3

Я простоял некоторое время у самого входа в пещеру. Левое плечо болело, и правая нога тоже побаливала. Если бы я сумел обуздать боль до того, как преобразился вновь, то имелась надежда, что большая ее часть рассосется в ходе анатомической перетасовки. Однако, сам этот процесс меня бы сильно утомил. Он требует массу энергии, а двухразовое переключение с таким коротким промежутком может порядком истощить силы, особенно после моей схватки со Стражем. Поэтому-то я и отдыхал в этой пещере, куда привел в конечном итоге жемчужный туннель, и любовался раскинувшейся передо мной панорамой.

Далеко внизу и слева виднелся ярко-голубой и очень неспокойный водоем. Волны с белыми барашками набегали в атаках, как камикадзе, на серые скалы берега, а сильный ветер рассеивал их брызги, и в этом тумане завис кусок радуги.

Прямо передо мной и ниже расстилалась щербатая и курящаяся земля, время от времени она содрогалась на всем расстоянии вплоть до высоких темных стен изумительно огромной и сложной постройки, которую я сразу же окрестил Горменгасом

. Она представляла собой смешение разных архитектурных стилей и превышала высотой даже дворец в Эмбере, создавая довольно мрачный вид, словно Ад воплотился в ней. И это строение подвергалось нападению.

В поле под стенами скопилось немалое войско, все больше на отдаленном неопаленном участке относительно нетронутой местности с остатками кое-какой растительности, хотя и там трава была хорошо утоптана, а многие деревья повалены. У осаждавших имелись штурмовые лестницы и таран, который в данный момент находился в бездействии, а лестницы валялись на земле. У подножия стен догорало то, что похоже, когда-то было целым застенным посадом. Там же н земле лежали многочисленные фигурки солдат, являвшиеся, как я предположил, потерями осаждавших.

Переместив взгляд еще дальше направо, я наткнулся на участок сверкающей белизны позади этой громадной цитадели. Он походил на выступающий край массивного ледника, и по нему хлестали бураны снега или кристаллов льда, образуя пелену, похожую на туман.

Ветер, казалось, был постоянным хозяином этих мест. Я слышал, как он воет высоко над головой. Когда я, наконец, вышел из пещеры и поглядел вверх, то обнаружил, что нахожусь всего лишь посередине массивного каменистого склона холма или низкой горы — в зависимости от точки зрения — и с этого неудобного места завывание ветра слышалось еще громче. За спиной внезапно послышался звук «Бух», и когда я обернулся, то не смог больше отыскать входа в пещеру. После того как я покинул пещеру, путешествие по маршруту от огненной двери завершилось, заклинание распалось, и путь тут же закрылся. Полагаю, я мог бы отыскать контур на крутой стене горы, если бы захотел, но в данный момент я не испытывал такого желания. На всякий случай я сложил на этом месте кучку камней, а затем снова огляделся, изучая подробности.

Справа от меня изгибалась узкая тропа, теряясь среди каких-то поставленных торчком камней. Я направился к ним. Почувствовал запах дыма. И не смог определить, откуда он доносится — с поля боя или из района вулканической деятельности внизу. Небо над головой казалось латанным одеялом из туч и света. Когда я остановился между двух камней и повернулся, еще раз посмотреть на картину раскрывающуюся внизу, то увидел, что нападающие разделились на группы, которые понесли лестницы к стенам. А также заметил, что с противоположной стороны цитадели поднялся вихрь, отдаленно напоминающий торнадо, который стал медленно двигаться вдоль стен в направлении против часовой стрелки. Если это явление продолжит свой путь, то в конечном итоге доберется до атакующих. Ловко. К счастью, это их проблема, а не моя.

Я спустился по каменистому склону и расположился на низком карнизе. И начал утомительную работу по смене обличья, по моим подсчетам продолжавшуюся полчаса. Мысль о переходе от чего-то нормально-человеческого к чему-то редкому и странному, а для некоторых, возможно, и чудовищному, а возможно, и пугающему — а потом обратно, может показаться некоторым отвратительной. Напрасно. Мы ведь проделываем это каждый день, причем разными способами, разве не так?

Когда преображение завершилось, я полежал на спине, глубоко дыша и прислушиваясь к ветру. Камни защищали меня от его силы, и до меня доносилось только его песня. Я ощущал вибрацию от далеких содроганий земли и предпочел воспринимать их, как успокаивающие и баюкающие сигналы. Моя одежда превратилась в лохмотья, и я пока чувствовал себя слишком усталым, чтобы выуживать новую одежду из Отражений. Боль в плече, кажется, пропала, осталось только слабое покалывание в ноге, да и оно таяло и таяло… Я на несколько минут закрыл глаза.

Ладно, я пробился, и у меня было сильное подозрение, что ответ на вопрос об убийстве Джулии находился внизу, в осажденной цитадели. Вот так, сразу я не видел никакого доступного пути проникнуть туда и провести расследование. Но ведь я могу пройти не только этим путем. Я решил подождать на том месте, где остановился, отдохнуть пока не стемнеет — то есть, если здесь происходит нормальная смена дня и ночи. Тогда я прокрадусь вниз, умыкну кого-нибудь из осаждающих и допрошу его. А если не стемнеет? Тогда придумаю что-нибудь другое. Но в данный момент приятнее всего было просто плыть по течению…

Не знаю, сколько я там проспал. Разбудил меня стук осыпающихся камней, доносившийся откуда-то справа. Я мгновенно проснулся, однако не шевелился. Не слышалось никаких попыток подкрасться, а характер приближающихся звуков — главным образом шлепающих шагов, какие производит некто, носящий свободные сандалии — убедил меня, что в моем направлении движется только одно существо. Я напряг и расслабил мускулы и сделал несколько глубоких вдохов.

Между двух камней справа от меня появился очень волосатый человек. Он был примерно пяти с половиной футов ростом, очень грязный, и носил вокруг бедер темную звериную шкуру, а также пару сандалий на ногах. Он воззрился на меня и стоял так пару секунд, прежде чем продемонстрировал в улыбке свои желтые неровные зубы.

— Привет. Ты ранен? — спросил он на испорченной разновидности тари, которой я, помнится, никогда раньше не слыхивал.

Я потянулся, чтобы удостовериться, а затем встал.

— Нет, — ответил я, — а почему ты спрашиваешь?

Улыбка осталась на месте.

— Я подумал, что ты, возможно, решил, что с тебя хватит этих сражений, и ты счел за благо покончить с ними.

— Ага, понимаю. Нет, тут совсем не то…

Он кивнул и шагнул вперед.

— Меня зовут Дэйв. А тебя?

— Мерль, — представился я стискивая его грязную руку.

— Не беспокойся, Мерль, — успокоил он меня. — Я не выдаю никого из решивших податься с войны, разве что будут предлагать награду — а на этой войне ее не дождешься. Сам подался с нее много лет назад, и ни разу не пожалел об этом. Моя война шла не так как, кажется, идет эта, и у меня хватило ума дать тягу. Никакой армии никогда не удавалось взять эту крепость, и, по-моему, никакой никогда и не удастся.

— А что это за крепость?

Он чуть склонил голову набок и прищурился, а затем пожал плечами.

— Замок Четырех Миров, — ответил он. — Неужели вербовщик тебе ничего не рассказал?

— Ни черта, — вздохнул я.

— У тебя нет часом какого-нибудь курева, а?

— Нет, — весь свой трубочный запас табака я использовал в хрустальной пещере, — к сожалению.

Я прошел мимо него к месту, откуда мог взглянуть между камней вниз. Мне хотелось взглянуть еще раз на Замок Четырех Миров. В конце концов, он ведь был ответом на загадку, так же, как и темой многочисленных зашифрованных ссылок в дневнике Мелмана. Повсюду под его стенами в беспорядке громоздились новые тела, словно разбросанные смерчем, который теперь направлялся обратно к той точке, откуда начал свое движение. Но, несмотря на это, небольшой отряд осаждающих сумел несмотря на это, взобраться на стену. А внизу собрались новые силы и отправились за лестницами. Один из ратников нес знамя, которое я не узнал, но тем не менее казавшееся смутно знакомым — черно-зеленое с рисунком двух сцепившихся друг с другом геральдических зверей. Две лестницы все еще стояли у стены, и я рассмотрел, что за зубцами стен идет какой-то яростный бой.

— Некоторые из нападающих, кажется, ворвались в крепость, — заметил я.

Дэйв поспешил ко мне и пригляделся. Я незамедлительно перебрался на наветренную сторону.

— Ты прав, — признал он. — Но это впервые. Если им удастся открыть эти проклятые ворота и впустить остальных, то, возможно, у них появится какая-то надежда. Никогда не думал, что доживу до этого.

— А сколько лет назад, — спросил я, — эту крепость осаждала армия, в которой служил ты?

— Может, восемь, может, девять, а может, и десять лет, — пробормотал он. — Эти ребята, должно быть, изрядные молодцы.

— А из-за чего вся эта кутерьма? — спросил я.

Он повернулся и изучил меня взглядом.

— Ты действительно не знаешь?

— Только-только попал сюда, — правдиво заверил я его.

— Проголодался? Хочешь выпить?

— Честно говоря, да.

— Тогда пошли, — он взял меня за локоть и направил обратно меж двух камней, а затем повел по узкой тропе.

— Куда мы идем? — спросил я.

— Я живу неподалеку. Я взял за правило кормить дезертиров в память о былых временах. Для тебя я сделаю исключение.

— Спасибо.

В скором времени тропа разветвилась, и он выбрал правую развилку, требовавшую некоторого восхождения. В конечном итоге тропа привела нас к гряде скальных уступов, последний из которых находился на приличном отдалении от остальных. В стене имелось множество расселин, в одну из которых Дэйв и нырнул. Я последовал за ним на некотором расстоянии, и он остановился перед низким входом в пещеру. Оттуда тянуло ужасающим запахом разложения, и слышалось, как там жужжали мухи.

— Это мой дом, — объявил он. — Я бы пригласил бы тебя войти, но он тесен… э…

— Ничего, ничего, — поспешно успокоил я его. — Я подожду.

Он нырнул в пещеру, и я сообразил, что аппетит у меня стремительно пропадает, особенно когда представил, что он мог хранить в таком жилище.

Спустя несколько мгновений он появился вновь с брезентовым мешком через плечо.

— Нашел кое-что приличное, — объявил он.

Я припустил обратно по расселине.

— Эй, куда?

— На воздух, — ответил я. — Хочу вернуться на карниз. Тут малость тесновато.

— А-а. Ладно, — согласился он и зашагал вслед за мной.

Он принес две непочатые бутылки вина, несколько фляг с водой, свежую на вид буханку хлеба, немного консервированного мяса, несколько крепких яблок и неразрезанную головку сыра. Все это я обнаружил, когда мы уселись на выступе у выхода из расселины, и он жестом предложил мне открыть мешок и заняться самообслуживанием. Осмотрительно расположившись с наветренной стороны, я выпил для начала немного воды и съел яблоко.

— У этой крепости бурная история, — принялся рассказывать он, доставая из-за пояса ножик и отрезая себе сыра. — Я не знаю наверняка ни кто ее построил, ни сколько она тут стоит.

Увидев, что он собирается выковырять пробку из бутылки с вином ножиком, я остановил его и попробовал с помощью Логруса добыть штопор. Получилось, и я тут же передал ему штопор. Открыв бутылку, он отдал мне ее целиком и откупорил себе другую. По причине беспокойства за собственное здоровье, я был благодарен ему за это, хотя и не испытывал желания напиваться.

— Вот это я понимаю предусмотрительность, — одобрил он, изучая штопор. Мне уже давно требовалась такая штука…

— Оставь его себе, — разрешил я. — Расскажи мне еще об этой крепости. Кто там обитает? Как вышло, что ты принял участие в нападении на нее? Кто осаждает крепость сейчас?

Он кивнул и отхлебнул вина.

— Самым первым хозяином этой крепости из всех, кого я знавал, был чародей по имени Шару Гаррул. Королева моей страны внезапно собралась, уехала и явилась сюда, — и он замолк и какое-то время глядел куда-то вдаль, а затем презрительно фыркнул: — Ох уж мне эта политика! Я даже не знаю, какой в то время называли предлог для такой поездки «в гости». В те дни я вообще не слышал об этом проклятом месте. Так или иначе, задержалась она надолго, и народ начал гадать, не стала ли она пленницей? Или не заключат ли союз? Не завязала ли роман? Как я понял, она еще некоторое время изредка направляла сообщения, но они обычно содержали ни о чем не говорящую успокоительную чушь — если, конечно, там не передавались секретные сведения, о которых людям вроде меня слышать не полагалось. Она к тому же прихватила с собой приличную свиту и почетный караул в ней служил не только для блеска. Эти ребята были самыми закаленными бойцами, хотя и одевались в пышные наряды. Поэтому в то время и шло много споров о том, что же, собственно, происходит.

— Один вопрос, если можно, — вмешался я. — А какую роль играл во всем этом король? Ты не упомянул про него, а ему, казалось бы, полагалось знать…

— Умер, — прервал он мои рассуждения. — Она стала красавицей вдовой, и на нее сильно давили, настаивая на новом замужестве. Но она просто меняла одного любовника за другим и разыгрывала разные интриги. Обычными ее хахалями были военные или вельможи, или и те и другие одновременно. Однако, отправившись в это путешествие, она оставила управлять королевством сына.

— О, так значит принц был достаточно взрослым, чтобы сесть за руль?

— Да. Собственно говоря, он и начал эту проклятую войну. Набрал войско, устроил ему смотр и остался недоволен им, и поэтому связался со своим другом детства, человеком, считавшимся просто разбойником, но командовавшего крупным отрядом наемников. Звали его Далт…

— Стоп! — притормозил я его.

Мои мысли понеслись галопом, когда я вспомнил историю, рассказанную мне однажды Жераром, о странном человеке по имени Далт, выступившем против Эмбера во главе частной армии, причем необычно эффективно. Для противодействия ему пришлось вызвать самого Бенедикта. Силы Далта разгромили у подножия Колвира, а сам Далт был тяжело ранен. Хотя трупа его никто так и не увидел, считалось, что от таких ранений он умер. Но было там и еще кое-что.

— Твоя родина, — сказал я. — Ты так и не назвал ее. Откуда ты, Дэйв?

— Из страны под названием Кашера, — ответил он.

— А королевой у вас была Ясра?

— Ты слышал о нас. Откуда ты родом?

— Из Сан-Франциско.

— Не знаю такого места, — покачал он головой.

— А кто его знает. Слушай, у тебя хорошее зрение?

— Что ты имеешь в виду?

— Не так давно, когда мы смотрели на сражение, ты случайно не разобрал, какой флаг у осаждающих крепость?

— Глаза у меня не те, что бывало, — признался он. — Знамя было черно-зеленое, с какими-то зверями на нем.

Он присвистнул.

— Ручаюсь, лев, терзающий единорога. Похоже на штандарт Далта.

— А какой смысл у этого герба?

— Он ненавидит эмберитов, вот что это значит. Однажды даже выступил против них.

Я попробовал вино. Неплохое.

Значит тот самый…

— Ты не знаешь, почему он ненавидит их? — спросил я.

— Как я понимаю, они убили его мать, — объяснил он. — Что-то связанное с пограничными войнами. Они в последнее время стали запутанными. Подробностей я не знаю.

Я вскрыл жестянку с мясом, отломил хлеба и сделал себе бутерброд.

— Продолжай, пожалуйста, свой рассказ, — попросил я.

— Где я остановился?

— Принц призвал Далта, так как беспокоился за мать, и ему спешно потребовались войска.

— Совершенно верно, вот в то время меня и забрали служить в армии Кашеры — пехотинцем. Принц с Далтом провели нас темными путями, в результате чего мы очутились у этой крепости, внизу. А потом мы просто делали то же, что делают сейчас эти ребята.

— И что же случилось?

— С самого начала дела у нас пошли плохо, — засмеялся он. — Я думаю, тому, кто там главный, легко дается управление стихиями — вроде смерча, который ты видел недавно. На нас обрушивались и землетрясения, и бураны, и молнии. Но мы, несмотря на это, продолжали упорно лезть на стены. Моего брата до смерти опалило кипящим маслом прямо у меня на глазах. Вот тогда-то я и решил, что с меня хватит. Я сбежал и забрался сюда. Меня никто не преследовал, и поэтому я остался ждать и следить. Вероятно, мне не следовало этого делать, но я не знал, как пойдут дела дальше. Полагал, что все будет продолжаться в том же духе. Но я оказался неправ, а возвращаться уже было слишком поздно. Сделай я это, мне бы оттяпали башку или какие-нибудь ценные части тела.

— Что же произошло?

— У меня такое впечатление, что нападение вынудило Ясру действовать. Она явно с самого начала замышляла разделаться с Шару Гаррулом и самой стать хозяйкой крепости. Я думаю, она одурачила его, вошла к нему в доверие, а потом нанесла удар. По-моему, она малость побаивалась этого старика. Но когда на пороге появилась ее армия, ей пришлось выступить, хотя она и не подготовилась к этому. Она вступила с ним в колдовской поединок, а ее стража отвлекала внимание его ратников. Она победила, правда, как я понял, и сама не осталась невредимой. И к тому же чертовски разозлилась н сынка за то, что он привел армию без ее приказа. Так или иначе, ее стража открыла им ворота, и она захватила власть в Замке. Вот это-то я и имел в виду, говоря, что никакая армия не брала эту крепость. Тот захват произвели изнутри.

— А как ты узнал все это?

— Как я уже говорил, когда дезертиры бегут в эту сторону, я их кормлю и получаю сведения.

— Из твоих слов у меня сложилось впечатление, что были и другие попытки взять эту крепость. Они, должно быть, происходили уже после того, как власть в замке переменилась?

Он кивнул и снова глотнул вина.

— Точно. Так как она и ее сынок отсутствовали в Кашере, там произошел переворот. Устроил его один вельможа по имени Касман, брат одного из ее покойных любовников, парня по имени Ясрик. Этот Касман захватил власть и хотел убрать со своего пути и ее, и принца. Нападал он на эту крепость, должно быть, с полдюжины раз. Но так и не смог одолеть. Наконец, как мне думается, примирился с ничьей… Потом, после этого, она отослала сына из крепости, возможно, набрать новую армию и постараться вернуть ей трон. Не знаю. Это было давно.

— А как насчет Далта?

— С ним расплатились какой-то добычей из Замка — добра там явно хватало с избытком — и он собрал все свои войска и вернулся туда, где обычно ошивается.

Я тоже снова пригубил вина и отрезал кусок сыра.

— А как получилось, что ты оставался тут все эти годы? Такая жизнь кажется довольно тяжелой.

Он кивнул.

— На самом деле потому, что я не знаю дорогу домой. Нас сюда привели странными тропами. Я думал, что найду их, но когда принялся за дело, то не сумел найти ни одной. Полагаю, я мог бы просто пойти куда глаза глядят, но тогда, вероятно, заблудился бы совершенно. Кроме того, я знаю, что смогу здесь прожить. Через несколько дней посады отстроятся, и в них вернуться крестьяне, кто бы не победил. А крестьяне думают, что я святой, молюсь здесь на верху и предаюсь самосозерцанию. Стоит мне спуститься вниз, как они стекаются ко мне целыми толпами, просят благословения и дают столько еды и вина, что хватает надолго.

— А ты святой?

— Просто прикидываюсь, — откровенно признался он. — Они от этого счастливы, а я сыт. Однако, не болтай об этом.

— Конечно не буду. Да они бы все равно не поверили.

— Ты прав.

Я поднялся на ноги и немного прошелся по тропе, чтобы еще раз посмотреть на Замок. Лестницы валялись на земле, и я заметил значительное увеличение количества мертвецов. Никаких признаков борьбы за стенами я не разглядел.

— Открыли уже ворота? — окликнул меня Дэйв.

— Нет. По-моему, тех, кто ворвался не хватило для решения этой задачки.

— А то черно-зеленое знамя где-нибудь видно?

— Я его нигде не наблюдаю.

Он поднялся и подошел, неся обе бутылки, передал мне мою, и мы оба выпили. Штурмующие стены войска начали отступать от прилегающего к стенам района.