1

Хозяин небольшого каравана радовался тому, что, уходя с тропы, которую контролировала стража пустыни, принял самое опасное решение. Разумеется, он принял его, потому что хотел обмануть кочевников – грабителей, которые в поисках добычи бродили по всей Сирийской Палестине. Но избежать их ему помогало знание местности. К сожалению, он не мог воспользоваться покровительством стражников: оно было совсем не бесплатное – он должен был бы им уступить часть своего добра, которое они однажды уже тщательно осматривали на предмет незаконного провоза оружия. Короче говоря, максимум неприятностей и минимум пользы.

Караван двигался к главному городу области – Сихему [1], резиденции несгибаемого Несмонту, командующего египетской армией, решившего бороться с неуловимыми шайками головорезов, наводящими на округу ужас. Но кто знает, реальная ли опасность угрожала жителям, или все это – выдумки Несмонту, предназначенные для оправдания военной оккупации! Сихем, естественно, пытался освободиться от нежданной опеки, но возмущения заканчивались жестоким подавлением и казнями зачинщиков…

Караван неспешно продвигался вперед…

Меньше чем через три часа ослы уже будут у базарной площади и закипит торг. Хозяин каравана улыбнулся. Для торговцев это любимое время: назначить невероятно высокую цену,

увидеть искаженное негодованием лицо покупателя, слушать его горячие возражения – и пойдет долгий спор, который, в конце концов завершится обоюдовыгодным соглашением!

Вдруг откуда ни возьмись, шагах в тридцати перед караваном, появились мужчина и мальчик.

Ослы, не получив никакого приказания от вожатых, остановились как вкопанные. Один из них от страха взревел, вызвав волну паники у остальных.

– Ну-ну, мои милые, успокойтесь!

Мужчина был высокий и бородатый, голову его украшал тюрбан, а одежда доходила ему до пят.

Хозяин каравана, подойдя к нему поближе, разглядел изможденное лицо, на котором красными угольями горели глубоко посаженные глаза.

– Ты кто?

– Провозвестник.

– О!… Значит, ты действительно существуешь?

Тот, к кому относился этот вопрос, лишь усмехнулся.

– А этот юноша – твой сын?

– Это мой последователь. Этот тринадцатилетний отрок понял, что со мной говорит бог. Отныне каждому должно слушаться меня.

– Что ж, дело! Я уважаю всех богов.

– Речь не об уважении, а о повиновении всецело…

– Что ж, я охотно поговорил бы с тобой подольше, но я очень спешу в Сихем. Базарный день – святое дело.

– Скажи мне, что ты везешь.

– Не похоже, чтобы ты мог что-нибудь купить!

– Моим сподвижникам нужно что-то есть. И ты пожертвуешь своими товарами во благо нашего дела.

– Такие шутки мне совсем не нравятся! А ну, ты и твой юнец, посторонитесь!

– Ты должен повиноваться или забыл? Хозяин каравана начал терять терпение.

– Мне некогда, странник! Нас десятеро, а вас… – полтора. А если хочешь, чтобы палка вернула тебе рассудок, так что ж, мы угостим тебя побоями.

– Последний раз говорю тебе: повинуйся, или вас всех убьют.

Хозяин каравана обернулся к своим слугам.

– Эй, молодцы, зададим-ка ему хороший урок!

И в тот же миг на глазах у изумленных погонщиков Провозвестник превратился в хищную птицу. Его нос стал клювом, который глубоко вонзился в левый глаз жертвы, а пальцы-когти уже нащупывали в его груди сердце.

Мальчишка же, вооружившись кинжалом с обоюдоострым лезвием, стремительным и точным, как у кобры, броском рванулся вперед. Воспользовавшись испугом погонщиков, он направо и налево орудовал кинжалом, всаживая его в животы и спины – куда подвернется.

Пустыня огласилась предсмертными хрипами и стонами смертельно раненных.

Когда исход дела был уже ясен, Тринадцатилетний с сознанием выполненного долга подошел к своему кумиру за похвалой.

– Ты вел себя как герой, мой мальчик, и доказал свою храбрость.

Юному ханаанину довелось однажды пережить допрос из-за нападения на египетского солдата в ставке Несмонту. Выбравшись оттуда, он горел жаждой мести и убийства. Поверив, что Провозвестник станет для него лучшим учителем, мальчишка не скрывал своего восхищения новым таинственным вождем. А после, попавшись на глаза агенту Провозвестника, он без особого труда попал в один из тайных лагерей учителя. Там Тринадцатилетнему предстояло постигать две науки: учение Провозвестника, проповедовавшего разрушение Египта и изо дня в день до одури повторявшего одно и то же; а с другой стороны, ему пришлось пройти нешуточную военную подготовку, первые преимущества которой подросток сегодня увидел своими глазами.

– Хозяин, я прошу награды!

– Говори, Тринадцатилетний.

– Эти погонщики не способны оценить вашего милосердия. Разрешите мне их прикончить.

Провозвестник возражать не стал.

И мальчишка принялся за это жестокое дело, невзирая на стоны и мольбы. Да, он станет настоящим воином на службе великому делу!

С гордо поднятой головой юнец занял место во главе каравана, взявшего направление на лагерь сподвижников Провозвестника.

Шаб Бешеный, рыжий, с яркими веснушками по всему телу, великолепно владел кремневым ножом и не стеснялся при случае пускать его в ход. Он был одним из самых первых учеников Провозвестника. Встреча эта перевернула его жизнь. Из обыкновенного разбойника он сделался правой рукой того, кто мог повелевать демонами пустыни и превращаться в сокола, того, кто обладал сверхъестественной властью и нес семена учения, способного перевернуть мир!

Будучи закоренелым бандитом, Шаб Бешеный не сомневался, что для утверждения нового учения необходимо насилие, и все чаще находил оправдание своим действиям в речах учителя, исполненных мистического смысла. Да, слушать Провозвестника и не впадать в экстаз было, невозможно!

– Вижу караван! – предупредил наблюдатель.

– Сколько человек?

– Двое… Слушай, да это же Тринадцатилетний и наш главный!

Бешеный схватил наблюдателя за горло.

– Научись уважению, падаль! Ты должен называть Провозвестника «господин» или «учитель». И никак иначе, понял? Или я всажу тебе в брюхо нож!

Второго урока ханаанину не потребовалось.

Бешеный поспешил навстречу каравану.

– Наш новый ученик просто прекрасен, – с улыбкой сказал Провозвестник.

– Это я убил их всех! – вспыхнув от удовольствия, гордо воскликнул парнишка.

– Поздравляю, Тринадцатилетний! Если господин позволит, тебе выпадет честь посмотреть добычу и поучаствовать в ее дележе.

Провозвестник кивнул.

Мальчишка не стал ждать, чтобы его упрашивали. Больше никто в отряде не посмеет смеяться над его молодостью и маленьким ростом!

Во-первых, у него была отличная память, и он как никто другой запоминал слова учителя. Во-вторых, он один, не дрогнув, перебил довольно много врагов! Конечно, это еще не египетские солдаты, но у него появился опыт, который послужит ему в дальнейшем.

– Нам нужно много таких, – печально сказал Бешеный.

– Не унывай, скоро народ повалят к нам толпами, – улыбнулся Провозвестник.

Оба вошли в шатер.

– Все наши люди из Мемфиса добрались до места живыми и здоровыми – за исключением тех, кто остался под присмотром ливанца, – объявил Бешеный.

– А от него известий не было?

– Последние вести вдохновляют. Никто из его агентов не только не арестован, но даже и не побеспокоен. Зато царский дворец в смятении. Несмотря на все меры безопасности, предпринятые начальником стражи Собеком-Защитником, фараон Сесострис знает, что в любой момент может оказаться жертвой покушения.

Провозвестник обратил глаза к небу, словно хотел разглядеть там какой-то знак.

– Этот царь не ведает страха. Его сила огромна, он остается нашим главным врагом. Каждое из его действий таит в себе угрозу для нас. Нужно разрушить одну за другой все его видимые и невидимые опоры, а о победе возликуем лишь в тот благословенный день, когда сам фараон и власть, которую он представляет на земле, будут уничтожены. Наша задача будет трудной, мы проиграем еще не одно сражение, и многие наши сподвижники падут в этой борьбе…

– Но разве они попадут не в рай, господин?

– О, разумеется, мой храбрый друг! Но нам ежечасно нужно поддерживать их стремление к борьбе – что бы ни случилось на пути, какими бы непреодолимыми ни оказались препятствия, какими бы невосполнимыми утраты! Ну а с предателями, трусами и нерешительными мы поступим со всей строгостью.

– Рассчитывайте в этом на меня.

– Новостей от Кривой Глотки все еще нет?

Отряд, которому было поручено пробраться в покои Сесостриса и убить его, возглавлял Кривая Глотка. Отряд был разгромлен, когда был в двух шагах от цели. А после поражения его вожак Кривая Глотка бежал.

– Никаких, господин.

– Ему известно расположение этого лагеря. Если его схватили, и он заговорил, мы в опасности.

– Но раз мы больше ничего от него не ждем, давайте переберемся в другой. И к нам придут многие из племен Ханаана.

– Немедленно займись подготовкой к отъезду.

Провозвестник считал ханаанеев хвастунами и трусами, но находил, что они, тем не менее, необходимы для реализации части его плана, который, возможно, заставит фараона совершить непоправимые ошибки. В городах и селениях ханаанских, в лагерях мятежников и между вождями племен пылала вражда, плелись интриги, распространялись доносы и оговоры. Провозвестник надеялся, что ему удастся хотя бы отчасти распутать клубок, восстановить отдельные связи и создать некое подобие армии, которую Сесострис воспримет как опасность. Для этого нужно было исхитриться сплотить несколько племен во имя сопротивления оккупантам и освобождения Ханаанской земли, которая – и это нужно было признать – была не способна существовать без постоянной помощи Египта.

В шатер вошла юная азиатка. Кто станет ожидать беды со стороны красивой черноволосой девушки, чьи глаза полны любовных обещаний? И все же, влив однажды в нее часть своей крови и овладев ею, Провозвестник превратил ее в царицу тьмы. В его руках она стала опасным оружием, которым он непременно воспользуется, когда придет время.

– Посмотри.

Исполненная очарования покорности Бина смиренно вручила учителю закодированное послание, и он с интересом принялся его расшифровывать.

– Важные новости?

– Учись не задавать мне вопросов и довольствоваться послушанием.

Девушка поклонилась.

– Позови Тринадцатилетнего.

Рассказ мальчишки о своих подвигах пользовался большим успехом у ханаанеев. Единственному человеку – крестьянину, который отнесся скептически к его словам, – он ответил весьма убедительно, всадив ему нож в правую ногу. Не интересуясь дальнейшей судьбой оппонента, чьи вопли вызвали смех у свидетелей спора, Тринадцатилетний занялся распределением съестного из поклажи каравана.

И вот его вызвал к себе сам Провозвестник – авторитет мальчишки вырос еще больше.

– Там что-то стряслось, Тринадцатилетний?

– Ровным счетом ничего, мой господин! Теперь меня уважают.

– Давай помолимся вместе. Прочти формулу проклятия фараона.

Вообразив себя мечом возмездия, занесенным над головой тирана, несмышленыш вдохновенно забормотал.

Когда молитва закончилась, красные глаза Провозвестника пылали. Тринадцатилетний с восторгом ловил каждое его слово.

– Достичь поставленной свыше цели – это значит, мой мальчик, нести смерть тем, кто не верует. Увы! Многие этого не понимают. Ты же сумеешь показать себя достойным великой миссии. Мое поручение, возможно, покажется тебе необычным, но выполни его, ни о чем не расспрашивая. Только так ты сумеешь победить.

– Могу я использовать кинжал, учитель?

– Это будет необходимо, мой мальчик.

2

Царский Сын Икер в одиночестве прогуливался в благоухающем дворцовом саду Мемфиса. Любой из тех, кто мог увидеть его в эту минуту, решил бы: вот юный баловень судьбы прохлаждается в ожидании высочайшего приема и поздравлений с блестящим назначением от менее удачливых царедворцев, стремящихся заручиться его милостями. Разве не сделал он, мелкий провинциальный писец, легкую и одновременно головокружительную карьеру?

О, как далеки эти пересуды от истины!

Икер присел под гранатовым деревом, которое было невольным свидетелем его любовного признания Исиде – жрице с Абидоса. Он был безумно влюблен с момента их первой встречи. Девушка дала ему лишь слабую надежду: «Некоторые из моих мыслей будут все время рядом с вами…» Разве это не просто выражение дружеских чувств или… пусть даже благосклонности? И все же восхитительный взгляд юной жрицы не покидал Икера, спасая его от многих опасностей своим незримым присутствием. Как можно жить вдали от нее?

И, тем не менее, он, скорее всего, больше ее не увидит.

Путь его лежит в Ханаан: под видом борца за ханаанскую независимость он должен проникнуть в стан мятежников, разведать местонахождение их главаря Аму по прозвищу Провозвестник и передать эти сведения египетской армии и страже, чтобы те смогли действовать самым решительным образом!

Не похоже, что этот Провозвестник всего лишь одержимый фанатик. Он является проводником сил зла, исполнителем их воли и непосредственным виновником угасания Древа Жизни – акации Осириса в Абидосе. Если бы не вмешательство фараона и не повседневные усилия постоянных жрецов, дерево уже могло бы засохнуть. Но как долго можно сдерживать процесс увядания средствами ритуальной защиты? И только полное выздоровление акации знаменует собою победу света. И как ни печально это осознавать, поиски спасительного золота так и не увенчались успехом!

Самая срочная задача ясна: арестовать Провозвестника, заставить его говорить и выведать, наконец, каким образом он стимулирует натиск силы тьмы.

Этой миссией Икер должен был искупить свою ошибку: разве он, будучи марионеткой в руках приспешников Провозвестника, не планировал убийство фараона, которого считал – без всяких на то оснований! – тираном?! Но теперь его глаза раскрылись. Сесострис не только не приговорил его к смерти, но, к всеобщему удивлению, сделал «единственным сыном» и наследником трона, что вызвало ненависть немалого числа придворных, жаждавших получить эту привилегию.

Но для вдумчивого и чуждого светской суеты одинокого юноши блеск нового статуса мерк в сиянии важности возвышенного смысла слов фараона о боге и божественной Маат. Простые слова «мой сын» в устах фараона Сесостриса обрели особенное духовное значение, с ними окончились бесприютные скитания Икера и его одиночество.

Поэтому нельзя покинуть путь справедливости, путь богини Маат, но как трудно ему следовать! Фараон требует от него, которому семнадцать лет отроду, непреклонной и цельной воли, способности проникать в суть вещей, их понимания, разума, полного справедливых мыслей, отваги, способной противостоять страху и опасности, а также постоянной жажды истины, пусть даже на краю гибели. Только такие качества приведут его к хотеп – полноте бытия и мира в душе. Икер чувствовал, насколько далек он еще от этого идеала! Ему невольно вспомнились слова его первого учителя, старого писца из Медамуда, которые удивительным образом совпали с тем, что сказал ему Сесострис: «Какими бы ни были испытания, я всегда буду рядом с тобой, чтобы помочь тебе исполнить то предназначение, которого ты еще не знаешь».

Икер вышел из сада и быстро зашагал по улицам столицы. Несмотря на все недавние перипетии и покушение на фараона, Мемфис остался веселым и беззаботным. Являясь экономическим центром страны, он с начала первой династии занимал место, уравновешивавшее земли долины Нила, Верхнего Египта, обширных водных и покрытых сочной растительностью территорий Дельты и Нижнего Египта.

Жрецы, исполняя свое предназначение, вели службу в многочисленных городских храмах, писцы занимались административными делами, ремесленники в изобилии поставляли предметы, необходимые жрецам и простым людям, торговцы вели споры на рынках, портовые рабочие разгружали прибывшие корабли… Это яркое разнородное многолюдье ничего не ведало о том, что величайшая опасность угрожает Древу Жизни, а с ним и всей египетской цивилизации.

Икеру подумалось: если Провозвестник победит, если священная акация умрет, Мемфис будет разрушен до основания. И та же участь постигнет весь мир. Добровольно вызвавшись остановить Провозвестника, юноша хотел загладить прошлую вину и освободить свое сердце, ясно сознающее, что эта задача сродни самоубийству. Никакого шанса на успех, несмотря на военную подготовку, полученную им в провинции Орикса. И все же фараон поддерживает его решимость, заботясь лишь о том, чтобы он взял с собой оружие, посланное невидимыми силами.

Если бы любимая женщина ответила на его страсть, он, возможно, и не рискнул бы взяться за осуществление этой опасной миссии… Но нет, это недостойно – перекладывать ответственность на Исиду! Икер должен отправиться в путь, даже если страх сковывает его душу.

А ведь он мечтал когда-то стать хорошим писцом, потом писателем… Ему нравилось переписывать книги мудрости, например максимы Птах-Хотепа, и открывать для себя знания предков. Но великие прошлого никогда не говорили о себе, они всегда стремились передать закон Маат, не обронив ни мельчайшей подробности и неустанно бичуя пороки и слабости человеческого существа. А как передать величие, глубину и красоту ритуальных текстов, доступ к которым он получил в должности временного жреца храма Анубиса? Впрочем, Исиде, которой позволено посещать библиотеку Дома Жизни, известны, конечно, и не такие сокровища!

Вот о каком будущем мечтал Икер, а не о миссии специального посланца фараона, приговоренного нырнуть в бурлящий котел злобных интриг, где можно свариться заживо!

Внезапно возникшее чувство опасности заставило Царского Сына оторваться от размышлений. Улица была необыкновенно тихой: ни играющих детей, ни хозяек, болтающих на пороге своих домов, ни водоносов, предлагающих свои услуги.

Он хотел, было вернуться, но тут же лицом к лицу столкнулся с грозного вида детиной, который, зажав к руке тяжелый камень, многозначительно произнес:

– Отличное схенти, приятель! Да и сандалии, скажи на милость… Какая редкость в нашем углу! А ну, снимай подобру-поздорову!

Икер оглянулся.

На другом конце улицы руки в боки стояли сообщники нападавшего.

– Выхода нет, парень. Деваться тебе некуда, так что веди себя благоразумно, и мы не причиним тебе зла. Схенти и сандалии, живо!

Атаковать нужно было срочно, пока мышеловка не захлопнулась и эти трое не набросились на него с кулаками, положив преждевременный конец его миссии.

Икер ринулся на грабителя, и тот, нелепо крякнув, выпустил из рук камень и рухнул на мостовую. Сообщники бросились ему на помощь. Первый, едва добежав до Икера, внезапно остановился, словно пораженный ударом молнии, и упал. Второй при виде этого в ужасе ретировался.

Тут только Икер смог разглядеть квадратный подбородок и знакомый взгляд под густыми бровями.

– Секари! Ты! Ты что, шел за мной от самого дворца?!

– Если бы я не беспокоился за твою жизнь, знаешь, что могло бы произойти… Да ты и сам видишь. Ладно, ты тоже мог бы уложить одного или двоих. Но, видишь ли, эти ребята мастера черных дел. Что за идея гулять разряженной павой по таким местам?

– Я размышлял и…

– Пойдем лучше, выпьем пива, это вернет тебе силу. Я знаю недалеко одну таверну – просто чудо! К тому же там мы не будем выделяться.

Секари, как специальный агент Сесостриса, имел указание охранять Икера при любых обстоятельствах. Он привык к испытаниям, вырос в них и закалился, а с Икером его связывала настоящая дружба. Секари происходил из простой семьи и сумел освоить сотню разных дел. Икер видел его и слугой, и рудокопом, и охотником, и садовником! Секари умел двигаться бесшумно и становиться невидимым. Несмотря на свою грузноватую внешность и замашки беззаботного повесы, он с легкостью адаптировался среди любых слоев населения. Икер подозревал, что Секари многое известно о Золотом Круге Абидоса – самом таинственном братстве Египта. Но его друг всегда уходил от вопросов, как будто дал слово хранить полное молчание.

Пиво было довольно крепкое, и языки развязались.

– Твой настрой не внушает мне особой уверенности, – заметил Секари.

– А ты и в самом деле думаешь, что у меня есть хотя бы один шанс уцелеть?

– А ты, в самом деле, считаешь, что царь отправил бы тебя на верную смерть?

Вопрос Икера озадачил.

– Один в Ханаане, ни одного знакомого, перед лицом неуловимого врага… Разве я не стану легкой добычей?

– Ошибаешься, друг мой, кругом ошибаешься! Как раз твоя слабость и спасет тебя. Ханаанеи легко распознают противника, как бы он ни ловчил и ни маскировался. А ты не вызовешь подозрения. Если тебе удастся вести себя убедительно естественно, твоя миссия будет исключительно успешной. Ты только подумай о своих прежних подвигах! Кто бы дал за твою жизнь кусок рваной тряпки, когда ты был привязан к мачте «Быстрого» и был обещан в жертву богу моря, а потом потерпел кораблекрушение! Но видишь, ты жив, и ты – Царский Сын! В самом деле, не из-за чего падать духом, несмотря на то, что путешествие кажется тебе опасным. Знаешь, со мной случалось кое-что и похуже, но я же выкрутился!

Икер вспомнил о вопросе, который задал гигантский змей, явившийся ему на острове: «Я не сумел помешать гибели своего мира. Сумеешь ли ты спасти свой?»

– Помнишь царскую бирюзу, которую мы нашли вместе? – спросил Секари. – Если она попала к Провозвестнику, чему она послужит, а? Такие камни обладают огромной силой. И если предположить, что она имеет целебные свойства, она бы нам очень пригодилась!

– Может быть, она хранится в сундуке из акации, сделанном для Провозвестника?

– Этот тип скрывает и другие тайны! И ты, Икер, их раскроешь! Ты узнаешь, не он ли убил твоего учителя, генерала Сепи. Рано или поздно царский суд свершится, и мне бы хотелось стать его орудием. Видишь, как много добрых дел впереди!

Секари отчаянно старался выглядеть уверенным, но ни он, ни его друг не были наивными.

– Вернемся во дворец. Я хочу отдать тебе самое дорогое, что у меня есть.

Без своего наперсника Северного Ветра, порученного Исиде, писец чувствовал себя одиноко. Пережитые бок о бок невзгоды вылились в привязанность. Прощание было душераздирающим. Однако юная жрица вела себя с ним так заботливо, что ослик тотчас ей доверился…

Приятели не стали входить во дворец через главные ворота. Секари, чья истинная роль оставалась тайной для большинства чиновников, старался держаться в тени. Пройдя обходными путями, он присоединился к Икеру в его апартаментах, расположенных рядом с покоями царя.

– Собек-Защитник не зря ест свой хлеб. Если даже мне с трудом удалось пройти незамеченным, безопасность фараона вполне обеспечена. Но меня продолжает мучить загадка: кто приказал убить тебя самозваному стражнику? Если это Провозвестник, то понятно. А если нет? Согласись, тут есть над чем призадуматься! По-моему, это указывает на существование еще одного негодяя, может быть, даже здесь, во дворце.

– Ты подозреваешь, что виновен Собек?

– Это было бы чудовищно, но в расследовании, которое я веду, я не должен ничего упускать из виду.

– Не забудь, что Собек будет первым, к кому попадут мои донесения!

– Я не дам ему повредить тебе.

Икер вручил другу свои великолепные писчие принадлежности.

– Это подарок генерала Сепи, – сказал он. – В Ханаанской земле мне это не понадобится.

– Я сохраню эту реликвию, вот увидишь, никто не прикоснется к ним до твоего возвращения. Какое у тебя с собой оружие?

– Амулет-скипетр Могущество и короткий меч духа-хранителя, который дал мне царь.

– Будь постоянно начеку, никому не доверяй и предполагай всегда самое худшее. Так ты не дашь застигнуть себя врасплох.

Икер остановился у окна и засмотрелся на ярко-голубое небо.

– Как мне благодарить тебя, Секари, за твою помощь? Без тебя я уже давно бы погиб. А теперь пора, расстанемся.

Секари отвернулся, чтобы не выдать смущения.

– Твоя верность царю останется неколебимой, правда?

– Не сомневайся, Икер!

– Ведь ты ни разу, я полагаю, не думал ослушаться царя?

– Ни разу!

– Тогда ты останешься в Мемфисе и не пойдешь за мной в Ханаан.

– Ну, это никак не связано…

– Нет, Секари. Я должен действовать один, победить один или один погибнуть. На этот раз ты не будешь меня охранять.

3

Исида тяготилась пребыванием за пределами Абидоса. Как бы ни притягателен был Мемфис и как бы ни был красив любой другой край, в который забрасывала судьба молодую жрицу, она думала только о том, чтобы поскорее вернуться в духовный центр страны, на великую землю Осириса – остров справедливых.

Как только вдали показалась скала, стали видны поселения вдоль канала и пустыня с множеством обелисков и памятников, ее сердце возликовало. В этом сакральном месте находилось Вечное Жилище и святилище Осириса, к которым вела дорога Процессий, окруженная рядами часовен и стел. Там находилось Древо Жизни – ось мира.

Абидос только что пополнился двумя внушительными строениями – храмом и обширной гробницей Сесостриса, в которой Исида пережила важнейший этап своего посвящения в великие тайны. Маленький городок – Земля Выносливых – дополнял архитектурный ансамбль. Здесь жили ремесленники, управители, постоянные жрецы и жрицы. Здесь же размещались временные жрецы, прибывавшие для участия в церемониях, длительность которых колебалась от нескольких дней до нескольких месяцев.

Из-за опасности, которой подвергалась акация Осириса, вокруг Абидоса были поставлены караулы. Атаки, предпринятые против городов Кахуна и Дахура, города царской пирамиды, доказывали, что решимость врагов Египта достигла предела.

Тревожные мысли не оставляли Исиду на протяжении всего путешествия. Притом что число и сложность поручений, которые давал ей фараон, могло повергнуть в отчаяние и самых терпеливых, юная жрица держалась стойко. Ее дело вселяло в нее уверенность, потому что оно ставило заслон неожиданным вторжениям зла. И все же скудость достигнутого, по сравнению с угрозой, исходившей со стороны сил тьмы, наводила уныние. Тем не менее, акация продолжала жить! Зазеленели две новые ветви, это уже немало! И каждая победа, пусть даже самая скромная, убеждала Исиду в неминуемом торжестве.

Однако она была смущена… Причиной тому – признание Царского Сына Икера. Он любил ее! Его любовь была такой сильной, что пугала ее и даже мешала ответить на главный вопрос: любит ли Икера сама Исида?

До сих пор жизнь жрицы, силы, направленные в глубину познания таинств и обрядов, занимали ее всю без остатка, заставляя забывать о хитросплетениях чувств и страстей.

Но после встречи с Икером Исида почувствовала в себе перемену. Ее наполняли странные ощущения, столь отличные от всего того, к чему она привыкла за время своего духовного опыта. Внешне никакого противоречия во всем этом не было, но перспективы были самые туманные. Нужно ли стремиться исследовать далее этот неизвестный ей мир?

Как она сама призналась, часть ее мыслей действительно была рядом с Икером. И неважно, был ли он Царским Сыном, простым провинциальным писцом или слугой. Значение имели лишь его искренность и прямота.

Икер – исключительный человек!

Покидая его, Исида была объята страхом – страхом больше никогда не увидеть его… Икера ожидало опасное приключение, вернуться из которого, скорее всего, не удастся! И страх, пронизывая Исиду насквозь, превращался в тоску. Может быть, ей нужно было говорить с ним иначе, рассказать о том, что такое жизнь, подчиненная ритуалу, выказать больше участия?

Дружба, взаимное уважение, доверие… Не эти ли добрые слова маскировали то новое чувство, которое юная девушка отказывалась называть из-за боязни, что оно отвлечет ее от избранного пути?

Ну и чей же это нос так настойчиво ей тычется о бок? Ну конечно же, это Северный Ветер!…

Словно очнувшись ото сна, Исида вдруг поняла, что корабль давно пристал к берегу, трап сброшен и пора спускаться. Северный Ветер смотрел на нее своими карими глазами. Они поняли друг друга с первого взгляда. Крупное красивое животное было очень привязано к Икеру и старалось найти себе утешение в обществе этой прекрасной девушки, такой нежной и доброй. У Исиды не было нужды скрывать тревогу или, напротив, объяснять, как призрачны шансы на выживание у Царского Сына – девушка и ослик без слов так хорошо понимали друг друга! Первый контроль прошел благополучно, вопросов ни у кого не возникло. Стражники знали Исиду, ее возвращение было им приятно. Неужели и впрямь в ее отсутствие Абидос казался намного неуютнее?

Но когда юная жрица подошла ко второму кольцу стражников, реакция людей поразила Исиду. Стражники не решились остановить ее, но временный жрец не сдержал негодования:

– Осел! На Абидосе!… Осел – это животное Сета! Посмотрите внимательно на его шею! Вы видите? Видите?! Там растут рыжие волосы! Это животное – воплощение духа зла! Я немедленно должен предупредить Безволосого.

Исида терпеливо ждала прихода своего главного начальника. Безволосый, назначенный Верховным жрецом Абидоса, был ставленником фараона и не принимал ни одного решения без явного одобрения монарха. Ему был поручен надзор за священными архивами Дома Жизни, и только он мог выдавать разрешение на работу в них. Да, этот угрюмый шестидесятилетний старик был непреклонным и никогда не отлучался из Абидоса, ведь Абидос был землей Осириса! Его не волновали почести и мирские тревоги, он никогда не потерпел бы ни малейшего отклонения от ритуала. Его девизом было только одно слово – строгость.

– Осел с рыжей прядью в шерсти? Ты изумляешь меня, Исида!

– Северный Ветер поручен мне Царским Сыном Икером. Он будет жить рядом с моим жилищем и не потревожит священного воздуха. Разве одной из наших обязанностей не является усмирение силы Сета? Пусть даже этот ослик будет одним из ее выражений, я сумею найти на нее управу. Разве жрицы Хатхор не призваны усмирять его огонь?

– Сету было поручено нести Осириса на своей спине, – согласился Безволосый. – А сумеет ли он остаться спокойным и молчаливым?

– В этом я уверена.

– При первом же проявлении неподчинения, при первом же крике я прикажу его выставить с Абидоса. Ты это хорошо поняла, Исида?

Безволосый еще раз пристально посмотрел ей в глаза. Исида повернулась к Северному Ветру.

– А ты это понял?

В подтверждение Северный Ветер поднял правое ухо. Безволосый пробурчал что-то нечленораздельное и погладил голову осла.

– Устраивай своего гостя, после чего приходи ко мне в храм Сесостриса.

Храм Миллионов Лет был предназначен для эманации КА, которое усиливало магическую защиту Древа Жизни. Это было массивное здание, обнесенное высокой стеной с пилоном. Вокруг была устроена сложная система каналов, служивших для вывода сточных вод. Само здание, к которому вела замощенная камнем дорога, выглядело сторожевой башней пустыни.

Исида вошла во двор, окруженный портиком с четырнадцатью колоннами, прошла в темный, напоенный тишиной зал и прислушалась… Тишина была так глубока, что, казалось, слышны были слова божеств, приношения которым возлагал сам фараон…

Над ней было усыпанное звездами небо… Исида замерла.

Еле слышный шорох вернул ее к действительности. Безволосый сидел перед барельефом с изображением Осириса.

– Какие плоды принесли твои разыскания в главной библиотеке Мемфиса? – спросил он юную жрицу.

– Они подтверждают наше предположение: акацию сможет исцелить только самое чистое золото, родившееся в недрах божественной горы.

– Оно также необходимо для отправления великих таинств. Без него любой ритуал останется лишь мертвой буквой и Осирис не воскреснет.

– Вот истинная цель наших врагов, – вздохнула Исида. – Несмотря на смерть генерала Сепи, Великий Царь усилил меры по разысканию спасительного золота, но никому не ведомо место, где оно находится, и никто не знает, где искать страну Пунт.

– Это всего лишь метафора!

– Я все же продолжу свои поиски. Меня не оставляет надежда, что удастся найти что-нибудь важное. А вдруг отыщется какая-нибудь подсказка!

– А что решил фараон?

– Виновник наших несчастий, вероятнее всего, некий бунтовщик, присвоивший себе имя Провозвестника, который будоражит Ханаанскую землю. Сесострис отправил туда единственного сына, поручив ему узнать местонахождение бунтовщика. Только узкий круг ближайших и самых верных друзей Великого Царя, не считая вас и меня, в курсе этого предприятия.

Исиде предстояло исполнить исключительно деликатную миссию: попытаться осуществить постоянное наблюдение и убедиться, что ни один из постоянных или временных жрецов Абидоса не состоит в сговоре с врагом. Фараон, полностью доверяя своему Верховному Жрецу, позволил Исиде поставить его об этом в известность.

– Во время твоего отсутствия я ничего необычного не заметил, – сказал Безволосый. – Каждый предельно честно старался исполнить свой долг. Да и каким образом демону удалось бы прокрасться к нам? Да еще затесаться в наш круг!

– Мастера из храма Хатхор в Мемфисе подарили мне один драгоценный предмет. Мне хотелось бы проверить его действенность…

Исида и Безволосый вышли из святилища Сесостриса направились к Древу Жизни, в глубь священного леса Пекер. Так же, как и в любой другой день, небольшое число постоянных жрецов старательно занимались своими делами. Чтобы удерживать духовную энергию, источавшуюся в этом месте, и поддерживать жизненную связь со светоносными телами, Служитель КА исполнял культ предков. Жрец, которому было поручено совершать возлияния холодной воды, обходил все жертвенные столы, не пропуская ни один. Жрец, обладавший даром провидения, следил за правильным исполнением таинств, а тот, кто надзирал за целостностью Великого Тела Осириса, проверял печати, наложенные на врата его гробницы. Что же касается музыки, призванной воспевать Божественную Душу, – семь жриц исполняли созвучную небесной гармонии мелодию.

Фараон, хранитель золотой таблички и формул знания, открытых на Абидосе, ежедневно произносил – где бы он ни находился – тайные слова, не давая тем самым силам зла осуществить разрыв цепи откровений.

Безволосый и Исида совершили возлияние воды и молока к корням священной акации. В ней теплилось теперь лишь несколько слабых следов жизни. Вокруг Древа молодые акации, посаженные по четырем сторонам света, пытались хоть как-то поддержать действие благотворных сил.

– Можешь ли ты оставаться в этом Древе, Осирис? – жалостно воскликнул Безволосый. – О, пусть это Древо все же поддержит связь между небом, землей и глубинами, пусть оно даст свет посвященным и процветание любимой богами земле!

Исида провела ритуал представления священной акации великолепного зеркала из серебряного диска с ручкой из яшмы, украшенного ликом богини Хатхор. Тонкие полоски золота окружали инкрустацию из ляпис-лазури и сердолика.

Жрица подставила диск солнцу, чтобы направить ласкающий луч на верхушку Древа Жизни. Зеркало послало великому больному немного тепла, но не обожгло его. Эту процедуру нужно было вести очень осторожно и не слишком долго, чтобы не навредить.

Благодаря ритуалу с глиняными шарами, олицетворявшими солнечное око, фараону удалось усилить магическое ограждение вокруг акации. Теперь до него не дойдет ни одна волна тлетворной энергии. Ах, но не слишком ли поздно приняты все эти меры?!

Исида положила зеркало в одной из часовен храма Осириса. В той самой, в которой размещалась ладья, используемая во время исполнения великих таинств. По словам Безволосого, небесный прототип этой ладьи не мог больше полноценно совершать свое плаванье. Поэтому, чтобы не дать ей уплыть в неведомые дали, фараон поручил Исиде дать каждой из частей ритуальной ладьи имя и тем сохранить ее целостность. Этот прием, предусмотренный для крайних случаев, поддерживал жизнь одного из основных символов Абидоса, источника энергии, необходимой для процесса воскрешения.

Городок Земля Выносливых был выстроен по строгому плану, и план этот был разработан самим Сесострисом. Каждая улица была шириной в пять локтей, обмазка домов тщательно подобрана, а каждое жилище, как и двор, сложено из кирпича. Дома были довольно просторными, с гостиными и личными покоями. Фасадами они были обращены к пустыне. В юго-западном углу городка располагалась обширная [2] резиденция управителя.

Исида жила в четырехкомнатном домике, деревянные двери которого были украшены известняковой рамкой. Белизна внешних стен и яркие цвета интерьера создавали захватывающий контраст. Простая и прочная мебель, каменная и керамическая посуда, льняное белье, – однако материальное благополучие нисколько жрицу не занимало. По статусу ей была положена служанка, обладавшая кулинарным талантом. Это избавляло Исиду от домашних хлопот.

Северный Ветер, лежа у порога, сторожил жилище своей новой хозяйки. Весь Абидос уже знал, что животное Сета сегодня получило – на условиях соблюдения благоговейной тишины – статус временного жильца.

– Ты смертельно голоден, правда?

Ослик поднял правое ухо.

– И все же сегодня вечером мы оба попостимся. А завтра я прикажу приготовить тебе плотный завтрак.

Они прогулялись вместе по пустынной дороге, любуясь заходом солнца. Его лучи окрашивали в розовый цвет старый тамариск. Название этого деревца – iser – напоминало имя Осирис. Порой веточки его клали в саркофаги, что ускоряло процесс превращения мумии в светоносное тело. Могучий тамариск господствовал даже над сушью пустыни, потому что его корни черпали воду из глубин первозданного моря.

Исида помолилась и попросила Осириса оказать свое покровительство Икеру и указать ему верный путь в опасной земле, где каждое мгновение он рискует своей жизнью ради спасения жизни Осириса, ради спасения Абидоса и Египта в целом.

4

Секретарь Дома Царя Медес, широкогрудый колченогий человечек лет сорока с прилизанными на макушке смоляными волосами, обладал невероятной активностью. Он придавал форму решениям, принятым фараоном и его советом, а затем эти решения распространялись по всей стране. Ошибок своим подчиненным Медес не прощал.

Медес был страшно горд тем, что получил это свое назначение, потому что оно делало его одним из самых высокопоставленных чиновников государства. И все же у него были более высокие честолюбивые планы. В частности, ему хотелось войти в состав учреждения, которое являлось жизненным центром власти. И вовсе не ради того, чтобы лучше служить этой власти, а для того, чтобы ее разрушить. Задача избавиться от Сесостриса отнюдь не казалась ему простой, и провал последнего покушения на жизнь монарха ясно демонстрировал глубину и прочность его магической защиты. Но чиновник Медес был не таким человеком, чтобы отказываться от своих планов. Тем более что теперь у него появился такой союзник, как Провозвестник – странный и опасный тип, которому предстояло уничтожить трон фараона.

Медес первым приходил на работу и последним уходил из здания администрации. Он вел себя как строгий и ответственный чиновник, которому не может быть адресован ни один упрек. Восстановив должность визиря, которая была отдана Кхнум-Хотепу, царь ограничил полномочия Секретаря Дома Царя. Кроме того, старик Кхнум-Хотеп в совершенстве владел искусством государственного управления и исполнял свои обязанности как нельзя лучше, выказывая абсолютную преданность фараону, с которым некогда собирался воевать. Осторожный Медес старался не превышать своих полномочий и не задевать визиря. Он во всем беспрекословно ему повиновался и ни разу не дал ни единого повода к недовольству, потому что Кхнум-Хотеп был ушами монарха.

Думая о предстоящем ночном свидании, которое было для него столь же важно, сколь и рискованно, Медес волновался. Приближение назначенного часа делало его все более раздражительным, гораздо более раздражительным, чем обычно. Он даже выставил за дверь нескольких писцов, показавшихся ему не слишком расторопными.

Медес уже завершал проверку очередного дела, когда к нему неожиданно зашел Верховный Казначей Сенанкх, глава администрации Обеих Земель и министр.

Медес просто не выносил этого розовощекого жизнелюба с круглым брюшком. Его внешность была слишком обманчива. Сенанкх, специалист в области государственных финансов, был сильной личностью, презирал лесть и не стеснялся в безжалостном преследовании подхалимов, лентяев и тупиц. Медес тщетно пытался его скомпрометировать и подвести под отставку. Но хитрый лис Сенанкх отбил все сокрушительные атаки и нанес ему сильные контрудары.

– Никаких трудностей на горизонте?

– Никаких, Верховный Казначей.

– Финансы твоего департамента выглядят, на мой взгляд, особенно чистыми.

– Я пресекаю малейшее расточительство. Увы, этот труд конца не имеет! Как только внимание ослабевает, человеческие пороки берут верх.

– Благодаря твоему отличному управлению Секретариат Дома Царя действует хорошо как никогда. Да, у меня для тебя прекрасная новость: твоя просьба удовлетворена. У тебя будут дополнительно пять быстроходных кораблей. Найми нужное число писцов и обеспечь циркуляцию информации наилучшим образом.

– Ничто не могло меня так обрадовать, как это известие, Верховный Казначей! С такими-то средствами я смогу доставлять царские декреты мгновенно!

– Таким образом согласие Обеих Земель еще более укрепится, – заметил Сенанкх. – Только не охлади своего рвения.

– О, за это не беспокойтесь!

Вернувшись к себе, Медес задумался: уж не сомневается ли в нем Верховный Казначей? Правда, ни его слова, ни поведение не давали повода так думать. Но министр был так хитер и ловок и искусно умел скрывать свои мысли, что его собеседник просто обязан быть постоянно настороже. Как бы там ни было, Медес получил то, к чему стремился. Новые работники – посыльные и моряки – все принадлежали к сети его информаторов. И когда понадобится передать сведения мятежникам, сделать это будет проще простого.

Медес жил в прекрасном доме в центре Мемфиса. Со стороны улицы был служебный вход и главный, за двустворчатой дверью которого постоянно следил слуга. На каждом этаже – а в доме их было три – двери с вырезами для света, прикрытыми деревянными жалюзи, создавали прохладу. Лоджия с выкрашенными в зеленый цвет полуколоннами выходила в сад. Там было спокойно, и тревога отступала…

Но едва Медес переступил порог гостиной, как к нему на шею бросилась жена.

– О, я больна, мой дорогой! Я так больна! А ты меня так надолго оставляешь!

– Что у тебя болит?

– Мне дурно, меня тошнит, мои волосы секутся и выпадают, у меня нет аппетита… Прикажи, пусть немедленно позовут доктора Гуа!

– Давай я займусь этим завтра.

– Но мне он нужен немедленно! Это срочно!

Медес отстранил жену.

– А у меня другие срочные дела.

– Ты хочешь моей смерти!

– Положим, до завтра ты доживешь. Прикажи, пусть подают обед. А после ступай к себе в комнату, служанка сделает тебе массаж. Это принесет облегчение.

Насытившись, Медес сел дожидаться ночи, чтобы, покрыв голову платком, отправиться к ливанцу. Он много раз останавливался и возвращался, чтобы запутать следы и убедиться, что за ним никто не идет… Вроде бы никого. На всякий случай он еще раз сделал большой круг, обойдя истинное место своего назначения… Успокоившись, стукнул в калитку заветного дома, ничем не приметного посреди скромного жилого квартала. Выглянул сторож. Медес протянул кусок кедровой коры с иероглифом «дерево».

Калитка приоткрылась, и вот уже Медес поднимается на второй этаж, а навстречу ему движется человек, чей силуэт напоминает тяжеловесную амфору. Он надушен до невозможности и одет в длинное просторное платье.

– О, мой драгоценный друг, какое счастье видеть вас! Отведаете сластей?

Хотя ливанец старался бороться с лишним весом, его большая гостиная была постоянно наполнена всевозможными пирожными, каждое из которых было верхом совершенства.

Медес скинул с головы платок и сел.

– Дай-ка мне лучше финиковой водки.

– Одну минуту!

Серебряный кувшин, в мгновение ока возникший в руках у хозяина, был маленьким чудом – так великолепна была его отделка.

– Это подарок одного из моих оружейников, который пытался меня шантажировать, – уточнил ливанец. – Перед тем как умереть в страшных муках, он завещал мне все свое имущество. Что ж, порой и подлые людишки могут иметь добрые чувства.

– Меня не интересует, как ты сводишь счеты. Икер убрался из дворца. Но я уверен, что он не вернулся в свою родную провинцию, а отправился в Ханаанскую землю.

– Моя сеть уже поставлена на ноги, но вот задача: с каким поручением он туда отбыл?

– Обнаружить Провозвестника и сообщить о его местонахождении египетской армии.

Ливанец улыбнулся.

– Не кажется ли вам, любезный Медес, что этот Царский Сын слишком самонадеян?

– О, не думайте о нем как о ничтожестве! Икер много раз уходил от верной смерти, и он очень опасен. Но раз он совершает ошибку и рискует пускаться в авантюру на территории противника, думая, что пройдет незамеченным, воспользуемся этим!

– А почему вы так об этом беспокоитесь?

– Потому что Икеру это поручение дал, конечно, лично монарх. А значит, он снабдил его действенным оружием! Сесострис очень осмотрителен и действует только наверняка. Если Царский Сын получил приказ войти в среду заговорщиков-ханаанеев, у него есть шансы на успех.

Аргументы были весомые.

– Стало быть, вы хотите устроить ему западню?

– Если я не ошибаюсь, Икер отправится в Сихем. Пусть твои соглядатаи предупредят тебя, как только он там объявится. Дадим ему войти в общину, а там уж без труда с ним расправятся. Предварительно допросив. Может быть, малыш даст нам какие-нибудь полезные сведения о планах наших противников.

Ливанец почесал подбородок.

– Может быть, это и способ все разузнать…

– Слушай, делай, как хочешь, но уничтожь этого мальчишку! Его смерть ослабит Сесостриса.

– Что ж, я займусь вашим подопечным, – пообещал негоциант. – А теперь поговорим о делах. Напоминаю, что новый груз с драгоценным лесом только что вышел из Ливана. Таможня должна ничего не заметить.

– С моей стороны меры уже приняты.

– Нужно сменить портовый амбар.

– Я это не забыл. А… масло?

– Время придет, я вам сообщу.

Если все будет благополучно, то чудовищный план ливанца будет стоить жизни сотням или даже тысячам египтян.

Зло наступает!… На какое-то мгновение Секретарь Дома Царя дал волю воображению. В такой ситуации отстаивать закон Маат, как это делает Сесострис, означает почитать навсегда ушедшее прошлое.

Конечно, жестокость и страдания отталкивают его, но разве победа и захват власти не оправдывают их? Медес уже давно выбрал лагерь. Сейчас любое колебание гибельно. Встреча с Провозвестником дала ему неожиданную возможность обойти препятствия, которые он считал непреодолимыми. Пусть он продал душу демону тьмы, зато тот принесет ему славу и деньги!

– Никакой серьезной опасности?

– Стража не заметила ни одного из агентов моей сети. И, тем не менее, сыщики Собека-Защитника не сидят без дела! К счастью, я оставил в Мемфисе только лучших из своих людей, а они успели идеально вписаться в египетское общество.

Согласно приказу Провозвестника, большая часть отрядов которого вернулась в Ханаанскую землю, ливанец руководил сетью в Мемфисе. Сеть состояла из торговцев, разносчиков и цирюльников. Все это были люди, искусно подмечавшие всех незнакомцев и, если нужно, ловко их устранявшие. Конспирация соблюдалась строжайшим образом, и даже провал одного из людей не дал бы результатов: все под удар не попадут!

Ливанец никогда не предаст Провозвестника. Один раз, только один раз он солгал ему. И тогда… Страшно вспоминать… Это чудовище с горящими как уголья глазами едва не вырвало у него сердце, оставив на груди огромный безобразный шрам, который не дает о себе забыть. И при первом же проступке негоциант в два счета распростится с жизнью, которую вырвет у него человек-сокол.

– Медес, а вас никто не подозревает?

Высокопоставленный чиновник задумался.

– Я не наивен и беспрестанно задаю себе этот вопрос. Пока никаких тревожных сигналов нет, но я настороже. Когда Верховный Казначей Сенанкх соглашается на мои предложения, я всегда спрашиваю себя, думает ли он о делах государства или ставит мне западню. Пожалуй, и то и другое одновременно.

– Мы не можем позволить себе малейшего промаха, – напомнил ливанец. – В случае чего отменяем все наши планы. Если кто-нибудь из людей, близких к Сесострису, попытается подобраться к вам вплотную, немедленно дайте мне знать. Тогда будем резать по живому. Помните, Медес: Провозвестник не простит нам провала.

5

Множество рабочих трудились над расширением Стены фараона – линии укреплений, предназначенной для охраны северо-восточной границы Египта и отражения любой попытки нападения мятежных племен со стороны Ханаана. Ремонтировались и укреплялись старые строения, возводились новые. Сообщение между бастионами осуществлялось при помощи специальных оптических сигналов и голубиной почты. Гарнизоны, образованные из солдат и таможенников, на ощупь проверяли багаж и товары в проходивших караванах, обыскивали людей. После покушения на жизнь фараона Сесостриса надзор усилился. Несколько ханаанских мятежников были убиты, но другие все еще пытались проникнуть в Дельту и отомстить за своих товарищей. Кроме того, солдаты отправляли обратно подозрительных и нежелательных лиц, а если кого и пропускали, то только после строжайшего допроса. Ведь говорилось же в указе Великого Царя, что перешедший эту границу станет одним из сынов земли фараона.

Уйти с территории Египта и отправиться в Ханаанскую землю можно было, лишь назвав свое имя, причину ухода и точную дату своего возвращения. Писцы писали все в специальные свитки, которые тщательно перепроверялись.

Задача Икера была трудной, потому что он не должен был оставить за собой ни малейшего следа. Это будет непростое испытание, но оно позволит ему доказать непокорным ханаанеям, что он бежал из своей страны, где его ищет стража. Если предположить, что у них есть информаторы среди солдат или строителей Стены фараона, они смогут проверить факт побега и убедятся, что никакого официального разрешения у него не было, и что он вел себя как заговорщик.

Икер оценил масштаб предпринятых мер безопасности: большое число лучников на зубцах донжонов, а также наземные отряды в постоянной готовности к бою. Возможность внезапной атаки отпадает. Бастион, взятый приступом, успеет до своего падения предупредить следующий за ним, новость разнесется быстро, подкрепление прибудет немедленно.

Если бы у Икера не было точных сведений, ему не удалось бы проникнуть за Стену фараона. Сехотеп, Хранитель Царской Печати, показал ему подробную карту, на которой была отмечена последняя лазейка – пока еще недостаточно укрепленное место в башне. И когда опустилась ночь, юноша отправился в путь…

Вот и старая башня, стоящая поодаль от остальных. Она на ремонте. Зажженные факелы означают, что сейчас время снятия караула. Икер воспользовался несколькими минутами суматохи и со всех ног бросился в сторону Ханаана…

Коменданту крепости вовсе не нравилось его новое назначение. Он сожалел, что ему пришлось оставить казармы неподалеку от Мемфиса, где было столько развлечений. Да и вообще – столица… А здесь и сравнивать нечего – каждый день и каждая ночь тянутся как целый век.

Завтра он прикажет расчистить и сжечь густой кустарник. И тогда если кто и осмелился ступить ногой на египетскую землю, то непременно будет замечен его солдатами. А если кто-то вздумает бежать, то у лучников есть приказ стрелять на поражение. Кроме того, можно просто тренироваться, потому что ежедневная тренировка не только полезна для поддержания боевой формы, но и позволяет скоротать время. К счастью, генерал Несмонту как опытный военный позволял давать солдатам увольнительные и часто менял небольшой процент гарнизона, чтобы иметь возможность избежать утомления и, вследствие этого, потери бдительности. С таким начальником солдаты быстро войдут во вкус службы.

Вот и наступил час смены караула.

Комендант стал во главе группы из десяти человек лучников и направился к сторожевой башне, где уже зажигали факелы. Обычно это событие не занимало много времени, потому что сменявшиеся солдаты быстро покидали свои посты, охотно уступая их новоприбывшим, и торопились попасть в столовую.

Но в этот вечер всех охватило совершенно необычное возбуждение! Лучники, еще находившиеся на своих постах, громко и раздраженно переругивались, не желали спускаться вниз, их спор готов был перерасти в выяснение отношений.

– Эй, наверху, что там происходит? – крикнул снизу комендант.

– Идите сюда, комендант, они не хотят уходить!

Комендант стал карабкаться по узкой крутой лестнице.

Один из солдат лежал на спине, у него был разбит нос. Вокруг все было забрызгано кровью. Двое других с трудом удерживали нападавшего, который вырывался у них из рук и дышал как разъяренный бык.

– Это что такое! Вас избили?

– Это он, – прошептал раненый, – этот сумасшедший! Он ударил меня без всякой причины!

– А вовсе и не без причины! – заорал виновник. – Ты обокрал меня, подлец!

– Я ничего не желаю больше слушать! – решительно прикрикнул комендант. – Вы оба предстанете перед военным трибуналом, и там ваши действия прояснятся.

Один из лучников, подошедших на смену, рассеянно смотрел на ханаанскую степь.

В лунном свете, ярко заливавшем ровное пространство, все казалось привычным и спокойным. Вдруг что-то привлекло его внимание. Еще секунду… и пораженный солдат вскрикнул:

– Комендант, там человек! Он бежит из Египта!

– Стреляйте! – приказал комендант. – Стреляйте все! Постарайтесь не промахнуться!

Икер был еще недалеко от крепости, когда над его левым ухом пропела свою смертельную песню стрела. Вторая стрела задела его плечо. Но Икер, прошедший жестокую школу в провинции Орикса, порадовался тому, что стал прекрасным бегуном на дальние дистанции, умел правильно дышать и неутомимо стремиться вперед. Перемещаясь зигзагами, он прибавил скорость и сосредоточился на стремлении к горизонту.

Зловещее пение стрел стало звучать реже, интенсивность значительно уменьшилась, а потом он уже слышал только мерный звук собственных ног, соприкасавшихся с иссохшей землей.

Границу удалось пересечь, слава богам!

И все же Икер продолжал двигаться в том же темпе, боясь, как бы за ним в погоню не отправили патруль. Но вот уже наступила ночь, и комендант теперь не станет рассредоточивать силы гарнизона, потому что побоится других попыток прорыва.

Царскому Сыну оставалось лишь выбрать верное направление на Сихем.

Заползший на лицо Икера, огромный муравей разбудил его и тем спас ему жизнь…

К кустарнику, где Икер проспал несколько часов, приближались двое плохо выбритых людей. Думая, что их никто не слышит, они даже не старались вести себя тихо.

– Говорю тебе, там кто-то есть.

– Может быть, это только куча тряпок.

– А что, если под этой кучей человек? Посмотри получше!

– Кажется, действительно это человек… С дорожным мешком.

– Видишь, дело стоящее!

– А он, может, и не согласиться отдать нам свои вещи.

– А ты бы отдал? Сам бы отдал?

– У тебя совсем головы нет, что ли?

– Тогда незачем и его об этом спрашивать! Просто ударим как следует и украдем! Если хорошенько стукнуть, он и сделать ничего не успеет.

В тот момент, когда грабители готовились напасть, Икер неожиданно вскочил на ноги, выставив вперед короткий меч, полученный от Сесостриса.

– Не двигайтесь, – приказал он, – а не то я вам ноги поотрываю!

Один из грабителей упал на колени, а другой лишь отступил на шаг.

– Кажется, ты не шутишь! Ты кто, стражник или солдат?

– Ни то и ни другое, но с оружием обращаться умею. Вы хотели меня ограбить?

– Нет, нет! – воскликнул тот, что стоял на коленях. – Мы хотели вам помочь!

– Разве вам не известно, что воров приговаривают к каторжным работам, а убийц – к смерти?

– Но мы всего лишь бедные крестьяне, которые ищут себе что-нибудь для пропитания! В этих местах не каждый день достается на пропитание.

– Разве генералу Несмонту не удалось сделать эту землю процветающей?

Бродяги беспокойно переглянулись.

– Ты что… египтянин?

– Вот именно.

– И ты… работаешь на генерала?

– Вот это неверно.

– Тогда… Что ты здесь делаешь?

– Пытаюсь от него убежать.

– Ты дезертир?

– Нечто вроде этого.

– И куда движешься?

– Хочу присоединиться к тем, что сражается с генералом за свободу ханаанеев.

– Странно… Это очень опасно!

– А вы двое не из сторонников Провозвестника?

Тот, что стоял на коленях, поднялся и присоединился к своему товарищу.

– Нет, мы в эти дела не вмешиваемся.

– Если только чуть-чуть, не так ли?

– Только чуть-чуть. Совсем, совсем чуточку. Меньше, чем вот на столько.

– Но это чуть-чуть могло бы дать вам хороший бакшиш.

– А можно поточнее, друг?

– Слиток меди.

Бандиты сглотнули. Это настоящее состояние! Они могли бы напиться вдоволь и даже угостить своих подружек!

– Тебе повезло, друг.

– Отведите меня в лагерь к Провозвестнику, – потребовал Икер, не очень-то веря своим новым знакомым.

– Ты что, бредишь или издеваешься? Никто не знает, где он скрывается!

– Но вы ведь, конечно, знаете кого-нибудь из его сторонников.

– Может быть… Но почем мы знаем, честный ли ты человек?

– Ну, раз слиток меди…

– Это, можно сказать, весомый аргумент…

– Тогда вперед! А я двинусь за вами.

– Нет, сначала слиток меди.

– Не держите меня за дурака. Когда отведете меня к сторонникам Провозвестника, тогда и заплачу. Если не согласны, прощайте. Сам выкручусь.

– Нам нужно посоветоваться.

– Ладно, советуйтесь. Но быстро.

Двое приятелей стали оживленно спорить. Один осторожничал, второй напирал. В конце концов они сошлись на компромиссе.

– Лучше всего, – сказал осторожный, – идти в Сихем. В селениях можно нарваться на неприятности. В городе у нас много знакомых.

– А разве стража и солдаты не стоят в городе?

– Это верно, но не могут же они следить за каждым домом! Там у нас есть люди, которые наверняка могут свести тебя с Провозвестником.

– Ладно, пошли. Только вы идете впереди.

– Держись на приличном расстоянии, друг! Мы умеем обходиться с египтянами. Но только уговор: если они тебя сцапают, мы тебя не знаем.

– Ладно. Но если принять в расчет то, что я вам заплачу, лучше посты обходить, понятно?

– А ты как думал! Мы тоже не дураки. Если они возьмут тебя, плакал наш бакшиш!

Это признание успокоило Икера.

Они стали двигаться окольными путями, таились, пропуская то один, то другой караул, и, когда добрались до города, сначала обошли его, держась от него на приличном расстоянии, чтобы затем войти в бедный квартал с жалкими лачугами.

Они здоровались со стариками, сидевшими на пороге бедняцких хижин, и старики приветливо кивали головами. Было видно, что эти два мародера были здесь не чужие.

Внезапно Икера окружили мальчишки.

– Ты не здешний! Ты не здешний!

– Отойдите!

– Ответь, откуда ты, или забросаем камнями!

Икеру не хотелось драться с детьми, но те вовсе не шутили. Один из его проводников разогнал толпу детишек, поддав кое-кому ногой под зад.

– Идите следить за другими, – приказал он. – Этот с нами. Мальчишки его послушались.

Икер шел за своими проводниками. И вот они оказались перед домом с грязными стенами. Неподалеку от дома, возле очага сидела старуха в лохмотьях с отсутствующим взглядом. На солнцепеке стоял осел, привязанный к колышку. Веревка была так коротка, что животное не могло двинуться.

– Надо хотя бы дать ему воды, – сказал Икер.

– Это всего лишь скотина. Входи.

– Кто здесь живет?

– Люди, которых ты ищешь.

– Мне нужны гарантии.

– Мы же честные люди. Теперь ты должен заплатить.

Ситуация становилась напряженной.

Икер достал из сумки медный слиток. Один из провожатых с жадностью завладел богатством.

– Давай, входи!

В комнате с земляным полом было так смрадно, что Икер заколебался.

В то мгновение, когда Икер, стараясь не дышать, переступал порог, кто-то с силой толкнул его в спину. Дверь захлопнулась.

В полумраке сидело с десяток ханаанеев, вооруженных вилами и кирками. Один из них, чья шевелюра была изъедена вшами, окликнул Икера.

– Как тебя зовут?

– Икер.

– Откуда ты?

– Из Мемфиса.

– Египтянин?

– Да, но я против Сесостриса! После того как я помог своим друзьям-азиатам в Кахуне, я попытался убить тирана. После неудачи я спрятался в надежде снова найти своих друзей, чтобы уйти от стражи, мне оставался только один выход: пройти через Стену фараона и укрыться в Ханаанской земле. Я снова хочу сражаться против угнетателя. Если Провозвестник возьмет меня в свои сторонники, он не разочаруется.

– Кто рассказал тебе о нем?

– Мои друзья-азиаты. Его слава растет. Фараон и его окружение начинают испытывать страх. Вскоре и другие египтяне присоединятся к делу Провозвестника.

– Как ты прошел через Стену фараона?

– Я выбрал отдельно стоящую крепость и прошел ночью. Лучники стреляли, и меня ранило в левое плечо.

Икер показал рану.

– Должно быть, он сам себе нанес эту рану! – воскликнул с ненавистью допрашивавший Икера ханаанин. – Лицо этого египтянина мне не нравится! Это наверняка шпион!

– Если бы это было так, – иронично заметил Икер, – с моей стороны было бы глупо бросаться в пасть к шакалу! Уже несколько раз я рисковал жизнью, чтобы спасти вашу страну, и не откажусь от этого, пока она будет оставаться угнетенной!

В дом вошел один из мальчишек, нападавших на Икера, и шепнул что-то на ухо главарю. Главарь кивнул, и мальчишка выбежал за дверь.

– Ты действительно пришел один, – констатировал ханаанин. – За тобой никто не шел.

– Это ничего не доказывает! – воскликнул один из ханаанеев. – Нужно быть бдительными. Давайте лучше убьем его, так спокойнее.

Атмосфера стала еще более тяжелой.

– Не совершайте того, чего нельзя исправить, – предупредил Икер. – Я – опытный писец и хорошо информирован о том, что происходит в Мемфисе. Я знаю обычаи, царящие во дворце. Я могу оказать вам бесценную помощь.

Этот аргумент смутил ханаанеев. Многие сочли, что это довольно серьезные аргументы, и высказались за то, чтобы принять египтянина. Однако двое мрачного вида мужчин продолжали требовать казни Икера.

– Нам нужно подумать, – решил главарь. – Пока мы примем решение, ты будешь нашим пленником. Если попытаешься бежать, мы тебя убьем.

6

Исида вошла в часовню храма Сесостриса, где стояла ладья Осириса. Это помещение постоянно находилось под охраной и было самым надежным местом. В святилище имели доступ только царская чета, постоянные жрецы и она, юная жрица Абидоса. Только они могли исполнять здесь ритуал. Пока Великая Царица находилась вне Абидоса, Исида сама ухаживала за ладьей, которая из-за болезни акации страдала из-за недостатка энергии, необходимой для совершения ритуальных таинств. Только призывы, обращенные к каждому из элементов ладьи, удерживали ее в этой жизни.

Юная жрица сосредоточенно помолчала, потом отдернула завесу, скрывавшую бесценную реликвию.

– Твой нос – это грудь повелителя Запада, воскресшего Осириса! Твоя корма – это грудь бога Мина, воссоздающего огонь! Твои глаза – это око духа, способного видеть Великого! Твой руль – это божественная чета города бога! Твоя двойная матча – это единственная звезда, которая рассеивает облака! Твои передние канаты – великий свет, твои задние канаты – жила пантеры Мафдет, сторожащей Дом Жизни! Твои канаты с правого борта – правая рука создателя Атума! Твои канаты с левого борта – его левая рука! Твоя кабина – это богиня Неба с ее силами! Твои весла – руки Хора, когда он плывет! [3]

Через несколько секунд золото ладьи стало гореть значительно ярче. Вся часовня озарилась божественным светом, потолок превратился в звездное небо, и ладья снова поплыла в космосе.

Потом опять наступила темнота, золото померкло и движение замерло.

Пока акация не зазеленеет и на Абидосе не появится целительное золото богов, Исида не сможет добиться большего. Заклинания помогают, по крайней мере, удержать целостность ладьи и не дают ей развалиться.

Завершив таинство, Исида вернулась к себе и проверила, накормлен ли Северный Ветер. Каждый вечер она долго гуляла с ним по дорожке, вьющейся в поле. Ослик, готовый в любой момент подставить свою спину для помощи другим, в конце концов завоевал все, даже самые суровые сердца. Теперь его, животное Сета, все воспринимали как доброго духа, хранителя этих мест. И каждый признавал, что Исида была права, что пошла на этот смелый эксперимент.

– Икер, наверное, уже перешел через Стену фараона, – шепнула она Северному Ветру.

Северный Ветер поднял правое ухо.

– Значит, он теперь в земле Ханаанской! – вздохнула Исида.

Северный Ветер подтвердил это.

– Он жив, правда?

Ослик сразу же радостно поднял правое ухо.

Это был положительный ответ.

– Я не должна бы думать о нем, – прошептала Исида. – По крайней мере, так часто… Он меня попросил ответить ему… Но разумно ли полюбить жрицу? Да и я… Разве я имею право любить Царского Сына? Мое существование проходит здесь, а не где-нибудь. И я должна неукоснительно исполнять свой долг. Ты понимаешь меня, Северный Ветер?

Глаза ослика засветились нежностью.

Бега внимательно смотрел на свою правую ладонь. В самом ее центре навсегда была выжжена крохотная голова Сета с большими ушами и характерным лицом. Эта эмблема соединила союзников бога разрушения и жестокости Сета – Медеса, Жергу и самого Бега. Да, вот тебе и союз: Секретарь Дома Царя, его преданный слуга и постоянный жрец с Абидоса!

Он, Бега, избранный, чтобы всю жизнь служить Осирису, предал его…

Но разве сам фараон не унизил его, назначив высшим жрецом Абидоса не его и не ему доверив ключ от высших таинств? А ведь он заслуживал этого как никто другой: примерная жизнь, всеми ценимые познания, достойные похвалы суровость и строгость… Никто, даже Безволосый, не ровня ему!

Не признать этих качеств означает нанести несмываемое оскорбление. И Сесострис заплатит за все сполна. Бега, поправ свою клятву, надругавшись над тем, чему поклонялся, желал теперь только смерти тирану и краха Египту! Но тиран и Египет неразрывно связаны друг с другом в Абидосе, этом жизненном центре страны, а значит… Крах Абидосу!

Бега, ледяной, как пронизывающий зимний ветер, высокий и величественный, испытывал наслаждение, думая о мести и разрушении духовного центра Осириса. Основы, на которой фараон созидает свой народ и свою страну!

Провозвестник повстречался Бега как раз тогда, когда горечь его достигла предела…

И тогда зло вырвалось из его груди как чудовищная буря, как ураган, опрокинувший все заслоны и безраздельно овладевший его разумом! Даже на вершине отчаяния Бега и представить не мог, как велика сила Сета…

Бега презирал своих новых союзников, Жергу и Медеса, хотя этот последний, пожалуй, был не лишен внутренней мощи и воли, хотя бы и извращенной. Но перед Провозвестником он чувствовал себя неопытным мальчишкой, покорным и обязанным слушаться. У Бега, несмотря на солидный возраст и опыт, не возникало ни малейшего желания сопротивляться.

Когда он перешел на сторону силы тьмы, он почувствовал себя более уверенно. Оказав на акацию злотворное влияние, Провозвестник продемонстрировал свою силу. Только он, по всей вероятности, сможет поразить фараона и лишить Абидос его жизненной субстанции. В этом заговоре сил Зла ему, Бега, принадлежит особая, уникальная роль, потому что только ему известна часть таинств Осириса.

Бега уже завершал свое служение, когда заметил шедшую к библиотеке Дома Жизни Исиду.

– Как Ваши изыскания? Надеюсь, продвигаются?

– Слишком медленно, на мой взгляд, но я не отчаиваюсь. Старинные тексты уже дали мне драгоценные сведения, которые помогут Великому Царю добиться успеха.

– Да, к нашей общей радости акация еще жива. Мы все рады вашим успехам.

– Мои успехи? То, что я делаю, так незначительно, Бега! Восхищения заслуживаю не я, а зеркало богини Хатхор. Это его лучами обеспечивается движение соков акации.

– Тем не менее ваша репутация все укрепляется, и мне это приятно.

– Меня занимает только будущее Абидоса.

– Это правильно. Но, знаете, вы ведь становитесь центральным звеном той беспощадной борьбы, которую навязывают нам силы зла.

– Я – всего лишь воплощаю в жизнь повеления Великого Царя. Если уйду я, на мое место встанет другая жрица богини Хатхор.

– Нас всех беспокоит состояние ладьи Осириса. Если она станет неподвижной, то сможет ли она давать энергию воскрешения?

– Самое главное – не дать ей разрушиться. Нужно спешить, Бега!

– Мы делаем все, от нас зависящее, но пока, должен признать, безрезультатно!

– Что ж. По крайней мере, душа ладьи Осириса еще с нами. Чего же еще желать на данный момент?

– Но, согласитесь, трудно не потерять надежды. Хотя – только благодаря вам, Исида! – постоянные жрецы все еще хотят верить, что не все потеряно.

– Мы все должны уповать на то, что Великий Царь обладает непоколебимой решимостью. Пока он на троне, никто не сможет победить Египет.

– Да хранит нас Осирис!

Бега проводил Исиду взглядом… Вот она вошла в библиотеку и исчезла. Теперь она останется там до конца дня и большую часть ночи. А у него будут развязаны руки, и он сможет спокойно заняться своими делами.

Ведь сегодня приедет Жергу, отчаянная голова и преданный слуга Медеса!

Чтобы как-то бороться с тоской долгого путешествия, Жергу залил глаза крепким пивом. Перед отъездом сирийская блудница несколько успокоила его нервозность, но он все равно уже не мог сдерживаться и наградил ее тумаками. Ему нравилось бить женщин. Правда, это не всегда сходило ему с рук. Он помнил, что однажды только вмешательство Медеса помогло ему избежать тюрьмы. Тогда три его бывшие жены пожаловались на него властям… С тех патрон запретил Жергу жениться, и ему приходилось пользоваться услугами проституток, к тому же самых непривередливых и потому не слишком разборчивых.

Сначала он был сборщиком податей, а потом – опять же благодаря Медесу! – его назначили главным инспектором амбаров. И все потому, что он был Медесу верным и преданным слугой! Это назначение помогало Жергу брать на крючок честных исполнителей и, угрожая им санкциями, понемногу, шаг за шагом, строить свою воровскую сеть, предназначенную для снятия нелегальных доходов с зерновых хранилищ. Жергу, любитель обильно и вкусно поесть и выпить, так бы и довольствовался этим несложным существованием, если бы у его патрона не было бы слишком больших амбиций!

С момента встречи с Провозвестником Медес не только мечтал о низвержении Сесостриса, но жаждал захватить в свои руки богатства страны и, пользуясь всемогуществом нового бога, использовать его силу для водворения этих низких тварей – женщин – на их исконное место.

Вот эта-то рискованная программа и сводила с ума Жергу. Речи, однако, не могло идти о том, чтобы ослушаться Медеса, а тем более Провозвестника, который самым зверским способом расправлялся с непокорными. Стало быть, ему придется следовать за ними, но так осторожно, чтобы самому не попасться.

Жергу регулярно плавал на Абидос, где получил звание временного жреца. Это упрощало возможность сношений с другим заговорщиком – постоянным жрецом Бега. Главный инспектор амбаров и не подозревал, что жрец, посвященный в таинства Осириса, может быть таким злыднем. Но, коли уж речь шла о самым выгодном в его карьере деле, разбираться в средствах не приходилось!

На пристани Жергу поздоровался со стражниками. Они обменялись приветствиями, поздравили друг друга с тем, что пока на Абидосе все спокойно. Действительно, меры безопасности, предпринятые по приказу фараона на Абидосе, позволяли ни о чем не беспокоиться.

Жергу привез, как и обычно, продукты высшего качества: ткани, притирания, сандалии и другие товары, которые Бега официально заказывал для обеспечения живущих на острове. Жергу и Медес подолгу обсуждали дела, проверяли по списку привезенные товары и готовили новые заказы. Это делалось на виду, и об этом все знали.

На самом же деле, обсуждая поставки, они, конечно, имели в виду и свои тайные планы, которые занимали их не меньше, чем барыши…

Урегулировав по ходу дела административные проблемы, Бега повел Жергу на террасу Великого бога. Они шли по дороге Процессий, которая пустовала в период между празднествами, которые состоятся не скоро, если вообще предположить, что они когда-нибудь будут…

По обеим сторонам дороги, ведущей к лестнице Осириса, стояли многочисленные часовни со статуями и стелами, призванными соединять душу их владельца с вечностью в момент воскрешения Осириса. Только избранные, да и то после специального чина посвящения, могли надеяться таким способом продлить свою жизнь, войдя в дом Осириса в этом мире и в жизни вечной.

Безмятежная тишина разливалась над памятниками, кинувшими якорь в невидимом вечном мире. Ни один непосвященный, даже если бы это потребовалось для осуществления мер правопорядка, не имел права нарушить благословенный покой этого места. Когда-то Бега пришла в голову дьявольская мысль: вывозить с Абидоса маленькие стелы. Они были посвящены богу, а стало быть, обладали неизмеримой ценностью. Их можно было продавать на вес золота самым избранным покупателям. И те еще будут почитать себя счастливыми, потому что приобрели часть бессмертия! Но планы постоянного жреца этим не ограничивались: он даст своим союзникам печать и откроет им заклинание, которое нужно выгравировать на стелах, а это позволит изготавливать фальшивые стелы, сбыт которых принесет еще большую прибыль.

Бега больше не мучили угрызения совести. С одной стороны, он, наконец, разбогатеет – это после стольких лет аскезы на службе Осирису! А с другой стороны, изъяв несколько священных камней, какими бы скромными по размеру они ни были, он тем самым ослабит магическую силу Абидоса! И это было главное…

– Это кладбище навевает на меня тоску, – признался Жергу. – Мне все время кажется, что на меня смотрят мертвецы.

– Даже если это и так, им тебя не сцапать! – весело откликнулся Бега. – Никто ничего не предпринимает именно потому, что боится мертвецов. Но я разрушил это табу! Посмотри на меня, Жергу, и поверь: эти инертные существа, низведенные до уровня камня, не имеют никакой реальной силы! А мы с тобой живы!

Но вопреки увещаниям Бега главный инспектор амбаров торопился покинуть террасу Великого бога. Разве Осирис не покровительствует своим подопечным и не гневается на воров?!

– Как же мы поступим?

– Как обычно, – ответил Бега. – Я подобрал великолепную маленькую стелу, которая стоит в группе из двадцати себе подобных. О них давно все позабыли, потому что они стоят в самой глубине часовни. Идем со мной. Мы сейчас ее вытащим.

И, хотя под памятниками не было никаких мумий, у Жергу было такое ощущение, что они грабят могилу. Он вытащил из кармана кусок белого полотна, которым прикрыл покрытый иероглифами камень, и вынес стелу за дорогу, в пустыню. С его лба катился пот, но не от усилий, а от боязни за свой поступок. Ведь он совершил акт агрессии против магического предмета. Быстро, судорожно глотая воздух, Жергу зарыл свою добычу в песок.

– Дальше осложнений не будет?

– Нет, нет, – пообещал Жергу. – Я подкупил стражника, дежурящего сегодня ночью. Он выкопает стелу и отнесет ее в кабину капитана судна, отправляющегося в Мемфис.

– Я рассчитываю на тебя, Жергу. Смотри, не ошибись.

– Я тоже в этом заинтересован. Даже больше вас!

– Берегись и не слишком увлекайся прибылью! Главная цель, которую поставил перед нами Провозвестник, значительно выше. Помни об этом.

– Да. Вот только, боюсь, что мы рискуем промахнуться, если будем целиться слишком высоко.

Внезапно правая ладонь Жергу так заныла, что он сморщился от боли. Он глянул туда и увидел, что крохотная голова бога Сета налилась кровью.

– И не помышляй о предательстве, – посоветовал Бега. – В противном случае Провозвестник тебя убьет.

7

Начинался третий допрос. Его вел ханаанин, враждебнее прочих настроенный по отношению к Икеру. Первые два допроса не дали заговорщикам возможности принять окончательное решение.

Писец так и не смог привыкнуть к вони и грязи этого дома. Его приключение началось плохо и рисковало закончиться раньше времени.

– Признавайся, что ты – нанятый фараоном шпион! – требовал ханаанин.

– Если твое мнение не меняется, то зачем мне утверждать обратное?

– С каким заданием тебя подослали?

– Задание мне может дать только Провозвестник.

– Ты знаешь, где он находится и сколько у него людей?

– Если бы мне было это известно, я был бы рядом с ним.

– Каковы военные планы генерала Несмонту?

– Сам бы хотел это знать, тогда сумел бы им помешать.

– Расскажи о дворце в Мемфисе.

– Эти сведения я принес для Провозвестника, а не для вас или для кого-то еще. Когда ему станет известно, как вы со мной обращаетесь, тебе не поздоровится. Держа меня здесь, ты заставляешь его терять время для нашей борьбы.

Ханаанин плюнул Икеру в лицо, потом сорвал висевший у него на шее амулет и стал с остервенением топтать его ногами.

– У тебя нет никаких покровителей, грязный предатель! Ну что ж, подвергнем его пытке? Пусть мне принесут меч, который этот грязный египтянин прятал на себе. Вот увидите, он заговорит.

Икер вздрогнул. Умереть было страшно и так, а умереть под пыткой тем более! Нет, он будет молчать. Если он заговорит, его мучитель от этого лишь еще больше распалится. Он должен терпеть и заставить остальных поверить в то, что он не лжет. Тогда, возможно, ему удастся привлечь какие-то симпатии с их стороны. А там кто знает…

Ханаанин выхватил меч из ножен. Лезвие сверкнуло, и он поднес его к лицу Икера.

– Что, боишься?

– Конечно, боюсь! Но не понимаю, почему меня подвергают такому испытанию.

– Сначала я порисую у тебя на груди. Потом отрежу тебе нос. Потом твои причиндалы, хорошо? Когда я закончу свое дело, ты уже не будешь мужчиной. Ну что, признаешься?

– Я прошу отвести меня к Провозвестнику.

– Ты все мне скажешь, шпион проклятый!

Первый кровавый узор вырвал из уст Икера мучительный стон.

Ноги и руки связаны, защититься нечем!

Острие снова вонзилось в кожу, но тут с размаху открылась дверь, и кто-то крикнул:

– Солдаты! Спасайтесь!

Стрела вонзилась в спину принесшего эту весть, и в хижину ворвались солдаты, уложившие всех бандитов в одно мгновение.

– Что делать с этим, начальник? – спросил один из солдат, указывая на Икера.

– Отвяжи его. Генерал Несмонту будет рад допросить мятежника.

Икера под стражей отвели в гарнизон, где генерал Несмонту, обрадовавшись, что может, наконец, допросить сподвижника Провозвестника, подверг его допросу. Он предупредил своих подчиненных, что допрос будет жестким и выпроводил всех вон.

Генерал был профессиональным военным. Он был безразличен к почестям, жил среди солдат и поддерживал себя в отличной физической форме. Он был так энергичен, что молодые уставали раньше, чем он.

– Ничего, ранение поверхностное, – утешал он Икера, накладывая на обезображенную грудь целебную мазь. – Это лекарство быстро затянет рану.

– Если бы вы не вмешались…

– Мне хорошо известны приемы этих варваров, и я стал находить, что ты не появляешься слишком долго. По всей вероятности, тебе не удалось их убедить. Тебе повезло, мои солдаты могли прийти слишком поздно.

Нервы молодого человека сдали.

– Ничего, поплачь. Это успокаивает. Даже герои боятся пыток. Выпей этого старого вина. Его привезли с моих виноградников в Дельте. Перед этим вином не устоит ни одна хвороба. Всего-то два бокала в день – и никакой усталости!

И в самом деле, напиток вернул Икера к жизни. Постепенно дрожь улеглась.

– Ты храбр, Царский Сын, но ты имеешь дело с опасным противником, который хуже самого опасного дикого зверя. И, мне кажется, что для этой миссии ты не годишься. Все, кто хотел проникнуть в стан мятежников и остаться среди них добровольным разведчиком, погибли страшной смертью. Тебя чуть не постигла та же участь. Мой совет тебе: возвращайся в Мемфис.

– Но я не раздобыл никаких сведений!

– Ты выжил, это уже само по себе неплохо.

– Мне кажется, генерал, что я смог бы извлечь пользу из сложившейся ситуации.

Несмонту удивился.

– Это каким же образом, интересно знать?

– Я – мятежник, вы меня арестовали, допросили и приговорили. Сообщите об этом везде, пусть не останется сомнений в том, что я страдаю за свободу Ханаана. Неужели мои «соратники» не смогут меня освободить из заключения накануне моей казни?

– Ну, ты требуешь от меня слишком многого! Моя тюрьма вполне надежна, нельзя ронять ее репутацию! Но существует гораздо более простое решение – клетка!

– А что это такое?

– Тебя приговорят к каторге, вышлют за пределы Сихема и отправят туда, где ты будешь искупать свою вину. Но перед тем как туда отправить, тебя поместят в клетку, которую будут возить по городу, показывая населению, чтобы каждый знал, что ждет того, кто наносит вред египетским властям. Во время какого-нибудь неожиданного инцидента охрана оставит тебя без наблюдения. И если мятежники пожелают тебя освободить, это будет для них идеальной ситуацией.

– Великолепно, генерал.

– Послушай, мой мальчик, я мог бы быть твоим дедом. Пусть ты и Царский Сын, я не стану рассыпаться в любезностях и лести. Мне кажется, что этот план обречен на неудачу. Это первое. Второе: если он и сработает, ты окажешься в самом центре жуткого пекла! Разве тебе не достаточно того, что ты уже пережил? Брось, возвращайся в Египет.

– Это невозможно, генерал.

– Почему же, Икер?

– Потому что я должен искупить свои прошлые ошибки, выполнить поручение Великого Царя и спасти Древо Жизни. Сейчас наша единственная стратегия – это попытаться выявить Провозвестника.

– За это поплатились жизнью мои лучшие лазутчики!

– Значит, стоит сменить тактику. Именно поэтому я и здесь. Начало у меня было сложное, это верно, но разве я мог действовать как-то иначе? Если отвлечься от пережитых неприятностей и взглянуть со стороны, то результат не так уж и плох. Разве вы, следя за мной и обеспечивая мою безопасность, не накрыли одну из групп мятежников в Сихеме? Идея с клеткой кажется мне блестящей. Каждому будет известно, что я – мученик за свободу Ханаана, и меня освободят.

– Но доведут ли тебя до Провозвестника?

– Всему свое время, генерал! Давайте начнем новый этап!

– Это полное безумие, Икер.

– Отец доверил мне миссию. И я ее выполню.

Серьезность тона, которым были произнесены последние слова, поразила старого генерала.

– Я не должен тебе этого говорить, мой мальчик, но на твоем месте я поступил бы так же.

– Не нашел ли кто-нибудь того меча, которым пытал меня ханаанин?

– Можно было бы сказать, что это оружие духа-хранителя. Солдат, который попытался взять его голой рукой, едва уберегся от ожога!

– А вы? Вы ведь им действуете совершенно спокойно, и он вам вреда не причиняет?

– Действительно так.

– Разве это не привилегия членов Золотого Круга Абидоса?

– Откуда в твоей голове такие нелепые мысли, Икер? Просто мои солдаты боятся колдовства, а я – нет. Значит, ты интересуешься Абидосом…

– Ведь это духовный центр Египта!

– Говорят, что так.

– Мне бы так хотелось повидать его!

– Но ты выбрал не то направление.

– Кто знает! Сегодня мой путь лежит через Ханаан.

Несмонту отдал Икеру меч.

– А тебе он не жжет руку?

– Нет, он мне скорее придает энергию.

– К несчастью, я не могу его отдать тебе насовсем. На допросе, а потом в клетке пленник остается без одежды, и его скорее могут убить или ранить. Твое решение не изменилось?

– Моя решимость даже усилилась.

– Если вернешься живым, я верну тебе этот меч.

– Когда я выведаю местонахождение Провозвестника, как мне сообщить вам?

– Любыми возможными средствами, ни одно из которых, увы, не безопасно. Если предположить, что тебя допустят в ханаанскую общину, тебе, разумеется, придется с ней кочевать. Ведь они кочевники, мой мальчик. На каждой стоянке оставляй зашифрованное письмо. Прочесть его смогу только я. Я передам его Собеку-Защитнику, а он – Великому Царю. Пиши, на чем сможешь: на стволе дерева, на камне, на обрывке ткани… И надейся, что тебя не выследят. Постарайся подкупить какого-нибудь кочевника и пообещай ему хорошее вознаграждение. Возможно, он вернется в Сихем, чтобы сообщить мне. Если случайно ты ошибешься и попадешь в руки верного последователя Провозвестника, ты пропал…

Икер почувствовал, как тают его силы.

– Короче говоря, нет ничего определенного.

– Ничего, мой мальчик.

– Значит… Значит, мне придется выполнить задание и одновременно провалить, найти Провозвестника и не иметь возможности сообщить вам!

– Именно так. Ты все еще не изменил решения попытаться выполнить то, что невыполнимо?

– Все еще нет.

– Мы с тобой пообедаем здесь. Я попрошу принести еду под предлогом того, что допрос еще не завершен. Потом я отправлю тебя не в тюрьму, а прямиком в клетку. С этого момента вернуться назад будет уже невозможно!

– Генерал, вы доверяете Собеку-Защитнику?

Несмонту возмутился.

– Как самому себе! Почему ты спрашиваешь?

– Он меня не выносит и…

– Не хочу ничего больше и слышать! Собек – цельная натура, он отдаст жизнь за фараона, не раздумывая! Если он не доверяет тебе, это вполне нормально. Придет время, и своими действиями ты убедишь его в обратном и завоюешь его уважение. Что же до той информации, которую мы – ты и я – передадим ему, то она будет известна только фараону. Собек терпеть не может дворцовых прихлебателей, и у него для этого есть все основания.

За едой – вкуснейшим говяжьим боком и великолепным красным вином – Икер еще раз осознал, как безумен его план. Непредвиденных и труднопрогнозируемых случаев было так много, что у него действительно не было шансов на удачу.

8

Клетка, в которую бросили Икера, стояла на повозке, запряженной двумя волами. Повозка медленно поползла по улочкам Сихема. Стараясь держаться прямо, Икер цеплялся за прутья клетки и смотрел на прохожих. Ханаанеи мрачно поглядывали на грустную процессию.

Тело юноши покрывали искусно нарисованные синяки, что должно было доказать, как жестко его допрашивали. Но раз никаких арестов по сомнительным кварталам египетская стража не делала, значит, этот несчастный не проговорился.

Солдаты, участвовавшие в процессии, не спешили. Нужно было, чтобы каждый житель города и окрестностей осознал, какая судьба ожидает мятежников.

– Этому парню еще повезло, он не изведал худшего, – шепнул соседу старик. – Теперь они отправят его на каторгу, а там он долго не протянет.

Тяжелое молчание сопровождало повозку. Кому-то, может быть, и хотелось бы напасть на конвой и освободить пленника, но и в случае удачи репрессий было бы не миновать.

Икер надеялся увидеть хоть какой-нибудь обещающий знак, просто жест или даже взгляд.

Ничего.

Зрители оставались с виду безучастными и подавленными.

В конце пути, на окраине города, приговоренному полагалось немного воды и сухая лепешка.

Потом солдаты вывели повозку за границу Сихема и взяли направление на север.

Двое приверженцев Провозвестника разделились во мнении относительно того, как преследовать конвой.

– Приказ есть приказ, – повторял нервный ханаанин. – Мы должны убить этого шпиона.

– Зачем подвергаться такому риску? – возражал другой, волосы которого были необычного для этих краев светлого цвета. – Египтяне и сами его уморят!

– Тебе не все известно.

– Тогда скажи!

– Провозвестник сказал мне, что этот Икер заодно с египтянами.

– Не может быть!

– Судя по той информации, которая пришла из Мемфиса, это не подлежит сомнению. Икер – это Царский Сын Сесостриса, который его отправил внедриться к нам.

– Но его пытали и посадили в клетку!

– Это для отвода глаз. Работа Несмонту. Так население станет думать, что Икер – мученик и борется за наше дело.

Ужаснувшись в душе, светловолосый ничем не выдал своего смущения. Он – единственный из агентов Несмонту, внедрившийся в ханаанскую общину. Ему ни разу еще не пришлось встречаться с Провозвестником, и он уже начинал сомневаться в реальности его существования. В ближайшее время он должен был передать генералу информацию, которая поможет предотвратить покушение и провести многочисленные аресты.

А сейчас ему нужно было выполнять поручение, медлить с которым никак нельзя. И то, что он только что узнал, лишь усложнит его задачу.

– Ты и не думаешь нападать на конвой?! – сказал ему нервный. – Ведь нас двое!

– Погоди, не вечно же они будут смотреть за клеткой! Раз это не пленник, надо думать, они только и надеются на наше нападение. Так лучше дождемся ночи. Солдаты разобьют лагерь, прилягут, и пленник наш!

Чтобы не навлечь на себя подозрение, лазутчик не мог ослушаться приказа Провозвестника. Как же решить эту неразрешимую проблему? Выбор нелегок: либо убить своего же соотечественника, союзника, да еще и Царского Сына, либо его спасти, но тогда забыть о месяцах упорного труда и неимоверных усилий. Ведь после этого ему будет невозможно вернуться в общину, которую он предал!

На закате конвой остановился возле небольшой рощи. Солдаты установили клетку в тени тамариска и сели обедать, шутя и пересмеиваясь. Потом, выставив часового, легли спать и быстро заснули. Часовой последовал их примеру.

– Видишь, они дают нам свободу действий, – сказал нервный.

– А это не западня? – с беспокойством спросил светловолосый.

– Конечно, нет! Все идет так, как предсказывал Провозвестник! А он никогда не ошибается!

– А если мы сначала уберем солдат? – предложил светловолосый, надеясь, что попытка нападения окончится провалом и бегством.

Нужно было срочно найти способ предупредить Икера, что его выдали и что он должен оставить свой план.

– Только не это! – отрезал нервный. – Солдаты только прикидываются спящими. Давай, вперед. Освободим сначала египтянина.

Агент принял решение.

После освобождения Царского Сына он просто убьет ханаанина и откроет Икеру, кто он. Его миссия, как, впрочем, и миссия Икера, провалилась. Что ж, по крайней мере, они оба останутся живы.

Заключение в клетку было опасным, но писец выдержал его достойно, вспоминая про себя слова мудрецов и думая об Исиде. Порой ему даже хотелось смеяться: что бы она подумала о его объяснении в любви, если бы увидела, в каком он сейчас положении?

Потом возвращался страх. Коварный, липкий, все застилающий…

Вмешаются ли мятежники? И если вмешаются, то как? Неужели это станет избиением ни в чем не повинных солдат?

Согнуться в этой клетке было почти невозможно, но Икеру все же удалось как-то скорчиться и сесть. Правда, при этом он содрал себе кожу на спине. Заснуть не удавалось. Икер прислушивался к малейшему звуку.

Вдруг он увидел двух бегущих к нему людей. Мятежники…

Часовой крепко спит.

Мятежники уже рядом. Приложив палец к губам, они призывают Икера к молчанию. Потом перерезают толстые веревки, которыми опутана надежная дверь в клетку.

Наконец-то! Икер свободен и может покинуть свою тюрьму!

Нервный вполне доверял своему напарнику. И в тот момент, когда пленник, дрожа, готовился выйти из клетки, светловолосый отступил назад и оказался за спиной у ханаанина. Когда он уже готовился вонзить меч в спину напарнику, жестокая боль пронзила его спину.

Боль была такой невыносимой, что он открыл рот, но кричать не смог. Оружие выпало из рук. Светловолосый упал на колени. Почти в то же мгновение то же самое лезвие перерезало ему горло. Тринадцатилетний убивал быстро и умело.

– Эта падаль была предателем на службе у Несмонту, – уточнил он оцепеневшему от страха земляку. – Я – последователь Провозвестника.

– Ты мальчик, который захватил целый караван?

– Это я, но я не мальчик. Бери эту дохлятину и пошли отсюда.

– Зачем таскать на себе эту добычу шакалов?

– Потом объясню.

Все трое быстро ушли.

Когда они оказались в безопасности, остановились, чтобы перевести дыхание.

Силы Икера были на исходе. Он упал на землю и закрыл глаза. Он не мог сопротивляться сну. Ему нужно было поспать, хотя бы один час! Энергии не было, сил драться тоже не было…

– Ну, это будет просто, – сказал нервный, сбрасывая свою ношу.

– О чем ты? – спросил Тринадцатилетний.

Ханаанин отвел мальчишку в сторону.

– У меня приказ.

– Какой?

– Не мешай мне действовать и не вмешивайся!

– Но я хочу знать!

– Послушай, малыш, ты много на себя берешь! Наш главный начальник – Провозвестник.

– В этом я с тобой согласен.

– Ты прикончил одного предателя, я прикончу другого.

– Ты хочешь сказать, что…

– Этот египтянин – не настоящий пленник, это подосланный фараона. Он перед нами ломает комедию, чтобы мы ему поверили. Но наше счастье, что мы много знаем. Мы его освободили из клетки, чтобы убить. Пусть спит. Так он не окажет никакого сопротивления.

Ханаанин подошел к Икеру и сел на корточки.

В то мгновение, когда он готовился всадить ему нож в сердце, другой клинок со всей силы вонзился ему в спину. Язык ханаанина, как змея, вывалился изо рта, его руки и ноги свело судорогой, и он упал рядом с египтянином.

– Провозвестник – наш верховный начальник, – уверенно произнес Тринадцатилетний. – И он приказал мне спасти Икера.

Первые лучи солнца разбудили Царского Сына.

Просидев вчера почти целый день в клетке, сегодня он еле мог разогнуться.

Рядом с собой он увидел мальчишку, мерно жующего что-то съедобное. И еще два трупа, один из которых был полностью обезображен. Вместо лица на нем была кровавая маска.

И хотя в желудке у Икера не было почти ничего, его тут же вывернуло.

Успокоившись, он спросил.

– Что произошло?

– Этот тип оказался шпионом генерала Несмонту. Больше года назад он внедрился в ханаанскую общину, но мы его раскрыли. Поэтому я его прикончил.

Икер вздрогнул.

– А другой?

– Это хороший исполнитель и верный товарищ. Но ограниченный человек. Он хотел тебя убить.

– И ты… Выходит, ты спас мне жизнь?

– Это приказ начальника. Меня зовут Тринадцатилетний, потому что мне всегда останется столько лет, во сколько я совершил свой первый подвиг. Я – верный последователь Провозвестника. Мне принадлежит честь исполнять его самые деликатные и конфиденциальные поручения.

– Ты… Ты знаешь, кто я?

– Тебя зовут Икер. Ты – Царский Сын, сын Сесостриса, которого ты мечтал убить. Страшась ареста, ты хотел влиться в ряды восставших ханаанеев.

– Ты готов мне помогать?

– Я поведу тебя в свою общину. Ты будешь сражаться с нами против угнетателей.

Икер не верил своим ушам. Это был первый шаг, но такой обнадеживающий!

– Зачем ты обезобразил этого несчастного?

– Нам нужен этот труп. Посмотри на него хорошенько. У него такой же рост, как у тебя, та же мускулатура, тот же цвет волос. Одно различие – лицо. Значит, его нужно уничтожить. Да, я не забыл и два твоих шрама: один на плече, а второй на груди. Когда египетские солдаты найдут эти трупы, они поймут, что оба их шпиона убиты.

Икер снова вздрогнул.

– Ты принимаешь меня за шпиона?

– Моя община сделает из тебя борца за свободу Ханаана. Царский Сын Икер умер, начинается твоя вторая жизнь. Она будет целиком посвящена нашему делу.

Икер чувствовал, что готов убить этого мальчишку и вернуться в Сихем. Но садистская улыбка Тринадцатилетнего пригвоздила его к месту.

Появившиеся из ниоткуда двадцать ханаанских мятежников, вооруженных ножами и дротиками, окружили свою жертву…

Солдаты из главной казармы Сихема в ужасе смотрели на два трупа, лежащих посреди двора.

Даже генерал Несмонту, привыкший и не к таким зрелищам, был потрясен. Он очень любил этого белокурого парня, отважного добровольца, который вот-вот должен был воспользоваться плодами своего долгого тяжкого труда. Конечно, его подвела какая-нибудь фатальная неосторожность! Проникнуть в среду ханаанских мятежников было почти невозможно, а он это сделал! Ощущение поражения дополняло присутствие второго трупа.

Насколько жестким нужно быть, чтобы так изувечить человека, пусть даже и врага? У истерзанного не было лица, но опознать его было довольно просто…

Потрясенный генерал закрыл тела белым полотном.

– Какие будут приказания, генерал?

– Арестовать в Сихеме всех подозрительных, увеличить число патрулей в селениях. А этих двух храбрецов мумифицировать и отправить в Мемфис.

– Я знал этого светловолосого, – сказал офицер. – А кто другой?

– Тоже замечательный парень.

Несмонту медленно отправился к себе в кабинет, чтобы составить рапорт фараону Сесострису о трагической смерти Царского Сына Икера.

9

– Вы не больны.

– Но доктор, – запротестовала супруга Медеса, – у меня все болит!

Гуа, небольшого роста, сгибающийся под тяжестью своей тяжелой кожаной сумки, был неумолим. Он против сердца уехал из своей провинции. Стал одним из самых известных врачей Мемфиса. Сурово обращался со своими пациентами, которых упрекал в неправильной жизни и скверном питании. Но соглашался их лечить и в конце концов добивался положительных результатов, которые еще больше упрочили его славу.

– Вы страдаете от ожирения. Если вы не перестанете есть жирное и сладкое с утра до вечера, ваша печень станет неизлечимой. Но поскольку в ней живет Маат, вы станете добычей головокружений и тошноты.

– О, доктор! Дайте мне лекарства, пилюли и мази!

– Без строгого режима все это бесполезно. Соблюдайте его, и мы добьемся цели.

Несмотря на мольбы своей пациентки, доктор Гуа остался несгибаемым. Пришлось Медесу успокаивать свою жену. Потом, оставив ее в своей комнате, Секретарь Дома Царя принял у себя в кабинете вернувшегося с Абидоса Жергу.

– Наш храбрый Бега все такой же услужливый?

– Ему хочется разбогатеть, но и того ему мало. Его решимость подхлестывает его ненависть к фараону.

– Этот старый жрец кажется мне надежным человеком, – заметил Медес. – Действительно, его истинная природа понемногу раскрывается. Его снедала алчность, а он был вынужден верить в то, что служит Осирису, и довольствоваться малым! Сегодня у него один бог – Провозвестник! Знаешь, Жергу, меня тоже зачаровывает зло, потому что оно может переступить через все и в любую минуту. В одно мгновение оно разрушает то, что Маат сооружает годы. Когда вместо этой страны, этих храмов и этого общества останутся одни руины, мы насладимся всласть.

Белое вино успокоило Жергу. Но когда его патрон начинал изливать перед ним свои мечты, он предпочитал его не слушать. Если на том свете существует высший суд, то он там скажет судьям, что ни о чем не знал, а за это получит снисхождение.

– Что ты привез на этот раз?

– Великолепную стелу. На ней изображен Осирис и выгравировано священное заклинание Абидоса, которое приобщает скончавшегося к культу предков. Она стоит целого состояния!

– Твоя агентурная сеть вполне надежна?

– Я за очень большую сумму подкупил стражника с Абидоса и одного из ваших гонцов, которому я тоже очень щедро заплатил. Гонец привезет этот камень на одном из ваших почтовых кораблей. Бега считает, что осторожность не помешает, и мы не станем вывозить больше одной стелы за один раз.

– Как только окончится эта операция, не забудь подмаслить наших приятелей-таможенников. Да, и подбери новый амбар для разгрузки драгоценного леса, который прибудет из Ливана.

Бергу любил подпольные сделки. Такие делишки не нуждались ни в богах, ни в демонах. Нужно было только хорошенько знать администрацию порта и не слишком радивых чиновников.

Мрачная атмосфера дворца поразила Медеса. Конечно, фараон требовал от писцов и слуг отличной выучки и сдержанности, но обычно они улыбались и выглядели приветливыми. Сегодня же лица у всех были напряженными, а молчание – гнетущим. Как обычно, Медес отправился за указаниями к Хранителю Царской Печати. Но Сехотепа не было, и он пошел к Сенанкху. Верховного Казначея тоже не было. Оба кабинета были пусты. Заинтригованный Медес попросил аудиенции у визиря, и тот почти сразу же его принял.

Кхнум-Хотеп был уже стар и тучен. Когда-то бывший правитель процветающей провинции Орикса выступал за ее самостоятельность и был заядлым врагом Сесостриса. Но потом понял необходимость объединения Верхнего и Нижнего Египта и подчинился власти фараона. Кхнум-Хотеп был великолепным управляющим и трудолюбивым человеком, а потому в качестве визиря как нельзя лучше служил своей стране, не обращая внимания на свои старческие болезни. Его знаниями и умением восхищались все, даже враги. Он был справедлив, и кто бы ни обратился к нему за какой-нибудь незаслуженной милостью; получал гневный отпор.

Войдя в кабинет, Медес в первую очередь заметил трех собак, постоянно находившихся у ног хозяина. Они следовали за ним повсюду, сопровождая в любых передвижениях.

– Зачем вы пришли, Медес?

– Сехотеп и Сенанкх отсутствуют. Я бы желал знать, нет ли для меня каких-либо срочных поручений.

– Займись текущими делами. Сегодня не будет совета в Доме Царя.

– Произошло что-нибудь серьезное? Дворец кажется просто подавленным.

– Это из-за очень скверных новостей из Ханаанской земли. Великий Царь переживает ужасный удар. Поэтому никому и не хочется улыбаться.

– Снова восстание?

– Убит Царский Сын Икер, – потухшим голосом произнес Кхнум-Хотеп.

Медес принял подобающее случаю выражение лица.

– У меня только одно желание: пусть скорее уничтожат виновных!

– Генерал Несмонту, конечно, не оставит это без ответа. И фараон сломает хребет поднявшим на него руку.

– Должен ли я заняться возвращением на родину останков Икера?

– Этим уже занимается Сехотеп. Сенанкх занимается гробницей. Икер останется в Мемфисе, похороны будут скромными. Враг не должен знать, что он сильно ранил Великого Царя.

А мы с тобой займемся тем, чтобы это событие никак не отразилось на обычной деятельности государства.

Возвращаясь из кабинета Кхнум-Хотепа, Медес чувствовал, что ему хочется петь и танцевать! Наконец-то он освободился от Икера, которого считал своим главным врагом и возможным обвинителем. Теперь можно посмотреть в будущее с оптимизмом! Что же до Провозвестника, то тот освободился от опасного шпиона и теперь ему никто и ничто не угрожает!

У Икера были связаны за спиной руки. Он понимал, что лишь поменял одну тюрьму на другую. И теперь у него не было шансов выбраться: Тринадцатилетний знал все. Судьба Икера была определена: допрос, пытки, казнь. Но мальчишка все-таки не выказывал агрессивности и даже давал пленнику кое-какую пищу и питье. Странное обращение с будущей жертвой.

– Не грусти, Икер, мы тебя перевоспитаем. До этого дня ты верил ложным ценностям. Я не зря тебя спас.

– Но хотя бы перед смертью мне дадут взглянуть на Провозвестника?

– А ты не умрешь! Ну, по крайней мере, сегодня. Сначала ты должен научиться слушаться. Потом ты действительно будешь сражаться против тирана. И когда тебя убьют, ты попадешь в рай.

Царский Сын чувствовал себя раздавленным. Что же делать? Как искать выход? Может быть, демонстрируя покорность? Может быть, это позволит где-нибудь нащупать слабое место у противника?

– Фараон относится к Провозвестнику как к преступнику, – сказал он мальчишке угасшим голосом. – Он утверждает, что только Египет дает процветание Ханаанской земле.

– Он лжет! – гневно вскричал Тринадцатилетний. – Преступник – это он! А тобой воспользовались. Но теперь, благодаря моей общине, ты станешь новым человеком. Раньше, по словам Вины, ты был хорошим парнем, а потом сбился с пути. Теперь посмотрим, пойдешь ли ты по пути обращения или на корм для зверей.

Этот парень, от природы жестокий, не имел ни угрызений совести, ни сожалений. Он убивал, как убивают дикие звери, и не выносил ни малейшего противоречия. Надеяться на его дружбу было бы иллюзией, но писец все же попытается навязать ему свою волю, поддерживая его фанатичные речи.

Маленький мобильный отряд прошел так, что нигде не повстречался с египетскими патрулями. Он быстро продвигался на север, удаляясь от той зоны, которую более или менее контролировал генерал Несмонту.

Икер – убитый, позабытый и затерянный во враждебном мире – уходил в небытие.

Окружающий пейзаж не походил ни на плодородную долину Нила, ни на палящие горизонты Дельты. Члены общины, скрываясь в чащах хвойных лесов, где довольно часто встречались источники, питались дичью и ягодами. Женщины почти не выходили за порог своих хижин.

После всех своих похождений тринадцатилетний мальчишка почитался всеми как герой. Даже вожак общины – высокий бородач с изуродованным носом – почтительно его приветствовал.

– Это египтянин, которого я только что взял в плен по приказу Провозвестника, – заявил Тринадцатилетний гордо.

– Почему же ты сохранил ему жизнь?

– Потому что он приговорен помогать нам.

– Египтянин? Помогать ханаанеям?

– Провозвестник решил перевоспитать его и превратить в оружие, которое будет использоваться против его же соотечественников. Ты займешься его воспитанием.

Огромный пес, стоявший рядом с хозяином, повел себя так же враждебно, как и тот. Уставив на незнакомца ненавидящий взгляд, он издал такое угрожающее рычание, что забеспокоился даже Тринадцатилетний.

– Спокойно, Кровавый!

Пес обошел вокруг пленника, обнюхал чужака и прорычал еще раз, но уже менее грозно.

– Все эти истории меня не интересуют, – отрезал вождь. – Мне нужен раб, который бы умел печь хлеб из зерна, которое мы воруем у египтян. Если этот негодяй способен на это, я у себя его оставляю, если нет – отдам его своему псу.

Икер воспитывался в деревне и часто помогал в домашнем хозяйстве. Он часто помогал и хлебопеку Медамуда печь лепешки.

– Дайте мне все, что необходимо.

– Постарайся не разочаровать меня, парень!

– Ладно, делай, что хочешь. Я возвращаюсь к Провозвестнику, – объявил Тринадцатилетний.

И он исчез, не бросив на Икера даже прощального взгляда.

– Давай, за работу! Пошевеливайся, раб! – приказал вождь племени, с удовольствием толкнув в спину неожиданно свалившегося ему на голову бесплатного помощника.

В изнурительной работе бежали часы за часами. С помощью буасо [4] Икер отмерял необходимое количество зерна, вытряхивал его в решето над ступой из обожженной глины. Потом с помощью грубого песта он давил зерно, отделяя его от кожицы. Получалась мука, качество которой, невзирая на большие усилия хлебопека поневоле, оставляло желать лучшего. Потом Икер увлажнял и долго разминал эту массу, чтобы получить посредственное тесто. У писца не было ни хороших инструментов, ни навыка истинного хлебопека, но он яростно старался преуспеть.

Опасные моменты, когда производится добавление соли, и сам процесс жарения на угольях протекали более спокойно. Что же до формы хлеба, то она зависела от той утвари, которая доставалась бандитам в разграбленных караванах.

Еще Икеру досталась работа по ежедневной доставке воды и пропалыванию поля. Каждый вечер он буквально падал от усталости и, наскоро поев, проваливался в тяжелый сон, а утром все начиналось снова.

Множество раз юноша терял надежду, падал духом, считая, что ему больше не удастся и пальцем пошевелить. Но, несмотря на усталость, крохи энергии у него все еще оставались, и под грозными взглядами ханаанеев он еще яростнее принимался за свой каторжный труд.

И все же как-то в конце душного дня он почувствовал себя настолько изнуренным, что растянулся перед своей хлебной печкой, с почти безмятежным блаженством дожидаясь смертельного удара, который избавит его от этого невыносимого существования.

И тогда чей-то ласковый шершавый язык тщательно вылизал ему щеки. Это на свой манер его утешал Кровавый. И это неожиданное проявление дружелюбия спасло Царского Сына.

Когда вождь племени увидел, что его пес повсюду сопровождает пленника и защищает от одного из сбиров, собиравшегося избить его палкой, он оцепенел. Кровавый, прирожденный убийца, должен был разорвать раба! Икер определенно владел какими-то магическими чарами, раз сумел покорить пса. Да и то странно, что этот раб до сих пор не сдох.

Теперь никто, даже сам вождь племени, не смеялся над чародеем. Если он умрет, то вполне может оставить какое-нибудь заклятье своим мучителям! Да, Икера нужно хоть немного ублажить, но не потерять при этом лица. Теперь обстоятельства этому благоприятствовали, тем более что племя готовилось откочевать в другое место, где ему предстоит прожить довольно долго.

Царскому Сыну было поручено приготовить к дороге провизию. Икер послушно принялся за работу. О побеге и помышлять нечего, это стало бы самой страшной его ошибкой. Кровавый рвал беглецов в клочья, а потом пожирал их.

10

Благодаря надежной и деятельной сети, выстроенной на Абидосе Жергу, остров безнаказанно покинула еще одна стела. Наизусть зная каждую часовню и все их содержание, Бега мог продавать множество бесценных сокровищ. И это не считая будущих сведений о таинствах Осириса. Такие перспективы заставили его окончательно нарушить присягу, но это его больше не пугало. Он – союзник Сета и последователь Провозвестника! Он станет первым во время уничтожения иерархов египетского жречества! Он первым узнает высшие секреты, к которым еще – пока! – не имеет доступа.

На самом же священном острове, в самом центре священного города никто не испытывал к нему недоверия. Безволосый ценил в нем строгость и не подозревал, что постоянный жрец с такой незапятнанной репутацией мог испытывать горячее желание уничтожить Абидос.

А сам Бега не доверял никому. Особенно Исиде, чье восхождение в жреческой иерархии еще не закончилось! Эта молодая женщина была, впрочем, на вид безразлична к власти и почестям, но разве ее отношение не может измениться в будущем? Ведь изменился же он сам!

Чтобы избежать неприятных сюрпризов, Бега старательно наблюдал за Исидой. В общем-то, ничего особенного: она исполняла порученные ей ритуалы, проводила долгие часы в библиотеке Дома Жизни, медитировала в храме, общалась с другими жрецами и занималась своим ослом, который еще ни разу не позволил себе отклониться от предписанных правил поведения.

Даже если жрица уезжала в Мемфис, душой она никогда не покидала эти земли, которым скоро предстояло быть разоренными. Разве фараон не обязан сутью своей власти таинствам Осириса? Когда Древо Жизни засохнет, а божественная ладья развалится на части, Сесострис останется лишь деспотом, под которым колеблется трон. И этот трон не выдержит испытания фатального удара, который готовит Провозвестник.

Почему же Бега возненавидел все то, чему раньше поклонялся? Потому что высшие власти не признали за ним его значимости. Не оценили. А такие ошибки не прощаются!

Если бы фараон осознал допущенную им несправедливость, возможно, Бега и отказался бы от мести. Но такая возможность была раньше. Теперь ее нет. С момента встречи с Провозвестником отступать слишком поздно.

– Сегодня ты будешь служить в храме Сесостриса, – объявил ему Безволосый.

– И другие постоянные жрецы тоже?

– Каждый будет занят на том месте, которое я укажу. Завтра утром возобновится обычный порядок службы.

Бега понял: сегодня соберется Золотой Круг Абидоса. Почему это братство его не принимает? Это дополнительное унижение еще более усилило его решимость доказать свою собственную значимость, даже если избранный путь окончательно уведет его от путей справедливости богини Маат.

Кто бы ни видел Сесостриса, каждый понимал, что перед ним – фараон. Лик суров, тяжелые веки, скульптурно высеченные высокие скулы, рельефно вылепленные ушные раковины. Взгляд этого гиганта проникал в душу, выдержать его было невозможно. Начальник стражи царства Собек-Защитник тщетно пытался отсоветовать правителю предпринимать такое далекое путешествие в столь неспокойное время. Обеспечивать безопасность в Мемфисе, и то доставляло немало хлопот, а перемещения приносили новые неразрешимые проблемы. Шесть отборных стражников, подготовленных лично Собеком во время изнурительных тренировок, постоянно осуществляли наблюдение за передвижениями и окружением фараона. Они получили приказ действовать немедленно, если кто-нибудь или что-нибудь станет угрожать царю.

Но больше всего Собека беспокоили те моменты, когда Сесострис совершал ритуалы, оставаясь один в наосе [5] храма, или во время аудиенций. По мнению Собека, подозревать следовало каждого. И две неудачные попытки покушения на жизнь фараона лишь упрочили это мнение. Собек мучился постоянной тревогой, почти перестал спать. Он не хотел ничего пускать на самотек, а уследить за всем было невозможно…

Собек отлично представлял себе, о чем мечтают его враги: запятнать его репутацию и дискредитировать его в глазах Сесостриса. Их последний маневр, возможно, ставший результатом необдуманных – или слишком хорошо обдуманных! – действий со стороны кучки ненавидевших его придворных, едва не удался. Но, удержавшись на своем месте и даже укрепив свои позиции, Собек выходил из себя, потому что не мог нащупать сеть ханаанских заговорщиков. А ведь она, он был в этом уверен, продолжала существовать в Мемфисе и, может быть, даже вне Мемфиса. Конечно, известное число бандитов сбежало туда, откуда пришло, но кое-кто остался, растворившись среди населения. И не совершил никакой ошибки! Никакой оплошности! Все это доказывало только одно: они знают египтян, а египтяне их – нет… И еще. Сколько времени будут они сидеть тихо? Какие капканы готовят?

Один вельможа раздражал Собека больше других – Царский Сын Икер. Он был виновен в попытке убийства Сесостриса, и его раскаяние выглядело сомнительным. Несмотря на то, что фараон почтил этого юнца столь престижным титулом, Собек продолжал враждебно относиться к этому писаке, которого всегда подозревал в сотрудничестве с ханаанеями.

Сегодня эта угроза отпала сама собой, потому что изуродованный труп Икера только что нашел упокоение в некрополе Мемфиса.

Собек-Защитник еще раз проверил посты вокруг города. Ни один из временных жрецов не пристанет к Абидосу, пока постоянные жрецы будут вести службу в Храме Миллионов Лет Сесостриса. Кроме того, патрули стражников будут постоянно обходить улицы городка строителей – Земля Выносливых. Это было необходимо для того, чтобы фараон мог спокойно собрать в одном из залов храма Осириса Золотой Круг Абидоса.

По углам, обращенным на четыре стороны света, стояли четыре жертвенника. На востоке сидели фараон с Великой Царицей. На западе – Безволосый, Джехути, управитель городка Дахур, где возводилась царская пирамида, а также стояло пустое кресло генерала Сепи. На юге располагались визирь Кхнум-Хотеп, Верховный Казначей Сенанкх и Секари. На севере – Хранитель Царской Печати Сехотеп и генерал Несмонту.

Монарх дал слово Безволосому.

– Ни одно новое злодеяние не нанесло ущерба Древу Жизни, – сказал он. – И, тем не менее, оно не выздоравливает. Меры магической защиты пока эффективны, но что будет, если враг сумеет их переломить?

– Было ли полезным то, что предприняла Исида? – спросила царица.

– Да, Великая Царица. С помощью зеркала Хатхор ей удалось вдохнуть немного сил в акацию. Но все наши меры приводят лишь к малым результатам, и я опасаюсь внезапного ухудшения ситуации.

Безволосый был пессимистом по природе и не имел привычки извращать истину. И все же его сегодняшний пессимизм почему-то не повлиял на бодрое расположение духа всегда элегантного и утонченного Сехотепа. Ему как-то не верилось, что это конец. Он занимался тем, что обеспечивал верховное руководство всеми начинаниями и проектами фараона. И ему, как никому другому, был ясен размах предпринимаемых мер.

– Благодаря усердной работе Джехути, – сказал он, – ансамбль Дахура скоро будет завершен. Его пирамида уже источает КА, которое обеспечивает стабильность царствования и питает Древо Жизни. Я считаю, что, претерпев ужасные удары, многие из которых могли бы стать – но не стали! – смертельными, мы постепенно переходим в наступление.

Джехути поддержал Сехотепа. Старец, постоянно завернутый в теплый плащ, страдал от приступов ревматизма, но, неизменно ускользая из когтей смерти, не щадя себя работал на благо царства, как раньше трудился на благо богатой провинции Зайца. Каждый вечер он думал, что утром не сможет встать с постели. Но приходил новый день, и желание продолжить начатое вчера давало Джехути новые силы. И его усилия приносили новые плоды. Посвящение в Золотой Круг Абидоса укрепило его сердце, дало ему, Верховному жрецу бога Тота и жрецу богини Маат, восхищенно познавать величие таинств Осириса. Даровав Джехути такую привилегию, Сесострис осветил вдохновением закат его долгой жизни.

– Моя миссия подходит к концу, Великий Царь. Дахур построен по плану, начертанному вашей рукой, и скоро вы освятите его рождение.

– Безопасность этого городка мне представляется вполне надежной, – прибавил визирь Кхнум-Хотеп. – Я попросил генерала Несмонту подобрать офицера для команды гарнизоном, и я вам гарантирую, что любое нападение мятежников будет отбито.

Зная склонность Кхнум-Хотепа к точности и скрупулезности, члены Золотого Круга Абидоса успокоились.

– Продолжается ли следствие по делу об убийстве генерала Сепи?

– К несчастью, нет, – ответил Сенанкх. – Наши отряды, ведущие разведку ископаемых, надеются собрать информацию и обнаружить след целительного золота. Но пока их работа не принесла успехов.

Настала очередь говорить генерала Несмонту. На его скорбном лице появились за это время новые печальные складки.

– План, который мы разработали вместе с Царским Сыном Икером, провалился. Мы понимали всю опасность его миссии, и я пытался его отговорить. Он проявил твердость и решительность, и мы приняли решение попытаться внедрить его в стан врагов, выдав за союзника мятежников.

– Каким образом? – упавшим голосом произнес Секари.

– При помощи унизительного заключения в клетку, которую провезли по всему Сихему. Мы применяем эту меру только в отношении наших ярых врагов. Со стороны ханаанеев ни тени сомнений не должно было возникнуть: они бы наверняка приняли Икера за своего человека.

– Что же произошло дальше?

– Как и любого преступника, приговоренного к каторге, его должны были переправить на место работ. Стражники получили приказ дать ханаанеям возможность освободить пленника. Эта часть плана сработала, но потом произошла катастрофа.

– Как ты ее объясняешь?

– Детали мне не известны. Патруль обнаружил трупы Икера и моего лучшего агента, внедренного в среду ханаанеев. Увы, я должен добавить, что Царского Сына пытали самым жестоким образом.

– Не хотят ли нас заставить поверить в то, что эти двое сами убили друг друга? – спросил Сехотеп.

– Может быть. Но я предполагаю, что они попали в ловушку. Скорее всего, мой агент был разоблачен и получил приказ убить Икера. После чего его так же убили, а трупы оставили на видном месте, показывая тем самым, что провести ханаанеев не сможет ни один египтянин. Конечно, после такого страшного поражения я прошу Великого Царя об отставке.

– Просьба отклонена. Твой агент и Икер рисковали, и ты не виноват в этой трагедии. Убрать тебя с твоего поста означало бы деморализовать армию.

Все члены Золотого Круга Абидоса поддержали это решение.

– Нет никакого сомнения в том, – вступил в разговор Сенанкх, – что оба эти героя были преданы.

– Это невозможно, – возразил Несмонту. – Только я знал об их задании.

– Ну, это не так, – успокоил его Верховный Казначей. – Что касается твоего агента, то либо он совершил какой-нибудь промах, либо какой-нибудь ханаанин его опознал. А вот об Икере… Об Икере знали многие чиновники, ведь многие из них заметили его отсутствие… Царский Сын, тем более недавно получивший этот статус, не покинул бы двор без серьезных причин.

– Но от знания этого факта до вывода, что он отправлен в Ханаанскую землю, – возразил Сехотеп, – еще очень далеко!

– Не так уж и далеко. Если в Мемфисе действительно есть агентурная сеть, то она старается быть как можно ближе к информации обо всех, даже самых незначительных событиях. И в этом случае новость об отъезде из столицы Царского Сына попала как раз по адресу. Будь я на месте заговорщиков, я бы сразу поднял своих союзников по тревоге.

– Если верить тому, что ты говоришь, – добавил визирь, – то миссия Икера провалилась еще до того, как началась! Кроме того, следует предполагать, что у врага есть информаторы во дворце. Другой вопрос, действуют ли они сознательно или по глупости…

– Я бы отдал предпочтение второму варианту, – сказал Сехотеп, – но исключать первый нельзя.

– Ясно! – воскликнул Секари. – Необходимо вывести предателей на чистую воду!

– Это задача Собека, – напомнил фараон. – А всем вам я напоминаю о необходимости хранить тайну. Иначе никакие действия не принесут результата.

– Убедить в этом двор невозможно, – с сожалением сказал Сенанкх. – Он слишком любит болтать. И ничто не изменит его привычек.

– Кто бы ни был тот, кто стал причиной смерти Икера, – пообещал Секари, – я придушу его своими собственными руками!

– Не ставь себя на место правосудия, – посоветовал визирь. – Виновный должен быть предан суду и приговорен по закону Маат.

– Как ты находишь ситуацию в Сирийской Палестине? -

спросил фараон у Несмонту.

Старый генерал не стал скрывать своего беспокойства.

– Несмотря на усилия моих солдат, а я их не щажу, бесчинства бандитов и мятежников не угасают. Разумеется, я провел массовые аресты, и мне удалось выявить небольшие группы в Сихеме и окрестностях. Но выловить более-менее крупную рыбу мне до сих пор не удалось, как не удалось раздобыть точных сведений о местонахождении Провозвестника. Его приверженцы целиком ему преданы и окружают его непроницаемой стеной. Но мне кажется бессмысленным отправлять к нему нового агента, потому что шансы проникнуть в эту среду ничтожны.

– Что ты предлагаешь?

– Во-первых, укрепить Стену фараона. Во-вторых, максимально очистить Сихем, и, наконец, в-третьих, приобщить ханаанеев к труду, чтобы они на себе ощутили, что такое процветание и как оно достигается. Но всего этого недостаточно. Кроме того, я не хочу посылать свои патрули слишком далеко на север. Боюсь, что там они станут жертвами нападений. Итак, я предлагаю, дать чудовищу подрасти. Пусть оно поверит, что мы не способны его уничтожить. Если мы дадим ему какое-то время потешить свое тщеславие, то убережем себя от напрасных жертв. Когда же армия Провозвестника, убежденная, что ей по силам овладеть Сихемом, выйдет из своего укрытия, я дам ей отпор.

– Вы считаете, что это не рискованная стратегия? – спросил Кхнум-Хотеп.

– Мне представляется, что она, тем не менее, лучше приспособлена к месту действия и к обстоятельствам.

Перед тем как вернуться в Мемфис, фараон должен был исполнить еще одну, пожалуй, самую тяжелую задачу.

На закате он отправился к Исиде, которая в этот час гуляла по окраине пустыни с Северным Ветром.

– Это ослик Икера?

– Да. Он поручил его мне перед отъездом. Не так легко было добиться разрешения провести его сюда, на священную землю Осириса. Но Северный Ветер соблюдает правила Абидоса.

– Мне нужно сообщить тебе страшную весть.

Осел и женщина замерли. Северный Ветер устремил взгляд на Сесостриса.

– Ханаанские мятежники убили Икера.

Юной жрице почудилось, что ее пронизывает ледяной ветер. И вдруг ее собственное существование показалось ей абсурдным, словно отсутствие писца отнимало у нее жизнь.

Она невольно опустила голову. И… увидела Северного Ветра.

Его левое ухо было поднято вверх, твердо и прямо.

Исида очнулась.

– Посмотрите, Великий Царь! У Северного Ветра другое мнение!

– Но генерал Несмонту опознал тело.

Левое ухо Северного Ветра снова напряженно поднялось.

– Реальность жестока, Исида, но ее нужно принять.

– Можно ли пренебрегать мнением Северного Ветра? Я считаю его способным знать, жив его хозяин или мертв.

– А что ты сама чувствуешь, Исида?

Юная жрица посмотрела на садящееся солнце, заливавшее западный горизонт золотыми и красными лучами. Потом закрыла глаза и снова пережила тот напряженнейший момент, когда Царский Сын признался ей в любви…

– Икер жив, Великий Царь.

11

Три дня и три ночи община двигалась ускоренным маршем, позволяя себе только краткий отдых. Она прошла лес, степь, зону пустыни, потом прошла вдоль пересохшего русла какой-то реки, а затем остановилась у озера. Кровавый стал лакать воду, и только Икер последовал его примеру, потому что члены ханаанской общины опасались злого духа. Как говорили, этот злой дух живет в глубинах вод и утаскивает ханаанеев на дно.

Потом все вернулось на круги своя: Икер снова превратился в хлебопека и повара, изнывая от своих непосильных трудов.

В Египте все его считали мертвым. Все, кроме – Икер был в этом уверен – Северного Ветра. Но поскольку Северный Ветер жил рядом с Исидой и наверняка виделся с ней, то юная жрица тоже должна сомневаться в его гибели. Но кто его найдет так далеко от Сихема, в затерянной местности, куда не рискует забредать ни один патруль?

Несколько ханаанеев решили ради развлечения поколотить египтянина, но клыки Кровавого отбили у них это желание. Отношение пса к пленнику забавляло вождя племени и нравилось ему, потому что в таком обществе пленник не мог никуда подеваться. Какая охрана может быть лучше любовной?

Община снова взяла направление на север. Вдруг лица у всех помрачнели, не стало слышно шуток, и даже перестали задирать пленника. Да и Кровавый ворчал, показывая зубы.

– Начальник! Там, впереди, облако пыли! – воскликнул дозорный.

– Не иначе как разбойники пустыни.

– Ну что? Будем драться?

– Посмотрим. Приготовимся к самому худшему.

Порой племенам удавалось договориться. Но чаще ожесточенные споры переходили в резню.

На этот раз события развивались стремительно. Отряд бедуинов, вооруженных пращами, палицами и палками, сходу бросился на чужаков в атаку.

Вождь племени, человек храбрый, кинулся в самую гущу схватки. Но его люди побежали.

– Назад! – проревел Икер. – Сражайтесь!

Большинство послушалось этого неожиданного приказа.

Другие стали жертвами кинжалов, которые были брошены бедуинами в спины убегавшим.

– На, возьми вот это, – сказал Икеру вождь, протягивая ему палку.

Царский Сын прицелился в вожака нападавших – разъяренного боем могучего воина, который дикими криками подбадривал своих товарищей.

Икер не промахнулся.

Поверившие сначала в легкий успех разбойники заколебались, и этим замешательством тут же воспользовались ханаанеи.

Удача стала склоняться на их сторону. Орудуя тяжелой дубиной, Икер уложил еще пару нападавших. Все вокруг было залито кровью.

Резня была беспощадной. Опьяненные жестокостью победители не были обременены милосердием.

– Наш вождь! Наш вождь умирает! – вдруг закричал один ханаанин.

С размозженным лбом вождь племени лежал на телах двух убитых бедуинов. Кровавый нежно лизал его холодеющую щеку…

– Поехали отсюда, – приказал старший по возрасту. – Другие грабители наверняка бродят где-нибудь поблизости.

– Сначала нужно похоронить его! – запротестовал Икер.

– Нет времени. Ты хорошо дрался. Мы берем тебя с собой.

– Куда вы собираетесь идти?

– Пойдем к племени Аму, попросим покровительства у него. Икер ощутил радость пополам со страхом.

Аму, Провозвестник!

Аму был высокий, худощавый и бородатый.

Вокруг него плотным кольцом стояли сирийские воины, вооруженные пиками. Ханаанеи сложили оружие и в знак подчинения очень низко поклонились. Икер сделал как они, продолжая исподволь разглядывать этого человека с каменным лицом. Так вот кто виноват в злодеяниях, направленных против акации!

То, что он разыскал этого человека, само по себе было уже чудо. Но нужно ведь было еще найти доказательства его вины. А потом найти способ передать информацию Несмонту. Оставит ли Провозвестник ему на это время?

– Откуда вы? – сурово спросил Аму.

– От горького озера, – дрожащим голосом ответил самый старший ханаанин. – Разбойники пустыни напали на нас, убили нашего вождя. Если бы не этот юный египтянин, наш пленник, нас бы уже не было в живых. Это он собрал беглецов и укрепил наши ряды. Мы сделали из него хорошего раба, он тебе будет служить верой и правдой.

– Как вы дошли сюда?

– Наш вождь знал, что ты кочуешь по этим местам. Он хотел продать тебе нашего пленника. Но я тебе дарю его в знак дружбы.

– Стало быть, вы дрогнули перед лицом врага?

– Бедуины напали на нас неожиданно! Они нарушили закон этих мест и не стали вести переговоры. Это против обычаев.

– Обычаи… А вот обычай моего племени предписывает мне уничтожение трусов! Перережьте-ка их всех, кроме египтянина!

Кровавый прижался к ногам Икера и, ощетинившись, показал клыки, всем видом показывая, что он своего хозяина тронуть не позволит.

Сирийцы легко перебили ханаанеев. Между двумя народами не было ни уважения, ни дружбы. Кроме того, Аму не упускал случая потренировать своих воинов. Останки несчастных ханаанеев были брошены на съедение гиенам.

– А твой защитник опасен! – сказал Аму Икеру. – Пес такой величины, как этот, даже пронзенный несколькими стрелами продолжает сражаться! Твое имя?

– Икер.

– Где эти крысы тебя украли?

– Они освободили меня.

Аму удивленно поднял брови.

– Освободили? А кто тебя взял в плен?

– Египтяне.

– Твои соотечественники? Не понимаю!

– Я безуспешно пытался уничтожить фараона Сесостриса и стал ему заклятым врагом. Мне удалось бежать из Мемфиса, преодолеть Стену фараона, но стража Несмонту поймала меня в Сихеме. Я надеялся, что ханаанеи дадут мне возможность присоединиться к освободительной борьбе. Но вместо того чтобы помогать мне, они сделали меня своим рабом.

Аму сплюнул.

– Эти трусы ничего не стоят! Союз с ними равноценен катастрофе.

– Я поставил себе целью, – сказал Икер, – служить Провозвестнику.

Маленькие черные глазки Аму блеснули огнем возбуждения.

– Провозвестник – это я! И я держу свои обещания!

– Вы все еще полны решимости лишить власти Сесостриса?

– Его власть уже колеблется! Тлетворному влиянию, направленному на Древо Жизни, недостает эффективности. Но ничего, скоро я напущу на него другие беды! Египтяне давно стараются меня захватить, но им это никогда не удастся! Мое племя господствует в этом районе, и женщины рожают мне многочисленных сыновей! Скоро они образуют огромную победоносную армию!

– Не думаете ли вы, что следует объединить разрозненные общины? Тогда вы смогли бы атаковать и смести войска генерала Несмонту!

Аму, казалось, был озадачен.

– Племя – это племя, община – это община. Если поменять их местами, что станет с этой землей? Нет, лучший вождь навязывает свою волю остальным – вот единый и единственный закон! А самый лучший вождь – это я. Скажи, ты умеешь действовать пращой, мой мальчик?

– Умею.

– У тебя два дня на тренировку. Потом мы атакуем лагерь разбойников пустыни, только что разграбивших караван. Но на моей территории только я имею право грабить и убивать!

Икер заснул под охраной своего пса. С утра он часы напролет тренировался, метая камни из пращи по все более мелким и отдаленным целям. За ним следили, и он не имел права на ошибку. Отточенный и уверенный бросок – он не разочаровал своего нового патрона.

Аму оставлял ему свободу действий, но Икер все время чувствовал, что за ним следят. Если бы он попытался бежать, то был бы убит. Племя будет судить о нем по сражению с бедуинами. И под страхом той же участи, что постигла ханаанеев, он должен был доказывать свое преимущество.

Что делалось в этот час на Абидосе? Где Исида? Совершает ритуал? Размышляет в храме? А может быть, читает какой-нибудь старинный текст, в котором повествуется о богах, святилище и сражении между светом и тьмой? Вероятно, она о нем не думает. Когда ей сообщили о его смерти, взволновалась ли она, пусть даже на мгновение?

Некоторые из ее мыслей будут постоянно с ним… В самые худшие минуты только эта связь с миром спасала его. В самой глубине его одиночества Исида продолжала внушать ему надежду. Надежда рассказать ей, как велика сила его любви, что он не может жить без нее!

– Проснись, парень! Уезжаем. Мой дозорный только что просигналил о том, что заметил лагерь бедуинов. Эти идиоты считают, что они в безопасности!

Аму не отягощал свою голову стратегиями.

По его приказу началась атака. Поскольку большинство берберов крепко спали, перебить их было проще простого. К тому же, эти разбойники привыкли иметь дело в основном с безоружными караванами и оказывали яростным сирийским воинам лишь слабое сопротивление.

Один из бедуинов изловчился ускользнуть из гущи побоища, убежав внутрь лагеря и спрятаться. Краешком глаза он следил за Аму, который был от него в двух шагах. Спрятавшись, он хотел отомстить за своих товарищей. Его укрытие было идеальным, и ему оставалось лишь вонзить кинжал в спину Аму.

Икер, ошарашенный жестокостью своих новых товарищей, в бой не вступал. Он стоял позади, и вдруг обратил внимание на человека, только что изображавшего труп. Вот тот приподнялся, занес руку для удара… Царский Сын прицельно метнул из пращи камень, и тот угодил бедуину прямо в висок как раз в тот момент, когда роковой удар был уже в пути.

В ярости Аму пнул раненого бедуина и всадил ему в грудь нож.

– Этот мерзавец пытался меня убить! А ты, египтянин, меня спас!

Во второй раз Икер пришел на помощь врагу. Но ведь дать Провозвестнику умереть, не получив от него максимум информации, означало способствовать катастрофе! Царский Сын должен завоевать его доверие и узнать, каким образом тот вредит акации Осириса!

Пока его люди собирали вещи в мешки, Аму пошел с Икером к остававшемуся еще нетронутым шатру. Другие шатры уже горели.

Кинжалом Аму разрезал ткань и проделал себе вход. Из шатра раздались крики ужаса.

Внутри сидели с десяток женщин и столько же детей. Все сгрудились в одну кучу.

– А ну, посмотрели на меня! Самые красивые из женщин войдут в мой гарем и заменят собой тех, к кому я больше не испытываю желания. Мои храбрецы будут довольны добычей!

– Вы пощадите детей? – забеспокоился Икер.

– Самые крепкие станут рабами, а слабаков под нож. Ты приносишь мне удачу, малыш! У меня никогда не было столь легкого успеха. И не забудь, я твой должник. Я обязан тебе жизнью!

В возбуждении Аму притянул к себе за волосы одну из женщин и прижал к груди.

– Сейчас ты оценишь, как я могуч!

Отряд занял высохшее русло реки, пролегавшее между двумя скалами. Русло, казалось, никуда не вело. Далеко вперед были выдвинуты часовые. Арьергард расположился с удобствами.

– Я дарую тебе огромную привилегию, – объявил Аму писцу. – Ты станешь первым чужаком, кому доведется увидеть мой тайный лагерь.

Икер не пожалел, что умело использовал дубинку. Заслужив милости Провозвестника, он наконец узнает, где тот прячется!

Место оказалось одновременно довольно укромным и легким для охраны. В самом центре жаркой пустыни находился маленький оазис, который давал воду и пищу. Старики и рабы выращивали там овощи. На заднем дворе было полным-полно птицы.

– Здесь вместе живут сирийцы и ханаанеи, – уточнил Аму. – Но этот случай исключительный. Здесь те, кто научились слепо мне повиноваться и не роптать.

– Но, чтобы атаковать Сихем, возможно, потребуется создать большой союз племен, – настаивал Икер.

– Об этом мы еще поговорим. Сначала мы отпразднуем нашу победу!

Все воины отряда были преданы своему вождю душой и телом. Они собрались в его шатре. Вождя умастили душистым маслом, и он уселся на мягких подушках. Вокруг стояли слуги с опахалами. Целая процессия ханаанейских рабов вносила и уносила блюда с едой. Финиковая водка лилась рекой.

Четыре пышнотелые наложницы увлекли своими ласками объевшегося и пьяного Аму на ложе.

Икер и представить не мог, что Провозвестник был именно таким.

12

Исида следовала за фараоном. На ней было белое одеяние, перехваченное на талии красным поясом. Волосы ее были распущены. Они вошли в часовню Храма Миллионов Лет Сесостриса.

Потолок был расписан как звездное небо. Часовню освещал только один светильник.

– Пройти путем таинств означает распахнуть новую дверь, – торжественно произнес фараон. – Это опасный момент, потому что, чтобы встретиться со злодеем, использующим против Осириса силу Сета, ты должна научиться творить чудеса. И тогда скипетр, что я вручил тебе, станет сверкающим словом и действенным светом. Лучом, способным отвести любые удары судьбы. Согласна ли ты принять на себя такую ответственность?

– Согласна, Великий Царь.

– Перед тем как соединить тебя с силой Божественной Девятки, я должен попросить тебя прополоскать твой рот свежим раствором соды и обуть белые сандалии.

Ритуал был исполнен. Монарх поднес к губам Исиды статуэтку богини Маат.

– Внемли тайным заклинаниям Осириса. Он произнес их, когда царил в Египте. Он ими воспользовался, чтобы создать золотой век и передать жизнь поколениям египтян. А сейчас – пронзи тьму.

Монарх поднял над головой Исиды вазу. Из глубины вазы хлынула сияющая энергия, окутав тело юной жрицы.

В глубине залы на балдахине наоса возвышалась царская кобра. Ее стойка говорила о том, что, сделай Исида еще один шаг, и она бросится на девушку.

– Дотронься до портала и подчини себе кобру, – приказал Сесострис.

Страх не помешал юной жрице сделать шаг вперед.

Змея приподнялась и была готова к броску.

Исида больше не думала о себе. Ее мысль была посвящена борьбе за Древо Жизни. Почему же обязательно, чтобы страж подземного мира, опасная и чарующая рептилия, принадлежала лагерю разрушителей? Разве без нее земля, почва не осталась бы бесплодной?

Исида медленно протянула правую руку, и кобра успокоилась.

Когда Исида дотронулась до портала, луч света обвился вокруг ее головы, образовав белую корону.

– Созидательная сила Великой в магии течет в твоих жилах, – объявил царь. – Приведи ее в движение, используй систры!

Монарх протянул юной жрице два золотых предмета, один из которых был выполнен в форме наоса, по бокам которого находились два спиралевидных стебля, а второй состоял из покрытых отверстиями брусков, в которых помещались металлические стебли.

– Когда они зазвучат в твоих руках, ты услышишь голос Сета. Тот голос, который оживляет четыре стихии. Так ты развеешь инерцию. Благодаря вибрации просыпаются жизненные силы. Только посвященная может решиться на такое, эти инструменты опасны. Они хранят в себе вечную причастность к движению созидания и могут ослепить неумелую музыкантшу.

Исида взяла цилиндрические ручки инструментов.

Систры показались ей такими тяжелыми, что она чуть было, не выронила их. Она справилась с волнением, и ее руки стали воспроизводить привычные движения… И зазвучала странная мелодия. Систра-трещотка издавала резкие и пронизывающие звуки. Систра-наос, напротив, пела нежно, проникновенно. Исида нашла верный ритм, и звуки слились в гармоничное звучание.

Спустя несколько мгновений зрение ее затуманилось. Потом она услышала, как мелодия набрала силу, и в ответ завибрировали камни храма. Жрице было так сладко, что она хотела навечно слиться с этими звуками…

Мелодия замерла. Исида открыла глаза, отдала систры фараону. Тот положил их перед статуей коронованной кобры.

Они молча вышли из храма, и Сесострис повел Исиду к священному озеру.

– Успокаивая великую в магии, твой взгляд видит то, что не различит глаз непосвященного. Посмотри на середину озера.

На глазах изумленной Исиды гладь озера разрослась так, что вода слилась с небом. Исиде открылась богиня Нун – океан первозданной энергии, из которой все произошло. Воду освещал огонь, из него, как и в первый день творения, расцвел золотой лотос с лепестками из ляпис-лазури, из лотоса родился пылающий остров…

– Пусть он поднимается каждое утро в Долине Света, – прочел заклинание фараон. – Пусть возродится этот Великий живой бог, пришедший с Острова Огня, дитя золота, вышедшее из лотоса! Исида, вдохни! Вдохни, как вдыхают созидательные силы!

Над островом, где находился Абидос, разливался сладкий обволакивающий аромат…

Лотос увял, священное озеро вновь приняло свои обычные очертания… На поверхности воды появилось и задрожало чье-то лицо. Изображение быстро смыла волна, поднятая набежавшим ветерком.

И все же Исида успела его разглядеть – это было лицо Икера.

– Он жив, – прошептала она.

– Ложись! Все на землю! – скомандовал Аму.

Как и все воины-сирийцы, Икер растянулся на горячем золотом песке.

– Ты видишь, юноша? Вон там, впереди!

С вершины дюны Икер разглядел лагерь бедуинов, уверенных в собственной безопасности. Женщины варили еду, дети играли, мужчины спали, часовые стояли на постах.

– Мне ненавистно это племя! – сказал Аму. – Его вождь украл у меня шикарную бабенку, которая нарожала бы мне крепких ребятишек. К тому же у него лучшие колодцы в округе! Вода в них сладкая и свежая. Я хочу завладеть его землей и расширить свою территорию!

«Да, план, достойный Провозвестника!» – подумал Икер. Сомнения его все росли. Аму проводил все свое время в сражениях с красотками из своего гарема, пил и ел. Ни слова о завоевании Египта, низложении фараона! Он, обласканный женщинами и почитаемый воинами, вел спокойное существование грабителя-богача. Когда же, наконец, он решится действовать!

– Давайте сначала уберем часовых, – предложил Икер.

– Мысль, достойная египтянина! – иронично отозвался Аму. – Плевать я хотел на эти предосторожности! Перевалим через дюну и с воем бросимся вниз! Они и моргнуть не успеют, как мы их перебьем!

Сказано – сделано.

Полетели вперед ножи, и почти все бедуины были перебиты. Атака встретила вялое сопротивление со стороны уцелевших. Не пощадили даже мальчишек. Забавляясь, сирийцы выкалывали глаза полуживым бедуинам, их агония была нескончаемо долгой. Гарем Аму был полон, а потому не пощадили и женщин.

– И не жалею об этом, – сознался Аму Икеру, который ошалел от ужаса. – Действительно, слишком уродливы! Что, тебе нездоровится, мой мальчик?

Аму дружески хлопнул Икера по плечу.

– Нужно закаляться духом! Жизнь – это жестокая борьба. Бедуины? Да не жалей о них! Это ведь воры и убийцы! Если бы генерал Несмонту встретил их раньше меня, он приказал бы своим лучникам сделать то же самое. А так, видишь, я уже очистил для него эти места!

– Когда же, наконец, вы объедините племена, чтобы изгнать захватчиков?

– Слушай, эта мысль становится у тебя навязчивой!

– Разве это не единственное, ради чего стоит бороться?

– Единственное, единственное… Не будем преувеличивать! Главное в том, чтобы я мог безраздельно царствовать на своей территории. Чтобы эти скоты не посмели больше усомниться в моей власти. Вот ими и нужно заняться, мой мальчик.

Аму дал Икеру изогнутую метательную палку.

– Она воплощает дух умерших. Этот дух проходит сквозь озера и долины и гневом поражает врага, возвращаясь к тому, кто ее метнул. Заботься о ней и используй только для лучшей цели!

Царский Сын вспомнил рекомендацию Сесостриса: «Мы должны раздобыть оружие, исходящее от невидимых сил». Не это ли первое такое оружие, которое попало к нему в виде вражеского подарка?

– Давай поедим, – решил Аму. – А потом продолжим зачистку местности.

Сириец, упорный и жестокий, одну за другой прикончил группки ханаанеев и бедуинов, виновных лишь в том, что пили из его колодцев или украли одну из его коз. Икер, внешне свободный, но охраняемый и защищенный Кровавым, не стал проявлять никакой активности, которая могла бы вызвать подозрение его новых товарищей по оружию. День за днем он добивался поставленной задачи – заставить принять его и одновременно о нем позабыть…

Аму, верный своей единственной стратегии, набрасывался на свои жертвы словно смерч, сеял по всей округе ужас, от которого цепенели даже самые отчаянные воины.

Писец оставался озадаченным.

Сильный, жестокий, безжалостный, деспотичный… Это действительно свойственно Аму. Но почему он продолжает упорно скрывать свои истинные намерения? Он все еще относится к египтянину с недоверием? Или ждет от него первой ошибки, после которой должен будет его прирезать? Значит, Икер все-таки для чего-то нужен ему. Может быть, для того, чтобы передать Несмонту ложные сведения и тем ускорить поражение египетской армии? И потому Царский Сын не должен спешить с отправкой зашифрованных донесений. Вначале нужно было раздобыть более точные сведения.

Однажды, когда самые смелые бойцы племени, собравшись вокруг костра, с аппетитом поглощали жаренного на вертеле барана, Икер подошел к полупьяному вождю.

– Вы, конечно, пользуетесь магическим покровительством.

– Каким же, на твой взгляд?

– Царской бирюзы.

– Царской бирюзы? – ошеломленно повторил Аму. – А на что она похожа?

– Я нашел этот камень в одном из рудников Синая, куда фараон отправил меня в рабство. В общем-то, по праву она принадлежала мне. Но, убив стражников и рудокопов, банда головорезов увела у меня это сокровище.

– И ты хочешь его вернуть… Но, у меня его нет. Наверняка это проделки кочевников! Скажу тебе прямо: шансов вернуть царскую бирюзу у тебя немного. Такое сокровище, в конце концов, заставляет о себе заговорить!

– Один высокопоставленный египетский чиновник, генерал Сепи, был убит в самом сердце пустыни. Не вам ли принадлежит этот подвиг?

Сириец казался ошеломленным еще более.

– Я? Убил генерала?! Да если бы это было так, я бы этим все время хвастался! Меня бы восхваляла вся округа, и десятки племен простерлись бы передо мной ниц!

– И все же никто не сомневается в том, что убийца генерала Сепи – Провозвестник.

Разъяренный Аму поднялся и сгреб Икера одной рукой, а вторую занес для удара.

Кровавый немедленный вскочил и грозно оскалился.

– Пусть заткнется этот паршивый пес!

Икер взглядом приказал Кровавому успокоиться.

– Идем в мой шатер.

Пес пошел за ними.

Пинком Аму выгнал из своей постели спавшую там ханаанскую красавицу, которая быстро оделась и скрылась из виду.

Сириец выпил большой бокал финиковой водки.

– Я хочу понять, что у тебя на уме, мой мальчик!

– Я все время задаю себе вопрос, действительно ли вы – Провозвестник… Или вы ломаете передо мной комедию.

Говоря так откровенно, Икер играл по-крупному.

– А ты отважен!

– Мне всего лишь хотелось бы знать правду.

Ворочаясь как медведь в клетке, Аму пытался отвести глаза.

– А тебе не все равно, Провозвестник я или нет? Какая разница?

– Я рисковал своей жизнью, чтобы служить ему.

– А служить мне тебе не достаточно?

– Провозвестник хочет уничтожить Египет и захватить в нем власть. А вы… Вы думаете только о захвате земли.

Сириец тяжело опустился на подушки.

– Давай поговорим начистоту, мой мальчик. Твои подозрения справедливы, я не Провозвестник.

Итак, Икер стал пленником какого-то презренного вождя мелкой банды, шайки грабителей и убийц!

– Зачем же нужно было скрывать от меня это?

– Потому что ты мог стать одним из моих лучших воинов. Потому что ты и сам хотел считать меня Провозвестником. Было бы глупо разуверять тебя. Впрочем… Ты не настолько и ошибся.

– Что вы хотите сказать?

– Я не Провозвестник, – повторил сириец, – но я знаю, где он находится.

13

Вопрос, на который Верховный Казначей Сенанкх безуспешно искал ответа, заключался в том, есть или нет предатель среди его собственного персонала. Он собственноручно нанимал каждого из писцов, работавших в управлении, внимательно следил за их продвижением по службе и лично проверял, на что каждый из них способен.

За исключением ряда несущественных ошибок, не в чем упрекнуть их было нельзя.

Чтобы ничего не упустить из виду, Сенанкх решил думать о своих подчиненных так, словно каждый из них был потенциальным обвиняемым. Он повсеместно расставлял ловушки, но все безрезультатно. И тогда он решил посоветоваться с Собеком-Защитником.

Начальник над всеми подразделениями стражи царства только что тщательно проверил правила речной навигации и нашел их слишком либеральными. Ему казалось, что он постоянно запаздывает с заградительными мерами. Он все энергичнее пытался обеспечить защиту фараона и одновременно гарантировать свободное передвижение людей и материальных ресурсов, не пропустив ни одного злоумышленника, какой бы масти он ни был. Все криминальные дела он просматривал лично и лично был в курсе всех текущих и завершенных расследований. Но результатов не было. Никаких. Ни в чем. Отсутствие маломальских подвижек наполняло его сердце бессильной яростью! За неимением уличенного виновника Собек обращал на себя все упреки: ему все еще не удалось раскрыть сеть внедренных в Мемфис бандитов! Это было невыносимо! Настоящая пытка! Ни малейшего следа, ни малейшего подозрения. Неужели враг – всего лишь дурной сон?

Но в действительности он просто сумел сделаться невидимым. Рано или поздно он снова нанесет удар.

– Полное поражение! – с порога произнес Сенанкх. – Но, с одной стороны, это меня радует: внешне среди моих овец нет ни одной паршивой. Но, может быть, я не смог ничего обнаружить потому, что я – не стражник? Скажи, Собек, ведь ты наверняка параллельно вел собственное расследование?

– Разумеется.

– И каковы твои выводы?

– Они такие же, как и у тебя.

– Ты мог хотя бы предупредить меня! – обиженно попенял ему Сенанкх.

– За свои действия я отвечаю только перед фараоном. Только он один в курсе всех предпринимаемых мною действий.

– А может, ты и насчет меня… интересовался?

– Разумеется.

– Как ты смеешь подозревать члена Дома Царя?!

– Я не смею, я обязан.

– И ты следишь и за Сехотепом, и за Кхнум-Хотепом?

– Я выполняю свою работу.

Сенанкх не мог сказать Собеку, который не принадлежал к Золотому Кругу Абидоса, что посвященные в эти таинства не могут подозреваться!

– Я остаюсь при своем убеждении, – продолжал Собек, – что при дворе есть один или несколько предателей. Эта свора зарвавшихся честолюбцев и претенциозных умников совсем сорвалась с цепи. При малейшем инциденте они начинают травлю, крича на каждом углу, что их задавила власть стражи. Эти люди совершенно бесполезны, лишены какого-либо мужества и правил. К счастью, Великий Царь не прислушивается к их мнению и, я надеюсь, сведет их число к минимуму.

– Скажи, а Медес и его управление?

– Они под контролем, как и все остальные.

Собек внедрил в число писцов Секретаря Дома Царя одного из своих людей, чтобы поближе, так сказать изнутри, познакомиться с тем, что делает этот ответственный чиновник. Его тактика была проста: если повсюду иметь глаза и уши, то рано или поздно улики появятся.

Каждый вечер Хранитель Царской Печати Сехотеп организовывал великолепный прием, для которого его интендант заготавливал лучшие блюда и лучшие вина. И каждый из придворных с нетерпением ожидал приглашения этого влиятельного чиновника. Не многие женщины не поддавались его чарам, и многие мужья проводили этот вечер в тоске, опасаясь за поведение супруги. И Сехотепу удавалось избегать скандалов, настолько его поведение было безупречно. Ну а приключения… Может быть, их и не было?

Бурная светская жизнь, о которой многие имели весьма поверхностное представление, позволяла приближенному вельможе и управителю хорошо знать каждого чиновника и собирать максимум информации. Доброе вино и вкусная еда развязывал и языки.

В этот вечер Сехотеп принимал главного архивариуса с женой и дочерью, а также его трех главных сотрудников с супругами. Как обычно, завязалась оживленная остроумная болтовня на сотни разных тем, не касавшихся мрачной угрозы, нависшей над Египтом. Хранитель Царской Печати умел создать праздничную атмосферу и разговорить собеседников.

Его гости вовсе не походили на опасных заговорщиков. Они безмятежно делали свою карьеру, не выказывали никаких инициатив и при малейшей трудности бросались под защиту высшего начальника. По отношению к подчиненным они с удовольствием поиграли бы в тиранов, но бдительность визиря их останавливала.

Прием подходил к концу. Дочь главного архивариуса подошла к Сехотепу. Она была глуповата, болтлива, но очень хороша собой.

– Говорят, ваша терраса – самая красивая в Мемфисе… Мне бы очень хотелось ее посмотреть!

– А что подумает об этом ваш отец?

– Я немного устал, – отозвался отец девицы. – Мы с женой, с вашего позволения, откланяемся. Если вы согласитесь оказать такое внимание нашей дочери, нам это будет чрезвычайно приятно.

Сехотеп сделал вид, что не заметил ловушки. Многие чиновники подсовывали ему свих дочерей в надежде, что дело кончится свадьбой. Но эта мысль повергала Хранителя Царской Печати в ужас. И потому он предпринимал соответствующие меры, чтобы девица не могла забеременеть. Чтобы единственным оставшимся у нее воспоминанием об этой ночи любви была чарующая красота отношений.

Дочь архивариуса пришла в восторг от виллы.

– Как здесь прекрасно! И вы, Сехотеп, великолепны тоже!

Демонстрируя нежность, от которой воспитанный мужчина не может отказаться, она склонила свою голову ему на плечо. Он снял с нее ее легкий парик и погладил ее по голове.

– Не спешите, прошу вас!

– Вы желаете подольше полюбоваться столицей?

– Да… Нет! Покажи мне свою спальню, хочешь?

Он медленно ее раздел и заметил, что девица чувственна и опытна. Их любовные игры были полны радости, а наслаждение взаимным. Но после первых безудержных порывов страсти Сехотеп подумал, что она была бы ужасной супругой, властной и капризной.

– Тебя не страшит будущее? – спросила она.

– Великий Царь правит Египтом. Он сумеет справиться со злом.

– Но так думают не все.

– Разве твоему отцу Сесострис не нравится?

– Моему отцу будет нравиться любой царь или начальник, лишь бы хорошо платил и не нагружал работой! А вот мой последний поклонник, как раз наоборот, вовсе не разделяет твоего мнения.

– Это ты о ком?

– Об Эриле, иностранце, которого назначили начальником над общественными писцами. Он полон амбиций! Он вообразил о себе, словно он – мечта каждой женщины: усики, сладкий голосок, ленивые манеры! Но он опасен, как гремучая змея! Только и помышляет об интригах и о том, как бы разрушить репутацию своих конкурентов. Берет и дает взятки, разлагая людей. Услуги свои продает тем, кто больше заплатит.

– Он обидел тебя?

– Эта крыса хотела на мне жениться, представляешь?! А мой отец, трус эдакий, хотел меня ему отдать! Правда, увидев, что я против, он не стал настаивать. Только вообрази: руки этого прилипалы Эрила на моем теле! Ужас! Когда я отхлестала его по щекам, тогда только он наконец-то сообразил, что я никогда не буду ему принадлежать. Послушай! Ему ведь мало того, что он повсюду распространяет свой яд! Он критикует самого фараона…

Любопытство Сехотепа проснулось.

– Ты в этом уверена?

– Я просто так говорить бы не стала!

– И что конкретно он говорил?

– Сейчас точно не вспомню… Но разве презирать фараона – это не преступление?

– Эрил просил тебя помочь ему? Или предложил нечто вроде поручения?

Дочь архивариуса удивилась.

– Нет, нет! Такого никогда не было!

– Забудь обо всех этих неприятностях, – сказал ей Хранитель Царской Печати, – ночь так коротка! Впрочем, если ты хочешь спать…

– О нет! – воскликнула она и повернулась на спину – такая желанная и такая доступная!

Каждое утро Секари смотрел на писцовые принадлежности Икера. О, драгоценный друг! Как бы он хотел вернуть их ему по возвращении из Азии! Секари приходил в отчаяние: так его оставить – одного, на растерзание врагам! Но фараон запретил ему отправляться в Сирийскую Палестину на розыски друга.

Секари отказывался принимать душой ту пустоту, которую породило в его жизни исчезновение Икера. Если бы он дал пустоте место в своем сердце, убил надежду, то, возможно, стал бы причиной действительной смерти своего друга. В самой глубине души Секари, опытный секретный агент фараона, не верил в гибель Царского Сына.

Может быть, он в плену… Может быть, ранен… Но жив!

Перебирая в памяти все меры, которые Собек предпринял для безопасности фараона, Секари не мог найти ни одного крупного промаха. И все же он постоянно терзался сомнениями по поводу начальника стражи, так тот был рад гибели Царского Сына!

А если притаившийся при дворе враг и есть сам Собек? За что он ненавидел Икера? Неужели только за то, что Икер рисковал жизнью, чтобы постичь собственное предназначение? Разве не Собек обладал всеми возможностями, чтобы приказать какому-нибудь стражнику уничтожить юного писца?

Ответ на эти ужасные вопросы напрашивался сам собой…

Этот ответ был слишком очевиден.

Но, чтобы обратиться с таким заявлением к фараону, нужны неопровержимые доказательства! Пока их нет, фараон подвергается самой величайшей опасности! Обнадеживает только то, что стражники, которым поручена непосредственная охрана Сесостриса, обожают и почитают его.

Собек-Защитник отправил Икера на смерть… Но он за это заплатит!

Медес, как обычно, первым приходил на свое рабочее место и последним покидал его. Он очень ценил пост Секретаря Дома Царя. Его не тяготила работа с полной самоотдачей, скорее наоборот. Он был очень организованным, быстро вникал в даже самые трудные дела, а его отличная память надолго фиксировала их суть. Медес был способен вести сразу множество дел, встречаться с разными людьми и не чувствовать усталости. Он работал в таком напряженном ритме, что некоторые писцы не выдерживали. Поэтому каждый месяц он был вынужден нанимать четыре-пять новых писцов, которых подвергал трудным испытаниям. Очень немногие его проходили. Но выдержавшие образовали дисциплинированную и эффективно работающую команду.

Ни царь, ни визирь не могли упрекнуть в чем-либо Медеса.

У Медеса была параллельная организация, преданная лично ему. Она состояла из писцов, моряков и гонцов, которые доставляли ему сведения и передавали его указания по всей территории Обеих земель. Во время восстания, которое поднимет вскоре Провозвестник, эти люди станут его вооруженным отрядом.

Каждый новый член сети получал точные указания и отчитывался только лично Медесу. Разумеется, тайна была полной, и никто не догадывался об истинных намерениях Медеса.

Секретарь Дома Царя как раз готовился сделать предложение одному очень старательному писцу, который работает в управлении уже несколько месяцев, когда Жергу попросил разрешения зайти.

– Что-нибудь случилось?

– Ливанец хочет немедленно поговорить с вами.

– Среди белого дня? Это невозможно!

– Он сейчас ходит по базару. Это очень срочно и очень важно!

Приглашение было не только необычным, но и тревожным.

Ничем не выдав беспокойства, Медес пошел на встречу с ливанцем. В толпе праздношатающейся публики их никто заметить не мог. Стоя у прилавка торговки грушами, они тихо переговаривались, стараясь не смотреть друг на друга.

– Вы взяли на работу прирожденного писца Имау. Ему около тридцати лет, он холост. Ростом скорее высок, строен, со шрамом на левом плече. Так?

– Так, но…

– Это стражник! – сказал ливанец. – Мой лучший агент видел, как он выходил от Собека. Тот, без сомнения, дал ему поручение шпионить за вами.

Медес вздрогнул. Если бы не бдительность его союзника, он совершил бы непоправимую, фатальную ошибку!

– Жергу избавит меня от него.

– О, только не это! Раз мы уже выявили этого шпиона, постарайтесь использовать его так, чтобы успокоить Собека-Защитника на собственный счет. Но пусть это опасное событие сделает вас еще более осторожным!

14

За Аму шло человек десять самых опытных и крепких воинов. Настроение у всех было такое, словно их вождь вел их на верную гибель.

– Куда мы идем? – спросил Икер.

– К Провозвестнику.

– Ваши воины вовсе этому не рады…

– Это наш самый ярый враг, и он поклялся нас уничтожить.

– Зачем же вам бросаться в пасть зверя?

– Я должен вызвать его на поединок. Победителю достанется племя побежденного. Так мы избежим многих смертей.

– Вы чувствует, что способны победить?

– Это будет непросто, – признался Аму, – очень непросто! Провозвестника никто никогда не побеждал. Против него есть только одно верное оружие – хитрость. Но нужно, чтобы враг дал тебе время ее использовать!

– Уж не сказочный ли великан этот ваш Провозвестник?

– Сам увидишь, и очень скоро.

Аму, против собственных же правил, шел совершенно открыто. Даже зажег два костра, которые были видны издалека. Подавая сигнал о своем присутствии, он внушал своему врагу мысль о нежелании на него нападать, словно ему хотелось только поговорить.

На заре следующего, четвертого дня Кровавый стал рычать и показывать зубы. Прошли еще немного… И вдруг перед горсткой воинов Аму, словно из-под земли, выросли человек шестьдесят ханаанеев, вооруженных луками и пиками.

Отряд мгновенно окружил их. Пес занял боевую позицию у ног Икера.

Маленький человек с квадратными плечами вышел вперед.

– Аму! Ты – мой пленник!

– Пока еще нет.

– Ты что, действительно веришь, что можешь защититься? Или думаешь, что тебя защитит горстка этих людей?

– Сам видишь, твой хозяин нас боится. Если бы это было не так, он давно бы нас уже убил. Это трус, баба пустоголовая! У него слабые руки, и ему никогда не победить! Пусть он идет сюда! Пусть ляжет у моих ног и с завтрашнего дня будет моим рабом! Я плюну ему в лицо, и он будет плакать, умоляя меня о пощаде!

Представитель Провозвестника, посланный во главе отряда, весь кипел от негодования. Он с удовольствием бы укоротил язык этому Аму, но был вынужден уважать правила вызова на поединок, навязанные сирийцем.

В ярости он побежал предупредить своего вождя.

– Нам остается только готовиться к схватке, – со вздохом подвел итог Аму.

Среди ночи у Аму скрутило живот. Спазмы были так сильны, что вождь был вынужден, скорчившись, кататься по земле.

Один из его воинов принес ему травяной настой с отвратительным запахом. Вождь выпил, но это ему не помогло.

По всей вероятности, драться Аму не сможет…

– Мы погибли, – сказал тот, кто волею случая сделался лекарем. – Но без причины отказаться от поединка невозможно… Пока еще не рассвело, давайте убежим!

– Да эти дикари нас живо поймают и перережут все мое племя! – возразил Аму. – Нужно использовать наш шанс, каким бы слабым он ни был.

– Но ты же на ногах не держишься!

– Я имею право назначить себе заместителя! Один из вас заменит меня.

– И кого ты выбираешь?

– Икера.

Пораженные выбором вождя, сирийцы замолчали.

– Но он не продержится и десяти секунд!

– Разве он не быстрее всех нас?

– Но здесь не бегать и уклоняться нужно! Нужно убить исполина!

Ошеломленный Икер не вмешивался.

Итак, час истины приближался. Вскоре он встретится с Провозвестником, но при этом у него будет только один выбор – победить или умереть.

– Откажись, – посоветовал ему один из воинов. – Никто не согласится заменить Аму. Есть только одно приемлемое решение – бегство!

– Я принимаю вызов.

– Ты сошел с ума!

– День будет трудным, поэтому я должен выспаться перед боем.

Хотя руки Икера были свободны, он снова почувствовал себя привязанным к мачте «Быстрого». Только на этот раз спасительной волны не предвидится, и ничто не вырвет его из пасти уготованной судьбы. Что ж! По крайней мере, он погибнет с оружием в руках!

Сознавая, что шансов на победу у него нет, Царский Сын понимал, что не имеет права погибнуть без пользы. Поэтому на обратной стороне корявого куска коры от пробкового дуба он выцарапал условленным шифром слова, которые сумеет прочесть генерал Несмонту:

Аму – это не Провозвестник. Провозвестник, похоже, – чудовище. Он прячется на расстоянии, по меньшей мере, одного дня пути от этого места. Скорее всего, к северу. Я буду с ним драться на поединке. Долгих лет жизни фараону.

Икер зарыл кусок коры в песок, нашел несколько камней, поставил один из них вертикально, предварительно нацарапав на нем изображение совы. Этот иероглиф означает «в», «внутри». Если египетский патруль пройдет здесь, то его заинтересует это изображение.

Писец прислонился к стволу дерева, пес лег у его ног. Если возникнет опасная ситуация, Кровавый встревожится.

Заснуть Икеру не удавалось. Он думал о недостижимом счастье: увидеть Исиду, снова объясниться ей в любви, попытаться сделать так, чтобы она его полюбила, построить совместную жизнь, служить фараону, раскрыть тайну Абидоса, передавать законы Маат на письме, узнавать все больше и больше о лучезарном могуществе иероглифов… Эти мечты разбивались о беспощадную реальность: Провозвестник…

Утро было туманное.

После долгой и изматывающей рвоты обессиленный Аму наконец задремал…

– Еще не поздно отказаться, – сказал Икеру один из сирийцев.

– Я этого, разумеется, не сделаю, – возразил другой. – Чудовище вот-вот появится. Если мы не выставим ему поединщика, он всем нам размозжит головы!

– А если он меня победит? – спросил Царский Сын.

– Мы станем ему рабами. Вот твой лук, твой колчан со стрелами и твой меч.

– А где мой дротик?

– Он тебе только помешает.

– А вот и они! – хрипло крикнул один из воинов.

Провозвестник шагал во главе своего племени. Вместе с ним шли женщины и дети, потому что никто не хотел пропустить спектакль.

Несколько секунд Икер стоял, не в силах пошевелиться.

Никогда до этого момента он не видел такой огромной горы мускулов! Даже сам Сесострис с его богатырским ростом показался бы слабым ребенком рядом с этим невероятным гигантом.

Провозвестник казался грубым и неотесанным, с низким лбом, всклокоченными волосами и выдающимся вперед подбородком. Сероватая повязка прикрывала его невидящий глаз.

Он был вооружен копьем и огромной булавой.

Провозвестник остановился на почтительном расстоянии от вражеского лагеря.

Он крикнул писклявым голосом, смешным для такого огромного туловища, но его визг никого не рассмешил.

– Выходи! Это твой шанс, баба! Подойди ко мне, Аму! Трус, у которого враг видит только задницу! Подойди, испробуй моей пики, я пощекочу тебя!

Икер выступил вперед.

– Аму болеет.

Гигант сморщился от презрения.

– Держу пари, это страх выворачивает ему внутренности! Сейчас я разрублю его на части!

– Но сначала ты сразишься со мной!

– Смотрите! Аму назначил себе заместителя! Что ж, тем лучше. Мы сейчас позабавимся! Пусть покажется этот герой!

– Это я.

Не веря своим глазам, гигант подозрительно оглядел весь сирийский лагерь… Потом расхохотался так, что вокруг заходила земля. Его примеру последовали все члены его клана.

– Ты смеешься надо мной, малыш!

– Каковы правила поединка?

– Есть только одно правило: убить врага до того, как он убил тебя!

С ошеломившей всех быстротой Икер выпустил в Провозвестника три стрелы.

Огромная булава отбила их.

С рефлексами у титана было все в порядке.

– Хорошее начало, малыш! Теперь моя очередь.

Копье было брошено с такой силой, что поднятый им ветер, опрокинув Икера навзничь, спас ему жизнь.

В одну секунду Царский Сын вскочил на ноги и бросился зигзагами по полю, не давая чудовищу нанести решающий Удар.

При каждом шаге Провозвестника дрожала земля. Несмотря на вес, он был ловок и, пуская по кругу дубинку, несколько раз чуть не обезглавил Икера.

Но юный писец был отличным бегуном на дальние дистанции, и ему удалось измотать своего противника.

Запыхавшись, гигант отбросил от себя мешавшую ему булаву. Она отлетела куда-то за горизонт.

– Я раздавлю тебя как букашку, подлец!

Икер подбежал к сирийскому лагерю, где все удивились, что он все еще жив.

– Мою пращу, быстро!

Едва державшийся на ногах Аму живо бросил ему оружие. Тут Провозвестник уже был готов со всей силы обрушиться на Икера, но один прыжок – и Кровавый вцепился ему в правую лодыжку.

Взвыв от боли, гигант поднял копье, желая пронзить пса, но в этот самый момент камень из пращи поразил его в единственный здоровый глаз…

Провозвестник выпустил из рук оружие и поднял руки к своей ужасной ране. Боль была такой непереносимой, что он упал на колени.

Аму, еще шатаясь от слабости, схватил копье великана и со всех сил всадил его в шею своего заклятого врага. Провозвестник рухнул наземь.

Кровавый радостно залаял. Икер, с которого ручьями струился пот, еще сам себе не веря, погладил верного пса.

Сирийцы громко ликовали. Ханаанеи плакали.

Аму приказал убить старых, больных, одну истерично рыдавшую женщину и двух взрослых мужчин, чьи лица ему не понравились. Другие члены племени Провозвестника были обязаны ему своей жизнью.

– О, пусть благословенно будет мое недомогание! – сказал Аму Икеру. – Если бы не оно, быть бы мне побежденным! Только ты с твоим неутомимым дыханием мог утомить это чудовище и вынудить его на ошибку!

– Не будем забывать заслуги Кровавого. Если бы не его вмешательство…

Пес признательно посмотрел на Икера.

– Если честно, мой мальчик, я ни секунды не верил в возможность твоей победы. Разве может обычный человек победить исполина! Это ведь чудо! О тебе люди будут говорить и через много веков. Все будут относиться к тебе как к герою. И это еще не все сюрпризы! Идем осваивать территорию Провозвестника.

Икер был недоволен собой. Да, он был жив. Да, он принял участие в уничтожении Провозвестника. Но цель его миссии состояла не в этом. Ему нужно было узнать, каким образом Провозвестник наносит ущерб Древу Жизни и что может ликвидировать этот ущерб. И вот на этот главный вопрос ответить больше некому…

Неясно также, достаточно ли гибели злодея для выздоровления акации Осириса?

Оставалась последняя надежда: возможно, в логове врага Царскому Сыну удастся найти какие-нибудь подсказки. И потому он отправился вслед за Аму, стремясь попасть в лагерь Провозвестника.

Но Икер ошибался.

Местность, в которой Царил Провозвестник, была покрыта виноградниками, фиговыми и оливковыми рощами. На сочных пастбищах бродили огромные стада коров и овец, а в самом центре территории располагалась зажиточная деревня.

Новому вождю племени принесли вина, жареного мяса и птицу, пирожные.

– Благодаря тебе, – сказал Аму, – у нас появился маленький рай! Но я тебя вознагражу. У меня много детей, но они такие лентяи и ни на что не годятся. Ты же совсем другой. Кто может мне наследовать, если не ты – великий герой? Выбирай себе жену, и мы вместе будем управлять этим обильным краем. Он принесет нам процветание. А с твоей славой никто не осмелится нас и пальцем тронуть. Ну а мы время от времени – ради развлечения! – перережем пару деревень. Тебя ждет завидная судьба!

Аму поскреб у себя за ухом.

– Сказать по правде, после твоего подвига я твой должник. Я уже давно хотел покончить с этим чудищем. Он угрожал моему племени, и я, несмотря на риск, решил перейти к делу. Ты принес мне удачу.

– И это значит, – сказал Икер, – что этот великан – не Провозвестник?

– Слушай, я не знаю, существует ли на самом деле этот призрак. В любом случае он бродит не в этой округе. Забудь его и радуйся своей удаче. Здесь ты познаешь свое счастье.

Значит, Икер рисковал жизнью ради призрака? Было отчего сокрушаться! А главное, он передал ложную информацию генералу Несмонту.

А что сулит ему будущее? Только новую форму рабства…

15

Обычно небольшие патрули стражников пустыни избегали этих гиблых мест Ханаанской земли. Но на этот раз неуемный начальник патруля погнался за диким кабаном, а тот по зарослям тамариска увел их за дальний уэд и был таков…

– Надо бы искать обратную дорогу, – предложил один из стражников. – Место не слишком спокойное.

Но начальник патруля признавать себя неправым не привык. Правда, если встретится банда разбойников пустыни, то египтянам несдобровать…

– Ладно, дойдем только вон до того края долины, – решил он. – Но будьте внимательны, ко всему приглядывайтесь и прислушивайтесь!

Ни одного звериного следа.

– Взгляните-ка сюда, командир! Это странно.

Стражник рассматривал кучку камней, в нагромождении которых не было ничего естественного.

– Смотрите, на том камне, что поставлен вертикально, есть знак совы.

– Это иероглиф, – уточнил начальник патруля. – Он означает «внутри». Разберите-ка эту кучу!

Сгорая от любопытства, офицер сам стал разгребать песок и нашел кусок коры. На нем тоже были иероглифы.

– Странно, – сказал он. – Каждый знак нарисован умелой рукой. Но все вместе никакого смысла не имеет.

– А не может быть, что это – одно из зашифрованных посланий, которые генерал просил нас собирать по дороге?

Джехути бил озноб. Он плотнее запахнул полы своего широкого плотного плаща, но плащ не грел. И все же воздух был' теплый, а над городком Дахуром ни ветерка… Странно, ревматизм не мучил его больше жуткими болями, лишь незаметно подтачивал остаток жизненных сил.

Впрочем, это неважно, ведь он заканчивает царскую пирамиду! Благодаря энтузиазму и умению строителей работы завершаются даже раньше, чем планировалось. Верховный Казначей Сенанкх много раз делал все от него зависящее, чтобы строители ни в чем не нуждались.

Усевшись в паланкин, Джехути объехал кругом стену, бастионы, редуты. Все это походило на фараонову крепость Джесер в Саккаре. Архитектурный ансамбль носил имя кебеху, что означает «прохладная небесная вода». Отсюда ввысь устремляется пирамида хотеп, что означает «полнота». Так воплощался миф о том, что жизнь, рождающаяся из первобытного океана, проявляется в форме острова, на котором был первый храм, возникший из первобытного камня.

– Ты можешь гордиться своей работой, – вдруг произнес рядом чей-то низкий серьезный голос.

Джехути оглянулся.

– Великий Царь! Я никак не ожидал, что вы приедете так рано! Правила приличия требуют от меня…

– Забудь о них, Джехути… Не время… Подумай лучше о том, что, старательно следуя нашему общему замыслу, ты создал силовые линии, которые позволят этому памятнику источать КА. Так утвердится победа Маат над изефет.

Стороны пирамиды сверкали белизной. Их покрывал известняк из Туры. Он был отполирован как зеркало и отражал все солнечные лучи, направляя их на борьбу со злом. Треугольники света озаряли небо и землю.

Вместе с Джехути монарх присутствовал на открытии центрального входа – глаз и ушей храма. Там, внутри, будет вечно происходить празднование возрождения души фараона. Колоссальные статуи представляли Сесостриса в виде Осириса, который обеспечивает принятие и передачу божественной жизни. Пока будет строиться жилище, в котором он найдет свое упокоение, Египет будет противостоять мраку.

Каждый день во имя Сесостриса жрецы будут исполнять ритуалы, будут двигаться процессии с дарами и вестись беседа между фараоном и божествами.

Потом Сесострис вошел в подземную часть своей усыпальницы и пошел к комнате с саркофагом. Вот и она, эта ладья из красного гранита, в котором будет совершать свое вечное путешествие его световое тело. Сверхъестественный покой царил здесь. Этот покой вдохновил Сесостриса, и он почувствовал прилив сил, необходимых для борьбы с демоном, который пытается помешать воскрешению Осириса.

Глядя на этот вечный камень, царь думал об Икере. Постепенно у него созрело убеждение: нет, Икер не погиб…

Эрил устроился в Мемфисе уже примерно десять лет назад и мог радоваться, что все произошло так успешно. Он был полуливанского, полусирийского происхождения, а сейчас уже управлял целым отрядом общественных писцов, куда входили грамотные, не сумевшие добиться высших должностей, но очень сведущие в своей области люди. Они прекрасно знали тяжбы, противопоставлявшие население администрации.

Без множества ловко подстроенных ловушек и умения давать взятки Эрил никогда не сумел бы получить это место, о котором хлопотал довольно долго. Помог в этом мелкому тщеславному тирану, каким был Эрил, его предшественник. Он представил Эрила ко двору и научил искусно подводить под отставку непосредственных конкурентов и строить на этом репутацию честного труженика. Что ж, Эрил прекрасно усвоил эти уроки. Первой его жертвой стал… его же собственный учитель.

Сегодня вечером Эрил готовился подняться еще на ступеньку. Он, выскочка, орудующий исподтишка, спал и видел себя крупным чиновником. А как же! Ведь его пригласил к себе на обед сам Хранитель Царской Печати Сехотеп!

Весь день Эрил готовился: цирюльник, маникюрный и педикюрный мастера, парфюмер и портной сменяли друг друга, чтобы превратить Эрила в важную персону. Каждому было известно, что Хранитель Царской Печати не выносит дурного вкуса. Но подбор специалистов, трудившихся над его персоной, говорил Эрилу, что здесь он ничем не рискует.

Мучило его другое: кто будет приглашен еще? В отличие от Сехотепа, начальник общественных писцов Мемфиса не терпел женского общества. Он ненавидел женщин. Конечно, там будет несколько красоток, и ему придется весь вечер мириться с их глупостями и болтовней! Но честь быть допущенным к столу вельможи Дома Царя делала ничтожными предстоящие неудобства. Этот вечер наверняка станет прелюдией к новому назначению. Быть может, ему случится и самому высказать часть своих амбициозных планов. О, конечно, с необходимым тактом! Что-что, а это он умеет.

Слухи говорили верно: вилла Сехотепа была настоящим чудом, самая крошечная часть которого очаровывала прямо с порога. Да, там было чем порадовать глаз! От роскоши сада перехватывало дыхание.

Обладателя маленьких усиков охватила ревность… Почему и он не имеет права на такой праздник души и тела? Если все хорошенько взвесить, то разве он обладает меньшими достоинствами и заслугами перед двором, чем этот баловень судьбы?

Слуга почтительно встретил Эрила и провел его в обширную гостиную, благоухавшую нежным ароматом лилий. На низких столиках стояли вазы с фруктами, кувшины с фруктовыми соками, пивом и вином.

– Присаживайтесь, – пригласил гостя слуга.

Уязвленный Эрил предпочел в ожидании хозяина походить по комнате. Рассматривая красоты убранства, он все больше нервничал. А вокруг, на стенах, цвели расписные васильки, маки и хризантемы!

– Простите, что заставил вас ждать, – произнес Сехотеп, стремительно вошедший в комнату. – Меня задержали во дворце. Что ж, государственные дела на первом месте! Хотите немного вина?

– С охотой. Мне кажется, я пришел несколько раньше срока, ведь других приглашенных еще нет…

– Сегодня вечером у меня в гостях только вы…

Эрил не смог скрыть своего удивления.

– Какая честь… это огромная честь для меня!

– О, что вы! Для меня это просто удовольствие! Приступим к обеду?

Обладатель маленьких усиков почувствовал себя не в своей тарелке… Ни достоинства блюд, ни вкус изысканных напитков, ни любезность хозяина дома не могли заставить его забыть о невероятном характере этой встречи наедине.

– У вас очень деликатная должность, – заметил Сехотеп, – и вы, кажется, с ней прекрасно справляетесь.

– Я… я стараюсь работать как можно лучше.

– И вы довольны результатами?

Живот Эрила свело судорогой. Только не спешить и действовать ловко!

– Благодаря визирю администрация Мемфиса все время совершенствуется. Правда, еще остались кое-какие проблемы, которые я и мои сотрудники пытаемся решать в интересах частных лиц.

– А не хотели бы вы места немного более… благодарного?

Обладатель маленьких усиков несколько успокоился. Так, значит, все-таки его заслуги привлекли к себе внимание властей! И сейчас Хранитель Царской Печати предложит ему место в своей администрации и поручит ему ответственное дело!

Сехотеп смотрел в свой бокал, наполненный изумительным красным вином Имау.

– Мой друг, Верховный Казначей Сенанкх, подробнейшим образом изучил твою деятельность. Разумеется, истинную твою деятельность.

Эрил побледнел.

– Что… Что все это значит?

– То, что ты подкупаешь других и подкуплен сам.

Возмущенный гость поднялся.

– Это ложь! Все это ложь, и я…

– Сенанкх собрал убедительные доказательства. Ты постыдно наживаешься на своих клиентах и замешан во многих сомнительных операциях. Но есть и куда более серьезные дела.

Эрил, уничтоженный и раздавленный, присел.

– Я… я не понимаю…

– Думаю, что ты все понимаешь. За твои махинации ты поплатишься тюрьмой, а за участие в заговоре против фараона тебе грозит смертная казнь.

– Я? В заговоре против царя? Как вы могли подумать…

– Прекрати лгать и изворачиваться, у меня есть свидетель. Если хочешь избежать смерти, немедленно назови имена своих сообщников.

Растеряв остатки спеси, обладатель маленьких усиков бросился Сехотепу в ноги.

– О, мои слова неверно поняли! Я – верный слуга царства!

– Довольно, презренный. Ты входишь в агентурную сеть, внедренную в Мемфисе. Я требую, чтобы ты назвал все свои контакты!

Эрил поднял испуганные глаза.

– Мятежники… Нет, вы ошибаетесь! Мне, это верно, известно с десяток чиновников… вполне понятливых… Но не более!

Эрил назвал имена, подробно объяснил механизм своих комбинаций и рассыпался в жалобах и сожалениях.

Сехотеп разочарованно слушал его. Его мысли были не здесь: он, к сожалению, раскрыл мелких махинаторов, а вовсе не агентов Провозвестника!

– Мы едва сумели расшифровать это послание! – воскликнул с порога генерал Несмонту. – Я приехал из Сихема, чтобы сообщить вам его содержание. Никаких сомнений больше нет, Великий Царь: Царский Сын Икер жив. Нас попытались уверить в обратном, подбросив нам чужое тело.

– На чем ты основываешь свои догадки? – спросил Сесострис, возле которого стоял, скептически поджав губы, Собек-Защитник.

– Мы с Икером уговорились о шифре, расшифровать который могу только я.

– Каково содержание этого текста? – спросил Собек.

– Икер нашел Провозвестника, чудовище, с которым он будет сражаться на поединке.

– Это чушь! – отозвался Собек. – Царского Сына вынудили написать это под диктовку, чтобы завлечь наших солдат в западню.

– Даже если ты прав, – возразил фараон, – Икер жив!

– Как раз нет, Великий Царь! Когда он написал эти строки, его убили!

– Почему же Провозвестник не сохранил его как заложника? – спросил Несмонту.

– Потому что он ему больше не нужен!

– Ну, я бы не стал говорить так уверенно. Икер, если бы не был нам верен, мог бы еще долго водить нас за нос другими посланиями. Но истина, как мне кажется, гораздо проще: Царский Сын удачно исполнил миссию. А сейчас он пытается выбраться в Мемфис.

– Красивая сказка, но малоправдоподобная! – иронично хмыкнул Собек.

– В каком месте прячется Провозвестник? – спросил Сесострис.

Несмонту поморщился.

– В одном из наименее контролируемых – на границе Палестины и Сирии. Леса, болота, овраги, дикие звери… И никаких дорог… Идеальное место для мятежников. Невозможно развернуть армию. На наших картах это белое пятно без единого ориентира.

Собек торжествовал.

– Идеальная западня! Каковы же рекомендации генерала Несмонту?

– Отправка патрулей из добровольцев, знающих местность.

– Зачем же приговаривать к смерти наших верных солдат? – возмутился Собек. – Давайте признаем очевидное – Икер выжить не мог. А если выжил, то стал пособником мятежников.

– Готовь патруль, Несмонту, – приказал фараон генералу. – Но он отправится в путь только после получения второго послания, которое подтвердит первое.

16

Кривая Глотка подходил к одиноко стоявшему домику. Вместе со своими собратьями по разбою он снова задумал грабеж одного из крестьянских семейств, которое собирался принудить к своему покровительству. Крестьяне были слишком беспомощны и, терроризируемые этим извергом, не осмеливались предупредить стражу. Боялись ужасной, жестокой кары со стороны разбойников.

Потерпев неудачу в последнем покушении на фараона Сесостриса, Кривая Глотка из своего подполья не высовывался. Его подельники уговаривали его присоединиться к Провозвестнику, но он был уверен, что сумеет прожить и без него. Тем не менее, он сам чувствовал, что после ухода от «большого начальника» удача от него отвернулась. Бандит смеялся над экзальтированными проповедями бородатого святоши, желавшего навязать свое жестокое учение всем и каждому, но признавал за ним достаточный ум и избыток суровости, необходимый для победы.

Не признаваясь в этом, Кривая Глотка, не боявшийся ни бога, ни черта, страшился Провозвестника и не осмеливался показаться ему на глаза после поражения, в котором был кругом виноват. Этот человек-сокол будет в ярости и наверняка разорвет его своими когтями!

Тем не менее, нужно было думать, чем поживиться. В этом доме голодранцы наверняка угостят его царским ужином, а потом он вдоволь развлечется с хозяйкой семейства. Кривая Глотка отбивал у своих рабов любую попытку к сопротивлению, а потому с самого начала унижал тех, кто становился его жертвой.

Он двигался осторожно, и чем ближе подходил к дому, тем медленнее шел.

Его инстинкт охотника и на этот раз помог ему избежать катастрофы. Шагах в двухстах от фермы он остановился. Его люди остановились вслед за ним.

– Что там, начальник?

– Слушай, олух!

– Я… Я ничего не слышу.

– И в самом деле? Разве тебе не кажется странным, что из дома не доносится никаких шумов? Даже на птичьем дворе, и то тихо!

– Ну что?

– Ну и то… Это значит, что наших подопечных здесь нет. Ушли… И ждут нас вовсе не крестьяне… Так, давайте отсюда подобру-поздорову!

Когда наблюдатель стражников заметил, что бандиты убегают прочь, он поднял тревогу.

Но было слишком поздно.

Банда Кривой Глотки была уже далеко.

Продавец сандалий вел себя как честный человек и пользовался уважением среди жителей квартала. Все давно позабыли о том, что он не был уроженцем города и приехал откуда-то издалека. Ему удалось полностью раствориться среди низших слоев населения Мемфиса. Никто бы и не подумал, что он может быть частью какой-нибудь подпольной организации, а тем более быть затаившимся агентом Провозвестника!

Когда поздно ночью он вернулся домой, кто-то сзади сгреб его в охапку.

– Кривая Глотка! – воскликнул он, едва вывернувшись из цепких рук. – Ты что тут делаешь? Мы уж думали, что ты умер!

– Где наш главный?

– Откуда мне знать, я…

– Ты, может быть, и не знаешь, но это не значит, что твой начальник не знает, где ты! Слушай! Мои люди вместе со мной хотят попасть к Провозвестнику. Довольно нам драться порознь! Так вот, или ты нам помогаешь, или я прикончу его агентов здесь, в Мемфисе! Разумеется, начиная с тебя!

Продавец сандалий отнесся к угрозе вполне серьезно.

– Хорошо, я помогу тебе.

В южной части Сихема природа была не просто скудной, она была зловещей. Красная растрескавшаяся бесплодная земля, два высохших дерева, каменистое высохшее русло реки, следы змей…

– Начальник не может быть здесь!

– Ты ошибаешься, – возразил одному из членов своей банды Кривая Глотка. – Этот как раз та обстановочка, что ему по вкусу. Этот весельчак совсем ни на кого не похож, приятель. Так, остановимся здесь, и будем ждать.

– А если нам поставили новую западню?

– Лучше помалкивай и расставь четырех часовых.

– Слушай, там кто-то есть!

Откуда ни возьмись, неподалеку возникла высокая фигура в тюрбане, одетая в длинную шерстяную тунику. Человек пристально смотрел на маленький отряд.

– Счастлив снова увидеть тебя, друг, – сказал Провозвестник таким сладким голосом, что у Кривой Глотки застыла в жилах кровь.

– Я тоже, мой повелитель!

С этими словами Кривая Глотка упал ниц и простерся в пыли у ног Провозвестника.

– Я ни в чем не виноват, – стал оправдываться он. – Я просто попытался выжить, но стража висела у меня на хвосте. Эти ничтожные крестьяне выдали меня, боюсь, вы не поверите! Но я не жалею, это скучное существование вовсе не по мне! Мне и моим людям хочется большого дела! И вот мы пришли к вам…

– Что ж, решил-таки слушаться меня?

– Клянусь! И пусть я сдохну, если это не так!

Провозвестник устроил командный пункт в самом центре запутанной системы гротов, соединенных длинными галереями. Если на него нападут, то у него будет несколько возможностей для маневра. Часовые, расставленные вокруг этого затерянного в пустыне естественного лабиринта, гарантировали Провозвестнику максимум безопасности.

Он занимал пещеру, образованную несколькими просторными залами. Один из залов служил для проповедей, на которые ежедневно стекались уверовавшие в него, жадно ловившие каждое слово своего вождя.

Он проповедовал только одно: насильственное обращение неверующих, свержение фараона и подчинение женщин. Повторяясь, эти темы все глубже и прочнее впечатывались в умы его последователей. Шаб Бешеный, самый первый его ученик, ревностно следил за теми, кто недостаточно рьяно предавался изъявлению верноподданнических чувств. Если эти грубые животные не демонстрировали все возрастающий восторг, то плохо кончали. Бешеный всаживал в шею такого скота кремневый нож, и труп изменника еще долго служил назиданию и устрашению обращенных. На пути к победе нельзя было предаваться постыдной слабости.

Самый юный последователь Провозвестника, Тринадцатилетний, выискивал предателей повсюду. Он чуял их безошибочно. Бешеный охотно разрешал ему пытать, а потом убивать потенциальных предателей, зная, что эта работа будет проделана со вкусом. Лишь тот, кто готов был пожертвовать жизнью, достоин был следовать за учителем.

Бина, скрывшаяся с глаз в подземелье, редко выходила к воинам. Постепенно она уверилась в том, что смысл ее жизни в преданном служении своему учителю и господину. Разве она не пользовалась привилегией быть подругой Провозвестника, самым близким ему человеком?

Такая ситуация не нравилась Ибше, командиру ударного азиатского отряда. Он был влюблен в эту прекрасную брюнетку и в тоске жадно пожирал ее глазами. Несмотря на то, что за ним было уже два поражения – в Кахуне и Дахуре, – он все еще пользовался доверием своих соратников. К всеобщему удивлению, Провозвестник не произнес в его адрес ни одного упрека. И бывший кузнец продолжал оставаться членом его штаба.

– Ты что-то нервничаешь, Тринадцатилетний!

– А ты – нет? Наш господин не должен был уходить один!

– Не беспокойся. Разве Провозвестник не пользуется поддержкой демонов пустыни?

– Мы все должны заботиться о его безопасности. Без него мы ничто!

Тринадцатилетний был в ярости. Недавно от одного разбойника пустыни он узнал о смерти Икера. Всем была известна жестокость Аму Сирийца. Да, невеселая новость! Не то чтобы мальчишка испытывал малейшую привязанность к писцу, но ему бы хотелось растоптать его душу и превратить в мстительную марионетку, жаждущую сразиться с фараоном и отомстить за все, в чем тот виноват. А перерезав ханаанское племя, которому было доверено перевоспитание Икера, Аму уничтожил такие прекрасные планы! Всем была известна ненависть Икера к египтянам, поэтому судьба Царского Сына не подвергалась сомнению.

– В следующий раз я пойду за Провозвестником, – пообещал Тринадцатилетний. – И если кто-нибудь посмеет ему угрожать, я вмешаюсь.

– Разве ты не должен слушаться его приказов? – напомнил подростку Ибша.

– Порой не послушаться важнее.

– Ты рискуешь соскользнуть на опасный путь, мой мальчик.

– Он меня поймет! Он всегда будет понимать меня.

Фанатизм мальчишки и других приближенных Провозвестника начинал беспокоить Ибшу. Конечно, нужно было изгнать египетских оккупантов и освободить Ханаанскую землю, но какая власть установится в ней потом? Этот юнец мечтает только о побоищах, а его учитель хочет покорить Египет, Азию и пойти далее! Разве не рискуют люди погрязнуть в убийственном безумии, откуда их сможет исторгнуть только катастрофа? Ибша и рад бы был рассказать об этом юной и прекрасной Бине, спросить ее мнения, но она была неприступна. Она, когда-то такая смелая и независимая, теперь вела себя как рабыня. Не такая ли участь ждет всех верных приверженцев Провозвестника, жадно внимающих каждому его слову?

– Вот он! – ликующим голосом закричал Тринадцатилетний. – Он возвращается!

Провозвестник шел спокойным шагом. За ним шагал небольшой отряд.

– Пусть дадут поесть и попить честным защитникам нашего дела, – приказал он.

Шаб Бешеный стукнул Кривую Глотку по плечу.

– Наконец-то ты раскаялся! Долго же ты собирался… Твое место здесь, среди нас, а не где-нибудь еще. Без нашего господина ты обречен на поражение. А под его началом тебя ждет триумф!

– Ну, по крайней мере, я могу не исповедоваться?

– Когда-нибудь твоя душа откроется учению Провозвестника…

Мистицизм Бешеного выводил Кривую Глотку из себя, но пререкаться было неуместно. Он слишком удачно вышел из положения!

– Догадливый, очень догадливый… Вас невозможно застать врасплох.

– Провозвестник никогда не ошибается, – напомнил Бешеный. – Его устами говорит бог, и только бог диктует ему свои законы…

Из главной пещеры вышла хорошенькая брюнетка, стала перед Провозвестником на колени и поднесла ему кубок соли.

– Какая красотка! – в восхищении воскликнул Кривая Глотка.

– Только не подходи к Бине. Она стала служанкой Провозвестника.

– А наш патрон не скучает!

Лицо Бешеного исказились гневом.

– Я запрещаю тебе так говорить о господине!

– Ну-ну, не нервничай! Все хорошо! Баба остается бабой, и Бина как все. Не будем из этого делать историю.

– Она стала другой. Провозвестник готовит ее к выполнению великих задач.

«Только этого не хватало», – подумал Кривая Глотка. Он сел за миску тушеных бобов, которые вместе с лепешкой показались ему ужасно вкусными. Краешком глаза он следил за Виной и видел, что к ней, когда она направлялась назад в пещеру, подошел какой-то бородатый азиат.

– Бина, мне нужно с тобой поговорить, – шепнул Ибша.

– Это бесполезно.

– Я сражался за тебя, я…

– Наш единственный вождь – это Провозвестник.

– Бина, ты веришь?

– Я верю только в него.

Она исчезла.

Бешеный тоже видел эту сцену. Он не замедлил уведомить о ней своего хозяина.

– Господин, если этот Ибша будет надоедать вашей служанке…

– Не беспокойся об этом. Ибша уже два раза терпел поражение. Теперь я поручу ему дело по его масштабам.

Их было не менее тридцати.

Тридцать вождей ханаанских племен, больших и маленьких, ответили на призыв Провозвестника. Одних привело сюда любопытство, другие решились подтвердить свою полную независимость. Но всем было интересно встретиться с человеком, которого большинство считало пугалом, привидением, выдуманным, чтобы пугать египтян.

Слово взял маленький круглый человечек с рыжей бородой.

– Я, Дэв, говорю от имени самого древнего племени ханаанеев! Нас никто никогда не побеждал, и мы не подчинялись ничьим приказам! Мы нападаем на того, на кого хотим, и тогда, когда хотим. Зачем нам это собрание?

– Ваша раздробленность – это причина вашей слабости. – спокойно объяснил Провозвестник. – Вражеская армия сейчас уязвима. Но победить вы ее можете, только объединившись. Вот, что я вам предлагаю: позабудьте ваши ссоры, станьте в ряды одного отряда под командование единого вождя. И тогда вы освободите Сихем. Если на египтян напасть неожиданно, их можно перебить. Такое проявление силы напугает фараона.

– Совсем наоборот, – возразил Дэв. – Он направит сюда все свои войска!

– О, он этого не сделает.

– Откуда это тебе известно?

– На Египет обрушатся серьезные внутренние проблемы. Царь будет занят их решением.

Какое-то мгновение вожди колебались, но потом спохватились.

– Ты не знаешь генерала Несмонту!

– Да это старик, и дни его сочтены, – усмехнулся Провозвестник. – Он ничего не предпринимает, чтобы захватить вашу территорию именно потому, что боится вас и знает, что он не способен заставить вас подчиниться! Терроризируя Сихем, он заставляет вас думать, что Египет властвует над Ханаанской землей. Но эту иллюзию поддерживаете только вы сами! Некоторые вожди согласились с этим утверждением.

– Вместе вы будете в три раза сильнее, чем та армия, которой угрожает вам Несмонту. Ханаанские освободительные отряды все сметут на своем пути! А это даст рождение новому государству – сильному и свободному!

Дэв, хоть и не стал сторонником этих планов, все же почувствовал, что не может одним движением руки отклонить его.

– Мы должны это обсудить, – сказал он задумчиво.

17

– Господин, – высказал свое сомнение Шаб Бешеный, – разве это сборище отбросов на самом деле сможет составить армию, которой можно будет по праву гордиться?

– Разумеется, нет, мой прозорливый друг!

– Но тогда я не понимаю…

– И, тем не менее, фараон не сможет пренебречь таким формированием. Пока эти жалкие людишки будут делать вид, что готовятся занять египетскую территорию, мы развернем настоящее наступление. Ханаанская земля останется такой, какая есть, – неспокойной опасной территорией, которую раздирают усобицы, большие и мелкие конфликты, противоречия, бесконечные ссоры и столкновения, усугубляемые низостями и подлостями. Но когда я покончу с Египтом, то заставлю этот регион покориться истинному порядку. И никто не посмеет меня ослушаться!

– А если племенам все-таки удастся объединиться?

– Только не в этот раз, Бешеный. Сихем слишком заманчивая добыча для каждого из них.

Вожди племен спорили всю ночь.

На заре Дэв подошел к Провозвестнику.

– Скажи… Какую часть добычи ты хочешь оставить за собой?

– Никакой.

– А… Ну, это облегчает дело. Тогда наши войска поведешь ты!

– Нет, не я.

Маленький кругленький человечек с рыжей бородой в недоумении оглянулся на своих собратьев.

– Тогда чего же ты хочешь?

– Поражения египтян и вашей победы.

– Тогда войсками Ханаанской земли буду командовать я!

– Нет, Дэв.

– Как это нет? Ты что, считаешь меня неспособным?

– Я имел в виду не это. Ни одно из племен не должно возвыситься над остальными. Я бы посоветовал вам выбрать в главнокомандующие Ибшу, который владеет тактикой и имеет навык в подобной борьбе. Как только вы победите, вы вознаградите его по заслугам и изберете себе нового ханаанского царя.

Предложение вождям племен понравилось.

Как только все высказали свое согласие, была подана финиковая водка, и возлияния скрепили новый союз.

– Я совсем не ожидал, что мне выпадет такое счастье, – признался Провозвестнику Ибша. – Тем более что за мной уже два поражения!

– Тогда тебе помешали обстоятельства. К тому же, у тебя не было достаточных средств, не было нужного числа людей, не было необходимого вооружения. На этот раз все будет иначе. Под твоим началом будет целая армия суровых воинов, на твоей стороне будет численное преимущество и неожиданность нападения.

– О, мой господин! Я одержу победу!

– В этом я уверен, мой верный слуга.

– Дадите ли вы мне указание брать пленных или позволите никого не брать в плен, даже если египетские солдаты будут просить пощады?

– Не отягощай себя лишними заботами о едоках.

Ибша с радостью поговорил бы с Виной о своем фантастическом назначении, но эта мысль выветрилась из его головы, как только к нему пришли вожди ханаанских племен. Следовало выработать единую стратегию.

– Подойди ко мне, Тринадцатилетний, – приказал Провозвестник.

Подросток поднял свои восторженные глаза на учителя, потом опустил их и, тяжело вздохнув, прошептал:

– Я недоволен собой, учитель. Я хотел сделать из этого Икера кровожадного воина, преданного нашему делу. Но сириец Аму бездарно угробил его!

– Это не имеет никакого значения, мой юный герой! Ты нас от него избавил, и с этим я тебя поздравляю.

– Вы… Вы на меня не сердитесь?

– Совсем даже наоборот. Я доверю тебе одно очень важное поручение.

Тринадцатилетний вздрогнул.

– Ты ведь знаешь генерала Несмонту?

– Когда этот негодяй допрашивал и унижал меня, я поклялся ему отомстить!

– Этот момент пришел, Тринадцатилетний. Победа приходит тогда, когда врага поражают в голову. Итак, твое новое поручение – убить Несмонту, обезглавить его и размахивать этим своим трофеем перед строем ханаанеев!

К большому удивлению Ибши, обсуждение не затянулось до бесконечности. Вожди племен, поддавшись его серьезному настрою и решимости, отказались от своих обычных требований. Каждый выразил готовность привести своих воинов в пункт сбора за два дня до выступления на Сихем. Договорились собраться в том месте, куда не осмеливаются совать свой нос вояки Несмонту.

Для выяснения сил противника были высланы вперед разведчики. Конечно, придется прорываться через египетские укрепления, и только потом откроется дорога на Сихем! Да и в самом Сихеме уже, конечно, были возведены новые укрепления.

Но Ибшу не страшили никакие препятствия.

Благодаря Провозвестнику он стал настоящим генералом и сумеет доказать, что способен на многое! Такой шанс, как этот, был для него полной неожиданностью, и он сделает его непобедимым!

Его ожидал новый сюрприз: ни один из вождей племен не отказался от участия в союзе! В назначенный день они все собрались в указанном месте. Пришли и воины, полностью готовые к битве.

– Какие новости от разведки? – спросил Ибша.

– Отличные, – быстро ответил Дэв. – Как и предсказывал Провозвестник, египетские солдаты отступили и заперлись в Сихеме. Эти подлые трусы боятся нас! И это все, что осталось от их основной обороны.

Рыжебородый коротышка вывернул к ногам Ибши содержимое корзины.

Разбитые амулеты и скарабеи, разорванные листы папируса, обломки глиняных табличек со священными текстами…

– Детские игрушки, честное слово, детские игрушки! Эти египтяне – сущие дети! Они думают, что их магия нас остановит, но наша магия сильнее! Мы обнаружили, раскопали и уничтожили их призрачную защиту!

– Неужели между Сихемом и нашей освободительной армией нет ни одного солдата Несмонту?!

– Это странно, но это так.

– А как выглядят городские укрепления?

– Они такие же ненадежные, как и эти побрякушки, – с гордостью сказал Дэв. – Старый генерал совсем выжил из ума и укрепил только северную сторону стены. Поэтому нам достаточно легко будет ее обойти. Нападать нужно быстро и значительными силами. Поскольку Несмонту верит в то, что ханаанским племенам не удастся объединиться, эффект от неожиданности такой массовой атаки превзойдет все наши ожидания!

– Все в порядке? – спросил Несмонту у своего адъютанта.

– Да, мой генерал!

– Вражеские лазутчики попались на приманку в виде фальшивых амулетов?

– Сейчас ими занимаются их колдуны. Судя по крикам радости, которые не смогли сдержать лазутчики, они, должно быть, действительно решили, что дорога на Сихем открыта.

– Значит, в скором времени начнется атака… Решив, что наша позиция значительно слабее, а укрепления ненадежны, ханаанеи бросят в бой все свои силы. Наконец-то пришел долгожданный час! Нужно было во что бы то ни стало вытащить их из их проклятого укрытия, где невозможно развернуть войска! Слишком много ручьев, холмов, деревьев, тайных и труднопроходимых троп… А здесь они все будут как на ладони, и я смогу воспользоваться старыми добрыми средствами. Приказываю объявить боевую тревогу!

Ставя на продажность вождя одного из племен, Дэва, Несмонту не ошибся. Тому было плевать на ханааннейский союз, он жаждал только одного – обогащения, а потому рыжеволосый коротышка продал генералу бесценные сведения. В обмен ему была обещана безнаказанность и обширные земельные владения.

Оставалось надеяться, что этот грязный тип не солгал.

– Ну скажи, разве она не чудо?! – воскликнул Аму, обращаясь к Икеру.

Юная сирийка действительно была хороша: небольшого роста, тоненькая, надушенная, с искусным макияжем и с заплетенными в косы волосами. Она опустила глаза и не смела взглянуть на своего будущего мужа.

– Это самая хорошенькая из девственниц долины! – с гордостью сказал сириец. – У ее родителей есть стадо коз, за дочерью они дают тебе дом и поля. Вот ты и стал богатым, Икер! А я, со своей стороны, исполню то, что обещал сам: ты будешь помогать мне в управлении хозяйством и станешь моим наследником.

Царский Сын едва сумел выдавить из себя жалкую улыбку. Аму ободрительно похлопал его по плечу.

– Не робей! Я понимаю, что у тебя по женской части не слишком большой опыт. Пусть это тебя не смущает, малышка сумеет тебя ублажить! Неопытность тоже имеет свои прелести. К тому же, в конце концов, вы поймете, что к чему. А завтра ваша свадьба станет поводом для такой грандиозной попойки, о которой еще долго будут рассказывать небылицы! Но под конец пира не забудь хорошенько спрятать свою жену, потому что я не отвечаю за нравственность своих ребят. Впрочем, и за свою тоже!

Корчась от разбиравшего его смеха, Аму повел девушку назад в дом родителей. К концу первой брачной ночи всему племени должны были быть явлены доказательства девичьей невинности.

Икер стал растерянно расхаживать по комнате, не зная, что предпринять. Кровавый вертелся у него под ногами.

Провозвестник был жив, его местонахождение так и не найдено, а Икеру уготовано невыносимое будущее.

Эта женитьба была против его воли. Он мог любить только одну женщину, и он никогда ей не изменит!

Оставался лишь один путь: бежать этой же ночью и попытаться добраться до Египта. Правда, шансов на это у Икера почти не было…

Теперь, когда решение принято, оставалось продумать все до мелочей. Прежде всего, нужно договориться со своим верным охранником.

– Кровавый! Послушай меня внимательно!

Пес встал, потянулся и сел у его ног. Глаза собаки не мигая, ловили каждый жест хозяина.

– Я хочу уйти далеко отсюда. Ты можешь мне помешать и лаем выдать мой побег. Во-первых, мне не по душе то будущее, которое уготовил мне Аму, а во-вторых, мне, возможно, придется во имя Сесостриса сражаться и с Аму, и с его племенем. Один против всех я долго не выдержу. Но, по крайней мере, эта смерть покажется мне слаще жизни. Если ты согласен помочь мне, то ночью ляжешь у входа в мой шатер. Тогда все подумают, что я сплю. Когда же Аму поймет, что меня нет, я буду уже далеко, и у меня останется хоть какой-нибудь шанс ускользнуть от преследователей. Я понимаю, Кровавый, тебе больно расставаться со мной. Мне тоже. Но я не могу взять тебя с собой, хотя никогда не забуду. Теперь решай сам, поможешь ли ты мне или выдашь меня.

Наконец суматоха улеглась.

Подготовка к свадебной церемонии закончилась, и теперь каждый торопился пораньше лечь спать. Завтра нужно было быть свежим и полным сил, потому что день сулил быть незабываемым, а после веселого застолья наступит жаркий вечер, когда удовольствие станет уделом не одних только молодоженов.

Вечером, за обильным ужином, Аму был на редкость словоохотлив и продолжал сулить несчастному писцу золотые горы. Так что в свой шатер Икер отправился довольно поздно.

Когда все крепко уснули, он осторожно вышел. Перед ним стоял Кровавый.

– Я ухожу, малыш!

Икер поцеловал собаку в лоб и нежно потрепал его по холке.

– Поступай как хочешь. Если ты станешь удерживать меня, я не стану на тебя сердиться.

Пригнувшись, Икер направился к южной границе лагеря, которую охранял только один часовой. Он обогнет его ползком.

А потом – неизвестность… Долгий путь, в конце которого его, без сомнения, ждет погибель…

Икер оглянулся.

Кровавый тоскливо смотрел ему вслед, потом очень медленно стал укладываться у входа в шатер. Только один раз он позволил себе тихо-тихо жалобно простонать.

– Какой прекрасный день! – радостно говорил Аму, осматривая лагерь, который очень скоро благодаря мудрому управлению Икера превратится в цветущую деревню.

– Скоро ли будет готова невеста? – спросил Аму у стражи, поставленной возле дома родителей девушки.

– За это не тревожьтесь, начальник! Там все уже почти сделано.

– А жених, надеюсь, здесь никому не докучает?

– Я бы не позволил ему сюда войти, – ответил охранник, игриво сверкая глазами. – Каждый должен дожидаться своего часа, разве не так?

У шатра Икера сторожил Кровавый.

– Все уже давно встали, – сказал сириец, – а почему же жених так долго спит? Это странно.

Он хотел подойти, но пес заворчал и показал клыки.

– Эй, Икер! Проснись! – закричал Аму, вокруг которого тут же собралось несколько зевак.

Никакого ответа не последовало.

– А ну, уберите отсюда этого паршивого пса! – приказал Аму своим воинам.

Те побежали за пиками, но сдвинуть собаку было не так-то легко, и воинам пришлось порядком повозиться, прежде чем Кровавый согласился отодвинуться.

Аму вошел в шатер и почти тотчас оттуда вышел. Кровавый моментально успокоился.

– Икер удрал, – мрачно объявил Аму.

– Нужно отправиться в погоню! Мы приведем его! – наперебой закричали все.

– Это бесполезно… Рано или поздно он убежит снова. Я позабыл, что египтяне не могут жить вдалеке от своей страны. Но Икер ее никогда больше не увидит. Слишком велико расстояние, слишком опасен путь.

18

Исида вышла из библиотеки Дома Жизни в Абидосе. Как раз в этот момент какой-то временный жрец и подал ей письмо, скрепленное царской печатью…

Боясь, что в письме ее ожидает какая-нибудь дурная новость, Исида пошла в храм Сесостриса, чтобы собраться с духом. Здесь, окруженная тянущимися вдоль стен изображениями богов и иероглифическими текстами, прославляющими вечный ритуал, она вспомнила и заново пережила все этапы своего посвящения. Но забыть об Икере ей не удалось. Никогда еще его отсутствие так не смущало ее. Но ведь она сама еще не решила, любит ли она?

Если в этом письме ей сообщают о его гибели, то хватит ли у нее сил продолжать борьбу с врагами Осириса?

Выйдя из святилища, Исида, обычно так приветливо всем улыбавшаяся, едва кивала в ответ на почтительные поклоны временных жрецов, желавших ей доброго дня и произносивших заклинание: «Защита твоему KA!".

Она уединилась в маленьком садике, устроенном перед небольшим надгробием. Там стояли стелы, позволявшие своим заказчикам приобщиться к таинствам Осириса. Не имея сил унять охватившую ее дрожь, она сломала печать и развернула папирус.

Сесострис сообщал ей о получении кодового послания, подписанного Икером.

Жив…

Исида прижала письмо к сердцу. Стало быть, и на этот раз интуиция не подвела ее.

Где же он сейчас? Какие опасности его подстерегают? Икер еще жив. Он, должно быть, сумел проявить невероятную способность к адаптации и мужество. Но долго ли волшебство и удача будут защищать его?

Новоявленный генерал Ибша, сиявший от счастья в предвкушении легкой победы, был разряжен как на праздник – в цветном схенти и черных сандалиях, с мечом в руке. Рядом с ним вожди племен с вожделением наблюдали за будущей жертвой – городом Сихемом. Еще бы! Скоро Сихем станет столицей свободного Ханаанского царства!

Каждый уже подумывал о том, как будет добывать себе власть и избавляться от досадных соперников – своих бывших союзников. Однако сначала требовалось одержать убедительную победу и уничтожить как можно больше египтян.

– Вот недоумки! Это же надо было додуматься забраться всей армией за одни крепостные стены! Старик Несмонту, надо думать, совсем зачах, командовать ему не по зубам. Итак, слушайте! Направим массированный удар на южную сторону, где почти нет укреплений. Но еще раз напоминаю вам: пленных ни под каким предлогом не брать!

Внезапно тишина раскололась воем множества голосов, началась атака…

– А вот и они… – тихо произнес адъютант.

– Только на юге? – спросил Несмонту.

– Да, только на юге.

– Это их первая ошибка. А скажи, не видно ли где их резервных частей?

– Нет, мой генерал.

– Вторая ошибка. А где вожди племен?

– Все вместе во главе войска.

– Третья ошибка. Наши воины все на местах?

– Так точно.

– Что ж, сегодня будет прекрасный денек! – улыбнулся Несмонту.

Ибша думал, что сопротивление египтян будет отчаянным. Но, к великому его удивлению, те покорно отступали.

Ханаанеи захватывали улицу за улицей, переулок за переулком и тщетно пытались нащупать врага, которого нужно было уничтожать. Но когда они останавливались, чтобы перевести дух, в то же самое мгновение на террасах и крышах оставшихся сзади домов возникали десятки египетских воинов, которые стрелами своих луков накрывали нападавших.

Египтяне били с короткого расстояния и очень точно, поэтому за несколько минут они уничтожили добрую половину ханаанской армии.

Оставшихся в живых ханаанеев охватила паника, и они, не дожидаясь приказа, начали предпринимать попытки выбираться из ловушки.

Но, повернув назад, они лицом к лицу столкнулись с двумя полками пикинеров, которые молча преградили им дорогу.

– Вперед! – проревел Ибша, пытаясь заставить себя забыть о боли, которую причинял ему впившийся в ногу дротик.

Схватка оказалась жестокой, но короткой. Лучники, продолжая осыпать ханаанеев градом стрел, вели стрельбу на поражение. А стена копий не давала уйти ни одному дезертиру.

– Не убивайте меня, я ваш союзник! – кричал обезумевший от ужаса Дэв. – Это мне вы обязаны своей победой!

Генерал Несмонту не счел нужным рассказать о своей тактике продажному вождю племени. И рыжий коротышка по-прежнему считал, что ему удастся ускользнуть, а потом прийти за вознаграждением за сотрудничество, но ход сражения не оставлял ему шансов на жизнь.

Ибше, генералу на час, пронзенному стрелами, еще хватило сил, чтобы вонзить меч в спину предателя Дэва…

Наконец настала тишина. На мгновение ее прервали возгласы последних оставшихся в живых ханаанеев, попытавшихся унести ноги. Но и их навеки успокоили египетские стрелы.

Египтяне и сами удивлялись той быстроте и легкости, с какой им удалось одержать победу.

– Да здравствует Несмонту! – закричал в порыве благодарности один пехотинец, и его крик был поддержан всей армией.

Старый генерал поздравил своих верных солдат с победой, похвалил их верность его приказу и хладнокровие.

– Что делать с ранеными? – после поздравлений спросил его адъютант.

– Их нужно выходить, а потом допросить.

Рухнув всем телом на Тринадцатилетнего, один из вождей спас его. Парень долгое время пролежал тихо, потому что вполне осознавал, что катастрофа ханаанской армии была сокрушительной. К тому же вылезти из-под трупа означало немедленно быть убитым самому.

Краешком глаза Тринадцатилетний рассматривал груды тел своих соплеменников, устилавших теперь главную улицу Сихема.

Но больше всего он переживал, что не сможет выполнить поручение Провозвестника и разочарует его.

Тринадцатилетний раздумывал, как ему лучше всего поступить… И тут судьба ему улыбнулась!

Прямо на него шла группа египетских офицеров, а во главе ее был его главный враг – Несмонту!

Генерал, прохаживаясь по улице, отдавал распоряжения… Вот он остановился… К нему наклонился один из адъютантов… Несмонту приказал сжечь останки погибших и произвести в городе дезинфекцию…

Еще несколько шагов, и командующий вражеской армией окажется рядом… И тогда… Тогда его победа обернется для него катастрофой, а жертвы ханаанеев – не напрасными!

Тринадцатилетний покрепче сжал рукоять своего кинжала. Сейчас он изо всей силы всадит его в грудь генерала.

Когда один из солдат стал оттаскивать в сторону прикрывавший Тринадцатилетнего труп, мальчишка рывком вскочил и, извернувшись как змея, нанес удар.

В то же мгновение жестокая боль пронзила его спину.

Его взгляд затуманился, но он все же пытался разглядеть Несмонту.

– Я… я убил тебя!

– Нет! – ответил генерал. – Это ты умираешь.

Тринадцатилетнего стошнило кровью, и взгляд его померк…

Заслонив генерала своим телом, адъютант спас своему командиру жизнь. Он подставил свою руку, и удар Тринадцатилетнего пришелся как раз по артерии. А в это время один из пикинеров вонзил свою пику в нападавшего.

– Мне уже несколько минут казалось, что там, под телом, кто-то елозит, – признался пикинер, довольный тем, что ему удалось обезвредить мятежника.

– За это тебе полагаются награда и повышение в чине, – объявил генерал. – Ну а этому желторотому бедолаге – небытие.

– Бедолаге? Ну нет, мой генерал, в этом я с вами не соглашусь! Это фанатик! – возразил адъютант, которому уже оказывал помощь военный медик. – Мы столкнулись с воинами тьмы, которые не останавливаются перед тем, что калечат души своих детей, внушая им только одну мысль – убивать!

Оказавшись снова в Мемфисе вместе с Виной и Шабом Бешеным, Провозвестник затаился.

Но с каждым часом его глаза все ярче разгорались кровавым огнем.

– Ханаанская армия только что полностью разбита, – в один из дней объявил он своим подчиненным. – Теперь настало время жестоких репрессий. Сесострис понял, что его враги способны объединиться, а значит, будущий мятеж может стать гораздо более масштабным. Поэтому теперь он сочтет своей задачей максимальную концентрацию войск в Сирийской Палестине. Ну а у нас развяжутся руки, и мы нанесем удар прямо в самое сердце Обеих Земель.

– Удалось ли выполнить свое задание Тринадцатилетнему? – спросила Бина, и голос ее странно задрожал.

– Не сомневаюсь, что он подчинился моему приказу, но результат мне пока неизвестен. Если Несмонту убит, то боевой дух египетской армии упадет. Пока этого нет. Зато погиб Ибша, и он больше не будет тебе докучать.

Кривая Глотка и остальные заговорщики, пришедшие вслед за Провозвестником в Мемфис, кто как мог, затаились. Большая их часть смешалась с торговцами и купцами. Все беспрепятственно прошли через посты стражи, потому что стражники искали главным образом оружие.

И все же найти то, что будет потом использовано воинами Провозвестника, стражники не смогли.

Взвыл противным голосом дикий кот.

После нескольких дней изнуряющего бега по лесам, болотам и степи Икер чувствовал, как его оставляют последние силы.

Если эта кошка спрыгнет с сухого дерева ему на спину, он погиб.

Он зло вцепился в свою палку и угрожающе потряс ею в воздухе.

Испугавшись, кот бросился наутек.

Вперед… Нужно двигаться вперед…

Царский Сын поднялся, ноги его двигались, словно сами по себе, привычно неся свою ношу.

Но и они в конце концов сдались…

Икер упал, вытянулся и… уснул.

Икера разбудило пение птиц.

В нескольких шагах от него блестело большое озеро, на котором росли лотосы.

Удивившись, что он все еще жив, Икер с удовольствием бросился в воду. Его охватила детская радость, он плескался и плавал. Нырнул, ухватился за стебель папируса, оторвал его и, зажав в зубах, поплыл к берегу. По языку потек сладкий сок… Лежа на песке, Икер жевал стебель и медленно возвращался к прежним надеждам…

И вдруг черная плотная туча закрыла от него солнце.

Сотни ворон слетелись отовсюду. И у каждой крепкий и острый клюв…

Вот одна из птиц отделилась от общего строя и спикировала на него. Удар ее клюва рассек Икеру руку. Вслед за первой вниз бросились еще десять… Икер вскочил на ноги и метнулся в кусты, стараясь там затаиться так, чтобы птицы о нем забыли.

Но птицы яростно каркали и не собирались убираться. Они кружили над своей жертвой, выгадывая момент для нападения.

Тогда Царский Сын стремительно выпрямился и запустил своей палкой в самую середину стаи.

Эта палка обладает магической силой, может быть, она сумеет рассеять опасность? Ведь вороны вредят душе и могут сглазить удачу!

От броска птицы бросились кто куда. Но тут же вернулись. Вот одна из них клюнула Икера в левое плечо, и оттуда брызнула кровь. Другая птица вцепилась ему в волосы и вырвала клок. Остальные в это время кружились и кричали.

Но вот хищницы стали описывать круги все шире и наконец улетели.

Палка упала к ногам Икера.

Опасаясь новой атаки, он поспешно ушел с этого проклятого места.

Пустыня не имела ни конца, ни края.

Красная выжженная земля, растрескавшаяся от раскаленного солнца. Иссохшие растения, умершие от жажды. Ни одного колодца.

В какой же стороне Египет?

Далеко, очень далеко… Пожалуй, не дойти…

В какую-то минуту Икеру показалось, что у него нет больше представления о том, где находятся стороны света, где горизонт, где небо и где земля… Надежды никакой. Только раскаленный зной и жажда. Да, вот и смерть пришла… Икер умрет совсем один, и над телом его никто не исполнит ритуала, никто не похоронит… Что ж, видимо, трагедия «Быстрого» – того корабля, на котором он был обречен смерти, – повторяется по воле богов. Но на этот раз спасительная волна не унесет его на остров КА, и никто не придет ему на помощь…

Глубоко погруженный в себя и не ощущавший больше ожогов беспощадного солнца, Икер сел в позу писца.

Смерть казалась ему теперь манящей и желанной, как выздоровление после тяжелой длительной болезни. Он с жадностью упивался ее дыханием, которое обволакивало его чудным ароматом, возвращением на родину после долгой ссылки, прохладой тихого вечера. Ему привиделось, будто он сидит у себя дома под навесом, журчат струи фонтана, он отдыхает после трудного дня…

Икер отрекается от борьбы. Тем более что она совершенно бесполезна…

И вдруг из лучей света словно сложилась какая-то фигура. Да, это птица с человеческим лицом…

Приглядевшись, Икер понял, что у птицы его собственное лицо. Это он сам смотрел сейчас на себя со стороны.

– А ну-ка, прекрати себя растравлять! – сказа ему птица. – Если так покончишь с собой, это будет трусостью! Ведь ты должен передать фараону сведения, от которых зависят жизнь и дальнейшая судьба Египта! Не смей уходить в небытие!

Произнеся эти слова, птица взмахнула мощными крыльями и взвилась в поднебесье, к самому солнцу…

Что же это? Значит, он ее видел? Значит, он еще способен видеть и чувствовать?

Раз так, нужно действовать.

– Но в какую сторону идти? Это безумие… Куда ни пойдешь, везде пустота и бесконечное блуждание…

И тогда он увидел ее…

Это была четырехгранная колонна. На каждой из ее граней сияло лицо Исиды, такое спокойное и улыбающееся…

Икер обошел вокруг и увидел, что на южной грани изображение Исиды сияет гораздо ярче.

– Исида, я люблю тебя. Дай мне ориентир, молю тебя!

Стиснув зубы, Царский Сын двинулся вперед – в том направлении, которое указала ему Исида, на юг.

19

Всем жителям Мемфиса был известен триумф Несмонту. Службы Секретаря Дома Царя сделали все, чтобы весть об этой победе достигла самых удаленных уголков страны, чтобы и там смогли прочесть тексты, составленные Медесом. В них объявлялось, что мятежу ханаанеев положен конец, а также прославлялись подвиги досточтимого генерала.

Но все же, когда Несмонту предстал перед фараоном, его лицо было угрюмо.

– Сихем полностью под нашим контролем, Великий Царь. Несколько враждебных племен, высланных за неповиновение, частично уничтожены. Но радоваться я не могу.

– Откуда такой скептицизм, генерал?

– Потому что я не могу назвать свою победу настоящей. Ведь мы сражались не с армией, а с шайкой грязного сброда. Не отдавая себе отчета, они двигались прямо к собственной гибели.

– Кто ими командовал?

– Все равно что никто. Это было разношерстное сборище, не только неспособное продуманно вести наступление, но и разумно отступать. Не говоря о ходе сражения. Впрочем, это было не сражение, а побоище…

– Разве ты это не предвидел, Несмонту?

– Это верно, мой государь. У ханаанеев ложь и предательство являются правилом жизни. И я, конечно, предпринял меры предосторожности. И все-таки я не был готов к такой легкой победе…

– И что ты по этому поводу думаешь?

– Этих слепцов кто-то сознательно отправил на бойню. Нас хотели убедить в том, что ханаанеи собрали освободительную армию и что она может представлять собой реальную опасность.

– Но разве ты сам не предпринимал попытки вытащить ее из потаенных убежищ и завлечь в Сихем?

– Да, Великий Царь. И я должен признаться, что действия мои оказались небезуспешными. Но все-таки… Меня не покидает ощущение, что кто-то меня одурачил.

– Разве ты не подавил восстание?

– На короткий срок, конечно. Но на самом деле я чувствую, что нас заманивают в ловушку.

– По-твоему, ханаанеи могут создать новую освободительную армию?

– Если бы они соединились с сирийцами, то, может быть, им это и удалось бы… Но лично я не слишком верю в возможность такого союза.

– Нужно ли нам держать большую часть войска в Ханаанской земле?

– Вот именно! Это и есть главный вопрос! Здесь может быть два решения. Первое: признав, что это странное и трагикомическое нашествие было призвано доказать, что восстания абсурдны и ни к чему не ведут, мы выводим из Сирийской Палестины лишние силы и в этом случае подвергаем себя опасности истинного нападения на наши границы. Второе: мы продолжаем относиться к ханаанеям с недоверием и сохраняем оккупацию региона. В этом случае нам могут нанести смертельный удар где-нибудь в другом месте…

– У тебя есть новости от Икера?

– Нет, Великий Царь. В отличие от Собека я убежден, что его прежнее послание не потеряло для нас актуальности. Но оно, увы, столь туманно, что я не могу рисковать жизнью своих солдат, даже опытных, отправляя их в такую опасную местность. Если Царский Сын не даст нам более подробных сведений о местонахождении Провозвестника, я не сдвинусь с места.

Собек-Защитник торжествовал.

– Как я и предполагал, Великий Царь, послание Икера имело только одну цель – ввести нас в заблуждение! Он хотел добиться того, чтобы наши войска рассредоточились, а в это время ханаанские полчища ударили бы по беззащитному Сихему. К счастью, генерал Несмонту не поддался на его провокацию.

– А мой анализ отличается от твоего, – возразил Секари. – Икером воспользовались, чтобы забросить сюда ложную информацию. И как только Царский Сын это обнаружил, он укрылся от этих людей, надеясь присоединиться к нам и сообщить правду.

– Тогда одно из двух: Икер или погиб, или предал нас, – отрезал Собек. – Дружеские чувства Секари не позволяют ему быть объективным.

– Я повидал немало опасных ситуаций, и никогда не позволял себе поддаваться каким бы то ни было чувствам! Просто я хорошо знаю Икера. Я уверен в одном: есть предатели здесь, при дворе фараона, они продали Икера врагу. Но все равно он вернется.

– Ну а в этом случае, – пообещал Собек, – я лично засажу его в тюрьму.

– Откуда такая ненависть? – спросил его Секари.

– Речь идет не о ненависти, а о благоразумии. Предатель – это сам Икер. Хоть я и ненавижу большинство придворных, мое расследование ничего не дало. Есть льстецы, есть трусы, но ни один из них не способен на такой риск! А вот Икер хотел заколоть самого фараона!

– По-твоему, он не доказал свою невиновность?

– Как раз наоборот! Он присоединился к нашим врагам и теперь сражается с нами за пределами Египта! И если он вернется в Мемфис, то снова попытается нанести удар по фараону. Но этот змей будет повержен, потому что я размозжу ему голову!

– Будущее докажет тебе, что ты неправ, Собек!

– Нет, это ты ошибаешься, Секари!

Фараон промолчал.

И каждый из противников воспринял это молчание как одобрение собственной позиции.

Ну наконец хоть какая-то реакция!

Секари просто извелся, безуспешно пытаясь нащупать среди стражников из ближайшего окружения Собека хоть какую-то брешь! Неужели они образуют монолитное целое?

И вот один из них, седеющий мужчина лет сорока, все же согласился поговорить, хоть и под страшным секретом.

– Вы собираете сведения о Собеке?

– Ну, это, пожалуй, слишком громко сказано, – отшутился Секари. – Никому и в голову не придет сомневаться в его честности.

– Тогда в чем вы его обвиняете?

– Он несколько враждебен в отношении некоторых знатных людей и высокопоставленных чиновников. Иногда он слишком прямолинеен, что, согласитесь, вредит поискам истины.

– То, что вы говорите, чистая правда! – воскликнул седоватый мужчина. – Собек упрям, и, если что-то решил, ничто не заставит его изменить свое мнение. Хотя он порой и неправ.

– Например, в отношении Царского Сына Икера?

– Например.

– Не использует ли он каких-нибудь незаконных способов, чтобы вредить ему?

– Боюсь, что это может быть и так.

– А не мог бы ты выразиться поточнее?

Мужчина заколебался.

– Это трудно… Собек – мой начальник, и я…

– Речь идет о государственном деле, а не о торговой сделке! Если ты согласишься рассказать, то окажешь огромную услугу фараону.

– А получу ли я повышение по службе, в котором Собек мне отказывает?

– Этого я не знаю. А по каким причинам?

Стражник опустил глаза.

– Так, пустяки.

– А именно?

– Я не из этих мест, вот и все! Жестокость, аресты, риск…

– Убирайся.

– Вы даже не хотите выслушать мои соображения?

– Ты жаждешь лишь выплеснуть побольше грязи на голову своего начальника, и у тебя нет ничего серьезного, что бы ты мог мне сообщить. Сиди на своем месте и позабудь о своих обидах. Они несправедливы.

Седоватый стражник, смутившись, протестовать не решился.

Секари не тратил времени на пустую болтовню.

Опустив на пол тяжелый мешок, наполненный лекарствами, доктор Гуа безнадежно вздохнул. Лечить высокопоставленных больных было нелегким делом, но лечение супруги Секретаря Дома Царя вымотало бы и целый отряд врачей.

Доктор, щуплый и невысокий, казалось, не выдержит поток громких жалоб женщины, полагавшей, что она страдает всеми возможными и невозможными болезнями.

– Ах, доктор, вот наконец и вы! Все мое тело болит, моя жизнь – сплошная мука! Мне нужны лекарства, много лекарств!

– Перестаньте жестикулировать и сядьте. Мне же нужно осмотреть вас. Если вы будете продолжать в том же духе, я уйду.

Супруга Медеса покорилась и села как послушная маленькая девочка.

– А сейчас честно ответьте мне на мои вопросы. Сколько раз в день вы принимаете пищу?

– Четыре… Скорее, пять.

– Я же сказал: честно!

– Пять.

– И каждый раз пирожные?

– Почти… Да, каждый раз.

– И жирное?

– Но без него, – потеряла терпение пациентка, – кухня не имеет никакого вкуса!

– В вашей ситуации, – настаивал доктор, – любое лечение обречено на провал. Измените свои привычки, свое питание, или я передам вас в руки другого врача.

– Меня гложет тоска, доктор! Если у меня не будет такого утешения, я долго не протяну. Когда я ем, я успокаиваюсь и могу заснуть.

Гуа потер брови.

– У вас прекрасный муж, великолепный дом, вы богаты… Отчего же вдруг такая тоска?

– Я… я не знаю.

– Не знаете или отказываетесь мне признаться?

Супруга Медеса разразилась рыданиями.

– Хорошо… Я выпишу вам успокаивающие пилюли на основе садового мака. Но все же необходимо стараться меньше есть и лучше выбирать пищу. Иначе нам будет трудно победить ваши страдания.

– Вы спасаете меня, доктор, вы меня спасаете!

Опасаясь, что пациентка снова впадет в бурные излияния, которые ему претили, Гуа открыл сумку и стал вынимать оттуда пакетики.

– Вот. Одна пилюля утром, две перед сном.

– Когда вы снова нас посетите, доктор?

– Вам необходимы несколько недель лечения. Строго следуйте моим предписаниям.

Гуа вышел из дома Медеса заинтригованным. Если эта женщина не сошла с ума, то она страдает из-за слишком страшной тайны, которую не может вынести ее душа. И он сможет вылечить ее только в том случае, если сумеет освободить ее от этой тяжести.

Секретарь Дома Царя смотрел на свою жену и удивлялся.

– Ты сегодня выглядишь веселее!

– О, это пилюли доктора Гуа! Этот врач – настоящий гений. Взгляд Медеса помрачнел.

– Ты не слишком много болтаешь, я надеюсь?

– О нет, успокойся! Гуа занимается только лечением и совершенно не следит за моей болтовней!

– Тем лучше, дорогая, тем лучше. Никогда не говори ему обо мне и о своем умении подделывать почерки. Ты меня хорошо поняла?

Она прижалась к мужу и нежно заглянула в его глаза.

– Я – лучшая твоя опора, моя любовь!

Медес начинал потихоньку успокаиваться. Ни начальник стражи, ни Верховный Казначей не имели против него никаких улик. Если они даже и подозревали его, что ж! Это вполне нормально, потому что среди придворных – а двор, как всегда, кишмя кишел тысячами сплетен – любой мог оказаться под подозрением! Яд, который разлил Провозвестник, постепенно распространялся, подрывая доверие людей друг к другу и разрушая тем самым основы египетского царства, потерявшего опору и не способного вернуть спокойствие.

Каждое утро Медес поздравлял себя с тем, что у него такой сильный союзник, как Провозвестник. О, он не стремился к жестокости и шел к своей цели окольными путями.

Сегодня Секретаря Дома Царя встревожило зашифрованное известие, и он срочно отправился к ливанцу, предприняв, как всегда, соответствующие меры безопасности. Уверившись, что за ним никто не следит, он передал слуге-привратнику кусок кедровой коры, на котором был изображен иероглиф дерева.

В гостиной на низких столиках ни малейшего признака пирожных.

Ливанец выглядел вовсе не жизнерадостным, куда-то девались его веселость и беззаботность.

– Через несколько дней прибудут товары.

– Ты хочешь сказать, что…

– Их количество будет даже несколько больше, чем заказано. Мы готовы действовать.

У Медеса перехватило горло.

– Послушай, действительно ли Провозвестник это приказал?

– Вас пугают последствия?

– Разве они не будут чудовищными?

– В этом и состоит цель операции, Медес. Если боитесь, отказывайтесь!

– Но Провозвестник мне этого не простит.

– Рад, что вы это понимаете. Но этой ясности между нами недостаточно: теперь вам следует заняться мерами по облегчению административного контроля. И тогда состоится самая масштабная операция. Такая, какой свет еще не видывал!

20

Вечером, как обычно, жрец, отвечавший за светильники в мемфисском храме Хатхор, отправился за маслом в хранилище, расположенное с внешней стороны здания. Масло только что привезли и разгрузили.

Жрец пошел привычным маршрутом и привычными жестами наполнил сосуды. Ему нравилось смотреть на результаты своей работы, и он остановился, созерцая маленький огонек, едва освещавший жилище богини.

Медленным и торжественным шагом он подошел к светильнику, поднес к нему фитиль и направился в тот зал храма, в котором стояла модель ладьи Осириса, свет на которой зажигался раньше, чем в других местах.

Проникнутый значимостью святой минуты, жрец поднес фитиль, чтобы зажечь долгожданный огонь.

В одну секунду масло вспыхнуло.

Огромный столб пламени рванулся ввысь и охватил руки, туловище и лицо бедняги. Пока он, воя от боли, пытался отойти в сторону, пламя охватило священную ладью, а вокруг занялся пожар…

Начальник писцов, как обычно занятый наблюдением за поставками в столицу фруктов и овощей, смотрел недоверчиво.

– Ты гарантируешь мне качество своего касторового масла? Все мои кабинеты должны иметь ровное и яркое освещение.

– Производитель вызывает доверие.

– Я хочу пересчитать кувшины.

– Да я уж их три раза пересчитывал!

– Ты – может быть. Но ты – это не я.

Тщательно проверив количество привезенного, чиновник решился, наконец, поставить свою печать, позволяющую поставщику получить оплату в службе визиря.

Дни предстояли тяжелые, поэтому начальнику писцов потребуется потратить немало дополнительного времени, чтобы наверстать прежние упущения администрации. Учитывая строгость Кхнум-Хотепа, такое положение не могло продлиться долго. И все же сейчас писцам придется попотеть и на ближайшее время отказаться от отдыха, чтобы оказаться на высоте.

Настроение у писцов было соответствующее, но они молча подчинились требованиям начальника. Опасаясь, что могут не удержаться от невоздержанных высказываний, они корпели над папирусами и табличками.

День клонился к вечеру.

– Зажгите светильники, – приказал начальник.

С дюжину ламп вспыхнули одновременно.

Крики ужаса, потом паника… Пожар охватил папирусы, писцовые принадлежности, деревянные сиденья, стены.

Одному молодому писцу удалось все-таки выскочить из этой пылающей печи.

В ужасе он смотрел на город, в разных местах которого к небу поднимались столбы черного дыма. Многие здания администрации были охвачены пламенем.

Шеф-повар ругался не переставая. Пир на тридцать персон! Нужно готовить, а первосортного масла все еще не привезли.

Наконец, в улицу завернули тяжело груженые повозки.

– Твое лицо мне незнакомо, ты кто? – спросил шеф-повар усача, сидевшего на первой повозке.

– Мой господин болен, я приехал вместо него.

– И так опоздал! Рискуешь лишиться места, приятель.

– Виноват, но вы не правы. Я потратил так много времени, чтобы отобрать самое лучше масло!

– Покажи-ка.

Один за другим шеф-повар открыл все кувшины.

– Восемь кувшинов моренгового и оливкового масла. Высшего качества.

Подозрительно покосившись на поставщика, повар попробовал на вкус.

– Кажется подходящее. И чтобы впредь таких промашек не было! Смотри у меня!

– Не беспокойтесь, я буду осторожен.

Раздражаясь из-за того, что приходится работать впопыхах, и чувствуя легкое недомогание, шеф-повар все же успел приготовить закуску, мясо и рыбу. Получилось довольно вкусно. Приглашенные ели с аппетитом, и комплименты сыпались на шеф-повара в изобилии.

И вдруг все пошло прахом.

Одну женщину вырвало… Только слуги успели отнести ее в сторону, как двое других приглашенных стали жертвой таких же симптомов… Болезнь быстро охватила всех обедавших, некоторые впали в состояние комы…

Срочно вызванный доктор Гуа констатировал несколько смертей. Обследовав тех, кто выжил, он поставил диагноз, который поверг в ужас не только шеф-повара.

– Пища отравлена.

Главный интендант и начальник архива в Мемфисе был счастлив, что может подарить своей супруге роскошный подарок – флакон ладана, источавший теплый амбровый аромат. Он приобрел его по совету своего двоюродного брата у одного перекупщика, который недавно приехал в столицу.

Богатая дама, как и ожидал счастливец, несказанно обрадовалась подарку. Она тут же представила, как побледнеют от зависти ее лучшие подруги. Она еще не знала, что большинство из них тоже приобрели драгоценный ладан у того же поставщика.

Но едва супруга чиновника успела нанести на шею несколько капель ладана, как у нее помутилось в глазах. Она качнулась, безуспешно попытавшись ухватиться за мебель, и распласталась ничком.

Муж, удивленный, что жена не выходит к завтраку, отправился в ее комнату.

Шея несчастной представляла собой огромную зияющую рану, выеденную кислотой.

– Ты что-то неважно выглядишь, – сказал помощник своему капитану, который едва управлялся с рулем тяжелой баржи, груженной хлебом. Баржа плыла в Файюм.

– Нет, нет, ничего, не бери в голову. Я просто устал.

– Что ты ел утром?

– Хлеб и финики.

– Ты не забыл принять свое лекарство от боли?

– Ну уж нет. Его-то я как раз принял. Врач прописал мне новый порошок с ладаном из Азии. И моя спина больше не болит.

Перед глазами капитана мерно покачивались воды Нила. Вдруг капитану показалось, что с десяток военных кораблей мчатся прямо на их баржу. С кораблей неслись воинственные крики.

– Бежим, нас атакуют!

Бросив штурвал, капитан попытался прыгнуть в воду. Помощник едва успел ухватить его за пояс.

– Мы погибли, – кричал тот. – Мы все погибнем!

Голова капитана запрокинулась, тело обмякло. Помощник уложил его на палубу и похлопал по щекам.

– Капитан, очнитесь! Никакой опасности нет.

– Кажется, он умер, – произнес один из моряков.

Прекрасная Ненуфар была на вершине счастья. Она не только вышла замуж за важного чиновника, который был к тому же красив и богат, у нее был замечательный прогноз относительно будущих родов. Ей предсказали, что она родит легко и что у нее будет сын. Молодая женщина жила в прекрасном доме на юге Мемфиса, и двое слуг помогали ей, а она их с удовольствием баловала.

А вот и последний подарок ее любящего мужа, о котором она так долго мечтала: привезенный с Кипра великолепный флакон в виде беременной женщины! Беременная женщина не просто ждала ребенка, она была матерью и кормила грудью своего первенца! Во флаконе было моренговое масло, с помощью которого массажистка умащивала ее тело. Масло способствовало открытию пор и давало возможность телу напитаться энергией, отчего прибавлялись силы у матери и ребенка.

Опытные руки массировали тело, и молодая будущая мать испытывала самые приятные ощущения.

Она почти задремала, как вдруг чудовищный ожог исторг из ее груди крики отчаяния.

В изумлении замерли руки массажистки, а потом служанка в ужасе отпрянула.

– Я горю! Воды! Быстро воды!

Но вместо облегчения вода принесла еще большие страдания…

Менее чем через час юная женщина скончалась в страшных мучениях. За ней последовала массажистка. Ребенок так и не родился…

Больше ста случаев – столь же ужасных, сколь и похожих! Доктор Гуа разрывался между несчастными. Он никуда не поспевал, хотя и торопился. Ни одну из жертв масла для массажа доктору спасти не удалось.

Баржа пристала к набережной Абидоса.

Десяток солдат стали у трапа. Во главе отряда – комендант, назначенный Собеком-Защитником.

Комендант поднялся на баржу и обратился к капитану.

– Что ты везешь?

– Специальный груз для Мемфиса. Предъявить документы?

– Конечно.

Документы и разрешения были в полном порядке.

– Моренговое масло для тела и пищи, масло для светильников и флаконы с ладаном, – перечислял моряк.

– Кто отвечает за поставку?

Капитан поскреб подбородок.

– Не знаю, это не мое дело! Можно разгружать?

– Давай.

Военный проверил список движения кораблей еще раз, потом открыл список, в котором были зафиксированы все передвижения с начала месяца. Этот корабль там не значился. Впрочем, ничего тревожного в этом не было, потому что неожиданные отправки не были редкостью. А печать администрации визиря, приложенная к документам, рассеяла и последние сомнения офицера, которому было поручено следить за безопасностью порта Абидоса.

Но разве он не занял нынешний пост исключительно благодаря своей неискоренимой недоверчивости? Что-то подсказывало ему, что нужно позвать еще солдат. Пришли еще человек двадцать. Нет, ни один моряк на берег не сойдет.

Офицер поднялся на борт, а докеры принялись за разгрузку.

– Ты из Мемфиса? – спросил офицер у капитана.

– Нет, из одной из деревень в Дельте.

– Кто твой хозяин?

– Один судовладелец из столицы.

– Это твой первый заход на Абидос?

– Так точно.

– Ты не боишься плавать в такие места?

– А почему это я должен бояться?

– Абидос – не такое обычное место назначения, как другие.

– Знаешь, моя профессия заставляет не задавать себе лишних вопросов.

– Ты гарантируешь добрые намерения всех членов своего экипажа?

– У каждого из них своя жизнь, начальник! Я занимаюсь своей работой. И только.

Таким необычным допросом офицер надеялся заставить моряка потерять хладнокровие и выболтать какую-нибудь важную деталь. Но капитан, нимало не смущаясь потоком таких странных вопросов, оставался невозмутимым.

– Когда я могу отплывать?

– Как только завершатся обычные для этого места формальности.

– А сколько это займет времени?

– Знаешь, ты слишком много вопросов задаешь. А времени… Мне его вполне будет достаточно, чтобы как следует осмотреть твою посудину.

– Это что, тоже входит в твои обязанности?

– Это приказ фараона! Безопасность Абидоса требует чрезвычайных мер предосторожности.

– Ну что ж, проверяй.

Офицер, смущенный отсутствием какого-либо сопротивления, все же сделал вид, что порылся во всех дальних уголках судна. Но безрезультатно.

Так уж не ошибается ли он? Или все-таки следует прислушаться к внутреннему голосу?

– Погоди-ка, меня ждут важные дела в управлении.

Баржа, капитан и экипаж остались под строгим наблюдением усиленной команды солдат. Солдаты проверенные, поэтому волноваться не стоило. Но что тут поделаешь! Странное предчувствие усиливало тревогу офицера. Он едва смог удержаться, чтобы не броситься бегом к верховному жрецу. Завернув за угол, он, на свое счастье, столкнулся с временным жрецом.

– Мне нужен специалист, который бы проверил, что за груз везет баржа, пока я ее не отпустил. Пришлите специалиста, и срочно!

Когда пришла Исида, капитан заколебался. Сумеет ли эта юная особа справиться с таким сложным заданием? Сможет ли она действительно развеять его сомнения?!

– Что вы подозреваете, начальник стражи?

– Меня удивляет эта поставка.

– На чем основаны ваши сомнения?

– Всего лишь на интуиции. К сожалению.

Исида налила немного моренгового масла на кусочек ткани, потом на кусок лепешки и, наконец, на маленькую рыбку, только что выловленную из воды одним из солдат.

Через несколько минут на всех этих объектах появились подозрительные пятна.

– Это масло не чистое, в нем есть примеси. Возможно, небезобидные.

– Теперь посмотрим масло для светильников.

– Наполните им один из светильников. Нет-нет, возьмите тот, что поменьше!

Как только лампа была наполнена, офицер хотел зажечь фитиль.

– Погодите! – остановила его жрица. – Возьмите лучше вон ту длинную палку и поднесите зажженный фитиль на ней!

Начальник караула послушно исполнил то, что ему посоветовали.

И хорошо сделал, потому что масло вспыхнуло высоким языком жаркого пламени. Если бы офицер был рядом, он по крайней мере получил бы серьезные ожоги.

– Вы спасли мне жизнь, – прошептал он, побледнев.

– Есть ли еще какой-нибудь неисследованный продукт на барже?

– Остался еще один.

Начальник караула, наученный опытом с предыдущими веществами, очень осторожно вынул из ящиков один из флаконов с ладаном.

– Я проверю его в лаборатории, – решила Исида.

Когда капитан увидел, что жрица понесла флакон с собой, он, не раздумывая, бросился в воду.

Он заранее знал, что произойдет, и другого способа спастись, кроме побега, у него не оставалось.

Однако злоумышленник плавал неважно. И когда лучники прицелились, чтобы поразить его, он, еще более испугавшись, поддался панике, хлебнул слишком много воды и, не справившись с течением, исчез в волнах.

21

Икер бежал…

Спокойно, размеренно и непрерывно. Так его учили во время военной подготовки. Каждый день он мысленно благодарил управителя провинции, нынешнего визиря Кхнум-Хотепа за то, что тот заставил его пройти этот курс. Конечно, появление Исиды не обмануло его – Икер каждый раз внимательно вглядывался в окружающее пространство. Ему хватало и колодцев, и еды – он ел ягоды. Потом несколько часов сна – и снова в путь.

Уже забыты отчаяние и истощение. Каждое новое усилие приближало его к Египту!

Вот вдали он разглядел первый бастион Стены фараона.

Юноша ускорил шаг. Меньше чем через час ему встретятся солдаты. А потом будет Мемфис, где он расскажет все о своей миссии Сесострису. И его страна избежит западни, которую подстраивают ей ханаанеи.

У ног его упала предупреждающая стрела… Это вернуло его к действительности. Да, в глазах поджидающих его стражников он будет выглядеть простым мятежником, который в одиночку решил попытаться нанести удар исподтишка!

Молодой человек остановился и поднял руки вверх.

Из крепости навстречу ему вышли пять вооруженных дротиками солдат. Солдаты глядели враждебно.

– Ты кто?

– Я – Царский Сын Икер.

Это заявление посеяло в солдатах сомнение. Однако старший по званию быстро спохватился.

– У тебя есть печать, доказывающая твое происхождение?

– Я иду из Ханаанской земли. По приказу Великого Царя я был послан в стан к врагу без вещей, которые могли бы меня скомпрометировать. Отведите меня в Мемфис.

– Погоди. Сначала мы отведем тебя к коменданту крепости.

Офицер, комендант крепости, едва не лопался от распиравшего его чувства собственной значимости.

– Прекрати молоть чепуху, приятель! Выкладывай все начистоту – кто ты?

– Я – Царский Сын Икер.

– Но молва твердит, что он умер.

– Я жив и должен немедленно говорить с Великим Царем.

– Ну, по крайней мере, ты храбр! Ханаанеи обычно так себя не ведут.

– Дайте мне что-нибудь, на чем можно писать.

Заинтригованный комендант крепости решил отложить допрос и приказал принести все что нужно.

Икер каллиграфически вывел первые из максим Птах-Хотепа.

– Довольно ли тебе доказательств, чтобы понять, что я – египетский писец?

Офицер смутился.

– Ханаанеи так не умеют… Да, задал ты мне задачу… Ладно, рассмотрим твой случай подробнее.

Ливанец мог быть доволен.

Все операции заговорщиков удались. В столице Египта посеян ужас. Ползут невероятные слухи, и трон Сесостриса колеблется. Ужасные посланцы богини Секхмет разнесли повсюду яд, миазмы и болезни. Их смертоносные стрелы, видимые и невидимые, поразили нечестивых!

Сеть ливанца действовала отлично. Каждый, кто занимался поставкой смертельного товара, действовал точь-в-точь по его инструкции. Поэтому никаких следов. Стража ищет напрасно…

Предположения Провозвестника сбывались.

Отныне каждый из его приверженцев считал его своим абсолютным хозяином. Ведь он поразил фараона в самом сердце его царства!

Раздражающим исключением оставался Абидос.

Оглушительный успех в Мемфисе был обеспечен терпеливо создававшейся сетью заранее внедренных агентов, а молниеносность атаки лишила власти возможности оказать сопротивление.

Зато ситуация на священной земле Осириса была совсем иной. На это направление ливанец двинул свои самые сильные резервы, что должно было обеспечить доставку ладана и отравленных масел. Во главе ничего не ведавшего экипажа, осуществлявшего эту доставку, стоял один из самых лучших бойцов – моряк с лицензией, который согласился выполнить это опасное поручение. За огромную сумму, правда, но если он взялся, то в любом случае сделал бы.

Слуга доложил, что пришел водонос.

Ливанец принял его.

– Отличные новости! Мемфис в огне и крови. Многие пожары трудно потушить. Храмы повреждены. Кабинеты администрации разрушены. Множество жертв. Я не говорю уже о беременных женах высокопоставленных чиновников! Они прямиком из сладкой жизни отправились на покой!

– Есть новости об Абидосе?

– Провал операции подтвердился. Груз вызвал подозрение солдат. Была проведена серьезная экспертиза. Ни один из наших товаров не попал за линию безопасности.

– А капитан?

– Утонул при попытке бежать.

– Значит, он не заговорил… Наши агенты в безопасности?

– Пришедшие со стороны уже ушли из города. Они направились к Провозвестнику. Остальные занимаются своими обычными делами и на людях подчеркнуто громко оплакивают события.

Лицо Сесостриса было серьезнее обычного.

– Речь не идет о несчастных случаях, Великий Царь, – горестно вздохнув, сказал Кхнум-Хотеп. – Это хорошо продуманный вражеский план, и его осуществили хорошо организованные заговорщики.

– Подтверждаются мои самые худшие предположения, – заявил Собек-Защитник, потрясенный тем, что «спящая» сеть Мемфиса оказалась живой.

Поставляя масло для светильников и кухни, она спровоцировала целую серию смертей и пожаров. Ущерб весьма значительный…

– Ужас не в этом, – снова заговорил визирь.

Голос его сел, он подождал мгновение и продолжал:

– Многие беременные женщины были отравлены смертоносным маслом из флаконов в виде беременных и кормящих матерей. Доктор Гуа и его коллеги никого не смогли спасти!

– Поразить хотят не их, а Египет, – задумчиво сказал Собек. – Убивают наших писцов, наших жрецов, нашу знать и даже наших будущих детей!

– Успокойте, по возможности, себя и других. Перед лицом опасности нужно взять себя в руки. Пусть врачи и специальные службы займутся больными и ранеными. А Медес пусть как можно скорее даст мне сведения об Абидосе.

Секретарь Дома Царя посадил большую часть своего персонала за составление успокаивающих посланий, предназначенных провинциям Севера и Юга. Их нужно было отправить самым срочным образом.

Он внутренне ликовал и восхищался успехом Провозвестника, но внешне выказывал сосредоточенную расторопность при исполнении приказов фараона.

Да, конечно, многие невинные погибли. Но невиновность в глазах Медеса ничего не стоила. Значение имел лишь захват власти, и на этом извилистом пути союзники были вынуждены наносить сильные удары.

В тот момент, когда сверхбыстрый корабль со множеством гребцов отправлялся на Абидос, Медесу сообщили, что к нему пришла жрица из священного города Осириса.

Он поспешил навстречу.

Вошла Исида, а вместе с ней Северный Ветер.

– Ваш визит – это дань протоколу или…

– Отведите меня скорей во дворец, прошу вас.

– На Абидосе произошла какая-нибудь драма?

– Я должна видеть Великого Царя. Немедленно.

Строго соблюдая инструкцию держать себя осторожно, Медес с начала операции Провозвестника избегал любых встреч с ливанцем. И ему не было известно о том, что произошло в духовном центре страны. Но, судя по озабоченному лицу Исиды, вряд ли городу удалось избежать общей судьбы.

– Мы избежали катастрофы, Великий Царь. Если бы не бдительность начальника караула, назначенного Собеком, отрава попала бы к обитателям Абидоса. И нам пришлось бы оплакивать новые жертвы…

– Твое слово оказалось решающим, не так ли?

– Мне повезло. Мои выводы были подтверждены Безволосым. Но Мемфис… Мемфис пострадал?

Голос властителя не дрогнул, взгляд остался твердым, но молодая жрица почувствовала, как глубоко он переживает, но было ясно, что никакие испытания не заставят его отказаться от борьбы.

– Столица не избегла этого страшного удара. Многие жители Мемфиса погибли.

– Только демон тьмы, пытающийся убить акацию Осириса, может замыслить столь чудовищные злодеяния, – сказала Исида.

– Провозвестник… Да, это, без сомнения, он. Он доказывает нам, как широко распространяется его власть. И на этом он не остановится.

– Но разве действительно невозможно установить, кто он и где?

– Пока наши усилия тщетны, он неуловим. Я надеялся, что Икеру удастся нащупать след.

– Отправил ли он еще одно послание?

– Нет, Исида.

– И все же, Великий Царь, он жив!

– Останься на несколько дней в Мемфисе. Жрицы Хатхор должны будут ухаживать за обожженными, твои знания им помогут.

Верховный Казначей Сенанкх и Хранитель Царской Печати Сехотеп использовали все возможные материальные запасы, чтобы помочь пострадавшим, восстановить храмы и наскоро возвести здания для администрации взамен разрушенных огнем.

Собек допрашивал редких свидетелей, которые своими глазами видели поставщиков смертоносных товаров. В основном все ответы совпадали: эти люди им были незнакомы. Либо они проживали в других кварталах города, либо они прибыли из других мест. В последнем случае они должны были воспользоваться услугами заговорщиков, находившихся в самой столице.

Но заговорщики были так же неуловимы, как и их главарь.

К несчастью, показания свидетелей были туманны. Да, и в самом деле, кто бы обратил внимание на услужливых, молчаливых и торопливых торговцев?

Ни одной ниточки…

Ни одного подозреваемого…

Собеку хотелось выть от озлобления. Он был готов броситься на любого, кто показался бы ему подозрительным, настолько приводило его в отчаяние собственное бессилие. Он мечтал о том, что засадит в тюрьму всех мальчишек, хулиганивших на улицах, и будет бить их дубинкой до тех пор, пока они не дадут ему какие-нибудь стоящие сведения! Но закон Маат запрещал пытки, да и фараон не позволил бы ему такое беззаконие!

И все же почему такое мучительное поражение? Здесь может быть только одно объяснение: противник знает всех его, Собека, информаторов. Подпольная организация использовала опытных бойцов, прекрасно освоившихся в городе и послушных своему главарю. Невероятная дисциплина… Ни одного предателя, болтуна или переметнувшегося! Должно быть, в случае предательства их ждет такое свирепое наказание, что ни один из воинов тьмы не осмелится выйти из игры, покорно исполняя свою роль и все приказы своего верховного начальника.

Уязвленный Собек старался сохранять терпение.

Когда-нибудь сеть заговорщиков даст сбой, пусть даже самый незначительный. И тогда Собек этим воспользуется, будьте уверены!

А пока он сосредоточился на масле и лекарственных средствах. На этом участке безопасность будет восстановлена, но как предугадать, куда будет нанесен следующий удар?

– Начальник! – сказал ему один из помощников. – Ходят упорные слухи, что царь выпил отравленного масла и скоро умрет. Повсюду собираются группы людей, как бы не случилось бунта!

Собек бросился во дворец предупредить фараона.

Сесострис тотчас же распорядился позвать своего камергера и стража царских регалий.

Под растерянными и одновременно восхищенными взглядами жителей портшез фараона медленно двигался по улицам города. Сесострис был в самом торжественном одеянии: в двойной голубой короне, в схенти, украшенном грифонами, терзающими врагов, с грудью, покрытой широким золотым ожерельем, напоминающем о Божественной Девятке. В руках его был скипетр Магия, позволяющий собрать множественное в единое целое. Он сидел неподвижно как статуя, но лицо его вселяло уверенность и спокойствие.

Царь не умер; и это появление доказывало его решимость восстановить порядок.

Когда толпа взорвалась радостным приветствием, Собек почувствовал, как даже с него спадает напряжение. Ужасная победа Провозвестника – всего лишь эфемерное мгновение перед лицом вечности!

Только когда Сесострис, вдохнув надежду в обезумевший от горя народ, вернулся во дворец, Собек ощутил всю безмерность риска этого торжественного выхода.

Один из помощников наклонился к нему.

– Начальник, вы будете довольны!

– Что? След?

– Лучше!

– Ты что, задержал подозреваемого?

– Вы обрадуетесь, когда увидите!

22

Икера было не узнать. Так же давно небритый, как и любой ханаанин, грязный, в пыльной набедренной повязке, он вызвал бы брезгливое чувство у любого придворного.

Возвращение в Египет так не было похоже на его красивые мечты! От главного укрепления Стены фараона его вел в Мемфис патруль и, без лишних допросов, бросил его в одну из камер тюрьмы, которая находилась на северной окраине столицы. Стражник, не обращая внимания на протесты Икера, отказался перемолвиться с ним хотя бы словом и довольствовался лишь тем, что раз в день доставлял ему холодные лепешки и воду.

Кто приказал втайне держать его здесь?

Икер начал обдумывать план побега…

Но вот дверь с размаху открылась, и на пороге появился Собек-Защитник.

– Значит, это ты выдаешь себя за Царского Сына? Писец гордо выпрямился.

– Хоть вид у меня и не слишком представительный, но ты все же должен узнать меня.

Начальник стражи царства медленно обошел вокруг пленника.

– Нет, честное слово, нет. Здесь мы содержим дезертиров, тех, кто пытается уклониться от общественных работ, и иностранцев, чьи документы оформлены незаконно. А к какой категории принадлежишь ты?

– Повторяю тебе, что я – Царский Сын Икер. Ты ведь его хорошо знаешь.

– Я встречал этого парня при дворе, но ты на него не похож. Этот несчастный умер где-то там, в Сирийской Палестине.

– Разве никто не получал моего послания?

– Разумеется, ложного? Или того, в которое должно было отправить нашу армию в западню?

– Прекрати эту комедию, Собек. И отведи меня к Великому Царю. У меня для него очень важная информация, которую я должен сообщить немедленно.

– Это все вымыслы заговорщика, и они вовсе не развеселят нашего властителя. Лучше не трать усилий на произнесение глупых слов, а расскажи-ка мне, почему ты бросился на Стену фараона.

– Не будь смешон! Мне удалось выжить, вырвавшись из рук ханаанеев и сирийцев, и я должен рассказать своему отцу о результатах своей миссии.

Иронически улыбнувшись, Собек скрестил руки на груди.

– Не рассказывай мне сказки: даже самый достойный из героев не сумел бы вернуться из этого ада! Есть только две возможности: либо ты – заговорщик, пытающийся выдать себя за Царского Сына Икера, чтобы убить фараона, либо ты – действительно Икер, но тогда ты – предатель, у тебя те же планы. Поэтому, перед тем как тебя осудят на вечную каторгу, ты можешь выбрать то, что тебе из этого больше нравится.

Исида, ухаживавшая за обожженными, большая часть которых выжила, готовилась садиться на корабль, отплывающий на Абидос. Но в этот момент Северный Ветер издал душераздирающий крик и, не желая подниматься по трапу, застыл как вкопанный, не давая сдвинуть себя с места.

Исида обняла его и нежно погладила по холке.

– Уж не заболел ли ты, малыш?

«Нет», – ответил ослик, подняв свое левое ухо.

– Ну, тогда пойдем. Мы должны ехать, Северный Ветер.

«Нет», – ответило ухо.

– Чего же ты хочешь?

Северный Ветер развернулся и… во весь дух помчался ко дворцу.

Исида побежала за ним, боясь, что потеряет его из виду. Остановившись рядом с дворцовыми строениями, Северный Ветер долго принюхивался. Потом снова пустился крупным галопом, распугивая прохожих, которые разбегались в стороны. Жрица не в силах была за ним поспевать.

– Вам трудно? – спросил ее Секари, который тайно обеспечивал ее охрану.

– Северный Ветер отказывается возвращаться на Абидос. Он впервые повел себя так странно.

– Вы не спросили у него, почему?

– Я не успела.

– Постойте, мне пришла в голову одна мысль…

Благодаря сведениям, которые дали им любопытные прохожие, Секари снова отыскал след Северного Ветра.

– Так никаких следов и нет, Собек?

– Если бы у меня был хоть какой-то, то я сообщил бы об этом только Великому Царю. А что у тебя?

– Кажется, какой-то бандит недавно был посажен в тюрьму на северной окраине. Мне бы хотелось допросить его.

– Это по какой такой причине?

– Веду собственное расследование.

– Сожалею, но этот негодяй содержится втайне. Только визирь смог бы дать тебе разрешение на свидание. Но я не уверен, что даже он еще способен вмешаться.

– А что случилось с Кхнум-Хотепом?

– А ты проведи собственное расследование – узнаешь.

Секари немедленно отправился во дворец. Он встретил Сехотепа, который выглядел очень расстроенным.

– Царь приказал позвать к себе визиря, – сказал он.

– А почему, не знаешь?

– По лицу Кхнум-Хотепа я понял, что у него серьезные неприятности.

Сесострис громко прочел своему визирю доклад командующего портом Абидоса, переданный фараону Собеком.

– Не может быть! Печать моей администрации использована убийцей?! Нет более гнусного и подлого удара мне в спину, мой государь… Я, разумеется, немедленно подам вам рапорт о своей отставке. Но прежде чем уехать родную провинцию, – если, конечно, вы милостиво даруете мне эту привилегию, -

мне очень хотелось бы задать вам один вопрос… Щекотливый вопрос… Скажите мне, Великий Царь, хоть на какое-то мгновение вам не казалось, что виноват в этом я?

– Нет, Кхнум-Хотеп. И вот тебе мое решение. Ты останешься на своем посту. Время тяжелое, грозное, и ни один из служителей Маат не имеет права помышлять о спокойной жизни где-нибудь в отдаленном уголке своей провинции.

Старый визирь не мог оправиться от потрясения, и впервые за все то время, что он служил на своем посту, его возраст стал заметен. Кхнум-Хотеп тяжело переживал известие из Абидоса и все же не мог не оценить того доверия, которое засвидетельствовал ему фараон. Сейчас он твердо знал, что не пощадит ни капли оставшейся у него энергии, ни унции своих сил, чтобы как можно лучше исполнить то, что ему доверено.

– Я виноват в том, что слишком небрежно отнесся к наблюдению за своими сотрудниками. Доверять было нельзя, – признался он, – потому что печать так легко подделать и использовать в пагубных целях. Отныне она будет храниться только у меня. Даже ближайшие мои сотрудники больше не будут иметь к ней доступа.

– Я полагаю, что узнать, кто именно украл печать, довольно трудно, а может быть, почти невозможно?

– К сожалению, это так, Великий Царь. Нужно было случиться катастрофе, чтобы я смог осознать весь величину произвола моих подчиненных. Единственным виновником я считаю лишь самого себя.

– Если ты будешь лишь пережевывать прошлое, постоянно возвращаясь к своим ошибкам, тебя это ни к чему не приведет. Сейчас перед тобой другая цель. Ты должен помешать противнику вновь использовать твою слабость. Наведи в своей администрации примерный порядок, чтобы больше никому не пришло в голову совать туда нос.

– Рассчитывайте на меня, Великий Царь.

Когда Секари снова увидел Кхнум-Хотепа, тот выглядел постаревшим и озабоченным, но не стал увиливать от прямого ответа.

– Мне нужно разрешение.

– Для чего?

– Хочу допросить одного пленника.

– Это разрешение тебе даст Собек.

– Он отказывается.

– Почему?

– Он говорит, что личность этого пленника должна остаться тайной.

– Секари, объясни мне тогда, в чем дело!

– Я все объясню, когда поговорю с этим человеком.

– Понимаю, ты упрям, и ни за что не отступишь, пока не получишь своего разрешения.

– Это точно.

Получив драгоценный документ, Секари бегом бросился к тюрьме. Прибежав, он обнаружил перед ее дверями Северного Ветра, который понуро лежал у порога и никому не позволял сдвинуть себя с места. Секари понял: если Северный Ветер ведет себя так, то где-то неподалеку должен быть Икер.

Члены Дома Царя внимательно выслушали подробный отчет Собека-Защитника, который не стал приукрашивать события или утаивать размеры трагедии. Благодаря мерам, предпринимаемым командами Сехотепа, разрушения в зданиях в скором времени будут устранены. Но что поделать с человеческим горем? И все же, учитывая, что в городе теперь было очень большое количество стражи и развернуты целые воинские части, опасения мало-помалу стали стихать, тем более что сотни писцов теперь контролировали каждый используемый горожанами продукт.

– Нам известна тактика, которую применили заговорщики, – сказал Собек. – Убив нескольких поставщиков и торговцев, они заняли их место. И ничего не подозревавшие клиенты не успели отреагировать.

– Но ладан – не обычный продукт, – вмешался Сенанкх.

– Вот именно. И я надеюсь, что мне удастся выявить тайные каналы его поставки в Египет. Придется хорошенько изучить все следы. Накладные, конечно, были подделаны. Если бы товар шел обычным путем, то врачи сумели бы освидетельствовать его качество. Обычно медики пропускают только нормальные продукты, не вызывающие ни малейшего подозрения.

– А флаконы в виде беременных женщин? – поинтересовался визирь.

– Это тоже нелегальные подпольные поставки. Заметьте, только богатые семьи могут позволить себе эти дорогостоящие товары. Благодаря свидетельским показаниям мне удалось найти амбар, где продавцы хранили товар. Но вот его владелец, к сожалению, исчез, и никто не может дать о нем более или менее серьезных сведений. Остается предположить, что он был выходцем из Азии.

– Не стоит сосредотачиваться на только частностях, -сказал Несмонту. – Истинный виновник всех этих ужасных преступлений – Провозвестник. И, несмотря на трудности, его нужно заставить выйти из своего тайного укрытия. Нужно, чтобы Собек и его стражники, не смыкая глаз, следили за Мемфисом. А мы с моей армией займемся этим демоном.

– Разве эта стратегия имеет хоть какой-нибудь шанс на удачу? – встревожился Сенанкх.

– Нужно нанести быстрый и сильный удар. Но, учитывая сложности местности, мне понадобятся все войска.

– Пусть генерал Несмонту подготовит план удара по Сирийской Палестине, – приказал фараон.

Узнав Секари, Северный Ветер встал и дал себя погладить.

– Ну, ты выглядишь молодцом! – приговаривал Секари. – Абидос явно пошел тебе на пользу, Исида за тобой хорошо ухаживала.

Но Северный Ветер не слушал похвалы Секари и не сводил глаз с тюрьмы.

– Ты хочешь сказать, что Икер – там?

Ослик поднял правое ухо.

– Хочешь, пойдем за ним?

Большие грустные глаза Северного Ветра вспыхнули огнем надежды.

Стражник, стоявший на часах у дверей, отказался пропустить Секари к пленнику.

– Я тебя не знаю. Чего тебе тут надо?!

– Мне нужно поговорить с пленным ханаанским бандитом.

– Чей приказ?

– Вот разрешение визиря Кхнум-Хотепа. Этого тебе достаточно?

Главным желанием доброго стражника-тюремщика было избежать неприятностей. Разумеется, Собек дал ему точное распоряжение никого не пускать, но ведь против приказа визиря не пойдешь.

– Надеюсь, ты ненадолго?

– Конечно, нет.

– Тогда давай, быстро!

Дверь камеры отворилась.

И в этот момент Икер, у которого был только один выход – убить своего тюремщика и попытаться бежать, бросился на стражника.

Секари как тайный специальный агент фараона, обученный отражать такого рода атаки, успел своей железной рукой остановить руку нападавшего, но тому удалось сбить стражника с ног. Все трое, сцепившись, покатились по полу.

– Это я, Секари!

Секари отпустил руку Икера, а тот освободил стражника, который, ругаясь, выполз за дверь.

– Ты… Это правда ты?

Секари вскочил на ноги.

– Я не слишком изменился, а вот ты… Да, трудно будет придать тебе прежний вид!

Невероятной силы рев заставил приятелей подпрыгнуть.

– Северный Ветер!

– Он привел меня к тюрьме и ждет тебя с нетерпением.

– Собек обвиняет меня в предательстве и хочет, чтобы я исчез с лица земли.

– Это мы уладим позже.

Когда они выходили из камеры, дорогу им преградили три стражника.

– Послушай, пропуск визиря давал тебе разрешение только на то, чтобы поговорить с пленником, а не на его освобождение!

– Этот человек – Царский Сын Икер, – объявил Секари.

– Ну, эту песню мы слышим каждый день! Уже в зубах навязла… Лучше будет, если ты и твой приятель смирненько посидите здесь.

– Нет, я должен отвести его во дворец.

– Я тебя не знаю, приятель. Поэтому или ты послушаешься, или я отхожу тебя палкой!

Но Секари не был намерен оставлять Икера и дальше гнить в этом застенке.

Вдвоем против троих у них были все шансы, хоть и жаль было колотить представителей законной власти.

И в это мгновение всех пятерых пригвоздил к месту угрожающий рык…

Краешком глаза один из стражников заметил огромного сторожевого пса, который, подняв верхнюю губу, показывал им свои острые мощные клыки.

– Кровавый! – радостно вскрикнул Икер. – Тебе удалось найти меня!

– Это один из твоих друзей? – спросил Секари.

– К счастью, да! Остановить его не под силу и нескольким людям. Один мой знак – и он бросится вперед.

Трое стражников, оказавшись между двумя опасностями, сочли, что силы их не равны. Не станут же они своей нелепой смертью оплачивать чужое упрямство!

– Но имейте в виду, что вы со своим чудовищем все равно далеко не уйдете!

– Не тратьте времени на поиски, – заверил их Икер. – Мы будем во дворце.

23

В нескольких шагах от служебного входа во дворец изумленные стражники остановили странную группу: Секари, какого-то бродягу, чьи грязные лохмотья ужасно воняли, огромных размеров осла и грозно скалившегося сторожевого пса.

– Позовите Хранителя Царской Печати, – приказал Секари.

Сехотеп согласился сойти вниз и выяснить, что случилось.

– Послушай, – обратился к нему Секари, – говорят, что твой цирюльник – лучший во всем Мемфисе. Моему другу очень нужно, чтобы ты согласился дать его на время, чтобы тот мог поработать с ним.

– Твоему другу… А кто твой друг?

– Ты его не узнаешь?

– Могу я… подойти поближе?

– Можешь. Но предупреждаю тебя, он пахнет не духами!

Сехотеп неуверенно и изумленно смотрел на бродягу.

– Невозможно! Скажи, это не…

– Вот именно! Но его нужно привести в подходящий вид.

– Пошли со мной.

Все вместе отправились за Сехотепом.

Между Северным Ветром и Кровавым установились откровенно дружеские отношения. Они и ростом были друг другу под стать, и хозяин у них было один. В общем, им было чем поделиться друг с другом. Помогая Икеру выйти из тюрьмы, пес только доказал, на что он способен, а потому мог по праву войти в круг ближайших друзей Северного Ветра. А Кровавый, в свою очередь, понял, что этот огромный осел – старый друг Икера, а потому ему принадлежит право первенства. Что ж, проблемы протокола урегулированы! Можно приниматься за совместную охрану Царского Сына.

Пока новые друзья бок о бок поглощали вкусный обед, поданный им одним из слуг Сехотепа, цирюльник подозрительно осматривал своего странного клиента. У него уже, правда, бывали трудные случаи, но этот оставлял их далеко позади!

Цирюльник выбрал самую острую бронзовую бритву длиной в ладонь и шириной в три пальца. Бритва имела форму вытянутого пятиугольника, две ее стороны были выпуклыми, а три – вогнутыми. Две первые могли порезать клиента, поэтому с ними нужна была особая осторожность. К бритве на нескольких медных заклепках крепилась деревянная ручка. Наконец цирюльник взялся за ручку своего опасного инструмента и сделал первую «дорожку» во всклоченных волосах Икера.

– Что ж, не слишком много непокорных прядей, волосы податливы, здоровы… Может быть, мне и удастся исправить этот кошмар…

Горячая вода, ароматная мыльная пена, успокаивающие притирания – все это придавало удовольствие малоприятной процедуре. Цирюльник решил даже не брить Икера наголо. Ему удалось, укоротив волосы, привести их в приличное состояние и расчесать. Стало понятно, что можно сделать элегантную стрижку, подходящую к форме лица. Икеру повезло: над ним трудился истинный профессионал, решивший и в этом трудном случае создать шедевр.

– Великолепно, – по достоинству оценил усилия цирюльника Секари. – Сейчас, Икер, ты выглядишь даже лучше, чем до своего отъезда из Мемфиса. Цирюльник поистине сотворил чудо!

Мастер даже покраснел от похвалы.

– Но красоты мало, – напомнил Сехотеп. – Нужно и здоровье. После такого долгого и трудного путешествия тебе необходима помощь моего личного массажиста.

На спину, ягодицы и ноги Икера специалист нанес толстый слой целебного притирания, составленного из порошка кориандра, бобовой и пшеничной муки, морской соли, охры и сока терпентинного дерева. Потом проработал отдельно каждый мускул, а затем все тело целиком.

Спустя час Царский Сын Икер почувствовал себя бодрым. Исчезли боли и судороги, во всем теле энергия била ключом.

– Осталось только одеть тебя, как подобает твоему рангу, – заключил Сехотеп. – Держи, вот схенти, туника и сандалии.

Как должны были реагировать тщательно подобранные и тренированные самим Собеком дворцовые стражи? Конечно, если бы они не дали тому ханаанину поговорить с Сехотепом, то у них были бы серьезные неприятности. Но Царскому Сыну Икеру – не признать его теперь стражники не могли – дорога к фараону была закрыта.

– Позовите вашего начальника, – приказал Хранитель Царской Печати.

Собек-Защитник незамедлительно явился.

– Надеюсь, ты узнаешь Икера? – с иронией спросил Сехотеп. – Может, он не слишком похож на того подозрительного ханаанина, которого ты бросил в тюрьму?

– У этого преступника только одно на уме – убить фараона Сесостриса. А ты, веря его россказням, ставишь на карту царскую жизнь.

Икер попытался разубедить начальника стражи царства.

– Ты ошибаешься, Собек. Именем фараона клянусь тебе, что ты ошибаешься. Я должен ему сообщить о результатах моей миссии. Ты можешь предпринимать любые меры предосторожности, но в первую очередь должен думать только о благе Египта.

Решительность, с какой Икер произнес эти слова, поколебали Собека.

– Ладно, иди за мной.

– Мы пойдем вместе с Икером, – решительно произнес Сехотеп. – А то тебя может соблазнить мысль бросить его еще куда-нибудь. Например, в какую-нибудь богами забытую тюремную камеру.

Собек только передернул плечами.

– Хранитель Царской Печати прав, – сказал Секари. – Рядом с человеком, способным на произвол, никакие меры предосторожности не могут быть излишними.

Когда они оказались рядом с царскими покоями, навстречу вышел генерал Несмонту.

– Великий Царь примет Икера сразу же после обряда очищения.

Царского Сына повели в храм Птаха. Один из жрецов раздел его, омыл его руки и ноги, потом ввел его в уединенную часовню, где горел только один светильник.

Сенанкх и Секари стали по обе стороны от Икера, а прямо перед ним стал визирь Кхнум-Хотеп.

– Пусть жизненная влага очистит, – громко произнес Кхнум-Хотеп, – соберет энергию и освежит сердце человека, почитающего законы Маат!

Над головой Икера два служителя подняли вазу, из которой вышел луч света и озарил все тело молодого человека.

Икер вспомнил, что присутствовал когда-то во время ритуал а в гробнице Джехути… Тогда генерал Сепи сказал ему: «Ты хочешь знать, что такое Золотой Круг Абидоса. Смотри, как он действует!»

Сегодня Царскому Сыну дарована немыслимая привилегия: он занял место Джехути!

Откроет ли теперь перед ним свои двери тайное братство?

Пытаясь забыть об этом, Икер сосредоточился на той волне света, которая нежно и благотворно омывала его тело…

Генерал Несмонту вернул Царскому Сыну отнятый у него при аресте меч духа-хранителя.

– Я был убежден, что ты вернешься. Не расставайся больше с этим оружием.

На шею юноши визирь Кхнум-Хотеп повесил золотое колье тонкой работы, к которому был прикреплен амулет – скипетр «Могущество».

– Пусть его магическая сила защитит тебя и даст тебе силу справедливых.

Секари, улыбаясь, тоже подошел в свою очередь.

– Вот твои писцовые принадлежности, друг мой. Здесь все на своем месте.

Икер оценил все, что сделали для него друзья. Но главное было то, что они не потеряли веру в него. И все же… Как можно чувствовать себя счастливым после того, как Секари рассказал о несчастье, обрушившемся на Абидос?

– Великий Царь ждет нас, – сказал визирь.

Икеру так хотелось поведать фараону свою огромную радость снова видеть его и быть рядом! Но торжественность минуты и строгая архитектура зала совета говорили ему, что сейчас это не к месту. Фараон выглядел постаревшим, далеким, суровым. И все же гигант старался показать, что ничто его не поколебало. В его взгляде не было ни намека на слабость.

Царский Сын подробно рассказал обо всех своих злоключениях, не упустив ни страхов, ни ошибок, ни сожалений по поводу того, что так и не сумел обнаружить ни одного следа убийцы генерала Сепи. Он не рассказал только об Исиде. Только ей он поведает, как она ему помогла…

Собек-Защитник не преминул задать тысячу вопросов в надежде, что Икер запутается и чем-нибудь себя выдаст. Юноша не смутился, а Несмонту подтвердил большую часть его сведений.

– Какие ты можешь сделать выводы? – спросил Сесострис.

– Сирийская Палестина – это западня, Великий Царь. Провозвестника там больше нет. Он хочет втянуть туда нашу армию и обездвижить ее вдали от Египта, где он безо всяких помех будет вести свою губительную работу. Этот демон знает, что ханаанеи не способны вести с нами настоящую войну и тем более одержать победу. Они и впредь ограничатся мелкими операциями партизанской войны, чтобы изматывать наших солдат, но оставлять там большой гарнизон, а тем более увеличивать его, мне кажется бесполезно.

– А мы готовились к нанесению решительного удара, – произнес Несмонту.

– На мой взгляд, этот регион все равно останется неконтролируемым, – убежденно сказал Икер. – Он никогда не примет закона Маат. Племена будут по-прежнему враждовать друг с другом и истреблять друг друга, союзы будут зыбкими, а воры и лжецы будут сражаться за власть. Попытки переделать этих людей, как бы благородны они ни были изначально, обречены на неудачу. Нам достаточно установить шаткий мир в главных городах, таких как Сихем, и предупреждать любые попытки вторжения, все время укрепляя Стену фараона.

– Это значит, нам нужно отказаться от управления этой страной, – буркнул Собек.

– Никакого управления Ханаана нет и быть не может. И Провозвестник это понял. Поэтому он и стремится заманить нас в эту ловушку.

– Вот истинные слова истинного ханаанского лазутчика! – вскричал Собек-Защитник. – Разве они не доказывают, что Икер ведет двойную игру?

– Напротив, – возразил Сехотеп. – Я вполне разделяю его мнение. И уже давно. Но мне нечем было подкрепить его. Икер только дал недостающие доказательства.

– Но разве генерал Несмонту не ратовал за вторжение в Сирийскую Палестину и за тотальную войну?!

– Это стало бы еще одной нашей ошибкой, – убежденно сказал старый вояка. – Особенно в поимке Провозвестника! Если он оттуда уже ушел, то введение всех войск туда, разумеется, бесполезно. Что ж, пусть племена истребляют друг друга, тем лучше! Что может быть лучше в качестве защиты от возможного образования единой ханаанской армии? И если какие-то оплаченные нами князьки будут подстрекать к возмущениям то здесь, то там, Египет сумеет извлечь из этого пользу. Мне кажется, пришел час принять наш новый стратегический план. Это займет какое-то время, но я не сомневаюсь, что он будет эффективным.

– Но основной вопрос остался без ответа, – печально сказал Сенанкх. – Мы так и не знаем, где скрывается Провозвестник. И действительно ли мы убеждены в том, что именно он совершил все эти чудовищные преступления? Считать ли его виновным? Может быть, он имеет к ним отношение только в какой-то степени?

– О том, что эти преступления его рук дело, – горячо возразил визирь, – говорит размах нанесенного нам вреда. Кто другой мог бы замыслить и успешно воплотить такой проект, если не тот, кто покусился на Древо Осириса?!

Сенанкха беспокоил такой ответ на его вопрос, но делать нечего, нужно было выяснить все до конца.

– Тебе действительно не удалось найти ни малейшего указания на то, где скрывается Провозвестник? – спросил у Икера Сехотеп.

– Увы! Ни одного. Большая часть ханаанеев и сирийцев считают его ужасной тенью, чудовищным призраком, которому повинуются из страха перед жестокой и мучительной местью. Вот какую фантастическую мысль лелеет Провозвестник: стать абсолютным хозяином противников Маат и Египта, проникнув в их мысли, пропитав их мозг. Чтобы их убедить, ему не нужно даже появляться перед ними. Еще раз повторяю: Сирийская Палестина – это западня. Провозвестник оставит своих подопечных на произвол судьбы, чтобы в другом месте спровоцировать разрушительные волнения. И это «другое место» начинается в Мемфисе.

– Но мы контролируем столицу, – обиженно сказал Собек.

– Мы надеемся на это, – отозвался Сехотеп. – А другие города?

– Указы фараона поднимут всех управителей по тревоге, – пообещал визирь. – Местных сил мало, а гарантия безопасности требует военного присутствия на всей территории. Поэтому перед нами очень важный выбор: либо Несмонту оставляет свою мысль о занятии Сирийской Палестины, либо кому-то еще из нас придется курировать охрану Обеих Земель.

– Завершив свою миссию, Царский Сын Икер дал нам ответ, – отрезал фараон. – Остается один важный пункт – это касается Собека…

– Я считаю, что, подозревая Икера, я поступил правильно, Великий Царь.

– Считаешь ли ты, Икер, что тебя посадили в тюрьму незаконно?

– Нет, Великий Царь, я так не считаю. Я одобряю решение начальника стражи. Полагаю, что, оценив факты, он сможет избавиться от предвзятого ко мне отношения. Один из планов Провозвестника мы только что разгадали, но нам еще слишком далеко до победы. И одержать ее мы сможем только, если объединимся.

– Тогда за работу, – приказал Сесострис. – Прошу всех представить мне план охраны Обеих Земель завтра же. Промедление гибельно.

Медес был сражен.

Икер! Живой и здоровый! Как ему удалось – в одиночку! -, ускользнуть от ханаанеев и сирийцев? Его вызов на великий совет давал повод думать о наличии серьезных обвинений. И тогда, если его слова не покажутся достаточно убедительными, этот писец еще горько пожалеет о том, что вернулся в Египет! Теперь, особенно после трагедии в Мемфисе, наказание будет особенно суровым!

Совет длился долго, это внушало надежду. К тому же, Икера недолюбливает Собек-Защитник, а у того достаточно большой вес в окружении фараона, чтобы перетянуть мнение Дома Царя на свою сторону и добиться сурового наказания.

Ну наконец! Вот из зала совета выходит Сенанкх…

– Если твое управление действительно эффективно, мой любезный Медес, то вот тебе случай это доказать. Указ фараона, официальные послания, конфиденциальные письма местных властям, приказы по гарнизонам… И все это самым срочным образом!

– Вы можете на меня рассчитывать, Верховный Казначей! Какова главная цель этих мер?

– Укрыть Египет от покушений злоумышленников!

24

Приглашение позавтракать вместе с Сесострисом в дворцовом саду Икер воспринял как счастливую привилегию. Любое знатное лицо мечтало бы о такой милости, двор, еще не оправившийся от шока возвращения Икера, умрет от зависти…

Фараон смотрел, как танцуют солнечные лучи в кронах деревьев.

Несмотря на то что Сесострис внушал почтительный страх, Икер решился первым прервать молчание.

– Великий Царь, Золотой Круг Абидоса очистил и возродил меня?

– Египет – не земное царство. Он управляется Маат и соответствует плану творения, задуманному в самом истоке времен. Наша страна конкретизирует этот план здесь, на земле. Невидимые силы избрали себе царство, и мы почитаем его как наше самое драгоценное сокровище. Когда воскресает Осирис, око становится полным. Ничто от него не ускользает. Тогда Египет видит и творит. Если же нет воскрешения, Египет слеп и бесплоден. Вот в этом-то и главная опасность.

– Можем ли мы избежать этой катастрофы?

– Наш успех будет зависеть от того, насколько мы будем прозорливы, и от того, как сильна будет наша воля. Мы либо подчинимся времени и истории, и тогда труд Осириса будет для нас потерян; либо вернемся к истокам – к временам создания неба и земли – и тогда, в который раз, сумеем примирить противоречия, объединить красную и белую короны, побратать Хора и Сета. Боги, справедливые голосом, фараон и все смертные образуют одно целое, которому только Осирис придает гармонию, благодаря закону Маат. Если одна из составляющих отсутствует или отброшена, рушится все созданное.

– Разве священное не является главным связующим звеном?

– Священное отделяет зерна от плевел, проясняет и очерчивает путь, рассеивает миражи и туманы. Только жертва дает проникнуть в человеческое общество небесной гармонии. Из жертвенной материи она извлекает необходимые вещества и питает ими душу Осириса.

– Великий Царь… Может быть, когда-нибудь вы сочтете меня достойным прикоснуться к этим таинствам?

– Это решение вывести можешь только ты сам на основании собственных деяний. Если это случится, Осирис сам позовет тебя. Вот тебе новая служебная печать – одновременно могущественная и опасная. Используй ее только по важному поводу.

Сесострис вручил Икеру кольцо-печатку, на котором были вырезаны его имя и титул.

Впервые юноша ощутил, какая на него легла ответственность.

Он больше не задиристый юнец, не искатель приключений. Он – одно из звеньев во власти фараона, без которого на Обеих Землях воцарились бы хаос и несправедливость.

– Великий Царь, неужели я?…

– Никто не достоин такого пути, Икер. И все же нужно взять на себя этот груз. Огромный змей с острова КА не сумел спасти свой мир, и его испепелило пламя. Мемфис чуть не постигла та же судьба, но он устоял. Мы не отдадим Египет в руки Провозвестника.

Икер смотрел на кольцо. Оно сильно отличалось от прежней печати Царского Сына, которой он так и не осмелился воспользоваться. Да, сегодня, именно сегодня он стал понемногу осознавать, какой груз ответственности лег на его плечи.

– Приходи на военный совет Несмонту, – приказал фараон, – и не смущайся, говори. Но прежде зайди на главную пристань. Там тебя ждут.

Корабль готовился сняться с якоря.

На его борту в длинном красном платье стояла Исида и любовалась рекой.

Но вот на пристани появилась группа: Икер в сопровождении Северного Ветра и Кровавого. Все повернули головы. Исида ахнула…

Ослик тут же подставил свою шею под ласковые руки юной жрицы, а пес жалобно заскулил, ревнуя и требуя для себя такой же привилегии. Несмотря на его огромный рост и внушавшую окружающим трепет сильную челюсть, Исида немедленно бесстрашно обняла его могучую голову.

– Кровавый вас удочерил, – констатировал Икер. – В Сирийской Палестине он был моим телохранителем и покровителем. Мне пришлось бежать без него, но ему удалось меня разыскать.

– Северному Ветру, кажется, эта компания нравится.

– Да, они стали настоящими друзьями! А вы… уезжаете из столицы?

– Я возвращаюсь на Абидос… Знаете, я была уверена, что вы сумеете выжить и вернетесь из этого страшного испытания.

– Я вернулся только благодаря вам, Исида. Когда надежда меня покинула, я вдруг увидел вас. Вы явились мне и указали путь. Только вы одна позволили мне побороть отчаяние и вернуться в Египет.

– О, вы преувеличиваете мою власть, Икер!

– Разве вы не владеете магией Абидоса? Если бы не ваша помощь, ваши приносящие утешение мысли, я бы не выдержал. Как убедить вас в том, что я говорю правду? Как стать мне достойным вас? Милостиво почтив меня своим поучением, фараон открыл мне глаза на обязанности Царского Сына: наполнять свой разум справедливыми мыслями, быть осторожным, соблюдать сдержанность в словах, побеждать свой страх, отстаивать правду даже ценой собственной жизни, проявлять только прямую и цельную волю, не уступать жадности, развивать в себе способность проникать мысленным взором в невидимое… У меня нет этих качеств, Исида, но я вас люблю…

– Теперь, после всего, что вы совершили, перед вами открывается великий путь. А я всего лишь жрица, единственное желание которой – не покидать Абидос…

– Мое единственное желание – жить рядом с вами.

– Но в этот страшный для Египта час колеблется весь наш мир! Разве мы имеем право думать о любви?

– Я вручаю вам свою любовь, Исида. Если вы ее разделите, то неужели это не придаст нам обоим сил перед лицом врага?

– В чем заключается ваше новое предназначение?

– Работать вместе с Домом Царя и обеспечивать безопасность территории. Раз мы не попали в сирийско-ханаанскую западню, то Провозвестник нанесет новый удар. Возможно, в самом Египте.

– Под угрозой остается и Абидос, – тихо сказала юная жрица. – Его жителей могла постигнуть та же участь, что и население Мемфиса. Этот демон хотел убить служителей и ослабить священную землю Осириса.

– Значит, вы сами в опасности!

– В борьбе значение имеет только Древо Жизни. Если жертва моей жизни могла бы его спасти, я не стала бы колебаться.

Под внимательными взглядами осла и сторожевого пса, старательно вслушивавшихся в разговор, Икер подошел к Исиде.

– Исида, вы уверены, что вы меня не любите?

Юная жрица смутилась.

– Мне бы очень хотелось сказать «да», но я не могу солгать. Однажды в меня подняли на пьедестал, символизировавший Маат, и я поклялась всегда говорить только правду. Какой бы она ни была.

– Я тоже прошел через этот ритуал, – сказал Икер. – И тоже принес такую клятву. Не так давно сириец Аму пожелал меня женить. И я решил бежать, рискуя погибнуть. Каково бы ни было ваше решение, Исида, вы навсегда останетесь единственной женщиной моей жизни…

Капитан нервничал. Если учесть, сколько по Нилу движется судов, то ему приходилось дорожить каждой минутой затишья, чтобы поднять якорь.

– Когда мы снова увидимся?

– Не знаю, Икер.

Она медленно вошла по трапу, словно сожалела, что не может более продлить это свидание. А может быть, это Икеру лишь кажется, и он цепляется за малейшую надежду?

Доклад Несмонту был обстоятельным, и его доводы показались всем убедительными. Старый генерал обладал удивительной способностью видеть выгоды в новом положении дел. Он предложил за необычайно короткий срок таким образом сгруппировать военные силы страны, чтобы эта новая диспозиция стала для врага полной неожиданностью. Численность войск, находящихся на территории Сирийской Палестины, предполагалось свести к минимуму. Но при этом войскам предстояло продолжать играть там важную роль, обеспечивая статус-кво, арестовывая и ограничивая деятельность разного рода смутьянов, способствуя распространению дезинформации, призванную сеять раздоры между вождями племен и различных группировок.

В Египте национальная армия не выглядела монолитной, тяжелой для переброски из одного конца страны в другой. Напротив, это была совокупность полков, в каждый из которых входили сорок лучников и сорок пикинеров под командованием офицера. В полку были также знаменосец, капитан судна, писец, интендант и картограф.

Офицеры подчинялись только приказам Несмонту, который, в свою очередь, координировал развертывание и действия всех войск на территории. Войска использовались главным образом для охраны стратегических объектов и пристаней. Местная стража занималась обеспечением безопасности горожан и жителей селений. Существовала и еще одна армия – армия писцов, которые контролировали военные поставки и товары. Были предприняты все меры к тому, чтобы трагедия, произошедшая в Мемфисе, больше нигде в стране не повторилась.

– В состоянии ли египетская администрация обеспечить нужные расходы? – спросил визирь.

– Разумеется, – ответил Сенанкх. – Наши военные силы будут обеспечены всем необходимым.

– А я, со своей стороны, – пообещал Сехотеп, – займусь укреплением пристаней. Тогда маневры судов у берегов будут проходить значительно быстрее, а погрузка и разгрузка войск займет гораздо меньше времени.

– Одобряет ли Царский Сын эти меры? – с едкой иронией спросил Собек.

– Если взаимодействие между стражей и армией не будет иметь каких-либо недомолвок, то вместе они сумеют добиться нужного эффекта.

– Разве ты можешь упрекнуть меня в недосмотре по злому умыслу?

– О, я ничего такого не сказал! Дело в том, что отличное взаимодействие требует больших усилий! – отозвался Икер.

– Что ж, решено. Мне приятно, что все одобрили мой проект, – сказал Несмонту. – Теперь нам остается лишь его исполнить.

Работая рядом с визирем, Икер обучался понимать, как функционируют государственные службы. Скрытая угроза нападения противника была для писцов дополнительным стимулом к тому, чтобы как можно строже и точнее относиться к собственным обязанностям. Поэтому никакая угроза, какой бы серьезной она ни была, не мешала управлениям работать, эффективно применяя закон Маат.

Икер взял для работы свиток с документами, которые подготовил Несмонту. Ему хотелось как следует все обдумать, чтобы к вечеру подготовить свои предложения Сесострису. Но в это время к нему вошел Собек.

– Великий Царь желает видеть тебя немедленно.

Сесострис, охраняемый избранной стражей Собека-Защитника, покидал столицу. Икер проводил кортеж до канала, потом все сели на корабль, и тот взял курс на юг.

На этот раз Царский Сын не позволил себе нарушить размышления фараона.

Атмосфера была гнетущая. Было душно, ощущение нависшей опасности довершало состояние всеобщей подавленности.

И все же, когда вдали показались ряды пирамид Дахура, юноша испытал чувство глубокого покоя. Изваяния фараона Снефру казались нерушимыми, прочно укоренившимися в бескрайности пустыни, вечности мироздания. А изваяние Сесостриса, пусть и менее внушительных размеров, выглядело величественным.

Жрецы и солдаты, обеспечивавшие безопасность поселения, собрались, чтобы встретить фараона. Торжественно, в полном молчании царская процессия вступила на берег. Икер шел в нескольких шагах позади царственного гиганта.

Один из жрецов выступил навстречу Великому Царю. Голова его была печально склонена.

– Умер Джехути? Когда это случилось? – спросил Сесострис.

– Вчера, на заре. Как только мы констатировали смерть, немедленно послали гонца с известием. Вчера был знаменательный день, Великий Царь. Джехути счел наконец работы законченными. Скульпторы только что завершили последний барельеф с изображением Атума, воплощающего принцип мироздания. Джехути очень рассчитывал просить вас оживить его дух и приобщить его к ансамблю вашей усыпальницы.

Фараон с Икером прошли в дом управителя Дахура. Джехути лежал на постели, укрытый большим плащом, который при жизни часто служил ему для поддержания тепла в дряхлеющем, постоянно зябнущем теле.

– Я был рядом с ним до самого конца, – сказал жрец. – Его последняя мысль была обращена к вам, Великий Царь. Он так хотел еще раз высказать вам свою признательность за то, что вечерняя заря его жизни дала ему радость строительства Дахура. Джехути знал, что свет Дахура послужит во славу Осириса. Его последними словами стали: «Теперь мне никогда не будет холодно».

Жрец вышел, оставив Царя и его Сына наедине с покойным.

– Близится час высшего суда, – произнес фараон. – Нам следует произнести свое слово. Что пожелаешь ты, Икер, этому путнику, отправившемуся в последний и дальний путь?

– Пусть он пройдет сквозь мрак смерти и воскреснет в сиянии Осириса. Джехути был справедливым и добрым. Я всем сердцем благодарен ему за помощь. У меня нет ни одного упрека этому благородному человеку.

Икер замолчал. Сесострис молчал тоже. Икеру вдруг стало казаться, что монарх не может избавиться от обиды на бывшего правителя провинции Зайца за то самое время, когда эта провинция отказывалась присягнуть трону.

Но вот Сесострис поднял голову и торжественно произнес:

– Жрец бога Тота и служитель богини Маат, великий посвященный в Золотой Круг Абидоса Джехути прошел таинства Осириса. Пусть его путешествие будет спокойным.

Сесострис отдал приказание лучшим специалистам мумифицировать тело своего брата по духу и подготовить его вечное жилище.

Икер тяжело переживал свое горе. Джехути принял его в своей провинции Зайца, позволил ему научиться профессии писца и помогал постигать тайны священного языка, который преподавал ему генерал Сепи. И тот тоже умер. Благодаря этим двум мудрецам судьба юноши, ощупью находившего путь, прояснилась, и он вышел на прямую дорогу.

Стоя у царской пирамиды, озарявшей пустыню своей белизной и излучавшей свет, который будет оберегать акацию Осириса, Сесострис и его Сын размышляли над тремя главными вопросами: где, когда и как Провозвестник нанесет новый удар?

25

Это было место, позабытое богами. Нагромождение огромных черных скал и островков, преграждавших путь течению Нила. Вторые пороги вызывали у путника ощущение уныния, еще более усугубляемого видом гранитных и базальтовых глыб, враждебных всякому проявлению жизни. Но именно пороги делали это ужасное место еще более жутким. Вода бешено кипела и ревела как дикий зверь. Здесь царил вечный бой между водой и камнем.

Над этим хаосом, где неистовствовали злые силы, возвышалась одна скала. Она была самой мрачной. На ней сейчас и стояли Провозвестник, Бина, Шаб Бешеный и Кривая Глотка.

Пройдя долгий путь по пустыне, они наконец дошли до самого завораживающего и самого опасного места в Нубии.

– Эти пороги не перейти, – констатировал Бешеный, который как зачарованный смотрел на крутящиеся где-то внизу пенистые волны.

– Можно подумать, что здесь чьи-то гигантские руки раздвинули берега реки и забавляются тем, что истязают скалы! – произнес Кривая Глотка, не в силах оторвать взгляд от чудовищной картины. Его подручные, сбившись в кучку, робко держались поодаль.

Вторые пороги, растянувшись на добрых двести километров, полностью скрывали голубую гладь, которая выше и ниже этого места образовывала резкий контраст с песком побережья цвета охры и яркой зеленью пальмовых зарослей. И ни единого растения, ни единого животного! Ничто не могло устоять перед яростью воды!

– Отсюда и двинется смерть, которая поразит Египет, – предсказал Провозвестник.

Спустившись с уступа скалы, откуда он смотрел на воющие волны, Провозвестник обратился к своему небольшому отряду. Люди слушали его серьезно и внимательно.

– Мы нанесли Мемфису жестокий удар. Фараону не удастся излечить Древо Жизни. Каждый египтянин живет в страхе, ожидая нашего нового удара. Египетская армия, разыскивая нас, рыщет по Сирийской Палестине, где день за днем на нее будут обрушиваться все новые силы ханаанеев, обескровливая ее. Племена и союзы племен останутся мне верными. Пламя неба и земли пожрет изменников. Наша агентурная сеть в Мемфисе осталась нетронутой, и стражникам Собека-Защитника не удастся поймать никого из моих сторонников. И тем не менее наши прежние заслуги теперь – ничто. Здесь энергия, которой мы располагаем, во много раз умножит нашу власть. И на территорию Обеих Земель обрушится уже не человеческая армия…

– Но у нас всего какая-то сотня человек! – жалобно простонал Кривая Глотка, беспокойно оглядываясь по сторонам.

– Смотри внимательней!

– Я вижу вихри и водовороты…

– Вот они, наши невидимые войска!

У Бешеного засосало под ложечкой от страха.

– Но как их использовать, господин?

– Разве мы не способны управлять силами, которые считаются неуправляемыми?

– И вы сможете… сдвинуть с места эти черные скалы?

Провозвестник положил Бешеному руку на плечо.

– Смотри за грань видимого. Пусть тебя не останавливают границы вещественного. Мысль может пройти сквозь вещь и извлечь из глубины скал или из яростно воющей воды скрытые силы.

Провозвестник повернулся лицом к пропасти.

И вдруг он словно вырос.

Подчиняясь мгновенно охватившему всех чувству, последователи Провозвестника простерлись перед ним ниц.

– Египет живет только благодаря таинствам Осириса. Пока их поддерживают, страна фараонов будет нам сопротивляться. Поэтому нам нужно найти и избрать сверхъестественную стратегию. Сам Осирис нам ее дает – это поток созидания, поток небесного происхождения, дающий пищу египтянам и обеспечивающий процветание края. Каждый год египтян мучит один вопрос, охватывает одно беспокойство: каким будет уровень разлива? Если он слишком низкий, значит, наступит голод. Если он слишком высокий, то перечень убытков будет огромен. Вот этот уровень мы и используем. И разлив на этот раз будет таким высоким, таким опустошительным, какого Египет еще никогда не знал!

Ошеломленный поначалу, Кривая Глотка опомнился первым.

– Вы… вы хотите использовать паводок?!

– А ты что, друг мой, разочарован?

– Нет, господин, но…

– Это гиблое место само спровоцирует катастрофу. А наше дело – умело его вдохновить, чтобы оно до конца выплеснуло свою разрушительную энергию, всеистребляющий гнев.

Провозвестник и его ученики разбили лагерь невдалеке от высокого мыса, возвышающегося над бурлящими и воющими вторыми порогами. Поскольку они взяли с собой достаточно провизии, никто не страдал от голода. Провозвестник, как обычно, удовольствовался небольшой горсткой соли. Сейчас он сидел на самом обрыве и внимательно следил за игрой воды, изучая в подробностях раскинувшийся перед ним ужасный пейзаж, который станет ключом к его будущей победе.

Бина прилегла, но заснуть не могла. С тех пор как в ее жилах текла часть крови ее повелителя, ей хватало самого краткого сна. Она лежала и слушала доносящийся снизу рев, который словно гипнотизировал ее тем, что его безудержная мощь не знала усталости.

Провозвестник открыл большой сундук и вынул оттуда два браслета, украшенных кошачьими когтями.

– Надень-ка это на свои лодыжки, – приказал он.

Она очень медленно исполнила приказание.

– Вот ты больше и не походишь на простых женщин, – произнес Провозвестник. – Скоро наступит твой черед действовать.

Бит поклонилась.

Наконец встало солнце. Прошел еще час, и жара стала изматывающей.

Внезапно Бешеный со всех ног бросился к Провозвестнику.

– Господин, нубийцы! Там! Десятки нубийцев!

– Я ждал их.

– У них угрожающий вид!

– Я поговорю с ними.

Пока Кривая Глотка и его головорезы готовились к схватке, Провозвестник отправился навстречу отряду племени, состоявшему из сотни черных воинов, одетых в схенти из шкур леопардов. На их шеях висели бусы из цветных ракушек, уши украшали тяжелые круглые серьги из слоновой кости, щеки были изрезаны ножами. Воины потрясали дротиками.

– Пусть вперед выйдет ваш вождь, – потребовал Провозвестник.

От группы отделился высокий худой человек мужественного и сурового вида, чья шевелюра была украшена двумя перьями.

– Ты говоришь на нашем языке? – удивился он речи Провозвестника.

– Я говорю на всех языках.

– Кто ты?

– Я – Провозвестник.

– И что ты возвещаешь?

– Я пришел вас освободить от власти египтян. Уже долгие годы вас угнетает фараон. Он убивает ваших воинов, отбирает принадлежащие вам богатства и заставляет вас жить в нищете. Я знаю, как погубить его.

Вождь приказал своим воинам опустить дротики. Со своей стороны Кривая Глотка поступил таким же образом.

– Ты знаешь Нубию?

– Огонь этой земли – мой союзник.

– Ты волшебник?

– Чудовища пустыни покоряются мне.

– Но нубийские колдуны – самые могущественные!

– Они разобщены, и это делает их усилия неэффективными. Разве вместо того, чтобы тратить усилия на бесполезное противостояние, не лучше объединиться и вместе сражаться с настоящим врагом?! Ведь Сесострис – достойный противник!

– Ты уже рассмотрел вблизи крепость Бухен, возвышающуюся над порогами? Она является границей территории, которую контролируют египтяне. Если мы нападем на нее, то на нас обрушатся чудовищные репрессии!

– Я не знал, что нубийцы такие пугливые.

Губы вождя племени задрожали от едва сдерживаемого негодования.

– Либо ты подчинишься мне и, став на колени, будешь умолять о пощаде, либо я размозжу тебе голову!

– Нет, это ты станешь на колени и подчинишься мне!

Нубиец поднял над головой дротик.

Но прежде чем тот коснулся головы Провозвестника, когти сокола впились ему в руку и заставили выпустить смертельное орудие. Вслед за этим клюв хищника в одно мгновение лишил нубийца зрения.

Черные воины не верили своим глазам.

Умирающий корчился на земле.

– Покоритесь мне, – спокойным голосом приказал Провозвестник. – Иначе вы все погибнете как подлые трусы.

Некоторые колебались, другие яростно жаждали отмщения. Атмосфера накалилась до предела.

– Отомстим убийце нашего вождя! – проревел один из обреченных.

– Пусть львица пустыни истребит неверных! – приказал Провозвестник.

Неслыханный вопль поразил слух нубийцев. Остолбенев, смотрели они на хищницу невиданно огромных размеров. Та бросилась на них…

Грызя, разрывая когтями, топча лапами, она проливала потоки крови…

Никто из воинов не уцелел, избежав общей печальной участи.

Из сундука Провозвестник достал царскую бирюзу, подставил ее солнечному свету, а потом направил отраженный ею луч на Истребительницу.

Почти тотчас же она успокоилась…

Гнетущая тишина повисла над жертвами львиной ярости…

Прекрасная надменная Бина снова встала слева от своего хозяина. На ее лбу застыли капли крови, которые Провозвестник стер полой своей шерстяной туники…

– Другие племена отреагируют незамедлительно, – высказал свое мнение Кривая Глотка.

– Надеюсь.

– Сумеем ли мы от них отбиться?

– Мы их убедим, мой друг.

Но со стороны пустыни шли в сторону лагеря Провозвестника не воины, вооруженные копьями и дротиками… Шли с десяток дряхлых нубийцев, тела которых были сплошь увешаны амулетами. Во главе шел старик с очень черной кожей и седыми волосами. У него в руках была палка, передвигался он с большим трудом.

– И это все, что они нашли нам отправить! – развеселился Кривая Глотка.

– Нет войска опаснее, – остановил его Провозвестник.

– И что эти старички могут нам сделать? В чем их сила?

– Только не бросай им вызов, они тебя испепелят. Это – лучшие нубийские колдуны. Они способны навести самые страшные чары!

Древний старик обратился к Провозвестнику.

– Это ты истребил племя сыновей гиены?

– Я был вынужден наказать банду заносчивых наглецов.

– Ты используешь силы тьмы?

– Я, Провозвестник, использую все формы власти. Моя цель – убить фараона Сесостриса.

Нубиец покачал головой.

– У каждого из нас довольно власти над миром. И все же нам не удалось избавиться от угнетателя.

Провозвестник снисходительно улыбнулся.

– Вы уединились в своем забытом богами уголке! А я распространю новую веру по всему свету. И вы поможете мне выпустить на волю ту жестокость, которая кроется в недрах этой земли. Огонь этой земли испепелит Египет!

– Никто из нас не рискнет спровоцировать это.

– Ты и тебе подобные – вы спите, потому что вы боитесь фараона! Я пришел разбудить вас!

В ярости старик ударил своей палкой в землю.

– Уж не выпустил ли ты на волю Истребительницу?

– Да, львица мне служит.

– Похвальба! Никому не под силу смирить ее гнев!

– Ну, если у тебя в руках царская бирюза…

– Забавные сказки!

– Ты хочешь ее увидеть?

– Ты еще смеешься надо мной!

Провозвестник достал свое сокровище и показал главному нубийскому колдуну.

Старик долго рассматривал огромную бирюзу, отбрасывавшую сине-зеленые отблески.

– Значит, это не сказки…

– Покоритесь заповеданному богом, покоритесь мне. Если вы этого не сделаете, вас поразит Истребительница!

– Сначала скажи, что ты пришел на самом деле искать на этой земле.

– Я неустанно повторяю вам: я пришел освободить вас от тирана! Но сначала вы должны обратиться в мою веру и стать моими учениками. Потом вы объедините свои колдовские усилия с моими, и вместе мы спровоцируем катаклизм такой силы, что Египет от него не оправится!

– Но Египет непоколебим!

– Я уже нанес ему глубокие раны в Сирийской Палестине и еще глубже – в самом сердце, в его столице Мемфисе…

Старик удивился.

– В самом Мемфисе? И ты посмел?

– Вас парализует Сесострис. Но сейчас он и его народ живут в постоянном страхе. И их страдания будут все усугубляться!

– Разве этот царь – не колосс, обладающий гигантской силой?

– Это верно, – согласился Провозвестник. – Поэтому было бы глупо и бесполезно идти на него в лобовую атаку. Моя агентурная сеть действует исподтишка, втайне, в тени. Ее не может настичь стража, не может изловить и погубить армия. Они вредят, но не могут застать моих людей врасплох. Благодаря же нубийцам и этому водовороту стихии я нанесу Сесострису удар неслыханной силы.

Старик посмотрел на Провозвестника изменившимся взором. Тот говорил удивительно спокойно, словно ничто не могло помешать исполнить его чудовищные планы.

– С тех пор как первый из Сесострисов выстроил здесь крепость Бухен, – напомнил нубиец, – Египет позволяет нам жить мирно. Его армия не переходит этой границы, и наши племена сами делят свою власть.

– Но скоро фараон перейдет границу и наводнит солдатами этот край. Посеяв ужас среди ханаанеев, победитель опустошит Нубию. Вам остался только один шанс. Вы поможете мне выпустить на волю воды, которые преградят дорогу фараону и помешают ему сделать это.

Смутившись, старик стоял, опершись на свою палку.

– Знаешь, я не стану решать этот вопрос один. Я должен узнать мнение всех колдунов. Мы сообщим тебе о нашем решении.

– Главное – не ошибитесь! – посоветовал Провозвестник.

26

На востоке сидели Великий Царь с супругой; на юге – Верховный Казначей Сенанкх и Секари; на севере – генерал Несмонту и Хранитель Царской Печати Сехотеп; на западе – визирь Кхнум-Хотеп и Безволосый.

Исполнив ритуал похорон Джехути, Золотой Круг Абидоса устремил взгляд в будущее.

– Прекрасная богиня Запада приняла нашего брата, – объявил Сесострис. – И он возродится на Востоке. Как и Сепи, он навсегда останется среди нас.

Фараон хотел бы продлить ритуальное действо и тем самым упрочить связи Золотого Круга с невидимыми силами, но собравшимся предстояло обсудить одну чрезвычайно важную проблему.

– Со времени трагедии в Мемфисе Провозвестник молчит. Это молчание выглядит не иначе как предвещающим новую бурю, природа которой нам не известна. Меры, предпринятые Собеком и генералом Несмонту, обеспечили безопасность всей нашей территории. Но, разумеется, враг предусмотрел такую нашу реакцию.

– Может быть, он вынужден молчать и таиться потому, что не чувствует в себе сил вредить нам? – спросил визирь.

– Он очень хочет, чтобы мы в это поверили! – горячо возразил Секари. – Преступник такой пробы от своего дела ни за что не откажется!

– Благодаря Икеру нам известно, что ближайшее поле битвы лежит не в Сирийской Палестине, – напомнил генерал Несмонту. – Конечно, строгий надзор за столицей лишает сеть Провозвестника возможности действовать. Стало быть, остается одно – он ударит где-нибудь в другом месте.

– Лето очень жаркое, – заметил Сенанкх. – И засуха достигла предела, скоро разлив. Это не слишком удачный период для перемещения и попыток совершить масштабную акцию. Считаю, что климатические условия создали для нас небольшую передышку.

Великая Царица рассказала о трудах жриц Абидоса, о тех заботах, которыми они окружают Древо Жизни. Безволосый описал, с какой строгостью жрецы исполняют ритуалы. Нет ни единого повода для тревоги. И на фоне всеобщего беспокойства священная земля Осириса представляет собой островок покоя, где все противостоит врагу света.

– Как продвигается по пути великих таинств наша юная Исида? – спросил визирь.

– Шаг за шагом она идет вперед, подчиняясь собственному ритму, – ответила царица. – И как бы мы ни хотели скорее возвысить ее, не будем торопиться, чтобы не совершить поспешного шага.

– Если учесть, какая роль ей отведена, – согласился фараон, – ее образование и духовное воспитание должны быть исключительными.

– Таким же, как и воспитание Икера? – спросил Сехотеп.

– Я веду его по тем же ориентирам, по которым мой духовный отец вел меня – ответил фараон.

Когда царская чета совершила возлияние воды и молока к подножию акации, Безволосый воскурил фимиам, а Исида ударила в систры. Она так овладела этим инструментом, что ей удавалось извлекать из него удивительные по своей глубине и выразительности звуки.

– Архив Дома Жизни дал мне, возможно, самую главную информацию, – сказала жрица по окончании ритуала. – Золото необходимо для таинства воскрешения Осириса, потому что тело воскресшего бога формируется из чистого золота, которое формируется из других элементов. В нем свет получает прочную основу и отражает неземную сторону божественной сущности. Его сияние становится сиянием Маат.

Все это было давно известно царю, царице и Безволосому. Но замечательно было то, что Исида дошла до понимания этого сама. Юная жрица шла по пути, который рано или поздно должен привести ее к главному открытию.

– Старинные тексты говорят, – продолжала Исида, – что фараон – это изыскатель и золотых дел мастер. Он способен обрабатывать золото так, что его отблески могут озарять богов и людей. Он поддерживает между землей и небом гармонию. В трактате одного исследователя времен эпохи Великих пирамид есть такое указание: боги сами спрятали свое самое чистое золото на юге, в далеких землях Нубии. Разве это чудное сокровище, таящее в себе божественную энергию, может быть чем-либо иным, кроме золота, предназначенного Осирису?

– Без этого золота, – напомнил Безволосый, – реставрировать священные предметы, предназначенные для исполнения таинств, невозможно. Иначе они теряют действенность, становясь инертными. Я уж не говорю о Великой Тайне, упомянуть о которой мои смертные губы не в силах…

«Нубия, дикая земля, практически никем не контролируемая и полная видимых и невидимых опасностей», – пронеслась вдруг мысль в голове у Сесостриса. Именно в Нубии был убит генерал Сепи, и его убийца до сих пор остается ненаказанным. Да, Исида смотрит на вещи правильно. Именно там сокрыто золото богов. Но в это смутное время нелегко отправить туда экспедицию…

– Может быть, ты уточнишь? – спросил он у жрицы.

– К несчастью, я не могу этого сделать, Великий Царь. Но я продолжаю поиски.

Фараон уже готовился к отплытию с Абидоса. Но вдруг Собек-Защитник принес ему срочное известие из Элефантины. Сообщение было подписано бывшим наместником провинции Саренпут, ныне управителем крупного торгового города на границе между Египтом и Нубией.

– Я не возвращаюсь в Мемфис, – объявил Сесострис, прочтя письмо. – Немедленно позвать ко мне членов Дома Царя.

Разговор происходил в главном дворе храма Сесостриса, подальше от посторонних глаз и ушей. Следовало принять решения, отягченные возможными последствиями.

– Можно ли считать Саренпута верным слугой? – прежде всего спросил царь.

– Его управление безупречно, – сказал Сенанкх. – Я не могу упрекнуть его ни в превышении полномочий, ни в нечестности. Все ваши указы строго выполняются.

– С моей стороны также ни одного упрека, – поддержал его Сехотеп. – Это прямой и суровый человек. Саренпут, конечно, не гнушается удовольствий, но держится в рамках своей высокой должности.

– Мне нечего к этому добавить, – сказал визирь.

– Я более сдержан в оценке, – вступил в разговор Собек, – потому что не забываю о его прошлом. И если бы пришлось слегка его потрясти в Элефантине, он скорее всего воспринял бы это без особой радости.

Генерал Несмонту согласился с такой оценкой.

– Если в письме Саренпута, – снова заговорил фараон, – содержатся точные факты, то мы, возможно, узнаем местонахождение нового фронта, который хочет нам открыть Провозвестник.

Старый вояка даже крякнул от удовольствия.

– Армия сможет подготовиться очень быстро, Великий Царь.

– Если верить докладу коменданта крепости Бухен, построенной во времена первого из Сесострисов с целью отметить границу между Нубией и Египтом и сдерживать воинственные племена, то одно из племен понесло большие потери на вторых порогах.

– Вторые пороги – это сущий ад! – воскликнул Собек.

– Наш гарнизон напуган. Поговаривают о чудовищах, которые убивают всякое живое существо. Некоторые даже считают, что видели огромную львицу-убийцу, которую не удается убить даже целым отрядам охотников.

– Узнаю почерк Провозвестника, – сказал Сехотеп. – В любое другое время можно было бы продолжать верить в простой местный инцидент. Но сегодня это было бы преступной наивностью.

– Нубия – страна не простая, – подчеркнул Сенанкх. – Ваши предшественники, Великий Царь, знавали жесточайшие беды, пытаясь предложить лишь простое умиротворение этого края, даже не дружбу.

– Я очень рассчитываю на некоторое число нубийских лучников среди моих солдат, – сказал Несмонту. – Они ловкие, храбрые и дисциплинированные. Если приказать им сражаться со своими братьями по крови, они их прикончат. Они предпочли жить в Египте, а не в Нубии.

– Их военные качества меня мало утешают, генерал, – заметил Сехотеп. – Конечно, ханаанеи и сирийцы охотно бегут с поля боя, а нубийцы дерутся как львы. Но я опасаюсь их колдунов, чья слава внушает страх нашим людям.

– Экспедицию возглавлю я сам, – заявил Сесострис.

Кхнум-Хотеп вздрогнул.

– Великий Царь, не стремится ли Провозвестник заманить вас в западню?

– Прямое столкновение неизбежно. Не будем забывать о поиске золота богов. Исида права: оно сокрыто в Нубии. Чтобы найти его, генерал Сепи пожертвовал своей жизнью. Нельзя, чтобы его жертва оказалась напрасной!

Фараон принял свое решение, и любые споры и убеждения были бесполезны. Пусть этот путь и сопряжен с риском, но существует ли другой?

– Визирь Кхнум-Хотеп, я поручаю тебе осуществление управления страной во время моего отсутствия. Каждое утро ты и Сенанкх будете приходить к Великой Царице и вместе решать, что делать. Великая Царица будет править от моего имени. Если из Нубии я не вернусь, она взойдет на Трон живущих в этом мире. А ты, Сехотеп, отправишься со мной. Ты, Несмонту, соберешь свои полки в Элефантине.

– Это означает, что мы оставим провинции без защиты… – вздохнул генерал.

– Что же, приходится рисковать… Ты, Собек, вернешься в Мемфис.

Начальник стражи возмутился.

– Но, Великий Царь, а как же ваша защита? Это мой долг!

– Мою защиту обеспечит моя личная охрана. Нам следует предусмотреть худшее: Нубия может оказаться западней, и тогда главной мишенью станет Мемфис. Поэтому-то ты и должен обратить все свое внимание на столицу. И если решительное сражение состоится действительно на юге, то в Мемфисе следует опасаться того, что столичная сеть Провозвестника захочет показать зубы. Следи внимательно: при малейшей ошибке с их стороны тебе следует осторожно потянуть за нить и как можно быстрее размотать весь клубок! Я надеюсь на тебя…

Аргументы фараона были неопровержимыми. И все же при мысли о том, что он будет так далеко от Сесостриса, сердце Собека наполнилось скорбью.

– И еще, Собек. Ты передашь приказ Царскому Сыну Икеру присоединиться ко мне в Эдфу [6], – добавил Сесострис.

– Икер поедет вместе с вами? О, Великий Царь! Мне кажется…

– Знаю, знаю, что ты думаешь, Собек! Ты все еще продолжаешь ошибаться. Хочу тебе сказать, что во время нашей нубийской кампании Икеру предстоит совершить то, что, наконец убедит тебя в его безоговорочной преданности мне!

Над храмом в Эдфу с начала веков царствовал священный сокол – воплощение бога Хора, покровителя власти фараона. Его крылья были под стать размерам Вселенной, его взгляд видел тайны солнца. И когда он садился на голову царя, тот получал способность видеть даже то, что происходило по ту сторону мира.

На пристани Исиду встретил жрец и отвел ее в небольшую кузницу, устроенную неподалеку от святилища. В присутствии фараона два кузнеца ковали статую бога Птаха, чья голова была покрыта голубым головным убором, а тело спеленато белым покровом, из-под которого видны были только руки, державшие несколько скипетров, символизировавших жизнь, могущество и постоянство.

– Смотри и наслаждайся творением бога Птаха, покровителя ремесленников. Его творение связано с делом Сокариса, владыки подземного царства. Птах творит с помощью мысли и слова. Он дает имена божествам, людям и животным. Божественная Девятка воплощена в его зубах и губах, которые делают реальным то, что задумывает его сердце. Бог Тот создает мудрость посредством языка. Ногами он касается земли, а головой – далекого неба. Он поднимает совершенное творение, используя для этого собственную мощь. Имя Сокарис происходит от корня seker. Оно означает ковать металл, но соотносится также и с перенесением воскресающего тела через подземный мир. Когда во время ритуала ты чистишь ему рот, seker, то отворяешь Сокарису собственную совесть. И когда Осирис взывает к посвященному, находящемуся в самых глубинах мрака, он использует то же самое выражение, значение которого в этот момент меняется на «иди ко мне». Вера и набожность сами по себе не приведут к Осирису. Добрыми проводниками служат знание и опыты превращения веществ. Накануне сражения с нубийскими колдунами я прошу Птаха заточить мое копье, а Сокариса прошу заострить мой меч. Взгляни, вот они выходят из огня!

Первый кузнец выковал такое длинное и такое тяжелое копье, что только Сесострис был бы способен управляться с ним. А второй кузнец выковал меч, от которого исходило такое сильное сияние, что жрица вынуждена была прикрыть ладонью глаза.

Фараон взял в руки еще горячее оружие.

– Борьба со злом исключает какую-либо подлость и нечестность – все это увертки, уводящие от прямого пути… Все. Едем в Элефантину!

27

Провозвестник впитывал в себя чудовищную энергию, исходящую из Нильских порогов. Он становился каждым вихрем, каждой бегущей волной, яростно штурмующей скалы. Сидя у его ног, Бина наблюдала за удивительным зрелищем, но взгляд ее был пустым.

Иногда ветер доносил до них звуки словесного поединка горячо споривших друг с другом нубийских колдунов.

Наконец, после долгих часов ожесточенных споров, седовласый старец вновь появился перед Провозвестником.

– Мы предпочли не помогать тебе, а изгнать тебя с нашей земли, – сказал он Провозвестнику.

Тот при этих словах не выказал ни удивления, ни возмущения.

– Но мне кажется, вы не все придерживались одной точки зрения. Или я не прав?

– Самый ловкий и верткий среди нас, Течаи, даже высказался за то, чтобы тебя поддержать. Но большинство оказалось против такого решения, и он подчинился.

– А не твое ли мнение оказалось здесь решающим?

Старик явно рассердился.

– Я воспользовался своим правом старейшины и не жалею об этом!

– Что ж, ты совершаешь серьезную ошибку. Признай это, покайся и убеди своих друзей изменить свое мнение. Этим ты заслужишь мое снисхождение.

– Настаивать бесполезно! Немедленно покинь нашу страну! Оставь Нубию!

Провозвестник повернулся к старику спиной.

– Но это чрево порогов – мой союзник…

– Если ты будешь упорствовать, ты умрешь!

– Если ты осмелишься нанести вред мне или моим последователям, я буду вынужден убить вас!

– Наша магия превосходит твою! Еще поупорствуй, и этой же ночью мало тебе не покажется!

Гневно стуча палкой по земле, старик вернулся к своим.

– Хотите, господин, я избавлю вас от этой кучки проходимцев? – спросил Кривая Глотка.

– Часть из них мне нужна.

– Да нужно ли их всерьез опасаться? – спросил Шаб Бешеный.

– Я дам вам наставления, а вы им неукоснительно следуйте. Тогда вам не будет никакого урона. В течение трех дней и ночей нубийцы будут заклинать очи космоса – солнце и луну. И те, вместо своего обычного сияния, будут слать нам смертоносные волны. Наденьте туники из шерсти. Если хоть малая частица вашего тела останется неприкрытой, вас испепелит небесный огонь. Шум бушующего пламени будет наводить на вас ужас, и вам покажется, что вы находитесь в самой середине огнедышащей печи. Не пытайтесь ни смотреть вокруг себя, ни тем более бежать. Не двигайтесь, пока не восстановится тишина.

– А вы, господин? – беспокойно спросил Шаб.

– Я займусь чревом порогов.

– Вы уверены в том, что нам не следует бояться этих нубийцев?

Взгляд Провозвестника стал жестким.

– Это я всему их научил. Еще до того, как они появились на свет и повели себя как жалкие и презренные людишки, я был тут. Когда мои армии обрушатся на мир – завтра, послезавтра, через века – я все еще буду здесь!

Даже Кривая Глотка не стал, как обычно, куражиться и строго соблюдал полученные инструкции. Провозвестник лично укрыл Вину двумя туниками и прочно перехватил их поясами.

Как только стемнело, нубийцы начали свое наступление.

Из-под ног Провозвестника, из самой середины скалы, вырвался высокий язык пламени, который тут же охватил всю фигуру старика и стал с бешеной скоростью распространяться вокруг. Шум бушующего пламени перекрыл даже грохот рокочущей воды. Тела последователей Провозвестника исчезли в костре. Вся скала накалилась докрасна. Черные тучи скрыли нарождающуюся луну.

Три дня и три ночи бушевало пламя, и продолжалась пытка.

Один из учеников Провозвестника не выдержал, сбросил с себя тунику и побежал. Огненный язык тут же охватил его ноги, которые сгорели в несколько секунд. Затем в пепел превратились его тело и лицо…

Наконец снова выглянуло солнце. Провозвестник лично развязал узлы на поясе, стягивавшем Вину.

– Мы одержали победу, – объявил он. – Вставайте все! Его адепты – изнемогшие, с опустошенными душами – не сводили глаз со своего учителя.

Лицо Провозвестника было спокойным и даже отдохнувшим, словно он только что встал ото сна.

– А теперь накажем этих неосторожных людей, – решил он. – Но не двигайтесь с этого места!

– А если эти черномазые снова нападут? – спросил Кривая Глотка, которому не терпелось от них избавиться.

– Я разыщу их.

Провозвестник отвел Вину за огромную скалу, чтобы ее не могли увидеть.

– Раздевайся.

Как только она сняла одежду, он провел рукой по ее спине, и она окрасилась в цвет крови. Ее лицо стало львиным, а в глазах вспыхнула жажда крови.

– Ты, львица-убийца, разорви этих неверных!

Ужасающий рык заставил все живое содрогнуться. Все остановились, не в силах шевельнуться, на огромном пространстве до самой крепости Бухен. Хищница бросилась на свои жертвы.

Первым был убит седовласый старик. Он с недоверием отнесся к результатам колдовства лучших колдунов Нубии и как раз в этот момент побуждал их возобновить заклинание светил, но львица заставила его умолкнуть, сомкнув свои мощные челюсти над его головой. Несколько смелых старцев попытались все же произнести слова заклятия, но львица-убийца не оставила им времени их закончить. Она грызла, терзала и рвала на части…

Лишь пять нубийцев избежали жестоких когтей и зубов.

Когда Провозвестник вынул царскую бирюзу, львица успокоилась. Через несколько мгновений она превратилась в прекрасную юную брюнетку с гибким и тонким станом. Провозвестник поспешил прикрыть ее юное тело туникой.

– Подойди, Течаи, и пади ниц предо мной!

Высокий худой колдун, чье тело сплошь было покрыто магическими татуировками, исполнил приказание.

– Течаи… Кажется, твое имя означает «грабитель»?

– Да, господин, – прошептал колдун дрожащим голосом. – У меня дар вызывать силы тьмы и использовать их против моих врагов. Я высказывался за вас, но большинство меня не послушало!

– Ты и те, кто последовал твоему примеру, избавлены от ужасной участи.

Выжившие колдуны с облегчением простерлись у ног Провозвестника.

Вдруг глаза Провозвестника налились кровью, он схватил одного из колдунов за волосы и сорвал с него схенти.

Нагота открыла тайну – это была женщина!

– У тебя почти нет груди, но ты – женщина!

– Я буду служить вам, господин!

– Женщины – существа низкие и недостойные. Они всю свою жизнь остаются детьми, думают только о том, как бы обмануть, и поэтому должны быть в подчинении у своего мужа. Только Вина, Царица Ночи, имеет право помогать мне! А ты – наглая соблазнительница!

Колдунья стала целовать ноги Провозвестника.

– Течаи, – приказал тот, – забросай камнями и сожги ее.

– Господин…

Горящий взгляд Провозвестника говорил нубийцу, что выбора у него не осталось…

Нубиец и трое его товарищей подняли камни.

Несчастная попыталась убежать… Первый камень ударил ее в затылок, второй попал в поясницу.

Ей удалось приподняться только один раз, когда она попыталась прикрыть от ударов лицо…

На ее тело, еще корчащееся в предсмертных судорогах, четверо нубийцев насыпали сухие пальмовые стебли.

Течаи лично зажег огонь…

Еще дрожа от пережитого ужаса, колдуны думали лишь о том, как бы выжить. Течаи тщетно пытался вспомнить два-три заклинания, которые обычно пригвождали к земле даже самых страшных демонов. Но когда он увидел, что Провозвестник утоляет жажду солью пустыни, глядя на него в упор своими кровавыми глазами, он понял, что потерпел окончательное поражение и что малейшая попытка неповиновения приведет его к жестоким пыткам и жуткой смерти…

– Чего вы ждете от нас, господин?

– Объявите о моей победе своим племенам и прикажите им собраться в таком месте, где бы их не могли обнаружить египетские лазутчики.

– Они никогда к нам не рискуют заглядывать. Что же до вождей, то они почитают магию. После совершенных вами подвигов даже Триах, самый могущественный из царей Куша, будет вынужден выказать вам свое почтение.

– Мне его мало. Я требую полного, абсолютного подчинения!

– Триах – человек гордый и гневный. Он…

– Эту проблему мы решим позже, – пообещал Провозвестник мягким голосом. – Возвращайся с пищей и женщинами. Они выйдут из своих домов только для того, чтобы доставить удовольствие моим людям и приготовить еду для них. Затем я расскажу тебе о моих планах.

Видя, как удаляются нубийские колдуны, Кривая Глотка скептически усмехнулся.

– Вы, господин, слишком снисходительны. Мы больше их не увидим.

– Как раз наоборот, друг мой! Ты будешь удивлен их рвением.

И на этот раз Провозвестник не ошибся.

Через два дня Течаи пришел во главе маленького отряда черных воинов. Он явно был утомлен дорогой.

– Уже четыре племени решились последовать примеру главного колдуна, – объявил он. – Мы предупредили и царя Триаха. Он непременно пришлет нам своего посланца.

Кривая Глотка осмотрел нубийских воинов, придирчиво ощупывая их мускулатуру. Он остался доволен их силой и вооружением. У каждого были дротики, кинжалы и луки.

– Неплохо, – признал он. – Эти парни стали бы прекрасными рекрутами, если бы… выдержали мой метод тренировки!

И он захохотал.

– А где еда? – спросил Шаб Бешеный.

Течаи сделал знак носильщикам.

Те подошли поближе.

– Вот зерно, овощи, фрукты, сушеная рыба… Ничего не поделаешь, эта местность довольно скудная. Но мы раздобудем вам еду получше!

– Пробуй первым! – приказал Бешеный носильщику.

Тот послушно попробовал из каждого мешка.

Отравленной пищи не оказалось.

– А женщины? – спросил Кривая Глотка, плотоядно ухмыляясь.

Нубийских девушек было двадцать.

Прекрасные девушки, очень молодые, с обнаженной грудью и тугими бедрами, едва прикрытыми листьями.

– Ну, курочки мои, идите ко мне! Мы построим вам просторный дворец! И я отведаю вас первым!

Пока Бешеный организовывал стоянку, Провозвестник подвел колдунов поближе к самому крупному и опасному бурлящему водовороту.

Даже для нубийцев вид его был почти невыносимым.

– Если судить по состоянию потока и погодным приметам, какой тип разлива могли бы вы предсказать?

– Высокий, даже очень высокий, – ответил Течаи.

– Значит, наша задача будет значительно проще. Сосредоточив свою силу на этой гибельной бездне, мы совместными усилиями вызовем ярость разрушительной силы…

– Вы… вы хотите… смыть Египет с лица земли?

– Вместо Нила плодородного, покрывающего жаждущие берега живительной влагой, на эту проклятую страну обрушится неукротимый поток погибели!

– Это очень трудная задача, потому что…

– Вы с ней не справитесь?

– Нет, господин, не это! Но есть опасность обратного удара…

– Разве вы – не самые могущественные колдуны?! Ведь вы хотите изгнать захватчиков и освободить свой край. Поэтому Нил не обратится против вас. И, кроме того, это не единственное оружие, которое мы применим!

Течаи внимательно слушал.

– Нет ли у вас… каких-нибудь гарантий безопасности?

Голос Провозвестника сделался медовым.

– Разве некоторое число нубийцев не служит лучниками во вражеской армии?

– Предатели, продавшиеся врагам! Вместо того чтобы остаться дома и бороться за интересы племени, они предпочли легкую жизнь и нанялись к врагам!

– Вот видите, как иллюзорны земные преимущества! – отозвался Провозвестник. – Но мы заставим их заплатить за это предательство и расстроим египетские ряды!

– Вы способны были бы разрушить крепость Бухен?

– Ты, очевидно, считаешь, что меня могут остановить какие-то стены?

Поняв, что он нанес повелителю оскорбление, Течаи опустил голову.

– Уже слишком давно мы ведем себя как подчиненный народ… Но благодаря вам в нас возрождается вера!

Провозвестник улыбнулся.

– Будем вместе готовить пробуждение гибельного потока!

28

Супруга Медеса, Секретаря Дома Царя, уже час билась в истерике. Избив своих служанок, занимавшихся ее прической, макияжем и педикюром, она каталась по полу и выла. Потребовалось вмешательство мужа, который угостил ее несколькими пощечинами, чтобы та несколько успокоилась.

Потом он усадил ее на стул из эбенового дерева и попытался успокоить, но она продолжала рыдать и вздрагивать.

– Ты забываешь о своем достоинстве! Немедленно возьми себя в руки!

– Ты не понимаешь, я всеми покинута! Доктор Гуа уехал из Мемфиса!

– Знаю.

– Где он? Где?

– На юге, с фараоном.

– А когда вернется?

– Это мне не известно.

Она судорожно вцепилась в мужа и повисла у него на шее. Боясь, что она ненароком задушит его, он снова дал ей несколько пощечин и заставил сесть.

– Я погибла! Только Гуа мог лечить меня!

– Это вовсе не так. Гуа подготовил нескольких прекрасных учеников. И вместо одного врача у тебя теперь будет целых три!

Истерика жены немедленно кончилась. Она перестала рыдать и недоверчиво улыбнулась.

– Три… Ты надо мной смеешься?

– Первый будет осматривать тебя утром, второй – днем, а третий – вечером.

– Это правда, милый?

– Это так же верно, как и то, что меня зовут Медес.

Она бросилась его обнимать и целовать.

– Ты просто чудесный муж! Самый лучший в мире муж!

– Ну а теперь, дорогая, пойди и сделай себя самой красивой!

Сдав жену на руки испуганной массажистке, Медес отправился во дворец, чтобы получить поручения от визиря. Первым высокопоставленным чиновником, который ему встретился во дворце, стал Собек, начальник стражи.

– А я как раз собирался посылать за тобой.

Медеса внутренне передернуло, но он сумел сохранить приветливый вид и улыбнулся.

– Я в твоем распоряжении.

– Твой корабль уже готов.

– Мой корабль…

– Ты едешь в Элефантину, там тебя ждет фараон. Ответственность за груз зерна, необходимого для готовящейся экспедиции, возложена на Жергу.

– Разве я не принесу больше пользы здесь, в Мемфисе?

– Великий Царь поручает тебе организовать работу писцов. Ты будешь вести судовой журнал, делать ежедневные записи и составлять указы. Надеюсь, работа тебя не пугает?

– Совсем, совсем наоборот! – стал бурно возражать Медес. – Но я не люблю переездов… А от поездки на корабле я и вовсе заболеваю…

– Ничего, доктор Гуа тебя быстро вылечит. Отъезд завтра утром.

Так… Интересно, это поручение – западня или оно соответствует реальной необходимости? Как бы там ни было, Медес ничем не рискует. И Собек, даже если и поместит его под наблюдение, как и других чиновников, напрасно надеется на то, что он, Медес, совершит какой-нибудь неверный шаг!

Стало быть, перед отъездом из столицы Секретарь Дома Царя не станет общаться с ливанцем. Его напарник поймет, почему он молчит. Поймет правильно… Правда, к несчастью, нужно было бы растаможить груз с драгоценным лесом из Библоса… И это деликатное дело Медес не может никому перепоручить… Жаль, что и рассказать о возвращении Икера он тоже не может!

Сеть ливанца продолжала оставаться в дремлющем состоянии. Купцы, бродячие торговцы и цирюльники были свободны от своих занятий и спокойно болтали со своими клиентами, жалуясь на возможные предстоящие трудности и восхваляя достоинства и заслуги великого фараона. Что ж, приходилось выжидать, потому что стража и агенты Собека шныряли повсюду и пытались нащупать след в темноте!

До получения новых инструкций от Провозвестника ливанец занимался своей обычной коммерческой деятельностью и наживал мзду, хотя его состояние уже и сейчас было вполне приличным.

Приход к нему в дом его лучшего агента, водоноса, удивил ливанца.

– Неприятности?

– Медес только что отплыл на корабле в сторону юга.

– Но мы должны были сегодня ночью встретиться!

– И Жергу в поездке. Он занят баржами с зерном для поставок армии.

Что ж, все понятно: Сесострис едет из Египта в Нубию и везет с собой пищу, потому что там ее мало!

Стратегия Провозвестника работала отлично!

Единственная неприятность состояла в том, что к этим работам привлекли Медеса!

– А что происходит во дворце?

– Правит царица, а визирь и Сенанкх управляют государственными делами. Собек ужесточил контроль над прохождением товаров и расставил стражников по всем кварталам столицы. К тому же усилено наблюдение за знатью. По всей вероятности, фараон приказал ему умножить усилия.

– Это настоящая головная боль, ваш Защитник!

– Наша разобщенность друг с другом всегда соблюдалась и соблюдается очень строго, – напомнил водонос. – Даже арест одного из наших не приведет к поимке остальных.

– Слушай, ты навел меня на мысль… Чтобы успокоить охотящегося сокола, лучше всего дать ему поймать какую-то жертву!

– Это рискованно!

– Разве ты только что не похвалялся тем, что у вас такая разобщенность?

– Да, но…

– Имей в виду, сетью руковожу я!

Рассерженный ливанец проглотил пирожное с кремом.

– Да, Медеса нет… Кто теперь займется таможней? А ведь прибытие нового корабля с грузом драгоценного леса намечено на день перед полнолунием!

– Собек усилил меры по безопасности всех портовых сооружений, всех причалов и набережных! – предупредил водонос.

– Этот тип начинает мне надоедать! Из-за него мне придется отдать распоряжение и задержать наше судно с грузом в Библосе! Ты даже представить не можешь, сколько я на этом потеряю! И кроме того, мы не знаем, сколько времени Медес вынужден будет провести в Нубии… Если только он оттуда вернется…

Религиозные взгляды Провозвестника интересовали ливанца меньше, чем его торговые обороты. Какая разница, кто у власти и что это за власть, если торговля процветает, а темные делишки приносят замечательные доходы!

Итак, стража становится слишком обременительной…

Ну в самом деле, не позволит же ливанец себя разорить!

Если ситуация станет невыносимой, Жергу бросится в воду! С налившимся кровью лицом, весь в поту, с отчаянными воплями он носился из конца в конец по пристани, не зная, каким богам молиться. Просто плыть на юг было бы забавно, но руководить баржами с зерном – это какой-то кошмар!

Не хватало груза, отмеченного в накладных. То есть груз вроде бы был отмечен, но его величина – нет! К тому же баржа с этим грузом как сквозь землю провалилась! Обыскали весь порт, но не нашли… Пока эта тайна не раскрыта, нечего и думать о том, чтобы сниматься с якоря! А обвинят в задержке груза, конечно, его, Жергу! На помощь Медеса рассчитывать не приходилось, они были далеко друг от друга.

– Что-то случилось? – спросил Икер, который вместе с Северным Ветром проходил мимо.

– Ничего не могу понять! – признался Жергу в полной растерянности. – Я проверял и перепроверял!

Чуть не плача, главный инспектор амбаров дрожал от ужаса.

– Может быть, я могу тебе в чем-то помочь?

– А как? Я просто не знаю!

– Ну по крайней мере объясни, в чем дело.

Жергу протянул Икеру папирус, края которого уже порвались от того, сколько раз в него заглядывал главный инспектор.

– Во-первых, исчезло, улетучилось, испарилось содержимое целого амбара!

Икер внимательно изучал документ, написанный скорописью, которую трудно было разобрать.

Только прочтя документ в третий раз, он понял, что случилось.

– Этот писец дважды сосчитал одно и то же количество зерна.

Лицо Жергу немного прояснилось.

– Значит… У меня груз в полном составе? Все, что нужно из зерна фараону, все в наличии?

– Без сомнения. Что во-вторых? Жергу опять помрачнел.

– Исчезла одна из барж… Мне этого не простят!

– Послушай, транспортное средство не может испариться, – возразил Икер. – Это не весеннее облако! Я расспрошу капитанов.

Внешне список грузовых барж выглядел как обычно, все вроде бы было в порядке.

Но этот порядок был обманчивым!

Небрежный или слишком торопившийся писец перемешал содержимое двух дел. И эта ошибка привела к исчезновению из документов одной единицы в торговом флоте, которая была записана под другим именем.

Жергу рассыпался в благодарностях.

А Икер вспомнил о «Быстром». Похожий фокус был проделан, видимо, и тогда, когда парусное судно начисто исчезло из состава царского флота!

– Ты – гений!

– Работа писца приучила меня к исправлению такого рода ошибок. Ничего больше.

Жергу выплыл наконец из того тумана, который сводил его с ума. Картина перед ним прояснилась.

– Ты… А ты – не Царский ли Сын Икер?

– Да, фараон почтил меня этим титулом…

– О, прости меня! Я раньше видел тебя только издали, во дворце. Если бы я знал, кто ты, я бы никогда не осмелился тебя… вас этим затруднять!

– Какие между нами церемонии, Жергу! Я хорошо знаю твою работу, потому что занимался управлением амбарами, когда жил в Кахуне. Это тонкое и важное дело! В критической ситуации или в случае недостаточного разлива воды жизнь населения зависит от накопленных ранее продовольственных запасов.

– Я только об этом и думаю, – не задумываясь, солгал главный инспектор амбаров. – Я мог бы сделать прибыльную карьеру, но работать на общее благо, на мой взгляд, – самое благородное дело!

– Я тоже в этом уверен.

– Весь двор только и говорит, что о твоих невероятных подвигах в Сирийской Палестине… Но только что я был свидетелем другого подвига, который ты совершил ради меня! А если мы выпьем за это немного доброго вина?

Не дожидаясь согласия Царского Сына, Жергу откупорил амфору и налил ароматного красного вина в алебастровый кубок, который мгновенно вытащил из кармана своей туники.

– У меня есть и второй ему в помощь! – улыбнулся он, вытаскивая бокал из второго кармана. – За здоровье нашего фараона!

Великолепный напиток ласкал нёбо.

– Говорят, ты сразил великана, Икер?

– Рядом с ним, – согласился Икер, – я выглядел просто карликом.

– Не тот ли это Провозвестник, которого все опасаются?

– К несчастью, это был не он.

– Если это чудище действительно существует, мы выбьем его из логова! Ни один злоумышленник не посмеет подвергнуть Египет опасности!

– Я твоего оптимизма не разделяю.

Жергу казался удивленным.

– Значит, по твоему мнению, тут есть чего опасаться?

– Ни один аргумент, ни даже сильная армия не убедят фанатиков сложить оружие и отказаться от своих гибельных планов.

Незаметно подойдя к Икеру, Северный Ветер сунул язык в его бокал.

– О, какой умный осел! – воскликнул Жергу, расхохотавшись. – Никогда не видел ослов – любителей доброго вина! Вот это замечательный компаньон в пути!

Гневный взгляд Икера заставил ослика прекратить свои шутки.

– Других проблем у тебя нет, Жергу?

– На данный момент все в порядке! Позволь мне тебя еще раз поблагодарить. Дворцовые завистники без конца о тебе злословят, но они это делают потому, что не знают тебя. Мне же чрезвычайно повезло, что я встретился с тобой. Позволь заверить тебя в моем уважении и дружбе.

– А ты можешь рассчитывать на те же чувства с моей стороны.

Капитан дал сигнал к отплытию.

Секари в последний момент вскарабкался на борт переднего корабля, где разместились лица самого высокого ранга. Царский Сын пытался в это время объяснить Северному Ветру, что алкогольные напитки опасны для его здоровья.

– Мне не о чем тебе сообщить, Икер. Ни одного подозрительного на борту. Но все же я продолжу свою инспекцию.

– Тебя гложут смутные подозрения?

– Этот караван не сможет пройти незамеченным. Возможно, кому-либо из членов вражеской подпольной сети Мемфиса поручено причинить нам неприятности.

– Если учесть, как строго отбирала людей стража, это было бы удивительно!

– Ну, у нас уже не раз случались разные сюрпризы…

В тот момент, когда Секари отправился осматривать корабль, к Икеру подошел Медес. Его лицо было совершенно зеленым от страха.

– Я понимаю, что вы все это время были очень заняты, поэтому мне пока не пришлось вас поздравить.

– Я только исполнил то, что мне было поручено.

– Рискуя собственной жизнью! Сирийская Палестина – вовсе не край для приятных прогулок.

– Увы! Главные опасности еще далеко не устранены.

– Но у нас есть главное преимущество, – важно отозвался Медес. – У нас есть наш необыкновенный царь, реорганизованная армия под хорошим командованием и эффективная стража!

– И Мемфис уже сильно пострадал, а Провозвестник все еще не найден!

– Вы действительно верите в его существование? Иногда ведь бывает и так, что призрак становится причиной страхов.

– Конечно, так случается. Но Великий Царь, кажется, полагает, что этот призрак воплотился в реальности. А ведь он обладает сверхъестественным зрением, способностью видеть духовно! Без него бы мы жили, как слепые котята. Восстановив единство Египта, фараон вернул нашей стране прежнее величие. Пусть боги даруют полный успех этой его экспедиции и мир нашему народу! Вы знаете Нубию?

– Нет, – ответил, вздохнув, Медес. – Но она мне внушает ужас.

29

На главной пристани Элефантины было множество солдат. У трапа стоял сам генерал Несмонту.

– За время пути не было никаких происшествий? – спросил он Икера.

– Никаких.

– Великий Царь принял очень серьезное решение. Он убежден, что Провозвестник затаился в Нубии.

– Разве эта страна не недоступна?

– Частично да. Но золото богов, скорее всего, там и спрятано. Ты будешь всегда впереди, рядом с царем. Неотлучно! А для тебя это означает, что ты, едва вырвавшись из сирийско-ханаанского котла, попадаешь в нубийское пекло! Тебя действительно отметили боги, Икер!

– Надеюсь, что мне удастся здесь заслужить доверие Собека.

– Если тебе повезет! Знаешь, нубийские воины и колдуны – народ опасный. В моем возрасте оказаться в такой неожиданной ситуации – вот это шанс! Я не ожидал, что мне доведется разворачивать огромную армию в самом сердце такой враждебной страны, в которой ежеминутно подстерегают тысячи опасностей! Я чувствую себя просто помолодевшим, а ведь это только начало!

В Элефантине кипела бурная деятельность. Несмотря на изнуряющую жару, подготовка к экспедиции была в полном разгаре. Нужно было все проверить: состояние военных судов, снаряжение солдат, плавучий госпиталь, интендантство.

– Если Провозвестник чувствовал себя здесь в безопасности, – улыбнувшись, сказал Несмонту, показывая Икеру на снующих туда и сюда людей, каждый из которых старался быстро и качественно исполнить свое дело, – то он будет сильно разочарован!

Впереди Несмонту и Икера шел Северный Ветер, позади них – Кровавый. Ослик безошибочно взял направление и отправился по дороге, ведущей к дворцу Саренпута.

Но у главного входа во дворец чуть не разыгралась драма.

Обе собаки хозяина – Верный Спутник и Газель – сторожили входную дверь. Увидев постороннего пса, они ощетинились и грозно зарычали. Кровавый тоже принял угрожающую позу.

– Спокойно, Кровавый! – скомандовал Икер. – Они у себя дома.

Газель подошла первой. Она обошла вокруг новенького. За ней внимательно и настороженно наблюдал Верный Спутник. Но как только Газель лизнула новичка в нос, обстановка тут же разрядилась. Чтобы отпраздновать знакомство, три собаки бросились носиться друг за другом по кругу. От радостного лая у всех заложило уши. Потом в изнеможении псы упали в тени и блаженно растянулись.

– Надеюсь, что Саренпут выкажет столько же приветливости, – шепнул Икеру Несмонту. – Ты приглашен на решающую встречу, которая состоится перед обедом.

Лицо Саренпута, с его низким лбом, твердым ртом, выступающими скулами и выдающимся вперед подбородком, ничего хорошего не предвещало. Энергичный и непокорный бывший правитель провинции жил в своем строгом, лишенном излишеств и роскоши дворце. Окна в дворцовых покоях были размещены так, что между ними постоянно циркулировал воздух, а потому внутри царила прохлада.

Малый совет состоял из Саренпута, генерала Несмонту, Сехотепа и Икера. Юный писец, представленный управителю Элефантины как Царский Сын, постоянно ощущал на себе критический, почти презрительный взгляд.

– Демон, который хочет убить Древо Жизни, окопался в Нубии, – сказал Сесострис. – Он называет себя Провозвестником и уже нанес жестокий удар по Мемфису. Икеру удалось предотвратить несчастье и разгадать расставленную им в Сирийской Палестине западню, в которую мы чуть не угодили.

Я решил встретиться с ним лицом к лицу.

– Нубийцы уже давно нуждаются в хорошем уроке, – отозвался Саренпут. – Я снова получил тревожное сообщение из крепости Бухен. В регионе волнения. Племена активизируются, и гарнизон опасается нападения.

– Провозвестник пытается организовать восстание, – сказал Несмонту. – Нужно вмешаться как можно скорее.

– Сообщение между Египтом и Нубией по-прежнему затруднительно, – сказал фараон. – И нам нужно прорыть удобный для судоходства канал, который можно было бы использовать в любое время года. Тогда ни разлив Нила, ни скалы порогов нам будут не страшны. По этому каналу беспрепятственно смогут двигаться и военные, и торговые суда.

Как отреагирует сейчас Саренпут, который лучше других знает эту местность? Если проект фараона покажется ему невозможным, он не только откажется сотрудничать, но и будет настроен враждебно. Здесь был риск его шокировать, если только он сам уже не подумывал об этом.

– Великий Царь, – медленно произнес Саренпут, – я полностью одобряю ваше решение. До объединения Обеих Земель такой проект поставил бы провинцию на грань катастрофы. Но сегодня он необходим. Разумеется, все наши мастера – каменотесы и рудокопы – в вашем распоряжении. Вся Элефантина будет помогать вам.

– Вот какие результаты дали мои расчеты, – начал объяснять свой план Сехотеп, начальник всех строительных работ царства. – Этот канал должен иметь длину в сто пятьдесят локтей, а ширину в пятьдесят и глубину в пятнадцать локтей [7].

– Успех этого предприятия зависит от согласия божеств нильских порогов, – пояснил Сесострис. – Поэтому я немедленно должен войти с ними в контакт и вопросить их об этом.

Вода была прозрачна, небо спокойно, светила сияли. Расположенный вдали от городского шума остров принадлежал иному миру.

Фараон греб неустанно и сосредоточенно. Ладья двигалась быстро и бесшумно. На руле сидела Исида и внимательно следила, как приближается восхитительный остров, где покоилось одно из воплощений воскресения.

Ладья бесшумно причалила.

Триста шестьдесят пять жертвенных столов Бигжеха освящали каждый из дней года по отдельности и весь годичный круг целиком. Сама богиня ежедневно совершала здесь возлияние молока, добытого у звезд.

Юная жрица пришла за фараоном к пещере, в которой хранились нога Осириса и ил бога Хапи, который отвечал за разлив вод в Ниле. На вершине скалы росли акация и унаби.

Исида взяла кувшин с водой от предыдущего разлива Нила и омыла ею руки Сесостриса.

– Повелительницы порогов, – стала заклинать юная жрица, – будьте к нам благосклонны! Фараон – это служитель Осириса и воплощение его сына Хора. Богини Анукис и Сатис, даруйте ему жизнь, силу и энергию, чтобы он мог царствовать по закону Маат и рассеять тьму! Пусть его храбрость увенчается победой!

На пороге пещеры возникли две молодые женщины изумительной красоты. У первой прическа была украшена множеством разноцветных перышек. На второй была белая корона из рогов газели. Анукис подарила Сесострису символ мощи, а Сатис вручила ему лук и четыре стрелы.

Сесострис выстрелил первой стрелой в сторону востока, второй – в сторону запада, третьей – в сторону юга, а четвертой – в сторону севера. В воздухе стрелы превратились в лучи света.

Богини исчезли.

– Мы можем возвращаться с другой стороны мира в наш мир, – сказал царь Исиде. – Можем начинать рыть канал.

Сехотеп был очень рад тому обстоятельству, что Икер был вместе с ним в этом путешествии. Юный писец был неутомим и справлялся с невероятным количеством важных работ. Ему приходилось проверять подсчеты, организовывать строительство канала, решать бесконечные технические трудности и ободрять мастеровых, жалобы которых он терпеливо выслушивал.

Медес тоже не бездельничал.

Он составлял текст указа, датированного восьмым годом правления Сесостриса III, в котором сообщалось о строительстве в Элефантине канала, соединяющего Верхний Египет с Нубией. Но работа не могла заглушить его тревоги: их отъезд из Мемфиса пришелся как раз на время перед разливом, а от Провозвестника никаких известий до сих пор не поступало. Конечно, заманить Сесостриса в эту негостеприимную местность, заселенную опаснейшими племенами, – мысль неплохая. Но конфликт мог оказаться долгим. Мало того, что Медес терпеть не мог путешествия, природу и плохо переносил жару. Он ведь мог стать жертвой случайной стрелы или шального дротика, пущенного каким-нибудь черным воином! Вместо того чтобы участвовать в сражениях, он с удовольствием посидел бы дома, в Мемфисе. Может быть, нужно было подать в отставку? Но тем самым он разрушил бы свою карьеру и навлек на себя негодование Провозвестника! Приходилось терпеть… И какими бы ни были обстоятельства, ему придется идти до конца.

Жергу тоже пал духом. Он был вынужден напряженно работать, а к этому он совершенно не привык. Поэтому он пил горькую. Когда однажды он пришел к Медесу, тому пришлось задать инспектору изрядную трепку.

– Прекрати вести себя как безответственный человек! Во время этой экспедиции у тебя роль одна из важнейших!

– Вы знаете нашу цель? Страна дикарей, которые видят удовольствие лишь в том, чтобы убивать и пытать ни в чем не повинных людей! Мне страшно… А когда мне страшно, я пью…

– Один из твоих подчиненных подал на тебя жалобу за твое окаянное пьянство! Тебя снимут с должности. И Провозвестник тебе этого не простит. Спровоцировав эту войну, он предвидел, что мы в ней будем участвовать на стороне армии Сесостриса.

Жергу боялся Провозвестника еще сильнее, чем нубийцев. Упоминание о возможной мести сразу отрезвило его.

– О боги! Что же нас ждет?

– Провозвестник передаст нам свои указания тогда, когда ему это будет нужно. Но если ты предашь его – каким бы образом ты это ни сделал, – он отомстит.

Жергу рухнул в соломенное кресло.

– Хорошо, я ограничусь только легким пивом, – безвольно прошептал он.

– Удалось ли тебе завоевать дружбу Икера?

– О, в этом я полностью преуспел! Это симпатичный и отзывчивый юноша. Им легко управлять. Но как он здорово помогает! Он вытащил меня уже из нескольких сложнейших переделок:.

– Рано или поздно нам придется убить его. Ведь он, сам того не зная, ищет именно нас. И если он поймет, какую роль мы на самом деле здесь играем, мы пропали.

– О, тут мы ничем не рискуем, у него слишком прямой ум! Он никогда не догадается.

– Постарайся-ка лучше его разговорить. Пусть выболтает побольше. Он находится в ближайшем окружении фараона, а значит, владеет информацией, которая может оказаться чрезвычайно нам полезной.

– Но он не слишком-то болтлив. У него только работа на уме.

– Постарайся спровоцировать его на откровенность.

После окончания тяжелого рабочего дня Икер сел в лодку, переплыл на ней Нил и сошел на западном берегу. Ему хотелось, как и советовал ему Саренпут, полюбоваться селением, где было приготовлено вечное жилище наместника, уже почти полностью отделанное каменотесами и художниками. Этим вечером мастера вернулись к себе, закрыв двери гробницы. Юноша мог бы насладиться мирным созерцанием заката и великолепием пейзажа.

Экспедиция фараона уже была почти подготовлена. Не считаясь со свободным временем, отдавая себя полностью, каждый стремился как можно быстрее и лучше выполнить свою работу. После такой гонки Икеру обязательно нужно было побыть одному. Его друзья – Северный Ветер и Кровавый – тоже устали, поэтому сразу же заснули бок о бок. Поскольку они не выказали желания отправиться с хозяином, Икер понял, что опасность ему не угрожает. Секари же, вечный его спутник, сегодня был занят каким-то любовным приключением. Икер был свободен…

Оставшись наедине с собой, вдалеке от постоянных забот, Икер снова почувствовал тягу к письму. Он смотрел на раскинувшийся перед ним грандиозный пейзаж, залитый волнами золотого света, и рука его невольно потянулась к письменным принадлежностям. Он сел в позу писца, рука его привычно побежала по табличке, чертя на папирусе могущественные символы, складывавшиеся по его воле в гимн вечернему солнцу.

Счастье оставалось для него недостижимым.

Конечно, многие придворные были бы счастливы, если бы им выпала честь играть завидную роль Царского Сына. Но как может Икер позабыть об Исиде? Другие женщины для него просто не существовали, он их не замечал. А ведь рядом с ним привлеченные его титулом умирали от желания быть замеченными многие воздыхательницы! Но ни на одну из них не были обращены его взоры, только Исида безраздельно царствовала в его сердце.

Она была выше и чувства, и страсти.

Она была сама любовь!

Что стало бы без нее со всем этим внешним блеском судьбы Икера? Для него остались бы только горестная опустошенность и страдания.

Устало отправился он к гробнице Саренпута. Но, подойдя, в удивлении остановился.

Из вечного жилища через открытую дверь лился мягкий свет.

Икер вошел.

В первом зале было шесть колонн из песчаника. Дальше была лестница и нечто вроде длинного коридора с резными стенами, на которых был нанесен изящный рисунок. Коридор вел к часовне, в которой воздавались почести КА Саренпута, шестикратно изображенного в виде Осириса.

При свете лампад с бездымными фитилями кто-то рисовал иероглифы…

Это была Исида!

Икер смотрел на нее как зачарованный, не осмеливаясь окликнуть.

Он с удовольствием простоял бы всю жизнь, глядя на нее, любуясь ею.

Она – прекрасная, сосредоточенная, изящная в каждом своем движении, по всей видимости, общалась с богами.

Икер не осмелился бы ее окликнуть еще потому, что пытался запечатлеть в глубине своего сердца эти чудесные мгновения.

Вдруг она обернулась.

– Икер… Икер! Вы уже давно здесь стоите?

– Я… не знаю. Я не хотел вам мешать.

– Саренпут попросил меня проверить тексты и добавить заклинания, соответствующие духу Осириса. Он хотел бы, чтобы его вечное жилище не имело погрешностей.

– Саренпут станет одним из воплощений Осириса?

– Если его признают справедливым в речах, то это место магически оживет и позволит его светящемуся телу воскреснуть.

Исида один за другим стала гасить светильники.

– Разрешите, я их понесу! – взмолился Царский Сын. Перед одним из светильников Исида остановилась.

– Посмотрите, разве этот текст не прекрасен?

Икер прочел надпись, которую освещало пламя светильника: «Я был полон радости оттого, что достиг неба, моя голова касалась небесного свода, животом я касался звезд. Я сам был звездой и танцевал, как планеты».

– Что это – простая поэтичная картина или, может быть, какой-то человек действительно пережил этот опыт?

– Только посвященный в таинства Осириса мог бы вам ответить…

– А вы, Исида? Вы живете на Абидосе, и вы, конечно, знаете истину!

– Я всего лишь на пути к ней. Мне нужно пройти еще много и открыть много дверей, за которыми скрывается тайна. Но какой смысл имело бы наше существование, если бы не было посвящения и открытия созидательной мощи? И как бы ни были суровы предстоящие мне испытания, я никогда не откажусь от избранного пути.

– А вы не считаете меня препятствием?

– Нет, Икер, нет… Но вы меня смущаете. До того, как я повстречала вас, постижение таинств Осириса занимало меня полностью. Все мое внимание было обращено только на этот предмет. А теперь некоторые мои мысли постоянно остаются рядом с вами…

– Несмотря на то, что постижение этих таинств является и моей целью, я должен слушаться фараона. Только он один позволит мне, возможно, получить доступ на Абидос. Но это не мешает мне любить вас, Исида. Разве может эта любовь заставить нас свернуть с пути?

– Я задаю себе этот вопрос каждый день, – призналась смущенная жрица.

О, если бы он мог взять ее за руки, сжать ее в своих объятиях…

Но это означало разбить ту слабую надежду, которая только что родилась в его сердце.

– А я каждый день люблю вас все сильнее. Для меня не существует никаких других женщин. Только вы. Только вы или никто.

– Не слишком ли вы преувеличиваете? Уж не наделяете ли вы меня воображаемыми добродетелями, которые мне не свойственны?

– О, нет, Исида. Но без вас моя жизнь не имела бы смысла.

– Давайте вернемся в Элефантину. Уже поздно. Поедем? На обратном пути Икер греб очень медленно, но все равно ему казалось, что берег приближается слишком быстро.

Она была рядом, такая близкая и такая недоступная! Ее присутствие словно зажгло новое солнце в его сердце. И свет этого солнца заставлял мерцать весь окружающий мир.

На берегу Икера поджидал Секари.

– Скорее во дворец! Фараон только что получил очень скверное известие!

30

Специалисты по измерению уровня воды в Ниле были в ужасе.

Они предполагали, что на этот раз подъем воды будет огромным, а значит, опасным и разрушительным. Каждому были известны цифры и их значение: подъем в двенадцать локтей – значит жди голод; подъем в тринадцать – жизнь будет впроголодь; четырнадцать – счастье; пятнадцать – конец заботам; шестнадцать [8] – полное благоденствие. Подъем сверх этой высоты означал, что неприятности просчитывались в обратном порядке.

– Каков будет размах несчастья? – спросил фараон у главного водомера.

– Я не осмеливаюсь произнести эти слова, Великий Царь…

– Но приукрашивать реальность означает допустить серьезный просчет!

– Я могу ошибаться и мои коллеги тоже. Мы опасаемся какого-то катаклизма, гигантской волны, которая по мощи и высоте превзойдет то, что испытывала наша страна со времен первой династии!

– Иначе говоря, значительная часть нашей страны рискует оказаться полностью разрушенной?

Дрожащие губы главного водомера еле слышно прошептали «да».

Фараон немедленно созвал малый совет, в который входили Сехотеп, Несмонту, Икер и Саренпут.

– Ты, Саренпут, займешься организацией эвакуации населения и отправишь людей на холмы и в пустыню, выдашь им достаточно продовольствия. Ты, Сехотеп, займешься ремонтом и укреплением крепости, потому что неприятель может попытаться воспользоваться началом подъема воды, чтобы напасть на нас. И, кроме того, как можно скорее завершишь канал. Ты, Несмонту, увеличишь численность частей, на которые возложена охрана. Ты, Икер, займешься координацией работы писцов и ремесленников, а также продиктуешь Медесу текст послания о всеобщей тревоге, которое должно быть доставлено в каждый город Египта. Пусть визирь немедленно предпримет все необходимые меры.

Медеса не покидало скептическое настроение.

– Да неужели действительно Египет в такой опасности?

– Водомеры все тщательно рассчитали по своим формулам, – пояснил Икер.

– Ну, наша страна уже не раз переживала сильные наводнения, но мы никогда не поддавались панике!

– На этот раз ожидается подъем воды невиданной силы!

– Хорошо, письма я отправлю завтра же. Благодаря моей новой организации работ и целой флотилии быстроходных кораблей, которыми я располагаю для доставки корреспонденции, информация достигнет цели очень быстро.

– Пусть военные почтальоны дойдут до каждой деревни, даже до самой отдаленной! И пусть дадут людям инструкцию по эвакуации. Управители городов и сел должны будут все исполнить незамедлительно. Великий Царь желает, чтобы было сохранено максимум жизней.

Медес немедленно принялся за работу.

Так вот он, сигнал Провозвестника!

Но нужно было решить: идет ли речь о маневре для отвода глаз, предназначенном для сеяния паники среди представителей власти и дезорганизации системы обороны перед нубийским нашествием, или Провозвестник действительно превратит Нил в оружие массового поражения?

Как бы там ни было, в обоих случаях речь идет о главном ударе!

Подпольная сеть, размещенная в Мемфисе, снова нанесет удар по столице.

Обрадованному Медесу оставалась только одна забота – нужно было как-то спрятаться, чтобы не оказаться жертвой разворачивающихся событий.

Даже Кривая Глотка не мог сдержать дрожи во всем теле.

Из самой глубины главного водоворота поднимался глухой, но угрожающий рокот. Борьба разъяренной воды и камней удвоила свою силу, и поток все вспучивался и поднимался…

Нубийские колдуны неустанно гнусавили свои непонятные заклинания, а налитые кровью глаза Провозвестника горели агрессивным огнем. Он не сводил взора с севера…

У его ног Бина безразлично смотрела в небо, где ходили мрачные тучи, такие черные, как гнев Сета…

Вызывая смертоносные силы нильских порогов, Провозвестник умножал порывы природы и придавал им гигантский размах.

Шаб Бешеный оттянул Кривую Глотку от края.

– Отойди, тебя смоет волной!

– Ну, дела… Наш учитель – это сила!

– Наконец-то ты начинаешь это понимать!

– Значит, он могущественнее фараона?

– Сесострис – опасный враг. В тактике он не имеет себе равных. Но наш господин всегда опережает его на один удар!

– Это же надо! Суметь совладать с рекой! Ну дела…

– Истинная вера похожа на этот поток. Она обрушится на мир и смоет неверных.

Бушующая вода выталкивалась из середины водоворота и прокладывала себе среди камней необыкновенной ширины дорогу.

Провозвестник подумал: «Через несколько дней Осирис выйдет из плена своего молчания и примет форму разлива вод. Но на этот раз он принесет Египту не жизнь, а смерть».

С высокой скалы на западном берегу Элефантина казалась мирно спящей под раскаленным летним солнцем. Жара была невыносимая, пальмовые листья мерцали, а голубая нильская вода услаждала глаз.

Чарующий пейзаж был так хорош, что трудно было поверить, что ему оставалось несколько часов до беды. Исчезнув на семьдесят дней – ритуальный срок мумифицирования фараона, – созвездие Ориона снова должно было появиться. Поднимаясь ночью на небосклон, оно служило знаком воскрешения Осириса и начала подъема воды, который сегодня стал для счастливой и процветающей страны наихудшим врагом.

– Роса меняет свой состав и природу, – объявила Исида. – Подъем воды начнется завтра.

– Это не Осирис так жестоко обрушивается на свой народ, – сказал фараон. – И это не только природа изрыгает свой гнев.

– Вы думаете, что это – Провозвестник?

– Он в ярости из-за сопротивления Древа Жизни. Поэтому он и проявляет новую форму агрессии.

– Разве одному человеку под силу заставить так распоясаться злые силы?

– Он добился помощи нубийских колдунов. Если мы переживем эту атаку, нужно будет помешать этой клике вредить нам дальше.

– А как с ними бороться?

– Земная река рождается из реки небесной – небесного Нила. А этот Нил берет начало в первобытном океане – Нун. Провозвестник возмутил воды, но не сможет достичь их истинного источника – мать и отца Божественной Девятки, спрятанной в глубинах живоносных вод. Поэтому мне нужно будет отправиться в пещеру Бигжех и заклинать Божественную Девятку.

– Стране и народу необходимо ваше присутствие, Великий Царь. Ваши указания нужны каждую секунду. Если вас не увидят, если сочтут, что вы исчезли, поднимется паника… И тогда Провозвестник победит…

– Но другого способа утихомирить ярость Нила нет.

– Если вы сочтете, что я способен удачно совершить это, я буду действовать от вашего имени.

– Пещера быстро наполнится водой, и я не могу, не имею права рисковать твоей жизнью.

– Все наши жизни драгоценны, Великий Царь. Если я буду укрываться от бедствия, то смогу ли я выполнить свой долг жрицы? Ведь вы даровали мне привилегию пройти первые этапы посвящения в великие таинства, и мне хотелось бы оказаться достойной их. И раз слишком поздно спрашивать у моих начальников с Абидоса, раз ваш долг призывает вас в иное место, мой путь предначертан…

Икер свернул последний папирус и закрыл последний деревянный ящик, который скоро унесет писец-помощник. Архивы администрации Элефантины будут в безопасности. Царский Сын еще раз проверил, чтобы ни один из документов не оказался забыт.

Благодаря руководству Саренпута эвакуация населения была осуществлена планомерно и спокойно. Унося с собой свои самые ценные вещи, жители края тщетно пытались себя успокоить. Горе безраздельно царствовало в каждом сердце, но, правда, его смягчало присутствие фараона. Вместо того чтобы срочно покинуть опасный край, он вместе с ними встречал опасность лицом к лицу.

– Канал закончен и укреплен, – сказал Сехотеп Икеру. – Самый жестокий из разливов не причинит ему ни малейшего ущерба.

– Пойдемте в крепость к Великому Царю, – предложил Секари, который, по своему обыкновению, рыскал туда и сюда, чтобы быть начеку.

Но зачем врагу проникать в город, обреченный на уничтожение?

Крепость была укреплена на славу. По планам Сехотепа инженеры немало поработали. Старинное сооружение превратилось в мощную современную крепость, нижняя часть которой состояла из огромных гранитных блоков. Наверху была дозорная башня. С нее сейчас фараон рассматривал первые нильские пороги.

Бурлящий поток начал покрывать скалы. Очень скоро они исчезнут совсем…

– Эта крепость должна устоять под натиском вод, – пообещал Сехотеп. – Но, впрочем, я теперь ни в чем не уверен. Все-таки было бы предпочтительнее, если бы вы укрылись в более безопасном месте, Великий Царь!

– Наоборот, мое место сейчас на переднем крае этого сражения! Но это не относится к моим спутникам.

– Ну уж нет, – проворчал Несмонту. – Мои солдаты здесь в крепости, и я их командир. Покинуть их означало бы дезертировать. Неужели вы считаете меня способным на такую подлость? В моем-то возрасте опозорить свои седины?

– Однако зрелище не лишено величия, -заметил Секари. – Я бы не хотел пропустить его. К тому же может так случиться, что Великому Царю захочется дать мне срочное поручение.

– Либо я – знающий архитектор, – заявил Сехотеп, – и тогда мне нечего бояться. Либо я – полный невежда, и тогда река с полным основанием накажет меня.

– Разве место сына не рядом с его отцом? – спросил фараона Икер.

– Уж если мы погибнем, – отрезал Несмонту, – то царица и визирь не станут сидеть сложа руки. Стране есть на кого положиться. А мы все вместе ничем и не рискуем: ведь фараон бессмертен!

Не желая продолжать пререкания, Сесострис оставил решение на усмотрение своего окружения. На его суровом лице не отразилось то глубокое волнение, которое вызвало к жизни его сердечный порыв.

Поток ревел все сильнее.

Никогда разлив Нила не происходил с такой скоростью.

– Великий Царь, – тревожно спросил Икер, – не знаете ли вы, где укрылась Исида?

– Она произносит успокаивающие заклинания в пещере Хапи, духа наводнений.

– В пещере… Разве эту пещеру не затопит?

– Исида – наше последнее укрепление. Если ей не удастся своими заклинаниями пробудить Божественную Девятку, сокрытую в глубине первобытных вод, все мы умрем.

Гнетущая тишина повисла над крепостью, только слышны были тоскливый вой Кровавого и жалобные крики Северного Ветра…

Огромная волна неслась на крепость. Она начала наступление рассвирепевшей реки, вода в которой была цвета крови…

Исида взывала к Атуму, воплощению созидательного принципа, чье имя означало одновременно «Тот, кто существует» и «Тот, кого еще нет». От властелина Божественной Девятки возникла первобытная чета, образованная Шу – божеством воздуха, и Тефнут – пламенем. Они родили богиню Неба – Нут и бога Земли – Геба. Их дети дополнили Божественную Девятку, боги:

Нефтида – хозяйка храма, Сет – опасная сущность космоса, Исида и Осирис. В то мгновение, когда Исида произнесла имя Осириса, оглушительный шум заглушил звук ее голоса.

Бурные воды ворвались в пещеру, грозя затопить ее.

И Исида продолжала петь гимн Божественной Девятке. Этому гимну научил ее фараон.

Огромный змей, таившийся в глубине пещеры Хапи, выполз и свернулся кольцом вокруг входа, взяв в пасть собственный хвост. Так он символизировал цикличность времени, его вечно обновляемое течение с момента появления первой субстанции.

Яростный поток обрушился на его тело, но змей не шелохнулся.

Поток опустошал островок Бигжех, унося с собой жертвенные столы и приношения.

Исида же упорно продолжала умолять Божественную Девятку усмирить эту разрушительную стихию…

– Башня дрогнула, – прошептал Секари.

– Она выдержит, – пообещал Несмонту.

Картина становилась все чудовищней. Вокруг бушевала уже не река – на город неслись друг за другом огромные волны. Чудовищные, они накрывали город, смывая дома из кирпича сырца и опустошая поля…

– Достаточно далеко эвакуировано население? – спросил в тревоге Сехотеп. – Если поток будет еще подниматься, то он накроет даже холмы!

Фараон бесстрастно смотрел на бушующее море. Он думал о юной жрице. Он тоже произносил ритуальные заклинания, прославляющие счастливое окончание наводнения, неизбежную встречу Исиды и Осириса и присутствие Божественной Девятки, которая может превратить разлившиеся воды в благотворную силу.

Икер же думал только о своей Исиде. Не приведут ли ее смелость и самоотречение к гибели?

Башня крепости снова вздрогнула…

31

Жергу, накрыв голову платком, напившись до крайности, плакал навзрыд. Забравшись на вершину самого высокого холма, он считал себя в безопасности. Но, как и каждого жителя этой провинции, ярость этого наводнения поразила его. Убежденный в том, что ревущий и клокочущий водоворот скоро его поглотит, он ни в коем случае не желал встречаться со своей смертью лицом к лицу.

Кто-то встряхнул его за плечо.

– Я ни в чем не виноват! – взвыл Жергу, обращаясь к воображаемому стражнику потустороннего мира, который, как ему казалось, пришел перерезать ему горло. – Я вынужден был слушаться приказов, я…

– Успокойся, – приказал ему Медес. – Все кончено.

– Кончено… Кто… Кто ты?

– Проснись наконец!

Жергу с трудом откинул платок и узнал Секретаря Дома Царя.

– Мы что, живы? Неужели живы?

– Еще бы чуть-чуть, и нас бы с тобой точно не стало… Подъем воды только что остановился, не дойдя буквально двух сантиметров до их укрытия.

Место, где располагалась ранее Элефантина, стало огромным озером, над которым с отчаянными криками летали тысячи птиц. Над поверхностью возвышалась только вершина главной башни городской крепости.

Икер и Секари со скоростью, на которую только были способны, гребли, всей тяжестью налегая на весла и направляя ладью в сторону острова Бигжех. Буря стихала, волны успокаивались, и постепенно Нил снова превращался в то, чем он был раньше – быстрый, но величаво-спокойный поток. Многочисленные водовороты еще делали плавание опасным, но Царский Сын не мог больше его откладывать и дожидаться более приемлемых условий.

– Этот остров был здесь, – сказал Секари, мрачно отворачиваясь.

Разлив полностью покрыл Бигжех водяной толщей на несколько метров. Вряд ли Исиде удалось уцелеть!

– Я ныряю, – решительно сказал Икер.

Мутная на поверхности вода на глубине стала более прозрачной. Вот и островок, где была пещера. Оставалось проплыть еще немного и отыскать вход…

Вдруг Икер удивился, заметив, что из пещеры словно идет свет. Подплыв ближе, он увидел, что вход в пещеру, свернувшись кольцом, охраняет огромный змей, закрывая доступ воде…

Икер заглянул внутрь и… увидел ее…

Исида сосредоточенно продолжала произносить заклинания, умиротворяющие грозную стихию.

Не удержавшись и позвав ее, Икер хлебнул воды и вынужден был быстро подняться на поверхность, чтобы набрать воздуха.

– Она жива! – крикнул он Секари. – Я снова к ней! Ныряю…

Секари с состраданием посмотрел на Икера и покачал головой.

Но ныряльщик уже этого не видел.

На этот раз он легко отыскал вход в пещеру, и, когда подплыл к нему, Исида сама его заметила.

Когда она вышла из своего укрытия и взялась за его руку, змей словно растаял в воде, и в пещеру Хапи хлынул поток…

Исида прекрасно плавала, но на этот раз она согласилась, чтобы Икер ей помог. Она слишком устала…

Когда они бок о бок подплыли к ладье, Секари не поверил своим глазам. На какое-то мгновение ему показалось, что это умопомрачение…

– Вы… Это в самом деле вы?!

– Я же говорю тебе, что Исида жива!

Льняная туника Исиды прилипла к ее телу, обрисовав ее юные формы. Оба пловца отвели глаза. Уставившись на весла, они не в силах были посмотреть друг на друга, охваченные смущением.

– Возвращаемся, – решительно произнес Секари. -Икер, ну-ка, подхватывай ритм!

Словно очнувшись, Икер стремительно заработал веслом.

Материальный ущерб от наводнения был значительный, но жертв было немного. Примерно с десяток крестьян, испугавшись, что волны накроют их в укрытии, в страхе решили перебраться куда-нибудь в другое место. Поток подхватил их и унес…

После того как была воздана хвала богам и ритуалом отпразднована встреча Исиды и Осириса, население принялось за работу. Высокий уровень подъема воды из несчастья превратился в благодать. Под руководством Икера и Сехотепа были насыпаны новые островки, на которых устроены поля для возделывания сельскохозяйственных культур. С каждым месяцем озера, оставшиеся после разлива, становились все меньше, постепенно отдавая свою влагу для полива. Но воды было еще довольно много, и можно было предполагать, что ее хватит до следующего разлива. Учитывая, что Нил принес с собой огромное количество плодоносного ила, урожай обещал быть исключительно высоким. Нужно было устраивать специальные каналы, перегороженные плотинами, регулируя тем самым уровень воды в болотистых заливных зонах, в которых водилось много дичи. Процветали охота, рыболовство и скотоводство.

– Я надеюсь, что в ближайшем будущем ты отстроишь свой город, Саренпут! – произнес фараон.

– Он будет еще прекраснее, чем раньше, – пообещал управитель.

– Начни с острова Бигжех! И прежде всего устрой там новые жертвенные столы.

Престиж Сесостриса возрос как никогда. Его сравнивали с фараонами золотого века Египта, и никто не сомневался, что он способен защитить страну от бедствий. Но Сесострис, безразличный к похвалам и лести, был сосредоточен. Он понимал, что и на этот раз сумел одержать победу над колдовством нубийских магов и Провозвестника только с помощью Осириса. Ради своих богов он готов пожертвовать собственной жизнью. И ради них с готовностью отправилась рисковать собой Исида…

Ливанец топтался на месте.

Обычно он отлично владел собой, но сегодня тоска его одолела. Медес все еще отсутствует, а без него невозможно продолжать коммерцию, торговать драгоценным лесом, приносящим такой высокий доход. Только Секретарь Дома Царя мог управляться с таможенниками, которые были подкуплены им.

Ливанцу было мало управления теми деньгами, что он уже нажил. Конечно, можно было бы ограничиться уже имеющимся капиталом и вести приятную жизнь, наслаждаясь тысячами удовольствий. Но теперь, после контакта с Провозвестником, когда перед ним открылись такие широкие горизонты, остановиться было просто невозможно…

Власть…

Власть невидимая…

Видеть самому и оставаться незаметным для окружающих, передвигать по своему усмотрению фигуру за фигурой, знать о людях все – их мнение, их самые тайные привычки! Ткать паутину, манипулируя своими марионетками! Это опьяняло его сильнее самого крепкого вина…

Ливанцу претили счастье и покой. Он в полной мере осознавал свою роль – роль плесени, разъедающей столицу Египта изнутри…

В тот момент, когда он тешил себя пирожными, слуга сообщил, что его хочет видеть водонос.

– Ну, какие новости?

– Во дворце неспокойно. Элефантина разрушена ужасным наводнением. Скоро зальет весь Египет! Недели через две, не позже, вода будет в Мемфисе!

– Фараон погиб?

– Это неизвестно, но жертв скорее всего очень много. Вот послание от Медеса, но ему уже много времени.

Зашифрованный текст…

В письме сообщалось о невероятном возвращении Икера и предупреждалось о главном – разрушительном наводнении.

План Провозвестника продолжал неумолимо осуществляться. В Нубии ему удалось спровоцировать катаклизм и перебить хребет врагу еще до прямой атаки. Паника незамедлительно охватит вскоре всех жителей Мемфиса…

А вот и ясные указания: ливанец должен оживить свою сеть, добавив смятения и страхов, и тем подготовить вторжение в столицу.

Царице удалось немного успокоить придворных, оказавшихся во власти тревожных слухов.

– Прекратите вести себя, как пугливые газели, – потребовала она от собравшихся по ее приказу высших чиновников государства. – Боги Обеих Земель благосклонны к нам. И, слава им, Обе Земли еще управляются, визирь осуществляет свои функции, а я – свои.

– Великая Царица, – с беспокойством спросил управляющий главным архивом, – фараон Сесострис погиб?

– Разумеется, нет.

– Но ведь у вас нет никаких доказательств того, что он выжил во время этой катастрофы!

– В течение нескольких дней река не будет судоходна, но затем мы получим точные сведения.

– Но утонули все жители Элефантины! Вскоре и нас постигнет та же участь!

– Поток еще не достиг Фив, и визирь предпринимает все необходимые меры. Плотины и заграждения будут укреплены вовремя.

– Разве этих мер достаточно?

– Откуда такое недоверие? – вмешался Кхнум-Хотеп. – Трон живущих не колеблется, закон Маат действует.

– Каждый обязан оставаться на своем посту, – приказала царица. – Как только у меня появятся дополнительные сведения, я соберу всех снова.

После этого немедленно был созван малый совет.

– Какие вести с Абидоса? – спросила царица у Сенанкха.

– Состояние Древа Жизни такое же, как и прежде, Великая Царица.

– Спокойно ли в Мемфисе, Собек?

– Спокойствие только внешнее, Великая Царица! Масштабы катастрофы вызовут пробуждение дремлющей вражеской сети. Но мои люди наготове.

– Сенанкх, как обстоит дело с резервом пищевых продуктов?

– Запасов хватит на два года голода.

– Преувеличивать здесь не нужно, мы должны знать всю правду, без прикрас, -сказал Кхнум-Хотеп. -Такой подъем воды в основе своей не имеет ничего природного. Только демон, желающий погубить акацию, мог так усугубить сложность ситуации и разрушить часть страны. Почти целиком личный состав нашей армии был расквартирован в Элефантине и, может быть, погиб. В этом случае наша защита – только Абидос!

– Другими словами, -подвел итог сказанному Сенанкх, – Мемфис становится сейчас легкой добычей…

– Вы забываете о моих стражниках! – гневно вскричал Собек.

– Несмотря на свою храбрость, они не смогут остановить яростный натиск нубийских воинов, – с сожалением произнес визирь. – Собственно, их нашествие – давняя наша угроза. Мы считали, что сдерживаем нубийцев с помощью крепостей, построенных между первыми и вторыми порогами. Но теперь их количества будет недостаточно. И враг это, к несчастью, понял.

– Сесострис не погиб, – уверенно произнесла царица. – Я чувствую, что он жив.

– Кто следующий? – крикнул бродячий цирюльник.

Из очереди вышел грузный мужчина и сел на трехногий табурет.

– Очень коротко на шее и открыть уши.

– А усы?

– Свести на нет.

– Тебе нравится лето в Мемфисе?

– Я предпочитаю весну в Бубастисе.

Обменявшись условленными фразами, которые сразу установили их отношения друг с другом, оба ливийца, являющиеся членами подпольной сети ливанца, могли говорить друг с другом с полным доверием. Ожидавшие своей очереди будущие клиенты сидели довольно далеко, болтали или играли в кости.

– Выходим из спячки, – объявил цирюльник.

– Еще один корабль с товарами?

– Нет, прямое действие.

– Новое нападение на дворец?

– Это пока невозможно, Собек не даст поймать себя дважды. Вот уже несколько недель мы тщетно изучаем размещение стражи. Пока никаких просчетов не заметили.

– Тогда в чем же будет наша задача?

– Разлив нанесет столице серьезный ущерб. Каждый житель будет мобилизован на укрепление плотин. Даже стражники. Если ситуация окажется благоприятной, то Провозвестник приведет свои нубийские войска сюда. Нам нужно дезорганизовать городскую стражу.

– Это как же?

– Очень просто: лишив горожан какой-либо надежды на безопасность.

– Прекрасный план, – признал террорист. – Но мне хотелось бы узнать поподробнее.

– Мы нападем на стражников.

– Ты с ума сошел!

– Это приказ начальника.

– Тогда это он сошел с ума!

– Как раз наоборот! Собек не ожидает такого наглого удара. Его это унизит, может быть, даже спровоцирует его отставку. И тогда весь город почувствует себя беззащитным!

– Но стражники сумеют себя защитить!

– Если мы хорошо подготовим свое нападение, то у них на это не останется времени. И вот еще что важно: живых не оставлять!

– Вообще-то, слишком рискованно.

– Я уже приглядел караулку, которая расположена на самом виду. Это в северном пригороде. Там всего с десяток стражников. Из них двое – бумагомараки и четыре старика. Ранним утром, до того, как их придут сменять, они подустанут и будут мечтать только о завтраке…

– Ну, если взглянуть на вещи так…

– Если нам удастся наша операция, то стражники сами будут трепетать перед нами!

32

Икер следил за установкой царского ложа на флагманском корабле, который поведет военный флот Египта на Нубию. Это был шедевр. Ложе, вырезанное из эбенового дерева, было изящным и простым, лишенным каких-либо сложных украшений, но по своей удивительной прочности могло бы устоять перед любым испытанием. Оно давало отличный отдых царственному колоссу. Матрас был набит сухой коноплей и прикреплен к каркасу двумя ремнями, придающими гибкость всему сооружению. Четыре резные ножки в виде львиных лап гарантировали прочность и к тому же обеспечивали бдительность хищного зверя, которому было поручено охранять сон фараона, как и богу Бесу, вооруженному ножами и готовому прирезать любое дурное сновидение.

Царский Сын уложил вещи царя в сундуки из сикомора и еще раз проверил, все ли на месте. На всякий случай он проверил, достаточно ли крепки сандалии фараона, завязывающиеся на тройной шнурок и прошитые специальным укрепленным швом.

Полк за полком солдаты Несмонту в полном боевом порядке садились на корабли. Следуя за своим знаменосцем, каждый полк строевым маршем проходил перед своим строгим генералом. Писцы интендантства работали вместе с Жергу, и поэтому на кораблях было предусмотрено все необходимое из продовольствия. Были организованы также запасы вооружения: луков, стрел, щитов, метательных копей, пик, кинжалов и коротких мечей.

– Наша армия воплощает собой не только силу, – сказал Несмонту Икеру. – Она является также и одним из выражений мирового порядка, который устанавливает фараон. Поэтому мало кричать слова «любовь, мир, братство», чтобы заставить их уважать. Человек добрым не рождается. Его природные наклонности – это зависть, жестокость и жажда власти. Ведь и боги не ведут борьбу с силами тьмы. Поэтому хозяин Обеих Земель подражает их примеру.

Подошел доктор Гуа со своим тяжелым кожаным мешком за плечами. Он обратился к Царскому Сыну:

– Говорят, где-то здесь находится корабль для госпиталя?

– Это сзади.

– Как вы думаете, у меня там будет достаточно лекарств, перевязочного и хирургического материала? Может быть, нужно что-нибудь захватить в Элефантине?

– Этого проверить никто, кроме вас, пожалуй, не сможет, – отозвался Икер.

Икер проводил доктора Гуа на госпитальный корабль.

Там они обнаружили человека, который сортировал мешочки с травами. Человек занимался своим делом так серьезно, что заметил доктора не сразу.

– Я – доктор Гуа. А ты кто?

– Я – фармацевт [9] Ренсенеб.

– Где ты получал образование?

– Я обучался в Доме Жизни при храме Хнума в Элефантине. Я умею готовить лечебное питье, настои, пилюли, пастилки, притирания и свечи.

– У нас на корабле достаточное количество лечебных средств?

– Я предусмотрел, что наше путешествие может оказаться долгим, а больных много.

– Давай проверим все вместе.

Икер оставил обоих докторов заниматься своим делом и вернулся на пристань.

Он увидел, как Исида, сопровождаемая жрицами богинь Сатис и Анукис, наполняла водой сосуды на год вперед.

– В этой воде больше всего КА, – сказала Икеру Исида. – Она омолаживает организм, снимает усталость и лечит незлокачественные болезни. Внутренние перегородки сосудов сделаны из глины, что делает их непроницаемыми и позволяет добиваться отличной сохранности. Одна капля миндального масла на литр позволяет избегнуть неприятных сюрпризов. Самое сложное – это пробки. Для их изготовления потребовались почки финиковых пальм и целебные травы. Для больших кувшинов мы используем полусферические конусы из гончарной глины, которые кладутся на плетеный диск размером с горлышко. Такая техника обеспечивает герметичность и одновременно позволяет жидкости дышать.

На каждой емкости был порядковый номер и дата заполнения. И теперь можно было быть уверенными, что даже в невыносимо жарком климате Нубии у каждого солдата будет питья вдоволь.

– Исида… Мы еще раз расстаемся, на этот раз, может быть, навсегда.

– Наш долг выше наших чувств.

– Вы сказали: наших чувств? Я не ошибся?

Она отвела взгляд.

– Пока вы будете рисковать своей жизнью, я буду на Абидосе подле Древа Жизни исполнять свое предназначение. Нынешняя ситуация не оставляет нам времени на мечты. И все же я должна сделать вам важное признание.

Сердце юноши едва не выпрыгнула из груди.

– Этот конфликт совершенно не похож на обычные. Вы готовитесь к сражению, которое не будет походить на все предыдущие. Речь идет не о том, чтобы отбить простого захватчика или самим завоевать территорию. Нужно спасти таинства Осириса. Враг подпитывается силами тьмы и принимает различные формы. Он хочет распространить власть изефет. Нубийцы в его руках – всего лишь инструмент, лишенный собственного сознания. Вы же, полагая, что находитесь вдали от меня, на самом деле будете совсем близко от Абидоса. Земное расстояние значения не имеет. Важно только то, что существует общность взглядов, наше взаимопонимание, которое мы обретаем вместе в борьбе.

Теперь Исида не казалась Икеру такой далекой как раньше.

– Можно… можно я поцелую вас в щеку? – робко спросил он.

Она не ответила, и он решился…

Его поразил тонкий аромат ее кожи, ее атласная нежность. Голова закружилась…

Он никогда не забудет, что пережил в это краткое мгновение!

– Снимаемся с якоря! – прогремел мощный голос генерала Несмонту. – Все по местам!

Пристань словно закипела. Каждый спешил к себе на место, потому что всем было известно, что старый генерал с дисциплиной не шутит.

– Будьте чрезвычайно осторожны и осмотрительны! – посоветовала Исида Икеру, который медлил с возвращением на корабль.

– Если я вернусь живым, Исида, вы меня полюбите?

– Возвращайтесь живым и каждое мгновение помните: на карту поставлена жизнь Осириса!

Разве ее взгляд, одновременно нежный и серьезный, не свидетельствует о том чувстве, в котором она пока не соглашается сознаться?

Флагманский корабль начал поднимать якорь. Ждали только, чтобы по трапу поднялся Царский Сын. Потрясенный Икер оказался на борту в то самое мгновение, когда на носу корабля появился Сесострис.

Фараон был в царском облачении. Над его лбом грозно поднялась золотая кобра, украшенная ляпис-лазурью. Ее гранатовые глаза горели зловещим огнем. Смертоносная змея словно предшествовала флотилии, прокладывая дорогу среди врагов.

Царственный гигант потрясал копьем – таким длинным и тяжелым, что никто другой с ним бы не справился.

– В этот восьмой год моего царствования, – объявил он, – мы впервые плывем по новому каналу, который носит название «Прекрасны пути могущества света, который поднимается в славе» [10]. Благодаря этому каналу Египет и Нубия отныне окажутся вечно связанными воедино. Но наша задача будет сложной. На этот раз нам предстоит действительно усмирить этот очаг волнений…

Северный Ветер искоса глядел, как Медес корчится в приступе рвоты. Осел не испытывал к этому человеку сочувствия. Но люди все еще ошибались…

– Идите со мной, – сочувственно сказал Медесу доктор Гуа.

Секретарь Дома Царя с зеленым лицом, на негнущихся дрожащих ногах, шатаясь, поплелся за ним. Ему было не до смеха. Он с удовольствием проглотил бы любое, даже самое горькое лекарство, лишь бы вернуть себе нормальное самочувствие и воинственный вид.

Икер внимательно изучал вид непривычных нубийских пейзажей. В самый разгар жаркого сезона, который можно было переносить единственно из-за легкого северного бриза, облегчавшего навигацию, солнце иссушило редкие растения. Зато финиковые пальмы, наоборот, отлично переносили жару, и их плодам это было только на пользу. На каждой остановке солдаты с удовольствием лакомились этим замечательным фруктом, легко усваивающимся и полном энергии. Это был настоящий дар богов. Плоды «пальмы дум», ветви которой напоминали волшебную палочку, в отличие от фиников, были несъедобны. Зато в тени этих деревьев любил отдыхать бог Тот. Дерево любили и все молчаливые писцы, потому что под ним замечательно думалось. Оно встречалось и на юге Египта, но в Нубии произрастало повсюду.

Царский Сын чувствовал легкое недомогание. Поездка не была для него ни отдыхом, ни путешествием. Над этим унылым краем словно висела невидимая гнетущая тень. Как только флотилия поплыла по каналу, египтяне точно попали в иной мир, такой отличный от Обеих Земель!

– У тебя озадаченный вид, – заметил Сехотеп.

– А ты не чувствуешь в воздухе что-то вроде злых чар?

– Ах… И ты тоже почувствовал?

– На мой взгляд, все это как-то неестественно… Словно вокруг затаились и выслеживают нас разрушительные силы…

– Это Провозвестник… Интересно, его власть действительно так далеко простирается?

– Лучше предполагать худшее.

– Царь разделяет твою осторожность. Именно в этих местах был убит генерал Сепи. Мы направляемся к крепостям Иккур и Кубан, гарнизоны которых сторожат множество троп и дорог. В частности, Уади– Аллаки, которая ведет к заброшенным золотым копям. Вот уже два месяца как они не шлют ни единого рапорта в Элефантину. Возможно, их гонцы заблудились, а может быть, солдат убили. Иккур и Кубан расположены к северу от нашего основного плацдарма в Нубии – крепости Бухен, которая, кажется, еще не занята нубийцами. Впрочем, скоро мы узнаем, почему они молчат.

Кровавый вдруг стал неистово лаять, подавая сигнал об опасности.

Все тревожно оглядывались по сторонам.

– Смотрите! Вон там! Гиппопотамы! – крикнул впередсмотрящий.

Толстокожие животные терпеть не могут, когда их тревожат во время нескончаемого послеобеденного отдыха, и часто нападают на суда, которые их нервируют. Своими длинными зубами они таранят самое крепкое и толстое дерево обшивки судов.

Лучники заняли боевую позицию, но вдруг с флагманского корабля зазвучала томительная и прекрасная мелодия…

Сидя на носу корабля, Секари играл на инструменте длиной в два локтя. Ряд дырочек, проделанных в нижней части тростникового стебля довольно крупного диаметра, позволял ему извлекать богатую гамму звуков, громкость которых постоянно менялась.

Кровавый перестал лаять, успокоился и устроился рядом.

Гиппопотамы собрались плотной группой. Их вожак – чудовище тонны в три весом – в ярости разинул пасть.

– Давайте бросим гарпун! – предложил один из солдат. Секари отрицательно покачал головой и продолжал играть на своей флейте.

Вожак замер, и его стая замерла тоже. Видны были только их глаза, ноздри и уши, потому что кожа у гиппопотамов слишком чувствительна в отношении солнечных ожогов.

Вскоре на берегу появилось неожиданное существо.

– Белый гиппопотам! Еще один! – закричал один моряк. – Мы спасены!

Самец был покрыт специальным секретом, цвет которого походил на кровь. Это воплощение бога Сета питалось злаковыми культурами. Самка, которую сочли белой, воплощала собой благодатную силу Туэрис – великой покровительницы плодородия и деторождения. Ежегодно фараон, носящий красную корону и побеждающий опасного самца, празднует день белого гиппопотама.

Вожак первым вышел из воды, за ним все остальные. Они покорно двинулись за самкой, которая увела их в камыши.

Дорога свободна. Флотилия снова двинулась в путь.

Настроение команды поднялось, каждый вспоминал подвиги Сесостриса. Разве не подчинил он своей власти одного за другим правителей провинций и не потерял при этом ни одного солдата? Под предводительством такого царя нубийская кампания обязательно будет победоносной.

Зазвучали гимны в честь Сесостриса…

– Ну вот мы узнали и еще один из твоих многочисленных талантов! – улыбнулся Икер своему другу Секари. – Скажи, эта мелодия всегда успокаивает гиппопотамов?

– По правде говоря, она просто привлекает самок. И, если повезет, самки успокаивают самцов.

– Где ты выучил эту мелодию?

– Знаешь, моя работа заставляет меня постоянно сталкиваться с тысячью опасных ситуаций. И жестокость – не всегда самое лучшее решение. К несчастью, эта флейта не является панацеей, потому что люди гораздо менее восприимчивы к красоте, чем гиппопотамы.

– Это Золотой Круг Абидоса посвятил тебя в тайны музыки?

– Во время своего земного царствования Осирис научил людей преодолевать варварство путем созидания – строительства, создания скульптур, картин, музыки. Мы приближаемся к Абидосу опасным путем и ведем не совсем обычную войну. Цена ей – воскрешение Осириса!

Эти слова Секари прозвучали как эхо того, что перед расставанием сказала ему Исида! И тут Икер впервые уверенно ощутил, что принимает участие в сверхъестественной экспедиции. Грохот оружия станет завесой для другого конфликта, который будет решать, быть или не быть тому человечеству, для которого Осирис открыл гармонию. Да-да! Под угрозой именно гармония!

– Меня тревожит поведение нубийских наемников, – признался Секари.

– Ты опасаешься предательства?

– Нет, им хорошо платят, и у них нет никакого желания возвращаться к их племенам, в которых на них смотрят как на предателей. Просто они стали нервными и раздражительными. А ведь раньше они были веселы и спокойны!

– Не мог среди них оказаться какой-нибудь заговорщик, решивший посеять смуту?

– Я бы его давно вычислил.

– Ты сообщил об опасности генералу Несмонту?

– Разумеется. Но он смущен не меньше меня. Он знает этих людей уже давно и всегда им доверял как самому себе.

– Значит, обычным путем эту проблему не решить. И, если здесь есть измена, она не будет похожа ни на что, что встречалось ранее.

– Возможно.

– Я сейчас попрошу Великого Царя немедленно предпринять предупредительные меры исключительного характера.

Пока Икер объяснял Сесострису свой план, на горизонте показались крепости Иккур и Кубан.

Они выглядели, как и раньше. Но ни один солдат не поднялся на верхний этаж сторожевых башен.

– Это откровенно попахивает засадой, – сказал Секари.

33

Обычно в крепостях Иккур и Кубан находили приют караваны и изыскатели, отправлявшиеся на поиски золота. Когда в них складывали запасы драгоценного металла, предназначенного для храмов Египта. План крепостей был прост: прямоугольник кирпичных стен, над которыми возвышаются бастионы. К ним приделан крытый проход, ведущий к реке. Таким образом солдаты могли брать воду, не опасаясь стрел неожиданных противников.

Сейчас над крепостями тысячами кружили грифы и вороны.

– Сначала я отправлю туда лазутчиков, – решил Несмонту.

Десять солдат высадились на западный берег, а двадцать – на левый. Они рассеялись и бегом бросились к своим целям.

Секари глаз не спускал с корабля, на котором были размещены нубийские лучники.

И вдруг некоторые из нубийцев стали выть, другие бросились рвать паруса, третьи стали ломать свои луки.

Вперед выступил офицер:

– Прекратить! Немедленно успокоиться!

Пока он ходил между рядами, наводя порядок и решая, кого из зачинщиков наказать, один высоченный негр всадил ему в спину нож.

Раздался звериный вой.

Будучи не в силах в одиночку совладать с мятежниками, Секари прыгнул в воду и поплыл к флагманскому судну. По веревкам он быстро забрался на борт.

– Нубийские наемники сошли с ума! – быстро шепнул он Икеру. – Нужно немедленно вмешаться.

– Какой позор для нашего элитного полка! Катастрофа! – простонал Несмонту.

– Если мы сейчас же не отреагируем, они нанесут непоправимый ущерб!

Взбунтовавшийся корабль стремительно плыл к флагманскому судну.

– Поднимайтесь против фараона! – ревели нубийцы. – В наших сердцах свирепый огонь! Победа протягивает нам свои объятья!

На переносной алтарь Сесострис поставил глиняные фигурки, слепленные Икером. Они изображали побежденных – без ног, со связанными за спиной руками. В их головы вонзилось страусовое перо – символ Маат. Их тела были покрыты заклинаниями. Фараон громко прочел их, и его голос звучал так величественно и мощно, что нападавшие дрогнули.

– Вы – слезы божественного ока, множество, которое он должен сдержать, чтобы оно не нанесло вреда. Пусть враг рассыплется!

Своей белой палицей фараон ударил по фигуркам и бросил их в огонь жаровни.

Тем временем корабль мятежников продолжал двигаться вперед.

Нубийцы плясали и изрыгали ругательства.

Лучники на флагманском корабле заняли боевую позицию.

– Ждать моего приказа и целиться метко, – приказал Несмонту. – Сейчас они прижаты друг к другу – тем лучше. Пока они возбуждены, поразить их легко.

Вожак расхаживал на носу корабля, кривляясь и сквернословя.

И вдруг – от неожиданности генерал даже вскрикнул – его голова лопнула, как спелый фрукт.

Пляски немедленно прекратились. Большинство нубийцев бросились прятаться, некоторые, петляя, в панике бегали по палубе, некоторые падали в воду.

– Взять управление судном! – скомандовал Несмонту. Несколько моряков, осмелев, послушавшись приказа и исполнили то, что от них требуется в подобной ситуации. Никакого сопротивления не было. Ни одного солдата-нубийца не осталось в живых.

– Это коллективное помешательство, – заключил Сехотеп.

– А с другими полками не случится чего-нибудь в этом же роде? – забеспокоился Икер.

– Нет, – ответил фараон. – Нубийские колдуны, совершившие это преступление, оказали воздействие на разум именно этих несчастных, потому что они – их братья по крови. Колдунам хотелось ослабить нашу армию.

Вернулись лазутчики.

– Иккур и Кубан совершенно пусты, – рассказал офицер. – Но везде следы высохшей крови. Скорее всего гарнизоны вырезаны, но нет ни одного трупа.

– Нет ли каких-нибудь следов, по которым можно было бы судить о нападавших?

– Только клок шерстяной ткани, Ваше Величество. Должно быть, он был вырван из очень толстой туники. Но нубийцы такого рода одежду не носят.

Сесострис потер между пальцами кусок переданной ему ткани. Он показался ему похожим на тот, что когда-то был обнаружен на острове Бигжех, оскверненном демоном, тогда надсмехавшимся над ритуалом, а теперь жаждавшим погубить Египет наводнением.

– Провозвестник… Он снова совершил свое гнусное дело и поджидает нас в глубине Нубии.

Все, кто слышал эти слова, вздрогнули. О боги! В какой ад превратится эта экспедиция!

– Вон, смотрите! Там бежит человек! – предупредил часовой. – Сейчас он скроется из виду!

Один из лучших стрелков натянул лук.

– Он нам нужен живой, – потребовал Несмонту.

Несколько пехотинцев бросились в погоню. С ними Икер.

Солдаты побежали слишком быстро, поэтому скоро у них не хватило дыхания. Жара обжигала легкие и подгибала ноги, но Икер не сдавался.

Хотя расстояние казалось довольно большим, Царский Сын не сменил ритма бега на более быстрый. Он был отличным бегуном на большие дистанции, экономил силы.

Расстояние постепенно уменьшалось.

И вот беглец упал, не в силах больше подняться.

Когда Икер добрался до него, то увидел рогатую змею с широкой головой, узкой шеей и толстым хвостом, которая уползала прочь…

Несчастный был укушен ею за ногу, и мгновения его были сочтены.

Это был молодой нубиец, смотревший на Икера растерянно и испуганно…

– Меня наказали боги! Я не должен был грабить трупы в крепостях Иккер и Кубан… Я не знал, что она вернется их пожирать!

– О ком ты говоришь?

– О львице! Об огромной львице! Она растерзала два гарнизона! Ее не брали стрелы, не ранили кинжалы…

Умирающий хотел еще что-то сказать о чудовищной львице, но задохнулся, и его сердце остановилось…

– Мне кажется, что этот человек сказал правду, – высказал свое мнение Икер, передав фараону слова нубийца.

– Ситуация гораздо сложнее, чем я предполагал, – признался Сесострис. – Нубийские племена восстали под предводительством Провозвестника. Он подготовил целую серию ловушек и хочет нас уничтожить, а потом захватить Египет. Кто другой осмелился бы вызвать львицу-убийцу, которую не может остановить ни одна армия?! Отныне убийца терроризирует весь великий Юг. Значит, мы заранее обречены на поражение…

– Нет ли какого-то средства, которое бы могло повелевать ею? – в тревоге спросил Сехотеп.

– Только царская бирюза может усмирить ее и превратить ее ярость в нежность и покладистость.

– Такой камень существует, – напомнил Икер. – Я добыл его в рудниках Серабит-эль-Кхадим. – Мы были там с Секари.

– Но, к несчастью, этот камень сейчас в руках Провозвестника, – печально констатировал Сесострис.

– Итак, мышеловка захлопнулась! – подвел итог генерал Несмонту. – Провозвестник хочет нас заманить к Бухену, а стало быть, почти на тот свет. Ведь это самое средоточие большинства нубийских племен. С помощью этой неуловимой львицы они нас уничтожат… И перед ним больше никаких препятствий!

– Не лучше ли в таком случае повернуть назад и постараться хорошенько укрепить Элефантину? – спросил Секари.

– Я уже сталкивался с такого рода ситуациями, когда превосходство противника должно было убедить меня отказаться от моих планов. Если бы я всякий раз уступал страху и отчаянию, что стало бы с Египтом? Вы все констатируете, что наши противники – это не только люди, которые жаждут завоевать нашу землю. Они стремятся уничтожить Осириса, помешав исполнению его таинств. Только его учение позволит нам действовать правильно.

– Я немедленно отправлю отряд изыскателей собрать как можно больше красной яшмы и сердолика, – сказал старый генерал. – У каждого солдата с собой должен быть такой кусочек, чтобы держать львицу на расстоянии. Это животное боится кровавого глаза бога Хора, который застыл в яшме, и пламени, скрытом внутри сердолика. Конечно, этого мало, чтобы убить львицу, и потому те, кто будет плохо экипирован, рискуют стать ее жертвой. Но по крайней мере мы сможем двигаться вперед.

– Вы хорошо знаете эту тварь! – сказал Икер.

– В моем возрасте, мой мальчик, я уже многое повидал… Мне даже будет приятно повстречаться с ней второй раз… Надеюсь, я заставлю ее проглотить ее же хвост!

– Меня заинтриговала одна деталь, -вмешался Секари. – Почему нужно было врагам захватывать крепости Иккур и Кубан и тем самым предупреждать нас об опасностях, которые нас подстерегают? Было бы гораздо уместнее дать нам забраться в глубь территории и застать нас врасплох.

– Провозвестник предвидит нашу решимость идти вперед, – ответил Икер. – Значит, он хочет, чтобы мы как можно быстрее ушли с этого места.

– Какую тайну он прячет?

– Дорога Уади Аллаки ведет к золотым рудникам, – ответил царь. – Не будем забывать, что Провозвестник убил генерала Сепи именно на этой дороге.

– Но ведь этот рудник уже исчерпан, а дорога, как сказали наши изыскатели, стала непроходимой, – подчеркнул Несмонту.

– Разве изыскатели порой не ошибаются? – с иронией спросил Секари.

– Я вызываюсь добровольцем разведать местность, – заявил Икер. – Должно быть, мой учитель, генерал Сепи, нашел здесь что-то очень важное.

– Главная цель нашей экспедиции – найти золото богов, – напомнил фараон. – В нем овеществлен, материализован огонь воскрешения! Это золото – синтез и связь элементов, составляющих жизнь. Оно заключает в себе свет, передающий таинства Осириса. Иди, сын мой, и дойди до конца по этому пути.

– Я с тобой, – заявил Секари.

Молодые люди сошли с флагманского корабля.

– Кажется, ты недоволен, Несмонту, – произнес царь.

– Икер не принадлежит к Золотому Кругу Абидоса, но уже сейчас знает некоторые наши тайны. Может быть, следует подумать о том, чтобы его принять?

– Ему еще нужно пройти долгий путь, и я не знаю, удастся ли ему дойти до цели…

– Вы чувствуете себя получше? – спросил Жергу Медеса.

Лицо Медеса было уже не таким зеленым, и Секретарь Дома Царя понемногу начал принимать пищу.

– Как только этот проклятый корабль пристал к берегу, я ожил!

– Провозвестник уничтожил гарнизоны крепостей Иккур и Кубан, – шепнул Медесу Жергу. – Наши нубийские наемники восстали против фараона, и все убиты. В отчаянии фараон собрал свое ближайшее окружение. На мой взгляд, он подумывает отступать! Вот это унижение! Армия будет деморализована, а страна сразу же ослабнет.

– Постарайся разузнать об этом подробнее.

Жергу заметил, что Икер о чем-то увлеченно разговаривает с доктором Гуа.

– Ты болен?

– Я просто проконсультировался перед прогулкой в пустыню.

– Прогулкой… Разве это подходящее слово? Что до меня, то я просто ненавижу одиночество! В пустыне к тому же скорее всего водятся всякие опасные звери?

– Вот именно, – вмешался доктор Гуа. – Я как раз и даю Царскому Сыну Икеру действенное лекарство от укусов зверей и насекомых.

Среди таких лекарств были морская соль, съедобная сыть, жир ибиса, моренговое масло и терпентинный сок. Все это смешивалось, и на этой основе приготовлялся бальзам, который все изыскатели должны были принимать внутрь несколько раз в день.

– Куда ты думаешь идти? – спросил Жергу.

– Увы, это секретное поручение, не могу сказать.

– Это… опасно?

– Разве мы не на войне?

– Будь осторожен, Икер, очень осторожен. Любая тропа опасна!

– Я знавал ситуации и похуже.

Жергу заметил, что десять изыскателей укладывали вещи, запас воды и пищи. Подумать только, готовится настоящая экспедиция! Но задавать вопросы означало навлечь на себя подозрение…

Когда Жергу вернулся к Медесу, тот составлял запись в бортовом журнале.

– Один писец-связной просто убивает меня, принося огромные записи, которые нужно привести в порядок. Царь приказал расширить крепости Иккур и Кубан и удвоить их гарнизон. Об отступлении не может быть и речи!

– Флотилия останется здесь до возвращения Икера. Знаете, его отправили в странное путешествие, – рассказал Жергу. – Не знаю, в чем состоит его миссия, но мне она кажется очень важной.

34

– Карта неточная, – констатировал Секари. -Она уводит нас от предполагаемого места заброшенной шахты. Давай повернем на восток.

После уговоров Северный Ветер согласился повернуть. Он шел впереди маленького каравана в двадцать вьючных ослов, везших воду и пищу. Он очень серьезно отнесся к своей новой роли вожака. Ему помогал Кровавый, который постоянно держался настороже.

Тревог было предостаточно. Из-за сильной жары животные и люди пили часто, но понемногу. Пока не дули песчаные ветры, идти было не очень тяжело.

– Перед отъездом, – сказал Икер Секари, – фараон рассказал мне об открытии Исиды: в одном старом документе она нашла сведения о золотом городе. Но, увы, точное описание его местонахождения отсутствует!

– По моим сведениям, здесь был только один рудник, который периодически разрабатывали, а потом забросили из-за того, что жила истощилась.

– А если это ложная информация, подброшенная Провозвестником?

Секари покачал головой.

– Если я не ошибаюсь, то он как раз хочет, чтобы мы ушли от этого места и занимались разными ложными тропами.

– Именно здесь он убил генерала Сепи. Почему, если не потому, что тот был на пути к сокровищу?

Дорогу загромождала огромная куча черных камней.

На них были сделаны грубые рисунки, изображавшие демонов пустыни – крылатых, рогатых, с огромными острыми когтями.

– Давайте повернем! – посоветовал начальник искателей.

– Приближаемся к цели, – заметил Икер. – Даже учитывая неточность нашей карты, рудники не должны находиться дальше, чем на расстоянии одного дня пути.

– Вот уже три года ни один искатель не переходил за эту границу. Тот, кто осмеливался идти дальше, исчезал.

– Мне нужно выполнить поручение.

– Но на нас не рассчитывайте.

– Ведь это прямое неподчинение, -заметил Секари. -Мы на войне, и ты знаешь закон.

– Нас шестеро против вас двоих. Будьте благоразумны!

– Теперь ты еще и угрожаешь!

– Давайте не будем бросать вызов смерти, вернемся в Кубан.

– Ты и твои ребята, идите. Когда вас приговорят, я с удовольствием встану в строй лучников, которым будет дано задание вас расстрелять за трусость и дезертирство.

– Но демоны пустыни – это не шутка! Ты и Царский Сын Икер совершаете непоправимую ошибку.

Послушавшись Северного Ветра, ослы каравана отказались отправиться за дезертирами. Угрозы Кровавого разубедили сомневавшихся. Экспедиция продолжила путь.

– Что ж, к лучшему! Вот мы и освободились. Трусы и подлецы могут провалить даже удачно подготовленную экспедицию.

– А наша экспедиция действительно хорошо подготовлена? – забеспокоился Икер.

– Разве я тебе несколько раз не советовал хорошенько экипироваться?

Царский Сын припомнил предупреждения управителя города Кахуна и Херемсафа, интенданта храма Анубиса, убитого одним из сбиров Провозвестника.

– Чудовища, нарисованные на этих злобных камнях, выслеживают нас, – подтвердил Секари. -Провозвестник плотно накрыл весь регион. Тут надо либо возвращаться, либо когти и клювы этих демонов разорвут нас в клочья. Генерал Сепи не отступил, потому что ему были известны заклинания, которые делают этих чудовищ неагрессивными.

– И тем не менее он погиб!

– Просто эти заклинания были известны и Провозвестнику. Изменив поведение чудовищ, он нейтрализовал заклинания Сепи.

– Стало быть, шансов у нас нет, и мы обречены заранее?

– Я тут кое-что захватил…

Порывшись в одной из кожаных сумок, навьюченных на Северного Ветра, Секари достал две рыболовные сети с плотным и прочным плетением.

– Уж не те ли это сети, которые нужно подвесить между небом и землей, чтобы сохранить от дурных гостей души блуждающих? – спросил писец.

– Сейчас я тебя научу этим пользоваться.

– Они ведь с Абидоса, не правда ли?

– Прекрати болтать попусту. Давай лучше тренироваться! Сначала у Икера получалось не очень ловко, но вскоре он освоил технику бросания сети. И при случае старался использовать и другое оружие – свой нож и палку.

– Я предполагаю, что будут три противника, – сказал Секари. – Двое первых нападут спереди, а третий – сзади.

– Как распределим их между собой?

– Того, кто будет нападать сзади, оставим Кровавому. Он не ведает страха.

– А если врагов будет больше?

– Тогда мы умрем.

– Хорошо, расскажи мне о Золотом Круге Абидоса.

– Говорить о нем излишне. Лучше взгляни, как он действует… Смотри!

Они их заметили. Никогда Икер не видел, чтобы Кровавый так нервничал. Ослы – за исключением Северного Ветра – дрожали.

Атака началась почти сразу же.Откуда ни возьмись возникли пять крылатых чудищ с львиными головами. Одним махом Икер и Секари развернули свои сети. Угодив туда, два из них запутались и не смогли выбраться. Кровавый вонзил свои клыки в шею третьему…

Секари отпрянул как раз в то мгновение, когда когти вонзились ему в лицо. Ловко проскользнув под брюхо чудовища, готовившегося добить Секари, Икер вонзил короткий меч ему в живот и быстро покатился по земле назад, чтобы избежать пасти опьяненного яростью пятого хищника. Успев вскочить на ноги, Царский Сын метнул в него свою палку…

Оружие взлетело к солнцу, и Икер подумал, что промахнулся. Но палка вернулась на такой молниеносной скорости, что размозжила голову грозному чудищу.

Подул легкий ветер и принес с собой песчаное облако…

И вот исчезли следы нападавших, нет ни сетей, ни меча духа хранителя, ни палки…

– Теперь даже не скажешь, что они когда-либо были, – задумчиво произнес Икер.

– Ты лучше посмотри на пасть этой псины! – посоветовал Секари. – Она вся в крови.

Кровавый без устали вилял хвостом. Он знал, что отлично справился со своей задачей, и теперь с радостью принимал поздравления.

– Мое оружие исчезло, словно его никогда и не было! – продолжал удивляться Икер.

– Оно пришло к нам из иного мира, туда и вернулось. Ты получил его ради этого сражения, чтобы пройти через эту дверь. Не будь ты так ловок и смел, мы бы проиграли. Продолжим путь, по которому шел генерал Сепи, он должен быть нами доволен.

Заброшенный рудник оказался совсем близко, а его состояние – в полном порядке. Секари исследовал один из забоев и нашел, что там есть прекрасная жила. Икер отыскал маленькое святилище. На алтаре лежало страусиное яйцо. Он тщетно пытался приподнять его, но не смог. Оно было слишком тяжелое. Ценой немалых усилий им обоим удалось вынести яйцо из часовни.

– Разобьем его, – решил Секари. – По легенде, в нем должны быть сокровища.

В то мгновение, когда Икер поднимал с земли наполовину вросший в песок камень, его ужалил в руку скорпион, который тут же убежал.

Тайный агент фараона Секари прекрасно знал грозящие Икеру симптомы: тошнота, рвота, одышка, лихорадка, остановка дыхания и остановка сердца… Учитывая, что тварь была слишком большая, Икер рисковал умереть в течение суток.

Секари обработал руку раненого бальзамом доктора Гуа и произнес заклинания.

– Исторгни свой яд, боги его примут. Если он жжет, то глаз Сета будет ослеплен. Уползи, исчезни, уйди в небытие!

– Есть ли у меня шанс выжить?

– Если ты станешь задыхаться, то я сделаю тебе надрез на уровне горла.

Северный Ветер и Кровавый стояли рядом с хозяином и нежно лизали ему лицо, покрытое холодным потом.

– Это не обычный скорпион, – догадался Секари. – Это шестое чудовище, которому поручено охранять это сокровище.

Икер уже чувствовал, что задыхается.

– Ты скажешь… Исиде…

И вдруг из поднебесья спустился к ним стервятник в белом оперении. Его оранжевый клюв оканчивался черным пятном. Божественная птица! Он схватил клювом кремень и со всей силы ударил по вершине яйца. Яйцо раскололось на тысячу осколков, и внутри Секари увидел золотые слитки. Вслед за этим огромная птица улетела.

– Это воплощение богини Мут, чье имя означает и «смерть», и «мать». Ты выживешь, Икер!

Секари приложил один слиток к ране.

Немного погодя дыхание писца стало нормальным, а испарина исчезла.

– Это – целительное золото!

Под охраной сотни солдат бригада рудокопов снова начнет разработку копей. После извлечения, мытья, взвешивания и отливания слитков, золото будет отправлено специальным отрядом на Абидос. Наблюдать за посылкой станут верховные начальники…

Икер и Секари были встречены как герои. Им казалось, что их находка станет решающей. Но слова фараона вернули их к суровой реальности.

– Вы одержали славную победу. Но все же война продолжается. Это золото необходимо, но его недостаточно. То, что должно его дополнить, кроется в сердце Нубии, в заброшенном городке, следы которого отыскала Исида. Мне бы тоже хотелось вернуться в Египет, но опасность все еще велика. Не позволим Провозвестнику взбунтовать против нас нубийские племена. И если мы не утихомирим львицу-убийцу, то ни один подъем Нила не будет спокойным. Вместо живительной влаги потечет кровь…

Флотилия снова двинулась на юг.

Когда она оказалась рядом с крепостью Миам [11], солдаты ждали, что их с энтузиазмом встретит гарнизон. Но и здесь, как и в Иккере и Кубане, – полная тишина. На сторожевую башню не вышел ни один солдат…

– Пойду посмотрю, – решительно сказал Секари.

Помогать ему вызвались с десяток лучников.

Разведка была короткой.

– Ни одной живой души, Великий Царь. Везде следы высохшей крови и остатки костей. И здесь побывала львица-убийца…

– Она не нападает на нас впрямую, – заметил Сехотеп. – Она заманивает нас на юг! Мне кажется, что, позволяя ей вести эту игру, мы слишком рискуем.

– Мы будем продолжать, – объявил фараон. – Моя стратегическая цель – Бухен.

Бухен являлся самой дальней опорой Египта в Нубии. Он был ключом ко вторым порогам, мешавшим нубийцам броситься на завоевание Египта. Но из Бухена уже давным-давно не было никаких известий…

Со страхом приближалась команда флагманского корабля к крепости, в которой находился административный центр этой далекой области.

Несмотря на то, что крепости был нанесен определенный ущерб, высокие стены еще были крепкими.

На самой вершине главной башни какой-то солдат размахивал руками.

– Это может быть западней, – усомнился Секари.

– Высадимся усиленным десантом, – отрезал Несмонту. – Если главные ворота не откроются, мы их разнесем.

Ворота открылись.

Примерно тридцать измученных пехотинцев бросились на шею вновь прибывшим. Они наперебой рассказывали о жестоких нубийцах, о смертельных приступах и львице-убийце. Бухен мог сдаться в любую минуту…

– Пусть доктор Гуа займется этими храбрецами, – приказал генерал. – А мы организуем оборону.

Быстро и дисциплинированно развернулась армия.

С высокой башни Сесострис рассматривал каменное чрево вторых порогов.

Его гигантский план казался неосуществимым. И все же его нужно было выполнить…

35

Все египтяне Бухена внимательно слушали речь фараона. Его низкий голос сообщал им умопомрачительные вещи.

– Нашей погибели жаждет необычный враг. Поэтому победить его обычным способом мы не сможем. Во главе восставших стоит демон, призвавший себе на помощь разрушительные силы. Он стремится навязать тиранию изефет. Он проповедует жестокость, несправедливость и фанатизм. Чтобы противостоять ему, мы должны воздвигнуть непреодолимый магический барьер, состоящий их многочисленных крепостей. Они должны идти от Элефантины на юг до вторых порогов. Старые крепости будут расширены и укреплены, но мы построим и новые. В действительности же они составят одну крепость. Такую мощную, что она повергнет нашего врага в отчаяние. Работы начинаются с этого дня. Вскоре из Египта прибудут сотни ремесленников. Я останусь с армией в Египте, чтобы защищать строителей и отражать любые нападения. Каждому будут выданы амулеты, с которыми под страхом быть растерзанным львицей никто никогда не должен расставаться. Принимаемся за дело.

Картина, нарисованная фараоном перед слушателями, вызвала настоящий энтузиазм. Инженеры будут долбить скалы, ремесленники изготовят тысячи кирпичей и возведут высокие толстые стены с зубчатым верхом. Крытые переходы и двойные входы будут обеспечивать безопасность доступа.

Между двумя крепостями не будет больше расстояния в семьдесят километров, что даст возможность сообщаться с помощью оптических сигналов или почтовых голубей. Под прикрытием мощных стен лучники смогут целиться в нападающих.

Бухен стал первым впечатляющим результатом быстрой перестройки, которую провел опытный инженер Сехотеп с помощью Царского Сына Икера. Крепость занимала теперь 27 000 квадратных метров, была частично вытесана из скалы и представляла собой небольшой город, разделенный на шесть кварталов, между которыми пролегли расположенные под прямым углом улицы.

Каждое утро фараон исполнял ритуал в храме, посвященном Хору. Храм находился рядом с его резиденцией. Его защищали стены высотой в одиннадцать метров и толщиной в восемь. Через каждые пять метров находились квадратные башни или круглые бастионы. Двое ворот выходили к пристани, где стояли военные суда, баржи с продовольствием и с материалами для строительства. Портовые рабочие и моряки работали на Ниле, не покладая рук.

Медес был очень доволен своим почти комфортабельным кабинетом. Здесь он занимался обширной перепиской с другими крепостями и столицей, проверял, правильно ли составлены сообщения, посылаемые его администрацией. Даже Жергу был приставлен к работе. Занимаясь координацией движения судов с зерном, он следил за наполнением амбаров и распределением продовольствия.

Учитывая условия, в которых приходилось работать, нечего было и думать о том, чтобы где-то словчить. И Жергу, по примеру Медеса, был вынужден вести себя как преданный слуга фараона.

– И во что только они там играют? – выходил из себя Кривая Глотка. – Эти египтяне не должны были останавливаться в Бухене! Им положено было двигаться к чреву порогов!

– Они еще придут туда! – пообещал Провозвестник.

– Они расширили и укрепили саму крепость, – вздохнул Шаб Бешеный. – Теперь со стороны реки атаковать невозможно. И нас перебьют еще до того, как мы подберемся к стене!

– Не лучше и со стороны пустыни, – поддержал Бешеного Кривая Глотка. – Перед большими двустворчатыми воротами они поставили подъемный мост и вырыли широкий ров.

– Эх, верные мои ученики! Разве вы не понимаете, что им страшно и что они прячутся за своими жалкими укрытиями?

Вдруг со стороны нубийского лагеря послышались радостные крики.

– А вот и человек, которого я жду.

Провозвестник смотрел на тяжело ступавшего высокого нубийца, лицо которого было разрисовано многочисленными знаками. На голове у него был красный парик, уши украшены тяжелыми золотыми серьгами. На нем была короткая схенти, перехваченная широким кожаным поясом.

Вокруг него шли его стражники – человек десять крепких воинов.

Взгляд у гостя был на редкость воинственный…

– Я – Триах, царь земли Куш. Она там, за третьими порогами. А ты – Провозвестник?

– Да, это именно я.

– Мне сказали, что ты хочешь освободить Нубию и завоевать Египет.

– Я повторю тебе то же самое.

– Но без меня ничего не сделается.

– В этом я убежден.

– Ты и в самом деле вызвал демонов из чрева порогов и львицу-убийцу?

– Они уже сильно потрепали врагов и продолжат еще свое дело.

– Тебе ведомо колдовство, а я знаю военное дело. Поэтому я поведу свои племена к победе, а потом буду царствовать над всей Нубией.

– Никто не оспаривает у тебя этого права.

Но Триах явно не верил.

– Сотни воинов повинуются движению моего пальца, одному моему взгляду. Поэтому и не пытайся провести.

– Удачно выбрать время для нападения – это главное, – заявил Провозвестник. – Со мной говорит бог, и ты мне подчинишься. Если ты этого не сделаешь, твоя атака обернется поражением. Только в моей власти сравнять с землей стены Бухена и отворить его ворота. Если ты ослушаешься меня, то умрешь, и твоя провинция попадет под власть фараона.

Тон, которым с ним говорил Провозвестник, поразил царя Куша.

– Ты осмеливаешься отдавать мне свои приказания?! Мне?!

Триах был грубым, но обладал обостренным чувством опасности. Когда он заметил, что глаза Провозвестника начинают наливаться кровью, он понял, что перед ним особенно опасный колдун, чьей способностью наносить вред пренебрегать нельзя.

– Повторяю тебе, Триах, моими устами говорит бог! И ты подчинишься ему, потому что он дарует нам победу.

Взгляд нубийца упал на соблазнительно прекрасную Бину. Дивная брюнетка, опустив глаза, держалась позади Провозвестника.

– Я желаю эту женщину.

– Это невозможно.

– Между вождями принято дарить друг другу подарки! Я могу обменять ее на несколько моих жен и ослов, которые не знают усталости.

– Вина – необычная женщина.

– Ну и что? Женщина есть женщина!

– Ты прав. Но это – царица Ночи. И она слушается только меня.

И во второй раз Триах стерпел унижение.

– Хорошо. Мы сейчас поставим свои шатры, – перевел он разговор на другую тему. – Предупреди, когда захочешь обсудить план нашего сражения.

Работы велись с невероятной скоростью в нескольких местах одновременно. Все шло гладко, потому что соблюдалась удивительная слаженность и согласованность в действиях гражданских и военных строителей. До предела уставший Медес еще успевал решать административные проблемы и обеспечивать связь между крепостями. Он разыгрывал образцового чиновника, но никак не мог придумать, как выпутаться из этой ловушки и предупредить Провозвестника об истинных намерениях фараона. Да и где сейчас скрывается человек в шерстяной тунике? Что готовит?

– Я измотался, – простонал Жергу. – Но, к счастью, у меня в кувшине еще осталось немного воды из разлива! Это идеально подкрепляет силы.

– Что я слышу, Жергу? Ты пьешь воду?!

– Ну, это поднимает мне тонус. По утрам… До пива… Знаете, я никогда столько не работал. И эта жара меня изматывает… К счастью, мне только что кое-что удалось…

– Уж не совершил ли ты какой-нибудь неосторожный шаг? – забеспокоился Медес.

– Ну уж нет! Вы только подумайте! В деревне Бухен живут под бдительным присмотром несколько туземцев. Я тут же реквизировал у них ослов. В некотором роде военный трофей! И теперь я начну торговое дело – вполне законное и прибыльное. А есть ли новости от Провозвестника?

– Никаких.

– Его молчание меня тревожит.

– Ну, он не будет сидеть сложа руки! В этом уж будь уверен. Вошел Икер, и оба быстро встали.

– Возникла серьезная проблема: нужно срочно осмотреть несколько судов. Чтобы избежать загромождения пристаней Бухена, я хочу устроить на соседнем острове небольшую мастерскую. Там мы сосредоточим вот эти отряды. Посмотрите список и подготовьте приказ.

Медес едва успел пролепетать свое «да», как Икер уже исчез.

– И так целыми днями! – вздохнул Жергу.

– Завтра утром причалит судно с грузом зерна. Займешься его разгрузкой.

Единственный обитатель острова – маленькая зеленая обезьянка – с удивлением разглядывала осла и собаку, которые тоже удивились, но не выказали никакой агрессии. Осторожная обезьянка залезла сначала на вершину скалы, но потом все же спустилась и дала Икеру к себе подойти.

– Тебе нечего бояться, – заверил ее Икер, протянув ей банан. Обезьянка осторожно очистила банан, попробовала его и…

уселась на плечо юноши.

– Не ревнуйте, – обратился Икер к Северному Ветру и Кровавому. – Вам тоже достанется по банану, но при условии, что вы будете уважать нашу хозяйку.

Технические службы оценили решение Икера. Многим судам требовалась серьезная починка. Приходилось делать все – от удаления ракушек с днища до замены руля. Лишнее место всегда пригодится.

– Да, засели мы здесь! – сказал Секари. – А ведь впереди вторые пороги. После них у нас могут быть жестокие бои. Там нас поджидает Провозвестник!

– Как ты считаешь, он не совершает ошибки, давая нам возможность укрепить свою базу?

– Он не считает ее эффективной. Зачем она, если он уничтожит большую часть нашей армии?

– Нет, фараон не поведет нас к такой катастрофе, – возразил Икер.

– Рано или поздно нам все равно придется идти через чрево порогов.

– Царь это предвидит.

– Если бы нам предстояло сражаться с вождем нубийского племени, я бы не испытывал никакого страха. Но нас поджидает враг Осириса…

В маленькой деревушке Бухен, расположенной по соседству с огромной крепостью, не стихали споры. Несколько нубийских семей собрались там, чтобы укрыться от царя земли Куш Триаха, чья жестокость внушала им ужас. Большой любитель человеческих жертвоприношений, он не щадил даже детей. Каждому было известно, что этот опасный воин поселился на южной окраине вторых порогов. Только египтяне могли помешать ему уничтожить соседние племена.

Но тех, кто укрылся рядом с крепостью, мучил дух возмущения. Почему этот государственный чиновник реквизировал у них ослов – их главное богатство? До сих пор с ними обращались нормально и даже пищи давали больше, чем раньше. Поэтому они тяжело переживали этот инцидент. После долгих споров нубийцы все же решили остаться. Если бы они вернулись к себе, то воины Триаха отрезали бы им головы и стали бы потрясать ими как трофеями. Лучше уж терпеть египетскую оккупацию! По крайней мере она не такая жестокая. Да и снабжение лучше. К тому же фараон обещал создать некое местное управление, совместный суд. Вот он и будет разбирать такие спорные дела…

Но один подросток, возмущенный родительской покладистостью, не разделял таких надежд. Проклиная трусость взрослых, он ушел из дома и через саванну отправился на поиски воинов Триаха, которому поклонялся, как идолу. Он хорошо знал местность и скоро достиг желаемой цели.

Видя, что к ним бежит человек, лучники, не задумываясь, выстрелили.

Первая стрела попала парню в левое плечо, вторая – в правую икру.

– Я ваш союзник! – кричал он, с трудом передвигаясь.

Лучники задумались: стоит ли его кончать?

– Я пришел из Бухена и хочу видеть царя Триаха! Моя информация может оказаться ему полезной!

Что ж, если он говорит правду, то солдат наградят. Поэтому они притащили раненого к шатру вождя.

Триах только что насладился радостями любви со своими двумя женами и прихлебывал финиковую водку.

– Царь, этот пленник хочет говорить с вами.

– Пусть станет на колени и опустит голову.

Лучники грубо заставили мальчика исполнить приказание.

– Ну, что там у тебя? Быстро!

– Моя семья укрылась в новой деревне, а египтяне украли наших ослов. Помогите, господин!

В ярости Триах дал мальчишке оплеуху.

– Никто не имеет права так поступать! На этот раз довольно! Я убью фараона.

– Парня берем? – спросил один из лучников.

– Зачем это? Мне не нужны калеки. Убей его.

Триах позвал своих приспешников и разразился пылкой речью, суть которой сводилась к тому, что нубийцы – храбрые воины, а египтяне – жалкие сластолюбцы. Перед набегом черных воинов Бухену не устоять.

А докладывать Провозвестнику и получать его согласие не обязательно. Ведь царь Куша своей победой поставит его на колени!

Нельзя безнаказанно оскорблять вождя своих союзников…

36

Мемфис спал. Десять человек небольшого отряда городской стражи, наблюдавшего за северным районом столицы, увидев разносчика лепешек, очень обрадовались. Совсем скоро придет смена, и подкрепиться было бы кстати.

Все сидели у дверей караулки, выстроенной из красного кирпича и побеленной сверху известью, и наслаждались первыми лучами восходящего солнца. Было не жарко, хотелось спать и есть…

Был как раз тот самый момент, который бандиты сочли удобным.

Десять легких жертв. Их уничтожение посеяло бы в столице панику, и каждый надолго потерял бы чувство безопасности…

Что ж, пора действовать!

Когда первый нападавший внезапно столкнулся с самим Собеком-Защитником, он настолько растерялся, что даже не подумал защищаться и принял удар чудовищной силы, превративший его лицо в кровавое месиво.

Его помощникам хватило храбрости сопротивляться, но и они не могли справиться с отборными воинами, заменившими обычных стражников. Те в несколько мгновений уложили их на земле возле караулки.

– Вон там! Бежит!

Собек лично поймал главаря банды и за волосы приволок его к караулке.

– Гляди-ка, наш цирюльник! Значит, ты хотел убить стражников?!

– Вы… Вы ошибаетесь!

– Имя руководителя? Кто главарь банды?

– Никакой банды нет, господин начальник! Я не сделал ничего плохого! Я убегал, потому что боюсь драк!

– Послушай-ка, приятель, мы выслеживаем тебя уже несколько недель. Ты собрал замечательную шайку головорезов и какое-то время тренировал их, готовя к нападению! Если хочешь спасти свою жизнь, говори! Говори все!

– Вы не имеете права меня пытать!

– А я и не собираюсь этого делать.

– Значит… вы меня отпустите?

– Ну, до этого еще далеко… Может быть, мы прогуляемся с тобой по пустыне… Ну, например, до какого-нибудь отдаленного места. У меня будет с собой вода, а у тебя – нет. Ты пойдешь впереди. В это время года скорпионы и змеи особенно ядовиты…

Никогда еще в своей жизни цирюльник не осмеливался выбираться за пределы Мемфиса… Как и большинство горожан, он панически боялся такого опасного путешествия один на один с неизвестностью…

– Это незаконно, негуманно, это…

– Вперед, приятель! Поговорим в пути…

– Нет, нет! Я буду говорить сейчас!

– Слушаю тебя.

– Но я ничего не знаю, то есть почти ничего. Я действительно получил приказ организовать эту… операцию. Обычно стражников было немного, и они – не такие крепкие ребята, как ваши… подчиненные. Это должно было быть легко…

У Собека внутри все закипело. Этими подлецами было запланировано десять убийств! Но у него наконец есть хотя бы один из этих ловко замаскировавшихся врагов, за которыми он так долго охотился! Вот он и вытянет на свет мерзавцев, совершивших столько преступлений!

– Кто дал тебе этот приказ?

– Другой цирюльник.

– Его имя?

– Я его не знаю.

– Где он живет?

– Он ходит из квартала в квартал, у него нет постоянного жилища. Он передает мне свои приказы тогда, когда ему это удобно. Сам я никогда не проявляю инициативы.

– Почему же ты подчиняешься этому негодяю?

Лицо цирюльника вспыхнуло ненавистью. Он вдруг ощутил, что больше не боится Собека.

– Потому что бог Провозвестника скоро установит над Египтом свое царство! Ты и твои прихвостни – слепые служители фараона! Вы все будете уничтожены! А мы – верные сыны истинной веры – получим в награду благополучие и счастье. И страна, где я родился, моя Ливия, наконец-то возьмет реванш!

– Ну а пока, приятель, покажи-ка мне на карте, где появляется твой начальник.

Приглушенные голоса разбудили полного усатого цирюльника, отдавшего приказание убивать стражников.

Он привык к подпольному существованию, поэтому сразу почуял опасность.

Кто-то подглядывал в окно…

Значит, его догадка справедлива. Его разыскивает Собек.

Это может означать только то, что его подчиненный и его команда провалились и заговорили!

Оставалась только одна возможность бежать – терраса… Но она скорее всего уже тоже занята стражниками, потому что кто-то по ту сторону двери пытается открыть замок…

Что делать?

Ливиец понял, что допроса у Собека он не выдержит…

Решение найдено! Он спокойно достал свою лучшую бритву, чье длинное прочное лезвие заточил накануне…

Провозвестник сможет гордиться его поступком, а в раю ему с радостью откроют все двери!

Точным уверенным жестом сын истинной веры перерезал себе горло.

Население Мемфиса шумно праздновало свою радость: высокий паводок не причинит никакого ущерба городу! Вот и снова волшебство Сесостриса спасло Египет от несчастий!

А в это время во дворце Собек заканчивал устный доклад о событиях последнего дня. Царица, визирь и Верховный Казначей внимательно слушали…

– Цирюльники… Значит, это они составляют главный элемент в подпольной цепи? – удивился Кхнум-Хотеп.

– Конечно, нет. Все, кого мы вызывали и допрашивали, показали одно: связными агентами были ливийцы. Им был известен только один начальник – тот ливиец, который зарезался. Сеть словно моментально оборвалась. Заказчика вычислить оказалось невозможно.

– Тем не менее это первый и замечательный успех! – похвалила действия охраны царица. – Египту удались две вещи: не только Великий Царь сумел устоять перед натиском стихии, но и враг не будет больше чувствовать себя безнаказанным. По крайней мере на какое-то время он ощутит себя лишенным средств связи… О, если бы боги сделали так, чтобы за первым шагом последовали и другие!

– Ветер меняется, – констатировал визирь. – Воздвигнув магическую стену из крепостей, царь положит конец зловредному влиянию великого Юга. И понемногу мы отвоюем утраченные позиции.

Ливанец одно за другим проглотил десять пирожных. Пока этот водонос не расскажет ему о результатах нападения на стражников, ему не утолить голода! Но его лучший агент сегодня, как назло, запаздывает, сильно запаздывает!

Наконец, вот и он!

– Полное поражение, – с горечью произнес он. – В этот момент там находился Собек…

Ливанец побледнел.

– Цирюльнику удалось бежать?

– Нет, его схватили.

Ливанцу стало плохо. Он был вынужден сесть, вытирая выступивший на лбу пот полой своего просторного надушенного платья.

– Но это еще не все. Волна поражений покатилась дальше, – продолжал водонос. – Собек начал обширную операцию, и всех цирюльников вызывали в управление стражей.

– И того, кто возглавляет нашу сеть? – с трудом выдавил из себя ливанец.

– Он перерезал себе горло, когда его собирались брать.

– Храбрый и гордый человек! – с облегчением выдохнул ливанец. – Значит, до меня не доберутся…

Успокоившись, ливанец налил себе в бокал белого вина.

– В настоящий момент, – уточнил водонос, – наши ячейки лишены связи. Стража, вполне естественно, станет шнырять повсюду, суя нос в чужие дела. Так что установить сообщение можно будет только спустя какое-то время.

– А что бродячие торговцы?

– Я советую вам оставить их пока в покое. Собек, конечно, заинтересуется и ими…

– Нужно убить эту паршивую собаку!

– До него не дотянуться, стражники преданы ему, как богу. А последние события еще увеличат его популярность.

– Нельзя дотянуться… Может быть, и нельзя… Но непродажных людей не бывает… Я в это не верю. Пожива вскружит ему голову и сделает его уязвимым.

Жители деревни, что находилась рядом с крепостью Бухен, строили дома для размещения солдат и охраны, рубили амбары для зерна и других продуктов, ставили укрытия для скота и городили частокол для защиты от нападений. Привыкнув к своим новым условиям существования, которые были значительно лучше прежних, они не жалели о том, что укрылись здесь от жестокого Триаха…

Внезапно и бесшумно на них обрушилась жестокая атака воинов царя земли Куш. Крестьяне оказались застигнуты врасплох. Никто не успел оказать сопротивления.

Первой жертвой стал египетский офицер, которому было поручено доставлять в деревню воду и хлеб. Триах отрезал ему голову и насадил ее на пику. Потом его головорезы перебили своих соплеменников, не пощадив детей.

Меньше чем в полчаса в деревне никого не осталось в живых.

– Теперь вперед, на Бухен! – крикнул правитель земли Куш, помчавшись со своим войском к большим воротам крепости, расположенным со стороны пустыни.

Египтяне не успели поднять мост и закрыть доступ в свою мощную крепость. Ревущий поток воинов устремился внутрь, уверенный в легкой победе. Триах уже представлял себе, как отрезает голову Сесострису, выставляет труп на крепостной стене, а потом ставит его у входа в свой дворец.

Воины Куша думали, что попадут на широкий двор, где рукопашная схватка легко могла принести им победу. Но они оказались в каком-то узком проходе, где сами же создали невероятную давку. Настоящая ловушка: ни руки не поднять, ни мечом не ударить!

Египетские лучники, находясь на верхней стене под прикрытием толстых зубцов, по приказу Несмонту выпустили стрелы…

В живых остались единицы, но и они пали духом, даже не успев сразиться с врагом…

– Вперед! – не унимаясь, ревел Триах.

Он был убежден, что как только его воины выберутся из этого каменного мешка, они сразу же вступят в рукопашную с врагами…

Но за первой ловушкой перед ними оказалась вторая, а вторая закончилась узким тупиком, выход из которого был закрыт тяжелыми воротами.

И на этот раз пленников крепости встретил град смертоносных стрел египетских лучников…

Убежать не удалось никому, потому что специальный египетский отряд, дождавшись, когда все воины будут атакой втянуты внутрь, поднял подъемный мост и закрыл ворота.

Триах умер последним, его тело было пронзено десятью стрелами…

Шаб Бешеный осмелился разбудить Провозвестника.

– Простите меня, господин, нам только что сообщили, что царь земли Куш атакует крепость Бухен!

– Идиот! Слишком рано, слишком рано!

– Говорят, он переусердствовал с дурманными зельями и решил отомстить за отнятых египтянами ослов.

– Этот болван совершил непростительную ошибку.

– Может быть, ему повезет, и он нанесет серьезный ущерб египетской защите?

Провозвестник ничего не ответил.

Вместе с грациозной Биной он отправился в пустынную зону, находившуюся поблизости от Бухена.

Крепость казалась по-прежнему целой.

Провозвестник увидел, как египетские солдаты вытаскивали трупы воинов Куша и складывали их друг на друга перед кремацией. Труп Триаха тоже ждала подобная участь.

– Это катастрофа, – тяжело вздохнул Бешеный. Нубийской армии, на которую так рассчитывал Провозвестник в своей борьбе против Сесостриса, больше не существовало.

– Давайте уйдем отсюда, господин. Вернемся в Мемфис. Там вы будете в полной безопасности.

– Ты забываешь о чреве порогов! Сесострис, опьяненный своей победой, попытается завоевать территории, которые находятся позади!

– Даже с помощью львицы мы можем не суметь отбить его атаки.

– Не сомневайся, мой храбрый друг. Он – всего лишь фараон. Я – Провозвестник. Его царство заканчивается, а мое начинается. Разве может такое незначительное событие поколебать твою веру?

Шаб Бешеный устыдился своей слабости.

– Мне еще предстоит так много работать над собой, господин! Не сердитесь на меня!

– Я прощаю тебя.

Вернувшись в свой лагерь, Провозвестник вызвал к себе Кривую Глотку и расспросил его о расположении египетских позиций. По словам Кривой Глотки, большая часть солдат находилась в крепости Бухен, но один отряд сторожил соседний островок, где располагались мастерские по ремонту судов.

– Убей всех, кого там встретишь, и подожги здания, – приказал Провозвестник. – Сесострис поймет, что сопротивление далеко еще не подавлено. Его интендантские службы будут дезорганизованы, а этот неожиданный удар подорвет боевой дух солдат.

– Уж я повеселюсь! – пообещал Кривая Глотка, с восторгом предвкушая свое злодеяние.

37

Секари подскочил в постели.

– Какой кошмар! Мне приснилось, что я жую огурец! Это плохое предзнаменование. Нас ждут серьезные неприятности.

– Да спи ты! – посоветовал ему Икер, который никак не мог проснуться после тяжелого дня.

– Не смейся над снами! Кстати, посмотри: Северный Ветер и Кровавый тоже проснулись и встали.

Царский Сын недоверчиво посмотрел на животных.

Двое друзей волновались, устремив взгляд на реку.

– Что-то не так. Интересно, куда смотрят часовые?

– Сиди здесь, я проверю сам.

Секари осторожно подкрался к мастерской.

Часовой исчез, словно его и не было.

Секари бегом бросился к палатке, где спали пехотинцы.

– Подъем! – приказал он. – И все врассыпную! На нас напали!

Только египтяне выскочили из своей палатки, как она с нескольких сторон вспыхнула. Ее подожгли головорезы Кривой Глотки, который был уверен, что изжарит спящего врага.

Завязался жестокий рукопашный бой, исход которого предрешить было трудно.

Секари в беспокойстве вернулся к Икеру. На того в этот момент бросились двое сирийцев. Гибкий и быстрый юноша уворачивался от их кинжалов. Секари уложил одного, Кровавый опрокинул второго и впился ему зубами в горло.

Уже горели три корабля…

Бандитам не удалось добиться полной неожиданности удара, к тому же их было недостаточно, чтобы сражаться с египетским гарнизоном. Несмотря на потери, он брал верх.

При свете пламени Икер узнал волосатого предводителя, который только что поджег четвертое судно.

– Кривая Глотка!

Тот обернулся.

– Чтоб ты сдох, проклятый писец!

Он метнул кинжал, Икер едва успел сделать резкое движение вправо, и лезвие по касательной задело щеку Икера.

Кривая Глотка нырнул в реку и исчез.

Фараон лично возглавил ритуал похорон офицера, убитого во время штурма несчастной деревни у Бухена. После опознания останков специалист по мумифицированию прикрепил на свое место голову. Гражданским убитым также были устроены достойные похороны.

Присутствие Сесостриса успокаивало солдат, но жестокость врагов смущала. Но уничтожение орд Триаха доказало им верность выбранной фараоном стратегии.

Рядом с Сесострисом неотступно находился Царский Сын Икер, только что отразивший неожиданную ночную атаку. Конечно, горько было сознавать, что погибло несколько воинов и три корабля, но все же планы врага были сорваны.

– Покоя не будет, – предупредил Сесострис. – Настало время перехода через чрево порогов.

Беспокойный шепот пронесся по рядам.

– Я пойду первым, со мной пойдет Икер. Всем надеть защитные амулеты и строго следовать приказам генерала Несмонту.

Оставшись один на один с Сесострисом, Икер увидел, что тот написал несколько слов на золотой дощечке, которая воплощала его могущество великого жреца Абидоса.

Почерк фараона изменился, и появились другие знаки, заменившие те, что он начертал. Потом все перемешалось, и дощечка снова стала чистой.

– Невидимый мир отвечает на жизненно важные вопросы, – сказал фараон. – Завтра, еще до рассвета, мы поплывем через чрево порогов.

– Но оно не судоходно, Великий Царь!

– В этот час оно будет судоходно. Четыре силы осуществят этот акт справедливости: способность освещать тьму, благородство, способность проявлять силу и владение элементами мира [12]. Квинтэссенцией созидательных сил мира является жизнь. Она является одновременно самой тонкой и самой действенной силой. Она пронизывает нас в каждый момент, но кто осознает это? Ра, божественный свет, озаряет наш разум во время череды своих посвящений. Когда твоя душа-птица просыпается, ты можешь достичь неба, перейти от видимого мира к невидимому и вернуться обратно. Путешествие из одного мира в другой позволяет тебе не становиться рабом человеческой посредственности и избавиться от рабства времени. Смотри поверх событий, старайся видеть сквозь них, умей различать дары неба.

– А разве львица не победит тысячи армий?

– Она – Секхмет, повелительница сил. На шее у тебя амулет в виде скипетра секхем – владение силой. А я управляю этим скипетром для освящения жертвоприношений. Львицу Секхмет уничтожить невозможно. Но поскольку ее власть была извращена Провозвестником, я должен вернуть ей ее истинное место.

Секари было холодно, просто зуб на зуб не попадал!

Это надо же, в самый разгар лета над вторыми нильскими порогами занималась ледяная заря, такая непохожая на теплые зори Египта! Это, вне всякого сомнения, новое злодеяние Провозвестника.

Пять первопроходцев смотрели на чрево порогов: Сесострис, Икер, Северный Ветер, Кровавый и Секари. Египетская армия шла в обход по пустыне.

Посвященный в члены Золотого Круга Абидоса, Секари знал, как велика власть фараона. Но теперь, перед этими стенами высоких скал и бурных вод, его одолевали сомнения. И все-таки он когда-то принес присягу, поклялся идти за фараоном везде, куда потребуется. И этот пейзаж, каким бы чудовищным он ни был, не заставит его отступить. Свое слово он давал не взаймы, а навечно. И клятва теперь превратится из слова в реальную смерть.

– Посмотри на эту скалу, которая возвышается над чревом порогов, – посоветовал Сесострис Икеру. – На что она похожа, как ты думаешь?

– У нее форма урея, той самой кобры на вашем головном уборе, что готова броситься на врагов!

– Вот поэтому мы и в безопасности. Позабудь о быстром течении и грохоте волн.

Управляя веслом, фараон провел ладью узким проходом, вокруг которого вздымались смертоносные волны. Беспорядочное нагромождение скал тянулось до горизонта.

Секари, промокший до костей, судорожно вцепился в борт ладьи. Нил наращивал свою агрессивность, и ладья трещала по швам. Казалось, еще секунда, и она развалится.

– Возьмись за руль, – приказал Сесострис своему Сыну.

Царь натянул гигантский лук. Острие стрелы было сделано из сердолика и блестящей красной яшмы.Стрела пронзила завесу тумана, выглянуло солнце…

– Мы нанесли немалый урон, – похвалялся Кривая Глотка.

– Сколько кораблей уничтожено? – спросил его Провозвестник.

– Три полностью, а четвертый частично.

– Результат плачевный.

– Но это как минимум три баржи, это ослабит интендантство! Кроме того, египтяне будут каждую секунду испытывать страх. Мы будем нападать в любое время и в любом месте. Чем дальше они продвинутся в глубь Нубии, тем более уязвимыми станут!

– Господин, нубийские колдуны сбежали, – в страхе сообщил Бешеный.

– Эти черномазые показывают спину при малейшей опасности! Зато мои ливийские головорезы не страшатся никакого врага! К тому же с нами львица. Она одна в силах справиться со всей египетской армией и обратить ее в бегство!

Кривая Глотка упустил в своем рассказе то обстоятельство, что видел призрак Икера.

– Идите все отдыхать! – приказал Провозвестник. – Завтра возьмем инициативу в свои руки.

Еще до рассвета вышел он из шатра вместе со своей верной спутницей. Воздух был ледяным, мрак не спешил рассеиваться, борясь со светом. Агония его была долгой…

Вдруг Вина покачнулась.

– Мне душно, мой господин!

Уходящую ночь прорезала огненная стрела. Сначала показалось, что она затерялась где-то вдали, но потом она с невиданной скоростью упала с неба и пронзила правое бедро Бины. Та взвыла от боли.

Провозвестнику некогда было заниматься раной львицы, потому что вместе с первым солнечным лучом над ним взвился огромный сокол с золотыми глазами. Он явно жаждал погубить Провозвестника, все кружил и кружил над своей жертвой.

Руки Провозвестника немедленно превратились в когти, а его нос – в хищный клюв. Вот сокол издал резкий крик, сейчас он бросится в атаку…

Провозвестник подумал: «Это воплощение фараона способно видеть невидимое и не привыкло оставлять своей жертве шанс. Но в этот раз он все же будет побежден!»

В метре от земли Провозвестник сетью поймает его! Это западня! И тогда он оторвет наконец-то голову этому Хору-Сесострису!

Но сокол снова взмыл в небо, озаренное восходящим солнцем.

– Господин! – в ужасе крикнул Шаб Бешеный. – Пороги замолчали!

Прибежал посланный на разведку лазутчик.

– Бежим, сюда идет египетская армия!

Никогда еще плавание не было таким спокойным. Чрево порогов стало простой чередой скал, между которыми Нил открывал чудесную дорогу, по которой двигалась царская ладья.

– О боги! – простонал Секари. – Я никогда бы не подумал, что так бывает!

– А вот Северный Ветер и Кровавый в этом и не сомневались, – заметил Икер.

– А ты?

– Я? Я держал руль и видел, как царская стрела пробила тьму. Зачем задавать ненужные вопросы?

Секари пробормотал что-то невразумительное.

Расслабившись, осел и пес блаженно растянулись на дне.

Фараон снова сел к рулю.

– Сокол Хор поразил Провозвестника? – спросил Икер.

– Его цель не в этом. Как только львицу ранило, Птица Начала Начал успокоила реку. Мы пророем здесь канал, который будет открыт для навигации круглый год. Он даст нам возможность использовать лесные массивы, которые мы насадим за порогами. Злобные силы великого Юга не смогут пройти сквозь эти аванпосты нашей магической стены.

– Могут ли повредить нам Провозвестник и львица?

– К сожалению, да. Мы нанесли им весьма чувствительные удары, и, чтобы отреагировать, им понадобится время. Но зло и жестокость всегда найдут необходимую пищу, чтобы возродиться и снова начать нападение на Маат. Поэтому-то и необходимо столько крепостей.

– Близко ли находится золотой город?

– Ты скоро отправишься на его поиски.

Египетские солдаты с песней вышли из пустыни и присоединились к фараону. Несмонту дал им свободно выразить радостное чувство облегчения по поводу благополучного перехода, что прогнало тоску и укрепило единство армии. Все были поражены, увидев, какое спокойствие царило в чреве порогов.

– Ты встретил сильное сопротивление? – спросил царь у генерала.

– Оно было неорганизованным, но иногда опасным. кое-какие остатки нубийских племен, ливийские и сирийские наемники.

– Наши потери?

– Один убитый, много легких ранений и два тяжелораненых. Но доктор Гуа их вылечит. Неприятель уничтожен полностью. Они сражались мелкими группами и отказывались сдаваться. На мой взгляд, тактика Провозвестника становится более или менее ясной: операции специальных подразделений и провокационные выходки фанатиков, готовых уничтожить себя в случае поражения. Нам нужно быть очень осторожными и принять строгие меры безопасности.

Победу отпраздновали пиром. «Любящий фараона, – напомнил Несмонту, – это счастливец, у которого есть все необходимое для счастья. Восстающие же против Него не знают ни земного, ни небесного блаженства».

Потом Сехотеп читал свою поэму, написанную для школы писцов. В ней царь сравнивался с укротителем реки, со сдерживающей поток плотиной, с напоенной свежим воздухом комнатой, в которой прекрасно спится, с нерушимой крепостью, с благоверным воином, чья рука без устали бьет врагов, с укрытием для слабых, с прохладной летней водой, с теплым зимним жилищем, с горой, на которой живут ветры и о которую разбиваются грозы.

Под смущенные внимательные взгляды египтян царственный гигант, чья голова была украшена двойной короной, установил стелу из красного гранита, отмечавшую новую границу египетских территорий. На ней был выбит следующий текст: «Южная граница, проведенная в восьмой год царствования Сесостриса. Ни один нубиец не сможет пересечь ее по воде или по суше, на борту корабля или с группой соплеменников. Допускаются только туземцы-торговцы, официально зарегистрированные гонцы и путешественники, чьи намерения не являются злыми» [13].

Как только праздник завершился, началось строительство новых крепостей, которые были самыми дальними и самыми громадными из тех, что когда-либо строились в Нубии.

38

Постоянный жрец Бега злобствовал.

Почему его союзники не подают признаки жизни? Молчит Жергу, ни одного письма от Медеса! Подпольная торговля стелами прервалась, священный остров Абидос жил изолированно под охраной армии и стражи. Не вырвешься. По той скудной информации, которая приходила со временными жрецами, Сесострис имел жестокие сражения в Нубии. Оказалась ли для него ловушка Провозвестника достаточно губительной?

Чем больше проходило дней, тем сильнее экс-геометр худел, тем больше упрочивалась его ненависть к царю и Абидосу. Теперь, когда он полагал, что средство для отмщения найдено, мог ли он предаваться отчаянию? Нет, он должен был ждать. Благодаря чудовищной власти Провозвестника этот период неуверенности скоро закончится. Сесострис, считая, что может подчинить себе великий Юг, показывает, насколько он самонадеян. Он встретится там с неизвестными ему силами, которые превосходят его собственные!

И когда победители обрушат свои удары на Абидос, новым великим жрецом станет Бега!

Сегодня же есть по крайней мере одна причина, чтобы порадоваться, – отстранение Исиды от должности. Очень долго он опасался этой прекрасной жрицы, так как она слишком быстро поднималась по иерархической лестнице, которая, по мнению Бега, могла – и должна была! – принадлежать только мужчинам. Постоянный жрец ненавидел женщин, особенно тех, которые посвящали себя жречеству. В полном соответствии с учением Провозвестника, он считал, что они совершенно неспособны и не имеют права иметь доступ к жреческому сану. Их место было у очага, они должны были служить своему мужу и своим детям. Как только он станет Верховным жрецом, он изгонит с Абидоса женщин.

К счастью, судьба Исиды читалась довольно легко. Ее часто призывали к царю в Мемфис, и она скорее всего может стать начальницей женской школы, а значит, одной из самых влиятельных особ в священном городе. Однако та работа, которую поручил ей Безволосый, явно не соответствовала такому пути. Это могло означать, что юная жрица, видимо, разонравилась фараону. Сегодня она была вынуждена до изнеможения заниматься низким трудом, который обычно поручался прачкам: она стирала белье в канале!

Бега подозревал, что Исида была глазами и ушами Сесостриса. Ей, видимо, было дано задание наблюдать за действиями и речами постоянных жрецов и предупреждать фараона о малейшем подозрительном поступке. Хотя она была всего лишь мелкой интриганкой, наивной дурочкой, волею судеб оказавшейся при дворе. Бега был рад ее унижению и старался не обращаться к служанке такого низкого класса, не приходил на те ритуалы, которые она исполняла.

Исида осторожно стирала белоснежную льняную тунику фараона, используя небольшое количество селитровой пены, чтобы придать ей изначальный блеск и чистоту драгоценной реликвии. Как можно было даже мечтать, что Безволосый поручит ей столь важное действо, как очищение священной одежды Осириса, обнаруженной во время совершения таинств?

Юная жрица сосредоточенно работала, не обращая внимания на снисходительные и презрительные взгляды. Касаться этой сотканной духами туники означало для Исиды возможность вступить в прямой контакт со священным объектом. Очень мало людей со времен первого фараона имели счастье видеть ее.

– Ты завершила свой труд? – спросил ее Безволосый, который последнее время был постоянно в мрачном расположении духа.

– Вы довольны результатом?

Белая туника Осириса блестела на солнце.

– Сложи ее и положи в этот сундук.

Маленький сундучок с резными украшениями, отделанный вставками из слоновой кости и голубого фаянса, был украшен зонтиками раскрытых папирусов. Исида осторожно положила туда священную одежду.

– Видишь ли ты границу сверхъестественного, воплощенную в этом предмете? – спросил Безволосый.

– Абидос – это дверь неба.

– Ты хочешь войти в нее?

– Я жажду этого.

– Тогда следуй за мной.

Подчиняясь велению фараона, хозяина Золотого Круга Абидоса, Безволосый привел Исиду к часовне храма Осириса.

На низком столике лежала игра сенет – «переход».

– Садись и сыграй.

– А кто мой противник?

– Невидимое. Раз ты коснулась туники Осириса, невозможно избавить тебя от этого испытания. Если ты выиграешь, то будешь очищена, и твоему разуму откроются новые реальности. Если проиграешь, то ты исчезнешь.

Дверь в часовню закрылась.

Прямоугольная доска имела тридцать клеточек, расположенных тремя параллельными рядами. Двенадцать [14] шашек веретенообразной формы для одного игрока, двенадцать конических шашек с округлым верхом – для другого. Они ходили в зависимости от числа, полученного с помощью набора дощечек, на каждой из которой было написан номер. Некоторые клеточки давали преимущества, другие, наоборот, их отнимали. Игрок сталкивался с многочисленными ловушками, а потом попадал в Нун – первобытный океан, в котором он возрождался.

Исида пошла на клетку пятнадцать – «жилище возрождения». Там был начертан иероглиф жизни, рамку вокруг которого образовывали два скипетра уас – «цветущая сила».

Дощечки внезапно перевернулись, и пять шашек противника сделали ход вперед, чтобы закрыть Исиде возможность двигаться дальше.

Ее второй ход был неудачным: клетка двадцать семь – «водная гладь», в которой можно утонуть! Исида должна была вернуться, и ее положение пошатнулось.

Когда невидимое сделало свой ход, юная жрица решила, что она погибла.

Чего же ей было опасаться? Разве она, служа Осирису, не пыталась вести чистую открытую жизнь? Если настал ее час предстать перед высшим судом, ее сердце выскажется за нее.

Исида бросила дощечки.

Двадцать шесть – клетка «совершенное жилище». Идеальный ход, давший ей доступ к небесной двери, цели игры.

Клетки исчезли, переход был совершен.

Безволосый открыл дверь и вручил жрице золотой слиток.

– Пойдем со мной к акации. Жрец обошел вокруг Древа.

– Возьми этот металл, Исида, и приложи его к ветке. От слитка шло мягкое приятное тепло. Пропитавшись новой жизненной силой, ветвь целиком покрылась свежей листвой.

– Целительное золото! – охнула юная жрица. – Откуда оно?

– Икер разыскал его в Нубии. Это только первый образец. Нам понадобятся много слитков лучшего качества. Только тогда произойдет исцеление. И все же мы постепенно движемся вперед.

Икер… Значит, Царский Сын участвует в воскрешении Древа Жизни!

Но раз он – необычный человек, то, может быть, его судьба и будет соединена с судьбой жрицы с Абидоса.

Миргисса, Дабернати, Схалфак, Уронарти, Семна и Кумма – с севера на юг шесть крепостей закрывали теперь выход к чреву порогов. Каждый день Сесострис лично ездил осматривать строительство, которое велось под руководством Сехотепа, а также под наблюдением Икера и генерала Несмонту. Глядя, какие мощные стены поднимаются благодаря их усилиям, каменщики забывали об усталости и тяжести своего труда. Их прекрасно кормили, вдоволь снабжали свежей питьевой водой и прохладным пивом. Медес и Жергу, вынужденные участвовать в этом всеми своими силами, внимательно следили за исполнением приказов фараона.

Миргисса поражала даже самых больших скептиков. Ее строили на самой верхней площадке высокого отрога, возвышающегося над Нилом на двадцать метров на восток от самого южного края вторых порогов. Она занимала прямоугольник по площади равный восьми с половиной гектарам. Ее название звучало грозно: «Та, что отторгает движущихся со стороны оазисов». Вокруг крепости были устроены глубокий ров и двойная стена с реданами, уступами. Над воротами возвышались бастионы. Благодаря своим крепким стенам, толщина которых равнялась восьми метрам, а высота – десяти, Миргиссу мог защищать небольшой гарнизон всего из тридцати пяти лучников и стольких же пикинеров.

За бастионами находился устланный плиткой двор, по периметру которого шли колонны, жилые комнаты, кабинеты, хранилища для припасов, амбары, арсенал, кузница и храм. Здесь находились мастерские, в которых чинились и производились новые пики, мечи, кинжалы, дротики, луки, стрелы и щиты.

Это укрепленное поселение дублировалось находившимся рядом городом примерно такой же площади. Там были выстроены дома из обожженного кирпича, хлебные печи, мастерские. Египтяне поражали жителей пустыни тем, что сажали деревья и устраивали сады. Толпы любопытных из окрестных племен ежедневно сходились наблюдать за этими чудесами. Одно за другим племена подчинялись фараону.

Доктор Гуа и фармацевт Ренсенеб успешно вместе выхаживали больных, между ними установились доверительные отношения.

Миргисса становилась главным торговым и экономическим центром этого обездоленного района, который мог с ее помощью выбраться из нищеты. Каждый житель ел досыта, и больше не слышно было ни о восстаниях, ни о сражениях, ни о грабежах. Население, настроенное враждебно по отношению к зловещей провинции Куш, ставшей жертвой негодяев, помышлявших лишь об убийствах, склонялось на сторону египетского протектората. Сесостриса нельзя было обвинить в тирании. Напротив, он выступал как освободитель и живой воплощенный бог. Разве не он гарантировал несчастным процветание и защиту?

Самое важное новшество, которым гордился руководитель строительных работ, заключалось в использовании спускового устройства для кораблей – стапеля. Это был склон под углом максимум в десять градусов, устроенный из толстых брусьев, покрытых илом, который все время поливали водой при спуске корабля на воду. Склон был шириной два метра и позволял избежать опасности поломки при опасном спуске в период мелководья. Кроме того, приспособление могло быть использовано при транспортировке пищевых продуктов и строительных материалов, загружаемых на тяжелые баржи.

С высоты башен Миргиссы наблюдатели постоянно следили за потоком приходящих и уходящих нубийцев. Научившись определять, к какому племени принадлежит тот или иной человек, и изучив их обычаи и привычки, наблюдатели при малейшей опасности подавали сигнал коменданту крепости, который немедленно высылал патруль. Контролировался каждый кочевник, и никто не мог проникнуть на египетскую территорию без специального разрешения, выданного по определенной форме.

Медес вел подробную картотеку на каждого из посетителей крепости, а дубликаты карточек посылались по другим крепостям в Элефантину. Работы было много, и под началом Медеса трудилась целая команда писцов. Зато к минимуму сводился риск незаконной иммиграции.

Вдруг у Секретаря Дома Царя смертельно разболелась голова. Вызвали доктора Гуа.

– Я чувствую, что почти не способен сегодня работать, – признался Медес. – Моя голова словно охвачена пламенем!

– Я посоветую вам принять дополнительные лекарства, – решительно произнес доктор Гуа. – Во-первых, это пилюли, которые для таких случаев готовит фармацевт Ренсенеб. Они прочищают каналы печени, а у вас она, видимо, засорена. К тому же они снимают боль. Во-вторых, сейчас я приложу к вашей голове только что выловленного сома. Ваша мигрень перейдет в кости этой рыбы, и вы почувствуете себя здоровым.

Поначалу Медес отнесся к прописанному рыбному лекарству скептически, но выхода не было – голова раскалывалась. Однако результат сказался незамедлительно, и Медес повеселел.

– Скажите, доктор, вы не колдун?

– Медицина, лишенная магических действий, не имела бы никакой надежды на успех. Я рад, что вам уже лучше. Я ухожу, у меня много дел. Если я понадоблюсь, позовите, я вернусь.

Где этот маленький человечек, неразлучный со своей тяжелой кожаной сумкой, черпает энергию? Ведь у него ни дня перерыва. Во время усмирения Нубии сам Гуа и его коллега фармацевт играли решающую роль, ведь нужно было поставить в строй всех раненых и больных! А теперь они не только исцеляют всех, кто в этом нуждается, в крепости и за ее пределами, но и готовят новых врачевателей – тех, кто их заменит после их отъезда. Медики играли важную роль в умиротворении края, в уничтожении последних следов анархии и бедности…

Мысли Медеса прервал один из писцов.

– У меня нет одного отчета.

– Административного или военного?

– Военного. Один из пяти патрулей, наблюдающих за близлежащими районами, не сдал мне сегодня обязательный ежедневный отчет.

Медес отправился в ту часть крепости, где квартировал генерал Несмонту.

– Мой генерал, я должен сообщить вам о происшествии. Может быть, это происшествие и незначительно, но я все же обязан поставить вас в известность и выяснить, в чем дело. Один из командиров патрулей сегодня не сдал отчет.

Несмонту тотчас же отправил за офицером. Его раздосадованный адъютант вернулся один.

– Я не могу его найти, мой генерал.

– А подчиненные ему солдаты?

– Их тоже нет на месте.

Стало ясно, что произошло нечто ужасное: патруль не вернулся.

Тут же фараон собрал экстренный военный совет.

– В каком направлении был послан патруль? – спросил Сесострис.

– Западная тропа, – ответил Несмонту. – Это самое обычное задание, нужно было проконтролировать караван кочевников. Этот караван еще ни разу не приходил в Миргиссу. Я думаю, что наши солдаты попали в западню. Нам нужно решить, единичный ли это случай или подготовительный шаг на пути к массированной атаке.

– Этим займусь я, – заявил Икер.

– Но в армии достаточно отличных лазутчиков! – возразил Несмонту.

– Нам не следует заблуждаться: это первая вылазка Провозвестника. Я чувствую, что, предприняв необходимые меры безопасности, смогу верно оценить ситуацию. Мне нужно будет взять с собой лишь несколько решительных солдат.

Сесострис своего мнения не высказал.

Это новое столкновение с Провозвестником послужит для Царского Сына продолжением его пути, каким бы рискованным он ни оказался. Ведь другого пути из мрака к свету не существует.

С сожалением Секари покидал свою уютную комнату и офицерскую столовую, где так вкусно и сытно кормили! Ему определенно нужно было бы найти себе друга поспокойнее! Но именно такого неугомонного человека ему и положено охранять.

39

Генерал Несмонту показал себя несговорчивым: все патрульные, включая Икера, должны были надеть защищающий от стрел жилет, то есть магический папирус, прочно прикрепленный к груди веревкой. На его толщину приходилось рассчитывать гораздо меньше, чем на покрывающие его иероглифические заклинания, способные отвести опасность.

В тени баланита отдыхал караван нубийцев. Завидев приближающихся египтян, торговцы подняли руки в знак дружбы.

Но Кровавый грозно рыкнул, предупреждая об опасности, а Северный Ветер отказался идти дальше вперед.

Поняв, что противник им не доверяет, кушитские лучники перестали притворяться и выстрелили из луков.

Тут Икер мысленно поблагодарил генерала Несмонту за его настойчивость, потому что ни одна вражеская стрела не попала в цель.

– Сзади нас еще воины, – объявил Секари. – И еще с флангов! Мы окружены…

– Лечь! – приказал Царский Сын. – Окапываемся!

Под прикрытием своих неглубоких траншей египтяне не смогут долго удерживать натиск врага. Но почему же нубийцы напали? Видимо, смерть их вождя, царя Триаха, не заставила воинов разойтись по домам. Они оказались способны организовать западню!

– Не сочти меня занудой, – шепнул Секари, – но хочу заметить, что ближайшее будущее мне представляется довольно мрачным! Мы, конечно, знаем, как погиб наш патруль, но вот рассказать этого никому не сможем. О наступлении даже и не думай. Их в двадцать раз больше.

Икеру тоже казалось, что надеяться не на что.

Тогда он обратил свои последние мысли к Исиде. Ведь она и раньше спасала его! Если она его хоть немного любит, то не отдаст этим варварам.

– Ты слышишь шум? – спросил Секари. – Похоже на жужжание пчел.

Это действительно был рой, и он направлялся в их сторону.

Такого огромного пчелиного роя воины никогда не видели – он закрывал собой солнце!

Пчела – это символ Нижнего Египта. Солдаты обратили на него свои надежды…

И армия насекомых напала на кушитов!

– Вперед! На врага! -крикнул Икер. -Нам нечего бояться!

Секари натолкнулся на высокого негра, пытавшегося преградить ему путь. Секари хотел было убить его, но тот упал как подкошенный, сраженный десятком ядовитых жал…

Не слушая непрерывного агрессивного жужжания, которое оглушало их врагов, египетский патруль с боем вышел из окружения.

Икер со всех ног бросился вперед, увлекая за собой небольшой отряд. Несколько раз он оглядывался, чтобы убедиться, что никто не отстал.

Вдруг пчелиный рой взмыл в небо и пропал…

– Спасены! – выдохнул Секари. – Но заблудились!

– Ничего, настанет ночь, сориентируемся по звездам. Вокруг, сколько хватало глаз, простиралась пустыня… Ни растения, ни ручейка…

– Давайте на всякий случай укроемся за этой дюной, – предложил Секари. – Дальше двигаться у всех на виду опасно. Мало ли кто может за нами наблюдать!

Икер согласился. И вдруг он заметил наполовину вросший в песок каменный предмет. На глазах у изумленного Секари он стал его раскапывать.

– Смотри-ка! Это, без всякого сомнения, форма для отливки слитков! В этих местах был рудник…

У подножия дюны он нашел и другие следы рудника.

Солдаты стали копать и вскоре отрыли вход в хорошо укрепленную галерею.

Икер и Секари вошли… У входа остались Кровавый и Северный Ветер, которым было приказано подавать сигнал в случае малейшей опасности.

Галерея заканчивалась подобием площади, по краям которой стояли каменные жилища, а в них – оставленные кем-то весы, базальтовые грузики, множество форм разных размеров…

Икер увидел часовню, вход в которую обрамляли две колонны с лицом богини Хатхор…

Это лицо Исиды…

– Смотри, Секари! Она привела нас в золотой город! – радостно воскликнул Икер.

Внутри святилища аккуратными рядами лежали золотые слитки.

Бина так страдала, что умоляла Провозвестника убить ее. Рана была серьезной, ногу можно было потерять. Но Провозвестник терпеливо лечил ее травами, которые доставляли ему нубийские колдуны. Ему все-таки удавалось смягчить страдания Бины!

Если фараон надеялся, что ему удалось обездвижить львицу-убийцу, то он жестоко ошибается! Царская бирюза ускоряла выздоровление!

Вот уже Вина не кричит душераздирающим криком, в котором смешиваются вой женщины и рев хищника. А ведь от этого крика стыла кровь в жилах у всех племен в округе! Теперь она может спать…

Несмотря на гибель своего вождя Триаха, племя кушитов выжило и даже продолжало слушаться великого колдуна… Многие воины приходили послушать его учение. Он говорил тихим ласковым голосом. Новый бог позволит им отогнать войска Сесостриса, разрушить его крепости, завоевать Египет… Этот Провозвестник предсказывал замечательное будущее, в которое так хотелось верить. А все неверные будут истреблены огнем и мечом!

– Египтяне строят невероятно быстро, – сказал Кривая Глотка. – Сейчас они уже устраиваются в Схалфаке! С его скалистого обрыва они еще успешнее будут контролировать реку и пустыню.

– А ты не давай продолжать работы.

Кривая Глотка почувствовал, как взбодрили его эти слова.

– Да, овладеть Схалфаком было бы замечательной победой! И выбить нас оттуда будет не так-то просто! Ну, разумеется, пленных мы брать не будем.

– Скажи, что с нашим подставным караваном, устроившим засаду вражеским патрулям?

– С ним что-то непонятное: он исчез в пустыне. Это, конечно, происки Сесостриса! Этот бес не дает нам осуществить маневр и отвечает ударом на удар. Но мы все равно его убьем!

Оптимизм Кривой Глотки воодушевлял его головорезов. Но Провозвестник был более осмотрителен. Ведь, продвигаясь в глубь Нубии, Сесострис все увеличивал свои магические силы и становился таким же крепким, как его крепости!

Но, к счастью, оставалось еще немало уязвимых мест…

Сидя на складном табурете с перекрещивающимися ножками, Секари с наслаждением потягивал прекрасное выдержанное вино.

– Еще по бокалу, Икер?

– Нет, мне хватит.

– Изучай ключ к сновидениям! Если тебе приснится, что ты пьешь вино, это означает, что ты питаешься силами богини Маат! Мне это снится часто. И в таком жутком месте, как это, лучшего лекарства мне и не нужно.

Крепость Шалфак носила имя «Та, что заставляет склоняться чужие страны». В ней не было ничего привлекательного для взора. Зато из крепости можно было наблюдать, как бьется у ее подножья стесненный скалами Нил. Она была невелика, но стены имели пять метров ширины и могли вместить гарнизон и амбары. Со скалы к Нилу спускалась крутая лестница. Единственным входом в крепость были узкие, хорошо защищенные ворота. Используя хорошо отработанную технику, каменщики строили быстро. До окончания работ по возведению главной стены единственной опасностью для них мог стать набег со стороны пустыни. Но стройку охраняли двадцать лучников во главе с Царским Сыном Икером.

– Вино каждый день и каждую ночь! – продолжал Секари. – Только лучшее вино! С ним ты станешь счастливым и спокойным, потому что вино вселяет радость в домочадцев и заключает союз с золотом богов! Как сказано, а? Разве эти слова поэта не восхитительны?

– В них можно видеть и символический смысл, – возразил Икер. – Может быть, они описывают божественное опьянение от соединения с невидимым?

– Невоплощенный символ не имеет смысла! Ладно, оставим это. Скажи, золото, отправленное в Абидос, поможет?

Секари задумчиво провел по струнам лютни, чья резонансная камера была сделана из панциря черепахи, обтянута кожей газели и окрашена в красный цвет. На ее трех струнах Секари сыграл мелодию, аккомпанируя своей песне – грустной и медленной.

– Я слушал слова мудрецов, – пел он. – Что такое вечность? Это место, где царствует справедливость, где нет страха, где запрещено волнение, где никто ни на кого не нападает. Там нет врагов. Там мирно живут предки.

Лежа на боку, Кровавый слушал словно завороженный, а Северный Ветер в такт качал головой.

Икер думал об Исиде.

Ежедневно соприкасаясь с таинствами Осириса, живя рядом с источником всякой жизни, она, конечно, считает человеческую любовь смехотворно ничтожной!

И вдруг…

Если бы Секари не держал свою лютню на ноге, стрела пронзила бы ее!

Кровавый яростно залаял, а Северный Ветер громко закричал, вырвав гарнизон из ночного оцепенения.

Солдаты выскочили из своих комнат. Приученные к таким нападениям, они отреагировали профессионально и быстро укрылись за огромными гранитными глыбами, служившими для крепости фундаментом.

Секари и Икер с опасностью для жизни зашли противнику в тыл и закрыли ему путь к отступлению.

Благодаря тревоге, поднятой собакой и ослом, в боевые действия немедленно вмешался резервный отряд, находившийся неподалеку от Шалфака.

Только вождь нубийского клана сумел живым добраться до реки. Он прыгнул в воду и притаился между скал.

Когда послышались шаги, он подумал, что ему конец.

Но двое египтян ограничились тем, что стали наблюдать за Нилом.

– Лодки нет, – сказал Секари. – Этих безумцев было слишком мало, и они не заметили наш отряд заграждения.

– Эта вылазка должна была закончиться истреблением, – отозвался Икер. – Провозвестник предполагал, что мы храним золото из оставленного города в Шалфаке. Фараон был прав, что отправил его в крепость Аскут.

Египтяне ушли…

Позабыв о смерти своих воинов, вождь племени радовался тому, что только что услышал главную новость. Она очень понравится Провозвестнику!

40

– Итак, – сказал Провозвестник, – египтяне нашли золото…

– Они прячут его в Аскуте! – гордо сообщил вождь племени.

– Почему ты не разрушил крепость Схалфак?

– Потому что… Потому что нас было мало.

– Уж не пошел ли ты в атаку наугад, не подчинившись приказу Кривой Глотки?

– Главное – это то, что я узнал, где хранится их сокровище!

– Главное – это подчиняться мне!

Ударом дубины Кривая Глотка размозжил нубийцу голову.

– Жалкий выскочка, не способный командовать! И все эти черномазые такие же! Учить их – это тратить попусту месяцы. Да и то я не уверен в успехе.

– До Аскута добраться невозможно, – с сожалением сказал Шаб Бешеный. – После возведения крепостей Семна и Кумма суровому контролю подвергается каждое судно.

– Мне нужно знать, действительно ли это золото представляет собой реальную угрозу. Если да, то его нужно уничтожить, – приказал Провозвестник.

Подумав, он добавил:

– Бина скоро поправится, но использовать ее все же рано. Вот, пожалуй, что мы предпримем…

Страдая от жары и изнывая от бесконечной работы, Медес мрачнел. Да, здесь, в этой маленькой захудалой крепости Семна, ему не придется вкусить отдых и прохладу! Это строение, предназначенное для того, чтобы окончательно пригвоздить Нубию, состояло из трех частей. Западная Семна носила имя «Сесострис показывает свою силу», Южная Семна – «Та, что отбивает нападения нубийцев». Третьей частью была Кумма. В укреплениях Семны чередовались высокие и низкие башни. А в Кумме, выстроенной на восточном берегу реки, находился небольшой храм.

Нигде больше граница Египта не врезалась так глубоко в дальние земли. С той и с другой стороны узкого скалистого крепостного прохода, сквозь который даже нильская вода пробивалась с трудом, можно легко отбить любую атаку. Инженеры под началом Сехотепа предприняли меры, чтобы поднять уровень воды в узкой протоке Семны. Они нагромоздили скалы и устроили канал, по которому легко могли проходить торговые суда.

Кроме того, к северу от Семны будет возведена стена длиной в пять километров. Она должна будет защищать водный путь со стороны пустыни.

Медес составлял указ, которым назначались пятьдесят солдат в гарнизон Семны и пятьдесят – в гарнизон Куммы. Эти отборные отряды будут жить в неплохих условиях. Удобные дома, мощеные улицы, мастерские, амбары, дренажная система, запасы питьевой воды, регулярная доставка провизии… У гарнизонов не будет недостатка ни в чем. А Секретарь Дома Царя все продолжал и продолжал работать на благо Сесостриса и против Провозвестника! Что тут поделаешь?

В кабинет, где сидел Медес, возле которого слуга ритмично махал опахалом, вошел доктор Гуа со своим тяжелым кожаным мешком.

– Что с вами сегодня?

– Разболелся живот. И, кроме того, я просто задыхаюсь, такая сушь!

– А мне этот климат кажется очень здоровым, – возразил доктор Гуа. – Просто у вас слишком большой жировой слой. Нужно похудеть.

Выслушав Медеса, доктор Гуа вынул из своей сумки вазу-мензурку, похожую на ту, которой пользовался Хор для ухода за своим глазом, чтобы послать человеку жизнь, здоровье и счастье. Такая ваза позволяла правильно дозировать лекарства и делала их эффективными. Доктор Гуа налил в вазу настойки из свежих фиников, листьев клещевины и молочка сикомора.

– Сосудистые сплетения ваших ног еще молчат, а анальное отверстие слишком горячее. Мое лекарство восстановит равновесие организма, и желудок будет функционировать нормально.

– Но я чувствую себя совершенно измотанным!

– Принимайте этот настой три раза в день задолго до еды, ешьте меньше, пейте больше воды, и в Мемфис вы вернетесь совершенно здоровым.

– Скажите, доктор, а вас не беспокоит санитарное состояние наших войск?

– Разве мы с фармацевтом Ренсенебом только дремлем на солнышке в свое удовольствие?

– Я так не думаю, но эта жара…

– Наши солдаты под присмотром. А вот о наших врагах я бы такого не сказал. Что ж, это облегчит нам победу…

Торопясь к другим пациентам, доктор Гуа ушел в госпиталь Семны. Там у него было несколько тяжелых больных. К Медесу пришел встревоженный офицер.

– Я арестовал одного подозрительного. Вы можете его допросить?

Медес был самым высокопоставленным чиновником в крепости, поэтому увильнуть от этого неприятного занятия не представлялось возможным.

Но как же Медес удивился, когда он узнал Бешеного!

– Почему вы задержали этого человека?

– Потому что у него не было пропуска.

– А ну объясни, как это получилось? – потребовал Секретарь Дома Царя.

– Я служу в почтовом отряде Бухена, – ответил Бешеный, разыгрывая смущение и покладистость. – Мне никто не сказал, что существуют новые правила и что нужен такой документ. Я шел как раз к вам. Мне велено передать вам указания из главной квартиры.

– Оставьте нас одних, – приказал Медес офицеру. Дверь за офицером закрылась.

– Я же целую вечность не имел от вас новостей! Что я мог предпринять! – в ужасе простонал Медес, полагавший, что Бешеный пришел его прикончить за измену.

– Успокойся, все хорошо. Нубийцы – никуда не годные союзники, но Провозвестник все же умеет их использовать.

– Линия крепостей, которые понастроил Сесострис, совершенно неприступна. Мы катимся к катастрофе, я попал в заложники! А Икер… Икер жив!

– Не беспокойся и выпиши мне пропуск, с которым я смогу проникнуть повсюду.

– Провозвестник осмелится… напасть на Семну?

– Что бы ни случилось, главное – не выходи из своего кабинета. Здесь ты в безопасности.

На базаре Семны царило радостное оживление. Выставленные для продажи фрукты и овощи, рыба, местные ремесленные изделия – все это вызывало бурные споры между продавцами и покупателями. Большая часть солдат гарнизона тоже не лишала себя такого удовольствия. А местное население только этим сейчас и жило.

Сегодня все взгляды были прикованы к великолепной молодой женщине, талия которой была украшена поясом из раковин ципреи [15] и жемчуга. Но на лодыжках у нее были какие-то странные браслеты в форме когтей хищной птицы.

Это была Бина. Ей было еще больно делать то, что требовалось в первой части задуманного Провозвестником плана, но она счастливо улыбалась.

– Ты нездешняя? – заметил один из солдат.

– А ты сам откуда?

– Я из Элефантины. Чем торгуешь, красотка?

– Раковинами.

Она протянула ему замечательную раковину ципреи. Ее форма напоминала женские половые губы.

Солдат понимающе улыбнулся и подмигнул.

– Красивая, очень красивая… А что ты хочешь взамен?

– Твою жизнь!

Не успел солдат криво усмехнуться в ответ на неудачную шутку, как острая часть браслета Бины пробила ему низ живота. Солдат взвыл и, корчась, упал на землю.

В то же мгновение кушиты вынули оружие из своих корзин и стали направо и налево убивать торговцев и покупателей.

С высоты главной наблюдательной башни прозвучал сигнал тревоги. Немедленно ворота Западной Семны закрылись, и лучники бросились к своим боевым местам.

Медес вышел из своего кабинета и подозвал коменданта.

– Что это за крики?

– Нас атакуют! Это банда кушитов!

– Предупреди Миргиссу и Бухен.

– Это невозможно, враг заблокировал движение судов по реке. Наши гонцы перебиты.

– А оптические сигналы?

– Солнце сейчас светит не с той стороны, а ветер рассеет дым тревожного сигнала.

– Иначе говоря, мы в осаде и отрезаны от своих!

– Это временная ситуация, не бойтесь. У кушитов не будет времени овладеть нашей крепостью!

Но когда Медес из укрытия увидел возбужденную толпу черных воинов, он в этом усомнился. Неужели ему придется умереть под ударами этих варваров, посланных сюда Провозвестником?!

Ввиду того что крепость Аскут, поставленная на южном острове вторых порогов, была скромных размеров, Кривая Глотка взял с собой только тридцать человек. Все они были прекрасно натренированы, умели разить врагов быстро и наповал.

Момент был выбран удачно. Семна подверглась нападению и не могла противодействовать новому удару по другим крепостям, поэтому три легкие лодки прошли беспрепятственно. Между Семной и Аскутом легкомысленные египтяне, уверенные в непревзойденном качестве своей крепостной линии, не оставили ни одного дежурного военного корабля.

Пристать к берегу удалось легко. На горизонте не было ни одного стражника.

Головорезы Кривой Глотки высадились и развернулись в боевой порядок. Сам Кривая Глотка залез на скалу повыше и увидел, что в одном из фортов стена была не завершена – в ней еще не были укреплены деревянные ворота.

Но Кривая Глотка сразу не рискнул двинуть туда весь отряд, а сначала отправил лазутчика.

Ливиец прошел через ворота и проник в крепость, откуда немного погодя совершенно спокойно вышел.

– Кажется, там пусто.

Теперь Кривая Глотка решил убедиться в этом лично. Велев остальным дожидаться его приказа, он взял с собой двоих самых храбрых воинов.

Лотки для мытья золота, множество зернохранилищ и маленькое святилище в честь крокодила Себека – Аскут имел значительные запасы продовольствия и материалов, необходимых для производства драгоценного металла.

Но почему это место выглядит заброшенным? Куда подевались люди?

– Кто-то предупредил гарнизон о нападении на Семну, – предположил один из нубийцев. – И солдаты укрылись в Миргиссе.

– Обыщите все и найдите слитки, если они еще здесь!

– Господин, смотрите, там кто-то есть!

Кривая Глотка тотчас же узнал Икера, который выходил из святилища.

– Не стрелять! Этот мне нужен живым.

Икер остановился в десяти шагах от бандита.

– Снова ты, проклятый писец! Почему ты не спрятался со всеми остальными?

– Ты что, считаешь солдат Сесостриса трусами?

– Но здесь нет ни одного! Отдай мне золото, и ты спасешь свою жизнь.

– А ложь действительно накрепко с тобой связана! Но теперь твоя песенка спета.

– Ты думаешь справиться один против тридцати? Ты самонадеян!

– Я вижу только тебя, ливийца и нубийца. Остальные твои люди давно обезврежены. Ты слишком долго слепо подчинялся Провозвестнику, твой инстинкт притупился. Мы с Секари устроили вам ловушку, подбросив ложные сведения одному из вождей. А он передал эту дезинформацию твоему господину: дескать, здесь, в тишине недостроенной крепости, хранится и обрабатывается золото Нубии! Правда, мне на свою наживку хотелось поймать рыбу покрупнее, но все же и твой плен станет для Провозвестника приятным сюрпризом и несколько ослабит его военную силу.

Отовсюду показались египетские солдаты.

Кривая Глотка выхватил из-под плаща кинжал, но стрела Секари пронзила ему запястье.

Двое приспешников хотели защитить своего командира и тут же были убиты.

Пользуясь суматохой, Кривая Глотка бросился к берегу и нырнул в реку.

– Эх! Он снова от нас ушел! – раздраженно воскликнул Секари.

– На этот раз нет, – спокойно заметил Икер. – Ведь это место находится под покровительством Себека. С тех пор как в Файюме я опустился на дно озера, священный крокодил является моим союзником!

И действительно, рядом с Кривой Глоткой раскрылись огромные челюсти, и острые зубы перекусили ему позвоночник. Хвост крокодила бил по воде, быстро окрашивающейся в цвет крови. Потом все успокоилось, и течение унесло все следы трагедии.

Икер и Секари немедленно отправились в Миргиссу, где их ждали Сесострис, генерал Несмонту и главные части египетской армии.

– Мы скоро дадим последнее сражении в Нубии, – объявил фараон. – Только бы нам удалось утихомирить львицу-убийцу!

41

Служитель КА отправился за Исидой и привел ее в Храм Миллионов Лет Сесостриса. Он не произнес ни слова, она не задала ни одного вопроса.

Каждый новый этап посвящения в таинства Осириса начинался так же – в тишине и сосредоточенности.

Накануне новое золото, присланное из Нубии, заставило зазеленеть еще три ветви акации. Древо Жизни понемногу выздоравливало, но лекарству не хватало мощи. И все же полученные результаты позволяли смотреть на будущее с большим оптимизмом.

На пороге храма Исиду встретил Безволосый.

– Настал час узнать, относишься ли ты к числу справедливых голосом и достойна ли ты войти в Общину Живых, Питающихся Светом. Поэтому ты должна предстать перед судом обеих Маат. Согласна ли ты на это суровое испытание?

Исход его был Исиде известен: новое рождение или небытие. Ее предыдущие испытания были лишь подготовкой к этому опасному переходу.

Она подумала об Икере, о его мужестве, об опасностях, постоянно встречающихся на его пути. И юная жрица вдруг поняла, что она испытывает по отношению к нему больше, чем просто дружбу. Она должна быть его достойной. Как и Царский Сын, она должна победить страх.

– Я согласна.

Исиду, умащенную притиранием из ладана, одетую в длинную тунику из чистого льна и обутую в белые сандалии, ввели в просторный зал, где сидели сорок два судьи. На каждом – маска одного из божеств.

В суде председательствовали два воплощения Маат – мужское и женское.

– Известно ли тебе имя двери, ведущей в этот зал? – спросил один из судей.

– Весы справедливости.

– Способна ли ты расстаться со своими ошибками и своими беззакониями?

– Я не совершала несправедливости, -уверенно произнесла Исида. – Я борюсь с изефет, не переношу зла, уважаю ритуалы, почитаю священное, не выдаю тайн. Я не убивала и не заставляла убивать. Я не причинила никому страданий, не относилась плохо ни к одному животному, не брала себе принадлежащее богам или жертвоприношения, не прибавляла и не убавляла при взвешивании, не подкручивала весов, чтобы они показывали неверно.

– Мы проверим то, что ты сказала, взвесив твое сердце.

– Я хочу жить с Маат. Сердце моей небесной матери, не восставай против меня, не свидетельствуй против меня!

Анубис с головой шакала взял Исиду за руку и подвел к подножию золотых весов. Весы сторожило чудовище с пастью крокодила. Передняя часть его туловища была от льва, а задняя – от гиппопотама.

– Твое сердце должно быть таким же легким как перо Маат. Если это не так, Пожирательница поглотит тебя и все, что составляет твое тело, разорванное на части вернется в природу.

Анубис рассек солнечное сплетение жрицы. Оттуда он извлек маленькую вазу, которую поставил на одну из чаш золотых весов. На вторую чашу он положил перо богини.

Исида не стала закрывать глаза.

Какой бы ни был ответ, она хотела увидеть свою судьбу.

Качнувшись несколько раз, чаши весов установились в идеальном равновесии.

– Точна и справедлива голосом Осирис Исида [16], – объявил судья. – Пожирательница пощадит тебя.

В груди юной жрицы билось новое сердце – дар сорока двух божеств из зала двух Маат.

– Теперь ты готова войти в новую дверь, – объявил ей Безволосый.

Исида последовала за своим провожатым.

При входе в полутемную часовню жрец снял красную ткань, покрывавшую фаянсового льва.

– Огонь бьет из моей пасти, я защищаю себя сама. Мой враг не останется жив. Я убиваю людей и рептилий, мужчин и женщин, самцов и самок. Подойди, Исида, ведь ты – справедливая голосом.

Появился гигантский змей. Его туловище состояло из девяти кругов, четыре из которых были огненными.

– Осмелишься ли ты дотронуться до этой спирали?

Исида выполнила то, что от нее требовалось.

Кольца соединились и образовали канат ладьи Ра. Исида поднялась к небу в виде золотого пламени, сеющего бирюзу, малахит и изумруды, из которых рождаются звезды.

Присоединившись к рождению Вселенной, Исида пережила создание мира.

Когда чары рассеялись, Исида снова оказалась в часовне, стены которой были украшены изображениями сцен жертвоприношений: фараон поклоняется божествам.

Безволосый завязал на ее красном поясе узел.

– Вот жизнь богинь и постоянство богов. В них воскресает Осирис. Этот символ сохранит тебя от агрессии плохих людей, осветит препятствия и однажды даст тебе возможность увидеть огненный путь.

Безволосый положил магический узел на живот жрицы.

Ее взгляд увидел сияющий край, весь наполненный солнечным светом.

– Созерцай зеленое золото Пунта. Только оно одно даст возможность полностью исцелить акацию.

Закрывшись в своем кабинете, Медес обливался потом от страха.

Гарнизон только что отбил третью атаку кушитов, которых было вдесятеро больше, чем египтян, защищавших крепость Семна. Подумать только, Секретарь Дома Царя рискует быть убитым собственными же союзниками! Несмотря на отчаянное сопротивление гарнизона, исход сражения казался предрешенным. Если Провозвестник так решил, стены крепости падут! В комнату заглянул раненый комендант.

– Фараон!

– Ты… ты уверен?

– Посмотрите сами.

– Я должен оставаться здесь и сохранить архив.

Комендант вернулся в бой.

На руле флагманского корабля стоял Сесострис. Его гигантская статная фигура произвела очень большое впечатление на кушитов.

Они остановились. Но вождь племени приказал своим воинам снова сражаться.

Но разве два корабля могут перегородить Нил? Тяжелая пика царя с легкостью прорезала пространство, описала длинную дугу и пронзила грудь неразумного вождя.

Тут же началась схватка.

Генерал Несмонту, подвижный, как юноша, первым вскочил на палубу вражеской лодки. Его пехотинцы и пикинеры, точные и дисциплинированные, последовали за ним, разя направо и налево.

Превосходство египетской армии было таким, что кушиты побежали. Вскоре Семна была свободна.

И тем не менее монарх не вел себя как триумфатор.

Медес понял, почему, когда он вышел из своего укрытия, взгляды солдат были такими тревожными.

– Великий Царь… у вас… у вас больше нет тени! И у вас! И у вас!

Каждый египтянин знал, что это означает.

Несмотря на кажущуюся победу, Несмонту все еще опасался сокрушительного поражения. Ведь без тени тело было подвержено тысячам смертельных ран. Без тени невозможно соединиться со своим КА. Энергия растекается, и душа соскальзывает во мрак…

Сесострис направил пламенеющий меч в небо. Секари просвистел голосом птицы.

И вот в небесной лазури возникла стая ласточек. Над берегом реки пронеслась в сторону юга сотня страусов…

– Вперед, за ними! – скомандовал царь. – Это из их перьев Маат сделала себе символ! Эти птицы разрушат злобные чары Провозвестника.

Нил был слишком узок, скалы выглядели угрожающе, с юга надвигалось черное облако, заволакивавшее небо и закрывавшее собой солнце… Если бы фараон не возглавил лично этот поход, ни один храбрец не осмелился бы бросить вызов такому опасному врагу.

Подул сильный ветер. Флотилия воспользовалась им, чтобы быстро двинуться вперед.

Вот облако рассеялось, берега словно раздвинулись…

Радуясь лучам вновь появившегося солнца, танцевали страусы.

– Смотрите, наши тени к нам вернулись! – воскликнул Секари.

– Сражение продолжается! – напомнил царь. – Сейчас Провозвестник бросит на нас разъяренную львицу! Доктор Гуа и фармацевт Ренсенеб, принесите, что необходимо.

Оба медика заранее приготовили огромные кувшины красного пива, предназначавшегося львице.

– Львица любит человеческую кровь, – объяснил монарх. – Вот мы и обманем ее. Дадим ей упиться ею. Пусть напьется вволю… Но только царская бирюза сможет ее умиротворить.

Остров Саи был длиной в двенадцать километров. Он находился на полпути между вторыми и третьими порогами. На его северной оконечности собрались нубийские племена, сохранявшие верность Провозвестнику и готовые пойти врукопашную на египтян.

При приближении флагманского корабля прекрасная Вина издала ужасающий рев…

Черные воины расступились, чтобы дать больше простора огромной львице. Ее не могли остановить ни стрелы, ни пики.

Стоя на носу корабля, несколько моряков бросали в сторону берега десятки кувшинов с пивом. Они падали на скалы и разбивались. В воздухе разлился запах, который привлек хищницу. Она жадно лакала…

Насытившись, она поворчала, потянулась, легла и… заснула.

Тогда Сесострис велел причалить.

Надеясь поразить самого фараона, высокий кушит поднял свою палку.

Царь лишь протянул в его сторону руку, и бандит, пораженный невидимой силой, перевернулся в воздухе и рухнул наземь.

– Колдун! Этот царь – великий колдун! – ревели воины, в панике бросившиеся кто куда.

Ужас и смятение рассеяли армию нубийцев.

Солдатам Несмонту, готовившимся к жестокой рукопашной схватке, пришлось довольствоваться лишь тем, что ловить беглецов…

В это время огромный сокол взмыл в небо и полетел к южной части острова Саи, где находился лагерь Провозвестника. Тот на расстоянии следил за сражением и видел, что его приверженцы потерпели поражение.

Его внимание было так занято схваткой, что он не успел заметить, как огромная хищная птица устремилась вниз. Сокол схватил царскую бирюзу и взмыл к солнцу…

– Какие будут приказания, господин? – спросил пораженный Шаб Бешеный.

– Нам нужно укрыться. Эти нубийцы ни на что не годятся.

– А Бина?

– Постараемся ее спасти.

Когда Сесострис подошел к львице, она только-только проснулась и показала ему свои грозные клыки.

– Ты, которой дано уничтожить людей, будь мирной! Пусть твоя ярость станет нежностью!

Рискуя быть проглоченным, фараон положил на лоб хищнице царскую бирюзу, которую передал ему сокол.

– Отдай свою силу детям света! Пусть они победят несчастье и немощь!

Царская бирюза загорелась зелено-голубым светом, и вдруг из нее ударил яркий луч. Львица превратилась в кошку – гибкую, с черной блестящей шерстью и золотыми глазами.

А рядом, в нескольких шагах, оказалось распростертым тело Вины. Вокруг растекалось озерко крови…

Египетские солдаты как зачарованные смотрели на действия своего фараона и не заметили, как появился Шаб Бешеный.

Укрывшись за скалой, он натянул лук. Спиной к нему стоял Икер. Цель была идеальной…

Несмотря на свою усталость и пьянящую радость победы, Секари оставался начеку. Он инстинктивно почувствовал траекторию стрелы и понял, что другу грозит опасность…

Длинный прыжок, достойный самой ловкой антилопы, – и он хватает Икера, опрокидывая его на землю!

Но слишком поздно… Стрела вонзается в левую лопатку Царского Сына.

– Еще бы на полпальца, – сказал доктор Гуа, – и ты бы погиб. А так останется лишь маленький шрам.

Доктор Гуа прописал раненому обезболивающее питье на основе мака. Когда тот почувствовал себя лучше, он осторожно, используя хирургический нож бистури с округлым лезвием, извлек острие стрелы. Потом доктор Гуа стал накладывать на рану шов при помощи липкой ткани, пропитанной мазью из меда и сафлорового масла.

– Снова я обязан жизнью тебе, – прошептал Икер другу.

– Ну, зачем считать! К несчастью, тот, кто напал на тебя, уплыл на лодке! Несмонту перетряхнул вверх дном весь остров. Ни одного бандита не осталось, зона стала безопасной. Сегодня же здесь начинается строительство крепости.

– Мне казалось, что я видел труп женщины. Там, возле львицы. Если я не ошибся, то это Бина!

– Она тоже исчезла.

– А Провозвестник?

– Никаких следов, – ответил Секари. – За исключением этой женщины и того лучника, что ранил тебя, здесь сражались одни нубийцы. Но теперь у этого демона будущее нерадостное. Кушиты ему никогда не простят, что он их привел к такому поражению!

42

За третьими порогами палящее солнце иссушало холмы пустыни. Тучи мошкары жалили лицо, шею, руки и ноги, забиваясь в уши, глаза и нос. Даже пороги не давали никакой прохлады. И Провозвестник не снимал своей толстой шерстяной туники.

На островке, где он укрылся с последними своими верными учениками, Провозвестник продолжал выхаживать Бину, чье дыхание было почти неуловимо.

– Вам удастся ее спасти? – поминутно спрашивал растерянный Шаб Бешеный.

– Она будет жить и будет убивать. Она рождена для того, чтобы убивать. Правда, теперь она не сможет превращаться в львицу-убийцу, но она продолжает оставаться царицей тьмы.

– Я верю вам, господин, но вдруг то поражение, которое египтяне нанесли нам, окажется последним? Ведь Икер все еще жив!

– На этой затерянной в пустыне земле я посадил зерна новой веры. И рано или поздно они дадут свои плоды. Моя вера завоюет весь мир. Неважно, сколько времени для этого понадобится – сто, тысячу или две тысячи лет. Она с триумфом пройдет по земле, и перед ней не устоит никто. И я буду снова и снова нести ее!

Пока они разговаривали возле распростертой на камнях Вины, в реке появилось множество каноэ, направлявшихся к острову. В них сидели воины-кушиты, потрясавшие копьями. Воздух огласили оглушительные воинственные крики.

– Их слишком много, господин! Нам не удастся отбить их атаку.

– Не беспокойся, друг мой. Эти варвары дадут нам свои лодки. А ведь нам нужны будут средства передвижения!

Провозвестник встал и повернулся лицом к реке. Его глаза налились кровью. Они так горели, что, казалось, из них извергалось пламя. Вода в реке закипела, волны вздыбились и бросились на лодки… Несмотря на все свое умение управлять каноэ, нубийцы не спаслись. Всех утопила навалившаяся своей тяжестью огромная волна…

На успокоившейся глади покачивались только каноэ…

Ученики Провозвестника убедились, что власть их учителя и хозяина ни в чем не потеряла своей силы.

– Куда вы думаете идти? – спросил Бешеный.

– Туда, где нас никто не ждет, – в Египет. Фараон считает, что я буду блуждать в этой жалкой стране до тех пор, пока какое-нибудь кушитское племя меня не поймает и не убьет. Ему льстит, что он подчинил себе львицу, а то, что ему удалось отыскать целительное золото, заставляет его верить в свои силы. И все же ему до сих пор не хватает главной части этого драгоценного металла. К тому же нас не остановит и невероятное исцеление Древа Жизни. У нас сохранилась наша сеть в Мемфисе, и скоро, очень скоро мы используем ее для нанесения удара по самому центру страны, по сердцу египетской духовности!

– Вы хотите сказать, что…

– Да, Бешеный, ты понял меня. Наш путь будет долгим, но мы достигнем нашей истинной цели – Абидоса! Мы уничтожим Осириса и помешаем ему воскреснуть.

Это странное видение как рукой сняло усталость Бешеного. Ничто не сможет отвратить Провозвестника от выполнения его миссии. Разве нет у него драгоценного союзника на самой земле Осириса – постоянного жреца Бега?

Фараон бросил в чан глиняные фигурки нубийцев – коленопреклоненных, с опущенными головами, со связанными за спиной руками. Когда он коснулся их своим мечом, вспыхнуло пламя. Присутствовавшим на ритуале солдатам показалось, что они услышали стоны подвергнутых пытке людей, чьи тела пожирало пламя.

В тексте указа фараона, в котором объявлялось об окончательном усмирении Нубии, Медес заменил иероглифический знак вооруженного луком черного воина знаком сидящей женщины. Тем самым магия иероглифов отнимала какое бы то ни было проявление мужественности у возможных бунтовщиков.

Сесострис обратился с речью к вождям племен, пришедшим сдать оружие и засвидетельствовать фараону свое почтение. Голос Великого Царя звучал громко и торжественно. Медес записал каждое слово.

– Я исполняю то, что говорю. Моя рука делает то, что задумывает мое сердце. Если я решил победить, мои мысли не остаются в моем сердце без действия. Я нападаю на того, кто нападет на меня. Если со мной живут в мире, я тоже живу в мире. Оставаться в мире тогда, когда на тебя нападают, побуждает врага к превратным действиям. Сражение требует мужества, трус отступает. Но гораздо трусливее тот, кто не защищает свою территорию. Побежденные, вы бежали, показав свои спины. Вы вели себя бездумно, как лишенные мужества бандиты. Если вы будете продолжать так же, то ваших женщин пленят, ваши стада и ваш урожай уничтожат, а ваши колодцы разрушат. Огонь урея опустошит всю Нубию. Умножив наследство моих предков, я устанавливаю границу здесь. Кто будет ее соблюдать и поддерживать, станет мне сыном, кто ее нарушит и посеет смуту, тот будет жестоко наказан.

Вожди нубийцев были счастливы, что так легко отделались, и поклялись в верности Сесострису, статуя которого была установлена на границе. Внутри каждой крепости и перед их стенами были поставлены стелы со словами фараона. Эти стелы символизировали закон, который отныне превращает регион в спокойный и приветливый.

– Великий Царь пускает стрелы, даже не натягивая тетивы своего лука, – шепнул Икеру Секари. – Его слова достаточно, чтобы враг испугался. И понадобится лишь один удар палки, чтобы порядок воцарился. Когда справедлив царь, справедливо все.

У победителей не было свободного времени, чтобы насладиться своим триумфом и помечтать. Фараон потребовал немедленно установить управление, которое было бы способно гарантировать краю процветание.

Подсчитав длину Нила до границы, Сехотеп скоординировал работы по гидрологии и ирригации, с помощью которых большие территории невозделанной земли могли стать пригодными для сельского хозяйства. Вскоре можно будет забыть о том, что такое голод…

Сесострис провел не опустошающий рейд. Он думал о том, что к гарантированной крепостями безопасности прибавится развитое местное хозяйство, где каждый найдет, чем заняться. Поэтому фараон выглядел не завоевателем, а покровителем. В Бухене, в Семне и во многих других населенных пунктах начали воздавать почести его КА [17].

До того как Сесострис пришел в этот край, местное население занималось лишь тем, что грабило и убивало. Люди страдали от анархии и жестокости, подчиняясь власти тиранов. Благодаря ему, Нубия становилась благодатным протекторатом. Египетские солдаты и управленцы пользовались своим долгим в нем пребыванием для переустройства этого края…

– Какие вести о Провозвестнике? – спросил царь у Икера.

– Только слухи, Ваше Величество. Многие племена считают его убитым, но никто не видел его трупа.

– Он жив. И, несмотря на это поражение, он не откажется от своей затеи.

– Разве этот край не враждебен ему полностью?

– Конечно, это так. Магический барьер, воздвигнутый нашими крепостями, сделает его слова недейственными в течение нескольких поколений. Но, увы! Яд, который он распространил вокруг себя, будет давать себя знать еще очень долго.

– Если предположить, что он ускользнул от мести кушитов, от нубийцев и от нашей армии, какими могут быть его намерения?

– Часть его сети продолжает нам угрожать в самом Египте. И главное – в опасности Древо Жизни. Эта война еще далеко не кончена, сын мой. Нам, Икер, еще пригодятся и наше мужество, и наша осмотрительность.

– Значит, мы отправляемся в столицу?

– Сначала на какое-то время остановимся на Абидосе.

У Икера замерло сердце… Абидос… То самое место, где живет Исида!

– Твоя рана, кажется, почти зажила.

– Лечение, которое применяет доктор Гуа, действует отлично.

– Займись подготовкой к отъезду.

Протекторат постепенно превращался в мирную гавань. Между нубийцами и египтянами больше не было напряженности. Играли свадьбы, и Сехотеп был не единственным, кто поддавался чарам местных красавиц с гибким станом и гордо посаженной головой. Секари тоже завел себе зазнобу и буквально не расставался с нею.

– Как, уже уезжаем? Но мне здесь так нравится!

– Тебе придется заняться проверкой готовности флота. Может быть, Провозвестник попытается совершить нападение еще раз. Нас может спасти только твое усердие.

– Удивляюсь я тебе, Икер! – вздохнул Секари. – Ты ни разу даже не взглянул на этих прелестниц, которых полным-полно в этом крае! Из какого камня у тебя сердце?

– Для меня существует только одна женщина.

– А если она тебя не любит?

– Пусть даже так. Все равно, она и никто другой. Тогда проведу остаток дней, без конца повторяя ей об этом.

– А если она выйдет замуж?

– Тогда буду утешать себя теми немногими словами, которыми она удостоит меня.

– Но Царский Сын не может оставаться холостяком! Вообрази, сколько богатых и знатных девиц томятся в мечтаниях о тебе!

– Если это им нравится…

– Я спас тебя от многих опасных ситуаций, но здесь я бессилен!

– За работу, Секари! Не надо заставлять Великого Царя ждать.

Генерал Несмонту, помолодевший за время кампании, лично руководил маневром флотилии. Зеленый от морской болезни и страха Медес только и делал, что глотал настои доктора Гуа. На несколько часов они облегчали его страдания. А Жергу, вне себя от счастья, что выжил, – на что в глубине своего сердца и не надеялся, – вернулся к крепкому пиву. Содержимое трюмов перекочевало в амбары крепостей, и теперь он мог позволить себе расслабиться.

– Ты любишь плавать? – спросил его Икер.

– Это мое любимое занятие! Сейчас уже можно вдоволь насладиться радостями долгого путешествия.

– Ты знаешь Абидос?

Жергу перекосило. Если он солжет, то Икер может это заметить и не станет ему больше доверять. Сказать правду нельзя. Значит… Значит, он должен сказать только часть правды…

– Я ездил туда много раз.

– Вот как? А зачем?

– Я поставлял съестные припасы постоянным жрецам. По мере того как им что-либо требовалось. Я стал временным жрецом. Это облегчило административные условности.

– Значит, ты видел храмы!

– О, нет! В этом я тебя разочарую. У меня не было на то разрешения. Мои функции были ограничены только материальными хлопотами. Но, если правду сказать, мне вовсе эта тяжелая умственная работа веселой не кажется.

– А ты встречал там молодую жрицу по имени Исида? Жергу задумался.

– Нет. А что в ней особенного? Икер улыбнулся.

– Действительно, ты ее не встречал.

Как только Икер ушел, Жергу со всех ног бросился к Медесу. С табличкой в руках он, казалось, просил совета в решении какого-то технического вопроса.

– Я был вынужден открыть Царскому Сыну свои связи с Абидосом.

– Надеюсь, ты ему сказал не слишком много?

– Только самый минимум.

– В будущем постарайся избегать разговоров на эту тему.

– Мне показалось, что Икер испытывает какие-то чувства к жрице Исиде.

Исида… Та самая посланница фараона, которую Медес встретил однажды в Мемфисе…

– Давайте вернемся к прежней жизни! – сказал Жергу. – Раз Провозвестник убит, мы ничем не рискуем.

– Почему ты решил, что он мертв?

– Но его ближайшие сторонники уничтожены!

– Единственное, в чем можно быть уверенным, так это в поражении кушитов и колонизации Нубии. Но Провозвестник найдет себе других союзников.

– Не кончим ли мы так же, как Кривая Глотка, которого сожрал крокодил или что это было за чудище?

– Этот увалень совершил глупейшие ошибки.

– А укрощение львицы-убийцы? Сесострис непобедим, Медес. И нападать на него – безумие!

Секретарю Дома Царя стало не по себе.

– Я не скажу, что ты не прав, Жергу. И недавний триумф еще более умножит могущество фараона. Но если Провозвестник жив, он ни за что не откажется от своего дела.

– Лучше бы боги убили его и…

Ужасная боль в глубине ладони заставила Жергу замолчать.

Малюсенькая фигурка Сета, отпечатанная в самой ее середине, стала ярко-красной и нестерпимо жгла.

– Больше не богохульствуй, – посоветовал Медес.

Генерал Несмонту проверил сообщение своего техника, которому было поручено просчитывать глубину Нила с помощью длинного шеста.

– Четыре локтя [18], – подтвердил он. – Четыре локтя… Чудовищно! Еще легкое снижение уровня воды, и корпус будет проломан!

Из боязни оказаться в еще более серьезной ситуации движение было срочно прервано. Флотилия полностью оказалась блокирована между вторыми и первыми порогами. Солнце палило нещадно…

– Еще одно злодеяние Провозвестника, – громыхал старый генерал. – Сначала он пытался нас утопить, а теперь засушивает! Да, и лагерь здесь не разобьешь! Прогулка не из приятных. К тому же мы рискуем и тем, что не хватит воды.

– Разве Нила нам не достаточно? – удивился один солдат.

– Смотри! Его цвет не предвещает ничего хорошего.

Только фараон сохранял полную невозмутимость.

И все же с корабля на корабль поползли дурные слухи. Медес был в полной растерянности. Он немедленно проверил количество воды – пока еще какой-то запас есть. Но если придется сидеть так довольно долго, а колодцев в округе не окажется, то как жить дальше?

Сомнения грызли души путешествующих. Кто знает, может, эта триумфальная экспедиция закончится несчастьем?

Сесострис не сводил глаз с огромной серой скалы.

Икер тоже вгляделся в нее и поразился: скала двигалась! Немного, еще немного! Она продвигалась медленно, но неуклонно в сторону воды.

– Это не скала, – сказал Секари. – Это черепаха, огромная черепаха. Мы спасены!

– Почему так оптимистично?

– Потому что фараон водворил порядок на место хаоса! Черепаха символизирует одновременно и небо, и землю. В своей земной ипостаси она – ваза, наполненная водой. И эта ваза была взята на небо, чтобы создать истоки Нила. А раз небо и земля считают действие царя справедливыми, то черепаха наполнит реку водой, которую заглотила. И земля станет плодородной!

С носа флагманского корабля Икер видел, как огромное животное делало свое дело. Не спеша, но верно.

Постепенно уровень Нила стал подниматься, и цвет воды переменился. Скоро река снова станет судоходной!

43

Высокий нескладный парень, добродушный и неуклюжий, помощник начальника таможенников порта Мемфис, только что согласился выполнить одно поручение, за которое ему обещали большие деньги. Поручение предложил один из связных агентов ливанца, и оно состояло в том, чтобы поговорить с Собеком один на один. Может быть, за суровой и неприступной внешностью Защитник скрывает свои мелкие слабости?

Таможенник, втянутый в товарооборот ценной древесины, не был знаком ни с поставщиками, ни с покупателями. Его задача состояла лишь в том, чтобы подделать накладные и другие официальные документы. Впрочем, чем меньше знаешь, тем спокойнее живешь. Благодаря своим небольшим, но хорошо оплачиваемым манипуляциям, ему уже удалось купить новый дом почти в самом центре столицы, и теперь он подумывал, чтобы приобрести землю. Оставалась проблема Собека. Но ее он взялся решить.

– Как мне приятно, что я завтракаю вместе с начальником нашей стражи! После всех тех ужасов, которые постигли наш город, тебе удалось вернуть столице покой!

– Это лишь внешнее спокойствие.

– Ты арестуешь заговорщиков, я в этом уверен!

Помощник начальника таможни отведал груши под тминным соусом.

– Я понимаю, работа есть работа. У нас ее тоже полно, – заявил он важно. – Но разве не нужно пользоваться радостями жизни? Разве тебе не хочется жить в красивом жилище?

– Моего служебного жилища мне вполне достаточно.

– Конечно, конечно. Но это на сегодня! А ты подумай о будущем. Твое жалование не может позволить тебе получить то, чего бы тебе хотелось. Знаешь, ведь и многие знатные люди занимаются делами. Бизнес! И ты на своем уровне тоже должен об этом подумать.

Собек, кажется, заинтересовался.

– Подумать о чем?

Таможенник почувствовал, что Защитник заглотил наживку.

– У тебя в руках уже лежит небольшое состояние, но ты этого не видишь.

– Я не понимаю, объясни.

– Право подписывать официальные документы. Эта подпись стоит дорого. Очень дорого! Стало быть, ты можешь ею торговать. На каких-то документах забывать ее ставить, а на других, более выгодных, не забывать. Риск минимальный. Даже почти вовсе не риск. Зато выгода – максимальная! Ты понимаешь меня?

– Прекрасно.

– Я знал, что ты – умный человек. Теперь поднимем наш бокал за твое блестящее будущее!

Таможенник выпил. Он не заметил, что пил один.

– Скажи, ведь ты с помощью этого метода смог себе позволить купить такой роскошный дом? Ведь иначе он был бы тебе не по карману? – невозмутимо спросил Собек.

– Вот именно… И раз уж ты такой понятливый, я хочу, чтобы ты воспользовался выгодами этого метода…

– Просто замечательно! Приглашая тебя на завтрак, я как раз хотел осторожно расспросить тебя об этом и незаметно получить признание. Но в нынешних обстоятельствах арест продажного таможенника не должен сопровождаться шумом. Ты превзошел мои ожидания. Теперь потребуется углубленный допрос.

Побледневший таможенник выронил кубок, и вино пролилось на тунику.

– Собек, ты меня неправильно понял! Я говорил тебе о теории, просто о теории вопроса!

– Нет, ты перешел от теории к практике. У меня тщательно собраны все материалы на каждого, кто отвечает за безопасность этого города, какой бы высокий пост он ни занимал. И я очень настороженно отношусь к непонятным явлениям. Твое странное поведение нувориша уже давно привлекло мое внимание!

В панике таможенник попытался убежать.

Ему преградили дорогу четыре стражника, которые тотчас отвели его в новое жилище, совсем некомфортабельное – в тюрьму.

Допрос Собека разочаровал. Мелкий мошенник, примитивный тип, не удосужившийся даже узнать имена тех, кто им манипулировал! Кажется, его единственный контакт – это водонос. Если только этот посредник нижнего звена преступной цепочки не солгал. А водоносов в Мемфисе сотни! Поэтому никчемные показания этого помощника начальника таможни совершенно бесполезны!

И все же Собек решил покопать этот след и установить строгое наблюдение за таможней Мемфиса. Может быть, эта попытка свидетельствует о панике в сети злоумышленников? В любом случае жаль упустить шанс раскрыть сеть нелегального обогащения – путем подкупа чиновников – и разложения государственной системы.

– Заместитель начальника таможни арестован, -сообщил водонос ливанцу.

В ответ тот немедленно проглотил огромное пирожное с пропиткой из финиковой водки.

– Ох уж мне этот Собек-Защитник, Собек-Защитник! Неподкупный! Есть ли у этого стражника хоть что-то человеческое?! Слушай, сейчас ты в опасности. Ведь только ты контактировал с этим идиотом таможенником!

– Ну, я не думаю. Ведь я для него – ничтожная букашка. Он и смотрел на меня сверху вниз. Этот человек ограничивался только тем, что выполнял свою часть договора и богател.

– И все же удвой бдительность!

– Водоносов в Мемфисе столько! А если возникнет опасность, я приспособлюсь. Однако, мой господин, у меня есть еще неприятные новости.

Ливанец закрыл глаза и запрокинул голову:

– Говори. Только уж не приукрашивай действительность.

– Царский флот только что пришел в Элефантину. Сесострис завоевал и усмирил Нубию. Выстроена целая линия крепостей до острова Саи, что за вторыми порогами. Поэтому никаких бунтов больше не предвидится. Популярность фараона выросла. Его почитают даже нубийцы.

– А Провозвестник?

– Кажется, он исчез.

– Птица такого полета так просто не исчезает! Если фараон его победил, он выставил бы его труп на носу своего корабля. Провозвестник ускользнул от него. Но он появится снова. Рано или поздно.

– Проблема Собека остается нерешенной.

– Ну, неразрешимых трудностей не бывает. В конце концов мы найдем его уязвимое место. Как только вернется Провозвестник, он скажет нам, как нанести фатальный удар.

Первый солнечный луч коснулся священной Земли Осириса. Эта земля была вовсе не царством смерти, а царством жизни. Но жизнь здесь была иной.

Исида с наслаждением подставила еще нежаркому лучу свое тело. Посмотрела, как на ее шелковистой коже танцует солнечный лучик, и подумала об Икере.

Ни один закон не запрещал ей выйти замуж. Но разве может быть союз с мужчиной, каким бы влюбленным он ни был, более притягательным, чем мистическая связь с Осирисом? И Царский Сын больше не расставался с нею. Куда бы она ни пошла, чем бы ни занялась, он неотступно был рядом. Его присутствие не было ни тяжелым, ни навязчивым. Это даже скорее было не присутствие, а постоянная и очень действенная помощь во всех испытаниях, которые выпадали ей на долю. Икер стал ее постоянным спутником – внимательным, верным, влюбленным.

Вернется ли он из далекой Нубии, ставшей ареной смертельной схватки?

Постоянный жрец, чье имя означало «Тот, кто видит тайны», и одна из жриц Хатхор повели Исиду к священному озеру. После того как было взвешено ее сердце, ей нужно было пройти испытание тройного рождения.

– Созерцай Нун, – велел ей жрец. – В центре этого первобытного океана происходят все превращения!

– Я жажду чистоты, – произнесла старинное заклинание Исида. – Я снимаю свои одежды, я очищаюсь по примеру Хора и Сета. Я выхожу из Нун, освобожденная от своих пут.

Исиде хотелось бы вечно оставаться в прохладе священной воды. В ее памяти всплыли предшествующие этапы ее посвящения. Но жрица взяла ее за руку и вывела из озера, усадив на камень кубической формы.

– Вот серебряный лоток, выкованный мастером Сокарисом – богом-соколом глубин, которому известен путь воскрешения, – произнес жрец. – Омой в нем свои ноги.

Жрица надела на Исиду длинную белую тунику и опоясала ее талию красным поясом, завязав магический узел. Потом она обула ее в белые сандалии.

– Так утверждаются стебли твоих ног. Глаза Хора – твои сандалии – будут освещать тебе путь, благодаря чему ты не заблудишься. Во время своего путешествия ты станешь одновременно и Осирисом, и Хатхор. В тебе объединятся оба пути – и мужской и женский. Тебе будут помогать все элементы создания мира, и ты перешагнешь порог смерти, перейдя в незнакомое жилище. В самой глубине ночи ты увидишь сияние солнца. Тогда подойти к божествам и посмотри им в лицо.

Жрица поднесла Исиде венок из цветов.

– Прими жертвоприношение хозяина Востока. Пусть этот венок справедливых заставит расцвести разум твоего сердца. Перед тобой раскрываются главные ворота.

Появился Анубис с головой шакала. Теперь он взял Исиду за руку. Они вместе прошли через территорию старинных захоронений – место, где лежат первые фараоны. Потом оказались перед стражниками, в руках которых были ножи, колосья, пальмовые листья и метлы из листвы.

– Я знаю ваши имена, – сказала Исида. – Своими ножами вы убиваете злые силы. Своими метлами вы разметаете их и делаете неспособными к действию. Ваши пальмовые листья означают сияние света, которое не может загасить тьма. А ваши колосья означают победу Осириса над небытием.

Стражники расступились.

Анубис и Исида вошли в подземное царство и отправились по длинному коридору, едва освещенному мерцающими светильниками. Коридор привел их к просторной комнате, окруженной по периметру массивными гранитными колоннами.

В центре находился остров. На нем стоял гигантский саркофаг.

– Лишись своего прежнего естества! -приказал Анубис. – Пройди сквозь кожу превращений, сквозь кожу Хатхор, убитой и обезглавленной злым пастухом. Я, Анубис, оживил ее, оросив молоком, и принес ее к своей матери, чтобы она жила снова, как Осирис.

Исиду раздели и обернули в эту кожу.

Две жрицы схватили ее за локти и уложили на деревянные сани – символ создателя, Атум – «Того, кто есть» и «Того, кого нет». Двинувшись по скользкой поверхности, трое жрецов медленно тянули сани в направлении острова, где стоял Безволосый.

– Как твое имя? – спросил он у первого жреца.

– Бальзамирующий. Мне поручено сохранить естество нетронутым.

– А твое имя?

– Бдящий.

– А твое?

– Сторожащий жизненное дыхание.

– Идите на вершину священной горы.

Процессия повернула и пошла вокруг саркофага.

– Анубис, – обратился Безволосый к жрецу, изображавшему бога умерших, – исчезло ли прежнее сердце?

– Оно сгорело. С ним сгорели и прежняя кожа, и прежние волосы.

– Пусть Исида приблизится к месту превращений и обновленной жизни.

Жрецы подняли Исиду и поставили ее на ноги внутри саркофага.

– Ты – свет, – произнес Безволосый. – И ты проходишь сквозь ночь. Пусть встретят тебя божества, пусть они протянут к тебе свои руки. Пусть Осирис примет тебя в своем Жилище Рождения.

Исида оказалась в пространстве и времени вне видимого мира.

– Ты спала, тебя разбудили, – произнес голос Безволосого. – Ты лежала, тебя поставили на ноги.

Жрецы помогли Исиде выбраться из саркофага. Теперь просторная комната была освещена факелами.

– Сияет одна-единственная звезда – светящееся тело среди светящихся тел. Раз ты пришла с острова Маат, оживи в тройном рождении!

В тот момент, когда с Исиды снимали кожу, Безволосый коснулся ее рта, глаз, ушей концом палочки, составленной из трех ремешков кожи Хатхор.

– Дочь неба, земли и звезд! Отныне ты – сестра Осириса. Ты будешь представлять его во время ритуалов. Жрица, ты будешь оживлять и воскрешать символы, чтобы сохранить традиции Абидоса. Тебе осталось пройти в одну дверь – дверь Золотого Круга. Желаешь ли этого?

– Я этого желаю.

– Внемли предупреждению, Исида. Твое мужество и твоя воля позволили тебе дойти сюда, но хватит ли их, чтобы победить в опасных испытаниях? Неудач было много, а успехов мало. Не слишком ли большим недостатком является твоя юность?

– Решение за вами.

– Ты действительно отдаешь себе отчет в опасности этого перехода?

Перед Исидой всплыло лицо Икера. Если бы оно не появилось, она, может быть, и отказалась. Ведь ей уже было дано столько драгоценных сокровищ! Но зарождающаяся любовь стала причиной ее решения – она теперь знала, что должна пройти по этому пути до конца.

– Мое желание неизменно.

– Тогда, Исида, тебе предстоит узнать, что такое огненный путь.

44

Высадившись на берег в Элефантине, Медес наконец обрел под ногами твердую почву. Несмотря на головокружение, на то, что он не мог еще нормально питаться, Медес все же почувствовал облегчение. И вдруг – новый приказ фараона: немедленное отплытие на Абидос.

Опять трап, корабль и эта чудовищная качка, от которой он чуть было не отдал богам душу! И это притом, что, несмотря на свое недомогание, Секретарь Дома Царя продолжал ревностно исполнять свои обязанности. Почта шла непрерывным потоком, и даже самые маленькие деревни узнали о покорении и усмирении Нубии. В глазах своего народа Сесострис возвысился еще больше. Его стали почитать живым богом.

Доктор Гуа долго выслушивал и выстукивал своего пациента.

– Мое предположение подтверждается: ваша печень в плачевном состоянии! Ближайшие две недели вам придется принимать настойку на основе экстракта листьев лотоса, порошка дерева жожоба, фигового дерева, молока, ягод можжевельника и слабого пива. Это, конечно, не волшебное снадобье, но вам станет легче. И, кроме того, диета. А если приступы возобновятся, снова настойка.

– Как только приплывем в Мемфис, я почувствую себя прекрасно. Для меня это плавание – настоящая пытка.

– Я строго-настрого запрещаю вам есть жирное. Нельзя также употреблять блюда на масле и пить крепкие напитки.

Несмотря на то что доктор Гуа спешил к страдавшему от лихорадки матросу, он не мог не удивиться. Любой хороший врач знал, что печень определяет характер человека. Разве Маат не помещалась в печени Ра, выражении божественного света? Поклоняясь Маат, фараон делал этот свет постоянным, а настроение Ра доброжелательным.

А вот печень Медеса страдала от особых болезней, не соответствовавших тому облику, который он хотел себе предать, – человека открытого и жизнерадостного. С такой печенью, как у него, Маат выглядела сведенной к минимуму! Возможно, дальше заниматься диагностикой не следовало бы…

Гуа подошел к Царскому Сыну.

– Как твоя рана?

– Я почти совсем поправился. И все благодаря тебе.

– Благодари также и свою добрую натуру! Но не забудь, что тебе нужно есть как можно больше свежих овощей.

Икер отправился к Великому Царю, который находился на носу флагманского корабля и внимательно следил за Нилом.

– Чтобы победить изефет и облегчить наступление царства света, – сказал фараон, – создатель создал четыре творения. Сначала он создал четыре ветра, чтобы каждое существо могло дышать. Второе его творение – это великий поток, мастерство, которое могут постичь взрослые и дети, если имеют доступ к знанию. Третье – это человек, каждый по его образу и подобию. Но, добровольно совершая зло, люди извратили небесное предначертание. Четвертое его творение позволяет сердцам посвященных не забывать о Востоке и приносить жертвоприношения божествам. Как продолжить творение создателя, Икер?

– Нужно совершить ритуал, Великий Царь. Ведь ритуал открывает наше сознание истинному свету?

– Слово «Ра», обозначающее божественный свет, состоит их двух иероглифов: рот символизирует слово, а рука – действие. Свет есть воплощенное слово. Ритуал, который оживляет свет, становится действующим, эффективным. Так и фараон наполняет храмы сияющим действием. Ритуал ежедневно умножает это действие, чтобы хозяин Вселенной мирно жил в своем жилище. Невежды считают, что мысль лишена веса, невесома. И тем не менее она управляет временем и пространством. Сам Осирис рождает мысль такой мощи, что она становится колыбелью великого царства. И это царство – не единственное в мире. Вот почему нужно так строго оберегать Абидос.

У подножия акации лежит золото Нубии. Болезнь уступает, но Древо Жизни еще далеко не выздоровело.

В сопровождении Безволосого Сесострис присутствовал во время ритуала игры на систре, исполненном юной Исидой. Потом царь и жрица отправились на террасу Великого бога, где КА служителей Осириса участвовало в его бессмертии.

– Вот ты и у края огненного пути, Исида. Многие с него не вернулись. Осознаешь ли ты всю величину риска?

– Великий Царь, это может помочь выздоровлению акации?

– Когда ты это поняла?

– Понемногу. Сначала почувствовала как-то смутно… Я не осмеливалась себе в этом признаться, боясь, что воображение заведет меня слишком далеко. Если этот мой путь послужит во благо Абидосу, разве это не станет для меня самым счастливым предназначением?

– Пусть ясность духа останется твоим проводником!

– Но нам еще недостает зеленого золота Пунта. Архивы дали мне возможность сделать открытие. Правда, старинные документы не дают точных сведений о расположении земли богов, но они говорят, как это можно узнать во время праздника бога Мина. Если тот, кто хранит ключи этой тайны, окажется на празднике, нужно убедить его заговорить.

– Хотела бы ты этим заняться?

– Я сделаю все, что смогу, Великий Царь.

Сидя на пороге одной из часовен, постоянный жрец Бега никак не мог унять своей злобы. Нервы его совсем расходились. Осмелится ли его компаньон по темным делам Жергу прийти сюда? Сумеет ли он обмануть бдительность стражников?

А вот и шаги…

Кто-то идет… А, это носильщик жертвенных хлебов…

Нет, это Жергу! Наконец-то!

Жергу опустил свою корзину перед стелой, на которой была изображена какая-то супружеская пара, посвятившая стелу таинствам Осириса.

– Мне совсем не хочется демонстрировать себя стражникам, – сказал Бега. – Расскажи, как дела в Нубии!

– Нубийцы побеждены, Провозвестник исчез.

– Мы… Мы погибли!

– Успокойся. Ни я, ни Медес не навлекли на себя подозрений, и наша работа вызвала удовлетворение фараона. Кроме того, нет никаких доказательств того, что Провозвестник погиб. Медес убежден, что он появится. А до его нового приказа – полная, абсолютная осторожность! Теперь расскажи, что нового у тебя.

– Фараон и жрица Исида долго говорили друг с другом. Она возглавит группу жрецов, которая примет участие в празднике бога Мина.

– Какие пустяки.

– Да неужели ты не понимаешь! Исида провела тщательные поиски по документам архива Дома Жизни! Я предполагаю, она нашла какой-то след. Благодаря нубийскому золоту акация чувствует себя лучше. А жрица, наверное, надеется во время празднества в Копте получить главный элемент, которого еще недостает для полного исцеления!

Копт – город рудокопов, где продаются и покупаются все виды камней, добываемых в пустыне… Жергу не преминет сообщить эту информацию Медесу. Неужели Исида раздобудет другую форму золота во время праздника бога Мина?

Всем постоянным и временным жрецам Абидоса Сесострис рассказал, что Нубия теперь покорена, умиротворена и стала протекторатом. И все же ни одна из дополнительных мер, обеспечивающих охрану священной земли Осириса, не будет снята, потому что угроза продолжает существовать. Армия останется на месте и будет продолжать операции по жесткому отсеиванию нежелательных элементов до тех пор, пока ситуация не нормализуется полностью.

Икер, получивший от монарха приказ оставаться на флагманском корабле, не мог оторвать взгляда от острова. Он впервые видел Абидос так близко. Но он оставался недостижимым! А ему так хотелось увидеть землю воскрешения! Хотелось пройтись с Исидой по храмам, почитать старинные тексты! Но он не ослушается фараона. Ведь Великий Царь пока не счел его достойным пересечь эту границу!

На пристани появилась Исида – прекрасная, с лучезарной улыбкой.

Икер спустил ей трап.

– Не хотите ли осмотреть судно?

– Конечно, хочу.

Он шел впереди нее, постоянно оглядываясь назад, идет ли она.

Они стали на носу корабля, в тени зонтика.

– Хотите, я принесу вам кресло, попить или…

– Нет, Икер. Давайте просто полюбуемся этой рекой, которая дарует нам процветание, и которая вернула вас живым.

– Вы… Вы думали обо мне?

– Пока вы сражались, я тоже прошла суровые испытания. Своим постоянным присутствием вы помогали мне, а ваше мужество перед лицом опасности служило мне примером.

Они стояли на виду у всех, и он не решился обнять ее. К тому же он, возможно, слишком благоприятно истолковал ее удивительные слова. Она бы его с негодованием оттолкнула!

– Фараон руководил нами в каждое мгновение, – рассказал Икер. – Никто из нас, даже генерал Несмонту, без его руководства не добился бы и самой малой победы. Знаете, до прибытия на Абидос царь открыл мне суть четырех творений Создателя. Я понял, что он и не мог действовать иначе. Духом, а не только силой положил он конец хаосу и смуте в Нубии, чтобы превратить этот бедный край в счастливый. Крепости – это не только простые строительные сооружения, это магическая сеть, способная остановить отрицательную энергию, исходящую от великого Юга. Но Провозвестник, увы, не был пленен! Знаете, Исида, – о, вы, конечно, это знаете – с нашей первой встречи вы покровительствуете мне! Смерть часто подстерегала меня, но всякий раз вы отводили от меня ее руки.

– Вы приписываете мне слишком сильную власть.

– Нет, клянусь вам, что нет! Я должен был вернуться из Нубии ради вас, чтобы сказать вам, как я вас люблю.

– В мире столько женщин, Икер!

– Вы для меня единственная – сегодня, завтра, всегда!

Она отвернулась, чтобы скрыть волнение.

– Древо Жизни чувствует себя лучше, – чуть погодя сказала она. – Не хватает только третьего слитка целительного золота.

– За ним нужно будет вернуться в Нубию?

– Нет, речь идет о зеленом золоте Пунта.

– Пунт… Как я это и предполагал, эта страна – вовсе не плод воображения поэтов!

– Архивные документы не дают нам возможности точно определить его местонахождение. Но во время праздника бога Мина, возможно, некий информатор даст нам главные сведения…

– «Нам»… Высказали «нам»?

– Действительно, Великий Царь нам поручил это дело. Если такая персона действительно появится во время совершения таинства в Копте, то мы должны будем его убедить дать нам эти драгоценные сведения.

– Исида… Кто я для вас – друг или только союзник? Чем дольше она молчала, тем сильнее Икер надеялся… Не изменилось ли ее отношение? Испытывает ли она какие-то новые чувства?

– Мне приятно встречаться с вами, – призналась она. – Во время вашего долгого путешествия мне вас не хватало.

Остолбенев от удивления, Икер подумал, что ослышался. Неужели его безумная мечта начинала понемногу становиться реальностью? А вдруг она разобьется?

– Могли бы мы продолжить эту нашу беседу за обедом?

– Нет. К сожалению, нет, Икер. Я должна строго соблюдать правила. По правде говоря, праздник бога Мина будет для нас скорее всего последним случаем увидеться.

Сердце Икера сжалось.

– Почему, Исида?

– Посвящение в таинства Осириса – это религиозный обряд. Дав обещание хранить тайну, я не могу вам ничего рассказать. Но все же могу сообщить, что я решилась идти в своих поисках до конца. Говорят, многие не вернулись с того пути, на который мне придется встать…

– Разве необходимо так рисковать?

Она улыбнулась своей обезоруживающей улыбкой.

– Разве существует другой путь? И вы, и я – мы живем ради утверждения непреходящего духа Маат и сохранения Древа Жизни. Пытаться избегнуть этой судьбы было бы и недостойно, и невозможно.

– Как мне помочь вам?

– Каждый из нас идет своим путем. И этот путь усеян испытаниями, которые нужно одолеть в одиночку. А там, в ином мире, может быть, мы и встретимся.

– Я вас люблю здесь и сейчас, Исида!

– Разве этот мир не является отражением мира невидимого? Нам предстоит расшифровать знаки, стирающие границы и открывающие двери. Если вы меня действительно любите, учитесь забывать меня!

– Никогда! Я умоляю вас отказаться, я…

– Это стало бы роковой ошибкой.

В этот момент Икер ненавидел Абидос, Осириса, его таинства! Но он тут же раскаялся в своей инфантильности. Конечно, Исида была права. Ничто не направляло их к обычному спокойному существованию, ничто не давало им права считать свое маленькое счастье чем-то укрытым от тревог мира. И соединиться они могут, лишь пройдя каждый сквозь неизвестное!

Они нежно взялись за руки.

45

Наконец-то и Мемфис! Скоро Медес увидит ливанца, а уж тому-то наверняка известно, что с Провозвестником. Но вот вопрос: почему это фараон задумал провести праздник в честь бога Мина именно в Копте, а не в столице, где ему уже приготовили триумфальную встречу? Этот демарш Сесостриса наверняка связан с исцелением Древа Жизни!

У Медеса был главный помощник, мастер на все руки – Жергу. Став другом Икера, он сумел добиться того, что его кандидатура предложена на пост ответственного за интендантство. Учитывая его отличную службу в Нубии, его тут же и назначили. Значит, он сможет вблизи шпионить за главными действующими лицами события и открыть причины их поездки туда.

Медеса прекрасно лечил доктор Гуа, и он снова обрел и цветущий вид, и прежнюю решимость. Никто не сомневался в том, что для Провозвестника усмирение Нубии стало жестоким ударом. Но следует ли отчаиваться? Если Сесострис не выглядел триумфатором, если его речи оставались скупыми и осторожными, то следовало опасаться врага в самом Египте!

Провозвестник был тонким тактиком и, конечно, рассматривал нападение с разных сторон. Некоторые были довольны событиями, некоторые, наоборот, расстроены. И его желание разрушить этот режим и расширить влияние своей веры оставалось не только в силе, но и обретало новую почву под ногами…

В Копте царило веселье. В тавернах не успевали наливать крепкое пиво жаждущим, среди которых было множество торговцев, наводнивших город по случаю праздника, посвященного богу плодородия Мину. Традиционные ритуалы во славу Мина, покровителя тучных полей и стад и всеобщего процветания, зажгли огонь в сердцах и глазах даже самых скромных женщин. «Да уж, боги этой земли не заставляют томиться в суровом духовном и телесном воздержании наш народ», – думал Секари, успевший отведать праздничных ласк игривой и богопослушной красотки.

Сесострис возглавлял очень древний ритуал. Одетый в самые торжественные одеяния, расшитые золотом, он шествовал в процессии, направлявшейся к храму. Перед ним шли жрецы, которые несли статуэтки с изображениями фараонов, перешедших в Вечный Восток. Рядом с Великим Царем несли изображение Мина с огромным фаллосом, символизировавшим созидательное начало неиссякаемой божественной силы. Был также и белый бык, являвшийся одновременно символом власти фараона и животным воплощением бога Мина. Этот бык служил подставкой для мерцающего светильника и вместе с тем свидетельствовал о силе.

Икер любовался восхитительной жрицей, шедшей слева от фараона.

Здесь, на празднике, Исида представляла царицу.

Статуя бога Мина была поставлена на цоколь, и тогда жрецы выпустили из клеток птиц. Птицы полетели на все четыре стороны и должны были свидетельствовать о поддержке действиями фараона небесной и земной гармонии.

Золотым серпом Сесострис срезал стебель полбы и предложил его белому быку, его отцу Мину и КА предков.

Исида, произнося заклинания возрождения, семь раз обошла вокруг фараона.

Потом появился маленького роста негр. Низким голосом он спел гимн богу Мину с такой выразительностью, что все присутствующие вздрогнули. Он приветствовал своей песней быка, пришедшего из пустыни, быка со счастливым сердцем, который должен был принести царю в дар изумруд, бирюзу и ляпис-лазурь, поскольку Мин олицетворял сейчас воскресшего Осириса, распределителя благ.

Закончилось главное священнодействие. Началась та часть праздника, которую сильнее всего ждали, – поднятие мачты Мина, на которую ловко влезали парни, решившиеся добыть подвешенные на самый верх красные кувшины, которые использовались во время церемонии закладки часовни в честь бога. Внизу девушки внимательно следили за смельчаками.

Исида отвела Икера в сторону.

– Мужчина, с которым мне бы хотелось поговорить, находится здесь.

– О ком ты?

– О певце с магическим голосом. В старинных текстах он носит имя Негр из Пунта. Он не появлялся уже много лет. Только он может дать нам точные сведения.

Жергу охотно выпил бы не один десяток кубков с крепким пивом, но решил, что повсюду будет следовать за этой парой.

Исида и Икер подошли к чернокожему карлику, когда тот отдыхал в тени пальмы.

– Я – жрица с Абидоса, – сказала Исида. – А это – Царский Сын Икер. Нам хотелось бы просить вас о помощи.

– Что вы хотите знать?

– Где находится Пунт, – ответил Икер.

Певец криво усмехнулся.

– Путь туда отрезан давным-давно! Найти его может только мореплаватель, прошедший по острову КА.

– Я был там, – заявил Икер.

Певец вскочил.

– Ненавижу лжецов!

– Я не лгу.

– Кого же ты видел на этом острове?

– Огромного змея. Ему не удалось спасти свой мир, и он пожелал мне спасти мой мир.

– Значит, ты говоришь правду.

– Согласитесь ли вы проводить нас к Пунту?

– Капитан корабля должен иметь почитаемый камень. Без него это верная гибель!

– Где этот камень?

– В карьерах Уади Хаммамат. Но любая экспедиция туда обречена на провал.

– Я выполню условие.

Прием в Мемфисе превзошел все ожидания Медеса. Сесострис, легендарный герой, объединил Север и Юг, усмирил Сирийскую Палестину и Нубию! Его популярность могла сравниться только со славой фараонов эпохи Великих пирамид.

В его честь слагали поэмы, а сказители наперебой прославляли его подвиги.

Сам же фараон продолжал оставаться суровым, словно все его многочисленные бесспорные победы казались ему призрачными.

Как только супруга, успокоенная лекарствами доктора Гуа, погрузилась в сон, Медес отправился к ливанцу.

Он осторожно осмотрелся вокруг.

Ничего подозрительного.

– Мы можем говорить без опаски? – беспокойно спросил Медес своего весьма раздобревшего со времени последней встречи сообщника.

– Несмотря на небольшой успех Собека, никаких серьезных проблем не возникло. Благодаря строжайшей конспирации мы вне подозрений. Но, увы, ваше долгое отсутствие нанесло очень чувствительный урон нашим кошелькам!

– Я попал в заложники к фараону… Зато мое примерное поведение сделало из меня уважаемого и незаменимого чиновника.

– Тем лучше для всех нас! Расскажите, что на самом деле произошло в Нубии?

– Сесострис победил все племена, усмирил регион и построил целую череду неприступных крепостей. Нубийцы отказались от завоевания Египта.

– Досадно. А Провозвестник?

– Он исчез. Я надеялся, что вы связаны с ним…

– Вы считаете, что он мертв?

– Нет, так как знак на ладони у Жергу загорелся как раз в тот момент, когда тот усомнился. Провозвестник не замедлит дать нам новые инструкции.

– Вот именно, – сказал глубокий мягкий голос.

Медес даже подскочил.

Провозвестник стоял перед ним – в тюрбане, с бородой, в длинной шерстяной тунике. Глаза полыхали красным.

– Итак, мой храбрый друг, ты остался мне верен!

– О да, господин!

– Меня не арестует ни одна армия, и никакая сила не превзойдет мою. Счастлив тот, кто это понимает. Зачем Сесострис делал остановку на Абидосе и возглавлял праздник бога Мина в Копте?

Медес радостно улыбнулся.

– Благодаря посланию Жергу, переданному мне с одним из моих быстроходных кораблей, я могу вам это объяснить. Жрица Исида, сделавшая важные открытия в библиотеке Абидоса, на праздновании Мина представляла царицу. Ее часто видели в компании Царского Сына Икера, которого я считал мертвым и который кажется неуязвимым! Кто знает, просто ли это дружба или будущая супружеская чета? Но не это главное. Исида и Икер расспрашивали одного жреца. Кстати, имя этого жреца – Негр из Пунта; это важно. Они говорили о путешествии. Для чего еще нужно путешествие, как не для того, чтобы завладеть золотом, которое скрыто в этой стране? В отличие от большинства, я не считаю эту страну выдумкой.

– Ты не ошибаешься, Медес. Так, значит, организуется экспедиция?

– Да, но не в направлении Пунта! Официально Икер отправляется в карьеры Уади Хаммамат. Его задача – привезти саркофаг и статуи.

Провозвестника это не убедило.

– Нет, друг мой. Негр из Пунта потребовал отыскать почитаемый камень, без которого дорога к Пунту закрыта.

Теперь Медес понял, почему экипаж «Быстрого» потерпел неудачу. Не помогло даже обещанное принесение Икера в жертву богу моря!

– Значит, этот проклятый писец имеет все шансы на удачу?

– В этом я сомневаюсь.

– Со всем уважением к вам, господин, но этот проходимец нам уже навредил достаточно!

Провозвестник рассмеялся.

– Икер – всего лишь человек. И на этот раз одной его храбрости будет мало. И все же мы сделаем так, чтобы ни одно египетское судно не могло добраться до Пунта.

Появилась прекрасная Вина. Под ее туникой угадывались толстые повязки.

– Она тоже выжила. Сесострису даже не вообразить, какие жестокие удары может нанести ее ненависть.

Ливанец с наслаждением съел несколько виноградин.

– Собек-Защитник пресекает любую нашу инициативу, – сказал он. – Мне пришлось перестроить значительную часть нашей сети, приказать своим людям сохранять крайнюю осторожность и отказаться от попыток подкупить этого проклятого начальника стражи. Он демонстрирует ужасающую цельность! А его подчиненные умрут за него. Только вы, господин, можете нас от него избавить!

– Твои попытки заслуживают уважения, друг мой. Ну, раз обычные методы бессильны, мы используем другие.

Собек-Защитник не терял времени даром. Теперь и царский дворец, и главные административные здания, включая помещения визиря, стали абсолютно безопасными. Проверяя и перепроверяя персонал, начальник стражи удалил сомнительных служащих. Оставались на посту только испытанные бойцы, известные ему с давних пор. Каждого посетителя обыскивали, и никто не мог приблизиться к фараону с оружием.

Короткое поздравление Сесостриса глубоко задело Защитника.

– Как вел себя Икер, Великий Царь?

– Самым примерным образом.

– Значит, я ошибся на его счет.

– Люди довольно редко допускают, что совершают ошибки. Еще реже они выбирают верный путь и придерживаются его, несмотря на препятствия. Царский Сын Икер как раз из их числа.

– Я не умею извиняться.

– Никто, особенно он, твоих извинений и не требует.

– Он останется в Нубии?

– Нет, я доверил управление регионом Сехотепу. Как только Сехотеп поставит на свое место чиновников, заслуживающих доверия, он вернется в Мемфис. Что же касается Икера, то ему я дал новое поручение, чрезвычайно опасное.

– Вы не щадите его, Великий Царь!

– Ты его защищаешь?

– Я восхищаюсь его мужеством. Даже Несмонту не числит на своем счету столько опасностей!

– Такова уж судьба Царского Сына. Даже если бы я этого захотел, никто бы не смог заменить его. Теперь расскажи, каковы результаты твоих наблюдений?

– Ваш двор – это скопище интриганов, тщеславных завистников, глупцов, претенциозных умников. И среди них всего только несколько верных вам. Зато тщательное изучение их дел привело меня к радостному выводу: среди них нет ни одного союзника Провозвестника. С одной стороны, они слишком боятся вас. С другой стороны, им слишком дороги преимущества их положения и комфорт. Поэтому следует искать где-то в другом месте. Например, городские цирюльники служили у террористов связными. Одни из них сбежали, за другими я строго наблюдаю. Обнаружился новый след: на этот раз водоносы. Конечно, их слишком много, и разработать след нелегко. Арест взяточника из таможни не привел к желаемым результатам. Но по крайней мере жизнь врагу я затруднил. Было бы ошибкой ослабить бдительность. Мемфис – город открытый и космополитичный, поэтому он продолжает оставаться главной мишенью.

Сесострис одобрил действия Собека. Потом он долго говорил с Кхнум-Хотепом, который в отсутствие фараона ежедневно отчитывался перед царицей и прекрасно справлялся со своими обязанностями. Однако старик выглядел усталым и больным. Он хотел вручить Сесострису прошение об отставке, но лишь увидел Великого Царя и сразу же вспомнил о своей присяге. Лишь фараону решать, нужен ли он еще ему. Кроме того, что он будет делать дома, когда нечем будет заняться? Такое будущее не для него. Посвященный в таинства Золотого Круга Абидоса обязан отдать себя целиком своей стране, своему царю и своим идеалам.

Выпрямившись и тяжело ступая, Кхнум-Хотеп вернулся в кабинет. Он будет продолжать выполнять свои функции – такие горькие для его немощного тела, но такие полезные народу Обеих Земель.

46

Выносливый, с хорошо подвешенным языком, он родился и вырос в Копте. Звали его Кхауи, и он себя неумехой не считал. Профессиональный воин, он водил многие караваны через пустыню к Уади Хаммамат и гордился тем, что его команда всегда возвращалась в добром здравии.

И навязать Кхауи что бы то ни было невозможно. Будь то сам Царский Сын Икер, он услышит то, что должен услышать.

– Карьеры – это карьеры! И раз речь идет об Уади Хаммамат, тут уж шутки в сторону. Я всегда давал своим людям пиво и свежие продукты. Я даже превратил часть пустыни в плодородные поля и вырыл водоем. Какая-нибудь банда разбойников не приведет тебя туда, куда тебе надо! Поэтому говорю тебе, что мне нужно: десять писцов, восемьдесят каменоломов, столько же каменотесов, десять хлебопеков и тысяча солдат, которые будут также служить для маневра. И чтоб не было недостачи ни в корзинах с хлебом, ни в кувшинах с маслом, ни в какой другой еде.

– Договорились, – ответил Икер.

Кхауи был удивлен.

– Вот это да! Длинные же у тебя руки…

– Я исполняю приказ фараона.

– Не слишком ли ты юн, чтобы командовать таким многочисленным отрядом?

– Раз я пользуюсь твоими советами, чего же мне опасаться? Кроме того, главный инспектор амбаров Жергу будет в твоем распоряжении и облегчит тебе задачу.

Кхауи почесал себе подбородок.

– Если так, то, пожалуй, получится. Тогда иди за мной и приготовься работать в моем ритме!

– Хорошо.

У Кхауи больше требований не было. Ему оставалось лишь собрать профессионалов, которых привлекло высокое жалованье.

Высотой шестьсот шестьдесят пять метров Джебел Хаммамат представлял собой внушительную скалистую преграду. Проходя по центру горного массива и прорубая себе проход в виде пилона, старое русло Уади Хаммамат петляло в плоской долине, подход к которой был удобен. Со времен первой династии там из скальных рудников добывали походивший на базальт камень Бекхен, расцветка которого давала богатую гамму от серого до черного.

Несмотря на свою дикую красоту, гора привлекала гораздо меньше взглядов, чем Исида, чье присутствие интриговало всех участников экспедиции. Некоторые объясняли себе ее присутствие тем, что девушка была посланницей фараона и обладала сверхъестественной властью, без которой не обойтись, чтобы уберечься от демонов пустыни.

Икер был счастлив. Когда юная жрица объявила ему, что она едет с ним, небо для него озарилось чудесным сиянием, а воздух показался напоенным сладостным ароматом. Сама пустыня теперь казалась ему приветливой, а жара приятной! Оставив Кхауи и Жергу заниматься вопросами обеспечения, Царский Сын подробно рассказывал Исиде о своих приключениях, но так и не осмеливался расспросить ее об Абидосе. Потом они заговорили о литературе, потом о различных предметах обыденной жизни… Так они поняли, что взгляды их во многом совпадают. Само путешествие показалось им ужасно коротким.

Северный Ветер и Кровавый старались казаться незаметными, ослик ограничился тем, что смиренно вез на себе воду, которая была так необходима…

– Пришли, – объявил Кхауи. – Мои ребята сразу же примутся за работу.

Секари место не понравилось, поскольку все, что напоминало ему рудники, вызывало у него неприятные воспоминания.

– Ничего необычного не заметно? – спросил его Икер.

– А ты что-нибудь заметил? Когда влюблен до такой степени, как ты, не увидишь даже, как рогатая змея проползет у тебя по ноге! Успокойся, все хорошо. И этот Кхауи, несмотря на бойкий язык, кажется мне надежным и толковым.

– Секари, скажи мне правду. Ты считаешь, что Исида…

– Вы просто идеальная пара. Но теперь нужно искать почитаемый камень!

Главные лица экспедиции начали с того, что изучили «список архитекторов», выдолбленный на отвесной стене скалы. Первым был указан Ка-Нефер – «преисполненный созидательной силы»; вторым Имхотеп – создатель первой каменной пирамиды. Это его гений переходил от шедевра к шедевру, и традиция приписывала ему строительство всех египетских храмов во все века.

Исида поднесла богу Мину воду, вино, хлеб и цветы. Она попросила его освятить труд ремесленников.

Разработка каменной породы не представляла особых трудностей. Бригады, удобно устроившиеся в шатрах, обеспеченные хорошим питанием, не замедлили добыть великолепные образцы с красными искорками и чудесные черные камни.

– Это тебе подходит? – спросил Кхауи у Царского Сына.

– Они великолепны, но ведь речь идет о почитаемом камне?

– Это простая легенда! Если бы этот камень существовал на самом деле, уже давно его добыли бы рабочие! Еще бы, красный камень, способный излечивать все болезни! Твой предсказатель был человек с воображением. Но ты-то не будешь его здесь искать, я надеюсь?

– Буду.

– Но моя работа – это статуи и саркофаги, а не сказки для детей!

– Давай-ка хорошенько осмотрим гору.

– Обойди сам все жилы одну за другой, если это тебя греет. Я не буду.

Икер обошел все. Безуспешно.

А Исида все исполняла ритуал за ритуалом, принося богам все новые и новые жертвы.

Когда на соседнем склоне появилась газель в такой стадии беременности, что не могла уже больше бежать, все взгляды замерли.

– Я сейчас убью ее одной стрелой! – произнес один из рабочих.

– Не стреляй! – приказала Исида. – Это бог Мин посылает нам чудо.

Самка родила. Как только ее малыш стал способен перемещаться по горам, они оба скрылись в пустыне.

В том самом месте, где появился на свет детеныш газели, лежал удивительный красный камень, испускавший необыкновенное сияние.

С помощью молотка и ножниц Секари освободил камень от его оболочки.

– Вчера, – пожаловался один из рабочих, – я порезал ногу. Если это почитаемый камень, он исцелит мою рану!

Исида приложила камень к ране горняка и держала довольно долго…

Когда она его убрала, остался только шрам.

Рабочие удивленно смотрели на жрицу. От кого – от нее или от камня – исходило больше целительной силы? Даже Кхауи стоял с раскрытым ртом.

Царский Сын доверил ему папирус, скрепленный своей печатью.

– Отведешь свою экспедицию в Копт и отдашь этот документ управителю города. Он выплатит тебе жалованье и награду. А я продолжу путь с плотниками и несколькими солдатами.

Жергу дальше в путешествие не брали. Под каким предлогом ему остаться? Делать нечего, пришлось возвращаться. Но сердце его разрывалось от негодования…

На первой же остановке он отошел в сторону, чтобы справить нужду.

Но кто-то лежал на песке и внимательно на него смотрел. Когда он окликнул его, Жергу сразу забыл, зачем пришел.

– Так ты выжил? – удивился Жергу.

– Как видишь, – ответил Шаб Бешеный. – Провозвестник покровительствует тем, кто истинно верует. Они не боятся смерти, потому что идут прямо в рай.

– Но Нубия была для тебя все-таки не приятной прогулкой!

– Черные воины были слишком недисциплинированными. Но рано или поздно Провозвестник подчинит этот регион своей вере. А что произошло в карьерах Уади Хаммамат?

– Жрица Исида нашла целительный камень. Икер во главе небольшого отряда, состоящего из плотников и солдат, решил отделиться от остальной части экспедиции. Я получил приказ возвращаться в Копт, а потом в Мемфис.

– Плотники, говоришь… Уж не хочет ли Царский Сын строить корабль?

– К сожалению, этого я не знаю.

– Провозвестник наблюдает за тобой, Жергу. Сообщи свои сведения Медесу, а тот пусть расскажет ливанцу. А я отправлюсь за Икером и помешаю ему исполнить задуманное.

Шаб Бешеный имел под рукой целый отряд разбойников пустыни. Это была опасная сила, противостоять которой могут немногие… Но прежде чем напасть на Царского Сына и его спутников, ему хотелось узнать об их планах.

– Кого мы ждем? – спросил Секари.

– Негра из Пунта, – ответил Икер, сидя рядом с Исидой на базальтовом камне и не сводя глаз с пустыни.

– А если он не придет?

– Он придет.

Учитывая, что условия жизни были вполне приемлемыми, а питание обильным, никто не стал протестовать против небольшой передышки. Но присутствие жрицы успокаивало даже самых беспокойных. И вот на закате он появился…

Размеренным шагом Негр из Пунта подошел к Икеру.

– Нашел ли ты почитаемый камень? – спросил он.

Исида показала камень.

Из кармана своего схенти певец вынул нож.

Секари немедленно преградил ему дорогу.

– Я должен проверить. Пусть Царский Сын даст мне свою левую руку.

– Без глупостей у меня, а то…

– Я должен проверить.

Икер подчинился. Негр из Пунта разрезал ему мышцу, потом наложил на рану камень.

Когда он снял камень, кожа была целой.

– Очень хорошо, – похвалил он. – Кто эти люди?

– Это плотники и солдаты. Им привычно воевать с разбойниками пустыни. Визирь Кхнум-Хотеп указал мне место порта – Сауу. Именно там мы должны найти древесину, подходящую для строительства корабля.

– Хоть ты и молод, но кажешься предусмотрительным. Сауу – это лучшая точка отправления в страну Пунт.

Узкая долина прорезала глубокое ущелье Уади Газу, выходившее в залив на побережье Красного моря. Здесь, в маленьком порту, было довольно много сухого леса, качество которого высоко оценили плотники Икера.

– Постройте корабль с длинным корпусом, высокой кормой и с двумя постами наблюдения. Один должен быть у руля, другой – на мачте, – потребовал Негр из Пунта. – Мне хватит и одной мачты. Но обязательно сделайте прочные весла и осевой руль. Парус должен быть больше в ширину, чем в высоту.

Секари не скрывал своего испуга.

– Место опасное…

– Если оно полно разбойников, то почему они не разграбили этот лес?

– Разбойники пустыни подлые и ленивые. С одной стороны, лес тяжел для транспортировки. С другой – они не знают, что с ним делать. Но я чувствую, что они за нами следят. Как хочешь, я в любом случае выставлю вокруг порта караул.

На будущем носу корабля Исида нарисовала глаз Хора. Так корабль сам найдет себе путь…

Негр из Пунта присматривал за плотниками.

– Где находится та страна, и в какую сторону мы должны плыть? – спросил его Икер.

– Одни говорят о Сомали, другие – о Судане, третьи – об Эфиопии или Джибути, а также об острове Дахлак Кебин в Красном море. Пусть себе говорят. Но Пунт, земля богов, никогда не будет обозначена на карте.

– Но как же в этом случае мы достигнем ее?

– Это будет зависеть от обстоятельств.

– Ты думаешь, что знаешь, как добраться туда?

– Посмотрим. Я так давно не возвращался в Пунт!

– Ты смеешься надо мной или над судьбой Египта?

– Почему, по-твоему, ни в одном тексте не уточняется местоположение этой благословенной земли? А что, если она без конца передвигается, чтобы уйти от скупости и жадности людей? Когда-то я знал, где она. Теперь – не знаю. Ты ведь нашел остров КА. А у юной жрицы есть почитаемый камень. По мере моих возможностей я вам помогу. Но вы и только вы владеете тайной этого путешествия.

С одной стороны, Шаб Бешеный ругал себя за слишком долгое ожидание, потому что Секари расставил своих солдат вокруг порта. Теперь не будет эффекта неожиданности… Но с другой стороны, он был рад своему терпению, потому что теперь ему было точно известно, в чем дело: Икер, пользуясь указаниями старого негра, хотел добраться до Пунта.

Отряд плотников работал быстро. Еще день или два, и корабль будет готов к отплытию.

Наконец-то пришла новость, которую так ждал Шаб Бешеный!

– Пираты с нами заодно, – объявил ему предводитель банды разбойников пустыни. – Но при условии, что им перепадет не менее половины добычи.

– Ладно.

– А мне ты обещаешь дать дополнительную награду?

– Провозвестник будет к тебе благосклонен.

Бедуин ударил себя в грудь.

– Ни один из них не ускользнет, можешь мне поверить! Кроме женщины… Мы возьмем ее живой и покажем ей, что такое настоящие мужчины!

Бешеный ухмыльнулся. Какая судьба ждет Исиду!

47

За несколько минут до ночной атаки разбойников пустыни Кровавый поднял тревогу. Секари мгновенно был на ногах и мобилизовал солдат.

Двое часовых лежали, смертельно раненные кремневыми ножами. Бешеный всаживал нож в спину третьему.

Да, по всей вероятности, египетским солдатам долго не продержаться…

– Все на корабль! – скомандовал Секари. – Поднять якорь!

Строители уже подверглись нападению отряда бедуинов…

Икеру хотелось остаться рядом с ними, но прежде всего нужно было спасать Исиду. Как только она оказалась на борту рядом с Негром из Пунта, Кровавым, Северным Ветром и десятком плотников, Секари поднял трап и развернул парус.

– Я спускаюсь драться! – запротестовал Царский Сын. – Я не могу оставить беззащитных людей умирать!

Секари удержал его.

– Не делай глупостей. Мы им не поможем, они уже погибли. И не забудь, наша миссия – это Пунт. Немедленно отплываем! Иначе нас всех перебьют. Посмотри: почти никакого сопротивления уже нет!

Но в тот момент, когда их корабль выходил из порта, узкий проход был загорожен тяжелым судном…

– Пираты! – констатировал Секари. – Ну, теперь шансов пройти нет.

Икер повернулся к Негру из Пунта.

– Как уйти от них?

– Пойдем по дороге неба и дорогам выси. Там, внизу, дитя золота, родившееся от богини Хатхор, выстроило себе жилище. Вы полетите на крыльях сокола, если неумолимое и ненасытное море примет жертву, которую оно требует…

Икер подумал об ужасающем эпизоде, пережитом им на «Быстром». Неужели, чтобы спасти экипаж, ему придется утонуть?

– На этот раз, – сказал старый Негр из Пунта, – тебе не придется играть роль жертвы.

Когда он бросился в воду, Царскому Сыну показалось, что он узнал лицо своего учителя, писца из Медамуда, который научил его иероглифам и закону Маат.

Жестокий порыв ветра бросил всех пассажиров корабля на палубу, а сам корабль накренил так, что он едва не зачерпнул воды! В таком положении они помчались на бешеной скорости. Потом все утихло.

– Раненые есть? – спросил Секари.

У экипажа были лишь синяки и царапины, которые быстро затянулись с помощью почитаемого камня.

Пираты погибли вместе со своим кораблем. Путь был свободен…

На носу «Ока Ра» Исида играла на систре, и гармоничная музыка сливалась с голосом моря. Икер стоял у руля, Секари следил за парусом.

И корабль сам отыскивал дорогу в сторону божественной земли.

Вне себя от ярости, Шаб Бешеный добивал раненых. Горькая победа! Особенно если учесть, какие потери со стороны разбойников пустыни! А еще этот пиратский корабль, развалившийся на части под ударом гигантской волны!

– Ну, египтяне далеко не уйдут, – утешил его бедуин. – Их судно тоже наверняка получило поломки. Еще немного, и образуется течь.

Бешеному тоже это казалось вполне вероятным, но он опасался, что Икер выстоит. Ведь он способен выбраться невредимым из самых опасных ловушек!

– Опустошим этот порт, сожжем все!

Грабители отвели душу…

Потом они разбрелись в разные стороны, надеясь наткнуться на беззащитный караван. К несчастью, стража Сесостриса стала проявлять все больше бдительности. Скоро убийцам и ворам придется перебираться на Аравийский полуостров…

Бешеному нужно было возвращаться в Мемфис и без утайки рассказать все Провозвестнику.

– Да, что касается навигации, – пожаловался Секари, – то мой опыт можно признать весьма ограниченным. А твой побогаче, Икер?

– Я только держу руль, -признался тот. -И это -сплошная видимость. На самом деле мной управляет Он! Он и Исида.

– Море впереди, море позади, море справа, море слева… Пунта нигде не видно… Эта вода меня подавляет, а у нас больше ни кувшина вина.

– Взгляни на Кровавого и на Северного Ветра: они коротают время во сне, словно нам ничего не угрожает.

– Умереть от жажды или погибнуть от ближайшей бури… Это и правда успокаивает…

Устремив глаза к горизонту, Исида не сходила с носа корабля. Она часто подносила к нему маленький скипетр из слоновой кости, который дал ей в дорогу фараон.

На заре солнечного дня осел и собака проснулись и встали рядом с ней.

Икер потряс сонного Секари за плечо.

– Проснись!

– Чтобы снова увидеть воду… Предпочитаю спать и видеть сон о винном погребе…

– А остров с пальмами тебе не подходит?

– Это что, мираж?

– По поведению Северного Ветра и Кровавого, не думаю.

Секари согласился приоткрыть глаза.

Да, это был остров… Длинная линия побережья, белый песок…

На приличном расстоянии бросили якорь, двое моряков нырнули. Когда они добрались до цели, стали махать руками, чтобы показать, что опасности нет.

– Я к ним, – решил Секари. – Пока мы не сделаем лодку, вы с Исидой останетесь здесь.

Осел и пес с удовольствием бросились в теплую воду, а потом поплыли в сторону твердой земли.

Место казалось идиллическим. Морской ветер смягчал палящие лучи солнца.

Секари отправился за Царским Сыном и жрицей. Собравшись вместе, экипаж с удовольствием лакомился жареной рыбой.

– Осмотрим место, – предложил Секари.

Исида возглавила маленький отряд.

Она остановилась перед каменным сфинксом с туловищем льва. Это было творение египетского мастера, выполненное в самой лучшей технике.

Цоколь украшала иероглифическая надпись: «Я – хозяин Пунта».

– Нам повезло, – воскликнул Секари, – мы у цели! И обитатели острова избрали один из наших главных символов в качестве защиты своего края!

Сфинкс с головой мужчины и туловищем льва представлял фараона и бдительно охранял священные места. Не делало ли его присутствие жителей Пунта верными слугами Сесостриса?

Икер умерил энтузиазм Секари.

– Речь может идти о военном трофее.

– Иероглифы великолепны и не повреждены. Надпись лишена двусмысленности. Разве Негр из Пунта не вел себя как друг?

Аргументы Секари внушали оптимизм. И все-таки в пальмовый лес путешественники вступили с опасением. Икер вспоминал об острове КА, но этот был гораздо обширнее.

За благодатью леса начиналась безводное, гористое плато. Сухие каменистые склоны затрудняли движение. Путники двигались вслед за Северным Ветром, выбиравшим более удобную дорогу. Временами им попадались пахучие травы.

С вершины холма Секари разглядел странную деревню, стоявшую на краю озера, вокруг которого росли ладанные и эбеновые деревья. Жители Пунта использовали лестницы, чтобы взбираться в свои жилища, дома на сваях. Здесь же свободно разгуливали кошки, собаки, быки, коровы и жираф.

– Странно, ни одного человека! Неужели они сбежали при нашем приближении? А может быть, они убиты?

– Если Провозвестник добрался и сюда, – высказал предположение Икер, – то можно опасаться самого худшего.

– Давайте спустимся к деревне, – решила Исида. – Я иду первой.

Секари не оценил такого риска, но девушка и не дала ему времени оспорить свое решение.

Когда они прошли внутрь через вход, отмеченный двумя высокими пальмами, несколько сотен мужчин, женщин и детей спустили лестницы, вышли из своих домов и окружили их. Прически их были разнообразными, схенти здесь носили в складку или цветные – все это говорило о том, что жители Пунта старались быть красивыми. Все они выглядели сытыми и здоровыми. Исиду поразила одна деталь: бороды мужчин походили на бороду Осириса! Оружием никто не потрясал.

Один мужчина лет сорока подошел к жрице.

– Кто вы и откуда?

– Я – жрица с Абидоса. А это Царский Сын Икер, рядом с ним Секари. Мы приехали из Египта.

– Фараон там все еще царствует?

– Нас всех отправил сюда Великий Царь Сесострис.

Вождь жителей Пунта восхищенно и недоверчиво обошел вокруг юной жрицы. Икер и Секари были готовы вмешаться.

– Когда фараон появляется, -продекламировал предводитель, – его нос – это мирт, его губы – это фимиам, дыхание его губ схоже с ароматом драгоценного притирания, ароматом летнего лотоса! Потому что наша страна, земля богов, отдает ему свои сокровища. Увы! Нас постигла болезнь, наша страна высыхает! Если луга и леса снова не зазеленеют, Пунт исчезнет. Феникс больше не пролетает над нашей землей. Только женщина, обладающая почитаемым камнем и играющая на систре, может нас исцелить!

– У меня есть такой камень, я приехала, чтобы поднести его вам и исполнить музыку систра, чтобы рассеять злые чары.

Пока вождь жителей Пунта касался спасительным минералом каждого из своих соплеменников, Исида заставить петь инструменты богини Хатхор.

Насколько хватало глаз зазеленели поля и берега рек.

Все подняли головы: над деревней как раз кружила голубая цапля с блестящим опереньем.

– Снова появилась душа Ра, -радостно улыбаясь, воскликнул предводитель. – Ароматы возродились, Древо Жизни распрямляется на вершине Холма Начала Начал. Осирис правит тем, что существует, днем и ночью…

– Ты упомянул о Древе Жизни? – удивилась Исида.

– Феникс рождается на ветвях ивы, в Гелиополисе. Его тайна отражается в акации Абидоса.

Царский Сын был поражен. Откуда этот островитянин мог все это знать?

Островитянин простерся перед Исидой.

– Чудесные ароматы страны Пунт возродились благодаря женскому солнцу, посланнице золотой богини, питающейся пением и танцами. Пусть они будут возданы твоему КА в этот счастливый час, когда снова зазеленела земля богов!

Все жители Пунта, независимо от возраста, были людьми приветливыми и веселыми и, само собой разумеется, знали толк в праздниках. Нашим путникам удалось наконец забыть о заботах и закружиться в безудержно ликующем хороводе под радостные приветственные песни.

Секари наслаждался обществом двух юных красоток, чьи прелести сулили ему весьма приятное времяпрепровождение, но при этом опасливо поглядывал на вождя островитян, который, впрочем, смотрел на происходящее весьма доброжелательно.

Икер не отрывал глаз от Исиды. Она так сияла от счастья, что покорила сердца всех жителей деревни.

Супруга вождя острова украсила ее ожерельем из аметистов, малахитов и сердоликов, а также поясом из раковин, отлитых из зеленого золота особого качества.

Золото Пунта, необходимое для выздоровления акации!

Надпись на поясе поразила Икера: коронационное имя Сесостриса!

– Посланцы царя уже приезжали сюда? – спросил Икер у главы острова.

– Ты первый.

– А этот предмет?

– Он из нашей сокровищницы. Тебе известно тайное имя Пунта? Остров КА. Созидательная сила мира не знает человеческих границ. А сейчас ты и твои спутники вдохнете ароматы земли богов.

Жители острова принесли много раскрашенных яркими красками ваз и открыли их. Распространились ароматы ладана, мирта и различных видов фимиама. Они поднялись над всем островом…

– Так умиротворена Великая в магии – змея из блестящего металла на лбу у фараона, – объявил глава острова. – Под покровительством этих ароматов справедливые могут появляться перед повелителем того мира. Созданные оком Хора эти чудесные ароматы стали лимфой Осириса. Когда изготовитель притираний курит фимиамы Пунта, он создает божественную материю, используемую при бальзамировании ожившего в храме золота.

Икер больше не понимал смысла этих загадочных слов. Но Исида, наверное, оценит их важность. Разве она не привела его сюда, чтобы он услышал эти откровения?

– Поздравим наших благодетелей, как они этого заслуживают, – приказал хозяин острова. – Наполним кубки гранатовым вином.

По мнению Секари, гранатовый сок, получаемый из спелых зерен, давал напиток посредственного качества, если не считать его способность предупреждать дизентерию. И все же он не стал чваниться. Разве после такого волнительного путешествия не стоило осушить кубок?

На свежем воздухе был устроен пир, во время которого каждый ел и пил столько, сколько ему хотелось, за исключением Исиды и Икера, ни на мгновение не забывавших о своей миссии.

– Зеленое золото Пунта необходимо для жизни Египта, – сказал Царский Сын предводителю острова. – Дадите ли вы нам позволение увезти несколько слитков?

– Конечно, но мне не известно, где находятся старые рудники.

– Кто-нибудь это знает?

– Сборщик коры.

48

Сборщик коры, вооружившись теслом и корзиной, медленно собирал каучук. Приучившись беседовать с деревьями и слушать их разговоры, он вовсе не жаждал компании людей. Заметив его настороженность, если не сказать враждебность, Секари сел в нескольких шагах от него и положил на землю свежий хлеб, кувшин вина и сушеное мясо. И, словно он был один в целом мире, стал обедать.

Сборщик коры прекратил работу и подошел.

Секари молча протянул ему хлеб и мясо. Тот, немного поколебавшись, согласился взять угощение.

Не без осторожности согласился он и выпить.

– Бывает, конечно, вино и лучше, но и это ничего, – сказал Секари. – Ну как день?

– Мог быть и хуже.

– Судя по высокому качеству твоих продуктов, тебе, должно быть, хорошо платят. В Египте любят притирания. А притирания из Пунта принадлежат к категории высочайшего класса. Это просто роскошь! Но, увы, наша страна может исчезнуть.

Сборщик коры отведал сушеного мяса.

– Что, ситуация сложная?

– Даже более того.

– А что произошло?

– Злые чары. Нужна срочная помощь. Наша единственная надежда – ты.

Сборщик коры поперхнулся. Секари постучал ему по спине.

– Зачем ты смеешься надо мной?

– Я вполне серьезно. Поиски, предпринятые жрицей с Абидоса, которая, кстати говоря, здесь присутствует, показали, что спасти нас может только зеленое золото Пунта. А кто нам может дать его? Ты.

Секари выждал длинную паузу.

Причины обращения к нему мастер отрицать не стал. Задумавшись, он медленно жевал мясо.

– По правде говоря, – сказал он наконец, – не я должен это сделать. Но я должен хранить молчание.

– Никто и не просит тебя выдавать тайны. Позови своего друга, и я объясню ему сложившуюся ситуацию.

– Он никогда не скажет.

– Разве ему безразлична судьба Египта?

– Как знать!

– Прошу тебя, дай мне шанс убедить его.

– Это бесполезно, уверяю тебя. Ни один из твоих аргументов до него не дойдет.

– Почему же он такой бесчувственный?

– Потому что это – вожак царствующей здесь стаи бабуинов. Он сердит, агрессивен и кровожаден. Только мне удается работать здесь, не вызывая его ярости.

– Он действительно владеет сокровищем?

– Согласно легенде, эта большая обезьяна охраняет Золотой Город с начала времен.

– Тогда покажи мне место, где ты его обычно видишь.

– Но ты оттуда живым не вернешься!

– Вернусь. У меня дубленая шкура.

Не дойдя приличного расстояния до опасной обезьяны, сборщик коры отказался идти дальше. Секари, Исида и Икер в сопровождении осла и собаки сами отправились через заросли. Внезапно Северный Ветер и Кровавый легли, поджав хвосты в знак полного подчинения.

Огромная обезьяна, загородившая отряду путь, угрожающе подняла палку, которой, видимо, привыкла орудовать. У нее была серо-зеленая грива, образующая нечто вроде клаава, а мордочка и ладони были красными.

Зная, что смотреть прямо в глаза бабуину нельзя, потому что для него это означает опасность, Икер опустил глаза.

– Ты – царь, – произнес он. – Я – сын фараона. Ты – воплощение Тота, бога писцов. Я – писец. Не оставь страну Обеих Земель! Мы – не воры и не гонимся за прибылью. Золото предназначено Древу Жизни. Оно как лекарство позволит Древу выздороветь и зазеленеть.

Глаза животного исподлобья перебегали с одного на другого из не прошеных гостей. Секари чувствовал, что он был готов наброситься на них в любую минуту. Своими клыками он мог бы убить и хищника. Когда приближается стая бабуинов, даже голодный лев оставляет свою добычу.

Но обезьяна стала быстро карабкаться на вершину дерева…

Секари промокнул взмокший лоб. Осел и собака поднялись с земли.

– Смотрите! – воскликнула Исида. – Он ведет нас!

Действительно, обезьяна, оглядываясь на своих гостей, стала перепрыгивать с дерева на дерево, явно приглашая за собой. Она не только решила показать дорогу, но и выбирала более удобный для пешеходов путь, огибая болотистые или слишком густые участки леса. Когда растительность стала редкой, обезьяна исчезла.

Удивленный Секари обнаружил мощеную дорогу. Согнувшись, путники пошли по ней, и попали к жертвеннику, уставленному приношениями.

– Здесь определенно есть люди, – высказал свое мнение Секари.

Дробильные машины, кирки, бойки, мельничные жернова, емкости для мытья – все это не оставляло сомнений в том, что здесь кто-то трудился. Секари обследовал колодцы и неглубокие подземные галереи, в которых легко было вести добычу металла. Все было в хорошем состоянии, словно мастера все еще продолжали этим пользоваться.

– Но обезьяны не имеют обыкновения превращаться в рудокопов!

– Власть бога Тота превосходит наше понимание, – сказал Икер.

Остается надеяться, что они не присвоили себе все золото! Я не вижу ни унции…

Тщательные поиски успехом не увенчались. Безрезультатно.

– Странно, – заметил Икер, – нет ни молельни, ни часовни. А ведь каждая рудная разработка должна находиться под покровительством божества!

– Еще более странно, – подхватил Секари, – что нет в этом лесу ни одного насекомого, ни одного пресмыкающегося и даже ни одной птицы!

– Иными словами, это место околдовано.

– Если здесь побывал Провозвестник, то мы в западне…

– Не думаю, – сказала Исида. – Царь бабуинов нас не предал!

– Тогда как объяснить все эти странности? – спросил Секари.

– Это место само себе покровительствует, потому что находится вне обычного мира.

Такое объяснение Секари не убедило.

– Но, как бы там ни было, следов золота нет!

– Мы не способны их разглядеть. Возможно, дневной свет скрывает их пеленой.

– Если мы останемся здесь на ночь, то нужно развести огонь.

– Это бесполезно, – решительно сказала Исида. – Ведь ни одно дикое животное нам не угрожает. А с такими сторожами, как Кровавый и Северный Ветер, мы сразу узнаем о малейшей опасности.

Пока Исида пыталась лучше представить себе хранителя здешних мест, оба молодых человека отправились изучать окрестности.

Тщетно.

На закате они вернулись к Исиде.

– Ни одного каменного жилища, – пожаловался Секари. – Ну ладно, приготовлю-ка я постели из листьев.

– Давайте лучше не будем спать, – предложила Исида. – При свете луны, небесном воплощении Осириса, тайна откроется. Смотрите, этой ночью будет полнолуние! Это око неба нам все осветит.

Несмотря на усталость, Секари тоже решил не спать. Не в первый раз ему как секретному агенту фараона по особым делам приходилось обходиться без сна.

Икер сел рядом с Исидой. Ему выпало счастье наслаждаться этим неожиданным счастьем, позволившим ему жить рядом с ней!

– Вернемся ли мы в Египет?

– Но только с зеленым золотом! – строго ответила жрица. – Пунт – это лишь один из этапов нашего пути, и мы не имеем права его провалить.

– Исида, вы когда-нибудь переживали такое опасное испытание?

– Мне не известен ни день, ни час, и решение мне не принадлежит…

Он осмелился взять ее за руку.

Она ее не отдернула.

Когда его нога легко коснулась ее ноги, она не протестовала.

Страна Пунт становилась для Икера раем! Он молил, чтобы время остановилось, чтобы он и она стали статуями, чтобы ничто не менялось в этом невыразимом блаженстве! Он боялся шевельнуться, боялся дышать, чтобы не разрушить это чудесное общение.

Но вот луна изменила блеск. Ее сияние стало таким сильным, что его можно было сравнить с солнечным. Это была уже не серебряная луна, а золотая. Она наводняла своим светом шахту и только ее.

– В небе происходит превращение, – прошептала жрица.

В трех шагах от них земля засияла изнутри, озаренная огнем из глубин.

Северный Ветер и Кровавый сидели неподвижно. Секари, не мигая, пытался не упустить ни малейшей подробности этого завораживающего спектакля.

Исида сильнее прижалась к Икеру. Боялась ли она или молча признавалась ему в своих истинных чувствах?

Он не спрашивал ее, боясь разрушить этот прекрасный сон. Золотой свет снова уступил место серебряному. Луна успокоилась, земля тоже.

– Давайте копать, – приказал Секари.

Он подобрал две кирки и протянул одну из них Икеру.

– Чего ты ждешь? Я что, один должен здесь вкалывать?

Царский Сын был вынужден оторваться от Исиды, и этот разрыв привел его в отчаяние. Ведь согласившись на эту близость, разделив с ним эти моменты нежности, не отвергнув его любовь, она, должно быть, говорила ему о том, что у них есть будущее!

Друзьям, однако, не пришлось копать глубоко.

Они обнаружили семь больших кошелей.

– Искатели используют точно такие же! – заметил Секари. Жрица открыла один из них.

Внутри лежало золото Пунта! В шести других было то же самое.

В деревне египетские моряки наслаждались всеобщим вниманием. Их баловали и лелеяли. Они проводили время в застолье, пили, ели и ворковали с красавицами-островитянками и рассказывали им небылицы. Обычно это были легенды о собственных подвигах, о том, как они усмиряли море, или о невиданных рыбах, выловленных ими в одиночку. Растаяв от восхищения, девушки верили всем и безоговорочно.

– Праздник кончился, – объявил Секари. – Мы уезжаем.

Поначалу это решение не вызвало всеобщего энтузиазма. Но, тем не менее, никто не отказался бы от возвращения в Египет! Как ни прекрасен чужой край, со своей родной страной ничто не сравнится. Поэтому экипаж с удовольствием занялся подготовкой к отплытию.

– Нашел ли ты то, зачем приезжал? – спросил Икера предводитель.

– Благодаря твоему радушному приему, наглел. Теперь Древо Жизни будет спасено. Мне хотелось бы поблагодарить сборщика коры, но он исчез.

– Не заметил ли ты огромную обезьяну на вершинах деревьев? Традиция говорит, что она – сторож зеленого золота. Раз она была к тебе благосклонна, это нужно отметить.

Накрыли столы, и в последний раз все жители деревни собрались за ними со своими гостями.

Царицей пира стала Исида. К ней подбегали дети и просили поцеловать на счастье, чтобы дурная судьба обошла их стороной.

Оставалось решить только один, последний, вопрос.

– Не можешь ли ты указать мне, как лучше плыть? – спросил Икер.

– Пунта никогда не будет на картах! – ответил предводитель. – И лучше пусть так и будет. Поэтому снова придется тебе довериться небесным дорогам!

Расстались в самом лучшем расположении друг к другу и не без некоторой доли грусти. Пунт снова был зеленым, и дружественные связи с Египтом укрепились.

Развернули парус, и корабль вышел в тихое спокойное море.

Моряки, еще не до конца протрезвевшие, полностью доверились Икеру.

– Какой путь указало тебе небо? – спросил Секари.

– Пока не знаю. Будем ждать знака.

Скоро остров скрылся из виду. Больше никаких координат, только без конца убегающий горизонт и вода, толща которой вовсе не действовала на Секари успокаивающе.

И тут…

– Вот наш проводник! – улыбнувшись, объявила Исида.

Огромный сокол сел на мачту. Когда ветер изменился, он взлетел и показал, куда держать путь…

– Берег! – изо всех сил крикнул Секари. – Вон там берег! Все тоже закричали от радости. Даже для самых бывалых моряков этот вид всегда сохраняет особую привлекательность.

– Сокол привел нас в порт Сауу!

– Нет, – возразил Икер. – Он всего лишь пролетает мимо и ведет нас дальше.

Острое зрение Секари позволило ему разглядеть людей, бегущих вдоль берега…

Так! Значит, их здесь поджидали… Может быть, разбойники пустыни, подосланные Провозвестником… Они собрались в отряд, решивший не терять из виду свою жертву.

– Наши запасы воды исчерпаны, Икер. И мы не сможем долго оставаться в море. Но как только мы пристанем, они на нас нападут всем отрядом!

– Плывем за птицей Хора.

Мерно работая крыльями, хищная мощная птица летела вдоль берега. Но в тот момент, когда она повернула к нему, подведя Око Ра на расстояние летящей стрелы, паника в одно мгновение сдула отряд бедуинов с берега.

В полном боевом порядке наступали полки египетских лучников…

– Свои! – изо всех сил закричал Секари. – Мы спасены! Ура!

Радость сделала причал судна не совсем обычным. Генерал Несмонту, не дожидаясь трапа, весь мокрый, первым влез на борт.

– Фараон был прав! Именно здесь я должен был вас встретить! Этих подлецов немного, но, если бы вы высадились в Сауу, они бы вас убили! А вас вел божественный сокол, значит, вы нашли золото Пунта!

49

Порывистый Собек-Защитник умел быть и терпеливым, и последовательным. Ни одно из его поражений, даже самых болезненных, не лишало его мужества. А его первый настоящий успех дал ему столько энергии, что он был готов неустанно преследовать вражескую сеть в Мемфисе. С его точки зрения, нападение на караулку и попытка подкупа выглядели жалкими поползновениями, недостойными Провозвестника. Видимо, в его отсутствие кто-то из его подчиненных пожелал отличиться, но, в отличие от Провозвестника, был мало на что способен. Собек верил, что след водоноса принесет удачу. Самым уязвимым местом был по-прежнему царский дворец, и он без устали перебирал людей, просеивая их через сито своих агентурных данных. Его интересовали и те, кто был в приятельских отношениях с прислугой. То есть все, кто более или менее часто посещал данный сектор. Один из стражников был переодет в продавца дорогой воды и смешался с профессиональными торговцами.

– У меня, может быть, есть кое-что интересное, – сказал он, зайдя к начальнику через несколько дней такого маскарада. – В районе ходит около тридцати водоносов, но один из них – фигура интересная. Он прямо-таки везде пролезет, просто невероятно! Но описать его вам я, пожалуй, не смогу.

– Это нас не слишком продвинет вперед…

– Я бы его и не заметил, если бы не хорошенькая девчонка, которая его позвала. Они пошли под ручку, подмигивая друг другу.

– Твоя история кажется мне очень банальной. Ну и что?

– Она не так уж проста, начальник. Из-за девчонки. Я ведь ее тут же узнал, потому что… Вот, вы сами увидите…

– Давай, поподробнее. Кто она?

– Прачка, работает во дворце уже давно. Она иногда помогает горничной в царских покоях.

По лицу Собека-Защитника расплылась широкая улыбка.

– Прекрасная работа, малыш! Считай, что ты уже получил повышение. А я расспрошу эту красотку.

Мемфис гудел от слухов: Царский Сын вернулся с баснословным сокровищем, которое он привез из страны Пунт!

Водонос, хоть и был скептиком, но передал эту информацию ливанцу, а потом снова отправился на охоту, чтобы найти подтверждение этим слухам или опровергнуть их. Но разузнать что-либо он мог, конечно, только у своей любовницы…

Эта кокетка все время опаздывала. Кончив свою работу, она любила поболтать с кумушками и собрать все последние сплетни. Она гордилась своей работой, но еще больше была горда тем, что ее приятель так внимательно ее слушает. А ведь она просто так болтать не будет, все, что она слышала, она слышала от горничной фараона!

Сама того не ведая, прачка стала настоящим кладезем информации для водоноса и всей агентурной сети врага…

Наконец она появилась.

Многое вызвало у водоноса сомнение. Она шагала слишком медленно, лицо было беспокойным, натянутым… Да и сама атмосфера площади как-то изменилась. Стало меньше народа, меньше шума, вокруг него стали собираться зеваки…

Промах.

Его единственный промах…

Как можно было предполагать, что Собек заподозрит эту служанку, такую незаметную?!

Но внешне спокойный водонос улыбнулся.

– Пообедаем вместе, моя крошка?

– Да-да, разумеется!

Но тут он резко схватил ее за локоть.

– Убирайтесь прочь, а то я убью ее! – проревел он стражникам.

Площадь мгновенно опустела. Остались лишь стражники, полукругом расположившиеся вокруг пары, которая отступала в направлении ближайших жилых домов.

– Не совершай того, чего нельзя исправить, – посоветовал Собек. – Сдавайся, и с тобой обойдутся хорошо.

Водонос вынул из кармана туники кинжал и приставил его к спине своей заложницы. Прачка вскрикнула от страха.

– Разойдитесь и пропустите нас.

Лучники заняли позицию на террасе.

– Никому не стрелять! – приказал Собек. – Он мне нужен живым.

Бандит втолкнул свою любовницу внутрь строящегося дома.

– Ну что, дура? Рассказала им обо мне? Теперь ты мне мешаешь!

Не обращая внимания на мольбы, он зарезал ее. Потом влез на лестницу и выбрался на крышу. Прыгая с крыши на крышу, он вполне мог скрыться в соседнем квартале, который знал, как свои пять пальцев.

В тот момент, когда он перелетал через узкий переулок, стрела одного из лучников, не пожелавших упускать беглеца, ударила его в висок. Потеряв равновесие, водонос промахнулся. Его нога соскользнула с карниза, он сильно ударился о стену и упал, не сумев сгруппироваться. Стукнувшись затылком о камень мостовой, он раскроил себе голову…

– Мертв, – констатировал подбежавший стражник.

– Две недели ареста и строгого содержания нарушившему мой приказ. Обыскать труп.

Никаких документов.

И снова след оборвался…

– Вас срочно требуют во дворец, – предупредил Собека специально присланный писец. – Получено официальное подтверждение: прибывает Царский Сын.

В присутствии безмолвных от изумления придворных Сесострис обнял и поцеловал Икера.

– Я признаю в тебе постоянство, надежность и исполнительность, – объявил фараон. – Я дарую тебе радость своего сердца и признаю тебя Единственным Другом.

С этого момента Икер принадлежал к Дому Царя – самому узкому кругу советников монарха.

Потрясенный юноша подумал о том, сколько новых обязанностей у него будет.

Придворные, желавшие поздравить Единственного Друга Великого Царя и воздать хвалу его бесчисленным качествам за пиром, были разочарованы: фараон и Царский Сын немедленно покинули тронный зал и уединились в дворцовом саду. Они сели в беседке с колоннами в форме стеблей лотоса, украшенными головами Секхмет, богини-львицы. На крыше грелся урей в короне из солнечных лучей.

– Не доверяй своим близким и своим подчиненным, – посоветовал Сесострис Икеру. – Пусть у тебя не будет ни советчика, ни друга. В день несчастья никто не станет рядом с тобой. Тот, кому ты дашь больше всего, больше всего тебя и возненавидит. Он больнее всех и предаст тебя. Когда ты немного отдохнешь, пусть твое сердце – и только оно! – бдит над тобой!

Эти суровые слова больно поразили Икера.

– Но эту угрозу я не могу отнести ни к Исиде, Великий Царь, ни даже к Секари!

– Секари – твой брат, а Исида – твоя сестра. Вы вместе прошли опасные испытания, и между вами сложились особые отношения.

– Она уехала на Абидос?

– Она должна испытать золото Пунта.

– Значит, Древо Жизни скоро будет спасено!

– Не раньше, чем Исида пройдет огненный путь. И никто не знает, вернется ли она оттуда живой.

– Боги, какие требования! Великий Царь, какие требования…

– Решается судьба нашего мира, сын мой, а не судьба одного человека. Все, что рождено, умрет, чего никогда не было, не умрет. Жизнь бьет из еще не созданного и развивается в акации Осириса. Плоть и дух неделимы. Так же, как и сущее, и первобытная субстанция, из которой сотворен мир. Духовное устанавливает границы между царствами минеральным, растительным, животным и человеческим. И все же каждое царство проявляет собственную творческую энергию. Из океана энергии исходит пламя, укротить которое придется Исиде. Она отыщет там, в сердце Нун, первобытную материю и познает мгновение, когда смерть еще не появилась…

– Хватит ли ей сил? – забеспокоился Икер.

– Она будет использовать магию, силу света, способную отвести удары судьбы, и бороться с изефет. Ей понадобится использовать интуицию и разум, обдумать созидающие заклинания и победить бесплодие, познав то, что находится за пределами видимых вещей. Человеческое знание ограничено и только вселенское знание излучает свет. И, наконец, Исида будет должна передать вложить в слово то, что узрит там, сложить свои слова в строки и обработать их, как обрабатывает ювелир грани камня-самоцвета. Справедливое слово содержит истинную силу. Когда тебя призовут участвовать в совете, будь сдержан, избегай многословия. Говори только тогда, когда выносишь решение. Потому что нет дела превыше слова. Открой свои уста для истины, замкни негодное слово внутри своего живота. И питайся мудростью Маат.

– Может быть, в ходе своего посвящения Исида ведет последний бой с Провозвестником?

– Она полностью осознает важность своей миссии. Провозвестник хочет навязать слепую веру, похожую на погасшее холодное светило, каменную глыбу… Он хочет, чтобы люди оказались замкнутыми в темницу без какой-либо надежды ее покинуть, потому что не увидят даже ее стен. Да, созидание обновляется в каждое мгновение, и каждое утро встает новое солнце – торжество основных ритуалов Маат. И вера остается живой и насыщенной. Познавать веру, утверждать ее собственным опытом, делиться ею с людьми, с поколениями прошлого и будущего, запечатлевать ее в мысли, слове, камне, музыке – вот наследие Египта, хранителем которого является Осирис – вечно возрождающаяся сущность.

– Не могу ли я помочь Исиде?

– Разве ты уже этого не сделал там, в Пунте?

– Это она вела корабль и знала, как раздобыть зеленое золото. Рядом с ней нет страха, и темная дорога становится светлой.

– Исида не советовала тебе забыть ее?

– Да, Великий Царь. Именно из-за того ужасного испытания, которое предстоит ей на Абидосе. Теперь я знаю, что это испытание – огненный путь. Она либо исчезнет, либо ее примет Золотой Круг.

– Ты не ошибаешься.

– Но и в том, и в другом случае я ее теряю.

– Почему бы тебе от нее не отказаться?

– Это невозможно, Великий Царь! На каждом этапе моей жизни, при каждой опасности она появляется! С нашей первой встречи я полюбил ее той роковой любовью, которая не ограничивается страстью и созидает целую жизнь. Вы, без сомнения, считаете, что лишь юность диктует мне эти слова, но…

– Если бы я так думал, назвал ли бы я тебя Единственным Другом?

– Почему вы держите меня вдали от Абидоса, Великий Царь?

– Твое воспитание должно быть завершено и дойти до определенного момента…

– А этот момент еще далеко?

– А как ты думаешь?

– Ваши назидания, а не мое любопытство влекут меня к Абидосу. Там находится самое главное. Удаляясь от него, я не стал бы вашим сыном!

– Абидос по-прежнему подвергается серьезной опасности, так как неудачи не лишают Провозвестника возможности нести зло. И Древо Жизни остается его целью.

– Но целительное золото поразит его!

– Будь благоразумен, Икер. Ты станешь одним из первых, кто вместе с Безволосым и Исидой узнает это. Но при условии, что Исида вернется с огненного пути целой и невредимой.

– Вы хотите сказать…

– Скоро я поручу тебе еще одну важную миссию. Она приведет тебя в священную землю Осириса. Как мой Единственный Друг ты будешь меня там представлять.

От такого счастливого известия у Икера закружилась голова. Но почти тотчас же тоска заставила его настаивать на своем.

– Я понимаю глубокие причины вашего решения, касающегося Исиды, Великий Царь. И

– Это не мое решение, Икер. Исида сама приняла его. Безволосый тоже пытался ее отговорить. Но она никогда не откажется. Она с детства во всем идет до конца. И вместо того чтобы жить при дворе и вести здесь спокойную жизнь, достойную ее ранга, она выбрала путь Абидоса с его опасностями и высокими требованиями.

Безумная мысль пронзила разум Икера.

– Великий Царь, если вы наблюдаете за Исидой с ее рождения, не значит ли это, что…

– Я ее отец, она моя дочь.

Царский Сын и Единственный Друг хотел бы сейчас провалиться сквозь землю!

– Простите мне мое неуважение, Великий Царь! Я… я…

– Не узнаю тебя, Икер. Что стало с храбрецом, без колебаний рисковавшим своей жизнью ради истины? Любить мою дочь – не преступление. И неважно, крестьянин ли ты, писец, чиновник или знатный человек. Решение за Исидой.

– Но как я осмелюсь теперь обратиться к ней?

– Пусть лишь боги позволят ей пройти до конца огненный путь! Когда ты отправишься на Абидос, – если она будет жива! – никто не помешает тебе говорить с ней. Тогда ты и узнаешь ответ.

50

После гибели своего лучшего связного, водоноса, ливанец был не в состоянии даже думать о еде. Диета – диетой, но худеть хотелось бы все-таки при других обстоятельствах!

– Вот что значит преданность, – похвалил его Провозвестник. – Умер, не проболтавшись.

– Иначе стража была бы уже здесь.

– Наши связи, господин, обнаружены, наши ячейки изолированы друг от друга и вынуждены бездействовать. Я потерял свою правую руку. Я не говорю уже о препонах в нелегальной торговле, которая финансирует наше движение.

– Разве ты сомневаешься в нашей конечной победе, мой верный друг?

– Мне бы очень хотелось вам ответить отрицательно!

– Я ценю эту искренность и понимаю твое смятение. И, тем не менее, все идет по моему плану, и твое беспокойство беспочвенно. Наша единственная цель? Абидос и таинства Осириса. С какой стати печалиться мне о каком-то сборище ханаанеев и нубийцев? Когда-нибудь, сегодня или завтра – какая разница? – они обратятся. Пусть Сесострис их покоряет, это неважно. Он растрачивает себя, поддерживая порядок и каждое мгновение опасаясь, что будет атакован на севере или на юге. Наш диверсионный маневр прекрасно удался и достиг верной цели.

– Разве у фараона не появилось золото, способное исцелить акацию Осириса?

– Это действительно успех, я признаю. И все же, если Сесострис надеется на полное исцеление, он ошибается.

Привратник предупредил хозяина о госте.

– К вам посетитель. Он представился, как условлено, все в порядке.

– Пусть войдет.

Медес вошел и снял клаав. Несмотря на то, что теперь он уже находился на твердой земле, выглядел он не лучше ливанца. Однако встреча с Провозвестником ободрила его.

– Я всегда верил в вас, я…

– Знаю, мой храбрый друг, и ты не пожалеешь.

– Новости отвратительные. Стража прочесывает город, многих вызывают на допросы. Возобновить сообщение с Ливаном невозможно, потому что Защитник реорганизовал всю таможенную службу. Но еще важнее то обстоятельство, что Икер привез зеленое золото из страны Пунт! И он теперь Единственный Друг.

– Замечательная карьера, – невозмутимо заметил Провозвестник.

– Этот парень мне кажется очень опасным, – продолжал Медес. – Согласно последнему царскому указу, он вскоре отправится с официальной миссией на Абидос, где будет представлять фараона. А вдруг он раскроет оккультные махинации Бега? Этому жрецу не хватит мужества молчать. И он расскажет о Жергу, Жергу – обо мне…

– Но ты будешь молчать! – сказал Провозвестник.

– Да… да, будьте уверены!

– Питаться иллюзиями означает идти к поражению. Никто не сумеет выдержать допрос Собека. Ты и Жергу под руководством ливанца восстановите связи между нашими верными сподвижниками, спровоцируете точечные волнения в Мемфисе. Так фараону станет ясно, что мы остаемся активными в самом центре столицы.

– Слишком большой риск, господин!

– Союзники Сета боятся опасности? Вспомните о знаке, вырезанном на ваших ладонях!

Стоя у стены, Медес думал, как бы ему узнать больше. Наконец он решился.

– А где во время этой диверсии будете вы, господин?

– В месте нашего конечного сражения – на Абидосе.

– Почему же вам не сосредоточить ваши усилия на этом городе?

«Неслыханная дерзость Медеса будет сейчас сурово наказана!» – пронеслось в голове у ливанца. Однако Провозвестник отреагировал на удивление мягко.

– Мне нужно было нанести фатальный удар, но предусмотренная для этого жертва еще не была готова его принять.

– О ком вы говорите?

– О юном писце, который сегодня стал Царским Сыном и Единственным Другом. О юноше, который оказался способным ускользнуть от прожорливого бога моря, добраться до острова КА, избежать тысячу смертей! Отправляя его на Абидос, Сесострис доверяет ему миссию чрезвычайной важности. Пусть фараон сегодня лично недосягаем, это неважно. Мы разрушим его через его духовного наследника, терпеливо воспитывавшегося и готовившегося ему на смену. Царю не удастся его заменить. Икер надеется в священной земле Осириса найти счастье и достичь понимания таинств. Но там ждет его смерть, а вместе с ней – затопление Египта.

– Каждый может ошибиться, – сказал Икеру Собек. – Я злопамятен и пойму, если ты сохранишь ко мне холодность. Твое недавнее назначение не превратит меня в букет извинений. Будь ты простой рабочий, я вел бы себя точно так же. Только твое поведение и твои действия убедили меня в том, что я ошибался.

Царский Сын обнял начальника стражи.

– Твоя строгость была всем нам примером, Собек. И никто не имеет права тебя упрекать. Твоя дружба и твое уважение для меня самые лучшие подарки.

Суровый воин с трудом сдерживал эмоции. Он не привык к изъявлениям братских чувств и предпочел заговорить о делах.

– Несмотря на то, что водонос мертв, я не могу найти покоя. Это крупная рыба, конечно. Но есть и покрупнее.

– Ты арестуешь главные звенья этой сети, я уверен.

Вошедший писец спросил у Икера совета относительно одного деликатного дела, потом о другом, потом о третьем… Когда Икеру удалось вырваться, он отправился к визирю, которому было поручено объяснить Царскому Сыну его новые обязанности в Доме Царя.

Но не успел он дойти до его апартаментов, как повстречал восторженного Медеса.

– Мои самые искренние поздравления! О, это без лести! После стольких подвигов, Икер, ваше назначение выглядит заслуженной наградой. Ну, конечно, вечные завистники будут перешептываться. Экая важность! Я вручаю вам текст указа, которым вам позволяется въезд на священную землю Осириса. Но вот дата… На какой день назначен ваш отъезд?

– Дата еще не определена.

– Вот и я думаю, почему ее нет в указе? Ну что ж, когда будет, тогда и будет. В любом случае эта миссия будет, к счастью, менее опасной, чем предыдущие! А я надеюсь, что мне не придется больше возвращаться в Нубию. Ха-ха-ха! Страна не такая уж и красивая, а плавание и вовсе лишило меня всякого удовольствия! Если я вам понадоблюсь, только скажите, я всегда к вашим услугам, если необходимо!

В самом начале обеда Секари как-то странно взглянул на Икера.

– Странно… Ты вроде бы такой же, как всегда. Поразительно – для Единственного Друга! Ты позволишь мне с собой говорить?

Икер решил подыграть и принял высокомерный вид.

– Может быть, тебе следует лобызать землю в моем присутствии… Я подумаю…

Оба друга расхохотались.

– Когда я буду уезжать из Мемфиса, я доверю тебе своих зверей – Кровавого и Северного Ветра.

– Это отличные помощники! Их повысили в содержании и наградили после блестящей кампании в Нубии, – сказал Секари. – А зачем нам расставаться?

– На Абидос я должен отправиться один. Но потом, если все сложится счастливо, они ко мне приедут.

– Абидос… Наконец-то тебе придется увидеть его!

– Скажи мне правду: ты знаешь, кто такая Исида?

– Это юная и прекрасная жрица.

– И ничего больше?

– Уже сделала много замечательного, да?

– Ты и в самом деле не знаешь, что она царская дочь?

– Нет, точно не знаю.

– Значит, знаешь! Знал и молчал!

– Этого требовал фараон.

– А другие осведомлены?

– Только члены Золотого Круга. Тайна была главным условием ее послушания, и она соблюдалась.

Икер был поражен.

– Она никогда не полюбит меня! Вернулась ли она живой с огненного пути? Мне не терпится поехать! Но какое ужасное путешествие, если несчастье…

Секари попытался утешить своего друга.

– До сегодняшнего дня Исида проходила испытания, какими бы суровыми они ни были! Ее ясность духа, ум и мужество – вот ее оружие, а это немало.

– А ты проходил эти жуткие испытания?

– Двери для всех одни и те же, но для каждого свои.

– Без нее моя жизнь не будет иметь смысла. Но почему она должна заинтересоваться мною? Кто я для нее такой?

Секари сделал вид, что раздумывает.

– Как Единственный Друг и Царский Сын ты неопытен. Но как писец, наоборот, обладаешь определенными познаниями. Может быть, ты можешь быть ей полезен, если, правда… у нее нет аллергии к длинным титулам! Есть чем испугать бедняжку, правда?

Веселое настроение Секари передалось и Икеру. Несколько кубков прекрасного вина, такого ароматного и вкусного, ослабили тревогу.

– Как ты думаешь, Провозвестник и его последователи ушли из Египта?

– Если бы он был обычным человеком, – ответил Секари, – он признал бы свое поражение и укрылся где-нибудь в Сирийской Палестине или в Азии. Но он ни простой бандит, ни обычный завоеватель. Ему нужно разрушить нашу страну. И он продолжает использовать силы тьмы.

– Значит, ты опасаешься новых волнений.

– Царь и Собек тоже убеждены, что нас постигнут новые удары, затеваемые сторонниками Провозвестника. Поэтому бдительность является настоятельным условием. Но, по крайней мере, на Абидосе ты будешь в безопасности. Там полным-полно солдат и стражников, которые охраняют остров, поэтому ты ничем не рискуешь.

Но, произнеся эти слова, Секари почувствовал что-то вроде предчувствия…

Поездка Икера вдруг показалась ему большой угрозой. Ему стало не по себе, но, не имея возможности объяснить свои страхи, он предпочел умолкнуть и не беспокоить своего друга…

Ни одного раза во время пребывания Провозвестника ливанцу не было позволено говорить с Биной. Когда она возвращалась домой, выполнив задание, то укутывалась в покрывало и закрывалась в комнате, где иногда ее навещал хозяин.

Дух подданных Провозвестника постепенно поднимался. Благодаря бродячим торговцам, которым Бина – с виду такая же клиентка, как и другие, – давала указания, контакты между различными группами заговорщиков Мемфиса снова были восстановлены. Провозвестник, живой и здоровый, продолжал проповедовать истинную веру и призывать к продолжению борьбы.

Медес и Жергу уже предложили несколько схем точечных ударов, способных посеять панику в городе.

– Тебе выбирать, какие из них удачнее, – сказал Провозвестник ливанцу.

– Господин, я коммерсант и…

– Ты хочешь большего. Я за это тебя не ругаю. И не сержусь за некоторые неудачи. Если хочешь стать моей правой рукой – человеком, который будет знать все о каждом жителе этой страны, отделять верных от неверных, тебе нужно идти вперед. Завтра, мой храбрый друг, ты возглавишь стражу нового режима и будешь сурово карать тех, кто его не соблюдает.

В несколько секунд ливанец представил себе ту власть, которая сосредоточится в его руках… Рядом с ним Собек будет выглядеть игрушкой.

Эта почти абсолютная власть, о которой он так долго мечтал, была вовсе не миражом. Только Провозвестник мог ему ее дать!

Голос Провозвестника вернул его с облаков на землю.

– Мы с Биной уезжаем на Абидос.

– Сколько людей вам нужно с собой?

– Нам хватит постоянного жреца Бега.

– По словам Жергу, это место строго охраняется и…

– Он все подробно мне рассказал. Займись хорошенько Мемфисом, а я подстерегу Икера. На этот раз никто и ничто его не спасет. Одновременно я разобью сердце Абидоса, а заодно и сердце Сесостриса. Хрупкая Маат разлетится на части, и поток изефет хлынет отовсюду! Никакая плотина его не удержит! Древо Жизни превратится в древо смерти!

51

Анубис с головой шакала привел Исиду к огненному кругу.

– Ты все еще хочешь продолжать огненный путь?

– Я этого хочу.

– Дай мне руку.

Исида целиком доверилась глухому голосу.

Ни одно из чувствующих существ не осмелилось бы приблизиться к этому высокому пламени, от которого исходил нестерпимый жар.

Но юная жрица, уверенная в своем проводнике, даже не попыталась отступить.

Когда загорелось ее платье, внезапно наступило неожиданное успокоение.

Она находилась внутри храма Осириса.

– От твоего прежнего непосвященного существа, – произнес Анубис, – не осталось ничего. Вот ты обнаженная и беззащитная стоишь перед двумя путями. Какой ты избираешь?

Слева от Исиды простирался водный путь, по сторонам которого располагались часовни, охраняемые гениями с пламенеющими головами. Справа от нее – черный земной путь, нечто вроде плотины, петляющей между водными пространствами. Их разделял непреодолимый канал жидкой лавы.

– Не нужно ли пройти оба?

– Водный путь приводит к небытию, земной путь пожирает. Ты все еще настаиваешь?

– Зачем сомневаться, раз меня ведешь ты и ведешь туда, куда я должна идти?

– Этой ночью мы пойдем по водному пути. А когда настанет день, пойдем по земному.

Встала луна, Анубис вручил Исиде нож бога Тота. Она дотрагивалась его лезвием до каждого из гениев, произнося их имена. Она бродила меж духов всю ночь до утра. Потом благодаря свету, рожденному ладьей зари, Исида отправилась по земному пути.

Оба пути пересекались, но никогда не сливались в один. В конце пути канал с лавой пожирал их на пороге монументального входа, обрамленного двумя колоннами.

– Это вход в иной мир, – указал Анубис. – Здесь находится соединение Востока и Запада.

У входа сгорбленные стражи потрясали зажатыми в кулак змеями.

– Я – повелитель крови. Освободите проход!

Двери приоткрылись.

В храме луны неяркий голубой свет осветил тело Исиды. Открылась ладья Маат.

– Раз она появилась пред тобой, продолжим наш путь.

Семь дверей, четыре из которых были расположены анфиладой, а три находились за ними, закрывали проход.

– Четыре факела соответствуют четырем сторонам света. Возьми их один за другим и покажи их!

Жрица исполнила ритуал.

– Так живая душа проходит свой путь. Так великое пламя, вышедшее из океана, оживляет твои шаги.

Двери одна за другой раскрылись, и тьма рассеялась.

Исида увидела свет раннего утра, глазами которого были солнце и луна. Второй огненный круг делал недостижимым остров Осириса, покоившийся на песчаном холме. Там ждала Исиду запечатанная печатью ваза, в которой хранилась лимфа бога.

– Вот последняя дорога, Исида, но я больше не могу тебе помогать. Тебе придется самой перебраться через препятствие.

Юная жрица приблизилась к раскаленным углям.

Язычок пламени коснулся ее рта. На ее сердце отпечаталась звезда, а на пупке – солнце.

– Пусть Исида станет последовательницей Осириса, пусть ее сердце не отходит от него, пусть ее поступь будет свободной ночью и днем, пусть этот свет будет внутри ее глаз и пусть она пройдет сквозь огонь…

– Дорога начертается для Исиды, свет сопровождает ее шаги.

На какое-то мгновение девушка остановилась посредине круга словно пленница. Потом она дошла до острова Осириса – невредимая и сосредоточенная.

Исида преклонила колени перед запечатанной вазой, источником всех энергий.

Когда крышка ее приподнялась, жрица увидела жизнь у ее истоков.

Весь храм осветился светом.

– Твой запах смешивается с ароматом Пунта, – произнесла голова шакала. – Твое тело покрывается золотом, ты блестишь среди звезд, озаряющих зал таинств, ты – имеющая справедливость.

Анубис одел юную жрицу в длинную желтую тунику, уложил волосы, увенчав их золотой диадемой с сердоликовыми цветами лотоса и розетками из ляпис-лазури. Он украсил ее широким золотым ожерельем с бирюзой и застежками в форме соколов. Он перехватил ее запястья и лодыжки браслетами из красного сердолика, который убыстряет бег жизненных соков. И, наконец, обул ее в белые сандалии.

Вокруг ни одного следа от путей – водного, земного и огненного.

В святилище храма Осириса появились Великий Царь и Великая Царица.

Вокруг Исиды расположились визирь Кхнум-Хотеп, Секари, Верховный Казначей Сенанкх, Безволосый, генерал Несмонту и Хранитель Царской Печати Сехотеп.

На средний палец правой руки своей дочери Сесострис надел кольцо из голубого фаянса, овальная оправа которого была украшена изящным орнаментом с изображением священного знака анкх – «жизнь».

– Отныне ты принадлежишь к Золотому Кругу Абидоса. Пусть будет скреплен печатью наш союз с Осирисом и предками.

Руки соединились, образовался круг, и мощное мгновенное общение отметило этот последний этап посвящения.

Исида положила семь кошелей с зеленым золотом Пунта в семь ямок, выкопанных Безволосым у подножия акации Осириса.

Под взглядом царя она подождала, пока появится луч восходящего солнца. Этим утром солнце прорезало тьму особенно мощно.

В короткое время все поселение Абидоса – от гробниц первых фараонов до пристани – было залито ярким светом.

Лишь только фараон произнес старинное заклинание: «Проснись в мире», как золотые лучи брызнули из семи кошелей и проникли в ствол огромного дерева.

Ветви зазеленели и зацвели.

Когда дневное светило достигло зенита, Древо Жизни, все в трепетании юной зелени, обрело все свое могущество.

Впервые за всю свою жизнь Безволосый плакал…

Нетерпение и волнение захватили Икера полностью. Фараон и царица в отъезде, визирь – тоже, Сенанкх на инспекции, Сехотеп присматривает за работами по ирригации, генерал Несмонту на маневрах… Царский Сын остался один во всех лицах. Но не это умножение работы его смущало. Его терзал вопрос: когда он получит приказ отправиться на Абидос?

Секари было не сыскать. Он, без сомнения, был на очередном секретном задании. Стало быть, покой был лишь внешним и обманчивым.

Каждый день Собек-Защитник, ставший доверчивым и откровенным, говорил с Икером о делах. Несмотря на его непрерывные усилия и усилия его людей, стража ничего не могла найти. Начальник все нажимал, уверенный в том, что следы законспирированных людей Провозвестника обнаружатся, если сильно ударить.

Ну наконец-то! Возвратился Сесострис.

Он отвел свою первую аудиенцию Икеру. Уже сейчас значительная часть придворных рассматривала его как преемника фараона. Приближая Икера к трону, Сесострис обучал его всему, что делал сам, чтобы обеспечить стабильность стране Обеих Земель.

Икер склонился перед гигантом.

– Исида прошла огненный путь, – поведал фараон, и Древо Жизни воскресает!

Юноша едва сдержал свою радость.

– Она действительно в полном здравии, Великий Царь?

– Действительно.

– Значит, на Абидосе снова царит счастье!

– Нет, потому что спасение акации Осириса было лишь одним из этапов. Ее болезнь и умаление символов, лишенных энергии в течение такого долгого периода, оставили глубокий след. Твоя миссия заключается в том, чтобы их стереть.

Икер был поражен.

– Ваше Величество, но я не знаю Абидоса!

– Исида тебе покажет. Ты для нас – свежий взгляд. Это важно.

– А она согласится?

– Какими бы ни были ее чувства, какова бы ни была трудность задачи, ты должен это исполнить. Указом ты назначен Принцем, Хранителем Царской Печати и главой Двойного Дома – золотого и серебряного. Сехотеп и Сенанкх будут отныне работать под твоим руководством. На Абидосе ты будешь моим представителем, и в твоем распоряжении будут все ремесленники, которые тебе понадобятся. Нужно создать новую статую Осириса и новую священную ладью. Кроме своих целительных качеств, золото, привезенное из Нубии, послужит созданию этих произведений. Со времени болезни акации иерархия жрецов была нарушена. Но, несмотря на внешнее благополучие, все не так справедливо и гладко. Поэтому наша победа может оказаться иллюзорной. У тебя будет вся полнота власти, чтобы расспрашивать, отзывать некомпетентных и назначать тех, кого ты сочтешь достойными этой задачи.

– Вы считаете, что я на это способен?

– Пока Исида проходила этапы посвящения, приведшего ее к огненному пути, ты проходил собственный путь. И он вел тебя на Абидос, в духовный центр нашей страны. Возможно, Провозвестник угрожает ему. Даже верные служители Осириса могут оказаться ослепленными. Но ты, наоборот, не будешь рабом прежних привычек и прежних предрассудков.

– Но я рискую со всеми перессориться!

– Если твои изыскания сведутся к мирным разговорам, ты потерпишь неудачу. Придай земле Осириса ее прежнюю ясность и гармонию, успокой акацию и откажись от слабости и компромисса.

Икер предчувствовал, что его титул Единственного Друга потребует от него тяжких забот, но не знал, что они будут настолько тяжелыми.

– Великий Царь, откроется ли для меня когда-нибудь Золотой Круг Абидоса?

– Иди, мой сын, и покажи себя достойным своей цели!

52

Медес был собой доволен. В отличнейшем настроении он снова принимался за свои дела и с таким размахом, который отнимал все силы у его подчиненных, включая подсадную утку Собека. Секретарь Дома Царя очень опасался его не задействовать. Переодетый писцом стражник будет продолжать успокаивать Защитника. Разве Медес не ведет себя как ревностный чиновник, верой и правдой служащий фараону?

Супруга, пребывавшая под благотворным воздействием лекарств доктора Гуа, беспокоила его меньше. Сильные снотворные положили конец ее истерикам.

Безлунной ночью Медес отправился к ливанцу.

– Провозвестник поехал на Абидос, – сообщил ему торговец.

– Икер снова покинул Мемфис. Надо полагать, что он сам бросится в пасть к своему злейшему врагу?

– Провозвестник всегда опережает своего противника. Что ты придумал для того, чтобы дестабилизировать ситуацию в столице?

– Пожары, нападения на мирных жителей, кражи на базарах и в частных домах. Быстрые и жестокие действия создадут переполох, а Собек и его стража будут опасаться собственной тени. Кроме того, мне кажется уместным разграбить несколько приемных писцов, которые плохо охраняются. Отметь, где они расположены.

Ливанец получил сведения.

Теперь связным ему служил его привратник. В отличие от водоноса, он контактировал только с ограниченным числом подпольщиков, которые затем дальше распространяли его указания.

После успеха Провозвестника на Абидосе и ликвидации Икера нужно будет переходить к более решительным действиям.

Благодаря выздоровлению Древа Жизни, чьи листья блестели на солнце, земля Осириса позабыла о тягостных днях, еще недавно угнетавших сердца.

Хотя меры безопасности осуществлялись в прежнем объеме, на остров стало допускаться большее число временных жрецов, которые оказывали неоценимую помощь постоянным.

Едва сдерживая свою злобу, Бега продолжал подавлять своих коллег. А те, в свою очередь, продолжали считать его суровым, серьезным и полностью преданным своему долгу. Ни его речи, ни его поведение не позволяли догадываться о его истинных чувствах.

Несмотря на периоды отчаяния, Бега мечтал о мести. Только она позволяла ему переносить унижения.

Переступив порог своего скромного жилища, куда никому не дозволялось входить, он ощутил, что он не один.

– Это кто себе позволил…?

– Я, – ответил жрец высокого роста, безбородый, с бритым черепом и одетый в льняную тунику.

Бега не знал этого человека, но его голос не был ему незнаком… Когда блеснули красным огнем глаза, он так и врос в стену.

– Вы… вы не…

– Бешеный убил одного временного, – сказал Провозвестник. – Я занял его место.

– Кто-нибудь видел, как вы входили ко мне?

– Успокойся, друг мой, наконец твой час настал. Я хочу все узнать об Абидосе до приезда Икера.

– Икер здесь! Царский Сын, Единственный Друг и специальный посланец Сесостриса имеет все полномочия. Он, может быть, попытается реформировать коллегию жрецов и жриц.

Бега побледнел.

– Он обнаружит торговлю стелами и мои связи с Жергу!

– У него не останется на это времени.

– Как ему помешать?

– Убив его.

– В самом центре земли Осириса?

– Это идеальное место, чтобы нанести фатальный удар Сесострису! Царь приготовил ему трон. Не сознавая того, он стал цоколем, на котором держится будущее его страны. Нет нужды расшатывать стены этого царства, когда довольно обрушить цоколь. И тогда рухнет даже этот фараон со статью колосса.

– Остров остается под бдительным наблюдением стражи и армии…

– Они снаружи, а я внутри. Бешеный и Бина не замедлят ко мне присоединиться. Зная все, что здесь происходит, мы займем сильную позицию. На этот раз Икера не спасет никакое чудо.

Расставание было душераздирающим. Ни Северный Ветер, ни Кровавый не хотели оставлять своего хозяина. Не помогали никакие его объяснения. Секари сам пытался их успокоить, но животные выказывали несвойственную им нервозность, словно не одобряли поездки Царского Сына.

– Я потерял сон, – признавался сам Икер. – Вместо рая Абидос, может быть, станет для меня адом! Во-первых, я боюсь отказа Исиды. А во-вторых, моя миссия обречена на провал!

Вмешательство Собека помешало Секари успокоить своего друга.

– Ко мне поступил сигнал о двух нападениях в жилых кварталах и о трех поджогах. Ни один из инцидентов не может быть случайностью.

– Сеть Провозвестника оживает, – рассудил Секари.

– Он сломает себе зубы! – пообещал Собек. – Пока мои люди поведут официальное расследование, которое без огласки не останется, не мог бы ты повсюду собрать слухи?

– Рассчитывай на меня.

Начальник стражи проводил Икера в порт.

Довольный качеством и количеством персонала, находившегося в распоряжении Икера, Собек присутствовал на проводах корабля, впереди и вослед которому шли военные суда.

На носу корабля Икер не мог наслаждаться мирными прелестями пейзажа. У него было ощущение, что он плывет между двумя мирами и не может вернуться в тот, откуда прибыл, и ничего не знал о том, в который направлялся. События, пережитые с момента ужасного путешествия на «Быстром», вновь пришли ему на память. Многие загадки разрешились, но главная тайна, тайна Золотого Круга Абидоса, осталась неразгаданной.

Недалеко от города Осириса лучники поспешили на правый борт.

– Что там происходит?

– Подозрительная лодка! – ответил капитан. – Если она немедленно не отойдет, мы будем стрелять.

Икер заметил испуганного рыбака, который был неспособен маневрировать.

– Подождите, – потребовал Царский Сын. – Этот несчастный не представляет опасности!

– Приказ есть приказ. Этот человек оказался слишком близко, а вы не должны подвергаться ни малейшему риску.

Шаб Бешеный вытащил свою сеть и ушел. Он, готовый пожертвовать своей жизнью, хотел оценить степень боеготовности эскорта Царского Сына и воспользоваться египетской терпимостью, чтобы уничтожить врага. Увы! Никаких промахов. Стража добилась своего. Он вернулся к месту свидания с Бега.

На пристани были солдаты, стражники, временные жрецы и жрицы с приношениями, а также вся администрация. Все нервничали при мысли, что встречают посланца фараона. Никто не знал о точном содержании миссии нового Единственного Друга, у которого была репутация напористого и неподкупного человека. Рассказы о его подвигах в Азии и Нубии свидетельствовали о его редкой решимости. Самые большие оптимисты думали о простом визите по протоколу, но все же удивлялись отсутствию Безволосого, не слишком большого дипломата.

Как только Икер появился на трапе, его стали оценивать, прикидывая, что он за человек.

Строгий и элегантный одновременно, он как будто не представлял угрозы. Но его походка и взгляд внушали уважение.

В его сдержанности чувствовалась подлинная сила. Раздосадованные льстецы стояли молча, словно проглотив гирлянды своих комплиментов.

Скрыв под большим париком часть своего искусно подкрашенного лица, Бина была неузнаваема. В основании высокого букета, который она намеревалась вручить прибывшему, две невидимые иголки, пропитанные ядом. Взяв их в руки, Царский Сын непременно уколется и умрет в ужасных мучениях.

Бина смеялась над тем, что ее могут арестовать. Ею владела одна-единственная мысль: отомстить этому Икеру, предавшему ее, присоединившемуся к лагерю Сесостриса и сражавшемуся против истинного бога, бога Провозвестника. Она сдернет свой парик и плюнет в лицо Царскому Сыну, чтобы он знал, откуда к нему пришла смерть!

Комендант специальных войск, размещенных на Абидосе, приветствовал посланца фараона.

– Разрешите мне, принц, пожелать вам великолепного приема. Я провожу вас во дворец, в котором размещается фараон, когда приезжает сюда.

Несколько юных женщин подняли свои букеты. Но букет Бины, стоявшей в первом ряду, был просто потрясающим.

Икер хотел было подойти, чтобы взять его, но комендант воспротивился.

– Сожалею, но это против правил безопасности.

– Зачем бояться цветов?

– Отданные мне приказания строги. Идите за мной, прошу вас.

Не желая провоцировать ссору, Икер ограничился тем, что поприветствовал девушек с букетами.

Бина едва сдержала свою ярость. Побежать за ним, схватить этого Царского Сына, всадить ему иглы в спину… Увы! Пройти сквозь линию охраны невозможно!

Абидос… Абидос наконец открывался ему! И все же Икер ничего не видел. Пока он не поговорит с Исидой, он не пойдет ничего осматривать.

На пороге дворца ждала она…

Самый проникновенный и самый изысканный из поэтов не смог бы описать ее красоту. Как рассказать о тонкости ее черт, о сиянии ее взгляда, о нежности ее лица и царственности походки?

– Добро пожаловать, Икер.

– Простите меня, принцесса. Фараон рассказал мне, что вы.

– Вы разочарованы?

– Моя неосторожность, дерзость…

– Какая дерзость?

– Я осмелился вас любить, я…

– Вы говорите в прошлом времени.

– Нет, ох, нет! Если бы вы знали…

– Отчего же я не должна знать?

Этот вопрос лишил Икера голоса.

– Хотите видеть мои апартаменты? Все, что вам понадобится, попросите у меня.

Икер запротестовал.

– Вы – дочь фараона, а не моя служанка!

– Я хочу стать твоей женой, заключить с тобой супружеский союз, более единый, чем само единство, который ни время, ни испытания не разрушат, и прожить с тобой жизнь.

– Исида…

Он заключил ее в свои объятия.

Это был первый поцелуй, первое общение тела первое слияние душ.

Это стало первым страданием для Провозвестника: казалось, соколиные когти терзали его собственную плоть. Видеть, как создается эта чета, было для него невыносимо. С истекающим кровью сердцем он поклялся разрушить этот союз, который отнимает у него долгожданную победу. Он не оставит Икеру никаких шансов на жизнь!

1

В настоящее время Наплуз.

2

Размером 53 X 82 м.

3

Эти сведения приведены по главе 398 «Текста саркофагов», перевод Поля Барке.

4

Буасо – старая мера сыпучих тел, равная 12, 5 л. – Примеч. пер.

5

Наос, или целла, центральная часть античного храма. – Примеч. пер.

6

Эдфу располагается в 245 км от Абидоса.

7

В современных измерениях это составляет примерно 78, 26 и 8 м.

8

Шестнадцать локтей равны 8, 32 м.

9

Слово «фармацевт» происходит от египетского pekheret netheka – «готовящий магическое снадобье».

10

Это имя – Kha-kaou-Ra– одно из имен Сесостриса.

11

Современная Аниба, расположенная в 250 км к югу от Асуана.

12

Элементы мира: Akh, ouser, ba, sekhem.

13

Эта стела находится в Западной Семне.

14

Пять или семь – в зависимости от варианта игры.

15

Раковины ципреи или каури служили монетой в Индии и Африке. – Примеч. перев.

16

Справедливый мужчина именовался в Египте «Осирис такой-то», справедливая женщина именовалась «Осирис такая-то».

17

Через тысячу лет после смерти Сесостриса III его почитали в Нубии.

18

Четыре локтя равняются 2, 08 м.