал посещений, взяли записку, оставленную три года назад австралийскими туристами, оставили свою.
      - Ты все же молодец, что поменял маршрут, - сказал Остап Игорю, копавшемуся в документах. - Куда интересней побывать на эдаком чудище, чем на какой-нибудь марсианской турбазе.
      - Акт экспедиции Института истории, - прочитал Игорь. - Наконецто. Станция обследована в триста тридцать пятом году, ведомость оборудования... Ого, есть! А тут -"снято для музея..." Нет, не сняли.
      - Слушай-ка, кончай, а? - сказал Остап. - Мы же в цейтноте.
      Игорь отложил пластинку акта и сказал, что им придется провести на станции еще несколько часов и обследовать склад.
      - Да ведь он запечатан!
      - Я распечатаю.
      - Браконьер! Я не желаю участвовать в твоих выходках.
      - Придется, - жестко проговорил Игорь. - Не забывай, что я капитан.
      - Все-таки Марина правильно говорит, что ты хотя и копия отца, но внутри весь в мамочку.
      - За мной, марш! - оборвал его Игорь.
      По винтовой лестнице, бежавшей внутри спицы, они вернулись в центральный барабан, где царила почти полная невесомость. Игорь снял печать с дверей склада, которые оказались не запертыми. Туристы вошли в просторное помещение, занятое автоматическими стеллажами и напоминавшее гигантский улей. Игорь вел Остапа дальше и дальше, он чтото искал в лабиринте проходов среди нагромождения незнакомых механизмов.
      - Что тебе тут понадобилось? - спросил Остап.
      - Дубликаторы.
      - Разве они в то время были?
      - Представь себе. Именно здесь их впервые применили в космосе. И в ведомости они упомянуты!
      - Вряд ли они могут быть тут. Всякий разумный человек разместил бы их ближе к центральной развязке.
      - Верно, - согласился Игорь.
      Они вернулись к центру барабана и действительно недалеко от входа в склад обнаружили отсек с двумя старинными дубликаторами.
      - Теперь нужно проверить, работают ли они, - сказал Игорь.
      - А почему бы им не работать? Не пойму, что ты затеял.
      - Проверку, - отрезал Игорь. - Тащи сюда кабель от яхты, а я пока их отключу.
      Остап выругался, но, зная упрямство друга, возражать не стал. Подключение оказалось долгим делом. Только через час Игорь сунул в чашку какой-то болт и с замиранием сердца приложил к панели одетую в перчатку руку. В колонке родился вихрь, привычно расширился, но, коснувшись болта, пропал. На втором дубликаторе повторилось то же.
      - Смотри-ка, и правда не работают! - восхищенно воскликнул Остап. - А ты откуда узнал?
      - Если верить академику Орлову, все шаротроны, сделанные в двести шестьдесят третьем, должны были скиснуть еще три года назад. Я-то надеялся, что они работают... И неисправность не та. Должна наступать расфокусировка, а тут-срыв вихря. Ну, что делать. Как говорят, дерзкий эксперимент не подтвердил смелой гипотезы. Сматывай кабель, пошли.
      - Дураки, кретины! - вдруг закричал Остап. - Да в них просто нет балласта!
      Он сам открыл утилизатор, сунул в воронку горсть болтов и снова пустил шаротрон. На этот раз болт исправно сдублировался.
      - Гений, - в восторге проговорил Игорь, - дай я расцелую тебя! - И он постучал стеклом своего шлема по шлему друга.
      Орлов, с которым связались яхтсмены, к неудовольствию Остапа, попросил их пока не покидать станции, чтобы яхта сыграла роль маяка.
      Через сутки прибыл скоростной корабль, который забрал дубликаторы.
      Его капитан от имени Института записал друзьям благодарность и оправдание задержки.
      Находка оказалась спасительной. Материал сердечников на шаротронах с "Планеты 104" был почти не затронут старением. Дубликаторы на его основе могли служить многие десятилетия, человечество получило желанную отсрочку. Конечно, оставались трудности, связанные с перспективой остановки крупных дубликаторов, но ни голод, ни нехватка предметов первой необходимости Земле уже не грозили.
      Пока Игорь с Остапом шли по кометной орбите к Венере, мир задним числом переживал и обсуждал перипетии несостоявшейся катастрофы. Остап, принимая передачи с Земли, только охал и опасливо поглядывал на Игоря. Факт доставки найденных шаротронов в Дубну пресса истолковала в том смысле, что нашедшие их туристы действовали по заданию Института. Им поэтому отводилась роль скромных исполнителей, против чего истинные спасители цивилизации не возражали. Через полтора месяца, когда маршрут был пройден, никто уже ими не интересовался. Они получили заслуженный спортивный разряд и вернулись к своим учебным делам.
      Ослепительным днем в разгар золотой осени Орлов позвал семью Олега в гости. Они расположились над Волгой на террасе небольшого рубленого дома, где академик жил один. Улыбающийся Орлов принес огромное блюдо пирожков собственного изготовления. Галя открыла этюдник и стала набрасывать его портрет, Марина разглядывала фотографии резных украшений дома, которые только что сделала, Игорь рассказывал о своем путешествии.
      - Объясните мне, молодой человек, - попросил Орлов, - что побудило вас отыскать и испытать эти дубликаторы? Звонок отца?
      - Конечно, - ответил Игорь, - он был и толчком к размышлениям и дал основную информацию. Я понял, что если уж речь пошла о старении даже музейных образцов, то дело плохо, и замешаны какие-то глубокие причины. И я подумал, что вы, должно быть, проверили влияние всех факторов, кроме одного, - невесомости.
      - Так и было, но почему?
      - Да потому, - улыбнулся юноша, - что давно уже никто не летает без искусственной гравитации и о невесомости помнят одни только туристы.
      - Похоже, вас не зря учат логике, - сказал Орлов.
      - Между прочим, - вмешался Олег, - то, что Игорь, не имея почти никакой информации, чуть ли не чудом нашел выход из кризиса, лишний раз подтверждает мое мнение насчет секретности.
      - Уже было, - остановил его академик, - и в твоих статьях, и у Сноу, и у Акумы. Кстати, я и сам держался тех же взглядов, но, согласись, был обязан подчиняться Комитету.
      - Но все-таки, к счастью, вы не всегда ему подчинялись, - заметила Галя. - Ведь вы не имели права дублировать ничего, кроме шаротронов, а для нас сдублировали яхту, без которой Игорь ничего бы не нашел.
      - Милая Галина Сергеевна, - ответил Орлов, - когда вы мне позвонили, я понял, что единственный способ создать для вашего мужа рабочую обстановку - это исполнить ваше желание. Но для этого мне не пришлось нарушать правил. Яхту для вас я не дублировал, а взял с институтской спортбазы. Сами мы к тому времени уже и думать забыли о туризме.