– Слух об этом аресте распространится далеко за пределы Биджапура. Нана Сахиб, живущий сейчас в обманчивом спокойствии, узнает об этом, и тогда его не взять. Сэр Лоренс понимает это и поэтому до сих пор не решался захватить браматму. Для него несравненно важнее поимка Наны Сахиба, чем уничтожение общества «Духов вод».

– Довод действительно серьезный! Но поймать вождя восстания будет совершенно невозможно, если мы будем побеждены.

Кишная не успел ответить старому тхагу. Портьера, закрывавшая дверь, отодвинулась, и на пороге показался дежурный факир.

– Что случилось? – спросил с тревогой «древнейший из Трех».

– На этажах дворца, где живут англичане, сильное волнение. Мы отправились на разведку и узнали, что полковник Уотсон, начальник полиции, обнаружен умирающим в своей постели с «кинжалом правосудия» в груди… Вице-король в страшном гневе. Мы слышали, проходя мимо открытых окон дворца, как он кричал своим людям: «Сто долларов тому, кто приведет ко мне Кишнаю!»

– Чему ты улыбаешься? – спросил начальник тхагов. Он принял это за намек, забыв, что его лицо скрыто под маской.

– Английский сахиб может предложить еще больше и не разорится.

– Я не понимаю тебя.

– Как, сахиб не знает Кишнаи?

«Если ты его знаешь, ты умрешь», – подумал тхаг, судорожно сжимая рукоятку кинжала.

– Кишная, – продолжал факир, – был начальником душителей, которые наводили ужас на всю округу, но месяцев шесть тому назад его повесили с двумястами товарищами.

– Ага! – воскликнул тхаг, успокоенный этими словами, – а какое отношение может иметь Кишная к смерти полковника Уотсона?

– Я знаю об этом не больше вас, сахиб. Я только повторил слова вождя англичан.

– Хорошо, можешь идти к своим товарищам. Скажи им, чтобы они не уходили из караульного зала.

Не успел выйти факир, как Кишная воскликнул с мрачной радостью:

– Браматма сделал неосмотрительную глупость, отдав приказание привести в исполнение приговор, вынесенный прежним составом Совета против Уотсона. Теперь мы отомстим. Подождите меня здесь, я иду к вице-королю.

И не дожидаясь ответа товарищей, Кишная бросился в потайной ход, ведущий к Лоренсу.

Пройдя через потайное отверстие, он снова закрыл его и с минуту не показывался из-за портьеры.

Зал был пуст. Вице-король находился, вероятно, у постели умирающего. Это было на руку тхагу. Он подошел к письменному столу, на котором лежало множество книг и бумаг, и нажал звонок.

Появился сиркар.

– Передай своему хозяину, – сказал начальник тхагов, – что Кишная к его услугам. Пусть приходит один, иначе он не найдет меня.

Туземец поклонился и вышел.

Осторожный тхаг скрылся за портьерами окна, положив руку на секретный механизм, готовый исчезнуть, если сэр Лоренс не исполнит его требования.

Спустя несколько минут в зал вошел вице-король. Он был один, а окно, где скрывался тхаг, оказалось за его спиной. Кишная тихо вышел из-за портьеры, сделал несколько шагов и остановился.

Вице-король, удивленный тем, что никого нет, быстро обернулся и увидел того, кого искал. Лицо его выражало настроение человека, доведенного до крайнего предела гнева.

– Негодяй! – закричал он дрожащим голосом. – Тебе не пройдет это даром. Ты осмелился издеваться надо мной. Как, после всего, о чем мы договорились с тобой, ты посмел убить одного из самых верных и преданных мне друзей!

– Милорд, – отвечал Кишная серьезно и торжественно, – горе помутило твой рассудок. Я оправдаю себя одним словом.

– Тебе это трудно будет после разыгранной вчера вечером странной сцены.

– О какой странной сцене говорит милорд? Мне помнится, что разговор наш не заслуживает этого названия.

– Зачем притворяешься, что не понимаешь? Не ты разве, чтобы показать свое могущество, прислал вчера пандарома, который заявил бедному Уотсону, что ему осталось жить три часа? Посмей отрицать это.

Эти слова были для Кишнаи подобны лучу света. Он все понял.

Пандаром был не кто иной, как браматма, и успех его плана был теперь обеспечен.

– Не только осмелюсь отрицать это, милорд, но через пять минут докажу вам, что я не мог быть виновен в этом… Как вы можете думать, чтобы я приказал исполнить приговор, произнесенный теми, кого мы задушили с единственной целью быть вам полезными?.. И против кого был произнесен этот приговор? Против человека, который преследовал одну с нами цель и боролся с нашими врагами… Признайтесь, что это было бы большой ошибкой с нашей стороны и показало бы, что мы потеряли рассудок.

– Верно, – отвечал вице-король, смягченный логичностью этих доводов, – я совершенно тогда ничего не понимаю… Но кто такой этот пандаром, так посмеявшийся надо мной?

– Я говорил уже, что одно слово объяснит вам все… Пандаром – это не кто мной, как браматма, действительный вождь общества «Духов вод», и убийство полковника Уотсона – это дерзкий ответ на ваш указ о ликвидации общества, изданный вами в день прибытия в Биджапур.

Объяснение это было так логично и ясно, что сомнений не оставалось. Сэр Лоренс тотчас же переменил тон и объявил, что он вполне удовлетворен.

Но Кишная должен немедленно помочь ему в наказании преступников, наглость которых превзошла все, что он до сих пор представлял.

– Готов помогать вам, – отвечал Кишная, радуясь при виде того, что сэр Лоренс сам идет туда, куда его хотели направить. – Могу заверить вас, что быстрота, с которой вы будете действовать, произведет хорошее впечатление на население. Надо, чтобы оно узнало о наказании вслед за известием о преступлении.

– Таково и мое мнение.

– Не позволит ли мне ваша милость, милорд, хотя я и не смею надеяться на ваше доверие к моим советам, не позволит ли сообщить вам одну мысль?

– Я слушаю.

– Браматма не ограничится этим преступлением, а потому надо скорей пресечь его деятельность. Ночью он собрал в своем дворце самых главных членов общества «Духов вод», чтобы подготовить несколько новых преступлений, которые не пощадят самых высоких чиновников. На совете было решено вызвать вас на допрос перед тайным трибуналом. Он будет судить вас за все преступления, которые вам приписывают.

– Негодяи! – воскликнул вице-король.

Тхаг промолчал о том, что сам присутствовал на совещании, принявшем это решение.

– Если ваша милость, милорд, верит мне, то сию же минуту отправит батальон своих шотландцев, чтобы без шума оцепить Джахара-Богх и сразу арестовать браматму и его помощников.

– Мысль превосходная… Но мне говорили, что в этом дворце, как и во всех древних строениях Биджапура, много тайных выходов, через которые они могут убежать, а тебе лучше моего известен характер индийцев. Мы сделаемся общим посмешищем, если операция не удастся.

– А потому я хочу просить вашу милость позволить и мне присоединиться к этой операции. Я укажу место, где следует расставить часовых.

– Я сделаю лучше. Я прикажу офицеру, командующему отрядом, согласовывать свои приказы с твоими предписаниями.

С этими словами сэр Лоренс позвал дежурного адъютанта.

– Предупредите лейтенанта Кемпуэла, чтобы он приказал стать в ружье первому батальону шотландцев, но как можно тише, а затем пусть явится сюда за приказом.

Солдаты, сопровождающие вице-короля во время путешествий, спали всегда в полной амуниции, чтобы быть готовыми в любой момент.

Поэтому было достаточно нескольких минут, чтобы построить их в боевом порядке в главном дворе замка, и Эдвард Кемпуэл вскоре явился к своему начальнику.

– Лейтенант Кемпуэл, – сказал сэр Джон Лоренс, и голос его теперь представлял полную противоположность тому, каким он говорил обычно с молодым офицером вне службы, – отправляйтесь с вашими людьми, оцепите Джахара-Богх, следуя указаниям, которые вам даст этот индиец, и приведите сюда всех, кого найдете внутри и на кого он укажет.

– Будет все исполнено согласно вашему приказу, милорд, – отвечал Эдвард Кемпуэл, отдавая честь.

– Идите же! И прикажите вашим солдатам не топать ногами и не разговаривать, чтобы не выдать себя.

– Это очень важно, милорд, – осмелился заметить тхаг, – мы пойдем самым коротким путем через развалины. Может выйти какой-нибудь туземец и, увидя нас, предупредит в Джахара-Богхе. Тогда мы никого не найдем там.

– Слышите, Кемпуэл? – спросил сэр Лоренс.

– Ваша милость может быть спокойна, люди наши привыкли к таким ночным экспедициям.

Вице-король указал движением руки, что он всех отпускает, и молодой офицер, отдав честь шпагой, вышел в сопровождении Кишнаи, сердце которого было переполнено восторгом…

Успех венчал наконец все его старания. Первая часть его программы, и довольно трудная, была выполнена.

Ужасное общество «Духов вод» перестанет существовать через несколько минут, и, кто мог бы поверить, в этом ему помогает собственный племянник самого Сердара, друга Наны Сахиба, браматмы, Анандраена из Велура и большинства влиятельных членов общества.

Оставалось только поймать Нану Сахиба. Без этого начальник тхагов не мог получить трость с золотым набалдашником и титул мирасдара. Но раз общество «Духов вод» будет уничтожено, а Сердара задерживают в Европе его собственные интересы или удовольствия, то похищение принца являлось вопросом нескольких дней.

И тхаг в мечтах уже видел себя в другой обстановке: среди своего мирасдарата, господином своих рабов и окруженным почестями, подобающими раджам. Он решил, что примет одно из имен своей семьи, а так как официально он считается умершим, то никто не узнает в лице мирасдара Праджапати повешенного в Велуре душителя Кишнаю.

В своей радости тхаг совсем упустил из виду, что он был прекрасно известен молодому офицеру, сопровождавшему его. Ведь Эдвард Кемпуэл был его пленником; похищение молодого офицера и его семьи было главной причиной казни тхагов, которой Кишная избежал благодаря мандату сэра Лоренса, служившему ему до некоторой степени пропуском.

Эдвард Кемпуэл, послушный военной дисциплине, повиновался приказу начальника, не позволив себе ни малейшего замечания, но дальнейшие события покажут, что для Кишнаи было бы несравненно лучше, если бы молодой офицер остался в этот день во дворце у сэра Лоренса.

Роковому случаю было угодно, чтобы ни один запоздавший туземец не повстречался на пути шотландцев и некому было предупредить обитателей Джахара-Богха. Шотландский батальон, таким образом, окружил здание, и ни один из присутствующих в нем не догадался об этом.

К своему несчастью, Арджуна, не подозревавший первое время в измене Совет семи, показал «древнейшему из Трех» все потайные комнаты, все скрытые выходы, которых здесь было несравненно меньше, чем в Семиэтажном дворце. Кишнае ничего не стоило расставить часовых таким образом, чтобы из здания никто не смог выйти.

Когда все приготовления был окончены, Эдвард Кемпуэл вошел во дворец, а с ним и шотландцы с ружьями наперевес. Сопротивление было бессмысленным. Браматма, Анандраен, шесть членов нового Совета семи, четыре факира, состоящих при Арджуне и два дорвана, или сторожа, – все были схвачены и скручены веревками. Все они признали бесполезность борьбы и отвечали солдатам достойным молчанием.

Только в самый последний момент, когда их уводили, Арджуна заметил вдруг самозваного члена Совета, который прятался позади солдат, и крикнул:

– Все, кто меня слышит, индийцы, мои братья, и вы, солдаты Европы, вы должны знать, кто этот подлый человек, который явился в маске и прячется среди вас. Человек этот присвоил себе высокое положение в обществе, убив наших братьев и надев их одежду. Человек этот, добившийся того, чтобы нас арестовали сегодня, нее кто иной, как душитель Кишная. Он притворился повешенным, чтобы легче было совершать задуманные им злодеяния.

Крик негодования и бессильной ярости вырвался из груди индийцев, а шотландцы с отвращением отступили от этого человека, о котором только что говорил браматма.

– Это неправда! – отвечал тхаг, понявший, какой опасности подвергнет себя, если не опровергнет обвинение, и все в Биджапуре узнают его настоящее имя. – Я – «древнейший из Трех», председатель Совета семи общества «Духов вод».

– Ложь! – не мог не воскликнуть Эдвард Кемпуэл.

– Ты дашь отчет в своих словах перед сэром Лоренсом, – отвечал Кишная офицеру и затем обратился к Арджуне, как бы считая, что оскорбление исходит от него.

– Ложь?.. осмелился ты сказать, убийца полковника Уотсона! Да, друзья мои, – продолжал наглый тхаг, обращаясь к шотландцам, – человек, арестованный вами, тот самый, который приказал убить сегодня ночью несчастного полковника, в двух шагах от комнаты вице-короля. И сэру Лоренсу он предназначил ту же участь, не поспей мы упросить вице-короля дать нам возможность арестовать этого человека, позорящего общество «Духов вод».

Ропот гнева пробежал по рядам английских солдат.

– Ты говоришь правду? – спросил старый сержант, обращаясь к тхагу.

Эдвард Кемпуэл закусил губы, заметив, какую ошибку он совершил, вмешавшись в разговор.

Смерть Уотсона давала все преимущества Кишнае, но и сержант, в свою очередь, нарушал дисциплину свом вмешательством в дело, которое его не касалось. Чтобы положить конец этой сцене, угрожающей принять неприятный оборот, Кемпуэл крикнул:

– Молчать в строю! Взять пленников и вперед… марш!

– Разве вы не прикажете заткнуть кляпом рты этим людям, сахиб? – спросил Кишная.

– Я выполняю приказ и ничего кроме приказа, – отвечал офицер, бросив на тхага презрительный взгляд.

– В случае сомнения, – настаивал тхаг, не отказавшийся от своей идеи, – запрет интерпретируется в самом широком смысле приказа, который был получен. Не думаю, чтобы вице-король позволил бы арестованным шуметь и разговаривать на улицах Биджапура, когда солдатам был дан приказ хранить абсолютное молчание. И если вы хотите, сахиб, я раскрою вам замыслы вашего начальника. Мне известно, по крайней мере, что у него есть важные причины держать этот арест в тайне.

Молодой офицер колебался… Он боялся упрека вице-короля, но, с другой стороны, как честный воин, чувствовал отвращение к тем мерам, которые применяют только к каторжникам.

– Мы будем счастливы, сахиб, – вмешался в разговор браматма, – если нам удастся примирить ваше чувство долга с чувствами благородного человека, а потому даем слово молчать во время перехода по городу. Даю слово и за моих товарищей.

– Верю твоему слову, – отвечал Эдвард Кемпуэл, довольный благополучным окончанием инцидента.

И он стал во главе отряда, чтобы избежать соседства душителя.

Возвращение в Семиэтажный дворец произошло без помех, и ни один из жителей Биджапура не догадался, какой удар нанес им вице-король.

Пленников поместили в одной из комнат, предназначенных для шотландцев, где арестованные должны были ждать решения своей участи. Убийство полковника Уотсона придавало этому делу исключительую важность, и сэр Джон хотел созвать совещание, чтобы решить, какие меры следует принять в этом случае.

Предложение Кишнаи взяло верх над остальными, и решено было скрыть это событие от местных жителей, чтобы облегчить успех экспедиции для поимки Наны Сахиба. Предполагалось, что дело удастся, если принц не будет знать об аресте браматмы и его товарищей.

До сих пор принца, несмотря на отсутствие Сердара, всегда оповещали о всех опасностях, которые угрожали обществу «Духов вод». Если же он ничего не будет знать о случившемся, то Кишная со своими заговорщиками будет занимать прежнее место, и все они будут играть перед джемедарами роль Трибунала трех и Совета семи, распространив слух, что браматма послан ими с тайным поручением.

Общество, таким образом, будет продолжать действовать, как будто бы ничего не случилось, и маленький отряд людей под видом посольства, отправленного «древнейшим из Трех» и браматмой к Нане Сахибу, проберется в пещеры Нухурмура, где скрывается принц, которого и арестует вместе с его защитниками.

Решено было, что Кишная в этот же вечер отправится туда вместе с несколькими членами своей касты, настоящими висельниками, не отступающими ни перед чем и давно известными своей жестокостью.

Суд над убийцами Уотсона и торжественное уничтожение общества «Духов вод» были отложены до поимки Наны Сахиба. Долгая борьба вождя восстания против английских властей подходила к концу, ибо ничто не предвещало провала так искусно задуманного плана.

Английские солдаты получили строгое предписание хранить полное молчание о событиях ночи. Решено было даже изолировать их от местных жителей.

Но что делать с пленниками? Не было тюрьмы, достаточно хорошо охраняемой, чтобы полностью пресечь возможность их общения с миром.

Сэр Лоренс думал в течение нескольких минут, как обойти это затруднение, когда Кишная, глядя на него, вдруг злобно улыбнулся. Он вспомнил о Колодце молчания.

– Доверь мне твоих пленников, – сказал он вице-королю, – я верну их тебе по возвращении из экспедиции. Клянусь тебе, что во время моего отсутствия они будут не в состоянии дать кому-либо знать о своем положении.

– Ты своей головой отвечаешь мне за них, – сказал сэр Лоренс. – Подумай о том, каким посмешищем я стану, когда после донесения об обнаружении и аресте убийц Уотсона, я вынужден буду признаться, что мы не сумели удержать их под стражей.

– Головой ручаюсь за них! – воскликнул тхаг. – Из этого места, предназначенного для самых опасных преступников, никогда никто не возвращался, – добавил он со зловещим видом.

В тот же день, под покровом ночи, Кишная и его приверженцы отвели браматму с товарищами в подвал, известный под мрачным названием Колодца молчания.

Вторую плиту заделали цементом и замазали известкой.

– Это их надгробная плита, – сказал тхаг, – одни только мертвые не мстят за себя.

Потом он прибавил со смехом, который, разносясь эхом под мрачными сводами, казался еще более ужасным.

– Я ведь не обещал вернуть их живыми!.. А теперь идемте, – сказал он своим спутникам. – Через пять дней Нана Сахиб будет в нашей власти.

Кишная старался произнести эти слова погромче, чтобы их слышали в подвале.

– Через пять дней! – пробормотал браматма на языке, неизвестном другим пленникам. – Через пять дней тебя повесят, и на этот раз по-настоящему.