6

Он был невысоким, плотного сложения мужчиной с немного красноватым лицом, его темные волосы уже порядком прошила седина и они поредели на макушке.

Я сидел в кабинете его полусельского дома в пригороде Нью-Йорка, потягивая пиво и рассказывая о своих неприятностях. За окном светилась звездная ночь, и слушатель у меня был отменный.

— Так… Значит, Люк на следующий день не появился, — сказал он задумчиво, — и не прислал никакого сообщения.

— Нет.

— Расскажи поподробнее, чем ты занимался в тот день.

— Утром, я еще раз проверил его комнату. Все было в точности так, как я оставил, уходя. Я вошел в холл. У стола регистрации снова ничего. Потом я позавтракал и снова зашел в номер Люка. Там было пусто. Я отправился на длительную прогулку и вернулся только после полудня, позавтракал во второй раз и еще раз заглянул в его комнату. Все было по-старому. Тогда я одолжил ключи от его машины и приехал на то место, где мы были прошлой ночью. Я даже спустился вниз по склону и поискал в окрестностях, но ничего, абсолютно ничего примечательного при свете дня не обнаружил. Не было ни тела, ни каких-либо следов. Тогда я вернулся в отель, положил на место ключи, до обеда прослонялся по отелю и в окрестностях, а потом позвонил тебе. Когда ты сказал, чтобы я приехал, я заказал билет и пораньше лег в постель. Утром я вылетел в Альбукерк, а потом сюда.

— А в это последнее утро ты заходил в его номер?

— Да, конечно. Там по-прежнему было пусто.

Он покачал головой и снова раскурил свою трубку.

Этого человека звали Билл Рот. Он был другом и адвокатом моего отца, когда отец жил в этих местах. Возможно, на всей Земле это был единственный человек, которому папа доверял, и поэтому я верил ему тоже.

За эти восемь лет я несколько раз навещал его. В последний, самый печальный — полтора года назад, во время похорон его жены Алисы. Я рассказал ему историю отца так, как сам ее слышал за пределами Двора Хаоса, потому что у меня сложилось впечатление, что отец хотел бы, чтобы Билл был полностью в курсе всего происходящего, и чувствовал, что за помощь, оказанную Биллом, обязан ему некоторыми объяснениями.

Билл, как мне показалось, все понял и поверил. Впрочем, папу он знал гораздо лучше, чем я.

— Я уже говорил, что ты очень похож на отца, — сказал он.

Я кивнул.

— Я имею в виду не только внешность, — продолжал он. — У него некоторое время была привычка исчезать, а потом снова появляться, словно пилот, сбитый за линией фронта над вражеской территорией. Мне никогда не забыть той ночи, когда он прискакал на коне с мечом в руках и заставил меня отыскать кучу компоста, увезенную с его двора.

Билл рассмеялся.

— А теперь появляешься ты, рассказываешь свою историю, и я начинаю подозревать, что ящик Пандоры кто-то открыл еще раз. Ну почему бы тебе не попросить меня оформить какой-нибудь договор о расторжении брака — как обыкновенному здравомыслящему человеку — или составить завещание, или документ о деловом партнерстве, что-нибудь в этом роде? Нет, твоя история очень напоминает проблемы Карла. Даже то, что я составлял для Эмбера, кажется куда более спокойным делом по сравнению с тем, о чем ты говорил.

— Ты составлял документ для Эмбера? Ты имеешь в виду соглашение, когда Рэндом прислал к тебе Фиону с копией договора о Падении Лабиринта, заключавшегося с королем Хаоса Саваллом, чтобы она его перевела, а ты проверил на предмет скрытых ловушек?

— Да, — подтвердил Билл, — хотя кончилось все тем, что еще до окончания работы над Договором я начал изучать ваш язык. Потом Флора захотела, чтобы я добился возвращения ее библиотеки. Это было нелегкое дело, но она заплатила мне золотом, и на эти деньги я купил себе домик в Палм-Бич. Потом… О боже, в какой-то момент я даже подумывал прибавить к надписи на своей визитке еще и «Советник при дворе Эмбера». Но это была обычная, привычная мне работа. В принципе, я делал то же самое, чем постоянно занимаюсь здесь. Это моя профессия. А твое дело… оно имеет сильный привкус черной магии и скоропостижной смерти, который, кстати, все время ощущался при общении с твоим отцом… Знаешь, я не хочу от тебя скрывать, что все это пугает меня просто до жути. Просто не знаю, что тебе посоветовать.

— Ну, черная магия и смерть — это уж моя часть дела, — заметил я. — Честно говоря, все это наверняка влияет на мой образ мышления. И от тебя мне нужно, чтобы ты просто взглянул на эту историю под другим углом, не так, как это делаю я. Возможно, это и вскроет то, чего я не замечаю, но вполне можешь заметить ты, свежим, да и к тому же профессиональным взглядом. Что я мог не оценить, пропустить? Как на твой взгляд?

Он отпил пива, снова раскурил трубку и кивнул.

— Я понял. Что ж, начнем. этот твой друг — Люк — он откуда родом?

— Откуда-то со Среднего Запада. Кажется, он упоминал не то Небраску, не то Айову или Огайо… Примерно это.

— Кто его отец, чем он занимается?

— Люк никогда не говорил мне о нем.

— Есть у него братья, сестры?

— Не знаю. Он никогда о них не упоминал.

— Тебя это не удивляет? Нечто очень странное — человек никогда не упоминал членов своей семьи и никогда не рассказывал о своем доме за все восемь лет, что ты его знаешь.

— Нет. Но ведь, в конце концов, и я ему ничего подобного не рассказывал.

— Это неестественно, Мерль. Ты… ты вырос в таком месте, о котором просто не мог рассказать, так? Стало быть, у тебя были серьезные основания, чтобы уклониться от таких разговоров. Получается, что и у него тоже. И вообще, когда ты появился здесь, надо думать, какое-то время ты не вполне ориентировался в поведении людей в обществе. Но разве Люк никогда не заставлял тебя задуматься?

— Знаешь, это бывало, конечно, но уважал мою скрытность, и я мог ответить ему только тем же. Можно сказать, что я и он ввели неписанный закон — такие вещи вне рамок наших отношений.

— А как ты с ним познакомился?

— Мы оба были первокурсниками… Общие занятия и тому подобное…

— Стало быть, вы оба были в городе приезжими, без друзей, и сразу подружились?

— Нет, не так. Сначала мы почти не разговаривали друг с другом. Я считал его слишком самоуверенным и заносчивым, таким типом, знаешь ли, которые ставят себя на десять ступеней выше других. Он мне не нравился, и я чувствовал, что не нравлюсь ему тоже.

— Почему?

— Он думал об мне то же самое.

— А потом вы постепенно поняли, что оба ошибались?

— Нет, наоборот, мы оба были правы. Мы подружились, стараясь доказать друг другу, что каждый из нас выше другого. Если я делал что-то выдающееся, Люк старался меня превзойти, и наоборот. Постепенно дошло до того, что мы занимались одним видом спорта, назначали свидания одним и тем же девушкам, пытались превзойти друг друга по оценкам.

— И?

— В какой-то момент, как мне кажется, мы начали друг друга уважать. Когда мы оба вышли в финал Олимпиады, что-то в наших отношениях сдвинулось, мы начали хлопать друг друга по спине, смеяться, решили вместе пообедать, разговаривали, а потом Люк сказал, что ему наплевать на Олимпиаду, а я ответил, что мне тоже. Он тогда сказал, что ему просто хотелось доказать мне, что он лучше меня, а теперь ему все равно. Ему кажется, что мы оба достаточно хороши, и он бы на этом, пожалуй, дело и бросил. Я думал в точности так же, а когда сказал об этом, то мы стали друзьями.

— Понимаю, — сказал Билл. — Это неординарный вид дружбы.

Я рассмеялся и сделал хороший глоток пива.

— А как же все остальные?

— Сначала — да, обычно — всегда. Ничего страшного тут нет. Просто наша дружба кажется мне несколько необычной по сравнению с другими случаями.

Я медленно кивнул.

— Возможно, что так.

— И все же — это по-прежнему не имеет смысла. Двое ребят дружат, и оба скрывают друг от друга свое прошлое.

— Пожалуй, ты прав. Но что же это по-твоему может означать?

— Дело не простое. Ведь ты — не обыкновенное человеческое существо.

— Ну да. И что же?

— Видишь ли, складывается впечатление, что Люк тоже не обыкновенный человек.

— Кто же он тогда?

— Это вопрос уже по твоей части в нашем деле.

Я кивнул.

— Кроме того, — продолжал Билл, — меня очень беспокоит одна вещь.

— Что именно?

— Да этот парень, Мартинес. Он следил за вами, незаметно подкрался и начал стрелять. Что ему было нужно? Кого он хотел убить? Вас обоих? Или только Люка? Или только тебя?

— Не знаю. Могу только с уверенностью сказать, что потом он стрелял в Люка — ведь Люк бросился на него. А вот в кого был сделан первый выстрел…

— Так… Ну, а как ты думаешь, будь он П., или же агентом П., стал бы он тратить время на разговор с тобой в баре?

— У меня создалось впечатление, что весь этот разговор был только предлогом для последнего вопроса — знает ли Люк что-нибудь об Эмбере.

— И твоя реакция, а не твой ответ, судя по всему, заставили его предположить, что он знал.

— Гм-м… Что ж, видимо Люк все-таки что-то знает, судя по тому, как он обратился ко мне на тори. Ты считаешь, что этот мартинес разыскивал кого-то из Эмбера?

— Возможно… А ты уверен, что Люк не эмберит?

— Я никогда не слышал о таком за все время, которое я провел там после окончания войны, а уж с генеалогией там дело поставлено будь здоров. Меня там буквально пичкали лекциями по этим делам. Хотя мои родственники на той стороне отличаются куда меньшей любовью к порядку в этих вопросах, чем родственники в Хаосе. Они иной раз даже не могут решить, кто из них старше, потому что некоторые были рождены в различных временных потоках, но во всяком случае в количественном отношении они весьма дотошны.

— А Хаос? Не могло ли случиться…

Я отрицательно покачал головой.

— Нет, это исключено. О той стороне моей генеалогической линии я знаю даже больше. По-моему, я знаком лично почти со всеми, кто способен манипулировать Отражениями и пересекать их. Люка среди них нет, и я…

— Подожди минутку. Ведь в Хаосе тоже есть люди способные передвигаться в Отражениях?

— Да. Или оставаться на месте и переносить к себе предметы из Отражений. Это своего рода обратный процесс и…

— Мне казалось, что для того, чтобы обрести способность пересекать Отражения, необходимо пройти Лабиринт.

— А в Хаосе есть его своеобразный эквивалент, называемый Логрусом, это нечто вроде Лабиринта, но бессистемного. Там все находится в состоянии непрерывного движения, и он очень опасен. Он даже на какое-то время лишает идущего по нему психологического равновесия. В общем, это нешуточное дело.

— Но ты его прошел?

— Да.

— И Лабиринт тоже?

Я облизнул губы, вспоминая.

— Да. И чертов узор едва меня не прикончил. Сухэй считал, что я погибну, но Фиона считала, что я справлюсь, если она мне поможет.

— А кто такой Сухэй?

— Он — мастер Логруса, а также мой дядюшка. Он считал, что Логрус Хаоса и Лабиринт Эмбера несовместимы и что я не смогу нести в себе отображения обоих. Рэндом, Фиона и Жерар повели меня вниз, чтобы показать Лабиринт. Я связался с Сухэем и передал ему вид. Он тогда сказал, что эти структуры антагонистичны, и если я попытаюсь пройти Лабиринт, то я или буду уничтожен, или же Лабиринт изгонит из меня отображение Логруса, а скорее всего случится первое. Тогда Фиона сказала, что Лабиринт ДОЛЖЕН вмещать в себя все, даже Логрус, и из того, что она узнала о Логрусе, получается что он способен проложить дорогу даже через Лабиринт. Я так и сделал. Попытка удалась, и теперь я ношу в себе Логрус вместо Лабиринта. Сухэй признал правоту Фи, он предположил, что тут дело в моей смешанной крови. Фиона не согласилась с ним, однако…

Билл поднял руку.

— Одну минуту! Я не понял, каким образом ты передал изображение Лабиринта своему дяде Сухэю, который находился в Хаосе, а ты в то же время в подземелье Эмбера?

— У меня есть колода Карт для Хаоса, также, как и эмберская колода, специально для связи с моими родственниками в Хаосе.

Билл покачал головой.

— Да… черт побери, все это очень увлекательно, но мы уклонились от темы. А еще кто-нибудь может передвигаться в Отражениях? Или, возможно, есть какие-то другие способы передвижения?

— Да, конечно, пересечение Отражений может совершаться различными способами. Некоторые волшебные создания вроде, скажем, Единорога, способны вообще бродить, где им только заблагорассудится. И если вы сможете держаться за таким существом, бредущим зачем-то по Отражениям, или за человеком, который умеет это делать, то вы тоже будете перемещаться в Отражениях. Пока вы идете за ним след в след. Кроме того существуют и другие королевства, находящиеся поблизости от Эмбера и Хаоса. Там возможны довольно сильные маги, которым тоже удается передвигаться в Отражениях, но их отображения Логруса и Хаоса несовершенны, хотя и находятся близко к центрам Энергии. Но все эти маги никогда не смогут сравниться с нами. Однако тут есть определенные возможности. Мы ведем торговлю с этими королевствами, и с течением времени по установленным каналам становится все легче передвигаться в направлении от Эмбера или Двора. В обратную сторону перемещения труднее, но тем не менее известны случаи, когда концентрированные силы создавали прорыв, поэтому в Эмбере поддерживается служба патрулей: Джулиан в лесах Ардена, Жерар — на море и так далее.

— А другие способы?

— Ну, возможно, буря в Отражениях…

— А это еще что такое?

— Это естественный, хотя далеко не изученный и хорошо понимаемых феномен. Лучшее сравнение, которое я могу привести, это тропический ураган, шторм. По одной теории, источником бурь являются частоты волн, излучаемые Эмбером и Двором Хаоса, которые и формируют, собственно, природу Отражений. Во всяком случае, когда начинается такой шторм, он способен пройти через какое-то число Отражений, прежде чем исчерпает себя. Иногда буря причиняет большие разрушения, иногда — вообще никаких, но очень часто буря переносит предметы из Отражения в Отражение.

— В том числе и людей?

— Да, такие случаи известны.

Он допил пиво. то же самое сделал и я.

— А как с Картами? — спросил Билл. — Может ли кто-нибудь посторонний научиться пользоваться ими?

— Да, конечно.

— И сколько же колод в обращении?

— Я даже не знаю.

— Кто их делает?

— Во Дворе есть несколько специалистов… Там меня учили. В Эмбере… Фиона, Блейз, и они учили рЭндома, если я не ошибаюсь.

— А эти маги в соседних королевствах, о которых ты говорил, они могли бы создать колоду Карт?

— В принципе — да, но это были бы далеко не совершенные Карты. Как я понимаю, нужно обязательно иметь в себе отображение Логруса или Лабиринта, чтобы нарисовать их как следует. Кое-кто из этих магов способен создать… ну, назовем ее — полу-Карту, кто-то может воспользоваться ею. Трудно сказать, что в этом случае произойдет. Он окажется в аду, просто погибнет или… или попадет туда, куда ему было нужно. Это тоже возможно.

— А колода, которую ты нашел у Джулии?

— Это настоящие Карты.

— И как же ты объясняешь их появление?

— Кто-то, кто умеет делать Карты, научил этому того, кто не умел, но был способен их делать. Я же об этом просто не слышал. Вот и все.

— Понятно.

— Боюсь, что все наши предположения окажутся маловероятными, — покачал я головой. — Слишком мало нам известно.

— Так или иначе, но это обсуждение мне необходимо, чтобы нащупать линию расследования, — ответил Билл. — А как же иначе? Ну как, еще по кружечке?

— Подожди…

Я закрыл глаза и вызвал перед внутренним взором изображение Логруса в его постоянном, непрекращающемся перемещении.

Я оформил четче желание, и две плывущие цветные линии внутри изображения стали ярче и четче. Я медленно пошевелил рукой, имитируя их волнообразное колебание, их подпрыгивание. Наконец, линии и мои руки словно слились в одно целое, и я протянул эти линии наружу, вперед, сквозь Отражения.

Билл осторожно кашлянул.

— Эй, Мерль… что ты делаешь?

— Я ищу кое-что, — ответил я. — Одну минуту.

Линии будут продолжать удлиняться сквозь бесконечность Отражений, пока не встретятся с нужным мне объектом или пока у меня не исчерпается терпение и силы концентрировать волю и энергию. Наконец я почувствовал подергивание, словно в моих руках были две удочки с рыбой на конце,

— Вот они! — обрадованно произнес я.

И быстро смотал свои удочки.

В каждой руке у меня появилось по запотевшей бутылке пива. Я покрепче сжал их, а потом передал одну Биллу.

— Вот что я имел в виду под обратимостью процесса пересечения Отражений, — пояснил я.

Я несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул.

— В данном случае я потянулся в Отражения, заказав две бутылки пива. И я сэкономил тебе поход на кухню.

Билл подозрительно смотрел на оранжевую этикетку с непонятным зеленым шрифтом надписи.

— Я не знаю этого сорта. Не говоря уже о языке… И его можно пить?

— Конечно. Я же заказывал настоящее пиво.

— Ага! А открыватель ты заодно не прихватил?

— Эх! — я с досадой вздохнул. — Минуту, я сейчас…

— Да ничего. Все в порядке.

Он поднялся, сходил на кухню и тут же вернулся с консервным ножом.

Когда он откупорил первую бутылку, она запенилась, и Биллу пришлось подержать ее над корзиной для бумаг, пока пена не осела. Со второй было то же самое.

— Понимаешь, все немного возбуждается, если можно так сказать, — виновато пояснил я, — когда протаскиваешь вещи так быстро через Отражения. Обычно пиво я таким образом не добывал, вот и…

— Все нормально, — успокоил меня Билл, вытирая руки носовым платком.

Потом он попробовал пиво.

— Во всяком случае, пиво весьма неплохое, — немного погодя заметил он. — Интересно. Ладно… А вот…

— Что?

— Э-э-э… Ты не мог бы послать за пиццей? — Билл смущенно улыбнулся.

— С чем тебе? — спросил я.

На следующее утро мы отправились на прогулку вдоль извилистого ручья, который обнаружился на задворках владений соседа Билла, который тоже был его клиентом.

Мы шли не торопясь, Билл — с тростью в руке и трубкой во рту. Он продолжал задавать вопросы, как и прошлым вечером.

— Кое-что из того, что ты мне вчера рассказал, не закрепилось у меня в памяти с первого раза, потому что меня больше интересовали другие аспекты. Помнится, ты говорил, что вы с Люком вышли в финал Олимпиады, а потом отказались от соперничества?

— Да, так и было.

— По какому виду у вас были соревнования?

— Легкая атлетика. Мы оба были бегунами…

— И его показатели были недалеки от твоих?

— Чертовски близко. А иногда — мои показатели приближались к его.

— Странно.

— Почему?

Берег стал круче, и мы по дорожке из больших камней перешли на другую сторону, где берег был относительно пологий и широкий. Вдоль него тянулась хорошо утоптанная тропинка.

— Мне кажется все это нечто большее, чем простое совпадение, — сказал Билл. — Я имею в виду то, что этот парень оказался почти так же ловок в спорте, как и ты. Из всего, что я слышал, я сделал вывод, что вы, эмбериты, в несколько раз сильнее обыкновенного человека. Необычный обмен веществ дает вам необычайную выносливость, способность к быстрому восстановлению сил и регенерации ран. Каким образом Люку удавалось соперничать с тобой в соревнованиях?

— Ну… он хороший спортсмен и поддерживает отличную форму, — ответил я. — Такие люди встречаются — очень сильные и быстрые.

Он покачал головой, и мы снова двинулись по тропинке.

— Не спорю, — сказал Билл, — это, конечно, возможно. Но, обрати внимание, это еще одно совпадение, а их и так уж слишком много. Этот парень скрывает свое прошлое, в конце концов, выясняется, что ему известно, кто ты такой на самом деле. Скажи, он в самом деле такой уж любитель живописи?

— Что ты имеешь в виду?

— Действительно ли он так увлекается живописью, что покупает картины и собирает коллекцию?

— Да. Мы довольно регулярно ходили на выставки и открытия галерей.

Билл фыркнул и тростью сбросил в ручей небольшой камушек.

— Ну ладно, это несколько подрывает наши позиции, но все-таки странного и без того немало.

— Кажется, я не совсем…

— Очень странно, что Люк тоже знал этого ненормального художника-оккультиста, хотя это и оправданно, если учесть, что этот тип был в самом деле не без таланта, а Люк собирал картины.

— Кстати, он мог ведь и не говорить мне о том, что знал Мелмана.

— Да, верно. Но все вместе взятое плюс его физические данные… конечно, я могу лишь высказать предположение, но только твой Люк кажется мне не совсем обычным человеком.

Я кивнул.

— Я и сам не раз задумывался над этим. А после нашего вчерашнего разговора… Но если он в самом деле не отсюда… я не знаю, откуда он мог взяться вообще.

— В таком случае, мы можем считать, что эту линию расследования мы исчерпали, — заметил Билл.

Мы обогнули поворот ручья и какое-то время стояли, наблюдая, как из болотной низины поднялась стая птиц. Билл обернулся назад, посмотрел туда, откуда мы пришли, и сказал:

— Скажи мне Мерль — к делу это отношения не имеет — каково твое полное звание?

— В каком смысле?

— Ты — сын принца Эмбера. Каков твой статус? Титул?

— Титул? Герцог Западного Края и Граф Колвирский.

— А что это означает?

— Это значит, что я не принц Эмбера. Стало быть — никаких вендетт, интриг, забот. Я никому не могу доставить неприятностей в смысле наследования, если ты это имел в виду.

— Гм-м… — недоверчиво проворчал Билл.

— Что — «гм-м»?

Он пожал плечами.

— Наверное, я слишком много прочел исторических романов. Никто и никогда не может быть полностью уверен в своей безопасности.

Я, в свою очередь, тоже пожал плечами.

— По моим последним сведениям, наше семейство сейчас находится в состоянии полного перемирия.

— Ну что ж, это, по крайней мере, хорошая новость.

Еще несколько поворотов, и мы оказались у того места, где берег становился шире, и его полоса, покрытая песком и галькой, плавно поднималась, где упиралась в неожиданный обрыв семи или восьми футов высотой. Наверху росли деревья, и снизу нам были видны их верхушки и висевшие в воздухе узловатые корни.

Билл присел на большой валун и снова раскурил свою трубку. Я присел слева от него. Рядом негромко плескалась вода и отбрасывала солнечные блики. Мы долго наблюдали игру солнечных зайчиков.

— Хорошо… — сказал я немного позже. — Какое прелестное место.

— Угу.

Голос Билла прозвучал как-то скованно. Я взглянул на него. Он смотрел в ту сторону, откуда мы пришли.

Я понизил голос.

— Ты что-то заметил?

— Да. Мне показалось, что за нами кто-то идет на некотором расстоянии, но сейчас он куда-то пропал за всеми этими поворотами, — прошептал он.

— Наверное, мне стоит немного пройти и посмотреть.

— Да нет, наверное, ничего такого… Просто отличный денек, а здесь многие любят гулять. Я просто подумал, что если обождать несколько минут, то он или появится здесь или мы будем знать, что он пошел другой дорогой.