Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Нация и сталь

ModernLib.Net / История / Жаринов Е. / Нация и сталь - Чтение (стр. 16)
Автор: Жаринов Е.
Жанр: История

 

 


      Один бельгийский офицер следующим образом описывал бессмысленную и самоубийственную атаку немецкой пехоты на форты Льежа: "Они даже не старались рассредоточиться. Они шли плотными рядами, почти плечом к плечу, пока мы не валили их огнем на землю. Они падали друг на друга, образуя страшную баррикаду из убитых и раненых. Мы даже стали опасаться, что эта баррикада закроет нам обзор, и мы не сможем вести прицельный огонь. Гора трупов уже стала огромной, и мы думали, стрелять ли прямо в неё или выходить и самим растаскивать убитых... Поверите или нет, но эта настоящая стена из мертвых и умирающих позволила немцам подползти ближе и броситься на передние скаты фортов, но им не удалось пробежать и половины пути - наши пулеметы и винтовки разом смели их прочь... Это была настоящая бойня".
      Взять Льеж не удалось даже с помощью воздушной бомбардировки. "Цепелин L-2" вылетел из Кёльна, чтобы ударить с воздуха по осажденному городу. Сбросив тринадцать бомб и убив при этом девять мирных жителей, он первым совершил воздушный налет, который стал потом обычным делом в войнах XX века.
      Мольтке все ещё надеялся обойтись без тяжелых осадных орудий, которые в тайне создавались на заводах Круппа. Все верили, что непокорный город все-таки удастся взять простым штурмом.
      Истинным героем в этом первом значительном эпизоде начавшейся большой войны с немецкой стороны стал Эрих Людендорф. И о нем следует сказать особо. Людендорф принадлежал как раз к тем трем личностям, от решений которых многое зависело в Первой мировой войне равно как и в жизни всей послевоенной Европы. Это Людендорф одержал сокрушительные победы на Восточном фронте, когда русским удалось вторгнуться вглубь Восточной Прусси, это Людендорф настоял на том, чтобы отправить в запломбированном дипломатическом вагоне опасного революционера В. И. Ленина и его соратников по партии, чтобы деморализовать и без того уже охваченную революционным пламенем Россию, это Людендорф, неожиданно перебросив войска с Восточного фронта, с помощью своих штурмовых отрядов почти взял Париж уже в самом конце войны, в 1918 году, когда союзникам казалось, что победа у них в кармане и, наконец, это Людендорф принял самое активное участие в мюнхенском "пивном" путче вместе с Гитлером.
      Плотный, со светлыми усами, круглым двойным подбородком и выпуклостью на загривке, которую Эмерсон называл отличительным признаком зверя, Людендорф не принадлежал к аристократическому типу прусского офицерства. Намеренно отказываясь от друзей и знакомств, этот человек, которому всего через несколько лет была суждена слава Фридриха Великого, до начала боевых действий оставался почти никому неизвестным, это был человек без тени. Необыкновенное трудолюбие и гранитная твердость духа помогли капитану Людендорфу побороть предубеждения, связанные с отсутствием приставки "фон" в его фамилии и добиться заветных красных лампасов офицера генерального штаба.
      В апреле 1914 года он получил долгожданный чин генерала. Ему было приказано занять пост заместителя начальника штаба 2-й армии. В этом качестве он прибыл в "маасскую армию" Эмиха, которой и поручили захватить Льеж любой ценой. В задачу Людендорфа входило лишь поддержание связи между ударными силами и главным командованием. Но почувствовав запах пороха, будущий герой с неожиданной смелостью решил попытать свое военное счастье, превратив взятие бельгийского города в свой собственный Тулон.
      Отправившись выяснять причину задержки ударной группы, Людендорф встретил по дороге денщика генерала фон Вюссова, командовавшего 14 - й бригадой. СолдаЭвеньет держал под уздцы оседланного коня. На вопрос Людендорфа он ответил, что его командир убит пулеметным огнем. Другого шанса могло и не представиться. Штабной генерал решил взять командование бригадой, только что потерявшей командира, на себя. Тут же Людендорф дал сигнал к наступлению. Он хотел прорваться к Льежу между фортами Флерон и Д'Эвенье. "Особенный глухой стук от удара пуль в человеческие тела" впервые в жизни коснулся слуха штабного офицера, и этот характерный звук смерти словно пробудил в этом человеке то, что давно дремало в нем. Людендорф погнал в атаку солдат, несмотря ни на какие потери. Именно в этом бою начала медленно, но верно восходить звезда его военной славы. Не сложись события именно так, как они, в конечном счете, и сложились, и, кто знает, может быть, мир и история мира были бы совершенно другими. Не прими Людендорф в том отчаянном бою на себя командование - быть бы ему ещё очень долго обычным штабным генералом, никогда не нюхавшим пороха. Тогда никто бы не смог победить русских в Восточной Пруссии, никто бы не отправил припозднившегося с революцией Ленина в Петроград, никто бы не возглавил вместе с Гитлером "пивной" путч. Действительно, "в истории бывают странные сближения"!
      В результате смелых, отчаянных действий нового Бонапарте в результате трагическому для бельгийцев стечению обстоятельств Льеж удалось взять. Когда весть достигла ставки, то кайзер был настолько обрадован, что бросился целовать своего главнокомандующего, своего Мольтке, а Людендорф приобрел теперь необычайный авторитет в войсках.
      Однако, когда спала первая волна воодушевления, всем стало ясно, что победа оказалась призрачной. Четыре мощных форта, окружавшие город Льеж, продолжали борьбу и казались неприступными. Никакой лихой атакой их нельзя уже было разрушить и пленить гарнизон. Приблизительно в это время Густав Крупп сделал знаменитую запись в своем дневнике: "Чем сильнее враг, тем больше славы!"
      С момента осады четырех фортов Льежа эпоха воинского героизма сменилась эпохой военной инженерной мысли. Два дня спустя после смелой атаки Людендорфа секретное оружие немцев, огромные 98 тонные пушки с нежным женским именем Берта, по-прежнему находились в Эссене и только ждали своего часа. Эти стальные звери словно жили в предвкушении того момента, когда им разрешено будет показать всему ошеломленному миру свою ни с чем несравнимую разрушительную мощь. Но перевозить эти колоссы по дороге было невозможно. Чудовище калибром 16, 5 дюймов (420 миллиметров), длиною более девяти метров стреляло 520 - килограммовыми снарядами метровой величины на расстоянии в 15 километров. Для обслуживания одного орудия требовалось 200 человек.
      В то время самыми крупными считались 13, 5-дюймовые английские морские орудия, а на суше - 11-дюймовые стационарные гаубицы береговой артиллерии.
      Соблюдая строжайшую секретность, фирма "Крупп" изготовила модель 420 миллиметровой пушки ещё в 1903 году. Распухшие гиганты со словно отрезанным коротким стволом на испытательных стрельбах показал себя неплохо, но оказался слишком громоздким для транспортировки. При перевозке по железной дороге орудие приходилось разбирать на две секции, причем каждую тащил отдельный локомотив. Доставить такую пушку на позицию можно было лишь, проложив специальную железнодорожную ветку к боевым позициям. Крупп продолжал работать над этой моделью ещё четыре года, стремясь создать транспортабельную конструкцию из нескольких секций. В феврале 1914 года такое орудие было изготовлено и успешно испытано в Куммерсдорфе к большой радости кайзера. И все же для перевозки гиганта приходилось прибегать к помощи паровых и бензиновых двигателей, а некоторых случаях тащить отдельные части на телегах, запряженных десятками лошадей. Конструкцию необходимо было сделать более мобильной и срок для окончания работ был определен как октябрь 1914 года.
      Выпущенная в 1910 году 305 миллиметровая "Шкода" обладала большей подвижностью. Три секции с помощью тягачей могли перемещаться со скоростью 24 - 36 километров в день. Вместо шин надевались бесконечные ленты, которые получили название "железные ступни". Орудие не двигалось, а шло, медленно переставляя, как сороконожка, свои бесконечные лапы. Движущаяся таким образом громоздкая стальная конструкция напоминала ожившую иллюстрацию из фантастических романов Жюль Верна. На позиции устанавливали стальное основание, к нему болтами крепили станок и уже на нем - пушку. Вся процедура длилась не более 40 минут. Разборка происходила также относительно быстро. Эти монстры могли поворачиваться на 60о и имели дальность стрельбы одиннадцать километров. И крупповское, и австрийское орудия стреляли бронебойными снарядами со взрывателем замедленного действия, поэтому взрыв происходил уже после попадания в цель.
      Когда в августе началась война, несколько австрийских 305 миллиметровых пушек находились в Германии. Их "сдал в аренду" Конрад фон Хотцендорф, так как немецкие орудия ещё не были готовы. Крупп к этому времени уже успел выпустить пять 420 миллиметровых пушек, пригодных для транспортировки только по железной дороге, и две - по шоссейным дорогам, однако они ещё требовали доводки. 2 августа правительство потребовало срочно привести новых гигантов в состояние готовности. С начала вторжения немецких войск в Бельгию работа над этими моделями велась круглосуточно. Сами пушки, станки для них, дополнительное оборудование, моторы - все это тщательно проверялось и испытывалось. На случай чрезвычайных обстоятельств были выделены даже бесчисленные упряжки лошадей, артиллерийская прислуга получала последний инструктаж, как обращаться с этим монстром-разрушителем, словно отбитым в бою у самих марсиан.
      В ночь с 9 на 10 августа во дворе завода в Эссене собралась огромная толпа людей, похожих на древних охотников, которые решили устроить засаду на огромного мамонта. Одного из железных монстров в разобранном виде начали с великим трудом отрывать от земли, в которую, казалось, он буквально врос. С помощью лебедок, домкратов, рычагов, крана, помогая себе криками, молитвами и бранью, люди вступили в первый контакт со Зверем. Наконец чудовище поддалось и оказалось сразу на нескольких железнодорожных платформах. Паровоз засвистел, звякнули вагоны, и платформы с трудом сдвинулись с места. Спецсоставу дали зеленый свет: он должен был без остановок проследовать до бельгийской границы. Монстра повезли на бойню, чтобы в изобилии накормить его там пушечным мясом.
      Эти орудия оказались настолько неповоротливыми и почти не перевозимыми, что поражали какой-то своей бессмысленной самодостаточностью любого случайного зрителя. Они словно были материальным воплощением знаменитой "вещи в себе" И. Канта. За этой огромной стальной материальной оболочкой воплотилось нечто идеальное, например бессознательное самовыражение всего немецкого духа, изо всех сил стремящегося к пангерманизму.
      На следующую ночь поезд благополучно пересек границу, но, проехав вглубь враждебной территории на 20 миль, неожиданно встал. Бельгийским патриотам удалось взорвать туннель. Казалось, что немецким войскам не суждено было получить свое секретное оружие. Сама судьба ополчилась против излюбленного детища Густава Круппа и его инженеров.
      Злополучный туннель находился в Герберштале, всего в двадцати милях от места боев. Патриоты добились необычайного успеха. О скором ремонте не могло быть и речи. В полночь началась вынужденная разгрузка. Но она оказалась намного сложнее и тяжелее, чем злополучная погрузка в Эссене. У инженеров не было никаких технических приспособлений. Грузовики трещали и ломались под многотонной тяжестью. Решили использовать лошадей, взятых у расквартированного поблизости уланского полка. Упряжь натянулась и с треском лопнула. Пушка в таком состоянии могла стрелять на расстоянии 9 миль, следовательно, протащить стального монстра следовало оставшиеся одиннадцать. И всю ночь люди безуспешно пытались хотя бы сдвинуть гиганта с места. Только в середине следующего дня пушку удалось сдвинуть с мертвой точки. Она, как искусственный динозавр, стала с трудом ползти по земле в окружении целой толпы напрягающихся изо всех сил людей. Лишь ближе к вееру 12 августа удалось добраться до исходной позиции. Жерло гиганта враждебно поднялось к небесам. 200 человек обслуги стали суетиться вокруг орудия, затем, надев на глаза, уши и рты специальные повязки, они разбежались на безопасное расстояние, равное тремста ярдов.
      В 6: 30 вечера раздалась наконец команда: "Feuer!" (Огонь!). Электрический спусковой механизм сработал, как часы, началось нечто, подобное землетрясению, и бельгийским солдатам в осажденных фортах Льежа показалось, будто разверзся сам ад. Правда, Большая Берта первым своим выстрелом дала промах на целую милю. Второй же снаряд, выпущенный в самое небо из зияющего жерла, находился в воздухе целую минуту, а затем попал ровно в цель. И лишь несколько мгновений спустя раздался оглушительный взрыв огромной разрушительной силы, и воздух спиралью поднялись куски земли, металла, камни, куски человеческих тел - все это взлетело на тысячу футов вверх.
      Людендорф лично наблюдал за тем, как расправлялись с упрямым противником пушки господина Круппа. Неприступные форты раскалывались, как грецкие орехи. В один из них прославленный генерал вошел почти сразу после бомбардировки. Немецким войскам уже никто и не думал сопротивляться. То, что увидел Людендорф, буквально ошеломило его. В развороченном взрывом форте чудом уцелело всего несколько человек. Позднее, в мемуарах, Людендорф так описывал свои впечатления: "В форт угодил снаряд одной из наших 42 сантиметровой гаубицы. Взорвался склад боеприпасов, и вместе с ним все укрепления взлетели на воздух. Несколько бельгийских солдат явно потеряли рассудок, они медленно выползали из-под руин. Вместе с ними я заметил и несколько немцев, которых успели взять в плен ночью с 5 на 6 августа. Все они истекали кровью и покорно шли к нам, подняв руки вверх и повторяя без остановки: "Не убивайте, не убивайте!" Мы не были гуннами и никого убивать не стали". Последней фразой Людендорф явно хотел подчеркнуть свое великодушие по отношению к полностью деморализованному противнику. Гнев бельгийской "спящей овцы" был усмирен.
      Новая осадная гаубица Круппа принадлежала к разряду такого оружия, которое лишь много лет спустя догадаются назвать оружием массового уничтожения. Бельгийские солдаты до начала бомбардировки были уверены, что они надежно защищены от вражеских снарядов мощными железобетонными стенами. Но инженеры не могли даже и предположить, какие возможности заключают в себе полу тонные снаряды Большой Берты. Под огромной тяжестью снаряда крыши вскрывались, как консервным ножом, но взрыв происходил не сразу, а несколько секунд спустя, уже внутри укрытия, разрушая с помощью мощной взрывчатки коридоры, туннели и перекрытия подземного бункера на целых тридцать миль. Солдаты горели заживо, задыхались от гари и, как утверждал один очевидец, чудом оставшийся в живых, "впадали в истерику, а некоторые сходили с ума лишь от простого томительного ожидания следующего сокрушительного удара".
      После сорокавосьми часовой беспрерывной бомбардировки все четыре форта были превращены в одно кровавое месиво. На один лишь форт Понтиас, который продолжал единственный из последних сил оказывать бессмысленное и героическое сопротивление, Большая Берта выплюнула целых сорок пять снарядов. За стрельбой с церковных колоколен и аэростатов наблюдали корректировщики и направляли убийственные снаряды прямо в цель. Наконец после многочасовой бомбардировки воцарилась по-настоящему мертвая тишина. Ее сменил грохот сапог солдат Первой армии.
      В тылу немцы решили перевести своего монстра на другую позицию, к форту Лонсэн через покоренный Льеж. Селестен Демблон, депутат от Льежа, находился в это время на площади Святого Петра, когда вдруг увидел "артиллерийское орудие таких размеров, что даже не верилось собственным глазам. Монстра, разделенного на две части, тащили 36 лошадей. Мостовая сотрясалась. Толпа безмолвно, оцепенев от ужаса, наблюдала за перемещением этой фантастической машины. Слоны Ганнибала, наверняка, меньше удивили в свое время римлян! Солдаты, сопровождавшие орудие, шли, напряженно глядя перед собой, они двигались по площади почти с ритуальной торжественностью. Это был Вельзевул в образе пушки!"
      К 16 августа немцы захватили одиннадцать из двенадцати фортов. До последнего держался только форт Лонсэн, но и он должен был пасть, а генерал бельгийской армии, Леман, был взят в плен, когда находился в бессознательном состоянии.
      На другой день после падения последнего форта 20я и 3-я армии перешли в наступление. Начался марш первого крыла германских армий через Бельгию. Немцы не планировали наступление раньше 15 августа, поэтому Льеж задержал продвижение германских войск всего на два дня, а не на две недели, как это по ошибке думали все. И решающим фактором здесь, конечно, были осадные гаубицы Круппа, носящие нежное женское имя Берта.
      Вельзевулов Круппа в дальнейшем перебросили на осаду Намура, Антверпена и Мёберга. Слава летела на крылах своих впереди орудий, парализуя мужество защитников крепостей, которые предстояло разрушить.
      За такие выдающиеся достижения в области вооружения Густав получил высокие боевые награды, хотя на фронте не был ни дня. Высокие награды он получил из рук самого кайзера и хотя коллекционировать всевозможные ордена и медали он начал значительно позже по сравнению с Альфредом и Фрицем, но темпы, в отличие от именитых предшественников, оказались необычайно высокими: почти каждый месяц приносил Густаву какое-нибудь новое награждение. Наконец дело дошло даже до Железного Креста Первой степени, которым обычно награждали лишь тех, кто проявил беспрецедентное мужество на полях сражений. Для сравнения отметим, что бравый капрал Адольф Гитлер из 16 Баварского резервного пехотного полка удостоился подобной чести лишь в 1918 году после четырех лет безупречной службы, двух тяжелых ранений и захвата в плен пятнадцати вражеских солдат без какой-либо посторонней помощи.
      Так, о присуждении Железного Креста Первой степени существует следующий рассказ одного из сослуживцев будущего фюрера: "Как обученный солдат, он (Гитлер - Е. Ж.) получил от капитана фон Година разрешение примкнуть к группе из двух пеших посыльных третьим. Сразу в начале выполнения задания один товарищ погиб от шальной пули. Вместе со вторым Гитлер обнаружил воронку от гранаты, в которой что-то шевелилось. Решительно направившись к ней, погиб второй посыльный. Гитлер пробежал несколько шагов к оставленному окопу и, обнаружив там группу запуганных французов, приказал немедленно встать, отбросить оружие и двигаться вперед под прицелом винтовки. Так он доставил пленников в расположение штаба".
      Густав же Крупп получил эту боевую награду в первые месяцы войны, так и не появившись ни разу на передовой. Но самой примечательной наградой можно, пожалуй, считать присвоение главе знаменитой фирмы степени доктора философии. Высоколобые немецкие профессора не случайно решили, что Большая Берта внесла "несравненный вклад в развитие всей человеческой цивилизации". И как это не абсурдно может показаться на первый взгляд, но гигантские гаубицы Густава Круппа действительно стали в полной мере воплощать в себе такое качество европейской цивилизации, давно отошедшей от христианской концепции мироздания, как надменность. Русский философ В. Ф. Эрн, современник описываемых событий, писал: "Если отвлечься от всякой оценки этих чудовищ и сосредоточиться лишь на колоссальных суммах человеческой энергии, в них вложенной, то мы должны прийти к парадоксальному выводу: по количеству затраченных сил, по солидарности коллективного творчества орудия Круппа безусловно превосходят такое беспримерное, казалось бы, проявление коллективного многовекового созидания, как средневековая готика... Люциферианские энергии с крайним напряжением, особенно в последнем столетии, сгрудились в немецком народе и вот, когда теперь нарыв прорывается, все человечество в согласном порыве ощущает всемирно-исторический катарсис".
      Глава XIII
      Туман войны
      В день падения Брюсселя французские войска вошли в Лотарингию, заставив немцев отступить. Началось так называемое Пограничное сражение, где французские атаки сменялись немецкими контратаками.
      По мысли Шлиффена, этап реализации преимущества должен наступить только на последней стадии маневра, когда Войска союзников, сбившись в кучу между Парижем и линией восточных крепостей, потеряют способность к маневру, в том числе - к маневру быстрого отхода. До этого автора идеи блицкрига вполне устраивало, чтобы тактические победы доставались французам.
      Эта схема, однако, требовала от командующих армиями поступиться своими частными интересами в пользу единой операции. Иными словами, от кайзера и Мольтке требовалось обеспечение жесткого руководства армиями. Но ни Мольтке, ни кайзер органически не были способны осуществить такое руководство всей операцией. Показательным было и то, что главная квартира разместилась в Люксембурге в школе для девиц, где не было создано ни каких условий для нормальной штабной работы, включая и хорошо налаженную связь с войсками. Сам же кайзер, вместо того, чтобы отслеживать по дням и часам, как выполняется задуманный Шлиффеном план блицкрига, начал наводить порядок, запретив ввиду военного времени употребление пива офицерам Генерального штаба. Оставшееся до сражения на Марне время он потратил на поздравительные телеграммы и награждения.
      Именно Пограничное сражение и явилось первым кризисом на Западном фронте, разыгравшееся 20 - 25 августа 1914 года, оно охватило обширную территорию от Вогезов до канала Конде.
      В общем шлиффеновском маневре немцы должны были лишь обозначить "шаг на месте" в районе Арден. Но центр, вместо того, чтобы "шагать на месте", бросается вперед. Правое же крыло, которое должно задавать темп всему наступлению, оказалось задержанным у Намора.
      Как это ни странно, но немцев нарушить план Шлиффена заставило помимо личных амбиций генералов и слабости общего руководства ещё и явное превосходство в тяжелой артиллерии. Благодаря орудиям Круппа, уж слишком легко начали даваться тактические победы, которые были достигнуты в ущерб общему стратегическому плану. Именно эти победы и провоцировали недальновидных генералов на бессмысленные и неоправданные движения вперед. Голиафова мощь крупповских пушек оказалась настолько огромной, настолько превышающей все "человеческие пределы", что постепенно начала давать сбой стройная схема Шлиффена. В этом смысле Пограничное сражение напоминало библейское единоборство Давида и Голиафа, когда титанизм и мощь германского оружия делали собственных генералов заложниками необдуманных действий. По истине, кого хочет наказать Бог, того лишает разума. Французы не случайно "битву на Марне" окрестили чудом, а философ Бергсон сравнил её с победами Жанны д'Арк. К моменту начала знаменитого сражения у союзников в результате кровопролитной Пограничной битвы уже не оставалось сил. Всем казалось, что Франция должна пасть со дня на день. Преимущество немцев было бесспорным. Голиаф неумолимо надвигался на поверженного Давида, однако союзники из последних сил продолжали оказывать сопротивление обреченных.
      Так, на северо-западном направлении основной ударной группировки германских войск противостояли одна французская армия и британский экспедиционный корпус. 23 августа возле небольшого бельгийского городка Монса к северу от французской границы немцы впервые испытали не себе мощь британской пехоты. Понеся тяжелые потери от пулеметного огня, они пришли к выводу, что у англичан не по два пулемета на батальон, как у них, а гораздо больше. Но англичане и французы не способны были развить успех. Опасаясь окружения, они отошли на юг. После изнурительного двухнедельного отступления по августовской жаре союзники смогли наконец остановиться восточнее Парижа. Все силы были брошены на оборону великого города, чьи здания уже просматривались в бинокль.
      На Марне союзникам впервые с начала боевых действий удалось добиться численного превосходства. Частично это объяснялось тем, что немцам пришлось снять с Западного фронта несколько дивизий. Россия, верная союзническому долгу, начала наступление в Восточной Пруссии без соответствующей подготовки и смогла оттянуть на себя дивизии врага. Глава французской разведки, полковник Дюпон, высоко оценивая действия русских, говорил: "Воздадим должное нашим союзникам - наша победа достигнута за счет их поражения".
      С первого же дня войны важнейшей задачей французского посла в Петербурге было постоянное давление на Россию, чтобы ускорить её действия. Из Парижа в Петербург, во французское посольство приходили отчаянные телеграммы. Палеолог, посол Франции, то в одном, то в другом кабинете умолял, просил, требовал ускорить военные действия. 5 августа он сказал царю: "Французская армия должна будет противостоять огромной военной силе, состоящей из двадцати пяти немецких корпусов. В связи с этим я умоляю Ваше Величество отдать приказ войскам начать наступление немедленно. Если вы этого не сделаете, то не исключено, что французская армия потерпит поражение".
      Для наступления были выбраны две армии. Первая - численностью в 200 тысяч человек под командованием генерала Ренненкампфа должна была двигаться на юго-запад, параллельно побережью Балтийского моря. Вторая армия, в 170 тысяч человек под командованием генерала Самсонова, одновременно развивала свои действия в северном направлении от Польши. Если бы сработали стратегические планы великого князя Николая Николаевича, то немцы были бы зажаты между двумя русскими армиями, которые могли бы начать переправу через Вислу южнее Данцига. Тогда дорога на Берлин протяженностью всего двести пятьдесят километров была бы открыта.
      Наступление провалилось из-за необдуманных решений Ренненкампфа, который действовал несогласованно с Самсоновым и тем самым поставил под удар и себя и другое крыло русских войск. Но при всей безрассудной храбрости и безумной глупости преждевременное наступление русских войск достигло своей цели: германские войска были оттянуты с Западного фронта. Частичная оккупация Восточной Пруссии имела исключительный эффект. Беженцы, многие из которых были знатного происхождения, в страхе и отчаянии ринулись в Берлин. Кайзер был оскорблен, и даже сам Мольтке вынужден был признать, что "любой успех на Западном фронте не имел бы никакого значения, если бы русские вошли в столицу Германии".
      Итак, русские помогли французам совершить "чудо на Марне", но и сами французы проявили небывалое мужество. Союзникам удалось добиться численного преимущества ещё и потому, что они смогли перебросить подкрепления, взятые у стойко сражавшихся частей Кастельно и Дюбая. Если бы эти войска не выдержали, если бы они отступили третьего сентября после последнего отчаянного штурма немцев, то германскому командованию, согласно плану Шлиффена, удалось бы выиграть свои Канны, и "чудо на Марне" так никогда бы и не состоялось.
      Следует упомянуть также и личное мужество французского маршала Жоффра. Именно его несокрушимая уверенность в победе, его упрямо повторяемая фраза: "Атакуйте! Атакуйте во что бы то ни стало - вы французы!", его титаническая энергия сумели предотвратить превращение почти разбитой армии союзников в бесформенную, деморализованную массу.
      Но как очень часто бывает в битве гигантов последнее усилие, которое и обретает, в конечном счете, решающее значение, которое вбирает в себя всю мощь и энергию огромных масс, принадлежит маленькой мышке, маленькому ничтожному обстоятельству. Если на весы положить две непосильные массы, то достаточно пушинки, чтобы та или иная чаша начала медленно, но верно клониться к земле. Эту трагическую роль малого в большом выпало сыграть ничтожному, с точки зрения глобальной военной стратегии, парижскому такси.
      Если сравнить гигантов Круппа и слабосильную модель "Рено" начала века, то станет ясно без лишних слов, где здесь Голиаф, а где - Давид. Когда смотришь на этот героических экспонат, помещенный в музее военной славы в столице Франции, то машинка, части кабины которой были сделаны из дерева, наподобие старой кареты, вызывает лишь умиление. Если гиганты Круппа - это порождение злого гения, самых мрачных сторон немецкой души, то маленькое слабое "Рено" поражает нас какой-то детской наивностью и даже кокетливостью французской девочки-подростка, которая мечтает стать истинной парижанкой.
      Немцы оголили свой фланг. Они так увлеклись победоносным маршем, так были уверены в победе, что начали совершать одну тактическую ошибку за другой. Неожиданно выдвинувшаяся вперед первая армия Клука и предположить не могла, что на фланге, как по мановению волшебной палочки, за одну ночь, словно из-под земли, вырастет грозный противник. И французы, действительно, появились, появились ни откуда, словно по воле всесильного чуда. Но имя у этого чуда все-таки было, и звали его "Рено". Как странно, у немцев женское начало на подсознательном уровне не может воплотиться ни во что большее, как в некий образ богатырки Брюнхильды, наверное, поэтому они назвали самую страшную пушку Первой мировой Бертой. У французов же женщина всегда кокетлива, всегда несерьезна, всегда мила, красива, обаятельна, не воинственна, но именно она спасает милую Францию, как знаменитая Жанна или как маленькое такси с деревянной кабиной и слабым мотором, предназначенное для развоза веселой парижской толпы после какого-нибудь праздника.
      Так, по одному из планов предполагалось, что в случае сдачи Парижа придется взорвать все мосты города. Бесподобный Пон Нёф и Пон Александр должны были лежать в руинах. Кто хоть раз в жизни видел красоту этих мостов, тот легко поймет французских таксистов, каждый день пролетавших на своих "Рено" по этим мощным гигантам через Сену. Все как один таксисты начали останавливать свои машины и, обращаясь к седокам, гордо произносить, может быть, самые патетические фразы в своей незаметной жизни: "Извините мы едем на фронт". Заправившись по дороге, такси начали прибывать на место сбора, где через некоторое время все 600 маленьких "Рено", это воплощение автомобильной женской игривости, выстроились в идеальном порядке. Прибывший на место сбора генерал был восхищен увиденным. Заполненные солдатами такси с наступлением темноты вереницей двинулись к фронту. И это был последний крестовый поход старого мира, которым и заканчивалась романтика войны прошлых эпох.
      Битва была успешной и, главное, неожиданное для противника. "Атакуйте! Атакуйте - ведь вы же французы!", - звучал над головами воинов знаменитый призыв маршала Жоффра, и сражение на Марне явилось одной из решающих битв в истории человечества не потому, что оно стало предвестником поражения Германии или победы союзников. Марна показала, что война кончится не сразу, а будет продолжаться ещё очень долго. Воюющие страны оказались в западне, созданной ими самим в течение первых ничего не решивших тридцати дней почти непрерывных сражений, в западне, откуда не было и не могло быть выхода.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22